Ивин разбудил сигнал, сработавший от почтовых чар. Как и большинство ведьм, она всегда держала при себе несколько листов с особым магическим знаком для приема важных и неотложных сообщений. Впрочем, такие письма Ивин получала крайне редко, потому что не принимала никакого участия в управлении Сестринством, не интересовалась абрадской политикой и даже во время своего многолетнего путешествия по континенту вела спокойную, размеренную жизнь. Так что все дела, с которыми к ней обращались сестры, вполне могли подождать до утра.

Проснувшись, Ивин зажгла в комнате светильник и прежде всего взглянула на настенные часы. Шел третий час пополуночи, за окном тоскливо завывал ветер – с вечера на остров надвинулась снежная буря с севера, и метель разгулялась вовсю. Ивин не любила минеганскую зиму, она считала, что в четвертом столетии сестры-основательницы допустили ошибку, перебравшись сюда с Тир Шиншара. Тогда их решение было продиктовано нежеланием соперничать за влияние в регионе с двумя самыми могущественными на то время странами – Шинаном и Хамрайгом, так что они основали ведьминское государство по другую сторону Северного Абрада, где люди только начинали заселять освобожденные от демонов и чудовищ территории. Но вслед за ведьмами переместился на северо-запад и политический центр абрадской цивилизации: Гулад Хамрайг и Инис Шинан постепенно утратили свои ведущие позиции, а их место заняли Ивыдон и Катерлах. Первый стал образцом справедливого государственного устройства, обеспечивающего всем гражданам мир, достаток и уверенность в будущем, а Катерлах всегда славился своим военным могуществом – как на суше, так и на море. Даже после распада Империи он остался самым влиятельным из всех Северных Королевств, а множество островов в океане Ивырид по-прежнему находились в вассальной зависимости от него…

Ивин придвинулась к правому краю кровати, где стояла тумбочка из красного дерева, выдвинула ящик и взяла оттуда верхний лист, на котором чувствовались свежие почтовые чары. Письмо было коротким, в три строки:

Ивин, извини, но это важно. Пожалуйста, зайди ко мне. Сейчас же! Дело очень серьезное.

Эйрин .

Ивин растерянно моргнула и еще раз перечитала написанное. Нет, она не ошиблась, все так и было – Эйрин, живущая всего лишь этажом выше, прислала ей среди ночи письмо с просьбой немедленно прийти к ней. Без сомнения, произошло что-то действительно важное, она бы не стала беспокоить ее по мелочам. Но что помешало ей самой спуститься на шестой этаж и просто постучать в дверь? Так было бы гораздо быстрее…

Второпях выбравшись из постели, Ивин вступила босыми ногами в тапочки, накинула халат и поспешно вышла из спальни в переднюю, а оттуда – в коридор. До лестницы было недалеко, и за каких-нибудь полминуты она поднялась наверх и направилась к квартире Эйрин. При ее приближении дверь приоткрылась и послышался нервный шепот:

– Сюда! Скорее!

Когда Ивин вошла в темную переднюю, Эйрин немедленно закрыла за ней дверь, потом цепко схватила за руку и увлекла в освещенную ночником спальню. Она была полностью одета, словно сегодня и не ложилась, и лишь ее растрепанные рыжие волосы свидетельствовали, что это не так.

– Тебя никто не заметил?

– Вроде никто, – ответила Ивин. – Что случилось, Эйрин? Почему такая таинственность?

– А ты разве не видишь?

С некоторым опозданием Ивин догадалась вызвать магическое зрение – а в следующий момент оторопела от неожиданности. Искра Эйрин сияла в полтора раза ярче, чем вечером, она уже превысила максимальную силу обычной Искры…

Но нет, не превысила. Сила Первозданной оставалась прежней, просто теперь к ней присоединилась еще одна Искра! Ивин потратила лишь несколько секунд, чтобы узнать ее.

– Это Искра сестры Нерис…

– Той, что на Арранских островах? – уточнила Эйрин, мигом нахмурившись. – Значит, она умерла. Не стала ведьмачкой, а умерла.

Ивин кивнула. Сестре Нерис вер Дырдри, которая на протяжении последних нескольких лет гостила при дворе арранского короля, было почти триста, и в таком возрасте невозможно превратиться в ведьмачку. Поэтому сомнений не было – Нерис мертва. А ее Искра, вместо того чтобы искать себе нового носителя, вернулась к своей матери, Первозданной Искре.

– Так что же получается? – обреченно произнесла Ивин. – Первозданная появилась только для того, чтобы забрать остальные Искры? Значит, сестры-скептики правы, твоя Искра в конце концов разрушит Сестринство, хоть и не так, как они думают…

– Не волнуйся, – успокоила ее Эйрин, – никто ничего разрушать не собирается. Искра Нерис у меня не навсегда. Она только хочет, чтобы я выбрала для нее новую ведьму.

– Выбрала? Как?

Эйрин подошла к кровати и села.

– Когда я закрываю глаза, – с этими словами она их закрыла, – то словно зависаю в безграничном пространстве, наполненном голубым светом. А вокруг сияют золотые огоньки – души еще не рожденных девочек. Их всего лишь несколько десятков, не больше сотни. Точно не могу сосчитать, потому что они постоянно движутся, то отлетая вдаль, то снова приближаясь. Вот из них я и должна выбрать одну.

Почувствовав невероятное облегчение, Ивин опустилась на стул у кровати, разгладила на коленях халат и перекинула косу через правое плечо.

– Как я понимаю, предварительный отбор уже проведен. Остались только те, кто в состоянии принять Искру. Это сделала твоя Первозданная?

Эйрин открыла глаза и покачала головой:

– Не знаю. Может быть, она, а может, Искра Нерис. Теперь пришла моя очередь.

– А раньше как было?

– Тоже не знаю. Наверное, Искры искали самую родственную душу. Или же выбирали себе ведьму наугад.

– Для тебя они все одинаковые?

– Нет, разные. Не хуже, не лучше, просто разные. Каждую я чувствую иначе. Каждая особенная и неповторимая. Мой выбор одной из них будет сугубо субъективным, ничем не обоснованным.

Тут Ивин дала волю своей научной любознательности и подробно расспросила девушку обо всех ее ощущениях, о том, какой именно оттенок имеет тот голубой свет, какова его интенсивность, с какой яркостью светятся золотые огоньки, указывающие на вероятных ведьм, и можно ли определить их географическое местоположение. На последний вопрос Эйрин ответила отрицательно и точно так же не смогла найти никаких признаков, позволяющих определить срок беременности их матерей.

Тогда Ивин поинтересовалась:

– А ты можешь отпустить Искру, чтобы она сама выбрала себе ведьму? Пусть и случайно.

– Могу. Я так и хотела поступить, но… Словом, возникло одно осложнение. – Эйрин замолчала, устремив на Ивин сосредоточенный взгляд. – Я позвала тебя не для того, чтобы похвастаться новой проделкой Первозданной. Сначала не собиралась и говорить тебе об этом, но потом поняла, что без твоего совета не обойдусь. И если ты решишь, что такую важную информацию нельзя скрывать от старейших, я не стану с тобой спорить. Только попрошу убедить их, чтобы они ничего не говорили другим сестрам.

Ивин не удержалась от вздоха. Она как раз думала, стоит ли рассказывать старейшим еще об одном необычайном свойстве Первозданной Искры, или лучше посоветовать Эйрин все скрыть – и от них, и от остальных сестер. Собственно, она не была уверена, хотела ли сама об этом знать.

– Я не буду ни на чем настаивать, – произнесла после недолгих колебаний. – Сама решай, кому и что рассказывать. А если хочешь знать мое мнение – я бы советовала тебе не пользоваться своей новой силой. Просто отпускай приходящие к тебе Искры, пусть они сами ищут себе новых носителей. Пока что у них это неплохо получалось.

Эйрин утвердительно кивнула:

– В дальнейшем я так и собираюсь поступать. Но, наверное, не в этот раз.

– А сейчас что не так? – спросила Ивин. – Ты упоминала о каком-то осложнении…

– Ну не совсем об осложнении. Я не очень удачно выразилась, но другого слова не подберу. Мне кажется, что один из тех золотых огоньков не принадлежит ребенку в материнской утробе. Думаю, это Гвен.

Ивин недоверчиво уставилась на нее.

– Ты серьезно?

– Вполне. Понимаю, это звучит фантастически, и на твоем месте я бы сама не поверила. Но мои ощущения не врут. Они просто не могут так нагло врать. Притрагиваясь мыслями к тому огоньку, я узнаю Гвен, узнаю ее сущность. На Ихелдиройдском тракте, когда я разделила с ней свою Искру, мы несколько минут были одним целым, и я хорошо, во всех деталях помню, что тогда чувствовала. Такое не забывается.

– И поэтому ты позвала меня?

– Да. Я почти уверена, что это Гвен, и хочу вернуть ей Искру. Точнее, дать другую, чтобы она вернула ей ведьмовскую силу… Как ты думаешь, у меня получится? Приживется ли Искра во взрослой девушке?

Ивин пожала плечами:

– Даже не знаю, что и сказать. Если бы речь шла об обычной девушке, я бы однозначно ответила «нет». Искра выбирает себе носителя еще до рождения не просто из пустой прихоти. В соединении ведьмы и ее Искры решающую роль играет отпечаток, формирующийся в период от одиннадцатой до двадцать четвертой недели беременности. У Гвен есть такой отпечаток, и своей Искры она лишилась не из-за близости с мужчиной, а из-за временной смерти, в определенном смысле, из-за рокового недоразумения. Искре было невдомек, что все можно исправить, она немедленно улетела в поисках новой ведьмы и, наверное, нашла ее еще до того, как сестра Лин вернула Гвен к жизни. Поэтому теоретически я не исключаю, что Искры по-прежнему рассматривают Гвен как одного из возможных своих носителей. Вопрос в том, совместим ли ее отпечаток с Искрой Нерис, сможет ли он их соединить.

– Этого я боюсь больше всего, – созналась Эйрин. – Будет слишком жестоко дать Гвен Искру только для того, чтобы через несколько дней она снова ее потеряла.

– Как раз этого не бойся, – сказала Ивин с уверенностью, которой на самом деле не испытывала; до сих пор ничего похожего не случалось, поэтому она могла полагаться лишь на сугубо теоретические соображения, – слабой связи Искры с ведьмой не бывает. Она либо есть, либо ее нет. Тут без вариантов. Если Искра не сможет слиться с Гвен, став неотъемлемой частью ее естества, то не продержится и секунды. Собственно, я думаю, что все так и будет. Наверняка утверждать не могу, потому что до Гвен было всего две ведьмы, лишившихся силы в результате несчастного случая, но все же одна из них, Лишах вер Флыр, прожила после потери Искры восемьдесят шесть лет, замуж так и не вышла, до последнего своего вздоха надеясь на чудо. Если принять во внимание, что ты видишь меньше сотни огоньков, сделать поправку на тогдашнее количество населения, предположить, что Искры выбирают носителей наугад… ну еще нужно уточнить, сколько за то время появилось новых ведьм, и сделать определенное количество умножений. Я не так гениальна в математике, чтобы посчитать это в голове, но могу ориентировочно прикинуть, что с вероятностью больше девяноста процентов Лишах вер Флыр все-таки должна была получить Искру.

– Девяносто – это не сто, – заметила Эйрин. – А еще не исключено, что ведьмовскую силу можно вернуть только в юном возрасте.

– Да, не исключено, – согласилась Ивин, – и тогда вероятность падает ниже десяти процентов. Наверное, и правда не стоит оценивать шансы Гвен на основании такого незначительного опыта. Просто попробуй, а если не получится, что ж – не суждено.

– А она что-то почувствует?

– Не знаю. Если спит – вряд ли. И в любом случае обрадоваться не успеет, поэтому не очень-то и расстроится.

Эйрин и дальше колебалась.

– Думаю, неправильно делать это без согласия Гвен… но спрашивать ее было бы еще хуже.

– Безусловно. Другое дело, если бы мы наверняка знали, что тот огонек указывает на нее, а Искра Нерис совместима с ее отпечатком.

– Тогда было бы проще. Хотя я все равно сомневалась бы.

– Из-за Бренана? – догадалась Ивин.

– Да. Я знаю, что Гвен любит его. И в то же время она тоскует по Искре. Каждый день, каждый час, каждую минуту думает о ней, никак не может смириться с этой утратой. Я уверена, что она выберет Искру, но тогда будет чувствовать себя виноватой перед Бренаном – словно предала его, пренебрегла им.

– А чего бы ты сама хотела на ее месте?

– Я предпочла бы ничего не знать, ничего не решать. Просто получить Искру, и дело с концом. Знаю, это звучит малодушно, не по-ведьмински…

– Это звучит по-человечески, Эйрин. А мы прежде всего люди. И самое первое правило для порядочного человека – поступать с другими так, как ты хочешь, чтобы поступили с тобой.

– Ты права, Ивин. Я так и сделаю.

Глубоко вдохнув, девушка снова закрыла глаза, а секунд через десять магический свет, окутывающий ее фигуру, вернулся на прежний уровень. Вторая Искра исчезла.

Брови Эйрин взлетели вверх, а в ее изумрудных глазах заплясали радостные огоньки.

– Она приняла ее! Приняла! И это точно была Гвен. В последний момент я отчетливо ее почувствовала…

– А что теперь чувствуешь?

– Больше ничего. Голубое пространство исчезло, все огоньки разлетелись.

В течение следующих минут они напряженно смотрели друг на на друга, со страхом ожидая, что Искра Нерис вот-вот вернется. Но этого не произошло.

– Все получилось, – произнесла Эйрин немного неуверенно и очень устало. – Гвен снова ведьма. Бедняжка Бренан…

– А ты понимаешь, что тебя будут подозревать? – спросила Ивин. – Обязательно найдутся сестры, которые не поверят в такое совпадение и припишут это твоей Первозданной. Они надавят на тебя, и ты себя выдашь, не сможешь убедительно все отрицать. А тогда другие сестры обвинят тебя во лжи, утверждая, что ты ничего не делала и просто морочишь всем головы.

– Я не сознаюсь, – твердо сказала Эйрин. – Как бы на меня ни давили, я все равно буду стоять на том, что к этому непричастна.

– Но сможешь ли устоять? Сможешь ли вести себя так, словно и впрямь непричастна? Ведь иначе недоброжелатели скажут, что ты просто кокетничаешь – для виду отрицаешь, но всем своим поведением ясно даешь понять, что это твоя заслуга.

Эйрин тяжело вздохнула:

– Постараюсь не давать оснований для таких обвинений.

– Самой критической будет твоя первая реакция, – продолжала Ивин. – Ты не почувствовала, Гвен проснулась или нет?

– Кажется, нет. Хотя не уверена.

– Гм, даже не знаю, что было бы лучше… Ну ладно. Сейчас я пойду к себе, а ты ложись и попробуй уснуть. Очень важно, чтобы утром не казалась усталой.

– А если Гвен все-таки проснулась?

– Тогда, наверное, тебя разбудят раньше. С одной стороны, не нужно будет притворяться отдохнувшей, а с другой – придется играть убедительнее…

Вернувшись к себе, Ивин сразу легла в постель, хотя и понимала, что заснуть не сможет. Она знала немало рецептов сонных чар и зелий, но ни одно из них на ведьм не действовало – такова уж была особенность Искры. Поэтому Ивин просто лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к завываниям ветра и шуршанию бившегося в окно снега, и думала об Эйрин с ее удивительной Первозданной, о Гвен, к которой только что вернулась ее ведьмовская сила, а также о сестре Нерис вер Дырдри, тихо умершей во сне в шестистах милях отсюда, в Дын Корвале на Арранских островах. Именно так обычно умирали ведьмы, когда приходило их время, и не было никаких признаков, позволяющих догадаться о приближении смерти.

Впрочем, для Нерис один тревожный звоночек все-таки прозвенел, однако она его не расслышала. Буквально на днях Давнайг вер Эрлиш, частенько переписывавшаяся с Рианой вер Шонаг, рассказала Ивин о том, что на полпути от Инис Энли до Инис на н-Драйга Риана взяла на свой корабль молодую колдовскую чету с Арран Мора. Эти двое тоже направлялись на Драконий остров, но не ради развлечения или научных исследований, а из-за предсказания одной арранской провидицы, которая, кроме всего остального, напророчила беду на головы тех, кто будет препятствовать их миссии. А Нерис препятствовала, отговаривая короля Эгила предоставлять им корабль. И вот теперь она мертва…

Ивин была далека от того, чтобы безоговорочно поверить в существование связи между этими событиями, однако не исключала такой возможности. Вокруг Инис на н-Драйга действительно происходило что-то подозрительное, а вернее, это происходило вокруг профессора аб Нейвана, сначала разгадавшего неотвратимое пророчество до его окончательного исполнения, а потом чуть не погибшего в стычке с черным колдуном Ярлахом аб Коналом и, наконец, каким-то непостижимым образом очутившегося за две тысячи миль от Кованхара, в Тир на х-Эйдале. Версия, что его перенесли туда через Тындаяр и бросили умирать посреди степи, не выдерживала никакой критики, поэтому еще с Тахрина в голове Ивин навязчиво крутилась мысль о вмешательстве диннеши. В конце концов она написала об этом Айлиш вер Нив, а та в ответ осторожно намекнула, что ей тоже приходила в голову такая догадка. Тем временем выяснилось, что Шимас аб Нейван передумал возвращаться в Кованхар, а вместе с Рианой резко развернулся в Манхайне и отправился на Драконий остров. Ивин не могла избавиться от впечатления, что кто-то их к этому подтолкнул. Похоже, цель путешествия оказалась такой важной, что профессор предпочел не раздражать Риану, отрицая ее причастность к толкованию Пророчества о Первой, а щедро поделился с ней своими заслугами.

«Завтра же напишу Риане, – решила Ивин. – Она, конечно, соврет, не сознается, зачем ей Инис на н-Драйг, скажет, что с детства мечтала там побывать. Тем не менее ей придется рассказать, что именно напророчила арранская провидица той колдовской паре. Тут ей не отвертеться, ведь она будет знать, что уже через неделю корабль с Арран привезет не только урну с пеплом сестры Нерис, а и сопроводительное письмо от короля, в котором наверняка будет упомянуто о том роковом пророчестве».

По давней традиции тела умерших ведьм предавали не земле, а огню, после чего их пепел доставляли на Тир Минеган и развеивали над Западной бухтой. Ивин стало грустно при мысли, что на первой части похоронной церемонии не будет ни одной сестры. Нерис вер Дырдри была единственной ведьмой на Инисойд Арранах, поэтому сегодня погребальный костер под ней разожжет посторонний человек.

Также Ивин думала о том, что старейшим придется принимать непростое решение касательно траура. До сих пор его объявляли в тот день, когда приходило известие о смерти ведьмы, но на этот раз все будет сложнее. Чисто теоретически, Нерис могла лишиться Искры и остаться в живых, однако все будут понимать, что это нереально. В любом случае, официально или неофициально, траур начнется уже сегодня…

Несмотря на то что Ивин не надеялась уснуть, сон все-таки одолел ее. Впрочем, длился он недолго, меньше двух часов, а потом ее снова, уже второй раз за эту ночь, разбудил сигнал от почтовых чар.

Ивин стремительно проснулась и тотчас выхватила из тумбочки лист, исписанный поспешным и небрежным почерком Мораг вер Дерин.

Ивин!

Ты просто не поверишь, что случилось. Я бы и сама не поверила, если бы не видела собственными глазами. Недавно в Ведьминскую Башню прибежала Гвен, всех нас разбудила – и представь только…

Письмо от Мораг Ивин читала, торопливо одеваясь, а дочитывала уже на ходу. Она и не надеялась получить известие о Гвен из первых рук, думала, что ей сообщат эту новость уже местные сестры, поэтому не обсуждала с Эйрин такой вариант. А теперь решила первой прийти к ней, разбудить, если спит, и в случае необходимости засвидетельствовать перед остальными, что ее поведение было совершенно невинным.

Но, к сожалению, она опоздала и, взбежав на седьмой этаж, увидела, как в дверях квартиры Эйрин промелькнул краешек белого одеяния. Похоже, ее опередила одна из старейших, первой получившая письмо – скорее всего, от Бригид, а может, и от самой Гвен.

Ивин бросилась вперед по коридору, хотя и понимала, что уже не успеет. Ворвавшись в переднюю, она увидела перед открытой дверью спальни сестру Кейлион вер Маллайг, а на полу у ее ног лежала подушка. Из самой комнаты доносился заспанный и растерянный голос Эйрин:

– …стра Кейлион, извини. Я думала, это Морин. У нее есть гадкая привычка… Ой, а что случилось? – В ее голосе прозвучали непритворные панические нотки. – С моим отцом все в порядке? И с Финнелой, и…

– Не нервничай, Эйрин, – успокаивающе произнесла Кейлион, искоса взглянула на Ивин, после чего прошла в спальню. – Это не касается твоей кровной родни. Речь идет о наших сестринских делах. Хотя странно, что ты еще не получила письма из Тахрина. Там же твои лучшие подруги – Шайна, Шаннон, Мораг, да и Гвен теперь…

Ивин решила, что пришло время вмешаться, и проследовала в комнату за старейшей. Сидевшая в постели Эйрин удивленно захлопала глазами.

– И ты здесь?.. – Ее взгляд остановился на сложенном вдвое листе, который Ивин держала в руках. – Ага, письмо… Нет, сестра Кейлион, я не знаю ни о каком письме. Если оно пришло, должно быть в кабинете. Сейчас я…

– Не нужно, – остановила ее старейшая, – это подождет.

И далее поведала, что два часа назад Гвен проснулась и обнаружила у себя Искру – но не свою бывшую, а другую, до сегодняшнего дня принадлежавшую Нерис вер Дырдри. Эйрин сыграла просто блестяще, вела себя именно так, как если бы услышала об этом впервые, была крайне изумлена такой поразительной новостью, радовалась за Гвен, немного грустила из-за смерти сестры Нерис (но в меру, как скорбят о незнакомых родственниках, зная их лишь со слов других), когда нужно, переспрашивала, уточняла и все порывалась побежать в кабинет, чтобы посмотреть, нет ли письма от Шайны или Шаннон. А в надлежащий момент изобразила ошеломленное понимание, почему Кейлион и Ивин пришли к ней, но не стала лихорадочно и категорически отрицать свою причастность, а, испуганно ойкнув, сосредоточилась на Искре и через минуту с облегчением объявила, что не видит в ней никаких изменений, не ощущает никаких следов недавнего контакта с другой Искрой.

Под конец этого представления к ним присоединилась старшая сестра Рагвильд вер Энвис, только что получившая письмо от Альсы вер Киннейди. Наверное, Альса попросила свою давнюю подругу немедленно зайти к Эйрин, убедиться, что она спит и ничего не знает, и таким образом не позволить ей впоследствии приписать себе заслугу в восстановлении ведьмовской силы Гвен. Сама Рагвильд не разделяла упрямого неверия Альсы в существование Первозданной, а принадлежала к тем сестрам, которые и хотели бы не верить, но не могли закрывать глаза на факты, поэтому скорее боялась, что Эйрин все-таки причастна к этим событиям. Однако искреннее, невинное поведение девушки успокоило ее; да и Кейлион, со всем своим многовековым опытом и глубоким знанием человеческой натуры, кажется, ничего и не заподозрила. Ивин была даже шокирована тем, как легко и непринужденно Эйрин обманула двух таких опытных сестер. Зато теперь можно не сомневаться – она одурачит любого и при этом глазом не моргнет…

Наконец Кейлион отпустила Эйрин, и та бегом бросилась в свой кабинет, чтобы проверить почту. А старейшая, в сопровождении Ивин и Рагвильд, вышла в коридор, закрыла за собой дверь и сказала:

– Нет, она тут ни при чем.

– Да, правда, – согласилась Ивин. – Хотя я была почти уверена, что Эйрин все-таки приложила к этому руку.

– Ты просто хотела, чтобы так было, – неодобрительно заметила Рагвильд. – И хорошо, что твои надежды не оправдались. Нам только не хватало, чтобы эта высокомерная девчонка получила власть над нашими Искрами.

Возле поворота к главному корпусу им встретилась еще одна старейшая сестра, Лорна вер Шерен, также получившая известие от Альсы. Кейлион остановилась поговорить с ней, к их беседе присоединилась и Рагвильд, а Ивин, попрощавшись, двинулась к лестнице. Даром что ей уже исполнилось сорок, даром что ее считали одной из трех умнейших ведьм в Сестринстве – она все равно чувствовала себя в обществе старших и старейших маленькой и глупенькой девочкой. Впрочем, это нисколько не мешало ей постоянно спорить с ними – в особенности с Аверлин вер Шиван, этой заядлой материалисткой, которая упрямо верила, что все явления можно объяснить законами натуральной философии, в частности, отрицала сверхъестественную сущность света, пытаясь свести его к сверхбыстрым колебаниям гвеврических сил…

В своей квартире Ивин прошла в кабинет, чтобы написать ответ Мораг, и обнаружила там еще два письма из Тахрина – от Шайны вер Бри и Норин вер Гвенер. Хотя они были отправлены без пометки о срочности, она решила заодно ответить и на них. Лучше было немедленно, в самом зародыше, подавить подозрения о причастности Эйрин к этой истории, чем потом бороться со слухами, когда они разойдутся среди сестер и станут предметом ожесточенных споров.

«Мораг, наверное, и дальше будет утверждать, что это была Эйрин, – подумала Ивин, положив перед собой чистый лист бумаги и взяв волшебное перо. – Но на таких, как она, никто не станет обращать внимания. Главное, убедить тех, к кому прислушиваются остальные сестры. И Эйрин сделала очень важный шаг в этом направлении, обведя вокруг пальца Кейлион и Рагвильд…»