О деталях этого ночного инцидента я решил умолчать и остальным членам команды сообщил лишь сам факт, что адмирал Лопес на челноке беспрепятственно побывал на Шамбале-74 и вернулся обратно. То же самое я записал и в судовом журнале, но после некоторых размышлений всё же рассказал Красновой, как было на самом деле. Я считал неэтичным держать своего старпома в неведении относительно того, на какие номера горазды Марси с Йосидо.

– Да любой на их месте поступил бы так же, – заметила она, нисколько не впечатлённая моим рассказом. – И вообще, кэп, всё это мелодрама. Было и так ясно, что туннели безвредны. Ведь совершенно очевидно, что Сеть Миров предназначалась для массовых миграций людей. Иначе не было бы смысла её создавать.

– А почему ты так уверена, что создатели Сети были людьми? – спросил я.

Она небрежно передёрнула плечами.

– Я не то чтобы уверена. Скорее я истово верю в это. Просто потому, что не хочу встретиться… ну, например, с разумными ящерицами. Или с чем похуже.

Следующие два дня мы продолжали активно исследовать туннели и в третьей сотне обнаружили один, который вёл к планете, расположенной совсем недалеко по сравнению с остальными – в соседней галактике Туманность Треугольника. Это позволяло надеяться, что рано или поздно мы обнаружим ещё хоть одну планету из Сети Миров, находящуюся в нашей Галактике. А что такие планеты, помимо Шамбалы-1, существовали, притом в достаточно большом количестве, никто из нас не сомневался.

Со второго дня к работе подключился и челнок. Правда, новые туннели мы по-прежнему разведывали с помощью зондов, а исследовательскую группу на челноке отправляли к мирам, которые представляли особенный интерес. Например, к той же Шамбале-251 в Туманности Треугольника – было просто захватывающе увидеть нашу Галактику со стороны. А её снимки, первые реальные, а не смоделированные компьютером, представляли собой огромную научную и познавательную ценность.

Параллельно с этим геосканеры «Гермеса» тщательно исследовали планетарную кору Шамбалы-1 в поисках каких-либо следов былой разумной деятельности. Лично я не возлагал на это ни малейших надежд и тем более был удивлён, когда к исходу третьего дня, буквально на поверхности планеты, всего под пятиметровым слоем пыли, геосканеры обнаружили нечто подозрительно похожее на обломки небольшого космического аппарата.

И мне, и Лопесу очень хотелось отправиться к месту находки, но челнок с Красновой, Марси, Гамбарини и Морено как раз находился в полёте, так что волей-неволей пришлось поручить это дело им. А нам с адмиралом оставалось лишь следить за ходом раскопок по видеосвязи из рубки корабля.

Когда со всеми предосторожностями обломки были извлечены на поверхность, стало ясно, что это никакой не артефакт древней цивилизации, а вполне земной (то есть сделанный людьми) орбитальный бакен давно устаревшей конструкции. На одном из фрагментов его обшивки даже частично сохранилась маркировка: «К…ВЧ……-2», и не требовалось большого размаха воображения, чтобы расшифровать это как «КОВЧЕГ-2».

– Будь я проклят! – изумлённо произнёс Йосидо, который вместе с нами наблюдал за раскопками. – Признаться, я был уверен, что эта посудина застряла у первой же звезды из своего списка. Ан нет – добралась сюда. Фантастика!

Целиком поглощённые открытием Сети Миров, мы практически забыли о втором «Ковчеге», он перестал нас интересовать. А если и вспоминали о нём, то нисколько не сомневались, что до «Шамбалы-1» он не долетел. Впрочем, Штерн пару раз поминал было сверхмедленный гипердрайв и возможность пополнения запасов топлива – но уже без всякого энтузиазма. А Лопес вообще отмалчивался по этому поводу. И только сейчас, после обнаружения бакена, он заметил:

– Теперь я не думаю, что «Ковчег» следовал своему маршруту. Скорее всего он полетел прямо сюда. А список из тринадцати звёзд был предназначен для первого «Ковчега». Своего рода проверка на сообразительность, которую тот не прошёл.

По всей видимости, бакен обращался вокруг Шамбалы-1 по стационарной орбите, но за это время с ним что-то случилось – то ли самопроизвольно сбился с курса, то ли отклонение было вызвано пролетавшим поблизости крупным метеоритом, – и он упал на планету. Благодаря сверхтермостойкой обшивке и разреженной атмосфере он не сгорел при падении, но от удара раскололся на части. Хуже всего было то, что сильно пострадал его блок памяти, который буквально превратился в крошево.

Разбитый бакен доставили на борт «Гермеса», и его электронной начинкой немедленно занялись Йосидо и Гамбарини – наши специалисты по электронике и информатике.

На поверку дела обстояли гораздо лучше, чем казалось на первый взгляд. Несмотря на почти полное разрушение кристаллических модулей, из них удалось извлечь около трёх процентов неповреждённых данных. А ИР «Ковчега-2» проявил достаточно предусмотрительности, чтобы продублировать своё сообщение не десять раз, как требовали правила, а более сотни, и это позволило восстановить всю информацию до последнего бита.

Сообщение предназначалось для первого «Ковчега». Оно содержало отчёт об исследованиях ячеек-порталов, которые корабль, не имея зондов, проводил, как говорится, «на собственной шкуре». Самое интересное, что ИР выдвинул ту же гипотезу, что и я в своей беседе с Йосидо и Марси, – о взрыве Сверхновой и о том, что в результате катастрофы была уничтожена вся цивилизованная часть Сети Миров (подобно нам, он использовал это же название, как и термины «туннель» и «порталы», что лишний раз подчёркивало их банальность и самоочевидность).

А в завершение было сказано:

«Я не теряю надежды установить контакт с потомками создателей Сети Миров, которые сохранили значительную часть знаний своих предков. Также, в силу ряда причин, присутствует большая вероятность того, что представители возможно ещё существующей высокоразвитой цивилизации обнаружат меня сами. С этой целью я решил устроить постоянную базу на планете Эдем-1068 (см. карты). Там я буду вынужден частично нарушить своё обязательство и разморозить определённое количество людей, поскольку в ходе длительного исследования Сети Миров я почти исчерпал бортовые запасы водорода и дейтерия, а пополнить их самостоятельно не могу… («Вот так-то!» – сказал я смущённому Штерну.)…Но это необходимо сделать, иначе угрозе подвергнутся жизни всех тридцати тысяч человек и пятидесяти тысяч человеческих эмбрионов, находящихся в криогенных камерах. Остальная информация – при встрече.

ИР, с/н: DA-685, корабль "Ковчег-2”».

Упомянутых карт было шестьдесят семь, соответствующим образом пронумерованных. Они представляли собой трёхмерные снимки планет с чёткими наземными ориентирами и покрывающей их сеткой порталов. Первая в этом ряду была Шамбала-1 (по терминологии ИРа, Инферно-1). Одна из ячеек была обозначена словом «начало». На всех последующих картах были указаны порталы входа и выхода, соединённые стрелками. А шестьдесят седьмая карта изображала сам Эдем-1068 с ориентировочным местом расположения лагеря. Для пущего удобства карты всех планет были снабжены системой географических координат, причём на каждой из них нулевой меридиан (который в отличие от полюсов и экватора является объектом относительным) проходил через центр входного портала, а для другого портала, ведущего в следующий мир, были указаны широта и долгота.

Примечательно, что первые три мира по этому маршруту были полностью разрушенные – Инферно. Потом шли разрушенные частично – Лимбо, которые чередовались с уцелевшими – Эдемами. Начиная с тридцать седьмой планеты, дальнейший путь проходил исключительно через Эдемы – очевидно, всё дальше и дальше к периферии Сети Миров.

– А «Ковчег», вернее, его ИР, оказывается, фантазёр, – заметила Краснова. – Вон какие названия придумал! Мёртвые планеты – Инферно, ад. Частично пострадавшие – Лимбо, чистилище. Незатронутые катастрофой – Эдем. Впрочем, если судить по снимкам, эти последние и впрямь напоминают райские кущи. У создателей Сети Миров губа была не дура, они включали в неё только самое лучшее.

– Рекреационная зона, – прокомментировал Штерн. – Отдых на дикой, девственной природе, сафари там всякие. Раздолье для потенциальных Робинзонов: если устал от суеты цивилизованного мира, то выбирай необитаемую планету по своему вкусу и живи на ней в гордом одиночестве. Ну, можно прихватить с собой Пятницу – мужского или женского пола, всё зависит от вкусов… Гм… Только были ли создатели Сети двуполыми?

– Скорее всего, – сказал Йосидо. – И почти наверняка. Все высшие животные, обнаруженные на самых разных планетах, непременно делятся на самок и самцов.

– Это не аргумент, – возразил я. – Мы исследовали лишь малую часть Галактики. А ты распространяешь наш небогатый опыт на всё мироздание.

– Не распространяю, а экстраполирую, – уточнил Хироши. – Это всего лишь моё предположение. И даже моё убеждение. Нужно отвлечься от частностей и смотреть в корень, вглубь, в основу. А что в основе всего живого? Белок. А в основе белка? Аминокислоты. Все инопланетные формы жизни, которые нам известны, основаны на белке, причём состоящем из тех же самых аминокислот, что и земная жизнь. Аминокислоты – это универсальный язык, на котором Господь Бог пишет свою космическую книгу жизни.

– Вы верите в Бога, Хироши? – спросил у него Лопес.

– Однозначно, сэр. Но не в некий высший дух, любящий и всепрощающий или гневный и карающий. Я верю в Создателя, Творца всего сущего во Вселенной. Мой атеизм приказал долго жить, когда я серьёзно занялся биологией. В этой науке Господь стучится в каждую дверь и вкрадчиво спрашивает: «Угадайте, дети мои, почему при всём разнообразии планет жизнь везде основана на одних принципах? Кто это устроил?»

– Очень интересно, – сказал адмирал. – Мы обязательно поговорим об этом – но как-нибудь позже. А сейчас нам нужно решить, что делать дальше. Полетим к Эдему-1068 все вместе на «Гермесе» или отправим челнок с разведгруппой?

Предлагая второй вариант, Лопес явно подразумевал, что разведгруппу возглавит он.

– Челнок отпадает, – решительно ответил я. – Шестьдесят шесть туннелей – путь неблизкий, и как капитан я категорически против того, чтобы надолго разделять экипаж, он и так небольшой. К тому же челнок практически беззащитен, а на Эдеме-1068 может быть что угодно – в лучшем случае всё ещё ожидающий высокоразвитых инопланетян «Ковчег-2» со свихнувшимся ИРом. Так что летим на «Гермесе». В конце концов, это ведь тоже будет межзвёздный полёт.

Лопес согласно кивнул:

– И не просто межзвёздный, а межгалактический.

Полёт через шестьдесят пять промежуточных планет занял у нас чуть меньше двух суток. Сами переходы по туннелям происходили мгновенно, но входные и выходные порталы располагались на приличном расстоянии друг от друга, порой даже с противоположных сторон планет, и в среднем на перелёт между ними мы тратили около сорока минут.

Добравшись до Эдема-1068, мы без проблем отыскали указанный на карте лагерь. Вернее, то место, где он когда-то располагался. От него осталось совсем немного: еле видимые следы траншей по периметру бывшего лагеря; остатки фундамента для нескольких блочных домов; заросший травой и кустарником, но всё ещё отчётливо заметный с высоты обширный участок когда-то выжженной земли на месте посадки корабля (в те времена ещё не существовало антигравов); два канала, проведённых от протекавшей неподалёку речки к «посадочной площадке» – тот, что выше по течению, предназначался для закачки воды в корабельный фильтр, а второй – для слива обратно в реку после выделения из неё водорода и дейтерия в необходимой для работы реактора пропорции.

– Судя по размерам поселения, здесь проживало несколько тысяч человек, – констатировал Лопес, когда «Гермес» завис на антигравах на высоте десяти километров над лагерем. – Следовательно, «Ковчег» разморозил всех своих пассажиров… Или, скорее, первая группа людей, которых ИР оживил, чтобы они помогли ему в пополнении запасов топлива, взяла власть в свои руки и разморозила остальных. Какое-то время – от нескольких месяцев до нескольких лет – они здесь жили, а потом куда-то улетели. Но куда? По идее, они должны были оставить указания.

– По пути сюда мы облетели почти полпланеты, – заметила Краснова. – Если бы на орбите находился бакен, мы бы услышали его позывные. Хотя у него могло закончиться питание. Или он мог, как на Шамбале-1, упасть на планету. Но здесь слишком плотная атмосфера, он бы сгорел.

– Пожалуй, да, – согласился Лопес. – Если так случилось, это будет проблемой. Большой проблемой. Но я надеюсь, что пассажиры «Ковчега» оставили контейнер с записями где-нибудь в пределах лагеря. Геосканирование показывает наличие на небольшой глубине под землёй множества разных предметов. Это обычный мусор, который везде оставляет после себя человек. Однако среди массы плевел может отыскаться и зёрнышко.

– Произведём высадку, адмирал? – спросил я.

– Безусловно. Со мной полетят Штерн, Морено, Нильсен и Хагривз. Подготовьте челнок к старту, капитан.

Я хотел было возразить, но не успел – Лопес, считая вопрос решённым, быстро вышел из рубки. Довольная Марси последовала за ним.

Через четверть часа челнок отшвартовался от корабля и кругами пошёл на снижение. У поверхности он замедлил ход, полностью переключившись на антигравы, и плавно опустился на шасси посреди бывшего лагеря. Минутой позже пассажирский люк открылся, и наружу выскользнули Морено с Нильсеном в специальных полевых формах, оснащённых бронежилетами, и с оружием наизготовку. Кинжальным огнём лазеров они очистили приличный участок от слишком высокой травы и кустарников, затем из челнока вышел Лопес в сопровождении Штерна. Марси, по распоряжению адмирала, осталась в челноке, чтобы при необходимости обеспечить быструю эвакуацию всей десантной группы. Так что радовалась она напрасно.

Ни у Лопеса, ни у его спутников дыхательных масок не было – состав атмосферы и давление соответствовали стандартам безопасности, а от содержащейся в воздухе миклофлоры у них была надёжная защита. Перед отлётом челнока доктор Качур сделал им инъекции ультратималина – мощного иммуномодулятора широкого спектра действия. Каждая экосистема, даже самая благоприятная для человека, имела свой собственный комплекс болезнетворных вирусов, бактерий и микробов, по отношению к которым сторонний организм мог не обладать иммунитетом. А ультратималин наряду с общей стимуляцией иммунной системы способствовал быстрому обнаружению чуждых микроорганизмов и выработке эффективных для борьбы с ними антител. Разумеется, его возможности были не беспредельны, он не мог уберечь организм от местных аналогов чумы, холеры, СПИДа или эболы – тут требовалось специальное лечение. К счастью, ни на одной из планет такие смертельные возбудители не витали прямо в воздухе, заразиться ими было довольно сложно, а от всяких гриппов, корей и дизентерий ультратималин предохранял вполне надёжно.

Адмирал характерным жестом поправил наушник с микрофоном, и до нас донёсся его голос:

– Заниматься раскопками пока не будем. Сначала просто осмотрим лагерь.

Осмотр продолжался более получаса, но ничего полезного найти не удалось. Теперь оставалось одно – перелопатить весь лагерь в надежде обнаружить хоть какую-нибудь зацепку.

– И всё же, и всё же, – говорил Лопес, задумчиво оглядываясь по сторонам. – Если пассажиры «Ковчега» оставили сообщение, то они должны были выбрать какое-то особенное место. Такое, чтобы сразу бросалось в глаза. Идеальный вариант – в районе захоронения умерших при разморозке людей… Старший помощник, – обратился он к Красновой, которая сидела за инженерным пультом и контролировала исследовательское оборудование. – Прощупайте геосканерами местность. Где-то здесь может быть скопление небольших цилиндрических капсул… или одна большая капсула – не исключено, что пепел всех погибших ссыпали в один сосуд.

– Ничего похожего нет, – ответила Краснова. – Мне уже приходило это в голову. Наверное, их перезахоронили на другой планете. На той, куда выжившие решили переселиться.

– Да, вполне вероятно, – согласился адмирал. – Для постоянного жительства они выбрали другой мир – и, естественно, там похоронили своих товарищей. Может, поставили им монумент. Впрочем, это уже сантименты. Будем рассуждать логически. Вопрос: почему они забраковали эту планету и предпочли другую? Возможный ответ: та, другая планета находится в нашей Галактике. Не важно, в каком регионе. По мерка Сети, это всё равно почти что дома. Теперь другой вопрос: почему сам «Ковчег» выбрал эту планету? Для пополнения запасов топлива ему нужны были три вещи – наличие воды, удобное место стоянки возле водоёма и подходящие природные условия, чтобы размороженные люди чувствовали себя достаточно комфортно. Но для этого годился любой мир типа Эдема. Почему он не выбрал ближайший к Шамбале-1, почему так углубился в Сеть? И, между прочим, это место не самое удачное – почва слишком мягкая, не очень подходящая для посадки такого тяжёлого корабля, а речка небольшая, с медленным течением. Разве что… – Тут Лопес умолк, запрокинул голову и несколько секунд смотрел вверх. – Гм, интересная мысль. Капитан, вы слышите меня?

– Да, адмирал, – ответил я, включив микрофон.

– Проверьте, куда ведёт портал прямо над нами. Только не задерживайтесь там долго. Просто осмотритесь вокруг и возвращайтесь обратно.

– Хорошо.

Я отвёл корабль немного в сторону от лагеря и запустил маршевые двигатели с тридцатикратным ускорением. Меньше чем за полминуты «Гермес» достиг необходимой скорости и нырнул в туннель.

А в следующий момент уже вынырнул. Что больше всего поражало меня в этих прыжках, так это полное отсутствие каких-либо особенных ощущений. И неособенных тоже. Просто мгновение назад картинка на обзорных экранах была одна, а теперь стала другой. Только корабль слегка тряхнуло от резкой смены воздушных потоков – но на семидесятикилометровой высоте, где плотность атмосферы была в десять тысяч раз меньше, чем на поверхности планеты, это не вызывало серьёзных проблем.

Мы попали на дневную сторону планеты, в район раннего вечера или позднего утра. Я быстро погасил вертикальную скорость, выровнял «Гермес» в горизонтальном положении и опустился ниже уровня сетки порталов. Внизу под нами, частично укрытый облачным слоем, раскинулся от горизонта до горизонта бескрайний океан. С этой высоты был виден приличный участок планеты в радиусе почти тысячи километров – и повсюду была водная гладь, лишь далеко в стороне от нас, справа по борту, находилась гряда небольших островов.

– По всем параметрам, это мир эдемского типа, – сказала Краснова, знакомясь с показаниями анализаторов. – Сила тяжести – порядка земной, предполагаемый состав воздуха у поверхности – 22 процента кислорода и 77 процентов азота. Никаких вредных примесей, кроме углекислого газа, доля которого даже чуть меньше, чем на Эсперансе. Давление на уровне моря – 0,92 стандартной земной атмосферы. Скорость обращения вокруг оси, пока что с невысокой точностью, равна двадцати шести с четвертью часам. Температура…

– Ладно, – остановил я её, – всё это мелочи. Адмирал рассчитывал найти здесь что-нибудь особенное. Сейчас поднимемся выше, посмотрим, где ближайший материк… Хотя нет. Сначала покажи вон те острова.

Краснова немедленно направила бортовой телескоп на самый крупный из видимых нам островов и включила увеличение. Когда картинка заполнила весь экран, мы дружно выдохнули:

– Есть!

– Кажется, нашли…

Одного взгляда на экран было достаточно, чтобы понять, что на планете существует цивилизация. Не ахти какая, но всё же способная обрабатывать землю, строить дома и прокладывать дороги. Добавив увеличения, мы смогли различить на дорогах архаичные транспортные средства, приводимые в движение запряженными в них животными. Другие животные, свободные от повозок, везли на своих спинах каких-то крохотных существ. Иные же подобные существа просто шли по дороге на своих двоих ногах, размахивая в такт ходьбе двумя руками.

Краснова ещё больше увеличила изображение, поймав в объектив одного из пешеходов, который остановился на обочине передохнуть. Его внешний вид – вполне земной, совершенно человеческий – разрешил наши последние сомнения.

– Вот и всё, поиски закончены, – констатировал я. – В этом мире живут потомки пассажиров «Ковчега».

А Краснова сокрушённо покачала головой:

– Подумать только, животные как средство передвижения. Небось и землю здесь возделывают с помощью плуга и мотыги. Здорово же они одичали за четыреста лет!