— Что, очень худо? — сочувственно поинтересовался Сергей.
Да, ей было худо, но она надеялась, он и помыслить не мог, почему. Как ни совестно было Вере, смерть Риты отступила на второй план. На второй план отступил даже тот страшный факт, что сестра томится в заключении — все померкло перед одной ужасающей мыслью. Вот он сидит, недавно еще посторонний, а сейчас почему-то близкий, почти родной человек, мужчина, к которому по-прежнему хочется прижаться, прикоснуться, его руки лежат на руле, его подвижное лицо выражает целую гамму различных ощущений. Так неужели он — убийца?
До слов Иры подобное даже не приходило в голову. Подозревая всех и каждого, Сергея Вера автоматически пропускала. Не рассуждая, просто автоматически. А почему? Потому, что внушила себе, будто он влюблен в Лизку? Потому, что он предложил помощь? Оба эти факта легко повернуть обратной стороной.
Да, он был увлечен Лизой, а она ему отказала. Об этом упоминал Женя, затем Ира. Кстати, не потому ли Сергей стремился опорочить Женю в Вериных глазах, что знал — тот в курсе его похождений. Итак, Лиза высмеяла ухажера, и он затаил зло. Он не привык к отказам, сей доморощенный Дон Жуан.
Теперь об Андрее. С Андреем Сергей был связан теснее остальных, значит, именно о нем с наибольшей вероятностью Андрей нечто знал или хранил компрометирующие его документы. И вот представился удачный случай ударить сразу по обоим врагам! Сергей видел пистолет, запомнил шарфик и легко мог их заполучить. В прошлый понедельник он якобы в полном одиночестве писал очередной портрет — ничего себе алиби! Он поехал к Андрею и застрелил его. Не ожидая от приятеля подвоха, бедный Андрей подпустил его совсем близко. Ведь говорил же Левандовский — на такое расстояние к себе подпускают отнюдь не всякого!
Итак, Сергей совершил убийство и надеялся остаться безнаказанным. Но тут возникла Вера со своим расследованием. Как проще всего отвести от себя подозрения? Направить их на другого, взяв расследование под контроль. Будучи умным человеком и надеясь на свое мужское обаяние, преступник так и поступил. Вера попалась, как последняя дура, на хорошо просчитанное поведение завзятого бабника. Она разоткровенничалась и выдала Риту.
Вот он, самый мучительный момент! Отвечая милиционеру, что никому не сообщала о Ритиных попытках нечто вспомнить, Вера привычно ошиблась. Она исключила из рассмотрения своего, как ей мнилось, соратника. Ему единственному она доложила все. Словно живая, встала перед глазами картина вчерашнего вечера. Раздается телефонный звонок, и после разговора Сергей уверяет, что срочно должен ехать за спиртным. Водки на столе завались, но он настаивает. Вера предлагает сходить вместо него — нет, нет и нет! Он отсутствует довольно долго и возвращается несколько не в себе. Еще бы, ведь убийство вряд ли успело войти у него в привычку! Среди Ритиной бессвязной болтовни звучало следующее… И память услужливо выдала: „Разве он стал бы это делать? Он любил ее сильно“. Боже мой, все сходится, но почему все так сходится?
Машина остановилась, Вера поднялась к себе домой, Сергей с нею. Она упала в кресло и закрыла глаза. Она твердо знала, ч т о сделает сегодня вечером. Решение пришло сразу и сомнению не подлежало.
— Верочка, так нельзя, — тихо произнес Сергей. — Да на тебя страшно смотреть! Может, выпьешь чего-нибудь успокаивающего? Женщины вечно пьют что-то такое. Валерьянку, что ли?
— Спасибо, я в порядке, — возразила Вера чужим равнодушным голосом. — Побуду одна, отдохну, и все нормализуется.
Он вздрогнул, глянул с недоумением.
— Что-то не так, Верочка?
— Ну, наверное, многое не так, — вежливо улыбнулась Вера, — но тут ничего не поделаешь. Спасибо, что довез.
Она деликатно намекала, что гостю пора и честь знать, однако он продолжал пристально смотреть ей в лицо.
— Вера, что случилось?
— Так Риту же убили. Ты забыл? — легко спросила она.
Сергей пододвинул стул, сел рядом, совсем близко, касаясь коленями Вериных коленей. Она, не успев подумать, брезгливо отшатнулась. Он наклонился к ней и зачем-то отодвинул волосы с ее лба, будто именно на лбу, по старинной присказке, был написан ответ на все вопросы.
Похоже, был.
— Ты что, считаешь, это сделал я? Ты. Т ы так считаешь? Т ы считаешь меня убийцей? Ну, говори, говори быстро!
Начал он шепотом, к концу фразы кричал. Вере вдруг почудилось, что подобное уже происходило когда-то. В прошлой жизни? Нет, не далее, чем позавчера, с Павликом.
— Ну, говори, нечего молчать! Чтобы ты… именно ты… ты так поступила со мной!
Сергей протянул вперед руки, и Вера подала ему свои.
— Вот тут отмечено, где именно удобнее сжимать, — любезно указала она на синяки. — Давай!
Он судорожно вздохнул и вдруг бросился на пол лицом вниз.
— Пол холодный, — предупредила Вера. — Простудиться можно.
Но он лежал без движения — минуту, две, пятнадцать. Сердце Веры не выдержало — она заплакала. Сперва удавалось делать это неслышно, затем начались настоящие рыдания, каких уже не скроешь. Сергей вскочил, обернулся.
— Не смотри на меня, — неожиданно для себя попросила Вера. — Я красная и грязная.
— Дура ты, вот кто, — мрачно прокомментировал он, подавая стакан воды. Она все рыдала, и тон его быстро переменился.
— Ну, не надо, Верочка, — Сергей уговаривал, словно ребенка. — Ну, пожалуйста! Ну, прости меня! Я не должен был так себя вести. Просто разозлился очень. Представь сама — ни с того ни с сего ты мне такое…
— С того, — сквозь слезы выдавила Вера, — и с сего. Ира сказала, ты ненавидел Лизу, потому что она тебе отказала.
— Да перепутала твоя Ира меня с Маратом! И Марат тоже не ненавидел, ты же слышала!
— А куда ты ездил вчера вечером?
— За водкой.
— Не ври!
— А, черт с тобой! Позвонила одна… знакомая. Если б я к ней не съездил, она заявилась бы сама, я ее знаю, а мне это было совершенно ни к чему. Пришлось поехать, чтобы ее утихомирить. А ты что думала, ездил сталкивать Риту с лестницы?
Вера сама не понимала, верит или нет. У нее не было сил решать. Она просто ощущала, что если этот человек — преступник, значит, жизнь все равно кончена, так какая разница, чуть раньше или чуть позже. Пусть он убьет еще и ее, и замечательно! Возможно, это заставит милицию наконец-то открыть глаза и выпустить Лизку. В обычном состоянии подобные рассуждения показались бы Вере смешными, но сейчас чувство юмора куда-то делось. Рассуждений, прочем, тоже не было, оставались лишь эмоции, и, повинуясь им, она произнесла:
— Я хочу пойти на квартиру Андрея и найти то, что искал убийца. Я больше не могу! У Риты дети, а он… Я ненавижу его еще больше, чем раньше!
— Обыск — дело милиции, — растерянно возразил Сергей. — Вот они узнают о втором убийстве, и…
— И посчитают его несчастным случаем, потому что им так легче! Я не верю им! Я сама сказала вчера этому Левандовскому, что Риту могут убить, и что? Да, я тоже виновата, но и он! Это его работа, в конце концов! Все, мое терпение лопнуло! Я не собираюсь больше бегать, умоляя его о милостях. Я найду то, что искал убийца, и точно узнаю, кто этот мерзавец. Следователь требовал от меня улик — он их получит. Видимо, у нас теперь и в этом самообслуживание, да?
— Но дверь квартиры наверняка опечатана…
— Зато у меня есть ключ. А взломать печать уж как-нибудь сумею.
— Но это же подсудное дело!
— И ладно, и отсижу. Лизка сидит, а я чем лучше? И даже не отговаривай — все равно бессмысленно. Я решила.
— Да вижу, — вздохнул Сергей. — И когда ты намерена…
— Какая тебе разница? Как соберусь с силами, сразу пойду.
— Ты сегодня явно поставила целью оскорбить меня, как только можно, да? Ты что, всерьез полагаешь, я пущу тебя одну?
— А зачем ты мне там нужен? Сама справлюсь, зачем тебе еще рисковать? Только для меня лишние нервы.
— А мои нервы, значит, не учитываются? Сколько б ты меня ни оскорбляла, одну я тебя не пущу. Буду сидеть здесь, а потом пойду с тобой.
Сергей говорил раздраженно, но пытаясь быть ироничным, как вдруг добавил совсем другим тоном, полным горечи:
— Ты что, боишься идти со мной вдвоем, Вера? Ты все-таки думаешь…
— Ради бога, успокойся, Сережа! Пойдем.
Печать на двери Вера сломала недрогнувшей рукой, ключ действовал замечательно.
— Да, беспорядок из ряда вон, — констатировал Сергей, озираясь. — И найти здесь что-нибудь — проблема. Давай ты начнешь с письменного стола, а я со шкафа. Или наоборот.
— Хорошо.
Они трудились усердно, но не слишком успешно. Стол ломился от бумаг, и Вера пыталась хотя бы отделить совершенно безобидные от подозрительных. Неожиданно ей попалось нечто, чему здесь было явно не место — вскрытый пакетик от презерватива.
— Ты что? — удивился Сергей, заметив ее недоумение. — А, это! Ну, кинул в стол — всякое бывает.
— Но ведь Лиза с ним давно не жила! А мне казалось, он так сильно ее любил… Неужели у него была любовница?
Что-то знакомое почудилось Вере в этой фразе, но что, она понять не могла.
— Так, наверное, это старый?
— Да нет, посмотри на дату!
— Ну, мужчины не святые. Приводил, видимо, кого-то.
Следующая находка принадлежала Сергею. Вера увидела, как он помрачнел, перебирая какие-то ксерокопии.
— Что, Сережа?
— А, — нервно махнул рукой тот, — мне, похоже, придется менять работу.
— Почему?
— Боюсь, одно дело — догадываться о чем-то, а совсем другое — точно знать. Бороться с Величко я не собираюсь, но продолжать у него работать — это как-то слишком.
— А что тут?
— Лучше не вникай, Вера. Это не тот тип, у которого стоит стоять на дороге.
— За эти бумаги можно убить?
Сергей пожал плечами.
— Трудно сказать. Для милиции это, возможно, не доказательства его связей с… ну, скажем, с криминальным миром. А для меня, который знает всю кухню, картина совершенно ясная. А я же еще кредит за квартиру не выплатил!
— Но ты ведь хороший программист, да? Найдешь другую работу.
— Найду, только платить будут заведомо меньше.
— Зато спать будешь крепче. Что ни делается, все к лучшему! Значит, для милиции это не доказательства? Или все-таки Величко мог…
— Если бы преступник искал именно эти бумаги, он бы их нашел. Они, в общем-то, лежат там, где и должны.
— Но у ему могло не хватить времени. Он ведь знал, что к трем придет Лизка.
— Хватило же ему времени устроить здесь такой бардак! Впрочем, если ты считаешь, что поиски пора прекращать, я не против.
— Нет, давай поищем дальше. Я не уверена.
Вера снова погрузилась в ворох бумаг и вдруг почувствовала, как рука Сергея ложится ей на плечо. На какой-то миг ей почудилось, что перед нею все-таки убийца, который хочет ее задушить, и она вскрикнула в ужасе.
Сергей отпрянул.
— Извини, нервы, — попросила прощения Вера.
— Ты так увлеклась, что меня не слышала, — несколько смущенно пояснил Сергей. — Я хочу сказать, что таким методом мы будем искать до второго пришествия. Вон, видишь, там еще сколько барахла!
— А есть другой метод?
— Да — психологический. Надо представить себя на месте Андрея и понять, куда он мог это положить. Ведь это наверняка нечто для него важное, так?
Вера улыбнулась:
— Чтобы представить себя на месте Андрея, надо лечь на тахту — на ней он проводил почти всю жизнь. О господи!
Она вспомнила, что там-то его и убили.
Сергей послушался ее совета. Он возлег на тахту в излюбленной позе приятеля, а Вера продолжила поиски более разумным, как ей казалось, путем. Не прошло и нескольких минут, как она услышала веселый смех, почти хохот. Это звучало настолько неуместно, что она даже испугалась.
— Что такое, Сережа?
— Все-таки Ирочка — гений! Самый настоящий гений. Смотри!
И он протянул листок. Вера глянула — и тоже, не удержавшись, прыснула. Там был шарж на Величко. Ира мастерски рисовала шаржи, только обычно веселые, доброжелательные, а этот весь сочился ядом. Борис Иванович выглядел похожим на себя словно еще больше, чем в реальной жизни, но все его недостатки, гипертрофированное до последней степени, кричали о себе на портрете. Кроме того, изображение было непристойным с чисто физиологической точки зрения, откровенно намекая на проблемы с потенцией.
— Да, она куда талантливее, чем я думала, — растерянно заметила Вера. — Не в бровь, а в глаз. Где ты это взял?
— А вот!
У самой тахты стоял складной столик, заваленный всякой всячиной, за которой Андрею было лень ходить, и он предпочитал иметь ее под рукой. Столик можно было увеличить, откинув верхнюю доску, но сейчас он был собран.
— В этой щели между досками он и лежал. Видно только отсюда, с тахты, а доставать очень удобно. Думаю, Андрей часто этим любовался. Я и то любуюсь!
— А если б это увидел Величко…
— Страшно представить. Он болезненно самолюбив. Именно болезненно! Но ты же не предполагаешь…
— Я не знаю, — жалобно сказала Вера. — Но разве это не оно? Я почему-то уверена. И этот презерватив…
— Погоди… Ты считаешь, он трахался с Ирой? Но… хотя, кстати, он последнее время на всех кидался, кроме нее. Я еще удивлялся, как ловко она с ним ладит. Но это еще не значит…
— И допрашивали ее первой, — вздохнула Вера. — Так говорят Ксюша и Влад. А она пыталась это скрыть.
— А теперь у нее роман с Величко, — с неменьшей неохотой выдавил Сергей и радостно добавил: — Да, но у нее же алиби!
— Его предоставляла Рита. Риты уже нет. Кстати, именно поэтому она не решилась ничего мне сказать — в виновность подруги ей не верилось. Впрочем, мне тоже! Это не укладывается в голове. Может, все-таки Величко? Ну, не Ира же! Она любит Лизку, и Риту тоже. Это просто невозможно! Логика логикой, но…
Сергей мрачно заметил:
— Если посмотреть, кто выгадал от случившегося — кажется, так обычно рассуждают профессионалы? — Ира идеально подходит. Мне даже приходило в голову, что Величко, пожалуй, женится теперь на ней. Я не говорил тебе, не хотел расстраивать, но у них с Ирой… это поразительно, но прямо-таки повторяется то, что было раньше с Лизой.
— Какая же он сволочь! — вырвалось у Веры. — Променять Лизку на…
— Нет, — прервал собеседник, — как раз все логично. Они обе одного типа.
— Ничего подобного! Ира рассудительная, а Лизка беспечная. И все равно! Пускай ей нравится Величко, это еще не причина убивать!
— Нравится? — засмеялся Сергей. — Ты полагаешь, человек, которого ты рисуешь т а к и м, может нравиться?
— Да, ты прав. Как-то все не согласуется. Нет, кое-что согласуется! Андрей говорил на дне моего рождения, что Величко зря думает, будто нравится женщинам, а вот если нечто увидит, сразу станет импотентом. Примерно так.
— От такой картинки станешь!
— Но зачем Ире отдавать ее Андрею? Глупо. Нет, я надеюсь, у нее все-таки алиби. Знаешь, что я подумала? А вдруг Рита говорила что-нибудь Саше? Она ведь не была скрытной. Конечно, нехорошо его мучить, но все-таки надо бы порасспросить. Я все пытаюсь вспомнить поточнее, что она мне сказала в последний раз. Про оскорбительные бумаги и что-то про часы. Возможно, Саша знает? Давай к нему все-таки зайдем. У меня чувство, что здесь мы уже все нашли.
Саша оказался дома.
— Часы? — удивился он. — Ничего особенного она про них не говорила. А, да! Удивлялась, что они у нас отстали. Вот эти!
Он указал на стенные часы. Вообще на вопросы Саша отвечал с большей охотой, чем Вера могла предположить.
— И когда они отстали?
— Да в прошлый понедельник. Это ведь как раз день, когда убили Андрюху? Нашли в среду, а убили в понедельник, точно! Эти часы и отстали на четверть часа, а вообще ходят точно.
— Ничего не понимаю! — призналась Вера. — При чем здесь это? Саша, а больше Рита ничего особенного не говорила? Ты прости, что я пристаю, но…
— Ты считаешь, ее кто-то скинул? — быстро спросил Саша. — Я думаю об этом целый вечер. От этой мысли как-то легче. Думаешь — вот прибью этого урода, и станет легче. Но ничего важного мне не вспомнить. Лезет всякая ерунда! Например, она удивлялась, что вроде бы Ира брала у Лизы что-то там поносить, а потом не вернула.
— Шарф? — голос Сергея дрогнул.
— Эх, если б я слушал толком! Она любила поболтать, а я в основном… словно вода журчит, а о смысле не думал. А теперь ничего уж не поправишь.
Его горькие слова прервал звонок в дверь.
— О, какое собрание! — приветствовал всех Левандовский. — А я как узрел сломанную печать, решил — сперва сюда загляну, а потом стану звонить вам, Вера Дмитриевна.
— Саша не при чем, — моментально сообщила Вера. — Печать сломала я.
— А не предупреждал я вас, Вера Дмитриевна, что рано или поздно вы совершите противозаконный поступок? У меня глаз наметанный.
И неожиданно обратился к Сергею.
— Если этой деликатнейшей барышне ради кого-то из близких потребуется пробить взглядом стенку, она справится с задачей без труда, будьте уверены.
Тот оживился:
— Но вы все-таки здесь! Значит, что-то заподозрили, так? Ведь Риту-то убили, согласитесь!
— Скорее всего, — кивнул следователь, — хотя не наверняка. Положение тела склоняет к мысли о том, что кто-то ее толкнул. Кроме того, на бутылке водки исключительно ее отпечатки пальцев, нет даже отпечатков продавца. Причем расположение отпечатков не слишком естественное, словно пальцы приложили потом, уже у мертвого тела. Хотя, если б не сопутствующие обстоятельства, эти аргументы вряд ли приняли бы в расчет.
— Сопутствующие обстоятельства?
— Две смерти за десять дней в маленьком коллективе и фанатическая убежденность Веры Дмитриевны.
— Ну, — вскричала Вера, — ну, не будете же вы уверять, что Риту столкнула Лизка, сидя в вашем застенке!
— Сразу уж и застенок! Термины у вас, Вера Дмитриевна… Нет, разумеется. Есть свидетель, который видел вчера вечером около офиса… гмм… одного сотрудника фирмы. Что наводит на размышления. Итак, вы уже обыскали квартиру. Успешно?
— Пойдемте, — предложил Сергей. — Я все оставил, где было.
В квартире Андрея он молча указал Левандовскому на тайник. Пару секунд длилось молчание, затем — громовой хохот.
— Фантастика! Автор заработал бы бешеные деньги, рисуя карикатуры на политических деятелей. Вот после такого ни один дурак за вашего Величко не проголосовал бы. И кто сей талант?
— Анатолий Борисович, — тихо спросила Вера, — но теперь-то вы можете сказать, кто нарассказывал вам гадостей про Лизку? Неужели вправду Ира?
Следователь несколько смутился.
— Поверьте, гадостями это не выглядело. Она вроде случайно проговорилась о некоторых моментах, не понимая их важности. А, когда поняла, принялась неумело отрицать. Значит, рисуночек-то ее? Интересное кино.
— И у офиса видели ее?
Левандовский не ответил, и Вера добавила:
— Потому что мы нашли не только это.
— Что еще?
Сергей неохотно продемонстрировал бумаги, посвященные Величко.
— О! — лаконично прокомментировал следователь, но вскоре добавил: — Впрочем, это не про мою честь. Не хочу водить вас за нос, Вера Дмитриевна. У всемогущего Величко на вчерашний вечер крепкое алиби, чего нельзя сказать о милой Ирочке. Значит, подружка обеспечила ей ложное алиби на прошлый понедельник, а та ее за это… Не слишком-то гуманно! Женщины — они вообще жесткие существа, нам, мужчинам, до них далеко. А ведь я сразу чуял, что это типично женское убийство, а вы мне не верили! Хотя, увы, таких красивых улик, как на вашу сестру, на Ирочку нет.
— Поговорите с Сашей, — посоветовала Вера. — О часах, о шарфике. Возможно, вам это что-то даст. Но Лизка-то не убивала, правда?
— По крайней мере, вероятность того, что убила она, резко снизилась.
— Так выпустите ее! — попросила Вера. — У меня нет больше сил! Я не могу больше! Мне иногда кажется, что я Сизиф.
— Кто? — опешил Левандовский.
— Сизиф. Качу камень на гору, а он в последний момент падает. И так все время, всю жизнь.
Ее понесло.
— Знаете, иногда хочется бросить все и уехать куда-нибудь, начать все с начала, понимаете? Хотя я знаю, что это глупо. Все свои проблемы я увезу с собой. Они ведь не только снаружи, они в основном внутри человека, да? Если кто-то вечно таскает камни, значит, видимо, у него такой характер. Но я все равно не могу! Выпустите Лизку, ну, пожалуйста!
— Да выпущу, выпущу! — не без раздражения пообещал следователь. — Завтра. Думаете, это так легко? Я не господь бог, надо мной тоже есть начальство, которое я должен обойти и объяснить им, что я — старый идиот и арестовал невиновного.
— Но ведь так получалось по уликам! Им не за что вас ругать.
— За что ругать, начальство всегда отыщет, затем оно и поставлено. Короче, завтра после трех. Сейчас составим протокол об обыске, вы у меня были понятыми, ясно излагаю? И быстренько выметайтесь.
Они вымелись, купили бутылку шампанского, самых дорогих закусок и отправились к Вере. Сергей был оживлен, а она почему-то еле волочила ноги, хоть и должна была летать на крыльях радости.