Достигнув Грани, она совершила прыжок и оказалась посреди каменистой пустоши, над которой по тёмному небосводу кружились в беспорядочном хороводе яркие звёзды. Здесь начинался Внутренний Круг Хаоса, в центре которого находился Тёмный Лабиринт. Ни Софи, бывшая Собирающая Стихии, ни Тори, её преемница, не могли воспользоваться своей Силой Хаоса, чтобы мгновенно перенестись к самому Лабиринту, а были вынуждены идти пешком. Зато Вика, не просто адепт, но и соправительница Хаоса, не была скована такими ограничениями, ей только приходилось делать здесь промежуточную остановку.

Следующий прыжок привёл её к стене из базальтового монолита, края которой (если они и были) скрывались в непроглядной тьме. Пятно света из невидимого источника освещало лишь пространство вокруг самой Вики и участок стены перед ней с высоким арочным проходом, внутри которого царила абсолютная чернота. Нижний край арки располагался выше уровня земли, и к нему вело семь ровных, гладких ступеней.

Вика поднялась по ступеням и вошла под арку. На секунду её окутал мрак, а потом она зашагала по ровной, усыпанной мелким гравием дорожке, мимо цветущих вишнёвых деревьев к видневшейся в центре сада беседке. Внутри Лабиринт Хаоса мог принимать самые разные формы, вернее, он содержал в себе бесчисленное множество форм, и Вика, будучи полноправным адептом, могла свободно переходить из одной в другую. Она выбрала ту, где в данный момент находился её муж.

Мирддин сидел в беседке за шахматным столиком и предавался своему любимому виду досуга — играл сам с собой. Раньше к нему время от времени приходила Софи, и тогда они разыгрывали между собой партию, получая удовольствие от интеллектуальной схватки равных по силе игроков. А вот Вика и Тори всегда с треском проигрывали Мирддину — они никогда не увлекались шахматами, предпочитая карточные игры.

Когда Вика вошла в беседку, Мирддин поднял на неё взгляд и спросил:

— Ну, и что там было?

— Вторжение гоблинов.

Он кивнул:

— Как я и предполагал.

— Но не только, — добавила Вика. — Порядок атакуют ещё и тролли с мантикорами. Но гоблины чаще.

— То есть, это началось раньше чем у нас?

— Примерно на месяц. Сейчас сам услышишь. И увидишь.

Шахматный столик перед Мирддином исчез, а на его месте возник другой стол с голографическим проектором. Вика сняла с ушей серьги и вставила их в специальные считывающие гнёзда.

— Ох уж эти новомодные штучки! — проворчал Мирддин. — Просто записала бы на свой Самоцвет — и никакой мороки.

Не обращая внимание на его слова, Вика присела на скамью и включила проектор. Над столом возникло чёткое, объёмное изображение Агнца, который говорил:

— …ты, отмеченная печатью Диавола…

По ходу воспроизведения Вика регулировала масштаб и ракурс, чтобы показать самое важное. Мирддин смотрел и слушал в основном молча, лишь несколько раз просил повторить тот или иной эпизод. А когда запись закончилась, он произнёс:

— Обрати внимание: Фиона не очень-то верит в массовое внушение, а гипотезу Дейдры о новом некрофаге и вовсе проигнорировала. У неё было время хорошенько поразмыслить и, кажется, она пришла к той же догадке, что и я.

— Так у тебя есть объяснение? — спросила Вика. — А мне ты ничего не сказал.

— Ну, во-первых, — заметил Мирддин, — не объяснение, а всего лишь предположение, рабочая гипотеза. Во-вторых, эта мысль возникла у меня только вчера вечером, а весь сегодняшний день я её обдумывал. Ты же с самого утра где-то пропадала, а когда вернулась, я просто не успел с тобой поговорить — почти сразу тебя вызвала Фиона. Поверь, я не собирался ничего скрывать. Ведь ты моя жена, и у меня нет от тебя тайн.

— В самом деле? — слабо улыбнулась Вика. — Совсем-совсем никаких? Всё-всё мне рассказываешь?

— Ну, обо всём, что я знаю и что пережил, рассказать физически невозможно. Пришлось бы несколько десятилетий только тем и заниматься, что говорить. Но вспомни: я хоть раз отказывался отвечать на твои вопросы? Нет, ни разу. Всегда, о чём бы ты не спрашивала, я отвечал честно, без утайки.

Как всегда, логика Мирддина была неуязвима. И он нисколько не лукавил — хотя во многих Домах его называли Лукавым. Возможно, он таким и был, но только не с Викой. Она действительно не могла припомнить ни одного случая, когда бы на её прямой вопрос он не давал такого же прямого ответа. Хотя, разумеется, тут была своя хитрость: ведь, чтобы задать правильный вопрос, нужно знать, о чём спрашивать…

— Так что там насчёт твоей догадки? — осведомилась Вика.

— Давай подождём немного, — предложил Мирддин. — Скоро придёт Тори и расскажет версию Фионы. А я, если возникнет необходимость, дополню её.

Он поднялся и вышел из беседки, Вика последовала за ним. Окружающий их мир за неуловимое мгновение изменился, и теперь они стояли на открытой веранде двухэтажного дома, а в полусотне шагов от них набегали на песчаный пляж морские волны. Был вечер; где-то там, позади, солнце клонилось к закату, и тень от дома уже протянулась почти до самой кромки воды.

Эта конфигурация Лабиринта была создана специально для Вики, она любила море, ей нравилось жить на морском побережье. И здесь, в этом доме, они обычно жили, хотя сам Мирддин предпочитал закрытые пространства и роскошно убранные покои, обставленные на средневековый лад — с непременными гобеленами на стенах и свечами в массивных канделябрах. А вот на Вику подобная обстановка производила гнетущее впечатление.

Устроившись в шезлонге, Мирддин закурил сигару. Раньше он предпочитал курить трубку, но потом заметил, что Вике это не нравится (хотя она даже словом не обмолвилась) и изменил свои привычки. Он был на многое готов ради неё. Слишком на многое — и Вику это пугало. Пугало до дрожи в коленках, до спазмов в животе. Пугало до смерти…

— А как ты думаешь, — произнесла она после некоторых колебаний, — я тоже честно отвечаю на все твои вопросы?

— Об этом тебе лучше знать самой. Ну, а я просто стараюсь не спрашивать тебя о том, о чём ты можешь мне солгать.

— Значит, ты допускаешь, что я способна обманывать тебя?

— Конечно, способна. Я тоже часто лгу, бываю неискренним, прибегаю к увёрткам — но только не с тобой. Тебя я обманывать не могу. Ты слишком дорога мне, гораздо дороже, чем я тебе. — Мирддин ласково посмотрел на неё. — Только не подумай, что это упрёк. Я прожил на свете достаточно долго, чтобы принимать тебя такой, какая ты есть, и довольствоваться тем, что ты в силах мне дать… Но ладно, хватит об этом. Лучше искупайся, если хочешь.

Ей действительно хотелось искупаться. А ещё она знала, что Мирддин обожает за этим наблюдать.

Вика побежала к морю, и с неё на ходу, словно сама по себе, слетала одежда и уносилась прочь, подхваченная порывами ветра. До берега она добралась уже голышом, миновала отмель и с наслаждением окунулась в воду, пахнущую солью, йодом и водорослями.

Около четверти часа Вика плавала, забираясь всё дальше в море и ныряла до самого дна. Наконец, вдоволь порезвившись, легла навзничь и, покачиваясь на волнах, засмотрелась в безоблачное небо. Она стала думать о тех своих поступках и намерениях, которые скрывала от Мирддина. Гадала о том, как он отреагирует, если узнает о них. Вернее, не «если», а «когда». Рано или поздно он обязательно узнает, но если это произойдёт слишком рано, то…

Как всегда при таких мыслях, Вику охватил страх.