Несмотря на то что шла вторая половина месяца рагвира, в абервенском порту было почти по-летнему людно и шумно. Теплое течение делало судоходство по океану Ивырид достаточно комфортным даже среди зимы, и этим западное побережье Северного Абрада выгодно отличалось от восточного, где морская жизнь не то чтобы полностью замирала, однако существенно снижала свою активность в зимний период. К тому же Абервен был одним из мировых центров мореплавания, успешно конкурируя как с Динас Ирваном и Карфирдином, так и с расположенными значительно южнее Рондавом, Эйнахом, Эврахом, Брухайлом, Глахавом, Рувином и Айхином.

Гвен сошла с корабля налегке, прихватив с собой только сумку с самым необходимым, а об остальных ее вещах, находящихся в двух чемоданах, должна была позаботиться портовая управа. Никого из сестер в порту не было, на что Гвен и рассчитывала, так как вчера вечером, отправляя последние письма подругам и приятельницам, нарочно написала, что прибудет на Тир Минеган уже после обеда. Она не хотела, чтобы ей устроили праздничную встречу, а предпочла прибыть на родную землю привычно и буднично, словно два года назад просто отправилась в путешествие по Абраду, а не покинула остров разбитая и опустошенная, без малейшей надежды когда-нибудь вернуться сюда.

И хотя Гвен уговорила капитана при входе в бухту не отправлять на берег традиционный сигнал «ведьма на борту», ей это не помогло. Люди на набережной сразу сообразили, кто она такая, и первым делом к ней наперегонки бросились извозчики, предлагая свои услуги. Однако Гвен не стала нанимать ни бричку, ни карету, поскольку они были слишком медленными, а воспользовалась любезностью лейтенанта портовой стражи, охотно уступившего ей лошадь. В своем усердии он собирался отрядить с молодой ведьмой нескольких гвардейцев в качестве почетного сопровождения, но она убедила его отказаться от этой идеи.

Улица Белах Фаррагол, ведущая из порта в город, была, как и все главные улицы Абервена, широкой и просторной, поэтому Гвен могла быстро гнать позаимствованного коня, не рискуя ни с кем столкнуться. Колючий ледяной ветер порывисто бил ей в лицо, кусал щеки и подбородок, однако слезы, застилавшие ей глаза, были не из-за него.

«Я дома! – твердила она себе. – Дома, дома, дома!.. И теперь я ведьма. Я снова ведьма!»

И хотя с того момента прошло уже десять дней, Гвен все еще не до конца верила своему счастью. Наяву она понимала, что случившееся с ней невероятное чудо вполне реально, но каждую ночь ее мучили жуткие кошмары, в которых она была ведьмачкой. Тогда Гвен в ужасе просыпалась, торопливо проверяла свою Искру, а потом тихо плакала от радости, что ей это лишь приснилось…

В центре города ей пришлось придержать лошадь, так как движение здесь было куда более оживленным, да и представлялось крайне невежливым стремглав проноситься мимо встречных колдуний, не ответив хотя бы кивком на их искренние приветствия. А доехав до Белах-на-Гвайр, она встретила первых ведьм – четырех девочек-подростков двенадцати-тринадцати лет. Сегодня был довнах, свободный от занятий день, поэтому младшие сестры могли с самого утра гулять, где им вздумается.

И хотя в таком возрасте девочки быстро растут и очень меняются внешне, Гвен мгновенно узнала Олвен, Элинир, Шарлу и Энниш, которые, как и два года назад, были не разлей вода. Правда, в прошлом месяце между ними возникли горячие споры из-за Первозданной Искры, но в конце концов Олвен смирилась с досадным для себя фактом, что младшие подруги не собираются разделять ее враждебного отношения к Эйрин, и снова приняла их в свою компанию.

С радостным визгом все четверо бросились к Гвен через улицу. Она остановила лошадь и спешилась, чтобы по очереди обнять их и заверить, что тоже счастлива их видеть.

– А Бронах говорила, что ты будешь только после обеда, – сказала Элинир. – Ты же обещала написать с утра, когда точно прибывает корабль. Мы все собирались в порт, чтобы встретить тебя.

– Спасибо, сестрички. Простите, что так вышло. Капитан не рассчитывал, что за ночь мы так много пройдем, ну а я решила не беспокоить никого с утра. В конце концов, вы и так меня первые встретили.

Поскольку до Тах Эрахойда оставалось уже немного, Гвен не стала снова садиться на лошадь, а пошла дальше пешком. Девочки сопровождали ее, наперебой расспрашивая, что она испытывала, когда к ней вернулась ведьмовская сила, отличается ли ее новая Искра от предыдущей, а если да, то чем именно, как теперь ей даются чары, все ли у нее получается по-старому, или что-то приходится учить заново – и таких вопросов было бесчисленное множество. Гвен охотно отвечала на них, потому что говорить об этом было приятно; даже больше того – ей просто не терпелось обсудить это с теми, кто мог бы хоть частично ее понять. По дороге она жалела, что так поспешно оставила Тахрин, не попытавшись уговорить кого-нибудь из тамошних сестер поехать вместе с ней. Мораг, Шаннон и Норин вроде были не против сопровождать ее, но Гвен дала им слишком мало времени на раздумья. Лиама же она сама отговорила от этого путешествия – ведь он, из-за отсутствия способности к чарам, мог задержать ее в дороге. А письма, пусть даже и быстрые, ведьминские, не шли ни в какое сравнение с живым общением…

– К сожалению, я не очень хорошо помню прежний уровень твоей силы, – сказала Олвен. – Сейчас он выше или ниже?

– Насколько я могу судить, точно такой же, – ответила Гвен. – На первых порах был ниже, но по дороге в Рондав сравнялся с предыдущим и на этом стабилизировался. По логике, должен был еще немного подрасти, в соответствии с моим возрастом, но эти два года я не развивала свою силу, так что все правильно.

– А сестра Нерис, говорят, была слабенькой ведьмой, – заметила девочка. – Выходит, сила Искры действительно зависит только от ее носителя.

– Да, все Искры одинаковы, – подтвердила Гвен. – За исключением, разумеется, Первозданной.

Олвен досадливо скривилась, а Шарла позволила себе злорадно захихикать. Однако мигом уняла свой смешок, когда старшая подруга бросила на нее мрачный взгляд.

Перед самым Тах Эрахойдом им встретилась взрослая ведьма – сестра Глай вер Эсильт, учительница медицины. Она набросилась на Гвен как коршун и прямо там, посреди площади, окутала ее густой паутиной разнообразных диагностических чар. Все они засвидетельствовали, что Гвен полностью здорова, однако Глай этим не удовольствовалась и принялась настаивать на том, чтобы немедленно провести тщательное исследование в ее медицинской лаборатории.

– Со мной все в порядке, сестра, – отбивалась от нее Гвен. – Альса меня сразу проверила, промучила почти три часа…

Но Глай не уступала:

– Так когда же это было, дорогуша! Потом ты десять дней провела одна, без присмотра… Ох и ругала же я Альсу за такую безотвественность! Написала ей все, что о ней думаю, а она из-за этого так обиделась, что до сих пор не ответила мне ни слова. И главное, не опомнилась, не поехала за тобой вдогонку, а преспокойно осталась в Тахрине. Можно подумать, там от нее был какой-то прок; она же ничего не смыслит в политике… Да и ты, Гвен, сделала большую глупость: никто не требовал, чтобы ты немедленно возвращалась на Тир Минеган, могла бы и подождать несколько дней, подыскать себе спутницу. С твоей новой Искрой нельзя обходиться так безответственно – это в конце концов уникальное, невероятное явление, за ней нужно внимательно присматривать, оберегать ее. А ты, наверное, всю дорогу чаровала направо и налево, не слушалась моих советов…

И слышать не желая дальнейших возражений, она позвала ближайшего гвардейца из дворцовой стражи, приказала ему позаботиться о лошади лейтенанта, а сумку с вещами передать прислуге, и повела Гвен в северное крыло Тах Эрахойда. Тем времененм Олвен и ее подруги со всех ног помчались в южное крыло, чтобы первыми сообщить сестрам новость.

Впрочем, они наверняка опоздали, ведь разговор с Глай происходил на площади, куда выходили окна из коридоров жилых этажей и правительственных кабинетов, поэтому много людей во дворце могли их заметить. Во всяком случае, старейшая сестра Кейлион вер Маллайг точно заметила, так как встретила их еще на первом этаже и нисколько не удивилась, увидев Гвен. Она обняла ее, поздравила с возвращением, а затем обратилась к Глай:

– Сестра, я наперед знаю все, что ты мне скажешь, поэтому не стоит зря сотрясать воздух. Я согласна, что Гвен нуждается в пристальном внимании с твоей стороны, однако позволь девочке хотя бы отдохнуть с дороги. Она уже продержалась десять дней, как-нибудь переживет и еще один.

Глай для приличия немного поспорила, но в конечном итоге уступила, ласково потрепала Гвен по плечу и, бросив напоследок осуждающий взгляд на старшую из старейших сестер, отправилась к лестнице. А Кейлион сказала:

– Я не буду тебя надолго задерживать, младшая. Нужно лишь выполнить одну простую, но важную формальность. Пойдем.

Они вместе двинулись по коридору в восточный конец крыла. По дороге их догнала одна из взрослых младших сестер, двадцатитрехлетняя Альфид вер Гелед, у которой здесь были какие-то дела, а вскоре к ним присоединилась Эвлин вер Бетан, сестра-наставница по растительной и животной магии. Обе ведьмы, ввиду присутствия Кейлион, не стали останавливать Гвен, а лишь второпях, на ходу обняли ее и заверили, что очень за нее рады.

Вскоре все четверо вошли в пустой Зал летописей, находящийся под чисто символическим присмотром двух гвардейцев и вполне реальной охраной мощных защитных чар, не пропускавших сюда никого, кроме носителей ведьмовской Искры. Кейлион подвела Гвен к столу с Реестром Сестринства и произнесла:

– До сего дня ни одна ведьма не записывалась тут дважды. Но обстоятельства сложились так, что ты уже не можешь называться Гвенет вер Меган О’Ригнах. Твоя прежняя Искра теперь принадлежит младшей сестре Дайрин вер Гвенет, а ты получила свою новую Искру от сестры Нерис вер Дырдри, а значит, согласно нашим законам, должна быть Гвенет вер Нерис и продолжать ее ведьминский род О’Мирендайр.

Сдерживая внезапное волнение, Гвен села в кресло и раскрыла тяжелую книгу. На двести семнадцатой странице уже была ее запись, сделанная почти семь лет назад. С тех пор еще десятерым младшим сестрам исполнилось тринадцать и, соответственно, появилось еще десять записей, заполнивших и следующую, двести восемнадцатую страницу, где оставалось место только для одной сестры. Гвен взяла перо и старательно вписала туда:

Гвенет вер Нерис, рожденная в Карфирдине, что в Королевстве Ивыдон, 14 хверода 1675 года М. Д., в семье Конлайда аб Дагрина и Энайг вер Логан .

– Вот и все, формальности мы уладили, – сказала сестра Кейлион. – Мне нужно о многом с тобой поговорить; в частности, я хочу выяснить твои намерения касательно экзаменов. Однако сегодня трогать тебя не буду, это подождет. Отдыхай, общайся с сестрами, а со всеми делами разберемся позже.

Следующие часы оказались приятными, но немного обременительными. Как только разнеслась весть о возвращении Гвен, все без исключения сестры, находящиеся сейчас в Абервене, захотели увидеться с ней и поздравить с обретением новой Искры. Не остались в стороне даже Эрлиш вер Гвенет и Меган вер Шайна – ближайшие ей по возрасту девушки, которые раньше терпеть ее не могли, потому что она постоянно кичилась перед ними своей ведьмовской силой и успехами в учебе, а еще нередко насмехалась над их бестолковостью. Но они оказались незлопамятными – или, скорее, простили ей все обиды из чувства жалости, когда она стала ведьмачкой, а теперь решили не поминать прошлого, начав все с чистого листа. Гвен была очень благодарна им за это и поклялась себе больше никогда не измываться над ними, даже если они и дальше будут раздражать ее своей бездарностью, умноженной на лень.

Во время обеда Эрлиш и Меган пригласили ее к своему столу, который делили с семнадцатилетней Шонайд. Гвен приняла их предложение, но затем, когда подали сладкое, пересела к Эйрин и ее подругам. С этими девушками ее отношения всегда были теплыми и дружественными; в отличие от Шайны, она никогда не воротила нос от общества младших, чем сама, сестер, даже имела среди них любимиц, – в частности, Морин и Арвен. Ну а с Эйрин ее вообще связывала крепкая дружба, даром что они познакомились лишь в начале этой осени.

И до обеда, и во время него Гвен не удалось нормально поговорить с Эйрин, поскольку в их разговор постоянно кто-то вмешивался. Да и в любом случае она все равно не могла сказать ей самого главного, пока был риск, что их кто-то услышит. Когда обед закончился, Гвен извинилась перед девушками, рассчитывавшими еще хоть ненадолго удержать ее в своей компании, сказала, что собирается немного отдохнуть, и пошла в свою квартиру на четвертом этаже. Ее так и оставили за ней – ведь она, несмотря на потерю Искры и отъезд (как думалось, навсегда) с Тир Минегана, сохраняла за собой титул Высокой госпожи и все ведьминские привилегии, продолжая на протяжении этих двух лет фигурировать в официальных документах Сестринства.

На входной двери квартиры уже красовалась новая табличка «Гвенет вер Нерис», а внутри во всех комнатах было чисто убрано, свежо, в воздухе витал едва уловимый цветочный аромат. В прихожей Гвен обнаружила не только сумку, которую привезла сама, но и оба своих чемодана с корабля. Она не стала их немедленно разбирать, просто перенесла в спальню и достала из сумки чистую смену одежды и косметику. Потом прошла в мыльню, приготовила себе ванну и долго пролежала в горячей воде, наверстывая упущенное за проведенные в море дни. В Рондаве Гвен не хотела тратить время в ожидании большого корабля и села на первый же бриг, шедший на Тир Минеган. А там не нашлось ничего похожего на ванную; да и места в самой большой и самой роскошной каюте хватало только для узкой, хотя и глубокой, деревянной лохани.

К счастью, ее никто не беспокоил. Похоже, сестры, которые по тем или иным причинам еще не успели пообщаться с ней, решили подождать с этим до вечера, а пока оставить ее в покое. Гвен вдоволь понежилась в ванне, потом надела пушистый розовый халат, вернулась в спальню и, устроившись на мягкой табуретке перед зеркалом, высушила чарами и расчесала свои короткие русые волосы. Еще в тот знаменательный день, когда в ней возродилась ведьмовская сила, она решительно и безжалостно отрезала длинные косы, считая их совершенно непрактичными. Они были нужны лишь для того, чтобы соответствовать представлениям простых катерлахцев о том, как должна выглядеть знатная госпожа и будущая королева; но ей больше не придется ни под кого подстраиваться, теперь она может быть сама собой, кем и была всегда, с тех пор как появилась на свет. Быть просто ведьмой…

Почувствовав, что уже полностью обсушилась, Гвен оделась и начала перекладывать свои вещи в шкаф. Она привезла с собой лишь небольшую их часть, и не только потому, что не хотела обременять себя в дороге. Эти вещи напоминали ей о последних двух годах, проведенных без Искры, и она решила взять только самые необходимые, а со временем и их заменить на новые.

Когда Гвен закончила разбирать чемоданы, раздался стук в дверь. Мгновенно определив личность гостьи (как же приятно иметь полную ведьмовскую силу!), она поторопилась впустить ее. Войдя в переднюю, Эйрин нерешительно произнесла:

– Извини, если не вовремя, но болтливые Морин и Бри не дали нам пообщаться. Вот я и подумала…

– Нет-нет, все в порядке, – прервала ее Гвен, провожая в гостиную. – Тебе я всегда рада, ведь ты… Ай, к черту осторожность. – Она порывисто обняла Эйрин и пылко прошептала: – Спасибо тебе за все! Я твоя вечная должница. Сначала ты спасла мою жалкую ведьмаческую жизнь, а теперь подарила мне жизнь ведьминскую.

Девушка высвободилась из ее объятий и озадаченно захлопала ресницами.

– Ты серьезно, Гвен? Неужели действительно веришь в эту глупость? Даже Мораг пришлось признать, что она поторопилась с выводами, а ты… на тебя я и подумать не могла. Ни в одном письме ты не обмолвилась об этом ни словом. Даже намека в них не было.

– Письма мог кто-то прочитать, – объяснила Гвен. – И прошу тебя, не строй святую невинность. Я не просто верю, я знаю, что ты приложила к этому руку. Знаю с самого начала. В ту ночь я видела тебя во сне. Ты схватила звезду с неба, вложила мне ее в грудь, а потом, прижав палец к губам, произнесла: «Только никому не говори, пусть это будет нашей тайной». Еще какое-то время я лежала в полусне, отчетливо ощущая твое недавнее присутствие, а потом окончательно проснулась – и обнаружила в себе Искру. Я уверена, что не бредила, это точно. В какой-то мере мой сон отображал действительность. Возможно, ты и сама этого не осознавала и сделала все, когда спала.

Эйрин обреченно вздохнула и покачала головой.

– Нет, я не спала. И сделала это вполне осознанно… Только не спрашивай о деталях. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше.

Гвен очень хотела услышать, как же это произошло, однако сдержала свое любопытство, решив не настаивать. Понимала, что рано или поздно Эйрин сама ей все расскажет – тогда, когда будет к этому готова.

– Хорошо, – согласилась она, – ничего не буду спрашивать. Самое главное я и так знаю. Именно тебе я обязана всем, что имею, – и жизнью, и силой.

– Ой, прошу, не надо, – чуть ли не умоляюще произнесла Эйрин, устроившись на мягком диване у окна. – В обоих случаях с моей стороны не было никакого подвига, никакого самопожертвования. Я, собственно, почти ничего и не делала. Тогда, на Ихелдиройдском тракте, лишь на короткое время поделилась с тобой своей Искрой, и мы уже об этом не раз говорили. А когда ко мне прилетела Искра сестры Нерис, чтобы я нашла ей новую ведьму, я просто указала на тебя. Вот и все, больше ничего.

– А могла бы и не указывать, – заметила Гвен. – Ты же понимала, как это рискованно, понимала, что тебя немедленно заподозрят. И если бы тебе не удалось одурачить Кейлион и Ивин, ты попала бы в очень скверную ситуацию.

Эйрин озорно усмехнулась:

– Я была уверена, что смогу выкрутиться. Одно из преимуществ воспитания принцесс состоит в том, что их с младенчества учат убедительно лгать и умело притворяться. Во всяком случае, дед и отец меня этому учили. Объясняли, что так поступать вообще-то некрасиво, но бывают ситуации, когда приходится… И хватит уже обо мне. Лучше расскажи, что ты собираешься делать дальше. Кейлион говорила с тобой об экзаменах?

– Еще нет, сказала, что это подождет, – ответила Гвен, присев радом с Эйрин. – Собственно, я и не тороплюсь. Мне некуда спешить. Абрад я уже видела, теперь хочу снова пожить на Тир Минегане. И если старейшие решат, что теперь я формально новая ведьма и должна начать со сдачи зачетов по всем базовым заклятиям, пусть так и будет, я не стану возражать.

– Ивин рассказывала, что на этом настаивают Лорна и Майрен. А Левелла, Энид и Аверлин придерживаются другой точки зрения. Они предлагают считать, что ты провалилась на предыдущих экзаменах, и не учитывать то время, когда была ведьмачкой. Тогда ты сможешь требовать новых экзаменов только в середине монфовира.

Гвен пожала плечами:

– Я и на это согласна. Говорю же тебе, что никуда не тороплюсь. Я нигде не была так счастлива, как здесь, на Тир Минегане. С удовольствием буду учиться дальше, тем более что старейшие дополнили программу новыми приемами по борьбе с черными чарами. Если ты не против, попрошу сестру Кейлион, чтобы она разрешила ходить вместе с тобой на инфернальные силы.

– Конечно, не против, – живо ответила Эйрин. – Буду только рада твоему обществу. Кейлион очень интересно ведет занятия, тебе должно понравиться.

– Наверняка понравится. Раньше я очень жалела, что она не наставница, у нее ведь такой огромный опыт. А еще я хочу углубить свои знания по теории предвидений. Тебя обучает Ивин?

Эйрин явно растерялась и отвела взгляд.

– Нет. Ивин решила, что мне лучше заниматься с провидицей, и пригласила Глыниш вер Лейфар. Я тебе об этом не писала, чтобы не навевать грустных воспоминаний.

– Да, понимаю, – сказала Гвен. – Еще недавно мне и впрямь было бы неприятно… а теперь просто безразлично. Не скажу, что я уже простила и Глыниш, и сестру Лин, но зла на них уже не держу. Оно осталось в прошлом, вместе с моим ведьмачеством. – Ей вновь захотелось обнять Эйрин, еще раз поблагодарить за этот чудесный, невероятный подарок, но она сдержала себя. – И какая из Глыниш учительница?

– В целом, хорошая. Доходчиво излагает материал. Только меня напрягает ее стремление понравиться мне.

– Это нормально. Каждая колдунья хочет понравиться ведьмам.

– Да, знаю. Но Глыниш ведет себя как-то странно. В ее попытках подружиться со мной я не чувствую настоящей искренности.

– Это тоже нормально, – сказала Гвен. – Обидно, но нормально.

Эйрин отрицательно покачала головой:

– Нет, я не то имела в виду. Даже не знаю, как правильно это выразить. Речь совсем не о том, что она добивается моей благосклонности из чистого расчета. Тут я согласна с тобой, это было бы нормально, я еще в Леннире привыкла к такому отношению, хотя оно всегда меня расстраивало. Но с Глыниш все иначе, очень запутанно и непонятно. Складывается впечатление, что на самом деле она не хочет заводить со мной дружеских отношений, но почему-то делает это – чуть ли не через силу, вопреки собственной воле. И при всем том я не чувствую в ее отношении ко мне никакой фальши, она мне явно симпатизирует… Просто не пойму, как такое может сочетаться.

– А я, кажется, догадываюсь, – сказала Гвен. – Наверное, Глыниш принадлежит к колдуньям, считающим, что им не стоит сближаться с ведьмами. Вот со мной она всегда держалась отстраненно, сохраняла дистанцию. Но тебя она обучает, а не просто ассистирует сестре-наставнице. Это большая редкость и огромная честь. Глыниш стремится оправдать оказанное ей доверие и потому пытается подружиться с тобой, хотя это противоречит ее взглядам на отношения между ведьмами и колдуньями.

– Может, и так, – неуверенно произнесла Эйрин; было видно, что объяснение Гвен ее не удовлетворило. – Но в конце концов это не должно меня волновать. Главное, что Глыниш неплохая учительница, а как она относится ко мне – ее личное дело. Мне же стоит больше беспокоиться о налаживании отношений с сестрами.

– А разве у тебя с этим проблемы? – удивилась Гвен. – Ты мне ничего не писала. Ну разве что о маленькой задире Олвен, но ведь это несерьезно. Да и Бронах рассказывала, что ты на удивление хорошо со всеми ладишь, ни с кем не враждуешь и даже не ссоришся.

– Вообще-то да, – признала Эйрин. – И я каждый день себе это твержу, убеждаю себя, что у меня все сложилось наилучшим образом. Но у меня есть один недостаток – во всем стремлюсь к совершенству. Мне очень обидно из-за враждебности Олвен. Меня расстраивает, что в Тахрине есть Альса, для которой я остаюсь нахальной девчонкой, заморочившей многим сестрам голову своей фальшивой Первозданной Искрой. Мне горька сама мысль, что кто-то рассматривает меня как угрозу Сестринству и из-за этого относится ко мне предубежденно, с большой опаской. Я уже не говорю о тех сестрах, которые тихо и отчаянно завидуют моей силе, но с этим приходится мириться.

– И со всем остальным тоже придется, – заметила Гвен. – Как бы ты ни старалась, тебе никогда не удастся развеять все опасения за судьбу Сестринства. Даже Шайна не может от них избавиться – а ведь она так хорошо к тебе относится, доверяет твоей рассудительности…

– Да, я понимаю. Я все понимаю. Хорошо хоть Ивин подобрала наставниц, которые не тычут мне этим в лицо, не пользуются каждым удобным случаем, чтобы предостеречь меня от малейших мыслей о моем превосходстве над остальными ведьмами… Знаешь, Гвен, еще недавно я отдала бы все на свете, лишь бы моя Искра была такой же, как у остальных сестер. Но теперь я не уверена, что хотела бы этого. Тогда бы Искра сестры Нерис не прилетела ко мне, чтобы я указала ей новую ведьму, она бы искала ее самостоятельно, и вовсе не факт, что остановила бы свой выбор на тебе – ведь, кроме тебя, было еще несколько десятков равноценных претенденток. – С этими словами Эйрин пристально посмотрела на Гвен. – Так что это я должна тебя благодарить. Ты нашла оправдание для моей Первозданной, показала мне, что она может приносить и пользу, а не одни лишь неприятности.