Лорелее я решила рассказать всю правду, а не придуманную доктором историю. Играть и дальше в партизан не было никакого смысла, ведь конспирацию я разводила, прячась, как оказалось, от несуществующей погони. Через час после полудня я уже сидела в ее уютном логове и пила вкусный успокаивающий отвар — сообразительная женщина сразу же приготовила его, едва заметила мои дерганые движения. Так, прихлебывая из огромной чашки и лакомясь настоящей земной халвой (не иначе контрабанда), я и поведала ей не редактированную версию моих злоключений на Парсифее.

Подруга слушала, раскрыв рот, постоянно перебивая восклицаниями вроде: «А он?», «А ты?», «Кто-кто?!», и коронным «Да не может быть!». Когда я закончила свой рассказ, она на время выпала из реальности, погрузившись в тяжелые раздумья. Я с затаенной надеждой ждала ее вердикта. Мне казалось, что если она не сможет найти выход, то этого не сможет уже никто. Отмерев, Лорелея первым делом поинтересовалась:

— Кто еще знает о твоем прошлом?

— Никто. Ну кроме, конечно, самих участников событий.

— Хорошо, — женщина снова ушла в астрал, но на этот раз ненадолго, — Надеюсь, ты понимаешь, что здесь тебе оставаться нельзя?

Я кивнула нахмурившись.

— На первых порах я тебе помогу. Сниму домик поблизости, здесь цены не такие кусачие. Прости за прямоту, но боюсь, ваше с ребенком содержание я не потяну. Половину прибыли я отдаю Дотар, да и накоплений у меня почти нет — я привыкла не откладывать на будущее, все равно с собой на Землю ничего не заберешь. Так что извини…

— Ну что ты! Спасибо тебе огромное! Сейчас этого более чем достаточно. А потом Катя рано или поздно отзовется и заберет меня. Если бы ты знала, как я тебе благодарна! — Из глаз помимо воли потекли слезы. Какая же я стала плакса!

— Ну что ты, милая! — обняла меня Лора, — Отставить слезы! Сейчас кинем клич, девчонки вмиг деньги на приданное ребенку соберут, да еще и будущей мамочке кое-чего достанется!

— А как же секретность? Мы же не хотели никому про беременность рассказывать?

— Своим можно. Вот манли не надо. Мало ли таких, как наш док!

— Да. Ты права, — успокоилась я.

— А насчет этой твоей Кати… Есть у меня один знакомый манли из приближенных к императорской семье. Надо попробовать через него весточку передать.

— Эх, что бы я без тебя делала!

— Ой, не знаю, — протянула подруга, совсем по-старушечьи всплеснув руками, — Померла бы, наверное. Как пить дать, померла!

Мы дружно расхохотались, а потом еще долго болтали о нелегкой женской доле на чужбине, перебирали имена и гадали, кто же родится: мальчик или девочка.

А ближе к ужину, когда проснулись даже самые отъявленные сони, Лорелея собрала всех в гостиной и сообщила о моем положении. Столько ахов и сочувственных вздохов я не слышала раньше никогда в жизни. Пригодилась сказочка про несостоявшуюся свадьбу, придуманная еще в приюте. По общему с подругой мнению, было решено не распространяться о моем реальном прошлом. Но не смотря на это, сказать, что мне было неудобно чувствовать себя попрошайкой — значит ничего не сказать. Я боялась, что мне не поверят, но Лора и тут не оплошала, добыв официальное заключение Шесмира. Откликнулись все. Выходит, зря я сомневалась в этих людях, способных помочь даже едва знакомому человеку, каковым я и являлась для них, прожив в борделе совсем недолго. Некоторых я вообще видела впервые. В итоге сумма и впрямь оказалась внушительная, как и предрекала подруга.

* * *

В тот же вечер мы вплотную занялись поиском моего будущего жилья. Подходящий домик (комнаты здесь не сдавали, иначе я бы не стала шиковать) нашелся довольно быстро. Он располагался в десяти минутах быстрой ходьбы от нашего заведения, и к тому же пустовал уже не один год, так что хозяин был просто счастлив сдать его хоть кому-нибудь в наем, если уж продать не получается. Жюстин, выделенная мне в сопровождающие, чтобы «наивную чукотскую девочку» в моем лице не облапошили, милостиво кивнула, подтверждая приемлемость цены. А когда арендодатель ушел, получив задаток за полгода и передав мне ключи, всю обратную дорогу довольно улыбалась, уверяя, что нам невероятно повезло снять жилье за такую мизерную стоимость.

Ночевать я предпочла все-таки в борделе, хотя пустующий домик и был полностью готов к проживанию. Манли еще до показа прочел нужное заклинание и вся пыль исчезла. Мы с коллегой вздохнули и переглянулись. У обеих проснулась профессиональная зависть.

Насчет денег с Лорой вышел спор. Она ни в какую не желала брать у меня назад средства, потраченные на оплату аренды. Подсчитав собранные девчонками пожертвования, я пришла к выводу, что мне с лихвой хватит их и на покупку всего необходимого, и на жизнь, и на аренду. Обманулась, как потом выяснилось, но тогда уверенная в своей правоте я долго и безуспешно доказывала подруге свою финансовую состоятельность. Просто я очень не любила быть кому-то должной, пусть даже и близкому человеку. Лора денег назад конечно же не взяла.

— Считай, что это мой вклад в будущее твоего ребенка. Как и у остальных. Только они это делали анонимно, а я нет. Ты же не пытаешься вернуть им их матпомощь! Так чем я хуже?

На это мне ответить было нечего, так что пришлось задвинуть свою гордыню куда подальше. Единственное, что мне удалось отвоевать, так это возможность несколько часов в сутки помогать по хозяйству, как раньше. Во всяком случае, пока я буду в состоянии. Врач, тщательно меня обследовав, дал на это добро и крыть хозяйке было нечем. Три-три с половиной часа в сутки я могла находиться на территории квартала без каких-либо последствий. Некоторые считали это моей блажью. Мне же просто невыносимо было сидеть одной в доме. А так хоть какое-то общение.

Кстати, насчет общения! Примерно через месяц после моего переезда, может позже, точно не помню, прямо в голове стало время от времени появляться что-то вроде картинок. Как бы это поточнее сказать. А! Мыслеобразы! Неясные и смутные поначалу они постепенно становились все более понятными мне, пока мой несовершенный мозг не научился преобразовывать их в слова. Думаю, не стоит говорить, как я испугалась, когда впервые столкнулась с этим. Но док, к которому я в смятении кинулась за советом, с порога успокоил меня. Оказывается для манлийских детей это вполне нормально. Вот только его брошенный тайком подозрительный взгляд мне не совсем понравился. А вдруг догадается, кто настоящий отец ребенка?! Нет, даже думать об этом не хочу! Он тогда вообще меня анализами замучает.

Помимо этого мое одиночество скрашивала Малена. Ей я тоже рассказала правду. Странно, но после того как я впервые позволила себе открыться Лоре, врать остальным стало гораздо труднее. Особенно близким. Будто кто-то выдернул кляп изо рта, а на место не поставил. Подруга тоже пообещала помочь и задействовать кое-какие связи.

Каждую среду я часами просиживала у фонтана на дворцовой площади. За все время больше никто не пользовался воротами по назначению, так что можно сказать, что в тот раз мне невероятно повезло встретить хоть кого-нибудь. От Лориного знакомого тоже вестей не было. Малена хранила молчание, значит, и у нее ничего не вышло. Я даже не особо удивилась — человечек здесь никто не воспринимал всерьез. Деньги утекали, как песок сквозь пальцы, а надежда на Катю таяла с каждым днем. Даже закралась мысль, что она не желает иметь со мной дел, вот и не отзывается, и по мере того, как увеличивался срок ожидания, гнать ее становилось все труднее.

А еще мне жутко не хватало семьи. Особенно мамы. И постоянно мучило чувство вины за то, что позволила себя уговорить и не передала ей весточку раньше, когда еще была возможность.

* * *

Так прошло полтора месяца. Мои нервы были взвинчены до предела. Для такой заядлой любительницы строить планы, как я, неопределенность была чем-то сродни пытке. В конце концов, я не выдержала. И перестала ждать. Надежда на то, что пока я буду послушно плыть по течению, все проблемы решатся сами собой, стоит только еще немного потерпеть, постепенно развеялась без остатка. Иллюзии терять было тяжело и больно, а уж разочаровываться в лучшей подруге и того больнее. Но не время раскисать, пора было действовать.

В тот день я пришла к Лорелее и сказала, что больше не хочу зря терять время. Она вроде и не особо удивилась, будто давно ожидала чего-то подобного. Мне кажется, она с самого начала не очень-то верила в Катину помощь.

У меня было много времени на раздумья. Их итогом стала невероятная по здешним меркам авантюра. С присущей мне скрытностью я никому не рассказывала о своих планах, но без знаний подруги о некоторых аспектах местных реалий, было не обойтись. Так что пришлось посвятить ее в мои задумки. Я не могла наняться на нормальную работу, а значит, оставалось только самой заняться своим трудоустройством. А задумала я не много ни мало организовать собственный туристический бизнес. В этом отношении опыт подруги при открытии борделя был просто бесценен, начиная с бюрократических проволочек и заканчивая поиском первоначального капитала. С последним, кстати, было особенно туго. Землянкам банки кредиты не давали. Возможные инвесторы отказывались даже рассмотреть мой проект по той же причине. Их совершенно не интересовала ни астрономическая величина возможной прибыли, ни мизерный срок окупаемости, ни точка безубыточности. С переселенками они дел иметь не желали и точка. Мне оставалось только заламывать руки в бессильной злости. Как же я ненавидела тогда их постные совершенные рожи! Каждый второй старался залезть мне под юбку, но уже после первой такой попытки малыш решил защитить нас со свойственной ребенку непосредственностью: едва кто-нибудь начинал тянуть к нам лапищи с грязными намерениями, как его тут же скручивал острый приступ диареи. И никакие контрзаклинания при этом не действовали. Хоть какое-то удовлетворение после бесконечных отказов. Малыш вообще в последнее время частенько отмачивал что-нибудь магическое. Я уж было подумала, что это у меня дар проснулся, но исследования дока показали обратное — я по-прежнему была самым обычным человеком. Единственным объяснением было то, что ребенок любую угрозу нашему здоровью отражал инстинктивно. Хорошо, что Шесмир замаскировал мою ауру, спрятав от любопытных беременность, а то проблем было бы не избежать. А так… Не пойман — не вор. Ну споткнулся на ровном месте хам, нагрубивший мне. С кем не бывает? А что нос при этом разбил, оттого что воздушный щит вдруг не сработал, так это я совсем не при чем! Да. Подрастеряла я свои гуманистические принципы-то… Даже мысль не мелькнула помочь стонущему манли, размазывающему по лицу кровь.

Трудно было существовать в тишине. Без телевидения и интернета, без музыки, наедине со своими мыслями. И хотя я чувствовала, что я не одна, что внутри меня есть еще одна жизнь, порой бывало одиноко, особенно по вечерам. Спасали только книги из приютской библиотеки, но и они почти все уже были прочитаны. Чтобы убить время и высвободить нерастраченную энергию, которой во время беременности аномально прибавилось, я каждый день убиралась в доме, ходила на рынок за продуктами. Иногда сидела в каком-нибудь уютном кафе за чашечкой горячего шоколада. Но чаще просто гуляла по городу, дивясь его фантастической архитектурой. И все время в ожидании. В ожидании ответа потенциального инвестора, в ожидании рождения малыша, и в глубине души в ожидании Катиного появления. Хорошо, что терпение всегда было неотъемлемой частью моего характера, а то бы давно уже на окружающих бросалась.

Время от времени у меня опускались руки. В такие моменты мне казалось, что я — никчемное ничтожество, не способное ни на что стоящее. Я теряла веру в удачное воплощение моей задумки в жизнь. А потом снова случался выброс безудержной энергии и я, как ни в чем не бывало, бежала по делам. И снова мир мне улыбался и дарил ощущение, что все получится.

Я перепробовала все возможные легальные способы получения денег. Все бесполезно! Оставалось только затребовать вернуть долг жизни у Фернандо. А этого мне крайне не хотелось, я надеялась в будущем попросить его переправить меня после родов с ребенком на землю. Но срок аренды жилья закончится раньше, чем это произойдет, и я вообще окажусь на улице! К тому же я совершенно не представляла, как это я приду и потребую у него денег. Стыдно как-то. Нда, надо срочно вытравлять из себя эту дурь, а то долго здесь не протяну!

Перед тем как окончательно лишиться шанса на скорое возвращение домой, я решила выяснить все лично. Не то чтобы я совсем не доверяла Шесмиру, но… Чтобы быть наверняка уверенной в том, что доктор меня не обманул, когда говорил про запрет на вывоз детей, я решила сходить на станцию межмировых перемещений. Мне почему-то казалось, что там обслуживают одних только землянок, поэтому я сильно удивилась, когда заметила в очереди к стойке информации семейную пару манлийцев. Да и вообще посетителей было довольно много, и немалая часть из них принадлежали к расе наших негостеприимных хозяев. Я украдкой разглядывала их, недоумевая, что им-то могло понадобиться здесь, если они в любой момент могут переместиться, куда пожелают. Оказалось могут, но не все. Но больше всего меня удивили другие существа. Они проходили на достаточно большом от меня расстоянии, но не заметить их было невозможно. Вы помните фею из сказки про Питера Пена? Так вот, мысленно увеличьте ее до размера среднего подростка и вуаля! Прямо как с книжки рисовали! Вот уж когда поверишь, что находишься в волшебном мире! Особенно впечатляли полупрозрачные радужные крылья. Руки так и тянулись потрогать это совершенство. Я так увлеклась, представляя каковы же они на ощупь, что даже не заметила, как манлийцы, стоящие передо мной в очереди ушли, поэтому едва не подпрыгнула, когда над ухом раздалось громкое:

— Эй! Ты что уснула?!

— Разве можно так людей пугать?! Я ведь могла… — поворачиваясь к стойке, сердито начала я и осеклась на полуслове. Не знаю, кого я ожидала увидеть за ней, но уж точно не такое же воздушное существо, на которое еще мгновение назад не могла наглядеться, только в мужском варианте. Передо мной на навороченном офисном стуле сидел огненно рыжий коротышка и недовольно сверкал на меня глазищами. Я совершенно неприличным образом разглядывала это чудо природы. Его лицо не отличалось присущей всем аборигенам правильностью черт, но все равно было прекрасно. Глаза были непропорционально огромны. Я в детстве похожие рисовала своим куклам. Только вот я границу радужки очертить не забывала, а у этого существа, как мне сперва показалось, в этом надобности не было. Что безмерно пугало, но в то же время завораживало. А потом я перевела взгляд на крылья и вообще выпала из реальности.

— Ну чего уставилась? Будто коренного парсифейца никогда не видела! — фей недовольно сдвинул брови. Его неприязненный, я бы даже сказала ворчливый тон, немного привел меня в чувства. Все еще глупо улыбаясь, я невпопад пролепетала:

— Красиво как! Можно потрогать? — и потянулась к переливающемуся совершенству за его плечами.

— Ээээ! — отшатнулся он от моей руки, — Ты чего? Ненормальная что ли?

— Почему? — тормозила я.

— К крыльям прикасаться нельзя! Или ты хочешь в наркоманку превратиться? Так это не ко мне. Мне человечки в рабах ни к чему. Вот если бы манлийка… — мечтательно протянул несостоявшийся рабовладелец. От таких перспектив я окончательно пришла в себя.

— Ну уж извини! — развела я руками, — Чем богаты, как говорится…

— Ладно. Чего хотела-то? — смягчился фей.

Я замялась, не зная как подступиться к такому суровому работнику со своим вопросом. Пока шла сюда, целый план придумала, а сейчас в голове один сквозняк — все мысли куда-то сбежали. В таких случаях я обычно прибегаю к проверенному способу под кодовым названием «безмозглая блондинка», иными словами кошу под дурочку. Всегда помогает, кстати. Надо только шире распахнуть наивные голубые глаза и напрочь изгнать из них интеллект.

— Эээ… Меня Маша зовут…

— Шелди, — представился он в ответ.

— Понимаешь, я тут недавно устроилась горничной в один приличный дом, — стоило только начать, как слова потекли сами собой, — А там хозяйка такая строгая! А сын ее вообще невыносимый. Как захочет чего, так сразу вынь и положь ему! А тут соседский парнишка возьми да и скажи, что с подружкой на Мантрео едет. Он-то на год-другой постарше будет. Нашему тут же возжа под хвост попала. Хочу говорит с ними ехать. Уж кто только ему не говорил, что детей с Парсифеи не выпускают, а он все свое твердил. Потом вроде успокоился, а неделю назад слух прошел, что послабления в пропускном режиме сделали. Тут-то он совсем с катушек слетел. Вот меня хозяйка и послала узнать, правда это или нет.

Шелди выдержал театральную паузу и заявил:

— Врешь ты конечно складно. Я прямо заслушался. Только могла бы и сразу спросить, и не тратить мое драгоценное время попусту. Так вот знай: все рожденные в нашем мире дети до совершеннолетия по чужим планетам не шляются.

— И что даже договориться нельзя? — вкрадчивым голосом спросила я, — За отдельную плату, естественно.

— Исключено, — ледяным тоном было сказано мне.

— Ну что ж… Спасибо за консультацию. До свидания, — я развернулась и направилась прямиком к выходу.

* * *

Расстроенная я шла домой. Придется, видимо, все-таки перевести обещанное желание в денежный эквивалент. Только как потом на землю малыша протащить?! Я тяжело вздохнула и обвела улицу хмурым взглядом. А вообще все не так уж и плохо. Даже можно сказать, что мне очень повезло. Сразу после того страшного утра, перевернувшего мою жизнь вверх дном, удача смилостивилась и была на моей стороне. Судите сами: я не попала в тюрьму по обвинению в убийстве — это раз; я обрела двух прекрасных подруг, помогающих мне преодолеть тяжелые времена, да и остальные новые знакомые за редким исключением отнеслись ко мне по-доброму — это два; и, наконец, самое грандиозное событие из всех произошедших — моя беременность — это три! Да даже мир, похоже, смирился с моим существованием. В последнее время мелкие и не очень пакости совсем сошли на нет. Ни тебе падающих на голову горшков с цветами, ни ломающихся от простого прикосновения приборов, ни скользких полов на пути. А проблемы… Они у всех есть. Так что хватит пенять на судьбу! Выше нос!

На пороге дома меня ждал сюрприз. В картонной коробке кто-то шумно пыхтел и царапал стенки. Заинтригованная я поспешила открыть ее. Внутри оказался чудесный серый котенок, который тут же сообщил о своем недовольстве занимаемой площадью громким мяуканьем. Я взяла это полосатое чудо с «белыми носочками» на лапках на руки и занесла в дом. Котейка пригрелся и притих. А я была так рада нежданному подарку какой-то доброй души, что чуть ли не летала по дому, обустраивая быт своего пушистого сожителя. Как мало оказывается надо для счастья! Когда же накормленный и старательно наглаживаемый Тишка принялся громко мурлыкать, развалившись у меня на коленях, все тревоги и заботы позорно бежали, а в душе разлилось долгожданное спокойствие.