Как нашей стране доставались Победы

Аверков Станислав Иванович

Глава II

Как Черчилль повернул сталина лицом к ракетостроению

 

 

1. Возвращение Сталина к ракестроению – судьбоносная переписка между Сталиным и Черчиллем во время обстрела немцами Лондона в 1944 году

В 1942 году в Германии работали уже два исследовательских и ракетостроительных центра. Один на острове Узедом во главе с конструктором Вернером фон Брауном занимался созданием ракеты Фау-2. Другой близ Данцига, в Гроссендорфе под руководством гауптштурмфюрера СС Энгеля занимался разработкой крылатой ракеты Фау-1.

В июне 1943 года Гиммлер встретился на Узедоме с Вернером фон Брауном. Конструктор ракет высказал свое мнение по поводу того, что тормозит создание ракеты – агрегата Фау-2. Гиммлер заверил, что во имя победы германской расы все пожелания Вернера фон Брауна будут учтены.

Обеспокоенный поражениями на Восточном фронте, Гитлер потребовал Дорнбергера и Брауна к себе, в свою ставку «Вольфсшанце» в Восточной Пруссии. Ему был показан фильм об опытных запусках Фау-2. Доклад Вернера фон Брауна привел Гитлера в восторг.

Гитлер встал и подошел к пенемюндовцам: «Благодарю вас! Почему я до сих пор не верил в успех вашей работы? Меня плохо информировали» (Ю. Мадер, «Тайна Хатнсвилла», Москва, 1965 г., Издательство политической литературы»).

Когда же Сталин и руководство вооруженными силами СССР обратят свой взор на ракетостроение?

Этому способствовал дальнейший ход войны.

В 1944 году Сталин получил личное и строго секретное послание от господина Черчилля. Привожу тексты из этого послания и далее из других посланий Сталина и Черчилля по книге «МИНИСТЕРСТВО ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР. ПЕРЕПИСКА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР С ПРЕЗИДЕНТАМИ США И ПРЕМЬЕР МИНИСТРАМИ ВЕЛИКОБРИТАНИИ ВО ВРЕМЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ, 1941–1945 гг.» (МОСКВА, 1958 г., ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ).

Послание Черчилля «№ 282. Личное и строго секретное послание от г-на Черчилля маршалу Сталину. …4. Гитлер начал применять свое секретное оружие против Лондона. Мы пережили шумную ночь. Мы полагаем, что мы сумеем бороться с ним. Всяческие добрые пожелания в эти времена, полные великих событий. 17 июня 1944 года».

Какие же великие события произошли накануне? 6 июня 1944 года началась операция «Оверлорд», то есть высадка в Нормандии американо-английских войск, пересекших пролив Ламанш. В ней приняли участие около 3 миллионов человек. Войска пересекли реку Сена, освободили Париж и направились к французско-германской границе.

Но что это было за новое секретное фашистское оружие, вызвавшее страх и ужас у лондонцев?

«Что же это за такая «летающая бомба», что смогла вызвать у Черчилля такую озабоченность на фоне высадки десанта в Нормандии?» – стали размышлять в Москве.

Это ныне мы знаем, что летом 1944 года фашисты стали обстреливать Лондон крылатыми ракетами Фау-1. В них применялся пульсирующий двигатель. Его умопомрачительный вой вызывал у лондонцев неподдельное чувство страха. Но не мог же Черчилль сообщать Сталину о панике в Лондоне!

Следующее послание Уинстона Черчилля еще более озадачило Сталина:

«№ 283. …6. Вы можете спокойно оставлять без внимания весь немецкий вздор о результатах действия их летающей бомбы. Она не оказала ощутимого влияния на производство или на жизнь Лондона.

Жертвы за семь дней, в течение которых эта бомба применяется, составляют от десяти до одиннадцати тысяч.

Улицы и парки по-прежнему полны народа, наслаждающегося лучами солнца в часы, свободные от работы и дежурства. Заседания парламента продолжаются во время тревог.

Ракетное оружие может стать более грозным, когда оно будет усовершенствовано.

Народ горд тем, что разделяет в небольшой мере опасности, которым подвергаются наши солдаты и Ваши солдаты, которыми так восхищаются в Британии. Пусть счастье сопутствует Вашему наступлению. 25 июня 1944 года».

Как отреагировал на это противоречивое послание Сталин? С одной стороны, есть чему удивиться – одиннадцать тысяч жертв за семь дней от какой-то летающей бомбы! И это без боевых действий гитлеровских солдат! Одиннадцать тысяч смертей и ни одного погибшего немца! С другой стороны, лондонцы по прежнему наслаждаются солнечными лучами, когда нужно строить бомбоубежища! Какой-то бред сивой кобылы!

Сталин вызвал переводчика Бережкова:

– Послание переведено правильно, без ошибок?

– Слово в слово, товарищ Сталин!

– Вы уверены, товарищ Бережков? В послании содержится какая-то чушь. Одиннадцать тысяч погибших и загорающие под солнцем лондонцы, когда надо хвататься за голову и бежать в укрытие?

– Лично перепроверил. Переведено без искажений!

Сталин перечитал послание вторично. На этот раз его заставила задуматься фраза Черчилля – «Ракетное оружие может стать более грозным, когда оно будет усовершенствованно».

«А если у нас такое грозное ракетное оружие, что навело страх на Черчилля?» – так, возможно, подумал Сталин, изучая английскую «депешу».

Черчилля ракетное оружие потрясло до глубины души. В очередном послании он взял себя в руки и написал:

«№ 286. … Что касается гитлеровской бомбы-самолета, то это средство, как видно, не может иметь серьезного значения ни для операций в Нормандии, ни для лондонского населения, мужество которого всем известно. 27 июня 1944 года».

В следующем послании Черчилль озабочен еще одной особенностью «летающей бомбы»:

№ 288. …3. В Нормандии идут горячие бои. Погода в июне была весьма неприятной. У нас на побережье был не только шторм, худший, чем любой, зарегистрированный в летнее время в течение многих лет, но и была сильная облачность. Это лишает нас возможности полностью использовать наше подавляющее превосходство в воздухе, а также помогает летающим бомбам достигать Лондона… 1 июля 1944 года».

Оказывается, «летающая бомба» не только может уничтожить население противника! Особо важно то, что может уничтожать противника без участия солдат! И даже при тех погодных условиях, что недоступны авиации!!!

«Почему нет у нас такого же ракетного оружия?» – можно предположить, что именно так подумал Иосиф Виссарионович.

Но 12 июля 1944 года Черчилль уже не смог скрыть своей нервозности:

«№ 294. …6. Лондонцы стойко переносят бомбардировки, в результате которых количество жертв пока составляет около 22 000 человек, и похоже на то, что бомбардировки становятся постоянным явлением».

Можно предположить, что именно при чтении послания № 294 Сталин еще более утвердился в необходимости выяснить, почему у нас нет такой же мощной «летающей бомбы»!

Следующее послание Черчилля заставило Сталина принимать срочные меры…

Это послание Черчилля привожу полностью. Удивительно то, что наши историки не удосужились представить населению Советского Союза и гражданам мира решающее значение этого послания для последующего развития ракетостроения в СССР.

«№ 295. ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ

1. Имеются достоверные сведения о том, что в течение значительного времени немцы проводили испытания ЛЕТАЮЩИХ РАКЕТ с экспериментальной станции в Дебице в Польше. Согласно нашей информации этот снаряд имеет заряд взрывчатого вещества весом около двенадцати тысяч фунтов, и действенность наших контрмер в значительной степени зависит от того, как много мы сможем узнать об этом оружии, прежде чем оно будет пущено в действие против нас. Дебице лежит на пути Ваших победоносно наступающих войск, и вполне возможно, что Вы овладеете этим пунктом в ближайшие несколько недель.

2. Хотя немцы почти наверняка разрушат или вывезут столько оборудования, находящегося в Дебице, сколько смогут, вероятно, можно получить много информации, когда этот район будет находиться в руках русских. В частности, мы надеемся узнать, как запускается ракета, потому что это позволит нам установить пункты запуска ракет.

3. Поэтому я был бы благодарен, Маршал Сталин, если бы Вы смогли дать надлежащие указания о сохранении той аппаратуры и устройств в Дебице, которые Ваши войска смогут захватить после овладения этим районом, и если бы затем Вы предоставили нам возможность для изучения этой экспериментальной станции нашими специалистами.

13 июля 1944 года».

После ознакомления с этим посланием сразу же возник вопрос: из каких источников англичане, не имея представления о сущности «летающей бомбы», получили информацию о фашистской ракетной экспериментальной станции в Дебице?

Черчилль ничего не знал о «летающей бомбе» и вдруг прозрел!

В наше время «ларчик» открылся следующим образом. Ныне опубликована поляками информация о том, что в 1944 году польские подпольщики, подчинявшиеся правительству Владислава Сикорского, находившемуся в изгнании в Лондоне, смогли не только проникнуть на фашистскую ракетную станцию Дебице, где Вернер фон Браун испытывал свой «агрегат» Фау-2 (после разгрома английской авиации ракетного центра в Пенемюнде). Они скопировали брауновские секреты (то, что смогли) и передали их в Лондон, Сикорскому. Тот преподнес их «на блюдечке» англичанам. Черчилль, конечно, мог «раскрыть карты» перед Сталиным и снабдить его польскими сведениями, но он был сам себе на уме. Не сообщил о сведениях, добытых поляками, подумав, вероятно: пусть русские откроют нам двери в Дебице, а мы им покажем кукиш! Вот так и воевали союзники.

Но Сталин давно уже понял двойную игру союзников. Решил в срочном порядке овладеть загадочной станцией Дебице, направить туда советских специалистов, чтобы они разобрали ее «по косточкам», изучили немецкую ракету, а только после этого показать англичанам остатки станции. Надо было продолжить с Черчиллем переписку, но так чтобы было время для изучения станции.

Ответ Сталина был следующим:

«СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ

Ваше послание от 12 июля получил.

1. В отношении вопроса о Румынии и Греции здесь нет необходимости повторять…

2. Вопрос о Турции следует рассмотреть в свете тех факторов…

3. Мы хотели бы выполнить Вашу просьбу, изложенную в послании от 13 июля, относительно экспериментальной станции в Дебице, если эта станция попадет в наши руки. Просьба уточнить о каком именно Дебице идет речь, так как в Польше, говорят, есть несколько пунктом под этим названием.

15 июля 1944 года».

Ответ Черчилля пришел через четыре дня. Наверное, столько дней правительству Сикорского и британским картографам потребовалось разыскать на карте станцию Дебице.

«№ 298. ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ.

1. К Вашей телеграмме от 15 июля относительно экспериментальной станции в Девице. Ниже приводятся официальные британские сведения о месторасположении указанной станции.

2. Район, который нас интересует и где производятся эксперименты с запуском больших ракет, находится северо-восточнее Дебице, или Дебица, которая расположена на железнодорожной магистрали между Краковом и Львовом, 50градусов 05 секунд северной широты, 21 градус 25 секунд восточной долготы. Площадь района испытаний равна приблизительно десяти милям на три с половиной мили и находится между следующими пунктами:

50грд. сев.– 07 сек вост., 21грд. сев – 27 сек. вост.,

50грд. сев – 12 сек вост., 21грд. сев. – 36 сек. вост.,

50грд. сев – 11 сек вост., 21грд. сев. – 39 сек. вост,

50грд. сев – 04 сек. вост, 21грд. сев. – 32 сек. Вост.

3. Возможно, что они имеют тысячу ракет такого типа, каждая весом около пяти тонн. Будь это правильно, это стало бы серьезным моментом для Лондона. В настоящее время у нас около тридцати тысяч убитых и раненых, но все население проявляет замечательную выдержку. Парламент потребует, что бы я убедил его в том, что делается все возможное.

Поэтому было бы помощью с Вашей стороны, если бы Вы смогли захватить какие-либо данные, которые можно будет получить, и сообщили бы нам с тем, чтобы кто-нибудь из наших людей мог приехать и ознакомиться с ними.

Мы многое получили от ракеты, которая упала в Швеции и не взорвалась, но следы экспериментов в Польше дадут неоценимые дополнительные данные.

У ракеты, упавшей в Швеции, имеется одна специфическая часть радиомеханизма, которую мы особенно хотели бы найти, хотя часть эта и выглядит совершенно незначительной деталью.

Если Вы свяжете Ваших офицеров с генералами Бэрроузом и Дином и прикажете Вашим офицерам им помочь, то Вам не нужно будет беспокоиться по этому вопросу…

19 июля 1944 года».

Ну как же не надо было беспокоиться по этому вопросу, если речь шла о новейшем оружии, готовом истребить еще больше, чем уничтоженные и вышедшие из строя до сих пор тридцать тысяч лондонцев.

В конце августа 1944 года были освобождены западные области Украины и юго – восточные районы Польши, в том числе и Дебице.

Сталин вызвал наркома авиапромышленности Шахурина. Приказал:

– Вы, товарищ Шахурин, немедленно вылетайте в Польшу и разберитесь, что фашисты сотворили в Дебице!

Александр Иванович, вернувшись вместе с авиационными специалистами из Дебице, доложил Сталину о том, что были выявлены два новых фашистских видов вооружения: летающая крылатая ракета и бескрылая ракета.

– Нам они нужны! – воскликнул Верховный Главнокомандующий. – Товарищ Шахурин! Займитесь ими!

– Товарищ Верховный Главнокомандующий! Подобную крылатую ракету с пульсирующим двигателем разрабатывает в моем авиапроме авиаконструктор Челомей. Челомея, главкома ВВС Новикова и меня вы уже вызывали недавно в Государственный Комитет Обороны. Дали указание ускорить создание беспилотной боевой техники. Докладываю: испытание беспилотной крылатой ракеты с пульсирующем двигателем запланированы на декабрь 1944 года.

И во время войны советская конструкторская мысль не стояла на месте. Создатели самолетов уже во время войны делали шаги на десятилетия вперед, разработав первые реактивные самолеты, которые испытал Г.Я. Бахчиванджи, а также беспилотные самолеты-снаряды с «пульсирующим» двигателем. Конструктором Центрального института авиационного моторостроения В.Н. Челомеем был создан первый «самолет-снаряд», который мог запускаться по целям за несколько сот километров.

Следует отметить, что уже в декабре 1944 года были проведены испытания более десятка челомеевских крылатых ракет с помощью самолетов ПС-8, Ту-2 и Ту-4. Советская авиация уже в начале 1945 года получила на вооружение дополнительное оружие, которое могла применять по врагу.

Но вернемся в конец лета 1944 года. Сталин был удовлетворен докладом Шахурина о состоянии разработки крылатых ракет. Спросил:

– Кто будет разрабатывать бескрылую ракету?

– Части этой бескрылой ракеты нами привезены в Москву. Они находятся в НИИ-1 авиапрома. Наши специалисты склонны к мнению, что бескрылая ракета – более артиллерийский проект, чем авиационный.

– Значит, вы отказываетесь от бескрылой ракеты! А что скажет по этому поводу нарком вооружения Устинов? Немедленно ко мне Устинова!

Дмитрий Федорович примчался и встал по стойке «смирно»!

– Товарищ Устинов! Немедленно разберитесь с Дебице и с бескрылой ракетой. Что это за зверь такой? Он самого Черчилля испугал!

Дмитрий Федорович взял «под козырек»! При следующем посещении Сталина доложил:

– Бескрылая ракета – это будущее для нашей обороны! Но следует разобраться с немецкими наработками плотнее, чтобы понять, как лучше использовать эту разработку.

– Вот и прекрасно! Разберитесь и доложите. А после организуйте посещение Дебице англичанами!

В октябре 1944 года Сталин получил очередное послание от Черчилля:

«№ 334. МАРШАЛУ СТАЛИНУ.

Уважаемый Маршал Сталин, Вы, вероятно, помните о тех телеграммах, которыми мы обменялись летом, относительно поездки британских специалистов на германскую испытательную ракетную станцию в Дебице, в Польше, которым Вы соблаговолили оказать содействие.

В настоящее время мне стало известно, что специалисты возвратились в Англию, привезя с собой ценную информацию, которая заполнила некоторые пробелы в наших познаниях о ракетах дальнего действия.

Прошу Вас принять мою благодарность за превосходную организацию этой поездки и за ту помощь, которая была оказана нашей миссии советскими властями.

С искренним уважением Ваш Уинстон Черчилль.

16 октября 1944 года».

Трогательное послание! Особенно фраза в нем: «…специалисты возвратились в Англию, привезя с собой ценную информацию, которая заполнила некоторые проблемы в наших познаниях о ракетах дальнего действия».

Вспомним тридцатые годы XX века, точнее – 1937 год, заявление, поданное в партком РНИИ А.Г. Костиковым:

«…В 1934 году по бескрылым ракетам были взяты обязательства изготовить объект для вооружения, как говорили, с дальностью обстрела 60 км с 1/100 дистанции попадания и сокрушительной силы действия… Мои первые примеры в этом направлении убедили меня в том, что это абсурдное мероприятие… На 1935 год был внесен этот же пункт: ракета на жидком топливе дальнего действия и т. п. Я восстал против этого пункта…».

Это А.Г. Костиков предпринял энергичные меры, чтобы в СССР были уничтожены работы по созданию ракет дальнего действия, а занимавшиеся ими конструкторы были осуждены на 10 и 8 лет исправительно-трудовых лагерей! И все для того, что бы из простого инженера вырваться в кресло начальника института! А спустя шесть лет после ракетного погрома в СССР английский премьер поблагодарил Сталина за содействие в познании ракет дальнего действия, разработанных в Германии. И после шести лет после оплевания в тридцатые годы советских ракет дальнего действия Костиковым!!!

Какая историческая советская научно-техническая абра-кадабра произошла в тридцатые годы в СССР! Конечно, после переписки с Черчиллем Сталин предпринял колоссальные усилия, чтобы возродить создание ракет дальнего действия в Советском Союзе! И все же они, колоссальные усилия, могли бы и не потребоваться в таком объеме, что были затрачены, если бы в стране не рубили с плеча, путая политические и научно-технические проблемы с подачи карьеристов.

Так кто же является «крестником» ракет дальнего действия у нас? Как ни будут возражать патриоты, но конечно Уинстон Черчилль! Черчилль поднял вопрос о ракетах дальнего действия на межгосударственный уровень!

Не будь Черчилля, мы все равно дошли бы до необходимости разработки ракет дальнего действия. Но на это ушли бы десятилетия.

И американцы должны быть благодарны Уинстону Спенсеру. От них у него не было секретов. Поэтому в мае 1945 года американцы первым делом захватили Вернера фон Брауна, закрыв глаза на его нацистское прошлое.

Сталин сразу почуял, где «пахнет жареной рыбой»! И Устинов тоже. Тот час был собран цвет научно-инженерной мысли и был направлен уже в мае 1945 года на завладение немецкими ракетными достижениями. Точно также поступили и американцы.

А как сложилась судьба у А.Г. Костикова?

После расстрела начальника РНИИ И.Т. Клеймёнова и главного инженера Э.Г. Лангемака, репрессирования С.П.Королёва, В.П.Глушко, В.Н. Лужина и ряда других сотрудников института инженера А.Г. Костикова утвердили ноябре 1938 года в должности главного инженера института. Вместе с И.И.Гваем и В.В. Аборенковым А.Г. Костиков получил авторское свидетельство от 19 февраля 1940 года, занесенное в реестр изобретений Союза ССР за № 3338, на изобретение "механизированной установки для стрельбы ракетными снарядами различных калибров". Это была ставшая легендарной ракетная установка залпового огня БМ-13, всемирно известная как "Катюша".

28 июля 1941 года А.Г. Костикову было присвоено звание Герой Социалистического Труда.

Был назначен начальником НИИ-3 (после разгрома РНИИ оставшиеся на свободе его сотрудники были переведены в НИИ-3 авиапрома). Принялся за создание реактивного истребителя-перехватчика (проект «303»). Сроки разработки истребителя сорвал. Опытный образец истребителя оказался, мягко говоря, никудышным. Из-за недееспособности Костиков был арестован. Тогда же прокуратура доказала, что А.Г. Костиков к созданию «Катюши» не имел ни какого отношения.

 

2. Организаторы победы в Великой Отечественной войне. Дмитрий Устинов и Лев Гонор создают в СССР ракетную основу для противостояния в холодной войне

Поиски документации, экземпляров Фау-1, Фау-2, «Вассерфаля», «Рейнтохтера», других новых фашистских видов вооружения, мест их производств и испытаний Д.Ф. Устинов организовал превосходно, но под грифом «секретно». Ныне об этом написано и издано много мемуаров. Но в них зачастую приводятся легенды. Все потому, что многое авторы черпали исходные данные не от непосредственных участников событий и не из секретных документов. Да сами участники событий зачастую были всего лишь второстепенными исполнителями, не обладавшими исчерпывающей информацией из-за господствовавшей тогда скрытности.

Мне довелось соприкоснуться со специалистом, находившемся в первой команде ракетно-артиллерийских спецов, прилетевших в Германию. Это был будущий лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда Василий Сергеевич Будник, основатель ракетно-космического конструкторского бюро «Южное» в Днепропетровске.

Василий Сергеевич закончил в 1940 году Московский авиационный институт, получил диплом с отличием по специальности «инженер-механик по вооружению самолетов» и был направлен в авиационное конструкторское бюро Сергея Владимировича Ильюшина.

Оружием ильюшинского штурмовика ИЛ-2 должны были стать реактивные снаряды РС-82 и РС-132. Они разрабатывались вначале в известной уже читателям Ленинградской Газодинамической Лаборатории, были доведены до применения в Москве, в тоже известном уже читателям РНИИ.

Задачей Будника была разработка такой установки (то есть приспособления для крепления и запуска) реактивного снаряда на самолете, чтобы снаряд попал в цель и при этом не сгорел сам штурмовик, ведь его крыло в нижней задней части было обтянуто полотняной тканью – перкалем. В 1941 году молодой специалист Будник за отличное вооружение штурмовика ИЛ-2 получил первую в жизни правительственную награду – медаль «За трудовую доблесть» из рук «всесоюзного старосты», как говорили тогда, а на самом деле председателя президиума Верховного Совета СССР Михаила Ивановича Калинина.

Но об этом я узнал гораздо позже.

В конце шестидесятых годов собралась как-то вечером в гостинице на полигоне Капустин Яр теплая компашка испытателей ракет. Пригласили и технического руководителя испытаний, заместителя главного конструктора КБ «Южное» Героя Социалистического Труда Василия Сергеевича Будника. Спирт наливали в граненые стаканы, разбавляли, конечно, томатным соком. Получался напиток «Кровавый Мэри». Вспомнили о прошлых происшествиях. Василий Сергеевич задумчиво произнес: «А не забыли ли вы, коллеги, первого организатора после Великой отечественной войны ракетных исследований в СССР? Предлагаю тост за него, за Льва Робертовича Гонора!»

В шестидесятые годы я был старшим инженером в одном из проектных отделов КБ «Южное». Наш отдел занимался системами управления ракет и их баллистикой. Сотрудники нашего КБ были многогранными личностями. Одни были прекрасными изобретателями, другие двигали вперед науку, третьи сочиняли стихи, поэмы, не преминула нас и страсть кинолюбительства. Было решено создать кинофильм о нашем КБ. Помню, как была собрана группа энтузиастов под руководством начальника сектора самого главного проектного отдела Виктора Баранова. Оператором стал руководитель киногруппы Иван Коротких, входившей в состав нашего КБ «Южное». Это был единственный профессионал. Да еще и киноаппаратура была профессиональная. Актерами и актрисами стали ракетостроители.

Сами написали юмористический сценарий. Будто бы в КБ проник американский шпион, пытался выяснить, чем занимаются его сотрудники. Так и не смог выяснить – в курилках при виде незнакомца громко хохотали от тут же рассказанного анекдота, девушки при виде его наводили марафет, в столовой при его появлении громко чавкали, военпреды дружелюбно здоровались с ним и предлагали остограммиться… Шпион упал в обморок, когда неожиданно перед ним взлетела из-за бугра ракета.

В этом кино мне доверили исполнить роль военпреда. Но на самом деле я более был склонен к журналистике. Поэтому и насел в тот памятный вечер на полигоне на Будника:

– Василий Сергеевич, кто такой Лев Робертович Гонор?

– Славик, это была легендарная личность. Жаль, что кончил он плохо. И все потому, что его настоящие имя и отчество были – Лейба Рувимович. Когда мы в Германии искали документацию и «железяки» Фау-2, он создавал в Москве на руинах РНИИ новый ракетный институт.

– А как же вы, Василий Сергеевич, оказались в Германии?

– В 1943 году я решил перейти из КБ Ильюшина в НИИ-1 авиапрома, где занимались перспективными разработками, связанными с внедрением в авиацию ракетной техники. Меня определили начальником группы в КБ, руководимом авиаконструктором Матусом Рувимовичем Бисновытым. Моя группа работала над проектом штурмовика с ракетным двигателем, полностью оснащенного ракетным вооружением.

НИИ-1 был создан в авиапроме на базе знаменитого РНИИ. Из старого состава, то есть из тех, кто избежал репрессий в тридцатые годы, в НИИ-1 работал Юрий Алексеевич Победоносцев. Вскоре я с ним хорошо познакомился и еще больше проникся ракетной техникой. Юрий Александрович был моим учителем.

Особый интерес в институте вызвало сообщение о том, что Красная Армия в своем продвижении захватила в Дебице в Польше немецкий артиллерийский полигон. Туда были перенесены учебные стрельбы ракетами Фау-2 из основного немецкого исследовательского центра в Пенемюнде. Вскоре то, что осталось в Дебице от Фау-2 было перевезено в наш НИИ-1. Их изучением немедленно занялась специально созданная межведомственная группа инженеров.

В мае 1945 года по указанию Сталина Устиновым была создана специальная комиссия для поисков на оккупированной советскими войсками территории Восточной Германии немецкой ракетной техники и немецких специалистов, работавших под руководством Вернера фон Брауна. Сам он оказался в США. В советскую специальную комиссию вошел крупнейший специалист в ракетной области доктор технических наук, профессор Ю.А. Победоносцев. Юрий Александрович включил в эту комиссию и меня. Мы вылетели в Берлин 24 мая 1945 года. Через два с половиной месяца к нам присоединились С.П. Королев, В.П. Глушко и другие специалисты в области ракетостроения. Комиссия была преобразована в институт «Нордхаузен».

Василий Сергеевич прекрасно описал работу института «Нордхаузен» в своих воспоминаниях «От штурмовиков ИЛ-2 до космических ракет» (Днепропетровск, издательство Днепропетровского государственного университета, 1993 г.). Эти воспоминания он подарил мне с надписью «С.И. Аверкову. На добрую память о наших встречах, от автора. В. Будник. 25.04.94 г.».

Но вернемся к нашей первой беседе в Капустином Яру. Тогда меня интересовало, какую роль играл в возрождении бескрылого ракетостроения Л.Р. Гонор? Василий Сергеевич оценил ее следующим образом:

– Гонор был нашим советским Дорнбергером. Лейба Рувимович по указания Сталина создал в Подмосковье институт, в котором вырос до космических высот Сергей Павлович Королев. Зря забыли о Гоноре. Интереснейшим человеком был он.

Действительно, забыли на многие годы. В 1990 году в московском издательстве «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей» вышла толстенная книга Александра Романова «Королев». Показал я ее В.С. Буднику. Василий Сергеевич расстроился:

– Неужели Романову доставляло удовольствие «высасывать из пальца» то, чего никогда не было! Никогда Королев не встречался со Сталиным! В то время Королев был птицей не такого полета, чтобы беседовать на одном уровне со Сталиным! Да и назначил Королева начальником отдела в НИИ-88 не министр Устинов, а начальник НИИ-88 Гонор. Станислав, поищи более правдивый материал о НИИ-88.

И я его нашел в журнале «Инженер» № 1 за 1992 год. Материал назывался «Лубянка в награду». Его автор кандидат физико-математических наук Володар Петрович Лишевский, окончивший математический факультет МГУ, опубликовавший научно-популярные и научно-фантастические книги.

Прочитав в журнале «Инженер» историческое повествование Лишевского, Василий Сергеевич заявил:

– Ну наконец-то нашелся человек, рассказавший правду о Гоноре.

Этот материал Лишевского я и положил в основу дальнейшего повествования.

Дмитрий Устинов и Лейба Гонор познакомились на ленинградском заводе «Большевик». Оба закончили Ленинградский военно-механический институт по специальности «инженер-механик по артиллерийскому вооружению», Устинов в 1934 году, Гонор в 1929 году. Первыми должностями бывших студентов были – мастер, затем заместитель начальника цеха, начальник цеха, заведующим производством. Вскоре Устинов занял директорское кресло, а Гонор стал главным инженером.

Правительство устроило им жесткое испытание. Приказано было освоить производство новейших по тому времени артиллерийских систем. Жесткие плановые сроки срывались, несмотря на предпринимавшиеся усилия. Директор и главный инженер пришли к выводу, что необходима заводская реконструкция, а для этого следует завод остановить. Многие восприняли такое предложение, как авантюристическое. Но завод был остановлен, заводской коллектив в течение восьми месяцев построил новый сборочный цех, в нем было установлено современное оборудование. В течение следующих четырех месяцев заводской коллектив не только выполнил правительственные задания, но и перевыполнил их.

Устинов и Гонор сознательно пошли на риск. Если бы завод сорвал изготовление артиллерийских систем, то его руководители предстали бы перед «чрезвычайной тройкой», а ее приговор – расстрел. Но директор и главный инженер показали всей стране, как надо творчески, умело подходить к решения производственных проблем. За выдающееся достижение завод «Большевик» был награжден орденом Ленина. Орденосцами – Ленинцами стали Устинов и Гонор. Их взял на заметку Сталин.

В 1938 году руководитель государства решил навести порядок на Сталинградском артиллерийском заводе «Баррикады», неоднократно срывавшем производственные программы.

Иосиф Виссарионович особое внимание уделял не только авиации. 20 января 1938 года после первых выборов депутатов в Верховный Совет СССР был устроен прием в честь народных избранников в Большом Кремлевском Дворце. На нем Сталин произнес интереснейшую речь. Вот выдержки из нее:

«…После того отряда советских людей, которых я назвал отрядом героев Гражданской войны,… я больше всего люблю наших летчиков. Вы уж простите меня, товарищи, это моя слабость… Но дело одной авиацией не ограничивается, товарищи. Если посмотреть историю войн, то чем решаются большие военные столкновения? В старое время авиации, конечно, не было. Что такое авиация? Авиация мешает врагу, она расстраивает его планы, мобилизационные планы, она наводит страх и морально разбивает противника. Это все хорошо. Но что еще требуется для того, чтобы добить противника? В конце концов, в войне добивает противника тот, у кого хорошая артиллерия. Чем брал Наполеон в своих войсках? Артиллерией, уверяю вас! Чем взяли немцы в 1870 году, как они разбили французов у Седана? Артиллерией, уверяю вас! Чем били немцы французов и русских во время империалистической войны? Смею вас уверить – артиллерией! Чем были биты немцы под Верденом? Артиллерией французов. Артиллерия – великая вещь, уверяю вас!.. Нет артиллерии, – нет армии, нет победы!.. Без хорошей артиллерии нет закрепления военных успехов… Я пью за то, чтобы наша артиллерия была первоклассной, чтобы она была лучше германской артиллерии, лучше, чем японская, чем английская артиллерия. (Шумные возгласы: «Ура!», «Да здравствует советская артиллерия, первая в мире!»)».

Вы теперь понимаете, почему Сталин вызвал в Кремль Гонора. В кремлевском кабинете Л. Гонор попытался отказаться от предложения руководителя государства возглавить заводской коллектив Сталинградских артиллеристов, сославшись на свою молодость и малый стаж руководящей работы. Но Иосиф Виссарионович был непреклонен. Он произнес любимую поговорку: «Не боги горшки обжигают!».

Под руководством тридцатидвухлетнего директора на «Баррикадах» было реорганизовано производство. За перевыполнение плана завод был награжден орденом Ленина, а Гонор стал дважды орденоносцем.

К началу 1942 года сталинградский завод «Баррикады» уже выпускал до 1000 орудий в месяц. 3 июня 1942 года за выдающиеся заслуги в освоении производства орудий и минометов в трудных условиях военного времени Лейбу Рувимовичу Гонору было присвоено звание «Героя Социалистического Труда». К тому времени Устинов прочно обосновался в Москве.

Наступил третий месяц лета 1942 года. Фашисты прорвались к Сталинграду. 23 августа в небе над заводом появился немецкий самолет-разведчик. Гонор понял, что фашисты намерены стереть с лица земли завод. Спасти завод директор не мог. Тогда он решил спасти людей. Лев Рувимович объявил следующие дни выходными. Выставленные утром на подходах к заводу пикеты заворачивали рабочих домой. Фашистские стервятники бомбили завод все дни. Он был полностью разрушен. Но массовая гибель работников была предотвращена. Из рабочих были сформированы вооруженные отряды. Они сражались с гитлеровцами на улицах города.

В ноябре 1942 года Сталин направил Лейба Рувимовича на Урал, в Свердловск, чтобы выдающийся организатор артиллерийских производств возглавил артиллерийский завод № 9, созданный на базе Уралмаша. На Урале Лейбу Рувимовичу было присвоено звание генерала-майора. В Свердловске он был награжден орденами. Один из них полководческий – орден Кутузова первой степени.

В это время генерал, Герой Социалистического Труда, кавалер многих орденов Ленина Д. Устинов руководил военной промышленностью страны. В ее состав входила и артиллерия.

24 июня 1945 года оба «кузнеца» советского вооружения присутствовали на Параде Победы и праздничном приеме в Большом Кремлевском дворце. В это время Л. Гонор был уже директором ленинградского завода «Большевик».

После посланий Черчилля о новом секретном немецком оружии, после докладов Шахурина и Устинова о немецком ракетном полигоне в польской Дебице, после сообщений специалистов, командированных в Германию для розыска немецких ракет и документации на них Сталин все более укрепился во мнении о необходимости создания в СССР подобного вида вооружения.

29 апреля 1946 года с 21 часа до 22 часов 45 минут в Кремлевском кабинете И.В. Сталина проходило совещание по вопросам ракетостроения и ракетного оружия. Поводом для его проведения послужила докладная записка И.В. Сталину от 17 апреля за подписями Л.П. Берии, Г.М. Маленкова, Н.А. Булганина, Б.Л. Ванникова, Н.А. Вознесенского, Д.Ф. Устинова и Н.Д. Яковлева (источник – «Космический мемориал: И.Г. Зубович – автор).

На совещании были рассмотрены вопросы:

– о дальнейшей работе института, находящегося в Нордхаузене, и организованных в Германии конструкторских и технологических бюро по "Фау-2", а также о специалистах, работавших там; о вывозе в СССР оборудования и специалистов-немцев, работавших в Германии по "Фау-2";

– об организации опытных испытаний ракет "Фау-2", собранных в Нордхаузене; о необходимости создания специального полигона.

Итогом совещания стало подписание 13 мая 1946 года И.В. Сталиным

Постановления Совета Министров СССР № 1017-419 сс "Вопросы реактивного вооружения".

Этим постановлением был создан Специальный комитет по реактивной технике при Совете Министров СССР под председательством Г.М. Маленкова.

В состав комитета вошли:

заместители Председателя Д.Ф. Устинов и И.Г. Зубович;

члены комитета Н.Д. Яковлев, П.И. Кирпичников, А.И. Берг, П.Н. Горемыкин, И.А. Серов, Н.Э. Носовский.

На комитет было возложено наблюдение за развитием научно-исследовательских, конструкторских и практических работ по реактивному вооружению, рассмотрение и представление непосредственно на утверждение Председателя Совета Министров СССР планов и программ развития научно-исследовательских и практических работ в указанной области.

Устинов пришел к выводу: возрождающуюся в СССР ракетную программу может вытянуть из расстрельного захоронения, начать с нуля и довести программу до необходимых высот только его «однокашник» по Военмеху Л.Р. Гонор. Кроме того, раздумывая о будущем директоре НИИ-88, Устинов, видимо, исходил из того, что, во-первых, это должен был быть человек безусловно преданный ему лично. Во-вторых, способный организатор, прошедший хорошую производственную школу, «огонь, воду и медные трубы». И, в-третьих, его кандидатуру должен поддержать партийный аппарат ЦК, а может, и лично Сталин.

Почему именно Сталин? Потому что в послевоенном 1946 год в СССР уже появились ростки антисемитских всплесков. Кто был их инициатором? Устинов был уверен, что они исходили, скорее всего, из политбюро. Но ведь Гонор был евреем! Атомщики Ю. Б Харитон, Я.Б. Зельдович тоже были евреями. Но они были нужны СССР. О них заботились. Без Л.Р. Гонора в СССР обойтись тоже было бы нельзя. Где еще найдешь такого сорокалетнего генерала и инженера в одном лице, прогрессивного командира производств и к тому же такого, кому доверял в довоенные годы и во время войны Сталин!

Сталин, услышав из уст наркома фамилию Гонора, стукнул кулаком по столу:

– Этот человек, кто нужен! Немедленно доставить его в Кремль!

Директора ленинградского завода «Большевик» сотрудники органов государственной безопасности отыскали в окрестностях Ленинграда, на даче. Усадили без разъяснений в автомобиль, привезли на аэродром. Советского самолета не нашлось. Заставили иностранный самолет, летевший из Швеции в Москву, совершить вынужденную посадку на ленинградском аэродроме. Поместили в него Гонора. «Иностранца» приземлили в центре столицы, на Ходынке. С трапа Лейба Рувимовича под руки довели до стоявшей рядом легковушки. Она помчалась в Кремль. Движение по Ленинградскому шоссе и улице Горького было перекрыто.

Прошло всего лишь три часа с момента, когда сталинский кулак опустился на стол, а Гонор уже выслушивал указания. Сталин был предельно краток:

– Немцы создали оружие – ракеты, способные поразить врага на его вражеской территории. В наших руках должно быть такое же. Средства – без ограничений, помещения – любые, оборудование – любое. Люди – без ограничений. Каждый человек, на которого укажут Устинов и Гонор, немедленно поступают в их распоряжение.

Вот так и прогнозируй будущее! Даже армия Настрадамусов не смогла бы справиться с подобной задачей! В 1938 году ракетостроителей гноили в тюрьмах, расстреливали сразу же после вынесения приговоров, а через семь лет уцелевшие энтузиасты ракетного взлета были осыпаны сталинским финансово-производственным дождем.

Дорнбергер на голом месте создал всемирно известный теперь центр Пенемюнде. Подобное предстояло сделать Гонору, ведь создаваемый им институт НИИ-88 должен был быть головным институтом новой отрасли, он должен был объединять идеи и результаты труда конструкторов, баллистиков, прочнистов, двигателистов, управленцев, химиков, металлургов, машиностроителей.

Следует добавить, что во время войны директора Гонора и заводской коллектив объединяли патриотизм, стремление уничтожить фашистскую нечисть. Как объединить Гонору новый научно-исследовательский институт НИИ-88, если ныне он должен быть составлен из гениев, не признающих авторитеты?

И это все должен был совершить артиллерист, смутно разбиравшийся в ракетостроении? Сможет ли он направить гениев в нужное русло?

Не надо забывать о том, что Гонору надо было еще построить новые конструкторские корпуса и заводские цехи, жилые дома для сотрудников и многое другое.

Руководитель советской ракетной программы Лейба Гонор начал свою деятельность с формирования кадров. Он был артиллеристом. Не был посвящен в тонкости разработки ракет. Ему был нужен в помошники авторитетный специалист – ракетчик. Им стал доктор технических наук, профессор Ю.А. Победоносцев. Юрий Александрович составил список советских ракетных специалистов. Лейба Рувимович стал изымать их из наркоматов, НИИ, КБ, «шарашек», из лагерей.

Надо было найти место для ракетного НИИ. Лейба Рувимович нашел его в Подмосковье, вблизи железнодорожной платформы «Подлипки Дачные». Там до войны находился артиллерийский завод № 8. В 1941 году он был эвакуирован на Урал. Но его заводские корпуса в Подлипках не долго пустовали. В 1942 году в них разместились эвакуированные из блокадного Ленинграда рабочие, служащие, конструкторы ленинградского завода «Арсенал». Новому заводу было присвоено наименование «Артиллерийский завод № 88». На него и «положил глаз» Гонор. Ему предстояла огромная работа по превращению артиллерийского завода в ракетный научно-экспериментальный комплекс под названием «НИИ-88». Лейба Рувимович справился с ней блестяще.

Лейба Рувимович Гонор после командировки в советскую Восточную зону оккупации в Германии и изучения там ракет Вернера фон Брауна и деятельности наших ракетчиков в созданном ими в Тюрингии институте «Нордхаузен» стал уже руководителем советского научно-технического ракетного центра, имея не только артиллеристский задел. Его знания о ракетах достигли более чем требуемой высоты.

Он получил задание правительства, чтобы уже в 1947 году начались полигонные испытания немецких ракет А-4, а в 1948 году – создать отечественную ракету Р-1.

В помощь привезли из Германии немецких специалистов, поселили их на острове озера Селигер в немецком филиале НИИ-88. К Гонору направили демобилизованных инженеров, самых лучших молодых специалистов, Ему разрешили принимать на работу из высших учебных заведений по совместительству ученых на любых условиях.

Однако, в НИИ-88 конструкторы-ракетостроители на каждом шагу подчеркивали, что будучи в командировках в Германии, они были самостоятельными величинами и им не нужен начальник – артиллерист, ни черта не смыслящий в ракетах. Даже если он получил в 1946 году за организацию артиллерийских производств в военное время Сталинскую премию первой степени.

По поводу тогдашних трений в НИИ-88 можно сказать одно – ракетостроителям НИИ-88 1946 года надо было еще расти и расти, чтобы достичь высот Лейбы Рувимовича. Но на то они и были гениями, чтобы рваться ввысь, то есть «поперек батьки в пекло»!

Академик, Герой Социалистического Труда, проработавший вместе с С.П. Королевым не одно десятилетие, Б.Е. Черток в своей книге «Ракеты и люди» так описал взаимоотношения С.П. Королева и Л.Р. Гонора:

«Отношения Гонора и Королева были сложными. Формально Гонор не был непосредственным начальником Королева. Между ними стоял еще начальник СКВ (специальное конструкторское бюро, в его составе был отдел 3, в котором командовал Королев – автор) Тритко, бывший соратник Гонора по сталинградским ”Баррикадам”. Но королевский характер, его честолюбие не могли вынести двух руководителей-артиллеристов. Возникали конфликты, зачастую по непринципиальным и несущественным вопросам. По проблемам проектирования, новых предложений и взаимоотношений со смежными главными конструкторами Королев в нарушение субординации иногда обращался через головы Тритко и Гонора к Ветошкину, Устинову, другим главным. Это вызывало раздражение. Гонор не раз, зная о взаимоотношениях Победоносцева и моих с Королевым, обращался к нам с просьбой: «Вы же лучше меня знаете его характер. Поговорите с ним. Зачем нам эти ссоры». Но наша помощь в улаживании конфликтов по поводу требований Королева о предоставлении большей самостоятельности, создании своего опытного цеха, преимуществах в наборе специалистов и так далее не могла быть эффективной. Были ведь еще главные конструкторы большой номенклатуры зенитных ракет (главные конструкторы других отделов, входящих в СКВ, по восстановлению Фау-1, «Вассерфаль», Рейнтохтер», иных немецких систем, они тоже требовали особых отношений к своим персонам – автор), они ревностно следили за действиями Гонора и Победоносцева.

Всякая помощь отделу № 3 (Королева – автор) могла рассматриваться как ущемление их интересов. Шли жалобы в партком и даже Мытищинский горком партии.

Учитывая особую государственную важность решаемых задач, для руководства партийной организацией НИИ-88 по опыту военного времени был прислан парторг ЦК ВКП(б) вместо обычно избираемого секретаря парткома. Гонор должен был искать с ним общий язык. Это было гораздо труднее, чем на заводах во время войны, когда всех объединяла единая производственная программа и единый лозунг: «Все для фронта, все для победы».

И все же работы продолжались по плану Л.Р. Гонора.

Одним из первых пунктов плана Гонора – директора НИИ-88 было создание научно-технического совета. В его состав вошли уже имеющие громкие имена ученые страны. На первом месте было и налаживание тесных связей с Академией наук, с научными и отраслевыми институтами.

В 1947 году Гонор поставил перед НИИ-88 две задачи. Во-первых, освоить технологию чистой сборки и испытаний ракет из деталей, подготовленных нашими специалистами в Германии и доставленных из нее в НИИ-88. Это была задача того самого нового сборочного цеха, где впервые появились белые халаты. Во-вторых, начать освоение изготовления ракет из отечественных материалов по чертежам, которые с опозданием, но начало подавать СКВ, и главными среди них были чертежи ракеты Р-1, которые выпускал отдел № 3, возглавлявшийся Королевым.

В 1947 году для участия в испытаниях немецких ракет и в 1948 году для участия в испытаниях первой серии ракет Р-1 Гонор вместе с королевцами выезжал на Государственный Центральный Полигон в Капустин Яр, ныне город Знаменск на Ахтубе. Здесь Лейба Рувимович был первым ответчиком перед Государственной комиссией при обнаружении производственных дефектов ракет. В то время С.П. Королев еще не дорос до статуса «ракетного бога – ответчика». Ныне об этом «неинтересном» прошлом забыли.

Но самым трудным было для Гонора обеспечение быта всего высокого начальства, которое не желало зависеть в этом отношении от начальника полигона генерала Вознюка и рассчитывало на всемогущего богатого директора НИИ-88.

Партийные конференции и всякого рода партхозактивы, а затем партсобрания в отделах в те годы были одним из действенных методов общения руководителей с массами и обратного контроля – коллектива над руководителями. В обязанности директора входили не просто выступления на таких сборах с постановкой задач, но обязательна была критика действий и поведения руководителей. Как правило, Гонора обвиняли в недостаточной требовательности по отношению к беспартийному Королеву. Гонор был достаточно умен, чтобы не перегибать палку критики и снизу, и сверху, тем более, что общая партийная атмосфера становилась все более тяжелой. Разворачивалась уже не локальная, а широкая кампания антисемитской направленности под лозунгом борьбы с «безродными космополитами». Чем больше действительных заслуг и высоких наград было у очередной жертвы этой кампании, тем эффективнее выглядела победа идейных борцов за генеральную линию партии.

Гонор во время войны был членом президиума Советского антифашистского еврейского комитета. Когда появилось сообщение о ”несчастном случае” с Михоэлсом, который возглавлял этот комитет, Гонор во время одной из деловых встреч проговорился: ”Это очень большое несчастье. Имейте в виду, что теперь начнется чистка и в нашем министерстве. Наш институт слишком на виду. Очень завидная и перспективная тематика. Устинов нас прикрыть не сможет».

Действительно, в 1950 году Гонора сняли с должности директора НИИ-88 и отправили директором артиллерийского завода в Красноярск.

В январе 1953 года во времена знаменитого «дела врачей» Гонора арестовали. Почти одновременно был арестован и маршал артиллерии Яковлев и ряд сотрудников ГАУ (Главного Артиллерийского Управления – автор). Их обвиняли в преднамеренном вредительстве при производстве новых автоматических зенитных пушек конструкции Грабина.

Лев Рувимович сумел отвергнуть все обвинения. После смерти Сталина в марте 1953 года Гонор, Яковлев и другие артиллеристы были освобождёны и полностью реабилитированы

Гонор вернулся домой в апреле 1953 года. Лев Рувимович был полностью реабилитирован. Ему вернули все награды и назначили директором филиала Центрального Института Авиационного Моторостроения в Тураево – это в Люберцах под Москвой

В 1954 году он был назначен заместителем начальника Центрального института авиационного моторостроения и начальником его филиала в Тураево, где проработал до 1964 года.

С 1964 года Лев Робертович много и тяжело болел.

В 1968 году ему была присуждена Государственная премия СССР.

Умер 13 ноября 1969 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Дальнейшие события в советском ракетостроении будут связаны с легендарными личностями С.П.Королевым, М.К. Янгелем, В.С. Будником, В.Н. Челомеем и другими такими же творцами советских ракетно-космических сил. Об этих событиях будет рассказано в следующих главах этого исторического эссе.