Вот и подошло к концу мое пребывание в приюте. По традиции в последний день переселенкам устраивали что-то вроде выпускного, только не вечера, а обеда. Ближе к полудню мы все, включая преподавательниц и директрису, собрались в столовой за праздничным столом, хотя, судя по настрою большинства землянок, уместнее было бы назвать его поминальным. Между тем некоторые и я в том числе, находились в более радостном расположении духа. В основном, это были те счастливчики, устроившиеся вчера уборщицами, прачками и поварами. Конкурс на данные вакансии был, я вам скажу, как в МГУ на бюджетное отделение. Что же касалось основной работы домов увеселений, то с ней все было с точностью до наоборот: на одну девушку претендовали по 5–6 заведений. Видимо, всем хотелось, так сказать, разнообразить ассортимент. Каких только бонусов они не обещали! И спа-процедуры за их счет раз в неделю, и бесплатное питание в ресторане при заведении, и дополнительные премии за привлечение постоянных клиентов, и много-много других пряников, перечислять которые не имеет смысла. Будущие ночные бабочки придирчиво выбирали нанимателей, боясь продешевить. Я же в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что мне не пришлось участвовать в этом безобразии. Меня моя обожаемая Малена пристроила горничной еще до начала мероприятия. В который раз убеждаюсь, как выгодно иметь высокопоставленных подруг. Хотя… Ладно, не будем о грустном. Уже завтра мне предстояло приступить к работе, став тем самым на одну ступеньку ближе к дому.

А пока я позволила себе немного расслабиться, распивая с подругами по несчастью бутылку местного слабоалкогольного напитка, похожего по вкусу на бабушкин компот из вишни, разбавленный спиртом. Я на него особо не налегала, пригубив для приличия после прочувствованной прощальной речи директрисы. Мне всегда нравилась сама атмосфера застолья, когда люди собираются вместе, кушают, поют песни, обмениваются новостями. Это, на мой взгляд, объединяет, делает семейные и дружеские узы крепче. Но в этот раз отдохнуть душой не получилось. Часть девчонок быстро набрались до невменяемости, заливая горе, и начала буянить, обвиняя более удачливых товарок и все провидение в целом в несправедливости. Их, конечно, развели по комнатам, но настроение было безвозвратно испорчено. Посидев с оставшимися полчаса, я ушла собирать вещи. Вечером за мной придет кто-нибудь из «Сладкой жизни» — места моей будущей работы — чтобы проводить. В ожидании я улеглась на кровать и уставилась в окно. Мысли мои вновь вернулись к нашему последнему разговору с Маленой.

* * *

Вчера, расположившись в уютном кабинете управляющей приютом с чашкой обжигающе горячего чая, я делилась с ней впечатлениями от нашего победоносного «похода на вражескую территорию». Рассказать ей правду о своем появлении на Парсифее я до сих пор не решилась. Поэтому когда случайно ляпнула про то, как чуть не умерла от страха перед процедурой регистрации, поспешила сочинить достойную, как мне казалось, отговорку о том, что крайне недолюбливаю теперь все магическое. Она скептически на меня посмотрела, но промолчала. Вот как, скажите мне, можно научиться обманывать людей, если всегда при этом краснеешь?! Это же катастрофа какая-то! Не зная, как избежать возникшей неловкости в разговоре, я забывшись отхлебнула из чашки и только титаническим усилием не выплюнула все обратно. Обожженный язык и небо горели огнем. Моим спасением стал стакан холодной воды, протянутый заботливой рукой подруги. Отдышавшись, я решила перейти к теме моего трудоустройства, пока не случилось других неприятных сюрпризов. Мир все еще время от времени напоминал мне о недовольстве моим существованием. После того, как я озвучила свою просьбу, Малена сначала напугала меня продолжительным молчанием, а потом, осторожно подбирая слова, задала ошарашивший меня вопрос:

— Маш! Не прими за бестактность, пожалуйста, но я просто хочу понять. Ты так стремишься домой и вдруг… Почему ты, самая симпатичная девушка из этого набора, решила пойти на столь низкооплачиваемую должность? Ведь могла бы меньше чем за год заработать на возвращение. Да ты ведь и сама понимаешь. Жизнь есть жизнь, и надо уметь приспосабливаться к ней.

Я нахмурилась. Мне казалось, она успела хорошо узнать меня, а тут вдруг такое. Малена заметив выражение моего лица пошла на попятную:

— Зря я спросила. Не бери в голову.

— Нет, все нормально. Отчасти ты даже права. Только вот если бы я пошла по легкому пути, назад вернулась бы уже совсем другая девушка. Та Маша, которую ты сейчас видишь, перестала бы существовать, как только переступила бы через себя, переспав за деньги.

Малена покачала головой. Мне и самой не понравилось то, как мелодраматично прозвучал мой ответ, но я действительно так считала.

— Так нельзя. Если следовать твоей логике, то все девчонки, которым пришлось торговать своим телом, потеряли душу, а это не так. Поверь, я много их повидала на своем веку и знаю, как нелегко им приходится, но внутренне большинство из них не сломалось и не превратилось в безнравственных чудовищ, — директриса была не на шутку взволнована, — И раз уж так получилось, я хочу, чтобы ты поняла это и не наделала в будущем ошибок. Они не по призванию идут в эту профессию, поэтому относись к ним, пожалуйста, без брезгливости. Да-да, не смотри на меня так удивленно! Я не раз замечала, каким взглядом ты иногда провожаешь других девушек.

Я за собой такого не помнила, но спорить не стала. Я чувствовала, что в целом она говорит правильные вещи, но менять свое решение не собиралась. Тем не менее, я поблагодарила ее за совет и помощь. А потом мы вместе отправились встречать гостей. Я сразу присоединилась к остальным соискательницам, замершим чуть в стороне от будущих нанимателей и настороженно к ним присматривавшимся. Постепенно холл заполнялся народом. Когда очередная гостья подошла к директрисе поздороваться, та нашла меня взглядом и поманила к себе. Я приблизилась и вежливо поприветствовала незнакомую женщину. На вид она была ровесницей Малены, тоже стройная (видимо, с манлийской пищей не растолстеешь!), с приятной располагающей внешностью, но очень серьезная и строгая на вид. Мельком оглядев меня, она тут же потеряла ко мне интерес, сказав только: «Годится», и продолжила прерванный разговор. Меня немного покоробило от такого явного пренебрежения, но я не позволила себе ничем выразить свое недовольство. Не в моем положении было показывать гонор. Я утешала себя тем, что всегда, как правило, когда переходишь на новое место, приходится заново доказывать, что ты не идиотка и чего-то стоишь. Что ж, раньше у меня это прекрасно получалось, значит и сейчас при желании у меня были все шансы завоевать расположение будущего коллектива.

* * *

Сразу после ужина за мной и еще одной девушкой пришли. К тому времени я уже вся извелась от нетерпенья. Наша провожатая оказалась человеком веселым и очень болтливым, но мы были этому только рады. Представилась она Душечкой. За пятнадцать минут дороги она успела и все маломальские достопримечательности в округе описать, и последние сплетни пересказать. А под конец и вовсе начала делиться личным профессиональным опытом:

— Вы, девчонки, не дрейфьте. Вам можно сказать крупно подфартило! У нас в «Сладкой жизни» работниц берегут, извращенцам к нам ходу нет. Нет, ну случается иногда, что заходит какой залетный гад, на вид-то они все, как с картинки писаные. Тогда может и достаться. Но вообще стоит кому-нибудь из нас пожаловаться, как обидчику тут же дают от ворот поворот. Так-то! А вообще, я вам скажу, — в голосе девушки появились мечтательные нотки, — манли мужики хоть куда! Не то что у нас в деревне! Там-то после войны и осталось только полтора инвалида. Эти же всегда ненасытные, будто бабы сто лет не видели!

Я вспомнила, какова средняя продолжительность жизни коренного населения, и подумала, что вполне могли и не видеть. Когда теоретически можешь прожить почти тысячу лет, такое вполне вероятно. Особенно в старости. Хотя нам рассказывали, что до нее мало кто доживает. Кто-то гибнет в отчаянной конкурентной борьбе за продолжение рода, кто-то — в излюбленной забаве этой расы — интригах, а кто-то — просто не хочет коротать вечность в одиночестве, отправляясь в те миры, где тяжело выжить даже им. Как по мне, то это несчастный народ, медленно, но верно вымирающий, но при этом не желающий этого признавать.

Я так задумалась над судьбами мира, что не заметила, как мы добрались до цели. «Сладкая жизнь» располагалась в фешенебельной части квартала развлечений и соответственно могла похвастаться богато украшенным фасадом, изобилующим всякими магическими штучками, вроде появляющейся при движении по улице любого существа полупрозрачной девушки, совершенно обнаженной, кстати, которая приглашает всех посетить наш бордель. Поначалу меня это шокировало. Нежданно-негаданно в душе проснулось пуританство, требуя прикрыть это нечто хоть какой-нибудь тряпочкой. Позже я узнала, что обитательницы особняка про себя называют иллюзию Пугалом, потому что она отпугивает часть клиентов. Я никак не могла взять в толк почему, пока Селена не объяснила мне все со свойственной ей прямолинейностью. В переводе на литературный язык оказалось, что некоторым особо исстрадавшимся по женской ласке субъектам хватало пары взглядов на обнаженную красотку, чтобы достичь нирваны, и услуги самих ночных бабочек их после этого уже не интересовали. На вполне закономерный вопрос: «А нафига тогда она нужна?», мне дали вполне традиционный ответ: «У всех есть, а мы что хуже?». Больше я в эти вопросы не лезла.

Но вернемся к моему первому дню в этом не таком уж страшном, как оказалось, месте. Итак, вдоволь налюбовавшись на здание снаружи, мы зашли внутрь. Интерьер кричал о богатстве и престижности борделя. Окинув взглядом будущий фронт работ, я пригорюнилась. Похоже, у меня будет не так уж много свободного времени, как я рассчитывала.

Проведя нас через огромный холл, Душечка постучала в одну из роскошных дверей, выходящих в него, и, получив разрешение, пропустила нас в комнату. Это оказался кабинет, почти такой же, как у Малены. Светлые стены, много света, огромное окно в ухоженный сад на заднем дворе. Довольно миленько. А если бы его хозяйка еще не сверлила нас недовольным взглядом, было бы вообще чудесно. С видимым сожалением отодвинув от себя стопку исписанных бумаг, та самая женщина, с которой меня вчера знакомила Малена, соизволила мрачно произнести:

— Добро пожаловать в наш дом. Представьтесь, пожалуйста.

Мы по очереди пролепетали свои имена, отчего-то чувствуя себя провинившимися школьницами.

— Хорошо. Ты, — идеальный палец уткнулся в соседку, — Теперь будешь Кассандрой. Вера — это не интересно. А ты можешь оставить свое. Горничным псевдоним без надобности.

Я облегченно перевела дух. Меня мое имя всегда устраивало.

— Зовут меня Лорелея. Я управляющая «Сладкой жизни» и правая рука Дотар — хозяйки этого и нескольких других заведений, — женщина сосредоточила внимание на первой девушке. — К работе приступишь сегодня же. Про оплату мы договорились, — Вера кивнула; мне кстати тоже хотелось бы знать, сколько буду зарабатывать я, — Душечка проводи Кассандру в ее комнату, познакомь с девочками. В общем, возьми под свою опеку.

Когда девушки удалились, она перевела взгляд на меня. Я встретила его открыто, без страха и стеснения. Увы, раболепствовать не приучена. Женщина чуть заметно фыркнула, многозначительно помолчала и продолжила:

— Теперь с тобой. Начнем с зарплаты. Я буду платить тебе сорок монет в месяц. Это вполне приличная сумма для уборщицы, — я мысленно подсчитывала, сколько же мне придется горбатиться здесь, чтобы скопить на возвращение домой. По самым оптимистичным прикидкам выходило четыре с половиной года. Это если не есть и ходить в рубище. Да уж…

Пока я занималась вычислениями, Лорелея встала из-за стола и поплыла к выходу из комнаты. Мне не оставалось ничего другого, как пойти за ней.

— Выходной раз в две недели. Отгулы — только через полгода. Но после уборки можешь заниматься своими делами, если конечно не будет каких-то форс-мажоров, вроде праздников или других мероприятий. Тогда будешь помогать оформлять зал, ну и так на подхвате побегаешь. Подробнее о твоих обязанностях тебе расскажут сотрудницы, которые уже давно работают у нас горничными. Если все же возникнут какие-то проблемы, обращайся. И да, — женщина даже остановилась, повернувшись ко мне лицом, чтобы сделать внушение, — Постарайся меня не подвести, я ведь замолвила за тебя словечко перед мадам Дотар, так что в случае чего, меня тоже по головке не погладят.

— Конечно! Я понимаю. Я постараюсь оправдать ваше, т. е. я хотела сказать, твое доверие.

С Лоры неожиданно слетела высокомерная маска строгой экономки, и она уже человеческим тоном поинтересовалась:

— Все еще путаешься при обращении? Русская что ли? — я смущенно кивнула. Так опозориться перед строгим начальством! — Ничего, скоро пройдет. Я вот тоже первые пару месяцев всем выкала. Ты бы видела, как на меня при этом глазели манли! Будто диагноз острой шизофрении ставили! — она хохотнула, вспоминая те дни. Я тоже не смогла сдержать улыбку. В памяти всплыли моменты, когда еще в лесу я тоже поначалу разводила официоз и как на это реагировали мужчины. Пожалуй, ее сравнение как нельзя лучше подходило к той ситуации.

— Англоязычным в этом отношении легче. У них ведь только слово «ты» есть, — продолжила развивать тему Лора. Мы снова чуть ли не бежали по коридору, поэтому я ничего не ответила — боялась окончательно запыхаться. Так что дальше путь наш пролегал в молчании, но оно уже не было столь напряженным, как в начале.

— Ну вот мы и пришли! — Реактивная ракета, притворяющаяся человеком, наконец, остановилась у одной из десятка одинаковых дверей, — Это твоя комната. Располагайся! Завтра зайдешь ко мне — получишь форму.

Я поразилась тем, как быстро у нее меняется настроение. Только что вроде бы изображала снежную королеву, и вот уже смеется и голос совсем другой.

— Хорошо. Во сколько мне зайти?

— Не торопись. Выспись, как следует напоследок. Потом-то тебе рано вставать придется.

Я внутренне тяжело вздохнула. Для меня, совы по образу жизни, подняться ни свет ни заря всегда было чем-то сродни подвигу. Но я не позволила недовольству отразиться на лице. В конце концов, я сама выбрала этот путь. Стала бы девушкой по вызову, как раз спала бы до обеда после «ночной смены».

Комната меня приятно удивила. Здесь не было приютской аскетичности, оставляющей ощущение временного жилья, и не было вычурности, присущей гостевым помещениям борделя. Очень уютно и функционально. Жить можно! Тщательно обследовав все уголки и разложив свои немногочисленные пожитки, я вышла на разведку. В коридоре было пусто и тихо. Положившись на интуицию, я двинулась направо. Мне нужно было срочно выяснить расположение туалета и ванны. Направление я не угадала, зато встретила приветливую женщину преклонного возраста, которая мне объяснила, куда идти, а также сообщила, что скоро ужин. Покушать я успела еще в приюте, поэтому вежливо отказалась и, посетив уборную, вернулась к себе. По-хорошему надо было воспользоваться шансом познакомиться с местными, но я струсила. Что бы ни говорила Малена, я все равно опасалась попасть в круг наглых бесцеремонных девок, с которыми у меня бы точно не сложились нормальные отношения. И хотя Душечка оставила после себя приятное впечатление, вложенные в голову еще в детстве стереотипы мешали адекватно воспринимать сложившуюся ситуацию. Я напомнила себе, что рано или поздно все равно придется «идти в люди», но не смогла себя заставить сдвинуться с места. В конце концов, я решила просто лечь спать, следуя старой русской поговорке о том, что утро вечера мудренее. Но одно дело намерение и совсем другое — его воплощение в жизнь. На новом месте и подушка была не та, и перина слишком мягкая. Одним словом, сон не шел в мои гостеприимные объятья. А потом и вовсе загремела музыка, послышались громкие мужские голоса и женский смех. Отчаявшись уснуть, я, как лунатик, побрела в сторону кухни попить воды. Мне уже объяснили в общих чертах, где она находится. Одеваться было лень, поэтому я просто накинула поверх ночной рубашки покрывало с кровати. Кофты или шали у меня пока не было.

Скорее всего, я пропустила нужный поворот. Чем дальше я шла, тем громче становился шум. Не скажу, что меня это не смутило, но я продолжила идти, подумав, что наверняка рядом с кухней есть ресторан, откуда и раздаются голоса. Хорошо, что я еле-еле плелась, отчего смогла вовремя заметить, что занесло меня совсем не туда. Коридор закончился завешанным полупрозрачными занавесями проемом, сквозь которые виднелся огромный зал с мягкими диванами, разбросанными повсюду подушками и низкими столиками. Судя по количеству мужчин заполняющих помещение, заведение пользовалось бешеной популярностью. Полуобнаженные, а где и вовсе раздетые люди и манли предавались самому древнему из всех развлечений. Я испуганно отпрянула назад, стараясь спрятаться в полумраке. Кажется, меня никто не заметил. Но не успел еще мой пульс успокоиться, как появился новый повод адреналину разлиться по венам — совсем рядом с выходом в зал появилась обнимающаяся парочка. И все бы ничего, но они двигались прямо на меня. Заметавшись в поисках укрытия и не найдя ничего подходящего, я со всех ног бросилась назад, надеясь, что они не видят моих сверкающих пяток. Но судьбе видно очень хотелось в тот вечер поставить меня в дурацкое положение, потому что когда я добежала до места, в котором коридор раздваивался, то в панике не могла понять, какое из ответвлений ведет к моей комнате. Меж тем, шаги приближались. В конце концов, я не стала сломя голову бежать дальше, боясь еще больше заблудиться, и тихонечко затаилась, выбрав самый темный уголок.

Естественно, меня обнаружили. Мда, не быть мне мастером маскировки. Но мне все же повезло. Девушкой, которую по-хозяйски обнимал за талию манли, оказалась Вера, то есть уже Кассандра. Заметив меня, она что-то мило прощебетала клиенту и подошла ко мне.

— Ты чего тут делаешь? — удивленным шепотом спросила она.

— Я заблудилась, — подняв брови домиком, я подарила ей мой самый жалобный взгляд, — Кухню искала, а теперь не помню, где моя комната.

— Все с тобой ясно. Я тебя сейчас проводить не могу, — Лена бросила выразительный взгляд на замершего неподалеку мужчину, — так что запоминай! Твой коридор левый. Там же вторая дверь справа по ходу — кухня. Комнаты обслуги дальше. Поняла?

Я быстро кивнула.

— Хорошо. Мне пора.

— Спасибо.

Девушка хитро улыбнулась и сказала:

— Должна будешь!

— Заметано! — я вернула улыбку.

И тут голос подал молчавший до этого манли. Когда Кассандра, обняв его за талию, попросила прощения за заминку и предложила идти дальше, он неожиданно произнес:

— А разве вторая малышка не присоединится к нам? — оценивающий взгляд ярко желтых глаз застал меня врасплох. Это меня что сейчас снять хотят?! От возмущения и удивления у меня пропал дар речи, что кстати хорошо. Ох, и ответила бы я ему, задержись они рядом чуть подольше. Не знаю, как перевело бы заклинание русский мат на манлийский язык, но послать его я просто не успела. Верочка быстро просекла мой настрой и, сказав, что я сегодня не работаю, увела его в правое ответвление.

Я тоже не стала испытывать судьбу, убравшись в свою комнату. Внутри все кипело от негодования. И никакие здравые мысли вроде того, что я вообще-то в борделе живу, не помогали. А потом мне в голову вдруг пришла еще более неприятная мысль, затмившая все остальные. Манли мог меня узнать! Вдруг сразу после борделя он пойдет в службу безопасности и сдаст меня?! Хотя это вряд ли. Я постаралась успокоиться и включить мозг. Уж не знаю, как в Симерлине разыскивали преступников, но если наши системы похожи, то я зря волнуюсь. Дома я никогда не обращала внимания на ориентировки, которые расклеивала полиция. Значит, если предположить, что и здесь граждане такие же несознательные, то этот манли не представляет для меня угрозы. Боже, какая же я оказывается трусиха!

До рассвета оставалось не больше пары часов, когда музыка стихла, и я смогла заснуть. И как только другие могут спать под этот грохот?!