Хотя машина была на ходу, последствия аварии всё же давали о себе знать, и при высоких оборотах двигателя что-то начинало подозрительно постукивать. Поэтому Сьюзан ехала медленно, не превышая тридцати километров в час. Средства управления, равно как и показания приборов, не вызывали у неё никаких затруднений – автомобиль был сделан на Новой Земле с соблюдением всех привычных нам стандартов. Впрочем, даже с машиной местного производства не возникло бы особых проблем. По словам Эй, все развитые страны её планеты уже давно перешли на земную систему единиц – веса, длины, времени и производных от них – и приняли арабские цифры для обозначения чисел (при этом отказались от своей древней восьмеричной системы счисления в пользу десятеричной). Даже сутки они стали измерять земными часами, добавляя к стандартным двадцати четырём ещё два часа и тринадцать минут так называемых «полуночных».

Слушая Эю, я всё больше убеждался, что в течение четырёхсот лет здешние земляне сначала тайно, исподволь, а чем дальше, тем более открыто направляли развитие цивилизации на Юнае в нужное для них русло. Им не всегда и не везде это удавалось, правители некоторых государств (и таких было немало) наотрез отказывались петь чужие песни – эта местная идиома переводилась как «плясать под чужую дудку». В результате и возникла такая резкая дифференциация в уровне развития разных стран, зачастую соседствующих друг с другом.

Со временем все государства осознали выгоды сотрудничества с Новой Землёй, но ликвидировать отсталость бывших «упрямцев» оказалось непросто, к тому же новоземляне никогда не занимались благотворительностью, ничего не делали задаром. За их помощь приходилось платить – главным образом они нуждались в продуктах питания, так как своего сельского хозяйства практически не имели, и в промышленном сырье – новоземляне не утруждали себя добычей и первичной переработкой руд и других природных ископаемых. На обоих этих рынках отсталые страны не выдерживали конкуренции со своими развитыми соседями, и им приходилось довольствоваться крохами от общего пирога.

– Они сами виноваты, – объясняла Эя. – Когда мы все находились в равных условиях, они не захотели модернизировать своё производство. Их властители говорили: мол, мы и так неплохо живём, зачем нам что-то менять да ещё платить чужакам за их советы? И они ничего не меняли. А теперь им остаётся только локти кусать. – Девушка помолчала. – Впрочем, сейчас, после ухода землян, и нам приходится несладко, а отец говорит, что это только начало кризиса. Но всё равно экономическая ситуация у нас на порядок лучше, чем в отсталых странах. А кризис мы как-нибудь переживём, отец в этом уверен. Хотя и досадно, что земляне так внезапно ушли – после стольких десятилетий взаимовыгодного сотрудничества.

Тут в наш разговор вмешалась Сьюзан:

– Но ведь и Новая Земля должна пострадать от такого разрыва. Насколько я поняла, её экономика сильно завязана на вашей сырьевой базе и сельском хозяйстве.

– Да, конечно, – согласилась Эя. – Отец уверен, что сейчас на Новой Земле кризис не меньше нашего. Но у него есть своя теория. Он считает, что земляне решили оставить нас вовсе не ради нашего блага; не для того, чтобы мы могли развиваться по своему собственному пути, а не по навязанному ими. Как раз наоборот – они боялись обратного.

– Чего именно? – спросил я.

– Ассимиляции, – объяснила девушка. – Ведь их всего пятьдесят миллионов, а нас – почти два миллиарда. В конце концов они поняли, что, несмотря на своё научно-техническое превосходство над нами, не смогут превратить нас в землян. И испугались, что рано или поздно мы сделаем их всех юнайцами.

Я не мог не восхититься умом Эй. Конечно, она в основном высказывала не свои мысли, а повторяла рассуждения отца – но повторяла их осознанно, прекрасно понимая то, о чём говорит. Было видно, что она умеет думать – и ей нравится это занятие.

– Этот их страх был заметен давно, – между тем продолжала Эя. – Ещё десять лет назад правительство Новой Земли запретило своим гражданам вступать в брак с юнайцами.

– Как это? – удивился Йосидо. – А нарушителей что, в тюрьму?

– Нет. Просто землянин, женившийся на юнайке, или землянка, вышедшая за юнайца, автоматически лишались гражданства и больше не могли проживать на Новой Земле.

– И это остановило смешанные браки?

– В общем, да. Если раньше ежегодно регистрировалось по несколько тысяч таких браков, то после введения запрета их число сократилось до нескольких десятков. Когда я говорила о сотне землян, оставшихся на Юнае, то не считала тех, кто живёт здесь со своими семьями. Они наполовину уже юнайцы. А их дети – на все сто процентов.

– Значит, – неосмотрительно ляпнул я, – от смешанных браков рождаются дети?

Эя посмотрела на меня чуть ли не возмущённо.

– Ну, конечно, рождаются! Ведь мы тоже люди. Или, по-вашему, мы недостаточно похожи на людей?

– Да нет, что ты! – стушевался я. – Вы, разумеется, люди. Но я подумал, что раз мы происходим с разных планет, то у нас могут быть некоторые генетические различия на репродуктивном уровне…

Йосидо громко фыркнул:

– Не говорите глупостей, кэп. Любые различия на репродуктивном уровне обязательно сказались бы на внешности. Причём самым радикальным образом. Для биолога достаточно одного взгляда… ну, скажем, на вас и сеньориту Эю, чтобы констатировать вашу полную генетическую совместимость. У вас может быть столько детей, сколько вы сами захотите.

Эя покраснела. Я тоже. А Сьюзан, как мне показалось, слегка нахмурилась, не оценив юмора Хироши.

– Ладно, – произнёс я. – Будем считать инцидент исчерпанным. Надеюсь, Эя извинит меня за бестактный вопрос.

– Извиняю, – сказала она. – Но, пожалуйста, не называйте меня «Эя».

– Прошу прощения, сеньорита Айола, – ответил я. – Просто мне показалось, что вы не возражаете…

– Ой, нет, не то, – досадливо поморщилась девушка. – Можете называть меня на «ты» и обращаться по имени. Ведь вы старше, к тому же командир корабля. Только говорите правильно – Эя.

– Я же и говорю – Эя.

– Нет, не так. Нужно не «э», а «э».

– Гм, не чувствую разницы.

– Зато я чувствую, – вновь отозвался Йосидо. – Не «э», а «э». Верно, сеньорита? «Эя» – неправильно, а «Эя» – правильно.

– Да, – кивнула она. – Именно так.

Я вздохнул и покачал головой:

– А для меня одно и то же.

– Это потому, кэп, что в детстве вам медведь на ухо наступил, – любезно объяснил Хироши.

Эя посмотрела на меня с сочувствием.

– Правда? Я видела в ваших фильмах медведей, они вроде наших воау. Вам было очень больно?

Мы с Йосидо не выдержали и рассмеялись. Сьюзан тоже улыбнулась.

– Это такое образное выражение, – объяснил я ничего не понимающей Эе. – Странно, что ты его ни разу не слышала на Новой Земле. Оно очень распространённое и означает, что у человека отсутствует музыкальный слух. Как вот у меня. Поэтому я не улавливаю разницы между двумя вашими «э». Думаю, что со временем научусь их различать, а пока… Надеюсь, «Эя» с неправильным «э» не означает ничего плохого?

– Плохого не означает. – Девушка опять смутилась. – Оно переводится как «малышка».

– Тогда всё в порядке, – пожал плечами Хироши и украдкой ухмыльнулся. – Вам же не обидно, сеньорита, что кэп называет вас малышкой?

– Ну… нет, конечно, не обидно. Просто… неловко. – И Эя ослепительно улыбнулась мне.

К тому времени, когда мы добрались до загородной резиденции полковника, его дочь окончательно покорила моё сердце.

* * *

В родовом поместье семьи Айола имелась взлётно-посадочная полоса для личного самолёта полковника, так что Лопес, которого сопровождал Штерн, мог позволить себе удовольствие приземлиться не на антигравах, а в аэродинамическом режиме. Сбросив скорость, челнок вырулил на стоянку перед ангаром, где его ожидал сам хозяин в парадном облачении вместе с членами своей семьи – двумя дочерьми, малолетним сыном и незамужней сестрой (сам полковник был вдовцом).

Устраивая эту торжественную встречу, отец Эй всеми силами стремился компенсировать суматошный приём, оказанный мне, Сьюзан и Йосидо. Тогда полковник, увидев на подъездной аллее к дому побитую машину, сильно разволновался, подумав было, что с дочерью что-то случилось. А затем, убедившись, что Эя цела и невредима, он был буквально сражён известием, что мы не просто земляне, а настоящие земляне, прибывшие с планеты Земля без приставки «Новая».

Зато перед Лопесом полковник уже предстал во всём своём блеске родовитого аристократа, одного из богатейших людей планеты, игравшего заметную роль в правительстве Королевства Уэво – самого могущественного государства Южного полушария.

После обмена церемонными приветствиями полковник пригласил всех нас к столу – здесь наши обычаи совпадали, хотя, может, юнайцы переняли их, как и многое другое, у жителей Новой Земли. Обед наполовину состоял из блюд латиноамериканской кухни, а другая их половина на вид была довольно экзотична, но вполне съедобна. К счастью, ни змей и лягушек, ни других земноводных, ни представителей царства насекомых юнайцы (по крайней мере жители Уэво) в пищу не употребляли.

Лопес ел немного – лишь ровно столько, чтобы отдать дань гостеприимству хозяина. А вот в расспросах он не был так умерен, но полковник Айола совсем не чувствовал себя оскорблённым навязанной ему ролью источника информации. Он охотно рассказывал об истории своего мира, о его нынешнем и прошлом политическом устройстве, об отношениях Юная с Новой Землёй.

Кстати, выяснилось, что применительно к нашему хозяину «полковник» – это не воинское звание, а дворянский титул, вернее, его вольный перевод с местного языка. Три с лишним столетия назад, когда потомки пассажиров «Ковчега» освоились на Новой Земле и начали активно (хоть и скрытно) вмешиваться в дела на Юнае, здешнее общество переживало самый расцвет феодализма. В большинстве стран существовала сложная система вассальных отношений, гораздо сложнее, чем в своё время на Земле, и феодальная иерархия насчитывала до десяти, а местами и больше ступеней. Употреблять оригинальные титулы, почти сплошь состоящие из гласных, новоземлянам было трудно, поэтому они решили поставить им в соответствие армейские звания – от прапорщиков до генералов.

– Нас так быстро вытащили из средневековья, – объяснял полковник, – что мы до сих пор сохранили множество его пережитков – в частности, титулы и некоторые связанные с ними привилегии. Например, я по праву рождения являюсь членом верхней палаты нашего парламента – Королевского Совета. Все эти архаизмы порой сильно мешают нам, но эволюционным путём избавиться от них трудно. А от революций нас Бог миловал.

На всём Юнае существовала единая, монотеистическая религия, которая и в обрядовом плане, и в доктринальном очень походила на земное христианство. Из-за отсутствия конкурентных учений у неё не было специального самоназвания, она именовалась просто «иехолоа», что в переводе означало «правдивое слово» – как противопоставление возникавшим время от времени ересям, которых клеймили термином «лжеслово». Эта религиозная монолитность вместе с языковой, культурной и расовой однородностью неоспоримо свидетельствовали об искусственном происхождения юнайской цивилизации. По этому поводу полковник сказал:

– Наши исторические источники о древних временах очень скудны и противоречивы. Но все они указывают на то, что и задолго до катастрофы мы жили обособленно, не подозревая о существовании Сети Миров. Среди возможных гипотез о нашем происхождении сейчас наиболее популярны три, у которых есть много сторонников как среди наших, так и среди земных историков и археологов. Первая: мы потомки небольшой группы людей с высокоразвитого мира, которые разнообразия ради решили пожить на дикой незаселённой планете, но по какой-то причине не смогли вернуться обратно. Вероятных причин существует множество. Вторая гипотеза представляет собой вариацию первой: мы далёкие потомки ссыльных – группы преступников или инакомыслящих. А вот третья гипотеза представляется мне наиболее правдоподобной: наше общество – продукт социального эксперимента, начавшегося более полутора тысяч наших лет назад и прервавшегося в результате упомянутой катастрофы.

– А почему вы считаете её наиболее правдоподобной? – поинтересовался Лопес.

– В отличие от двух первых она объясняет, почему мы сохранили свою языково-культурную и религиозную однородность. Если бы общество развивалось спонтанно, неконтролируемо, то за такое длительное время наш единый язык распался бы на группу родственных – подобное, кстати, не раз происходило в истории Старой Земли. То же самое случилось бы с религией, а культурная регионализация оказалась бы гораздо сильнее, чем есть сейчас. Если вы детально ознакомитесь с нашей историей, то, несомненно, обратите внимание, что в ней было два столетия – по-вашему, почти три, – когда всё более чётко намечалась тенденция к образованию региональных диалектов нашего языка, чего раньше не было, а в религии усилились разногласия, грозившие ей расколом. Это происходило не в такие уж давние времена, а в период после катастрофы в Сети Миров. Согласно гипотезе о социальном эксперименте, как раз в этот период наше общество развивалось самопроизвольно, без внешнего влияния. А потом ваши соплеменники взяли ситуацию под свой контроль, и постепенно всё наладилось.

– А вы как к этому относитесь? Вас не задевает, что на протяжении веков всем вашим миром руководил кто-то извне?

– Конечно, задевает. Но с прошлым я всё равно ничего не могу поделать, а уже на моей памяти земляне вели себя весьма корректно. Они не манипулировали нами, как кукловоды марионетками, у нас были партнёрские, хоть и неравные, отношения. Тут надо отдать должное землянам… гм, хотя ваш термин «новоземляне» более удачен, ведь настоящие земляне – это вы… Так вот, новоземляне никогда не пытались навязать нам то, к чему юнайское общество ещё не было готово. Они подталкивали наше развитие, направляли его в нужное для них русло, но делали это аккуратно и последовательно.

– А как же электромобили, персональные самолёты, бытовая электроника?

– Ну, по большому счёту, всё это игрушки. Притом очень дорогие игрушки, доступные лишь самым богатым. А когда речь заходила о чём-то серьёзном, вроде ядерной энергетики или космических технологий, то тут новоземляне были непреклонны: мы ещё не готовы это принять. Наше правительство и правительства некоторых других стран неоднократно обращались к властям Новой Земли с просьбой вывести на орбиту Юная хотя бы несколько спутников связи – за соответствующую плату, конечно. Однако они категорически отказывались.

– Кстати, о космических технологиях, – заметил я. – Насколько я понял со слов вашей дочери, новоземляне сохранили технологию гипердрайва. Почему же они не попытались связаться с Землёй, отправить автоматические корабли с известием о себе? Неужели так велика оказалась обида за то, что их предков насильно заморозили и отправили осваивать Эсперансу?

Полковник Айола покачал головой.

– Нет, причина в другом. Обида, конечно, была и осталась, но не это мешало вашим соплеменникам восстановить связь с Землёй. Они просто не могли. Ещё в самом начале, когда «Ковчег» разморозил первую группу людей, те сразу захватили контроль над кораблём и деактивировали ИР. Что, впрочем, естественно – ни один нормальный человек не захотел бы жить по указке машины, пусть и обладающей равным ему интеллектом. Однако случилась неприятная вещь: прежде чем ИР отключили, он успел стереть из своей памяти всю информацию об исследованных им туннелях. Люди не знали, как найти планету, которую вы называете Шамбалой-1.

– Да, понимаю, – кивнул Лопес. – Путь через шестьдесят шесть туннелей, у каждой планеты – около десятка тысяч порталов, в результате количество вариантов равняется десяти в двухсот двадцатой степени… Хотя нет, это слишком огромная величина. Гораздо больше количества атомов во Вселенной. Цепочки туннелей наверняка часто пересекаются.

– Совершенно верно, – подтвердил полковник. – По последним оценкам учёных с Новой Земли, Сеть Миров насчитывает порядка триллиона планет. Всё равно огромная величина, и вероятность найти наугад дорогу обратно не превышает десятимиллиардной доли процента. Люди с «Ковчега» пытались искать, они долго искали – но тщетно. Зато нашли другую планету из вашей галактики Млечный Путь, они назвали её Новой Землёй и решили там поселиться – как можно ближе к родине. Впрочем, близость эта относительна: Новая Земля расположена в тринадцати килопарсеках от Старой Земли – а такое расстояние недоступно даже для их современных звездолётов.

– Для наших тоже, – сказал я. – А мы, полагаю, опережаем новоземлян в научно-техническом развитии.

– Безусловно, капитан. Вот, к примеру, на Новой Земле только экспериментируют с антигравитацией, а вы уже вовсю используете её. Да и проблему гипердрайва они до сих пор не могут решить.

Мы с Лопесом обменялись быстрыми взглядами. Так получилось, что полковник даже не поинтересовался, каким образом мы переносим гипердрайв. Для него любые космические полёты – и внутрисистемные, и межзвёздные – были ещё абстракцией. Сам факт нашего прибытия он расценил как доказательство того, что мы справились с проблемой, и о деталях не расспрашивал.

Новоземляне, как видно, до сих пор не открыли резистентность – и вовсе не по причине своего отставания в науке и технике. Дело было в чистой статистике. Земле крупно повезло, что всего после нескольких тысяч безуспешных попыток был обнаружен резистентный – один на два миллиона обычных людей. А новоземлянам удача не улыбнулась. Да и вряд ли они интенсивно проводили подобные опыты, которые требовали либо большого числа добровольцев, либо жёсткой системы принуждения. К тому же здесь, в Сети Миров, отсутствовал столь острый стимул к межзвёздным путешествиям – ведь и без того было доступно несчётное множество миров, соединённых между собой совершенно безвредными туннелями.

– И вот ирония судьбы, – тем временем продолжал полковник. – Новоземляне так мечтали восстановить связь со своей прародиной, где-то в глубине души даже надеялись, что рано или поздно вы их отыщете… и ушли с Юная всего за полгода до вашего появления здесь.

– Но ведь Новую Землю можно найти? – отозвался Штерн.

– Да, конечно. Она всего восьми туннелях отсюда. Несколько часов пути. Только… – Отец Эй нахмурился. – Если новоземляне серьёзно решили порвать с нами связь, то по возвращении последнего челнока с Юная вполне могли уничтожить один из промежуточных туннелей.

– Ага… – произнёс Лопес. – Так это возможно?

Полковник утвердительно кивнул.

– Лет сто назад такой опыт был произведён. В чисто научных целях, чтобы подтвердить гипотезу о происхождении разорванных ячеек в пострадавших от катастрофы мирах. Оказалось, что для этого достаточно взорвать в центре портала термоядерную бомбу мощностью в семь тысяч мегатонн.

– И какой был результат?

– Прежде всего сильно пострадали обе планеты, связанные этим туннелем. Впрочем, они и до того были безжизненными – новоземляне, разумеется, выбрали для эксперимента миры типа Инферно. Также взрыв задел десяток ближайших планет. А туннель, в портале которого взорвали бомбу, был уничтожен. Не сразу – ещё несколько дней он нестабильно функционировал, затем разрушился. Связь между двумя этими планетами прервалась, а свободные порталы были захвачены соседними туннелями.

– Значит, вы полагаете, что таким образом новоземляне отгородились от вас?

– Я не полагаю, – уточнил полковник. – Я просто допускаю такую возможность. Хотя очень надеюсь, что они не решились на столь радикальный шаг.

– А вы уверены, что новоземляне просто ушли – сами, по своей воле? Вы исключаете любые другие варианты?

– Я ничего не исключаю, адмирал. Версия с добровольным уходом имеет свои слабые места, но остальные предположения ещё менее убедительны. Например, о внезапной катастрофе – либо на Новой Земле, либо в одном из промежуточных миров. Будь это так, пострадали бы соседние планеты, и эти следы разрушений предостерегли бы новоземлян, которые возвращались домой либо с Юная, либо из исследовательских экспедиций по Сети. Не могли же они, все как один, погибнуть по неосторожности.

– А как насчёт вмешательства со стороны? – предположил Йосидо. – Даже если допустить, что цивилизация создателей Сети погибла в катастрофе шестьсот двадцать лет назад, её осколки наверняка остались.

– И мы, вероятно, один из таких осколков, – заметил полковник. – Я не сомневаюсь, что в Сети Миров существует множество локальных цивилизаций, как отсталых, так и очень развитых. Вполне возможно, что где-то по соседству, совсем недалеко, есть планета, населённая людьми – или нелюдьми, – которые по своему развитию превосходят и нас, юнайцев, и новоземлян, и даже вас, «старых» землян. Мы веками могли жить рядом и не знать друг о друге – ведь масштабы Сети Миров превосходят человеческое воображение. Поэтому нельзя исключить, что какие-то иномиряне обнаружили и захватили Новую Землю. Но тогда возникает резонный вопрос: почему они этим ограничились, почему не явились на Юнай? Разумного ответа я не нахожу…