Направляясь к дому адмирала Сантини, Тьерри не мог отделаться от странного чувства, что всё это с ним уже было — и небольшой опрятный домик недалеко от реки, и ровная дорожка к нему между клумбами с увядшими цветами, и посадочный круг для флайеров правее дорожки, и протекавшая неподалёку река, порытая лёгкой туманной дымкой. Всё это было — причём не раз.

Или он много думал об этом. Думал, не отдавая себе в том отчёт…

Едва Тьерри потянулся к кнопке звонка, как дверь открылась, и на пороге возникла Виктория.

— Привет, Мишель. Проходи.

Он вошёл в переднюю. Виктория на секунду прижалась к нему и легко поцеловала его в губы. Такие поцелуи при встречах и прощаньях были единственным напоминанием о их прежде близких отношениях, которые прекратились так же неожиданно, как и начались. Отнюдь не по инициативе Тьерри, надо сказать. Как раз он не хотел ничего прекращать — ни сейчас, ни в обозримом будущем. При всех своих странностях Виктория была именно той женщиной, которую он искал уже много лет, с которой охотно разделил бы всю дальнейшую жизнь. К сожалению, у самой Виктории были другие планы на будущее, и для него в них места не нашлось…

Пока Тьерри раздевался, в холл вошла Ева. На ней было нарядное зелёное платье, в котором она выглядела просто сногсшибательно. В первые две недели полёта Тьерри очень интересовался Евой, порой у него даже мелькала мысль, что из неё получилась бы замечательная жена для молодого политика. Однако потом появилась Виктория, и он влюбился в неё, как мальчишка.

— Здравствуйте, Мишель, — сказала Ева. — Отчим ждёт вас в своём кабинете.

Тьерри уже собирался последовать за ней, но тут Виктория схватила его за руку.

— В чём дело, дорогой? Что тебя беспокоит?

Он заставил себя улыбнуться:

— Всё в порядке, Вика. Наверно, это последствия длительного перелёта. Через день-другой я приду в норму.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Тьерри чувствовал на себе её обеспокоенный взгляд. Поразительно чуткая девушка. И очень умная. И необычайно красивая. И вообще — самая лучшая в мире. Жаль, что с ней ничего не получилось…

Адмирал Сантини принял его весьма радушно, однако не стал тратить много времени на обмен любезностями, а почти сразу завёл разговор об исчезновении Келли Симпсон. Со стороны его интерес не выглядел подозрительно — ведь Келли была дипломатом, направленным на Дамогран, а неприятность с ней случилась во время путешествия на корабле, который был приписан к дамогранской базе. Если бы Тьерри ничего не знал о тайной миссии своей помощницы, то воспринял бы расспросы адмирала без всякого удивления, как нечто само собой разумеющееся.

Но он кое-что знал, пусть и совсем немного, поэтому уловил в словах Сантини завуалированное приглашение к откровенности. Решив не тянуть дальше с выполнением поручения Келли, Тьерри спросил:

— Надеюсь, адмирал, нас никто не подслушивает?

Глаза Сантини на мгновение сверкнули.

— Насчёт этого не беспокойтесь. Подслушать нас не могут. Я об этом позаботился.

Тогда Тьерри рассказал о полученном от Келли Симпсон письме, постаравшись как можно точнее процитировать его по памяти. Адмирал слушал внимательно, затем ещё минуту молчал, раздумывая. Почему-то у Тьерри создалось впечатление, что известие о действительной причине перевода на Дамогран коммодора Конте не явилось для него неожиданностью.

— Ну что ж, — наконец произнёс Сантини. — Благодарю вас за предупреждение, господин посланник. Надеюсь, вы никому не рассказали об этом письме?

— Конечно, нет, — без колебаний ответил Тьерри, ожидавший этого вопроса. — Но, разумеется, я должен доложить об этом в региональную штаб-квартиру на Нью-Джорджии.

— Да, безусловно, — согласился адмирал. — Это ваша обязанность… Гм. Не сочтите за навязчивость, но я настоятельно рекомендую адресовать донесение лично послу Бьёрнсену.

Тьерри кивнул. Оле Бьёрнсен, земной посол на Нью-Джорджии, одновременно был координатором всех дипломатических представительств Земли в этом регионе Галактики. Именно он утвердил его временное назначение на Дамогран взамен предыдущего посла, который был срочно переведён на планету Зинаве.

— Хорошо, — сказал Тьерри. — Я учту ваше пожелание.

После этого с секретными делами было покончено, и адмирал завёл с гостем светский разговор о его прежних местах работы. Тьерри отвечал вежливо, но без особого энтузиазма, а его взгляд то и дело останавливался на застеклённом стеллаже за спиной Сантини, где лежал весьма громоздкий и неуклюжий на вид, явно устаревшей конструкции армейский бластер.

Наконец адмирал заметил его взгляды и охотно поведал ему историю этого оружия. Тьерри, конечно, знал о сражении при Кашимбу и о той роли, которую сыграл в захвате планетарного разрушителя молодой лейтенант Сантини, однако выслушал его рассказ с неподдельным интересом — адмирал весьма красочно живописал подробности битвы и, не выпячивая своих заслуг, сумел тем не менее подчеркнуть, что во время штурма «Хо Син» находился в первых рядах атакующих.

Под конец Сантини достал из-за стекла бластер и предложил гостю осмотреть его вблизи.

— Не бойтесь, что ненароком выстрелите. Он в рабочем состоянии, но стоит на предохранителе и любая случайность исключена.

Тьерри осторожно взял оружие в руки. Бластер оказался более лёгким, чем можно было ожидать, судя по его виду. Несмотря на свою кажущуюся громоздкость и неуклюжесть он был весьма удобен и функционален: рукоять как влитая ложилась в правую ладонь, указательный палец удобно дотягивался до спусковой гашетки, а резонатор был покрыт дополнительным теплоизолирующим кожухом, чтобы в случае необходимости бластер можно было придерживать и левой рукой, не рискуя обжечься при интенсивной стрельбе.

Тьерри был полным профаном в военной технике и вооружении, когда-то он, правда, обучался стрельбе, но только из простенького лучевого пистолета, который бил отдельными импульсами фиксированной мощности и продолжительности, не нуждаясь ни в какой особой настройке. А между тем, к своему удивлению, Тьерри внезапно понял, что хорошо знает, как привести этот устаревший бластер в боевое состояние, и, мало того, ему известно назначение всех регуляторов и индикаторов. Совсем не отдавая себе отчёт в том, что делает, он быстро переключился на дискретный огонь, снял бластер с предохранителя и направил его на адмирала.

Сантини глядел на него круглыми от изумления глазами.

— Осторожнее, посланник! Что вы…

Договорить он не успел, так как в следующую секунду Тьерри нажал на гашетку.

Раздался короткий свистящий звук, мелькнула синяя вспышка, рука Тьерри чуть дёрнулась назад от лёгкой отдачи, а его лицо обдало горячим воздухом. В тот же миг на белом мундире адмирала, чуть ближе к левой стороне груди, задымилось большое чёрное пятно. Тело Сантини содрогнулось в предсмертной конвульсии, он резко откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и замер, устремив в пустоту свой остекленевший взгляд.

Тьерри стоял в полном оцепенении, не в силах даже пошевелиться, и продолжал держать под прицелом мёртвого адмирала. В его голове билась лишь одна отчаянная мысль:

«Что я наделал?.. Господи, что я наделал?!»

Затем пришли и другие:

«Как это получилось? Как я мог?.. Я сошёл с ума!.. Что же теперь будет?..»

Вдруг Тьерри с ужасом обнаружил, что направляет бластер на себя. Прямо в своё сердце. И, что самое кошмарное, он не мог этому воспротивиться.

«Всё, это конец…» — мелькнуло в его мозгу.

— Нет, Мишель! — раздался рядом приглушенный окрик. — Остановись!

Чьи-то руки, тонкие и изящные, обтянутые чёрными перчатками, выхватили у него бластер. Подняв ошалелый взгляд, Тьерри увидел перед собой стройную человеческую фигуру, с головы до ног облачённую в облегающий комбинезон, похожий на тот, который надевают под скафандр. Открытой оставалась лишь верхняя половина лица, и оттуда на Тьерри смотрели большие карие глаза — такие знакомые и родные, ласковые и понимающие. Он узнал их сразу, мгновенно. Он просто не мог не узнать самые прекрасные в мире глаза, в которых так часто растворялся без остатка, охваченный нежностью и страстью…

— Вика, дорогая…

— Да, Мишель, — глухо ответила она сквозь плотную ткань комбинезона. — Я пришла помочь тебе.

Виктория положила на стол бластер и крепко обхватила Тьерри за торс. Это не было объятие, она словно бы собиралась поднять его и понести.

— Я… я убил адмирала, Вика… Я не хотел… Я не…

— Я знаю, милый. Всё знаю. Поэтому я здесь. Теперь всё в порядке. Я помогу тебе. Пожалуйста, закрой глаза и ни о чём не думай.

— Но… как… почему?..

— Все вопросы потом. Позже я всё тебе объясню. А сейчас просто закрой глаза. На секундочку. Так тебе будет лучше.

Вконец ошарашенный Тьерри послушно зажмурился и тотчас почувствовал, как у него закружилась голова, а ноги подкосились от внезапной слабости. Однако он не упал: чьи-то другие руки, более сильные и крепкие, чем у Виктории, придержали его и усадили на что-то мягкое — очевидно, в кресло.

— Ева, успокоительное! — раздался голос Виктории. — Скорее!

Тьерри раскрыл глаза и увидел знакомую обстановку кабинета адмирала. Вот только самого Сантини не было на своём месте — он исчез, словно испарился, и лишь на спинке его кресла, как напоминание о происшедшем, оставалось обугленное чёрное пятно.

На корточках перед Тьерри сидела Виктория, держа его за руки. Рядом с ней стоял коренастый мужчина в таком же, как у неё комбинезоне, но с открытой нижней частью лица, поросшей русой бородой и рыжими усами. Похоже, именно он помог Виктории усадить его в кресло.

В поле зрения Тьерри появилась Ева — не в комбинезоне, а в обычной одежде, состоящей из юбки и кофты. Она быстро закатила его правый рукав и прижала к внутреннему изгибу локтя инъекционную ампулу. Тьерри почувствовал лёгкий укол, похожий на комариный укус, и сразу же вслед за этим в его голове затуманилось, а по телу разлилась приятная слабость.

«Транквилизатор, — понял он. — Или даже нейролептик».

Затем девушки приподняли Тьерри, сняли с него всю одежду, включая обувь и бельё, взамен надели халат и мягкие тапочки и вновь усадили его в кресло. Конфискованную одежду они аккуратно сложили и передали русобородому мужчине.

— Ещё одну ампулу, — распорядилась Виктория, оттянув к подбородку прикрывавшую лицо эластичную ткань. — Сейчас у него должен начаться каскад воспоминаний.

Ева немедленно повторила процедуру с внутривенной инъекцией, и Тьерри погрузился в состояние приятной полудрёмы. Он отрешённо наблюдал за происходящим, не испытывая никакого волнения или удивления, воспринимая всё увиденное со спокойствием и безразличием. Даже недавняя смерть адмирала, к которой он непосредственно был причастен, не вызывала в нём ни малейших эмоций.

— То что надо, — удовлетворённо констатировала Виктория. — Хорошо, что не пришлось применять парализатор.

— А что с отчимом? — спросила Ева. — Ты его парализовала, или…

— Увы, — покачала головой Виктория. — С ним ничего не получилось. Отрезок времени до выстрела был для меня закрыт. Я не смогла туда прорваться… Мне очень жаль, дорогая.

Ева вздохнула:

— Я этого боялась. И была готова к этому. Здешние медики располагают слишком подробными медицинскими данными на отчима, и подлог сразу раскрылся бы. А с Мишелем всё прошло незамеченным.

— Погодите, барышни, — вмешался мужчина. — Рано делать выводы. Ведь мы ещё не закончили.

— Не переживайте, Генри, — раздался за спиной Тьерри голос Виктории. — Раз первый этап удался, то и со вторым трудностей не возникнет. Подмена уже состоялась, это свершившийся факт.

Почему-то Тьерри не показалось странным, что Виктория говорила откуда-то со стороны, хотя она по-прежнему сидела перед ним на корточках и не шевелила губами. Он не удивился даже тогда, когда к нему подошла ещё одна Виктория, одетая не в комбинезон, а в тёмно-синее платье. Ласково посмотрев ему в глаза, она улыбнулась:

— Здравствуй, Мишель. Сто лет тебя не видела… Ну, если не сто, то пятнадцать уж точно. Чтобы не путать меня с Викой, — она быстро взглянула на Викторию в комбинезоне, — думай обо мне как о Тори. А потом мы тебе всё объясним.

— Воспоминания ещё не начались? — спросила Ева.

— Нет, что-то задерживаются, — ответила та из двух Викторий, которую следовало называть Викой. — Может, стоит дать немного стимулятора?

— Нет, это слишком рискованно, — возразила Тори. — Лучше не возбуждать его. Давайте немного подождём. А пока закончим начатое. Вы готовы?

— Да, — хором ответили Вика и мужчина по имени Генри.

Они отошли от к дальней стене, где лежали два продолговатых пластиковых пакета, похожих на те, в которых полицейские из криминальной хроники транспортируют жертв преступлений и несчастных случаев. В обоих пакетах находилось что-то, по очертаниям напоминавшее человеческие тела.

— Вот этот, — сказала Вика, указав на один из них, и вновь натянула ткань комбинезона на верхнюю половину лица. — Прикройте бороду, Генри. Если вдруг вы потеряете волосок, который может обнаружить экспертиза, нам придётся переигрывать всё заново. А с меня хватит и одной попытки.

— Да, конечно, — ответил Генри, положил поверх пакета одежду Тьерри и последовал совету Вики. — Ну всё, я готов.

Они с двух сторон подхватили пакет… и исчезли. А в следующий миг появились вновь, но уже рядом друг с другом, крепко держась за руки. Пакета у них не было. Вернее, он был, но пустой — его, свёрнутым в рулон, сжимал под мышкой Генри.

— Всё кончено, — сказала Вика, торопливо освобождаясь от комбинезона, под которым на ней были брюки и рубашка. — Это… это было не самое приятное, что мне пришлось пережить.

— Я же предлагал вам отвернуться, — заметил Генри, тоже снимая комбинезон. Он энергично тряхнул головой: — Нет, это просто поразительно! Я… нельзя сказать, что я не верил вам или считал вас сумасшедшими, но увидеть собственными глазами, как меняется прошлое… Представляю себе лицо Лайонела, когда он узнает обо всём!

— А как быть с… — Ева не договорила и указала пальцем на второй пакет.

— Это не к спеху, — ответила та Виктория, которая назвалась Тори. — Твоя мать вернётся лишь через три часа, а гостей сегодня у вас не предвидится. Так что мы успеем навести здесь порядок. В любой момент Вика может отправить тело в один из вариантов будущего, и там оно исчезнет бесследно.

Тут Тьерри нашёл в себе силы заговорить. Он не то чтобы был озадачен всем увиденным и услышанным, просто сквозь плотный слой безразличия у него пробилось лёгкое любопытство.

— А в чём дело? — спросил он заплетающимся языком. — Где адмирал? Я убил его или нет?

Вика подошла к нему, наклонилась и поцеловала его в губы. Тьерри хорошо помнил, какое наслаждение доставляли ему такие поцелуи. Но сейчас ему было просто приятно. Чуть-чуть, самую малость…

— Да, Мишель. Адмирал мёртв. Ты его убил.

— Зачем?

Вика погладила его по щеке и повернулась к Еве:

— Боюсь, это затянется надолго. Его нужно отвести в твою комнату.

Ева кивнула:

— Да, ты права. Там ему будет лучше.

С этим согласилась и Тори. Она подхватила Тьерри под одну руку, Ева — под другую, и помогли ему встать с кресла. Когда они двинулись к двери, Вика сказала им вслед:

— Мы с Генри немного задержимся. Всё-таки уберём за собой. Ни к чему с этим тянуть.

— Хорошо, — ответила Тори. — Но не уходи в будущее дальше, чем видишь. Добро?

— Добро. Я буду осторожна.

В коридоре Тьерри спросил:

— Вика… то есть Тори, а почему вас двое?

— Это долгая история. Со временем ты всё узнаешь.

— А… раньше ты не любила, когда я называл тебя Тори.

— Да, помню. Смутно, но помню. Я уже излечилась от этого.

Они вошли в затемнённую спальню, где витал лёгкий запах духов, которыми обычно пользовалась Ева. Пока девушки укладывали Тьерри на кровать, в комнате появились Вика с Генри.

— Всё сделано, — заявила Вика.

Тори посмотрела на неё с неодобрением:

— Ты уходила слишком далеко. Я же просила тебя не рисковать.

— Я была осторожна. Просто мне хотелось кое-что выяснить.

— Ага! Теперь вижу. Но это уже не имеет значения. Слишком поздно спохватились.

— Но лучше бы подчистить этот эпизод. Например, подменить образцы в лаборатории. Для нас это не проблема.

— Эй, девочки! — укоризненно отозвалась Ева. — Не говорите загадками. Я же не могу читать ваши мысли.

— Ах, извини. Я выяснила, что по прибытии на Землю тело подвергнется дополнительной геноскопической экспертизе и при сличении с подробной генетической картой Мишеля будут обнаружены мелкие расхождения в структуре ДНК. В общем, следствие установит факт подмены, но придёт к ошибочному выводу, что она была совершена уже после убийства, по указке коммодора Конте или, на худой конец, капитана Романо.

— Но с какой стати? — удивилась Ева.

— Якобы с тем чтобы скрыть результаты необъективного расследования. Келли Симпсон не понравилась поспешность, с которой Конте вычеркнул тебя и меня из списка подозреваемых и внушила своему начальству, что он покрывает нас.

— Боже, ну и вздор!

— Да, ничего хорошего в этом нет. Но мы разберёмся с этим позже. Время у нас ещё есть.

— Келли? — произнёс Тьерри. — Она жива?

Вика присела на край кровати и взяла его за руку.

— Да, Мишель, она жива. С ней всё в порядке.

— А со мной? Происходит что-то… что-то непонятное. Что случилось, Вика?

Несколько секунд она раздумывала, потом заговорила:

— У тебя были неприятности. Большие неприятности. Ты должен был убить адмирала Сантини, а потом себя.

— Да, помню. Я в него выстрелил. А в себя… в себя не успел. Ты мне помешала. Спасибо.

— Однако ты должен был погибнуть, — продолжала Вика. — Это было необратимо. Так что нам пришлось подбросить вместо тебя тело, выращенное из твоего генетического материала. Не клона, нет. Клон, правда, был бы надёжнее, но его долго создавать, к тому же это был бы живой человек — твой брат-близнец. Мы использовали технологию биохимического синтеза тканей со структурой, основанной на твоей ДНК… Ты следишь на моей мыслью?

— Да… Кажется, понимаю.

— Короче, по нашему заказу бы создан искусственный биологический конструкт, копирующий твою внешность и все индивидуальные особенности твоего организма. Лет двести назад эту технологию пытались использовать для производства роботов-андроидов, но потом оказалось, что внедрённые в их мозг программы работают неустойчиво и в конце концов дают критические сбои. А позже законодательства всех цивилизованных планет вообще запретили создание искусственных интеллектов, наделённых человеческими качествами…

— Вики, — перебила её Ева. — Не углубляйся в детали. Ты запутаешь его.

— Нет-нет, он всё понимает. Ведь так, Мишель? Теперь тебе ясно, что́ случилось в кабинете адмирала?

— Да, — неуверенно ответил Тьерри. — Вы нарядили этот… конструкт в мою одежду и оставили его вместо меня.

— Совершенно верно. Нам пришлось выстрелить в него из бластера, но ему не было больно. Это было просто растение — без разума, без души, без чувств.

Объяснение Вики показалось Тьерри вполне логичным. Правда, он смутно чувствовал, что в нём есть какой-то изъян. Но какой?..

— А… это… Почему я убил адмирала? Разве так было надо?

— Нет, Мишель, это было неправильно. Но твоей вины в этом нет. Ты тоже жертва.

— Чья?

— Вот это ты сам должен вспомнить. Я сама не знаю подробностей. Знаю лишь… предполагаю, что это произошло на Эль-Парайсо, в парке, куда ты пришёл после того как у видел Келли в ресторане.

— Келли?.. в ресторане?.. парк?.. Да, помню. Я был в парке. Там я сидел и курил… и думал о Келли. А потом ко мне подошёл мужчина… он потерял свою зажигалку… Он так сказал — но ему не нужна была зажигалка. Он вообще не курил… Он ущипнул меня в шею… или уколол… мне стало плохо… — Тьерри умолк и посмотрел на Еву, которая присела рядом с Викой, держа наготове ещё одну ампулу. — Это… это не та самая гадость?

— Нет, дорогой, — успокоила его Вика. — Это хорошее лекарство. Оно поможет, если тебе будет плохо.

— Мне сейчас не плохо… кажется.

— Вот и отлично. Вспоминай дальше.

Тьерри не сразу сообразил, о чём он должен вспоминать. Ага, Эль-Парайсо… тот человек в парке перед озером… укол… головокружение… и разговор…

Нет, не разговор! Человек отдавал приказания, а Тьерри покорно его слушал. Слушал и запоминал инструкции о том, как убить адмирала. И себя! Человек настаивал на том, что Тьерри должен сделать это, оставшись с Сантини наедине в его кабинете. Он говорил, что адмирал обязательно захочет встретится с ним, с новым посланником Земли, и пригласит его к себе в гости. После этого он подробно описал старый бластер адмирала, объяснил, где тот лежит и как с ним обращаться, затем заставил всё повторить. Кажется, он даже показывал ему точно такой же бластер… Да, показывал! Вернее, не он, а другой человек, который подошёл позже. Они дали ему в руки оружие и потребовали, чтобы он снял его с предохранителя и выстрелил. Тьерри сделал всё правильно, и они были довольны… Правда, тот бластер не выстрелил, а просто издал короткий свистящий звук. Наверное, это был лишь макет… Под конец эти двое потратили много времени, убеждая Тьерри, что он должен забыть об их встрече и ни при каких условиях о ней не вспоминать. А если всё же вспомнит, то обязан немедленно покончить с собой тем или иным способом. Они перечислили множество различных способов на любые случаи жизни, с использованием доступных подручных средств и даже без оных…

«Я вспомнил, — заворочалась в голове Тьерри ленивая, но настойчивая мысль. — Значит, я должен убить себя…»

Однако ему ничего не хотелось делать. Даже проглотить собственный язык требовало таких огромных усилий, на которые он сейчас не был способен.

Да и зачем это? Почему он должен слушаться каких-то незнакомцев? Какое они имеют право решать за него? Ему ещё рано умирать — ведь он прожил только тридцать лет и так мало сделал в своей жизни. Он лишь недавно встретил свою любовь и ещё не успел сполна насладиться ею…

Кстати, вот она, его любовь — сидит рядом с ним на кровати и ласково улыбается ему. А за её спиной стоит другая, которая зовёт себя Тори, и тоже улыбается. Они обе совершенно одинаковые — но почему-то Тьерри чувствовал, что ему ближе и роднее первая, по имени Вика…

— Опасность миновала, — с облегчением произнесла та, что ближе и роднее. — Психокод снят. Теперь поспи, милый, отдохни, наберись сил. А после мы с тобой поговорим.

Повинуясь её знаку, Ева сделала Тьерри ещё одну инъекцию. Он почувствовал, как его стремительно уносит в пучину сна.

— Вика, — пробормотал Тьерри из последних сил. — Ты останешься со мной?.. Ты не уйдёшь?..

— Нет, Мишель, — сказала она. — Я не уйду. Теперь мы всегда будем вместе. Спи спокойно.

Тьерри уснул совершенно счастливый.