О демократии
В антидемократических (тоталитарных) государствах нрава человека служат тем знаменем, под которым собираются противники действующей власти. Ссылка на субъективные права, с исторической и политической точки зрения, подрывает власть, которая абсолютизировала объективные общественные права.
С преобладанием демократии как государственного устройства и основных общественных отношений в Европе во второй половине XX века права человека становятся загадкой. Какова их нормативная и действительная функция? Защита от возвращения тоталитаризма? Расширение и применение индивидуальных свобод и прав (прав гражданина)? Инструмент в руках отечественных и иностранных политических властителей?
Одно из основных понятий современного общества – демократия. Между тем, демократия – исторически многозначащее понятие, и тем самым она подвержена злоупотреблениям. Существует более десятка серьезных теорий демократии, и огромное количество политических режимов, которые считаются (ими самими) демократией. Эти факты определяют поводы для отказа от выбора одной теории, которая послужила бы для создания системы власти.
Теории демократии отличаются различными критериями. Соотношение идеального и реального – один из критериев различия. С точки зрения суверенитета власти существует народная и гражданская демократии. По способу принятия решений есть гражданская и консопиативная демократия, а с точки зрения политической истории – классическая (оберегающая, развивающаяся, непосредственная) и современные (компетитивные, плюралистические, частичные, консенсунсные) понятия (Аврамовиħ, 2002, 2006).
Наряду с нормативными и эмпирическими различиями в понимании понятий можно выделить несколько основных элементов понятий, присущих всем теоретическим традиционным мнениям о демократии. Демократия понимается: (а) как форма государственной власти и ее целей; (б) как система институтов, осуществляющих индивидуальные и общие интересы; (в) как политический и общественный процесс (соревнование и конфликты политических и неполитических групп); (г) как система прав личностей, удовлетворяющих свои интеллектуальные, моральные, эстетические и гедонистические потребности.
Демократия как устройство власти не без внутренних недостатков, она не лишена критического отношения к себе. От древнегреческих философов и до наших дней она демонстрирует свои плохие стороны. Платон утверждал, что демократия порождает противников в облике анархистов и деспотов, Токвиль открыл возможность возникновения в демократии «тирании большинства». Многие теоретики указывают на слабые места демократии – формализм, проблемы большинства, медленное принятие решений, некомпетентность, манипулирование. Сегодня «демократия в беде» (Энтони Гидденс) из-за сложностей проблем глобализации, усиления местничества и распространения многонациональных корпораций.
От имени демократии могут твориться исключительно недемократические дела во внутренней социальной и политической жизни государства. Во внешнеполитических действиях правительства демократических стран часто пренебрегают демократическими принципами и ценностями. Опыт показывает, что не все провозглашенное демократией, является таковой на деле, наше время предоставляет тому уйму доказательств. Отношение «международного сообщества» к Сербии наверняка останется особой главой в истории конца XX века.
Большое значение для понимания демократии имеет опыт бомбардировок НАТО Союзной республики Югославии в 1999 году. Демократические страны совершили агрессию против государства с демократическими институтами, которое не нападало на другие страны. Как можно объяснить этот факт с точки зрения «демократии»?
Ведущие современные мыслители и теоретики демократии вскрывают целый ряд внутренних противоречий в гражданской демократии. Даже поверхностного исследователя современных политических форм может удивить утверждение научного авторитета в этой области Дж. Кина о том, что «сегодня в сердце всех демократических режимов скрывается зародыш деспотии» (Kin, 1995:74). Это общее место Дж. Кин аргументирует исключительными полномочиями государства, вооруженного секретностью (армия и полиция), использованием лжи, государственным бизнесом, корпорациями. Самый мягкий вывод, который можно сделать из критических суждений Дж. Кина, касается приземленности политической гордости лидеров мировой демократии. Их указания, требования, угрозы демократией должны заставить их считаться с тем, что и в их собственном доме далеко не все в порядке.
Права человека превыше суверенитета страны
Политические идеи привлекательнее всего тогда, когда они вообще не касаются существующего общества. Тогда они становятся вдохновляющими, пьянящими, и кое-кто из усвоивших их готов пострадать, защищая и перекраивая действительность в соответствии с ними.
Ведущей политической идеей в последние несколько десятилетий для США стала, вне всякого сомнения, идея прав человека (Pavkovic, 1996, Ɖurković, 2001). На первый взгляд эта идея охватывает весь демократический потенциал личности и политической элиты. Если кто-то говорит, что он стоит на защите прав человека, то это следует понимать как главную идею существования человечества в последней инстанции. Похоже, это именно та идея, которая лишает всех элементарно аргументированной критики в свой адрес. Действительно ли идея прав человека – последняя великая идея в истории общества? Можно ли подвергнуть ее критике?
Прежде всего, следует задуматься о правовой мотивации тех, кто упорно защищает идею прав человека. Действительно ли они – а это, как правило, правительства, интеллигенция и неправительственные организации – заботятся о личностях в разных странах, или эта идея чаще всего используется для осуществления других интересов? Такая забота о других людях неестественна. Человек чаще всего думает о себе и о своих потребностях. Откуда же такая забота о правах человека в других странах? В далеком и близком политическом прошлом никогда так много не говорилось о правах человека.
Возможно, форсирование вопроса прав человека мотивировано абсолютно прагматическими потребностями. Не первый раз в истории корыстолюбие и эгоистический интерес прячутся под маской гуманизма. Попросту говоря, дело с правами человека может выглядеть так. Капитал самых развитых стран законно ширится и увеличивается, политическая мощь западных держав также не удерживается в своих границах и стремится к подчинению новых пространств и национальных сообществ. В обстоятельствах, когда трудно применить классическое колониальное доминирование, углубленное разделение между неразвитыми и самыми бедными странами следует наполнить некими идеями и практикой, прикрывая гуманными лозунгами распространение экономической и политической власти наиболее сильных государств. Более всего для этой цели подходят права человека. Это путь к легитимному подчинению слаборазвитых и зависимых стран. Критика с точки зрения прав человека легитимна, да и военная акция против суверенных государств может стать «легитимной», если этого пожелают мощные военные силы.
Кроме мутной политической мотивации защиты прав человека, эта идея проблематична и в своей структуре. С точки зрения политической рациональности ее могут осудить. Ключевое место этой идеи – оспаривание суверенитета государствами. Некие западные ученые, идеологи, интеллектуалы и политики упорно твердят, что права человека превалируют над государством, и нельзя признать суверенитет страны, если он, по словам Хавьера Соланы, сказанным в августе 1999 года «существует только для того, чтобы не признавать права человека».
Такая трактовка прав человека – прямая угроза всем странам мира со стороны тех, кто провозгласил себя защитниками этих прав. Поскольку само понятие прав человека весьма и весьма размыто, настолько растяжимо, что под него можно подвести что угодно (от убийства за исповедание другой веры до гомосексуальных браков), и страны мира практически лишаются возможности защищать свой суверенитет. Права человека постоянно будут нарушаться, а когда это перешагнет определенные границы, военная сила (НАТО) выступит в их защиту.
Эта идея не имеет базовых корней, что подтверждается ее избирательным применением. Тот, кто ставит идею прав человека выше суверенитета, должен сначала заняться современными феодальными государствами. Как ни странно, тут к ним претензий нет, а критикуются за отсутствие прав человека государства, в которых действуют демократические институты.
Инструментальные игры с правами человека начинаются с их применения к национальным меньшинствам и этническим группам. Забота о правах человека становится привилегией национальных меньшинств. На примере Сербии было показано, что именно права национального меньшинства послужили причиной бомбардировок Союзной республики Югославии, а в прежней Югославии – причиной развала страны.
Нападение на суверенитет государства – нападение на свободу человека и народа. Свободы без суверенитета не бывает. Только государство со своими законами может эффективно защитить человека и его права, и потребовать от него исполнения своих обязанностей. Не бывает государств только с правами, как это пытаются доказать идеологи прав человека.
Конечно, крайнее последствие идеологии прав человека – война против суверенного государства. Растяжимость и неясность этой идеи допускает возможность применения насильственных действий в межгосударственных отношениях. Война пакта НАТО против сербов представляет собой именно это: защиту нарушенных прав косовских албанцев. Но при этом албанское меньшинство не было лишено ни одного права человека – ни формально, ни в действительности. Опыт подтверждает огромный потенциал манипуляций этой идеей.
Особенно интересно, как оправдывается военная интервенция с целью «защиты» прав человека. Политики НАТО хором утверждают, что подобное нападение на суверенитет дозволено в случае геноцида, массового переселения населения или нарушения его гуманитарных прав. На осеннем заседании Генеральной ассамблеи ООН в 1999 году агрессивный шеф тогдашней британской дипломатии Робин Кук заявил: «Знать, что такое происходит (нарушение прав албанцев Косово и Метохии) и не выступать против этого сделает нас их соучастниками». Здесь ключевое слово – «знать». Достаточно ли мы знаем о том, что хотим исправить? Именно здесь речь идет о злоупотреблении понятий геноцида, массового выселения и гуманитарных прав. Шеф британской дипломатии, например, заявил, что сербы творят геноцид в отношении албанцев, несмотря на то, что не было фактов, к которым можно было бы привязать это утверждение. Албанцы бежали из своих домов от бомб НАТО (иногда намеренно изображая жертв геноцида), а Кук заявлял о массовом выселении и гуманитарной катастрофе. С таким искаженным восприятием политических фактов переходят к массированным бомбардировкам страны. Чтобы избежать таких политических трюков, следовало бы точно определить значение понятий, на основании которых нарушается суверенитет, потому что это единственный способ разъяснить события, происходящие в социальной действительности.
Права (национальных) меньшинств и государств
Чем бы ни объясняли правительства стран НАТО свое решение бомбить Союзную республику Югославию в 1999 году, они, как и их идеологические лакеи, на первый план выдвигали «защиту прав албанского меньшинства в Косово и Метохии». Тот факт, что страну варварски уничтожают, а ее население убивают из-за «прав национального меньшинства», заслуживает серьезного анализа. До чего дошла цивилизация, если большинство населения уничтожается ради обеспечения «прав» национального меньшинства?
Истоки этого нового политического феномена следует искать в идеологии нрав человека и ее аппендиксе – в правах национальных меньшинств. Политическая родина новой идеологии – США, а философская традиция понимания человека и его прав покоится в государственной культуре Запада. Собственно, изначальная сила государства сталкивалась с идеей прав человека и гражданина, а после 1945 года эта идея становится идеологией североамериканских демократий, применяемой в борьбе с коммунистическим тоталитаризмом. Подчеркивались только права человека, но отвергалась обязанность структурирования любого организованного сообщества, без чего оно не может существовать. Такая критика государства с точки зрения ценности прав человека не нова в историческом и философском смысле. Бентам самым фундаментальным образом подверг критике французскую «Декларацию прав человека и гражданина», утверждая, что права не предшествуют власти, напротив, только в системе законов естественные права (права человека) могут найти свое место.
Идеология прав человека пошла дальше: ее используют для критики любого режима, который рассматривается как «проблематичный», «сомнительный», «непокорный», «подающий плохой пример» и т. д. А сущность кроется в следующем: в планах нового гегемонизма в мире идеология прав человека – самый подходящий инструмент для внедрения в суверенитет других государств. Права человека – ключ, открывающий двери любого государства. Никто не оспаривает, что идея, о которой идет речь, обладает позитивной практической функцией, но ее используют и как средство для уничтожения существующих государств.
В идеологию прав человека включена и идея прав национальных объединений меньшинств, охватывающих любые меньшинства – сексуальные, религиозные, этнические, моральные, эстетические и т. д. Здесь нас интересует статус прав национальных меньшинств, то есть образований народов, имеющих свою большую родину.
Международная озабоченность правами национальных меньшинств оправдывается необходимостью обеспечения правового и любого другого равноправия меньшинств с большей (остальной) частью населения государства. Во-первых, она включает личную свободу и права, политические свободы и права, социально-экономические права, а также право на здравоохранение и культуру. Осуществление этих прав гарантирует отсутствие дискриминации меньшинств в общественной и личной жизни. Политическая идея защиты прав меньшинств никем не оспаривается и не подвергается сомнению: современное государство обязано обеспечить права и свободы для всех граждан, в том числе и для представителей национальных меньшинств. Между тем, практические действия международных защитников прав (национальных) меньшинств демонстрируют, что право превращается в привилегию меньшинства (Барцес, 1997).
Идею прав сообществ меньшинства постигла та же судьба, что и идею прав человека: она превратилась в идеологию. Защита национальных меньшинств превратилась в привилегию национальных меньшинств.
Идея привилегий национальных меньшинств видна на примере бомбардировок сербского народа. Сербы подверглись бомбардировкам под аккомпанемент политической публики Америки и Запада, поющей об «ущемлении прав» косовских албанцев, а после 24 марта они принялись убивать тех же самых албанцев. Что касается первого момента, рациональная дискуссия легко докажет, что косовские албанцы не были лишены ни одного права на юридическом нормативном уровне структуры общества. В реальности они даже обладали привилегиями: у них был свой университет, они регулярно освобождались от государственных налогов. Тем не менее, часть политически активных албанцев не были удовлетворены своими правами, и стали мечтать о независимом государстве или о присоединении к Албании.
Дело косовских албанцев понятно каждому, кто обладает элементарными политическими знаниями и готов непредвзято рассмотреть положение дел в СР Югославии. Проблема кроется в другом. Рассмотрим самый неприятный вариант. Предположим, что сербы действительно лишили албанцев всех прав, угнетают их. Имел бы право пакт НАТО в этом случае бомбить сербов? Ответ – нет.
Прежде всего, любая защита национальных меньшинств должна быть урегулирована в правовом отношении. Для применения международных законов необходимо, чтобы государства как договаривающиеся стороны усвоили юридические правила, и тем самым добровольно обязались исполнять их. Если бы албанское меньшинство в Сербии подверглось угнетению, то «международное сообщество» поступило бы справедливо, то есть, изучило бы соответствие фактов правовой структуре СР Югославии. И тогда оно могло бы потребовать разрешения конфликта и адекватного поведения властей, но ни в коем случае не должно было прибегать к военной силе.
И с моральной точки зрения зарубежные государства не имели права идти дальше моральной критики дискриминации албанцев. Эти моральные границы заложены в моральном законе Канта. Каждый иностранец, критикующий угнетение косовских албанцев в Сербии, обязан поступить так в отношении каждого национального меньшинства в мире, подвергшегося угнетению, или даже тихому геноциду. На Балканах недавно произошло изгнание сербов из Хорватии. Тот, кто молча закрывал глаза на агрессивное отношение хорватов к сербскому национальному меньшинству, не имеет права требовать «объективного» рассмотрения сербско-албанских отношений в Сербии.
Наконец, и предполагаемая военная агрессия против Сербии из-за насилия сербов над албанцами не имела права стать причиной вмешательства с применением средств, не соответствующих положению дел. Военная сила не является средством разрешения этнических конфликтов и напряженности, потому что сущность подобной напряженности требует терпеливой дискуссии и долгой работы. Непродуманные действия лишь углубляют пропасть между национальными сообществами. С другой стороны, военная агрессия всегда несправедлива по отношению к одной из сторон, в нашем случае – к большинству населения страны. Агрессия НАТО против СР Югославии не могла быть беспристрастной, ее нельзя было ни замолчать, ни осудить. Ради защиты косовских албанцев НАТО уничтожало и убивало Сербию. Наконец, военная агрессия НАТО во имя прав косовских албанцев стала бы понятной, если бы во всем мире, в каждом государстве, где существуют этнические проблемы, она обрушила бы свои бомбы и ракеты на большую часть населения.
Действия в отношении национальных меньшинств и их прав становятся еще более интригующими, если учесть, что НАТО фактически встало на сторону сепаратизма косовских албанцев. В данном случае мы имеем дело с меньшинством, которое хочет выделиться из общепризнанного государства. Ответ на такие устремления может быть только интернациональным: это правило можно применять в отношении одного государства только тогда, когда оно будет применено в других странах мира. Натовские бомбардировки Сербии и военная поддержка сепаратизма угрожают достоинству государства и большинству его населения со стороны национального меньшинства. У меньшинства получается больше прав, нежели у большинства.
Государства возникают и изменяются по-разному. В минувшей истории это происходило по воле великих держав. С выходом на сцену идеологии прав человека и прав национальных меньшинств суверенитет государств и их территориальное единство оказывается под угрозой. Агрессия НАТО против СР Югославии и сербского народа показала, что меньшинство может стать инструментом для изменения границ государства и поддержкой сепаратистов. В такой ситуации многонациональным государствам (а их в мире большинство), государствам с национальными меньшинствами следует задуматься, как защищать свои права, свое достоинство и свой суверенитет. Конечно, если они в них нуждаются.
* * *
В 1998 году случился знаменательный юбилей: пятьдесят лет со дня принятия «Всеобщей декларации прав человека». Это дало нам возможность организовать торжества во славу прогресса прав человека. Это послужило поводом для международных охранителей прав человека подвергнуть критике Республику Сербию и сербов из-за «нарушения прав человека в Косово».
Из всех проблем, которыми оправдывали неоправданное вмешательство в дела Косово, самой интригующей была та, которая прикрывалась правами человека. Различные международные и отечественные дискуссии о правах человека в Косово и Метохии демонстрируют разницу между первоначальной озабоченностью правами человека в этой автономной области и ее политической инструментализацией. Иногда это делается умело, но зачастую истинные намерения даже не прикрываются, и это вполне достаточная причина, чтобы серьезно рассмотреть стереотипные обвинения в «нарушении прав человека в Косово», причем имея в виду исключительно албанскую часть населения. Кампания в защиту прав косовских албанцев становится ясной только в политическом контексте развала СФРЮ, особенно при рассмотрении судьбы сербов, изгнанных из Республики Сербская Краина, т. е. из Республики Хорватии. Эти две истории – сербов и косовских албанцев – отчетливо отражают международные интересы, искусно вплетенные в столь ценимые права человека, но и надежду на то, что знания и начала, с помощью которых права человека подвергаются универсализации, рано или поздно возобладают в качестве критерия вербального сопротивления и прагматического волюнтаризма. А пока что следует трудиться над тем, чтобы цена, которую требуют международные хозяева, была как можно меньшей.
Права человека понятийно и терминологически охватывают прежде всего индивидуальные права человека и гражданина. Признание прав человека считается самым большим политическим достижением второй половины XX века, и это должны подтвердить многочисленные международные конвенции и организации, которые занимаются этим аспектом человеческого сообщества. Поднимать этот вопрос на уровень международных отношений означает, что забота о правах человека становится всеобщей, и переходит границы государственного суверенитета. В этом факте новой политической истории следует видеть не только прогресс, но и немалую опасность. Прежде чем перейти к анализу использования политических прав для (дестабилизации государств и перестройки глобальной силы, необходимо в самых кратких чертах привести содержание прав человека и указать на некоторые международные инструменты их защиты.
Корпус прав человека охватывает все ключевые области групповой и индивидуальной жизни человека – экономику, общество, политику, культуру, гражданство с дополнением всеобщего равенства перед законом, независимо от пола, расы, вероисповедания или убеждений.
Экономические, социальные и культурные права охватывают работу, социальную уверенность, здравоохранение, образование, культурные ценности. Гражданские и политические права обязывают государство уважать свободу организаций, выступлений, мнений и убеждений в общественной и личной жизни, а также права тех, кто нарушил законы (действия во время ареста, защиты, отбывания наказания). Современное государство должно уважать эти права и совершенствовать их с тем, чтобы обеспечить их исполнение, именно этим инструментарием пользуется ООН и многочисленные организации во всем мире.
10 декабря 1948 года ООН приняла «Всеобщую декларацию прав человека», а на ее основе – Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах и Международный пакт о гражданских и политических правах (заметьте: в них нет ни слова о коллективных правах меньшинств). Международное обеспечение прав человека продолжается в форме новых конференций (Всемирная конференция по правам человека, Вена, 1993) или в создании новых органов (Комитет ООН по правам человека).
Проблема прав человека проявляется уже на нормативном уровне всемирной организации. В Декларации Объединенных Наций один из важнейших принципов глобальной организации мира – суверенность государств, или принцип невмешательства во внутренние дела других государств. Без этого принципа под вопросом было существование цивилизации, которая в Европе, да и во всем мире, существует с момента создания современных государств.
Современные глобальные политические процессы показывают, что внутренний суверенитет государства ослабляется именно под давлением нормативных прав человека. Всемирная конференция по правам человека 1993 года дает международному сообществу право совершенствовать и защищать права человека в отдельных государствах. В этом можно усмотреть признак десуверенизации, которая мечется между правом на суверенитет и правом на вмешательство в государственный суверенитет. Вероятно, в нормативных документах ООН это латентное противоречие и можно урегулировать. Между тем, настоящие проблемы возникают на практике при конфликте этих двух принципов. В некоторых государствах современного мира международная защита прав человека действительно необходима и оправдана. Тем не менее, практика интенсивного вмешательства в состояние прав человека в иных государствах воспринимается как одна из перспективных возможностей применения политической воли и интересов великих держав, а не как защита прав человека. Именно это обстоятельство заставляет политических философов и дипломатов найти способы противодействия инструментализации прав человека, что укрепит веру в их универсальную ценность.
Проблема прав человека по воле западноевропейских политических элит и обслуживающих их политических теоретиков все активнее применяется к правам национальных меньшинств. На Конференции по безопасности и сотрудничеству в Вене (1989), в Парижской декларации (1991), в Совете Европе и Европейском сообществе в 1991 и 1994 годах права национальных меньшинств были представлены, как это ярко доказал Адам Барджес (1998), в качестве привилегии, а не права. Создатели этих документов потребовали от восточноевропейских стран не воздерживаться от дискриминации, а совершенствовать права национальных меньшинств. Как считает Адам Барджес, такая стратегия была мотивирована в политическом и моральном отношении требованием подчинения восточноевропейских стран навязанным Западом стандартам.
Требования, предъявленные к государствам, обязанным употребить все силы для создания условий развития языка национальных меньшинств, основывались на опыте немецких фашистов по защите германских меньшинств накануне Второй мировой войны. Между тем, истинный интерес кроется в истории этой заботы, в которой самое главное место отводится «восточному вопросу» (чтобы противопоставить усиление влияние России, англичане поддерживают Турцию), а также в практическом эффекте трансформации прав человека в права национальных меньшинств. Прошедшие восемь лет свидетельствуют, что не все национальные меньшинства становятся предметом международной (западной) защиты. Русское меньшинство в Эстонии, сербы в Хорватии, албанцы в Сербии, венгры в Словакии. По крайней мере, тонко подмечает Барджес, национальные меньшинства в Восточной Европе управляют нациями: «Обостренное внимание, которое посвящается меньшинствам, решает судьбы наций, но не судьбы меньшинств» (Барцес, 1998).
Прекрасный практический пример превращения исключительно индивидуальных прав человека в коллективное право национальных меньшинств представляет собой разрушение бывшей Югославии. Достаточно ответить на вопрос, почему в рамках одних и тех же прав человека сербское сообщество изгнано из Республики Хорватии, а косовские албанцы с помощью «международного сообщества» продолжают совершенствовать свои права.
Судьбы сербов из нынешней Республики Хорватии хорошо известны. Во время распада СФРЮ сербы из Хорватии (и Боснии и Герцеговины) подтвердили свои права тем, что не пожелали лишиться Югославии. Однако это право им не было предоставлено, и их переместили в «зоны под защитой ООН». Архивные материалы демонстрируют, кто и какими средствами ликвидировал эти зоны (атаки хорватской армии во время операций «Молния» и «Гроза» в 1995 году). Факт, что после этих военных операций из Республики Хорватии хлынули потоки беженцев. Огромное количество сербов, не попавших в «зоны ООН», бежали еще раньше. Из 128000 сербов в Восточной Славонии в конце февраля 1995 года оставалось около 70000.
Эти факты следует дополнить данными об огромном количестве резолюций органов ООН о нарушении прав человека по отношению к сербам в Хорватии, практический эффект от которых отразился на Хорватии только положительно. Невероятно, но действительно Хорватия освободилась от сербского балласта с помощью защитников прав человека. Во всей этой короткой истории решения сербского вопроса в Хорватии ни разу не упоминается возможность осуществления прав сербов как национального сообщества, о чем убедительно свидетельствует отказ ООН признать права сербов как сообщества после передачи Восточной Славонии под контроль Хорватии. Последовавшие после «Грозы» призывы международных деятелей вернуть сербов в исконные места их проживания звучат цинично: неужели они на самом деле думают, что сербы вернутся туда, где ликвидированы институты, обеспечивавшие им национальную идентичность?
Оставим ученым для серьезного исследования вопрос прав сербов в процессе развала СФРЮ. Здесь мы подчеркиваем результаты создания на Балканах новых государств: после восьми веков существования сербское сообщество в Хорватии фактически исчезло. Возмущает то обстоятельство, что это произошло в годы эйфории по поводу прав человека и прав национальных меньшинств. В этом случае следует припомнить слова Катрин Лалюмьер о том, что «о Европе будут судить на основании того, как она решает проблемы меньшинств».
Дела и слова о правах человека не останавливаются на сербах, они находят свое продолжение в правах косовских албанцев. Сравнение прав этих сообществ – великолепный аргумент в дискуссии о правах человека на территории бывшей Югославии.
Албанское сообщество в Косово и Метохии добилось международной озабоченности по поводу состояния прав человека и подвергло испытанию государственный суверенитет Сербии и СР Югославии. Мало того: отношение «мира» к Косово может одобрить практику вмешательства в самых неожиданных направлениях, а также способствовать компрометации самой идеи прав человека. Вербальная забота о правах косовских албанцев завершилась в 1999 году бомбардировками Сербии именно под предлогом защиты этих прав, а в 2008 году мощные защитники прав человека признали право меньшинства на создание второго албанского государства!
Международное сообщество, под которым следует понимать несогласные и по-разному заинтересованные в этом вопросе государства, отдельные организации, группы граждан и т. д., критиковало Сербию за «состояние прав человека в Косово». К этой точке зрения время от времени присоединяется и определенный круг сербской политической интеллигенции (Аврамовиħ, 2009).
Заслуживает анализа резолюция Третьего комитета по правам человека, принятая Генеральной сессией ООН (16 декабря 1997 года). В ней по поводу «нарушения прав человека в Косово» записано следующее: 1) необходима нормализация образования в Косово; 2) осуждается интервенция полиции против мирных студенческих демонстраций 1 октября; 3) осуждается нарушение прав лиц, преследуемых судами за политическую борьбу с законами; 4) Сербия критикуется за дискриминационные законы (sic!), принятые после 1989 года: 5) необходимость возвращения албанских беженцев.
Резолюция требует от правительства СР Югославии восстановить демократические институты в Косово, открыть просветительские, культурные и научные учреждения косовских албанцев. Завершается она призывом к нормализации отношений СРЮ с международным сообществом, если она «улучшит и защитит права человека в Косово».
Принять такие требования было лишь с учетом: 1) фактической правдоподобности событий; 2) возложения ответственности только на одну, сербскую сторону; 3) поддержки резолюции со стороны тех стран, в которых права меньшинств вообще не признаются.
По форме, в которой эта резолюция изложена общественности, можно считать, что она практически невыполнима. Вопиющая проблема состоит в том, что в ней нет конкретных фактов, по которым можно было бы судить о нарушении прав косовских албанцев. Утверждение, что в Косово нарушаются все формы прав человека, следовало бы доказать, если бы действительно было желание избежать компрометации этого политического органа. Однако все было решено методом идолов рынка Бэкона – языком для внутреннего пользования, а не для отношений с окружающей действительностью.
В тогдашней конституции Республики Сербии из 136 статей 44 были посвящены правам человека. Эти конституционные нормы никого в Сербии, включая косовских албанцев, не лишали экономических, социальных, культурных, политических, гражданских прав. О каких дискриминационных законах идет речь? Если таковые имеются, следует их обнародовать и вынести на суд общественности. Даже если бы такой закон и нашелся, заинтересованная сторона могла бы в Сербии потребовать его изменения или отмены в Конституционном суде. Похоже, легче было обвинить Сербию в смертных грехах, чем применить на деле правовой механизм.
Проблема образования албанских студентов в Косово вовсе не является проблемой прав человека. Никто не лишал албанскую молодежь права на получение образования на албанском языке. Политическая элита косовских албанцев объявила бойкот сербским школам. В планах и программах обучения оставлен минимум, необходимый для понимания и использования сербского языка в общегосударственных делах, однако албанская «молодежь» в Косово не была согласна и с этим. Единственная проблема с правами человека в Косово, которую следовало бы обсудить – обращение с арестованными. Однако и ее следует исключить ввиду отсутствия исследования фактов, но даже если они и имело место, то никак не в системе «нарушения прав человека в Косово», потому как, возможно, было нарушено только одно право.
Сдержанно оценивая действия политических преступников (которые использовали насилие как средство), следует указать на некоторые элементы резолюции Третьего комитета ООН по правам человека, которые подрывают фундаментальные принципы ООН, а именно принцип объективности и равноправия. В этой резолюции нигде не говорится об ответственности косовских албанцев. Почему они отказались от образовательных программ Республики Сербии? Почему они вышли на демонстрации, не согласовав их проведение? Почему они не обратились в политические и культурные институты? Потому что их политические лидеры требовали создания «независимого Косово» (второго албанского государства на Балканах), и любой диалог они считали лишенным смысла.
Резолюция, о которой идет речь, оказывает исключительную поддержку албанской самоизоляции («легальные ожидания албанских студентов» – независимое или чисто албанское образование), а подсознательно поддерживает и политическое насилие формулировкой о необходимость освободить политических заключенных (ни один политический активист, несмотря на открытую противоправную деятельность, не был подвергнут судебному преследованию). Если подразумеваются те, кто убивал в Косово сотрудников органов правопорядка или гражданских лиц, тогда это означает моральный крах любой международной борьбы за права человека. Судя по всему, можно прийти к выводу, что борьба за права человека превратилась в борьбу за коллективные права национального меньшинства. В результате этой борьбы восторжествовал примат национального меньшинства над доминирующей нацией.
Этот краткий аналитический обзор реализации прав человека в Республике Хорватии (сербы) и Республике Сербии (албанцы) показывает, что сам смысл этих прав нарушен, а политические интересы великих держав игнорируют фундаментальные основы прав человека. Распространение прав человека с индивидуума на коллектив (меньшинство) открывает двери для внешнего арбитража. При таком соотношении сил сербское сообщество в Хорватии должно быть выселено из своих домов и со своих территорий с применением военной силы, а албанцам в Косово следует создать собственное государство.
Анализ одной из резолюций о состоянии прав человека в Косово доказывает, что международная защита этого аспекта глобальной политики может стать инструментом реализации некой международной политической цели, существо которой не провозглашается. Очевидно несоответствие ранга резолюции ООН и политических действий, и это можно объяснить только преобладающими сиюминутными интересами великих держав. Последствия такой путаницы в делах «международного сообщества» будут иметь далеко идущие последствия для прав человека: подобная защита уничтожит их ценность, а единственную государственно-политическую выгоду получат только любимчики геополитических закройщиков карты мира.
* * *
С историческим появлением государства человек мог рассчитывать на собственную безопасность и свободу в сообществе с другими людьми на определенной территории. Только в государстве можно было решить правовым образом одну из самых больших антропологических загадок – стремление к власти. Идеологи глобализации с идеей преобладания прав человека над суверенитетом (демократического) государства атакуют национальные права государства, причем подчиняют «малые» суверенитеты своим великим державам. Стратеги и идеологи «нового мирового порядка» создают новый миф о правах человека, чтобы потом применить его, критикуя право государства самому устраивать свои внутренние отношения.
В современном мире идеология прав человека превалирует над государственными принципами. Как защититься от применения прав человека как от инструмента вмешательства? Главное в защите прав государства состоит в неких универсальных ценностях сообщества граждан. Государство прежде всего должно обладать неприкосновенным правом на существование; народ, живущий в его границах, должен пребывать в мире и безопасности. Точно так государство имеет право на собственную волю, в пространстве свободы оно определяет собственное понимание всеобщего блага. Наконец, государство должно пользоваться правом на стремление к благосостоянию. Оно должно выстраивать свои институты собственными силами, насколько это возможно, и каждое обращение к опыту других государств должно мотивироваться изнутри, опираться на собственное мнение и традиции.
Государство существует, чтобы защищать территориальную целостность, право народа выбирать собственную власть, оберегать граждан от насильственных попыток лишить их этих ценностей или поставить их под угрозу. Это означает, что государство имеет право бороться демократическими средствами за духовное (моральное) единство граждан и чувство солидарности. Единство при этом понимается не как пожертвование моральной автономией и свободой личности во имя догматической и насильственной программы защиты государства.
Основные права государства могут осуществляться только при условии его равноправия в правах на международной сцене. Если государство или группа государств позволяют себе насильственно вторгаться во внутренние дела других (демократических или недемократических) государств, тогда это основное условие правовых отношений в международных отношениях исчезает. Если однажды позволить большому государству сделать из меньшего (или большего) государства вассала, то невозможно будет остановить внешнюю критику и вмешательство вплоть до поощрения сепаратизма.
Мир в прежней истории существовал как конгломерат глубоких политических отличий, однако выдержал это и выжил. Разве это позволяет сейчас, в технически и коммуникационно изменившемся мире, настаивать на удушении и уничтожении прав государства влиять на права человека? Забота о правах человека в других европейских и неевропейских странах, которую демонстрируют США и страны ЕС, не может быть сильнее, чем озабоченность самих граждан этих стран. Новейший опыт продемонстрировал, что вмешательство США и ЕС в права других стран направлено на многонациональные по своему составу государства с целью развалить их и создать на их месте малые зависимые страны. Проблема, возникшая перед современным миром, кроется в том, что стоит за правом на национальное государство. А когда возникнут мононациональные государства, то нападки на них тех, кто, судя по нынешним событиям, считает себя защитником прав человека, не прекратятся. Сталкиваясь с подобными фактами, теоретики политики и государства будут вынуждены вырабатывать концепцию защиты от такого всемирного единства, или же им придется признать ненужность собственного существования в мире чистой силы и практических интересов самых сильных государств, и продолжить существование под крылом их демократии.