С того дня, как Марк принял предложение Ильмарссона и стал изучать университетский курс, свободного времени у него заметно поубавилось, но он об этом совершенно не жалел. Ему нравилось учиться, и после занятий со школьниками он с удовольствием брался за собственные учебники, а по субботам встречался со старшими преподавателями, отчитывался за пройденный материал и получал новые задания.

В учебе, как и на уроках, пару ему составляла Андреа. Прежде Марк думал, что она уже давно готовится к получению степени бакалавра, но на деле оказалось, что начала лишь в этом году, да и то не сразу, а примерно за месяц до его появления в школе. Таким образом, они проходили одно и то же, все чаще занимались вместе, порой засиживаясь до позднего вечера, что вызывало у Гвен крайнее раздражение. Сама она, в отличие от подруги, продолжать свое образование решительно не желала, в чем была целиком солидарна с Сондерсом, который после школы закончил Мерадорскую академию для колдунов с промежуточным даром и на этом остановился, считая, что полученных там знаний ему хватит с лихвой. В определенном смысле они были правы: и без степени бакалавра Ульрих отлично проводил практикумы по алхимии, а Гвен – лабораторные занятия по животной и растительной магии. Однако у Марка амбиции простирались гораздо дальше должности ассистента преподавателя, а кроме того, он просто хотел знать как можно больше. Такими же мотивами руководствовалась и Андреа.

Ко всему прочему, загруженность учебой давала Марку возможность под благовидным предлогом отклонять настойчивые просьбы Герти и Абигали вечерком зайти к ним в гости, а на выходные прогуляться в город. Не то чтобы ему не нравилось их общество, как раз наоборот – порой было приятно провести с ними время (хотя, надо признать, непрестанная трескотня Абигали порядком утомляла его). Главная проблема заключалась в том, что Марк был учителем, и то предпочтение, которое он оказывал двум школьницам (пусть даже исключительно вне уроков), вызывало зависть у других учеников, особенно у старших девочек. А Зигфрида фон Дитцель-Бильмердер даже ревновала – однажды Ульрих Сондерс случайно услышал, как она в разговоре с двумя мальчиками таких же голубых кровей громко возмущалась тем, что Марк выбрал себе в любимицы «неотесанных простолюдинок».

Впрочем, от воскресных прогулок с Герти и Абигалью Марк по-прежнему не отказывался, но лишь при условии, что вместе с ним соглашалась пойти Андреа. Герти только радовалась такой компании, а вот Абигаль, хоть и не возражала, почему-то была недовольна и исподволь дулась. Но в этом Марк видел и позитив – в присутствии Андреа она немного сдерживала свою болтливость.

Но долго так не продолжалось. В последнее воскресенье июня, когда они вернулись с очередной прогулки и, поужинав, направились в свои квартиры, Андреа сказала Марку:

– Ну все, с меня хватит! Больше я с вами не пойду.

– Тебе скучно? – спросил он.

– Не в том дело. Просто я устала терпеть волчьи взгляды Абигали. Она ясно дает мне понять, что я ей здорово мешаю.

– Но почему?

Андреа тихо вздохнула:

– Не строй из себя святую простоту, Марк. Думаешь, я не догадалась, что ты используешь меня в качестве дуэньи? Идея, в общем, неплохая – в моем присутствии Абигаль стесняется открыто флиртовать с тобой. Но это не выход, пойми. Так ты только загоняешь проблему в угол, а ее надо решать. Если хочешь, я серьезно поговорю с Абигалью, объясню ей, что ты как учитель связан строгими правилами поведения с учениками и не сможешь ответить на ее чувства – по крайней мере, до тех пор, пока она не закончит школу.

Марк резко остановился и озадаченно посмотрел на Андреа:

– Ты о чем?

Она ответила ему таким же удивленным взглядом:

– А ты что, не заметил? Ведь девочка по уши влюблена в тебя. – Андреа сокрушенно покачала головой. – Эх, Марк, Марк! Ты сам еще такой мальчишка…

Они в молчании поднялись на седьмой этаж и возле квартиры Андреа попрощались до завтра. Марк двинулся дальше по коридору, напряженно размышляя над только что услышанным. Он рылся в своей памяти, но никак не находил убедительных подтверждений словам Андреа и вместе с тем понимал, что у нее не было причин обманывать его. Возможно, она просто ошиблась, неверно истолковала поведение Абигали, и ему очень хотелось в это верить. Тем не менее он сильно опасался, что Андреа все-таки права…

Целиком погруженный в раздумья, Марк вошел в свою квартиру, запер наружную дверь и уже собирался пройти в спальню, чтобы переодеться, как вдруг заметил, что из-под двери кабинета пробивается тонкая полоска света – не тусклого, вечернего, а яркого, от эльм-светильника. Мигом сосредоточившись, он осторожно попытался «прощупать» комнату – и тут же натолкнулся на непроницаемый барьер. Такой барьер могли создать только двое на всем белом свете, и Марк сразу догадался, кто из них пожаловал к нему в гости и по какому поводу. Глубоко вздохнув, он вошел в кабинет.

Она стояла возле письменного стола, держа в руках раскрытую книгу – первый том «Принципов современной математической магии». На ней был розовый шелковый халат, схваченный вокруг талии тонким пояском, и бархатные тапочки на босу ногу. Ее вьющиеся золотистые волосы были причесаны небрежно, а на лице отсутствовали малейшие следы косметики. Очевидно, она лишь недавно проснулась – в королевском дворце на Грани Палатина было как раз утро.

У Марка защемило сердце. Так случалось всегда, когда он видел ее, и ничего поделать с собой не мог. Лишь надеялся, что она этого не замечает.

– Здравствуйте, Инга, – сказал он.

– Здравствуй, Марк, – ответила она и положила книгу на стол. – Вижу, ты начал изучать матмагию. Ну и как?

– Очень интересно, хотя и сложно. А вы давно здесь?

– Минут пять, не больше. Но была намерена ждать до упора. Иначе тебя никак не поймаешь. Разве только нагрянув среди ночи.

Марк растерянно потупился:

– Извините…

– И это все? – сердито спросила Инга. – Просто «извините»? Позавчера ты прогулял мой день рождения, и мало что просто прогулял – еще и поставил меня в глупейшее положение! Я, как и договаривались, явилась за тобой в здешнюю полночь, но в квартире тебя не застала. Стала ждать – а вдруг ты где-то задержался. Потом пыталась вызвать – но ты не отвечал. Я, знаешь ли, сильно разволновалась, подняла на ноги Ильмарссона, хорошо хоть не всю школу. А он без труда связался с тобой и сообщил мне, что ты в полном порядке, но насчет дня рождения передумал. Надо сказать, в дурацком свете я предстала перед вашим главным мастером!

Марк горько вздохнул. Он понимал, что поступил некрасиво, когда в пятницу вечером уехал из школы и провел ночь в одной из ольсборгских гостиниц. Но другого выхода у него просто не было.

– Я оставил вам записку…

– И на том спасибо! – ответила Инга язвительно. – Только я ее не нашла. Ведь искала тебя, а не какую-то записку… И что там было написано?

– Я поздравлял вас и просил прощения, что не могу быть на празднике. Я понял, что это может стать… – Марк замялся, – ну, нежелательным прецедентом. Если я хоть раз побываю во дворце, то барьер расстояния для меня разрушится. Я захочу все чаще и чаще видеться с родителями, с сестрами, с вами, наконец…

– Ну и что? Для меня это не проблема.

– Зато проблема для меня. И вы знаете какая.

Инга кивнула:

– Да, знаю. И сочувствую тебе, поверь. Я бы так хотела помочь тебе и Беатрисе, но это не в моих силах, и вообще – ни в чьих. Случившееся нельзя исправить, с ним можно только смириться.

– Я пытаюсь смириться, – сказал Марк. – Но для этого нужно время и нужна разлука. Без нее не обойтись никак. Пожалуйста, не обижайтесь за то, что я сделал. Признаю, это было очень некрасиво, но иначе я не мог.

– Почему же, мог, – возразила Инга. – Просто сказал бы мне в лицо, что не хочешь приходить на день рождения. Я бы тебя поняла.

Марк покачал головой:

– Не сразу, сначала был бы долгий спор. И я боялся, что поддамся на ваши уговоры. Ведь я очень тоскую по всем вам.

Взгляд васильковых глаз Инги потеплел:

– Мы тоже грустим без тебя…

Минут через десять Инга ушла – вернее, просто исчезла, мгновенно переместившись в Вечный Город. А Марк тяжело плюхнулся в кресло и закрыл лицо руками. Эта встреча с Ингой оказалась еще тяжелее, чем он опасался. В Вечном Городе ему было легче, там он мог видеть ее каждый день… И как раз это было еще одной причиной, почему он решил уехать. Возможно, причиной самой главной, даже главнее его проблем с Беатрисой – но о ней он не говорил никому на свете.

Марк сам точно не знал, когда это случилось. Может быть, еще в первый день их знакомства, когда они встретились на безымянной Грани возле ведьминой избушки. Может, уже тогда тринадцатилетний Марк влюбился в свою прекрасную принцессу. И продолжал любить ее по сей день – страстно и безнадежно…

«Все-таки она ни о чем не догадывается, – думал Марк. – Даже не подозревает. Такая умная, могущественная – но не всевидящая. И слава богу…»