После смерти Рюрика княжеский «трон» перешел по наследству к князю Игорю. О князе Игоре – сыне Рюрика читатели узнают в следующих главах этой книги. Теперь им предстоит познакомиться с воспитателем Игоря – регентом Олегом, ведь когда умер Рюрик, его сыну Игорю было всего четыре годика.

Что знает большинство читателей об Олеге? Скорое всего то, что прочитало в детстве в романтической Пушкинской «Песни о Вещем Олеге», сочиненной Александром Сергеевичем, когда ему было 23 года:

Как ныне сбирается вещий Олег Отмстить неразумным хозарам, Их селы и нивы за буйный набег Обрек он мечам и пожарам; С дружиной своей, в цареградской броне, Князь по полю едет на верном коне. Из темного леса навстречу ему Идет вдохновенный кудесник, Покорный Перуну старик одному, Заветов грядущего вестник, В мольбах и гаданьях проведший весь век. И к мудрому старцу подъехал Олег. «Скажи мне, кудесник, любимец богов, Что сбудется в жизни со мною? И скоро ль, на радость соседей-врагов, Могильной засыплюсь землею? Открой мне всю правду, не бойся меня: В награду любого возьмешь ты коня». «Волхвы не боятся могучих владык, А княжеский дар им не нужен; Правдив и свободен их вещий язык И с волей небесною дружен. Грядущие годы таятся во мгле; Но вижу твой жребий на светлом челе. Запомни же ныне ты слово мое: Воителю слава – отрада; Победой прославлено имя твое; Твой щит на вратах Цареграда; И волны и суша покорны тебе; Завидует недруг столь дивной судьбе. И синего моря обманчивый вал В часы роковой непогоды, И пращ, и стрела, и лукавый кинжал Щадят победителя годы… Под грозной броней ты не ведаешь ран; Незримый хранитель могущему дан. Твой конь не боится опасных трудов; Он, чуя господскую волю, То смирный стоит под стрелами врагов, То мчится по бранному полю. И холод и сеча ему ничего… Но примешь ты смерть от коня своего». Олег усмехнулся – однако чело И взор омрачилися думой. В молчаньи, рукой опершись на седло, С коня он слезает, угрюмый; И верного друга прощальной рукой И гладит и треплет по шее крутой. «Прощай, мой товарищ, мой верный слуга, Расстаться настало нам время; Теперь отдыхай! уж не ступит нога В твое позлащенное стремя. Прощай, утешайся – да помни меня. Вы, отроки-други, возьмите коня, Покройте попоной, мохнатым ковром; В мой луг под уздцы отведите; Купайте; кормите отборным зерном; Водой ключевою поите». И отроки тотчас с конем отошли, А князю другого коня подвели. Пирует с дружиною вещий Олег При звоне веселом стакана. И кудри их белы, как утренний снег Над славной главою кургана… Они поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они… «А где мой товарищ? – промолвил Олег, – Скажите, где конь мой ретивый? Здоров ли? все так же ль лего́к его бег? Все тот же ль он бурный, игривый?» И внемлет ответу: на холме крутом Давно уж почил непробудным он сном. Могучий Олег головою поник И думает: «Что же гаданье? Кудесник, ты лживый, безумный старик! Презреть бы твое предсказанье! Мой конь и доныне носил бы меня». И хочет увидеть он кости коня. Вот едет могучий Олег со двора, С ним Игорь и старые гости, И видят – на холме, у брега Днепра, Лежат благородные кости; Их моют дожди, засыпает их пыль, И ветер волнует над ними ковыль. Князь тихо на череп коня наступил И молвил: «Спи, друг одинокой! Твой старый хозяин тебя пережил: На тризне, уже недалекой, Не ты под секирой ковыль обагришь И жаркою кровью мой прах напоишь! Так вот где таилась погибель моя! Мне смертию кость угрожала!» Из мертвой главы гробовая змия, Шипя, между тем выползала; Как черная лента, вкруг ног обвилась, И вскрикнул внезапно ужаленный князь. Ковши круговые, запенясь, шипят На тризне плачевной Олега; Князь Игорь и Ольга на холме сидят; Дружина пирует у брега; Бойцы поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они».

Не правда ли, сколько исторической романтики вложил Пушкин в свою былину, написанную им по правилам народных сказителей из Русского Севера!

Но уже в наше время поэт и актер московского театра «На Таганке» Владимир Высоцкий тоже обратил свой взор на народную притчу. Но она получилась у Высоцкого далеко не романтической, а сугубо приземленной:

«Как ныне сбирается вещий Олег Щита прибивать на ворота, Как вдруг подбегает к нему человек – И ну шепелявить чего-то. «Эй, князь,– говорит ни с того ни с сего,- Ведь примешь ты смерть от коня своего!» Но только собрался идти он на вы – Отмщать неразумным хазарам, Как вдруг прибежали седые волхвы, К тому же разя перегаром,- И говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего. «Да кто ж вы такие, откуда взялись?!- Дружина взялась за нагайки,- Напился, старик, – так иди похмелись, И неча рассказывать байки И говорить ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего!» Ну, в общем, они не сносили голов,- Шутить не могите с князьями!- И долго дружина топтала волхвов Своими гнедыми конями: Ишь, говорят ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! А вещий Олег свою линию гнул, Да так, что никто и не пикнул,- Он только однажды волхвов вспомянул, И то – саркастически хмыкнул: Ну надо ж – болтать ни с того ни с сего, Что примет он смерть от коня своего! «А вот он, мой конь – на века опочил,- Один только череп остался!..» Олег преспокойно стопу возложил – И тут же на месте скончался: Злая гадюка кусила его – И принял он смерть от коня своего. …Каждый волхвов покарать норовит,- А нет бы – послушаться, правда? Олег бы послушал – еще один щит Прибил бы к вратам Цареграда. Волхвы-то сказали с того и с сего, Что примет он смерть от коня своего!

В молодые годы Пушкин был романтиком. Высоцкий уже познал прозу жизни, поэтому и былина у него получилась жизненной. А жизнь такова, что и в древние века, и ныне заставляет задуматься над тем, в чем ее смысл? Неужели в стремлении человека однобоко завладеть властью и богатством?

О Вещем Олеге были сочинены не только стихи на притчи, но и множество других легенд. В летописи «Повесть временных лет» приводится его прозвище Вещий, то есть знающий будущее, провидящий будущее. Назван так сразу по возвращении из похода 907 года на Византию. Но вспомним, что начинал Вещий Олег свою «трудовую деятельность» под руководством «императора» Рюрика.

Вещий Олег родился в Западной Норвегии, очевидно, в богатой семье бондов, и был назван Оддом, затем получив прозвище «Стрела» – Орвар. Его сестра Ефанда впоследствии вышла замуж за правителя варягов Рюрика (или же он сам был женат на дочери Рюрика). Благодаря этой родственной связи Олег стал главным полководцем Рюрика. Вместе с ним прибыл в Ладогу и в Приильменье между 858 и 862 гг. В 879 году Рюрик перед смертью передал Олегу регентство над своим малолетним сыном Игорем. Вот так Олег стал единоличным князем Новгородской Руси. И сразу же показал свой незаурядный богатырский почти императорский ум!

Через три года в 882 году выступил в свой первый княжеский полководческий поход, взяв с собою не только много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, но и малолетнего Игоря. Приплыл к Смоленску с кривичами, приступом взял его, захватил власть и посадил в Смоленске своего управителя.

Из Смоленска отправился к Любечу, захватил его и посадил в нем своего управляющего. А далее путь по Днепру привел Олега с войском к горам Киевским. Разведка донесла Олегу, что в Киеве попрежнему княжат Аскольд и Дир и в данный момент они находятся в этом граде.

По успешной привычке, возникшей в Смоленске и Любече, решил Олег свергнуть и их. А для этого спрятал одних своих воинов в ладьях, а других оставил в предместье Киева. Сам вместе с младенцем Игорем подплыл к Угорской горе вместе со спрятанными в ладьях своми воинами. Послал своих представителей под видом торговцев к Аскольду и Диру. Мнимые торговцы сказали им, что-де «мы купцы, идем в Греки от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим» за товаром, купите, что приглянется.

Когда же Аскольд и Дир пришли, выскочили из ладей все Олеговы воины. Аскольд и Дир оторопели. Вот тогда-то и сказал Олег Аскольду и Диру:

«Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода».

И показал Игоря:

«А это сын Рюрика».

И убили варяги по приказу Олега Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли Аскольда на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор; на той могиле Ольма поставил церковь святого Николы. А Дирова могила – за церковью святой Ирины.

И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег:

«Да будет это мать городам русским». То есть, варяжским? Но об этом порассуждаем в одной из следующих глав.

Если летописец Нестор передал в своей «Повести временных лет» все, как и было, то, можно, лишь удивляться кровожадности Олега, его алчности. Но дальше будет еще хлеще.

«И были у Олега в Киеве варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью». И начал Олег облагать племена и их города данью. И установил Олег из Киева дани в свою пользу и словенам, и кривичам, и мери. Не пожалел Олег даже и родину малолетнеко князя Игоря и «императорский трон» Рюрика, установил Олег давать Новгороду дань своим киевским варягам по 300 гривен ежегодно.

В 883 году Олег покорил древлян, стал брал дань с них по черной кунице.

В 884 году Олег победил северян и возложил на них легкую дань, и не велел им платить дань хазарам, сказав:

«Я враг их! И вам им платить незачем».

«В год 6393 (885). Послал (Олег) к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?». Они же ответили: «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но платите мне». И дали Олегу по щелягу, как и хазарам давали. И властвовал Олег над полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал».

Вот таким способом регент Олег объединил Новгород и Киев, а также полян, словен, кривичей, мери, древлян, северян, радимичей в одно многонациональное государство, присвоив ему варяжское название «Русь».