Пролог

— Я не знаю, зачем и для кого делается эта запись, поэтому расскажу, что привело меня сюда.

Сегодня первое сентября две тысячи двадцать седьмого года, по крайней мере, я так думаю. Меня зовут Олег Курганов, мне тридцать три года и, возможно, я будущий участник состязания. Чтобы объяснить, что это такое, нужно начать с самого сначала, когда десять лет назад, в две тысячи семнадцатом мировая экономика окончательно рухнула, повергнув мир в хаос. Это назвали крахом. Никаких затяжных кризисов или чего-то подобного. В один миг мыльный пузырь долгов и займов взорвался. Люди потеряли все. На бумаге, конечно же. Деньги перестали что-то значить, кажется, они и сейчас просто валяются на улицах, как средство для розжига костров, когда под рукой нет канистры с бензином. Сегодня едва ли в цене осталась человеческая жизнь, а в первые дни нового мира она вообще ничего не стоила.

Соединенные штаты боролись до последнего. Но военное положение и национальная гвардия не спасли страну. Меньше, чем за шесть месяцев они вернулись почти на двести лет назад: весь континент охватила война между правительством, еще пытающимся удержаться на разрушенном Олимпе, и обычными гражданами. Армия, должная защищать народ, начала с ним же и воевать. Говорят, в первых столкновениях погибли миллионы людей. Женщины и дети, пытающиеся выжить, умирали даже не за чью-то идею, а потому что кто-то считал, что он важнее на этой земле. Солдаты не бросали оружие, потому что выживали только благодаря ему: если заканчивались патроны, обрывалась и чья-то жизнь.

В конце концов, это было практически неизбежно, на границе с Канадой взорвались несколько атомных бомб. Весь север континента стал непригоден для жизни. Те, кто уцелели, отправились на юг, где уже свои правила установили наркобароны и диктаторы из Мексики и Колумбии. Так образовалась Карибская империя.

Мы, те, кого теперь называют рабочими, почти ничего не знаем о ней. Новостей, как таковых нет, да и никто бы не делился ими с нами.

Здесь, в России, все прошло немного иначе. Правительство давно было готово к чему-то подобному. Иначе невозможно объяснить, как нарастающая анархия и недовольство были подавлена в течение короткого времени по всей территории огромной страны. Я слышал, что мы потеряли несколько десятков километров земли возле Индии и Китая, но это была небольшая плата за то подобие порядка, которое установилось в Новой России.

В две тысячи пятнадцатом, когда повсеместно начали внедряться электронные карты гражданина, многие говорили, что это начало конца, но мало кто верил и серьезно думал о подобном. Тогда вообще казалось, что этот конец никогда не наступит, по крайней мере, на нашем веку. Деньги заменили кредиты, валюта, ставшая основной в Евразии, а может, и по всему миру. Сложно сказать, как высчитывается ее курс, но если у тебя есть хотя бы несколько тысяч, можешь надеяться, что выживешь.

— Мне же платят… Платили двадцать кредитов за двенадцатичасовую смену на цементном заводе. Можно купить бутылку разведенной водки и запить ею горсть препаратов, которые можно найти в любой подворотне.

Люди пытаются жить по-старому, но в Москве больше нет места тем, кто видит ее прежней. Мегаполис, теперь это точно заметно, превратился в безумную комнату страха. Население, только по официальной версии, выросло в два раза. Больше двадцати миллионов человек и каждому важна только его жизнь и кредиты, на которые он ее покупает.

От былого лоска не осталось и следа. Улицы полны попрошаек, готовых вцепиться тебе в горло за твою карточку. Фонари и световая реклама работают только в центре и в метро, другого общественного транспорта больше нет. А все машины, которые остались на ходу, теперь принадлежат только военным, членам корпораций и людям из правительства, и напоминают больше танки или бронетранспортеры, чем шедевры немецких и азиатских автоконцернов, которые сегодня уже вряд ли производят что-то подобное.

Европа, как обычно, обвинила во всем нас и разорвала все связи. Прибалтика, если там кто-то и выжил, оказалась зажатой между Европейским валом с одной стороны, стеной которую возвели по границе Польши и Румынии, и Российской границей, охраняющейся самыми новыми оборонными разработками. Опять же, как нам говорят по телевизору. На самом деле, там, может, и вовсе никого нет. Франция и Германия теперь управляют Евросоюзом, который переименовали в Евроконгломерат. Британские острова полностью были разрушены и частично затоплены. С другой стороны нас поджимает вечно воюющая Азия. Они никак себя не называют, им это не нужно. Почти весь средний восток захвачен Индией, а китайцы вновь пытаются навязать свою волю Японии.

Новая Россия не встревает ни в какие военные конфликты. Наверное, именно поэтому мы сейчас и выглядим наиболее стабильной державой, если можно нас так назвать. Но если внешний политический баланс достигнут за счет страха потенциальных врагов перед нашими баллистическими ракетами, то внутреннее напряжение в любой момент может вырваться из-под контроля и произойдет еще одна бойня, подобная той, что была в северной Америке.

Но это невозможно.

Людям, особенно нашему русскому человеку, всегда нужно было только бросить кость, чтобы отвлечь от чего-либо. И этой костью стало новое шоу, которое без перерыва крутят почти по всем каналам.

Состязание — это новая религия, в которую действительно верят, которой поклоняются и которая убивает.

Правила просты. Хочешь лучшей жизни — участвуй в состязании. Шестнадцать мужчин и женщин, замкнутая арена и только одна цель.

— Чувствую себя чертовым профессором истории… Когда все это началось, я уже отслужил свое в десанте, но даже за границами военных частей можно было своими глазами увидеть, как бывалые вояки, просто не раскрывали парашюты, буквально умирая в небе и на земле, лишь бы не видеть этого краха и не участвовать в том, что после назовут новым миром.

Мы не строим, не возрождаем, не пытаемся спастись. Мы живем, как звери. Питаемся, как звери. И ведем себя также.

Со всех уголков страны в Москву съезжаются желающие попасть в состязание. Это люди с крупицами надежды в душе или уже полные отчаяния и готовые на все. Едва остающиеся в сознании, безумцы. Для них шоу лишь обертка, прикрытие, чтобы можно было позволить своим демонам законно вырваться наружу.

Несмотря на творящийся хаос первых лет, быстрая реструктуризация в системе общественного правопорядка дала свои результаты. Преступность существовала только в тех рамках, которые для нее были созданы и не могли навредить государству. Сидящие у власти люди понимали, что нельзя отнимать у народа то, что быстро приведет их на порог нового бунта. Гораздо проще контролировать заранее созданную систему, чем строить новую и на ходу пытаться ее полностью отрегулировать. Суд и тюрьмы были простой формальностью для тех, кто попадался. Казни давно стали нормой, едва ли влияющей на растущую за счет беженцев популяцию.

В Москве теперь три закрытых зоны: две арены для состязания и одна для последнего испытания. Это ВДНХ со всеми его многочисленными павильонами, постройками и подвалами. Главный ботанический сад в Останкинском районе. И сам Кремль, где всегда проходит финал, который не показывают по телевизору. Нам дают или победителя, или труп финалиста. Никто не знает, что происходит за высокими стенами, и какие секреты хранит под землей красная площадь.

— Все остальные моменты транслируются в прямом эфире. Даже сейчас, возможно вы слышите мой голос, пока я еще жив, а не в тот момент, когда меня уже не станет. Каждый участник получает тысячу кредитов в любом случае. Они достанутся его родственникам или близким, в случае его смерти. За победу дается пятьдесят тысяч.

Олег вздохнул и посмотрел на мигающий красный огонек камеры перед его лицом. По нижней грани матового черного пластика тянулась надпись: собственность корпорации Виктим. В круглой линзе объектива он видел свое отражение. В глазах не было страха, он уже давно все решил и сейчас не боялся. Но там было что-то еще. Говоря все эти слова, вспоминая прошлое, уже ставшее частью истории, Олег недоверчиво мотал головой, будто не веря, что такое могло случиться. Он словно пересказывал фантастический рассказ, один из многих в тех книгах, что, как и денежные купюры валялись повсюду на тротуарах. Читать почти не осталось времени, да и какой в этом мог быть смысл, когда самые страшные из давно высказанных в этих самых книгах опасений стали реальностью.

И все же, как бы там ни было, пути назад уже не осталось.

Олег поправил воротник куртки, размял шею и, приблизившись к камере, тихо прошептал.

— Если ты увидишь это, знай, я люблю тебя.

Встав на ноги, он подошел ко второй двери в небольшой белой комнате, где кроме камеры на треноге и металлического стула ничего не было, и смело открыл ее, потянув на себя.

За ней оказалась площадка подъемника два на три метра, посередине которой был закреплен поблескивающий никелем штырь с большой зеленой кнопкой на нем. На заградительном каркасе висели сразу две камеры, направленные на человека.

Олег усмехнулся, подумав об излишней театральщине и, стараясь отогнать от себя эти мысли, сделал несколько шагов вперед, надавив рукой на кнопку.

 

Глава 1

За 11 часов до записи.

За окном быстро светало. Ранняя осень только холодком в воздухе напоминала о себе. Даже гроза была всего одна, да и та слишком короткой, совсем не пугающей. Вряд ли еще остались те, кто боялся подобного. Слишком много было других страхов, куда сильнее давящих своим незримым присутствием, чем удары грома и вспышки молний над головой.

Страхи были повсюду. На оживленной улице, в подземке, в темном чулане с толстыми стенами. Порой, люди сами пугают себя своими мыслями и вырастающими из них поступками. Будущее стало слишком осязаемым из-за того, что вариантов для его развития осталось не так много. Тот, кто не брал в руки оружие или пытался думать иначе, чем все остальные, был обречен. Остаться одному в новом мире было куда страшнее, чем пытаться сломать то, что еще отзывалось эхом прошлых дней.

Таких напоминаний было немного, но они часто попадались на глаза, специально оставленные на виду, чтобы постоянно показывать всем и каждому, что ничего уже не будет, как прежде. Лучше всего это получалось у сгоревших развалин останкинской башни. Некогда величественное сооружение телецентра теперь лежало в руинах. Лишь длинный шпиль еще пытался тянуться к небу, но его загнутый край безвольно нависал над землей. Новая ретрансляторная вышка была построена на территории Кремля и поблескивала над Москвой солнечными батареями.

Теперь они высились повсюду. В один день оказалось, что у правительства были подготовлены целые склады этих пластин, которые нужно было только закрепить на заранее оборудованных площадках и крышах домов. Несколько десятков ветрогенераторов были установлены на территории мегаполиса в первые полгода после краха мировой экономики и сотни за следующий год.

Люди теряли работу и тут же обретали ее, только цена за нее сильно изменилась. Деньги были упразднены, а карточки гражданина мгновенно переведены в режим электронной кредитной системы. Рабочая сила подешевела примерно в двадцать раз, мгновенно уравняв почти все слои населения в один большой ком. Остались только власть, военная полиция и рабочие. Все те, кто занимался инженерной разработкой и программированием были приписаны к конструкторским бюро, находящимся в собственности армии. Все остальные были вынуждены смириться с тем, что теперь они работают только на благо государства или частных корпораций.

Мятежники и недовольные новым строем были полностью истреблены к концу две тысячи девятнадцатого. Так говорилось по радио, так писали газеты. Но все они работали на власть, так что истинного положения вещей не знал никто.

Наверняка где-то в сибирских лесах и уральских горах жили те, кого прозвали отшельниками, но это могло быть реальностью ровно настолько же, как и сказки про добрых фей и волшебниц.

Нам никто не помогал. Крах золото-валютной системы был неминуем, но никто не предполагал, что он случится так внезапно и уж тем более не мог предсказать все эти кровавые последствия. Согласно официальной переписи прошлого года население в Новой России составляло чуть больше ста миллионов человек.

Прижавшись лбом к давно не мытому оконному стеклу, Олег медленно выдохнул. На запотевшем участке он нарисовал пальцем круглый лабиринт и с силой надавил в его центр. От тепла по стеклу покатилась капля воды, размывая границы рисунка.

— Ты опять не спал?

За его спиной раздался сонный женский голос. Олег с улыбкой повернулся.

Небольшая комната под крышей. Через дыры в потолке можно было увидеть чердачные перекрытия, покрытые жутковатой синей плесенью. Дыры не заделывались потому что через них тоже лился свет и его всегда было достаточно, даже поздним вечером, когда общедомовой генератор уже отключали для экономии энергии. Небольшой шкаф у стены, наполовину заполненной одеждой, наполовину обувью, столик с ютящимися на нем глиняными чашками и тарелками, часы с маятником на стене. Они не ходили, а стрелки замерли на цифрах восемь и двенадцать. То самое время, когда фондовые биржи начали отключаться, а банки лопаться один за другим. Небольшой телевизор ютился в углу, среди скрученных черных проводов.

На кровати, больше похожей на огромную гору одеял и подушек, приподнималась на локте девушка с бледно-рыжими прямыми волосами, сильно растрепанными после беспокойного сна. Красноватые белки глаз, побледневшая радужка карего цвета, желтоватая кожа и впалые щеки. Только губы еще ярко алели на ее лице. Она выглядела гораздо старше, чем была на самом деле.

— Прости, я разбудил тебя?

Олег подошел к ней и прикоснулся губами к ее лбу, вдохнул запах ее волос, напоминающий ему аромат скошенной летней травы, обнял за плечи, прижимая к себе ее слабое тело.

— Дышать тяжело, — виновато улыбаясь, ответила девушка.

— На перекрестке горит старый джип и ветер в нашу сторону, потерпи немного.

Он встал и прошел на кухню. Ванной в квартире не было. Если вообще можно было назвать квартирой это жилище под самой крышей на седьмом этаже разваливающегося дома. Раньше он был красивой кирпичной постройкой неподалеку от Краснохолмской набережной, а теперь являлся тенью былого великолепия. Как и сам район, в котором находился дом: теперь здесь обитали только те, кто едва сводил концы с концами. Даже уличные банды редко совались сюда, зная, что поживиться здесь нечем.

Смочив холодной водой небольшую тряпку, Олег вернулся в комнату и протянул ее девушке. Она благодарно кивнула и закрыла ей свой рот, шумно вдохнув.

— Тебя опять мучили кошмары?

— С чего ты взял?

Ее приглушенный голос звучал еще слабее. Синяки под глазами выдавали недостаток сна, а дрожащие пальцы нервно мяли тряпку.

— Ты кричала, почти задыхалась, — Олег со вздохом опустился на одну из подушек, — значит, лекарства не помогли?

— Сначала было лучше, но теперь опять… — девушка громко всхлипнула, — Вижу того мужчину и его дьявольскую усмешку. Он смотрит на меня и облизывается, как волк, пока под мостом шумит прибой. А потом он бросается на меня, и все, что остается, это падать в воду…

Она зарыдала, спрятавшись в объятиях Олега. Ее тело вздрагивало и дергалось, будто все описанное происходило на самом деле прямо сейчас.

— Марго, тебе нужен врач. Боюсь, что один я не смогу тебе помочь.

— Мы не можем себе этого позволить. Ты пропадаешь на работе, а я схожу с ума здесь. Мне… Мне жаль…

— Перестань, не говори так.

Олег стиснул зубы, проводя ладонями по ее волосам. Запах травы пропал, уступив место пропитавшей эти стены алебастровой пыли и каменной крошке. Где-то за окном раздался сильный грохот, звон стекла и визжащий смех.

— Я должен идти. Моя смена скоро начнется. А ты отдыхай. Я постараюсь сегодня прийти пораньше, у меня есть кое-что особенное для тебя.

— Просто возвращайся живым.

Марго поцеловала его сухими губами, еще немного подержала за шею и нехотя вновь вытянулась в кровати, закрыв глаза.

Ему еще меньше хотелось оставлять ее одну. Тем более после таких слов, которые она обычно держала внутри себя и никогда не выпускала описания своих кошмаров в реальный мир. Странная вера, которая всегда была их маленькой тайной: они делились только хорошими сновидениями, будто открывая перед ними дорогу в свое будущее, а ужасные дремы оставались лишь иллюзорными страхами, в ночной темноте, неминуемо уступающей место рассвету.

Ботинки на толстой подошве, уже порядком потрепанные, с перевязанными узлами серыми шнурками, плотный шарф, которым можно было закрыть нижнюю часть лица. В небольшом осколке зеркала на стене перед входной дверью, Олег посмотрел на свое отражение. Немного всклоченные русые волосы, вертикальный шрам на левой щеке, оставшийся от воткнувшегося в кожу раскаленного куска металла, после взрыва противопехотной гранаты, острые скулы. Худоба выделялась не так сильно, а вот такой же, как и у девушки, желтоватый оттенок кожи был куда заметнее.

Олег скривил губы и вышел из квартиры.

Пришлось повозиться с четырьмя замками, но только так можно было убедить себя хоть в каком-то подобии безопасности. Сама дверь удерживалась не только стальными штырями, но и кованными железными пластинами с внешней стороны. Остальные две дверь на этаже были сломаны, а деревянные доски и прочий мусор валялись на полу. Внутри не было ничего ценного, кроме все тех же осколков стекла и гор хлама. Небольшие лужи воды можно было встретить на каждом лестничном пролете: где-то текли трубы, которые некому было чинить. Лифт не работал с тех пор, как они обосновались в этой квартире, а прошло без малого уже три года.

На улице гарью пахло еще сильнее. Здесь запах усиливался сигаретными клубами дыма, которые теперь были повсюду. Люди курили так много, будто каждый раз был их последним. Кто-то таким образом спасался от нервов, а кто-то наоборот искал спасения в никотиновом угаре после толстой самокрутки из ужаснейшего табака. Сигареты стали цениться не хуже хлеба, но на них люди тратили куда больше своих средств.

Засунув руки в карманы, Олег быстро пошел вниз по улице, стараясь подальше обойти то место, где горела машина. Вряд ли шпана, что подожгла ее, все еще ошивалась поблизости, но рисковать не стоило. Молодежь, дорвавшаяся до оружия, была куда опаснее, чем организованные банды. Они не знали пощады, действовали без какой-либо логики, а самое главное, у них не было никакой цели, кроме неоправданной и безумной жесткости, царившей на улицах.

Олег покачал головой, нащупав в кармане рукоять выкидного ножа. За отворотом куртки, закрепленная специальным ремнем, таилась обрезанная монтировка, но это уже было на крайний случай. Пистолет и коробка патронов хранились дома. Он настоял, чтобы огнестрельное оружие всегда было у Марго, которая вряд ли сможет отбиться от кого-то куском железа. Его вера в то, что она сможет выстрелить в кого-нибудь, была еще слабее, но он мечтал о том, что никогда не сможет ее подтвердить или опровергнуть по воле случая.

До спуска в метро было далеко и еще дальше было добираться до работы. Поежившись в лучах утреннего солнца, едва пригревающего и не справляющегося с порывами холодного ветра, Олег свернул в переулок и поспешил в сторону от своего привычного каждодневного маршрута. Ему нужно было кое с кем встретиться.

Навстречу ему попалось несколько прохожих, таких же угрюмых и озирающихся по сторонам мужчин, как и он сам. Народу вокруг станет намного больше через пару часов, когда из подземки вылезут все ее обитатели, чтобы подышать настоящим воздухом, а не газом из системы вентиляции.

Ему нужно было успеть завершить все свои дела до этого момента.

Он почти бежал, чтобы успеть в назначенное место вовремя, поэтому не заметил мастерски установленную проволочную растяжку на повороте очередного переулка. Нога запнулась о металлическую леску, и уже через мгновение Олег лежал на асфальте. Ему удалось сгруппироваться, но чувствительный удар в плечо все же на мгновение заставил его зажмуриться от боли.

Он прекрасно знал, что нельзя вскакивать сразу. Лучше прикинуться, что потерял сознание или что-то сломал. Убежать от людей можно, а вот от пули в спину слишком сложно.

Кто-то оставил эту ловушку здесь не просто так. И уже через несколько секунд послышался шум громыхающей по стене пожарной лестницы. По ней кто-то спускался, тяжело дыша и постоянно сплевывая под сдавленные ругательства и хриплый кашель. Мужчина за пятьдесят, рак легких, но все еще бесспорно опасный противник, способный нанести фатальный удар.

Обе руки Олега упирались в асфальт, готовые распрямиться в любой момент, но хозяин ловушки оказался слишком глуп или просто невнимателен, и подошел почти вплотную позволив схватить себя за лодыжку и свалить на землю. Через мгновение черное лезвие короткого ножа упиралось ему в горло.

Олег рассмотрел его.

Гниющие желтые зубы, седые волосы, выпадающие большими клоками, опаленные брови, от которых почти ничего не осталось. На шее был застарелый широкий порез от края до края, который прикрывала грязная тряпка, оторванная от подола некогда дорогого пальто, сейчас мешком висящим на его фигуре. Он бестолково открывал и закрывал рот, а из-под его затылка растекалось кровавое пятно.

— Вот черт!

Олег отшатнулся, упершись спиной в стену здания. Тело умирающего перед ним мужчины дергалось, конечности выгибались. В правой руке он сжимал гнутый прут арматуры, покрытый красной запекшейся кровью, только более темной, чем та, что сейчас окрашивала асфальт в красный цвет.

Сжав зубы, Олег обыскал черное пальто. Карточка нашлась во внутреннем кармане в двойном слое полиэтиленовой пленки.

— Лучше бы за здоровьем так следил, — прошипел он.

Встав на ноги и отряхнувшись, Олег вернулся на несколько шагов назад и снял растяжку с удерживающих ее петель. Глядя на все еще дергающееся тело, он только покачал головой. Не в первый раз и не в последний случается подобное. Иногда ему удавалось отделаться синяками, как сейчас, иногда травмы были посерьезней. Для этих случаев в еще одной специально сделанной подкладке притаились хирургическая кривая иголка и специальная нить для наложения швов. Он всегда старался не рассказывать о подобных стычках Марго, но та все понимала, видя на его теле очередной зашитый рубец.

Они знали друг друга еще задолго до экономической бури, но почти вся совместная жизнь проходила совсем не в тех условиях, что они себе представляли, когда были моложе.

Сбитое дыхание являлось не лучшим спутником в долгой пробежке, но нужно было торопиться. Потерянное время стоит дороже всего. Олег сильно сомневался, что найдет на карточке хотя бы несколько кредитов. Он не смотрел на гравировку и буквы на ней, отмечающие того, кому она принадлежала раньше. Теперь это не имеет никакого значения. Сегодня он снова оказался сильнее, а значит, был прав.

Уже давно пропала вера в высшую справедливость. Только сила и бьющееся сердце решали исход любого противостояния. Кто мертв, тот не может быть правым.

Пытаясь отогнать от себя совершенно ненужные мысли, Олег ненадолго остановился в тени старого клена, листья которого уже начали приобретать красно-желтый оттенок. Вжавшись спиной в ствол, он медленно досчитал до двадцати, глядя по сторонам.

Вокруг было нечто среднее между свалкой автомобилей и кирпичным заводом. Повсюду валялись куски строительных материалов, ветер игрался мелкой пылью и обрывками бумаг, изредка поднимая над землей пятитысячные купюры. Железные каркасы машин, насквозь прогнившие и покрытые ржавчиной, походили на скелеты давно вымерших животных. Окна домов тоже напоминали пустые глазницы, и едва ли можно было догадаться живет ли кто-то в этих квартирах или нет. Но, конечно же, они не пустовали. Практически невозможно было найти незанятое жилье, особенно в хороших районах.

Олег усмехнулся. Где же они эти хорошие районы? Пока он искал подходящее место для них с Марго, он исследовал почти весь юг Москвы и везде видел одно и то же: кровь, кровь и черный пепел вперемешку с моторным маслом и кровью.

Утро было испорчено. Стоило понять это, когда он услышал взрыв гремучей смеси, подпалившей джип неподалеку от их дома. Еще и эта непростая ночь, когда ему опять пришлось с силой прижимать девушку к кровати, чтобы та не убежала куда-нибудь в стену в бессознательном состоянии. Раньше его это пугало, а теперь угнетало, и было хуже любой пытки. Он не мог смотреть на ее страдания, не мог больше этого терпеть.

Выдохнув, Олег побежал дальше, стараясь держаться поближе к стенам зданий и избегать узких улиц. Все больше людей появлялось на дорогах и тротуарах, как он и ожидал. Никто не интересовался им, точно также, как и ему было наплевать на всех остальных. Новый инстинкт, развившийся за десять последних лет у каждого. Новая воля к жизни и новый идол, пришедший на смену распятым молчаливым богам, оставившим землю навсегда.

В светлое время суток можно было не так сильно опасаться за свою жизнь, как в любое другое. Иногда удавалось даже убедить себя, что все не так сильно изменилось, разве что, раньше никто не запирался на ночь в шкафу с одеждой и не вздрагивал от любого непонятного шума.

Расталкивая спешащий по своим делам народ, Олег протиснулся к воротам бывшей платной стоянки, а теперь просто бетонной коробки, давно пустующей и облюбованной разве что для испытаний новых бомб и стрелкового оружия местными группировками. Под ногами валялись гильзы и продырявленные бумажные мишени, вперемешку с неизменным мусором. На дальней стене красовалось большое граффити: солдат в белой каске и красных перчатках с автоматом за спиной сажал в землю небольшое засохшее деревце. Техника художника была далека от совершенства, но фантазия точно работала как надо. Рисунок поражал и своей идеей, и размахом, компенсируя все огрехи его создания, вроде потеков краски и нечетких границ цветовых переходов.

— Тоже каждый раз любуюсь, когда бываю здесь.

Сначала раздался голос с легким акцентом, а потом из темноты появился мужчина. Ростом он был с Олега, но немного плотнее и старше. Один глаз его скрывала черная повязка. Во время прошлой встречи она была перекинута через левое ухо, сейчас же держалась на правом. Меховой плащ мог скрывать под своими отворотами небольшой пистолет-пулемет или израильский узи, а может так любимый этим человеком широкий меч, обретший свою популярность благодаря зомби-хоррорам, в которых показывалось, как удобно кромсать этим оружием любого врага, будь он живой труп или просто живой.

— Здравствуй, Брэндан.

— Ты опоздал, Курганов, раньше за тобой такого не бывало.

Олег недовольно поморщился.

— Пришлось сделать вынужденную остановку. Неважно. Ты достал то, о чем я тебя просил?

Брэндан подошел ближе и пристальным взглядом своего глаза уставился куда-то в потолок, будто видел там что-то интересное.

— Ты ведь не собрался бежать, правда? Бежать некуда. Да и не такой ты. Ты будешь сражаться, до последней капли крови, до последнего вздоха, но не побежишь. Так зачем тебе это? Слишком большая цена…

— Это не твое дело. Ты достал?

— Да, да, конечно достал, — проворчал Брэндан, будто прямо из воздуха вытащив синюю прямоугольную пластинку, — для тебя отдам за сто пятьдесят.

Олег нахмурился.

— Целое купе, как ты просил. Это не могло быть дешево.

— Конечно.

Он достал из кармана свою карточку и повертел ее между пальцами.

— Интересно, как Гильдия относится к воровству?

— Не очень хорошо, — Брэндан оскалился, — если тебя что-то не устраивает, найди другого торговца. Быть может, он тоже сможет достать такую редкую вещицу.

— А ты не из трусливых, да?

Олег сделал шаг вперед, чуть толкнув плечом своего собеседника.

— Мы всегда с тобой ладили. Ты нравился мне с той первой сделки, когда я достал для тебя шоколадный пудинг. Чертов пудинг, ты хоть представляешь, как сложно сейчас в наших краях найти настоящий шоколад?

— Дело не в шоколаде.

— Тебе не должно быть жалко последних кредитов, если ты решился на что-то безумное.

Торговец еще шире растянул губы в улыбке, обнажив отсутствующие дальние зубы: знак принадлежности к Гильдии.

— Твоя правда.

Олег вздохнул и вложил карточку в чужие руки. Брэндан довольно хмыкнул и достал из небольшого рюкзака за спиной электронный прибор, похожий на ручной кассовый аппарат, чем, по сути, и являлась эта машина с монохромным дисплеем в четыре строки и двумя блоками цифровых клавиатур.

— Тебе останется на пару стаканов хорошего бренди, если ты еще не забыл, как надо пить что-то покрепче воды.

— Просто заканчивай поскорее.

Через несколько секунд аппарат пискнул, оповещая о завершении операции, и выплюнул вставленную в него карточку.

— Держи, все по-честному, — Брендан вручил товар в руки его нового владельца, — лучше занять место пораньше. Сегодня будет удвоенный патруль на вокзале, так что, чем меньше будешь мелькать на платформе, тем лучше.

— Спасибо за совет.

Олег развернулся и пошел к воротам, через которые совсем недавно вошел на парковку.

— Надеюсь, мы еще увидимся.

— Не сомневайся.

Брэндан что-то сказал по-английски, но слов было не разобрать. Уже перешагнув через металлический порог, Олег обернулся. Торговец растворился в темноте, и только солдат на граффити все также сажал свое сухое деревце, которому не суждено пустить корни, и вырасти во что-то прекрасное.

Пожав плечами, Олег посмотрел на часы, показывающие почти половину восьмого. Нужно торопиться. Идти до метро было еще довольно далеко, тем более, что часть пути придется проделать в обратную сторону, но это гораздо лучше, чем двигаться по территории одной из банд, правда какой именно трудно было сказать. Уличные столкновения постоянно сменяли участников и если вчера районом к западу от Таганской станции метро управляли черные волки, то сегодня его могли занять астраханцы или неспящие. У главарей банд была не особо бурная фантазия, и чаще всего название группировки несло в себе напоминание о каком-то случае из жизни ее основателя или имела прямую связь с его национальностью. Конечно, если территория не перешла под контроль триад, которые вольготно чувствовали себя на юго-востоке. Из Китая в Россию за последние десять лет перебралось огромное число жителей. Кто-то в поисках лучшей жизни, другие за наживой, будто не веря в то, что коренные обитатели способны сильно сопротивляться.

Олег быстро шагал и кривил губы в такт своим мыслям. С китайцами ему довелось столкнуться лет пять назад, когда они еще не перебрались ближе к центру Москвы и жили то здесь, то там. Азиатская хитрость и быстрота воинов с востока, оставила на его теле несколько шрамов, но и многому научила его. Несколько раз Олег встречался с мирными людьми, готовыми за пару кредитов обучить его чему-то дельному или поделиться информацией. Иногда это было гораздо дороже желанного куска хлеба, свою часть которого ему часто приходилось отдавать Марго. В многочисленных тайниках спецслужб, разбросанных по всему мегаполису, таились и необходимые медикаменты и оружие. Но хоть раз найти полностью нетронутую квартиру или склад, не удавалось и приходилось довольствовать тем, что там осталось после нашествия мародеров и просто более удачливых искателей.

Вспомнив о девушке, Олег невольно облизнулся, вновь на мгновение, почувствовав ее приятный запах. Уголки его губ тронула слабая улыбка.

Он старался не думать, как могла бы сложиться их жизнь, если бы прежний мир не рухнул, в одно мгновение, погрузив привычные человеческие отношения во тьму, открыв все их самые страшные стороны. Те, кто хотел выжить, или думал, что это получится намного лучше в одиночку, отказывались от любой близости, чтобы не быть привязанным, чтобы не чувствовать ответственности так тяготившей их.

Все, что творилось вокруг было идеальной, но так и ненаписанной антиутопией: оставшаяся верхушка былой власти, что смогла удержаться на своем месте, теперь представляла из себя привилегированную касту с ядерным чемоданчиком, которая не управляла страной, но держала ее под контролем и направляла ее развитие согласно своему четкому, но никому неизвестному, плану. Президент и его цепные псы олигархи отдали улицы под управление бандитов, сами же полностью сосредоточившись только на поддержании территории государства под контролем Новой России. В новостях иногда говорили о присоединении новых земель в южных областях и борьбой с индийцами, но обычным жителям, по большому счету, было плевать, что где-то идет захватническая война. Трудно вообще думать о чем-то, когда едва хватает сил, чтобы сводить концы с концами, отдавая все силы работе, которая кормит тебя ровно так, чтобы ты не сдох и, как можно дольше исполнял свои обязанности.

Третьей силой выступили объединения всех крупных концернов и фирм из прошлых дней. Нефтедобыча, минеральные шахты, любое промышленное производство и фармакология теперь были сосредоточенны в руках разветвленной системы гигантских колоссов, именовавших себя корпорациями. Виктим, частично принадлежащая правительству, или наоборот, заправляла всеми делами в центральном регионе, выполняя роль глашатая и короля в одном лице. Сабком вел разработку месторождений полезных ископаемых в северных морях и за полярным кругом. А Бриг Энтерпрайз управляла землями вдоль всех границ Новой России, на которых, предположительно, конечно же, велись исследования в области генетических мутаций. Все это были домыслы, и, как обстояли дела на самом деле почти никто не знал, но эти три корпорации, фактически, и были реальной властью в стране.

На глаза попался кредитный терминал. Совсем новенький, недавно вмонтированный в еще крепкую стену небольшого здания, украшенного переломанной пополам вывеской, на которой еще можно было разобрать название какого-то косметического салона, от которого уже давно ничего не осталось.

Олег огляделся. Люди вокруг спешили по своим делам. Кто-то сильно кашлял в толпе, громко ругаясь, не выбирая выражений. Одному голосу вторили еще несколько, но все они быстро гасли, растворяясь в нарастающем гуле ветра. Небо над головой затягивали серые тучи. Воздух был сухой, но гроза однозначно должна была собраться, ближе к вечеру, когда стемнеет и город погрузится в темноту.

Вставив трофейную карточку в специальное гнездо, Олег уже готов был просто пойти дальше, даже не позаботившись вытащить ее обратно, как на экране заморгал лицевой счет на двадцать шесть кредитов.

Никаких паролей или кодов, чтобы перевести или потратить их, не требовалось. Это была еще одна подачка властей: так валюта еще сильнее кочевала из рук в руки, благодаря царящему беззаконию и убийствам на улицах. Полицейские редко обращали внимание на творящиеся беспорядки: своя жизнь им была куда дороже, чем закон и новый слоган, появившийся после реформации всех отделов, как нельзя лучше подходил им. «В силе надежда» гласила надпись на касках и номерных жетонах. Выходя на улицу, ты можешь надеяться на силу, но только на свою, потому что никакой другой не существует.

Перекинув кредиты на свою карту, Олег решил, что все произошедшее только к лучшему. Думать по-другому и обрекать себя на очередную глубокую и тоскливую депрессию, было непозволительной роскошью. Особенно сегодня, в день, когда многое должно измениться еще сильнее, чем раньше.

Он шел дальше в толпе, чуть опустив голову и стараясь сгорбиться посильнее, не выделяясь и не привлекая к себе внимания. Людской поток быстро двигался к входу в подземку, огибая то один заблокированный баррикадами перекресток, то другой. На постаментах и кучах больших камней тут и там призывали вступать в народное ополчение, но к зазывалам относились, как к шутам. Кто-то кидал в них мусор, другие смеялись в лицо, не понимая, зачем вообще это нужно и как проявляет себя ополчение, если вообще существует. Рассказывали истории о человеке, которого называли Совой, якобы он лидер подпольного движения за восстановление порядка, но никто толком не мог сказать, откуда появились эти слухи и насколько они реальны.

Олег давно слышал это имя, слышал, что однажды восстание под его знаменами сделает мир лучше, что каждый получит то, о чем давно мечтает… Сказки. Уже родилось целое поколение, которое вряд ли узнает, как жить иначе, чем в драке за кусок гнилой пищи и очереди к питьевой колонке.

Все-таки серые, как тучи над головой, мысли овладели его сознанием. Олег поморщился, качая головой, делая один глубокий вдох за другим.

Через дорогу, по которой изредка проносились бронированные машины, громким ревом сирен и моторов оглашая окрестности, висел огромный рекламный щит. Метров шесть в длину и два с половиной в высотку. Четыре человека на нем, две женщины и двое мужчин, с различным оружием в руках смотрели на прохожих, на фоне одной единственной надписи.

Состязание.

Брюнетка с густыми мелкими кудряшками, перемазанная тушью и помадой сжимала арбалет, заряженный длинным болтом, вопреки логике с укрепленным на конце шестигранным наконечником, как у стрелы. Ее тело обтягивал черный латексный корсет и красная рубашка под ним. Высокие сапоги на платформе переходили в лосины с продолговатыми дырами на бедрах. Вторая девушка не была столь эффектной: русые волосы, собранные в пучок, камуфляжный комбинезон и снайперская винтовка в руках. Ее лицо ничем не запоминалось, кроме огромных и ярких голубых глаз, с издевкой смотрящих с плаката. Оба мужчины были одеты в костюмы с белыми сорочками и отглаженными стрелками на брюках. Бабочка на шее одного и порванный галстук на шее другого. Два меча и огромный топор-полумесяц. Фотография была сделана в ботаническом саду: повсюду торчали широкие мясистые листья, поражающие своим чистым зеленым цветом.

Каждый житель Москвы и далеко за ее пределами, знал этих людей. Два основателя шоу, его первая победительница и главный спонсор, которую все считали любовницей президента. И неважно, так это на само деле или нет: слухи были отличной рекламой и создавали все больше и больше шумихи, которая уже давно стала лишней. Состязание занимало собой семьдесят процентов эфирного времени. Когда не показывали новых прямых эфиров, постоянно пускали повторы, монтируя их все эффектней и эффектней, совершенно не обращая внимания на очередность событий и их логику.

Олег задержал дыхание.

Многие мечтали оказаться на этом плакате, представляя себя в лучах славы, но мало кому это по-настоящему удавалось. Следующего победителя после Магдалены Штерн пришлось ждать два года. Но он все же появился. Никому неизвестный кузнец из деревеньки под Тулой. Он начинал борьбу с огнем в глазах, а на последних кадрах при выходе из Кремля был словно полностью выжат и уничтожен морально, будто в нем не осталось ничего от прежнего человека. Он улыбался, что-то говорил в подсунутые ему микрофоны, но выглядел потерянным и безразличным ко всему.

Были и другие, и каждый раз картина повторялась.

Наверное, никто не обращал на это внимания, понимая, что можно победить, что можно получить эти несметные богатства в награду, и поэтому спешили стать частью шоу, записываясь в участники. Недостатка в желающих никогда не было.

Бросив еще один взгляд на плакат, Олег посмотрел на небо и, только убедившись, что дождь не спешит начинаться, начал спускать по ступеням вниз.

Метро было чуть ли не единственным объектом городской инфраструктуры, которое практически полностью осталось прежним. Все те же работающие турникеты, множество палаток, торгующих дешевыми некачественными товарами непонятного происхождения, грязный желтоватый свет. Разве что воздух стал намного тяжелее, наполнившись известью, потом и табаком.

Здесь создавалось впечатление, что полиция все-таки делает свою работу. Патрули попадались через каждую сотню шагов, дежурили на всех эскалаторах и платформах. Со всех потолков на тебя смотрели черные глаза поворотных камер. Не проходило получаса, чтобы кто-нибудь не выкинул какую-нибудь идиотскую глупость, за что тут же получал шоковой дубинкой между глаз и отправлялся в комнаты без окон с оголенными проводами, торчащими из стен. Карманники, аферисты всех мастей, убийцы, здесь была не их территория и все же виднеющаяся из кармана карточка гражданина манила их сильнее, позволяя преодолеть любой страх перед любой участью. Конечно, ровно до тех пор, пока не столкнешься с ней лицом к лицу, когда уже ничего не останется, кроме безжалостной неизбежности.

Дожидаясь своего поезда, Олег нащупал в кармане купленную недавно вещь и облизнул пересохшие губы. Хотелось пить, но бутылка воды стоит пять кредитов, а, даже учитывая те средства, что достались ему с чужой карточки, у него нет никакой возможности так бездумно тратиться. Тем более, что пришлось отдать торговцу, куда больше, чем он ожидал. Наверняка Брэндан действительно взял не так много за подобный товар, но легче от этого не становилось.

Кто-то с силой сдавил его плечо и оттолкнул назад, так что Олег налетел спиной на стену.

— Проверка на наркотики, покажите руки, немедленно!

На него, сквозь затемненное стекло шлемов, смотрели двое полицейских, помахивая дубинками и дожидаясь его реакции, всем своим видом показывая: только дай нам повод и будешь грызть провода.

— Без проблем, командир.

Олег вытянул перед собой обе руки и растопырил пальцы. Новомодную синтетику, прозванную за дикие ощущения вибранитом, кололи между перепонками пальцев. Кто-то выводил все новую и новую дрянь, кипятящую мозги не хуже, чем старая добрая кастрюля с водой, и с завидной регулярностью огромными партиями буквально выбрасывал на улицы через банды.

Оба полицейских по очереди осмотрели его пальцы и с недовольными лицами молча пошли дальше.

Потерев плечо, которому сегодня досталось во второй раз, Олег проверил, что с пластинкой в кармане все в порядке и снова подошел к краю платформы, высматривая поезд в тоннеле.

Со стены напротив на него смотрела кудрявая девушка, прижимавшая к себе арбалет. Еще один плакат украшала та же надпись: название шоу и ничего больше. Каждый и так знал, какой приз дается за победу, и куда нужно идти, чтобы попытаться оказаться по ту сторону экрана.

Подъехавший состав загородил рекламу, распахнув двери в битком набитый вагон. Олег протолкнулся внутрь и потер переносицу. Плечо неприятно ныло и тянуло: не просто синяк, небольшое растяжение. Этого точно не было в планах, но он был готов к подобным ситуациям, отчасти привыкнув к постоянным форс-мажорам, отчасти смирившись с тем, что слишком редко все идет с точностью, как того хочется.

В вагоне снова раздался кашель, подхваченный сразу несколькими глотками. Хрип от посаженных табаком связок резал по ушам. Можно было подумать, что обычные болезни давно пропали, уступив место искусственным смертельным опасностям, которые стали так приятны людям. Но сентябрь был теплым, а вот в октябре наверняка опять начнутся заморозки и к зиме очередная эпидемия гриппа выкосит еще несколько сотен тысяч человек, а может и значительно больше, если не верить новостям, которые звучали над головой.

Радио вещало повсеместно на территории, которая контролировалась властями. Сообщались последние нововведения в городской жизни, очередное смещение рамок комендантского часа, правила для вновь прибывших граждан и, конечно же, расписание свежих трансляций состязания.

Олег, посмотрел на стоящих рядом женщин с немытыми волосами, торчащими из-под тонких вязаных шапок, седого старика, что-то мямлющего сквозь дрожащие губы, скорее всего молитву, и несколько крепких парней с металлическими браслетами на запястьях. Последние выглядели самыми опасными, но Олег прекрасно знал, что в новом мире нельзя недооценивать даже ползущего по земле однорукого слепца, если он чует твою кровь. А кровь витала в воздухе повсеместно. Она была еще одной его составляющей, понижающей уровень кислорода, мешающей дышать и постоянно вызывающей рвотные позывы.

Словно в ответ на его мысли, где-то в хвосте вагона послышались сдавленные стоны и звуки опустошающегося желудка.

Тут же началась потасовка за место подальше от зловонной лужи, недовольные крики, перерастающие в ругань и тычки под ребра. Пока никто не достал оружие это была обычная и повседневная ситуация, которая чаще всего сама собой сходила на нет. Но иногда все заканчивалось иначе и с пола, помимо рвоты, служащим метро приходилось оттирать еще и кровь.

К счастью, сегодня никто не был намерен вцепиться в чужую глотку. На следующей станции из вагона вытолкнули бедолагу, который еще продолжал бороться с собственным организмом. Но всем остальным пришлось мириться с ужасным запахом в вагоне до нужной остановки.

Прикрывая нос рукой, Олег продвинулся к дальней стене, где за куском пластика была закреплена карта действующих станций метро. Из почти двухсот ярких отметок не зачеркнутыми остались девяносто шесть. Многие переходы, кроме кольцевых, были разрушены или завалены. Сделано это было в большинстве случаев специально, чтобы сократить расходы на содержание подземки и предоставить для тайных лабораторий дополнительные безопасные пространства.

Как это ни странно, но повсюду не без оснований шептались о том, что ученые продолжают чем-то заниматься под контролем властей. Разработка новых химических препаратов, клонирование и рост искусственных органов, новейшее оружие или еще чего-нибудь пострашнее. По ночам можно было увидеть и садящиеся на площадях вертолеты, доставляющие к закрытым станциям тяжелые контейнеры со знаком биологической угрозы и логотипами корпораций, и конвои черных грузовиков в сопровождении армейских джипов, перевозящих секретные грузы.

Во многом эти слухи обрастали подробностями благодаря уличным бандам, которые не соблюдали никаких правил и иногда нападали на подобные транспортные средства. И если военным не удавалось их защитить, то бандитам доставался порой самый необычный улов, с которым было непонятно, что делать. Приходилось выбрасывать или оставлять посреди дороги, что еще больше пугало местных жителей и порождало новые легенды и мифы.

Так или иначе, но нерабочие станции не были полностью законсервированы, и при желании любой человек мог попасть туда без особых проблем. Куда сложнее было вернуться живым и невредимым обратно на поверхность.

Перед глазами все еще мелькало лицо победительницы состязания. Из нее сделали нового героя для нового мира. Женщина, которая преодолела все преграды и завоевала сердца зрителей. Про нее почти ничего не было известно до дня ее триумфа, как и обо всех других участниках шоу. Они просто появлялись из ниоткуда и возвращались в никуда.

Нигде не говорилось открыто, что это обыкновенная бойня, транслируемая по телевизору, но все и так прекрасно знали, зачем половина участников идет туда: они просто жаждут крови, а не щедрую горсть кредитов или славу победителя.

Олег усмехнулся. Тысяча единиц новой валюты была отнюдь не маленьким состоянием, но в своих мыслях он не мог смириться с этим порядком и продолжал пренебрежительно относиться к системе, почти так же, как и десятилетие назад, только теперь это выглядело еще более жалко.

Он сжал зубы и со всей силы врезал кулаком в защитный пластик над картой. Вязь тонких трещинок расползлась по прозрачной поверхности. На него с безразличным непониманием посмотрели все, кто стоял рядом. Их взгляды были пусты, а мысли заняты волнением за свою жизнь, поэтому через несколько секунд вокруг Олега образовалось небольшое свободное пространство. Люди отодвигались от него, будто от зловонной лужи в другом конце вагона.

До станции, на которой он поднимался на поверхность, доехали немногие. Полупустой вагон замер перед краем платформы. Теперь названия остановок никто не объявлял, поэтому приходилось ориентировать по знакомым цветовым схемам на стенах или засекать время. Иногда подводили оба способа: на станциях часто полностью отключали свет, и толпы людей бродили в полутьме, изредка попадая в круги ярких полицейских фонарей; время тоже было не лучшим союзником в тоннелях из-за постоянных остановок составов по неизвестным причинам, которые могли длиться до десяти минут. В такие моменты очень многие начинали молиться в полный голос, будто вспоминая о душе и пытаясь таким образом заткнуть в ней все дыры. За подобное поведение резали горло, куда чаще, чем даже в погоне за кредитами. Единственный настоящий бог в новом мире назывался состязанием, и только он устанавливал порядки в обществе и назначал время жизни и смерти.

Лучше всего было просто считать станции. День за днем, один и тот же маршрут, позволял быстро запомнить все обязательные остановки, поэтому все, что оставалось, это не засыпать. Но иногда и этот способ давал сбой: некоторые платформы быстро проносились за дверями, не позволяя вскрикивающим пассажирам выйти на нужной им остановке. Никаких объяснений происходящего, конечно же, не давалось. Радио продолжало бубнить, рассказывая только свои никому не интересные новостные события или радостно оповещая, где находится ближайшее отделение телестудии, для потенциальных участников шоу.

Олег потирал покрасневшие костяшки пальцев. Нервы в последнее время начали все чаще подводить его. Выдержки уже не хватало, чтобы вести себя по-настоящему хладнокровно. Наверняка слабость перед собственными мыслями ему еще аукнется, но не сегодня. Сегодня он не мог позволить себе ничего подобного.

На Рязанском проспекте вагон опустел. Этот район давно стал индустриальной зоной. Огромной прямоугольной территорией застроенной серыми однотипными зданиями производственного назначения. Часть людей из толпы, сейчас спешащей вверх по неработающим эскалаторам, отправится в химический цех. Их легко было узнать по темному землянистому оттенку кожи и болтающимся на шеях респираторам. Самые удачливые или те, кто не боялся замарать руки ради трофеев, несли за пазухой противогазы. Остальные мужчины и женщины, как и Олег, отправятся на самый край района в здание старого пивзавода, теперь переделанного под производство строительных материалов самых разных видов, от цемента до облицовочных блоков. Зачем могло понадобиться столько ресурсов, никто не знал, но вопросов не задавали, исправно делая свое дело, пока за это платили или пока руки не опускались без сил.

Он видел такое не раз. Грохот инструментов, рассыпающихся по полу, крики отчаяния и вопли, что сейчас все будет в порядке. Но люди в форменных комбинезонах без нашивок с такими же дубинками, как у полицейских, уже вышвыривают очередного несчастного на улицу, лишая его последних средств к существованию.

Отметившись на проходной, Олег прошел в раздевалку, где облачился в мешковатый синий комбинезон, надел на голову каску из тонкого пластика и, припрятав свои самые важные вещи в специальный карман подкладки, прошел в рабочую зону.

— Привет, здоровяк. Опять все ночь не спал? Хреново выглядишь.

— Заткнись Арти.

Его напарник по работе, Артем Комаров, был любителем поиздеваться над всеми вокруг. Наверное, так он компенсировал свое уродство: у него не было левого уха, и отсутствовала часть верхней губы, выставляя напоказ неровные зубы. Он всегда рассказывал одну и ту же историю, что это бешеный ротвейлер оторвал ему часть его слуха и улыбки, но Олег знал, что на самом деле все было куда прозаичней: раньше Арти занимал должность мелкого курьера в одной из банд. Но после того, как потерял или присвоил пакет с наркотиками, с ним попрощались, вот таким образом оставив напоминание о том, что с чужой собственностью нужно обращаться подобающим образом.

— Эй, говорят, в северном округе видели танки. Думаешь, военные что-то готовят?

Он почти прошептал это, постоянно косясь себе за спину.

— Конечно, а еще американцы были на луне, и бумажные деньги опять войдут в оборот.

— Дурак ты, — обиженно протянул Арти, запуская агрегат проверки качества, — я же с тобой самыми свежими новостями делюсь.

Олег пожал плечами, надев прозрачные очки и приступив к работе, которая сводилась к монотонному слежение за блоками, кирпичами и мешками с сухой смесью, проползающими под аркой сканера. Комаров следил за показаниями монитора и, если что-то было не так, конвейер останавливали и с него снимали бракованную продукцию.

Обычно время пролетало незаметно, но сейчас каждая минута тянулась змеей, словно черная лента, бегущая перед глазами Олега. Он с трудом мог вспомнить, как пришел на эту работу, как в первый раз увидел своего напарника и с трудом смог сдержаться, чтобы не отвернуться от него. Зато в памяти хорошо сохранились все долгие смены, выматывающие его и морально и физически. Иногда за день приходилось перетаскать с места на место тонну продукции, которую компьютер признал негодной к использованию. В чем заключались изъяны, рабочим не сообщалось: на экране высвечивалась одна единственная надпись, требующая убрать изделие с конвейера.

— Сегодня начинается отбор к двадцать четвертому сезону состязания. Интересно, какие участники будут в этот раз?

Арти разговаривал больше сам с собой, поскольку Олег редко ему отвечал, но все прекрасно слышал.

— В летнем сезоне я болел за того огромного монгола, как же его звали… Черт, не помню, в общем монгол. Чернобровый детина степей. Я думал, он там всех порвет и за пару дней дойдет до финала, но из-за проклятого Щетинина я проиграл пятьдесят кредитов на ставках.

Олег скривил губы.

У монгола, которого звали Хонгорзул, с самого начала не было никаких шансов. Слишком заметный, слишком тяжелый, слишком глупый. Если бы состязание было только силовым поединком, у него были бы неплохие коэффициенты на победу, но выжить в игре, основанной далеко не на одних физических показателях, ему было не суждено. Щетинин, которого вспомнил Арти, был одним из явных фаворитом, оправдавшим все ожидания. Крепко сложенный, короткостриженый, типичный солдат удачи. До краха экономики он работал в частном секторе, служил в военизированной охранной фирме, а еще раньше был участником компании в Афганистане. У него была и отличная подготовка и все необходимые навыки, но этого оказалось недостаточно: из Кремля он так и не вышел.

— Сам не хочешь поучаствовать? — спросил Олег через плечо, не поворачивая головы.

— Кто я? Нет спасибо. Моя красота там бы всех сразила наповал без всякого оружия, а мне такая фора ник чему. Я бы выиграл, если бы…

Он продолжал говорить, активно жестикулировать, придумывая все новые и новые нелепицы, лишь бы не работать в тишине. Да и представлять себя кем-то большим, чем оператор станка на заводе, нравилось ему так сильно, будто от этого могло что-то измениться на самом деле.

И все же остались и те, кто дорожил своей жизнью, какой бы странной или никчемной она не выглядела. Состязание для них было необходимой жертвой, сдерживающей окончательный развал страны и новые волны гражданской войны. Ведь гораздо приятнее иметь возможность наблюдать за жатвой из своей норы, закрывая глаза на моментах чужой смерти, славя канувших в лету богов, что это не твоя жизнь в очередной раз принесена на алтарь шаткого мира.

— Стой, стой!

Артем замахал рукой, призывая остановить конвейер.

— Что-то не так?

— Да, кажется, эта штука сломалась. Уже десятый блок подряд показывает бракованным. Я сейчас разберусь.

С этими словами он снял боковую металлическую пластину и начал копаться в переплетении проводов и мигающих лампочек. Олег отстраненно наблюдал за тем, как он проверяет все контакты, дергает разъемы и ищет неполадки. Из этого человека мог получиться отличный техник или инженер, но судьба решила иначе.

Судьба. Слишком красивое слово для названия того, что обрушилось на всех людей по воле их же неуемной жажды большего. Растущие аппетиты порождали все новые заоблачные предложения, раздувающие пузырь экономики до гигантских размеров. Но продолжаться вечно так не могло, и тогда судьба настигла каждого. Кому-то досталась оплеуха или пощечина, кому-то пинок под зад, и этим людям еще сильно повезло, потому что для всех остальных у судьбы нашлись лишь пули и лезвия отчаяния. Безысходность теперь правила серой стороной жизни. Она всегда преследовала человека во сне или наяву, заставляя вздрагивать от малейшего шороха или длинной тени.

Дожидаясь, пока Арти разберется с аппаратом, Олег перетащил все блоки отмеченные электроникой в специальный контейнер. С начала смены прошло не так много времени, а он уже был заполнен почти наполовину. Но уже совсем скоро стала известна причина этого.

Мимо все еще копошащегося в проводах Комаров, пара охранников протащила мужчину лет сорока с впалыми щеками и мелко дрожащими губами. Он умолял позволить ему вернуться к работе, просил не выкидывать на улицу, говорил, что исправит все ошибки и этого больше не повториться. Его визгливый голос вывел из себя одного из охранников, и он с особым усердием ударил мужчину дубинкой под ребра. Тот шумно охнул и обмяк, все еще пытаясь продолжить свою речь.

Олег не знал имени этого человека, но по маркировке на комбинезоне он понял, что тот работал на формах заливки и наверняка из-за несоблюдения смешиваемых пропорций, цементные блоки получались совершенно непригодными к использованию, по мнению компьютерной программы.

— Ну вот, все починил. Шнур питания разболтался, — отряхивая руки, выпрямился Арти, — тут кто-то кричал?

Дальше работа пошла своим чередом. Механически проделывая одно и то же, Олег продолжал раздумывать над своей жизнью и жизнью окружающих его людей.

С такими мыслями он отправился на обед, но только не вместе со всеми в столовую, а свернув раньше, в коридор к административному офису, где располагались кредитные кассы. Подойдя к одному из окошек за бронированным темным стеклом, кто находился по ту сторону, Олег никогда не знал, он просунул в щель свою карточку.

— Половина смены.

«Вам зачислено пять кредитов» оповестило его электронное светодиодное табло над окошком.

Он едва не засмеялся в голос. Убрав карточку в карман, Олег пошел к выходу, стараясь ни с кем не столкнуться. Ему не хотелось объяснять, почему он уходит, куда и зачем, да и вообще не хотелось с кем-либо разговаривать. Оставив рабочую одежду на положенном ей месте, он посмотрел на стены, где проводил больше всего времени в последние годы жизни. Хотелось, чтобы этот образ навсегда исчез из его памяти, уступив место чему-нибудь другому, но этому вряд ли суждено было сбыться. Каркасные лестницы, каменные колонны и обшарпанные стены с облупившейся штукатуркой, точно будут преследовать его в страшных кошмарах, вдобавок к тем сюжетам, что уже давно стали привычными.

Улыбнувшись, он уже хотел поскорее покинуть территорию завода, как увидел, что-то блестящее под ногами. Стеклянная крошка или металлическая стружка, очень похоже, но это было нечто иное.

Олег присел на корточки и поддев ногтем вытащил из скопления пыли и паутины у самого угла дверного порога латунные пятьдесят копеек. Старая желтоватая монетка приятно холодила ладонь и выглядела практически нетронутой временем, разве что сильно покрытой грязью и чуть потертой по краям. Таких он не видел несколько лет. Почти все мелкие деньги были переплавлены на что-то более полезное, а те, что остались, лежали где-то вот так никому не нужные и никем не замеченные.

Непривычно, давно не делая ничего подобного, Олег положил ее на указательный палец и подбросил большим. Пока монетка крутилась в воздухе, он наблюдал за игрой света нее гранях. Хотелось спросить о том, насколько правильно он поступает, и положиться на волю случая, возложив ответ на орла и решку. Но сейчас, ему было все равно, что выпадет: символ павшей империи или ничего не стоящий номинал.

Проследив за тем, как монета упала на пол и со звоном покатилась по нему, он, так и не взглянув, что же за сторона выпала, и, накинув на голову капюшон, вышел на улицу.

Дождь так и не собрался, но облака, превратившиеся уже в настоящие темно-серые тучи, и не думали рассеиваться, накапливая влагу для полноценного ливня, готового обрушиться на землю. Но позже, намного позже. Когда солнечный день закончится и все окутают сумерки, вот тогда придет время для громовых раскатов, разрывающих небо на части и открывая путь для потоков холодной воды.

Территорию завода патрулировали несколько охранников со злобной овчаркой на поводке, но собака совсем не заинтересовалась Олегом, вынюхивая что-то совсем в другой стороне.

На него не обратили внимания. Работать каждый мог столько сколько хотел. Пока ты не вредишь производству, тебе будут платить. Если ты уходишь, кто-то с радостью займет твое место. Правила нового мира были куда проще, чем их предшественники. Все было проще, только жить стало сложнее.

Выживать, мысленно поправил себя Олег, спеша к метро. На часах обе стрелки приближались к цифре три, заставляя его почти бежать. Выживание стало каждодневной задачей. И если в состязании люди знали, чего им стоит бояться, то в повседневности опасности не были столь очевидны. Точнее, в общих чертах они были одинаковы, но вот детали всегда оказывались разными, а, как известно, дьявол кроется в мелочах.

Олег снова усмехнулся.

Не было никакого второго пришествия, сулящего начало апокалипсиса. Он просто начался, одни ясным днем, как это бывает в дурацких историях. По-настоящему никто не был готов к такому. Даже те, кто это устроил, лишь знали о том, что рухнут банковские системы, но вряд ли они видели мегаполисы в огне и свои руки по локоть в крови жертв начавшихся войн за новые важные ресурсы.

Еда, вода и места обитания. В таком контексте язык не поворачивался назвать это жильем. Люди не могли позволить себе множество проявлений индивидуальности, но иногда даже рамка с фотографией была роскошью, если висела на стене или стояла где-то рядом с кроватью.

Вспомнив, на чем он спал вместе с Марго, Олег решил, что и сама кровать может теперь считаться предметом роскоши.

Спустившись в метро, он какое-то время стоял напротив ларька с напитками и все же вновь не позволил себе купить бутылку воды. За последний год, цена выросла почти в два раза. Трудно было однозначно сказать, с чем именно это было связано, да и не так уж это было и важно. Какая разница, почему вода дорожает, если ты не мог ее себе и раньше позволить с ценой ниже, чем сейчас.

В горле сильно саднило от жажды. Тяжелый воздух, наполненный запахами дешевых сигарет, больше напоминал пустынный жар, вперемешку с песком. Олег не понаслышке знал, что это такое: нечто подобное он уже чувствовал, когда служил на юге в армии. Не хватало только палящего солнца, влажного воздуха и двадцати килограмм снаряжения за плечами, чтобы полностью погрузиться в ту атмосферу.

Подземка встретила очередного своего гостя гулом поездов, сильными потоками ветра и все также не работающими эскалаторами. Это тоже уже стало нормой. Механические лестницы постоянно барахлили, или их просто отключали для чего-то, украшая табличками, сообщающими об очередных профилактических работах, тянущихся месяцами. Люди вынуждены были тратить много времени и сил на спуск и подъем по сотням ступенек ежедневно, что, конечно же, не добавляло им ни оптимизма, ни удовольствия. Таким нехитрым способом, как виделось многим, кто еще не потерял способности разбираться в происходящем вокруг, власти ослабляли население, не примкнувшее ни к какой группировке. Одиночек всегда сложнее контролировать и труднее понять, что у них на уме.

В полупустом вагоне, двигающимся к центру, было много рекламных плакатов одинакового содержания. Никто не проявлял к ним явного интереса, а если и бросали отрывистые взгляды, то все они были прикованы к самой яркой героине четверки триумфаторов. Их называли так не за личные достижения или победы. Прозвище закрепилось за ними, как часть имиджа людей, создавших нечто особенное, что начало с легкостью влиять на массы и умы общества. Состязание было триумфом, а его создатели — триумфаторами. И теперь они смотрели на город отовсюду: с плакатов в подземке, с рекламных растяжек и дорожных щитов, с граффити на стенах домов и заборах. Практически везде можно было увидеть их довольные лица и блестящее хромом и сталью оружие. И это заражало духом возможного триумфа.

Путь до дома не занял много времени. Возвращаться и так всегда легче, а Олег вдобавок знал, для кого он это делает.

Никаких происшествий с ним больше не случилось, но, только поднявшись на седьмой этаж и остановившись, позволив себе дышать шумно и неровно после долгой пробежки, Олег почувствовал себя в относительной безопасности. Он заглянул в пустые квартиры, проверяя, не притаился ли там кто-нибудь. На глаза вновь попались лишь горы старых гниющих тряпок, обломки деревяшек и мелкий мусор. Теперь они были жителями этих мест. С подоконника капала вода. Стеклянных перегородок давно не было на месте и после каждого дождя, здесь еще долго оставались следы настоящего потопа, темными пятнами на стенах и полу.

Отпирая один замок за другим, он поймал себя на мысли, что делает это нарочито медленно, словно не желая приближать время неизбежного важного разговора.

Маргарита сидела на табурете возле кухонного окна и смотрела на небо. Поджав ноги и завернувшись в старый свалявшийся плед, она выглядела совсем маленькой и беззащитной. На столе рядом с ней стояла чашка с дымящейся жидкостью. Травяной чай, наполнял маленькое помещение ароматом зверобоя и облепихи.

Олег подошел к ней и положил руки на плечи. Девушка знала, что это он, но все равно вздрогнула.

— Все-таки что-то случилось… — тихо сказала она, — Ты никогда не приходил раньше в такое время.

— Сегодня большой день.

Он обошел ее и опустился на корточки, убирая пряди волос с ее лица. Марго выглядела немного лучше, чем утром: улыбка стала шире, а румянец не щеках делал ее совсем живой, скрывая давящую грусть и усталость.

— Помнишь, ты говорила, что мечтаешь увидеть сестру?

— Да, но это было так давно…

— Мечты должны исполняться, — Олег приложил палец к ее губам и вытащил из кармана купленный у Брэндана кусочек пластика.

Девушка удивленно округлила глаза, раскрыв рот.

— Это билет на поезд? Но ведь стоит целого состояния! Зачем ты…

— Тебе нужно собираться, до отправления всего пара часов.

Марго вскочила на ноги, радостно обняв Олега и целуя его шею. Она уже готова была выбежать с кухни, как вдруг резко остановилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Подожди. Ты сказал, мне нужно собираться? А как же ты?

Он закусил губу и молча покачал головой.

— Я не поеду.

— Это не обсуждается.

— Я не поеду!

Четко и с расстановкой громко повторила Марго и со слезами на глазах оттолкнула Олега к окну, ударив кулачком в грудь. Едва ли он ощутил ее прикосновение. Притянув девушку к себе и стараясь не обращать внимания на ее рыдания, он ждал, пока она успокоится.

— Я не поеду, — продолжала бормотать Маргарита, легко царапая его кожу ногтями и зубами, от чего оставались красные полосы, которые скоро исчезнут.

Иногда ему хотелось, чтобы они оставались навсегда, напоминая, сколько боли он в прошлом причинял этой девушке, каждый раз считая, что делает это ради большего блага.

— На прошлой неделе, я звонил Алене. Она будет рада тебя увидеть.

— Зачем ты так поступаешь со мной?

— Хотел бы я сказать, что у меня нет другого выбора, но ты не поверишь.

Марго отстранилась и посмотрела на него покрасневшими заплаканными глазами. Дорожки слез блестели на ее щеках.

— Просто поедем вместе! Устроимся в Астрахани, начнем все сначала. Тебе понравится Каспийское море, ты всегда с таким упоением слушал мои рассказы о нем.

— Я не могу.

Она закрыла лицо руками и выбежала из кухни. Олег последовал за ней, несколько раз проведя ладонью по волосам.

Девушка лежала на подушках, укрывшись с головой одеялом.

— Ты знаешь, что я все сделаю для тебя. Сейчас, лучше будет поступить именно так. Здесь стало слишком опасно находиться, — он вспомнил о том, что ему утром рассказал Арти, — говорят, военные начинают стягивать силы в город.

— А как же ты?

Марго резко села, сдернув одеяло. Она была похожа на самую настоящую разозленную ведьму. Ей шел этот образ, делая ее еще красивее. Олег молча коснулся ее лица кончиками пальцев и вздохнул, двигаясь ближе.

Поцелуй длился долго. Девушка уже не сопротивлялась. Она чувствовала, что должно что-то произойти и вот это случилось. А Олег пытался запомнить ее вкус, запечатлеть в памяти каждый миг этой минуты. Он снова ощутил любимый запах, а внутри пробегал приятный холодок от ласок Марго. Они не часто могли позволить себе вот так беззаботно быть друг с другом. Но сейчас, напряжение стало настолько сильным, что его попросту перестали замечать. Совсем, как в те моменты, когда на грани смерти включалось первобытное сознание, почти животное, лишенное всех стопоров и ограничений.

— Ты ведь приедешь за мной? Не оставишь меня одну?

— Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы снова быть с тобой и больше никогда тебя не отпускать.

Она легко укусила его за шею. Острый укол боли тут же сменился приятный теплом поцелуя.

Через четверть часа они вдвоем стояли возле входной двери и смотрели на квартиру, которая служила им домом долгие годы.

— А мне здесь уже почти начало нравиться, — сказала Марго, поправляя непослушную прядку, выбивающиеся из-под вязаного берета.

— Ты боишься?

— Нет, я давно разучилась бояться. Просто не знаю, что будет дальше, а это куда страшнее любых моих страхов.

Олег поправил на ней легкий шарф и с улыбкой еще раз поцеловал.

До Павелецкого вокзала, одного из четырех, что еще работали в Москве, проще было добраться пешком, но Марго настояла на том, чтобы спуститься в метро. Олег не спорил. Девушка там чувствовала себя гораздо спокойнее, да и поднявшийся ветер, едва не сбивающий с ног, не располагал к долгой прогулке.

Они смотрели по сторонам, только для того, чтобы убедиться в отсутствии угроз. Их не интересовали плакаты и голос диктора на радио. Сейчас весь мир сжался для них в одно единственное сцепление рук и устремленные друг на друга взгляды.

Время в пути пролетело мгновенно, будто желая поскорее разлучить их. Но на самом деле, ехать было всего одну станцию, да и состав не останавливался в тоннелях ни разу.

Здание вокзала встретило их гнетущей аурой упадка и разрушения. Три арки, некогда величественно возвышающиеся над главным входом, теперь вместе с большими буквами из названия валялись грудой камней, через которые приходилось пробираться, чтобы оказаться перед дверьми, ведущими вглубь здания. Но кроме этого дорогу преграждали еще два пропускных пункта: один с рентгеновской рамкой и четырьмя охранниками, второй, у самого входа, больше напоминавший укрепленное пулеметное гнездо.

Поезд уже ждал своих пассажиров, и вокруг было довольно оживленное движение. Олег заметил парочку спекулянтов, которые пытались продать желающим билеты втридорога, а если не получалось в дело шли карточки удачи. Так прозвали бракованные пластиковые электрочипы, заменившие устаревшие бумажные билеты. Многие из них делались с браком, но если повезет, то могли сработать на пропускной. Это было настоящей удачей, потому что если билет оказывался поддельным, с цепи спускали собак или стреляли в спину убегающим мошенникам. Не всем по карману были настоящие билеты, но испытать свою удачу, было сродни действию, попытке, а не топтанию на одном месте, сводящим с ума.

Первый пост они преодолели легко. С собой у них не было никакого багажа, кроме небольшой сумки с одеждой Марго. Еду и воду было решено купить на вокзале. Девушка уже не пыталась уговорить Олега ехать с ней, но продолжала смотреть на него самыми жалостливыми глазами, умоляя его поступить иначе и отправиться на юг, а не делать то, что он задумал. Но он был непреклонен и очень благодарен ей за то, что она не спрашивала о том, чем он займется. Наверное, Марго знала, просто не хотела верить в это.

Подойдя к толстой стене, в которой был небольшой проем с сидящим внутри работником вокзала, Олег напрягся. За дверью дежурил сразу целый наряд полиции. Брэндан предупреждал его, что стоит прийти на вокзал пораньше, и теперь он жалел, что потратил кучу времени на работу, ради нескольких кредитов.

Протянув билет проверяющему, Олег старался не отпускать руку девушки.

— У вас билет на одного, — раздался холодный голос контролера, вставившего карточку в специальный ручной сканер.

— Так и есть.

Немолодой мужчина смерил их пару равнодушным взглядом. Казалось, сейчас он позовет охрану и начнется разбирательство, выяснение… Но вместо это он только мотнул головой, вернул билет его владельцам и нажал на кнопку на стене, открывая тяжелые вокзальные двери.

Охранники проводили взглядами, прошедших мимо них людей и вернулись к созерцанию улицы, на которой началась небольшая потасовка.

Две бутылки воды, сухпаек в герметичной упаковке, небольшой мешочек орехов. Они были единственными покупателя в маленьком магазинчике на вокзале, расположившемся там, где раньше были билетные кассы.

На перроне тоже почти никого не было. Туда-сюда ходили патрули с неизменно рычащими собаками. Их злые глаза и торчащие клыки, с которых капала слюна, делали их похожими на каких-то новых, искусственно выведенных животных, мало что общего имеющих с добрыми зверями прошлого.

Поезд издал первый долгий гудок: оповещение, что до отправления осталось десять минут.

Вагоны были обшиты толстыми листами стали, на которых виднелись следы от пуль и черные пятна от взрывов. Стекла были сделаны из цельных кусков минералов и только пропускали свет, едва ли позволяя увидеть что-нибудь за ними. С натянутых проводов над головой сыпались искры, заставляя прикрываться руками.

На входе в третий вагон стоял проводник. Высокий, худощавый с седыми бакенбардами. Он недовольно посмотрел на билет в руках Олега, едва глянул на его спутницу и чуть посторонился, позволяя зайти внутрь состава. У него в ухе был закреплен наушник гарнитуры, через который он получал сведения обо всех пассажирах. Через пять минут он придет в шестнадцатое купе и вытолкает Олега из поезда.

— Даже не верится, — усевшись на жесткое сиденье, сказала Марго, оглядывая маленькую комнатку.

— Кажется, лет пять прошло с тех пор, как мы последний раз ездили на таком.

— А теперь я буду делать это одна.

Он покачал головой и обнял ее, сев рядом.

— Скоро зима, а на юге будет тепло. Так что все к лучшему.

— Надеюсь, что ты прав. Помни, что ты пообещал снова быть со мной!

— И в горе и в радости, всегда.

Олег поцеловал ее, совершенно не желая прекращать этого занятия, но было еще одно важное дело. Он отстранился и снял ботинки.

— Что ты делаешь?

Марго удивленно наблюдала за его манипуляциями. Смотрела, как он оторвал или отсоединил подошву и вытащил из нее т-образный каркас. Из второй подошвы ручка магазина и продолговатые блестящие пули. Пружины, ударник и еще несколько мелких деталей появились из карманов. А еще через несколько секунд в его руках был собранный графитовый пистолет.

— Ты пронес эту штуку через охрану? Нас же могли убить за это!

— И все еще могут. Поэтому спрячь его поскорее.

Девушка послушно запихнула оружие на самое дно сумки.

— Вот теперь я точно буду за тебя спокоен.

— Слабое утешение, — улыбнулась Маргарита, уткнувшись лбом в его плечо.

Они молчали и смотрели на переливающийся свет в гранях оконного минерала. Он чем-то напоминал алмаз, но был слишком огромным и совершенно необработанным. Зато мог с легкостью выдержать прямое попадание ракеты.

Было достаточно тепло. Где-то за панелями на потолке шумел вентилятор. Все казалось необычным, не встречающимся в повседневной жизни человека. Внезапное столкновение с этим, производило странное впечатление умиротворения и настороженности. Олег отдал ей и свою карточку, на которой осталось еще немного кредитов и кожаные перчатки, которые девушка подарила ему много лет назад.

— Я буду волноваться за тебя, — ее голос почти потонул во втором гудке паровоза и в тот же миг дверь купе распахнулась.

Появившийся на пороге проводник ничего не говорил. Он только сверлил взглядом, не моргая, на мужчину и женщину, в глазах которых застыли слезы.

Олег еще долго смотрел в след удаляющемуся поезду, потом просто в пространство, где еще недавно виделся последний вагон, потом на рельсы и щебень между ними. Он остался один, сам назначив себе эту роль.

Возвращаясь обратно в центр, он чувствовал себя уставшим. Глядя на свои ладони, он не видел больше в них яркой искры, которая каждый день подталкивала его и заставляла жить. Теперь эта искра была только в его сердце и памяти.

Радио в метро он не слушал, прекрасно зная, где находится то, что ему нужно. Он уже давно продумал весь этот день и не знал только одного, как он закончится.

В районе неподалеку от ВДНХ, было относительно чисто и тихо. На первый взгляд здесь выглядело все так, будто и не было никакой катастрофы. Даже детская площадка возле одного из домов казалась недавно отремонтированной, но на самом деле, металлическим конструкциям и качелям просто повезло сохранить свой прежний облик. Корпуса машин и крупный мусор, валялись в кучах за трансформаторными будками, а окна на первых этаж также оказались пустыми провалами в нежилые захламленные квартиры. Где-то вдалеке слышался надрывный непрекращающийся плач. Олег не мог точно определить, откуда доносится звук, но даже если бы он знал точное место, вряд ли бы мог что-то сделать.

Филиал телестудии располагался в небольшой двухэтажной постройке уже нового образца. Минимум окон, толстые стены из тех блоков, что он проверял на заводе, ломаные архитектурные линии, позволяющие укрепить несущие конструкции. И очередной плакат с четверкой триумфаторов на железной двери.

Олег потянул ее на себя, но та не поддалась, даже не скрипнув. Ударив несколько раз по ней кулаком, он стал ждать, поглядывая на высящиеся за зданием высокие каркасные конструкции, напоминающие ангары для чего-то куда большего, чем пассажирский самолет.

Через минуту, без единого скрипа, дверь открылась, и из прохода высунулся бритоголовый охранник с квадратной челюстью и маленькими бледными глазками, почти теряющимися среди остальных крупных черт лица. Мужчина смерил гостя оценивающим взглядом, покивал, поджав губы, и открыл дверь пошире, приглашая войти.

Внутри все выглядело новым. Нигде не валялся мусор, пахло кофе. От этого запаха Олег совершенно отвык и громко чихнул.

— Приветствую очередного кандидата, — навстречу ему вышла молодая девушка с белыми синтетическими волосами, стекающими по плечам до середины спины. Бордовая блузка и серая юбка, пара колец на тонких пальцах. Ее хрупкая фигура была редкостью: такую точно не встретишь на улицах.

— Сюда только за этим и приходят, да?

— А зачем же еще? — улыбнулась девушка, ведя гостя по коридорам с низким потолком и множеством дверей, — Состязание это лучшее, что есть сегодня во всем мире. Скоро мы будем транслировать его повсюду.

Олег ничего не ответил. Он смотрел на карандашные наброски на листах бумаги, закрепленных на стенах. Это были и локации шоу, и портреты его бывших участников, большинство из которых не проживали и часа, оказываясь запертыми на арене с настоящими кровожадными хищниками. Люди любили эти моменты куда больше, чем всю остальную беготню.

— Мы пришли.

Тонкий голос вырвал Олега из размышлений. Они стояли перед еще одной дверью, на этот раз самой обычной межкомнатной.

— И что там?

— Камера, конечно же — лучезарно улыбаясь, отозвалась девушка, — можете рассказать, что угодно о себе, о своих мыслях и о том, что чувствуете, а когда будете готовы, войдите в следующую дверь. Желаю удачи.

Она развернулась и пошла обратно, быстро скрывшись за поворотом.

Олег остался в одиночестве, стоя перед дверью. Кривая ухмылка появилась на его лице.

— Все или ничего, — громко сказал он и уверенно взялся за ручку.

 

Глава 2

Ничего не происходило.

Кнопка продолжал поблескивать ровным зеленоватым свечением, но никакого движения вверх не было. Подъемная площадка оставалась стоять на месте.

Олег задумчиво еще несколько раз надавил на кнопку, но результат был тем же. Он покачал головой и посмотрел вверх. Потолок терялся в темноте, но по ощущения до него было не меньше двадцати метров. Судя по всему, лифт находился уже вне здания телецентра, в тех самых ангарах, которые таили в себе огромное неизвестное пространство. Холодный воздух щекотал легкие привычными примесями, но было что-то еще, не часто встречаемое на улицах и все же неуловимо знакомое.

Потоптавшись на месте, Олег попробовал вернуться в комнату с камерой, но доводчик, автоматически закрывший дверь, теперь не позволял вновь ее открыть.

Металлические балки, составляющие периметр шахты, выглядели прочными и надежными, но взбираться по ним вверх было все равно опасно, и грозило множеством неприятностей.

Пока Олег размышлял, что же ему делать, пол под ногами мелко завибрировал, натужно загудел механизм подъема, и платформа плавно поползла вверх, медленно поднимая единственного человека на ней во всю туже непроглядную тьму, что-то скрывающую в своих потаенных складках.

Специально ускорив дыхание, Олег разогревал себя, подготавливал к чему угодно, что бы там не ждало его.

Он вспоминал самые приятные моменты своей жизни. Видел перед глазами образ любимой, ее улыбку, слышал ее смех. Мелькали какие-то невнятные картины из детства: небольшое озеро, женщина с короткими русыми волосами, гладящая его по голове, белка, берущая семечки с его рук. Почему-то вспомнилась ночная поездка в Мурманск, где неподалеку от города он видел северное сияние, совсем не такое, каким оно представлялось после множества фотографий и рассказов.

Лифт замер и все вновь затихло. Ни один звук не разносился под высокой крышей. Но Олег не столько слышал, сколь чувствовал не только свое дыхание.

Зажегшийся внезапно свет ослепил.

Десятки прожекторов со всех сторон мощными лучами ударили по глазам, заставив закрываться руками и щуриться, полностью теряя понимание происходящего на какое-то время.

С трудом разлепляя веки, сквозь калейдоскоп цветных пятен, Олег разобрал внушительный полигон, похожий на тот, что был совсем рядом, на территории выставочного центра, только намного меньше и с куда большим количеством препятствий. Рядом с ним виднелись еще несколько подъемных площадок, на которых, тоже закрывая глаза, стояли люди. Некоторые пытались спрятаться за насыпями или деревянными стенками, но свет лился отовсюду.

Привыкнув к яркости, но, все еще часто моргая, Олег без особого интереса оглядел всех, кто находился в поле его зрения. Это было необходимо, но на самом деле, он знал, что ему все равно кого убивать.

Больше всего его внимание привлек альбинос, что стоял шагах в десяти по левую руку. Похоже, у него было неплохое преимущество: причудливое содержание меланина в его крови, по-видимому, как-то влияло на зрительные нервы. Другого объяснения того, что мужчина никак не реагировал на смену тьмы и света, у Олега не находилось. Он слышал про хирургов, которые занимались экспериментальным улучшением человека, но вряд ли это был тот самый случай: никаких шрамом на лице незнакомца не было. Впрочем, других особенностей в нем не замечалось, а по тонким рукам со вздутыми венами, Олег решил, что вряд ли этот участник сможет долго продержаться.

С другой стороны уже активно переговаривались пара мужчин и женщина. Приглядевшись, Олег увидел, что они пытаются поделить длинную палку, которую можно использовать, как шест. Закончилось все тем, что самый здоровый краснощекий мужчина, вырвал палку из рук своего менее плотного соперника и начал крутить ее над головой, как пропеллер, явно проделывая это не в первый раз.

Посмотрев себе под ноги, Олег увидел торчащую рукоять, прямо у основания стойки с кнопкой. Нагнувшись, он вытащил короткий нож, больше похожий на канцелярский.

— Что есть жизнь? — прогремело в воздухе.

Те, кого видел Олег, замерли. Он не сомневался, что людей здесь гораздо больше, просто все они раскиданы по полигону, чтобы не начинать в одном месте, что позволяло подольше растянуть удовольствие от представления. Было бы совсем неинтересно, если в первой же заварушке погибнут почти все участники, которые должны будут сделать рейтинг очередному сезону.

— Что есть жизнь? — вновь задал вопрос громыхающий голос, доносящийся из динамиков где-то в середине арены.

Там возвышалось нечто вроде пирамиды с почти отвесными стенами, на которых можно было различить специальные крепления, прекрасно знакомые всем любителям скалолазания.

— Жизнь — это состязание, — довольно, сам себе ответил голос, — борьба за право обладать ею. Вы принимаете эту аксиому, а значит, теперь любой из вас может стать триумфатором.

Олег вновь посмотрел вверх. Вдоль дальней от него самой длиной стены, тянулся специальный балкон, с темными стеклами, вроде ложи для особенных гостей на стадионе. За ними наблюдают, делают ставки, играют чужими жизнями, как пешками на шахматной доске.

— Правила очень простые, — продолжало громыхать над головой, — те из вас, кто смогут забраться на гору в центре и не умереть после этого, получат право участвовать в состязании. Чтобы вы не чувствовали себя одиноко, на этом экране будет показываться количество бьющихся сердец.

Еще одна вспышка светодиодных ламп высветила прямо в воздухе число пятьдесят три.

Выдохнув, Олег понял, что при таком раскладе сразу пытаться прорваться вперед будет равносильно самоубийству. Тем более, он решил, что здесь повсюду, как и в настоящем состязании, спрятано оружие и есть смысл поискать что-нибудь получше короткого ножа.

— Покажите мне, — нарочито растягивая звуки, произнес голос, — что такое жизнь!

Не раздалось никаких команд, никаких выстрелов или прочих звуков, но все пришло в движение.

Альбинос мгновенно пропал из виду, скрывшись за косыми перегородками из матового пластика. Троица с другой стороны продолжила выяснять свои отношения, теперь уже вступив в борьбу за что-то большее, чем простая палка. Пока Олег, пригнувшись, двигался к примеченной неподалеку траншее, он успел увидеть, как краснощекий мужчина пропустил резкий выпад женщины и упал на землю, вопя от боли.

И таких криков звучало достаточно с любой стороны.

Преодолев метров двадцать по дну рва, Олег выглянул из-за края и сразу же поплатился за свою неосторожность.

Горсть песка с силой влетела ему прямо в лицо. На миг снова ослепнув, он все же не растерялся и вместо обычной для человека в такой ситуации оборонительной реакции, в один прыжок выскочил из траншеи и рванулся вперед, пытаясь дотянуться до возникшего из ниоткуда противника.

Им оказался невысокий азиат лет двадцати. Весил он совсем немного, поэтому сбить его с ног не составило никаких проблем. Коротким ударом без замаха в челюсть, Олег отправил его в глубокий нокаут.

Убедившись, что пока рядом больше никого нет, Олег скатился обратно в глубину рва и принялся протирать глаза, попутно пытаясь найти упавший на землю нож. Песчинки царапали роговицу и упорно не желали покидать глазное яблоко. Времени на борьбу с ними не было. Нащупав короткую рукоять, Олег, скрипя зубами и не обращая внимания на боль в глазах, теперь уже гораздо аккуратнее, поднялся на ноги.

Азиат лежал там же, где и должен был, а вот всего в пяти метрах от него, за куском стены, притаился еще один человек. Его выдавала тень, образующаяся из-за прожектора, светящего прямо в спину.

Олег хмыкнул и по короткой дуге, преодолев расстояние, отделявшее его от стены, зашел еще одному противнику за спину.

Это оказалась худенькая девушка с грязными волосами, собранными в хвост. Она была уверена, что ее засада идеальна, тем более, что с обратной стороны, стена была еще и опутана камуфляжной сеткой. Но, в отличие от нее, Олег точно знал, что ничего идеального не бывает.

Он подошел к ней почти вплотную и мог бы при желании коснуться ее так, что она бы даже не заметила, но вместо этого ударил ногой под колено и сдавил пальцами сонную артерию, опуская голову девушки на землю. Она даже не смогла вскрикнуть из-за зажатого горла, а может, так велико было ее разочарование в собственных силах.

Удачу улыбнулась Олегу. В безвольно разжавшемся кулаке девушки был шокер. Не оружие дальнего боя, которого на этом полигоне, похоже, не было, но и уже не простое стальное лезвие.

Посмотрев вверх, туда, где светились лампы, Олег сдержано выдохнул. Двадцать пять человек уже были мертвы.

Он потратил еще несколько секунд на попытку хоть как-то успокоить слезящиеся глаза, но получалось не очень хорошо. Мысленно проследив свой путь от лифта, Олег сопоставил текущее местоположение с тем, что видел: до пирамиды или горы, как назвал ее голос, было еще достаточно далеко.

Сжав зубы, он пытался просто пойти дальше, но остановился. Стащив с края стены сетку, он набросил ее на девушку. Олег не мог позволить себе стать животным, раньше времени, которое еще точно не пришло.

Тяжело дыша, он снова огляделся, выбирая следующий ориентир для движения, когда услышал странный щелчок. Потом еще один и еще. Что-то не сильно ударило его по голове, скатилось по плечу под ноги. Пошарив в кучу песка и нащупав холодное металлическое колечко, Олег только и успел выругаться и нырнуть обратно за стену, прикрывая уши руками.

Взрыв гранаты показался совсем тихим, хотя прогремел где-то близко. Но уже следующий оглушил полностью.

Все пропало кроме звона. Не стало мыслей, куда-то подевались чувства и ощущения. Только глаза видели немного подрагивающий и затянутый черной гарью мир вокруг. Да ярко горящие цифры над головой: девять.

На месте оставаться было нельзя.

Покачиваясь, старясь не потерять новое оружие, Олег, пригнувшись, побежал вперед, преодолевая одну насыпь за другой, ненадолго останавливаясь за бетонными блоками, чтобы перевести дыхание и оценить остановку. Даже почти ничего не слыша, плохо понимая, чего касаются кончики его пальцев, он продолжал все прекрасно видеть. А еще осталась способность делать выводы, которая ехидно нашептывала, что никто не сможет пройти этот отбор, что все участники уже давно набраны, а это просто развлечение для тех, кто находился по ту сторону темного стекла на балконной ложе.

Олег хотел зарычать, чтобы хоть почувствовать вибрацию своего голоса, но осекся, вжавшись в шершавую грань блока спиной и затаив дыхание.

Прямо на него, разрывая телом клочья дыма, шел, переваливаясь с ноги на ногу, тот самый альбинос. Выглядел он скверно: взрывом ему обожгло лицо, и теперь нездоровая белизна соседствовала с бордовым месивом из плоти и въевшихся в нее металлических осколков. Хромал он из-за торчащего из бедра обломка арматуры. Но, даже не смотря на все это, продолжал упорно идти вперед, зажав в опущенной руке длинное лезвие кухонного тесака, примотанного куском тряпки к деревянной ручке.

Он тоже заметил Олега и замер. Его лицо исказила гримаса неприязни и боли. Кровь широкими дорожками стекала по его щеке, капая на землю.

Но бросаться в атаку альбинос не стал. Похоже, он неплохо представлял, что за противник перед ним, а сейчас не стояло задачи убить всех и каждого, лишь самому оставшись в живых.

Мотнув головой, устрашающе выглядящая фигура, скрылась в еще одном клубе дыма, оставляя за собой кровавый след, напоминающий о последствиях недавнего взрыва.

Олег бы и сам теперь не рискнул вступить в схватку с этим человеком. Было в нем что-то еще, не такое явное, как все его физиологические особенности. У него была настоящая цель, а человека с подобной целью одолеть невероятно сложно. К тому же, альбинос держал свой импровизированный меч очень уверенно и совсем не выглядел дилетантом в обращении с подобным оружием. Попытка выиграть эту битву с шокером и коротким ножом могла обернуться совершенно непредсказуемым финалом, поэтому оставалось радоваться, что сейчас этого удалось избежать. Еще одним поводом для радости от несостоявшейся битвы, была и выносливость потенциального врага: нужно было признать, что у него самого вряд ли бы получилось передвигаться с подобными ранами, альбинос же совсем не выглядел умирающим, наоборот, готовым дойти до конца.

Пришлось мысленно выругаться на себя за то, что первоначальная оценка оказалась неверной и могла стоить жизни. Но сейчас все обошлось.

Пытаясь разглядеть, какие еще ловушки таит в себе этот полигон, Олег вертел головой во все стороны, пока пробирался к горе. Она подсвечивалась несколькими неоновыми лампами синего цвета, поэтому легко была различима в сером дыме. Вокруг что-то горело, хотя материала, пожираемого огнем, было не так много. Все больше места занимали стены и переходы, заканчивающиеся тупиками и заваренными дверьми. В таком полузакрытом лабиринте было раздолье для прирожденных убийц, жаждущих лишь крови.

Тут и там, Олег натыкался на мертвых людей. Это были и совсем молодые мальчишки, мечтавшие о славе и лучшей жизни, и уже давно поседевшие мужчины, пришедшие сюда, как на последний бой. Ему попалась на глаза женщина средних лет в объемной тунике, едва скрывающей большой живот. Ее остекленевшие глаза были устремлены в пустоту над головой, а растянувшееся на бетонном полу тело уже покрыл слой сажи и пепла.

Он не хотел видеть всего этого, но не мог не смотреть. Будь он чуть более безумным, непременно бы улегся рядом с каким-нибудь трупом, измазавшись в его крови, и дожидался свою жертву.

Безумие всегда находилось где-то рядом, а подобное место даже еще больше походило на его колыбель, чем воспаленное сознание сходящих с ума людей.

Ему удалось добраться до подножия горы, когда светодиоды сложились в цифру шесть. Похоже, это были те самые азиат и девушка, которых не убил Олег, он сам, альбинос и еще одна пара, которая пока осталась неизвестной.

Вокруг валялись самые настоящие противотанковые ежи, будто откуда-то здесь могла появиться эта техника. Из песка, под которым был бетонный пол, торчали стальные балки и обломки железок, похожих на длинные зубы невиданных зверей, жаждущих человеческой плоти.

Олег притаился в узком проходе между двумя стенами, наблюдая за обстановкой впереди.

Что-то подсказывало ему, что если он просто побежит вперед, то без проблем доберется до отвесной стены и останется лишь подняться наверх, изобразив из себя скалолаза, но он ждал. Сердце, хоть и быстро, но все же с ровными интервалами билось в груди. Челюсть сводило от боли из-за постоянно сжатых зубов. Ему хотелось завыть и закричать, но это было роскошью, которую он приберегал до подъема на гору.

К его небольшому удивлению впереди показалась фигура. Альбинос, это был без сомнения он: вряд ли бы кто-то еще мог так хромать и напоминать плывущий в воздухе кусок клюквенного пирога. Ассоциации с едой мгновенно вызвали рвотные позывы. Сдавленно выплюнув изо рта желчь и, несколько раз ударив себя кулаком в грудь, Олег наблюдал, как все выше и выше один из выживших поднимался к своей цели. Некоторые выступы в стене рассыпались под давлением, и, казалось, альбинос сейчас сорвется, но он то повисал на одной руке, болтаясь из стороны в сторону, как боксерская груша, то благодаря углублениям держал равновесие ногами. Здоровой ногой, поправил себя мысленно Олег, признавая, что он уже начинает бояться этого человека. Если его возьмут в состязание, это будет очень неприятный противник.

В какой-то миг Олег поймал себя на том, что хочет, чтобы альбинос сорвался. За метр до вершины. Просто упал и больше не смог подняться. Но этого не случилось. Участник отбора, перевалился за грань плоской вершины горы и скрылся из виду.

Душный воздух, наполненный гарью, не позволял дышать полной грудью. Глаза сильно слезились от соленого пота, а запекшаяся яркая кровь на руках и лице, выводила из себя еще сильнее.

Олег понял, что не так сильно хочет победить, как оказаться под дождем, обнимая Марго. С закрытыми глазами, они бы кружились где-нибудь на Арбате, представляя, каким это место было до того, как мир изменился, до того, как они почти потеряли себя…

Покачав головой, он оборвал эти мысли, понимая, что сейчас не лучшее время для сантиментов.

Сделав несколько последовательных глубоких вдохов, он бросился вперед.

Никто не пытался остановить его. Не свистели пули, не летели ножи и камни. Ничего. Только шум в ушах: эхо колотящегося сердца.

Олег поднимался точно тем же маршрутом, что и альбинос. Незнакомец и будущий соперник по состязанию упростил ему задачу, показав все ненадежные крепления и рассыпающиеся выступы. Забраться наверх получилось меньше, чем за минуту. Не дышать еще можно было очень долго, но большего не требовалось.

Шумно выдохнув, восстанавливая ритм дыхания, Олег посмотрел на лежащего мужчину с белой кожей. Его голова была повернута к нему, а серые мутные глаза смотрели прямо на его переносицу. Слабая улыбка застыла в уголках обезображенного рта. Выглядело это невероятно жутко, и Олег поспешил отвернуться.

Полигон на самом деле был сильно вытянутым прямоугольником. Гора располагалась не в его центре, а ближе к одной из граней, как раз с той стороны, где все началось для Олега. И сразу же стала понятна плата за этот укороченный путь до конечной точки. С горы отлично просматривалась открытая площадка, на которой были закреплены несколько пусковых установок, от которых во все стороны тянулись тонкие камуфляжные шнуры, заметить которые у себя под ногами вряд ли было возможно. Кто-то просто активировал ловушку, попав под дождь из гранат. Красные пятна по периметру отчетливо давали понять, что взрыв уничтожил большую часть пришедших сюда людей, сократив время отбора. С другой стороны, куда хуже освещенной прожекторами, тоже виднелось нечто подобное, но точно разобрать не получалось. К тому же, второго взрыва не было, но это едва ли что-то значило.

Сидя на корточках, он смотрел вниз, выискивая последних живых участников отбора, которые не заставили себя ждать и вскоре появились.

Это была высокая подтянутая шатенка, не пригибаясь и не прячась, идущая за здоровенным амбалом, тащащим на шее целый кусок чего-то похожего на вертолетную лопасть, которую он использовал, как огромный меч. Все черное лезвие было покрыто плотным слоем чего-то розово-багрового. Это зрелище вновь заставило подступить к горлу комок, но на этот раз Олег сдержался.

Женщина, вряд ли так себя могла вести молодая девушка, осматривалась по сторонам, будто совершенно недовольная тем, что подножье горы было прямо перед ней. Мужчина делал то же самое, только с куда более живым интересом: он переворачивал металлические листы, под которыми можно было бы спрятаться, заглядывал за стены и перекрытия, недовольно махая своим оружием.

Пальцы сами сжали в кулаки, до боли сдавив кожу. Эти двое искали тех, кто еще был жив!

Их не столько занимал отбор или будущее состязание, как сама возможность сражения с теми, кто считал себя достойным этого.

Олег оглянулся на альбиноса, который кое-как сел и пытался вправить торчащую из ноги кость. Он выглядел совсем иначе, чем убийцы внизу, хоть и не производил впечатления любителя поболтать.

— Это жнец, — внезапно заговорил он.

Его голос звучал неожиданно приятно и размеренно. Несмотря на невыносимую боль, он продолжал держать себя в руках и сохранять железную выдержку.

— А я думал это миф.

Олег решил, что не стоит играть в молчанку. На какое-то время они не враги, да и информация не будет лишней, тем более такая, которой ты не обладаешь.

— Нет, — растягивал звуки он, — всегда есть такие. В каждом состязании и отборе. По крайней мере в последних сезонах. Всегда женщины. Я слышал, что они бывшие специалисты из ФСБ. Наши готовили их для работы в крупных зарубежных структурах, а когда все рухнуло, стали использовать почти по назначению, сменив только вывеску на фасаде. Теперь они убивают для триумфаторов.

— Создатели шоу думают, что так смогут подобрать лучших участников?

— Вроде того.

Отрывая одну полоску ткани за другой от своей рубашки, альбинос замотал ногу, прикоснулся к своему лицу и покачал головой.

— А теперь они еще ходят парой. Это громила меня так.

Он повернулся боком и показал рваный порез на левом плече, уже прижженный огнем, но все еще сочившей кровью.

Ответить было нечего. Все и так понятно: вряд ли существовал хоть малейший шанс, что все действительно идет самотеком, без прямого контроля. Лучший игрок тот, кто сам находится на игровом поле.

Шатенка легко перемахнула через край горы, с интересом смотря на двух мужчин перед ней. Ее спутник остался внизу, привалившись спиной к стене.

Это действительно была немолодая женщина. Глубокие линии морщин на лбу и в уголках глаз. Матовая кожа, покрытая пятнами сажи. Выдающиеся острые скулы и длинный нос, с характерной для многих переломов бороздой. На подбородке несколько шрамов, похожих на следы чьих-то зубов. Она была одета в плотный бежевый комбинезон, весь заляпанный кровью, но на теле женщины не было ни одной раны.

— А ты хорош, — выпрямившись, она сделала пару шагов к альбиносу, — станешь настоящим украшением осеннего сезона.

Олега она рассматривала намного дольше. Наверное, как и он, несколько секунд назад, отмечала все повреждения и полученный урон, конституцию и мышцы на открытых конечностях.

— Десантник, — пренебрежительно вынес вердикт ее резкий скрипучий голос, — давненько к нам не заглядывали военные из прошлого. Я уже начала думать, что вы все спились и вымерли.

— Может я и не военный.

Женщина усмехнулась, обнажив свои зубы. Точно в бульварных ужасах четыре клыка у нее были удлинены и спилены на конус, точно вампирские. Она сделал шаг к нему. Хоть ее рост и был не маленьким, ей все же пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

— Тогда, пока еще не поздно, шагни вниз.

Олег тоже довольно оскалился. Ее он не боялся.

— Я все же рискну остаться.

Он заметил гарнитуру, закрепленную на женском ухе, будто диковинную сережку.

— Ты даже не смог убить тех двоих, — слушая, чей-то голос в своей голове, проговорила она, — думаешь, ты долго протянешь в состязании? Они бы уже всадили тебе нож в спину, да так глубоко, что их пальцы бы коснулись твоего позвоночника. И ведь все ради того, чтобы быть убитыми кем-то вроде меня.

Женщина на мгновение замолчала и отступила.

— Они не выйдут из этого зала. Единственный выход это оказаться здесь. Так что ты лишь отсрочил их мучительную смерть.

Площадка, на которой они стояли, оказалась еще одним лифтом, пришедшем в движение и поплывшем вверх. Олегу было хорошо видно, как в свете гаснущих прожекторов, фигура амбала отделилась от горы и двинулась в темноту, скребя по бетону тяжелым мечом толи из лопасти вертолета, толи самым настоящим выкованным стальным лезвием.

— Что есть жизнь? — саркастично протянул альбинос, не пытаясь встать на ноги.

Никто ему не ответил.

Женщина продолжала что-то слушать, прижав ладонь к уху, при этом, не переставая коситься на тех, кто был рядом с ней. Ее глаза ни секунды не замирали на одном месте, постоянно перемещаясь с одного объекта на другой.

Олег отметил, что она старается не пересекаться взглядом с ним или альбиносом, который начал напевать что-то похожее на военный марш, но слов было не разобрать. Его губы, или то, что от них осталось, едва разлеплялись и издаваемые звуки походили на коровье мычание без особого смысла и содержания. Но он держался. Не терял сознания, пытался перевязать кровоточащие раны, рассматривая и оценивая свое тело.

Последовав его примеру, Олег понял, как легко он отделался. Больше всего его беспокоил шум в ушах, который никак не пропадал и мешал отчетливо различать звуки вокруг. Гудение лифта казалось ему очень далеким, словно гул приближающегося самолета, а не рычание механизма под ногами. Где-то сзади у основания шеи он ощутил не очень глубокий, но неприятный порез, из которого медленно стекала струйка крови.

Площадка подняла их под самую крышу ангара, где находился мозговой центр этого места. Десятки мониторов и сидящих перед ними людей занимались просмотром записей с камер и их редактированием. У каждого были наушники с микрофонами, в которые они без умолку говорили, создавая метки времени и записывая комментарии к происходящему на записи. Олег увидел, как на ближайшем экране, за которым сидела девушка с короткими волосами, проигрывался момент взрыва. Удача сегодня действительно была на его стороне: одна из гранат упала точно к его ногам, но почему-то не взорвалась, а вот еще одна ярким огненным цветком раскрылась прямо у него за спиной. Вот откуда была рана на шее, теперь саднящая еще сильнее, после осознания, что вполне могла стать последней в его жизни.

Полукруглая крыша выглядела странно, словно сделанная из какого-то пористого материала с тянущимися по нему десятками шнуров и проводов. Олег подумал, что, скорее всего, весь внешний каркас ангара выложен солнечными батареями.

Было довольно жарко, и воздух не мог похвастаться влажностью, но это могло быть всего лишь неправильное восприятие, после всего того, что происходило внизу.

— А вот и наши последние счастливчики, которые примут участие в новом состязании.

Из боковой двери, совсем незаметной ранее, вышел мужчина. Зеленоглазый, с каштановыми волосами и аккуратным пробором в три четверти. Он был одет в белую рубашку и серую жилетку поверх, верхнюю пуговицу скрывал галстук-бабочка. Мужчина словно пытался жить, как прежде, делая вид, что все идет своим чередом по заранее составленному плану. Ни на кого вокруг он не обращал внимания, проявляя интерес лишь к тем, кто стоял на замершей площадке лифта.

— Позвольте представиться, я Павел Новак. Хоть вы это и так знаете, лишним напомнить не будет никогда. Идемте за мной.

Он продолжал играть свою роль, не показывая того, что женщину в комбинезоне видит не в первый раз. Олег внимательно следил за глазами той, что так и не назвала своего имени, и видел в них нечто похожее на заискивающую просьбу или благоговение, перед тем, с кем она скорее всего спала и не один раз. Но триумфатор был поглощен только своей работой.

Пройдя небольшой узкий коридор, на это ушло много времени, потому что они то и дело останавливались, чтобы подождать альбиноса, они оказались перед лестницей всего из нескольких ступеней, ведущей к следующему помещению, а за ним еще к одному. Очень быстро Павлу это надоело, и он окликнул кого-то в темноте. Тут же к ним подбежал крепкий парень в черной куртке и подставил плечо раненному, помогая ему двигаться вперед.

Небольшая комната с мягкими креслами и ярким светом была пунктом назначения. Альбинос с удовольствием выдохнул, когда опустился в мягкие объятия мебели, уставившись в потолок с каменным лицом. Олег прекрасно знал этот взгляд: у него начинался шок от боли и ран. Адреналин битвы отступал, отдавая тело во власть болевых ощущений. Если ему не оказать помощь, он просто сойдет с ума от разрывающихся нервных окончаний.

Он не один видел это. Парень, что сопровождал их, вытащил из кармана небольшой пенал, в котором находился шприц и ампула. Набрав четыре кубика, он вколол препарат яркого желтого цвета в шею альбиноса. Тот задергался, застонал, и обмяк. Его глаза закрылись, а дыхание стало ровным.

— Что ж, и так бывает, — пожав плечами, проговорил Новак, — теперь о главном.

Он повернулся, довольно потирая руки.

— Следующие примерно полтора месяца мы будем готовить вас к настоящей арене. Мы научим вас обращаться с оружием, расскажем о тактической хитрости, обучим выживанию в условиях боевых действий. И когда для вас начнется состязание, оно либо прославит ваше имя или же втопчет его в пыль истории. Но сначала…

Павел подошел к двери из красного дерева у дальней стены комнаты.

— Вы должны будете сделать еще кое-что.

После этих слов, Олег буквально почувствовал, как напряглась женщина-жнец рядом с ним. Это был не страх, скорее, некая брезгливость или отвращение к тому, что ждало за этой красивой дверью.

— В телевизионной версии этого нет, но вы ведь все уже здесь, так что… Прошу, вы первая.

Он посторонился, пропуская к двери женщину. Она бросила на Олега неприязненный взгляд и быстро прошла вперед, приоткрыв дверь на самую малость, чтобы никто не увидел, что там за ней.

— Присаживайся, это замет какое-то время.

Олег не заставил себя просить дважды, отметив, что к нему обратились без наигранного уважения.

— Твоим прохождением отбора многие остались довольны, — Новак развалился в кресле и закинул ногу на ногу, — нет, конечно, не тем, что ты оставил тех двоих в живых, а твоими действиями. Ничего лишнего, тонкий расчет и сдержанность. Настоящие военные нечасто участвуют в состязании. В основном они работают на нас, хоть и немного их осталось, выпускников старой школы.

— Что там, за дверью?

Павел усмехнулся.

— Нетерпеливый, как и подобает. Почему вы не стали драться?

Пропустив вопрос мимо ушей, он кивнул на альбиноса.

— В этом не было необходимости, — процедил сквозь зубы Олег, — ни для кого. На горе вполне могли бы поместиться пятьдесят человек, но этого ведь не могло произойти?

— Ты смешной. Попробуй не разочаровать зрителей, когда все дойдет до шоу. Многие вроде тебя, такие дерзкие всезнайки-моралисты быстро проигрывали, когда начиналось состязание. Сможешь ли ты измениться, для того, чтобы выжить? Или умрешь, взойдя на алтарь своих идеалов?

Олег поморщился.

— В мои планы не входит превращаться в жертвенную овцу.

— Тогда я спокоен, — широко улыбнулся Павел, — поставлю на тебя пару сотен кредитов, хоть и уверен, что коэффициент будет не в твою пользу.

— Почему?

— Скоро узнаешь. А впрочем, разве мало одного этого?

Он снова кивнул на мужчину с обожженным лицом перед ними, который сейчас будто спал самым спокойным сном.

У Олега не нашлось ответа. Вопреки его представлениям о триумфаторах, которые до этого момента были лишь глянцевыми картинками, развешанными по всему городу, в жизни каждый из них был совершенно другим. Встреча с Павлом не оставляла никаких сомнений в этом. Сидя в метре от своего собеседника, Олег не мог быть уверенным в том, что тот уступит ему в скорости или проиграет в стратегии. За лучезарной улыбкой и яркими глазами, крылось нечто животное, способное на любые действия, начиная от самых безумных и быстро выходя за рамки этого безумия.

— Обычно я не ошибаюсь в выборе фаворитов, — продолжал говорить Новак, глядя на свои ногти, — но до финала ты не дойдешь.

— Посмотрим.

— Буду рад ошибиться. Ты мне нравишься.

Разговор исчерпал себя. Павел о чем-то размышлял или просто любовался собой. Альбинос все так же полулежал в кресле. Никто не спешил позаботиться о нем, но, судя по ровному дыханию, в каких-то немедленных действиях он не нуждался. В современных реалиях, поправил себя мысленно Олег, где на помощь тебе мог спешить только чудом сохранившийся близкий человек, который никогда не позволял себе забывать о морали и пытаться понять, что же такое предательство.

Не предал ли он свою любовь, оставив Марго одну? У него не находилось однозначного ответа на этот вопрос.

С одной стороны Олег, конечно же, надеялся на победу. Верил, что сможет дойти до конца, перегрызть глотку каждому, кто встанет у него на пути. Но сегодняшний день если и не заставил его в этом сомневаться, то поставил его перед фактом, что другого выбора у него не осталось. С другой, он в любом случае думал только о ее будущем, понимая, что имея средства к существованию, девушка сможет прожить гораздо дольше, чем, если он просто будет рядом с ней, глядя, как она умирает от голода или очередной болезни.

Пальцы вновь непроизвольно сжались, впившись ногтями в кожу. Ладони сильно зудели, но боль плохо отрезвляла.

Олег почувствовал нечто похожее на давно забытую усталость. Во время бойни внизу он не ощущал притока адреналина или сумасшедшего сердцебиения. Этого не было, потому что он оставался равнодушным или всячески старался этого добиться. Жнецы сильно выбили его из колеи, заставив во многом сомневаться. Трудно было не знать об этом, трудно было принять это знание, которое холодным ядом растекалось по всему телу вместе с потоками крови.

Хотелось сделать хотя бы глоток воды, но в комнате ничего не было кроме удобных кресел.

Они просидели, не шевелясь, около получаса. Новаку это давалось нелегко, но, по-видимому, он проделывал это не в первый раз и держался уверенно. Олег несколько раз представлял, как руки триумфатора достают из топорщащегося кармана брюк небольшой кубик Рубика и собирают его меньше чем за минуту. Что-то подсказывало, что именно планирование и умение разбираться в ситуации сильная сторона Павла, а не махание мечами и стрельба из автоматического оружия. Хотя и с этим он наверняка неплохо справлялся. Олег вновь отметил его мускулатуру, совершенно не свойственную многим жителям Новой России, которые едва ли могли себе позволить плотный обед, не говоря о том, чтобы полноценно питаться необходимым для роста мышц количеством белка.

— Пора, — оповестил триумфатор, поднимаясь на ноги и похрустывая пальцами.

У него на руке был надет электронный браслет с небольшим экраном и динамиком. Мобильное средство связи, вроде рации, только более, совершенное, надежное и таящее в себе еще множество функций, помимо основной. Передовые разработки корпораций, подстроенные под реалии нового мира, легко приживались у любого, кто мог себе это позволить.

— Что там? — еще раз спросил Олег, подойдя к двери.

— Если я скажу, — хохотнул Павел, — легче тебе не станет.

Он хлопнул Олега по плечу и кивнул ему на ручку, выполненную в форме морского конька из белой кости или какого-то стилизованного металла.

Войдя в следующее помещение, Олег не сильно удивился такой же минималистической обстановке, как и раньше: круглый стол, слой лака на котором бликовал от единственной лампочки, свисающей на проводе посреди комнатки. Здесь было значительно меньше места: буквально сделать два шага вперед и сесть за стол, на стул с высокой прямой спинкой. По ту сторону, на таком же стуле, уже ждала его полная женщина с пышными волосами пепельного цвета. Ее запястья были опутаны серебряными цепочками, а пальцы украшали толстые кольца и перстни с разноцветными камнями. Часть волос закрывала ее лицо, позволяя видеть лишь подбородок с глубокой ямкой и тонкие бледные губы, сжатые так сильно, будто незнакомка постоянно испытывала сильную боль.

Заняв единственное пустое место, Олег побарабанил пальцами по столу. Светлое дерево позволяло увидеть мутное отражение без четких линий и очертаний.

— Если хочешь, можешь звать меня Бридой.

У нее был самый обычный голос. Никаких хрипов, картавости или чего-то подобного, что ожидаешь услышать, глядя на подобный облик.

— Хорошо. Зачем я здесь?

— Странный вопрос, — Брида покачала головой, — это ты ведь вошел в эту дверь, а не я.

Олег посмотрел себя за спину, где в тусклом свете можно было различить красный цвет межкомнатной перегородки.

— Справедливо. Я пришел для того, чтобы участвовать в состязании.

— И снова странно. Кроме самого себя здесь тебе не с кем состязаться. А бывает когда-нибудь иначе? Что ты видишь, когда закрываешь глаза? Борьбу со своими мыслями или со своими желаниями?

— Я знаю, чего хочу, и бороться за это вынужден только с людьми.

Брида звонко засмеялась, но быстро сменила этот приятный смех на злобное хихиканье.

— Знать, не значит обрести. Под силу ли тебе понять это? Когда-то мы все имели так много, что и представить не могли, как на самом деле важны мелочи и крохи, сегодня ставшие всем в этом проклятом мире.

— Прекрасно. И что дальше?

Женщина широко улыбнулась, обнажив почерневшие и начавшие гнить зубы.

— Мы будем разговаривать, пока ты не поймешь.

— Пока не пойму тебя?

Олег вопросительно изогнул бровь и посмотрел на свою собеседницу, которая изо всех сил разыгрывала перед ним глубокую скорбь и печаль, вызванную глупостью сидящего перед ней человека. Казалось вот-вот и она вскочит на ноги, чтобы взять его за грудки и трясти в воздухе, пока он не начнет кивать, как деревянный болванчик.

— А тебе это важно?

— Да я первый раз в жизни вижу тебя. Так что, скорее всего, нет, абсолютно нет, — ответил Олег и с довольным видом постарался как можно вальяжнее устроиться на неудобном стуле.

Брида перестала улыбаться. Ее губы еще сильнее побелели, будто от холода.

— Ты рассуждаешь так, будто все знаешь. А если от меня зависит твоя дальнейшая жизнь? Стоит ли так открыто выражать свою злость и неприязнь?

Теперь уже засмеялся Олег.

— Может, еще и в состязании за меня поучаствуешь?

— Это было бы весело. Ведь я была там.

С этими словами, женщина убрала закрывающие часть ее лица волосы, и сразу стало понятно, почему же она предпочитала подобную прическу: у нее не было глаз и ничем не прикрытые кровавые рубцы пустыми глазницами смотрели перед собой.

— Не припоминаю тебя ни в одном сезоне, — с трудом разлепляя губы, проговорил Олег, потрясенный увиденным.

Он не мог встать и уйти, не мог отвести своего зрячего взгляда, он должен был оставаться на месте и смотреть, и разговаривать.

— Я была среди тех, кто придумал эту игру. Мы решили опробовать все на себе, найти неточности и понять, как именно должен жить мир состязания. Но не могло ведь все пройти идеально. Кто-то решил быть выше остальных или просто затеял, что-то отличное от первоначальной идеи… Их осталось немного. И я. Но, даже сейчас без меня они не могут обойтись, поэтому мы и разговариваем в этом месте.

Брида опустила волосы, которые теперь спутанными клоками нависали над губами.

— Так значит ты своего рода режиссер? — справившись с оцепенением, спросил Олег.

— Хорошее сравнение, но скорее нет, чем да. Состязание невозможно предсказать и смоделировать от начала до конца. Это я усвоила на всю жизнь, которая куда более податливый материал, чем это шоу.

Олег покачал головой.

— И поэтому в игру включили жнецов?

— Да, это был неплохой ход. Новак и его дружок, придумали это не так давно. С тех пор стало значительно легче.

— Почему?

— Появилось много хороших возможностей. Не подумай, что все подстроено или, что жнецы помогают кому-то из участников дойти до финала. Нет. Они просто фигуры покрупнее, на этой игровой доске, которые тоже не против победить, при этом не стремясь к этому. Они исполняют роль регуляторов, если того требует ситуация. Как ни странно, но все мои попытки улучшить шансы жнецов проваливались до сегодняшнего дня. Они почти всегда умирают одними из первых.

Олег уловил в ее голосе что-то странное, будто эта женщина надеялась на то, что в этот раз будет по-другому. Должно быть по-другому.

— Так вот значит, как определяется порядок и место появления участников. Об этом узнаешь, только попав в эту комнату?

— Да, таковы условия.

— И что же ты скажешь обо мне? Когда я должен вступить в состязание?

Брида сделала вид, что задумалась.

— У тебя много хороших качеств, но я не вижу в тебе триумфа. Ты хочешь жить, не боясь смерти, но это почти невозможно. Поэтому тебе придется научиться бояться, если ты хочешь познать самую суть себя.

— Ты отправишь меня последним? Когда будут найдены все тайники и мне ничего не останется?

— Нет, Олег, ты меня не понимаешь. Я поставлю тебя на самую лучшую позицию на поле и позволю выйти первым. Что скажешь? Ты рад? Я что-то не вижу улыбки на твоем лице.

Сарказм почему-то задел его больше всего.

На самом деле он был рад. Несмотря на статистику, по которой первопроходцы никогда не доходили до Кремля, ему хотелось быть первым. Самой большой трудностью были поджидающие его ловушки, на дорогах и тропах, по которым еще не прошла ни одна нога, но с этим пришлось бы столкнуться, даже если бы его выпустили на арену последним: именно от ловушек, установленных повсюду, и погибали многие участники, а не от рук своих соперников.

— Мне есть, ради чего стоит победить и никакие жнецы меня не остановят.

Брида несколько раз кивнула с самым серьезным видом, на какой была способна, пока снова не рассмеялась.

— Я слышала много подобных фраз, но потом все они гасли, опускаясь прахом на землю. Ты странно себя ведешь, совсем не спрашиваешь меня ни о чем. Все, кто был до тебя, пытались узнать что-то, выведать тайны состязания, понять все, что знаю я.

— Это кажется слишком странным, — отозвался Олег, на самом деле ощутив себя совсем незащищенным.

— А как тебе тогда это?

Женщина громко вскрикнула и резко встала из-за стола, вытянув руки в сторону Олега, точно намереваясь вцепиться ему в глотку своими короткими пальцами. Он отпрянул, едва не упав назад вместе со стулом, и услышал бряцающий звук, с которым обычно гремят кандалы по каменному полу.

Он не ошибся.

Правая лодыжка Бриды была закована в широкую металлическую трубку, переходящую в тяжелую цепь, тянущуюся куда-то в темноту и мешающую сделать хоть один шаг.

— Каждый день я мечтаю снова участвовать в состязании, ощутить запах страха и вкус крови. Собственных страха и крови!

Олег отметил, что она не сказала, что хочет умереть, пусть в ее случае участие в состязании и было равносильно самоубийству, она хотела быть именно участницей, а не еще одной решившейся поставить точку в собственной жизни несчастной душой.

— Почему они просто не отпустят тебя?

— Это не важно, — женщина успокоилась и села обратно за стол, опустив руки на колени, — я делаю свою работу, они свою. Теперь и у тебя есть нечто похожее на это. На какое-то время.

— Есть какая-то причина, по которой ты и Новак заранее так уверены в моем поражении?

— Да, есть.

Брида наклонилась вперед и прошептала.

— Она внутри тебя.

— И что это значит?

— Ничего. Еще одни слова, которые никаким образом не приблизят победу. Тебе нужно отдохнуть. Подготовка не будет легкой.

Она замолчала и перестала двигаться. Оставалось только подняться на ноги и ждать, что будет дальше.

Еще одна дверь, тоже из красного дерева, распахнулась по левую руку, пропустив в полутемную комнату широкий луч света. Не было видно, что по ту сторону, но несколько мелькающих теней на полу говорили о том, что его уже ждали.

— Раз ты такой молчаливый и самоуверенный, — проговорила ему в спину Брида, — я все же дам тебе один совет. Не доверяй никому из участников состязания.

— Разве я похож на того, кто бы сделал такую глупость?

— Нет, ты похож на того, кто принял бы самую худшую идею за высшее благо.

Олег ничего не ответил и, не оглядываясь, вышел из комнаты, стараясь как можно скорее забыть эту женщину, но образ ее невидящих глаз, или точнее, того, что от них осталось, не шел у него из головы. Казалось, что именно так выглядит будущее: пустая и черная бездна, над которой нужно возвести мост. И чем надежнее он будет, тем меньше вероятность свалиться вниз, потеряв себя навсегда и оказавшись в кромешной темноте.

За дверью его ждала группа охранников в форменных черных комбинезонах состязания с тянущимися по рукавам фиолетовым рисунком, похожим на крылья летучих мышей. Все как один они были вооружены автоматами, а лица прятались под специальными масками, закрывающими все от подбородка до переносицы и полностью левую часть лица.

Двое подхватили Олега под руки и быстро потащили по коридору. Он не сопротивлялся. В голове все еще звучал голос Бриды. Женщина увидела это в нем, то, что он старательно пытался скрыть. Стало понятно, почему ее оставили в живых и доверили такую работу. Не понятным оставалось, почему она занималась этим. Все еще надеялась, что ей действительно позволят умереть в состязании? Или считала самоубийство слишком большой слабостью, после всего пережитого? Ответа не было.

Олег ощутил жажду. Почти невыносимую, давящую, мешающую сглотнуть. Он готов был влить в себя что угодно, лишь бы не чувствовать эту сухость раздирающую горло.

Споткнувшись, он начал падать, но крепкие руки охранников не позволили ему растянуться на полу. Попытка обернуться, была пресечена легким тычком под ребра. И вновь движение вперед.

Какое-то время они долго спускались по лестницам, а потом его вывели на улицу. Холодный воздух, наполненный табачным дымом из-за курящих у входа в здание еще одной группы охранников, неприятной волной проник в легкие. Олег закашлялся, пытаясь выдавить из себя эту скверну, чем только вызвал смех у глядящих на него мужчин в комбинезонах. Их фиолетовые рукава трепетали на легком ветру, словно и вправду диковинные крылья.

Над городом нависали все те же тучи, никак не желавшие проливаться дождем. Уже почти полностью стемнело, но район был хорошо освещен, не позволяя сумеркам завладеть этим местом. Прошло много времени, с того момента, как Олег вошел в ангар, но ощущения не желали этого признавать. Казалось, что он совсем недавно еще держал Марго за руку, чувствовал ее пульс, вдыхал такой любимый и родной запах, а не эту дрянь, что царила сейчас повсюду.

К широкому крыльцу из трех ступеней, подъехала машина: тяжелый черный броневик, в открывшуюся заднюю дверь которого Олега и затолкали. В тот же миг, надрывно зарычал мотор, и машина понеслась вперед, плавно проходя повороты на большой скорости.

В салоне, огражденном от водительского места толстой металлической пластиной, не было никаких запахов. Почти. Тонкий аромат солода тянулся от ящика пол ногами. Олег заглянул в него и улыбнулся: полупустая бутылка виски и стеклянный бокал. Хотелось пренебречь своими правилами и выпить, но сейчас было не лучшее время. К тому же алкоголь и усталость, помноженные на нервы, выглядели очень плохой смесью. Вытащив из ящика только бокал, Олег принялся вертеть его в руке.

Таких вещей он уже давно не видел. Слишком дорого и не практично. В повседневный обиход вернулась деревянная и алюминиевая посуда. Стекло и керамика стали пережитком прошлого, сохранившись лишь на столах приближенных к власти людей. О них почти ничего никто не знал. Власть и правительство превратились в незаметную длань, нависшую над каждым жителем Новой России.

Олега не очень заботили лица этих людей. Куда важнее были их действия, последствия которых отражались на стране. Все, что раньше было достоянием общественности, хоть в каком-то виде, теперь тщательно скрывалось. Такого понятия, как новости внешней политики, вообще не существовало. Известно было лишь то, что в данный момент не ведется никаких крупномасштабных боевых действий, и уже от этого можно было вздохнуть легко. Не хватало только еще и участвовать в войне. Пусть государство и оставалась ядерной державой, как и еще некоторые киты бывшей мировой экономики, весь баллистический потенциал быстро превратился лишь в цифры на бумаге. Хорошо если была возможность запустить несколько боеголовок с подводных лодок в Атлантике, потому что почти все шахты на материке были закрыты. Не было ни рабочей силы, ни ресурсов, чтобы поддерживать их работоспособность. Олег не переставал удивляться, как вообще мир выстоял, и никто не нажал на кнопку в самом начале экономического краха.

Он не знал, куда его везут. Изнутри окна были заклеены специальной отражающей пленкой, не пропускающей свет и не позволяющей увидеть, что же там на улице.

Что-то подсказывало ему, что они едут на восток. По крайней мере, с тех пор, как он узнал, что ему предстоит пройти тренировочный лагерь, Олег решил, что он находится именно в восточном округе Москвы.

Помимо самого шоу, никто по эту сторону экранов не знал, что творится с участниками до начала трансляции. По телевизору это выглядело совсем не так, как оказалось в действительности, да и не могло быть иначе.

Шоу начиналось с объявления локации, в которой будет проходить новый сезон. Затем, красочная заставка во всех ракурсах демонстрировала участников, а ведущая рассказывала очередность, с какой они будут начинать состязание. Китти Стар, кудрявая блондинка с ангельским личиком и такими же повадками, не смотря на свой образ, очень умело вела шоу с самого первого выпуска и будто совсем не постарела. Говорили, что это имя на самом деле должность, на которой уже сменилось несколько девушек. Якобы самая первая отказала кому-то из основателей шоу, а тот этого не стал терпеть… Слишком много слухов вокруг персоны только косвенно связанной с самим состязанием, тем не менее, делали шоу еще интереснее. Впрочем, оно и так не могло потерять своих рейтингов, являясь единственным представителем подобного на телевидении Новой России.

Время появления на арене исчислялось чаще всего в нескольких часах, но иногда и в днях. Кто-то считал, что выйти под зрачки телекамер последним лучшая доля: большая часть участников уже перегрызла друг другу глотки, а те, кто остались: истощены и подвластны усталости.

Смысл идеи состязания сводился к двум этапам: во-первых, поиску грааля. Так назывался прямой пропуск в Кремль. Он всегда выглядел по-разному и находился в самых неожиданных местах. Олег помнил, как в одном из первых сезонов граалем была электронная ключ-карта, которая лежала на верхней балке двери, через которую на арену прошли все участники. Ее так и не нашли, но в этом случае в дело вступал вариант номер два: можно не искать то, о чем ты и понятия не имеешь, просто убей всех соперников.

За все двадцать три сезона существования шоу, грааль был найден всего три раза, и никто из этих счастливчиков, не вышел из Кремля живым.

Олег был практически на сто процентов уверен, что не станет искать эту вещицу. В конце концов, даже находка заветного предмета не означала победу. По правилам, грааль должен был продержаться в одних руках полные сутки. А не умереть за это время было очень сложно, особенно если приходилось таскать за собой трехлитровую канистру с бензином, как это было два года назад. Девушка по имени Лада, просидела от заката до рассвета с этой ношей в зарослях терновника, едва не погибнув от кровопотери из десятков порезов и ран. Ее искали девять участников, но в конечном итоге, двое оставшихся стали необходимыми жертвами. Так называли тех, кого убивали триумфаторы, которые сами выходили на арену в полной экипировке. Если кому-то все-таки удавалось продержаться с граалем двадцать четыре часа.

Зрители обожали этот момент за его редкость. Была в этом какая-то уникальная жестокость и благодать одновременно.

Второй частью был Кремль. Олег надеялся, что узнает, что же там происходит от Бриды, но она ни слова об этом не сказала. Эта тайна останется для него таковой навсегда, если он не сможет попасть туда своими силами.

Где-то в глубине сознания, он совсем не хотел знать, что же там происходит и почему это так сильно меняет людей. Но не мог позволить даже малейшей серьезной мысли на этот счет. Чтобы не ждало его за высокими стенами на красной площади — это его судьба, еще не наступивший момент, для которого обязательно придет свое время.

Глядя как тусклый свет играет на стеклянных гранях бокала, Олег усмехнулся, подавляя хриплый кашель.

Он очень многого ждал в своей жизни, а самое лучшее, что происходило с ним, совсем не зависело от его желаний. Снова перед глазами возник образ улыбающейся Маргариты. Она делала это немного смущенно, совсем, как в те дни, когда они беззаботно гуляли в сосновом лесу, и он снимал ее на камеру. Летний теплый ветерок трепал ее волосы. Девушка все время спрашивала, что ей делать, а Олег не мог налюбоваться на ее фигуру неумело, но очень мило двигающуюся в кадре. И таких воспоминаний у него было много. Большинству из них он не позволял проявлять себя, но иногда, как сейчас, Олег сильнее всего нуждался в чем-то подобном. Он знал, что это утопия, но все же надеялся, что однажды сможет испытать что-то подобное вновь, не чувствуя себя загнанным и раненым зверем, глядящим на закат умирающей цивилизации.

Пальцы с силой сжали бокал, и стекло треснуло, рассыпавшись градом осколков. Теплые струйки крови потекли по ладони.

Олег брезгливо поморщился, отряхнув руку и вытащив большой кусок стекла из раны. Боль так и не отрезвляла. Он давно ничего не ел и не пил, голова гудела от всего пережитого, а мысли не желали возвращаться к привычному размеренно течению, дергано сменяя друг друга, как заевший механизм диафильма или дрожащие стекляшки в калейдоскопе.

Сжимая и разжимая ладонь, чтобы кровь не останавливалась, Олег никак не мог избавиться от ощущения, что упустил что-то важное. Просто не заметил какую-то деталь, маячившую перед самым носом.

Он ощущал, как силы покидают его с текущей кровью. Но вместе с ними уходила и вся грязь, опутавшая его еще с утра. Единственным лучиком света в этом царстве беспросветной тоски, была его любимая женщина, которая сейчас становилась все дальше и дальше от него. Олег представил, как стучат колеса поезда, как мерно покачивается вагон, а за окном проносятся поля и маленькие деревушки. У него с трудом получалось вспомнить, каково это, ехать на поезде. Чаще всего он путешествовал на машине или самолете, а теперь… Теперь он ехал в броневике в неизвестность, которая не столько пугала, сколько диктовала свои условия, которых становилось все больше.

Кровь перестала течь, начав тянуться к земле лишь редкими каплями. Бутылка виски сейчас напоминала реквизит к какому-нибудь фильму: вся заляпанная алыми пятнами, неравномерно застывшими на ее поверхности. Мутные разводы опутали бежевую этикетку, покрыв собой все надписи. Кровь будто хотела наполнить собой этот сосуд, но никак не могла попасть внутрь.

Олег покачал головой. Все же выпить бы не помешало. В ушах еще звенел грохот взрывающихся гранат, а глаза вновь наблюдали за тем, как фигура амбала с огромным лезвием в руках скрывается в темноте. Брида была права: как бы он не надеялся на что-то хорошее, оно не может произойти. Пытаясь спасти жизнь тем двоим, он на самом деле обрек их на мучения, которых сам бы не причинил. Еще не начавшееся состязание уже требовало от него перейти все грани, которые он про себя называл моралью былых дней.

Теперь прошлое не должно было диктовать свои условия: настало время для новых правил, которые помогут выжить. На самом деле оно было всего одно: оставить позади все, что было до сегодняшнего дня, забыть, кем он был и как вел себя, забыть все, что казалось главным. Теперь править будут совершенно иные условия, постоянно меняющиеся и требующие такой же немедленной реакции.

Путь в машине занял около сорока минут до места назначения. Это было совсем немало, учитывая, что сейчас в Москве никто не употреблял слова пробки, потому что их попросту не было.

Олег услышал шипение рации и короткий отрывистый голос водителя, а затем раздался скрежет металла. С таким звуком обычно открывались тяжелые металлические ворота, нехотя ползущие в сторону. Послышался грозный собачий лай и вновь человеческие голоса, быстро утихомирившие овчарку или добермана. Легко было представить черное животное с неуправляемым блеском в глазах, чувствовавшее нечто живое за броней автомобиля. А может, собаки просто учуяли кровь, багровыми разводами застывшую на куске тряпки, обмотанной Олегом вокруг своей ладони.

Он не сильно беспокоился за физическое состояние и текущие повреждения. Впереди еще достаточно времени, чтобы зализать все раны. Куда больше пугало то, что творилось в голове. У него никак не получалось взять свои мысли под контроль. Нужно было хорошенько выспаться и чем-то наполнить желудок.

От одной мысли о еде во рту накопилась слюна. С трудом сглотнув, Олег снова посмотрел на бутылку виски и, ухмыльнувшись, закрыл ящик, отпихнув его от себя ногой.

Машина остановилась. Сквозь окна все также было ничего не разобрать, но Олег и так знал, что уже стемнело, что вокруг горит множество фонарей, где-то позади остались высокие ворота, а впереди ждет очередная постройка, таящая в себе немало секретов подготовки участников к состязанию.

Выдохнув, он открыл дверь и выбрался из машины.

Под ногами хрустел гравий, тонким слоем рассыпанный по ровному асфальту или песчаным дорожкам. По сторонам виднелись темные силуэты высоких деревьев, чьи листья уже наверняка окрасились в осенние цвета, но все еще висели на ветках, не опадая вниз. Олег узнал это место: очень давно он бывал на Большой Черкизовской улице. Самой заметной постройкой здесь было трехэтажное, не считая технических уровней, банковское здание из стекла и бетона. Когда-то ультрасовременный дизайн, сейчас выглядел самой обычной черной коробкой, возвышающейся над стоянкой. Красивый декоративный заборчик из кованных решеток, теперь сменила настоящая каменная стена с несколькими вышками, на которых горели прожектора и дежурили часовые.

Полюбоваться остальным окружением, которое терялось в полутьме, ему не позволили. Вновь чья-то сильная хватка прижала Олега к борту машины, а в лицо ему уставилось дуло автомата. Черный зрачок смерти сфокусировался прямо у него на переносице.

К нему и держащему его охраннику, подошел еще один человек. Он был без оружия, ниже ростом и совсем худого телосложения. Форма на нем болталась, еще больше напоминая кожистые крылья, никак не желавшие раскрываться. Поверх комбинезона на нем был надет тонкий серый дождевик с капюшоном, мешающий разглядеть хоть какие-то черты его лица.

Этот щуплый незнакомец попытался взять Олега за руку, но тот дернулся, тут же ощутив леденящий холод металла, упершегося в лоб. Скривив губы, он зашипел, но позволил прикоснуться к себе.

Легкий укол боли между пальцами правой руки и в следующее мгновение перед ним, прямо на площадке у здания, будто взорвалась еще одна граната. Казалось, рот разорвется от беззвучного крика, а кости сломаются из-за сильно и неестественно выгнутых конечностей. Уши наполнил совершенно непонятный гул, похожий на громкий шепот тысяч голосов, каждый из которых хотел рассказать свою историю. Дыхание превратилось в короткие отрывистые глотки того, что теперь называлось воздухом: нечто, по ощущениям больше напоминавшее желе без вкуса и запаха, проникавшее в легкие и болтавшееся там, не растворяясь. Капающая изо рта слюна, будто зависала большими каплями над землей, точно в невесомости, смешно паря вокруг. Мир начал быстро вращаться, то подпрыгивая, то проваливаясь под землю, то мелко дрожа.

Олег уже не стоял на ногах, он летел вперед, сквозь плотный воздух.

Яркость темноты, сменила яркость белого света, а все звуки затмил собой оглушительный рев воды. Это был самый настоящий водопад, цунами, обрушивающееся с неба или потолка и растекающийся под ногами. Источники света, подобные звездам, только в сотни раз сильнее, слепили глаза, но веки не закрывались. Нельзя было не смотреть и все, что оставалось, так это желать дотянуться до него.

А потом началось погружение в ад.

Олег полностью ощутил себя. Понял, что его несут под руки, вспомнил вколотое ему вещество, даже успел подумать, что прекрасно знает, что же это такое, как раз перед тем моментом, когда почувствовал, как все его тело разрывается на части. На тонкие полоски плоти, сдираемые с костей чьей-то неведомой силой, едва ли проявившей себя на пару процентов.

Но вместе с этой фантастической болью и необъяснимым ужасом, Олег понял, что ему хорошо. Он наслаждался разрушением своего тела, за которым наблюдал будто со стороны и изнутри одновременно. У него не осталось мыслей, его ничего не беспокоило, остался только настоящий момент времени, который, казалось, будет длиться вечно.

Он потерял сознание еще до того, как его тело внесли в комнату с тонким матрасом у стены, тумбочкой с двумя ящиками и окном, частично закрытым железными пластинами. Глаза еще какое-то время могли рефлекторно улавливать свет, лившийся из ниш под потолком, но и эти инстинкты вскоре отключились, погрузив человеческое сознание в такую же тьму, как и там, за стеной.

 

Глава 3

Пробуждение было похоже на медленный выход из электростатического поля. Мышцы непроизвольно дергались, не подчиняясь своему хозяину. Пальцы то сжимались, то разжимались, впиваясь в мягкость матраса. Холод сковывал конечности, не давая пошевелиться. Слюна мерзкой лужицей застыла возле рта и сухой коркой на губах. Боли почти не было, за исключением онемевшей ладони правой руки и небольшой припухлости между пальцами.

Поддерживая голову, Олег сел и оперся спиной на стену. Морщась и потирая глаза, пытаясь хоть как-то прогнать остатки наркотического сна, он старался ни о чем не думать. Слишком многое его беспокоило, а позволить этим мыслям завладеть собой, означало упустить реальность происходящего и здравую оценку событий, которые ждали его в новом дне.

Он не знал, сколько был без сознания. По желанию есть и пить, так и вовсе казалось, что гораздо больше одной ночи.

Кое-как поднявшись на ноги и продолжая опираться на все, что попадалось под руку, Олег подошел к окну, напоминавшему по своему строению диафрагму фотоаппарата. Листовое железо, закрученной спиралью вилось с внутренней стороны окна, оставляя приоткрытой лишь небольшую круглую область, сквозь которую в комнату пробивался солнечный свет.

Выглянув на улицу, Олег увидел все тот же каменный забор, который сейчас казался намного больше, чем ночью. Комната, в которой он находился, располагалась на втором этаже, позволяя увидеть обширную территорию вокруг постройки. По бледно-зеленым газонам, трава на которых только-только начала желтеть, ходили сразу несколько патрулей по три человека в черно-фиолетовых комбинезонах. Их лица, скрытые под полумасками напоминали собачьи морды: такие же безразличные ко всему вокруг, кроме поиска врага и готовности разорвать его. Или в случае людей, изрешетить пулями, пока чужое тело не превратиться в подобие органического дуршлага.

Пожав плечами, Олег потянулся. Противное похрустывание заполнило собой тишину комнаты. Сделав несколько простых упражнений для разминки, мужчина заглянул в оба ящика тумбочки, но они были пусты. На крючке у двери, который он раньше не заметил, сейчас висели чистые хлопковые штаны, широкие, не сковывающие быстрых движений, и серая майка с номером один. На полу стояли легкие кроссовки. Нехотя, он оделся и взялся за дверную ручку, в полной уверенности, что выйти наружу ему не удастся.

Но дверь легко открылась.

Выглянув в коридор, Олег медленно выдохнул. Весь второй этаж был огромной балконной секцией, разделенной на шестнадцать участков, от каждого из которых вниз, где был просторный холл, спускалась лестница. Ступив на первую ступеньку и неуверенно покачавшись на одной ноге, он все же пошел дальше.

Посреди холла, располагался винтовой фонтан. Спускаясь с потолка, как сосулька с причудливыми вырезами и выступами, наполовину металлическая, наполовину каменная конструкция сочилась водой, падающей в специальный резервуар, похожий на небольшой бассейн или чашу из цельного куска породы, пористая структура которой поблескивала все в том же солнечном свете, которого на первом этаже было значительно больше из-за широких окон, ничем не закрытых и сделанных из самого обычного стекла. Вокруг царили коричневые и золотые цвета, а пол был сделан из светлых восьмигранников, словно огромный пазл оттенков белого, без рисунка и смысла, и все же складывающийся в единую картину. Вокруг фонтана стояли несколько столов и стульев из темного дерева.

Ступив на пол первого этажа, Олег увидел у дальней стены еще одного мужчину, сидящего у окна и глядящего на что-то во дворе. Он был худой, ребра и ключицы сильно торчали, проглядывая даже сквозь майку, на которой была цифра семь. Бритый под ежик, с резкими чертами лица и рассеченной правой бровью, на которую было наложено четыре шва. На бледном плече у него выделялась старая татуировка: птица-падальщик и непонятная цифро-буквенная маркировка под ней, за которую держались острые когти.

Наверху послышались звуки других открываемых дверей и на балконах начали появляться будущие участники состязания.

Олег знал, что у него будет еще много времени изучить их всех, но все же не мог сопротивляться интересу, и стоял с задранной головой, глядя на них снизу вверх.

Почти всем было от двадцати пяти до сорока, стандартный возраст для шоу. В основном способные держать в руках тяжелое оружие. Мужчины и женщины со смесью страха и решимости в глазах. Они напоминали буйволов, способных поднять на рога даже льва, но запрограммированные природой на психологию жертвы, не способной дать отпор настоящему хищнику.

Кто-то нерешительно стоял на месте, другие уже спускались, не сводя взгляда с Олега. Им еще не дали отмашки на убийство друг друга, но, так или иначе, каждый уже примерялся, куда будет больнее ударить и как проще разделаться с крепким противником.

Альбиноса среди них не было. Наверняка он все еще был в лазарете, что совершенно не удивительно: после подобных ран немногие выживали, не говоря о том, чтобы оставаться в сознании и пытаться хоть как-то привести себя в порядок, еще и напевая что-то. С каждой мыслью о нем, он становился все более страшным противником.

Олег обернулся к мужчине с татуировкой, но тот по-прежнему не обращал никакого внимания на происходящее. То, что творилось за окном, интересовало его куда сильнее.

— Интересно, нам бросят хоть одну косточку или так и будут морить голодом?

Смуглый парень, наверное, самый молодой из всех присутствующих, вышел вперед и устроился за самым близким к фонтану столом, закинув на него ноги.

Никто ему не ответил. Люди осматривались вокруг, оценивали своих соперников. Никто даже не пытался подойти к большим двустворчатым дверям, ведущим на улицу. Никто не собирался уходить или бежать. Каждый был здесь по своей воле и знал, что может получить в случае успеха.

Олег замер возле мраморной колонны, с вырезанными на ней ангелами. Образы крылатых божественных посланников вызывал лишь вымученную улыбку, напоминая о том, что никто кроме тебя самого здесь не поможет. А глядя на толпящихся и мало что понимающих людей вокруг, казалось, что еще чуть-чуть и состязание начнется прямо здесь и сейчас. Неприязненный взгляды и «случайные» толчки плечами становились все агрессивней.

Вполне понятно, к чему бы это привело в конце концов, не откройся дверь. С грохотом тяжелых сапог внутрь вошли трое. Два охранника в неизменных масках и комбинезонах, и высокий мужчина с бульдожьим лицом, в прямом смысле, перекошенном косым шрамом от давнего ожога.

Он скривил губы, оглядывая всех собравшихся.

— Неужели теперь всякий сброд может попасть в состязание? Как вы вообще здесь оказались? Ты! Худощавая, да я тебя двумя пальцами переломлю!

Мужчина указал теми самыми пальцами на худенькую, почти миниатюрную брюнетку в майке с номером двенадцать. Несмотря на вполне достойную для девушки мускулатуру рук, ее тело на самом деле было совершенно неразвитым.

— А ты, детеныш, — следующим объектом для нападок стал парень за столом, — тебя что, не научили хорошим манерам?

— Да засунь ты себе эти ма…

Он не успел договорить, как казавшийся неповоротливым мужчина с бульдожьим лицом, в один скользящий шаг оказался рядом с ним и выбил стул из-под него так легко, будто на нем не покоилось восьмидесятикилограммовое тело. Парень вместе с грохочущими деревяшками покатился по полу. Но стоило отдать ему должное: сдаваться он не собирался. Вскочив на ноги, словно только что не его приложили спиной о камень, он, не проронив ни звука, бросился на своего обидчика.

Охранники едва схватились свое оружие, но поднятая рука, бывшего здесь главным, мужчины с ожогом, остановила их. Он легко переместил весь свой вес на одну ногу, оттолкнулся от пола и в высоком прыжке резким ударом кулаком сверху вниз, отправил в бессознательное состояние приближающегося к нему парня. Тот растянулся во весь рост, раскинув руки в стороны и дергаясь от боли. На его груди красовалась цифра три.

— Слушать меня! — заорал мужчина, лицо которого побагровело, а рубцы налились кровью, — И может, тогда вы выйдете на арену не покалеченными. Для вас я Сержант, а вы теперь атлеты. И в следующие дни я сделаю из вас настоящих бойцов, готовых убивать легко и просто, не задумываясь о том, кто перед вами.

Он сделал выражение своего лица еще страшнее, как будто это было возможно, и закончил.

— Если доживете до состязания, то хотя бы сможете умереть достойно. А сейчас, легкий завтрак. У вас десять минут, потом общий сбор на улице. Посмотрим, на что вы способны.

Сержант со своей свитой удалился. На смену им появилась пара щуплых мужчин, катящих перед собой тележки с тарелками. Они быстро расставили блюда на столах и удалились, прикрыв за собой дверь.

Упрашивать себя никто не заставил. Даже мужчина с татуировкой, теперь одним из первых подтянул к себе блюдо с протеиновой кашей.

На вкус это было отвратительно. Олег глотал, не жуя, стараясь не вдыхать аромат, едва ли поддающийся описанию. Некоторых уже тошнило, что только ухудшало общую атмосферу. Но, так или иначе, это была единственная еда, которая насытит и позволит не отключиться и не выпасть из реальности от истощения.

Он смог разобрать в составе кукурузную муку и другие злаки, перемешанные с насыщенными белками порошками. По консистенции эта дрянь напоминала клейстер, липнущий к пищеводу и никак не доходящий до желудка.

Сложный химический состав будет долго усваиваться, но даст больше энергии, отстраненно подумал Олег, отодвинув от себя пустую тарелку и откинувшись на стуле.

Его взгляд встретился с глазами девушки, тоже уже справившейся со своей порцией. Она смотрела не него, склоняя голову то к одному плечу, то к другому и была по-своему красива: нос с горбинкой, большие зеленые глаза, тонкие брови. Немного маленькие бледные губы и впалые щеки с легким румянцем. Действительно яркие рыжие волосы связаны в косу до середины спины, сейчас перекинутую на грудь. Ее пальцы медленно барабанили по столу.

Можно было подумать, что они где-то встречались раньше, но Олег уже давно не видел людей именно с таким цветом волос и такой жаждой жизни в глазах. Девушка, которая была намного младше него, светилась самоуверенностью, которая рождалась не на пустом месте и в то же время, она едва не дрожала от страха, изо всех сил стараясь скрыть это.

Ее номер был шестнадцать. Она начнет состязание, когда многие его уже закончат, оборвав свою жизнь в сражении с другими участниками или попавшись в смертоносную ловушку.

Девушка улыбнулась и подмигнула ему, переведя взгляд за окно.

Ее показное спокойствие поразило его. Кажется, еще секунду назад Олег думал, как удержать в себе пищу, не уподобившись тем, кто теперь пытался соскрести то немногое, что еще можно было проглотить со стола, а теперь размышляет о том, сможет ли он продержаться, пока не столкнется с ней на арене?

Сможет. У него нет другого выбора.

Те же люди, что привезли еду, помогли подняться молодому выскочке, проверили его глаза на рефлексы к свету, дали понюхать нашатыря и усадили за стол. Он уже пришел в себя, но с трудом держался прямо, не говоря о том, чтобы делать что-то более энергозатратное и требующее большей сосредоточенности сознания, чем та каша, которая сейчас царила в его голове, напоминая жидкость в тарелке.

Ждать его никто не собирался, тем более, что десять минут, отпущенные Сержантом на завтрак, уже подходили к концу. По полу все еще были разбросаны обломки сломанного стула, напоминавшие о том, что стоит трижды подумать, прежде чем начинать вести себя не так, как того от тебя требуют.

На улице было свежо. Особенно учитывая то, что одеты они были совсем не по сезону. Кожа быстро покрылась мурашками, а изо рта повалили облачка пара.

— Наелись? Это хорошо. До вечера никакой еды, потому что вам будет некогда.

Он махнул рукой, призывая следовать за ним, и быстро пошел вдоль здания, по дорожке вымощенной серыми отполированными булыжниками.

— Каждому из вас сделали укол вибранита, если интересно. Но многие наверняка и так догадались, что это было такое. Необходимость. В малых дозах эта синтетическая формула отлично прочищает организм и способствует регенерации клеток. Можете не благодарить.

Делясь этими сведениями, обойдя вокруг постройки и оказавшись на задней лужайке, Сержант остановился.

Прямо перед ним и перед всеми остальными открылась достаточно типичная московская картина, когда ухоженный участок, за которым следили его обитатели, переходил в нечто напоминавшее самую настоящую свалку. Кучи мусора высились в три человеческих роста. Во многих местах горел огонь и поднимался едкий черный дым. Зеленая трава и стеклянный модерн, быстро сменялись грязью улиц и запустением всего, что виднелось до самого горизонта.

— Добро пожаловать в отель. Так мы называем место, где вы будете жить. А это, — он махнул рукой перед собой, обводя все, что видел по кругу, — маленькая игровая площадка.

Шутить он умел плохо. К тому же с его внешностью даже самая забавная фраза казалось бы жуткой и вселяющей только ужас.

— Вчера многие из вас еще проходили предварительный отбор, поэтому сегодня мы проведем только легкую разминку, — Сержант повернулся к толпе и оскалился, — правила очень просты. Где-то там, на пустырях, тянущихся на двадцать пять километров, спрятаны шестнадцать красных платков. Первый, кто вернется сюда до заката с тряпкой в руках, получит на ужин прожаренный стейк, а все остальные будут жрать сырое мясо.

Он уже готов был дать отмашку, как его рука замерла в воздух.

— Да, еще одно. У слабаков есть шанс стать сильнее, потому что убийства запрещены. Это не состязание. И все чего вы добьетесь, устранив конкурента раньше времени, так это то, что я сам оторву вам голову. Все ясно?

Среди участников послышались нестройные мычащие ответы.

— Я не слышу!

Его рев, заставил каждого в толпе крикнуть «ясно». Сержант довольно кивнул и опустил руку, разрезав воздух.

Олег не побежал. Большая часть людей сразу же рванулась вперед, проносясь мимо горящих куч мусора и покореженных остовов автомобилей в разные стороны. Среди них была та рыжая девушка, а вот мужчина с татуировкой остался рядом с Олегом, неспешно выбирая направление для движения.

Сержант не проявлял никаких эмоций относительно тех, кто все еще стоял рядом с ним. Он что-то старательно разглядывал на экране электронного браслета, закрепленного на запястье, неторопливо тыкая пальцем в сенсорную панель управления.

Им не дали компас, тоскливо подумал Олег. Без этой маленькой штучки будет действительно сложно. Он плохо знал этот район, особенно сейчас, когда все вокруг выглядело одинаково и очень похоже. Нужно было выбрать какой-нибудь ориентир, вроде вон той полусгоревшей и покосившейся высотки в двадцать шесть этажей, торчащей из земли примерно в паре километров от их нового дома.

Повернув голову к своему товарищу по стратегии, Олег понял, что тот делает то же самое, только идет в другую сторону. Вопреки всем указаниям Сержанта, мужчина с татуировкой развернулся и пошел почти в противоположную пустырям сторону.

Проводив его взглядом, Олег вздохнул и в легком темпе побежал между залежами мусора, стараясь чередовать вдохи и выдохи в местах, где меньше всего было дыма.

Еще им отвели слишком много времени на простую разминку, а значит, найти этот платок будет совсем не просто. Или точнее, его будет сложно заполучить.

Дикие вопли послышались совсем рядом, с той стороны, куда отправились почти все будущие участники состязания. Крики не прекращались, становясь все пронзительнее и страшнее.

Олег слышал подобное. Однажды их отряд подорвался на старой мине и одного из лейтенантов взрыв лишил кисти левой руки.

Пересилив безразличие, буквально умолявшее его поскорее стать зверем и не обращать внимания на совершенно неважных людей вокруг, Олег оббежал очередную гору гниющего и ржавеющего хлама, и увидел небольшую чистую площадку, присыпанную толстым слоем песка и коричневой грязи. В центре, на металлическом столбе в нескольких метрах над землей, как знамя, болтался тот самый красный платок с крупной надписью «состязание», вышитой золотой нитью. Только вот добраться до него не представлялось возможным. Во-первых, на земле были капканы, в один из которых угодил первый бедолага, не подумавший об опасности. Обычные железки без острых зубьев, максимум причиняющие много боли. Наверняка настроены так, чтобы не ломать кости, но выводить из строя на какое-то время. Шок, рождающийся от неожиданности, куда сильнее действовал на сознание, чем вид собственной ноги в ловушке. А вот, во-вторых, было совсем не такое безобидное. Холодный поблескивающий каркас столба таил в себе выдвигающиеся лезвия и, как только тяжесть человеческого тела достигала определенной высоты, они приводились в действие скрытым механизмом. Женщина лет тридцати, именно ее голос оглашал все окрестности, пыталась остановить кровь, льющуюся из порезанных ладоней. Ее округлившиеся глаза, наполненные животным ужасом, неотрывно следили за тем, как красная жидкость скапливалась в озерцо у ее ног. Майка с номером восемь уже полностью была забрызгана кровавыми пятнами.

Еще несколько людей вышли на площадку, но никто из них не спешил попытаться подняться за флагом. Кто-то быстро отворачивался и торопился дальше, кто-то пытался придумать иное решение, которое существовало, но из-за формата текущего и будущего состязания, никто не мог позволить себе предложить работать в команде.

Но были и те, кто просто наслаждался.

Олег увидел близнецов, на которых раньше почему-то не обратил внимания. Один из них уже где-то нашел дырявую джинсовую куртку с меховым отворотом и нацепил на себя, всем своими видом показывая, что совершенно никого не боится и точно бы не истерил так из-за подобных царапин. Второй выглядел куда спокойнее и сосредоточеннее. Он вертел кудрявой головой, оценивая ситуацию, возможные риски и пути отхода. Он всегда ждал удара: его правая рука что-то сжимала за спиной. Скорее всего, какой-нибудь обломок трубы или прут арматуры, при должном уровне владения которыми, можно многого добиться в противостоянии с любым противником. Но на мастера ближнего боя холодным оружием, черноволосый близнец с цифрой четыре на груди, совсем не походил. Другое дело его брат, выбритые виски которого говорили о его буйном нраве. У него был номер одиннадцать, но его это, похоже, совсем не волновало.

Никто не собирался помогать попавшим в ловушку. Интерес к тихо скулящему мужчине, свернувшемся на земле, и все еще вопящей женщине, быстро прошел. Площадка пустела, и вскоре Олег остался единственным наблюдателем.

Он понимал, зачем Сержант акцентировал внимание на том, что сейчас убийства запрещены. Не сделай он этого, у этих двоих просто не осталось бы ни единого шанса на выживание. А так, они послужат отличным примером для остальных, по крайней мере, для тех, кто все еще надеялся, что здесь будет что-то иное, а не те вещи, которые показывали по телевизору. Наверное, каждый наделся на маленькое чудо, но для кого-то время чудес уже закончилось навсегда, смытое вязкой кровью и сковывающей болью.

За спиной послышался шорох и Олег обернулся. Пара все тех же мужчин, что приносили в дом завтрак, уверенно шли вперед. В руках каждый из них нес небольшой чемоданчик, похожий на аптечку.

Посторонившись, Олег подумал, что, скорее всего, внутри есть только одни препарат и немного бинтов. Другой помощи здесь не будет, поэтому следует быть осторожным в дальнейшем.

Отметив направление на север от выбранной высотки, он двинулся дальше.

Следующий платок или флаг вряд ли будет таким заметным. Эта первая подкинутая прямо в руки подачка была превосходным жестким уроком, который следовало усвоить. Если хочешь выжить, не стоит торопиться, особенно, когда время играет на тебя.

Солнце еще не поднялось в зенит. Слабый ветерок то усиливался, то совсем затихал, переходя в полный штиль. Дышать становилось все тяжелее, но никаких альтернатив не существовало и все что оставалось, так это продолжать бежать и глотать едкий дым. Олег оторвал от майки кусок ткани и замотал ей рот. Лучше стало ненамного, но этот прием сработал на психологическом уровне, заставив сердце биться ровнее.

В этой местности было совершенно непонятно, прошел ли ночью дождь или нет. В голове все еще чувствовалось напряжения от той дряни, что ему вкололи. Из-за этого, Олег спал как убитый, а точнее, просто выпал из мироздания на несколько часов. Он не чувствовал себя отдохнувшим, но и усталость не сковывала его движения, позволяя свободно двигаться дальше.

Сейчас перед ним не стояло задачи справиться с поиском и вернуться обратно первым. Эта тренировка позволяла участникам посмотреть друг на друга в деле и оценить возможности каждого. Кто-то уже показал себя не с лучшей стороны, другие еще таили в себе множество секретов.

Олег ни на секунду не сомневался, что любой из шестнадцати, особенно те, кто ему уже запомнился, смогут соперничать с ним на равных. Он не собирался недооценивать даже самого слабого на вид соперника: таким обычно нечего терять и, как только начнется настоящее состязание, они еще покажут себя с самой неожиданной стороны.

Оббежав свалку старой мебели из разноцветного пластика и полимеров, Олег остановился, а потом и вовсе опустился на корточки, скрываясь за выступом дешевого стола без двух ножек.

Перед ним была дорога, вполне расчищенная и широкая для того, чтобы на ней разъехались два автомобиля. Сейчас по ней неспешно полз джип с укрепленным на нем станковым пулеметом. Все борта машины были разукрашены граффити, изображавшем костлявого ангела с длинной зазубренной косой в руках. Белокрылый словно решил поиграть в смерть, разве что, забыв надеть черный плащ. Вслед за автомобилем шли трое мужчин в банданах, наполовину скрывавших их лица. В руках у них были пистолеты.

Банды правили улицами, и этот район не стал исключением.

Олег уже хотел продолжить свой путь, огибая опасный участок и не вступая в противостояние с превосходящими силами противника, как увидел, что у стоявшего за пулеметом человека на запястье повязан красный платок. Интересно, пронеслось у него в голове, найдется ли тот безумец, что в одиночку попробует отбить эту тряпку у бандитов?

Качая головой, Олег оперся спиной о кучу мусора и посмотрел в небо.

Облака неспешно неслись над головой под затихающее урчание двигателя. В самый раз было спросить у себя, что он здесь делает, и так же легко ответить, что это единственная надежда на будущее. Подобную фразу наверняка не раз уже повторил каждый из подобных ему, отмеченных нумерацией на одежде. Страха не было. Его заменял медленно надвигающийся катарсис, очищение кровью и смертью. Стань лучшим и переродись или бесславно умри.

Олег никогда не представлял себя гладиатором, но сейчас буквально видел перед глазами, как Цезарь поднимает руку, готовясь указать большим пальцем, что же делать с очередным вышедшим на арену смельчаком.

Или глупцом.

Закрыв глаза руками, Олег попытался собраться и вновь настроиться на прежний рабочий ритм. Но сделать это оказалось непросто. Он просидел на земле еще несколько минут прежде, чем отправился дальше. Теперь уже на полусогнутых ногах, останавливаясь за каждым препятствием, чтобы оценить обстановку вокруг и не нарваться случайно на еще один бандитский патруль.

Но в конечном итоге столкнулся он отнюдь не с людьми.

Длящийся рычащий звук он уловил уже давно, но списал его на пролетавший где-то за облаками вертолет. Как оказалось, вывод этот был полностью ошибочным, но понял это Олег, лишь встретившись взглядом с озлобленными блестящими глазами русского черного терьера. Собачья шкура темнела проплешинами и вырванными клоками шерсти, одна из передних лап подгибалась, а другая была покрыта коркой запекшейся крови. Оскаленные клыки, с которых капала тягучая слюна, напоминали хирургические скальпели, а дыхание вырывалось из собачьей глотки с тем самым звуком, так похожим на гудение лопастей, рассекающих воздух.

Времени на принятие решение было катастрофически мало. Собак Олег ненавидел и старался обходить их стороной при любых возможностях. Сейчас это было невозможно. Более того, терьер уже увидел свою жертву и не собирался так просто ее отпускать. Его лапы с силой уперлись в землю, готовясь к броску.

Пожертвовать рукой было непозволительной роскошью, да и переходить в оборону в борьбе с такой большой собакой казалось настоящим самоубийством. Не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы самому ударить первым.

Без единого звука, Олег оттолкнулся ногами от земли, чтобы получить максимальное ускорение и резким движением направил руку вперед, целясь в височную область собачьей морды. Терьер даже с места не успел сдвинуться и так и остался лежать на нем, дергаясь и скуля. Его зрачки, как большие бусины, уставились на человека. В них отражалось голубое небо, такое чистое и безразличное ко всей той грязи, что творилась под ним, что была в мыслях и поступках людей.

Стянув со рта импровизированную повязку, Олег несколько раз глубоко вдохнул, уже не ощущая гари в воздухе. К горлу подступил комок. Утренние протеины все еще не усвоились полностью и сейчас отвратной жижей застряли в гортани. С трудом глотая все это обратно, Олег сжимал зубы так сильно, как только мог. Костяшки на руке покраснели и неприятно саднили, только раздражая еще сильнее, выводя из себя, заставляя злиться.

Он снова вспомнил слова Бриды. Казалось, что она имела в виду на самом деле совсем другое. Тебе здесь не место, неслышно шептали ее губы, произнося совсем другое вслух. Она видела, что он делает это не ради себя. В одиночку ему бы удалось выжить в этом мире, любым способом. Но Олег был не один, и это заставляло его идти на такие жертвы, к которым он, возможно, совсем был не готов. Но зато существовал отличный способ проверить это: состязание раскрывало самые темные стороны любого человека, вытягивая на поверхность все скрытые тайны и желания, превращая и без того озлобленных и утративших надежду людей в самых настоящих животных.

Нужно было двигаться дальше.

Какое-то время совсем ничего не происходило. Никто не попадался ему на пути: ни люди, ни животные. Однообразный пейзаж изредка становился чуть более живым из-за островков жухлой травы или небольших деревьев, уже сбросивших листву и голыми палками торчащими из земли посреди валяющегося разнообразного мусора.

В одной из таких куч Олег нашел старое покрытое ржавчиной мачете. Прикинув его в руке и разнеся в щепки деревянную доску, он удовлетворенно кивнул. Связав из, найденной тут же пластичной ленты, перевязь, он убрал оружие за спину.

Сразу стало немного спокойнее, но чувство тревоги никуда не делось. Предательскими капельками пота по спине, холодком между лопаток, отвлекающими мыслями, оно властвовало над его телом и сознанием, не позволяя полностью контролировать происходящее, а лишь быть его частью.

Впрочем, Олег и не надеялся все держать под контролем. Сейчас его главной целью было выживание с наименьшим ущербом для здоровья. До заката еще оставалось много времени, позволяя не только подумать о собственной безопасности, но и все же заняться поисками платка.

Он упорно двигался в выбранном направлении. Ничто не вело его и не привлекало взгляда, просто это было следование плану. Именно эта черта его характера не раз помогла в трудных ситуациях. Пока другие думали, что же предпринять в меняющейся обстановке или искали выход из внезапно обрушавшейся проблемы, Олег продолжал действовать так, как было задумано изначально, не тратя время и силы на бессмысленные размышления.

За спиной осталось больше пяти преодоленных километров, когда Олег вышел на давно неиспользуемую парковку, на которой еще сохранилась разметка мест и их маркировка. А прямо перед ним было офисное здание, выглядящее совсем не так, как остальные вокруг. Стекла были на своих местах в оконных рамах, тяжелые металлические двери закрыты, а не болтаются на петлях, открывая проход внутрь всем желающим. Только неизменные рисунки на стенах, покрывающие своей причудливой вязью и кирпичную кладку, и забетонированные участки.

Притаившись за стеной полуразрушенной будки охранника и наблюдая за этим зданием, Олег подумал, что его облюбовали для себя банды, но не было ни малейшего намека на их присутствие рядом. Казалось, что здесь вообще никого нет, будто вокруг не простирался мегаполис с многомиллионным населением. Справедливости ради, стоило отметить, что по всей Москве теперь было много закрытых зон и пустырей, вроде этого, куда все старались не заходить, если еще дорожили своей жизнью, а не стремились к скорой и мучительной гибели.

Соблазн поискать что-нибудь полезное внутри был велик, но здравый смысл перевешивал: там может быть столько ловушек, что и одного шага без опаски сделать не получится. Олег вспомнил «паучью» сеть в одном из первых сезонов шоу. Липкий прозрачный полимер, натянутый в узком коридоре. Мужчина, который попал в эту ловушку, стал легкой мишенью, для всех остальных участников. Влипнуть во что-то подобное сейчас было не так опасно, но и болтаться в воздухе, проклиная свою глупость на потеху другим не очень-то и хотелось.

Его размышления оборвал короткий вскрик, и в следующее мгновение из окна второго этажа, разделив его на сотни осколков, брызнувших в разные стороны, вылетело женское тело. Пышные рыжие волосы блеснули в солнечном свете. Прошла секунда и, преодолев несколько метров по воле притяжения, девушка, которой предстояло начать состязание последней, рухнула на кучу деревянных ящиков и мятых коробок. Падение лишило ее сознание, о чем говорили неестественно выгнутые и повисшие над землей конечности.

Подавив первый импульс, Олег оторвал взгляд от девушки и посмотрел в окно, из которого она вылетела.

К проему в стене с торчащими острыми стекляшками подошел совсем невысокий коренастый мужчина с номером два на майке, покрытой сажей, грязью и чем-то похожим на кровь вперемешку с машинным маслом. В руке он сжимал длинную палку с привязанным к ее концу камнем. Глянув вниз, он недовольно поморщился и скрылся из виду.

Олег вскочил на ноги и подбежал к девушке, прижав ухо к ее груди. Сердце билось, а прерывистое дыхание трепало его волосы. Подхватив ее на руки, он быстро вернулся в свое укрытие и выглянул из-за него, чтобы увидеть, как мужчина, который вблизи оказался еще ниже, в задумчивости стоял перед кучей поломанных ящиков, почесывая лысую голову.

Девушка пошевелилась и застонала.

Отпрянув от края, Олег зажал ей рукой рот, нахмурившись и пытаясь понять, услышали ли их.

Судя по звукам с той стороны, мужчина потоптался на месте, осматриваясь вокруг, ненадолго вернулся в здание, это было понятно по гулким шагам в пустом коридоре, а потом, сплюнув и громко выругавшись, отправился дальше. Он шагал медленно, переваливаясь с ноги на ногу: похоже, девушка все-таки не осталась в долгу, или вовсе напала на него первой.

Олег посмотрел на нее и встретился с полностью осмысленным взглядом зеленых глаз.

Она не пыталась укусить его за руку или вырваться. Просто смотрела на него и ждала, когда он отпустит ее или хотя бы позволит открыть рот.

— У тебя вывихнуто плечо, — убрав руку и бегло осмотрев незнакомку, сказал Олег.

Девушка ничего не ответила. Усевшись поудобнее и пытаясь отдышаться, она чуть покачивалась из стороны в сторону, пока не собралась с духом и со всей силы не ударилась плечом в стену. Кость с громким хрустом встала на место, выдавив из женского горла еще один болезненный стон.

— Зачем ты помог мне, — низким, дрожащим голосом, спросила она.

Олег вздохнул.

— Лучше было тебя оставить лежать там?

— Может и так.

У нее не находилось нужных слов. Разодранные ниже колен штаны, несколько дырок на майке, руки в ссадинах, она словно успела подраться со всеми, кто встретился ей на пути.

— Тогда я, пожалуй, оставлю тебя здесь. Кстати, насчет левой лодыжки я бы не был так уверен.

Последнюю фразу он произнес, когда девушка пыталась встать на ноги. Ее лицо исказила гримаса боли, когда она оперлась на левую ногу, вновь рухнув на землю.

— Все еще нет желания поблагодарить меня?

Девушка посмотрела на него как на ненормального.

— Ты, что с другой планеты? Ведешь себя так, будто мы старые знакомые, решившие попить кофе в Провансе.

— Хочешь, чтобы было по-другому? — прошипел Олег и сжал ладонями ее горло.

Девушка захрипела, царапая его пальцы и пытаясь ослабить хватку. Ее ноги дергались и скребли по земле, а в глазах становилось все меньше ясности и больше страха, смешанного с отвращением.

Скрипнув зубами и мотнув головой, Олег отпустил ее, чуть толкнув назад и вжав в стену. Открытую местность тут же огласил затяжной кашель и шумные глотки воздуха.

— А ты забавный, — прохрипела девушка, с широкой улыбкой облизывая пересохшие и потрескавшиеся губы.

— Тем, что чуть не убил тебя?

— Нет. Тем, что хотел попробовать. Ты не животное, но и не пай-мальчик, у которого все игрушки сидят по местам. Тебе нужны живые люди, чтобы самому быть живым.

Она негромко засмеялась, все еще борясь с колкостью в горле.

— Что-то много появилось желающих покопаться в моей голове в последнее время.

— Если честно, мне плевать, что у тебя там творится. Куда сильнее я жалею, что ты не позволил тому упырю добить меня.

— Думаешь, он бы сделал это?

— Уверена, что нет.

Она подтянула колени к груди и обхватила их руками, упершись подбородком в свои руки. Несколько капель крови стекли по запястьям, оставив причудливый красный след на смуглой коже.

— Зачем ты пришла?

— В состязание? Все просто: хочу умереть.

Ее губы произнесли это ровно и не дрожа. Девушка подняла глаза к небу и тяжело вздохнула, шумно втягивая воздух.

— Звучит, будто ты немного не договорила.

— Так и есть. Хочу умереть, как и все остальные из собравшихся. На потеху зрителям лить чужую кровь, пока на землю не прольется моя.

— То есть утром я смотрел в глаза совсем другому человеку?

Олег сжал пальцами ее подбородок и заставил смотреть на себя. Он не мог объяснить, зачем делал это, зачем вообще продолжал разговаривать с ней, а не спешил дальше в поисках нужного предмета.

— Может быть, — девушка недовольно дернула головой, — я тебе нравлюсь? Или мое тело?

Она с силой отпихнула его от себя и встала на ноги, взвыв от боли в лодыжке.

— Пожалуй, мне нравится жажда жизни внутри тебя. Скажешь хотя бы свое имя?

— Мара.

— Красиво, если оно настоящее.

Девушка скривила губы, осматриваясь вокруг и пытаясь найти какую-нибудь палку, чтобы использовать ее как трость или костыль.

— В этом мире не осталось ничего настоящего.

— Ты слишком пессимистична, — Олег вытащил из мусорной кучи длинный обломок трубы и протянул его своей собеседнице, — за это Брида отправила тебя в состязание последней?

— Конечно, а еще сказала мне, что у меня больше всех шансов выиграть этот сезон.

Олег не удержался и засмеялся. Громко, позволяя расслабиться всем нервам.

— Что? Это ведь не мои слова.

— Еще бы. Ты ведь уже похоронила себя, как ты можешь побеждать хоть в чем-то?

— Дурак!

Мара хлестко ударила его ладонью в грудь и мелкими шагами пошла прочь, выстукивая нервный марш своей импровизированной опорой.

— Что ж, удачи в поисках.

Она не обернулась и не ответила, продолжая уверенно шагать дальше.

Следя за тем, как ее тело скрывается за очередной стеной, Олег опустился на землю и прислонился к бетону в том месте, где совсем недавно сидела Мара. Камни не хранили тепла, но запах ее пота и природный мускус все еще витали в воздухе легким, быстро исчезающим облачком. Аромат был колючим, буйным, таким же, как и его хозяйка. Совсем немного не хватало какой-то уникальности, чтобы Олег не думал, где уже мог чувствовать что-то подобное.

Больше всего он помнил запахов. Иногда ему и вовсе казалось, что все его прошлое соткано из самых разнообразных ароматов. Они были самыми яркими и легко проявлялись при желании что-то вспомнить. Люди, события, цвета и эмоции, все имело свой запах в его воспоминаниях.

Переведя дух и решив, что дальше нет смысла рассиживаться, Олег выпрямился и огляделся.

Он немного потерял первоначальное направление движения и сейчас раздумывал, есть ли смысл заходить в привлекшее его здание или все же просто отправиться дальше. С одной стороны был смысл посмотреть, что же так заинтересовало не только его, что же таилось в длинных коридорах. А с другой, темные тучи вновь начали закрывать собой небеса, быстро погружая окружающий мир в ранние сумерки. Было сложно ориентироваться во времени, но последние события заняли его отнюдь не мало.

Олег засомневался в том, что вообще хочет продолжать идти вперед. Можно было развернуться и двигаться обратно к месту, которое будет его новым домом в следующие недели. Отдохнуть, согреться, посмотреть, кто поступил также, как он. В этом был смысл, но что-то подсказывало ему, что нужно еще немного побыть здесь, на пустыре.

Продолжая думать, он все же двинулся вслед за Марой, пытаясь различить в относительной тишине позвякивание трубы по асфальту.

Теперь уже приходилось выбирать направление все чаще и чаще. Попадалось много ответвлений от широких дорожек и тропинок. Регулярно стали мелькать тени, появились шорохи. Где-то вокруг прятались и перемещались обычные люди. Казалось, что Олег вышел к одной из окраин этого ужасного места, но пейзаж слабо поменялся. Да, стало меньше вонять гарью и жженой резиной, стали появляться островки зелени и целые постройки, без выбитых стекол и поломанных дверей. Но вместе с этим пришел страх получить удар чем-нибудь тяжелым по затылку.

Начавшийся дождь, противная мелкая изморось, летящая со всех сторон, еще больше усилила холод. Кожа приобрела неестественный бледно-синеватый оттенок.

Стоило Олегу подумать о том, что неплохо бы как-то спасаться от начавшейся непогоды, как ему повезло. В одном из подъездов длинного дома, тянущегося вдоль улицы, по которой он шел, валялась куча тряпья, из которой торчал кусок очень теплого на вид материала. Оглядевшись и убедившись, что ему ничто не угрожает, Олег опустился на корточки и вытащил местами дырявый плащ с капюшоном потемневшего бежевого цвета. Одежда оказалась немного мала ему и неприятно жала в плечах, чуть сковывая движения, но мягкое тепло, опутавшее все тело, позволяло смириться с некоторым неудобством.

Укрыв голову от дождя и частично скрыв лицо, Олег продолжил путь вдоль дома, который оказался жилым.

Пахло горячей едой и сигаретами. В окнах мелькали силуэты людей, слышались их голоса и прочие звуки, присущие местам обитания людей. Ему на глаза попались пара старых велосипедов, прикованных тяжелой цепью к специальному железному кольцу, вмурованному в стену.

Что-то было не так.

Чувство страха усилилось, обострились инстинкты, бьющие тревогу и не позволяющие думать ни о чем, кроме того, что надвигается опасность. Доверившись собственной интуиции, Олег ввалился в ближайший подъезд и скрылся в темноте пустого дверного проема, за которым оказалась небольшая пустая комната. Присев на полу у окна, он выглянул на улицу.

Через несколько секунд послышалось рычание моторов и на дорогу перед домом выкатились три квадроцикла. Ими управляли люди в черных комбинезонах с фиолетовыми рукавами-крыльями. Они были в тактических шлемах, оснащенных тепловизорами и прочими необходимыми для поиска беглецов функциями. На боку каждого из них виднелась плохо разборчивая мелкая надпись и логотип корпорации, представляющий из себя треугольник с вершиной внизу, поделенный на три сектора, центральный из которых был закрашен черным цветом.

Судя по всему, Олег покинул территорию, отведенную под первую тренировку, и теперь его собирались вернуть назад. Но, как оказалось, было и другое объяснение.

Он услышал шаги, идущие мимо помещения, где он притаился, потом раздались голоса на улице. Снова выглянув из окна, стараясь делать это как можно аккуратнее и незаметнее, Олег увидел седовласого мужчину в меховой безрукавке, надетой поверх клетчатой рубашки. В его руках была старенькая винтовка, держать которую тот явно умел. За плечами висел кожаный рюкзачок, наполненный чем-то мелким, похожим на камни.

Слова было трудно разобрать. До Олега доносились лишь обрывки фраз, что-то о плате и долге, последствиях и обещаниях. Он не понимал. Как и мужчина с пепельными волосами, пытавшийся что-то объяснить. Его ответ, похоже, очень сильно взбесил одного из приехавших. Он слез со своей четырехколесной машины и резким движением ткнул собеседника под дых. Казалось, что вот он был слишком далеко, но его движения оказались быстрыми и совершенными. Мягкие, не затратные, будто летящие и не встречающие сопротивления воздуха.

Оружие с глухим стуком покатилось по асфальту, упершись в свалившийся с мужских плеч рюкзак.

Сняв с головы шлем, на котором теперь отчетливо поблескивали буквы складывающиеся в Виктим, и, стащив черный платок со рта на шею, мужчина глубоко вдохнул и быстро повернулся к дому, осматривая его.

А Олег смотрел на этого незнакомца.

У него было красивое молодое лицо, совершенно не тронутое морщинами, которые проявлялись лишь в уголках чуть раскосых глаз, от постоянного прищура. Длинный нос, совсем не портил его облика, гармонично сочетаясь с тонкими губами и ямочками на щеках. Он будто был моделью, а не служил в армии корпорации, играя там не последнюю роль. Разминая шею и мотая головой, он показал странные шрамы на шее. Такие оставались после удара молнии, если человек выживал, конечно же. Но что-то подсказывало Олегу, что силы природы тут не при чем. Этот человек очень был похож на азиатского перебежчика, до которого пытались добраться собственные спецслужбы.

— Ты сказал, что все достанешь к четвергу.

У него оказался ничем не примечательный самый обычный голос. Разве что хорошо поставленный, чеканящий каждый звук.

Значит сегодня четверг, отстраненно подумал Олег, совершенно потеряв счет дням и ночам. Ему это было ни к чему, но сознание привычно цеплялось за каждую отсечку, которая проявляла себя.

— Виктор, была трудная неделя, мои дети…

Седовласый пытался оправдаться, но получил еще один удар. На этот раз тяжелый ботинок пнул его в живот, выдавив глухой болевой стон.

— Твои проблемы, не касаются нас, — Виктор чуть нагнулся, выговаривая фразу за фразой, — ты обещал, сказал, что сделаешь, и именно тебе доверили эту работу. Где же результат?

— Все будет закончено к воскресенью. Мне осталось совсем немного.

— В этом рюкзаке едва ли половина заказа и тебе понадобилось на это больше месяца. Хочешь сказать, что вторая половина будет сделана за три дня?

Не дожидаясь ответа, он приложил палец к виску лежащего на земле мужчины и с силой надавил. Дикий вопль огласил окрестности.

— Мы ведь предупреждали тебя. Не сделаешь дело к воскресенью — накормим собачек на этой свалке паштетом из твоей печени. Все, поехали отсюда!

Виктор поднял рюкзак и призывно махнул рукой, после чего квадроциклы и их наездники быстро покинули площадку перед домом, скрывшись в небольшой рощице растущих неподалеку березок, еще не полностью сбросивших свою листву.

Олег выждал еще минуту и подбежал к мужчине, лежащему на боку. Он шептал слова молитвы. Из небольшой ранки на виске, оставшейся от острого ногтя, сочилась кровь.

Пока он помогал незнакомцу сесть и перевести дыхание, в голове сменяли друг друга мысли о том, что слишком много сил тратится на совершенно непонятные действия, которые никак не оправдывают себя. Олег сжимал зубы, стараясь не обращать на это никакого внимания и убеждать себя в том, что все это не напрасно.

Мужчина с седыми волосами сфокусировался на нем.

— У меня ничего нет, можете забрать оружие, только не убивайте.

— Я не причиню вам зла.

Олег провел рукой по лицу, понимая, как ужасно все это звучит. Он чувствовал, как внутри него ненависть начинает потихоньку затмевать все остальные чувства. И хорошо если так. А может, все хорошее в нем умирало, освобождая место для чего-то животного и непримиримого с обыденностью мира. Жажда изменений могла родиться только из темных и глубинных помыслов, а революция — из крови.

— Кто это? — спросил Олег, кивнув в ту сторону, куда унеслись квадроциклы.

Мужчина усмехнулся, покачивая головой, но все же ответил.

— Странный вопрос для будущего участника состязания. Да и вообще ты странно себя ведешь.

Олег хотел спросить, как тот догадался, но и так все было понятно: майка с номером на груди, виднеющаяся под полами пальто, наверняка была знакома тому, кто уже не раз видел, как люди проходят эту тренировку, живя по соседству с пустырем.

— Честно говоря, я и так зол, чтобы еще и слушать подобное.

— Конечно. Бегать по этим завалам удовольствие небольшое.

Дождь медленно усиливался. Крупные капли неприятными щелчками разбивались о кожу. Струйки воды стекали по лицам, холодком пробирались за шиворот. Небо заволокло серой пеленой, погрузив улицы в еще больший полумрак.

— Что было в рюкзаке?

Интерес был небольшой, но Олег все равно задал этот вопрос, поглядывая на валяющуюся неподалеку винтовку.

— Алмазы, — равнодушно ответил мужчина.

Семь лет назад в Москве произошло землетрясение. Восточный округ был частично разрушен, что можно было увидеть невооруженным взглядом прямо сейчас. Но это событие привело к открытию множества подземных шахт, почему-то не обнаруженных раньше. Алмазные залежи предстали людям, только вот толку от этого было немного. Драгоценные металлы и камни практически потеряли свою ценность, став красивым мусором. Их невозможно было реализовать в условиях новой экономики. Электронные кредиты, вот, что было действительно важно, а не стоящие когда-то баснословно минералы. Никто не мог объяснить, как вообще под столицей оказалось то, о чем никто не знал, но факт оставался фактом.

— Но ведь… Зачем им они?

— Я не знаю. Многие мои знакомые, как и я, наняты для того, чтобы доставать камни. Шахты похожи на тоннели смерти, откуда немногие возвращаются, но платят за это неплохо, так что выбирать не приходится.

— Папа! Папа!

Из подъезда выскочил мальчишка лет десяти в синей курточке, явно с чужого плеча. Его темные волосы смешно торчали в разные стороны. В след за ним на пороге показалась девочка помладше. Она смотрела перед собой и не проявляла никаких эмоций. На ее щеках блестели слезы. Быстро моргая, она пыталась сдержать очередную истерику.

— Все хорошо, Анрюша, все хорошо.

Седовласый обнял подбежавшего к нему мальчика и снова начал молиться.

Олег встал на ноги, поправил капюшон и сделал шаг в сторону, намереваясь вернуться в лабиринт мусорных куч и металлолома.

— Спасибо, — раздалось ему в спину.

Он обернулся и, улыбнувшись, кивнул.

Сердце сдавила злоба. Стало труднее дышать. Раскинув руки в стороны, Олег задрал голову, позволяя дождю попытаться смыть всю грязь с его души. Но это было бесполезно. Он подумал, что никогда всерьез не пытался покончить с жизнью, даже не допускал мыслей об этом, только благодаря Марго, которой сейчас не было рядом. Ее теперь не будет до самого конца, как бы все это не закончилось.

Оправдаться перед самим собой неизбежностью и отсутствием выбора больше не получалось.

Он сам сделал этот шаг. Никто не заставлял его. Поэтому вся ответственность полностью ложилась на его плечи. Маргарита, как и он сам, осталась одна где-то там. Догадывалась ли она, что он задумал? Несомненно. Но не могла ему помешать. Они давно были знакомы и оба прекрасно понимали, что рано или поздно этот момент наступит.

Она отпустила его не потому, что не могла удержать, а потому что не могла позволить себе больше смотреть на то, как ее возлюбленный угасает с каждым днем все больше. Он не смирялся с тем, что исход предрешен, он должен был попробовать что-то изменить, пусть тем единственным способом, который назывался состязание.

Пнув попавшийся под ногу камень, Олег побрел дальше.

Его пальто промокло и тяжелым мешком висело на плечах. Холодный ветер терзал края капюшона, вцеплялся в кожу на лице своими колючими крыльями. Ноги в легких кроссовках уже сильно замерзли. Да и температура воздуха резко упала, совсем не соответствуя представлениям о ранней осени.

Нужно было двигаться. Неважно куда, лишь бы не стоять на месте, подчиняясь воле холода.

Из-за тяжких мыслей, взявших верх над сознанием и ослабив концентрацию, Олег слишком поздно ощутил под своей ногой что-то выдающееся из земли, очень похожее на грань толстой веревки, часто используемой в обезьяньих ловушках. Все, что он мог сделать, так это отшатнуться и позволить гравитации уронить его тело, в надежде, что этого хватит и его лодыжку не затянет в петлю, подкидывая в воздух.

Завязывающийся узел хлестнул его по голени, распоров штанину и волной боли пройдясь вверх до колена. Растянувшись на земле, Олег увидел, что это не простой подвес: веревка была закреплена в механизме, скрытом где-то в груде камней, под остовом старого фонаря, через «шею» которого сейчас натягивался толстый канат. Его движение в воздухе должно было перекинуть попавшегося человека через несколько бетонных блоков на обочине и приложить о такую же стену на другой стороне.

Несколько переломов в лучшем случае, подумал Олег, восстанавливая дыхание. Сердце бешено колотилось, нога ныла так сильно, словно он вывернул сустав. Зато все мысли куда-то пропали, полностью очистив сознание и впустив в него боль.

Олег так и ждал, что сейчас появится кто-нибудь из атлетов и будет смеяться над ним, но ничего не происходило. Все также монотонно лил дождь, ветер носился вокруг, становясь все сильнее. Послышался первый раскат грома, но молнии еще не сверкали, от чего сумерки выглядели не такими темными, как было на самом деле. Под ногами появились глубокие лужи, в одну из которых Олег благополучно и приземлился, окончательно промокнув.

Не пытаясь отряхнуться, он встал и посмотрел себе под ноги.

Асфальт незаметно переходил в песчаную утоптанную дорожку, на которой могли скрываться секреты и пострашнее, чем эта веревка. Подняв голову, Олег несколько мгновений наблюдал за тем, как петля все еще совершает круговые движения. Проследив за натянутой веревкой, он подошел к каменному завалу и распихал его.

Лебедка с простейшим электромотором, связанным с датчиком давления на веревке. Не нужно особого ума, чтобы сделать такую ловушку и уж тем более, чтобы попасться в нее.

Дорога из песка тянулась вперед еще метров на двести, и пусть фонарей, которые давно не работали, было всего несколько, рисковать не следовало. Тем более, что вода размывала землю, мешая спокойно идти по ней.

Поглядев по сторонам, Олег с трудом разглядел на горизонте высотку, которую выбрал начальным ориентиром. Он не был уверен на все сто, что это именно она, а не еще одна похожая постройка, но достойных альтернатив не находилось. Быстро темнело, и пора было возвращаться.

Не все прошло так, как он себе представлял, но стоило признать, что он многое узнал не только о своих соперниках, но и о самом себе. Такое, что не хотелось признавать, но и обманываться было глупо.

Шагая в обратном направлении, Олегу часто встречались люди, рыщущие на пустыре в поисках каких-нибудь полезных вещей. Он подобрал гнутый стальной прут и нес его, опустив к земле, разве что, не скребя им для устрашения. Но никто не проявлял никаких признаков агрессии в его отношении. У каждого были свои заботы и в первую очередь о своей жизни, а связываться с устрашающего вида фигурой не хотелось никому.

Олег начал узнавать пройденные раньше места примерно через сорок минут. Усталость давала о себе знать. Пока не сильно, затаившись перед тем, как обрушиться на тело всей своей сковывающей хваткой. Боль в ноге стала притупляться, но это тоже было скорее плохим признаком. Желудок сводило от голода, зато недостатка в воде не было: дождь окончательно перешел в ливень, затопив собой улицы мегаполиса. Костры давно погасли, но смрадный дым все еще поднимался вверх, совершенно не подчиняясь прибивающему его к земле ливню. Вода не смывала запах, только делала его менее явным и наполняла удушливой влажностью.

На площадке с длинной мачтой стояли сразу несколько атлетов, нерешительно глядя на промокший и трепыхающийся красный платок. Некоторые были одеты даже лучше Олега, где-то раздобыв кожаные куртки или меховые накидки. Другие дрожали от холода во все тех же майках, буквально порванных на тряпки и только каким-то чудом держащихся на их телах. Но все взгляды были прикованы только к одной точке.

Вряд ли кто-то всерьез думал о горячем ужине: каждый хотел победить, ощутить это чувство у себя под кожей, стать на голову выше остальных.

Лужи под металлической трубой бурлили багровым цветом. Похоже, кто-то еще пытался забраться наверх, но тоже потерпел неудачу. Вокруг валялись мелкие камни и мусор побольше: попытки сорвать тряпку с креплений не увенчались успехом.

Олег только усмехнулся и пошел к дому, качая головой. Сквозь дождь чуть впереди он услышал знакомые звуки. Девушка с длинной рыжей косой медленно шагала перед ним, постукивая металлом трубы об асфальт. Ее тело было закутано в нечто напоминавшее столовую скатерть, совершенно не отталкивающее воду, а наоборот, впитывающее ее в себя.

— Как успехи? — поравнявшись с ней и перекрикивая ливень, спросил Олег.

Мара молча посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

— Зато неплохо провели время, да и день прошел…

Голос затих на полуслове, потому что девушка вдруг остановилась. Ее глаза закрылись, и она рухнула на землю, подняв тучу водяных брызг.

Чертыхнувшись, Олег опустился рядом с ней, подхватывая девичье тело на руки и стараясь ощутить сердцебиение. Край импровизированного плаща сполз с ее плеч, и он увидел глубокую рану под правой грудью.

Преодолев слабость, он поднялся на ноги и быстро одолел расстояние, отделявшее его от входа в здание. Ввалившись внутрь, не обращая внимания на громыхающие двери и сверкающие молнии за спиной, он чуть не поскользнулся на гладком отполированном полу.

— Врача! — закричал он.

В почти пустом помещении его голос эхом разнесся под высоким потолком. Кроме них двоих внутри был только Сержант, стоявший у окна и обернувшийся на крик, и еще несколько человек персонала, занимавшиеся заменой перегоревших ламп и что-то настраивающие в устройстве выключенного вертикального фонтана.

Мужчина с бульдожьим лицом равнодушно сделал несколько шагов от окна и кивком головы указал одному из своих подчиненных помочь Олегу.

Низенький щуплый парень с вьющимися русыми волосами и темными глазами, быстро осмотрел Мару, недовольно поморщился и, достав рацию, сообщил кому-то, что в главном корпусе нужна реанимационная бригада. И в этот же миг Олег ощутил, как жизнь покидает девушку на его руках.

Опустив ее тело на пол, он откинул в сторону покрывало, но не знал, что делать дальше. Ее грудь была залита кровью, насквозь пропитав собой тонкую майку. Казалось, малейшее прикосновение к ней только ухудшит положение. Из раны, не останавливаясь, текла насыщенно-рубиновая кровь, заливая собой светлый пол. Олег прижался ухом к ее губам в надежде ощутить теплое дыхание, вместо которого на самом деле почувствовал лишь едва уловимые плевки воздуха, вырывающиеся из горла и больше похожие на инстинктивное цепляние за жизнь, чем на настоящее желание этого.

У дверей столпились несколько атлетов, сквозь которых пришлось проталкиваться группе врачей с каталкой и тяжелыми сумками с оборудованием. Один из них, большую часть лица которого скрывала хирургическая маска, отпихнул Олега от тела девушки тут же начав раздавать указания своим помощникам, уже готовившим шприцы со стимулирующими растворами и портативный дефибриллятор.

Он сидел рядом и смотрел, как ее пытаются спасти.

Видел все движения врачей, слышал их голоса, но все было слишком медленно. Олег поводил перед глазами рукой, также, как и все остальное, слишком плавно парящей в воздухе. Казалось, еще чуть-чуть и он увидит женскую душу, которой согласно старой поговорке эта рыжая не обладала.

Хотелось самому сделать что-нибудь, как-то помочь, но здесь он был бессилен.

— Остановка сердца! Мы теряем ее!

Звуки сильно растягивались, глохли и вновь оживали. Они отражались от любых поверхностей, от одежды, от губ.

Наблюдая, как к ее телу присоединяют провода, слыша писк заряжаемого аккумулятора, Олег сильно сжимал зубы, до боли в деснах и ничего не мог с собой поделать. Выкрик мужчины в маске «разряд», оглушил и одновременно привел его в чувство, позволив увидеть, как Мара выгибается дугой под воздействием тока уже в реальном времени.

— Пульса нет.

— Давление падает.

— Два кубика адреналина и напряжение двести.

Сержант подошел к работающей бригаде врачей и взглянул на девушку. Он толи просто хотел увидеть, что будет дальше, толи считал свое присутствие необходимым по какой-то лишь ему известной причине.

— Разряд!

Еще одно неестественное, будто ломающее кости, движение тела.

— Пульса нет.

Врач в маске посмотрел на Сержанта.

— Еще один кубик убьет ее.

— Коли.

— Организм просто не выде…

— Коли в нее, — Сержант, побагровев от раздражения, схватил мужчину за воротник рубашки, — или я вколю в тебя.

Врач мотнул головой и быстро, со знанием дела сделав еще один укол, прижал к груди проводящие пластины.

— Разряд!

Мара выгнулась и с захлебывающимся вдохом открыла глаза. Ее скрутило и вывернуло наизнанку все остатки еды из желудка вперемешку с желчью и слюной. Она выглядела безумной: огромные округлившиеся глаза, дергающиеся руки, все тело перепачканное кровью и грязью.

У нее был шок. Еще один укол мгновенно выключил женское сознание, позволив врачам уложить ее на каталку, прижать ко рту дыхательный мешок и вывезти из здания под дождь, быстро скрываясь в наступающей ночи.

— Все еще не началось, а проблем с вами уже слишком много, — недовольно пролаял Срежант, обращая внимание на себя.

— Что с ней случилось?

Вперед вышла женщина около сорока со спутанными светлыми волосами и цифрой шесть на майке.

— Не поделила что-то вон с той двойкой. Какая часть моей фразы, что убийства запрещены, не понятна, атлет?

— А я не подписывался слушаться кого-то вроде тебя.

Смелости или глупости невысокому бритоголовому мужчине было не занимать. Он сделал пару шагов из толпы и уставился на Сержанта снизу вверх. По его плечам все еще стекала вода, а макушка блестела в ярком искусственном свете ламп вокруг. Ему где-то удалось раздобыть сапоги, из-за голенища одного из которых торчала рукоять самодельного ножа, выточенного из куска ржавого потемневшего металла.

— Посмотрим, как ты заговоришь через пару дней, — брезгливо поморщившись, ответил ему Сержант, — все уже вернулись, так что перейдем к результатам. Между прочим, у нас есть победитель.

Все в недоумении начали переглядываться, пытаясь понять, кто же этот счастливчик и как ему удалось раздобыть красный платок.

— Хочется сказать, что у вас у всех был шанс на горячий ужин, но из-за того, что вы не слушали меня, придется довольствовать тем, что дадут. Хотите увидеть, что вам нужно было сделать?

Он кивнул на закрепленный на стене телевизор, которого утром там не было. На нем шла запись с камер наблюдения, установленных вокруг здания, в котором все они сейчас находились. Черно-белое изображение было не самого лучшего качества, но легко позволяло разобрать все, что было запечатлено электронными наблюдателями.

Олег узнал свою фигуру, медленно бредущую в след рассредоточившейся толпе, и лишь один человек развернулся и пошел вокруг дома, совсем не спеша пересекать недружелюбный пустырь.

— Я сказал вам, — прокомментировал видео Сержант, — это будет легкая разминка. Вы что, стадо немощных недалеких новичков, верите, что марш-бросок на двадцать пять километров без оружия и амуниции по территории банд и спятивших убийц-одиночек, это приятное путешествие? Хотя бы все вернулись, как заблудшие овцы, и то хорошо. Девчонка при смерти не в счет, с этим мы разберемся позже.

А на экране стало отчетливо видно, как в действительности проходилось это испытание. Было достаточно всего лишь не поддаваться общей панике и хаосу толпы. Единственный, кому это оказалось по силам, был мужчина с татуировкой на плече. Он обошел дом по периметру, миновав несколько вооруженных постов охраны, которые не обращали на него никакого внимания, и вышел к подъездной дорожке, тянущейся от главных ворот. С фасадной стороны, на невысоком кусте шиповника, были завязаны шестнадцать развевающихся на ветру платков, один из которых сейчас лежал на столе перед атлетом с семеркой на груди. Он, как и утром сидел за столом, только теперь куда внимательнее наблюдал за теми, кто с завистью и ненавистью смотрел на него.

— Вот и все стало понятно и просто. Бежать туда, куда вас ведут не лучший вариант. Иногда.

На записи было видно, как мужчина отвязал один платок и вернулся в дом, где, похоже, и просидел все время до этого момента.

Сержант выключил телевизор со своего браслета и громко хлопнул, соединив ладони.

— Десять минут на еду. И еще пять на душ, который есть в каждой из ваших спален. После, отель будет обесточен и заперт до утра. Подъем в семь. И постарайтесь завтра не быть такими идиотами, или до состязания не доживет никто.

Он зло посмотрел на толпу атлетов и вышел на улицу, сквозь так и не закрытые двустворчатые двери, пол перед которыми был залит водой из-за непрекращающегося ливня, и кровью Мары.

Никто не заставил себя упрашивать. Люди накинулись на еду, как звери.

Сержант немного покривил душой с утра. Мясо в тарелке было прожарено ровно до того состояния, когда желудок не вытолкнет его обратно. Холодное, слабосоленое, оно напоминало дешевую буженину, ставшую единственным доступным деликатесом для широких масс. Долго хранилось, не покрывалось плесенью, да и на вкус было совсем не так плохо, как могло показаться.

Кроме куска мяса, каждая порция включала в себя ложку риса, сильно пахнущего маслом, щедрую горсть свежих овощей и прессованную «таблетку» белковых заменителей.

Олег думал, что не сможет проглотить и куска, но ошибался. Он закончил свою трапезу быстрее всех, но не спешил выходить из-за стола, поигрывая пластиковой вилкой между перепачканными пальцами.

Мужчина с татуировкой и так был записан им в опасные соперники, но сейчас его куда больше интересовали остальные атлеты, а точнее то, как они прожили сегодняшний день.

Все те, кто получил серьезные травмы и увечья находились, судя по всему, в лазарете и не присутствовали на общей трапезе, а среди остальных, в основном, были такие же, как и он: одевшиеся, вооружившиеся и без явных следов каких-либо ранений. У всех был один и тот же взгляд: неприязнь и легкий страх. Когда ты знаешь, что можешь убить, но должен сдерживаться, эта необходимость рождает самый страшный кошмар: мысль о том, что кто-то все же нарушит правила, которым будешь следовать ты. И, конечно же, такой человек был в этом зале.

Бритоголовый, тот, что чуть не убил Мару.

Он быстро глотал, без остановки работая челюстью, склонившись низко над тарелкой и ни на кого не смотря. Свою острую железку он вытащил из сапога и воткнул в стол прямо перед собой. Пытался ли он кого-то напугать еще сильнее, или демонстрировал свою силу, трудно было сказать однозначно. Но Олег уже знал, что ему следует при любой возможности, вывести этого человека из игры, как можно раньше, сохранив при этом свое положение.

Это были не эмоции, но понимание того, что воздаянию иногда нужно помочь.

Несколько человек уже скрылись за дверями своих комнат, поднявшись по лестницам. Олег решил, что и ему пора. Он встал и столкнулся с проходящим мимо победителем сегодняшнего испытания.

Мужчина с татуировкой, немного замедлил шаг, глядя Олегу в глаза, и, ухмыльнувшись, быстро преодолел все ступеньки, ведущие к двери с его номером.

Только закрыв дверь за собой, и прислонившись к ней спиной, Олег понял, что не видел сегодня женщину-жнеца. Наверняка причина ее отсутствия была самой простой: она появится только на состязании, не тратя силы на эту изматывающую подготовку.

За окном шумел дождь, где-то за панелями потолка раздавалось эхо работающей вентиляционной системы, в самой комнате не было ни одно источника звука, кроме единственного человека. Устало вздохнув и проведя рукой по лицу, Олег подумал, что не сможет заснуть, но знал, что и это не так. Едва его голова коснется тонкой подушки, а глаза закроются, сразу же начнется новый день, к которому невозможно быть готовым.

 

Глава 4

Олег проснулся в полной темноте. За окном давно должен был начаться рассвет, но темные облака по-прежнему царствовали на небе. Шум дождя пропал, сменившись на редкие звуки капель, разбивающихся о подоконник с внешней стороны.

Потянувшись, он сел и прижался спиной к стене, потирая виски.

Ему снилась Марго. Она шла по старой питерской улочке в легком цветастом сарафане с яркой вышивкой. Ее волосы были уложены в высокую прическу с несколькими свободно болтавшимися завитыми прядями. Он же шел следом за ней, вдыхая так любимый аромат свежескошенной травы, смешивающийся с давно забытым запахом сладковатых духов. Теплая погода, примерно поздняя весна, располагала для таких прогулок.

Так они провели когда-то один из своих отпусков, позволив забыть о проблемах и просто изучая город, таивший в себе множество тайн. Они наслаждались игрой уличных музыкантов, иногда встречая действительно неожиданных персонажей профессионально исполнявших сложнейшие скрипичные произведения, нарядившись в костюм какого-нибудь известного героя книги или кино. Катались в каретном экипаже по дворцовой площади, смеясь и наслаждаясь тем временем, что принадлежало только им.

Олег тяжело вздохнул и прошел в ванную, которая являла собой маленький закуток с раковиной, душевой кабинкой и санузлом. Стеновая панель, которая раньше казалась частью несущей конструкции, теперь была самой обычной дверью, ведущей в небольшую комнатку. Прошлым вечером он провел тут немало времени, пытаясь смыть с себя вместе с грязью и все события прошедшего дня. Ему казалось, что если он забудет все, что сделал, то сможет в следующий раз вести себя иначе, стать жестоким и расчетливым, как того требовал формат состязания. Но первая обидная ошибка слишком мешала ему сосредоточиться.

У него действительно был шанс, как и всех остальных, но никто им не воспользовался. Кроме одного.

Мужчина с татуировкой слишком сильно выбивался из общей массы атлетов. Если бы Олег не знал, как все обстоит на самом деле то, не колеблясь, предположил бы, что именно этот человек и есть жнец. Но, похоже, он представлял кое-что куда более опасное, чем та бессердечная женщина на отборочном этапе.

Мысли о сердце заставили его усмехнуться. Кроме него, здесь вообще никто не собирался проявлять никаких эмоций, за исключением одной, застывшей на каждом лице в виде гримасы злобы и ненависти.

Уже устроившись под легким одеялом после душа, Олег подумал о Маре. Сейчас она занимала его куда сильнее, чем все остальное.

После увиденного за день, он даже предположить не мог, что все придет к тому, что ему придется держать на руках умирающую девушку, а потом смотреть, как ее вытаскивают с того света. Неестественные движения бесчувственного тела, совершенно дикие глаза после реанимации, дерганные движения из-за бешено колотящегося сердца… Будто в какой-то миг она не была собой. Пока ее сознание все еще не полностью воспринимало происходящее, что-то иное поддерживало в ней жизнь, управляя человеком будто марионеткой.

Олег до сих пор чувствовал на своих руках ее тяжесть. Девушка была на вид не самой плотной, но ее мышцам можно было позавидовать. А длинная коса волос и вовсе выделяла ее в любой толпе. Почему она не отрезала их перед приходом сюда? Этот вопрос мучил его какое-то время, пока он не принял для себя единственный подходящий для ответа вариант: чья-то воля, пожелание кого-то, кто любил эти волосы и эту девушку, не позволяя ей избавиться от них.

В такие моменты, даже не будучи уверенным в своих мыслях, Олег все равно улыбался, понимая, что какими бы ужасными, странными и пугающими не были обстоятельства, как бы не вели себя люди, где-то в глубине каждого из них есть нечто уникальное, искра, которая и делает нас живыми и настоящими. То самое нечто, что отличает любого разумное существо от хищника, которым движет лишь первобытный инстинкт.

Умывшись, что слабо помогало прогнать остатки сна, он вернулся в комнату и подошел к окну.

Что же ждет его сегодня? Новое испытание на силу? Или в этот раз их будут готовить к тому, что ждет в состязании, теоретически? Наверняка найдется немало нюансов, которые по эту сторону телевизора не кажутся такими важным и заметным, тогда как при выживании на арене без них не обойтись.

Не имея понятия, сколько сейчас времени, Олег не придумал ничего лучше, как отправиться в главный зал. Он надел чистые майку и штаны, которые нашел в ванной. У двери, ведущей на лестницу, стояли новые кроссовки. Затянув посильнее три липучки, он почувствовал в себе уверенность. Да, пусть незнание того, что впереди сильно давило, но так было всегда, а значит сейчас нужно только собраться и быть собой. К тому же Олег чувствовал себя прекрасно отдохнувшим и выспавшимся, несмотря на весь навалившийся стресс.

Выйдя из комнаты, он начал спускаться вниз.

В зале горел свет. Приглушенный, льющийся не из всех ниш, от которого в разные стороны ползли тени предметов. Длинные и рассеянные, они словно черные щупальца вились по полу, поджидая своих жертв.

В такой обстановке Олег не сразу рассмотрел нечто подвешенное рядом с фонтаном.

Больше никого вокруг. Наверное, было слишком рано и многие спали. Но ему теперь точно было не до отдыха.

Приблизившись к шумящей водой конструкции, Олег понял, что это вовсе не предмет, а самый настоящий человек. Тело, закутанное в черную ткань, слабо дергалось и извивалось. Веревка, удерживающая, судя по всему мужчину, была умело пропущена через все тело, выходя тремя мотками на ноги и теряясь где-то в темноте под потолком. Там было множество перекрытий и балок, так что закрепить ее не составляло никакого труда.

Рот повешенного был завязан или заткнут и из-под плотной ткани доносилось лишь неразборчивое мычание. Но смысл его и так был понятен.

Олег потоптался на месте и, решив, что это все же не его дело, подошел к тому столу, за которым вчера сидел мужчина с татуировкой. Ему было интересно, почему именно это место так привлекало его. Отличный обзор всей территории зала, окно за спиной с одной стороны и стена за другой. Олег стал догадываться кто же такой этот атлет, нужно было только услышать подтверждение собственных мыслей хоть от кого-нибудь. Но здесь был только один человек, кто вообще стал бы с ним разговаривать, да и то, слишком сильным было сомнение, что так все и произойдет.

Догадывался он и о том, кто же был наказан таким нетривиальным способом, сейчас болтаясь над землей, словно гусеница в своем коконе. Только вряд ли из этой черной ткани вскоре вылетит прекрасная бабочка.

Внезапно раздавшийся оглушающий вой сирены, заставил Олега вздрогнуть. Он пригнулся, занимая оборонительную позицию за спинкой стула, пытаясь разобраться что происходит. Он быстро понял, что это всего-навсего будильник. Вот и время стало известно, подумал он, выпрямляясь и делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить ускорившееся сердцебиение.

Теперь новый день начался официально и для всех. Наверное, страшно проснуться под такое, запоздало подумал Олег, почувствовав, как заурчало в животе. Голод давал о себе знать, не смотря на плотный ужин.

В зале появился Сержант.

Олег не понял, как он оказался перед ним, будто его фигура выросла из-под земли. Не открывались никакие из видимых дверей, а значит, где-то в стене был, как минимум, еще один скрытый ход, сеть которых пронизывала весь комплекс зданий.

Во время вчерашней демонстрации записи с видеокамер, Олег насчитал еще четыре постройки на охраняемой территории. Одна из них явно была медицинского назначения, а все остальные казармами и техническими складами. Где-то должен был находиться и гараж для техники, рассчитанный на пару автомобилей и несколько квадроциклов.

Встретившись взглядом с атлетом, Сержант нахмурился и подошел к висящей на веревке фигуре. Прислушавшись к невнятным стонам, проходящим сквозь ткань, он удовлетворенно кивнул несколько раз и без замаха ударил раскрытой ладонью в точку, где, по его мнению, находилось лицо связанного человека. В ответ тот издал очередной нечленораздельный, но теперь очень громкий звук и затих.

— Так то, — проворчал себе под нос Сержант, и замер посреди зала, сложив руки на груди.

Он ждал, пока остальные атлеты выйдут из своих комнат и спустятся вниз, чтобы рассказать им, что же для них приготовлено на сегодня.

Олег тоже смотрел вверх. Его взгляд зацепился за совершенно бледную кожу, едва ли не светящуюся в царящем полумраке. Альбинос, у которого был номер пятнадцать на майке, уверенными движениями одолевал расстояние шаг за шагом. Его лицо было наполовину скрыто маской, наподобие той, что носили местные служащие. Разница была в эластичном материале и белом цвете. Кое-где все же можно было рассмотреть волдыри ожогов, которые сильно выделялись багровыми пятнами. Он почти не хромал, но ступал аккуратно, будто боялся повредить ногу на ровном месте, а может, просто был еще под действием каких-то лекарств и конечности не идеально слушались своего хозяина. Его серо-голубые глаза замерли на Олеге, а губы расплылись в легкой улыбке.

— Быстрей, хватит спать! — проорал Сержант, заставив теперь вздрогнуть всех разом.

Зал наполняли топот ног и шорох шагов. Ни одного голоса или перешептывания не раздавалось под высоким потолком.

— Итак, у нас есть изменения в планах. Сегодня должно было проходить интервью с каждым из вас, составление портретов и съемка для рекламы, но поскольку не все преодолели вчерашнюю разминку без потерь, мы вынуждены пойти иным путем, пока все шестнадцать атлетов не соберутся в этом зале.

Он поджал губы и потер пальцами подбородок.

— И еще одно. Творить, что угодно, вы сможете на состязании. А пока вы подчиняетесь мне, только я решаю, что и когда вам делать.

С этими словами Сержант сдернул черную тряпку с висящего над полом человека. Это действительно было тот самый бритый мужчина, почему-то обозлившийся на Мару. Все его голое тело опутывала толстая плетеная веревка, врезавшаяся в кожу и причинявшая невероятную боль. К тому же, у него был разбит нос, от удара Сержанта. Из искривленной перепонки капала кровь, скапливаясь в маленькие лужицы на полу.

— Он провисит так, пока не отключится. Заодно проверим его форму. Надеюсь, что не сдохнет, а то я буду считать себя виноватым.

Кто-то из атлетов отворачивался, кто-то прикрывал глаза. Но вновь нашлись и те, кому нравилось это зрелище. Два близнеца, стоящие в первом ряду по правую от Олега руку с интересом глядели на болтающегося в воздухе мужчину. Они могли бы так стоять весь день, если бы кто-нибудь им это позволил. Но Сержант дал команду к завтраку, отпустив на это уже привычные десять минут.

За стол к Олегу уселся альбинос.

Они какое-то время молча смотрели друг на друга, оценивая ситуацию, решая стоит ли начинать разговор и, думая, что вообще из этого выйдет.

— Почему жнец не с нами? — все же нарушил тишину Олег.

Он скреб ложкой по глубокой тарелке с геркулесовой кашей, разбавленной топленым сливочным маслом, старясь не думать о том, что это нужно съесть.

— Ей здесь нечего делать, — подтвердил его мысли альбинос, — она будет присутствовать только на интервью и съемках промо материалов для эфира и рекламы. Посмотри вокруг: чему здесь может научиться матерый убийца? По крайней мере, я так думаю.

— Хорошо. А что насчет того парня?

Олег кивнул на мужчину с татуировкой. Альбинос обернулся и быстрым взглядом осмотрел указанную персону.

— Он из грифа. Наверное, скажет, что так его и зовут. Свои имена они если и помнят, то держат в секрете. Впрочем, мы рано или поздно узнаем его.

Тут Олег тоже оказался прав в своих догадках.

Когда старый мир рухнул, властям пришлось проводить полную реорганизацию всех своих структур, занимавшихся обеспечением внешней и внутренней безопасности государства. Их было слишком много, чтобы контролировать и финансировать все, поэтому было принять решение помимо полиции создать единую службу, которая и будет выполнять все необходимые функции. Тогда поговаривали, что в Новую Россию вернется КГБ, но все оказалось несколько иначе, и неизвестно, какой из вариантов был лучше. Главная разведывательная инфраструктура, сокращенно гриф, образовалась в две тысячи восемнадцатом году и мгновенно принялась наводить порядок в стране, выбрав для этого самый простой и наиболее действенный способ. Все бунты подавлялись силой без каких-либо разбирательств и трибуналов. Это быстро погасило внутренние конфликты. Никто не хотел умирать просто так, понимая, что не сможет противостоять обученной механизированной войне структуре, которую пополнили собой практически все наемники из былых частных армий и крупных охранных агентств.

— Опасный тип, несомненно, — альбинос повернулся к Олегу, — только вот есть у них одна слабость.

— И какая же?

— Не скажу.

Он довольно облизнул ложку и отодвинул от себя пустую тарелку. Казалось, эта еда ему действительно нравится, и впрок пошла бы еще и добавка.

— Мы так и не познакомились, — совсем не расстроившись из-за подобного ответа, сказал Олег.

— Оскар, — равнодушно отозвался альбинос, — родители обожали английскую классику.

Он улыбнулся и, закинув руки за голову, громко процитировал.

— Но пусть другие безмятежно спят в земле, великой матери покоя. Твоя могила лучше во сто крат, в пещере синей, с грохотом прибоя.

Несколько удивленных взглядов устремились к нему. Атлеты недоуменно пожимали плечами. Самый молодой, получивший вчера взбучку от Сержанта, проворчал что-то на тему «чертовых поэтов».

— И вот так всегда, — пожал плечами Оскар, — а ведь это настоящее искусство.

— Вряд ли оно сможет спасти тебе жизнь.

— А это мы еще посмотрим.

Он встал из-за стола и, посматривая на болтающегося на веревках мужчину, неспешно пошел к выходу на улицу.

Олег ел медленно, пережевывая растекающуюся во рту кашу и размышляя о только что состоявшемся разговоре. Он следил за механическими движениями Грифа, который отправлял ложку за ложкой в свой рот, а его глаза словно уже планировали, в каком порядке следует избавляться от соперников.

Да, Олег делал примерно то же самое, разве что не так явно. Он предпочитал не думать об убийстве, как таковом. Для него это была тактическая задачка, головоломка, но обмануть самого себя было слишком сложно, особенно убеждая в том, что убирая фигуру с игрового поля, ты не убиваешь ее, а всего лишь на время отправляешь в коробку.

Если бы их всех просто выпустили на арену и позволили драться за жизнь, все сложилось бы слишком просто. Сначала им хотели показать, что значит жить, а потом научить, как лучше всего эту жизнь забрать.

Когда все вышли на улицу, где немного улучшилась погода в виде просветов в небе, Сержант уже ждал их.

— Сегодня мы посмотрим, на что вы годитесь. Обычная схватка, без загадок и намеков. Выходите в клетку и бьетесь, пока в глазах не потемнеет. Раньше, это длилось только до первой крови, но поскольку помимо меня будут еще и другие зрители, придется их немного потешить.

— Кто-то из триумфаторов здесь?

Вперед протолкался смуглый парень с тройкой на груди. Он не очень хорошо выглядел после пропущенного вчера удара, но излучал полную готовность к любым действиям и соперничеству.

— Увидишь, главное стой на ногах. За мной.

Сержант взмахнул рукой и повел атлетов по тропинке к виднеющимся неподалеку постройкам. На самом деле их оказалось на одну больше, чем казалось Олегу. Незамеченное на записях с камер здание было самым маленьким, похожим на ангар для двухмоторного самолета. Его возвели здесь достаточно давно, об этом говорили и плющ, тянущийся почти по всей полукруглой внешней стене, и ржавчина, покрывающая металлическую обшивку у основания ангара. Тяжелые ворота, охраняемые сейчас двумя мужчинами в форме с оружием в руках, скрывали от любопытных глаз, что же таится внутри.

— Покажите, на что вы способны и это не пройдет даром, — остановившись, сказал Сержант, повернувшись к следовавшим за ним людям, — каждое ваше действие отныне имеет реальный отклик. Это вы могли наблюдать утром, спустившись в главный зал из своих комнат. И поверьте, это только начало. Моя фантазия гораздо страшнее, моего лица.

Он оскалился и нажал кнопку на своем браслете, подавая сигнал в распределительный щиток, где-то по ту стороны стены. Раздался негромкий писк, и ворота поползли в сторону.

Вместе с этим внутри начали одна за другой зажигаться продолговатые лампы дневного света, заливая внутреннее пространство белой яркостью. И уже через несколько секунд каждый видел то, ради чего их сюда привели.

Внутри, в центре ангара была установлена традиционная для боев без правил клетка, поблескивающая металлическими ячейками плетеной решетки. Вокруг нее стояли несколько столиков, на которых покоились сейчас выключенные лампы с темно-коричневыми абажурами. Стеклянные пепельницы и подставки под салфетки. Все это очень напоминало обстановку небогатого бара, куда приходили посмотреть бой, а не предаваться чревоугодию.

— Будет весело, — негромко сказал все тот же неугомонный парень.

— Не сомневайтесь, — поддакнул ему Сержант, — обычно мы устраивали здесь битву полов, что только подстегивало слабых стать сильнее. Но в этот раз, правила будут немного другие.

Он кивнул охранникам, и те сделали по шагу в сторону, пропуская атлетов внутрь.

Не все откликнулись на первое невербальное приглашение. Многие нерешительно топтались на месте, будто ожидая еще какого-нибудь подвоха и желая, чтобы кто-нибудь другой вошел первым. Но через минуту, так или иначе, все оказались внутри, опасливо поглядывая на клетку.

Эта конструкция одновременно пугала и притягивала. За решеткой витал дух не одного поединка, уже завершившегося для прошлых участников. Можно было даже ощутить запах крови, иллюзия, которая была не менее реальной, чем все, что происходило сейчас на самом деле. Бьющий по глазам свет, отражался от всех поверхностей и граней, будто в виденной когда-то по телевизору боксерской трансляции он превращался в звездчатые вспышки, озаряющие собой небольшую восьмиугольную арену. Она была сейчас центром всеобщего внимания, поэтому никто сразу не заметил еще двух человек, вышедших из тени с противоположной от входа стороны.

На мужчине был немного мешковатый твидовый пиджак, черный цвет которого отливал в темно-синий, а вертикальные белые полоски еще больше увеличивали его и без того немаленький рост. Длинные темные волосы, аккуратно уложенные в пробор, плотно сжатые немного пухлые губы и зеркальные солнечные очки прямоугольной формы, скрывающие его глаза.

Сопровождавшая его девушка, за которую мужчина держался рукой, будто вот-вот намереваясь сдавить тонкую шею, была самой обычной. Собранные в пучок на затылке русые волосы, большие глаза, аккуратные брови и легкий оттенок красной помады на губах. Она пыталась не показать своего страха, но увидеть, как у нее дрожат коленки, можно было без особого труда. Гораздо сложнее было сказать, чего же на самом деле она больше всего боялась: толпы будущих участников состязания, мужчины, в чьей власти сейчас находилась, или чего-то незримого, довлеющего лишь над ней.

— Это Томми, Томми Блайнд, — раздалось у Олега за спиной.

Он оглянулся, чтобы посмотреть на того, кто узнал одного из триумфаторов, но так и не понял, кому принадлежал негромкий голос.

— Мне больше нравится, когда меня называют Кротом, — громко отозвался мужчина, выходя в круг света, — вы ведь знаете, почему мне дали такое прозвище?

— Тебя так прозвали еще в армии, — гнусаво проговорила молодая крепкая женщина, чье левое ухо наполовину было заклеено пластырем, — за способность строить песчаные ловушки и часами сидеть в них, поджидая своих врагов. В Ираке в начале двухтысячных ни один снайпер не мог похвастаться таким количеством насечек на прикладе, как Томми Блайнд на своем ноже.

Крот довольно заулыбался.

— Всегда приятно встретиться с фанатами. Да, все именно так. Люди не видят разницу между песком, а для меня каждая песчинка — это особая составляющая мира вокруг. Так печально находиться в царстве бесчувственных асфальта и бетона, не способных стать частью моего искусства.

Он, подмигнул женщине с номером тринадцать на груди, и занял место за ближайшем к клетке столиком. Его спутница опустилась рядом и включила лампу. Мягкий коричневатый свет вырвался из плена окружающей белизны и завоевал свой кусочек пространства.

— А еще говорят, что он слепой.

Другой голос, на этот раз мужской, совсем негромко раздался в толпе.

В ответ на это, Томми схватил со стола пепельницу и ловким движением кисти отправил ее в полет, сквозь толпу атлетов. Удар стекла пришелся в пухлый живот черноволосого мужчины среднего роста. Его лицо, кожа на котором и без того напоминала сморщившуюся грушу, что по цвету, что по фактуре, исказила боль. Он сжался и застонал, пытаясь не упасть на пол. Казалось, что после этого он не сможет подняться.

Крот довольно захихикал. Правда ли он ничего не видел, или просто прятал свои глаза за темными стеклами, невозможно было узнать. Но он показал, что с ним не стоит шутить и он не просто так зовется триумфатором.

— Пора начинать, — чуть наклонившись к нему, сказал Сержант, указывая на часы на своей руке.

Крот пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой.

— Отлично, тогда за дело.

— Но ведь нас здесь тринадцать, — снова раздался голос из толпы.

Сержант недовольно поморщился.

— Вечно вы торопитесь. Формат поединков прост: один на один. Но так вышло, что кому-то придется…

— Не придется.

Все обернулись к воротам, где стояла жнец. По крайней мере, Олег и Оскар знали, кто она на самом деле. Некоторые из атлетов смотрели на нее с интересом, другие недовольно пожимали плечами, понимая, что еще один номер на груди означает еще одного противника, который выглядел очень опасным. Ее каштановые волосы были собраны в высокий и довольно пышный пучок, кожа блестела от яркого света, а морщины выделялись так, что сильно увеличивали ее возраст. На подбородке алели шрамы, толи от укусов животного, толи от зубов человека. Ее майку украшала цифра девять.

— Хорошо, — оскалился Сержант, — у кого-то сегодня закончилась вся удача. Итак, все-таки один на один. С кого же нам начать?

Он посмотрел на Крота. Тот сделал какой-то жест, понятный лишь им двоим и с довольным видом посильнее прижал к себе блондинку, уже начавшую бледнеть. Ей совсем не нравилось то, что творилось, но еще меньше она хотела увидеть, что же будет происходить дальше.

— Четыре и одиннадцать за мной!

Сержант начал движение к клетке и за ним из толпы сгрудившихся атлетов вышли те самые братья-близнецы. Их лица были совершенно равнодушны, ни один мускул не дрогнул, когда их объявили и поставили в противники друг другу. Более того, Олегу показалось, что они даже были рады такому выбору. У него промелькнула мысль, что один просто позволит другому себя вырубить, сведя к минимуму все возможные потери, но еще через секунду он понял, как глупа была эта мысль.

Оба брата пришли в состязание, понимая, что если кто-то из них и победит, то второго не станет.

Когда три фигуры вошли в клетку, атлеты обступили ее с внешней стороны, желая получше рассмотреть все, что будет происходить внутри. Кто-то уселся за стол, как Томми и женщина-жнец, другие остались на ногах, возможно, думая, что так поддержат себя в тонусе до момента, когда настанет их очередь оказаться с той грани ячеистой сетки.

Сержант что-то негромко говорил обоим братьям, замерев в центре ринга. Белый пол, украшенный некогда яркими спонсорскими рекламными знаками, сейчас выглядел блеклым. Кое-где можно было угадать буквы, складывающиеся в название именитых когда-то давно брендов, а сейчас лишь затертые картинки на полу. Все было чисто: ни намека на следы крови или чего-то подобного, что очень скоро оросит собой это маленькое ограждение. В клетке витал дух смерти, который невозможно было вывести хлоркой и другими чистящими средствами. Казалось, что он тоже присутствует на очередном представлении, которое ему любезно устраивают в каждое из четырех времен года.

Закончив инструктаж, Сержант отошел в один из углов клетки и сложил руки на груди. Сетчатая дверь была закрыта на магнитный замок и выбраться из этой западни на своих ногах можно было лишь одержав победу.

Братья легко поклонились друг другу и тут же приняли боевые стойки. Их стили отличались очень сильно. Тот, что казался Олегу головорезом с бритыми висками, и от которого он ждал какого-нибудь глупого уличного напора и жесткости, выбрал для себя, по крайней мере, на этот поединок, какую-то причудливую смесь тай-чи и ушу. Его движения руками были мягкими, словно не рассекающими воздух, а тянущими его за собой. Его близнец напротив, махал конечностями, как вертолет, постепенно все больше и больше пуская в дело ноги.

Оба стиля были индивидуально переработаны и таили в себе немало опасности. Например, пусть айкидо и считалось очень открытым и совсем не защитным стилем, если пропустить хоть один такой акцентированный удар ногой, то следующего можно уже и не почувствовать. А мягкость ушу вполне могла скрывать за собой удивительную резкость движения в необходимый момент, который также сможет погасить свет в глазах с одного единственного касания.

Наблюдать за их поединком было и приятно, с эстетической точки зрения: люди, не раз проводившие спарринги раньше и прекрасно знающие друг друга, не идут в бездумные атаки и не лезут на рожон. Они ждут того самого мгновения, когда можно будет показать, на что же на самом деле способны.

Глядя, как удар за ударом попадает в блок или вовсе со свистом проносится в воздухе, он подумал, что это больше похоже на постановку. Братья вряд ли собирались демонстрировать свою настоящую силу, просто забавляясь происходящим. Но уже через пару минут такой бескровной возни, им должно было надоесть. В конце концов, они не могли делать это вечно, как сейчас, так и во время будущего состязания.

Кудрявый, тот, которого Олег про себя окрестил умным в их паре, внезапно перестал изображать из себя вертушку и, взяв своего брата в захват, повалил на пол, начав с силой колотить в лицо ударами сверху вниз, особо не выбирая места, куда они будут попадать. Сейчас его задачей было как можно быстрее измотать противника, а дальше уже дело техники.

Первая кровь брызнула на белый пол. На левой брови лежащего мужчины с номером одиннадцать появилось глубокое рассечение, но тот его будто не чувствовал.

Он выжидал.

И при очередном коротком замахе своего брата, извернувшись, ткнул того тремя пальцами в кадык.

Кудрявый закашлялся. Его глаза округлились, Он отпрянул назад, цепляясь за металлическую сетку и пытаясь вернуть дыхание к привычному ритму, с трудом делая каждый вдох.

Эта заминка позволила его противнику подняться на ноги, вытереть с лица кровь и с диким ревом броситься в атаку. Теперь уже его удары находили цель. Скула, щека, локтем в висок, коленом под ребра и апперкот.

Кудрявого немного подкинуло в воздух от последнего пропущенного и, судя по всему, нокаутирующего удара. Он рухнул на пол, слабо шевелясь и подрагивая всем телом. Пальцы его руки все еще скребли по гладкому пружинящему полу, в бесполезных попытках сжаться в кулак. Продолжать бой он не мог.

Его брат сплюнул и, снова зарычав, поднял руки над головой. Он был доволен собой, не смотря на разбитое лицо и ставшими тяжелыми движения. Казалось, он и руки-то едва мог держать в таком положении.

Его левый глаз начал заплывать: рассечение оказалось сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. На плечах проявились синяки, а из открытого рта текла струйка вязкой багровой жидкости, заливая собой серую майку, капая на пол. Набухшие мышцы и вены на руках готовы были вырваться из-под кожи, а со стороны будто было видно, как в них быстро пульсирует кровь.

Сержант открыл дверь, проведя рядом с замком своим браслетом, и тут же громко заорал на весь ангар, подзывая медиков.

Из той же темноты, откуда совсем недавно вышел Томми Блайнд, показалась пара врачей. На этот раз они были в белых халатах, как и подобало много лет назад людям этой профессии. В руках они несли по тяжелому чемоданчику каждый. Вытащив обоих братьев из клетки, они быстро начали приводить их в порядок: обрабатывать и зашивать раны, приводить в сознание, осматривать портативными сканерами на предмет переломов и ушибов, попутно вводя что-то в организм из хирургических шприцев.

Следом за ними появилась и пара уборщиков. Они уже готовы были взяться за свою работу, но Сержант остановил их. Он смерил взглядом притихших атлетов и расплылся в хищной ухмылке. Отпихнув уборщиков в сторону и выйдя из клетки, мужчина с бульдожьим лицом подошел к столику, за которым, довольно хлопая в ладоши, сидел Крот.

— Потрясающе, — закивал он, — просто отлично! Уверен, что я не один, кому понравилось.

Томми призывно замахал рукой, желая подключить и атлетов к восхищению поединком, но никто не поддержал его. Все молча наблюдали за тем, как потерявший сознание человек приходит в себя и медленно начинает понимать, что произошло. Его движения оставались медленными и плавными, а майка, залитая кровью, делала его будто восстающим из мертвых. Но больше всего наблюдавших поразило первое, что он сделал, когда сознание полностью вернулось к нему: он обнял своего брата и похлопал его по спине, что-то прошептав на ухо.

Олег покачал головой. Они будут вместе, методично и неспешно, выбивать из состязания своих соперников, пока не останутся только вдвоем. И вот тогда, возможно, случится реванш. Уже без свидетелей и ограничений. Если этот план сработает, конечно.

— Ладно, время идет, — проговорил Сержант, — следующими у нас будут номера шесть и тринадцать.

Две женщины уставились друг на друга.

Это было настоящее столкновение поколений: одна годилась другой в матери, но вряд ли сейчас об этом кто-то думал. К тому же обе были ослеплены жаждой показать себя и, конечно же, не проиграть. Тем более, что от них удача не отвернулась: в противники каждой из них мог достаться мужчина, вести борьбу с которым было бы значительно сложнее, если и вовсе не безнадежно.

Они вошли в клетку следом за Сержантом, который вновь что-то говорил, предназначенное только для тех, кто уже оказался за сеткой.

Не дождавшись, когда кто-нибудь подаст команду к началу, та, что оказалась фанаткой Крота и была намного моложе своей противницы, бросилась вперед. В высоком прыжке она рассчитывала достать врага и уложить его с одного удара, пытаясь проделать примерно то же самое, что совсем недавно выполнил Сержант, усмиряя одного из атлетов. Пожалуй, если бы ее кулак пришелся в цель, так бы все и закончилось, но женщина со светлыми спутанными волосами, которой он предназначался, легко сделала шаг в сторону и ткнула сжатой ладонью в чужое колено.

Падение выглядело страшно. Явно не ожидавшая такого поворота девушка, охнула и совершенно не сгруппировавшись, рухнула на пол, покатившись по нему. Ее ноги и руки сильно гнулись, заставляя зрителей поморщиться в ожидании хруста костей. Она ощутимо ударилась головой и, даже найдя в себе силы сесть, мотала ей, как дезориентированный зверек, оказавшийся посреди шоссе и ослепленный светом приближающих автомобильных фар.

Женщина с шестеркой на груди, подошла к сидящей на полу сопернице. Она могла бы просто ударить ту, и все бы закончилось, но сделала совсем другое.

Оскалившись, она заломила ей руку, взяв на болевой прием, а ногами обхватила за шею и начал душить, повалив на пол. Фанатка Томми Блайнда быстро пришла в себя, но в такой ситуации это уже было неважно. Лучше бы и вовсе ей оставаться за гранью сознания, чтобы не чувствовать причиняемой телу боли.

Ее вопль раздался в клетке и мгновенно вырвался за пределы сетки, будто ударной волной пройдя сквозь каждого из атлетов.

Олег оторвал взгляд от женщин, одна из которых, скорее всего, в молодости увлекалась реслингом, а вторая была обычной выскочкой, делающей ставку на грязные приемы и вряд ли обладающую реальными боевыми навыками. Он посмотрел на близнецов, которые неотрывно следили за боем. Посмотрел на Грифа и Оскара, немного удивленных происходящим, но совсем не заинтересованных в нем. Каждый из этих мужчин был уверен в себе, а для этого не обязательно было знать своих соперников: нужно быть готовым к чему угодно, а не пытаться составить план для судьбы, над которым та лишь посмеется.

Сержант пытался разнять два сплетенных тела в клетке, но получалось у него это не очень.

Не желая тратить впустую силы и время, он просто отвесил оплеуху рестлерше, и та покатилась по полу, выпустив из захвата едва дышащую молодую девушку.

— Так-то, — проворчал сержант, переворачивая кашляющую и задыхающуюся девицу к себе лицом.

— Нет, ну вы видели? — тем временем едва не подскакивая на стуле, твердил Крот, дергая свою спутницу за руку, — Видели, как она ее? О да, это нечто. Я как будто одну знакомую вспомнил, она тоже такие фокусы вытворяла. Просто загляденье.

И снова противно захихикав, он уткнулся носом в плечо блондинки.

Один из медиков вошел в клетку и опустился рядом с Сержантом, но тот жестом показал ему, что все хорошо.

Женщина с шестым номером на груди, разочарованно потирала щеку, на которой алело большое пятно от удара, и стояла на месте, ожидая чего-то еще, или боясь наказания за свои действия. Но его не последовало. Сержант смерил ее взглядом с головы до ног, кивнул и указал на дверь, через которую уже вытащили с ринга ее соперницу.

Олег задумчиво почесал подбородок. Все происходящее казалось ему каким-то неестественным, неправильным. Он никак не мог отделаться от ощущения, что вновь упускает нечто важное во всей этой кутерьме боев.

Подняв голову к потолку, он пытался разглядеть там что-нибудь, но все, что попалось ему на глаза, так это мигающие красные огоньки инфракрасных камер, которых он смог насчитать не меньше четырех. За ними теперь неотрывно наблюдали каждую минуту. Кто-то лично, желая не только посмотреть, но и показать себя, кто-то, прячась в тени, уютно устроившись перед мониторами, куда транслировался сигнал с камер, записывая что-то в блокнот с черной кожаной обложкой.

Откуда у него появился этот образ, Олег не мог сказать, но будто своими глазами видел, как тонкие женские пальцы сжимают перьевую ручку, медленно выводящую аккуратные буквы на белой бумаге. В приглушенном свете чернила выглядели багровыми, словно письмо велось самой настоящей кровью, пропитывающей собой тонкие сшитые листы.

Два следующих поединка прошли быстро по очень простой причине: каждому из мужчин противостояла женщина.

Оскару досталась такая же бледная самоуверенная брюнетка с номером четырнадцать на пышной груди и милым личиком. Дралась она неплохо, явно имея представление о том, что такое восточные единоборства и ударный стиль, но противостоять человеку, который одним своим видом мог внушить ужас и трепет кому угодно, она была не в состоянии. Ее высокий рост только мешал ей быстро двигаться, а легко скользящий вокруг нее альбинос, даже не подававший вида, что совсем недавно у него кость торчала из лодыжки, легко отправил ее в нокаут ударом ладони в основание шеи. Стоит отдать девушке должное, она все же смогла несколько раз приложить своего противника в обожженную часть лица, заставляя того шипеть и отмахиваться. Она действовала правильно, била в доступные слабейшие точки, но явно была не ровней ему.

Гриф, едва ли не зевая, легко расправился с короткостриженой агрессивной девушкой, очень молодо выглядящей, но все же совсем не молодой. Ее выдавали покрытые вязью вен запястья и тусклые глаза. У нее была необычная техника боя, что-то среднее между капоэйрой и контактным русским боем. Но вряд ли с такой причудливой мешаниной в действиях, у нее был хоть один шанс против обученного разведчика-диверсанта, потратившего большую часть своей жизни на оттачивание своих навыков. В отличие от Оскара, мужчина с татуировкой на плече не оказался таким безобидным. Он долго и методично мучил свою противницу, буквально возил по рингу, выбивая из нее дух, пока, наконец, после очередного удара в корпус, она не смогла встать с пола, а разбитые губы не прошептали, что-то похожее на «хватит». Казалось, Гриф не остановится, но его рука застыла в воздухе, а потом расслабилась, как и все его тело.

Этот бой произвел на Крота наименьшее впечатление. Видно было, что этот работавший на правительство человек ему совершенно не нравится. Он молча кривился и что-то негромко говорил своей спутнице. Если бы он был без очков, наверняка все увидели, что его куда больше интересует ее декольте, чем-то, что происходило в клетке. Когда атлет проходил мимо его столика, триумфатор и вовсе отвернулся в другую сторону, глядя, как с ринга вытаскивают девушку, за которой тянулась кровавая дорожка.

Из остальных атлетов, больше всего Олега поразила женщина с восьмеркой на груди и коротким каре. Она дралась против самого молодого участника, которому оказалась не по зубам. Ее сильной стороной был контэн. Авторская боевая система, симбиоз многих восточных направлений, главной философией которого были разящие удары и индивидуальная подборка приемов каждого приверженца этого стиля. Ее тоже стоило опасаться, по крайней мере, если речь будет идти о ближнем бое.

На Томми этот бой тоже произвел хорошее впечатление, и он долго нахваливал только что увиденное.

Наконец, остались лишь двое, кто еще не выходил на ринг.

Жнец, имя которой, почему-то очень сильно интересовало Олега, улыбнулась ему, обнажив свои вампирские клыки. Женщина была уверена в себе. Можно было подумать, что именно ради этой схватки она и пришла сюда, но тогда вставал вопрос: почему она выбрала именно его?

Олег проследовал за ней, понимая, что сейчас услышит, что же Сержант говорил и всем остальным атлетам.

— Тот, кого выберет Крот, получит пятьсот призовых кредитов. Никаких правил, никаких ограничений, кроме убийства. Покажите, на что вы способны, и вам за это воздастся.

Он отошел к двери и замер, сложив руки на груди.

— Готов, солдатик? — снова оскалилась жнец, стоя прямо и опустив руки по швам.

— Дамы вперед.

Олег призывно поманил ее ладонью. Он решил начать от обороны, желая увидеть, каков его враг в действии и уже после принимать что-то из области контрмер.

Но женщина легко разгадал его замысел, медленно начав обходить его по кругу, не проявляя никакой враждебности. Взгляд ее прищуренных глаз перемещался с него на триумфатора за сеткой, неотрывно наблюдающего за разворачивающимся действом. Атлеты тоже стихли: те, кто еще держался на ногах, время от времени что-то вскрикивали или возмущенно гудели, но сейчас все звуки полностью пропали, затерявшись в темных пятнах вне света.

Она склоняла голову то к одному плечу, то к другому, демонстрируя свободу своих действий. Вряд ли ее шея нуждалась в разминке: Олег прекрасно видел ее мускулы, такие достаются от природы далеко не каждому. В ее крови было заложено стать кем-то подобным, кем-то очень похожим на монстра, только не прячущегося за маской человечности, а самого настоящего, демонстрирующего свой ужасный облик и гордящегося этим.

Ей быстро стало скучно, и она сделал резкий шаг вперед, без выпада, без давления, просто шагнула к нему.

Олег был готов.

Его звериный рывок, мгновенный перенос центра тяжести в повороте на девяносто градусов и движение руки, идущее от плеча, ускоряющееся каждое мгновение. Он должен был попасть ей челюсть, а при самом неудачном стечении обстоятельств скользнуть по плечу, точно выбивая сустав.

Этого не произошло.

Женщина, смеясь, увернулась от этого удара. Ее тело, будто не подчиняясь физическим законам, слишком быстро нырнуло к земле и в следующий миг морщинистое лицо оказалось в сантиметрах от него.

— Слишком медленно, — с выдохом прошептала она и отскочила в сторону.

Он едва понимал, как это произошло. Казалось, что все ощущения подводят его, а восприятие играет в какую-то странную игру, совершенно лишенную связи с реальностью. Происходило то, что едва укладывалось в голове. Его глаза, встретились взглядом Сержантом, но тот только равнодушно наблюдал за ним.

Издевательская пощечина привела его в чувства. Жнец легонько похлопала его по щеке и вновь отскочила к сетчатой стене.

Нет, она просто очень быстрая и пластичная. Олег вспомнил одну девушку, с которой учился в школе. Она была настоящим талантом, самородком от бога. Могла гнуться, как только душе было угодно. Постоянно ездила на соревнования по легкой атлетике и была будущим этого вида спорта, пока спорт еще существовал, как таковой. Ее руки и ноги, туловище, они словно жили своей жизнью, независимо друг от друга. Выносливость и гибкость были ее коньком. Довольно редкая особенность и все же самая, что ни на есть человеческая, а значит, с ней можно совладать.

Пытаясь предугадать следующий ход своей противницы, Олег понял, что видит не каждый ее шаг. В прямом смысле. Она настолько хитро переставляла ноги, что иногда казалось, что их у нее не две. Нужно было только понять, как она это делает и весь секрет превращался в знание, но времени на это не было. К тому же, он знал, что есть куда более простой способ. Придется немного поддаться, но если он хотел победить, то другого выхода не оставалось. Остановившись, он раскинул руки в стороны и закрыл глаза.

И тут же ощутил жгучую боль в пупке. Ее пальцы впились ногтями в его живот, все глубже вгрызаясь в плоть.

— Помнишь, что я сказала на горе? Лучше бы ты спрыгнул тогда.

— Ни за что!

Его ответ, процеженный сквозь сжатые зубы, получился слишком невнятным, но она поняла каждое слово.

— А ты упорный.

Нужно было отвлечься от боли, акцентироваться на чем-то другом и заставить себя осознать, что в сложившейся ситуации у него было преимущество. Главное оставаться в сознании и не подчиняться уже едва не сводящей с ума боли, захватывающей все его тело частичка за частичкой, разливающейся по венам вместе с кровью и холодящей их, сковывающей движения.

Олег перехватил ее руку за запястье. Это стоило ему огромных усилий: из-за его возни острые ногти еще сильнее впились в живот. Но теперь жнец была в ловушке. Она больше не могла двигаться с присущей ей скоростью, а все попытки вырваться не увенчались успехом.

Он взревел и, второй рукой схватив ее за шею, поднял над землей.

В темных глаза, Олег не видел страха, только легкое разочарование и злость. Женщина продолжала буквально скрести его по внутренностям, все еще надеясь, что болевой шок свалит мужчину с ног. Она пыталась нанести еще хотя бы один удар своей свободной рукой, но из-за недостатка кислорода получалось лишь вяло махать ею в воздухе, будто поглаживая большого невидимого кота.

Капилляры красными паутинками выступили на белках ее глаз. Рот судорожно открывался и закрывался, но женщина не сдавалась. Не получилось руками, не беда, она пустила в ход ноги. Удар коленом новой волной боли, больше похожей на цунами, прошелся от локтевого сгиба, но Олег уже не обращал на боль внимания. Адреналина было намного больше, и он позволял творить все, что вздумается.

Сейчас, если бы в его голове продолжали рождаться сравнения и аналогии, он, конечно же, вспомнил бы скандинавских берсерков, но все его мысли занимал лишь этот бой, с противником, который уже был побежден.

Она не сдавалась. Не могла этого сделать, потому что просто не умела, не знала, что это такое. Еще один удар, уже совсем мягкий и не акцентированный пришелся в бедро. Олег тоже оскалился, чувствуя, как и по его губам потекла кровь. Плотной противной струйкой она стекала по его лицу, рисуя причудливый узор.

Он бы убил ее. Несомненно. Остановиться в такой ситуации было просто невозможно. Не вмешайся Сержант, так все и случилось бы. Но даже после тычка под ребра, Олег не сразу ослабил хватку на женском горле. Он ощущал, что уже несколько секунд обе ее руки безвольно болтаются в воздухе, а из его живота кровь просто хлещет, но все равно не мог остановиться и продолжал давить на двигающиеся под его пальцами горловые хрящи.

— Вколи ему что-нибудь, черт возьми! — донеслось до Олега сквозь мутную пелену, начавшую застилать глаза.

А потом он ощутил зудящую боль в напряженном предплечье и тут же расслабился, осев на пол. Женщина жнец повалилась с ним рядом.

Но так легко сдаваться Олег не собирался.

Зарычав, правда сейчас это больше походило на затяжной шумный выдох, он поднялся на колени и почти распрямил спину, занося руку для еще одного удара по врагу, который находился в зоне досягаемости.

Сержант перехватил его кисть и заломил руку.

И именно в этот момент Олег окончательно ощутил, как сильно был распорот его живот. Он увидел залившую пол кровь, в которой без проблем можно было разглядеть свое отражение: такое же мутное и багровое, обрамленное совершенно неестественными гранями линий.

В голове пронеслась мысль, что он не переживет такую потерю крови, что сознание вот-вот отключится и даже это размышление погаснет, не оставив ничего после себя, кроме жуткого воспоминания, если ему еще суждено проснуться когда-нибудь.

Текущее по его венам вещество, вколотое врачом, никак себя не проявляло. Возможно, это был какой-то коагулянт или слабый анестетик, которому требовалось время для того, чтобы начать действовать. Но само движение жидкости по венам было настолько отчетливым, что Олег ощущал его каждой клеточкой тела. Такого раньше никогда не было. Сейчас кровь была его силой, которая поддерживала жизнь в его теле, а точнее, в данный момент стремилась покинуть его.

Жнец тяжело дышала и отмахивалась от помощи, пытаясь сфокусировать на Олеге. Ее глаза, теперь выражали нечто похожее на уважение, но такое же холодное и бесформенное, как и все проявления чувств этой женщины. Ее правая рука была залита кровью, а пальцы нервно дергались, будто все еще пытаясь дотянуться до внутренних органов врага сквозь брюшную полость.

Олега уложили на привезенные каталки. Голова его мотнулась, и он увидел, как к нему подошел Крот.

— Забавный парень, — кривя губами и кивая, поделился он вслух своими мыслями, — я отдам приз ему, если он выживет, конечно.

С этими словами он отошел в сторону, о чем-то перешептываясь с Сержантом, а над Олегом склонилась его спутница. Белокурые волосы коснулись его лица. Стальной аромат крови сменил легкий запах абрикосовых духов девушки. Она с интересом смотрела ему прямо в глаза, забыв о своих страхах. Казалось, что ей хочется его поцеловать. Впиться губами в его разбитый рот, глотать кровь, перемазаться ею с головы до ног. Но вместо этого, блондинка только что-то прошептала на непонятном языке и, выпрямившись, тоже отошла в сторону.

Атлетам его фигура не была так интересна. Многие из них уже поставили на нем крест, глядя на лужу крови на полу клетки, другим просто было все равно. Их занимали куда более серьезные проблемы, чем чужая смерть. Олег не видел альбиноса и Грифа, но был уверен, что они-то как раз делают ставки на то, сможет ли он выкарабкаться или нет.

Бьющий в глаза яркий свет проникал прямо внутрь черепа и не позволял потерять сознание. Олег чувствовал, как становится легким, слишком легким, чтобы подчиняться гравитации. Вытянув руку вверх, он улыбнулся и начал подниматься все выше и выше к свету, который был уже совсем не похож на искусственный, сотворенный человеком, блеск продолговатых ламп.

 

Глава 5

10 лет назад

— Хватит спать, уже давно утро!

Марго вскочила на него и принялась щекотать. Ее тонкие пальцы плавно скользили по его бокам, вызывая приступы смеха и мгновенно прогоняя сонливость.

— Попалась!

Олег схватил ее и, легко перевернув, подмял под себя.

Звонкий смех теперь уже в два голоса наполнил просторную спальню. Сквозь занавески пробивалось утреннее солнце, медленно разгоняя апрельскую непогодь. Всю ночь шел дождь, но сейчас на улице шумел лишь ветер и привычный гул мегаполиса. Только высокая влажность еще как-то напоминала о прошедшем ливне.

— Я люблю тебя, — прошептала Марго, обхватив его шею руками.

— И я тебя люблю.

Олег поцеловал ее и тут же продолжил щекотать, пытаясь не выпустить извивающуюся девушку из своих объятий.

У них уже давно не получалось проснуться вот так утром и никуда не спешить. Сегодня им повезло: выходные должны были пройти без особых планов, а значит можно и поваляться в постели, не обременяя себя какими-то обязательствами. Разве что, не забыв про приготовление кофе и вкусного завтрака.

— Ты уже две недели назад обещал, что мы съездим отдохнуть куда-нибудь.

Олег изобразил задумчивость на лице и снова усмехнулся.

— Помню. Тогда сегодня и реализуем это.

— У тебя есть какой-то план? — подыгрывая ему, удивилась Марго.

— Конечно, и он заключается в том, чтобы сделать тебя самой счастливой!

Он снова поцеловал ее, на этот раз совершенно не желая отпускать девушку, но та смогла извернуться и вскочила на ноги.

— Тогда я привожу себя в порядок и очень скоро мы отправимся в путешествие.

Маргарита засмеялась и выбежала из спальни. Через короткий коридор из ванной донесся шум воды.

Она обожала путешествовать. Олег повернулся на спину и закинул руки за голову. Ему часто не удавалось отправиться с ней в какую-нибудь очередную экзотическую страну из-за работы, но сейчас действительно был день, который они могли посвятить друг другу. Пусть он повезет ее и не тропические острова, а всего лишь в старую семейную лачугу в области, это должно стать неплохим развлечением. Тем более, он сам давно собирался посмотреть, что там сейчас творится и с домом и с довольно большим участком земли.

Выбравшись из-под одеяла, он подошел к окну.

На этот совсем маленький коттедж в южном округе они копили очень долго и с трудом могли его себе позволить, но жить хотелось так, как того требовало не только сердце, но и разум, а ему хотелось удобств. Соседи, которые вечно пропадали в командировках, совершенно не беспокоили их, а охраняемая территория способствовала тому, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.

Пейзаж был самым весенним: голые деревья росли перед домом, палки кустов, совсем недавно сбросившие последние остатки снега, высились из земли, пока еще желто-черный невзрачный газон выглядел совершенно уныло, но совсем скоро все изменится. Начнут заливаться своими песнями птицы, вернувшиеся после зимних холодов, деревья покроются почками, а те в свою очередь распустятся зеленой листвой, и только запах городского бетона не перебьет ни один из ароматов, все также царя в любом месте мегаполиса, как бы ты не пытался от него спрятаться.

Покачав головой, Олег начал делать свой комплекс утренних упражнений. Он уже давно не занимался по-настоящему, но дыхательные и фитнес нагрузки делал регулярно, желая оставаться в форме, чтобы не случилось.

Прислушиваясь к плеску воды, он размеренно дышал, считая про себя шаги и махи рук. Эта гимнастика позволяла ему не только физически встретить день бодрым и уверенным, но и прогнать остатки снов, которые часто в последнее время были не самыми радужными, а скорее, наоборот, слишком ужасными.

Ему снились военные операции, в которых довелось поучаствовать. Снились пули, летящие прямо в него, лица солдат, которые были его друзьями, но остались где-то там, в песках и скалах Афганистана и Чечни. Но это было не самое страшное. Он видел мир, похожий на тот, что за окном каждое утро встречал его в реальности, но совсем другой. С новыми правилами, лишенный надежды и полный лишь отвратительной бесчеловечности и так уже рвущейся наружу изо всех щелей.

Не существовало чего-то более ужасного, чем равнодушие, думал он. Обратная сторона верности и чести, это равнодушие. Самый страшный из неназванных грехов, живущих в каждом человеке, только проявляющийся по-разному или мирно дремлющий до определенного момента.

Закончив делать зарядку, Олег покачал головой. Неприятный осадок после сна никуда не делся. Казалось, что с этим невозможно совладать. Сжав зубы до боли в деснах, мужчина со всей силы ударил кулаком в стену. Несущая конструкция, покрашенная в бежевый цвет, отозвалась тихим поглощающим все другие звуки, эхом.

Костяшки покраснели и отозвались неприятной болью, но стало лучше. С улыбкой, Олег надел хлопковые штаны, накинул рубашку и прошел на кухню.

Тостер уже выплюнул вторую партию готовых гренок, а на сковородке шипел поджаренный бекон, когда Маргарита выглянула из-за угла. Ее волосы были убраны под закрученное на голове полотенце, а лицо, пока еще совсем без макияжа, казалось немного усталым и изможденным.

— Прости, что подняла так рано. Хочешь, можем подольше побыть дома, посмотрим что-нибудь…

Олег подошел к ней и коснулся кончиком пальца ее носа. Часы на стене показывали начало восьмого.

— Ты всегда была ранней пташкой. Ничего страшного. Завтрак почти готов, так что давай одевайся и за стол. А потом будем действовать по плану.

— Есть, капитан!

Девушка шутливо отдала честь и скрылась из виду. Олег покачал головой. Его звание было немного выше, но они оба любили эту шутку.

Он выключил плиту, переложил готовую еду в тарелки. Разлив по кружкам ароматный черный кофе, он взял в руки вчерашнюю газету, которую так и не успел почитать, и пробежал глазами по заголовкам статей.

«Нефтяной кризис в Баренцевом море. Экспансия Евросоюза продолжается»

«Очередной заказ: еще один миллиардер найден мертвым в московской гостинице»

«Экспорт или эскорт? Скандал с заместителем председателя правительства и главой международного валютного фонда»

«Сто к одному. Поиск решения нового глобального кризиса. Утопия, как она есть»

Потерев глаза, Олег отложил газету в сторону. Немного посидев, глядя в никуда, он встал и выкинул ее в мусорное ведро.

Аппетит, которого и так было немного, совсем пропал. Вяло тыкая вилкой в поджарку и вращая в руке хлеб, мужчина не мог, решить, что, конкретно ему, и его семье, стоит сделать прямо сейчас, чтобы не попасть в воронку надвигающегося урагана.

— Опять задумался о чем-то страшном?

Марго тихо вошла на кухню. Мокрые волосы были аккуратно причесаны. Девушка выглядело посвежевшей и довольной, что может просто наслаждаться еще одним утром.

— Да так, ты же меня знаешь.

— О да, лучше, чем кто-либо. Ешь давай. А то опять будешь шоколадку канючить.

— Я не канючил. Она просто была очень вкусной.

Они засмеялись и принялись за завтрак, изредка шутливо толкаясь или позволяя друг другу откусить кусочек от своего тоста.

На улице становилось все светлее. Врывающийся на кухню через открытое окно ветер доносил прохладный влажный воздух, чем заставил девушку пробурчать что-то о том, что ей слишком надоело носить шапку за эту зиму и, как сильно ей не терпится поскорее поменять теплые сапоги на легкие босоножки.

Олег с улыбкой слушал ее ворчания. Это наполняло его жизнь какой-то необъяснимой легкостью, чем-то особенным, что было лишь у него и ни у кого больше. Часть себя он видел в сидящей рядом с ним девушке, и это было самым невероятным, что случалось с ним за всю его жизнь.

Он не хотел, чтобы это куда-то пропало.

— Так, — громко заявила Марго, допив свой кофе, — я мою посуду, а ты быстро собираешься и греешь машину.

— Так точно.

Она поцеловала его и, подхватив тарелки, замерла у раковины.

Олег вышел в коридор, потоптался на месте и прислушался. Он обожал слушать, как Марго поет. Но та всегда стеснялась и делала это только в душе, под аккомпанемент воды или когда мыла посуду.

Ее мелодичный голос зазвучал в небольшом помещении. Словно распускающийся прекрасный цветок он заполнил собой все пространство и стал набираться сил. Это была колыбельная, не совсем подходящая ко времени, но от этого не менее завораживающая и таинственная. В незамысловатом сюжете и простых словах было что-то особенное, всегда ускользающее от понимания, вызывающее желание слушать эту песню вновь и вновь, даже в совершенстве зная мотив и текст.

Он прислонился к стене и прикрыл глаза, наслаждаясь женским голосом.

В детстве, Олег никогда не слышал колыбельных, засыпая под звуки надрывающегося вентилятора или футбольного матча, который смотрел отец, а нередко и под его пьяные крики. Все это осталось с ним навсегда, цепляясь в память, как клещ. Поэтому сейчас, слыша в очередной раз эту детскую песню, он не мог оставаться равнодушным.

Вернувшись на кухню, он тихо подошел к Марго и обнял ее. Девушка легко вздрогнула, но не отшатнулась. Это было уже не в первый раз.

— Все в порядке?

— Да. Обожаю, когда ты поешь.

— Ты смущаешь меня.

— Я знаю.

Он прикоснулся губами к ее шее и выдохнул, согревая ее кожу своим теплом.

— Уже почти все, тебе следует поторопиться, — сказала Марго.

— Конечно.

Вернувшись в спальню, Олег переоделся в джинсы и кофту, и достал из шкафа заранее собранную сумку. Проверять ее содержимое не было необходимости, но он все же расстегнул змейку: теплые вещи, бутылки с водой, несколько булочек в вакуумных пакетах. Нужно было забрать из холодильника пару контейнеров с овощным салатом и запеченной курицей и все будет на месте. Его посетила мысль, что из этого вряд ли получится хороший набор для выживания, но они и не собирались уезжать надолго.

Упаковав еду, он взял ключи и документы и вышел на улицу, где рядом с домом под навесом стоял их зеленый внедорожник, поблескивающий в лучах утреннего солнца.

Олег посмотрел на небо. Мелкие рваные облачка пытались собраться в одно большое облако, но у них это не получалось. Они рассеивались раньше, чем добирались друг до друга, едва ли проживая несколько минут. Где-то вдалеке были слышны чьи-то неразборчивые крики, уловить которые можно было только очень острым слухом. Здесь это было не редкостью: ниже по улице находился круглосуточный бар, где постоянно что-то случалось. Странно, что еще не звучала сирена приближающейся полиции, обычно они реагировали очень оперативно.

Пожав плечами, Олег затолкал сумку на заднее сиденье и, нажав на кнопку на пульте, запустил двигатель. Мотор послушно взревел, огласив округу своей мощью.

Удовлетворенно кивнув, мужчина вышел из-под навеса и снова уставился на небо.

Резкий звук, похожий на бьющий прямо в уши порыв ветра, раздался над головой, и в тот же миг пара истребителей пронеслась в воздухе совсем низко.

— Что за черт?

Прижав ладонь ко лбу, Олег пытался загородить глаза от солнца и разглядеть, что творится в небе, но боевые машины пропали из виду.

Ему это совсем не понравилось. Конечно, за последние недели такое уже случалось, но впервые он увидел их вот так, будто заходящими на цель. Уже довольно давно воздушное пространство над Москвой контролировалось военными, а причины этого не сообщались. Большинству жителей было все равно, а тем, кто хотел узнать, что происходит, приходилось провести не один час на лубянке, где им вежливо давали разъяснение, что нет никаких поводов поднимать панику.

Продолжая смотреть вверх, Олег быстро вернулся в дом.

— Марго, ты готова? Нам пора.

— Что случилось?

Девушка выглянула из-за угла в одном сапоге. Второй она пыталась натянуть на ногу, именно за этим занятием ее и застал его вопрос.

— Ничего, — отозвался он, — просто уже пора ехать, путь не близкий.

— Еще минутку.

Маргарита закончила бороться с обувью, накрасила губы и довольно оглядела себя в зеркале.

Они вместе заперли дверь и сели в машину. Олег вырулил из импровизированного гаража и повел автомобиль к воротам, возле которых из будки охранника уже неторопливо вышел мужчина.

Средний рост, средняя комплекция. Из-под форменной кепки выбивались короткие пряди седых волос. Он приветливо помахал рукой.

— А вы сегодня рано.

У него был глубокий низкий голос, испорченный никотином.

— Утро есть утро, Борис Александрович, — ответил Олег.

— Вот и я так говорю, — засветился от радости охранник, — каждый день себе повторяю, а то просыпаться так тяжко стало.

Он говорил и говорил, про то, что все ему надоело, как он хочет в отпуск, на рыбалку и еще куда-нибудь. Пока ворота открылись, им стало известно, что его бывшая жена настоящая стерва, не дает видеться с детьми, а те его и знать не хотят… Все это уже было рассказано не раз и все жители этого района знали историю охранника, каждый раз подбадривая его и говоря дежурные фразы.

Олег подумывал о том, чтобы пожаловаться в охранную компанию на него, но не мог найти настоящей необходимости для этого. Да его раздражало выслушивать чужие проблемы, да еще и с утра, но это было не самым худшим, что могло происходить с ним. Он переживал и за Марго, которая была куда чувствительнее него и все время порывалась помочь нуждающимся. Если бы не он, девушка могла бы снять с себя последнюю куртку в лютый мороз ради того, чтобы увидеть благодарность в глазах тех, кому действительно была необходима эта малая толика помощи и сочувствия.

Дорога была не сильно загружена. Приходилось стоять только на светофорах и развязках, дожидаясь нужного сигнала или своей очереди, чтобы нырнуть в карман-ответвление от основного шоссе.

Становилось тепло, но очень медленно. Солнце пригревало, воздух терял влажность и становился сухим, но все еще борющимся за право пробраться в легкие настырным холодком.

— Ты какой-то странный.

Марго смотрела ему в лицо и пыталась понять, что же произошло. Она хорошо его знала и легко понимала по мельчайшим изменениям в поведении, когда что-то не так.

— Тревожно как-то, — не стал отнекиваться Олег, — нехорошее предчувствие.

— Может, лучше тогда не поедем никуда? — робко предложила девушка.

Он тоже посмотрел на нее и улыбнулся.

— Это не из-за поездки. Кажется, что уже давно что-то происходит, а мы все не в курсе и можем только догадываться или вот чувствовать. У тебя не бывало такого, будто ты и все вокруг замедляется, когда роняешь на пол какой-то стеклянный предмет?

Перед глазами появились картинки из прошлого, когда он разбил любимый отцовский бокал. Именно тогда впервые Олег ощутил нечто подобное: он наблюдал за его полетом, за игрой света на вращающихся гранях, за тем, как остатки пива выливаются из него веселыми брызгами. Даже звук бьющегося стекла не привел его в чувства, наоборот, стекляшки еще медленнее начали кружиться в воздухе, будто составляющие калейдоскопа, каким-то случайным и непонятным образом вылетевшими из трубки и теперь рассыпавшиеся по полу.

Вспоминать, что было дальше, не хотелось.

— Рядом с тобой я не думаю о плохом, — отозвалась Марго, потрепав его по волосам и чуть задержав ладонь на щеке, — все будет хорошо.

— Конечно, как же иначе?

Они засмеялись.

Какое-то время путь продолжался в тишине. До выезда из Москвы было еще достаточно далеко, и пейзаж выглядел однообразным, изредка сменяясь новой стройкой, огороженной яркими лентами, или какими-то незапланированными дорожными работами, суета которых ничуть не способствовала скорости движения транспорта.

Такое было сплошь и рядом. Казалось, что власти не говорят о начале глобальной перестройки автомобильных артерий мегаполиса, но активно занимаются этим. На всех дорогах постоянно стояли охраняемые полицейскими отряды рабочих, то спускающихся в коллекторы, то активно дробящие асфальт, выискивая что-то под черно-серым полотном.

Жители быстро привыкли к этому, как и ко многим другим проблемам. Всегда привыкали, находя какой-то выход устраивающий всех и каждого. Не лучший, но удовлетворительный. В конце концов, это была одна из мелочей жизни в общества и самого общества в целом. Противостоять этому, означало натравить на себя гнев миллионов.

Согласно последней переписи в Москве, только официально, жили уже тринадцать миллионов человек, а еще неизвестно сколько были незаконными эмигрантами и беженцами, скрывавшимися от закона и спецслужб, не слишком-то и пытающихся найти их. Всех устраивало сложившееся равновесие, давящее только своим существованием, но не чем более. Это как знание о возможном наказании, которое неминуемо тебя настигнет, только неизвестно, когда именно это произойдет и будет ли тебе в тот момент хоть какое-то дело до этого. Быть может в тот момент, воздаяние превратится в кару и наоборот, страшный суд обернется вознесением. В глубине души каждый надеялся на что-то подобное и был убежден, что именно он больше других заслуживает, чтобы именно его выбрали ангелы или те, кто ему был больше по вкусу, в соответствии о представлениях высших сил.

Олег посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида и усмехнулся.

Он пытался вспомнить, когда последний раз был в церкви. Кажется, в те дни мама еще была жива и даже давала ему какие-то наставления, поправляя воротничок рубашки и вытирая с губ остатки шоколада.

Откуда взялись подобные отрывки воспоминаний, он не мог себе ответить, не очень веря, что не придумал этого сейчас. Детство для него было настоящим кошмаром, который невозможно забыть, но вполне по силам запереть в кованый сундук и бросить на самое дно омута памяти, чтобы лишь знать о том, что и он когда-то был слабым мальчишкой.

Марго включила радио, но как она не старалась поймать хоть один сигнал, из динамиков доносились только скрежет и шуршание помех.

— Странно, — протянула девушка.

— Может у нас что-то с магнитолой?

Олег потыкал пальцами в кнопки на сенсорном экране, но результат был таким же: все те же противные звуки, раздражающие слух. Никакого отклика похожего на привычное отсутствие связи. Как будто кто-то полностью отключил все ретрансляторы в округе.

— Похоже, ты был прав насчет странностей, и они начались с музыки, — шутливо водя перед собой руками, будто пытаясь кого-то напугать, шептала Маргарита.

— Ты знаешь мое мнение, совпадений не бывает.

— Просто кто-то накаркал. Вот смотри, точно.

Она указала пальцем вперед, туда, где за длинным рядом остановившихся машин, виднелись сразу несколько полицейских грузовиков с включенными на крышах яркими мигалками. Они перегородили дорогу и никого не пропускали на двухполосный выезд из мегаполиса. Возмущенные водители сигналили, а самые нетерпеливые уже вышли из своих машин и скандалили со стражами порядка, идущими между автомобилями. Было видно, что они пытаются утихомирить нарастающее недовольство, но у них это совсем не получалось.

Что-то резко ударилось в окно с водительской стороны, заставив Олега вздрогнуть и отпрянуть от неожиданности. Его левая рука потянулась под сиденье, где был закреплен специальным ремнем балонный ключ. Тот, что не подходил к гайкам на колесах джипа.

Снаружи, упираясь лбом в стекло, истекая кровью из раны на макушке, стоял мужчина, в красивом черном костюме-тройке, сейчас перепачканном грязью и темными пятнами. Он сжимал в руках тонкую сумку, в каких обычно носят ноутбуки или документы, теребя пальцами металлическую застежку.

— Мы все покойники! — проорал он, оскалившись, — Все до единого! Я говорил, но меня никто не слушал, крах был неминуем. Но схемы, схемы им не нравились, им было мало.

Он ударил кулаком в стекло, едва не разбив его, а потом начал барабанить по крыше, наслаждаясь громкой какофонией.

Взявшись за ручку и резко толкнув дверь наружу, Олег выбрался из машины, отпихнув беснующегося мужчину в сторону. Тот не устоял на ногах и упал на землю. Сумка в его руках раскрылась, и из нее полетели на асфальт бумажные распечатки каких-то формул и диаграмм, графиков и показателей. Все они были исчерканы красной ручкой, будто какой-то сумасшедший пытался полностью их исправить или выделить самое важное, что было незаметно остальным.

— Покойники! — поджав ноги, вновь вскрикнул мужчина.

Он не пытался встать, отряхнуться, поправить волосы, лезущие ему в глаза. Качался взад вперед и твердил одно и то же.

— Что тут происходит?

Суровый голос приближающегося полицейского раздался с другой стороны. Крепкий молодой парень с квадратной челюстью и нахмуренными бровями вышел из-за стоящего впереди фургона. Хорошей фигурой он похвастаться не мог, поэтому давил своим голосом и страшным выражением глаз, которым на самом деле можно было испугать кого угодно от маленького ребенка, до взрослого мужчины.

— Этот человек, — Марго тоже вышла из машины, — пытался разбить стекло нашей машины.

Они втроем посмотрели на водительскую дверь, на которой остались следы крови.

— И кто его так интересно, — риторически спросил полицейский, сопровождая свои слова тяжелым вздохом, — а это что за дрянь?

Он пихнул ногой разносимые по дороге распечатки.

— Были у него в сумке, — ответил Олег.

— Ну еще бы, — зажав кнопку приема, он поднес рацию к губам, — это восьмой пункт, нам бы тут скорая не помешала, да и подкрепление…

Взрыв оглушил и сбил их с ног.

Никакого свиста рассекающих воздух хвостовых стабилизаторов. Никаких тикающих звуков. Ничего подобного не было до того момента, как яркая вспышка полоснула по глазам, а в грудь врезалась мощная ударная волна, полная жаркого пламени, плавящегося металла и блестящего стекла.

Еще один огненный шарик поднялся в воздух неподалеку от них. Олег видел его только потому, что ему сильно опалило веко левого глаза, и полностью погрузить сознание во тьму он не мог физически.

А потом еще один, и еще.

Звон в ушах еще долго будет длиться, а вот шок уступит место боли очень скоро. Да она и так была, тысячью зубов вгрызаясь в беззащитную плоть. Рукав куртки тлел, обжигая руку, под воротником должна была быть глубокая царапина, возможно даже с торчащим из нее осколком, плохо слушались ноги, но нужно было найти Маргариту, она где-то рядом, должна быть здесь.

Олег с трудом смог подняться и огляделся, отмахиваясь от танцующих разноцветных пятен и вращающегося мира перед глазами.

Твердящего о покойниках незнакомца и след простыл, а вот полицейскому совсем не повезло: один из кусков раскаленного металла торчал у него из груди, словно виниловая пластинка, неправильно установленная на проигрывателе. От лица у него осталось только кровавое месиво, чуть прикрытое, как-то удержавшейся на голове синей фуражкой.

Сквозь пылающий огонь сложно было разглядеть, что творилось впереди, но сейчас это было неважно. Пытаясь совладать со своим телом, в голове все же нашлось пространство для поиска ответа на вопрос, что же произошло. На нас напали? Но кто и почему? В столице России взрывы от высокотехнологичного оружия с поразительной точностью наведения. Штаты? Китайцы? Еще одна война, которая началась без объявления или чья-то чудовищная ошибка, в очередной раз уносящая сотни жизней.

В совпадения он не верил.

Шипя от боли, Олег обошел джип, под действием ударной волны откатившийся на несколько метров назад и упершийся в бампер старенькой волги, внутри которой слабо шевелились несколько человек.

Махнув рукой, призывая их убираться подальше, он сделал еще несколько шагов и увидел Марго.

Она сидела на земле, привалившись спиной к боку машины. По ее лицу, обрамленному черной пылью и мелкими камушками, текли слезы. Она едва дышала, зажимая ладонью рану на правом бедре.

— Я здесь, малышка, все в порядке. Дай посмотреть.

Олег убрал ее руку и поморщился. Темная кровь пульсирующей волной хлынула на дорогу. Дело плохо.

Собрав все силы, он открыл дверь машины и вытащил тяжелую сумку. Кое-как разорвав на полоски тонкий свитер, он перевязал ногу, останавливая кровотечение. Сейчас это главное. Все остальные операции можно сделать позже, когда будет более подходящая обстановка, чем текущая ситуация.

Он все еще высматривал в небе те самые истребители, которые могли нанести удар. Проблема была в том, что эти машины принадлежали русским ВВС.

Глядя на пробитые колеса джипа и полностью разбитую и горящую улицу, Олег и не помышлял о том, чтобы ехать дальше на машине. Подхватив девушку на руки, с трудом удерживая равновесие, он побежал к ближайшему дому, чтобы хоть как-то укрыться от опасности.

Вокруг царил хаос.

Продолжали слышаться звуки взрывов, но теперь они были более обыденными: взрывались бензобаки автомобилей и мотоциклов, один из которых превратился в красный шар неподалеку на стоянке, положив начало долгой череде вспыхивающих факелов других транспортных средств по соседству.

Люди были повсюду. Никто не пытался разговаривать, это совершенно не помогло бы в спасении собственной жизни. Кто-то бежал, кто-то рыдал, стоя на месте. Были и те, кто пытался хоть как-то организовать толпу, но все их усилия ни к чему не приводили: голоса терялись в усиливающемся шуме, а махание руками походило на дерганье сумасшедшего дирижера, управляющего неведомой пьесой творящейся лишь в его голове.

Олег старался не уронить девушку и не потерять сознание. Боль в груди, ссадины по всему телу и полное непонимание происходящего в голове. Худшего сочетания и придумать сложно, но, как оказалось, оно существует.

Ко всему прочему добавился еще один звук, совершенно незнакомый большинству людей, разве что по саундтреку в кино.

Звук скрежетавших танковых гусениц, ползущих по асфальту.

Где-то совсем рядом, возможно, на соседней улице или чуть дальше на площади с круговым движением, ползли танки. Не меньше трех, судя по тому, что слышал Олег, который очень хорошо знал, как звучит кровожадный гимн этих боевых машин, появляющихся на городских улицах только во время парадов.

Танки в Москве!

Он не успел не то, что осмыслить это, не говоря о том, чтобы повернуться и посмотреть в сторону звука, как мимо со свистом пронесся продолговатый снаряд и, врезавшись в витрину продуктового магазина, разнес вдребезги весь остов двухэтажной постройки.

Новая ударная волна сбила его с ног. Вместе с девушкой Олег покатился по земле. Сверху сыпались осколки и обломки, глаза застилал черный дым, забираясь в легкие противной едкой смесью химических реагентов и сгорающего кислорода.

Снова заложило уши, лишив возможности воспринимать происходящее через слух.

Олег пытался подняться и нащупать или увидеть Марго, которая должна была быть где-то рядом. Он отстраненно подумал, что уже дважды должен был умереть, но что-то словно охраняло его или просто еще не настало его время. От подобной глупости его губы перекосила ухмылка, заставив захрипеть и начать надрывно кашлять. Из разбитых губ текла кровь, тянущимися дорожками свисая с подбородка.

Легкий порыв горячего ветра немного сдул в сторону черную завесу, и Олег увидел тело девушки, пытающейся выползти из-под груды обуглившихся досок и мелкого мусора.

Взревев, как зверь, он на четвереньках подполз к ней и помог выбраться из завала.

— Я все еще дышу.

Ее голос был первым, что Олег услышал. Слабый, вырывающийся из едва размыкающихся губ. Будто тяжелыми каплями, что разбиваются о лицо, слова бились в сердце.

— Я все еще дышу, — повторила Марго.

Олег осмотрел ее, но новых серьезных ран не нашел. Бедро сильно кровоточило, а положение становилось только хуже. Над головой послышался гул реактивных двигателей. Вернулись истребители.

— Нужно двигаться. Тебе придется потерпеть.

— Кажется, что все сошли с ума.

— Так и есть.

Отрицать что-то было глупо. Мир в один момент перестал существовать. Не просто то состояние устойчивого покоя, к которому привыкли все люди, а сама реальность вокруг дала трещину. Наверняка, многие уже по-настоящему сошли с ума. Эти бедолаги не доживут до заката: лишенные здравомыслия и понимания происходящего, они будут как безобидные зверьки сами лезть в капканы охотников. В случае с творящимся адом вокруг, выйдут на дорогу и нарисуют мишень у себя на груди.

Прятаться тоже было глупо. Только оставаясь в движении можно было хоть как-то чувствовать себя в безопасности.

Так его научили.

Из головы быстро исчезли все лишние знания, уступив место экспедиционным уставам и элементарным знаниям топографии. Необходимо было покинуть зону боевых действий, но Олег понятия не имел, где она заканчивается и не стал ли мегаполис целиком такой одной большой зоной.

Если Москва теперь военный полигон, то все его жители, сами того не желая, превратились в ходячие цели для снайперских прицелов и наводчиков военной техники.

Словно в ответ на его мысли, послышался выстрел, сделанный из крупнокалиберной винтовки. Пуля выбила каменную крошку из стены неподалеку.

— Вставай, вставай!

Олег подтолкнул девушку, хватая ее под руку. Они вдвоем заковыляли к зияющей дыре в переулке, ведущей на другую сторону улицы.

Еще один выстрел разбил стекло на втором этаже прямо над ними. Осколки посыпались им под ноги, на головы, за воротники. Внимание это на себя уже не обращало. Сознание медленно, но все же переходило на работу в аварийном режиме, когда все привычные и будничные восприятия заменяются на первобытные инстинкты, главной задачей которых является выживание.

— Мы умрем?

Маргарита внезапно остановилась и оттолкнула Олегу в сторону, с ужасом глядя на его перемазанное сажей лицо. Сама она выглядела еще хуже, но перед ней не было зеркала, а осознавать это девушка не хотела.

— Нет, я вытащу нас из этого. Нужно только…

— Что нужно? В нас стреляют! Почему? Почему они это делают? Что вообще творится? Мне кажется, мы уже умерли! Мы все умерли!!!

Девушка перешла на истеричный срывающийся визг. Она пыталась справиться с болью в ноге и, похоже, ее способ работал, но время на остановки и слезы у них не было. Олег схватил ее за плечи и сильно встряхнул, прерывая поток невнятного воя из ее горла.

— Успокойся, слышишь? Ты жива и я рядом с тобой, это главное. А теперь давай выбираться отсюда. Согласна?

— И что нам делать?

Она задала правильный вопрос, все еще находясь в состоянии шока. Едва ли девушка на самом деле собиралась успокаиваться. Сейчас для нее главное пересилить боль, это ее сражение, помощи в котором сейчас было ждать неоткуда. Олег же мысленно прокладывал дальнейший маршрут под аккомпанемент пулеметных очередей и грохочущих взрывов…

Он открыл глаза и уставился в самый обычный белый потолок. Вокруг было светло, прямо над головой гудел кондиционер, нагнетая прохладный чистый воздух без примесей. Сбоку пищал кардиомонитор и еще несколько каких-то непонятных приборов, от которых к его телу тянулись провода и тонкие трубки разных цветов. Небольшой закуток около кровати был завешан плотной полупрозрачной пленкой, едва колыхавшейся в нескольких сантиметрах над полом.

Олег несколько раз моргнул, прогоняя нахлынувшие воспоминания. Тот день уже давно не всплывал в его памяти, а сейчас в полусне, он вновь увидел мгновения того, как все начиналось.

В то утро биржи не открылись. Правительство, крупные компании, частные подрядчики и промышленные гиганты тут же начали борьбу за власть и ресурсы на заре нового мира. Аналитики, которые предсказывали подобное развитие событий, давно продались и молчали, или закончили жизнь в сточной канаве, поэтому общественность была не в курсе того, что на самом деле творилось на торговых площадках рушащейся экономики и финансового сектора. Многие догадывались, но не знали, когда же все это произойдет. Войска и армии наемников убивали друг друга, не обращая внимания на потери среди гражданского населения. Допустимые жертвы не существовали в военное время.

Мало кто понимал, что действительно творилось в те дни, а кто понимал, старался как можно дальше оказаться от густонаселенных районов, предварительно набрав запасов для выживания где-нибудь за Уралом или у южных границ государства.

Он хорошо помнил, как после начала бойни, они добрались до полицейского участка, который больше походил на салун прошлого века на диком западе. Присоединившись там к кучке таких же едва держащихся на ногах, раненых людей, они пробирались к выезду из города, полностью перекрытым солдатами внутренних войск.

Они были отрезаны от любых источников информации. Все, на кого они могли надеяться, были они сами. Одна из женщин в их группе, оказалась медсестрой из хирургического института. Она быстро помогла Марго прийти в себя, а после ассистировала Олегу, когда они вдвоем приводили ногу девушки в порядок, промывая рану, доставая осколки и зашивая ее, под неутихающие звуки сражений.

Все происходящее казалось невозможным. Самая настоящая война на улицах одного из крупнейших мегаполисов в мире, сердце ядерной державы. Но это была не захватническая война, не экспансия бывших союзников. Самая настоящая кровавая битва, грызня за право сидеть на троне, возвышающемся над пока еще только формирующимся новым мировым порядком.

Позже это назовут стодневной блокадой, когда все пути и дороги в область были отрезаны. Никто толком так и не сможет объяснить, для чего это было сделано, но так или иначе, через три месяца уже никто не заикался о гражданской войне, которая так и не разгорелась. Кроме туманных упоминаний о Сове и его партизанской организации, не было и намека на то, что кто-то собирается устроить новый бунт в новом мире. Людей просто поставили перед фактом новых правил: выживайте в соответствии с ними или умрите. А уже через несколько лет появилось состязание.

Олег покачал головой и сел на койке, свесив ноги над полом.

Он был одет в тонкую больничную пижаму бледно-голубого цвета на липучках. Никакой другой одежды рядом не было. Рядом вообще ничего не было, кроме медицинской аппаратуры и неясных теней, маячивших по ту сторону пленки.

Потрогав свой живот, Олег оттянул ворот пижамы и взглянул на него. Плотная повязка перетягивала его торс. Боли не было, но неприятные ощущения все-таки присутствовали. Бинт сильно сжимал кожу, но это было не самое неприятное ощущение из возможных.

Он попробовал встать.

Босые ступни тут же ощутили холодок пола. Покачиваясь, Олег оторвал электроды от груди, вытащил иголку из вены. Капелька крови тут же выкатилась на внутренней стороне руки. Красная дорожка выделилась поверх синевы вен, поблескивая своим насыщенным цветом. Сил было немного, но вполне достаточно, чтобы уверенно держаться прямо и оставаться в сознании, не ощущая какого-то явного дискомфорта.

Тебе пальцами живот продырявили, подумал Олег, неодобрительно качая головой, словно порицая самого себя, что допустил такое. Его, конечно, отлично залатали, но без последствий это не останется.

Придерживая ладонь возле пресса, будто опасаясь, что рана может открыться или еще что-нибудь, он сделал несколько шагов и уверенно отодвинул пленку свободной рукой.

За ней оказалось довольно просторное помещение, в котором стояли еще шесть или семь таких же отдельных боксов, в которых просматривались очертания кроватей и специальных стоек, капельниц, мониторов и прочих пищащих и жужжащих приборов. Но почти все они были пусты, кроме самого ближнего к нему.

Делая шаг за шагом, Олег пытался понять, сколько он был без сознания.

Ощущения говорили, что не меньше суток, но по свету, который лился в помещение из широких окон, можно было подумать, что прошло всего пару часов после боя в клетке.

Начинался ранний вечер. Солнце уже клонилось к закату, но все еще ярко освещало все на земле, а предметы отбрасывали вытянутые тени. Можно было разобрать и переливы птичьих песен, доносящиеся сквозь стены, а может это были лишь причудливые завывания ветра в системе вентиляционных коробов под высоким потолком, алюминиевые перекрытия которого говорили о каркасной сборке медицинского блока.

Неподалеку от входа, Олег рассмотрел двустворчатые двери метрах в сорока от себя, находился широкий стол, заваленный папками и бумагами. На базе подмигивали зелеными огоньками два радиотелефона, на столешнице, свесив длинную антенну над полом, лежала черная рация.

Продолжая двигаться к соседнему закутку с кроватью, Олег подумал, что ему не следовало вставать, но раз он уже сделал это и спокойно стоит на ногах, то ничего страшного не случится.

Еще одним аргументом в пользу его действий, говорило и то, что когда начнется состязание, не будет никаких докторов и медицинской помощи. Даже с дырой в животе или голове, придется продолжать сражаться за свою жизнь, или вести поиски грааля, пусть уже не останется никаких сил для этого.

Отодвинув пленку и заглянув внутрь, он улыбнулся.

— Слышала, тебя хотели выпотрошить, как поросенка, — оскалилась Мара.

Девушка не демонстрировала такой холодности, как раньше, но и откровенного радушия не проявляла. Скорее всего, ей было безумно скучно лежать здесь в одиночестве.

— Да, было не очень приятно.

Олег вошел внутрь и сел на край кровати. Наблюдая за прыгающей кардиограммой на мониторе, он покачал головой.

— Снова будешь сожалеть, что я не дал тебе умереть?

— Нет, не буду. Я ждала тебя, чтобы спросить, почему ты это делаешь?

Она попыталась сесть, но у нее не получилось. Стиснув зубы, девушка тяжело выдохнула и снова вытянулась во весь рост на матрасе. Ее ранение было куда серьезнее, чем у него. На первый взгляд пострадали легкие, но даже при этом, она выглядела бодрой и готовой на подвиги, даже если они убьют ее.

— Ты правда не понимаешь?

— Не верю, не могу верить. Кажется, что я разучилась это делать.

Он просто развел руками, не зная, что ответить на это.

— Вдруг я тебе понравилась, и ты хочешь убить меня, но только там, на арене состязания?

Мара спросила это совершенно серьезно, но Олег только рассмеялся, прижимая руку к животу, ощущая неприятные спазмы.

— Это ты меня сейчас убьешь. Не скрою, ты очень красива, но вряд ли за это убивают.

Девушка хмыкнула.

— На северо-западе, где-то у бывшего Савеловского вокзала, торгуют тетивами для лука из человеческих волос. Там живет толпа психопатов, у которых и рукояти холодного оружия делается из костей. В общем, современный эксклюзив. Вот они-то большие ценители красоты. За меня, наверное, дали бы кредитов двести.

— Ну, я точно не собираюсь продавать тебя на запчасти.

Мара слабо улыбнулась в ответ и закрыла глаза.

— Мы все равно с тобой враги. Я пытаюсь забыть твое имя, выкинуть его из головы, забыть, что ты уже дважды спас меня, но не получается. Никак.

Его вздох прозвучал неестественно. Может из-за нового приступа колющей боли, может из-за того, что сейчас ему больше всего на свете хотелось ощутить кого-то не враждебного хотя бы на несколько секунд, чтобы понять, что он еще не совсем стал зверем. Раненым, загнанным, но все еще очень опасным зверем, теряющим рассудок с каждой секундой.

Олег смотрел на ее лицо. Девушка сбросила пару килограмм, за время своего пребывания в этом месте. Выделились скулы, а кожа на них натянулась. Длинные волосы, сейчас в беспорядке разметались по подушке над головой. Они были собраны резинкой только на самом конце, позволяя рыжему цвету украсить собой белые простыни.

— Я тоже думаю о тебе. Вряд ли это пройдет.

— Так смешно, как будто и не черт знает, что творится вокруг. А мы с тобой болтаем, как ни в чем не бывало.

— Ты уже говорила, что-то похожее.

— Да, кажется да.

Мара открыла глаза и уставилась на него.

— Думаешь, у меня есть шанс?

Он не сразу ей ответил. Похлопав по одеялу рукой, которое скрывало тело девушки от его взгляда, он тоже посмотрел ей прямо в глаза.

— У каждого есть шанс.

— Черта с два! — она попыталась сказать это громко, почти выкрикнуть, но скорчилась от боли и продолжила уже обычным тихим голосом, — Против Грифа и тех двух безумных братцев? А еще ты и страшила альбинос? Конечно. Какой же я была дурой, придя сюда. Даже Брида не сказала мне этого в лицо, а теперь и ты мозги пудришь.

С ней трудно было не согласиться, но Олег на самом деле продолжал верить в то, что у каждого есть шанс на победу. Пусть и иллюзорный.

— Я бы не списывал тебя со счетов. Судя по-вчерашнему, — он решил, что был в отключке целый день, — не все так опасны, как представляются на первый взгляд.

— О да, вот только не надо этого, пожалуйста, — Мара снова поморщилась, — как ты убьешь меня? Всадишь нож мне в грудь? Или не захочешь смотреть в глаза и просто свернешь шею, подобравшись сзади?

Девушка с вызовом прищурилась, но быстро взяла себя в руки и перестала дразнить дракона.

— Успокоилась? А то, похоже, что я только и пришел сюда, чтобы прямо сейчас сделать что-нибудь из этого.

— А зачем же тогда?

— Хотел побыть с тобой.

Он сказал это и отвернулся.

Не хотелось привязываться, становиться слабым, создавать самому себе неощутимые преграды, которые обязательно проявятся в самый неподходящий момент, который обязательно наступит.

— Как ее зовут?

— Кого?

Мара недовольно надула губы.

— Ту, ради кого ты решил пожертвовать собой, если что-то пойдет не так. Все-таки награда, даже за смерть, здесь просто огромная.

— Маргарита, — нехотя ответил Олег.

— Красивое имя. Хотела бы сказать, что понимаю тебя, но на самом деле считаю, что ты поступил глупо. Сбежал бы с ней на юг, за вал, за пределы страны, куда угодно. Но нет, ты решил подарить ей конверт с тысячей кредитов и жестянку с собственным прахом.

Олег пожал плечами.

— Во-первых, уже полторы тысячи, а во-вторых, я еще не проиграл.

— Самоуверенность — это хорошо. Я видела тебя в деле, даже ощутила на себе. Стоит отметить это очень возбуждающе, — она облизнула губы, — но все равно, я бы не поставила на тебя.

Он вопросительно изогнул бровь.

— Ты слишком хороший. Руки по локоть в крови, страшное прошлое, неважно, ты человек, каких сейчас уже не осталось. Это твоя главная ошибка.

— Я ведь чуть не придушил тебя в прошлый раз за такие слова, не так ли?

— В том-то и дело, что чуть.

Мара заулыбалась. Олег хотел ей ответить что-нибудь резкое и нецензурное, но в этот момент пленка за его спиной качнулась, и внутрь вошли двое мужчин. Они посмотрели на происходящее, на людей перед ними, пока один не подвинулся в сторону, а другой, глядя на Олега, качнул головой.

— Ну вот, мне пора, — он повернулся к Маре, — долг зовет.

Встав на ноги, он начал движение, как почувствовал прикосновение теплых пальцев к своей руке.

— Будь осторожен.

Олег посмотрел на девушку, которая будто хотела сказать, что-то еще, но все же решила промолчать.

— Конечно.

Он пошел следом за охранниками. Его вывели из помещения с пленочными боксами в небольшой коридор, закончившейся чем-то вроде гардеробной. Ему выдали все те же невзрачные брюки и майку с большой единицей. Чтобы надеть кроссовки пришлось сесть на пол и делать все очень медленно: иначе начинал болеть живот. Несколько раз Олег заглядывал за воротник, чтобы убедиться в отсутствии кровавого пятна на бинтах, но все было в порядке.

Как и раньше, под конвоем, он вышел на улицу и его повели к главному зданию.

Быстро темнело. Сумеречный свет уже с трудом освещал самые темные закоулки между постройками. На вышках горели прожектора, а лампы фонарей разрывали темноту желтоватым свечением. Прохладный ветерок ерошил волосы, забирался под одежду и облизывал кожу своим дыханием. Птицы смолкли. Им на смену пришел рев моторов, доносившейся с той стороны стены. Квадроциклы, один за другим, быстро неслись куда-то по вечерней Москве.

Олег вспомнил Виктора, азиата, который работал на корпорацию Виктим, которой принадлежало это место, все эти люди и еще большая часть того, что когда-то называлось Российской федерацией.

Его образ появился перед глазами из-за холода, но не на улице вокруг, а в душе. Казалось, что все хорошие чувства и воспоминания костенеют, превращаясь сначала во что-то очень твердое, а потом, становясь не больше, чем блестящим куском с полупрозрачной кристальной структурой, способным пронзить тело не хуже, чем кованая сталь или отлитая специального для этого пуля.

Олег ощущал себя этой пулей. Уже почти выпущенной из нарезного ствола. Осталось только дождаться и узнать, кто же будет первой жертвой.

Его привели к главному корпусу. Потоптавшись у дверей, он взялся за ручку. Без единого скрипа перегородка сдвинулась с места, открывая путь внутрь, где, судя по всему, происходило что-то очень странное и точно не то, чего можно было ожидать.

Все столы у фонтана были сдвинуты в широкий полукруг. Атлеты сидели на стульях, уставившись в шахматные доски, покоившиеся перед ними, фигуры на которых уже занимали самые разнообразные позиции. Олег видел не всю картину, что-то загораживали спины, что-то просто было слишком далеко, но многие партии уже подходили к эндшпилю и складывались явно не в пользу тех, кто играл за белые фигуры. Больше всего удивляло то, что это был сеанс одновременной игры, вел который, никто иной, как Сержант. Он неторопливо переходил от одного стола к другому, дожидаясь, когда кто-нибудь сделает ответный ход.

Войдя в зал, дверь за ним тут же закрылась, Олег посмотрел на единственный пустующий стул перед столом чуть выдвинутым вперед отдельно ото всех. Фигуры занимали свои начальные позиции на черно-белой доске, дожидаясь того, кто же отдаст им первый приказ.

Он ненавидел шахматы.

— А вот и король клетки пожаловал, — громко обозначил Сержант появление еще одного человека в зале, — этого сезона конечно. Поздравил, если было бы с чем.

Олег не ответил.

На него почти никто не смотрел. Только Альбинос повернулся и кивнул. Его партия складывалась получше, чем у других, но мат белым через три-четыре хода был неизбежен. Кем бы на самом деле не являлся мужчина с бульдожьим лицом, что нянчился с атлетами, он точно хотел показаться глупее и проще, чем был в действительности.

— У нас сегодня проверка интеллекта. Пока ты будешь есть, я разберусь с этими сосунками и расскажу, что ты пропустил.

Из боковой двери появился еще один мужчина, пихнул в руки Олегу миску с очень густым супом, ложку и поставил на пол высокую кружку с дымящимся напитком, по цвету похожим на чай.

Он не стал себя уговаривать и, как стоял, так и принялся уплетать суп, слушая гремящий мужской голос.

— Многие считают, что шахматы учат тактике и выдержке, планированию и стратегии. На самом деле, все это чушь. Сложно научиться тому, что является талантом, данным не каждому.

С этими словами Сержант отвесил хлесткую оплеуху коротковолосой девушке, которая в клетке боролась с Грифом. На ее и без того покрытом синяками лице, уже не осталось живого места, а партию она проиграла в три хода, получив детский мат. Похоже обладательница цифры десять на майке совершенно не умела играть в шахматы, другого объяснения такого позорного проигрыша у Олега не нашлось.

Он ощутил, как сильно голоден. Горячий густой суп, почти протеиновая каша, обволакивал пищевод, стекая в желудок. Хотелось подольше растянуть этот момент, но злобные взгляды, которые Сержант бросал на него, заставляли мужчину пихать в рот ложку за ложкой, только и делая, что глотая.

— Эта игра, величайшая дань полководцев прошлого нашим дням. Вы должны научиться видеть себя целой армией, даже если вы одни, а в руках обломок деревяшки. Страх делает вас слабыми, а бояться должны ваши враги.

Он подошел к Грифу, который делал вид, что совершенно не заинтересован в этой глупой игре, но все же его партия длилась уже не меньше тридцати ходов, и фигур на доске осталось не так много. Сержант поразмыслил немного и не самым очевидным передвижением ладьи из одного угла площадки в другой решил исход противостояния. Через два хода он выиграет и эту партию.

Олег с разочарованием царапнул ложкой по дну тарелки и взял в руки кружку. Это действительно оказался чай. Насыщенный, полный каких-то травяных добавок, из которых легко узнавались только мята и шиповник. Напиток сильно бодрил и согревал. После пары глотков можно было представить себя где-то совсем в другом месте и иной компании, но Олег не желал терять связи с реальностью и, поставив посуду на пол, занял единственное свободное место.

Он ненавидел шахматы, потому что его отец, когда не пил и не смотрел телевизор, обожал еще только одно занятие, для которого требовалось два участника. Шахматистом он был великолепным. Зарытый талант, жалкие ростки которого смогли проявить себя, едва поднявшись над землей обыденности и повседневности старого мира.

— Слон на ц пять — мат. Королева ж шесть — мат. Пешка на ж пять, а потом конь на эф четыре — мат.

Сержант последовательно указывал на атлетов пальцами и называл ходы, которые обрывали их и без того призрачные надежды на победу. Молодой парень с тройкой на груди, от обиды отпихнул доску от себя широким взмахом руки. Дерево загремело по полу, фигуры разлетелись в разные стороны. Он что-то пробормотал, но слов было не разобрать, хотя каждый сейчас чувствовал нечто похожее.

— Посмотрим на тебя, солдатик, каков ты, когда работать нужно головой.

Остальные атлеты встали со своим мест. Кто-то подошел ближе, интересуясь тем, каково будет развитие этого поединка. Другие возвращались в свои комнаты. До Олега донеслись звуки урчащих животов. Похоже, кто-то остался без ужина, вчистую проиграв свою партию. Он на самом деле, как никто другой понимал, что дело было не в игре. За ними наблюдали: за каждой мелочью в движениях, в жестах, в мимике, в реакциях на поражения и победы. Они открывались и перед друг другом, все меньше оставляя загадок и секретов, которые можно было бы унести с собой на арену. Их лишали возможных преимуществ, выравнивая общий поток, чтобы фавориты были таковыми лишь внешне.

— Прошу.

Сержант сел напротив него за стол и сделал нарочито вежливый жест, приглашающий белые фигуры по традиции начать первыми.

Олег помедлил, глядя ему в лицо. Трудно было предугадать, что именно преподнесет ему соперник в этом поединке, но однозначно просто не будет. И все же изобретать велосипед не было нужды: пешка перед королем двинулась вперед.

За своей спиной Олег ощутил движение и оглянулся. Оскар замер в шаге от спинки стула и сложил руки на груди. Он будто собирался что-то подсказать, но в последний момент решил, что гораздо лучшим решение будет молчать и наблюдать. Он, как и все вокруг, скорее всего не верил, что кому-то удастся обыграть мужчину напротив атлета.

Сначала все шло своим чередом. Партия велась без секундомера, поэтому времени на раздумья было сколько угодно, но оба игрока предпочитали быстро перемешать фигуры, не тратя время вначале на бесполезное обдумывание только развертывающегося театра боевых действий.

Олег легко разрушил защиту Филидора, которую выстраивали черные, при этом сам же едва не пропустил ферзевой гамбит.

Сержант думал сразу в трех направлениях. У него оставался запасной план, если первые два провалятся. К тому же он отлично знал шахматную теорию, но Олег не до конца был уверен, что это не зазубренные дебюты самых известных мировых партий прошлого. Что-то очень прямолинейное, даже академичное было в действиях черных фигур. Правда, с другой стороны, это походило на еще одну ловушку, которая через пару ходов обернется очень неприятной необходимостью пожертвовать важной фигурой, когда этого вполне можно было избежать.

Мужчину с бульдожьим лицом, похоже, мучили подобные мысли. Временные промежутки между движениями фигур начали увеличиваться, и каждый новый ход таил в себе все более изощренное решение партии. Одно перемещение легко могло склонить чашу весов к атлету или же его тренеру.

Надсмотрщику, отстраненно, стараясь не отвлекаться от игры, подумал Олег. Он уже почти потерял надежду провести еще несколько хорошо знакомых гамбитов, теряя пешку за пешкой. Сержанту тоже было не сладко: к середине партии у него не осталось ни одного коня, а король потерял возможность провести рокировку.

Они сидели за столом уже не меньше сорока минут. Все, кто остались в холле главного корпуса и наблюдали за игрой явно не жалели об этом. Кто-то пошутил насчет того, что не хватает попкорна, но этот голос не поддержали.

Происходящее на шахматном поле походило на самую настоящую войну. Умирали и солдаты и генералы, а полководцы все сильнее ощущали, как их войскам не остается ничего иного, как перейти в последнее и решительное наступление. Весь вопрос был только в том, кто отважится на это первым.

Олег не стремился выиграть, его целью было не проиграть, но азарт уже захватил его. Пальцы сжали ферзя и передвинули его через всю доску.

— Шах, — спокойно и размеренно произнес он.

Сержант посмотрел на него и скривил губы.

— Недурно, очень недурно. Адаптация, импровизация, основанная на классике. Кто учил тебя играть?

— Этого человека уже давно нет, да и не было никогда.

Олег вздохнул, откинувшись на спинку стула.

— Как насчет ничьей?

Голос Сержанта тоже был ровным и уверенным, что добавило странности этому предложению и заставило Олега, склонив голову к плечу, вернуться к созерцанию позиций на доске.

Его сильно беспокоило то, что он не мог найти ни одного явного намека на то, что побудило Сержанта предложить ничью. Может, ему просто надоело играть, а может, этот урок был давно закончен, и осталась лишь раздача оценок, которые и так были известны всем и каждому. Была еще вероятность, что он дразнит своего противника, который не видит, как через несколько ходов его король попадет в хитрую ловушку.

— Согласен, — кивнув, ответил Олег.

— Отлично, тогда всем пора спать. Завтра у нас будет полная обойма и мы, наконец-то отправим вас всех на интервью. Выспитесь получше, а то опять будут по всему городу висеть постеры с глуповатыми обрюзгшими лицами, а не физиономиями настоящих атлетов.

Сержант махнул рукой, разгоняя всех по комнатам, а потом схватил Олега за плечо.

— Почему ты согласился?

— А почему нет? Да и не люблю я эту игру.

— Умирать ты не полюбишь еще больше, — продолжал говорить Сержант, не отпуская его и все сильнее сжимая пальцы, — врагов надо всегда добивать, а не оставлять на поле боя за своей спиной. Запомни это и быстро с глаз моих.

Он рявкнул это прямо в ухо Олегу. Тот отшатнулся и поплелся по лестнице наверх, ощутив навалившуюся усталость и неприятно ноющую боль в животе. Застыв перед дверью в комнату, он обернулся и посмотрел вниз, туда, где на столе все еще покоилась шахматная доска с застывшими на ней фигурами.

Улыбнулся.

Он понял, почему Сержант сказал ему это. Никакой ловушки не было, просто он действительно еще не совсем готов к тому, что ждало его впереди.

Победа была всего в одном ходе от него, но в тот момент, находясь лицом к лицу со своим врагом и его армией, Олег его не видел. Не мог найти подходящего решения для поставленной задачи, чтобы легко отрезать все пути для отступления и полностью разбить немного превосходящие силы противника.

И все же с досадой стиснув зубы, он открыл дверь и, бросив еще один взгляд через плечо на черного короля, решил, что все-таки победил.

В этот раз.

 

Глава 6

Ему снилось прошлое. Не какие-то конкретные лица или события, а все, что он помнил о себе.

Как бы Олег не старался избавиться от всего, что на самом деле ранило его или причиняло боль, это все время было с ним, преследовало его, и не собиралась отпускать ни при каких условиях. Словно вцепившийся в свою добычу бульдог, чьи клыки так и будут терзать несчастную жертву до самого конца или пока хозяин хорошенько не дернет поводок.

Только вот у судьбы не было хозяина.

Он не очень верил в предначертанность и уже давно кем-то написанное будущее, но и творцом собственного счастья себя не считал. Жизнь в новом мире уравняла людей и их шансы на выживание. Теперь выбор каждого сводился только к одному: убить кого-то и поужинать или самому умереть от голода. Мораль проявляла себя только рудиментарным отростком, который необходимо было отбросить, чтобы выжить.

Это слово было слишком громким для того, что же на самом деле творилось на улицах городов.

Олег с ужасом иногда представлял, какая жизнь там, за пределами Москвы. С одной стороны ему казалось, что для обычных работяг мало что изменилось, а с другой, с трудом верилось, что в изменившемся мироздании что-то осталось прежним. Кто-то в одно мгновение вычеркнул все хорошее из жизни миллионов людей, поставив их в один ряд с животными, на которых человечество так упорно не желало походить, но день за днем все сильнее проявляло свою истинную сущность.

Ему снились образы, которые он никогда не встречал в свой жизни, но о которых постоянно мечтал, будучи ребенком.

Здесь была целая палитра картинок, начиная от карамельных леденцов самых причудливых форм и размеров на рождество, до самого сочельника, проведенного в кругу настоящей семьи. Тогда он представлял свою возлюбленную совсем иначе, не похожую на ту, кого нашел в реальности. После он никогда не сожалел об этом и даже мыслей подобных не допускал. Какие-то мечты навсегда должны были таковыми и остаться, а вот с остальными дело обстояло совсем иначе.

Ему казалось, что вообще не суждено иметь жизнь, которая хотя бы немного походила на нормальную, а не каждодневное родео, заставившее мальчишку с самого детства быть циничным и жестоким. По-другому он не умел проводить свои дни. У него с трудом получалось вспомнить короткие мгновения, когда его тело не болело от побоев, а голова не раскалывалась от постоянного шума вокруг или решения дурацких шахматных задач. Его всегда пугали офицеры: вытянутые продолговатые фигуры на третьих от края доски клетках. Идеальная позиция и возможности для удара, а еще и сами выточенные из дерева фигурки больно врезались в кожу своими острыми гранями. Впрочем, боль причиняли любые фигуры, когда летели ему в лицо, после неудачно проведенной партии или просто по пьяной прихоти отца.

В его воспоминаниях почти не было ночей. Все они проводились в забытьи и слабой надежде, что новый день не наступит или по какой-то неизвестной причине будет не таким, как предыдущий, выбивающий из тела дух и закусывающий остатками жизненных сил, припасенных, чтобы перетерпеть все унижения и дожить до еще одного заката.

Ему снилось, как он однажды чуть не утонул, зацепившись ногой за густое подводное растение, никак не желавшее рваться и отпускать мальчика. Он хорошо помнил, как барахтался в холодной воде не в силах что-нибудь сделать и уже готов был сдаться, когда понял, что не имеет право на это. Понял своим сознание, а не животным началом, обычно пробуждающимся в такие моменты. И именно тогда он осознал, что может просто уйти из дома, перестать быть чужой игрушкой и отправить туда, куда сам пожелает.

В отличие от многих других ему не нужны были ответы на странные вопросы или откровения загадочных святых, которых боготворили все вокруг. Он шел своим путем, принимая свои решения и не спихивая их на провидение или судьбу. Только его руки делали что-то, только его сердце билось и поддерживало в нем жизнь, только его мысли позволяли ему не сойти с ума.

Пока Олег не встретил Маргариту.

Она стала для него смыслом, желанием и надеждой. Маленькая искра, каждый раз, заставляющая его дышать чаще и терять самообладание. Ее волосы с таким необычным запахом, тихий смех и умение легко и непринужденно перевести любой негатив в русло спокойствия, делали ее самым необычным человеком в его жизни. К тому же, он видел в ней что-то близкое себе, хоть и понимал, что девушка точно не проходила через все те испытания, с которыми он столкнулся в своем детстве.

Мама снилась всегда, почти каждую ночь, но каждый раз одинаково: высокая стройная женщина с короткими русыми волосами. Она быстро шла по оживленной улице и всегда терялась в потоке людей, а он не мог протолкнуться сквозь плотность чужих тел, крича ее имя, теряя фигуру из виду…

Олег проснулся около пяти часов утра. Он так думал, потому что еще было достаточно темно, но самые робкие первые сумерки уже начали бороться с ночью, гоня ее прочь, будто расчищая место для скорого рассвета.

Ровное дыхание вырывалось из его рта. Живот еще немного побаливал, но все уже было почти, как раньше. Через пару дней он будет в полном порядке. Насколько это возможно.

Глаза открывать он не спешил, потому что чувствовал, что не один в комнате.

Объяснить кому-то, как именно рождалось это чувство, просто невозможно. Выработанная годами привычка жить в напряжении и ожидании удара не проходила даром. Обостренные чувства били тревогу, подстегивая вскочить на ноги и схватить того, кто находился в нескольких шагах от его матраса, лежащего на полу.

— А в первую ночь ты не проснулся.

Раздавшийся голос принадлежал мужчине. Примерно так Олег и представлял его: в меру хриплый, в меру высокий. Самый обычный голос, который может быть, как очень мягким и уговаривающим, так и проникающим острой стрелой прямо в душу. Голос, которым должен обладать и уметь пользоваться любой шпион.

Сев, Олег посмотрел на дверь, откуда шел звук. Гриф устроился на полу, привалившись спиной к стене и, не моргая, смотрел перед собой. Света было достаточно, чтобы разглядеть это, но вот все остальные детали терялись в темноте, и нельзя было сказать, пусты ли руки мужчины или он сжимает в них какую-нибудь острую железку.

— Спать хотелось, — ответил Олег.

Гриф усмехнулся.

— А я вот не могу спать. Нас учили бодрствовать по восемьдесят часов без таблеток и уколов. До сих пор жутковато, когда сна целыми сутками просто нет.

— И поэтому ты смотришь на других людей?

— Вроде того.

Мужчина с татуировкой поднялся на ноги и подошел к окну.

— Как долго ты раздумывал, убивать меня или нет?

Олег смотрел ему в спину, отодвинувшись на дальний край матраса и упершись одной ногой в пол.

— Ты военный, это было бы непросто, — Гриф оглянулся через плечо, — но если честно, мне очень хотелось это сделать.

— Боишься столкнуться со мной в состязании?

— Нет. Думал, что ты решишь прикончить меня раньше, чем я тебя.

Олег оскалил зубы, стараясь не выдать того, как сильно ему хочется смеяться.

— А какие еще мысли есть в твоей голове?

— Что ты чертов жнец.

Гриф полностью повернулся и упер руки в бока. Он был в одних штанах. На мышцах накаченного торса поблескивали капельки пота. Босые ноги тихо скользили по полу, делая его движения практически бесшумными.

— Откуда ты знаешь про жнецов?

— Брось, здесь все знают. Каждый в этом доме проходил предварительный отбор и видел две фигуры, которые добивают всех, кто не забрался на гору.

И только я знаю, кто же это на самом деле делал это, подумал Олег.

— Даже если так, что с того?

Он решил, что пусть все останется, как есть. Если уж бывший разведчик обманут собственным сознанием, не стоит его разочаровывать.

— Интересно, как ты справляешься с мыслью, что не сможешь пройти арену до конца?

— А ты?

Они молча уставились друг на друга.

Каждый пытался вынести что-то для себя из этого не самого содержательного разговора.

Олег наблюдал, как его собеседник покачивается на пятках, будто готовясь к броску вперед, но понимал, что этого не произойдет. Гриф слишком умен для того, чтобы вот так глупо подставиться и даже не выйти на арену. Под потолком моргали тусклые огоньки подсветки сразу двух камер. Их разговор не останется незамеченным, более того, Олег как-то не сразу сообразил, что этому мужчине позволили свободно бродить по дому ночами, и за это не последовало никакого наказания. Возможно, за этим крылось что-то большее, чего он пока не понимал, но уже хотел разобраться, что к чему.

А что если жнецов в этом сезоне будет два?

— Со мной работал молодой парень, — негромко заговорил Гриф, — похожий на тебя. Пришел в ГРУ после пары путешествий в горячие точки. У него пол тела было в ожогах и шрамах. Он хорошо знал языки, и его взяли для полевой работы в восточной Европе. Представляешь, человек выбрался из-под минометного обстрела во время операции под Тикритом, проплыл с тяжелыми ранами три километра, а потом еще и смог дождаться хирурга из Москвы, только ради того, чтобы умереть на улицах Таллина от руки мелкого дилера, толкавшего дурь подросткам.

Он покачал головой, никак не комментируя то, что российских войск в Ираке официально не было.

— Я своими глазами видел его тело с развороченной грудиной. Его будто пронзила рельса, а на деле обычный нож. Эта картина не дает мне покоя до сих пор.

— Поэтому ты до полусмерти избил ту девчонку?

— Нет. Хотел немного подготовить ее.

— К чему?

Вместо ответа Гриф задрал голову и провел большим пальцем по своей шее.

— Мы все здесь тлеющие головешки. Кто-то вспыхнет, а кто-то погаснет. Как-то так.

Его видение происходящего немного удивило Олега. В этих словах звучала печаль и разочарование, будто мужчина ожидал увидеть здесь чуть ли не серафимов, способных одной мыслью уложить его на лопатки и вбить в его грудь ту самую рельсу, навсегда гася все его ужасные воспоминания.

Но таковых здесь не оказалось.

Самые обычные люди со своими недостатками и причинами. Кто-то сильнее, кто-то слабее. Победит не тот, кто хочет победить или человек, обладающий большей мотивацией, а тот, кто сможет зажечь в себе особенное нечто, недоступное всем остальным. Тот, кто сможет показать себя настоящего, полного силы и веры, которые были такими обыденными раньше, и которые стали настоящим дефицитом в новом мире.

— Что, по-твоему, ждет победителя в Кремле?

Олег не хотел продолжать этот разговор, но он уже полностью проснулся и решил, что от еще одного вопроса никому не станет хуже.

— Тебя правда интересует только это?

— Пожалуй. Все остальное я уже знаю.

Гриф усмехнулся.

— А ты самоуверенный. Мне это нравится. Мои работодатели, — он запнулся, — бывшие работодатели, не обладали этой информацией. Кроме высших чинов, конечно. Ни в архивах, ни в закрытых файлах нет никаких упоминаний о состязании. Все в головах людей. Новак и Блайнд хорошо постарались для того, чтобы держать свои тайны под колпаком.

Олег скривил губы.

— Да, да, ты спросил совсем о другом. Я не знаю, но что бы там ни было, что бы ни ждало победителя, это самое ужасное, с чем придется столкнуться в этой жизни и в этом состязании, раз уж мы оказались здесь.

Его голос слово в слово повторил мысли Олега, и ему стало не по себе от осознания того, что они думают одинаково.

— Когда ты здесь, смерть уже не самое ужасное?

— Она и до этого была совсем не так плоха.

Гриф махнул рукой и пошел к двери.

Оказавшись совсем близко, Олег смог рассмотреть три шрама от пулевых ранений на теле разведчика, один из которых был всего в сантиметре от сердца. Он был самым свежим, будто совсем недавно Гриф пытался каким-то очень оригинальным способом свести счеты с жизнью, но кто-то решил, что он еще не все дела совершил на этой земле. Возможно, именно после этого события мужчина принял решение участвовать в состязании.

— Что тебе сказала Брида?

Этот вопрос врезался ему в спину, когда атлет уже стоял в дверном проеме. Олег не надеялся, что он ответит и был удивлен, вновь услышав его голос.

— Что мне стоит с кем-нибудь подружиться и хотя бы несколько оставшихся дней провести с мыслью, что я умею это делать.

Гриф тихо закрыл дверь. Его шаги по ту сторону расслышать было невозможно, тем более он спускался по лестнице, быстро удаляясь. Олег представил, как мужчина стоит в просторном холле, между столами и еще валяющимися на полу шахматными фигурами. Зачем-то он разводит руки в стороны и начинает медленно кружиться, глядя в темноту потолка, не сбиваясь со своего ритма из-за мерного и однообразного шума странного фонтана или полностью поглотившей все остальные звуки ночной тишины, давящей на восприятие своей плотностью и непрозрачностью.

Подойдя к двери, Олег подергал за ручку, поскоблил ногтями по дереву и вернулся в свою импровизированную кровать.

Нужно было еще немного поспать, но вновь погрузиться в царство Морфея оказалось проблематичным. Он ворочался с боку на бок, накрывался тонким одеялом с головой, считал перелистывающиеся страницы книг. Иногда именно этот способ помогал ему заснуть, но сейчас не действовал и он.

В мыслях еще звучали слова Грифа.

Мужчина явно не боялся Олега, да и вся его бравада про убийства была пустым трепом. Он мог это сделать, но акцентировался именно на возможности, а не на необходимости. Люди его породы, обычно терпеливы настолько, что все их желания превращаются в длинную временную линию, которая непременно имеет свой конец соответствующий осуществлению желаемого. Они могут годами сидеть и просто дожидаться этого момента, никак не проявляя себя и не накручивая лишних нервов.

Но Гриф не был уверен в том, что сможет пройти состязание. Олег задумался и пришел к выводу, что мужчина с татуировкой, скорее всего, не хочет этого. Он пришел сюда умереть. В любом случае. Если его не поглотит арена, то это сделает Кремль, в стенах которого таился самый страшный страх: неизвестность.

Олег повернулся на спину и уставился в потолок.

Много раз он прокручивал в голове вариант за вариантом всего, что могло происходить на красной площади, но все это были не больше чем пустые домыслы, никак не подтвержденные и рожденные лишь его воображением.

Его напарник, по работе на заводе, тоже любил заниматься таким в любую свободную минуту. Порой то, что он говорил, пугало Олега куда сильнее, чем его собственные мысли, не своей жестокостью или сумасшествием, а излишней правдоподобностью. Самая невероятная догадка могла иметь свое мерзкое реальное воплощение, через которое предстоит пройти победителю состязания.

И стать триумфатором.

Олег впервые подумал о происходящем именно в этом ключе. Многие ли приходили сюда только ради этого звания? Или же на первом месте всегда стояли деньги и возможность позабавить страну кровавыми убийствами.

Теперь ему стало понятно и то, что раньше не давало покоя: почему все как один атлеты ведут себя по правилам, установленным для них, а не пытаются действовать иначе. После встречи с Бридой эта загадка перестала быть таковой. Она бы ни за что не позволила человеку неподходящему для состязания испортить ее детище.

Каково это быть создателем подобного?

Вот на этот вопрос у него точно не было ответа, и вряд ли он когда-нибудь появится.

Как думали эти люди в былые дни, когда еще задумка только оформлялась и принимала свои первые очертания. Сколько всего пришлось сделать, чтобы превратить простую охоту за сокровищем в кровавую битву на выживание. Что чувствуют сейчас, видя в какого мощного колосса превратилось состязание всего за несколько лет, полностью заменив все прошлые развлечения.

Наверное, каждый из триумфаторов понимал, что это единственный противовес разваливающемуся обществу. Кто бы мог подумать, что однажды, именно жажда смерти и жизни будут ярко сиять, как путеводные звезды для заблудших и обреченных людей в мире, где и то и другое полностью обесценилось.

Олег снова заворочался, но понял, что не может уснуть.

Встав и подойдя к окну, мужчина прислонился к нему лбом. Холодок стекла коснулся его кожи. Неяркие огоньки перед глазами, темное марево ночи, тонкий слой белесого тумана у самой земли.

Он вспомнил, как однажды видел такой туман, что его можно было потрогать.

Это случилось на высокогорье неподалеку от Кабула. Было такое же раннее утро, когда сон еще крепок, а новый день никак не может начаться из-за плотных туч, закрывающих собой лазурь небес. Слух улавливал только шаги часовых, их негромкую болтовню ни о чем, длящуюся чтобы не уснуть. Среди множества ароматов царили запахи жженного металла, пороха и табачного дыма. Олег явственно ощутил боль на переносице: в тот день он пропустил прямой удар в лицо от одного из террористов, которых преследовала его группа. Нос еще долго потом заживал, но смуглому арабу повезло куда меньше: две пули в груди быстро остудили его желание драться. Но это было позже, а утром, с горных вершин спускался туман. Высокой надвигающейся волной, словно устрашающее цунами, только очень медленное и неповоротливое. Он захватывал метр за метром земли, погружая все в непроглядную пелену. Да него можно было дотронуться: из-за высокой влажности на руках оставались капли воды, как будто человек мог зачерпнуть что-то таящееся там, в непроглядной молочной пелене. Но это лишь забавляло туман, который становился все гуще, не теряя своей плотной формы до появления первых солнечных лучей, едва прорывающихся сначала сквозь завесу темных облаков, и только потом проникая в туман, разрывая его клубящееся тело на части.

Олег покачал головой.

Как и многие другие дни в его жизни, тот был очень плохим. Они попали в засаду и очень немногие смогли выбраться из западни живыми. Винить в этом себя было глупо, но он все равно чувствовал свою вину, прекрасно понимая, что это будет преследовать его до последнего дня.

До сирены он так и не смог заснуть.

Выйдя из комнаты и медленно спуская по лестнице вниз, его все еще преследовали воспоминания, терзавшие сознанию ночью, и мысли после разговора с Грифом, который, не смотря на всю свою подготовку, ошибочно записал Олега в жнецы.

Был ли он на самом деле прав в том, что все до единого понимали, что творится в недрах состязания? Или это была всего лишь еще одна не подтвержденная догадка?

Олег не знал.

Пройти отбор, забравшись на гору и так было непросто, а если добавить к этому участие женщины-жнеца, то вообще удивительно, как половина из атлетов, которые сейчас в большинстве своем шагали с заспанными лицами и плохо сдерживаемым недовольством, вообще попали в этот дом.

Ему пришло в голову, что сегодня их подняли еще раньше, но проверить это не было никакой возможности.

За все время, что он жил здесь и готовился к состязанию, нигде не видел часов и все время, которое было известно Олегу, ограничивалось рассветом и закатом, а также внутренними ощущениями, которые вряд ли соответствовали истинному ходу часовой и минутной стрелок.

Возле фонтана все столы были расставлены на равном расстоянии друг от друга, стулья стояли ровным рядом вокруг них. Нигде не было и следов вчерашних шахматных досок. Их сменили тарелки и столовые приборы, которые уже были на своих местах, дожидаясь голодных атлетов.

На завтрак подали все ту же противную кашу и небольшую плошку свежих фруктов, беспорядочно нарезанных на мелкие и большие куски, перемешанные с красными ягодами клюквы и брусники. В высоких кружках дымился настоящий черный кофе. Пах он отвратительно, но никто не отказался от напитка, который так давно не обжигал горло своей горечью.

Впервые за долгое время, все шестнадцать участников находились в одном месте. Кто-то с ненавистью поглядывал на других, кто-то ел, уставившись в тарелку и желая лишь поскорее отправиться на новую тренировку, потому что там, возможно, выдастся случай проявить себя или просто хорошенько врезать кому-нибудь из атлетов.

Между людьми нарастало напряжение, которое непременно дойдет до критической отметки и вот тогда их выпустят на арену.

Олег встретился взглядом с Марой.

Девушка неспешно поглощала завтрак. Ее длинные волосы вновь были собраны в аккуратную косу, перекинутую через плечо. Свет становился все ярче, заливая зал утренним блеском, играющим на рыжих локонах. Ее майка, надетая поверх нескольких перевязок, сильно обтягивала тело, выделяя ее формы и линии. Это определенно было ей не по душе.

Она улыбнулась ему уголками губ и больше старалась не смотреть в его сторону.

Следующим, кто заинтересовал Олега, был мужчина, который пытался убить Мару. После наказания выглядел он чертовски плохо: все лицо и шею покрывала вязь вздувшихся вен, а глаза краснели полопавшимися капиллярами. Еще сильнее пожелтевшая кожа обтягивала его скулы. Трясущиеся руки с трудом держали ложку, а чашку и вовсе ему приходилось сжимать обеими ладонями. На плечах алели отпечатки врезавшихся в плоть веревок, будто самые жуткие татуировки.

Олег понимал, что просто так этот мужчина не оставит Мару в покое. Он был похож на настоящего бандита из прошлого, которому только кожаной крутки не хватает и золотой цепи на шее. Для такого месть всегда на первом месте, а если кто-то задевает его самолюбие так и вовсе вендетта становится смыслом жизни. Наверняка и Сержант, которого сейчас не было ни видно, ни слышно, тоже попал в черный список, но до него будет добраться сложнее, чем до одного из атлетов.

Гриф сидел дальше всех, на своем любимом месте у окна. Он уже справился с едой и сейчас отстраненно разглядывал женщину с номером девять на груди. Морщинистое лицо жнеца ничего не выражало. Она методично отправляла в рот кашу, свободной рукой постукивая по столу. В отличие от остальных, ее спокойствие было продиктовано тем, что она знала все, что будет дальше и могла позволить себе спокойно к этому подготовиться, особенно, когда тебя и так всю жизнь тренируют лишь для одного: выйти на арену и сбалансировать состязание.

Олег задумался.

Вспоминая все предыдущие сезоны, он без труда отметил, что многие фавориты, способные в одиночку справиться с остальными пятнадцатью, были убиты или ранены участниками, которые на первый взгляд едва ли что-то из себя представляли. Именно такой казалась эта женщина, сейчас отодвинувшая от себя тарелку и сидящая сложив руки в замок. Ее делали особенной разве что клыки во рту, но она его не так часто открывала, и едва ли каждый за своим столом знал об этой ее особенности.

Поежившись, он решил, что совсем не хочет столкнуться с ней на арене. Почему-то страшно стало именно от вонзающихся в его тело заостренных вытянутых зубов, с чавкающим звуком разрывающих плоть, а не от ее навыков убивать или чего-то подобного, припасенного на экстренный случай.

Что на такой случай было у него?

Олег посмотрел на свои пальцы, напряг мышцы на животе, которые отзывались тупой болью, повертел головой, разминая шею. До этого не должно дойти, но если все же придется вновь спустить себя с поводка… Он старался не думать, что произойдет тогда, потому что однажды уже видел последствия своего сумасшествия и не хотел позволить себе натворить еще больше зла, которого не сможет ни забыть, ни простить.

О своей жизни он не думал. Единственным действительно стоящим аргументом, была жизнь Марго, ради которой сейчас он и сидел в этом зале, разглядывая тех, кого ему придется убивать. Не за их проступки, а просто за то, что они уже стали врагами из-за правил давно начавшегося состязания.

Оскар, смешно поджав губы, исподлобья тоже рассматривал всех вокруг себя. Каждое утро начиналось с чего-то подобного для любого атлета. Кто-то еще продолжал строить догадки о своих соперниках, а кто-то уже выбирал самое подходящее место, чтобы вонзить нож. Альбинос же с нескрываемым интересом пялился на женщин. Мара его почему-то совсем не интересовала, а вот миниатюрная брюнетка с дюжиной на майке буквально пожиралась глазами.

Покачав головой, Олег потер виски, пытаясь сосредоточиться. Без привычных криков Сержанта это получалось не очень хорошо.

Он первый вышел из-за стола и быстро пересек просторный зал. Толкнув двустворчатые двери, мужчина впустил внутрь дома легкий ветерок, принесший с собой прохладную свежесть и целый ворох запахов. Плотный аромат дыма и шоколадного табака, которым наполняли самые дешевые сигареты и самокрутки, мгновенно ворвался в легкие. Начавшие гнить желтые листья на дорогах тоже добавляли в общую палитру свой плотный перепрелый запах.

В двух шагах от входа трое охранников делали что-то очень странное. Негромко переговариваясь между собой и время от времени по очереди выплевывая короткие фразы в рацию, они переставляли с места на место шесть или семь тяжелых мешков из огнеупорного материала, по-видимому, таща их от одного из дальних от дороги зданий на участке. На боках каждого черной краской по трафарету был нанесен логотип в виде треугольника с вершиной внизу и лаконичной надписи: собственность корпорации Виктим.

Олег уже не раз видел это название, за время своего пребывания здесь и на некоторых крупных объектах, разбросанных по всему городу. Да и рукава некоторых охранников были украшены нашивками с этим рисунком, очень сильно напоминавшим схематичное изображение алмаза.

Услышав шум за спиной, троица перестала кантовать мешки. Глядя на Олега каждому из них что-то хотелось сказать, но никто и рта не открыл, потому что из-за угла показался быстро приближающийся Сержант.

— Что вы тут возитесь? — недовольно пролаял он на охранников, которые вытянулись по стойке смирно и смотрели только перед собой.

Их лица наполовину скрытые под масками, казались пластиковыми, совсем не настоящими, будто они решили продать часть себя ради того, чтобы больше никогда не быть теми, кем они когда-то являлись.

— Автобуса еще нет, — услышал он ответ после недолгой паузы.

Смерив мрачным взглядом Олега, будто тот был виноват в отсутствии транспорта, о котором слышал впервые, он кивнул.

— Хорошо спал, шахматист?

Его издевательский тон вызвал у Олега лишь улыбку.

— Раз проснулся, значит замечательно, — буркнул он.

— Вот и отлично.

Сержант прошел мимо него, поглядывая на экран своего браслета, и, шагнув внутрь дома, вновь принялся орать, подгоняя атлетов побыстрее засунуть утреннюю баланду в свой желудок и собраться перед отелем.

Люди тут же засуетились, толкаясь и грохоча стульями. Кто-то боялся очередного наказания, кто-то уже устал от ожидания и теперь спешил проявить себя, но, так или иначе, каждый просто подчинялся хаотичному движению потока, рождающемуся из ничего.

Когда все вышли на улицу, за стеной послышался громкий рев мотора, который быстро приближался. Они еще долго не видели, что же это за железный зверь, издающий такой гул: тяжелые ворота заклинило, и охранники на посту суетливо пытались отключить электронику, чтобы открыть их вручную. А когда, наконец, трансформатор был отключен, осыпав копающегося в нем мужчину тучей искр, и ворота, подчиняясь дружному нажиму охраны, поползли в сторону, на огороженную территорию въехал автобус.

Это слово описывало только то, чем когда-то была эта машина, но никак не то, чем она являлась сейчас.

Трехсантиметровая стальная обшивка, зарешеченные окна и стекло толщиной в несколько пальцев. Верхние люки на крыше были оборудованы двумя станковыми пулеметами. Сейчас места для стрелков в гнездах пустовали, но Олег не сомневался, что на время поездки, кто-то обязательно займет их. Специальные колпаки и крышки над колесами, скрывающие большую часть самого уязвимого места. Во весь бок автобус был выкрашен в традиционные цвета состязания: черный и зеленый, олицетворяющие собою гамму самой первой арены — ботанического сада. На фоне джунглей и брызг воды на атлетов вновь смотрели четверо триумфаторов. Их лица были преисполнены наслаждения от собственной значимости, и рисунок отчетливо передавал это.

Автобус, вырулили на короткую подъездную дорожку, и небыстро покатил к ждущим его пассажирам.

Сержант дождался, пока транспорт, который вблизи казался огромным, остановится, и, забравшись на ступеньку открывшейся двери, замахал рукой, призывая атлетов поскорее занимать места.

Олег не спешил лезть первым, наблюдая, как охранники грузят мешки в боковое багажное отделение, спрятанное под одной из откидывающихся металлических пластин. Гриф стоял рядом с ним и тоже, правда без особого интереса, наблюдал за тем, как трое крепких мужчин натужно пыхтя, заталкивали груз в полагающееся ему место.

— А вам особое приглашение выдать? — прогремел прямо в ухо голос Сержанта.

Они вдвоем посмотрели на него и последним зашли в автобус.

Внутри царила примерна та же атмосфера, что и снаружи: укрепленные поручни, которые было проблематично обхватить руками, сиденья, складывающиеся при необходимости большего пространства, двойные швы на всех виднеющихся местах сварки. Вдоль стен были закреплены специальные пружинные механизмы — держатели для оружия, но сейчас все они пустовали, напоминая лишь детские рогатки на металлических резинках.

Когда последний из охранников зашел в салон и постучал по перегородке, отделявшей его от водителя, автобус тронулся с места, вновь одолевая небольшое расстояние до все еще открытых ворот.

Возле трансформатора копались техники. Олег видел их сквозь толстое стекло, как и часовых, которых с момента его первого прибытия в это место стало значительно больше.

— Слушать меня, — рявкнул Сержант, наблюдая, как мужчины в масках забираются в ниши под потолком по специальным лестницам, — я расскажу вам, что будет дальше.

Он прочистил горло, сплюнув себе под ноги, и потер подбородок.

— Интервью — это еще один ваш шанс показать себя и заработать благосклонность триумфаторов. Четверо из вас, а если очень повезет, то кто-то один, получат дары, которые помогут в состязании. Ну или окажутся милыми и бесполезными побрякушками, порадующими вас в последние часы жизни. Кроме того, сегодня определятся ваши коэффициенты на победу, которым будут соответствовать ставки.

Дарами назывались любые предметы, которые триумфаторы передавали атлетам. Это могло быть что угодно, начиная от действительно бесполезной жвачки, до снайперской винтовки или кластерной гранаты. Не существовало какого-то критерия, по которому выбирались эти вещи. Атлеты просто получали их и должны были радоваться, что начнут состязание не с пустыми руками. Получить все четыре предмета кому-то одному возможно было только теоретически: еще ни разу за историю шоу, ни один атлет не удостоился такой чести.

Со ставками Олегу было все понятно, а вот про коэффициенты на победу он слышал впервые.

— Они оценивают физические и умственные способности, а потом просто высчитывают вероятность, кто дольше всех протянет, — тихо поделился с Олегом сидящий рядом Гриф, — отсюда вывод: на кого ставки ниже, тот счастливчик. Первый в очереди на встречу с тобой.

Разведчик продолжал считать его жнецом. Определенно, это казалось ему забавным.

— Интервью должно было проводиться на второй день, чтобы вы все не воспринимали друг друга одними бездушными цифрами на одежде, но у нас получилось немного иначе, благодаря некоторым личностям, по вине которых теперь есть много недовольных таким поздним появлением коэффициентов.

Сержант замолчал и зло уставился на мужчину, часть дня провисевшего под потолком главного зала вниз головой.

— Но, так или иначе, все возвращается на круги своя. После того, как со всей этой ерундой будет покончено. У нас будет еще достаточно времени, чтобы каждый день изматывать вас физическими упражнениями и теоретическими занятиями. И уже совсем скоро, вы выйдете под свет прожекторов на арене и убьете друг друга.

Мужчина с бульдожьим лицом закончил свою речь и тоже уселся на сиденье, сложив руки на груди и поджав губы.

Автобус быстро несся по дороге на север.

За окном мелькали знакомые когда-то пейзажи, теперь обретшие совершенно иной удручающий вид. Улицы были заполнены людьми, шарахающимися от несущегося по шоссе транспорта. Многие из них с трудом стояли на ногах, но каким-то чудом продолжали двигаться. В новом мире, куда легче было идти, неважно куда, но сохранять ритм движения, чем подняться после падения.

В такое ранее время многие спешили на работу. По давно привычным и безопасным дорогам. Почти никто не пытался сократить путь через переулки или дворы. Каждый прекрасно знал, чем это может кончиться.

Мужчины и женщины, немного детей лет десяти и подростки, совсем недавно еще бывшие такими же малышами, но уже не сидящие без дела, а пытающиеся хоть как-то облегчить свою жизнь. Больше никого нельзя было выделить в разношерстой людской толпе, живущей своей собственной жизнью.

Олег отвернулся, чтобы не смотреть на людской поток и покосился на Грифа.

Тот делал вид, что дремал, но его глаза постоянно дергались и быстро моргали, позволяя ему не терять картину происходящего, постоянно дополняя мысленный образ тем, что попадало на сетчатку глаз. Сложенные на коленях руки тоже были расслаблены не до конца, в любой момент готовые защищать своего хозяина.

В какой-то миг Олегу захотелось громко щелкнуть пальцами возле его носа и посмотреть, что будет твориться дальше, но здравый смысл возобладал над этим глупым порывом.

Ехать было скучно.

Пейзаж за окном почти не менялся. Лишь изредка автобус скрывался во тьме тоннелей, освещая себе путь желтыми огнями фар.

Жители Москвы были повсюду, словно издеваясь над той небольшой цифрой, которая считалась городским населением. Люди выглядели одинаковыми, потому что больше не существовало такого понятия, как классовая разница. После экономического краха все оказались равны и выживали теперь уже на равных. На два лагеря всех делила лишь мораль, крохи которой уже практически полностью были вытеснены из человеческого сознания, и сила, которая задавала тон и правила на улицах.

Несколько раз на них пытались напасть, или скорее, просто проявить агрессию: в автобус летели камни и бутылки, бьющиеся на сотни осколков. Слышались редкие крики, похожие на животные вопли: бессмысленные, протяжные, полные разочарования и ненависти, которая выплескивалась через край.

Несколько выстрелов из крупного калибра быстро загоняли отважившихся на подобное обратно в их норы. Раскатистый маслянистый звук и свистящие пули, разрезающие воздух, впивались в бетонные стены и разносили вдребезги заляпанные грязью витрины магазинов. Каменная крошка сыпалась на мостовую, эхом вторя оружейной песне.

Атлетов мало заботило то, что творилось по ту сторону окна.

Перед Олегом сидело достаточно людей, чтобы понять, как сильно он заблуждался раньше, думая, что состязание — это один из способов сохранить себя, пусть и заплатив за это слишком большую цену.

Ошибка его была в том, что он пытался все еще цепляться за то, что все такие, как прежде, но люди, на самом деле, уже давно изменились и перестали походить на самих себя. Новый мир сделал их такими, не оставив иного выбора. Лишь, как и в былые дни, подвесив в воздухе иллюзорную надежду, что есть еще несколько путей, пройдя по которым может стать лучше, может все измениться и перестать походить на ужаснейший кошмар, будто посланный в наказание за грехи, оставшиеся тусклыми следами на страницах прошлого.

Разглядывая шрамы на лице Сержанта, он пытался понять, кто этот человек и чем он на самом деле занимается. У него не было нашивки корпорации, но его убеждения явно делали его очень преданным. Обычно так ведут себя те, кому по-настоящему спасли жизнь или позволили вернуться к ней после чего-то похожего на погружение к самому дну, откуда обычно уже просто нет пути назад.

Дорога заняла больше времени, чем можно было ожидать.

Многие откровенно уже начали скучать, переглядываясь и привставая со своих мест, чтобы получше рассмотреть, где они сейчас находятся.

В какой-то момент Олег решил, что их везут к старому зданию телецентра возле руин останкинской башни. Проезжая по широкой улице, где раньше размещалась высотка, он увидел вдалеке, прикрытый плотными облаками купол над ботаническим садом. Это была одна из арен, где проводились состязания. Ее закрытость позволяла создателям творить внутри все, что угодно: от погодных условий с настоящими молниями, до климатических перепадов, если того требовал сюжет сезона.

Поморщившись, Олег вздохнул. Каждый раз триумфаторы придумывали что-то новое, чтобы удержать у экранов и без того послушно смотрящих шоу людей. То это были гладиаторские мотивы древнего Рима, когда на арене удавалось найти лишь холодное оружие, а бороться приходилось не только с другими людьми, но и с дикими животными вроде львов и тигров. То реконструкция военных времен первой мировой, когда винтовки клинило после первого же выстрела, а бомбы того и гляди готовы были взорваться в руках тех, кто отваживался их использовать. Иногда идеи были действительно оригинальными, заставляя восхищаться именно ими, а не кровавыми убийствами, творящимися на их фоне.

Что ждало участников в этот раз, не знал никто. Наверняка, половина из сидящих в автобусе жаждала, чтобы это оказался сценарий без огнестрельного оружия, остальные могли только на него и уповать, не выделяясь своей силой и сноровкой для рукопашной схватки. Даже тяжелый топор или метательные ножи вряд ли бы дали им какое-то преимущество перед тренированными убийцами, коих среди шестнадцати участников состязания точно хватало.

Олегу было все равно.

Что-то подсказывало ему, что впереди ждут проблемы гораздо серьезнее, чем история их противостояния. Это нужно зрителям, но не тем, кто сам стал частью этого события, и будет творить его своими руками.

За окнами уже совсем рассвело и потеплело, когда автобус вырулил на один из расчищенных проездов и покатил к огромному зданию бывшего офисного центра, который сейчас больше всего походил на укрепленную военную лабораторию.

Два ряда плотных металлических сеток под напряжением, отделяющие первый пропускной пункт от высоких кирпичных стен, которые не заслоняли собой четырехэтажный комплекс с широкими панорамными окнами. Их черные проемы, краска-хамелеон, зияли в лучах поглощаемого солнца, будто ненасытные рты раскрытые, чтобы проглотить весь мир. Тут и там виднелись следы былых сражений: разбросанные осколки мин и гранат, неразорвавшиеся снаряды самых разных форм и размеров, дыры от пуль в стенах и столбах освещения, которые почему-то горели, не смотря на то, что день уже был в самом разгаре.

Верхний этаж здания был построен гораздо позже основных уровней. Похоже, что уже в новейшее время. Грязный серо-бурый бетон растекся по шву между бывшей крышей и еще одной надстройкой. Она была небольшая по высоте, но явно кому-то очень нужной. Проще всего было предположить, что там находятся радиовышки для связи со спутниками или же ракетная установка земля-воздух, готовая к встрече неожиданных гостей.

Многие крыши в Москве теперь украшали подобные конструкции. Люди говорили, что при необходимости эти ракеты без проблем ударят и по земле, если это понадобится. Но все так и оставалось лишь слухами и домыслами.

Разглядывая, куда их привезли, Олег не сразу ощутил, как автобус остановился, и дверь внутрь открылась.

На ступеньку поднялся солдат в черной форме, поверх которой был затянут тяжелый бронежилет. Каска с адаптивными очками: ночное виденье, ультрафиолет и тепловизор в одном флаконе. На запястье, такой же, как у Сержанта, электронный браслет, подмигивающий синими и красными огоньками под отключенным дисплеем. Его лицо скрывала маска.

Те, кто сидели ближе к выходу, вжались в свои кресла.

На поводке мужчина держал рвущуюся с привязи овчарку. Очень большую и злую овчарку. Вместе с ней он медленно пошел вдоль кресел, не останавливаясь, но и не слишком спеша. Собаку никто из пассажиров не заинтересовал и она, перестав злобно скалить зубы, высунула язык и посмотрела на хозяина. Тот кивнул и пошел к выходу, так и не проронив ни слова.

Ступив на асфальт, солдат свистнул, и створка ворот начала открываться. Массивная металлическая преграда, укрепленная с обратной стороны стальными стержнями, позволяла попасть на закрытую территорию.

Глядя в окно, Олег отметил, что на пропускном пункте охранников было всего лишь двое, зато с внутренней стороны их поджидала уже целая армия.

К автобусу размеренным шагом бежали человек пятнадцать, вооруженных автоматами и короткоствольными ружьями. Они быстро и без суеты взяли транспорт в полукольцо. Некоторые опустились на одно колено и прицелились, подняв оружие к плечу, другие прикрывали их тыл и фланги, третьи держались чуть позади. В другой ситуации, они наверняка бы заняли оборонительную позицию за ближайшим укрытием, но сейчас лишь ожидали приказов от еще одного человека в форме вальяжно идущего через открытую площадь к автобусу.

Олег узнал его. Это был Виктор.

— Лучше не злите этих ребят, — вставая на ноги, сказал Сержант, — а то еще понаделают в вас дырок раньше времени.

И едва ли испытывая удовольствие от собственной штуки, первым вышел из автобуса.

— Они все из грифа, — поделился разведчик с Олегом.

— Откуда ты знаешь?

— Я и еще кое-кто разработали эту тактическую схему. Много лет назад, именно благодаря нашему построению удалось сократить жертвы в проводимых операциях на тридцать процентов.

Пожав плечами, Олег только вздохнул.

— Не все они спешат оказаться в состязании.

— Это юнцы с промытыми мозгами. Им никогда не получить майку с номером.

— Так значит это уже большое достижение?

— А ты так не считаешь?

— Нет.

Теперь уже Гриф недовольно скривил губы. Он хотел что-то сказать, но в этот момент Виктор заглянул в автобус и ничуть не хуже Сержанта рявкнул, чтобы все выходили.

Атлеты послушно высыпались из транспорта и теперь оглядывались вокруг. Солдаты, держащие их на мушке, едва ли интересовали кого-то. Каждый был уверен, что сейчас ему ничто не угрожает и это место, чуть ли не самое безопасное во всем мире. По крайней мере, до тех пор, пока не совершишь какую-нибудь глупость.

— Неплохо, неплохо, — оглядывая прибывших, сказал Виктор, растягивая и чуть шепелявя все звуки, — этот отбор не так уж плох.

— Тебе правда нравится? — скептически посмотрел на него Сержант.

— Вполне. Это, как минимум лучше, тупоголовых и ничего не понимающих южан или проклятых беженцев. Какая симпатичная цыпочка.

Он сделал шаг к Маре, но та смачно плюнула ему под ноги, чем сильно повеселила.

Виктор захохотал и легко толкнул Сержанта в грудь кулаком, будто самого лучшего друга на пьяной вечеринке.

— О да, будет очень весело. За мной, детишки.

Он махнул рукой и первым двинулся в обратный путь, пересекая площадь по направлению ко входу в здание, перед которым на трех флагштоках развевались разноцветные тряпки. Первая являлась флагом Новой России. Отличий от предыдущего варианта не было, но в голову каждого жителя был вбит догмат, что именно этот триколор единственное, что всегда было и еще долго будет существовать. Флаг Москвы развевался на третьей мачте, а центральную занимало фиолетовое полотно с серебристой вышивкой: все тот же треугольник с тремя секторами, рядом с которым красовалось одно единственное слово.

Виктим.

Корпорация владела большим количеством недвижимости по всему мегаполису. Сравниться с ней в масштабе и возможностях могли разве что гиганты из восточных и северных областей страны, но они не претендовали на главенство в центральной части и никак не пытались сплестись с правительственными структурами.

Олег покачал головой, понимая, что его мысли снов уходят куда-то в сторону рассуждений совершенно неважных. Гораздо полезнее было сосредоточиться на происходящем.

Солдаты конвоировали их, обступив с двух сторон плотными колоннами. Через одного они следили за атлетами и за обстановкой с внешней стороны, готовые отразить нападение откуда бы оно не последовало. Их обученность и слаженность действий на самом деле поражала. Похоже, когда создавалось единое подразделение для предотвращения угроз, получившее в название имя крылатого падальщика, в него брали только лучших из лучших, способных вырастить и натренировать новое поколение бойцов, которые в свою очередь могли стать еще лучше. Если верить Грифу и вокруг них сейчас лишь салаги, Олег старался не думать о том, на что способны прошедшие весь курс обучения оперативники. По своему опыту он знал, что в голове появляется много ненужной информации, но физическая и тактическая подготовки делает из тебя кого-то другого, способного обратить себе на пользу все, что угодно из окружающего мира начиная от предметов и заканчивая мыслями людей.

Сейчас бы все это солдатам совершенно не пригодилось: в их руках было куда более простое и прямолинейное оружие, также хорошо решающие поставленные задачи, как и многолетняя операция под прикрытием.

Пройдя через автоматические стеклянные двери, атлеты оказались в мягко осветленном холле прямо перед картой государства. Она была закреплена на стене перед входом и сделана из чего-то очень похожего на настоящее золото, сверкая и переливаясь инкрустированными камнями на месте самых крупных городов. Кое-где зияли черные дыры: этих населенных пунктов больше не существовало.

Их вели дальше, на второй этаж. Почти все конвоиры остались на улице. Виктор сам указывал путь толпе участников состязания. Сержант замыкал строй, чуть не наступая на пятки Олегу. Тот оглядывался и пытался понять, почему у их няньки такой сосредоточенный, если не сказать, озлобленный, вид.

Это точно было связано с генералом корпорации. Именно такие погоны были на его плечах. Но вел себя Виктор как самый обычный воин, не привыкший к управлению армией, а больше полагающийся только на себя. Несомненно, он прекрасно знает, как вести за собой людей, но предпочел бы этому самому со всем разобраться. И с большой долей вероятности у него бы получилось.

Этот человек внушал Олегу необъяснимое отвращение, даже больше, чем женщина-жнец, и тревогу, неприятной волной растекающуюся внутри. Его бодрый шаг, розоватое лицо, раскосые глаза, глядящие все время куда-то сквозь тебя, и насмешливая самоуверенность в голосе, делали его не самым приятным человеком. А то, чем он занимался и подавно.

Весь корпус, где они оказались, представлял из себя просторную студию. Часть стен была завешана фонами самых разных цветов, но в основном преобладал зеленый. В такой же цвет была выкрашена угловая секция, где был частично разведен самый настоящий сад. Повсюду стояли треноги и стойки с закрепленными на них осветительными приборами, отражателями и полупрозрачными зонтиками. Небольшой закуток у входа походил на салон красоты: столы были завалены кисточками, палитрами с тенями и пудрой, баллонами с лаком и гелем для волос. Несколько молодых девушек в черных обтягивающих комбинезонах негромко переговаривались, сгрудившись вокруг четырех кресел, установленных в разные друг от друга стороны, чтобы удобно было работать и не мешаться чужим рукам. Чуть поодаль, на широких пластиковых вешалках, покоились костюмы и аксессуары, необходимые для съемок.

По очереди атлетов гримировали, приводили в порядок, одевали и отправляли сначала к белому фону, где делались тестовые снимки, затем в сад, а потом под объектив крупной, опутанной проводами кинокамеры, направленной на зеленый фон. Фотограф и оператор в одном лице, мужчина ровесник Олега, умело руководил постановкой. Пара охранников, дежуривших на этаже, следили за порядком и готовы были проявить себя, если кому-то не нравилось, как сильно замазывают явные синяки на его лице или делают что-то непонятное с волосами.

За них делали все, кроме одного: каждому позволили выбрать оружие для своего образа. И пусть холодное оружие было затуплено, а винтовки и пистолеты не заряжены, взять в руки что-то подобное было чертовски приятно.

Олега облачили в двойную латексную перевязь через грудь темно-синего цвета, оставив большую часть торса голым, но скрыв замотанный живот. Такие же штаны и тяжелые ботинки на толстой подошве. На плечи легла красная мантия, подбитая лисьим мехом. Он был похож на смесь римского полководца и стриптизера, при этом понимая, что в таком виде у него был огромный перевес в рукопашной схватке с любым противником. Легко получилось представить, как накидка превращается в скрывающий движения покров, а не стесненное одеждой тело, уже бросается в бой и руки хватают чужое горло, а красная мантия падает в грязь…

Покачав головой от этой фантазии, он немного задержался перед столом с оружием. Оглянулся на других атлетов. Кто-то ждал своей очереди на грим, кому-то не терпелось дорваться до автомата. Даже Оскар сейчас вел себя, как ребенок, с интересом заглядывая через плечи других, пытаясь увидеть, что же там творится на съемочной площадке.

Им вновь дали посмотреть на предпочтения друг друга, раскрывая еще одну сторону каждого.

Олег не стал никого разочаровывать и чтобы подчеркнуть свой костюм взял в руки серебряную секиру с вязью непонятных символов по лезвию-полумесяцу и длинной рукояти, заканчивающейся заостренным выступом, не менее острым, чем основная часть оружия. Держать подобный топор было сложно, но выглядело это и вправду впечатляюще, даже от первого лица.

Вспышки били по глазам не переставая. Воздух нагревался все сильнее с каждой минутой. Кондиционеры не помогали, едва ли охлаждая помещение до двадцати пяти градусов. Команды фотографа звучали, как из тумана. Явно можно было слышать и чувствовать лишь бьющуюся в жилах кровь, будто требующую пустить этот тяжелый экземпляр кузнечного искусства в дело, позволить ему сотворить то, для чего он был выкован.

Не было особого времени, чтобы глазеть по сторонам. Тем более из-за этого каждый раз был кто-то не доволен. Но ему все же удалось отметить, что из Мары сделали настоящую королеву, украсив ее роскошные пышные волосы терновым венцом, а Гриф превратился в настоящего головореза в разрисованной бандане и ожерелье из двойной цепочки стрелянных гильз.

Съемка прошла быстро. Несмотря на все заминки, для этого не потребовалось и трех часов.

Когда последний кадр был сделан, и часть осветителей погасла, а атлеты вновь переоделись в привычные уже майки и штаны, Сержант вывел их через ту же дверь, что они и пришли сюда. В коридоре их уже ждал азиат, нетерпеливо потирающий руки и едва ли не пританцовывающий от какого-то только ему понятного возбуждения.

Он указал им следовать за ним и пошел к скрытой в стене узкой лестнице, ведущей только на этаж выше.

Двадцать пять ступенек, площадка три на три метра с пустым проемом, короткий коридор, пересекающийся с еще одним, гораздо длиннее. Это здание казалось настоящим лабиринтом, в котором можно было потеряться.

Но Виктор легко ориентировался в запутанных ходах и быстро привел атлетов в небольшой закуток в западной части здания, путь до которого запомнился лишь однообразием белых стен и отсутствием каких-либо предметов. А вот здесь уже были и кресла и стулья, даже низкий журнальный столик из кофейного стекла, заваленный старыми выцветшими журналами и подшивками ламинированной бумаги. На широкой стене между двумя окнами висел большой телевизор. Самый обычный экран сейчас черным пятном украшал пространство, но теряющиеся в специальном коробе провода говорили о том, что питание к нему подключено.

Закуток или тупик заканчивался еще одной дверью. Ручки у нее не было, но легко можно было догадаться, что она заперта электроникой и, скорее всего, открыть магнитный замок не получится, пока тот, у кого есть пульт, не пожелает нажать на нужную кнопку, или пока есть электричество.

— Итак, интервью.

Виктор повернулся к атлетам и развел руки в стороны, словно еще раз приветствуя всех собравшихся.

— За этой дверью не придется драться или куда-то бежать. Можно вообще ничего не делать, если так хочется. Но, — он сделал многозначительную паузу, — от всего, что произойдет дальше, зависит коэффициент ставок, а это очень важно. К тому же, каждый из вас жаждет получить дар от триумфатора. Я слышал, что у Крота уже появился любимчик.

Вместе с ним остальные атлеты уставились на Олега.

— Хватит болтать, — рассерженно вышел вперед Сержант, — не хочу возвращаться обратно в темноте.

— Ах да, конечно, — закивал Виктор, как будто его это хоть немного волновало, — тогда начнем. Вперед, счастливчик.

Он указал пальцем на майку с номером один и, словно по команде, дверь за его спиной щелкнула и приоткрылась.

Олег преодолел расстояние от того места, где стоял до двери за пару секунд проскользнул за нее, чтобы поскорее спрятаться от десятков глаз уставившихся ему в спину. Еще один щелчок вернул замок в прежнее положение, отрезав путь назад.

Перед мужчиной был полутемный конференц-зал, как бы его назвали раньше. Здесь стоял длинный т-образный стол, по одну сторону от него сидели три женщины и двое мужчин в строгих костюмах. Их лица сложно было разглядеть в темноте, да и вряд ли они что-нибудь выражали. Но Олег предпочел бы смотреть в глаза, чем в никак не проявляющие себя тени, ползущие по коже от лба до подбородка. Перед каждым из них лежал блокнот, куда некоторые уже что-то записывали, не глядя на вошедшего. По левую руку, где обычно было место босса, красовалась зеркальная непрозрачная перегородка, прячущая кого-то еще с той стороны. Не составляло труда, чтобы догадаться, кто же находится по ту сторону зеркала.

Олег опустился на единственный свободный стул с мягкими подлокотниками. Но не успел и секунды насладиться этим удобством, как один из мужчин напротив, тот, что был самым крупным и на вид очень неповоротливым, с завидным проворством вскочил на ноги и что-то метнул прямо в атлета.

Он был готов. Он знал, что все будет примерно так. Он хотел, чтобы это случилось.

Ловко увернувшись от плоского предмета, который все же царапнул его щеку чуть пониже левого глаза, Олег повернулся вокруг своей оси, одновременно подхватывая стул и швыряя его перед собой, особо не целясь. Главной целью было, чтобы он перелетел широкую столешницу, а там уже, как повезет.

Плоская спинка врезалась точно в грудь крупному мужчине на той стороне и тяжесть стула тут же повалила его на пол, с грохотом подмяв под себя.

Никто из сидящих больше не пошевелился. Женщина с краю, в бежевом пиджаке с интересом наблюдала за Олегом, прижав ручку к губам. Полоска света скользнула по ее лицу, и он увидел легкий румянец на ее щеках и хитро прищуренные голубые глаза, украшенные тонкими ресницами.

Олег огляделся и поднял с пола кредитную карточку. Еще один отголосок прошлого. Как та монетка, что он нашел, когда отправлялся на отбор. Один край серебристого цвета был обагрен его кровью, совсем чуть-чуть, но рана под глазом неприятно саднила, а струйка крови уже прокатилась по щеке, будто кровавая слеза.

Швырнув платиновую кредитку в сторону, он прошелся взад вперед и, не дождавшись, пока все еще лежащий на полу мужчина вернет ему стул, уселся прямо стол, напротив женщины в бежевом костюме.

Он смотрел на ее руки, методично записывающие слова в блокнот. Левша. Он дал бы ей тридцать семь или около того. Ему казалось, что где-то под одеждой на теле каждого из этих людей должно быть клеймо, которое корпорация ставит на любую свою собственность, несомненно, считая таковой и живую рабочую силу.

Переведя взгляд на зеркало, он снова встал на ноги и подошел к нему.

Спиной Олег чувствовал, как ручки замерли над листами, и сейчас все в комнате смотрят на него. Наверное, они ждали, что он начнет бить стекло или кричать, задавать вопросы, но вместо этого он только легонько побарабанил пальцами по непрозрачной преграде и улыбнулся.

Вел он себя, точно не правильно. Даже не обладая знаниями в психологии поведения, он уже поставил себе оценку ниже среднего. Да и те баллы, что набирались, были лишь за спокойствие и реакцию. Вряд ли за оценку ситуации и выбор действий ему кто-нибудь осмелился поставить отлично. Пусть эти люди за столом и не были учителями или кем-то подобным, они все же играли свою роль.

Проведя рукой по волосам, Олег нашел взглядом на полу кредитку и снова поднял ее. Ему хотелось ощутить эту невидимую связь с прошлым, пусть и посредством такого маленького предмета.

В отличие от новых кредитных карт, почти полностью обезличенных и лишенных индивидуальности, эта могла рассказать многое про своего бывшего владельца. Например, его номер в банковской системе и даже личную подпись. Но цифры были частично затерты, а на мести, где раньше находилось имя, кусочек пластика был содран, и через тонкий слой просвечивалась черная магнитная полоска.

За столом послышалось пыхтение, и Олег обернулся.

Мужчина, который получил удар стулом, наконец, пришел в себя и теперь пытался вернуться к былой невозмутимости. Он тоже попал в луч света, позволив разглядеть раскрасневшееся лицо с пухлыми щеками и оттопыренной верхней губой. Взъерошенные волосы больше походили на парик, едва не слетевший с его головы во время падения. Маленький нос смотрелся смешно и непропорционально среди остальных крупных и выдающихся черт. Заняв свое место, мужчина подвинул к себе блокнот, достал из кармана новую ручку, потому что старая закатилась в темноту, и продолжил писать.

Прошло пять минут.

Олег понял только одно: его здесь никто не держит. Ничего больше не происходило, а топтаться на одном месте было глупо. Бросив еще один взгляд на женщину за столом, почему-то так заинтересовавшую его, он неопределенно кивнул, словно самому себе подтверждая уже принятое решение, и подойдя к двери, приложил к ней руку.

Замок радостно щелкнул, открывая ему путь из комнаты.

Глазам тяжело было сфокусироваться из-за резкого перепада освещенности: до того, как зайти в конференц-зал он и не представлял, какой яркий свет царил в тупичке перед ним.

Его встретила гнетущая тишина и ощущение незавершенности, будто что-то важное осталось в комнате за спиной.

Он знал, что все сейчас смотрят только на него. Стараются понять, что же их ждет там, и не находят ответа. Видят глубокий порез под глазом, размазанную кровавую дорожку и обдумывают свои действия, чтобы избежать подобного, когда окажутся по ту сторону электронной двери.

Когда оцепенение прошло, он понял, что все уже смотрят совсем в другую сторону, а именно, на стену, где черный экран внезапно ожил и засветился. Несколько секунд показывалась красочная анимационная заставка состязания, в которой каждый из триумфаторов выходил из тени на свет, почти как сейчас это сделал Олег, и картинно складывал руки на груди.

А потом появилась таблица.

Она не была ограничена линиями колонок и граф, от чего выглядела немного беспорядочно, но такое чувство возникало лишь из-за того, что она еще только начинала заполняться.

Первая строчка начиналась с фотографии мужчины с огромной секирой в руках. Задний план был похож на руины какого-то замка. Вытянутые буквы, стилизованные под каменные глыбы, складывались в его имя. Олег Курганов. А следом появились золотистые цифры, обозначавшие его вероятность выживания и коэффициент ставок.

Восемьдесят два процента и четыре к одному.

Если кто-то из атлетов до этого момента относился к нему лишь, как к очередному сопернику, то теперь каждый знал, что пытаться убить номера один первым — это очень плохая затея.

Конечно, были и те, кто точно не собирался доверять цифрам на экране, но и ставить себе задачу опровергнуть их на арене никто не станет.

Олег занял пустое кресло прямо напротив телевизора и погрузился в свои мысли.

Времени у него для этого было более, чем достаточно. Атлеты, один за одним, заходили в конференц-зал. Некоторые проводили там всего несколько минут, другие теряли больше получаса. Единственное, что их всех объединяло — это самые разнообразные раны и травмы, полученные по ту сторону двери. Порезы, синяки, вывихнутые конечности. Никто не остался без напоминания о том, что стоит всегда быть начеку.

Он не хотел запоминать имена всех участников и все же прекрасно понимал, что его сознание все равно сделает это за него. Было много причин почему, но самой главной являлась абсолютная неважность этого, тем более, что очень скоро, почти все эти имена перестанут существовать, и если повезет, то останутся хотя бы в чьей-то памяти, а не просто станут частью угасающего прошлого. И все же, Олег не без интереса смотрел на экран, где на каждой строке высвечивались цифры.

Мужчину, шедшего следом за ним под номером два, того самого обидчика Мары, ощутившего на себе гнев Сержанта, звали Алекс Мальков. Его шансы оценивались на шестьдесят процентов, а поставив на него и выиграв, можно было приумножить свои кредиты в восемь раз.

Братья Ставрович, Руслан и Антон, с номера четыре и одиннадцать, даже на двоих не набрали сто процентов, чем сильно удивили Олега. Он смотрел на их лица и видел в них умелых бойцов, способных выживать в трудных условиях. Но, похоже, было что-то еще, чего он не замечал, и именно это делало их слабыми. Сами близнецы тоже явно были недовольны этим результатом, о чем-то переговариваясь. Один постоянно потирал затылок, получив чувствительный удар чем-то тяжелым, а у второго, была рассечена правая бровь и скула.

Гриф, который оказался Ильей Поздняковым, провел за дверью большего всего времени и вышел оттуда пошатываясь, едва держась на ногах. Вид у него был такой, будто он устроил там массовую драку, в которой сам получил больше всех. Но, тем не менее, его шансы на выживание равнялись восьмидесяти девяти процентам. Это был самый высокий показатель из всех атлетов. Поставив на него, в случае победы, можно было выручить всего лишь в полтора раза больше от первоначальной суммы.

Впечатление на Олега произвела и брюнетка с пышным бюстом, на фотографии похожая на воинственную валькирию с длинным мечом, занесенным над головой. Четырнадцатый номер Стеллы Романовой не помешал ей набрать семьдесят пять процентов. А вот коэффициент на нее был странный. Двадцать к одному. Похоже, мнение судей сильно разделились между реальностью и гипотетической вероятностью.

Альбинос вышел из зала расстроенным. Его левую руку заливала кровь, сочащаяся из самой настоящей дыры в предплечье. Зажимая рану пальцами он, между тем, умудрялся досадливо морщиться, совершенно не обращая внимания на свое состояние. Олег вспомнил, каким был он на горе. Тот же невозмутимый взгляд, как будто Оскар совершенно не чувствовал боли.

К нему подбежал врач, появившийся из того же коридора, что и атлеты, и суетливо занялся своей работой. Пол был залит красной лужей, но никому не было дела до этого. Гораздо больше каждого волновали цифры на экране.

Но судьи не отдали свое предпочтение этому человеку. Его процент выживания равнялся всего лишь шестидесяти шести, а ставки были девять к одному.

Последней в зал входила Мара. Она через плечо бросила взгляд на Олега и скрылась в соседней комнате.

Атлеты столпились у экрана и просматривали всю информацию уже в десятый раз, будто это что-то могло изменить. Олег подошел к Грифу, спокойно сидящему на стуле и вращающему в руках газетную вырезку о триумфе российской сборной на зимней олимпиаде в две тысячи четырнадцатом.

— Доволен?

Илья посмотрел на подошедшего к нему мужчину и откинулся на спинку.

— Не очень. Но стоит признать, есть что-то в том, чтобы быть самым переоцененным.

— Считаешь, они не правы?

— Конечно нет. Это показуха. Очередная маленькая игра, чтобы еще сильнее стравить нас.

Олег пожал плечами.

— Этот бледный, да он же за ручку со смертью ходит, — Гриф кивнул на альбиноса, рану которого уже зашили и перевязали, но рука все равно выглядела жутковато, — я видел, как после такого, подготовленные оперативники визжали, как девчонки, а он еще и думает о чем-то своем.

Лицо Оскара на самом деле выглядело так, будто он решал в уме одну из сложнейших в мире математических теорем.

— А твой порез только подчеркивает, как легко ты можешь уберечь себя от чего угодно.

Он кивнул на подергивающийся глаз Олега и широко улыбнулся.

— На твоем месте, я убил бы меня и альбиноса первыми, а те, кто останутся, тебе точно не ровня.

— Я бы на твоем месте повнимательнее присмотрелся к номеру девять.

И оба мужчины уставились на шатенку с матовой кожей, в одиночестве прислонившуюся к противоположной стене.

Влада Альпшиц. Пятьдесят один процент и двадцать пять к одному. Два больших синяка расползлись по ее локтю, который она пыталась спрятать от чужих взглядов, но получалось плохо.

— И что? Если она чуть не вытянула из тебя кишки, это еще не значит, что она способна на большее.

Илья скептически покачал головой. Пот на его лбу поблескивал в свете белых ламп, спрятанных под потолком и в стенных нишах.

— Можешь не верить, но еще как способна.

— Непременно так все и есть.

Он кивнул и вернулся к созерцанию статьи. Вряд ли его на самом деле интересовал медальный зачет или скандальные откровения спортсменов. Он прятался за этим клочком бумаги, пытаясь отвлечься от творящегося вокруг спектакля, который должен был еще сильнее разжечь пламя ненависти среди атлетов.

Мара вернулась к остальным через четверть часа. Девушка держалась рукой за живот и часто дышала, буквально глотая ртом воздух. Ее округлившиеся глаза, не моргая, смотрели в одну точку.

Последняя строчка на экране засветилась и начала заполняться: Марьяна Крупенина, двадцать девять процентов и пятьдесят к одному.

Олег не мог понять, больше удивлен он этому результату, который почти соответствовал его мыслям, или же фотографии, на которой девушка была так сильно похожа на Марго, волосы которой приобрели более яркий и насыщенный оттенок.

Он покачал головой и, подойдя к ней, вопросительно взглянул в глаза. Та выдохнула и кивнула. Придерживая ее под руку, Олег усадил девушку в кресло и опустился рядом. Несильно ткнув пальцем в точку чуть пониже солнечного сплетения, он заставил девушку прокашляться. Дыхание быстро выравнивалось, а на щеки вернулся легкий румянец.

— Спасибо, — едва слышно прошептала она, заглядывая ему за спину, туда, где на стене висел телевизор.

Как только дверь в конференц-зал щелкнула в последний раз, перед атлетами снова появился Виктор. В отличие от Сержанта, который все время провел, уткнувшись в свой браслет, азиат куда-то отошел. Его хитрый прищуренный взгляд скользил от одного номера к другому. Он задержался только на Олеге и придерживаемой им девушке, но так ничего и не сказал по этому поводу. Посмотрев на экран, он довольно потер руки.

— Что ж, немного неожиданно, но здесь определенно есть на ком заработать. Темные лошадки, знайте, я надеюсь на вас.

Он имел в виду тех, чей процентный показатель был значительно ниже фаворитов.

— Насчет даров. По правилам, никто не знает, кому они достались. Триумфаторы уже приняли решение, но каждый выбранный атлет получит их только перед началом состязания. Теперь…

— А если мне фотка моя не нравится?

Вперед вышел самый молодой и буйный участник, уже не раз успевший показать себя. Андрей Железняк. Его семьдесят процентов на вероятность выживания казались слишком притянутыми и надуманными для такого, как он.

Размяв шею и вновь продемонстрировав свои странные шрамы, Виктор все теми же летящими и невесомыми движениями, что Олегу уже довелось видеть раньше, за доли секунды приблизился к атлету и резким выпадом ударил того в грудь. От вложенной в удар силы, парень отлетел метра на три и, перекувырнувшись в воздухе, с громкими стонами растянулся на полу.

— Теперь, — продолжил прерванную речь азиат, отряхивая рукава своей формы от невидимой пыли, — вы вернетесь в отель и будете тренироваться еще полтора месяца, через которые для вас и начнется состязание.

Брезгливо поморщившись, он задрал подбородок и пошел по коридору, быстро скрывшись за поворотом.

Олег посмотрел на дергающегося на полу парня, застывшую от увиденного Марго, безразлично поднявшегося на ноги Сержанта, уже скомандовавшего атлетам тащить этот мешок с костями к автобусу, и отстраненно подумал, что фотография у Андрея действительно ужасная.

 

Глава 7

Дни пролетали незаметно.

Сержант, настоящего имени которого Олег так и не смог узнать, будто поставил перед собой цель: извести всех атлетов до начала состязания.

Каждое утро начиналось с короткой разминки, завтрака и марафона, длина которого постоянно увеличивалась. Их перестали кормить однообразной кашей и начали давать больше фруктов и мяса. Но это было слабым утешение перед всеми нагрузками, которые свалились на людей, не привыкших к подобному.

В первый раз до финиша и вовсе добрались только несколько атлетов, а остальным пришлось буквально ползти по земле, выслушивая дикий ор Сержанта над собственным ухом, который не гнушался в выражениях, рассказывая им, какие они ни на что не способные слизняки.

Его методика подготовки, несомненно, работала, но каждый из шестнадцати участников состязания, ненавидел его и предпочел бы уже просто вырвать его язык, лишь бы не слышать очередных издевательств.

И все же они как-то держали себя в руках.

Инциденты случались, но они не выходили за рамки.

На третий день после интервью, Алекс что-то не поделил теперь уже с другой женщиной. Обладательницу цифры шесть на майке и светлых волос звали Ева. Они устроили потасовку прямо возле фонтана в главном корпусе отеля. Катаясь по полу и издавая сдавленные хрипы, блондинка все же умудрилась взгромоздиться над бритоголовым мужчиной и долго била его своими маленькими кулаками, пока их не растащила охрана, которая не очень-то и спешила кому-либо на помощь.

Сержант, не вступая ни в какие разговоры вытащил Еву за волосы на улицу и посоветовал забраться повыше на растущее неподалеку дерево. Она не стала спрашивать зачем, глядя ему прямо в глаза и понимая, что лучше не спорить. Ей пришлось просидеть там почти весь день, потому что паре доберманов, посаженных у толстого ствола дуба, была дана простая и понятная всем команда: взять того, кто спустится с дерева.

На самом деле она легко отделалась, потому что Мальков получил еще одну взбучку. На этот раз Сержант собственными руками на глазах у всех избил его до потери сознания, а потом долго звал медика, продолжая пинать уже не реагирующее тело мужчины.

Олег наблюдал за этим и пытался понять, на самом ли деле их нянька настолько бессердечный и безразличный ко всему человек. Или же под маской маньяка скрывается кто-то другой? Но ответа не было.

На седьмой день у них начались стрельбы.

Это было интересно хотя бы потому, что занятия стартовали с теории, где атлетов обучали, как собрать лук или длинную растяжку из подручных средств. Как можно сделать зажигательную ловушку из патронов для дробовика. Кем лучше всего представлять цель и стоит ли вообще видеть кого-то другого перед глазами в момент выстрела.

Сержант продолжал удивлять не только умением играть в шахматы на гроссмейстерском уровне, но и способностью к обучению и поддержанию дисциплины не только кулаками. Его голос был совсем не монотонным и вещи, которые он рассказывал, на самом деле могли пригодиться тем, кто ничего подобного раньше не знал.

Олег сверял свои знания с тем, что слышал. Какие-то нюансы Сержант намеренно опускал, будто забывая сказать, что неправильные пропорции собираемой бомбы могут привести к мгновенной детонации и оторвать руки, а скрученная из обычных нитей тетива очень быстро порвется при долгом натяжении.

Так или иначе, их учили не выживать с помощью оружия, а как можно быстрее заполучить его и начать убивать своих противников.

Конечно, среди атлетов были и те, кто голыми руками мог натворить бед куда больше, чем выбежав на полянку с пулеметом. Едва ли не спящий на лекциях Гриф и разглядывающий свои ладони Оскар, производили впечатление именно таких людей.

Олег не вставлял в размышления свою персону, потому что прекрасно понимал: как хороши не были бы его навыки, всегда будет присутствовать фактор случайности, бороться с которым не сможет никто, начиная от тренированного оперативника разведки, до лишенного болевых ощущений альбиноса.

Пока Сержант продолжал вбивать в головы атлетов полезные, по его мнению, знания, Олег поглядывал на Мару.

Девушка сидела, поджав под себя одну ногу и упираясь подбородком в ладонь. Ее глаза неотрывно следили за лектором, но мысли были где-то далеко. Возможно, она вовсю занималась разработкой собственной стратегии на арене, а может, просто пыталась отвлечься от осознания, что она слишком далеко зашла, и пути назад нет, и даже если таковой вообще существовал, то он уже давно уничтожен.

Ее сосредоточенное лицо, поджатые губы, тонкие морщинки на лбу, напоминали ему о Марго, которая иногда очень похоже застывала у окна, глядя вдаль, туда, где должна была находиться граница мегаполиса.

Вдвоем, они часто фантазировали, что же там. Эти фантазии больше напоминали утопические мечты о лучшей жизни, которые сейчас Олег и пытался реализовать. Он надеялся, что благодаря ему Марго больше никогда не будет ни в чем нуждаться, даже если они больше не увидят друг друга.

Слишком часто у него в голове начали появляться неутешительные прогнозы на будущее. С каждым днем, наблюдая за тем, как навыки атлетов и их умения становятся все лучше, а движения увереннее, он начинал сомневаться в том, что сможет победить. Конечно, если кто-то из триумфаторов вдруг не решит подарить ему неплохую снайперскую винтовку, укрывшись с которой где-нибудь на арене у него получится перестрелять своих противников, не сдвигаясь с места.

Подобные размышления забавляли Олега, но все равно, снова и снова, он возвращался к тому, что этот сезон состязания может получиться самым коротким за всю историю шоу.

Отобранные атлеты все как один имели свои цели и готовы были умереть ради них. Брида постаралась на славу, выбирая только лучших, тех, кто сможет зажечь в сердцах зрителей огонь переживания и полного погружения в атмосферу. А после курса молодого бойца под руководством Сержанта, шестнадцать человек станут настоящими машинами для убийств, способными превратить в оружие, что угодно, а если ничего не найдется под рукой, то в ход пойдет все, что дано от природы.

Это Олег понял после первого спарринга с Сержантом, который закончился для него падением на обе лопатки и кровоточащей от укуса мочкой уха.

— Вы должны знать, что сражаетесь за свою жизнь, — громко вещал Сержант над поверженным атлетом, сплевывая чужую кровь, — понимать это на подкорках, в сердце, впитать в себя, вырезать на зубах, если понадобиться. Пока вы махаете руками, вы слабы. Как только сами целиком становитесь оружием — вы непобедимы.

Эта жестокая философия тоже давала свои результаты и очень быстро. Атлеты выползали из клетки с вырванными волосами и саднящими рваными ранами по всему телу, но каждый уже не был тем слабаком, что еще минуту назад. Ногти, зубы, локти, откровенные издевательские плевки в противника, все это быстро стало частью арсенала приемов каждого из шестнадцати.

Но находились и те, кто не спешил менять свою личную тактику.

Олег внимательно наблюдал за Грифом, который когда-то точно был боксером. Может, не профессиональным, но пара любительских медалей у него должна быть непременно. Мужчина всегда делал несколько прямых выпадов, которые доходя до цели, мгновенно отправляли противника в нокаут. Ноги он почти не использовал, в отличие от Влады.

Женщина-жнец наоборот предпочитала скорость и диковинные «вертушки» всем остальным видам ударов. Противостоять ее технике не мог никто. Она больше не торопилась рвать чьи-то внутренности, но каждый побаивался ее именно из-за того, что они уже однажды видели в этой клетке.

Глядя за ее действиями со стороны, Олег понял, почему ему казалось, что она двигается невероятно быстро. Женщина использовала причудливую смесь танца и отточенных движений шестого кана тайского бокса. Она пропускала немало ударов, но отлично держалась, будто позволяя бить себя ровно столько, сколько было нужно, чтобы ей самой подобраться на удобную для выпада дистанцию. Влада оказалась настоящей фанаткой болевых и удушающих приемов, не раз продемонстрировав их. После некоторых, Сержанту приходилось силой оттаскивать ее от атлета, попавшего в цепкую хватку ее рук. Несмотря на не самую внушительную мускулатуру, сил у нее было более чем достаточно, чтобы соперничать на равных с самыми крепкими мужчинами.

Утро начиналось все с тех же пробежек, уже ставших привычными. Потом клетка. Обед. Короткий отдых, который иногда совмещался с очередной лекцией по теории ведения боя, а потом стрельбы.

Под них был отведен самый большой вытянутый ангар на огороженной территории. Каждый раз на линию огня выходил только один атлет, за спиной которого, разве что пистолет не прижав к виску, стоял охранник в черном комбинезоне и тяжелом бронежилете поверх него. Он присутствовал, чтобы участники состязания не пристрелили друг друга раньше времени.

Вообще, чем больше времени они тренировались, тем больше за ними усиливалось наблюдение. В главном зале тоже начали дежурить патрули с собаками. Даже когда Сержант вновь устраивал сеанс одновременной игры в шахматы, все время рядом находился кто-нибудь из охранников.

Олег быстро понял, что их не так уж много, как казалось раньше. Два наряда по три человека, что всегда дежурили у ворот, и полтора десятка тех, кто патрулировал внутренний периметр. Не считая овчарок и доберманов, конечно, вечно злыми глазами следящих за атлетами и каждым их шагом. Эти собаки были натасканы не для того, чтобы просто задержать беглеца, сбив его с ног и прижав к земле. Они могли с легкостью разорвать тело какого-нибудь бедолаги, если бы того требовала ситуация. Иногда на территории появлялись новые лица, но они не задерживались надолго: забирая грузы или передавая какие-то новости, без использования каналов связи.

За неделю в руках Олега побывало не меньше пятидесяти единиц самого разнообразного оружия. Им не давали новейшие разработки, которыми вооружались солдаты корпораций и правительственные войска. Вакуумные и импульсные пушки, звуковые винтовки и репульсорные щиты. Все это уже давно стало реальностью, позволив властям в любом их виде, держать уличные банды под контролем. Теперь пирамида безусловно строилась по принципу, кто сильнее, тот и выше. В чьих руках находилось самое мощное оружие, тот имел право называть себя правителем.

Владельцам корпораций, вроде той, что проводила состязание, нравился термин из прошлого: президент. Словно желая еще сильнее подчеркнуть то, что всегда будут детали, которые не сотрет ни время, ни другие глобальные катаклизмы.

Старые добрые огнестрельные винтовки. Автоматические и полностью ручные. Они напоминали диковинных смертоносных животных, созданных и прирученных человеком для своей выгоды. Заряженные разрывными патронами или отравленными дротиками, они готовы были служить любому, кто способен держать их в руках, направив на своего врага и отдав короткий приказ, надавив на курок или спустив тетиву.

Освоить луки и арбалеты получалось далеко не у всех. Девушки никак не могли совладать с силой натяжения, а мужчины выказывали свое неудовлетворение от мысли использования столь примитивного оружия.

Сержант только тихо посмеивался над ними, пригвождая к стене, один за одним, десяток беспорядочно прыгающих мячиков для тенниса. Стрелы с тихим, едва воспринимаемым слухом свистом, разрезали воздух и, преодолевая расстояние стрельбища, с таким же тихим шмяком втыкались в бетон ничуть не хуже дырявящих его пуль. А торчащие древки из поликарбонатов и вовсе создавали жуткое впечатление.

Олег неплохо справлялся, методично посылая стрелу за стрелой в яблочко мишени. Ему нравилось, как плотно сплетенная тетива врезается в подушечки пальцев, едва не разрезая их до крови. Было в этом что-то первобытное и неосознанно толкающее на более животные поступки, чем методичная отработка однообразных действий.

Он прицелился, задержав дыхание чуть дольше, чем раньше, и в следующее мгновение титановый наконечник с хищным чавканьем срезал оперение предыдущей стрелы, угодившей в туже самую точку.

За спиной послышались удивленные возгласы и жидкие аплодисменты.

Как бы сильно они не являлись врагами друг другу, за время, проведенное вместе, все атлеты научились не только хорошо убивать, но и признавать чужие умения. В этом была заслуга Сержанта, который вбивал в их головы необходимость уважения своего противника. Только таким путем можно познать все его слабые стороны. Сначала оценив его силу, потом изучив ее, поняв принцип действия, впитав это в свое сознание, и только потом превзойти, победив на поле боя.

Олег с тоской смотрел на шикарный блочный лук, шедевр современного оружейного искусства. Вряд ли ему удастся еще раз подержать нечто подобное в своих руках. Почему-то он был уверен, что сюжет осеннего сезона состязания никак не будет пересекаться с подобными предметами. Он ожидал чего-то совершенно нового, полный модерн, наполненный подобающим ему оружием. Никаких аргументов в пользу этого предположения не было, тем более, что его мысли никто не поддерживал.

В один из вечеров ему удалось спокойно поговорить с Марой. После ужина девушка не ушла к себе в комнату и, сидя за столом, смотрела в окно, на мрачный пейзаж, погрязший под ливнем. Странно, что Сержант не воспользовался случаем и не выгнал всех на улицу на полосу препятствий, которую возвели позади комплекса построек перед самым началом пустыря.

— Я вспоминаю свой одиннадцатый день рождения, — тихо поделилась она, глядя на подсевшего к ней мужчину, — был такой же денек: проклятый дождь лил с самого утра, сильно болело горло и все, чего мне хотелось, чтобы кто-нибудь обнял меня и согрел.

Она улыбнулась.

— А теперь хочу, чтобы нам всем выдали по ножу или мечу и отправили сражаться. Не пистолеты и винтовки, а старые кинжалы с резными ручками, украшенными драгоценными камнями, которыми мы бы убивали друг друга. Просто, без причин и следствий. Все это будет потом, но сначала, нужно всадить лезвие в слабую плоть до самой рукоятки и только затем наслаждаться происходящим.

На мгновение ее будто подменили. Глаза девушки потемнели, толи из-за упавшей тени, толи из-за слишком выделившихся багровых капилляров. Мара подалась вперед, будто гончая перед рывком. Ее ноздри сильно раздувались, а шумное дыхание, даже скорее сопение, эхом отдавалось в воздухе. Хотела ли она на самом деле того, о чем говорила? Или же пыталась успокоить и подбодрить себя, что еще не все потеряно и именно ее рука всадит кинжал в чужое тело. При мысли, что ее волосы и кожа покроются кровью, Олега передернуло, а девушка продолжала, как ни в чем не бывало, вновь откинувшись на стуле и сложив руки на груди.

— Я почти ничего не помню о жизни до краха, но иногда всплывают вот такие обрывки.

— И тебе это не нравится?

Олег смотрел на ее лицо, озаряемое вспышками молний за окном.

— Совсем не нравится. То, что мы делаем… Этот мир вокруг, он не предназначен для тех, кто любит повспоминать былое. Отчасти я завидую детишкам, которым предстоит строить новое общество и не знать того, насколько раньше все было по-другому. Им расскажут, что они новый виток эволюции, лучший человек, чем был в прошлом поколении.

Понять ее не всегда было просто. Мара смотрела на жизнь со своей очень странной точки зрения и не спешила делиться тем, что же сделало ее именно такой. Что держит ее в том самом прошлом, от которого она безуспешно стремиться сбежать.

— Им ничего не осталось. Весь их выбор строится на подчинении или иллюзорном противоборстве. Кто может изменить то, что уже случилось? Прошел не один год, но все остается таким же, как раньше.

— А повстанцы?

— Сова и его приспешники? Смешно. Нет каких-либо доказательств их действий или хотя бы существования. Кроме слухов, конечно. Не думал, что ты веришь в сказки.

Девушка надула губы и подтянула ноги к груди.

— Это не сказка. Я уверена, что есть много тех, кто хотел бы действительно сделать все иначе.

— И где же они все?

— Здесь, например.

Олег замолчал и повернулся к окну.

Раскатистый удар грома прямо над головой на мгновение погасил и без того тусклое освещение. Яркая вспышка молнии своим ослепительным движением момента разрезала темноту надвое, и все вернулось в норму: мерный свет лился из ниш в стенах, а за стеклом можно было разглядеть движение патрулей, даже в такую погоду не покидающих своих постов и продолжающих исполнять все предписанные обязанности.

— Думаешь, кто-то ждет перемен именно отсюда?

— А почему нет? — Мара оживилась, — На какое-то время мы будем самыми значимыми и наблюдаемыми персонами в стране. Стоит только показать пример.

— И ты тут же получишь пулю в голову от…

— От тебя?

Олег опешил и уставился на нее удивленными глазами.

— Что?

— Ну, ты же жнец, — протянула в ответ девушка.

Ему хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть или залепить пощечину, чтобы она свалилась со стула и покатилась по полу. С трудом поборов вспыхнувшую злость, Олег шумно выдохнул.

— Это Гриф тебе сказал?

— Здесь все так считают.

Вот оно. Все было проще, чем он думал. Если бы не смесь силы и безразличия в его облике, который видели остальные, Брида не выбрала бы его для состязания. Им нужен был тот, кого все будут считать самым опасным участником, но не главным претендентом на победу. Тот, кого все назовут уравнителем в игре, которая может пойти наперекосяк, или как в текущем обсуждении, если кому-то из атлетов взбредет в голову строить из себя нового мессию, пытающегося донести свои идеи сразу до миллионов зрителей.

— Я пришел сюда, чтобы единственный дорогой мне человек больше никогда ни в чем не нуждалась и могла ничего не боясь встретить еще хотя бы один рассвет. Чтобы мир вокруг не поглотил ее своим смрадным дыханием, не записал в списки смертников, заранее обреченных на страшные муки перед смертью. Если ты, как и остальные думаешь, что жнец — это я, тогда держись от меня подальше.

Он встал, опрокинув стул, эхом громыхнувший в просторном помещении, и быстро пошел наверх.

— Я знаю, что это не ты.

Голос Мары едва коснулся его слуха, но мужчина не остановился. Он был слишком зол и взвинчен, чтобы продолжать эту беседу.

В ту ночь он смог поспать всего несколько часов.

Его снова мучали кошмары о детстве.

В голове звучал голос отца, шум бьющихся бутылок, блестящие стекляшки перед глазами, капающая с разбитых губ кровь. Он пытался прятаться, убегать, но все было бесполезно. Голос, он редко видел лицо, настигал его повсюду. Врезался в сознание, забирался под кожу и разбирал на атомы, ломая все, что еще уцелело, будто выжигая напалмом. Дождь продолжался и во снах, выливая на Олега все новые и новые порции воспоминаний, нещадно затопляя сознание старой зарубцевавшейся болью, которая не уходила и не меркла.

Вот он пытается вырвать из взрослых рук маленькое зеркало в бронзовой оправе. Тонкая трещинка в самом низу, где находился сварочный шов, тусклый след на одном из боков. Когда-то оно принадлежало маме, а теперь было еще одной вещью среди бесконечного бардака коробок и мусора по всему дому. Олег чувствовал боль, пронзившую его висок, чувствовал, как ссадины и порезы появились на локтях из-за того, что после удара он налетел на кучу деревянных ящиков из-под бутылок с виски. Но его пальцы все еще сжимали зеркало или то, что от него осталось. Погнувшийся ободок, потерявший свою овальную форму, лопнувшее зеркало, одним стеклянным куском все еще болтающимся между удерживающими его металлическими гранями.

Следующим воспоминанием был целый день, проведенный на чердаке. Отец запер его там за то, что Олег не смог разбудить его на работу и тот опоздал. Каждый раз, как его родитель напивался, мальчик стоял у его кровати или дивана, а иногда и прямо над его телом на полу, и смотрел, серьезно раздумывая, как бы лучше его ударить, чтобы тот уже никогда не пришел в себя. После дня под пыльной и душной крышей, это желание только усилилось, но черту он так и не сможет перейти, до сих не объяснив себе почему.

Может все так, как должно было быть, а может, еще не появился тот самый фактор, который сорвет его зверя с поводка.

Снова и снова просыпаясь, вытирая со лба холодный пот и пытаясь выровнять дыхание, как будто Олег только что вынырнул на поверхность с огромной глубины, он хотел только одного, чтобы быстрее наступило утро, и он смог занять мысли и руки новой тренировкой, не позволяя памяти вновь взять верх над его сознанием.

Около пяти часов он перестал бороться с ночными ужасами собственной памяти и, выбравшись из-под тонкого одеяла, прошел в ванную.

Ливень закончился, но капли воды все еще барабанили по подоконнику, стекая с крыши. Город спал, и почти не было слышно каких-либо звуков. Гнетущая тишина казалась невероятной. Теперь она не внушала никакого чувства безопасности, наоборот, становилось только тревожнее, если все вокруг тебя молчало. Не кричали птицы, не слышались выстрелы, не шуршали колеса машин. Даже раздающиеся голоса самых неприятных людей, были куда лучше, чем тишина. Наверное, потому что каждый боялся услышать разрезающий воздух свист снарядов и ракет, совсем, как в тот день, когда начался крах.

Уставившись на себя в зеркало, Олег долго молчал, а потом улыбнулся, проведя по нему рукой и оставляя мокрые следы.

— Если ты умрешь, она останется одна, а это значит, что ты не можешь умереть.

Не можешь проиграть, мысленно добавил он, глядя на свое отражение.

В его распоряжении были все необходимые средства гигиены: зубные щетки, паста, бритвы. В первые дни, привычно скребя по подбородку, он, тем не менее, все же решил отрастить небольшую бородку к началу состязания. Чтобы выглядеть еще страшнее для тех, кто верил, что именно он жнец.

Все было разложено по полочкам в головах атлетов. Брида не зря ела свой хлеб, подбирая такую компанию, что все они делали лишь то, что заранее было предсказано. И пусть она точно не обладала никаким сверхъестественными силами, ее талант был в другом: она видела людей насквозь, понимая их мотивы и поступки, а нехватку информации компенсировала своим чутьем, которое должно было обостриться до предела после потери зрения.

Олег вновь удивился ее способности продолжать жить и чего-то ждать даже в таком состоянии. Более того, являясь пленницей, женщина продолжала делать свою работу и делала ее очень хорошо.

У нее тоже были свои мотивы, которые могли оказаться, как самыми понятными и простыми, которые она произносила вслух, так и невысказанными, таящимся только внутри ее головы и будоражащие ее воображение каждый день от заката до рассвета, потому что мысли и образы — это все, что осталось у нее от прошлой зрячей жизни.

Они все словно прошли через перерождение.

Каждый что-то отдал или готов был это сделать. Каждый что-то потерял, или понял, что никогда своими силами не добьется этого в повседневности. Именно для них и было придумано состязание.

Для каждого жителя Новой России.

Умывшись, Олег вытер лицо и натянул майку. Октябрь перевалил за середину, но теплой одежды им так и не выдали. Легкие кроссовки и хлопковые штаны, оставались уже привычными частями гардероба любого атлета. Их различали только цифры, но вряд ли кому-то по-настоящему было интересно, как зовут девятку или четырнадцатую.

Интервью делалось лишь для того, чтобы объявить ставки на новых участников состязания, а также представить их общественности.

Весь город уже должен пестреть плакатами, афишами, растяжками и баннерами рекламирующими осенний сезон. Новые имена, новые лица, наверняка все это смотрится завораживающе, заставляя людей отправляться в бары и подобные заведения, чтобы сделать ставку на своего фаворита.

Конечно, а подпольных банках и у ростовщиков, коэффициенты значительно отличались от официальных, тех, что оглашались по телевизору, но во многом отталкивающимися от них и изменяющихся в большую или меньшую сторону.

Олег представил, как его лицо украшает фасадную стену какого-нибудь офисного здания, отвечающего за связь или контроль производства, и вновь непроизвольно расплылся в улыбке.

Выйдя из комнаты, помахивая руками, чтобы размять мышцы и немного согреться, в доме почему-то было очень холодно, он спустился по лестнице в просторный зал и понял, что не один.

Возле фонтана, одну ногу перекинув через кафельную стенку и свесив ее в воду, сидел Оскар. Мужчина сильно покачивался из стороны в сторону и что-то нечленораздельно мычал себе под нос. Глаза его были закрыты, а руки парили в воздухе, словно живя своей жизнью отдельно от остального тела. Можно было бы предположить, что он пьян, но алкоголь здесь было не достать.

Зато вибранит можно, подумал Олег, начав двигаться в сторону альбиноса. Его босая нога с мягким плюхающим звуком тут же шагнула в лужу.

По всему полу вокруг фонтана была хаотично набрызгана вода, матово поблескивающая в темноте.

Оскар обернулся и открыл глаза.

— Ааа, это ты, — казалось, он был разочарован, — мне тоже не спится. Будто настает самый важный день в жизни.

— Может, так и есть?

Олег подошел, скользя по полу, и уселся на стул. Мерный журчащий звук скатывался с потолка и затихал внизу. Конструкция фонтана делала его практически бесшумной, несмотря на весь тот водопад, что стремился сверху вниз.

— Я могу ошибаться, но, думаю, что так и есть.

— Считаешь дни в уверенности, что Сержант назвал тебе точную дату?

— Стараюсь не потерять себя в этих считанных днях. Думаю, что у многих здесь с этим проблема. Не находишь?

Оскар вопросительно уставился на него. На открытых участках его тела, сейчас альбинос сидел без майки, не было живого места. Иссиня-черные ушибы, зашитые раны и порезы, некоторые все еще перевязанные, старые шрамы и рубцы. У профессиональных военных насчитывается меньше повреждений за всю жизнь, чем у этого человека. В самый раз было подумать, что большинство из этих ран он нанес себе сам с какой-то невообразимой целью известной лишь ему одному.

— Они дают нам спать, это самое главное. Разве так важно, какой сегодня день?

Альбинос пожал плечами.

— А что тогда важно?

Он зачерпнул в ладонь воды и поднял ее вверх, наблюдая, как капли быстро стекают по руке и падают на пол, увеличивая скопившиеся там лужи.

— Понять, как сильно ты хочешь победить?

— Я и так это знаю. И любой из атлетов это знает. Это игра, в которой желание не решает абсолютно ничего. А случай, если он вообще существует, не будет союзником ни тебе, ни мне. Еще одна назойливая и вечно отвлекающая муха. О да, отличное сравнение. Однажды я видел, как работает американский снайпер в Гватемале. Этот парень лежал в джунглях два дня, пока по нему ползали все тропические гады, от змей до тарантулов. А ему было все равно. Одержимость целью вот, что действительно важно. Не желание стать триумфатором, а только цель: убить всех врагов и добраться до кремля.

Олег слушал его, закусив губу. Он был уверен, что рассказывая про снайпера, Оскар говорил о себе. Что-то такое и было в нем с самого начала. Наемник, очень хороший, прошедший не одну школу подготовки по всему миру. Его выдавал акцент, иногда проскальзывающий в речи. Необычные переливы звуковых сочетаний, встречающиеся лишь у полиглотов.

— Так еще проще потеряться. Ты не знаешь пути. Никто из нас не представляет, какую арену выберут для состязания.

— Это не имеет значения, — отмахнулся Оскар, — у меня есть кое-что получше, я знаю все свои цели.

— Пожалуй, многие здесь уже записали тебя в список тех, от кого следует бежать со всем ног, если увидишь.

— Как и тебя.

Его ровный голос дрогнул самую малость. Оскар точно знал, что Олег не является жнецом, но вполне вероятно, что его тоже посетила мысль о том, что их может быть двое, и кроме женщины на эту роль подходит еще только один атлет.

— Это дурацкая борода делает тебя смешным.

Олег совсем не ожидал услышать нечто подобное и так и не смог ничего ответить.

Они продолжали сидеть у фонтана, в полутьме наступающих утренних сумерек и молча слушать шум воды.

Каждый думал о своем, несмотря на то, что разговор не дал никакой новой пищи для размышлений. Оба, так или иначе, догадывались о прошлом собеседника, но, как сказал альбинос, это было неважно. И то, что творилось в данный момент, тоже не имело никакого особого значения. Все, что действительно окажет огромное влияние на будущее, начнется уже совсем скоро, но не сейчас.

Олег пытался в очередной раз не зацикливаться на том, что ему придется столкнуться с Оскаром в очном поединке. В клетке ему не довелось с ним драться, но то, что он видел, заставляло его думать о не самых радужных перспективах этого противостояния.

Он вспомнил, как наблюдал за его изувеченной фигурой на отборе. Вспомнил, насколько другим был этот человек, едва ли помнящий о том, что он не животное, способное пускать в ход когти и зубы, чтобы прожить еще один день. Оскар был не так глуп, чтобы полностью отдаться во власть инстинктов, но, безусловно, готов был пойти на это, если окажется в тупиковой ситуации. А, как известно, нет более опасного противника, чем загнанный хищный зверь.

Стать таковым из шестнадцати могли немногие, но и остальные таили в себе немало иных возможностей.

Олег был уверен, что не стоит связываться с белокурой Евой, точно скрывающей какой-то особенный секрет, или близнецами Ставрович, которые, безусловно, добавят особенности новому сезону состязания, конечно если будут действовать так, как он думал.

А еще ему придется столкнуться с Марой.

Он хотел верить, что девушка не опустит оружия, и не будет искать смерти, специально подставляясь под удар. Она единственная, кто действительно отличался от остальных. Ее дух был сломлен, но, несмотря на это, Мара нашла в себе мужество и силы, чтобы прийти сюда, забраться сначала на гору, а потом держаться на грани во время всех подготовительных тренировок, когда многие уже откровенно выглядели выдохшимися. К тому же, ей пришлось еще и пережить серьезное ранение, которое могло убить любого. Но она выкарабкалась. Девушка будто питалась какими-то внутренними резервами, поддерживающими ее не только на ногах, но и позволяющими ей сопротивляться всему, что вставало на пути. Только хватит ли их на всю дистанцию или же только на то, чтобы дойти до арены?

Ему не хотелось узнать ответ и еще меньше, Олег хотел столкнуться с ней лицом к лицу, когда все, что им будет нужно, это убить друг друга.

Он не мог сидеть на месте.

Оставив альбиносам за его странным занятием, Олег встал и прошелся туда-сюда по залу, стараясь не наступать в залившую пол воду. Ноги сильно мерзли, но возвращаться наверх не хотелось. Подойдя к окну, он замер, глядя на черное небо, которого едва коснулся сумеречный свет.

Это напомнило ему рассвет в горах на границе с Грузией много лет назад. Тогда он едва ли мог позволить себе хоть немного расслабиться, находясь с небольшой группой на задании для целой армии. Тусклый диск солнца, словно из дымной пелены, выползал из-за плотных туч. На плечи давили амуниция и оружие, тело ныло после длительного и утомительного перехода по ущельям, но эта красота просыпающегося мира и открывающийся вид на зеленую долину у подножия скалистых гор, дурманила не хуже любого наркотика. Хотелось продлить это мгновение, когда все краски еще не явны, а очертания любого предмета вокруг кажутся изменчивыми и зависящими от освещенности. Почти, как люди, которые оставаясь неизменно сами собой, играли и менялись в угоду другим, если того требовала ситуация.

В тот день Олег был ранен в ногу, после чего и уволился из армии. Но даже тогда, он не испытывал такого ужаса и страха, как сейчас.

Пора было признать, что он на самом деле боится.

Оглянувшись на Оскара, мужчина подумал, что тот вообще не знает, что такое страх, но это было не так. То, чем занимался альбинос, было больше всего похоже на самую странную технику медитации, которая должна была привести к внутреннему спокойствию. Но его действия и движения наоборот становились все резче и плавные вращения руками вот-вот должны были превратиться в полные истомы удары по воде, еще сильнее расплескивая ее из лона фонтана.

Олег боялся не смерти, а того, что не сможет осуществить данное Марго обещание. Даже будучи поначалу уверенным в своих силах, сейчас он чувствовал, как его уверенность быстро испаряется, исчезая, как и ночная тьма за окном.

Через некоторое время в главном зале появилось еще несколько атлетов. Все уже привыкли вставать рано. Кто-то делал разминку, не забывая ругаться на того, кто устроил на полу небольшой потоп. Оскар не обращал внимания на гневные замечания в свой адрес, но перестал лить воду. Он умылся прямо из фонтана и, как ни в чем не бывало, занял место за одним из столов, ожидая завтрак. Темные синяки под его глазами сильно выделялись на бледной коже. Сложно было предположить, сколько он не спал: это могли быть несколько часов или несколько дней. Но держался он уверенно, не давая поводов усомниться в своей форме, в отличие от других.

Лица атлетов выглядели сильно изможденными. Олегу стало понятно, почему интервью должно было проходить в самом начале их жизни в этом доме: тогда они выглядели совсем иначе, чем сейчас, несколько живее.

Все занятия, что проводил Сержант, будто вытягивали из них жизнь, заменяя ее лишь одним желанием: нетерпением поскорее оказаться на арене и вступить в настоящий бой.

Когда раздалась сирена, все шестнадцать человек уже ждали новых указаний, но в распахнувшиеся двери вошел совсем не тот, кого они привыкли видеть по утрам уже на протяжении долгого времени.

Это тоже был мужчина. Не такой высокий и плотный, как Сержант, но такой же угрюмый и настроенный совсем не дружелюбно. Он не выглядел, как жертва множества сражений, скорее наоборот, как аналитик, всю свою карьеру проведший в кабинете без окон в свете продолговатых флуоресцентных ламп. На его лбу блестели бисеринки пота, а тело, облаченное в черный комбинезон с фиолетовыми рукавами, не выдавало в нем любителя физических нагрузок. Но его глаза компенсировали все недостатки внешнего облика. Темно-зеленая радужка была заполнена совершенно неестественными коричневыми прожилками и точками. Один взгляд этих глаз приводил в замешательство любого, а тяжесть и цепкость действительно говорили о незаурядных умственных способностях их обладателя.

— Сегодня у нас новая нянька? — насмешливо спросил Андрей.

Самый молодой атлет сильно подтянулся в физподготовке за время пребывания здесь. На руках рельефно выделились мышцы, а майка перестала болтаться на его фигуре, обтянув грудь. Но большого ума, похоже, он так и не приобрел, продолжая то и дело нарываться на все новые неприятности.

— Пока Сержант занимается более важными делами, чем возня с вами, я займу его место. У меня есть только одно правило: пока вы делаете все, что я говорю, у вас нет никаких проблем.

— А если не делаем?

Железняк продолжал болтать. Олег покачал головой, недовольно поморщившись, понимая, что дальше произойдет, что-то не очень приятное.

— Атлет, встать!

Мужчина в комбинезоне, не перешел на крик, лишь повысив громкость голоса. Он держал руки за спиной и терпеливо ждал, когда же будет выполнена его команда.

— И что?

Не успел номер три закончить свой вопрос, как на сидящую рядом с ним Владу брызнула кровь. Немного, мелкими каплями оросив ее нос и подбородок.

Короткий метательный нож разорвал край ушной раковины ровно пополам. Андрей даже не сразу почувствовал боль, глядя на женщину, без особого восторга размазывающую его кровь по своему лицу. А когда ощутил жжение в ухе и прижал к нему руку, сразу же изменился в лице, как и остальные глядя на незнакомца, замершего с вытянутой вперед рукой.

В его рукаве прятался затейливый механизм, подключенный напрямую к нервной системе. Стоило ему только чуть изогнуть кисть под определенным углом, как пусковая пружина мгновенно разжималась, отправляя в полет плоский матово-черный снаряд, чем-то похожий на воронье перо, которое теперь торчало из стены, воткнувшись в нее на треть.

— Мне нельзя вас убивать, — ровно проговорил он, поправляя идеально сидящую форму, — но других распоряжений я не получал. Поэтому могу оторвать палец или вырезать автограф на коже, и никто мне слова не скажет. Так что, надеюсь, мы поняли друг друга.

Никто ему не ответил.

— Вот и отлично. Из-за этого недотепы вы все остаетесь без завтрака. Марш на улицу, вас ждут утренние десять километров. Вперед, вперед!

Он быстро захлопал в ладоши, подгоняя атлетов, которые ворчали и, недовольно оглядываясь на парня, все еще пытающегося как-то становить текущую из уха кровь, поплелись к выходу.

Олег в легком темпе начал бег.

Предстояло одолеть шестнадцать кругов вдоль стены по территории комплекса. Во время подобных пробежек, действительно ставших уже привычными и даже доставляющими какое-то особенное, не самое понятное, удовольствие, он не раз видел, как местные охранники таскали к главным воротам все те же объемные тяжелые мешки с собственностью корпорации. Это вызывало у него много вопросов, но пытаться ответить на них, означало нарушить много правил, да и не было в этом смысла. Пока.

Он, как и любой другой из атлетов, думал о будущем. О том, что будет после состязания. Пытался представить, что будет делать и где, как поведет себя, но получалось не очень хорошо. Из-за неминуемого столкновения фантазий с реальностью, в которой еще только предстояло пережить это самое состязание.

Мерно дыша, Олег старался не задумываться о неизвестных переменных, которых еще было слишком много для того, чтобы решить уравнение. На одной стороне находилась его жизнь, на другой его будущее с Марго. И чем меньше времени оставалось до выхода на арену, тем сильнее крепла уверенность в том, что правильного решения у этой задачи не существует.

На пробежках он никогда не рвался вперед. Это была прерогатива Грифа. Мужчина просто обожал бежать с такой скоростью, будто ему за это должны были дать большой приз. Снова и снова обгоняя остальных, Илья широко улыбался, шумно вдыхая и выдыхая воздух. Играть в эту игру с ним любила только Влада, которая сейчас явно была не в духе: ее лицо все еще украшали алые разводы, из-за которых женщина морщилась, то и дело безуспешно пытаясь стереть их.

Остальные просто выполняли указание, желая поскорее закончить упражнение и получить хоть какой-нибудь кусок пищи, чтобы можно было унять тянущую боль в животе.

Холода атлеты не чувствовали. Облачка пара вырывались из их ртов, но бег делал свое дело: сердце работало быстрее, заставляя организм работать на максимуме и не замечать таких мелких неудобств, вроде низкой температуры. К тому же, несмотря на ночной дождь, утро выдалось хоть и промозглым, но достаточно теплым. Солнце пригревало слабо, но воздух, наполненный смесью дыма и табака, теплыми волнами проникал в легкие. Неглубокие лужи под ногами были почти везде, особенно у песчаного участка возле пустыря, где вода смешивалась с грязью, образовывая своеобразный тяжелый переход, преодолевать который с каждым кругом становилось все труднее. Ноги увязали в темно-коричневой жиже по щиколотку, сбивая темп бега и ритм дыхания.

На упражнение ушло гораздо больше времени, чем Олег себе представлял. Когда он остановился перед дверьми главного строения, уперев руки в бока, рядом с Грифом и еще четырьмя атлетами, к ним подошел мужчина в форме, который так и не представился.

— Я тоже хотел стать одним из вас, — мечтательно уставившись на светлеющий горизонт и сложив руки на груди, внезапно сказал он.

Альбинос, сидящий прямо на земле и потирающий свою многострадальную ногу, недоуменно посмотрел на него, даже ненадолго прекратив свое занятие.

— Да вот никак не могу решить, когда же для этого будет лучшее время. Как вам вообще в голову пришло решение так славно распрощаться с жизнью?

— Я мечтал, чтобы меня будили по утрам воем сирены и кормили самой отборной дрянью в мире, — без энтузиазма отозвался Гриф, наблюдая, как все больше атлетов заканчивают марафон и сгибаются пополам, отплевываясь и сдавленно ругаясь, пытаясь успокоить разбушевавшийся обмен веществ в напряженном теле.

Шутка Позднякова позабавила их новую няньку. Он негромко рассмеялся, обнажив ровные белые зубы.

— А ты смешной. Конечно, я понимаю, что большинство здесь не из-за денег. Если отчаяние так велико, что вы готовы пожертвовать собственной жизнью, их можно достать и на улицах. Вступить в банду, в конце концов. Беспроигрышный вариант. Но что-то вас тянет именно сюда.

Андрей, прибежал последним. Вся левая сторона его лица была заляпана кровью. Какой бы незначительной не казалась рана, на деле она оказалась серьезнее.

— Медик!

Раздался перед входом все тот же громкий уверенный голос, но отнюдь не крик. Он будто не хотел излишне напрягать себя какими бы то ни было действиями, при этом умудрившись продемонстрировать, что умеет решать проблемы, вырубая их на корню не хуже Сержанта.

Олег подумал, что скучает по уже привычной обожженной физиономии здоровяка. Тот хотя бы был прямолинейным и откровенным, не то, что этот мужчина. Он нравился ему все меньше и меньше в первую очереди из-за наигранного и показного спокойствия, за которым крылась его истинная сущность. Какой именно она была, разглядеть за маской было слишком сложно, но если это было возможно, Олег предпочел бы не знать ответа на этот вопрос, как и на многие другие.

— Ладно, вы немного опережаете график, так что можете перекусить. Потом вас ждут винтовки и мишени, а дальше…

Он не договорил, прижав пальцы к уху и выслушивая то, что ему говорили по внутренней связи.

Эту сеть создали на основе совершенно новых технологий. Корпорации не желали, чтобы их секреты утекали, куда бы то ни было, и постоянно вели разработки новых способов связи. Электронные браслеты на руках высших должностных работников и служащих, были уникальны, что позволяло объединить их и связать в одну сеть, которую невозможно взломать или подключиться извне.

— В общем, пять минут на еду, — наконец коротко выплюнул он, развернувшись и быстро отправившись к воротам, — а потом на стрельбище.

Его удаляющая фигура оставила в недоумении всех, кто видел эту сцену.

— К черту, — махнул рукой Оскар, поднимаясь на ноги, — я голоден, как стая волков.

И с этими словами он толкнул закрытую дверь.

Олег услышал, как тихо лязгнул язычок замка, повинуясь опускаемой ручке, как шаркнул металл в хорошо смазанных петлях, как первый сквозняк тут же ворвался внутрь помещения через маленькую щелку, и как натянутая леска слетела с металлического крючка, позволяя трем длинным легкосплавным стрелам отправиться в полет в поисках своих жертв.

Все, что он успевал сделать, это кончиками пальцев дотянуться до альбиноса, замедляя его движение, заставив обернуться.

Именно поэтому первая стрела, оказавшаяся без наконечника, ударила мужчину не в грудь, а в плечо, отбросив на землю. Две другие пролетели сквозь толпу атлетов, так никого и не задев. Их древки застряли в густом кустарнике неподалеку от входа и теперь безвольно болтались на ветру.

Тишину нарушил голос вернувшегося незнакомца, который с довольной улыбкой вновь поправлял безупречно сидящую форму.

— Бесподобно, я впечатлен, — он обращался к Олегу, — ты бывший военный, наверное, не раз на мину наступал, раз услышал, как срабатывает механизм.

Олег с трудом сдерживал себя, чтобы не наброситься на него, но не делал этого, не желая оказаться на месте Железняка и начать состязание с какой-нибудь поврежденной конечностью. А еще меньше ему хотелось быть подвешенным голым под потолком, опутанным толстыми веревками, словно паутиной.

— Обычно, я такие мины устанавливал.

— Тем более впечатляет. С годами практики инстинкты притупляются. Это вам небольшой урок от меня. Вот что бывает, если ваши желания берут верх над осмотрительностью. Тебе повезло, — офицер посмотрел на Оскара, — эти малютки очень неприятно буравят плоть.

Но эти слова были излишними.

Все вокруг могли наблюдать, как альбинос, не кривя ни одним мускулом на лице, массировал плечо, где уже появился большой синяк.

Олег заглянул внутрь дома.

Он не кривил душой, что не раз занимался установкой мин и подобных ловушек, но настоящей подрывной подготовки не имел. И все же его знаний и опыта с лихвой хватало, чтобы по достоинству оценить простейшее инженерное решение, которое применил тот, кто собрал трехзарядный пусковой механизм из двух кожаных ремней, мотка лески, нескольких гвоздей и пары стульев, поставленных друг на друга, чьи спинки были использованы в качестве желобов для разгона стрел. Леска тянулась через потолочную балку и закреплялась на дверной ручке ровно настолько, чтобы можно было услышать ее шелест. Спусковой механизм из гнутой стали отпускал связанные ремни, которые били по стрелам, отправляя их в полет.

— Зарубите на носу, — снова переключил внимание на себя улыбающийся мужчина, выполнявший функции Сержанта, — не самый умный или способный выживает в состязании.

— А кто же тогда? — наконец, перестав разминать пострадавшую конечность, задал вопрос Оскар.

— Тот, кому есть ради чего побеждать.

Олег оглянулся и увидел, что Мара смотрит на него. Девушка все еще тяжело дышала, зябко обхватив себя руками. Ее бледные губы были плотно сжаты, а вздернутый нос показывал, что ее переполняет неуверенность, компенсируемая злостью и раздражением происходящего. Но было что-то еще, что-то очень личное, так и не сказанное ни разу вслух, но витавшее где-то между ними.

— Пять минут на обед и бегом на стрельбище, — отчеканил спокойный голос и теперь уже, мужчина в форме на самом деле пошел к воротам.

Атлеты опасливо зашли внутрь дома, поглядывая на причудливую конструкцию перед дверьми. Столы у фонтана были накрыты, и никто не заставил себя упрашивать, стараясь поскорее согреться, проглатывая горячую похлебку, как живительный нектар.

Альбинос перетянул плечо полоской ткани, оторванной от футболки, чтобы сделать хоть что-то, но вряд ли это могло ему помочь. Его мысли были чем-то сильно заняты. Глаза уставились в одну точку, а руки отправляли ложку за ложкой в рот одинаковыми механическими движениями. Синяк продолжал расползаться по его предплечью, но Оскар не обращал на это внимания. Он анализировал, как только что проиграл. Конечно, стрела его не убила, даже если попала бы туда, куда была нацелена. Но будь сейчас время состязания, его тело насквозь продырявил бы длинный гарпун, заряженный кем-то из атлетов или скрытый триумфаторами.

Встретившись взглядом с Олегом, альбинос улыбнулся и потряс в воздухе ладонью. Жест был вымученным, и больше напоминавшем о том, что они никакие не друзья, чем проявление реальной благодарности.

Сам он пытался понять, почему Сержант внезапно куда-то исчез, а вместо него появился этот незнакомец, явно желавший, чтобы все считали его выскочкой, когда на самом деле все было намного сложнее. Его умения вводили Олега замешательство, мешая понять, кто же он на самом деле. И пусть это было не так важно, он хотел добраться до правды, чтобы почувствовать что-то осязаемое в своих руках.

С момента, как он вместе с остальными оказался в этом доме, у него не было никакой опоры под ногами, кроме маленьких побед в тренировках, когда он лучше других стрелял или выполнял упражнения быстрее остальных. Иногда что-то совсем не получалось, в другой раз, он был лучшим. Но даже это едва ли давало какую-то определенность.

Он понял, как сильно скучает по Маргарите.

По ее нелепым шуткам, медленным движениям, будто девушка всегда преодолевала какой-то барьер, блеску в глазах, легкой улыбке и запаху ее волос. Ему не хватало звонкого голоса и тихого шепота, ее прикосновений в темноте. Негромкого сопения по утрам, когда он мог лежать рядом и наслаждаться ею.

Но, как бы ни сильны были эти чувства, Олег не позволял себе даже на секунду усомниться в том, что он поступил неправильно, придя сюда. Он знал, что может победить, как и любой другой из шестнадцати. У него действительно было то, ради чего стоило это сделать и именно поэтому он сильнее, чем все остальные.

На мгновение, у него появилась мысль, что Брида выбирала только тех людей, кто шел бороться не для себя, считая, что это позволит проявиться большей ярости на арене и сделать шоу еще зрелищнее. Но глядя на сидящих вокруг мужчин и женщин, Олег понимал, что это ерунда. Состязание не строилось на добродетели и благих помыслах. Все, что будет происходить и всегда до этого происходило между атлетами, никак не соответствовало тому, о чем он только что размышлял.

Олег поморщился, понимая, что слишком сильно отвлекается. Его сознание в такие моменты не воспринимало всю картину реальности, а к чему это могло привести, все видели несколько минут назад.

Закончив с едой, он отправился на стрельбище.

Шагая по гравийной дорожке, Олег, как и все остальные, отметил, что на территории появилось несколько грузовиков с закрытыми тентами кузовами. Вокруг них суетились охранники и прибывшие солдаты. Это были настоящие воины из регулярной армии, облаченные не в простую форму, а в кевраловые экзоскелеты, превращавшие обычных людей в самых настоящих роботов. Светящиеся даже при свете дня, четырехглазые сенсоры на шлемах, поблескивали выпуклыми линзами. Тяжелые ботинки с пневмоподошвами, легко втаптывали камни в землю, оставляя на ней глубокие следы. За спинами у них висели длинные винтовки, переливающиеся фиолетовым светом охлаждающих элементов.

Все они были заняты своим делом, не обращая внимания на обитателей дома, но каждый из атлетов понимал, что состязание уже готово к началу.

На стрельбище их встретила пара охранников, которые привычно позволили по одному выбирать оружие и выходить на линию огня.

Пока Олег ждал своей очереди, он вглядывался в лица вокруг себя. Почти все были погружены в свои мысли, настраиваясь и пытаясь подготовиться к тому, чего все они так желали, а оказавшись у черты, внезапно поняли, что руки дрожат еще слишком сильно, а в голове вертится только один единственный вопрос: неужели это все по-настоящему и я не сплю? Неужели я не проснусь, за секунду до того, как пуля пронзит мое тело? Неужели это не еще один кошмар?

Самыми спокойными оставались пара девушек, жнец и Гриф. Все они без суеты палили в мишени из автоматов, достаточно легко дырявя бумажные цели в сердце и середине лба. Остальные, и без того, не идеально владевшие любым оружием, промахивались и громко чертыхались, размахивая руками, то и дело, заставляя охранников хватать их за шею и прижимать к телу электрошокер, чтобы успокоить.

Мара старалась не показывать вообще никаких эмоций, и у девушки это неплохо получалось. Олег понимал почему. Он видел внутри нее не зарождающийся ужас, не сковывающий страх или пульсирующее беспокойство. Девушка отпустила с поводка то, что сдерживало ее, и теперь была уже совсем другим человеком. Она позволила своим мотивам, из-за которых и пришла сюда, взять верх и теперь следовала только одному единственному позыву: победить, стать лучше всех, доказать свое превосходство.

Она взяла в руки несколько метательных ножей, которые давно были ее излюбленным оружием и, с громким криком на выдохе, один за одним, отправила их больше, чем на пятнадцать метров, точно в цель. Ее тонкие запястья выписывали идеальную дугу, позволяя лезвиям без сопротивления отправляться в полет и преодолевая лишь сопротивление воздуха, достигать мишеней.

Тяжело дыша, она вернулась к остальным, стараясь никому не смотреть в глаза, но все же вновь встретилась взглядом с Олегом.

Он покачал головой, но девушка, вновь лишь вздернула нос и отвернулась.

Если те, кто неотрывно следят за ними, через натыканные повсюду камеры, видели эту сцену, то должны были непременно увеличить ставки на Мару, как минимум, до ста к одному, а процент выживания понизить до пары десятков.

Олег не раз видел, как его сослуживцы перегорали еще до начала сражения, а когда наступало время идти в атаку, совершенно бездумно бежали вперед, будто веря в свою неуязвимость, которой, естественно, не обладали. Девушка сейчас была в очень похожем состоянии. Если она не возьмет себя в руки, то очень быстро погибнет.

Оборвав эту мысль, Олег сжал зубы и сильно сдавил их. Ему не должно быть дела до того, как будут умирать другие, но почему же тогда он не может не думать об этом?

Когда последний атлет отложил в сторону пистолет-пулемет, охранники указали на выход.

Солнечный свет, после полутемного помещения стрельбища, резал по глазам, но высокую плотную фигуру Сержанта было сложно перепутать с кем-то еще. Он стоял, покачиваясь с пятки на носок, заложив большие пальцы за пряжку ремня. Рядом с ним, выглядящая миниатюрной куклой, стояла девушка, которую тоже все узнали без особого труда. Это была ведущая состязания Китти Стар.

Ее пухлые губы, ярко накрашенные красной помадой, белокурые завитки кудряшек, бордовое платье с золотой вышивкой были хорошо знакомы каждому. Сейчас на ней были кожаные сапоги выше колен и пуховая накидка на плечах. Голубые глаза внимательно осматривали одного атлета за другим, пока девушка в восхищении не запрыгала на месте.

— Какие они все потрясающие, — заверещала она, повернувшись к Сержанту, — вы меня не обманули, я действительно впечатлена. О, этот альбинос просто нечто. А ты, душенька моя, как тебя зовут?

Она подошла к брюнетке с номером двенадцать на груди.

— Айлин, — ответила та.

— Какое забавное имя. Мне нравятся твои волосы. Постарайся не умереть подольше, а то я буду очень расстроена.

Олег, не удержавшись, хмыкнул, чем привлек внимание к себе. Пока Китти делала несколько шагов в его сторону, он успел подумать, что девушка только и умеющая палить из тяжелого дробовика, который едва помещался в ее руках, без этого оружия обречена на очень быстрый проигрыш.

— А ты у нас кто?

Она подошла к нему вплотную, задрав голову, чтобы смотреть прямо в глаза.

— Еще один атлет.

— Еще один, — эхом отозвалась Китти, — у тебя красивые скулы. А это…

Девушка подняла руку и коснулась его шеи. Ее пальцы заставили его вздрогнуть.

— Как быстро бьется твое сердце. Ты не похож на остальных. Надеюсь, что это не помешает тебе проявить себя.

— Скоро мы это узнаем.

Китти засмеялась, сделав резкий шаг назад.

— А он мне нравится. Они все мне нравятся. Так хочется подольше поболтать с вами, узнать каждого получше, но времени нет. Я и так с трудом выделила для вас минутку. Впрочем, я увидела все, что было нужно.

Она широко улыбнулась и посмотрела на Сержанта.

— Я провожу ее до машины, а вы ждите меня здесь, — отчеканил он своим холодным голосом.

Мужчина был одет почти, как атлеты, словно выражая свою солидарность: плотные штаны и тонкая серая кофта с рукавами, закатанными до локтя. Только высокие ботинки на шнуровке сильно отличались от белых кроссовок.

Пока он вел еле плетущуюся и то и дело останавливающуюся, чтобы что-то рассмотреть, ведущую состязания к воротам, Олег подошел к Маре, но девушка не захотела с ним разговаривать, демонстративно отвернувшись и принявшись выполнять простейшие разминочные упражнения, чтобы согреться.

Температура воздуха сильно упала, но до настоящих заморозков еще не дотягивала. Поднялся промозглый ветер, становившийся все сильнее и сильнее, гонящий по небу обрывки темных туч.

— Соскучились по мне? — рявкнул Сержант, когда вернулся к стрельбищу.

Никто ему не ответил, но каждый мог выдохнуть с облегчением, что больше не придется иметь дело с тем другим мужчиной.

— Молчание знак согласия, — довольно продолжил он, — как вам эта куколка? Хороша да? Она не всегда встречается с атлетами лично, но вы ее чем-то впечатлили. Ее голос будет звучать по всей стране, когда завтра вы начнете борьбу за звание нового триумфатора. Или же за право бесславно сгинуть в подвалах Кремля.

Он оскалился и махнул рукой, призывая, следовать за ним, и повел атлетов к главному корпусу.

Так вот куда пропал Сержант: он лично сопровождал Китти Стар к отелю, чтобы та могла встретиться с атлетами. Но зачем? Олег не знал ответа и на этот вопрос. Они ее чем-то впечатлили? Ерунда. Более глупого предлога и придумать было нельзя. Эту девчонку не заботил ни один человек на земле, не говоря уже о тех, кто очень скоро перестанет существовать. Да и ее болтовня в эфире больше напоминала ярую пропаганду состязания и его важность в Новой России, чем комментирование происходящего. Она работала на Виктим уже очень давно и умело управляла массами посредством популярного шоу.

Состязание начинается.

Больше не будет слышен звук сирены по утрам, врывающейся в сознание, как рев дикого зверя. Протеиновая еда, к которой так никто и не привык, будет тепло вспоминаться, когда все, что останется вокруг, это напичканное ловушками замкнутое пространство, буквально дышащее жаждой крови и пропитанное ею. Не будет тактических занятий и теоретических задач. Теперь все это придется применить на практике или же просто умереть, как и сказал Сержант, не оставив после себя ничего, кроме остывающего тела где-нибудь на задворках арены.

Олег скрипнул зубами и, покачав головой, обернулся. Он был уверен, что больше никогда не вернется в это место. Не увидит высоких и длинных ангаров, таящих в себе медблок и стрельбище. Не пробежится по этой дорожке, оказавшейся такой удобной для этого занятия. Но все воспоминания о днях, проведенных здесь, останутся с ним до самого конца.

Главный корпус встретил их распахнутыми дверями. Наверное, для того, чтобы никто не сомневался в безопасности прохода.

Их ждала настоящая трапеза, когда-то бывшая привычной практически в каждом доме.

Столы были сдвинуты в один длинный ряд и накрыты белыми скатертями с чуть потемневшими от времени и множества стирок краями. Фарфоровые тарелки, наполненные прожаренным мясом, пиалы с овощами и соусами, высокие стеклянные бокалы и бутылки с красным вином. В бронзовых подставках горели десятки свечей, закрученных и устремленных вверх. Катящиеся по ним капельки воска, будто рыдали по тем, для кого этот вечер на самом деле станет последним.

В памяти Олега всплыла известная картина, очень напоминавшая эту сцену. Разве что только людей за столом будет немного больше и неизвестно, кто окажется тем единственным, кто не умрет и заберет себе всю славу.

Атлеты с опаской занимали места, разглядывая еду, которая им снилась по ночам. Кто-то крутил в руках фужеры, рассматривая смешно искаженную реальность через тонкое стекло. Другим было плевать на убранство, их заботил только проснувшийся голод, требовавший, как можно быстрее утолить его.

Сержант тоже сел за стол, но для него не было ни тарелки, ни приборов. Он наблюдал за происходящим, склонив голову к плечу, будто чего-то ожидая.

Его позу копировала женщина-жнец. Она смотрела перед собой, слушала, как откупориваются бутылки, и плещется наливаемая в бокалы жидкость. Ее уставшее лицо будто вытянулось и осунулось еще сильнее, а морщины стали глубже. И все же Влада поднялась на ноги, оглядев всех.

— Сегодня последний день, когда мы все еще живы, — ее голос звучал уверенно, прервав остальные звуки, — сегодня мы едим за одним столом. Так почему бы нам не отдать должное всем и каждому? Ведь все мы забрались на гору, преодолели все тренировки и завтра наступит день, ради которого был проделан этот долгий путь. Но это будет завтра, а сегодня, почему бы нам не повеселиться? За нас!

Она отбила горлышко у бутылки прямо об стол, выплеснув часть вина на скатерть, и подняла ее над головой.

— За нас! — неожиданно хором отозвались атлеты.

Некоторые, как и Влада, пили прямо из горла, другие воспользовались бокалами. Олег не хотел поддаваться этой обуявшей всех эйфории, но сопротивляться ей было куда сложнее. Он медленно пережевывал идеально приготовленный стейк, стараясь не обращать внимания на вакханалию вокруг.

Вино быстро развязало языки и вот обычно молчаливые атлеты уже наперебой делились чем-то друг с другом. Это легко было объяснить тем, что люди устали от изоляции, даже будучи на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Но осознав, что сегодня последний день их спокойной жизни, они могли себе позволить немного больше, чем быть осторожными и сдержанными.

Олег почувствовал, как кто-то тянет его за руку.

Мара с бутылкой под мышкой, пыталась заставить его встать из-за стола. Девушка пошатывалась и широко улыбалась.

Вздохнув, он встал и отошел с ней к окну.

— Ты так похож на него, — уперев кулак в грудь Олега, сказала она.

— На кого?

Он отобрал у нее бутылку и поставил на пол, чем заставил девушку захихикать, прикрывая рот ладонью.

— У меня был старший брат. Такой же отличный парень, как и ты. Он погиб. Здесь, на состязании. Поэтому я и пришла.

Он выдохнул.

Вот почему ее лицо казалось таким знакомым. В пятом сезоне одним из фаворитов являлся высокий рыжеволосый мужчина лет сорока трех. Его глаза были очень похожи на те, что Олег сейчас видел перед собой. Вспоминая, что именно тогда произошло, теперь уже без проблем и догадок, можно было легко сделать вывод: из Кремля выйти действительно непросто. Потому что в схватке один на один этого мастера ножей вряд ли удалось бы кому-нибудь одолеть. Вот откуда у Мары была эта удивительная способность к холодному оружию, с которым она обращалась легко и непринужденно: ее учил настоящий знаток своего дела.

— Не внешне, конечно, — Мара облизнула губы, — вы просто, как… Как два силуэта по ту сторону зеркала. У меня нет никакой возможности дотянуться, а так этого хочется. И я, как маленькая сентиментальная дура, смотрю на все это уже очень долго, не в силах ничего поделать. Абсолютно ничего.

— Это твой повод, чтобы умереть?

Она с вызовом пожала губы и серьезно посмотрела на собеседника.

— Я хочу узнать, на что способна. Узнать, каково это, жить внутри, в реальном мире, а не пытаться выживать снаружи, где остались править пороки и смерть. Она там, Олег, а не здесь.

— Удивительно умная фраза, но смысл не меняется. Тебе повезло, что ты пойдешь последней.

— Надеюсь, что ты доживешь до этого момента. Не хотелось бы найти твой посиневший труп под ногами.

Мара снова странно захихикала.

— Ты ведь понимаешь, что это будет непросто для нас обоих.

— А если я хочу, чтобы ты убил меня? Не жнец, не другой атлет, а ты?

Он покачал головой.

— Взять в руки нож и сразиться с тобой? Ты знаешь, что это не самая сильная моя сторона.

— Я бы не стала сопротивляться, глупыш.

Девушка неестественно выгнула руки, пытаясь забросить их ему за шею, но вместо этого, ее глаза закатились и Мара, упершись спиной в стену, медленно сползла на пол.

Олег качнул головой, пытаясь разогнать появившуюся пелену, окутавшую мир вокруг.

Он видел, как атлеты, один за одним, застывали в причудливых позах за столом, завалившись на него или оседали на стульях безвольными тряпичными куклами, будто кукловод потерял к ним всякий интерес, отпустив все ниточки. Только несколько людей еще держались на ногах, едва сохраняя сознание.

Что-то было в еде и напитках. Конечно. Просто. Очевидно.

Никто и не сопротивлялся. Наверное, каждый понимал, что это должно произойти, а если и не понимал, то делал лишь то, что было нужно. До того, как они все окажутся на арене, можно побыть и одной головой в стаде, чтобы не выделяться. А начать принимать решения лишь тогда, когда для этого наступит подходящее время.

И только Сержант продолжал держать спину и ровно сидеть за столом. Массивная фигура будто вырастала из пола и сливалась со спускающимся с потолка сталактитом фонтана. Лицо мужчины превратилось в однородное цветовое пятно, и невозможно было разобрать, что же именно оно выражает. Он вытащил из кармана маленькую фляжку, на мгновение поднял ее перед собой, будто отдавая честь не видящим этого атлетам, и сделал глоток.

Олег опустился рядом с Марой и сжал ее руку. Пальцы уже плохо слушались, но ему важно было ощутить ее тепло. Хоть что-то настоящее, но должное погибнуть, как и все в этом вечно выживающем мире.

Часть II. Внутри

 

Глава 8

Его трясло. Сильно. В прямом смысле этого слова.

Все тело подрагивало, подскакивало и вибрировало, а желудок будто норовил вырваться из предназначенного для него места, короткими спазмами подбираясь к горлу.

Каждое движение отзывалось шелестящим звуком. Что-то плотное, но при этом легко тянущееся и сохраняющее тепло, обтягивало его руки, ноги, торс, заканчиваясь около шеи. Голову несильно сдавливал тяжелый шлем со специальной маской, закрывающей собой нижнюю часть лица. Конструкция напоминала шлем пилотов-истребителей, но Олег сейчас находился точно не в столь совершенной машине.

Разлепив веки и прищурившись, он увидел сидящего прямо перед ним солдата, замотавшегося в черный плащ и практически невидимого в полутьме. Его выдавали только поблескивающие линзы сенсоров, вытянутых вперед, будто какие-то невероятные рудиментарные отростки. В его руке был зажат пистолет с длинным дулом мелкого калибра, специально разработанный для стрельбы в самолетах: способный убить человека, но не повредить герметичность пространства.

О герметичности вокруг речь точно не шла. Двухмоторный кукрузник, сесна скорее всего, преодолевая зону сильнейшей турбулентности или просто от старости едва не разваливающийся на части, рассекал собой небо. Что творилось снаружи, Олегу было невозможно рассмотреть сквозь вереницу маленьких иллюминаторов, но, судя по всему, и так очень скоро предстояло это узнать.

Солдат, увидев, что атлет перед ним зашевелился, напрягся и подался назад, еще больше сливаясь с выкрашенным темной краской бортом самолета и вытягивая перед собой руку с оружием, демонстрируя его во избежание случайностей.

Олег понимал, что кто-то мог передумать в последнюю секунду. Только в отличие от прошлых сезонов теперь все обстояло несколько иначе: еще ни разу атлетов не скидывали на арену с самолетов.

Голова была полна мыслей, на фоне которых легкие последствия от снотворного никак себя не проявляли. Тем более, в отличие от остальных, он не пил вина, которое неизвестно как повлияло бы на него и на его организм в смеси с препаратом, что вырубил его на неопределенное время.

Но не трудно было догадаться, что на улице раннее утро. Темнота все еще правит всем вокруг, не собираясь отступать до тех пор, пока солнце не начнет подниматься над горизонтом, разгоняя ночную тьму.

Было немного тяжело дышать. Несильно побаливала рана на животе, как и многие другие повреждения, полученные ранее, которые внезапно решили напомнить о себе все разом, будто подначивая атлета стараться изо всех сил, превозмогать, и как можно скорее позволить себе превратиться в настоящего зверя, а не в его подобие, сдерживаемое завуалированной моралью и честью. Им пора было сгинуть вместе с заканчивающейся ночью, позволив холодной решительности творить то, что будет необходимо.

Олег покачал головой, разминая шею. Он старался не делать резких движений не только для того, чтобы случайно не потянуть мышцы, но и чтобы не спровоцировать солдата, пристально следящего за ним своими четырьмя глазами.

Так продолжалось какое-то время. Олег думал, что ему дают возможность прийти в себя, но, похоже, все было еще проще: он очнулся немного раньше срока, из-за чего и получилась эта заминка. Солдат только и ждал приказа, чтобы начать действовать. Например, тут же выкинуть атлета из самолета и, наконец, вздохнуть спокойной, сняв с себя бремя ответственности за этого человека, который сейчас значил намного больше, чем кто бы то ни был.

Олег подергал плечами, убеждаясь, что на них все же закреплен рюкзак с парашютом и хотя бы до земли он точно доберется живым. Прыжками он не занимался со времен армии, но прекрасно помнил, как это делается, не завидуя тем, атлетам, кому предстояло столкнуться с этим испытанием впервые, да еще и в темное время суток.

Высота должна была быть всего пара тысяч метров, чтобы атлеты не имели возможности разлететься, кто куда, а попасть именно на арену.

Ботанический сад отпадал из-за его закрытости: попасть внутрь сквозь купол было невозможно. Олег уже несколько раз с сожалением поморщился, понимая, что на ВДНХ будет куда сложнее из-за огромного пространства с множеством ловушек и закрытых переходов. Но с другой стороны, это давало шанс тем, кто не являлся фаворитом, показать себя в умении сидеть тихо и дожидаться, когда же остальные перегрызут друг другу глотки. Или найдут такого вот незадачливого простака и покажут ему, что это не самый лучший способ выиграть состязание.

Лучшего способа не существовало.

Олег поднял руки к лицу и посмотрел на свои пальцы, затянутые в перчатки все из того же синтетического материала, что и весь костюм. Он был похож на что-то среднее между резиной, кожей и вельветом, вобрав в себя лучшие стороны каждого из материалов: легко тянулся, не рвался, согревал и был достаточно прочным. На костяшках по внешней стороне шла двойная строчка с мелкими металлическими заклепками, поверх дополнительного слоя ткани.

Безоружным не начнет никто.

Прислушиваясь ко всем сигналам своего организма, Олег сосредоточенно оценивал собственное состояние перед началом состязания. Все было в норме, за исключением тяжелого и гнетущего чувства где-то внутри сознания, напоминавшего о том, что все самое страшное еще только начинается.

Новый звук внезапно наполнил небольшое пространство грузового отсека самолета. Это был шум помех, как будто кто-то включил телевизор на ненастроенном канале.

Солдат демонстративно помахал пистолетом, показывая, что убирает его недалеко, вытащил из-под плаща портативный планшет и развернул его к Олегу. На экране действительно шли черно-белые помехи, но очень скоро появился цвет, а потом и улыбающееся лицо симпатичной кудрявой блондинки.

— Да, да, да мои любимые зрители. Это снова я, Китти Стар, и я приветствую вас на двадцать четвертом сезоне состязания. Сегодня будет много сюрпризов абсолютно для всех, а это значит, что снова все мы будем переживать и надеяться, что именно полюбившийся атлет, дойдет до финала.

Олегу совершенно не понравилось эта вступительная речь. В ней было скрыто гораздо больше, чем могло показаться и его это совершенно не радовало.

Девушка смешно кривлялась и строила рожицы, что ее совсем не портило. Наоборот, зрителям она нравилась, но сейчас, каждый жаждал узнать, что же за сюрпризы им только что пообещали.

Наверняка, остальные пятнадцать участников тоже смотрят это, подумал Олег. Или им не позволят даже взглянуть на начало трансляции. Но тогда почему он видит это? Страшит ли их неизвестность? Или настоящий страх уже остался позади, уступив место только животной опаске, не останавливающей не перед какими преградами, едва ли позволяя здраво оценивать их.

— Давайте взглянем на нашего первопроходца. Полюбуемся его настроем на игру, блеском в его глазах. Встречайте Олега Курганова.

Картинка на экране сменилась. Миникамера на фасадной стороне планшетного компьютера транслировала в прямом эфире нахмуренное лицо атлета. При слабом освещении оно выглядело намного старше. Тени добавляли морщин и неестественного цвета коже, а блики от разнообразных металлических поверхностей желтыми пятнами скользили по щекам.

— Он готов, — раздался грудной шепот Китти, нагнетавший обстановку, — он собран и уже продумал свою стратегию, свои ходы и движения. Но ни он, ни кто-нибудь другой не знает, что их ждет вперед. Сегодня, специально для всех почитателей состязания, естественно при неизменной и всесторонней поддержке корпорации Виктим, мы презентуем новую арену на территории Москвы. Более пятисот гектаров территории, естественный ландшафт, практически сохранившийся в таком виде, как и десятилетие назад, и никакого сюжета. Сегодня впервые атлеты будут самими собой: без навязанных им правил и ролей. Сегодня они такие же люди, как и все мы.

Олег ненадолго отстегнул, закрывающую его рот маску, и оскалил зубы в широкой усмешке, демонстрируя свое безумие и силу всем зрителям.

Это действительно было неожиданно и еще больше уравнивало всех атлетов: ни у кого не будет преимущества в знании арены. А судя по озвученным размерам это было одно из немногих сохранившихся исторических мест, которому теперь суждено ороситься кровью атлетов, впервые принимая на своей земле состязание.

— Что есть жизнь? — услышал Олег знакомый вопрос, теперь произнесенный женским голосом, — Возможно, именно сегодня мы узнаем ответ.

Лицо Китти снова появилось на экране. За ее спиной на сине-гранатовом фоне шел обратный отсчет. Светодиодные цифры быстро сменяли друг друга, и согласно их бегу оставалось всего две с половиной минуты до нуля.

— Давайте отдадим дань почтения всем атлетам, готовым начать состязание и показать нам, что же значит быть живым и доказывать это каждую секунду собственного существования. Они будут появляться на арене с разницей в час, что сделает этот сезон по-настоящему захватывающим и держащим в напряжение с самого начала.

Ее голос продолжал звучать, мерно, но уверенно, заполняя сознание зрителей.

Солдат отложил планшет в сторону. Олегу на миг показалось, что сейчас ему пустят пулю в грудь, следа от которой не будет видно из-за причудливого материала костюма, и просто сбросят с самолета по воле кого-нибудь из триумфаторов. А потом представят все, как смерть из-за нераскрывшегося парашюта. По телевизору это, несомненно, будет выглядеть очень реалистично.

Но ничего подобного не произошло.

Руки солдата достали из-под сиденья небольшой брезентовый сверток, протягивая его атлету. Тот взял его и увидел переливающийся логотип: треугольник с вершиной внизу с тремя сегментами, центральный из которых был закрашен черным.

Похоже, один из даров достался именно ему. Было сложно представить, кто именно из четверки триумфаторов выбрал его, но это сейчас не имело особого значения. Ощупывая содержимое свертка, Олег не мог понять, что же там внутри: пальцы легко продавливали обертку, будто утопая в чем-то мягком.

— Сегодня, все будет иначе, мои любимые зрители — продолжала вещать Китти Стар, — прежними останутся только главные условия: найти грааль или убить всех соперников. Так пусть начнется состязание!

Дуло пистолета вновь уставилось на Олега и дернулось вверх. Тот послушно встал на ноги и повернулся к открывшемуся люку.

Брюхо самолета тут же заполнил холодный воздух и сбивающий с ног гул ветра, в котором погасли все звуки. Сделав шаг вперед, атлет взглянул на экран планшета, лежащего на сиденье. Заканчивающийся отсчет времени шел поверх именно того, что видел Олег. Он поднес руку к своей голове и нащупал закрепленную на шлеме камеру. Маленький прямоугольник во влагозащищенном корпусе. Новый сезон действительно был полон сюрпризов. Оставалось только надеяться, что это единственный прибор на его теле, который может показывать происходящее зрителям и наблюдателям.

Мотнув головой и поправив лямки парашюта, он уставился на темный проем, за которым его ждало только свободное падение.

Не заставляя себя ждать, Олег шагнул вперед и полетел вниз.

Москва с высоты, пусть еще меньшей, чем он себе представлял, выглядела удручающе. От яркого былого мегаполиса, почти ничего не осталось. Тут и там темнели километровые пустыри. Целые районы были разрушены, а на их месте не спешили проводиться какие-то мероприятия по восстановлению территории. С трудом можно было разглядеть тот самый разлом, открывшийся после землетрясения. Он был освещен, потому что работы там шли непрерывно двадцать четыре часа в сутки. Особо выделялись несколько высоток и Кремль: места, принадлежащие корпорациям. Остальной город был погружен во тьму, за исключением еще одного объекта.

Прямо под ним, обнесенная по периметру стеной, в свете ламп и прожекторов предстала новая арена.

Два поблескивающих темной водой озера, густой лес, целый комплекс непонятных построек. Полезного пространства было не так много, не говоря о том, что большую часть территории сейчас вообще нельзя было разглядеть. Но вывод напрашивался сам собой: это точно будет самое короткое состязание из всех, не смотря на огромное пространство арены.

Падая все ниже, Олег на мгновение подумал, что если не раскроет парашют, все закончится прямо сейчас. Не будет больше боли, страданий, никаких гнетущих мыслей и воспоминаний. Но он не мог так поступить по одной единственной причине, которая быстро смяла собой все остальные, заставив мужчину дернуть за кольцо.

Над головой хлопнуло, и широкое крыло парашюта легко раскрылось, замедляя падение.

Он едва не выронил дар, но все же смог удержать его. Сжав зубы и пытаясь одной рукой выбрать направление для снижения, Олег пытался понять, где же именно он находится. Что-то знакомое было в очертаниях этого места, но пока никаких конкретных идей в его голове не появлялось.

Зато, сознание уже вовсе трудилось над составлением маршрута, куда отправиться сначала, как избежать ловушек и где же на территории могут находиться тайники с полезными предметами и оружием.

За несколько секунд до приземления, Олег отпустил сверток, а сам сгруппировался и легко коснулся ногами земли.

Выпрямившись, атлет огляделся.

Полянка, которую он выбрал для посадки, была небольшим открытым пятачком земли. В разные стороны тянулись несколько тропинок, теряясь в зарослях колючего кустарника и начинающегося леса. По левую руку от него метрах в пятистах темнела гладь маленького озера. Большое находилось на другом краю арены. Их разделяло что-то вроде высушенной болотистой местности, точнее с высоты разглядеть не удалось. За время полета, около него Олег заметил деревянную постройку, похожую на избушку лесничего или что-то подобное, скрытую среди толстых переплетающихся деревьев, и решил, что отправится именно туда.

Но сначала…

Он стянул с головы шлем и как можно сильнее пнул его ногой, отправив в полет по высокой дуге. Пластик брякнулся в груду камней неподалеку.

Глубоко вдохнув, позволив холодному воздуху пробраться в легкие, Олег улыбнулся. Он чувствовал нарастающее напряжение, знал, что время уходит, но не мог отказать себе в удовольствии немного покрасоваться и прочувствовать этот момент.

Свет вокруг был равномерным, похожим на утренние сумерки, созданные лишь для того, чтобы первые атлеты не сломали себе шею при приземлении, не видя, куда они это делают. Его не хватало, чтобы хорошо рассмотреть то, что находилось на большом расстоянии, но стены все равно выделялись массивной черной конструкцией. В высоту они могли сравниться с домом в семь этажей, и вряд ли возможно было их преодолеть.

С арены не было другого выхода, кроме того, каким путем атлеты попадали сюда. И выбраться предстояло лишь одному, последнему, кто сможет остаться в живых.

Олег огляделся и занялся поисками свертка.

Вопреки его ожиданиям, предмет куда-то подевался и, чтобы найти эту вещь, пришлось потратить много времени. Но уйти без него он не мог. Даже если там было что-то совсем ненужное и бесполезное, об этом нужно было узнать. К тому же, имея за плечами богатый жизненный опыт, Олег прекрасно знал, что и самые бесполезные вещи, иногда могут сыграть очень важную роль.

Наконец, он увидел его чуть в стороне от полянки, где уже давно пожелтевшая трава представляла собой грязное темное месиво.

Оглянувшись, Олег задрал голову. Позади него росли несколько березок, на ветках которых тусклыми огоньками выдавала себя подсветка камер. Повернувшись обратно, атлет присел на корточки, нащупал рукой влажный булыжник и катнул его по земле в направлении свертка.

Камень быстро преодолел несколько метров и застыл. В первые секунды ничего не произошло, но еще через мгновение без единого звука, разве, что разбрасывая вокруг себя дерн и гниющую листву, в воздух подскочили несколько змееловов.

Эти ловушки были разработаны специально для состязания и впервые появились в третьем сезоне. Они назывались так из-за своей формы и назначения: вытянутые металлические жгуты, срабатывающие от давления. Они взмывали над землей на разную высоту, а после скручивались, стягивая собой части тела попавшего в ловушку атлета. Они не убивали сразу, подобно пищеварению все тех же змей. Но постепенно затягивались все сильнее, а снять их не было никакой возможности. Смерть от подобного была если не самой ужасной, то точно самой мучительной.

Отметив про себя, что интуиция и предусмотрительность работают на максимуме, Олег кинул перед собой еще несколько камней, запоздало подумав о том, что мог приземлиться прямо в это место, и состязание для него закончилось бы, так и не начавшись. Он выбрал самый простой вариант и едва не поплатился за это. Но с другой стороны, сломать ногу, пытаясь опуститься посреди леса, казалось еще более безумной затеей.

Подобрав один из жгутов, который сейчас был похож на плотно свернутый технический жгут, Олег осмотрел его со всех сторон, размышляя, стоит ли взять его с собой. Он не знал, как перезапустить ловушку или как иначе ее можно было использовать, но все же решил, что этот предмет может ему пригодиться.

Вернувшись к парашюту и оторвав от него кусок ткани и строп, он быстро смастерил незамысловатый мешок, в который и запихнул змеелова. Следующей его целью был сверток.

Опасливо шагая между уже сработавшими ловушками, атлет снова опустился к земле и принялся раскрывать свой дар.

Сначала ему показалось, что внутри вообще ничего нет, а ощущение чего-то мягкого только обман из-за плотной брезентовой обертки. Но в следующий миг он понял, на что смотрит и широко улыбнулся. В каком-то смысле это было даже лучше снайперской винтовки, о которой он мечтал.

Плащ-хамелеон, наподобие того, что был надет на сопровождавшем его солдате. Немного устаревшая модель: в нем не было функции адаптивного камуфляжа, позволяя с помощью электроимпульсов, проводимых сквозь специальный материал изменять его фактуру и цвет. Этот плащ был способен тускнеть или светлеть в зависимости от количества света вокруг. Вот и сейчас он казался абсолютно черным пятном в темноте вокруг. Даже с небольшого расстояния различить что-то было непросто.

Задумчиво накинув плащ на плечи и застегнув несколько специальных стяжек, Олег снова оглянулся и посмотрел в камеру, ту, что висела на самой нижней ветке.

Он был один на огромном пространстве, напичканном смертоносными ловушками, а на него сейчас с упоением смотрела вся страна. Кто-то уже был разочарован тем, что не увидел первой крови, кто-то наверняка счастлив, что один из фаворитов не попался на крючок в самом начале. Были и многие другие со своим мнением, но всех их объединяло одно: они ждали остальных атлетов, чтобы увидеть бойню, сражение, смерть.

Сплюнув, Олег отпихнул ногой брезент, разорванный на части, и, выбрав направление, побежал в лес.

Он старался двигаться в стороне от созданных тропинок. Иногда останавливался ненадолго, чтобы перевести дыхание и оценит обстановку, рассматривая все вокруг в поисках новых ловушек.

Все больше ему казалось, что он бывал здесь. Когда-то давно и лишь однажды, но многие повороты, дорожки и детали пейзажа, казались ему знакомыми. За спиной, на открытом участке около маленького озера, остались развалины какой-то и без того старой постройки века восемнадцатого. Белый и красный кирпич, арочный свод, еще одна стена, кажущаяся карликом на фоне той, что была возведена вокруг арены. Олег подумал, что у нее есть еще какая-то функция, помимо сдерживания атлетов в замкнутом пространстве, но не мог придумать, для чего же еще может быть нужна такая махина. Но наверняка это было правдой: корпорация вряд ли потратила бы такое огромное количество ресурсов, руководствуясь лишь одним назначением столь внушительной постройки.

Тут и там попадались на глаза разрушенные остовы статуй. Было и несколько сохранившихся, но понять, кого же изображал некогда белый мрамор было проблематично из-за опутавших статуи веток плюща, сейчас похожего на ссохшиеся и проступившие над кожей вены.

Поежившись от этого сравнения, Олег старался не смотреть на белых призраков тут и там возникающих на его пути. Он уверенно двигался к своей цели, будучи уверенным, что именно этот путь приведет его к хижине.

Ему оставалось лишь догадываться, сколько прошло времени с момента его прыжка с самолета, но так или иначе, нужно было спешить, и он непременно ускорил бы свой бег еще, если бы не послышавшийся неподалеку хруст ломаемых веток и что-то напоминающее хриплое рычание.

Олег остановился и замер, прижавшись спиной к стволу толстого клена. Опустившись на корточки, он зачерпнул рукой земли и размазал ее по своему лицу, полностью слившись с окружением. Нос забивал противный гниющий запах, вызывающий рвотные позывы, но сейчас это было не самое страшное.

Впереди на тропинку вышел медведь. Его бурая шкура тоже неплохо сливалась с пока еще темным лесным пейзажем, но вытянутую морду с широким оскалом было сложно с чем-то перепутать. Зверь недовольно бил лапами по земле и негромко рычал. Следы, которые могли бы остаться после него, ветер быстро забрасывал листвой и землей, а кое-где и засыпал самым обычным песком.

Медведь остановился и повернул голову в сторону притаившегося атлета.

Он не мог его увидеть, но мог почувствовать. Олег почти не сомневался, что все обитатели этого места наверняка сильно улучшены с помощью генетических экспериментов и их способности очень отличаются от сородичей, стоящих на ступеньку ниже на эволюционной лестнице.

И все же зверь не проявил никакого интереса, даже если и ощутил присутствие человека. Громко рыкнув, он затопал дальше, будто вынюхивая что-нибудь более соответствующее его желанию: жертву, с которой не придется драться, чтобы сожрать ее.

Конечно же, в лесу должны жить звери, подумал Олег. Они точно такие же, как и мы в этом месте, предоставленные сами себе без каких-то особенных установок. Разве что только те, что даны от природы: выживать, не смотря ни на что, и преодолевать любое сопротивление извне, ради достижения цели.

Выпрямившись, Олег так и не смог ответить на простой вопрос: а так ли ценна и ощутима та цель, ради которой они все делают это?

Он вспомнил слова Мары, о том, что сейчас на него смотрят жители всей страны, и он может сказать им все, что угодно, а они услышат его. Но что это даст? Мужчина не мог увидеть в этом хоть какой-нибудь смысл, потому что прекрасно понимал, как на самом деле отреагируют зрители на его сумасшедшие проповеди, ожидая совершенно другого от атлета состязания.

Вдох.

Хватит думать о ерунде, сейчас это совершенно неважно и уж точно не принесет никаких плодов. Не поможет в игре, которая началась и уже вовсю набирает обороты.

Выдох.

Есть план, которому необходимо следовать, что бы не происходило вокруг.

Вдох.

Сначала нужно раздобыть оружие, а что будет потом, вопрос для момента, когда это потом наступит.

Олег быстро преодолел небольшое расстояние, не дыша, позволяя своему организму немного отвлечь сознание от тяжелых раздумий и больше сосредоточиться на поддержании жизненных циклов.

Это же немного разогрело его изнутри. Октябрьский воздух уже завладел легкими, охлаждая грудь. Горло сковали неприятные колющие ощущения. Поздняя осень уже безраздельно властвовала над землей. От ее прикосновений не спасал ни костюм, ни накинутый поверх него плащ. Неплохо было найти еще какую-нибудь одежду, но это была не первостепенная задача. К тому же, облачившись еще во что-то, он потеряет в скорости и легкости передвижения, а жертвовать этим ради тепла было не разумно. Согреться, если повезет, он еще успеет, а вот второй жизни в запасе у него точно нет.

Продолжая двигаться, Олег глазел по сторонам, стараясь в плотной темноте разглядеть что-нибудь, что подскажет ему, где он находится. Он не оставлял надежд, что не обманывается в своих чувствах. А если ему довелось бывать здесь ранее, значит, он вполне может сориентироваться гораздо лучше, чем сейчас, понимая, куда какая дорожка ведет и где могут находиться потенциальные ловушки.

Их было много.

Ему на глаза попалась причудливая стена, выросшая из земли посреди леса. Олег даже остановился, внимательно разглядывая ее, не думая приближаться. Что-то подсказывало ему всю глупость этой затеи. Подтянувшись на одной из веток растущих повсюду деревьев, он взглянул на стену под другим углом и понял, что это было такое на самом деле. Кирпичная кладка не представляла никакого интереса, разве что только привлекала внимание. Кто-то мог подумать, что так отмечен один из тайников на арене, но ничего кроме опасности не таилось рядом с этим объектом. Метрах в сорока от ровной, заросшей низким шиповником, полянки со стеной, был установлен скрытый в земле металлический вентиль. От него во все стороны тянулись серо-коричневые шланги, огибая довольно большое пространство. Такой ловушки Олег раньше не видел, но по равномерному свисту, который можно было различить на самой грани слуха, воздух вокруг был насыщен одним из горючих элементов, практически не имеющим никакого запаха. Стоило только наступить на один из шлангов или просто оказаться в какой-то отмеченной зоне рядом с ним, как малейшая искра зажигательного механизма превратит любого атлета в подгорелое барбекю.

Повертев головой, Олег с легкостью обнаружил несколько камер вокруг, одна из которых медленно поворачивалась в его сторону. Он представил, как Китти сейчас делиться своими мыслями по поводу его удивительной проницательности или шутит насчет излишней осторожности, мешающей зрителям насладиться настоящим шоу. Но вряд ли ей и всем остальным было куда торопиться: они свое рано или поздно получат в любом случае, независимо ни от чего.

Спустившись вниз, он постарался по широкой дуге, как можно дальше обойти опасное место, не забывая смотреть под ноги, выискивая новые ловушки.

Олег преодолел несколько банальных, но от этого не менее смертоносных, растяжек, подключенных к электронным взрывателям семтекса, замаскированного под земляные кучки на возвышенностях или в низинах. Парочка обезьяньих подвесов и несколько стрел мертвеца, также остались позади.

Он старался запоминать места с ловушками, отмечая их на карте в своей памяти, но не был уверен в том, что через пару часов, когда рассветет, эти места не станут выглядеть иначе, потеряв свои темные очертания и сменив их на что-то более понятное и привычное глазу, но совершенно не похожее на виденное ранее.

До утра было еще далеко, когда хижина буквально выросла прямо перед Олегом.

Сначала он даже не поверил своим глазам, будто здесь могло быть еще какое-то похожее строение. Оглядываясь, мужчина пытался понять, на самом ли деле он так легко одолел несколько километров или же ощущения его подводят. Но ничто не намекало на какой-то обман восприятия: это была именно та хижина, что виделась ему во время прыжка с самолета.

Вблизи она выглядела совсем старой и заброшенной. Ее остов врос в землю, покрывшись мхом и землей. Все несущие конструкции прогнулись под давлением времени и сейчас того и гляди готовы были сломаться окончательно, с грохотом погребя под собой все, что находилось по ту сторону болтающейся на одной петле двери.

Опасливо посматривая себе за спину, будто ожидая того самого не ставшего бросаться на него ранее медведя, Олег приблизился к дому и замер.

Прислушиваясь к дуновениям ветра и прочим звукам, мужчина глубоко вдохнул осеннюю прохладу и уже готов был взяться за ручку двери, как его рука замерла в сантиметрах от слишком толстой стальной скобки. Вспомнив подготовку, Олег улыбнулся и, подобрав с земли толстый трухлявый сучок, ткнул им в ручку, стараясь надавить посильнее.

Резкий щелчок выдавил из прорези с внутренней стороны скобы блестящие короткие лезвия, покрытые какой-то жидкость, тут же начавшей капать на землю.

Не желая тратить время на разглядывание и выяснение, что же это такое, Олег той же палкой распахнул дверь, прижавшись боком к стене постройки, ожидая каких-то еще скрытых механизмов, но уже внутри хижины.

Ничего.

Только глухое уханье совы где-то вдалеке, будто неожиданная радость от пойманной добычи.

Не желая так просто верить в чудеса, Олег повертел в руках трухлявый сучок и бросил его внутрь, стараясь попасть в дальнюю от входа стену. Что-то загремело, рассыпаясь по полу, но из дверей не вылетело ни стрел, ни огненных вспышек, ни чего-либо еще подобного. Хижина была пуста и лишь ждала своих визитеров.

Заглянув внутрь, атлет смог рассмотреть валяющуюся в беспорядке старую посуду, перевернутый табурет только с двумя ножками, несколько полок на стенах. Поводив рукой в дверном проеме, толи ища выключатель, как будто здесь могло быть электричество, толи в попытках запустить хитрую ловушку, Олег все же сделал шаг вперед.

Его встретил затхлый запах, тяжелый аромат гнили которого не перебивал даже очень холодный воздух.

Прочистив горло и, шумно высморкавшись, он осмотрелся в поисках чего-нибудь полезного и не остался разочарованным. Среди кучи хлама, старых дырявых одеял и толстого слоя пыли, он заметил стальной ящик со знакомым логотипом. Вытащив его из-под завала, с трудом различая что-то перед глазами и закашлявшись из-за поднявшейся тучи пыли, мужчина выбрался из хижины.

Ящик оказался достаточно тяжелым и запертым.

Триумфаторы, а вместе с ними и зрители, просто обожали эту забаву: внутри мог оказаться действительно стоящий предмет, но добраться до него не было никакой возможности. Пара металлических стержней с внутренней стороны надежно держали ящик закрытым, по воле врезного замка. Черная скважина поблескивала в темноте, будто маня поскорее открыть ее.

Олег чертыхнулся.

У него уже сложилось впечатление, что ему сегодня везет и удача однозначно на его стороне, как этот миф тут же развенчался, вернув мужчину в реальный мир. Нужно было решить, что делать с этим ящиком: бросить его тут или тащить с собой. Вероятность найти ключ существовала, и была совсем не маленькой, но с подобной тяжестью за плечами, как ив случае с теплой одеждой, придется пожертвовать скоростью передвижения. К тому же, усталость будет накапливаться значительно быстрее.

Поднеся ящик к уху, он с силой потряс его. Внутри что-то негромко позвякивало о стенки, ничуть не помогая определить, что же это. Так мог звучать и пистолет, вполне вероятно с пустым магазином, и небольшой тактический бинокль или телескопическая полицейская дубинка.

Олег подумал, что не отказался бы от прибора ночного видения. В ближайшие пару часов еще будет темно, а на арене появятся и другие атлеты. Но все, что у него было так это камуфляжный плащ и запертый тайник, сейчас едва ли представляющий ценность чуть больше, чем валяющийся неподалеку камень. Терять время не хотелось, но Олег все же дотянулся до булыжника и несколько раз с размахом ударил им по стальной крышке.

Громкий звук огласил окрестности, быстро затихая и не дав никакого результата.

Повертев головой и найдя сразу два красных огонька работающих камер, спрятанных в листве неподалеку, он состроил самое злобное лицо, на какое был способен и, прихватив с собой ящик, пошел дальше, в лес сквозь бурелом. Тропинка заканчивалась у хижины, но атлета это не остановило.

У Олега была мысль вернуться обратно, к огненной ловушке, и швырнуть ящик в нее, позволив огню сделать свое дело, но это затея была слишком рискованной. Во-первых, в ящике могло оказаться, что угодно, вплоть до взрывчатки, которая тогда бы точно ему не досталась. А во-вторых, операция по вскрытию стального сейфа с помощью высокой температуры отняла бы все оставшееся время до появления Алекса Малькова.

Этого момента он ждал с нетерпением.

Атлет, которому присвоили второй номер, был единственным из шестнадцати, кого Олег действительно хотел убить. Даже женщина-жнец не вызывала в нем подобной ненависти, как этот человек. Это чувство было одним из немногих, которое он мог объяснить на все сто процентов, но предпочитал считать, что это не больше, чем холодный расчет. Если он успеет убить его до появления следующего парашютиста, преимущество его старта сохраниться за ним, позволив продолжить исследование арены в одиночестве, опасаясь только диких зверей и ловушек.

Это был еще один аргумент в пользу того, чтобы не устраивать пожар, пусть и контролируемый. Излишнее внимание со стороны зверей или их паника по всему лесу, совсем не входила в его планы. Разъяренный хищник конечно опасен, но когда он вдобавок еще и не понимает, что происходит, то становится опаснее вдвойне.

Олег остановился, подумав, что сам сейчас похож на такого зверя.

Бросив ящик себе под ноги, он засыпал его землей и темными листьями, перемешанными с сухими ветками и хвоей. Тащить его с собой дальше не имело никакого смысла, а так он лишал возможности получить то, что там внутри не только себя, но и любого другого участника: вряд ли кто-то заберется в такую глушь, ради того, чтобы найти спрятанный тайник.

По сложившейся традиции, они всегда оставлялись на виду. Чтобы их проще было найти всем и, конечно же, сразу схлестнуться в борьбе за право обладания неизвестно чем. Иногда атлеты в прямом смысле перегрызали друг другу горло за моток ниток или затупленное шило. Получить действительно стоящую вещь можно было только в дар от триумфатора, или же найдя какой-то особый тайник, добраться до которого представлялось настоящим безумием.

Олег отметил про себя, что не смог рассмотреть на этой арене места, подходящего под подобный схрон, но он просто обязан был существовать и если кто-нибудь до него доберется…

Покачав головой, мужчина продолжил свой путь сквозь переплетение кустарников и низких веток деревьев. Он издавал слишком много шума, но сейчас это было неважно. Кроме зверей ему пока никто не угрожал.

Оглядываясь назад, где даже с помощью света от искусственных источников, с трудом можно было разглядеть проделанную тропу, Олег подумал, что наделил хижину неправильными функциями. Вряд ли ее построили на таком отдалении от основных сооружений только ради ухода за лесом. Скорее всего, она была здесь для каких-то иных нужд, совершенно ему непонятных. И таких построек может быть очень много.

Бросив последний взгляд на песчаную горку, под которой был погребен ящик, он выставил руки перед собой и быстро побежал вперед.

Очень скоро ветки перестали хлестать его по лицу, уступив место обволакивающим еловым лапам. Они были повсюду. Лес лиственный, сменился лесом хвойным. Трудно было разглядеть, что ждало впереди, за очередной зеленой шапкой. Олегу пришлось снова перейти на шаг и начать высматривать ловушки.

Из-за постоянного напряжения, он чуть не свалился в волчью яму.

Рядом с совсем молодой сосенкой, он почувствовал себя в относительной безопасности, а когда шагнул вперед, ощутил, как нога легко проваливается сквозь землю. Ему повезло ухватиться за торчащий из земли куст, чтобы не сорваться полностью и не быть продырявленным деревянными кольями, в беспорядке натыканными по всему дну ямы. Ловушка была сделана мастерски: тонкая сетка, натянутая над пропастью, засыпана листьями и землей, полностью сливающаяся с дорогой под ногами. Определить, что здесь ловушка, не попав в нее, было невозможно, и Олег счел огромной удачей, что не свалился вниз, а поплатился лишь разорванной перчаткой и ссадиной на ладони.

Усевшись на край ямы и переводя дыхание, он с сожалением разглядывал кровоподтек на руке и думал, как быстро такими темпами он исчерпает весь свой запас везения и начнет получать повреждения посерьезней. Или же сразу получит удар заостренным металлическим шипом в сердце?

Он посмотрел на огонек камеры, мерцающий прямо над головой, под углом в девяносто градусов, снимающей все происходящее.

Интересно, смотрит ли сейчас на него Марго? Или девушка будет лишь ждать и надеяться, не желая своими глазами видеть его триумф или поражение. Он не знал, но все же помахал рукой в камеру.

Кто-то из зрителей уже наверняка бился в истерике, изнемогая от нетерпения, когда же прольется первая кровь. Маленькая царапина была не в счет, это уже никого не впечатляло. Люди ждали настоящего сражения, ну или хотя бы отрубленной конечности, которую непременно покажут крупным планом, сразу вслед за перекошенным от боли и шока лицом атлета.

Олег пожал плечами, не желая думать, что ему уготована подобная участь. Поднявшись на ноги, он посмотрел вперед.

Двигаться в том же направлении, что и раньше, теперь мешала внушительная ловушка, на дно которой все еще продолжала сыпаться грязь, а сетка сползала все дальше и дальше. Занимаемая площадь этой смертельной дыры была не меньше десяти квадратных метров, почти на всю полянку рядом с молодым деревцем, как ни в чем не бывало продолжавшим покачиваться на ветру. Кто-то явно не пожалел сил, чтобы сделать здесь подобное.

Со вздохом, Олег свернул в сторону и, преодолев еще один ряд плотных насаждений, выбрался на неширокую асфальтированную дорожку.

Вдоль нее стояли десятки статуй, словно белых призраков, выбравшихся из своей темной клетки. Жутковатое зрелище дополнялось и тем, что у каждой из них не хватало чего-нибудь: отбитые кисти рук или целые куски, вырванные из тела, словно кто-то неизвестный силой мысли стер эти части мрамора из реального мира. Многие из них были опутаны все тем же сухим плющом. Наверное, весной и летом это выглядело очень красиво, но сейчас представлялось дорогой к последнему пристанищу.

Статуи тянулись до поворота и спуска вниз по правую руку. Куда вел этот спуск с места, где стоял Олег, было не увидеть, но по ощущениям, он преодолел достаточное расстояние, чтобы добраться до второго озера. По левую руку дорожка сворачивала к высящемуся неподалеку двухэтажному строению, напоминавшему маленькую обсерваторию. Бронзовый купол был покрыт трещинами и птичьим пометом, но выглядел все еще величественно, сохраняя остатки былого блеска. Вокруг, прижатые к земле холодом осени, тянулись заросли жасмина, сейчас практически увядшего и выглядящего, как и все остальные кусты в этом месте.

Решив, что озеро подождет, Олег повернулся к постройке и, пригнувшись, заскользил вперед. Ему казалось, что именно в статуях скрыты какие-то механизмы и ловушки, но скульптуры оставались неподвижными и бесстрастными к тому, кто решил потревожить их покой.

Асфальт переходил в широкую серую плитку с непонятным узором, за несколько метров до входа в обсерваторию. Глядя на плавные завитки, когда-то золотого цвета, Олег покачивал головой, повторяя движения рисунка, пытаясь понять, что именно здесь изображено. Его сознание вновь настойчиво подсказывало ему, что идти дальше это плохая затея, но ему нужно было раздобыть какое-нибудь оружие до появления следующего атлета, и сейчас не было никакой другой надежды, кроме, как пробраться в здание и изучить то, что находилось внутри.

Усмехнувшись, Олег выпрямился и сделал несколько шагов в обратном направлении. Он будто стал тем самым неизвестным, что изуродовал все статуи. На земле не валялось ни одной тяжелой ветки или камня, поэтому пришлось отбить несколько кусков мрамора от ближайшей скульптуры, некогда бывшей полноватой девушкой с лирой.

И прямо от постамента, он швырнул парочку камней потяжелее, стараясь попасть точно на плиты.

Ничего.

Мрамор загремел, разлетаясь на части, но не более.

Олег скривил губы. Это совсем не разуверило его в присутствии ловушек перед входом в обсерваторию. Скорее наоборот, еще сильнее убедило в этом. Люди, которые занимались планированием хитрых устройств и расстановкой их на арене были настоящими гениями в подобном занятии, и если некоторые их творения были легко преодолимы, вроде тех, что встречались Олегу ранее, то еще оставались и те, что были настоящим произведением искусства.

Смертельного искусства.

Стараясь не глядеть себе за спину, где дорога к озеру так и умоляла его поскорее отправиться именно туда, Олег уверено преодолел расстояние до плит и, сделав глубокий вдох, наступил на ближайшую. Только одной ногой, аккуратно, не перенося весь вес именно на нее, оставляя себе путь к отступлению.

И снова ничего.

В самый раз было пожурить себя за излишнюю паранойю и рассмеяться, позволив напряжению хотя бы ненадолго отступить, но Олег продолжал держать глаза широко открытыми, ищущими источник опасности. И он таковой нашел.

Ловушка была скрыта не в земле под ногами, а прямо перед ним, в двери строения. Вот почему она не сработала от камней: датчики давления, если они и были подключены к плитам, являлись не главным фактором для электроники, спускающей с привязи то, что крылось по ту сторону двери. Фотоэлементы, установленные в стене мгновенно, сработали на приближающийся объект, но вместо того, что радушно распахнуть вход, в нем появились десятки отверстий, сквозь которые, подняв пыльные облачка, вырвались короткие металлические болты со скошенными зазубринами на концах.

Он находился слишком близко, чтобы суметь уклониться, отпрыгнув в сторону. Единственная дилемма, сейчас полностью занявшая его сознание, заключалась в решении, чем же лучше всего пожертвовать, чтобы сохранить жизнь и суметь продолжить состязание. Но, как оказалось, было и еще одно возможное решение.

Сорвав с плеча импровизированный рюкзак из плотной парашютной ткани, атлет выждал еще мгновение и взмахнул им перед собой, стараясь одновременно сгруппироваться и в прыжке полностью оказаться в пространстве со сбитыми с прямой траектории миниатюрными стрелами.

Один из болтов вскользь прошел по левой икре, несильно, но все же распоров кожу. Еще один застрял в правом плече, болтаясь там, словно выдернутая наружу кость. А уже растянувшись после прыжка на земле и сдавленно мыча, Олег увидел, как сразу три хищных окончания, должных впиться в его лицо, застряли в складках мешка, громко позвякивая о спрятанного внутри змеелова.

Судорожно схватившись за торчащий из плеча болт, он заревел и вырвал его, отбросив подальше. Густая кровь потекла горячей струей по руке. Возможно, этого не стоило делать, но он не мог позволить себе бегать по арене с торчащей из тела железкой.

Пальцы правой руки похолодели, но рана была не серьезной. Куда больше на него оказывало психологическое влияние то, что он все-таки попался, и это едва не стоило ему жизни. Оторвав кусок парашютной ткани, он умело перевязал рану, как можно туже, чтобы быстрее остановить кровь. Царапина на голени не кровоточила, отзываясь лишь тупой болью. Почти не мешающей, но от этого, будто раздражающей еще сильнее.

Поднявшись на ноги, Олег посмотрел на дверь, сейчас похожую на дуршлаг, и подошел к ней вплотную. За ней вполне могла находится какая-нибудь дублирующая ловушка, которая должна была закончить начатое, если атлет выживал, но ему было все равно. С силой пнув по деревянной перегородке носком ботинка, Олег вжался в стену.

Дверь громко хлопнула с той стороны и закачалась на петлях, тихо поскрипывая.

Медленно досчитав до десяти, мужчина поводил рукой перед входом, а потом заглянул внутрь.

Сквозь стеклянное круглое окно на самом верху купола, лился свет, которого хватало, чтобы разглядеть все то, ради чего смерть едва не прибрала его к рукам. Вдоль стен стояли высокие шкафы из сильно потемневшего и местами перекошенного от сырости красного дерева. Стекло в дверцах было выбито и сплошным блестящим ковром рассыпано по полу, вперемешку со старыми книгами в кожаных и обычных бумажных обложках. Какие-то склянки самых разных форм и размеров под толстым слоем пепла на столе у еще одного окна, прямо напротив входной двери. Несколько сломанных стульев, гнутых железных пластин, когда-то бывших чем-то единым, и каким-то чудом сохранивший форму рупор от патефона.

Олег удивился, что еще помнит, что это такое.

Подойдя к нему, он опустился на корточки и провел рукой по потерявшему свой блеск металлу. Ощущения от этого были гораздо сильнее, чем от монетки, найденной уже как будто в прошлой жизни. Или в какой-то совершенно иной отрезок его существования, когда путь до состязания еще был не таким близким.

Сейчас же он находился в самом центре событий.

Усмехнувшись, Олег выпрямился и посмотрел по сторонам, тут же расплывшись в улыбке еще шире. В небольшой нише между двумя шкафами, прямо из стены, торчал воткнутый в нее топор. Длинная деревянная ручка, укрепленная ровными лентами стали, стягивающими и кованое лезвие, которое оказалось идеально острым, удобно легла в ладонь атлета, тут же принявшегося махать новым оружием.

Балансировка была слабовата или специально сбита, чтобы топор нельзя было метать, но в ближнем бою он оставался все тем же идеальным способом проломить кому-нибудь голову или грудную клетку.

Довольно убрав оружие в свой рюкзак, теперь украшенный еще и несколькими дырками, Олег еще раз внимательно огляделся, на этот раз не обделив внимание и то, что находилось над головой. На потолке, за балками и перекрытиями не было ничего интересного. Даже кружок окна сейчас выглядел тусклым и грязным, из-за опутавшей его паутины и всякого сора, витавшего в воздухе вместе с пылью. На миг, Олегу показалось, что он увидел блеск стали на боку еще одного тайника, но, похоже, это была всего лишь игра света, отраженная отполированной деревяшкой.

Не найдя внутри больше ничего интересного, Олег готов был выйти на улицу. Он собирался отправиться дальше к озеру, как ему в голову пришла идея, не проверить которую он не мог.

Осмотрев дверь с внутренней стороны, он отметил ее толщину, практически равную длине летевших в него коротких болтов. Выступающие декоративные элементы, резные полусферы, и таили в себе пусковые механизмы, в которых мог быть заряд не на один раз, а значит, есть шанс, что кто-то из атлетов попадется в эту западню.

Стоя на пороге и взявшись за ручку двери, мужчина резко дернул ее на себя, так чтобы та закрылась, а сам отпрыгнул как можно дальше в растущие кусты жасмина, чтобы снова не попасть в поле зрения фотоэлементов.

Сквозь участившееся дыхание, острую боль в плече и пульсирующую кровь в висках, он не без труда услышал, как механизм ловушки в самом деле перезаряжается или издает звук, похожий на натяжение тетивы. Вопрос о том, были ли там еще снаряды, оставался без ответа, но проверить это предстояло уже кому-то другому.

Закинув потяжелевший мешок за спину и, пытаясь вырвать еще один болт из складок маскирующего плаща, мужчина поспешил в обратную сторону по дороге со статуями.

Какое-то время он сомневался и раздумывал над тем, чтобы отправиться в том же направлении, котором шел к обсерватории, но все чувства подсказывали ему, что это приведет его обратно к месту его приземления, а там точно не было ничего, что могло бы ему пригодиться. К тому же, следовало продолжать исследовать арену, как можно быстрее, и, быть может, даже найти грааль.

Шагая мимо белых мраморных скульптур, Олег старался не думать о том, что это возможно. Пусть кто-то из атлетов наверняка и связывает свои шансы на успешное выступление именно с этой вещью, он точно не был в их числе, понимая, что здесь практически нет мест, где можно было бы хорошо спрятаться на двадцать четыре часа. Быть может с его маскирующей накидкой это и не казалось самым плохим решением, но Олег все же не торопился высматривать что-то похожее на особенный предмет вокруг себя. Тем более, что граалем могло оказаться, что угодно, а это не облегчало поиск.

Может, он будет лежать, закопанный им в том самом стальном ящике посреди лесной чащи до самого конца состязания так никем и не найденный. А может, преспокойно покоится в одной из комнат внутри тех больших темнеющих построек вдалеке, так похожих на дворцы царских времен.

Он продолжал сомневаться. Нужно было найти какое-то подтверждение собственных мыслей, после которого Олег точно узнал бы, где находится.

Это оставалось на повестке дня, но тоже не было первостепенной необходимостью. Сейчас его куда больше волновало то, что ожидало в ближайшем времени, которого оставалось все меньше и меньше, до появления второго участника на арене.

Вокруг по-прежнему царила утренняя полутьма, местами полностью погружая пейзаж в идеальную темноту, не позволяя разглядеть даже своих рук. Негромко пели птицы, прячась среди веток деревьев. Казалось, лес был повсюду. Деревья торчали тут и там, а их стволы, окруженные плотным слоем кустарников, высились над головой, стремясь пронзить едва различимые небеса, укутанные плотным слоем туч.

Паря над землей час назад, Олег даже не обратил внимания, насколько ужасны были условия для полетов и все же самолет доставил его в нужную точку.

От мыслей о небе в горле пересохло.

Ему уже давно хотелось пить, но он упорно не позволял себе акцентироваться на этом. Нужно было раздобыть воды, но никакого источника не попалось ему на пути. Как и фляг или бутылок, содержащих в себе неизвестную жидкость.

Он улыбнулся, продолжая двигаться вперед.

Даже если бы и удалось найти что-то подобное, вряд ли бы атлет отважился сделать хотя бы один глоток. Олег вспомнил свою поездку в отель, когда у его ног стояла бутылка с виски. Может быть, отпей он тогда из нее, что-то было бы иначе, но этого не случилось, а наверстывать несовершенные ошибки он точно не собирался.

Ни одна новая ловушка не встретилась ему на пути. Только ровная асфальтированная дорожками, местами взбугрившаяся или покрытая трещинами, из которых сейчас торчали сухие растения.

Размеренно выдыхая одно облачко пара за другим, Олег легко преодолел несколько сотен метров в горку и остановился, пригнувшись к земле, укрываясь за плотной зарослью чертополоха. Прямо перед ним открывался действительно захватывающий вид: разрушенный до середины мост нависал над большим озером. Части его остова торчали из воды, покрытые какими-то растениями, выбравшимися из-под поверхности на воздух. Прямо на берегу горели несколько тусклых фонарей на солнечных батареях. Их заряд практически подходил к концу, но и рассвет был уже не за горами. Света хватало, чтобы рассмотреть изрезанную местность, будто здесь проводились испытания бомб. Повсюду валялись стволы выкорчеванных из земли деревьев и огромные камни, расколотые на части. Играть в прятки здесь определенно было очень удобно.

Но то, что больше всего привлекало к себе внимание и не вписывалось в общий пейзаж, так это матерчатый купол парашюта, которым игрался ветер, пытаясь перетащить его куда-то подальше от этого места.

Олег сглотнул и, размяв шею, достал из-за спины топор, крепко обхватив рукоять.

 

Глава 9

Олег быстро сменил свое сомнительное укрытие на небольшую березовую рощицу, где деревья окружали его со всех сторон, позволяя оставаться незамеченным. К тому же, его плащ тоже справлялся со своими обязанностями, скрывая носителя от любопытных глаз. Сейчас атлет был частью темноты, перемещающийся в ней и следующий за нею.

Он без особой надежды высматривал Алекса, который умело приземлился точно между камнями и естественно холмистым ландшафтом, а после уже наверняка скрылся в лесу или где-то на другой стороне озера. Олег не видел, что же там находилось, едва ли различая смутные очертания все тех же деревьев и каких-то непонятных нагромождений, когда-то определенно бывших единым архитектурным ансамблем, а сейчас являющихся просто грудой старых развалин.

Теперь уже спешить не означало победить. Состязание перешло в фазу, когда выигрывает тот, у кого достаточно терпения и выдержки, чтобы не выдать себя раньше, чем представит шанс для идеального удара.

Олег старался не терять концентрацию, но в голове то и дело проскальзывали мысли и воспоминания, совсем не подходящие к моменту. Грустные и веселые, совсем свежие, из последних событий и те, которым уже очень много лет. Он даже отметил, что переживает из-за того, что, возможно, в свою последнюю ночь в этом мире не может увидеть звезды, скрытые за темной пеленой облаков.

Тяжесть оружия в руке и с силой сжатые пальцы, напоминали ему, где он находится. Свободной рукой он прикрывал острие топора, чтобы не выдать свое местонахождение игрой бликов на металле. И хотя Олег почти на сто процентов был уверен, что атлет под номером два уже давно отправился на поиски оружия и полезных припасов, все равно продолжал вести себя очень осторожно, как будто тот был совсем близко.

Это продолжалось до того момента, пока где-то неподалеку не грянул выстрел.

Двойной залп, похожий на пальбу из обреза, за которым не последовало больше никаких звуков. Ни испуганного трепета крыл среди веток, ни звериного рева, ни человеческих вскриков. Последние, правда, могли и вовсе не успеть вырваться из горла, если пули или дробь угодили точно в цель.

Где-то в глубине сознания, Олег мог признаться, что порадовался бы такому стечению обстоятельств, но пока он не увидит тело, это будет лишь отголоском желания, быстро сгорающим в пылающем огне ненависти.

Поддаваться сейчас этому чувству было совершенно непозволительно. Атлету пришлось стиснуть зубы и, пригибаясь, побежать на уже затихший звук.

Но быстро делать этого не получалось. Олег останавливался через каждые десять метров, не желая угодить в еще одну ловушку, для которых в этой части арены было настоящее раздолье. Кругом деревья, похожие друг на друга. Толстые и тонкие чередующиеся стволы, пышные еловые ветки, за которыми могло быть спрятано, что угодно: от заряженного дробовика, до оголенного и запитанного электрического провода. За много сезонов фантазия создателей совсем не исчерпала себя и не стала банальной, наоборот, проявляя себя все более с изощренной стороны.

Найти место выстрела было проблематично по многим причинам, но что-то вело Олега вперед, и не он не сопротивлялся.

Преодолев рощицу молодых кленов и перепрыгнув еще парочку гаснущих фонарей, которым уже необходима была зарядка, он выбрался на небольшой холм, поросший мягким мхом. Ни кустов, ни деревьев. Зато ковер из листьев здесь был намного толще, чем в остальных местах, что мгновенно заставило Олега замереть на месте и, прислушиваясь к происходящему, осмотреться.

Если здесь и была скрытая ловушка, то она определенно могла претендовать на звание самой странной. С таким подходом, приходилось взбираться по склонам холма вверх, здесь можно было скрыть только обычный взрывной пакет или небольшую бомбу и то, вероятность задеть кого-нибудь из атлетов была невелика. Но место от этого более безопасным не выглядело.

Сев прямо на землю, чтобы быть похожим на камень, Олег сначала посмотрел по сторонам, убеждаясь, что нет никаких скользящих теней вокруг него, похожих на человеческие фигуры. И только после этого позволил себе медленно запустить ладонь в перчатке под толстый слой листьев.

Рискованным был каждый шаг, поэтому он не сомневаясь, делал то, что делал. Он с каждой секундой все сильнее убеждался, что здесь ему ничто не угрожает.

Пальцы уперлись во что-то холодное и твердое.

Аккуратно смахнув листву в сторону, мужчина приблизил лицо к земле и рассмотрел в темноте очертания круглого люка. После прикосновения к холодному металлу, участок на его поверхности засветился, и появилась голографическая цифровая панель, требующая ввести восьмизначный код.

Олег фыркнул. Это было что-то новенькое. Люк, ведущий куда-то под землю. Что там? Грааль? Или укромное место. Но чтобы это выяснить, необходимо было узнать код, что представлялось совершенно невыполнимой задачей.

Засыпав свою находку листьями, Олег отряхнул руки, стараясь запомнить текущее местонахождение и, обогнув холм, спустился с другой стороны, продолжив преследовать Алекса.

Это была погоня за пустотой. Куда бы не обращался взгляд атлета везде было одно и тоже: темный пейзаж, изредка разрезаемый вспышками света от начавших гаснуть фонарей, старый лес и бесконечные тропинки и дорожки, ведущие в разные стороны. Он подумал, что это было сделано для того, чтобы запутать участников, не позволяя им легко ориентироваться на арене, составляя у себя в голове ее карту быстрее, чем того требовал формат шоу. Создатели вряд ли могли себе позволить, чтобы состязание завершилось меньше, чем за день, что было вполне возможно в текущем сезоне.

И все же прошло не меньше получаса размеренного движения с остановками прежде, чем Олегу снова улыбнулась удача.

Атлет случайно наткнулся на недавно сработавшую ловушку.

Это был монопод с закрепленным не нем ружьем с коротким двойным стволом. Покоилась вся эта конструкция между двумя переплетающимися березовыми стволами, издалека похожая на еще одну из множества торчащих в разные стороны веток. Чтобы спустить курок, достаточно было пройти по едва различимой под слоем песка и грязи утоптанной тропе, больше похожей на звериную, чем созданную человеком. Над ней, судя по обрывкам, теперь трепещущим на ветру, была натянута прозрачная полимерная сеть. Это непросто растяжка, а еще одно произведение искусства: невидимая, легко рвущаяся и соединенная с датчиком, производящим выстрел. Старая добрая примитивная схема вновь сработала, как надо.

Олег снял ружье с подставки и повесил через плечо на специальный ремень, пристегнутый к прикладу. Он не знал, найдет ли патроны, но не мог оставить такое оружие кому-нибудь другому. К тому же, пока вес его ноши был совсем небольшим, ничуть не мешающим и не доставляющим настоящих неудобств.

В руках он по-прежнему сжимал топор, иногда выставляя его перед собой, когда выходил на какое-нибудь открытое место из-за деревьев, чтобы не попасть во что-нибудь наподобие этой ловушки.

Подойдя к сетке, он поморщился. Вживую она выглядела куда более невероятной, чем по телевизору. Наверное, из-за осознания, что теперь это совсем рядом с тобой и может таиться на пути в любом месте, поджидая тебя. Это реальность, а не чужая судьба, наблюдать за которой было совершенно безопасно из своей норы. Теперь же настал его черед погрузиться в сердце состязания и стать частью настоящего мира, а не иллюзорной безопасности за стенами арены.

Олег подумал, что вся Новая Москва — это одна большая арена, наполненная миллионами атлетов, которые едва ли подозревают об этом. Именно благодаря шоу, которое ставит рамки и ограничения, в мире за стенами, нет никаких пределов для человеческого безумия и жестокости.

Взмахнув рукой, будто разрубая эти бессмысленные мысли на мелкие части, он присел на корточки, пытаясь разглядеть на земле кровь. В этом занятии было совсем немного пользы, поэтому Олег быстро прекратил его и отправился дальше.

Теперь он двигался с постоянно вытянутой вперед рукой, при этом сам шел по самому краю тропы, чтобы иметь возможность для маневра.

Часть сознания, которая не была занята оценкой ситуации, рассуждала на тему, где же можно найти код от люка, ведущего в… Куда? Потайной бункер с оружием и припасами? Или там скрыт какой-то подземный ход, пронизывающий всю арену, позволяющий перемещаться по ней оставаясь незамеченным? Или это вовсе был некий технический узел, который атлеты и вовсе не должны были найти?

Последнее предположение было самым фантастическим. Все, что Олег знал о состязании, а этого накопилось совсем не мало, особенно после того, как он сам оказался внутри, говорило о том, что триумфаторы и те, кто стоял за ними, отнюдь не были идиотами, способными разместить нечто подобное под носом у участников, даже хорошо спрятав. Наверняка это все же один из действительно стоящих сюрпризов для атлетов, добраться до которого означало почти победить. Все дело было в этом самом почти.

Олег прекрасно помнил, как в прошлом году, летом, совсем молоденькая девушка с яркими карими глазами, прошедшая только подготовку перед шоу, умудрилась выиграть. Ей противостояли действительно сильные соперники, но все они оказались неспособны пережить состязание, в то время, как у этой девушки получилось, за счет умения собраться и просчитать все ходы. Сила и ловкость были не на ее стороне, но она с легкостью смогла компенсировать это своим умом и умелым использованием ловушек на местности, обратив их против своих врагов. Справедливости ради, этот ее талант не помог ей пережить поход в Кремль.

Покачав головой и решив разбираться с одной проблемой за раз, Олег снова остановился и прислушался.

Где-то вдалеке громко хрустнула ветка. Ему могло показаться или он выдал желаемое за действительное, но никакого другого ориентира все равно не было, поэтому атлет отправился на звук.

Он свернул с тропы, забравшись в заросли колючего кустарника. Каждый осторожный шаг казался ему слишком тяжелым и выдающим его местоположение, поэтому мужчина то и дело прятался за стволами попадающихся на пути деревьев и высматривал возможных противников. Олег не забывал о том, что вокруг может быть полного дикого зверья, а где медведи, там точно есть и волки, пусть ему и не довелось до сих пор услышать их пронзительного воя. Звуков, издаваемых животными, было вообще слишком мало. Вороньи крики, которые он слышал минут пятнадцать назад, уханье сов, редкие переливы ночных пташек и тот молчаливый мишка, перешедший ему дорогу, вот и все, что подкрепляло его знания о местной фауне.

В какой-то момент ему начало казаться, что он стал жертвой собственного воображения. Мальков на самом деле находится совсем в другом месте, а Олег гонится за призраком, но останавливаться в любом случае было поздно. Двигаться в выбранном направлении в любом случае было правильным: эту часть арены, он еще не исследовал, а значит, вполне можно было идти до самой стены.

Она высилась впереди черным пятном, гораздо темнее, чем медленно светлеющая темнота вокруг. Порочный круг, с усмешкой подумал Олег, оскалив зубы, позволив ненадолго вырваться и своему безумию, нарастающему бурей где-то в глубине сознания. Хотелось закричать и начать рубить ближайшее дерево, но куда лучшей альтернативой казалось с хрустом вонзить лезвие в голову соперника, притаившегося где-то впереди.

Стена же оставалась безразличной ко всему происходящему. Глядя на нее можно было представить, что за ней находится что-то поистине невероятное, захватывающее и поражающее воображение, но вряд ли даже любители самых смелых фантазий могли бы посчитать полуразрушенную Москву пределом мечтаний. Невозможно представить, сколько крови в фундаменте этой постройке, не говоря о том, сколько невинных душ погребено под так и не расчищенными завалами по всему мегаполису.

Олег остановился, удивившись мысли, промелькнувшей в голове.

Возвращаться в тот мир, что остался за спиной, за этой черной преградой, ему совершенно не хотелось. Он чувствовал свою связь с Марго, чувствовал себя во многом обязанным ей, но сейчас, будто став кем-то другим, он готов был умереть здесь, лишь бы не просыпаться, вновь понимая, во что превратилась человеческая жизнь.

Шуршание у себя за спиной он услышал чуть ранее, поэтому был готов к чему угодно, но пребывая в смятении, Олег не смог совладать со своим телом лишь частично уклонившись от тяжелого удара.

Ловко перекувырнувшись, не выпустив из рук топора, он сбросил с плеч мешок, обрез и обернулся.

Все это время он думал, что является охотником, когда на самом деле все обстояло немного иначе. Дичью он бы себя не стал называть ни в коем случае, но смотрящие на него горящие глаза Алекса Малькова имели свое мнение на этот счет. Атлет был весь перемазан в грязи. Костюм местами разорван, а сквозь прорехи в ткани виднелись глубокие порезы. В отличие от Олега он будто искупался в выгребной куче и сейчас практически сливался с темнотой и без маскировочного плаща. Пальцы его правой руки сжимали увесистый булыжник с прямыми гранями, которым можно было не только ударить, но и пырнуть, вполне вероятно не хуже, чем коротким ножом, разве что не с такой же скоростью.

— Ну что, Курганов, только ты и я. Узнаем, кто сильнее или подождем остальных?

Он перекинул камень из ладони в ладонь, будто пушинку. Стоя на полусогнутых ногах, атлет готов был броситься в бой, что совсем не вязалось с его желанием поговорить.

Олег поводил плечом, убеждаясь, что серьезно не пострадал.

— Как это странно, — продолжал Алекс, — нас как будто стравили, тебе так не кажется?

— Ты слишком много болтаешь.

Вокруг засветились сразу пять красных огоньков: из кустов, с веток деревьев, даже прямо над головой, будто камера висела в воздухе. Несколько минут назад ничто не выдавало присутствие такого количества транслирующих устройств.

— А мне нравится. Раз язык болтает, значит, я еще живой. Вот так.

Он высунул изо рта свой язык и быстро зашевелили им.

Это отвратительное зрелище будто подтолкнуло Олега в спину. Между ними было слишком маленькое расстояние для полноценного замаха, поэтому мужчина пытался ударить своего противника обухом топора в грудь и свалить на землю, получив преимущество и превосходство. К тому же Олег наблюдал за всеми атлетами в клетке, и представлял, на что тебе были способны. Скорость точно не была коньком его текущего противника, а вот выносливость играла против него.

Мальков конечно же блокировал удар, подставив левую руку, в которой ничего не было, но даже шага назад не сделал, только чуть покачнулся, что позволило ему провести ответный ход: гладкий булыжник полетел точно в лицо Олегу. Увернуться было несложно, но совладать с ринувшимся за ним в атаку мужчиной получилось уже не так просто. Болезненный удар в локоть заставил Олега выпустить из руки топор и вскрикнуть от колющего импульса, прошедшего по плечу до основания шеи. А после не удалось избежать захвата, который Алекс с завидной легкостью превратил в бросок через бедро.

Кости противно захрустели, пока Олег падал и катился по земле, но боль только раззадорила его. Подскочив на четвереньки, он бросился вперед, подхватив своего противника за ноги и уронив на торчащие повсюду корни деревьев.

Он чувствовал, что прямо сейчас может свернуть ему шею, но это было бы слишком просто. Придавив противника своим весом к земле, Олег вцепился ему в горло.

— Убьешь меня, — захрипел Алекс, — и не узнаешь, почему я продырявил девчонку.

Атлет пытался вырваться из крепкой хватки, но силы быстро покидали его. А Олег размышлял, так ли ему важно это знание и почему вообще Мальков заговорил об этом на краю жизни. Неужели он знал что-то такое, что можно было использовать в качестве козыря? Или же просто попытка уцепиться за любую возможность, чтобы хоть немного продлить свое существование?

Олег на мгновение ослабил хватку, и этого хватило, чтобы дернувшийся противник нанес ему удар в челюсть. Без вложенной силы выпад получился слабым, но его хватило, чтобы вырваться из захвата.

Вскочив на ноги, Алекс, дико хрипя и хватаясь за деревья, побежал куда-то в темноту, быстро скрывшись из виду.

Взревев от разочарования, Олег готов был броситься за ним, но вспомнил про свои вещи. Потратив несколько секунд на сложный выбор, преследовать ли атлета с голыми руками или же найти все оружие, он отдал предпочтение второму варианту. Но сделать это оказалось совсем нелегко.

Спотыкаясь о все те же корни, пытаясь разглядеть блестящее лезвие, Олег ворошил землю и листья руками.

Он подумал, что уже начал падение в ту пропасть, что будто приготовила для него Брида. Имея возможность избавиться от одного из противников, он вместо того, чтобы вычеркнуть его из списка участников, пошел на поводу у его слов и собственных мыслей, и теперь уже не сможет так легко убить мужчину с номером два, пока не узнает все, что тому известно о Маре и почему у них такая взаимная неприязнь, заразившая и Олега.

Наконец, нащупав деревянную ручку, он выпрямился. Оружие приятной тяжестью легко в ладонь. Немного ныл подбородок, во рту чувствовался привкус крови, но сейчас это не имело никакого значения: глупо было оценивать повреждения до конца боя, который обещал затянуться надолго. Подхватив мешок и двустволку, он поспешил вперед.

Утренние сумерки никак не начинались, и Олегу пришлось шагать почти наугад. Где-то за деревьями все еще слышался надрывный горловой кашель и хруст веток. Похоже, его удушающий захват повредил Алексу трахею. Но быть уверенным в этом наверняка, ему мешало понимание того, что с ним снова могли играть. Противостоящий ему атлет был мастером подобных приемчиков, разыграв из себя едва дышащего, когда сам был еще способен неплохо сопротивляться.

Пообещав себе, что не попадется на эту удочку во второй раз, Олег продрался сквозь густой ельник и буквально вывалился на обширную поляну у подножия высокого холма, на котором высился еще один дворец из красно-белого кирпича.

Постройка не была обнесена забором, а вход внутрь был за обычной дверью. Никаких дополнительных стен или ворот. Покой этого места ничто не охраняло. На первый взгляд, конечно же. Весной и летом здесь должен был быть ровный ковер зеленого газона, но сейчас огромное пустое пространство выглядело зловеще, будто говоря, что нечто кроющееся внутри дворца еще страшнее.

Олег замер.

Идти через подобное поле казалось настоящим самоубийством, но Малькова нигде не было видно, будто он уже скрылся за стенами, возвышающимися впереди.

Возможно, Алексу просто повезло пройти это и не попасться в какую-нибудь западню, лихорадочно раздумывал Олег над тем, что же делать ему. Снова надеяться на чудо было глупо, а подобраться к дворцу, как-то иначе, не представлялось возможным: холм был опоясан поляной со всех сторон и неизвестно какие ловушки были скрыты по всей этой огромной площади.

Отступить?

Сев прямо на землю и поджав ноги, мужчина уставился на лезвие топора, сейчас облепленного гниющими листьями. Разгоряченное дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Он не собирался поворачивать обратно и прятаться в лесу, но и ломиться вперед просто так не представлялось возможным.

Успокоив разбушевавшееся сознание, Олег составил нехитрый план. Камней под ногами найти не удалось, зато веток и мелких сучков вокруг было достаточно. Отломав длинную сухую ветку от покачивающейся на ветру, сосны, он начал неспешно тыкать ею в землю перед собой, ровно в то место, куда собирался ступить. Но ни это действие, ни раскидывание вокруг мелких деревяшек не вызывало срабатывание каких-либо механизмов.

Олег должен был преодолеть поляну, как можно скорее, потому что даже в своем маскирующем плаще, он был здесь, как на ладони. Оставалось надеяться, что пока он идет по следам противника, тот не найдет во дворце какое-нибудь действительно стоящее оружие.

Один из красных огоньков двигался прямо за Олегом. Похоже, это была камера, закрепленная на летающем дроне или квадрокоптере. Эти малышки могли перемещаться по арене, выдавая такие ракурсы, которые не могли обеспечить закрепленные на ветках или стенах камеры с ограниченным углом обзора. Именно благодаря им зрители получали возможность разглядеть каждую эмоцию, каждую морщинку атлетов буквально от первого лица.

Тяжело дыша, Олег забрался на холм.

Оглянувшись, он покачал головой, понимая, насколько был уязвим в момент пересечения этой полянки. Здесь можно было обосноваться и устроить настоящую круговую оборону, особенно если за стенами строения все-таки есть оружие. Но что-то подсказывало ему, что если ловушек нет вокруг, то они обязательно должны быть внутри и их количество на квадратный метр…

Его размышления оборвал протяжный вопль ужаса. Не боли, а именно страха, чужого и первобытного.

У Олега не получилось представить, что же увидел Мальков, что так заорал.

Еще одно представление, чтобы сбить преследователя с толку? Или дворец действительно скрывал нечто отвратительное, что могло бы заставить взрослого мужчину так истошно кричать.

Вжавшись в стену возле окна, Олег заглянул внутрь.

Повсюду стояли какие-то крупные предметы, наверное, старая мебель, накрытые белыми простынями. Они сильно выделялись в темноте, будто настоящие приведения, решившие устроить вечеринку в просторной комнате. Это окно, как и четыре следующих, открывали вид на большой зал с широким камином, из которого сейчас что-то торчало. Олег не мог разглядеть, чем именно было это нечто, по форме напоминающее свернутый ковер. С потолка свисали длинные металлические цепи. Раньше на них должны были крепиться шикарные люстры, но сейчас от них остались лишь металлические обручи, также болтающиеся над полом, усыпанным мелкой каменной крошкой и осколками стекла. Кроме них его украшал незатейливый черно белый узор чередующихся квадратов и кругов, будто слившихся в каком-то странном танце.

Снова все захватила тишина.

От этого погружающего в глухоту состояния быстро становилось не по себе. Слишком сильно билось сердце, слишком противно по вискам тек пот. Даже холод, уже давно, казалось бы, ставший привычным спутником, беспощадно вцеплялся своими зубами в кожу, холодя кровь.

Олег облизнул губы и взялся за ручку на оконной раме. Но не успел он сделать и пол оборота, чтобы открыть задвижку, как с той стороны раздался громкий щелчок и рассекающий воздух свист.

Стальное прямоугольное лезвие на целых две ладони вылетело из окна, с корнем вырвав деревянные створки вместе с петлями.

Он не успел отдернуть руку. Заостренная щепка теперь торчала из запястья, каким-то чудом не задев вену, но от этого выглядела не менее пугающе. Провожая взглядом катящуюся вниз по земле оконную раму, Олег пытался не завыть от боли, сковавшей левую ладонь. Пальцы едва могли сжаться в кулак, вызывая рассерженный оскал на лице атлета.

Маячащий перед глазами красный огонек камеры взбесил его окончательно. Вытащив из стены болтающийся после удара ловушки кирпич, Олег метко швырнул его в летательный аппарат, не без удовольствия отметив, как тот, не успев быстро сманеврировать в сторону, громко звякнул и полетел к подножию холма вслед за куском окна.

Глядя на поблескивающее лезвие, Олег задумчиво провел по нему пальцами, будто желая убедиться, что оно настоящее. Шипя от боли, он перевел взгляд на поврежденную руку.

Нужно было избавиться от торчащей деревяшки и как можно скорее, при этом не повредив сухожилия. Лишиться важной конечности в начале состязания точно не входило в его планы. А победить с безвольно повисшей рукой будет проблематично, особенно, когда придется столкнуться с Грифом или Оскаром.

Олег снова прислонился к стене, несильно ударив по ней затылком. Зажав зубами воротник костюма, мужчина бросил топор себе под ноги и взялся за щепку, потянув из раны.

Боль несдерживаемым стоном вырвалась из его горла.

Отшвырнув окровавленную деревяшку в сторону, он опустился на колени, шумно дыша, думая только о том, чтобы не увидеть выходящего из-за угла Алекса. В ближайшие несколько секунд он будет ему не соперник. И любому другому противнику тоже.

Все его тело сковывала боль, усиливающаяся из-за того, что глаза видели, с какой скоростью вытекает кровь из запястья, унося с собой жизненную силу. Нужно было перетянуть руку повыше локтя, а потом наложить повязку и на место самой раны. На это ушел весь материал, который успел побывать и парашютом, и импровизированным рюкзаком.

Справившись с этим, Олег вновь закинул обрез за плечо, а так и не выброшенный змеелов металлической спиралькой был привязан к петле на поясе, которую раньше Олег не замечал. Левая рука плохо слушалась, и чтобы привыкнуть к этим ощущениям понадобится время. Топор занял свое место в ведущей правой руке, но атлет все равно чувствовал себя слишком уязвимым.

Подобный страх появлялся после первого настоящего ранения, которое в каждой новой битве будто обнуляло счетчик предыдущих, начиная свой список сначала.

Олег понимал, что теперь не сможет просто так убить Малькова. До тех пор, пока не узнает, что тот скрывает и почему все-таки он выбрал именно Мару из всех пятнадцати участников состязания.

Состязание. Чем же оно является на самом деле?

Повернув голову к лезвию, закрепленному на длинной стальной трубке, описавшей короткий полукруг от потолка до оконного проема, Олег усмехнулся. Ему повезло, что датчик этой ловушки оказался слишком чувствительным или, кто-то специально настроил его именно так, позволив атлету избежать смерти и продолжить поиск ответа на простой вопрос.

К остальным рамам он не стал приближаться, осторожно пробравшись внутрь через зияющий пустотой оконный проем, стараясь не пораниться еще больше.

Бросив взгляд вдоль стены, атлет убедился, что еще четыре куска острой стали готовы были сработать и пронзить незваного гостя, если тот попытается коснуться ручки на раме или ее самой. Лезвия поблескивали, будто сама смерть смотрела на мир живых с той стороны всегда открытыми глазами.

Осматривая комнату изнутри, Олег одновременно пытался как-то совладать со своей рукой. Мышцы все еще были слишком напряжены и плохо слушались, а боль не желала отступать. Неплохо было найти аптечку, но на подобную удачу он даже и не надеялся.

Хотя бы один медкомплект на арене всегда находили, но за него разворачивалось такое сражение, что лучше было бы истекать кровью, чем пытаться отобрать пачку бинтов и шприц с обезболивающим у озверевших соперников.

Олег представил, что прямо под ним на огне стоит огромная сковородка, на которую их всех и бросают по одному. Чем дольше ты находишься на раскаленном металле, тем сильнее ты меняешься, все больше теряя свою человечность и забывая, зачем вообще все это нужно и почему ты пришел сюда.

Лицо своей возлюбленной он представлял еще очень четко и помнил, что делает это ради нее, но все больше отвлекающих факторов стирали ее из его сознания. И самым главным из них была борьба за собственную жизнь. С атлетами. С ареной. С триумфаторами. И даже с самим собой. Со своими мыслями, будто неотступающая боль, разливающимися в голове и не желающими исчезать.

Они жили совей собственной жизнью, едва ли соотносясь с происходящим и будто издевательски подсовывали вечно раздражающие воспоминания о детстве или о его последних днях до начала состязания.

Превозмогая боль, Олег сжал кулак левой руки, издавая какие-то дикие звуки, сквозь сжатые зубы.

Мелкая дрожь пробежала по всему телу.

В тишине было слышно, как в коридоре скребутся мыши или крысы. Сквозняк проникал внутрь через выбитое окно, гоня по полу мелкий сор и каменную крошку. Болтающиеся цепи наполняли зал металлическим позвякиванием, будто мечтавшие стать самым причудливым воздушным колокольчиком в мире.

Олег приподнял одну из простыней и, не без опаски, заглянул под нее.

Пианино с выбитыми клавишами, которые сейчас валялись возле деревянных подножек. Лакированный музыкальный инструмент выглядел так, будто его пыталась сожрать свора собак: по всем поверхностям виднелись сколы и царапины, глубокие дырки, похожие на те, что остаются от звериных клыков. Олег конечно чаще видел такие раны на людском теле, но и на дереве они мало чем отличались, разве что не кровоточили.

Он посмотрел на свою перевязанную руку. Светлый материал ткани приобрел багровый оттенок. Кровь не останавливалась, хоть и текла не так сильно, как раньше. Сдавленно выругавшись, Олег пожалел, что не способен подобно альбиносу равнодушно относиться к полученным ранам и, более того, вообще не обращать на это никакого внимания.

Оскар должен был выйти на арену предпоследним, что значительно облегчало его задачу по выживанию.

Появилась совсем запоздалая мысль, что все участники состязания записали в жнецы именно его еще и потому, что он был первым. Нет ничего лучше, чем подготовиться к встрече остальных и методично убивать тех, кто слишком выделяется или намного превосходит других атлетов. Никому и в голову не приходило, что настоящий жнец начнет игру под девятым номером, когда одна половина участников уже будет убивать друг друга, а вторая все еще томиться в ожидании.

Покачав головой, Олег обнаружил под остальными простынями большой круглый стол, на который будто вылили банку кислоты, гору из старых стульев, громоздившихся прямо посреди зала, что-то вроде буфета, пустого и без стеклянной дверцы, и низкий продавленный пуфик, обтянутый черным сатином.

Именно он больше всего привлек внимание мужчины, совершенно не вписываясь в перечень увиденных предметов. Он словно был совсем из другого времени, как и все люди, оказавшиеся на этой арене.

Поглядев на дверной проем, за которым должен был начаться коридор, Олег так думал, он сдернул простыню и несильно стукнул топором по мягкому на вид сиденью.

Металлический звон наполнил помещение.

Довольно растянув губы в улыбке, Олег еще раз осмотрелся, убедившись, что он по-прежнему один, и принялся аккуратно срезать ткань с пуфика. Это оказалось довольно сложным занятием с использованием только одной руки. Вторая все еще едва слушалась своего хозяина, который возлагал большие надежды на то, что было спрятано в очередном тайнике.

Но про себя он отметил, что очередным его назвать сложно. Похоже, триумфаторы немного перестарались с ловушками и попытались как-то компенсировать это. Ничего лучше, чем хорошенько запрятать полезные вещи они, будто не придумали. Возможно, тайников могло быть и больше, но Олегу довелось найти лишь второй за все время своего пребывания здесь. В прошлых сезонах, за один час первый участник состязания иногда умудрялся обвешаться снаряжением не хуже бывалого спецназовца. Ему такой возможно явно никто не предоставил.

Тем более, теперь уже поздно думать об этом, лучше сосредоточиться на текущем положении дел, а оно было не самым радужным. Сейчас Олег едва ли мог сражаться в полную силу. За спиной все еще висело ружье, но без патронов от него не было совершенно никакой пользы. А махать топором одной рукой тоже было не лучшей идеей: идя только в атаку, а с таким раскладом поступить можно было только так, ты остаешься совершенно беззащитным.

Плотная обивка, наконец, поддалась и сквозь широкую прорезь атлет смог разглядеть матовый сенсорный дисплей. Засунув ладонь внутрь пуфика, он извлек из него очень странное на вид устройство. Оно было похоже на нечто среднее между мобильным телефоном, блоком управления микроволновки и портативным аудиоплеером с широким динамиком.

Олег знал, что это такое и был совсем не рад тому, что состязание перешло на следующий уровень жестокости. Китти была права, когда говорила, что все будет иначе.

В своих руках мужчина сжимал «грязную» бомбу замкнутого радиуса действия. То, что казалось колонкой, на самом деле было капсулами с токсином, который разрушался, вступая в реакцию с кислородом, но перед этим успевая проникнуть во все живые организмы на обширной территории. Судя по размеру устройства, он равнялся примерно восьми или десяти метрам, может чуть больше. Сам взрыв мог быть не сильным, похожим на пшик рождественской хлопушки, но любой вдохнувший токсин, был обречен на мучительную смерть.

Олег не мог точно сказать, чем заряжена подобная бомба, но ему довелось несколько раз видеть ее в действии. Многие боевики и террористы на южных границах страны, еще до краха, уже не гнушались применять подобное в противостоянии с силовиками и миротворцами. Из-за разработанной технологии, позволяющей контролировать распространение химического реагента, страдали лишь выбранные участки. А применяя подобное оружие против военизированных конвоев, можно было и вовсе вывести из игры всю живую силу противника, не повредив технику, оружие и припасы.

Не смотря на то, что сейчас эта бомба была ему бесполезна, Олег не сомневался, что это по-настоящему стоящая находка. Но глядя на темный экран устройства, он не был уверен в том, что сможет пустить ее в дело. Совсем одно убить человека своими руками, и другое заставить его страдать.

От рюкзака-парашюта уже ничего не осталось и Олегу пришлось сделать новую сумку из белой простыни. Быстро справившись с этой задачей, отметив, как все лучше и лучше он себя чувствует, мужчина закинул свою ношу за спину и выглянул за дверь.

С той стороны действительно оказался просторный темный коридор. Повсюду валялись обломки картинных рам, но самих холстов не было видно. Ни целых, ни разодранных. Только клочки бумаг, которыми игрался ветер, то взмывали над полом, то скользили по нему, будто маленькие кораблики по волнам. Высокий потолок выглядел зияющей черной дырой, зависшей над головой, как та самая пресловутая бездна, почему-то оказавшаяся совсем не там, где ей положено быть, но от этого не менее внимательно вглядывающаяся в тебя.

Пнув небольшой камень, попавшийся под ногу, и глядя, как тот громыхает по полу, Олег шагнул вперед.

В коридоре не было окон, но света хватало, чтобы без проблем разглядеть все мелкие объекты. Объяснить, как такое возможно, атлет не мог, но ему было все равно.

Куда более странным ему казалось совсем другое. После того дикого крика Малькова, Олег больше ничего не слышал. Всем завладела тишина, уже ставшая привычной на этой арене. Наверное, днем все будет немного иначе: проснется лес и его обитатели, но сейчас, в предрассветной тьме, не было никаких звуков кроме тех, что сам атлет издавал при движении, да биение его сердца.

Сосредоточившись на несколько мгновений на собственном пульсе, Олег довольно ощутил, как его организм, несмотря на несколько серьезных поверхностных повреждений, был в полном порядке.

Оказавшись возле еще одной закрытой двери, мужчина подумал, что понятия не имеет, насколько дворец действительно огромен или же мал. Может, следующее помещение было последним, а может, лишь началом длинной вереницы просторных залов и переходов между ними. Почему-то сейчас это казалось очень важным и непременно нуждающимся в немедленном выяснении, как будто от этого зависела его жизнь.

Олег покачал головой и, держа наготове топор, толкнул дверь от себя.

То, что открылось его взору, потрясало. В каком-то смысле это было фантастически невероятно, завораживающе. И одновременно отвратительно.

За дверью оказался самый настоящий бальный зал, в котором без проблем могло поместиться человек шестьдесят. Светлая отделка на стенах сохранилась до сих пор, украшенная пыльными лентами и давно высохшими и почерневшими цветами. Как и в былые дни, повсюду были расставлены столы и стулья с высокими резными спинками, но вот сидели за ними отнюдь не живые люди.

Мертвецы, облаченные в дорогие костюмы и пышные платья. Некоторые тела уже начали разлагаться и истончали жуткий запах. Кожа частично сползла с лиц, обнажая белые кости черепа. Из спин, животов и рук некоторых торчали обломки металла, ручки ножей, кривые опалившиеся лезвия циркулярных пил и даже блестящая лопатка для торта, попалась Олегу на глаза, пронзив легкое ближайшего к нему мужчины, буквально расплывшегося по своему стулу. Некоторые из этих гостей бала мертвых, не имели конечностей или даже пребывали в своей позе без головы, совершенно естественно смотрясь на фоне всех остальных.

Кричать было нельзя. Это выдало бы его местоположение. Но подступивший комок к горлу сдержать не удалось. Сдавленными спазмами рвота вырвалась из его рта и растеклась под ногами небольшой лужицей. Противный кислый привкус застыл на губах.

Вытирая рот ладонью, Олег пытался понять, кто все эти люди и зачем их здесь выставили напоказ.

Заглянув внутрь и убедившись, что других живых кроме него здесь нет, атлет зашел в зал. Ловушек тоже не наблюдалось, но они здесь были лишними. Ужас, внушаемый подобным зрелищем, был несоизмерим с любым другим возможным событием.

Олег посмотрел по сторонам и насчитал целых семь мигающих красных огоньков. Наверняка эти кадры будут смаковать снова и снова, демонстрируя крупные планы живых атлетов и тех, кто мог бы ими стать, но не смог пройти предварительный отбор в состязание, и попав на шоу лишь в качестве диковинного экспоната больше подходящего кунсткамере, чем бальному помещению.

Он узнал одного мужчину. Того самого краснощекого здоровяка, который рядом с ним начинал отбор.

Триумфаторы на самом деле решили вывести состязание на совершенно новый уровень, подняв все возможные планки. И у них это неплохо получалось, судя по тому, что уже довелось увидеть на новой арене. А какие еще секреты она скрывала в себе, оставалось только гадать.

— Курганов! — голос Алекса, усиленный пустыми помещениями, донесся до слуха Олега, — Нашел уже неудачников? Жуть.

Он был выше. Второй этаж, но совсем недалеко. Где-то за одной из трех дверей в зале должна была находиться лестница, ведущая наверх. Что ждало там, Олег уже не хотел знать. Но там же находилась и его цель, сейчас, как будто зовущая его к себе. Мальков выманивал его, несмотря на то, что уже продемонстрировал умение быть настоящим охотником.

— Ты бы видел блеск в глазах девчонки, когда я выкинул ее из окна. Это ведь ты тогда помог ей? Не думал, что у тебя есть подобные чувства. Поделись, каково это иметь слабость?

Из-за множащегося эха было сложно ориентироваться, но Олегу не оставалось ничего иного, кроме как молча преодолеть зал с мертвецами и закончить затянувшуюся схватку.

Одна из перегородок вела к выходу из дворца: за ней метрах в десяти по коридору темнели двустворчатые двери, ручки которых были сплетены с внутренней стороны кованой цепью, запертой на амбарный замок. А вот следующая дверь, немного приоткрытая, будто специально оставленная в таком положении тем, кто уже прошел через нее, действительно открывала путь к широкой лестнице с множеством ступенек, поднимающимися ко второму этажу. Обзор здесь был ничем не ограничен, позволяя Олегу увидеть, что ни одной угрозы на его пути нет.

Кроме самой лестницы.

Некоторые из ступенек выглядели очень странно, будто полыми, уже выплюнувшими из себя нечто, чего однозначно следовало опасаться.

Осматривая лестницу через щелку между дверью и стеной, Олег пытался понять, как же работает эта ловушка. Он подумал, что есть и другой путь, которым воспользоваться будет гораздо умнее, чем ломиться напрямик. Но вместе с этой мыслью появилась и другая: если есть и другой путь, значит и Мальков мог использовать его, чтоб спуститься обратно.

Коротко выдохнув, Олег резко обернулся, позволяя правой руке, подчиняясь законам физики, приобрести ускорение и по широкой дуге рубануть воздух.

Он по-прежнему был один.

Но куда лучше выглядеть смешным и живым перед мертвецами, чем присоединиться к их обществу в этом зале навсегда.

Тихо жужжащая летающая камера отшатнулась от него, будто оператор решил, что Олег вновь будет бросаться камнями. Но атлета не заинтересовала эта перспектива. Вяло отмахнувшись от миниобъектива рукой, он принялся осматривать стены, в поисках потайного хода, стараясь не замечать режущего легкие запаха тлена и разложения.

— Она сопротивлялась, — снова раздался голос Малькова, — ох, как же она сопротивлялась. Настоящий огонь. Не удивлен, что она тебе понравилась. Только знаешь, говорят, что такие, как она, быстро гаснут. Может, я даже проживу достаточно, чтобы увидеть, как кто-нибудь вскроет ее горло.

Сдерживаться становилось все труднее. Олег хотел ответить, но понимал, что это не поможет. Ему было нужно нечто большее, чем пустой треп, пусть и сильно раздражающий.

К тому же, Олег хоть и не верил в подобный вариант, но все же допускал, что это возможно, Мальков мог уже наполовину спятить, и его крик был больше разговором с самим собой, чем с реально существующим человеком.

Наконец, рука скользнула в углубление между старой каминной кладкой, где нашелся небольшой переключатель, нажатие на который привело к тому, что целый кусок стены всего в паре шагов от Олега, превратился в еще одну дверь, позволив войти в скрытый ранее ход.

Там было совсем темно, но уже через несколько секунд движения, атлет без труда различил тусклый свет, источником которого был напольный фонарь, работающий от очень хороших аккумуляторов или просто потребляющий немного энергии за счет самых слабых ламп, скрывавшихся за плотным металлическим кожухом. С помощью этого света нельзя было разобрать, что творилось в самом дальнем конце хода, представлявшего собой скорее узкий лаз, высота которого не позволяла идти в полный рост. Его можно было преодолеть только пригнувшись.

Олег опасался, что в таком тесном пространстве у него не остается пространства для маневра в случае срабатывания какой-нибудь ловушки, но их на пути не оказалось или же ему вновь посчастливилось не наступить на какой-нибудь запускающий механизм.

Тайный ход шел под небольшим уклоном вверх, только подтвердив мысли Олега о том, что на второй этаж можно было подняться несколькими путями.

Рука уперлась во что-то мягкое и податливое. Замерев Олег понял, что дошел до конца: дальше дорогу преграждал только чуть колыхающийся по воле сквозняка гобелен. С обратной стороны старое полотно было покрыто плесенью и какими-то непонятными темными пятнами, и разводами.

Из помещения впереди доносились странные звуки.

Олег задержал дыхание и чуть потянул ткань на себя, чтобы увидеть, что же там происходит. Но стоило ему колыхнуть гобелен сильнее, чем ветер, как что-то тяжелое ударило его в плечо.

Отступать и уворачиваться в узком проходе было невозможно. Радовало только одно: это не западня, которая сразу бы убила его, а значит, он нашел того, кого искал.

Взревев и с силой оттолкнувшись ногами от пола, Олег просто нырнул вперед. Сейчас ему важнее было выбраться из потайного хода, чтобы увидеть и оценить ситуацию, которая пока выглядела как черная пелена перед глазами смешанная со светлыми пятнами боли, от ощутимого удара в больную руку.

Веса атлета хватило, чтобы вывалиться в небольшую спальню, в которой еще сохранилась широкая кровать под дырявым и покрытым паутиной балдахином. Деревянные столбики были частично сломаны или изъедены насекомыми, оставившими после себя причудливый узор на темном дереве. Повсюду валялись книги, обрывки шелка и битое стекло. А прямо посреди комнаты, держа наперевес длинную палку, стоял Алекс.

Выглядел он на самом деле безумно. Грязь засохла на его лице и отваливалась кусками, будто кожа. Глаза нездорово поблескивали, словно они видели что-то такое, что было скрыто ото всех остальных. Правая щека у него была разодрана и текущая кровь, смешивалась со всей той дрянью, в которой был перемазан мужчина.

— Они хотят не только прикончить нас, но и поиграть нами в кукол, — будто не видя Олега, быстро зашептал Мальков, — в больших и самых особенных кукол.

В комнате одна за одной активировались камеры, подмигивая атлетам своими красными глазками. За окном парили два дрона, едва не мешая друг другу, чтобы иметь лучший обзор происходящего.

Олег не стал вступать в долгие и бесполезные разговоры. Вскочив на ноги и забыв про боль в руке, он одним движением перехватил оружие Алекса, а топор уже взмыл в воздух.

— Она работает на них.

Взгляд Малькова прояснился и он без тени страха уставился на Олега.

Лезвие застыло.

— Что?

— Она работает на них, — кивая, повторил Алекс, — рыжеволосая девчонка. Думаешь, она могла пройти отбор, умея только ножами махать? Бред, ее убили бы первой, даже не раздумывая и не глядя на ее косу до задницы.

— Ты лжешь, — только и смог выдохнуть Олег.

Они стояли, не двигаясь, глядя друг на друга. Мальков не пытался вырвать свою палку, наблюдая, как по нее стекает струйка крови из поврежденной левой руки первого атлета. Топор начал подрагивать: держать такую тяжесть навесу оказалось непростой задачей даже для тренированного военного.

— Поэтому я и пытался убить ее. Она хуже жнеца, — неприязненно продолжал Алекс, — потому что мы не знаем, какова ее задача.

— Мне все равно.

Олег готов был продолжить нападение, но вместо этого, все еще находясь под впечатлением от услышанного, пропустил удар ногой в живот. Он не упал только потому, что за ним оказалась стена, позволившая не растянуться на полу.

От второго точно такого же удара, Олег отшатнулся, тут же получив по спине палкой.

Мальков неплохо управлялся со своим громоздким оружием в небольшой комнате. Он успел изучить все торчащие из стен и пола обломки и сейчас с легкостью вращал шест не задевая их и не теряя скорости.

Стоило отметить, что несмотря на все, удары у него не получались сильными. Уворачиваясь снова и снова или подставляя топор и сбивая темп вращения палки, Олег осматривал тело своего противника. На правом боку костюм был разорван, а торчащие из-под него тряпки говорили о том, что и Алексу тоже досталось. Напоролся ли он на какую-нибудь ловушку или столкнулся с медведем: неважно.

Олег отклонился, пропуская очередной поворот шеста, и тут же шагнул вперед. Он оказался слишком близко, чтобы использовать топор. Пришлось, превозмогая боль, сжать левую ладонь и ткнуть пальцами точно в рану Алекса.

Мужчина заревел от боли и выпустил шест из рук. Брызнувшая кровь из открывшейся рваной раны, полилась на пол. Скользя и не замолкая, оглашая весь дворец своими криками, Мальков дышал, как рыба, выброшенная на берег: широко открывал и закрывал рот, будто не глотая кислород. Он выскочил из спальни и, опираясь на стены, спотыкаясь о крупный мусор, пытался побежать по коридору, ведущему к лестнице.

Олег шел за ним.

Как с таким ранением он вообще продержался, думал он, глядя на настоящую реку крови, разлившуюся по следам атлетам.

— Мы все большие куклы!

Этот крик уже на самом деле был полон безумия. Боль сводила мужчину с ума. Он уже почти визжал, пытаясь ладонью как-то закрыть дыру в боку. Похоже, это было последствие выстрела, от которого он не смог уклониться. Охотничья дробь с близкого расстояния должна была разворотить кишечник. Долгая и мучительная смерть, но Мальков умудрялся держаться не хуже альбиноса, вдобавок еще и нанеся немало вреда своему противнику.

Олег шел достаточно далеко позади, чтобы успеть среагировать на любую хитрость Алекса. Даже на бросок ножа.

Это было не обычное лезвие с ручкой, а заточенная кость, прекрасно сбалансированная и предназначенная только для того, чтобы поражать цель с относительно безопасного расстояния. Кажется, на ней даже был какой-то узор, словно на ритуальном оружии африканских племен.

Олег успел разглядеть это, когда нож пролетел в сантиметре от его глаза, сильно оцарапав кожу на многострадальной щеке. Не желая оставаться в долгу, он размахнулся и запустил в полет, казавшийся совершенно не предназначенным для этого, топор.

У Малькова уже не осталось сил на резкие движения. Все, что он сделал, так это оттолкнулся от стены и с кроваво-безумной ухмылкой застыл посреди коридора. Лезвие вонзилось ему точно в грудь, вырвав из горла последний тяжелый хрип, множимый эхом под потолком.

Сила удара подбросила атлета в воздух и швырнула вниз по ступенькам, до которых он пытался добраться.

Одна за другой срабатывали ловушки: под тяжестью человеческого тела из боковых граней ступеней, разбивая тонкую облицовку, вырывались короткие стрелы и дротики, с блестящими титановыми наконечниками, способными дробить кости при соответствующей силе ускорения. Сила была достаточной. Все за несколько секунд, Олегу они показались застывшей вечностью, тело мертвого атлета было нашпиговано стрелами, торчащими ото всюду. Кровь текла, будто вода сквозь пальцы, заливая подножие лестницы.

Олег пощупал свою щеку и отвернулся от этого зрелища. Он подошел к высокому окну у стены. За его спиной висел, опустившийся из-под потолка, квадрокоптер, почти не издавая никаких звуков.

Мужчина закусил губу, чтобы сдержать рвущуюся наружу злость. Ему не стало легче, не стало проще. Это было первой смертью, от которой по ту сторону экранов зрители должны были просто зайтись в неистовом восторге, убеждаясь в правильности своих ставок или же разочаровываясь в выбранном фаворите.

Глотая воздух короткими вдохами, Олег наблюдал, как высоко в небо над ареной взмывает красная сигнальная ракета и разрывается тучей ярких искр.

Это был знак, что на одного участника в состязании стало меньше.

 

Глава 10

Он стоял, упершись лбом в стекло и закрыв глаза.

За окном начало светать. Солнца еще долго не будет видно из-за высоких стен вокруг арены, но утренние сумерки уже взялись за свое дело. Плотные облака, закрывающие небо ночью, начали рассеиваться, так и не пролившись на землю дождем. Светлые пятна медленно поползли по газону вокруг дворца. Проявился силуэт леса вокруг, издалека казавшийся не таким огромным, каким он являлся на самом деле.

Левая рука безвольно свисала вдоль туловища. Пальцы мелко подрагивали. На ногтях засохла кровавая корка, почти такая же, как и под глазом. Царапина, оставшаяся на щеке, саднила, а горячая струйка алого цвета продолжала скатываться к подбородку и мелкими каплями падать на пол.

Пальцы правой, сжатой в кулак, упирались в стену. Потрескавшаяся краска, будто сотней маленьких зубок, впивалась в костяшки. Напряжение в мышцах не спадало.

Часто дыша, не обращая внимания на учащенное сердцебиение, Олег раздумывал над тем, что делать дальше. И больше всего его интересовало, почему он никак не может взять себя в руки. Была ли тому причиной непростительность ошибки и слишком многое поставленное на кон. Или же какой-то иной фактор, не такой очевидный, но разрушающий концентрацию изнутри.

Состязание, и этим все сказано.

Он не раз видел, как люди теряли себя, выходя на арену. Не забывали, кто они или зачем пришли, а именно теряли нить, связывающую их с реальным миром, который теперь казался совсем не таким, как раньше.

Арена словно открывала темные стороны, но только не в нем самом, а во всем, что его окружало.

Олег ударил рукой по стене. Еще раз. И еще. Снова и снова он делал это, пока вибрация не начала отдаваться в голове. Как назойливая мысль: выхода нет.

Отсюда нельзя было исчезнуть, продырявив эту стену или какую-то другую. Нельзя сбежать из плена, в который сам же себя и посадил. Да и желание этого побега, рождено в страхе и в нем же должно умереть, чтобы осталась возможность пройти весь путь до конца, каким бы он ни был.

Медленно выдохнув, Олег отстранился от стекла и посмотрел на запотевшую область. Обернулся. Камера все еще болталась в воздухе неподалеку, нацелив свой объектив на атлета. Мужчина скривил губы и вывел на окне пальцем лаконичную надпись, будто ночную температуру, уже ставшую привычной в это время года: минус один.

Сделав шаг в сторону, чтобы оказаться в тени стены, не думая о том, что его все равно снимают в спектре не доступном глазу человека, Олег потер лицо руками. Выглядел он, наверное, страшно: кровь и грязь, спутанные волосы, раны, ссадины и шрамы. Но глаза, глаза были не безумны, истончая все туже холодность, что и раньше, до начала состязания. Правда ли это было так или Олег лишь убеждал себя в этом, он вряд ли когда-нибудь узнает. Но ему было куда спокойнее думать, что сумасшедшим он не выглядит.

Нужно было собрать все оружие и продолжать искать припасы.

Олег же продолжал стоять на месте и таращиться перед собой, не выбирая точки для фокусировки. Ему казалось, что вот-вот даже камера потеряет к нему интерес, но дрон продолжал мерно жужжать, еще ближе подлетев к его лицу, будто дразня попробовать схватить эту штуку.

Бессмысленное действо.

Легко отмахнувшись от камеры, атлет неторопливо прошелся по коридору в обратную сторону и опустился на корточки у того места, где валялся нож из кости.

Взяв в руки это произведение искусства, Олег осмотрел его со всех сторон. То, что он принял за резьбу, на самом деле оказалось какой-то анатомической аномалией: вся кость была испещрена естественными бороздками и углублениями. Он даже засомневался, что смотрит на часть человеческого тела, настолько это было странным.

Пожав плечами, он хотел заткнуть нож за пояс и уже готов был встать на ноги, как обратил внимание на слишком широкую щель между стеновыми панелями.

Потыкав пальцами в старые поскрипывающие деревяшки, Олег убедился, что за стеной что-то есть. Воткнув прочное, несмотря на материал, лезвие в щель, он надавил и, пыхтя, оторвал одну из панелей. Она с грохотом бухнулась на пол, подняв тучу пыли.

Глаза слезились от грязи, но нетрудно было разглядеть, что за стеной оказалась небольшая кладовка. Что-то объемное туда было не запихнуть и самому не спрятаться, но для мелких вещей более подходящего места просто не найти. Только вот кладовка была практически пуста.

Слышался писк разбегающихся грызунов, ветер продолжал играться с пылью. Все те же обрывки бумаги и мусор, что и раньше. За исключением одного темного предмета, похожего по очертаниям на…

Радиоприемник.

Олег не поверил своим глазам, достав эту вещь. Вертя ее в руках, он пытался вспомнить, когда в последний раз видел такую старину. Шкала настройки, ручка громкости, даже пластиковый рычажок питания, казались совершенно невероятными. Техника нового мира отличалась от былых разработок удивительной лаконичностью: по сути, ее можно было только включить и выключить.

Прищурившись, атлет несмело щелкнул тумблером.

Коридор тут же заполнил громкий шум хрустящих помех. Убавив звук, Олег посмотрел на шкалу, пытаясь настроиться на частоту, на которой теперь вещали принадлежащие корпорации радиостанции.

— …месть и кровь. Какое удивительное сочетание. Похоже на смешение красок мастерами холста из прошлого. Их кропотливая работа, их тончайшее искусство теперь нашло для себя реализацию совсем в другой области. Но разве это не прекрасно?

Китти Стар с напором вещала это своим ангельским голоском. Олег не видел ее, но легко представил, как ведущая крутиться перед камерой, едва не тыча в объектив своим бюстом. Она всегда занимала зрителей, пока на арене не происходило ничего интересного. Рассказывала свое видение происходящего, как сейчас, напоминая компьютерную программу, основной задачей которой была генерация едва связанных между собой фраз. Или начинала вспоминать и проводить параллели с прошлыми сезонами, манипулируя сознанием людей относительно ставок, заставляя их сомневаться в очевидности победы фаворитов и принимать на веру совершенно невероятные утверждения об аутсайдерах. Ростовщики за такое были ей точно благодарны. Впрочем, как и те, на кого Китти на самом деле работала.

— Эти движения, эта злость и ненависть, нас ждет увлекательное зрелище. Доживет ли наш первопроходец до того момента, когда на арене появится настоящее рыжеволосое украшение осеннего сезона? Или же кто-то убьет его раньше, чем он разберется в переплетении сюжета?

Им сказали, что они будут сами собой, никаких выдумок, но это не отменяло того, что каждый из атлетов был полон тайн и секретов. Скрипнув зубами, Олег отметил, что не думал об этом именно в таком ключе. Похоже, Мара на самом деле могла быть частью корпорации, но это не вязалось с ее историей о причине прихода в состязание.

— Посмотрите на это лицо. Он пролил первую кровь, продемонстрировал, что ему не страшны никакие ловушки, станет ли Курганов новым триумфатором или это еще одна искра, быстро гаснущая в небе на рассвете.

Камера подлетела к Олегу, демонстрируя его зрителям крупным планом.

— А знаете, мне он кого-то напоминает, — голос Китти вновь взял паузу, — возможно, у каждого из вас есть свое мнение, на кого же похож этот атлет. Он еще проявит себя, в этом можно не сомневаться…

Приемник зашипел, желтая подсветка заморгала и звук прервался.

Олег улыбнулся. Разряженные батарейки, точно. Такого раньше в состязании не случалось, но почему бы не позволить участникам немного послушать о себе? Возможно, где-то прятался карманный телевизор, но специально искать его не имело никакого смысла. Пара минут трансляции не позволят оценить все масштабы происходящего и получить полезные сведения.

Швырнув приемник об противоположную стену, Олег безразлично наблюдал за разлетающимися вокруг деталями и кусками пластика. Таскать с собой бесполезные вещи было непозволительной роскошью, а оставлять его кому-то еще не хотелось. На арене чувство собственности обострялось до предела.

Поднявшись на ноги, Олег вернулся по коридору назад, чтобы забрать свой мешок, а потом спустился по лестнице, стараясь не наступать в кровавые лужи.

Он хотел собрать несколько стрел и вернуть свой топор. Использовать такое оружие руками было не очень удобно, но предсказать, когда и что именно ему понадобится, не представлялось возможным. Поэтому не лишним казалось подготовиться, тем более, что сейчас Олегу больше ничего не угрожало.

И все же, атлет каждый раз опасливо ступал на новую ступеньку. Могли остаться какие-то не сработавшие механизмы, а получить в ногу зазубренное титановое лезвие точно не входило в его планы.

Опустившись на корточки над полом, Олег осмотрел ловушку. Еще одно произведение инженерного искусства. Обойти подобное стороной, можно было только доверившись шестому чувству, присущему далеко не каждому человеку. Ничто не выдавало датчики давления, скрытые в матовом покрытии пола и облицовочных плитках, ну а стрелы, прячущиеся под ступенями, и вовсе предстали бы перед глазами только в последние секунды жизни несчастного, угодившего в эту западню.

Олег посмотрел на тело Малькова, истыканного теми самыми стрелами и торчащим из груди лезвием топора.

Вряд ли у него еще было что-то полезное, твердил он про себя. Ему очень не хотелось прикасаться к трупу и еще сильнее перемазаться в чужой крови. И все же это пришлось сделать, с чавкающим звуком вытаскивая тяжелое оружие из человеческого тела. В маленьком кармашке на левой штанине костюма, что-то поблескивало. Конечно, это могла быть самая обычная игра света на какой-нибудь металлической застежке, но от этого Олег уже не мог так легко отмахнуться.

Перестав кривиться, как будто он первый раз видел или делал что-то подобное, руки атлета достали еще один странно выглядящий предмет: это была запаянная капсула из какого-то легкого металла вроде алюминия, только менее пластичного. Скорее всего, основой корпуса выступал литий, который при ударе или сильном нажиме ломался.

Олег не спешил узнать, что внутри этой капсулы, но еще одна вещь пополнила его арсенал. И пусть, мужчина считал, что вряд ли это настоящее оружие, он все же был уверен, что вполне сможет его использовать.

А дальше, он принялся за методичное исследование дворца.

Возможно, больше смысла было в том, чтобы убраться подальше от здания и начать искать грааль или тайники с патронами и припасами, но Олег предпочел вновь послушать свои ощущения, подсказывающие ему, что еще слишком рано покидать это место, ставшее еще более жутким, чем четверть часа назад.

Еще в двух залах, поменьше, чем в главном, нашлись не прошедшие отбор люди. Они также сидели на стульях, будто живые, что-то обсуждающие, делящиеся последними новостями. Перед ними на столах ютились обеденные приборы, покрытые тонким слоем пыли и только взявшейся за дело ржавчиной. Чашки, тарелки, стеклянные бокалы с трещинами по бокам, каким-то чудом не разваливающиеся на части. Лишь собравшиеся не шевелились и не дышали.

Все они были мертвы.

Именно перед одним из мертвецов, худым высоким мужчиной, у которого во лбу темнело маленькое входное отверстие от экспансивной пули, а весь затылок представлял собой кровавое месиво, стояла запечатанная литровая бутылка с водой. Никаких этикеток и маркировок на ней не было, но жажда была уже просто невыносимой.

Отсалютовав всем вокруг, Олег продолжал играть на камеру, которая следовала за ним, одновременно стараясь немного ослабить напряжение, он сорвал крышку и сделал большой глоток.

Жидкая прохлада смочила его горло, прошлась по пищеводу, наполнила желудок. Есть не хотелось, да и вряд ли бы сейчас это пошло на пользу, но утолить потребность в воде было просто необходимо.

После этого, атлет почувствовал себя значительно лучше, тем не менее, все же поспешив покинуть очередное мертвое чаепитие.

Олег подумал, что было бы неплохо найти пистолет или автомат, но в реальные планы это не входило. Он понимал, что даже если такое оружие и есть на арене, то спрятано оно гораздо лучше, чем за стеновой панелью, где дожидался своего часа уже разбитый на мелкие части приемник.

В одной из комнат на втором этаже Олег нашел пачку лезвий. Сначала заглянув в зашторенное черными занавесками помещение, он не захотел входить внутрь, но раз уж взялся за тщательный осмотр, то должен был посетить и эту комнату. Он не мог ответить себе, что же его так останавливало, но очень быстро понял.

Это оказалась спальня. На кровати лежала девушка в сером шерстяном платье с короткими меховыми отворотами. Она выглядела живой, потому что на первый взгляд не было видно ни одного смертельного ранения. Стоило же прикоснуться к ее коже, как стало ясно: все мышцы бедняжки были сведены судорогой и напряжены до предела. Яд или какой-то паралитический газ. В остекленевших голубых глазах, смотрящих сквозь потолок, читалась немая мольба, адресованная к кому-то давно забытому и оставившему этот прогнивший насквозь мир.

Прикрыв ее тело дырявым одеялом, Олег раздвинул шторы, позволив тусклому свету наполнить спальню, в которой стояли три высоких комода с множеством ящичков вдоль одной из стен. На осмотр каждого из них ушло немало времени, но, в конце концов, атлет был вознагражден. Среди множества рваного тряпья, пропахшего нафталином и плесенью, покоилась небольшая коробочка с шестью продолговатыми лезвиями, похожими на те, что делаются для опасных бритв.

Не самый полезный трофей, найденный Олегом во дворце.

Пройдясь по всем комнатам, он замер на лестнице второго этажа, глядя вверх. Там находился люк, который должен был вывести его в мансарду или чердак, но добраться туда оказалось непросто.

Забравшись сначала на подоконник, подтянувшись на хлипкой оконной раме, Олег с трудом уцепился за край люка и потянул его на себя. С грохотом и дождем из очередной порции грязи, вниз откинулась деревянная крышка и вывалилась веревочная лестница, выглядящая совсем не надежной. Но она без проблем смогла выдержать его вес, позволив подняться наверх.

Чердак был просторным. Перекрытия раскинулись над всей площадью дворца без единой преграды, позволяя оценить его истинные размеры. Духота и пыль властвовали тут безраздельно, заполняя собой все пространство под крышей, скаты которой то были треугольными, то шли под прямыми углами, выдавая архитектуру прошлых веков.

Здесь же ощущалась опасность.

Ничто не говорило об этом и все же Олег, даже без помощи своей интуиции знал, что не следует соваться дальше, но не мог удержаться.

Спустившись вниз, он набрал горсть крупных каменных осколков и снова выглянул над гранью потолка. Но не успел бросить первый камень. Облачко пара, вырвавшееся из его рта, вокруг было очень холодно, высветило тонкую нить зеленого лазера, протянувшегося из-за ближайшей колонны подпирающей крышу.

Сделав еще несколько долгих выдохов, атлет убедился в том, что лазерная сетка непроходима. Он не видел, куда тянулись невидимые нити, да и вряд ли бы это помогло. Датчик мог быть в одном месте, а дистанционно подрываемый заряд в другом. Глядя на груду камней в своих руках, Олег подумал, что сейчас ему опять повезло: сделай он бросок, и кому-нибудь пришлось бы собирать постройку по кирпичикам, выискивая его останки. Если бы кто-то вообще стал этим заниматься.

Конечно, ему не верилось, что триумфаторы позволят себе в первый же сезон на новой арене разнести ее всю в щепки, но слова Китти и то, что он видел, уже не раз подтвердили совершенно новый формат состязания. Так что красочный взрыв вполне мог бы пойти ему только на пользу, еще больше увеличив и без того сумасшедшие рейтинги.

Пытаясь увидеть, что же так тщательно защищено на чердаке, ему удалось заметить блеск металлического ящика, лежащего метрах в десяти от того места, где он болтался на веревочной лестнице, оказавшейся все-таки очень прочной.

Покинув чердак, Олег закусил губу, раздумывая, как стоит поступить. С одной стороны, очень хорошим решением было оставить все, как есть. Кто-то из атлетов наверняка побывает здесь, а поднявшись по лестнице, вряд ли будет так же удачлив, попавшись в эту уже совсем нешуточную ловушку. Но была и другая сторона. Длинная веревка могла пригодиться в другом месте. А сейчас, когда он уже об этом подумал, наверняка появилась вероятность, что он непременно попадет в ситуацию, где эта лестница сможет спасти ему жизнь или как-то повлиять на будущую ситуацию.

Олег усмехнулся, подумав, что сейчас бы ему пригодилась та мелкая монетка, чтобы помочь в принятии решения.

И все же, все осталось, как есть. Веревки были слишком короткими, и по-прежнему не внушающими доверия, даже после использования.

Проем на чердак так и остался открытым. Олег не стал даже пытаться закрыть его. Наверняка кому-то придет в голову забраться туда. Пусть кто-нибудь поотважней попробует достать спрятанный там ящик.

Когда все помещения были обследованы, и не осталось ни одного угла, куда бы Олег не заглянул, он решил, что пора отправляться дальше. Что-то наверняка все равно ускользнуло от его внимания, но печалиться об этом не было никакого смысла. То, что не попалось под руку здесь, найдется в другом месте. К тому же, было нечто куда более важное: он нашел воду, а значит, в ближайшее время уже будет на шаг впереди любого новоприбывшего атлета.

Бросив последний взгляд на убитого им Малькова, Олег пожал плечами и вышел из дворца, открыв главные двустворчатые двери, сбив с них замок обухом топора.

Холод тут же вцепился в его тело, легко преодолевая сопротивление маскирующего плаща и тонкого костюма, уже сильно изодранного в некоторых местах. Глубоко вдохнуть сразу не получилось, да и перед глазами заплясали странные огоньки, как будто атлет только что вернул себе способность дышать.

Светлело медленно, но все же ночь отступала, представляя арену в новом виде. Лес обретал более четкие очертания и не казался однотонным черным гигантом, а состоял из отдельных и очень разных элементов. Здесь как минимум росли пять пород деревьев, а каждый кустарник казался не похожим на предыдущий, не смотря на то, что буквально выползал из него же, стелясь по грязной земле. Над головой медленно расплывались плотные тучи, приоткрывая небесную синеву, все еще слишком темную этим ранним утром.

Олег сделал только несколько шагов, внимательно осматриваясь по сторонам, как замер от того, что смог уловить его слух. Звук, о котором он совсем недавно думал и радовался, что пока не слышал его. Теперь же на одну проблему стало больше.

Волчий вой прорезал сумеречную прохладу.

И воображение тут же подсказало сознанию, как серая шкура мелькает за стволами деревьев, как сильные лапы уже утаптывают гнилую листву, чтобы посильнее от нее оттолкнуться, начиная быстрый разбег в погоне за человеком.

Олег не поддался страху.

Но и стоять на месте не стал. Поправив, сползающий с плеча самодельный рюкзак, теперь уже не такой легкий, он обогнул дворец и продолжил свой путь в том же направлении, что и раньше. Он решил дойти до края арены, а потом вернуться к большому озеру. Нужно было немного перевести дух и поискать еще какие-то припасы. Встретиться лицом к лицу с еще одним атлетом, Олег сейчас хотел меньше всего. Даже не смотря на то, что молодой парень по имени Андрей Железняк вряд ли мог быть серьезным соперником, не стоило недооценивать его способностей в нанесении новых ран, которых и так уже было слишком много.

Олег попытался пошевелить левой рукой, но это давалось ему с большим трудом, сквозь хрип через сжатые зубы. Боль сковывающей тяжестью висела на его запястье, мешая свободно шевелить пальцами и кистью. Может, выбиты пара суставов, и они тоже требовали к себе внимания. Нужно привести себя в порядок до следующей схватки, которая может начаться уже очень скоро.

Времени на путешествие по дворцу и сражение с Мальковым ушло очень много, и Олег почти не сомневался, что третий участник состязания вступил в игру.

Спускаясь с холма, он смотрел вперед. Ловушки исчерпали себя на какое-то время, уступив место непролазной чаще. Здесь деревья росли очень густо, но атлет упорно продолжал лезть сквозь них, стараясь ни о чем не думать. Но сознание упорно продолжало работать. Волки были где-то там, и перспектива встречи с этими животными была куда менее приятной, чем самое первое столкновение с медведем. Если их геном тоже улучшен, то стая уже взяла след и теперь только вопрос времени, когда они догонят человека.

Подчиняться страху в такой ситуации, было равносильно признанию своего поражения. Олег не мог позволить себе подобного.

Оглядываясь, на быстро пропадающую из вида постройку, он отметил, что и летающие камеры тоже отстали от него, словно в той стороне, куда он шел, совсем не было ничего интересного, и там хватит линз, закрепленных на ветках и специальных стойках, спрятанных между деревьями.

Но причина могла крыться в другом. Среди скрученных и переплетенных ветвей не находилось места вращающимся лопастям квадрокоптеров и те просто не могли проникнуть в чащу.

Растянув губы в широкой улыбке, Олег картинно состроил жуткую физиономию, но вспомнив свое желание не выглядеть, как сумасшедший, выдохнул, вновь нацепив на себя маску невозмутимости и целеустремленности.

Он спрашивал себя, зачем вообще это делает, зачем пытается что-то показать зрителям, когда нужно думать совсем о других задачах. На этот вопрос ответ у него был, но хорошего в нем находилось мало. Олег понимал, что камеры — это единственная его связь с реальным миром за стенами арены, и если он потеряет ее и начнет вести себя так, как от него требуют, то кем он тогда станет? В кого превратится? В то самое ужасное чудовище, страшного монстра, способного и запрограммированного лишь на решение одной задачи.

А что если он уже им стал?

Оглядывая свою одежду, заляпанную пятнами своей и чужой крови, ощупывая пальцами перемазанное в грязи и все той же алой жидкости лицо, ему не хотелось признавать, что чудовище в нем, как и в любом человеке, жило с самого рождения и только ждало своего часа, чтобы пробудиться.

Совсем, как волки, один из которых выскочил из-за толстого клена прямо перед Олегом.

Серо-белая блестящая шерсть животного стояла дыбом. Покрытая вязкими каплями утренней росы и россыпью древесной коры, она выглядела не совсем настоящей, будто нарисованной самым умелым художником по холсту мира. А вот торчащие обнаженные клыки в вытянутой пасти были куда более реальны.

Зверь был удивлен не меньше атлета подобным столкновением, и поэтому не набросился на него в первые мгновения, которых хватило человеку, чтобы сделать свой ход.

Как и раньше, неся топор в руке перед собой, Олег рубанул им наотмашь, особо не целясь, стараясь больше испугать волка, чем действительно ранить его. Да и расстояние между ними способствовало лишь этому варианту.

Волк отскочил, упершись задними лапами в торчащий древесный корень. Коротко взвыв и щелкнув зубами, он развернулся и скрылся в чаще.

Проводив его взглядом, Олег выпрямился. Ему совсем не нравилось, как развивались события, но поделать ничего не мог. Одно дело было проиграть в сражении с атлетом и совсем другое, пасть, разорванным волчьими клыками.

Его немного удивило то, что зверь отступил. За время своей службы на юге, он не раз сталкивался с дикими животными. Правда в те дни у него в руках всегда был автомат, но волки все равно никогда не бежали вот так, будто собираясь позвать на помощь своих сородичей и уже всей стаей наброситься на человека.

Олег с разочарованием нащупал в мешке за спиной короткий обрез, для которого не было патронов. Сейчас бы это оружие пригодилось, как никогда.

На страх времени не было.

Поглядывая себе за спину, будто кто-то мог ломиться за ним в эту глушь, кроме ее истинных обитателей, атлет шел вперед. Он немного потерял направление и не совсем понимал, в какой части арены находится. Чтобы выполнить одну из главных задач потребовалось потратить куда больше сил, чем Олег планировал. В чем, несомненно, он сам был виноват. Прокручивая в голове хронологию поединка с Мальковым, он понимал, что мог во многих моментах поступить иначе и разобраться с противником проще и быстрей. Но сейчас эта теоретическая выкладка была совершенно бесполезна. К тому же, он все равно получил, что хотел, пусть это и породило лишь новые вопросы.

Мара начнет состязание последней, а до этого момента придется воевать за свою жизнь с такими опасными соперниками, как Оскар и Гриф, и это не учитывая жнеца. Она-то наверняка уже заимела зуб на Олега и, как только сбросит с плеч парашют, сразу же примется за его поиски.

Война.

Это слово эхом отдалось в его сознании. Сержант говорил, что победа заключена в полководце, даже если у него нет армии, и он остался один против сотни врагов. На арене каждый был таким полководцем, и вопрос заключался лишь в том, чья же гипотетическая армия будет сильнее.

У Олега разыгралось воображения, и он легко представил, как за спиной Позднякова стоят десятки обученных оперативников военной разведки в полном облачении, больше похожие на футуристических киборгов, чем на обычных людей. Альбиноса сопровождали такие же, как и он, белокожие призраки, внушающие леденящий ужас.

А вот Влада, как и сам Олег, были одни. Их не сопровождала вооруженная свита или устрашающие воины, в диковинных доспехах. Их сила была внутри и шла от чего-то, оставшегося по ту сторону состязания. Насчет жнеца он был не очень уверен, но вспоминая разговор с Бридой, Олег понимал, что между ней и этой женщиной есть какая-то связь.

Но что бы там ни было в его голове, реальность всегда обладала собственным мнением, как все должно происходить.

Все тот же волк, а может и другой, но очень похожий, выскочил на атлета из плотного куста терна, оставляя на колючках клочья шерсти. Он не рычал, тратя на это свои силы. Только смотрел вперед своими светящимися янтарными глазами, в которых отражалась одна единственная цель.

Он напоролся на лезвие топора, вскрывшего ему горло, но по инерции его мощное тело сбило Олега с ног, который тут же понял, что угодил в ловушку. Организованную, продуманную и очень действенную.

Один зверь пожертвовал собой, чтобы остальным было проще.

Еще двое волков выскочили из-за деревьев и понеслись к человеку, пытающемуся освободиться из-под дергающейся туши животного. Брызжущая из артерии волчья кровь заливала ему лицо, мешая видеть, но это было и не нужно: ощущения и мельтешение красок перед глазами уже слились в единую картину новой битвы.

Олег, забыв о боли в левой руке, помогая себя коленом, пихнул волка в одного из приближающихся сородичей, а правой выхватил костяной нож и приготовился отбиваться от второго.

Щелкающие клыки, готовы были разорвать ему лицо, вгрызться как можно глубже. Атлет мог поклясться, что видел понимание и желание отомстить в звериных глазах, когда колол волка в бок. Сквозь толстую шкуру сделать это было не легко, тем более, что и животное не оставалось в долгу, пытаясь преодолеть сжимающие его горло руки. Тягучая желтая слюна капала на кожу, тошной слизью стекая по щекам за шиворот.

Самый крупный хищник, с которым Олег сейчас боролся, никак не желал смиряться со своей участью, уже ставшей неизбежностью: с развороченным брюхом выжить ему не удастся. Но продолжая прижимать человека к земле, и мешая ему предпринять что-либо, он позволил последнему волку тоже вступить в схватку.

Обжигающая боль пронзила лодыжку Олега, быстро распространившись вверх по ноге.

Взвыв не хуже терзающих его плоть животных, атлет вырвал топор из серо-белой шкуры рядом и, не глядя, рубанул им вдоль своего тела.

Брызнувшая кровь оросила его новой горячей волной, словно маленькое цунами ударилось в его тело. Челюсть, сжимавшая лодыжку ослабла, но дерганое дыхание все еще слышалось со всех сторон. Костяной нож описал короткую дугу и воткнулся в височную область волка, давящего на грудь человеку и только после этого, тот, наконец, обмяк.

Выбравшись из-под туши, Олег старался не глядеть на свою ногу. Еще рано было оценивать полученный урон, тем более, что бой продолжался.

Его удар отрезал волку ухо, и теперь перекошенная вытянутая морда, которую обагряла пульсирующая кровь, выглядела по истине устрашающе. Но зверь не собирался сдаваться. Теперь уже некуда было отступать. Можно было только продолжать рычать и готовиться к последнему прыжку.

Олег вновь не стал ждать.

Швырнув в волка короткий нож, он целился ему в шею, но так и не смог разглядеть попал или нет, человек двумя руками ухватился за ручку топора и быстро замахал им перед собой, позволяя движениям идти по окружностям, не пересекаясь, чтобы не терять в скорости, создавая одновременно и идеальную защиту, и разящую атаку.

Зверь кинулся ему в ноги, но атлет был к этому готов. Легко сделав шаг в сторону, чувствуя, как боль пронзает прокушенную лодыжку, Олег позволил лезвию закончить амплитуду падения к земле и ловким взмахом руки, перевернув его от себя, движением снизу воткнул топор точно в пасть волка.

Все было кончено.

Тяжело дыша, мужчина опустился на землю. Его глаза, не моргая, следили за тем, как вытоптанная после драки полянка между плотными рядами деревьев и колючим кустарником, утопает в крови. Три зверя вытянули лапы в неизвестном направлении своего последнего бега, который продолжится уже совсем в ином мире.

Олег вымученно выпустил из рук топор. На широком лезвии уже появились десятки зарубок, будто он только и делал, что махал им направо и налево с тех пор, как оружие попало к нему. Светлая деревянная ручка давно впитала в себя алый цвет, окрасивший ее и никак не стирающийся.

Посмотрев на последнего убитого им волка, мужчина увидел грань костяного ножа, торчащего точно из шеи животного. Но эта удивительная точность была слишком слабым утешением на фоне всех полученных ран.

Из мешка за спиной Олег достал несколько тряпок, прихваченных из дворца. Перевязывая ногу, он старался не думать о том, что это повреждение слишком серьезное. Левая рука понемногу приходила в норму, позволяя вновь управлять ею, будто использование конечности в драке только ускорило восстановление. Но вот лодыжка, болела невыносимо сильно, а кровь из нескольких глубоких ран от клыков сочилась не переставая.

Неплохо было бы найти огонь и прижечь кожу, но зажигалка или кремень были на арене такой же редкостью, как провизия или вода.

Затягивая узел посильнее, Олег задрал голову, сжимая зубы, чтобы не завыть от боли, и увидел, сразу три парящих камеры. Они все весело подмигивали ему красными огоньками, а в голове звучал голос Китти Стар, едва не захлебывающийся от удовольствия, описывая происходящее.

Наверняка, что-то происходит и с другим участником или уже даже участниками, но Олег был уверен, что зрители сейчас видят именно его лицо.

Улыбнувшись самой страшной улыбкой, на какую был способен, мужчина зачерпнул в ладони мокрой грязи и швырнул ее вверх. Дроны разлетелись в разные стороны, беззвучно исчезая между ветвями деревьев, но зрачки камер еще долго светились в медленно отступающей темноте.

Холод уже едва ли напоминал о себе, полностью подчинив все вокруг. Он стал естественной частью окружающего мира. Температура, несомненно, поднимется на пару градусов, а если выглянет солнце, то может и еще больше, но это будет не скоро, а сейчас Олега занимали более насущные проблемы.

Нужно было выбираться из леса. Еще одна схватка с дикими животными точно может стать для него последней.

Оторвав длинную сухую ветку от ближайшего дерева, мужчина поднялся на ноги и использовал ее как костыль, чтобы не сильно опираться на поврежденную ногу. Представив, как он выглядит со стороны, Олег покачал головой: он сейчас не то, что не соперник любому атлету, он даже у самого себя вызывал только жалость. Оставалось надеяться, что и другим участникам не посчастливиться избежать встречи с лесным зверьем, выступающим уравнителем не хуже женщины-жнеца, которая еще даже не начала игру.

На мгновение, он подумал, смогла бы Влада на его месте справиться с этими волками, или он сейчас нашел бы здесь ее бездыханное и обглоданное тело?

Олег думал об этом, чтобы отвлечься. От боли, от бесконечных проклятий, рождавшихся в его голове в адрес самых разных людей, от усталости и от всего того, что еще не так сильно проявляло себя, вроде медленно деформирующегося сознания. Состязание должно было выявить лучшего, но кого? Атлета? Или убийцу?

Большой разницы между этими понятиями не существовало, особенно для того, кто уже весь искупался в крови, забыв, как пахнет воздух не насыщенный противным металлическим ароматом, а горло не саднит от постоянного хрипа, рвущегося наружу из-за болевых ощущений, воцарившихся в организме.

Нельзя было сказать, что Олег бы сейчас все отдал за пригоршню аспирина или оксикодона, но что-нибудь получше простой перевязки ему точно не помешало.

Очень скоро, несмотря на медленную скорость передвижения, деревья впереди расступились, и атлет выбрался из чащи на опушку, где росло множество совсем тонких и невысоких подрагивающих на ветру осинок. Из-за прохлады все их ветви были покрыты слоем крупных капель росы, падающих на землю, как небольшой дождь. Под ногами проминалась все та же гниющая смесь листьев и песка, будто начинающееся озеро зыбучего песка, готового утянуть в свою глубь любого.

Некоторые вековые стволы валялись, преграждая путь. Кто-то вытащил их из леса, оставив здесь неизвестно для чего. Аккуратный ровный спил не заставлял сомневаться в том, что это дело рук человеческих.

Годовые кольца слились в единую картину, не позволяя рассмотреть, какого же возраста эти деревья, но и по одной толщине стволов было ясно, что не меньше пары сотен лет.

Олег присел отдохнуть на один из поваленных стволов.

Вытащив из мешка за спиной, который тоже пропитался кровью и стал похож на реализованную идею безумного дизайнера, бутылку воды, атлет жадно припал к горлышку и тут же закашлялся.

Его рвало.

Теперь желудок был окончательно и бесповоротно пуст. Скоро, очень скоро захочется есть, но это все же будет позже.

Со второго раза у него получилось сделать несколько глотков. Чуть смочив руку, чтобы не расходовать воду слишком бездумно, Олег протер ладонью лицо, смывая засохшую кровь и толстый слой налипшей грязи. Сейчас он больше всего походил на лешего. Отличный костюм на день всех святых, подумал мужчина, ухмыляясь. Если бы кто-то еще помнил, что это за день и кто все эти святые.

Глубоко дыша и считая удары сердца, Олег в то же время осматривал местность.

Опушка переходила в еще одну широкую дорогу. Такую он видел только около маленького озера, ведущую в противоположную его движению сторону. Должно быть, это была основная транспортная артерия арены. Под ковром из почерневших листьев легко можно было разглядеть серость асфальтового полотна. Нависающие над дорогой ветви деревьев почти не мешали обзору, но даже если бы они опускались до самой земли, Олег все равно уже догадывался, что увидел бы за ними.

Встав на ноги и опираясь на свою палку, он готов был сделать шаг, но нога запнулась о тонкий корень, почти неразличимый в темноте, и мужчина полетел на землю.

Он успел подумать, что это хитрая западня и сейчас какой-нибудь механизм испепелит его тело или погасит сознание, но вместо этого он только глубоко впечатался лицом в пахнущую перегноем и тухлой водой землю.

Отплевываясь и вновь стирая грязь с только что умытого лица, Олег был готов разразиться громкими ругательствами, позволив своей злости вырваться наружу, но не стал этого делать.

Прямо перед его глазами рос низенький кустик брусники. Чуть дальше еще один, и еще. Большие красные ягоды выглядели спелыми и сочными, как будто и не конец октября царил вокруг. Здесь некому было мешать их росту, да и лучшего места, чем едва не превратившийся в болото подлесок, было просто не найти.

Не веря тому, что увидел, атлет недоверчиво протянул руку и коснулся ягод. Листья кустика мелко задрожали, сбрасывая холодную росу.

Сорвав горсть брусники, он осмотрел ее со всех сторон и, боязливо прищурившись, отправил в рот. Кислый сок заставил его поморщиться и задышать чаще. Сорт этих ягод точно был выведен искусственным путем, чтобы они плодоносили как можно позже, но по вкусу ничем не уступали самой обычной бруснике, а может, были даже более питательными и плотными.

Усевшись на землю, Олег прислушался к своим ощущения. В животе заурчало, но ничего страшного больше не происходило.

Так он провел минут пять. Нужно было убедиться, что от ягод ему не станет плохо, что они не скрывают в своем соке, какой-нибудь токсин. И все же это было совсем не похоже на ловушку.

Нарвав побольше ягод, атлет привалился спиной к стволу старого дуба и посмотрел в небо.

Он подумал, что у тех, кто уже на земле есть преимущество и в том, что они вполне могут проследить за раскрывающимися парашютами и при удачном стечении обстоятельств устроить западню. Но очень быстро эта мысль сменилась другой. Каждый следующий атлет будет парить над полностью освещенной ареной и сможет выбрать наилучшее место для приземления, не говоря о том, чтобы иметь представление об обнесенном стенами участке.

Сдавив пальцами одну из ягод, Олег поднял руку и наблюдал, как бледно-алые капли сока, стекают по его ладони.

Чем дольше он рассиживался, тем сильнее ощущалось давление опасности, но атлет не мог заставить себя идти дальше. Болела нога, учащенные дыхание сбивало с ритма пульс, саднили раны на лице и теле. Все складывалось не совсем так, как Олег себе представлял. И пусть он привык, что реальность всегда далека от представлений о ней, он признавал, что совершил слишком много ошибок, и теперь за них приходилось расплачиваться.

Из ближайших опасных противников, кто уже должен был появиться на арене, тут же вспомнился один из братьев Ставрович. Руслан, которого Олег поначалу принял за теоретика, но очень быстро изменил свое мнение. Этот парень опасен больше своего брата, слишком явно демонстрирующего свою бурлящую страсть убивать. Такие обычно напарывались на самые очевидные ловушки, не успев продемонстрировать, на что способны в поединках со своими соперниками.

Глотая ягоду за ягодой, Олег надеялся, что с кем бы ему не пришлось столкнуться следующим, этот человек будет потрепан не меньше, чем он сам. Сделает ли это арена или другой атлет, ему все равно.

Какое-то время было потрачено на сбор ягод. Одну из припасенных тряпок Олег приспособил под маленький мешочек. Мужчина был не уверен, что найдет время, чтобы перекусить, но не желал оставлять подачку кому-то из соперников. Втаптывая в грязь кусты с несобранными ягодами, которых оставалось еще много, он подумал, что никогда бы не стал делать подобного по ту сторону стен, но здесь у него не было выбора.

Палка-костыль неплохо помогала ему в передвижении, а при необходимости ее можно было использовать и в качестве оружия. Торчащая деревянная ручка из рюкзака легко ложилась в ладонь, и топор был готов к бою за считанные секунды, но иногда именно эти секунды могли решить исход сражения.

Олег закусил губу и решил, что нужно перестать думать обо всем подряд. Его сил и так еле хватало, чтобы сохранять концентрацию и бороться с болевыми ощущениями, не говоря о том, чтобы тратить их еще на что-то совершенно бесполезное.

Из-за отвлекающих мыслей, он едва не свалился в еще одну яму-ловушку. Но этот экземпляр был сделан совершенно бездарно: листья осыпались вниз сквозь неплотную сетку, плохо закрепленную на краях ямы, позволяя видеть черные зияющие пустоты, сразу же говорящие о том, что делать следующий шаг не стоит.

Опустившись рядом на корточки, Олег прижал ладонь к земле.

Усмехнувшись, он посмотрел по сторонам, запоминая, где именно находится ловушка, и быстро и аккуратно поправил все выдающие ее недочеты, присыпав хвоей и тонкими прутьями, валяющимися повсюду вокруг. Теперь заметить ее было значительно сложнее, и кто-то точно мог попасться в нее.

Олег шел вперед еще около получаса, то останавливаясь, чтобы осторожно преодолеть слишком заросший участок леса, захвативший дорогу и буквально разорвавший ее надвое, то убыстряя шаг, когда видел, что впереди точно не было никаких угроз.

То, что он принял за опушку, было всего лишь небольшой полянкой. И теперь лес продолжал выситься впереди, бесконечными кронами скрывая горизонт от любопытных человеческих глаз.

Быстро светлело, но перед глазами поднялся туман. Солнечное тепло испаряло ночную влагу, позволяя белесой пелене завладеть территорией. На время.

Несколько раз он слышал волчий вой, но где-то совсем далеко позади. Может звери нашли очередную жертву или сами стали таковой. Олег не отпускал мысль о том, что самый молодой участник состязания, Андрей Железняк, может оказаться совсем не тем, за кого себя выдавал все время подготовки. Что-то было в нем такое, что заставляло так думать, не доверяя показной наивности и скудным умениям, продемонстрированным атлетом.

Лучше было переоценить его и потом выдохнуть с облегчением от неоправдавшихся ожиданий, чем пытаться сделать вдох, когда горло сдавят умелые тренированные пальцы.

Олег поглядел на свои руки.

На обоих безымянных пальцах треснули ногти, грязь и кровь превратились во второй слой перчаток, а легкое подрагивание фаланг выдавало нервное напряжение, с которым ничего нельзя было поделать. Этот сезон был самым жестоким к атлетам: им нельзя было оставаться на месте не только из-за соперничества с другими людьми, но и из-за населяющих арену животных, готовых рвать и кусать. Ни о каких засадах и прятках с граалем не могло быть и речи.

Потерев глаза, он посмотрел себе за спину, прикидывая, какое расстояние одолел, от места своего приземления. Китти говорила о более, чем пятистах гектарах, но при учете, что он шел в самую вытянутую часть арены, число километров могло равняться десятку и больше.

Качая головой, Олег перебрался через неглубокий, но широкий овраг, туман в котором стелился по земле и был полностью непрозрачным. Выбравшись на холм с той стороны, он задержал дыхание от удивления.

Деревья кончились, протянувшись только в обе стороны. А перед человеком высилась непроходимая стальная стена. Но у ее подножия, были остатки преграды поменьше, той, что когда-то отделяла парк от шумного мегаполиса.

Погнутые металлические прутья, сломанные и валяющиеся на земле ворота, торчащие прямо из бетонного фундамента, выкорчеванного с целым комом земли. Несколько каменных валунов лежали тут и там, когда-то служившие декоративными элементами, а теперь просто беспорядочно валяющимися частями ландшафта.

Подойдя ближе, Олег смог разглядеть на них выцарапанные инициалы. Множество букв, самых обычных и с завитушками, покрывали царапинами серые камни.

Заглянув за них, атлет увидел старую, давно выцветшую прямоугольную вывеску, когда-то бывшую ярко-красного цвета. Сейчас она напоминала сбитый дорожный знак, по которому проехалась не одна машина.

Сделав еще несколько шагов вперед, Олег опустился на землю и смахнул рукой грязь и листву с холодного металла. Теперь он точно знал, где находится.

Полустертые буквы на табличке гласили: музей заповедник Царицыно.

 

Глава 11

Олег легко вспомнил день, в который двенадцать лет назад они вместе с Марго приехали в Царицыно на прогулку.

Светило яркое летнее солнце, нечета тем едва пригревающим лучам, что сейчас пробивались сквозь сумерки и туман. Легкий ветерок трепал волосы, принося с собой ароматы цветущих растений. Рядом с входом стояла пара фургончиков, в которых продавали сладкую вату. А впереди раскинулись дорожки и тропинки, мосты и переходы, дворцы и памятники архитектуры екатерининских времен.

У них был целый день, который они потратили на изучение территории. Сначала катались по малому озеру на катамаране, плеская друг в друга водой из-за борта и распугивая крякающих уток вокруг. Потом смотрели на детишек в небольшом лагере скалолазов, организованном прямо на берегу. На невысокие стены, возведенные из пластика и деревянных перекрытий, под присмотром тренеров карабкались малыши от пяти до десяти лет. Их стремления и желания были значительно больше, чем их ручки, так неумело цепляющиеся за выступы и прорези, чтобы подтянуться и подняться выше. Короткая экскурсия по дворцовому комплексу их не очень впечатлила, зато от черных лебедей на покрытой ряской заводи они были в восторге. Жаркий денек заставил прятаться в тени и искать спасения в бутылках с водой из холодильников, продающих по заоблачным ценам.

От нахлынувших воспоминаний, Олег непроизвольно улыбнулся, будто ненадолго смог окунуться совсем в другой мир, наполненный не грязью и запахом гниющей листвы, а тем причудливым ароматом сахара и шипящей минералки.

В то время, он и сам был другим человеком, даже в страшных кошмарах не способным вообразить, к чему приведет его жизнь.

Или судьба.

Олег не очень любил думать о чем-то подобном, но сейчас все казалось ему уже давно написанным сценарием, который все его участники разыгрывали без единой ошибки. И в заглавии, крупным типографским шрифтом значилось всего одно слово: состязание.

Прочистив горло, атлет выпрямился и, оглядевшись, подошел к стене.

Она была не монолитна, какой казалась издалека. После довольно толстого слоя стальных пластин, прочно сваренных между собой, находился каркас, окруженный пустым пространством. Гулкий глухой звук был ответом на сильное постукивание. Олегу пришлось со всей силы пнуть стену ногой, чтобы услышать это металлическое эхо.

Сломать ее было невозможно.

Да и вряд ли кому-нибудь из атлетов всерьез пришло бы в голову пытаться проделать дыру в этом препятствии, чтобы сбежать. Они сами хотели попасть на арену и теперь, оказавшись здесь, уже ни за что не станут творить что-то выходящее за рамки миллионов зрительских ожиданий.

За спиной хрустнула ветка.

Олег в одном движении опустился к земле, обернулся и накрылся маскирующим плащом. На фоне каменных развалин, он должен был выглядеть, как часть породы.

Никого.

Мужчина уже готов был подумать, что ему показалось, как из-за деревьев показалась медвежья морда. Медленно перебирая лапами и принюхиваясь, огромный зверь выбрался на брусничную поляну и остановился, задрав голову и вытянув вперед одну лапу, будто желая погладить кого-то невидимого.

Медведь недовольно зарычал и посмотрел в сторону человека, будто видел его, и так же не спеша, направился к развалинам.

Олег медленно потянулся за топором, но звук еще одного выстрела пронзил расстояние.

Громкий, раскатистый и маслянистый. Так работают крупнокалиберные револьверы, сносящие пол головы или разрывающие грудную клетку при попадании в цель. Страшное оружие в умелых руках, при всех его недостатках.

Животное заревело и поспешило скрыться в лесу, из которого выбралось.

Олег шумно выдохнул, понимая, что опасность миновала. И неважно, тот же самый это был медведь, что и раньше или их тут много. Тратить силы еще и на это противостояние сейчас было никак нельзя.

Встав на ноги, он уже готов был направиться в противоположную сторону от места, где в лес забежал медведь, как второй выстрел ударил по ушам. Инстинктивно пригнувшись, мужчина подумал, что совсем не хочет смотреть в небо, но все же задрал голову, как раз в тот момент, когда над верхушками деревьев взвилась ввысь красная сигнальная ракета.

Осталось четырнадцать, пронеслось у него в голове.

Состязание было построено таким образом, что участники не имели возможности следить за тем, кто и как погиб. Они сталкивались лишь с фактом, знаменуемым этой алой вспышкой, видимой в любое время суток: еще один атлет выбыл из игры, а это значит, что оставшиеся на шаг ближе к победе.

Легче не становилось.

Попался ли недотепа в ловушку или же погиб в схватке с человеком, все это оставалось важным лишь для статистики. Находясь на арене, думаешь о собственной жизни, а не о том, почему кто-то уже проиграл, а ты еще нет.

Судя по услышанному, сейчас был верным второй вариант. Олег ставил на Руслана, понимая, что теперь должен опасаться его еще больше. Не имело значения, кто из них нашел револьвер: теперь, тот кто выжил обладает этим оружием и в самом лучшем варианте у него осталось только четыре патрона, а в худшем…

Из-за того, что Олег припал к земле среди камней, он разглядел кое-что странное, ранее незамеченное им.

На одном из валунов, среди бесконечного многообразия буквенных сочетаний, пересекающих друг друга, в неровно вырезанном прямоугольнике были высечены восемь цифр. Ровность и аккуратность почерка, если так можно назвать отпечаток на камне, не оставляла сомнений, что цифры нанесены машинным путем, а не рукотворны.

Олег знал, для чего нужен этот числовой ряд.

Запомнить восьмизначное число не составляло никакого труда, намного сложнее было теперь добраться обратно к скрытому на холме люку с электронным замком. Куда бы не вел этот ход и чтобы не крылось там под землей, теперь было понятно: чтобы получить какую-нибудь особенную и действительно нужную вещь, стоит туда забраться.

Для этого было необходимо пересечь огромную территорию, а потом сделать то же самое в обратном направлении. Времени достаточно для того, чтобы уже несколько атлетов вступили в игру и могли побороться между собой, мешая какому-то счастливчику осуществить задуманное.

К тому же, не зная, что именно и где искать, это могло затянуться и на более долго время. И что-то подсказывало Олегу, что только жнец имеет реальное представление о местонахождении подземного хранилища и ключа к нему с самого начала.

Поглядывая на цифры, проверяя правильно запомненную последовательность, атлет должен был принять решение: возвращаться ему назад прямо сейчас или же следуя плану двигаться вдоль стены, пытаясь отыскать другие тайники и как можно подробнее исследовать арену. Олег думал, что Ставрович будет придерживаться нехитрой и наименее энергозатратной стратегии: не угодить в ловушку и как можно скорее найти врага. А затем устранить его. Именно это план был самым действенным уже на протяжении многих сезонов: чаще всего побеждали и доходили до Кремля те, кто совершал на арене больше всех убийств.

И все же бункер.

Олег решил отправиться назад, но немного другим путем, обогнув обсерваторию с опасной ловушкой у входа по широкому полукругу, через то место, откуда донеслись выстрелы. Специально столкнуться с Русланом он не хотел, хоть и понимал, что это еще одна неизбежность.

Покачавшись на одной ноге, стараясь не помогать себе палкой, Олег сделал несколько шагов. Лодыжка отзывалась приглушенной болью, но послушно двигалась. Кости не задеты, а это самое главное. Он не стал проверять, может ли бежать, понимая, что если сейчас что-то пойдет не так, валяться здесь будет худшей из вероятностей.

Поправив повязку на ранах, атлет бросил последний взгляд на цифры, на совершенно бессмысленную мешанину букв, и поспешил скрыться в лесу на другой стороне открытого пространства.

Пытаясь вспомнить карту заповедника и сопоставить ее с уже увиденным, Олег понял, что его территория сильно увеличилась. За счет разрушенных оград и множества пустынных районов вокруг, которые теперь все вместе были обнесены высокой стеной.

Посмотрев себе за спину, мужчина покачал головой, не представляя, сколько ресурсов потрачено, чтобы построить эту громадину. Даже не смотря на все возможности огромной корпорации, курирующей и создавшей состязание, эта стальная конструкция казалась чрезмерной даже для шоу. Будто было что-то еще, скрытое ото всех, что нуждалось в такой защите от внешнего мира. Или наоборот: вся остальная Москва спала спокойно лишь благодаря этой стене.

Олег поморщился. Опять какие-то странные рассуждения точно ни к чему не ведущие.

Свернув с асфальта снова на мягкую землю, он пригнулся и внимательно посмотрел вперед. Туда, где среди множества переплетающихся кустарных веток что-то поблескивало.

Света уже хватало, чтобы не щурить глаза, пытаясь разобрать четкость линий в темноте.

И все же, нечто, заставившее атлета остановиться, оставалось неопознанным, но Олег давно решил для себя, что все непонятное и странное — смертельно опасно, а значит, лучше держаться подальше. Но просто так свернуть с намеченного пути он не мог. К тому же, не было никакого подтверждения, что где-то сбоку не находится мина-лягушка, которую невозможно найти, пока не наступишь на нее.

При таком раскладе, ему было проще разобраться с тем, что попалось на глаза, чем бояться сделать новый шаг.

Стянув с плеч мешок и обрез, уже порядком давящие своей тяжестью, атлет подобрал несколько сухих веток покрупнее и швырнул их вперед, одновременно всем телом прижимаясь к земле, закрыв уши руками.

Только протяжный вороний кар пронзил утреннюю тишину. Птица пронеслась над деревьями, не показавшись человеку, только одарив его недовольным криком.

Олег посмотрел на играющий блик впереди. Заряженный арбалет? Наконечник копья? Ствол ружья?

Кидая перед собой камни и дергая за толстые ветки, свисающих деревьев, он добился все того же результат, что и раньше: его полного отсутствия.

С тяжелым вздохом, не желая отступать, он дерганными прыжками из стороны в сторону, преодолел несколько метров, отделявших его от неизвестного предмета и вжался в ствол корявой сосны, клонящейся к земле своими сучьями, будто множеством рук, опускаемых в немой мольбе.

Это была не ловушка. Или не совсем ловушка.

Недоверчиво глядя на свисающий с куста патронташ, полный разнокалиберных патронов, Олег все же выдавил улыбку.

— Везет тому, кто везет, — прошептал он, но не спешил хвататься за находку.

Опустившись на колени, он внимательно осмотрел куст со всех сторон и был совсем не удивлен, когда, подчиняясь воле легкого ветряного порыва, качнулась едва различимая коричневая леска. Проследив за тем, куда она тянулась, атлет задержал дыхание, будто это могло помочь не спровоцировать срабатывание механизма ловушки.

Почва под кустом была смесью земли, глины и пластиковой взрывчатки, также покрашенной в темный цвет. Ее выдавал только детонатор, металлическим штырем торчащий из нее. Он срабатывал от изменения положения в пространстве. Где-то внутри небольшой капсулы находился гироскоп, отслеживающий перемещения. Но это было не все, хотя не меньше килограмма семтекса могли и так впечатлить или разнести на куски кого угодно. Леска тянулась дальше, словно змеилась под ногами и поднималась вверх по стволу того самого дерева, за которым совсем недавно прятался Олег. Если не знать, куда смотреть, увидеть плексигласовые прозрачные лезвия было невозможно. Они, точно смертоносные елочные игрушки болтались над головой.

Оставлять такой набор боеприпасов посреди леса, Олег не мог, но и не был уверен, что сможет обезвредить ловушку. Глядя на леску, несколько раз оплетенную узлами по всей длине, он не сомневался, что где-то есть дублирующие связки и разрежь он только соединяющую часть с патронташем, наверняка сработает детонатор.

Осмотрев всю конструкцию еще раз, Олег понял, что должен рискнуть, но сделать это как можно разумнее.

Вытащить патроны из кожаной перевези было нельзя по одной простой причине: леска была натянута на грани предела: любое неосторожное движение могло заставить ловушку сработать. Оставалось только догадываться, почему ветер еще не сделал этого. Но между ветвями деревьев чувствовался лишь легкий шепот воздушных потоков. Это место было прикрыто от ветра со всех сторон густой растительностью, что и мешало ему проникать сюда.

Олег убедился, что патронташ опутан лишь одной петлей, ведущей к детонатору. Это было важно, потому что ему совсем не хотелось, не имея возможности пошевелиться, наблюдать за тем, как на него посыплется дождь из осколков, пока он будет стоять на бомбе.

Перед тем, как разрезать леску, он сжал губы, думая лишь о том, что если это электронная нить, то ловушка в любом случае сработает из-за разрыва цепи. Было лишь одно но: за все сезоны состязания, каждый участник имел возможность преодолеть все препятствия и добраться до любого припасенного на арене предмета, а значит и сейчас у него должно все получиться.

Сжав пальцами леску, Олег коротким движением перерезал ее.

Ветка кустарника, которая удерживала патронташ, распрямилась и закачалась, будто благодаря за то, что ее освободили из плена. Но для атлета это был еще не конец.

Продолжая держать леску, которая стала значительно короче, натянутой, он должен был сделать маленькую петельку и зацепить ее за другой сучок, чтобы все осталось, как и раньше. Но не успел Олег опустить нож на землю, чтобы двумя руками справиться с этой задачей, как из-за кустов донесся недовольный медвежий рев.

Сохраняя хладнокровие, мужчина завязал еще один узел на тонкой нити и медленно, на выдохе, повесил на обломок ветки, торчащий у его ног.

Ему показалось, что детонатор дрогнул и сейчас произойдет взрыв, который мгновенно охватит все его тело. Едва ли нервные окончания успеют сообщить мозгу о боли при таком количестве пластида. Кровь, как и остальная жидкость в теле, быстро испариться, а последнее, что он увидит, будет рассветный лес, все еще сжимаемый лапами ночи.

Но этого не произошло.

Быстро моргая, мужчина, сорвал с веток перевязь, накинул ее на себя через голову и в несколько шагов, оказался за стволом сосны.

Медведь вышел на свет.

Зверь уже давно учуял запах человека и теперь уверенно двигался по его следам, как бы странно это не выглядело. Но, даже учитывая все экспериментальные изменения, которые могли провести ученые над животным, они были не в силах заставить его понимать и оценивать происходящее.

От этой четырехлапой опасности нужно было избавиться, как можно скорее. Иначе, Олег рисковал тащить его за собой по всей арене, не имея понятия, когда животное взбесится и начнет крушить все подряд.

Ловушка все равно должна была сработать.

Атлет уперся ногами в выступающие корни дерева, чтобы оттолкнуться посильнее перед тем моментом, как перережет вторую часть лески, удерживающую на весу прозрачные лезвия.

Медведь снова заревел и сделал несколько шагов, приблизившись к кусту.

Сейчас. Пока еще можно запустить механизм по своей воле, а не тогда, когда случайно сработает детонатор.

Взмахнув рукой с зажатым в ней ножом, Олег побежал.

Быстро, продавливая пятками землю и разбрызгивая грязь, он удалялся от места, на которое обрушился плексигласовый дождь. Если бы атлет обернулся, то увидел, как шкуру медведя, будто руками невидимого чудовища разрывает на куски. Кровь брызжет во все стороны, попадая на ветки, подрагивающие желтые листья, песок, перемешанный с пластиковой взрывчаткой. Одна из оторванных лап, падает точно на металлическую капсулу, сдвигая ее.

Плотная горячая волна сильно ударила его в спину. Перекувырнувшись, Олег снова упал на землю, обсыпаемый листьями и хвойными ветками. Огненный шар за ним поднимался к небу, как самый диковинный летательный аппарат.

Звон в ушах заглушал все остальные звуки, усиливая сердцебиение до невозможности.

Взрыв был локальным и направленным, иначе бы Олег так легко не отделался. Только сейчас посмотрев себе за спину, атлет увидел, как огненные вспышки еще взмывают вверх, будто и вправду подкачивая купол воздушного шара.

Давясь гарью, кашляя и сплевывая горечь из горла, мужчина сел и принялся заряжать обрез, проталкивая патроны в предназначенные для них стволы.

Пальцы тряслись и плохо слушались, но стоило оружию стать полностью готовым к бою, Олег почувствовал себя лучше. Да, он еще плохо различал звуковое наполнение мира вокруг, его голос и шорохи, но сознание уже сфокусировалось на том, что теперь он по-настоящему вооружен и стал еще опаснее, чем раньше.

Боль почти пропала, давая о себе знать лишь неприятными тянущими ощущениями в левой ноге и отслаивающейся засохшей кровавой коркой на глубоких порезах по всему телу.

И вместе с тем, теперь каждый на арене, а таковой пока был один, максимум двое, знали, где Олег находится. Не заметить такой взрыв мог только слепой. Даже находясь на другом краю арены, подобная вспышка, поднявшаяся над верхушками деревьев еще на несколько метров, была бы заметна без особого труда, и это не учитывая грохот, который наверняка прошелся по земле. Олег не чувствовал этого только из-за того, что летел в воздухе, подброшенный ударной волной.

Поднявшись на ноги, атлет, пошатываясь, побрел в намеченную ранее сторону.

Наверняка, Руслан решит, что его противник не будет сам идти прямо на него, а попытается спрятаться или затаиться где-нибудь. На это Олег и рассчитывал. Его мысли сейчас сменялись очень быстро из-за концентрированного коктейля гормонов в организме, заставляющего его сознание работать в более активном режиме.

Из-за этого он немного иначе оценивал ситуацию и принимал такие решения, которые в любой другой ситуации показались бы неверными. Но сейчас такого понятия просто не существовало.

Общий вес снаряжения, который Олег тащил на себе, постоянно увеличивался, но мужчина будто не замечал этого.

Преодолев метров триста сквозь плотный колючий кустарник, он позволил себе немного передохнуть и прийти в себя, постоянно оглядываясь на место взрыва. Ожидал ли он увидеть выжившего зверя, несущегося за ним, или же хотел запомнить произошедшие в самых мелких деталях, вряд ли он сам мог себе ответить, снова и снова продолжая бросать взгляды себе за спину.

Несколько глотков воды привели его в чувства.

Вернулась способность нормально воспринимать звук, пропало мельтешение серого пепла перед глазами, выровнялось дыхание. И вместе с этим пришло осознание того, как он был близок к смерти.

Возможно, стоило просто убежать, как можно дальше, или вовсе не трогать этот проклятый патронташ, сейчас будто удавкой обвившей его шею. Но все было так, как уже случилось и оставалось только порадоваться новому трофею и тому, что задумка и использованием ловушки в свою пользу все-таки сработала.

Вспомнив о ловушке, Олег потер подбородок. Подобного в предыдущих сезонах не было, что возвращало его мыслями к словам Китти, как будто нарочно обмолвившейся о том, что сегодня все будет иначе.

Покрутив головой, он насчитал четыре красных огонька, ставших совсем тусклыми в начинающемся утре.

Состязание не вступило еще в самую активную фазу, а событий произошло уже немало. Олег отстраненно подумал, что зрители сейчас должны неистовствовать перед своими экранами от увиденного: такое происходило далеко не каждый сезон. Многие атлеты гибли именно в ловушках, украшающих арену, не доводя дела до сражений между собой, но сейчас были все предпосылки для того, чтобы через несколько часов, когда людей в замкнутом мирке арены станет больше, начнется настоящая бойня.

Олег уже не мог вспомнить, сколько ловушек оставил за спиной нетронутыми, но прекрасно понимал, что их намного больше впереди и именно они представляют собой самую большую опасность.

Боязнь атлета с револьвером вызывала у Олега только усмешку. Кто бы им не оказался, ему проиграть он точно не имеет права.

Окончив привал, мужчина сделал несколько глубоких вдохов, задерживая воздух в легких, чтобы убедиться в полной работоспособности своего дыхательного аппарата. В горле появилась неприятная резь, но кроме этого ощущения не было никаких намеков на проблемы в груди.

Бросив последний взгляд на виднеющееся вдали пепелище с еще играющими по его краям языками пламени, Олег зашагал дальше.

Через несколько шагов желудок сдался и его снова вывернуло.

Отплевываясь от едкой желчи, атлет согнулся над землей. На поясе побрякивали костяной нож и змеелов, которому Олег так и не мог придумать никакого применения, но упорно тащил с собой.

Над головой ночные тучи окончательно рассеялись, превратившись в клочья белесой молочной пелены. Туман тоже отступал, но очень медленно, продолжая ползти по земле, будто стремясь завладеть ее целиком, полностью укутав собой, как погребальным саваном. Влажность в воздухе казалась запредельной, но это ощущение рождалось только из-за скопившейся за ночь влаги, быстро испаряющейся под набирающими силу солнечными лучами. Сам диск все еще оставался над горизонтом за высокими стенами, но свет, отражающийся от купола неба, проникал и на арену. Олег не мог быть уверен на все сто процентов, но что-то ему подсказывало, что большие фонари на батареях уже погасли, исчерпав ресурс своей работы на одном заряде, а остальное электрическое освещение просто отключено.

Бутылка с водой опустела уже на половину, заставляя Олега с сожалением кривить губы.

Он выбрался из леса на узкую тропинку, поросшую по обеим сторонам плющом, сейчас сухими темными побегами тянущимся по земле. Где-то совсем далеко послушался волчий вой, быстро оборвавшийся. Выдохнув облачко пара, холод еще продолжал править, атлет покачал головой, раздумывая над тем, как можно было бы избежать схватки с животными и не хромать теперь на одну ногу.

Подчиняясь своим мыслям, мужчина посмотрел вверх и замер.

Просто так лазить по деревьям казалось глупой затеей: без листвы на ветках нельзя было спрятаться, превращаясь в отличную мишень. Но сейчас прямо над ним находилось что-то похожее на небольшой шалаш. Он был неплохо замаскирован и его выдавали лишь толстые ветки, переплетенные между собой, которые служили полом или лежаком.

Недоверчиво подойдя к толстому дубовому стволу и постучав по нему кулаком, Олег посмотрел по сторонам. Подниматься наверх придется достаточно долго и ему не хотелось, чтобы в момент, когда он будет совершенно беззащитным, кто-то напал на него.

Быстро обойдя все ближайшие не просматривающиеся кусты и убедившись, что в них никого нет, Атлет подпрыгнул, хватаясь руками за самую низкую ветку.

Поднимаясь все выше и выше, подтягиваясь и приближаясь к цели, Олег подумал, что сам лезет в петлю и вместо очередного тайника, его ждет новая ловушка. Здесь даже придумывать ничего не нужно: немного подпиленная верхняя ветка легко сломается, когда человек повиснет на ней, уже готовый преодолеть последнее препятствие на своем пути. Именно поэтому перед тем, как сделать новое движение, мужчина сильно дергал за толстые сучья и обломанные отростки, чтобы убедиться в их прочности.

Шалаш был очень высоко. Глядя вниз можно было легко испытать головокружение, даже не имея страха высоты. Перспектива полететь к земле, переломав все кости о множество веток, пугала куда сильнее, чем теоретическая высота.

Перевалившись через край лежака, Олег тяжело дышал, потирая зудящие от напряжения ладони, на которых появилось несколько новых ссадин.

Но все усилия были не напрасны.

Вдоль продолжавшего тянуться вверх древесного ствола, частично завернутая в камуфляжный брезент, стояла снайперская винтовка. Модифицированный барретт: удлиненный ствол, облегченные сборные компоненты, оптический прицел для ведения точной стрельбы более, чем на полтора километра. Автоматическая система и переработанный магазин, были способны подавлять любого противника быстрым непрекращающимся огнем крупного калибра.

Глядя на это великолепие, Олег понял, что это никакой не шалаш на дереве, а самое настоящее логово снайпера.

Но долго радоваться у него не получилось. Осмотрев винтовку, он с сожалением обнаружил, что в ней есть всего один патрон уже загнанный в ствол. Такого типа боеприпасов в его перевязи на груди не нашлось, а значит только один выстрел.

И все же, была и другая польза от этого места.

Стянув с плеч мешок с припасами и двустволкой, Олег улегся на живот, направив ствол винтовки на открывающийся перед ним вид арены, и принялся за изучение местности теперь уже с высоты.

Вдалеке, чуть в стороне от выбранного атлетом направления движения, высились основные постройки: большой, средний и малый дворцы, хлебный дом и кавалерийские корпуса, в одном из которых Олег уже побывал. Прицел позволял увидеть, что многие из них были сильно разрушены, обвалены и едва ли демонстрировали хотя бы тень былого величия. Он вспоминал все эти названия, прочитанные им когда-то на карте-путеводителе, и сейчас понимал, что прошлое оказалось полезно не только болью и странной радостью воспоминаний.

Снова он разглядел насыпь, разделяющую некогда единое озеро на два отдельных пруда, сделанную, несомненно, специально, но с неизвестной целью. Разрушенный огромный фонтан своей причудливой формой напоминал гигантского осьминога или кальмара выброшенного на берег и оставленного там умирать.

Ведя перекрестие прицела от объекта к объекту, Олег опустил ствол и посмотрел на густой лес вокруг. Сквозь оптические линзы все казалось слишком большим на таком маленьком расстоянии, позволяя разглядеть самые мельчайшие детали. Несколько упитанных крыс вальяжно устроились среди переплетения корней, высматривая кого-то своими глазками-бусинками. Перья на вороньем крыле были больше похожи на масляную живопись с потрясающей детализацией, чем на реальный мир.

Сделав несколько поправок, Олег продолжал искать цель.

Вдох. Выдох. Никакой дрожи в сжимающих винтовку руках. Приклад упирается в плечо, а длинный ствол тянется вперед, как продолжение тела человека.

Олег понимал, что укрытие из этого лежака так себе. Без плотной зеленой листвы практически все было, как на ладони. Если он смог его найти, значит и остальным это под силу. Тем более, что сейчас, он был не в состоянии контролировать световые блики, играющие на стекле прицела, которые наверняка заметны, если знать, куда смотреть.

Прикрыв линзу пальцами, Олег приподнялся на локтях и посмотрел вниз своими глазами.

Проглотив горсть брусники, он прищурился, высматривая опасность у себя под носом, но там все было, как и раньше: мирно трепетали на ветру ветки кустарников, приподнимались над землей листья, перекатываясь с места на место, а тени удлинялись, приобретая все более яркие очертания.

Быстро моргнув несколько раз подряд, Олег снова приблизил глаз к окуляру.

Высмотреть скрывающегося атлета оказалось непросто в первую очередь из-за того, что не было уверенности в правильности направления взгляда. Олег мог ошибиться, решив, что его противник будет охотиться за ним, а не станет прятаться или заниматься какими-то совершенно иными делами, вроде поиска припасов и полезных вещей. Оба этих варианта были равнозначны, но все равно вели к одному исходу: они должны столкнуться, иного исхода на арене просто не существует.

Перевернувшись на спину, Олег посмотрел на все еще такое далекое небо. Плывущие по нему облака пытались собраться в какую-то нелепую картину, но у них плохо получалось: из-за малой концентрации влаги высоко над землей они быстро рассеивались и не успевали соединиться во что-то имеющее смысл.

Мужчина улыбнулся уголками губ, вспомнив, как когда-то давно, они с Марго любили лежать в поле среди разнотравия и, указывая пальцами в голубую лазурь, делиться мыслями и фантазиями о том, на что похоже то или иное облако. Эта забава могла захватить их на долгие часы, будто вырывая из реального мира и позволяя заглянуть за его грань, открывая свои секреты и тайны.

Сейчас бы не помешало узнать несколько секретов этой арены, но какие-то еще были полностью скрыты во тьме, другие же приоткрывали свои лики, оставалось только дотянуться до них.

Покачав головой, он снова занял удобное положение для стрельбы и подумал, что для решения любой задачи ему важно выполнять только одно условие: как можно дольше оставаться в живых. Страха умереть не было. Вместо него внутри все сильнее проявлялась жажда победы в состязании, каким бы жестоким и кровавым они ни было. Игра, придуманная, чтобы влиять на сознание миллионов жителей Новой России, должна была быть насквозь пропитана ненавистью и болью ее участников.

Человеческая фигура на миг возникла в перекрестии и тут же исчезла за одним из деревьев в небольшой рощице.

Олег снял винтовку с предохранителя, продолжая вести цель.

Быстрое и достаточно хаотичное передвижение объекта мешало точно прицелиться, но спешить было ни к чему.

Человек остановился перед выходом на открытый пятачок пространства и осторожно выглянул из-за высокой трухлявой коряги.

Грязное, заляпанное кровью и чем-то сине-черным лицо самого молодого атлета не спутать было ни с чьим другим. Андрей сжимал в руках револьвер с длинным дулом, скребя указательным пальцем по курку. Его правое плечо было разодрано, а клочья черного костюма свисали вдоль руки тонкими лентами. За собой по земле он волок кулек на веревке, в котором угадывались очертания нескольких предметов, но каких именно нельзя было узнать, не заглянув внутрь.

Еще один шаг, подумал Олег.

Он был немного удивлен, что из игры выбыл один из близнецов, но это только подтверждало его мнение, что все участники состязания не те, кем кажутся на первый взгляд. И даже самый слабый враг может оказаться на деле львом, способным разорвать любого при любых условиях.

Еще один шаг.

Атлет будто чего-то ждал, то выглядывая из своего укрытия, то снова скрываясь за краем старого дерева. Это не продлится вечно.

Олег размял шею, прижав подбородок сначала к одному плечу, потом к другому и вновь припал глазом к прицелу, уже порядком устав от однообразия этого занятия.

Настоящими снайперами могли быть только единицы из тех, кто шел служить. Особый склад характера, пониженный эмоциональный коэффициент, слишком тяжелая физическая подготовка, которая давалась далеко не всем, и, конечно же, сумасшедшая выдержка, присущая даже не всем хищникам, добывающим себе пропитание именно долгой и затягивающейся на часы охотой.

Как минимум один такой человек скоро войдет в игру. От мысли о том, что придется снова столкнуться с Оскаром и теперь он уже не пройдет мимо, заставила Олега вздрогнуть. Ему очень хотелось, чтобы с альбиносом справился кто-нибудь другой, но что-то подсказывало ему, что именно с этим атлетом его рано или поздно сведет состязание, не позволив умереть раньше назначенного момента. Были и другие опасные участники, но они не вызывали такого странного трепета, как этот бледнокожий мужчина. В его выдержке и пренебрежении болью сомневаться не приходилось: Олег не раз видел, как Оскар творил настоящие чудеса, будто не зная, что значит смерть, как будто это действительно могло спасти его ото всего.

Наблюдая за действиями Андрея, можно было предположить, что он немного сошел с ума. Атлет бездумно, так казалось со стороны, махал руками, тыкал в воздух револьвером, то и дело проверяя патроны в барабане. Но не выходил из-за преграды.

Олег уже начал подумывать о том, чтобы сделать выстрел сквозь дерево, понимая, что винтовка в его руках способна пробить и что-нибудь гораздо плотнее. Но все же не жал на курок по одной простой причине: делать это нужно наверняка, потому что больше патронов не было. Только один шанс.

На миг отстранившись от линзы, Олег решил, что перегибает палку. Не так страшно промахнуться, когда за спиной есть обрез и топор. Страшно, что появится ощущение чего-то незавершенного и придется начинать все сначала: искать, выслеживать, готовиться и наносить новый удар. И уже не будет никакой уверенности в том, что все получится так легко.

Усомнившись даже в собственных мыслях, Олегу пришлось еще раз осмотреть винтовку, чтобы убедиться в отсутствии каких бы то ни было посторонних механизмов на ней, которые могли бы взорваться, запустить ловушку или подать сигнал, выдавая местонахождение стрелка. Конечно, его отделяли от Железняка примерно девятьсот метров, но это расстояние гораздо меньше на самом деле, чем кажется.

— Ну же, покажись, — прошептал Олег, наблюдая за атлетом, наконец, поняв, что же он делал.

У него в руках была тонкая нить, с закрепленным на ее конце тяжелым куском железа. Он бросал ее в разные стороны, а потом тянул обратно и повторял операцию. Искал ловушки, не желая поджариться или получить пулю в лоб.

Убедившись, что пространство перед ним безопасно, он убрал железку в свой кулек и приготовился к перебежке.

Олег задышал совсем медленно. Еще несколько мгновений.

Плотная тучка наплыла на солнце, заслонив собой яркий диск. Стало значительно темнее. Холодный ветер усилился, подняв над землей небольшие смерчи из листвы и грязи.

Перекрестие замерло на груди человека, точно там, где находилось сердце. Палец легко лег на курок, чуть надавив на него. Гнутый металл охлаждал все чувства, выбивал из головы все мысли, сужая мир до одной единственной линии протянувшейся между стрелком и жертвой.

Выстрел громыхнул в тот самый момент, когда на плечо Олега с ветки наверху спрыгнула белка.

Ствол повело, и пуля только царапнула бок Андрея, оставив глубокую рану.

Чертыхнувшись, Олег посмотрел на оглушенного еще совсем маленького бельчонка, бестолково понесшегося прочь, как от самого большого страха в своей жизни.

Железняк что-то кричал, это было видно в оптический прицел, и быстро скрылся в густом лесу, обезопасив себя. Он зажимал бок рукой, но это не мешало рассмотреть, что вся левая часть его тела была залита кровью. Похоже, пуля зацепила вену, и теперь вставал вопрос, как быстро он потеряет сознание, если ничего не предпримет.

Олег же решал свои вопросы.

Ему нужно было определиться, что делать с винтовкой. Тащить на себе лишних двенадцать килограмм, не имея понятия, сможет ли использовать их в дальнейшем, казалось безумием. Поэтому он снял прицел, запихнув его в свой мешок, и быстро вытащил спусковой механизм из недр оружия, разбросав остальные части, как можно дальше в разные стороны.

Отшвырнув приклад, мужчина начал спускать. Ему было не по себе, из-за случившегося, из-за того, что обстоятельства вновь оказались сильнее него, но с этим уже ничего не поделаешь.

Ловко перехватывая руками ветки, упираясь ногами в ствол, Олег преодолел десяток метров вниз и легко спрыгнул на землю, тут же пригнувшись.

Грохот выстрела распугал всю живность вокруг. Кричали птицы, которые до этого будто только прятались и скрывали свои голоса. Им вторили волки, вознося над ареной свой протяжный вой. Какие-то плохо различимые писки быстро несли под ногами: мыши или крысы, вырывшие множество норм там, где их никто раньше не тревожил.

Олег решил не преследовать раненного атлета. Как известно, недобитый зверь гораздо опаснее, чем любой другой.

Нужно было вернуться к своей цели и отправиться к бункеру, теперь уже опасаясь только заготовленных на пути ловушек. Олег до сих пор сомневался, что холм, на который он поднимался несколько часов назад, на самом деле был безопасен. Что-то таилось вокруг него, просто в прошлый раз ему посчастливилось с этим не столкнуться, во второй раз все так легко не пройдет.

Лучше было перестраховаться, чем потом пополнить своей фигурой безумное чаепитие в кавалерийском корпусе.

Убедившись, что вокруг все чисто, Олег побежал вперед.

Он примерно знал, куда ему нужно двигаться, но без компаса это было не так просто. А после того, как погасли все звезды, стало вдвойне сложнее. По крайней мере, до тех пор, пока окончательно не рассветет, и каждый атлет получит способность ориентироваться по тем или иным объектам, разбросанным по арене.

Странное чувство устроилось на его плечах.

Олегу казалось, что вот-вот и он совершит какое-то невероятное открытие, узнает нечто такое, что недоступно остальным. И дело было даже не в том месте, куда он двигался, а в чем-то совсем ином.

Пытаясь разобраться в своих ощущениях и их причинах, атлет понял только одно: состязание меняло его. И делало это совсем не так, как он себе представлял.

Раньше все вертелось лишь вокруг победы, грааля и крови, без остановки, льющейся на арене. Теперь же он смотрел и видел совсем иную картину, совсем не похожу на все, что было до нее.

Состязание в первую очередь было игрой, покоящейся на трех китах: желании победы, пренебрежением правилами и отсутствием выбора. Нельзя было оставаться в стороне от него. Рано или поздно, наблюдая за атлетами по телевизору или же пытаясь закрывать глаза на это шоу, ты все равно приходишь к мысли, что только это и есть твое спасение. Неважно от чего. От долгов или усталости, от страха или утраченной надежды. Это было самым ужасным лекарством из придуманных человечеством. Лекарством, для создания которого, сначала пришлось придумать еще более ужасную болезнь, названную состязанием.

Олег даже ненадолго остановился, чтобы переварить это, понимая, насколько он был прав.

Сейчас, задумка Мары о том, чтобы вещать на всю страну о необходимости реконструкции старого мира и возвращения к былому строю, выглядела не то чтобы смешной, а просто вызывающей приступ дикого неудержимого хохота. Олег едва сдержался, чтобы на самом деле не рассмеяться в преследующую его камеру.

Красный огонек не отступал от него ни на шаг, а пока он находился в снайперской лежке, сразу три дрона парили вокруг него.

Не без сожаления вспомнив об отличной винтовке, теперь кусками будущей гнить в сырой земле, он тяжело вздохнул и продолжил свой путь, который внезапно вывел его совсем не туда, куда было нужно.

Еще несколько камер активировались, стоило ему выйти на не очень густой осиновый подлесок. Все деревья здесь были совсем молодыми, еще только тянущимися вверх, борющимися за свое право на свет. А вот с веток деревьев повыше, которые окружали осины, свисали вытянутые глиняные сосуды, подвешенные на тонкой леске. Они весело бряцали друг о друга. Некоторые поверхности уже были сильно затерты от постоянных соприкосновений. А среди черепков одного из сосудов, разбросанных по земле, поблескивала зажигалка.

Сбросив мешок, Олег опустился на корточки и осмотрел место впереди.

Под ногами среди листвы ничего страшного не попалось ему на глаза. Пошуршав палкой по темному красно-желтому ковру, он смело сделал еще пару шагов и дотянулся до металлической зажигалки.

Газа в ней едва хватит, чтобы поджечь что-нибудь, но это было не главное ее предназначение. Она должна была убедить атлетов в необходимости разбивать остальные сосуды в поисках чего-нибудь более полезного. Только была одна проблема: в каком-то из них могла оказаться бомба, а может даже, абсолютно во всех. И это не отменяло того, что рядом с куском взрывчатки покоился маленький пистолет или граната.

Олег не раз думал, что это самая жестокая ловушка, погубившая не одного фаворита. Даже обладая многими полезными вещами, люди не могли справиться с искушением добыть что-нибудь еще и становились жертвами банальных чувств.

Мужчина был уверен, что сам точно бы не оказался в патовой ситуации.

Но столкнувшись с этой ловушкой лицом к лицу, он понял, как на самом деле сложно голосу разума возобладать над всеми остальными эмоциями.

Неплохой идей казалось сделать пару выстрелов дробью из-за ближайшего толстого ствола. Это и позволило бы разбить сразу несколько сосудов и укрыться от взрывной волны. Только вот легонько постукивая пальцами по глине, Олег отметил, что некоторые тайники отзываются сыпучим перезвоном, как будто внутри спрятаны множество обломков гвоздей и стальных шариков. Так делают противопехотные мины: при должном ускорении, полученном от взрыва, начинка разлетается во все стороны, вполне способная преодолеть даже листовое железо, не говоря уже о дереве.

Заглянуть внутрь сосудов, не разбив их, не представлялось возможным. Крышки были плотно запаяны, да и болтались слишком высоко: чтобы увидеть их, пришлось вновь забраться одну из толстых веток.

Нужно было идти дальше.

Вертя меду пальцами зажигалку, на боку которой был выгравирован логотип корпорации, Олег понимал, как сложно отказаться от припасов, которые вот здесь, на расстоянии вытянутой руки.

Злая ирония заключалась еще и в том, что этот тайник напоминал детскую игру, когда из вот так же подвешенной емкости нужно было выбивать конфеты и прочие сладости.

Давай же, испытай свою удачу, сказал Олег сам себе и тут же потряс головой.

Слишком многое было на кону. Это даже хуже русской рулетки, где шансы на выживание были значительно выше, но никак не пятьдесят на пятьдесят.

Продолжая ходить вокруг сосудов и пытаясь придумать, что же можно с ними сделать, он практически перестал смотреть по сторонам, погрузившись в свои мысли. Если бы его внимательность не ослабла, атлет непременно увидел бы, как вокруг засветились семь красных огоньков, а чуть поодаль за деревьями на землю быстро осел купол парашюта.

 

Глава 12

Удар под колено он пропустил следом за выбивающим дух тычком в шею. Согнувшись, Олег инстинктивно прикрыл беззащитный левый бок руками, но едва ли смог заблокировать акцентированный выпад тяжелого ботинка. Теперь ребро хрустнуло по-настоящему, заставив атлета завыть не хуже волка.

От боли он упал и покатился по земле, едва ли соображая, что делать дальше. Он должен был лишь отступать до тех пор, пока не найдет в себе силы дать отпор.

Но ему не собирались предоставлять подобной роскоши.

Полноватый брюнет по имени Денис Белов, тот самый мужчина, что угодил в капкан в первый день подготовки, сейчас нависал над ним и молотил ногами, что есть силы. Его глаза были полны решимости, затмевающей все остальные чувства, сомнения и переживания, если таковые вообще были. Он всем своим видом демонстрировал только одно стремление: убивать, пока силы не покинут его тело.

У него не было никакого оружия, но в удары было вложено столько мощи, что повреждения они наносили не хуже молота.

Взревев, Олег на миг совсем сжался в позе эмбриона, поудобнее перехватывая болтающийся на поясе нож и резким движением всадил его в ногу противника.

Короткое костяное лезвие насквозь прошло через голень, словно масло, разрезая мягкие ткани, и окровавленным конусом устремилось к небу, поблескивая в лучах набирающего силу солнца.

Денис не сразу почувствовал боль, заставив Олега подумать, что атлет находится под действием какого-то препарата. Но как только нейроны донесли до мозга информацию о повреждении, мужчина заскулил и отпрянул. Удержать нож в руке не получилось, и в следующую секунду ручка переломилась из-за удара об землю, вызвав новый поток громкого крика и ругательств с обеих сторон.

Останавливаться было нельзя.

Вскочив на четвереньки, Олег легко повалил и подмял под себя Белова, тут же принявшись бить его по лицу. Костяшки мгновенно окрасились густой темной кровью, разбрызгиваемой в разные стороны. Каждое движение давалось с огромным трудом, быстро забирая силы и отзываясь острой болью в боку: сломанное ребро давало о себе знать, напоминая о необходимости как-то позаботиться о нем.

Но Олег не спешил прекращать свое занятие.

Перестав махать кулаками, он сжал пальцы на горле противника и приблизил свои глаза к его лицу, наблюдая за тем, как жизнь быстро покидает мужчину.

Оскалившись, атлет еще сильнее надавил на хрящи под пальцами, как у него тут же перехватило дыхание из-за пронзившей грудную клетку боли, которая прошлась по всему его телу, как электрический разряд.

Денис оттопыренным большим палец несильно наугад ткнул его, но попал, куда было нужно: кости царапали грудь изнутри, причиняя невыносимую боль. Рот наполнился противной жидкостью, тут же выплеснувшей красной струйкой изо рта.

Вдвоем они поднялись на ноги и снова сцепились, пытаясь нанести тот самый последний удар. Денис шел вперед, забыв об обороне и вкладывая все оставшиеся у него силы в свои выпады, не заботясь о том, доходят ли они до цели или нет. Олег легко уклонялся, морщась от сводящей с ума боли, только подстегивающей его поскорее закончить бой.

Наконец ему удалось извернуться, пропуская мимо себя прямой удар и подскочить под соперника, вновь сжимая его горло, на этот раз с силой впившись в кожу ногтями, разрывая ее. Но сил было недостаточно. Перед глазами поплыли цветные пятна, размывая лицо противника и мир за его спиной.

Уже на грани сознания, Олег решил, что это неплохой шанс, чтобы сыграть в чертову русскую рулетку. Все или ничего.

Одной рукой схватив Белого за голову, он ударил его лбом в болтающийся глиняный сосуд, разбивая его и окрашивая место сражения еще больше в красные тона.

Но и для него это не прошло без последствий. По инерции чуть ослабив хватку, он позволил оттолкнуть себя, но продолжать бой атлет под номером пять не стал. И все же Белов нашел в себе силы вырвать кусок ножа из своей ноги и метнуть его в сторону Олега. Не глядя, попал или нет, он бросился в лесную чащу, откуда и появился несколько минут назад.

Лезвие оцарапало висок, и теперь стекающий пот смешивался с кровью, бегущей по лицу из еще одной маленькой ранки.

Олег упал на землю, дотянулся до мешка и достал из него двустволку. Вскинув приклад к плечу, он выставил оружие перед собой.

Но стрелять было не в кого.

Слышался удаляющийся звук ломаемых веток и затихающие сдавленные стоны.

Закрыв на мгновение глаза, Олег подумал, что не сможет подняться. Так и останется здесь, сидеть на грязной земле, пропитанной кровью в окружении гниющих листьев. Упрется спиной в ближайшую осину и будет дожидаться, пока его сознание не погаснет окончательно, сдавшись под напором боли и гнетущей реальности. Он заслуживает этого, потому что позволил себе допустить очередную ошибку. Ради Марго он пришел сюда, ради нее должен был победить и все, чего добился, так это поставил себя на грань всего за четыре часа. На ту грань, которую не сможет…

Ее образ заставил мужчину открыть глаза и глубоко вдохнуть, широко раскрыв рот от боли в груди.

Стянув с плеча костюм, Олег посмотрел на синяк под левым соском. Сердце продолжало исправно колотиться, дыхание тоже было непрерывным, но теперь еще хуже стала слушаться и так поврежденная рука. Сжимая и разжимая кулак, он считал удары пульса. Потыкал пальцами в тело, проверяя болевой порог.

Выводы оказались неутешительными. Похоже, повреждены были два ребра: одно треснуло, а второе было сломано как минимум в паре мест. Не смертельно, но очень плохо.

И он вновь упустил еще одного врага.

Сейчас на арене три атлета и все с серьезными ранами. Вряд ли они все доживут до полудня. Но сдаваться было нельзя.

Олег готов был подняться на ноги, как его внимание привлек еще один блестящий предмет среди множества глиняных черепков. Продолговатый черный прямоугольник, покрытый мягкой противоскользящей синтетикой, чтобы удобно было его бросать или при желании легко прилепить на стену. В нижней его части находилось небольшое отверстие, похожее на сильно уменьшенное сопло двигателя.

Тепловая самонаводящаяся граната.

Одна из передовых разработок Новой России. Смерть в миниатюре, как называли ее военные. Внутри находилось очень стабильное и одновременно мощное взрывчатое вещество. Это оружие было придумано для ликвидации удаляющихся объектов, которые уже пропали из поля зрения. Главное, после активации голосовой командой, было держаться подальше от линии, за которой, по мнению спрятанной в корпусе электроники, должен был находиться враг.

Держать в руках подобное ему не доводилось, но он видел прототипы, еще во время своей службы в десанте. Тогда им сказали, что проект закрыт из-за слишком частых сбоев и опасности применения этого оружия, но, похоже, кто-то довел его до ума и вывел на рынок, а после этого и в состязание.

— Готовность к бою, — негромко произнес атлет и почувствовал, как граната в его руке мелко завибрировала.

Он улыбнулся, осматривая со всех сторон диковинную вещь, получить которую даже не мечтал. Его беспокоило только одно: что арсенал за плечами все увеличивался, но ран меньше не становилось. Количество оружия будто расслабляло его, сбивая с концентрации и заставляя раз за разом оступаться. Осталось еще только угодить в ловушку, одна из которых и так уже едва его не прикончила.

— Отмена.

Граната вновь превратилась в обычный кусок металла, не подающий никаких признаков жизни. Электроника распознавала всего лишь четыре команды, и все они были известны мужчине.

Он подумал, что если бы эта вещь попала в руки к тому, кто вообще не имеет ни малейшего представления о том, что это такое то была бы совершенно бесполезна, но предпочел считать, что все так, как должно быть. А еще точное, так, как есть, и это страшное оружие еще послужит ему.

Мысль, что все могло закончиться здесь и сейчас, окажись в том сосуде взрывчатка, Олег не подпускал к своему сознанию.

Стараясь дышать, как можно менее глубоко, он поднялся на ноги и попытался сосредоточиться, чтобы определить, куда ему двигаться. Теперь опасность наткнуться на атлетов удвоилась, а значит нужно быть вдвойне осторожнее.

Прошло не так много времени с начала состязания, но все тело болело и ныло так сильно, будто его как минимум целый день усиленно избивали, мучали и пытали с какой-то невероятной и бессмысленной целью. Но Олег знал, что это не так. Знал, что такие ощущения губительны, если с ними не справить и не подавить, как можно быстрее. Не сделав это, меньше, чем через час можно потерять сознание и уже не прийти в себя никогда.

Заставив себя сквозь боль и ужасный привкус во рту, проглотить горсть кислых ягод, он почувствовал себя немного лучше, но расслабляться было рано. Многие раны на теле кровоточили и не закрывались, постоянно высасывая из человека жизненные силы, так глупо жертвовать которыми время еще не настало.

До заветного люка на высоком холме оставалось еще довольно далеко. Нужно было поторапливаться, если он не хотел отключиться прямо на арене, оставшись совершенно беззащитным под светлеющими небесами, с которых очень скоро в игру вступит новый участник.

Это будет женщина, проговаривал про себя Олег, пытаясь отвлечься от боли, отдающейся в теле холодной волной при каждом шаге. Ева, та самая, что по желанию Сержанта просидела кучу времени на дереве из-за стычки с уже мертвым Мальковым. Ее стиль боя и поведение казались Олегу совершенно нелогичными, поэтому он был склонен думать, что она вела себя так только на глазах у остальных атлетов, не желая выдавать припасенные до арены козыри. У нее, если не считать жнеца, их было больше всего. Эта женщина, почти смогла выиграть в шахматы у одного из лучших гроссмейстеров, с кем Олегу доводилось встречаться. Она быстро обучалась и обладала завидной выносливостью и выдержкой. Оставалось надеяться, что кто-нибудь из мужчин прикончит ее раньше, чем она доберется до него. В таком состоянии, как сейчас, следовало подумать о чем-то другом, но никак не о поединке.

Пересекая одну незнакомую тропинку за другой, Олег подумал, что идет совершенно не в том направлении, но не сбавлял набранный темп. Он двигался вперед, а это было главным.

Наткнувшись на несколько действительно погасших и уже успевших остыть фонарей на солнечных батареях, мужчина отметил, что пропал и туман, полностью растворившись в утренних сумерках, став их частью, но уже незаметной для человеческого глаза. Воздух медленно прогревался. Меньше ощущалась сырость, появились новые запахи, уже не такие резкие и вызывающие приступы рвоты при каждом вдохе, как раньше. Глаза адаптировались к мягкому свету, прекрасно различая каждую деталь арены.

Состязание было прекрасным наглядным пособием по течению времени. Люди появлялись, будто рождаясь на глазах миллионов, а потом умирали, проживая свою короткую или длинную жизнь. И никто не мог сказать, когда именно она оборвется и по какой причине. Иногда все шло совсем не так, как представлялось, а порой, наоборот, с точностью до мельчайших деталей, которые совпадали с мыслями о грядущих событиях. И вместе с тем, сам мир, арена, оставались неизменными. А когда биться будет лишь одно сердце из шестнадцати, огни вокруг совсем погаснут, погрузив строение в сон до следующего сезона.

Олег подумал, что сделал правильно, придя в игру осенью, а не в любое другое время года. Пусть холод уже сильно цеплялся за кожу и, проникая внутрь, холодил легкие, это было намного лучше зимних морозов или летнего зноя, когда совершенно не знаешь, как от них спрятаться, при этом стараясь не умереть от охотящихся на тебя противников.

Вспомнив, что на его счету уже одно убийство, Олег решил, что пока из него не очень хороший охотник. Это же подтверждали и все полученные травмы, которых можно было избежать.

В свое оправдание, в котором он точно не нуждался, мужчина мог сказать только то, что со стороны состязание выглядело совершенно иначе, чем оказалось на самом деле. Даже имея представление о том, как и что работает, как и где обычно скрываются ловушки, как ведут себя другие участники, это всего лишь одна часть игры. Вторая, та, что не имеет ничего общего с теорией, всегда вносила свои коррективы в процесс жизни, оказывая огромное влияние и нанося те самые травмы. Конечно, и этого можно было избежать в каком-то смысле, но Олег предпочитал оставаться в своем уме со сломанными ребрами, чем превратиться в безумного берсерка, чье сердце разорвется от напряжения еще до того момента, как на арене появится хотя бы половина атлетов.

В этом сезоне был очень маленький временной промежуток между вступлением в состязание участников, что тоже упрощало все только с одной стороны. Олег с трудом мог представить, как держался бы целыми днями, чтобы победить. Сейчас же, достаточно было прожить сутки, чтобы увидеть, как все закончится.

У него тоже было свое мнение о том, кто должен победить и с какой вероятностью, но эти мысли он старался отогнать подальше от себя, не желая оказываться правым.

Давящая боль сбила дыхание и заставила его остановиться.

Опустившись на землю, мужчина прижал руку к груди, стараясь не сильно давить на ребра, но хоть как-то погасить приступ боли. Сделав маленький глоток воды, он хрипло глубоко вдохнул. На мгновение ему показалось, что осколок кости царапает легкое, но это было только следствие легкой паники. С его организмом все было в порядке, насколько это возможно в сложившейся ситуации.

Сидя, прислонившись спиной к елке с плотными колючими ветвями, Олег продолжал дышать, считая вдохи и выдохи. Очередной привал точно не входил в его планы, но именно благодаря этому, он увидел, как прямо перед ним дорогу пересек Денис. Его плотную фигуру трудно было с кем-то спутать.

Мужчина неспешно брел вперед, не глядя по сторонам, выпрямившись в полный рост, словно торопился на светский прием, а не шел по арене состязания.

За ним, петляя между ветвями деревьев, летел дрон с камерой.

Олег услышал привычное тихое жужжание и над собой. Задрав голову его глаза встретились взглядом с темной линзой, на расстоянии вытянутой руки зависшей над ним. Оскалившись, атлет поднялся на ноги, вытащив из рюкзака обрез.

Пора завершить начатый и слишком затянувшийся бой. Олег чувствовал, что просто обязан отомстить за сломанные ребра и теперь уже он будет нападать со спины.

Двигаясь параллельно движению Белова, Олег искал место, где будет поменьше помех для выстрела и вот тогда…

Громкий вскрик, короткий и полный страха, пронзил утренний лес. Никаких других звуков. Замерев, атлет лихорадочно думал. Что это? Какая-то уловка? Денис заметил его и теперь выманивает? Или что-то произошло там за стеной из плотных еловых лап?

Выставив ствол перед собой, Олег медленно двинулся на угасший звук. На курок он успеет нажать в любом случае.

Продравшись сквозь хвою, он вышел на расчищенную светлую поляну, на которой каким-то чудом еще росла хоть и пожелтевшая местами, но все еще тянущаяся ввысь трава. Она укрывала землю, доходя человеку до колена, не позволяя увидеть, что же таилось в этих странных зарослях.

Но это была всего лишь временная неизвестность, а вот то, что еще открылось взору Олега, выглядело куда хуже.

Ловушка, в которую попался Денис, оказалась самой примитивной обезьяньей петлей: веревкой, которая тут же затянулась узлом вокруг ноги и вздернула его на высоту пары метров над землей. Но это было не все. По плетеному канату, перекинутому через толстую ветку, служившую блоком, стекала вязкая маслянистая жидкость, очень похожая на ракетное топливо. Мужчина, болтающийся вниз головой отплевывался от заливающей его глаза едкой дряни, и пытался вытащить из-за пояса кривой кинжал с частично обломанным лезвием.

Даже если бы ему это удалось, Олег сомневался в том, что этот толстяк сможет согнуться так, чтобы иметь возможность перерезать веревку.

Проследив взглядом за движением жидкости, он увидел специальный резервуар, из которого медленно вытекало горючее. Как только емкость опустеет, закрепленный в ее основании кремень высечет искру.

Олег опустил двустволку и, раздвигая дулом траву, сделал шаг вперед. Похоже, ловушка была только одна.

— Нет, только не ты! — визгливо закричал Денис, увидев перед собой другого атлета.

Он все-таки вытащил кинжал, но вместо того, чтобы использовать его с умом, сначала просто помахал в воздухе, пытаясь дотянуться до врага, а потом, едва ли прицелившись, швырнул лезвие в землю.

— А кого бы ты хотел сейчас увидеть?

Олег опустился на корточки и подобрал кинжал. Оружие было бесполезным: сталь буквально ломалась пальцами, никакого баланса. Разве что поблескивающие камушки, инкрустированные в рукоять, имели хоть какую-то ценность на черном рынке, но он был там, далеко по ту сторону стены.

— Да пошел ты!

Скривив губы, Олег выпрямился и посмотрел вверх. Жидкость все еще текла, но при такой скорости осталось не больше минуты.

— Почему ты захотел попасть сюда? Деньги? Или слава?

— Тебе то что?

Понимая, что его собеседник находится на краю гибели, Олег все же не мог понять, почему он продолжает с ним разговаривать, а не идет дальше, пытаясь выкинуть только что увиденное из головы. Неужели он хочет увидеть, как огонь охватит человеческое тело, а душераздирающие вопли огласят арену?

— Ты же чертов жнец, почему ты меня не прикончишь?

— Даже если бы я был жнецом, ты и так уже покойник. Это бессмысленно. Интересно, наш диалог поднимет мне рейтинг? Или со стороны это выглядит слишком скучно?

Олег посмотрел по сторонам, где вновь загорелись множество красных огоньков. Он подумал, что те, кто сидит в комнате управления прямой трансляцией сами все сумасшедшие ничуть не меньше любого из людей, кто попадает в объективы камер.

Денис внезапно перестал орать и брызгать слюной. Он будто принял все происходящее и смирился с тем, что проиграл.

— Состязание — это эволюция, — произнесли его губы, по которым уже редкими каплями стекало ракетное топливо, — мы здесь по своей воле, мы новый вид. А все те, кто остались там, кто наблюдает за нами по телевизору, жалкие одноклеточные, развитие которых еще даже не началось. На арену приводят не деньги, не жажда победить, а надежда. Надежда переродиться, забыв о прошлом и глядя только в будущее. Новая…

Олег вонзил кинжал ему в сердце, оборвав монолог. Это все, что он мог для него сделать.

Быстро уходя с полянки, прикрыв затылок рукой, мужчина не оглядывался, но чувствовал, как мгновенно вспыхнул катализатор, поглотив собой болтающееся в воздухе тело, пожирая плоть и кровь, серой гарью вознося их к небесам, вслед за красной вспышкой сигнальной ракеты.

Еще один атлет мертв.

Всего их осталось тринадцать.

Олег отметил, что его жажда мести никуда не делась. Возможно, все дело было в том, что он так сильно злился не на конкретного человека, а на всю систему в целом и разобраться с этим чувством не представлялось возможным. Разве что, только дойдя до конца состязания и узнав, что же ждет его в Кремле.

Снова перебирать вероятности не хотелось, тем более, не имея никаких новых сведений, но о чем-то думать ему все равно было нужно и желательно не о том, что все атлеты — это новый виток эволюции.

Эта идея, что все люди подошли к моменту, когда вновь должны по-настоящему бороться за свою жизнь и благосостояние, взяв в руки оружие, претила ему. Десятилетия научного развития, века культуры и просвещения теперь просто канули в лету, не оставив после себя даже невесомой дымки. Все это хранилось теперь лишь в бронированных кейсах и на жестких дисках в закрытых хранилищах корпораций. Человеческая память перестала быть надежным звеном между связью прошлых поколений и будущих. Теперь эту роль выполняло состязание.

Перебираясь через вырытую неизвестно кем глубокую траншею, похожу на обвал в результате неудачного строительства подземной шахты, Олег пришел к выводу, что на самом деле состязание не появилось из ниоткуда за несколько лет. Это была давно спланированная операция, которая была бы приведена в действие независимо от развития государства или целого мира. Корпорациям понадобился бы рычаг воздействия на общество, который работал бы в разы лучше всего, что существовало прежде. Телевизионное шоу справилось с этой задачей как нельзя лучше.

Неутешительные размышления только разозлили его. Олег сжал кулак и ударил им в поваленный дубовый ствол. Дерево отозвалось глухим стуком, будто было полым. Не поверив своим ушам, атлет еще раз, теперь не так сильно и неистово стукнул по плотной коре. Снова отзвук в пустоте.

Вытащив из-за плеча топор, Олег расставил ноги шире и с сильным замахом рубанул сверху вниз.

Щепки и древесина летели во все стороны, легко поддаваясь напору ударов блестящего лезвия. Очень быстро проделав дыру в стволе, мужчина вытер со лба выступивший пот, стерев его вместе с грязью, и заглянул внутрь.

Ствол действительно оказался полым, но внутри было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Просунув внутрь топор, Олег поводил им из стороны в сторону, пока лезвие не звякнуло обо что-то металлическое. Надеясь, что это не заряженная мышеловка, способная сломать ему пальцы, он дотянулся рукой до небольшого предмета, оказавшегося еще одной стальной коробкой. На этот раз запертой лишь на пружинную скобу, не позволявшую крышке произвольно открыться.

Преодолев желание немедленно узнать, что же там внутри, он спрятал коробку в мешок и поспешил выбраться из очередного царства поваленных деревьев. Подобные места создавали ощущение, что атлет ходит кругами.

Олег должен был почувствовать себя в относительной безопасности, чтобы иметь возможность заглянуть в найденный тайник. Судя по шуршащим звукам, раздававшемся из коробки при тряске, там вряд ли было что-то по-настоящему полезное, но мужчина был бы рад ошибиться. К тому же, чтобы это ни было, оно пряталось в месте, куда никто бы не решился заглянуть просто так, поэтому вполне можно было рассчитывать на что-то особенное.

Взглянув через плечо, он видел теперь два столба дыма, поднимавшихся за его спиной. Слишком много следов остается. Будь на арене не пара атлетов, кто-то уже точно пришел бы по его голову. Насчет Железняка Олег не беспокоился: наверняка тот забился в какую-нибудь дыру и максимум, что пытается сделать, так это привести себя в подобие порядка, без особой надежды справиться с такими серьезными ранами.

Его повреждения тоже были серьезными. Боль все отчетливее давала о себе знать, иногда полностью закрывая глаза своими черными ладонями, не позволяя увидеть, что находится впереди, мешая сделать новый шаг, заставляя останавливаться дольше, чем хотелось.

Пытаясь справиться с этим, Олег доел оставшуюся бруснику и сделал еще пару глотков воды, с сожалением отметив, что ее почти не осталось. Бутылка, заляпанная кровью и грязью, пустела слишком быстро. Зато жажда полностью отступила. Ее заменяли скребущаяся внутри боль и тяжесть прожитых на арене часов.

Он уже свыкся с обществом преследующей его летающей камеры, почти не обращая на мерцающий огонек никакого внимания, при этом постоянно держа в голове вариант все же схватить эту штуковину и выпотрошить всю электронику, которая вполне может пригодиться.

Следуя этой мысли, атлет обернулся и снова оскалился в камеру, порадовав зрителей, болеющих именно за него. Наверное, мало кто ожидал, что первопроходец сможет так себя проявить, оправдывая почти на все проценты отпущенное ему звание фаворита. Конечно, Оскар или Гриф вполне могли выглядеть куда опаснее и предпочтительнее него, но были и те, кто поставил кучу денег именно на его победу. Среди них, если верить его обещанию, был и Павел Новак, один из триумфаторов. Олегу льстила его вера, как и подачка от Крота, за тот бой с жнецом в клетке. Наверняка кто-то из них отдал в дар ему этот плащ. Вряд ли женщины, с которыми он никогда не встречался, могли сделать это для него.

Остановившись возле высокой сосны, ветви которой росли почти с самого низа ствола, Олег посмотрел по сторонам, признавая, что все-таки потерял направление и понятия не имеет, куда ему нужно идти, чтобы оказаться возле того самого холма, скрывающего на своей верхушке люк, ведущий под землю.

Схватившись за толстую, покрытую влажной росой и мхом ветку, он начал карабкаться вверх.

У него промелькнула мысль, что это может оказаться злой шуткой строителей арены и на самом деле нет никакого секретного хода или бункера, а стоит ему только ввести восьмизначный код, как сработает еще одна ловушка, от которой он уже не сможет защитить себя. Олег подумал, что это почти то же самое, что и нажать на курок, поднеся пистолет к своему виску, только надеясь, что из ствола вылетит разноцветное конфетти, а не несущаяся с безумным ускорением пуля.

Поднимаясь все выше, он никак не мог понять, почему думает обо всем с точки зрения уже свершившихся неудач. На него многое давило, что-то казалось вообще неподъемным и ломающим психику, но в любой ситуации он старался оставаться на волне, ведущей к успеху. И все же с каждой минутой это становилось все труднее. Боль ли была тому причиной или что-то еще, он не знал, тем не менее, не переставая двигаться к цели. Мужчина понимал, что остановится только при одном условии: если его сердце перестанет биться, а руки больше не способны будут держать оружие.

Взобравшись достаточно высоко для того, чтобы остальные деревья не загораживали обзор, Олег огляделся.

Холм он не заметил, зато прекрасно видел аллею со статуями, видневшуюся вдалеке. Относительно нее он мог выбрать примерно правильный вектор движения, стараясь снова не запутаться и не оказаться заложником собственных представлений об арене, которые не являлись правдой.

Сердце сильно кольнуло и мужчине пришлось вцепиться в дерево мертвой хваткой, чтобы не свалиться. Глянув вниз, он сглотнул: падать пришлось бы долго и очень болезненно.

Стараясь не задерживаться наверху дольше, чем нужно, Олег все же еще какое-то время провел, ухватившись за толстый ствол, убеждаясь, что организму хватит сил на спуск и никакой орган не подведет его раньше времени.

А что будет, когда наступит это время?

Он замер, стараясь отогнать еще одну назойливую, почти не покидающую его мысль, но сейчас этого сделать не получилось.

Когда-нибудь и, возможно, очень скоро, настанет его очередь покинуть этот мир. Олег столько раз видел, как умирают люди вокруг, что это стало для него естеством, неотъемлемой частью бытия. Он не представлял, что может быть как-то иначе. Только короткое время прожив таким образом и совершенно не успев привыкнуть к семейной идиллии, мужчина так и не смог поверить в нее.

Что будет, когда Марго увидит его закрывающиеся глаза и торчащий из груди железный прут или дыру в голове? Он признался, что никогда не думал об этом, даже не представляя, что произойдет с его возлюбленной, если этот вариант развития событий станет реальным.

Сглотнув, Олег спрыгнул на землю и тяжело вздохнул. Взглянув в камеру, которая будто неодобрительно покачивалась в такт его мыслям, он улыбнулся. Ему хотелось что-то сказать, но атлет понимал, что, скорее всего, этого никто не услышит, из-за бесконечной болтовни Китти Стар, которая не замолкала ни на секунду.

Легко представив, как белокурая ведущая подстегивает зрителей активнее делать свои ставки или уже забирать первые экспрессы, он сменил улыбку на равнодушие и двинулся в путь. Идти было еще далеко.

В голове продолжал вертеться образ Китти. Девушка наверняка уже находилась в зале, который назывался комнатой знаний. Это было полутемное помещение с парой десятков мониторов, на которых показывались тактические спутниковые карты арены с местонахождением всех атлетов. Зрители всегда знали, кто и где находится, только места ловушек и тайников для них были таким же секретом, как и для атлетов. В ровном зелено-черном свечении экранов, бледное личико ведущей выглядело настоящим приведением, вещавшем что-то о бесконечных возможностях, потенциале и высшем провидении, дарованном триумфаторами. Слушать ее было все равно, что включить сразу десяток музыкальных композиций и пытаться разобрать текст в каждой из них по отдельности. Но иногда и ее голос сообщал полезную информацию: окружающую атлетов температуру, или какие-то изменяющиеся погодные условия, которые становились настоящей внезапностью на арене.

Сейчас Олег не слышал ни одного звука, кроме хруста сушняка под ногами, да чавканья продавливаемой мокрой земли. Попасть в настоящую топь, наверняка где-то поджидающую своих жертв, ему очень не хотелось, поэтому он старался прислушиваться к изменениям звучания всего вокруг. Это было несложно, поскольку арена быстро погружалась в тишину, после любого тревожащего ее события. Казалось, что здесь повсюду звукопоглощающие пластины, но вряд ли это являлось правдой.

На самом деле все было намного проще: территория бывшего заповедника теперь была мертвым местом, где даже птицы предпочитали молчать, не нарушая его непоколебимый покой. И только люди, называющие себя атлетами, а пространство вокруг ареной, могли позволить себе творить самые страшные и громкие дела, не опасаясь стать частью этого гигантского мертвеца, растянувшегося на многие километры вокруг.

Страх перед смертью на арене отступал полностью. Куда больше каждого атлета беспокоил его проигрыш и не важно, за эволюцию он сражался или же за кредиты: умереть, означало остаться ни с чем. Только одно имя после этого сезона, возможно, еще долго будут помнить. Или же и оно канет в небытие.

Поежившись, Олег понял, что, несмотря на уже полностью посветлевшее небо, вокруг очень холодно. Это особенно сильно ощущалось после того, как из ран прекратила растекаться по телу горячая кровь. Весь его черный костюм был разорван и изодран, а маскировочный плащ с внутренней стороны приобрел багровый оттенок, только каким-то чудом не просвечивающий наружу. Накидка плохо спасала от холода: ее тонкий материал был приспособлен для защиты от человеческого взгляда, но никак не от промозглого осеннего ветра.

Стараясь дышать неглубоко и часто, чтобы и бежать было легко, и не чувствовать боли в сломанных ребрах, Олег потирал руки. Безопаснее было бы сжимать ручку топора или вовсе выставить перед собой длинную палку, но если пальцы слишком сильно замерзнут, от них не будет никакого проку, когда понадобятся все силы. Поэтому мужчина старался не угодить в какую-нибудь передрягу на своих инстинктах, иногда заставлявших его обходить стороной замшелые темные пни и слишком низко прижатые к земле еловые лапы. Первые могли таить в себе что-нибудь уже привычно взрывоопасное, а вторые почти со стопроцентной вероятностью скрывали бесцветную леску, которая при натяжении с силой в пару сотен килограмм, легко разорвет тело взрослого человека пополам.

Он двигался и упорно старался понять, почему же его не покидает мысль, что тот холм представляет опасность. Ведь он уже поднялся по нему один раз.

Вот оно. Точно.

И почему он сразу не вспомнил про четвертый сезон. Наверное, это было достаточно давно, но все равно, примененный тогда прием заставил удивиться всех зрителей. Креативная группа состязания была на высоте и, похоже, хотела повторить свой триумф.

Ловушка, подобно ящику фокусника, имела двойное дно. Первый раз, запустив спусковой механизм, неважно, как он был скрыт, атлет лишь пробуждал хитрую конструкцию, безопасно проходя то или иное место. А вот когда пытался преодолеть уже знакомый маршрут во второй раз, тогда-то все и происходило.

Тогда один из фаворитов, тоже бывший военный вроде Олега, легко расправлялся с противниками, побеждая их одного за другим. Пока на ВДНХ не нашел очень странный коридор, ведущий к буквально лежащему на виду автомату и ящику патронов к нему. Обследовав все вокруг, перебрав все возможные варианты, атлет, конечно же, прошел по этому коридору, завладев оружием. Но когда он возвращался той же дорогой, потому что другого пути не было, ловушка захлопнулась. Часть здания разнесло взрывом такой силы, что ландшафт арены немного изменился после того случая.

И теперь Олег был уверен, что на холме его поджидает нечто подобное. Узнав, что для открытия люка нужен код, его естественно отправятся искать. А потом вернуться.

Снова его внутренний голос начал кричать во все горло, что там ничего нет, что это самая обычная провокация. Очень хорошо собранная и подогнанная, но ничего не таящая в себе. Кроме смертельной опасности и идеально продуманной композиции.

Но останавливаться на полпути было не в его стиле. К тому же, Олег верил в свои силы и не сомневался, что сможет обойти любую опасность.

Откуда в нем снова родилась эта уверенность, он не знал. Мужчина старался не думать, что совершенные убийства придали ему сил. Он продолжал держать на коротком поводке свое сознание, не позволяя себе радоваться чужим смертям, даже если это было ему на руку и поднимало его шансы на выживание. И все же, кто-то с начала до конца, будет оставаться пешкой, а кто-то фигурой покрупнее. Вот эти самые фигуры покрупнее, основные соперники, еще не вступили в игру. Они, как шахматные фигуры, которыми всегда жалко жертвовать, еще находились над клетками поля, будто выбирая позицию, с которой будет выгоднее всего вступить в состязание.

Их учили играть в шахматы, но эта забава была совсем не похожа на то, что творилось на арене. Даже если учесть все схожие моменты, все слова Сержанта о генерале, армия которого внутри него самого, все это выглядело не более, чем теоретической выкладкой, не совпадающей с реальностью. Это все равно, что быть аналитиком, никогда не выбираясь из своего кабинета без окон на поля настоящих сражений, видя исход боя только числом потерь, цифрами на бумаге, а не кровью на руках.

Олег остановился передохнуть. Он упер руки в бока и специально надавил на сломанное ребро, чтобы теперь уже наоборот отвлечься на боль, стирающую собой все мысли.

Ему не становилось хуже. Синяк на груди не расплывался, а значит, никаких серьезных повреждений не было. И все же, по-настоящему перевести дух ему бы не помешало. Но сделать это атлет мог только в одном случае: если доберется до бункера, а тот окажется настоящим, а не его переоцененной и желанной фантазией.

Еще через несколько минут быстрого бега, Олег начал узнавать местность, сильно измененную в свете солнечных лучей, но все же уже виденную им ранее.

Холм высился впереди, будто поджидая его.

Выйдя на поляну и опустившись на корточки, Олег задался вопросом, будь он тем, кто создает ловушки, какую бы он выбрал для этого места.

Самым простым способом вычислить это, было понять, какую область она должна затронуть. На месте триумфаторов, которые, несомненно, лучше остальных разбирались в устройстве арены, он бы сделал так, чтобы она сработала только после ввода кода. Это решило бы сразу две проблемы: во-первых, уничтожило слишком умного и удачливого атлета, на которого делалось множество ставок, а во-вторых, механизм не сработает впустую.

Но если все так, то определить, что же это за ловушка до момента ее срабатывания будет просто невозможно.

Или нет.

Олег пытался рассмотреть камеры среди веток деревьев по периметру поляны. Получалось это не очень хорошо, и через пять минут упорного глазения по сторонам он нашел всего лишь одну неактивную вытянутую линзу, которая была направлена на холм под очень большим углом.

Это немного обескуражило атлета. Он надеялся найти хотя бы несколько телекамер, которые будут смотреть на холм его глазами и показывать то же самое зрителям. Но создавалось впечатление, что он ошибся, и здесь вообще нет никакой ловушки. Даже висящий за спиной дрон, будто куда-то делся, потеряв к нему всякий интерес.

Недоверчиво прислушавшись, Олег все же разобрал мерное гудение где-то позади, но самого летающего наблюдателя видно не было.

Задумчиво повернувшись обратно к холму, он покидал перед собой камни и палки, что нашел под ногами, но никакого результата не добился. Если его и ждет западня, то она сработает только после ввода кода. Но что именно это будет?

Мужчина не удивился, даже если бы в него нацелили ракету земля-земля, которую он сам и запустит, набрав соответствующую цифровую команду.

Чертыхнувшись, Олег уселся на землю.

Продолжая без замаха раскидывать вокруг себя трухлявые деревяшки, он пытался придумать решение. Не самой безумной ему казалась идея найти Железняка и позволить ему открыть люк, но на это не было времени. Атлет уже мог пересечь половину арены, да и неизвестно, какие еще ловушки встретятся на пути. А еще очень скоро новый участник должен войти в игру, сделав еще опаснее этот поиск.

Качая головой, сжимая и разжимая кулаки, Олег подумал, что не так уж плохо и выступил. Ждал большего, но и так уже сделал не мало. Он будто пытался себя в чем-то убедить, но это больше походило на жалкие попытки заставить себя не лезть на этот холм ни при каких условиях.

И все же, просто так оставлять эту загадку без решения он не мог.

Поднявшись на ноги, мужчина смело зашагал вперед и уже через четверть минуты оказался на вершине пологой возвышенности.

Люк был точно там, где и должен был быть. Рассыпающиеся листья выглядели неуместным орнаментом на серой стали. На нее налетело много грязи и серого пепла. Птичий помет растекся рядом с цифровым блоком.

Олег присел, оглядываясь, и нажал на первую кнопку.

Громкий писк, оповещавший о начале ввода кода, огласил окрестности, резанув по ушам своей противной тональностью. Атлет зажмурился, ожидая какого-то удара, но ничего не произошло.

Приоткрыв один глаз, Олег выдохнул и набрал еще шесть цифр. Оставалось последнее нажатие, но его он делать не спешил.

Осматривая люк повнимательнее, смахнув с него все, что мешало увидеть каждый сантиметр, он водил по холодному металлу рукой, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, что подскажет ему, как не попасться в приготовленную западню.

Но решения не было.

Никаких подсказок, никаких намеков. Наблюдатели действительно будто потеряли к нему интерес, или делали это намеренно, спрятав свои камеры за деревьями и наблюдая издалека, не мешая атлету в его стремлении поджариться на очередном взрыве, которых ему удавалось так долго и легко избегать.

— Время откровений.

Олег с силой надавил пальцем на цифру с номером один, приготовившись к любому повороту событий, на который он мог отреагировать.

Электроника пискнула три раза, мигнул зеленый индикатор, оповещая о том, что код принят. Послышалось натужное гудение механизма, открывающего укрепленные засовы, спрятанные в армированном бетонном блоке. А потом люк просто приоткрылся, выдав громкий гидравлический пшик.

Мужчина недоверчиво посмотрел по сторонам, коснулся раненого бока, ощутив боль и убеждаясь, что все еще жив. Никаких взрывов, летящих в него стрел или чего-то подобного. Все вновь поглотила тишина.

Потянув крышку люка вверх, Олег первым делом отрывисто заглянул в него, стараясь сделать это как можно осторожнее. Темный спуск, вбитые в стену серые металлические скобы. Сделав шаг назад, он пнул небольшую ветку, которая чуть приподнявшись над землей, подчиняясь приданному ей импульсу, полетела в глубокую шахту. Через несколько мгновений она с гулким эхом упала на пол и покатилась по нему, не заставив сработать ни одну из возможных ловушек.

Атлет почесал подбородок.

Он уже дважды ошибся в, казалось бы, стопроцентных суждениях: сначала никакой западни на люке, а потом еще и в узком лазе, ведущем вниз, нет лазерных датчиков или чего-то подобного.

Оглядывая внутреннюю конструкцию запирающего механизма, Олег подумал, что это на самом деле какой-то бункер, только созданный гораздо позже того времени, когда здесь был построен этот уголок царского величия. На обратной стороне люка бледным напоминанием далекого прошлого краснели почти выцветшие серп и молот.

Продолжая топтаться на месте, понимая, что только теряет время, мужчина готов был поддаться той части сознания, которая твердила ему поскорее покинуть это место, засыпав люк листьями и древесной корой. Но вместе с тем, понимал, что уже не сможет просто так продолжить состязание, не отвлекаясь на мысли о том, что так и не узнал тайну этого места. А если он не сможет сосредоточиться, значит, очень скоро проиграет.

Не было никакого выбора. Никакого меньшего из зол. Только принятое решение и надежда, что его везение все еще не исчерпало себя.

Сжав свой мешок руками, он швырнул его в шахту и полез следом.

 

Глава 13

Бункер оказался не совсем бункером, а скорее командным центром на глубине пяти-шести метров. Быстро справившись со ступеньками, Олег, щурясь, пытался разглядеть что-нибудь в кромешной темноте. Свет проникал сюда лишь узким столбом, через открытый люк, не расползаясь по углам, не позволяя даже увидеть, где эти самые углы.

Шаря рукой по стене, атлет пытался найти какой-нибудь рубильник или выключатель, но пальцы только вязли в паутине и толстом слое пыли.

Все, что удалось разглядеть, это несколько столов сдвинутых в ряд, на которых покоились старые элт-мониторы, будто песком, засыпанные все той же грязно-коричневой пылью. Вдоль стен по обе руки стояли стеллажи, на полках которых что-то было, но издалека при отсутствии света было не рассмотреть, что же это такое. Воздух был не настолько затхлым и тяжелым, чтобы утверждать, будто сюда никто не спускался десятки лет. Да и по гулу где-то за левым плечом, вентиляция работала, гоняя кислород между поверхностью и этим местом.

Олег стоял на месте и старался не сделать лишнего движения. Он все еще пытался понять, где же он просчитался и почему до сих пор не сработал никакой смертоносный механизм.

Мужчина ждал и вылетающих из стен дисковых пил, и коротких дротиков, смазанных экзотическим ядом. Даже ревущий зверь, выпрыгивающий из темноты казался ему более логичным, чем-то запустение и тишина, которые встретили его под землей. Он не мог поверить, что все так просто.

Потирая больной бок, который после спуска и постоянного движения руки вверх-вниз сильно ныл, Олег шаркнул ногой по бетонному полу и тут же ощутил легкое сопротивление, практически сразу же пропавшее.

Вот и все, пронеслось у него в сознании.

Мужчина рванулся в сторону, пытаясь спрятаться за каким-то угловатым выступом от чего бы то ни было. Рухнув на пол и зажав голову руками, Олег услышал лишь громкий лязг над собой, и все вокруг погрузилось во тьму.

— Вот черт, — выдохнул мужчина хриплым голосом.

Ловушка была не в бункере. Он сам был ловушкой. Стоило задеть растяжку, как люк закрылся, будто крышка гроба. Не хватало только стука молотка, вбивающего в нее длинные железные гвозди.

Еще раз громко выругавшись, Олег поднялся на ноги. Помахав руками в разные стороны, определяя, что впереди нет препятствий, он пытался найти свой мешок. Конечно, зажигалку хотелось припасти на крайний случай, но похоже его время и так пришло: без света он ничего не мог сделать.

Наконец, нащупав рукой плотную ткань, мужчина подтянул к себе все свои пожитки и вытащил источник огня.

С первого раза дрожащие пальцы не справились с простой задачей. Пытаясь успокоиться, Олег задержал дыхание и снова чиркнул кремнем. Искра легко воспламенила газ, и помещение озарилось дрожащим светом багрового пламени.

Все, что требовалось это найти выключатель, если таковой имелся. Если нет, как можно быстрее отыскать то, что можно поджечь.

Моргая без остановки, чтобы глаза быстрее адаптировались к изменению яркости, Олег не видел ничего подходящего на роль факела. Никакого тряпья или деревяшек не попадалось в поле зрения. Но зато, он увидел нечто похожее на рубильник у самой дальней стены от люка и лестницы: деревянная ручка, к которой с разных были подведены два провода.

В самый раз было задуматься, а не произойдет ли еще что-нибудь, после того, как он замкнет цепь, но как раз в момент, когда у Олега появилась подобная мысль, огонек зажигалки дрогнул и погас.

Разноцветные яркие пятна перед глазами еще какое-то время раздражали атлета. Он пытался добраться до рубильника, но то и дело натыкался на столы, стулья, еще какие-то непонятные предметы, будто бросающиеся ему под ноги. Чуть не растянувшись на полу из-за чего-то круглого и катающегося, Олег удержался только благодаря тому, что схватился за один из стеллажей, едва не перевернув его на себя.

Шипя от новых ссадин на ладонях, он продолжал медленно двигаться вперед, пока его пальцы не уперлись в стену. Нащупав гладкую отполированную ручку, Олег скривил губы и дернул ее вверх.

В это мгновение, он как-то совсем запоздало подумал, что в помещении нет ни одной камеры. Красные огоньки уже давно не мигали вокруг, но сейчас его это не волновало.

Крупные капли пота скатывались по вискам. Холодные влажные дорожки оставались и блестели на щеках, как легко замерзающие реки подчиняющиеся воле наступающих зимних морозов. Быстро стучащее сердце гоняло кровь по организму с сумасшедшей скоростью и также быстро в голове проносились самые разные мысли.

Олег понял, как же много было всего в его жизни, о чем он по-настоящему сожалел и уже не мог никак исправить.

Это касалось воспоминаний о раннем детстве и его учебе. Об отце, который черным призраком, как царящий вокруг мрак, преследовал его на протяжении всего жизненного пути. О его службе в армии, не получившейся легкой прогулкой, скорее похожей на бесконечную полосу препятствий, где каждый шаг был угрозой для жизни, а страх нажать на курок приравнивался к слабости и карался смертью. Даже встреча с Марго, девушкой, которая стала для него смыслом существования, и та казалась неестественной, будто она должна была страдать из-за него. Было ли так на самом деле, или же Олег накручивал себе из-за всех тех слез, что она пролила, он не знал.

Но зато через секунду после нажатия на ручку рубильника, когда зажегся свет, он понял, что останется в живых на еще какое-то время, возможно, отпущенное ему именно для понимания всего, что еще оставалось загадочным.

Вроде секретов места, где он оказался пленником.

Это было помещение с довольно низким потолком, мужчина почти мог дотянуться до него кончиками пальцев, примерно десять на десять шагов. По стенам, за стеллажами и между ними, висели старые топографические карты со множеством отметок, сделанных красным карандашом. Букв было не разобрать, но стрелки и какие-то пиктограммы четко отпечатались на пожелтевшей бумаге. К огромному сожалению Олега, карты Царицыно, даже самой старой, среди них не оказалось. Столы в центре были частично сломаны и больше напоминали кладбище старой школьной мебели, чем ставку командования. Но именно это чувство возникало у атлета при взгляде по сторонам. Да от одной атмосферы этого бункера у него пробегал холодок по спине.

Потому что теперь он был его пленником.

Такой вывод напрашивался сам собой. Стены казались неприступными монолитами, темный металл повсюду говорил о долгих годах ржавчины и разложения, которые затянулись в этом царстве мрака, теперь внезапно озарившемся светом старых ламп накаливания, висевших над головой. Олег с интересом наблюдал за насыщенными красными нитями внутри запаянных стеклянных форм. Таких лампочек он не видел много лет: все давно заменили светодиодные элементы, дешевые в производстве, дольше служащие и легкие в переработке.

Поднявшись, насколько позволял запертый люк, по ступеням, атлет поводил руками по матовой стальной крышке, понимая, что ему даже зацепиться не за что. Это было похоже на бетонный блок плотно вставший в предназначенное для него отверстие и залитый снаружи затвердителем, превращавшим эту конструкцию в непроходимую преграду.

Но только с одной стороны.

Олег прекрасно понимал, что любой из частников состязания может выпустить его, открыть вход в бункер, но как скоро это произойдет?

Не поддаться панике было трудно.

Спустившись вниз, мужчина достал из мешка стальную коробку и решил, что пришло время заглянуть внутрь, а заодно немного передохнуть. Теперь он желал, чтобы внутри оказался газовый резак или небольшой направленный заряд пластида, хоть и был уверен, что в обоих случая ему они мало чем помогут. Толщина люка слишком велика, чтобы пытаться его взломать или взорвать. Это бесполезно.

Щелкнув замком, он приоткрыл крышку, держа коробку в сторону от себя, будто думал, что из нее громыхнет выстрел или прямо в лицо разобьется склянка с кислотой. От триумфаторов всего можно было ожидать.

Но ничего подобного не случилось.

Откинув крышку полностью, атлет заглянул внутрь и его губы растянулись в улыбке. Интересно, многие из зрителей уже списали его со счетов, когда трансляция прекратилась, а бункер, в который он забрался, теперь похож на мавзолей. Вряд ли кто-нибудь из них может себе представить, что сейчас Олег будет сидеть на полу в советском убежище и запивать водой сдобную ватрушку с сахаром и корицей.

Он раскрыл вакуумный пакет и с наслаждение втянул носом аромат выпечки.

Запах был так непривычен, что ударил по обонянию ничуть не хуже никотина или едкой гари. Это чувство быстро прошло, уступив место наслаждению. Мужчина уже касался носом немного черствого хлеба, пачкаясь в корице, но продолжая улыбаться и жалеть теперь еще и о том, что не может поделиться этой булочкой с Маргаритой.

Девушка могла наблюдать за ним по телевизору, но он не имел ни малейшего понятия, где она находится и что вообще происходит по ту сторону стены. Вся его жизнь теперь была здесь. Пока не остановится сердце или пока солдаты с эмблемами корпорации на своих футуристических доспехах не повезут его в Кремль. Другого будущего не существовало.

Впившись зубами в хрустящее поджаренное тесто, он продолжал наслаждаться моментом, забыв о том, что не знает, как ему выбраться обратно на поверхность, не знает, сколько сейчас времени, жив ли еще Железняк или уже умер, а может, его убила Ева. Вопросов было так много, но они все проходили сквозь него, будто песок сквозь пальцы. Он скопиться у ног и все равно будет преследовать повсюду, но сейчас эта дрянь совершенно не раздражала.

Довольно облизываясь, Олег с сожалением отметил, какая маленькая была булочка, и что воды в бутылке осталось только на пару глотков. Экономить не имело смысла, но сейчас вода была актуальна до предела.

Поднявшись на ноги, мужчина принялся внимательно осматривать полку за полкой, все кучи хлама и мусора в поисках полезных вещей или намека на то, как ему выбраться. Он верил, что при прошлых российских вождях, как, впрочем, и в любых других странах, подвластные им люди строили убежища не только с одним входом и выходом, а значит, у него есть шанс выбраться отсюда до того, как наступит обезвоживание или кто-то из атлетов найдет код и сподобится открыть люк.

Лампочки над головой мигнули, погрузив помещение во тьму на несколько секунд, и снова разгорелись ровным светом. На одну меньше. Всего их было восемь, теперь уже семь, и после случившегося совсем не хотелось думать о том, что это тенденция сохраниться и к двум проблемам добавиться и третья: как не сойти с ума в полной темноте.

Не удовлетворившись тем, что ничего не нашел, Олег принялся ворочать тяжелые металлические конструкции от стен к центру помещения, чтобы иметь возможность осмотреть бетонное покрытие. Но очень быстро понял, что на это сил у него не хватит. Раны давали о себе знать, вновь устремившимися по телу струйками крови.

Привалившись к перевернутому столу, Олег взялся за очередную перевязку.

Плотнее обмотав грудь и лодыжку, он почувствовал себя спокойнее. Глубокое размеренное дыхание, уверенные движения рук, сфокусированный взгляд. Мужчина был готов разгадать тайну этого бункера, но вместо этого продолжал сидеть на полу и глядеть перед собой.

Олега опутали воспоминания того дня, когда он попал в плен к одной из радикальных группировок, хозяйничающих в горах на границе с Южной Осетией.

Боевики напали ночью на лагерь миротворцев. Вспышки взрывов и автоматная стрельба главенствовали в ту ночь над узким ущельем. Многие из его друзей были убиты или пропали без вести, пытаясь найти спасение в горах. Олег сопротивлялся до последнего, успев с одним ножом в руке отправить на тот свет четверых мужчин в черных повязках. Все они были неплохо обучены, скорее всего, на ближнем востоке или в лагерях террористов на территории Грузии и Афганистана. Численный перевес нападавших, в конце концов, сделал свое дело: лагерь пылал в огне, а немногие выжившие были связаны и к рассвету сидели в глубоких ямах, выбраться из которых не представлялось возможным. Он плохо помнил, что именно происходило в те дни. Сознание подсказывало, что это к лучшему. И все же болевые ощущения от выкрученных рук и выбитых суставов казались настоящими и сейчас. Ему задавали много вопросов о количестве военных в регионе, об их передвижениях, но в ответ боевики получали лишь кривые усмешки и хриплые шуточки, после которых снова появлялась боль в челюсти и скулах.

Олег поморщился, недовольно проведя рукой по волосам.

Тогда все закончилось ракетным ударом по позициям группировки. Одна из ракет взорвалась совсем рядом со зданием, похожим на скотный двор, где боевики пытали пленных. Оглушенный ударной волной, но освободившийся от пут, Олег первым дотянулся до пистолета и убил еще троих, пока силовики не добрались до него и не оттащили к эвакуационному вертолету.

Давно это воспоминание не всплывало, но сейчас для него будто было самое время. Оно напоминало о том, что всегда есть выход, каким бы он ни был и от кого бы не зависел. Он всегда есть.

Сейчас надеяться было не на кого, тем более, что этот вариант казался слишком неправдоподобным. Конечно, можно было отсидеться в бункере, пока атлеты не перебьют друг друга, но когда их останется двое, что произойдет потом? Олег не был уверен в том, что кто-нибудь из триумфаторов не нажмет на кнопку и это место заполнит ядовитый газ.

И все же, почему здесь нет камер?

Мужчина поднялся на ноги и еще раз внимательно осмотрел все углы и потолок. Ничего. Никакого намека на круглые выпуклые линзы, которые украшали собой всю арену. Конечно, здесь могли быть микрокамеры, но подобные предметы тоже не попадались на глаза.

С сожалением заглянув в пустую коробку, где теперь лежала полиэтиленовая пленка, оставшаяся от выпечки, Олег подумал, что его дела на самом деле не так плохи и главное оставаться в сознании, не позволяя себе паниковать и отчаиваться из-за того, что пока у него не получается найти выход.

Оборвав следующую напрашивающуюся мысль, атлет вернулся к поискам. Теперь он ничего не двигал, а пытался почувствовать хотя бы малейший сквозняк или дуновение ветра, чтобы определить, где может быть потайной ход.

Но этот метод не оправдал себя. Воздух, будто замер, и лишь человеческое дыхание создавало в нем движение.

Поиск вентиляционных отверстий тоже не дал никаких результатов, заставив Олега усомниться в том, что он и вообще существует и очень скоро его ждет смерть от недостатка кислорода. Но герметичность бункера все же была под большим вопросом, да и времени он провел тут уже не мало и не испытывал никаких трудностей с дыханием.

Зато тревога усиливалась с каждой минутой.

Давило все, что только могло. Низкий потолок, серые стены, металлические конструкции, будто установленные здесь специально для этой цели, потому что никакой другой больше не служили. И даже виднеющийся над головой люк, напоминание о том, что выход точно есть, был как гаснущий свет надежды.

Олег досадливо скрипнул зубами, в очередной раз принявшись исследовать уже пройденный вдоль и поперек бункер.

Лампочки вновь мигнули и зажглись. Шесть штук.

Между выключением света проходило около пятнадцати минут. Это атлет выяснил в следующее интервальное окно, когда начал считать. Совсем скоро он окажется в полной темноте и уже точно не сможет понять, как ему выбраться отсюда.

Среди хлама ему удалось найти еще кое-что полезное: длинное черное лезвие, вроде обломка от рапиры. Ручку соорудить не представляло труда, но сейчас было не до этого.

Когда осталось только три рабочих лампочки, Олег понял, что не проверенной осталось только одна плоскость, та, что было под ногами. Поиск выхода казался уже совсем безнадежным занятием, потому что спускаться еще глубже представлялось чем-то невероятным, и все же, делать хоть что-то было намного лучше, чем смиренно сидеть на месте. К тому же, ему пришла в голову мысль, что камеры, которых он не видит, спрятаны в плафонах освещения, стекло которых мешало разглядеть, что-то же там за ними скрывается, кроме гаснущих ламп.

За ним наверняка наблюдают, не может быть такого, что даже в таком месте, атлет будет предоставлен сам себе на все сто процентов. Один из столпов состязания это пассивный контроль: триумфаторы почти никогда не вмешиваются в развитие игры, но всегда готовы к любому повороту.

В отличие от ее участников.

Олег усмехнулся. Каждый из шестнадцати наверняка мнил себя знатоком состязания, наизусть выучившем все его механизмы, не раз видевшим, как умирают другие люди. Но здесь, в реальности, все было иначе. Вчерашние всезнайки сегодня превращались в дерганных марионеток, управляемых собственными страхами и ведомые ими к обрыву, на краю которого суждено удержаться только одному.

Ползая по полу и постукивая по нему металлическим лезвием, Олег прислушивался к звукам и пытался понять, где-то самое место, которое поможет ему совершить побег.

Но его не было.

Постоянный равномерный звук отвечал на любой удар. За полом не было пустот, или сквозь толщину плит их было не разобрать. Не желая сдаваться, атлет улегся на холодный бетон и принялся катать по нему мелкий сор, наблюдая, нет ли где-нибудь наклона поверхности, ведущей к секретному ходу.

Это тоже не помогло. Идеально ровный пол тянулся от стены к стене.

Сжав кулаки, Олег ходил взад вперед, как небольшой грызун в домашней клетке, находящийся в безопасности, но желавший выбраться наружу при любых условиях содержания.

Нервно поглядывая на остатки воды в бутылке, он решил, что не может позволить себе допить ее сейчас. Он выберется, непременно, точно. Найдет решение и продолжит состязание, а не будет отсиживаться в запертом бункере, пока остальные убивают друг друга. Когда останется он и еще один атлет, скорее всего триумфаторы примут решение убить именно его, поэтому оставаться здесь было нельзя.

Арена должна была принять еще как минимум одного атлета, а значит и Ева и, возможно, Гриф уже вступили в игру, начав свою экспедицию по арене.

Олег продолжал питать надежду, что белокурая женщина сможет прикончить кого-нибудь из своих соперников, но вряд ли на это кто-нибудь ставил по ту сторону экранов. Женщины обычно не являлись фаворитами состязания по многим причинам, но чаще всего из-за банальной слабости, преследующей всех людей в Новой Москве. И, тем не менее, такая возможность существовала и не следовало сбрасывать ее со счетов раньше времени.

Олег закусил губу и замер, глядя на рубильник.

Почему к нему идет два провода, подумал он. Цепь можно было замкнуть и вовсе не выводя проводку из стены.

Подойдя ближе, мужчина опустился на корточки и внимательно осмотрел электрику перед собой. Раньше он думал, что это слишком примитивная схема или просто так было удобнее, если понадобится что-нибудь починить, но сейчас эти варианты казались притянутыми и неправильными.

Свет мигнул, и вокруг стало еще темнее. Погасла одна из трех последних лампочек.

Олег пожал плечами, понимая, что у него нет выбора, а проверить догадку просто необходимо. Подобрав с пола обломок железной скобы, он зажал ее между двумя деревяшками и ткнул в оголенную часть провода, подсоединенную к рубильнику.

Если бы посыпались искры, а потом наступила полная тьма, он бы даже не разочаровался, убедившись только в том, что сам загнал себя в ловушку. Но этого не произошло.

Ничего не произошло.

Недоверчиво потыкав железкой и в другой провод, мужчина понял, что если они и подключены, то точно к чему-то другому, и в этом случае, сейчас эта цепь не замкнута.

Вернувшись к куче мусора, которую он сгреб ранее в одну сторону, Олег принялся копаться в ней, расшвыривая ненужные предметы и гремя ими. Он искал небольшой моток ржавой проволоки, который раньше казался совсем бесполезным, поэтому и отправился к остальным поломанным предметам, а не в мешок атлета.

— Вот ты где, — прошептал Олег, вытащив проволоку и одобрительно кивнув.

Быстро растянув и согнув ее, он вернулся к рубильнику. Держать такой небольшой кусочек металла чем-то кроме пальцев было проблематично. Поэтому оставалось надеяться, что напряжение здесь не сильное, а перчатки костюма смягчат удар, который пройдет через его тело, когда механизм будет запущен.

И что произойдет тогда?

Мужчина замер, не донеся проволоку до цели несколько сантиметров.

Что если он активирует не секретную дверь в одной из стен, а может и целую стену, а капсулу с газом или зажигательную бомбу. Глянув вверх, туда, где темнели ниши с погасшими лампочками, он улыбнулся. Тогда это будет похоже на самое изощренное и заумное самоубийство за всю историю состязания.

Нахмурившись, Олег коснулся концами проволоки оголенных контактов.

Сказать, что его ударило сильно ничего не сказать. Он даже представить не мог, что простейший электронный механизм может быть запитан от чего-то вроде портативного генератора на тысячу вольт.

Отлетев от стены на пару метров, весь полет едва ли ощущая свои конечности, которые будто мгновенно заледенели, атлет натолкнулся спиной на стол и рухнул на него, продавив хлипкие доски. С шумом и грохотом прокатившись еще и по полу, Олег замер, только головой водя из стороны в сторону, стараясь осмыслить произошедшее, и оценить, как сильно ему досталось.

Но самое главное произошло только через несколько секунд.

Сильное гудение и вибрация появились с левой стороны, в том углу, откуда Олегу удалось оттащить один из стеллажей. Целый пласт стены опустился вниз, подобно исчезающей преграде в пирамидах фараонов, которые режиссеры обожали снимать в голливудских блокбастерах. Теперь там темнела вытянутая черная дыра, из которой лился совсем тусклый белый свет.

Превозмогая боль, Олег поднялся на локтях, медленно сел и только со второй попытки смог встать на ноги. Его покачивало. Волосы на голове стояли дыбом, зубы мелко стучали во рту. Противный привкус появился в горле. Сплюнув на пол, он увидел кровь в слюне, но это уже было привычным делом, едва ли вызывающим беспокойство.

Пошатываясь, атлет подошел к проему в стене и заглянул внутрь.

Это был тайный ход, вроде того, по которому ему уже довелось пройтись на арене, только значительно уже. Да и низкий потолок, укрепленный деревянными балками, не располагал к движению в полный рост.

С обратной стороны двери-стены был установлен тот самый генератор, покрытый толстым слоем пыли поверх серого полиэтилена. Он работал полностью автономно и запускался лишь в моменты замыкания цепи. В таком режиме он мог бы функционировать почти вечно, если это кому-нибудь понадобится. Еще один рубильник располагался прямо над ним. Должно быть, он закрывал ход.

Глядя на него, в голове у Олега родился план. Хоть он и сомневался, что кто-нибудь еще сможет забраться в бункер, пусть теперь это было сделать несколько проще из-за очищенного от грязи и листьев люка на холме, нужно было еще и раздобыть код. Ему же просто повезло, но почему не допустить, что также повезет и кому-то еще.

Олег вернулся в бункер, достал из мешка грязную бомбу и, забравшись по лестнице наверх, насколько это было возможно, установил заряд, прилепив его к холодной стали. Активировав детонатор, он медленно слез обратно и поспешил поскорее убраться из этого места, уже и так слишком сильно повлиявшим на него.

Оказавшись за границей стен бункера, мужчина почувствовал, как над ним перестали довлеть тяжелые камни и глубина, хотя он все еще находился под землей.

Со скрипом опустив поднятую ручку рубильника, Олег наблюдал за тем, как часть стены или дверь, вернулась на свое место, с грохотом слившись со сплошным камнем. Можно было подумать, что бункер высечен в цельной породе, но вряд ли это было правдой в таком месте. Скорее всего, постройка была капитально залита и способна выдержать прямой авиаудар, если бы кому-нибудь пришло в голову устроить такой в старом заповеднике.

Развернувшись, атлет пригнулся и пошел по коридору, ведущему вверх под небольшим уклоном.

Его ждал еще один сюрприз.

Через несколько скругленных поворотов, Олег оказался в небольшом закутке, похожем на какое-то техническое пространство, использовавшееся рабочими для размещения крупной техники в момент постройки тоннеля. Кроме мигающего красного огонька камеры и пары слабых тритиевых фонарей, света здесь не было. Но этих источников хватало, чтобы разглядеть то, ради чего действительно стоило спускаться в бункер. Награда ждала того атлета, кто оказался бы способен выбраться из него. Потому что сражаться в четырех стенах можно было только с самим собой, а вот на арене, всегда было в кого пострелять.

На специальной треноге, под прозрачной накидкой, защищавшей от пыли и грязи, покоился арбалет.

Во время тренировок, выпуская стрелы из новейшего блочного лука, Олег думал, что никогда больше не подержит в руках что-нибудь подобное. Теперь он понимал, как ошибался.

Перед ним был самый настоящий прототип. Других слов для описания увиденной конструкции у него не находилось. За основу была взята одна из сербских тактических разработок, измененная практически до неузнаваемости. Композитный сплав даже на глаз выглядел очень легким и прочным. Закрепленный в матовом прикладе электронный блок управления намекал об автоматической перезарядке арбалета. В пользу этого говорили и закрепленные вдоль достаточно длинного ствола два ряда тонких болтов, соединенных между собой. Четыре блока на сильно гнутых плечах хищно поблескивали, как и тонкая тетива.

Вытащив оружие из-под охраняющей его пленки, словно пробуждая дикого зверя от долго сна, Олег вскинул арбалет к плечу, большим пальцем щелкнув маленьким рычажком возле курка. Небольшой моторчик, спрятанный в корпусе коротко взвыл, практически мгновенно отправив болт в предназначенный для него желоб, и натянул тонкую плетеную нить.

Арбалет оказался немного тяжелее, чем представил атлет. Особенно та часть, что удерживалась правой рукой. Придется учитывать и делать поправку, чтобы каждый выстрел был точным, и короткий смертоносный снаряд не уходил выше выбранной цели.

Заметив на гребне приклада узкое крепление, Олег широко улыбнулся.

Опустившись на колени, он вытащил из мешка снайперский прицел и примерил его к найденному оружию. Легкий щелчок и теперь в его руках было нечто большее, нежели модифицированный арбалет.

Отключив электронику, которая тут же вернула все на свои места, ослабив тетиву, мужчина вытащил из оружейного желобка болт и взвесил его на ладони. Легкое разочарование отразилось на его лице. Он представил, как зрители сейчас не совсем понимают такую его реакцию, когда любой должен прыгать от радости после такой находки, Олег почему-то стоит и недовольно морщится.

С таким весом снарядов, прицельная дальность стрельбы не превышает пятидесяти метров. В условиях лесной местности это конечно не критично, но ему хотелось бы иметь возможность выстрелить и на большее расстояние.

Решив подумать об этом позже, когда представится возможность сопоставить предположения с реальностью, Олег повесил арбалет за плечо, рядом с болтающимся там мешком и обрезом. Теперь осталось только выбраться на поверхность, где солнце уже должно полностью осветить собой землю и окончательно вырвать арену из лап утренних сумерек.

Двигаясь вперед, он понял, что уже едва не перестал понимать, где на самом деле находится. Очутившись в советском бункере, Олег был отрезан от опасности столкнуться с другими участниками состязания и ловушками арены. А сейчас, возвращаясь обратно в игру, пусть и с отличным трофеем, мужчина должен был начать сначала, забыв о том, что благодаря его усилиям уже на двух атлетов стало меньше.

Продолжая двигаться вперед согнувшись и все с большим трудом пробираясь в узком лазе, Олег кряхтел и думал лишь о том, как бы не застрять здесь. Он предпочитал решать по одной проблеме за раз, и сейчас его проблемой было выбраться из бункера, который будто живой все еще продолжал удерживать человека под землей, не желая отпускать своего первого гостя за долгое время.

Перед глазами всплыл образ Магдалены Штерн, первого триумфатора. Она победила благодаря арбалету, который стал частью ее образа. Наверняка, многие уже провели соответствующие параллели, и статус Олега, как фаворита, превратился в нечто большее, а коэффициент ставок должен был упасть до минимума.

Но он не согласился бы с этим.

Кроме самой Магдалены, никто не знал ее происхождения, кем она была до состязания, как готовилась к нему и ради чего стала его частью. Все знали ее лишь как победительницу, прошедшую страшные испытания. Она входила в Кремль все перемазанная в засохшей грязи, песке и крови, со сломанной рукой и вывихнутым коленом, ранами по всему телу от горла до пяток. Но этого уже никто не помнит, видя день за днем лишь ее идеальную фигуру на рекламных плакатах.

Он вспомнил ее к тому, что девушке не составило бы никакого труда протиснуться в этом ходу, но и ему это, в конце концов, удалось.

Вывалившись в более широкий тоннель, Олег увидел такие же, как и внизу, фонари, ведущие его дальше. Идти пришлось долго, не меньше километра, заставляя представлять, как он пересекает арену, но неизвестно в какую сторону. Это тоже мало беспокоило атлета. Сейчас, куда важнее, было просто выбраться из-под земли и вернуться в мир состязания, который был где-то там.

Гораздо ближе, чем Олег представлял.

Под ногой что-то щелкнуло, и чуть в стороне тут же появился шипящий звук. Едкий сероватый дымок начал быстро заполнять тоннель.

Так горит запал, не шевелясь, лихорадочно думал атлет, переводя взгляд со света впереди на землю под собой. В смеси камней и комьев плотной грязи, проглядывали очертания желтого металлического корпуса с темной заводской маркировкой.

Он наступил на него правой ногой и не имел понятия, может ли пошевелиться или это только ускорит неминуемое. Решив, что времени на раздумья нет, он присел и ладонью очистил пространство вокруг, чтобы увидеть едва ли прикрытый инженерный заряд. Здесь его и прятать не надо было: в полутьме все равно ничего нельзя было хорошо разглядеть. Практически идеальная ловушка. За одним исключением.

Олег бросился вперед, стараясь за секунды разогнаться как можно быстрее и преодолеть разделяющее его от выхода на поверхность расстояние.

Такие заряды, их еще называли буровыми бомбами, использовались подрывниками при сносе зданий или проделывании глубоких дыр в разных твердых породах. А еще они очень хорошо справлялись с живой силой: от отряда пехоты подобный заряд не оставит и мокрого места.

Вопрос был только в том, один он тут или же под ногами целое минное поле, которое полностью завалит этот тоннель после первого же взрыва.

Олег старался не думать. Вообще ни о чем. Он просто бежал.

Делая новый вдох, он успевал лишь взмахнуть рукой, как тут же шумно выплевывал его обратно из легких. Не ощущалась боль в левой лодыжке, не чувствовались ощутимые удары прикладом арбалета по спине. В горле першило от слишком быстрого дыхания и пропитанного гарью воздуха.

Но атлет не останавливался, наоборот, бежал все быстрее.

В мгновение, когда Олег понял, что дальше пути на самом деле нет, а свет истончало не солнце, а еще один фонарь, приставленный вплотную к стене, поросшей переплетенными ветвями плюща и колючего чертополоха, тормозить было поздно. Он даже не успел подумать, перед кажущейся ему неминуемой смертью, о самом дорогом человеке в мире, как взрывная волна ударила его в спину и протолкнула сквозь преграду.

Живая изгородь, всего лишь живая изгородь, исполосовавшая его одежду и расцарапавшая кожу.

У него появилось раздражение из-за того, что ему так и не довелось ни разу использовать маскировочный плащ, который стремительно превращался в обычную и ни на что не способную тряпку на плечах.

Катясь по земле, глотая холодный воздух вперемешку с летящим повсюду песком, Олег закашлялся, давясь всем, что попадала в горло.

Все вещи, висящие за плечами ранее, теперь были разбросаны по небольшой поляне, поросшей со всех сторон плотными рядами деревьев и кустарников. Их кроны смыкались даже сверху, поэтому вокруг царила темнота. Солнечный свет едва добирался до земли, рассеиваясь и блеклым маревом расползаясь между растительностью.

Олег с трудом перевернулся на спину и задрал голову, наблюдая, как языки пламени облизывают выход из тоннеля.

Мужчина видел перед собой огромный валун, неизвестно как попавший сюда. Камень окружали несколько таких же огромных известняковых образований, опутанных коричневыми ветками ползучих кустарников, одна за другой занимающихся огнем.

Мир перед глазами начал вращаться. Взрыв задел его сильнее, чем казалось.

Олега вырвало. В затылке появилась тупая пульсирующая боль, а звон в ушах стал забивать все остальные звуки.

Пытаясь нащупать рукой арбалет, атлет думал лишь об одном: чтобы в ближайшую минуту никто не появился на этой поляне. При таком раскладе его состязание было бы закончено.

Быстро моргая, он разглядел зависший над ним квадрокоптер с мигающей камерой. Наверное, всем было интересно, жив ли он или уже при смерти. Сжав в ладони горсть земли, он вяло швырнул ее вверх, но добился лишь того, что песчаный дождь посыпался ему в глаза и рот.

Снова захрипев, Олег перевернулся на живот и поджал колени к груди, пытаясь встать, как можно скорее и убраться подальше с открытого места.

Он не представлял, где находится, в какую сторону привел его тоннель, но сейчас это не играло никакой важной роли. Важно было только подняться, собрать вещи и двигаться. Оставаться на месте, рядом с дымовом сигналом, было равносильно самоубийству. Все живые атлеты теперь знают, что в этом месте кто-то есть. А некоторые из них могут попытать счастье в поиске вещей или жертвы.

Еще на тренировках продумывая ходы своих противников, Олег считал именно Грифа тем, кто будет полностью оправдывать свое имя и займется падалью. Он где-нибудь спрячется, что несложно для разведчика и будет выползать, только зная наверняка, что может дотянуться до чьего-нибудь горла.

Превозмогая даже не боль, а сломленное восприятие и скачку вестибулярного аппарата, Олег похлопал себя по груди, убеждаясь, что перевязь с боеприпасами все еще на нем. Сделал несколько неуверенных шагов, снова припав к земле. Со второй попытки он держался на ногах увереннее.

Его вещи валялись на земле. Осмотрев их, Олег с досадой понял, что он лишился непонятной капсулы, так и не поняв, что это такое, и управляемой голосом гранаты. Наверное, они вывалились во время бега по пещере, оставшись там навсегда, поглощенные взрывом инженерных зарядов. Без особой радости закинув за спину мешок, обрез и арбалет, которые сейчас казались совершенно неподъемными, он поспешил дойти до ближайшей сосны и упереться в нее лбом, удерживая равновесие. Руки мужчина использовал, чтобы оттолкнуться от нее и сделать еще несколько шагов.

Схватившись за ветку, Олег потянул ее на себя и встретился взглядом с объективом еще одной камеры. Сфокусировавшись на выпуклой линзе, он ткнул в нее пальцем, а потом схватил небольшой предмет, вырвал из крепления и бросил на землю, начав топтать.

Пластик легко трещал под ударами ботинок. Стекло и мелкие детали разлетались вокруг, слабо поблескивая.

Только полностью втоптав остатки камеры в мягкую землю, Олег почувствовал себя лучше. Адреналин сделал свое дело: звуки вновь обрели свою привычную четкость, глаза слезились, но вернулась способность воспринимать окружающий мир таким, каким он был на самом деле. И только боль никуда не девалась. С каждым часом на арене ее становилось все больше, а цель, как будто, не приближалась.

Олег на миг подумал, что самое время вспомнить о граале и надежном укрытии, но только с усмешкой посмотрел себе за спину. Похоже, эта арена могла бы стать идеальной для такого развития событий, но атлет был уверен, что к следующему сезону, когда новые участники состязания придут сюда, бункер будет уничтожен или превращен во что-то совсем иное.

Смахнув с лица налипшие мокрые листья, Олег хрипло прочистил горло, помахал руками, разминая мышцы в плечах, и уверенно начал пробираться сквозь ряды деревьев, оставив за спиной затухающий огонь и столб черного дыма.

 

Глава 14

Время текло быстро. По-другому и быть не могло. Стрелки часов уже наверняка давно преодолели полдень.

Солнце высилось над стенами арены, бледным желтоватым диском освещая все вокруг. Оно казалось таким близким, таким горячим и вместе с тем самым безразличным мрачным наблюдателем. Только людям было дело до того, как они убивают друг друга в борьбе за выживание.

Олег удобно устроился среди переплетенных сосновых ветвей, плотная вязь которых скрывала его. Завернувшись в плащ, частично порванный и вытянутый, мужчина и вовсе выглядел как большой древесный нарост на и без того толстом стволе векового гиганта. Только вытянутый черный ствол арбалета, как еще одна ветка, торчал в воздухе.

Атлет решил, что ему нужен отдых.

Потратив какое-то время на поиск относительно безопасного места, и обойдя еще парочку ловушек, Олег чуть не прошел мимо этого неплохого укрытия. Если он едва заметил его, то и другим будет ничуть не проще.

Забравшись наверх, он осмотрелся, завернулся в маскировочную накидку, положив мешок себе на колени, и припал глазом к оптическому прицелу.

Но ни одна цель так и не попала в перекрестие.

Несколько раз мужчина видел бродящих вдалеке медведей. Благодаря увеличивающим линзам, Олег мог разглядеть отдельные волосинки на их шкурах, блики света в темных глазах. Лапы одного их животных были окровавлены, но это могла быть, чья угодно кровь, не только человека.

Волчий вой больше не разносился над ареной, но Олег видел несколько стай по четыре-пять хищников, мелькавших в чаще.

Для наблюдения его укрытие не очень подходило, но жертвовать безопасностью в угоду возможности подстрелить одного из соперников, было еще рановато. Размеренно дыша и, позволив всем мышцам расслабиться, Олег продумывал план дальнейших действий.

Перед ним стоял выбор: двигаться к большому озеру и узнать, что находится в той стороне или возвращаться к дворцовому комплексу. Третий вариант, сидеть на месте и ждать, ему совсем не нравился. На любого затаившегося охотника, найдется охотник умнее, который рано или поздно выследит свою жертву. Олег знал, что ему далеко до мастера засад и маскировки, поэтому долго оставаться в своем укрытии он не собирался.

Рядом с ним, буквально на расстоянии вытянутой руки, мерцал тусклый красный огонек. Но камера часто теряла к нему интерес, отворачиваясь в другую сторону. Сначала атлет дергался, думая, что там кто-то есть, но очень быстро понял, что камера закреплена на автоматически вращаемой площадке и пока не управлялась оператором. До момента, как начнется что-нибудь интересное.

Со вздохом, Олег вернулся к созерцанию арены через снайперский прицел.

Он понимал, что если увидит кого-то из атлетов, то ему придется спускаться и отправляться вслед за ним, пока дистанция не сократиться до убойной. Мужчина придерживался старой военной поговорки: если ты увидел врага, то и он тебя видит. Как бы там ни было на самом деле, эти слова не раз выручали его из трудных ситуаций, а самое главное, учили не оставлять тех, кто хочет убить тебя в живых, да еще и у себя за спиной.

Воспоминания снова готовы были наброситься на его сознание, но в этот раз Олег с легкостью подавил их. Он понимал, что сейчас не время для подобного. Тем более и так уже слишком много он позволил своевольничать мыслям в голове. Пора было собраться и двигаться дальше.

Со вздохом, он посмотрел вниз.

Убедившись, что под деревом и вокруг него никого нет, атлет быстро спустился и замер. В своем плаще он не выделялся на фоне густой растительности, имея возможность получше осмотреться и выбрать направление.

С дерева было не видно ни одно из двух озер, но по некоторым ориентирам и собственной интуиции, Олег уже знал, куда будет идти.

Он решил отправиться по широкой дуге, обогнув большое озеро на юге арены, а потом вернуться к постройкам, занимавшим центральную часть огромной территории.

Передвигаясь перебежками, прижимаясь то к земле, то к стволам деревьев, мужчина раздумывал над тем, что делают другие атлеты. Конечно, большинство все еще должны собирать арсенал, но он был уверен, что наверняка найдутся и те, кто решит, что способен на все с голыми руками или ржавой железкой, зажатой в ладонях, как нож. Возможно, что и этот способ был не самым плохим, но точно не ведущим к победе в привычном понимании этого слова.

Олег вспомнил поединок с Мальковым.

Если он был прав, и Мара действительно работала на корпорацию, зачем она пришла в состязание? Что было нужно ей здесь? Поиск собственной смерти или нечто большее, вроде звания триумфатора.

Атлет покачал головой.

Поначалу никто не думает об этом. Всем нужны деньги или возможности, удовлетворение желаний, и только потом слава. Каждый, кто приходил в состязание с благородной целью, выходящей за рамки шоу, неминуемо погибал. Об этом предупреждала его Брида, об этом же вскользь упоминал Новак. Но Олег оставался непоколебим и продолжал сопротивляться всем орудиям смерти, нацеленным в него.

Выживание уже давно стало частью его привычного мира. Он не находил ничего страшного во взрывах, они все равно угаснут, или новых ранах, появляющихся на теле. После обо всем этом будут напоминать только шрамы, которых уже так много, что трудно вспомнить о том, как именно они появились.

Зато боль останется навсегда.

Прикасаясь к рубцам на спине или груди, на бедрах или локтях, Олег помнил, сколько боли причиняли эти повреждения, сколько крови проливалось на землю или растекалось по телу. Это невозможно забыть. Смывая багровые пятна, не смываешь события, которые им предшествовали и все чувства, подчиняющие себе сознание, которые остаются где-то под кожей.

Можно не помнить страдания или страха, безысходности или нервного напряжения, но знание того, что это происходило, что ты ощущал это долгое время, никуда не девается.

Олег поежился, глотая холодный воздух.

Лежащий на курке арбалета палец, натянутая тетива, позвякивающая короткая стрела в желобке, все это каждую секунду напоминало ему, где он находится и, что точно также, ему никуда от этого не деться.

Арена становилась все опаснее.

Двигаясь, как он думал, на юг, Олег отметил, что ловушки стали менее изысканными по своей инженерной составляющей, но их количество увеличилось.

Волчьи ямы, некоторые из которых были частично открыты, наверное, животными, которым удалось не провалиться на острые колья внизу и вместе с тем, немного испортить маскировку. Целые поля капканов, с заточенными стальными зубьями, способных с завидной легкостью разорвать плоть и сломать кости одним щелчком хищных челюстей. Одна за одной попались несколько растяжек, подсоединенных к обычным гранатам, спрятанных то в замшелом пне, то среди плотных еловых ветвей. Самыми опасными были едва ли различимые стволы ружей, торчащие из-за кустов, сливаясь с ветками, и управляемые датчиками движений. Разрядить их и прихватить оружие с собой было невозможно: слишком хитрая система переплетенных лесок и умной электроники, которая следила за малейшими изменениями вокруг.

Рассматривая одну из подобных конструкций, Олег подумал, что вряд ли смог бы заниматься чем-то вроде установки смертельных ловушек на арене. Да, работа на Виктим или другую корпорацию имела свои несомненные плюсы, но внутри него все еще были сильны некоторые границы, перейти которые он не мог. Этот переход означал бы полное подчинение новому режиму, а Олег не собирался ему подчиняться. Поэтому он и пришел в состязание. Лучшего способа доказать способность выживать при любых условиях, просто не существовало.

Марго была главным поводом, но с первого сезона, когда они вместе смотрели шоу с открытыми ртами, не в силах поверить происходящему, Олег считал, что эта игра учит лишь тому, что действительно необходимо в новом мире.

По правую руку от него хрустнула палка. Атлет замер, не шевелясь. Его голова была повернута в другую сторону, но пошевелиться сейчас означало выдать себя. Пока он не двигался, плащ скрывал его от любого взгляда, тем более густой кустарник, рядом с заряженным обрезом располагал к этому.

Это точно были шаги. Мягкие, размеренные, неторопливые.

Капелька пота, противным холодным прикосновением, скатилась по виску. Олег не был уверен, что плащ полностью скрывает его, но все равно продолжал притворяться частью пейзажа, а не живым человеком.

Так могла красться только женщина.

Ева?

Столкнуться с ней ему все еще не хотелось. Ее удушающие приемы, которые Ева демонстрировала в клетке, произвели на него серьезное впечатление. Он не потерял уверенности в том, что она способна, на что угодно ради победы, и имеет неплохие шансы на ее достижение. А причина для участия, какой бы она ни была, точно могла дать фору любому другому атлету по степени своего безумия. Внутри нее таилась какая-то особенная злоба, с выходом женщины на арену точно получившая полную свободу.

Олег старался как можно быстрее принять решение: атаковать ли ему противника или продолжать оставаться на месте, пропуская его или ее мимо. Он допускал, что выдает желаемое за действительно, и где-то у него за спиной крадется Гриф.

Этой встречи он ждал еще меньше, поэтому и продолжал медленно дышать, стараясь не двигать плечами.

Шаги ненадолго затихли, а потом вновь хрустнул сушняк под ногами.

Сдавленное ругательство донеслось до его ушей. Приглушенный хрипловатый голос принадлежал не Еве, а значит, это была Софья Белова.

Губы мужчины скривились. Ее атакующий контэн был очень хорош. Девушка просто мастерски махала ногами, что делало ее очень опасным противником, но только в ближнем бою. Чтобы победить, достаточно не подпускать эту девчонку на расстояние удара.

Она приближалась. Не шла вдоль деревьев, росших в одну линию, а двигалась в противоположную сторону.

Ждать дальше не имело смысла.

Это было рискованное решение, но если подпустить ее ближе проблем могло быть гораздо больше.

Разворачиваясь и одновременно вскидывая арбалет к плечу, Олег уже представлял, как короткая тяжелая стрела пронзает женское горло. Много крови, много боли, но целиться куда-то еще было не так эффективно в данной ситуации.

Так ему казалось ровно до того момента, пока он не увидел девушку, держащую на перевес длинный металлический хобот огнемета.

Где она умудрилась найти такое диковинное оружие, как ей хватало сил, чтобы тащить за спиной увесистый бак с горючим, нажимал ли уже ее указательный палец на массивный курок?

Все эти вопросы почему-то стали очень важными и требующими немедленного поиска ответа на них, на самом деле, не имея никакой принципиальной значимости.

Софья тоже была удивлена мгновенной метаморфозе, произошедшей на ее глазах. Она никак не ожидала, что враг, как чертик из коробки, выпрыгнет перед ней. Но реакция у девушки была очень хорошая. Не успев поднять сопло огнемета от земли, но понимая, что если ничего не сделает, то в следующее мгновение получит стрелу в тело, она нажала на спуск.

Огненная волна, похожая на вздымающиеся над землей гребни дракона, за считанные секунды набрала мощь, распространяясь вокруг.

Мужчина все же спустил тетиву, не особо надеясь, что уже сможет попасть. Огонь обдал его жаркой волной, заставив податься назад и поднять руки, закрывая лицо. Болт просвистел в воздухе, пронзив пламя, разделившее двух атлетов, и с чавкающим звуком воткнулся в древесину.

Устремляясь в чащу, Олег пнул ногой закрепленный на ветке датчик движения, и тот послал сигнал на спусковой механизм обреза, который отправил вслед также убегающей Софье двойную порцию дроби.

Разгорающийся пожар облизывал корни деревьев и распространялся все сильнее и дальше. Кричали птицы, шуршали их крылья где-то над головой, послышался далекий волчий вой. Посветлевшее небо отгораживалось от земных проблем слоем белых облаков, медленно плывущих по лазурной реке.

Жар еще долго чувствовался на затылке. Олег постоянно оглядывался, но девушка его не преследовала. Зато два дрона с бликующими линзами камер, не отставали от мужчины.

Рухнув в неглубокий овраг, наполненный противной жидкой грязью, он замер, укрывшись плащом, и прислушался.

Кроме собственного тяжелого дыхания, скребущейся в горле гари и колотящегося под сотню ударов сердца, Олег ничего не слышал. Пульсирующая в висках кровь, будто умоляла его не останавливаться и бежать дальше, но тело требовало передышки, а разуму необходимо было понять и осмыслить все, что произошло, и самое главное, что делать дальше.

К такому повороту, он точно был не готов. Столкнуться с огнеметом, казалось чем-то нереальным. Никогда раньше триумфаторы не оставляли на арене подобного оружия. Даже ручной противотанковый гранатомет был редкостью в единственном экземпляре, который переходил от одного участника третьего сезона к другому, пока один из атлетов не подорвал заряд, случайно запустив его себе под ноги.

Олег не пострадал, если не принимать во внимание зря потраченный арбалетный болт, теперь торчащий из какого-нибудь ствола, объятого пламенем. Не обгорела одежда и накидка, огонь только лизнул подошву правого ботинка, оставив на ней черный след.

Возможно, стоило затаиться подольше, тем более, что Софья точно не видела его. Теперь она одна, кто знает о его небольшом преимуществе. Впрочем, имея возможность спалить часть арены ко всем чертям, девушку вряд ли должно было беспокоить, что кто-то может прятаться среди камней и увядшей растительности.

Олег снова увидел ее взгляд, наполненный страхом и надеждой. Она ни при каких условиях не была готова и не собиралась умирать, поэтому и среагировала так быстро, на инстинктах поставив все на одну единственную возможность и с завидным успехом претворив ее в жизнь.

На ее месте он бы поступил точно также, а может, и вовсе смог бы не попасться в такой переплет, понимая, что его маскировка не идеальна и может быть распознана. Оставалось надеяться, что сработавшая ловушка смогла ее зацепить, а значит это столкновение, хоть и с незначительным перевесом, но все же закончилось в его пользу.

И, тем не менее, мужчина предпочел думать, что Софья выбралась из этого противостояния, как и он, целой и невредимой.

Продолжая сидеть в овраге, он раздумывал, идет ли кто-то еще по его следу. Олег не хотел подчиняться паранойи, но все его ощущения били тревогу и совсем не успокаивались.

Мужчина выглянул из-за осыпающегося земляного края. Вдалеке виднелся очередной столп дыма, уже третий, вьющийся над ареной. Где-то в стороне, он не смог понять, где именно, громыхнул выстрел, напугав еще одну стайку громко раскаркавшихся ворон. Никого живого, он не видел.

Прямо у края насыпи, рос раскидистый дуб, шумящий своими ветками на ветру, будто играя с ним.

Снова опустившись на корточки и затаившись, Олег задрал голову и наблюдал за покачиванием дерева, на самом деле высматривая красную сигнальную ракету.

Но ее не было.

Что бы там не происходило, все задействованные в состязании на данный момент атлеты оставались живы. А их было, как минимум, четверо и очень скоро к ним должен присоединиться жнец.

Этого момента Олег ждал и с нетерпением и одновременно с пониманием, как все усложниться. Если Влада сразу начнет вмешиваться в развитие истории, которая по-прежнему обещала и без ее помощи стать самой короткой, то это приведет к еще большим проблемам, чем уже появились.

Невольно проассоциировав будущие проблемы с настоящими, мужчина выдавил из горла сдавленный стон из-за боли в груди. Сломанные ребра напомнили о своем существовании, пропустив по телу очередной спазм. Зубы выбили мелкую дрожь, а рука, сжимавшая рукоять арбалета разжалась, и оружие упало в грязь.

Медленно вдыхая, Олег сначала убедился, что ничего страшного не произошло, насколько это было возможно в его ситуации, и только потом потянулся за оружием.

Непонятный звук раздался прямо у него за ухом.

Оттолкнувшись ногами от мягкой земли, что оказалось сделать совсем непросто, Олег выхватил из-за плеча двустволку и, перевернувшись в падении, наставил ее на врага.

Дрожащий палец замер на курке. Выстрела так и не последовало.

Маленькая серая белка, вытянув лапки и склонив голову на одну сторону, без интереса смотрела на человека. Ее челюсти что-то жевали, а торчащие ушки прислушивались к чему-то, постоянно выискивая опасность. Зверек не понимал, просто не мог понять, что нацеленное на него оружие могло разорвать его на куски.

Недовольно выдав что-то на своем беличьем языке, грызун забрался на дерево и быстро скрылся среди ветвей.

Олег закрыл глаза и задержал дыхание.

Уже не в первый раз. Иногда везет, иногда судьба играет по другим правилам. Нужно сконцентрироваться. Забыть о неудачах и помнить только о цели. Неважно, сколько уже сделано, важно, на что ты еще способен.

Убрав двустволку обратно за спину, мужчина поднял свой арбалет, проверил, что все его механизмы исправны, а липкая грязь не мешает их работе и собрался отправиться дальше, как его внимание привлек летящий неподалеку квадрокоптер.

Камера никого не сопровождала, по крайней мере, Олег точно не видел атлета, но устройство двигалось так быстро и уверенно, будто это было важно.

Подобные активные камеры появились в состязании совсем недавно и многие были недовольны тем, что они якобы могут выдавать местонахождение участников, следуя за ними ради хороших ракурсов. Зрители, конечно, быстро забыли про это, убедившись, как невероятно выглядят замедленная съемка боя буквально от первого лица. Но все, кто собирался попасть на арену, от своего мнения не отказывались.

И только по эту сторону шоу, Олег уже сам мог убедиться, что эти летающие игрушки никак не помогают. Но сейчас, что-то было не так с этой камерой.

Прижав левую руку к груди, а правой держа арбалет, он как можно быстрее отправился следом за тихо жужжащим квадрокоптером, оторвавшимся от него уже на приличное расстояние.

Ему нужно было проверять дорогу на наличие ловушек, высматривать хищников, которые целой стаей могли поджидать его за слишком большим деревом, прислушиваться к звукам, которые издают только люди, чтобы опять случайно не столкнуться с резвой пироманкой или бывшим разведчиком.

Гриф бы не повел себя так трусливо. Он пройдет сквозь огонь, если того потребует ситуация, прекрасно понимая, что в следующий раз они могу столкнуться уже при совсем других обстоятельствах. Да и легко представить Илью убегающим от кого-то у Олега никак не получалось. Он видел в нем внутренний стержень, который позволит атлету отступить только на грани жизни и смерти. А просто так позволить уйти врагу, которого вполне можно добить, это точно не в его стиле.

Поежившись от иллюзорного ощущения жара и запаха паленой плоти, Олег подумал, что Поздняков тоже уже наверняка раздобыл большой арсенал, а значит, в открытый бой с ним точно нельзя вступать.

Улыбнувшись, мужчина подумал, что видит слишком много возможностей совсем не совпадающих с реальностью. Вся его первоначальная стратегия уже давно была забыта, уступив место полной импровизации. К этому он не был готов на все сто процентов, возможно, именно поэтому и получил так много ранений.

Олег не хотел верить, что это произошло из-за его слабостей и постоянно отвлекающих мыслей.

Воспоминания о Марго, о его причине участия в состязании, сейчас только мешали и никак не могли сделать его жизнь проще или облегчить страдания. Даже если он сможет выбраться, все хорошее будет после, но никак не сейчас.

Сжав зубы, атлет покачал головой. А сможет ли он увидеть что-то хорошее, пройдя все испытания? Или же шоу изменит его так сильно, что он будет уже совершенно другим человеком, видящим и мир вокруг и всех людей в нем иначе, чем раньше. Настолько иначе, что это чувство погасит все остальные желания.

Он опять думал о чем-то слишком далеком, но не терял концентрации, именно благодаря этому и смог избежать очередной западни.

Стоит признать, что в этом ему помог летящий впереди аппарат, который начал кружиться и маневрировать из стороны в сторону, будто раскачивающиеся качели. Объяснить это можно было только одним способом.

Олег остановился. Разочарованно выдохнув, провожая исчезающую среди растений камеру, мужчина подобрал с земли длинную ветку и кинул ее перед собой. Сильно, чтобы ловушка проявила себя. Ветка пролетела пару метров и распалась на части. Потеряв ускорение, ее обломки быстро и тихо вернулись на землю.

Сделав еще несколько маленьких шагов вперед, атлет поднял руку и коснулся кончиком пальца тончайших вибрирующих нитей, натянутых между растущими вдоль тропинки двумя сосновыми стволами.

Капелька крови из разодранной кожи тут же прокатилась по ладони.

Пройдя здесь даже не почувствуешь, как тело развалится на куски. Сознание отключится раньше. Возможно, даже боли не почувствуешь, или же она будет последним океаном, куда придется нырнуть, прежде, чем оказаться на той стороне жизни.

Вокруг деревьев были обмотаны специальные мягкие магниты, выкрашенные в коричневый цвет и сливающиеся с темной корой. Нити начинались между ними и тянулись дальше, образуя собой замкнутую сеть, которой позавидовал бы любой паук. Из-за электрических разрядов, постоянно подаваемых на магниты, нити мелко дергались туда-сюда с огромной скоростью, подобно лезвиям электроножей, только гораздо тоньше и незаметнее, но от этого еще больше походя на диковинного хищника.

Несколько проходов вокруг были опутаны подобными нитями. Чтобы преодолеть все опасности, пришлось потратить больше времени, чем Олегу хотелось бы, но он предпочел внимательно исследовать местность перед каждым новым шагом, чтобы не остаться без какой-нибудь очень нужной конечности.

Стараясь запомнить место, где расположена эта ловушка, будто что-то подсказывало ему о неминуемом возвращении сюда, мужчина отметил в памяти торчащую из земли почерневшую корягу, которая будто осталась здесь после пожара. Ее два вытянутых сучка тянулись к небу, словно руки молящегося, которому не осталось ничего, кроме его быстро умирающей веры.

Продолжая двигаться вслед за исчезнувшим квадрокоптером, Олег поглядывал себе за спину, словно чувствовал кого-то крадущегося следом.

Несколько раз атлет останавливался и вновь кидал перед собой ветки, но ловушек больше не было и это пугало его сильнее, чем самые ужасные механизмы, поджидающие свою жертву где-то там.

После отдыха в овраге, Олег был весь в грязи, но считал это только плюсом. Так он больше походил на часть местности, когда застывал неподвижно, пригибаясь к земле.

Мужчина был уверен, что двигается к большому озеру. Все складывалось ему на руку, но тревога нарастала. Чем ближе он находился к путевой точке, которую сам же и установил, тем сильнее напрягались мышцы, а слух различал все больше и больше каких-то невнятных и совершенно непонятных звуков. Некоторые из них казались совершенно фантастическими не потому что напоминали сауднтрек к сай-фай драме, а потому что их попросту не могло быть на арене.

Но Олег решил не торопиться с выводами. После волков и медведей, уже дважды свалившихся на него белок, он не стал бы отбрасывать даже самую маленькую вероятность немыслимых событий.

Засев в плотном кустарнике, который даже полностью сбросив листву не просматривался насквозь с любой стороны, атлет проверил свой обрез, убедившись, что патроны на месте, а курок готов позволить дроби отправиться на кровавую охоту. Арбалет тоже подвергся тщательному осмотру. Одного заряда уже не хватало. Осталось пять коротких стрел, поблескивающих своими металлическими боками.

Вытащив из мешка топор, Олег закрепил его в перевязи, перекинутой через плечо. Теперь приклад двустволки торчал вверх, а рукоять топора вниз. В ладонях он сжимал арбалет.

Общий вес снаряжения не превышал пятнадцати килограмм, но атлет уже порядком устал и эта тяжесть отчетливо ощущалась, расходуя силы совсем не экономно. Но пожертвовать чем-то Олег не мог. Если у его противников есть огнемет и еще черт знает какое оружие, лишать себя найденных предметов было глупо.

Единственное, чему еще не нашлось применения — это длинное и широкое лезвие от рапиры или чего-то похожего, но и для него наступит время, в этом сомневаться не приходилось. Главное, чтобы оно наступило раньше, чем усталость окончательно возобладает над всем его тело и руки не смогут даже поднять эту темную заточенную пластину, не говоря о том, чтобы с кем-то сражаться ею.

Олег расправил плечи, размял шею и неспешно двинулся вперед.

Он и сам издавал достаточно много звуков. Шуршали листья под ногами, ломались ветки. Некоторые выдохи получались громкими и отрывистыми. Хрипы из горла вырывались вместе с плотными облачками пара. Казалось бы, солнце должно было разогреть воздух, но тот становился только холоднее. Ничего удивительного для конца октября.

Плотный костюм спасал от переохлаждения, но все открытые участки тела, которых было предостаточно из-за дыр в ткани, неприятно ныли, как и мышцы в ногах, утомленные постоянными перемещениями.

Но куда лучше было чувствовать боль, напоминающую тебе о том, что состязание продолжается, чем вовсе потерять все ощущения, как настоящий мертвец.

Олег не мог представить, что чувствуют остальные участники. Есть ли у них вообще эти самые чувства? Особенно у альбиноса, который еще не скоро появится на арене. В голове у него конечно полная каша, но с физикой проблем быть не должно никаких. Не раз видя, как Оскар выбирается буквально с того света, Олег завидовал этой его способности, не имея ни малейшего представления, какой ценой она доставалась.

У него тоже были свои особенности, за которые приходилось платить. Как и у любого другого человека. И все же, где-то должен был быть предел и ощущений, и цены, которая оказывается не по карману.

Деревья внезапно кончились.

Олег выбрался на обширную просеку, на которой покоились только пни, частично выкорчеванные, частично все еще торчащие из-земли, будто не желая расставаться с ней. Повсюду были раскиданы еловые и сосновые ветки. Все выглядело так, словно безумный лесник выпускал здесь пар, заведя бензопилу и пытаясь расправиться с осточертевшим ему лесом. Но победить вековой заповедник так и не смог, а сейчас покоился где-то под ковром из хвои и сушняка.

Присев на корточки, Олег потрогал ветки перед собой рукой, надавил на них. Ничто не выдавало замаскированных ловушек.

Глядя на противоположный край вырубки, атлет сжал зубы. Идти в обход означало снова терять время, но и лезть на рожон тоже было далеко не лучшей идеей.

Зелено-коричневые цвета медленно завораживали. Их естество, казавшееся таким ненастоящим по телевизору, сейчас находилось так близко, что Олег снова прикоснулся к поваленным стволам и кучам веток. Прохладное мертвое дерево и мягкие иголки отзывались, они готовы были составить компанию любому, кто останется рядом с ними или уляжется на мягкую постель застеленной хвоей поляны.

Ее пересекали несколько взрытых линий, будто кто-то прошелся с узким плугом, едва погружая острый край в землю. Вокруг них было множество таких же неглубоких отпечатков, но их природу определить было невозможно.

Олег помотал головой, понимая, что нужно идти дальше.

Двинувшись вдоль вырубленных деревьев и фантасмагоричных по форме пней, он пытался высмотреть мерцающие огоньки камер вокруг. Сделать это ему не удавалось. Может, из-за того, что в этом месте они были надежно укрыты среди множества объектов и ничем не выдавали себя, а может, их действительно не было.

Пересекать просеку Олег не решился. Делать глупости все же было не в его стиле, поэтому он быстро шел по широкому полукругу вокруг вырубленной поляны на полусогнутых ногах, выставив перед собой заряженный арбалет.

Маленький дикий поросенок с продольными светлыми полосками на спине выскочил из кустов и замер у ног человека.

Олег вздрогнул, тут же наведя стрелу на потенциальную опасность. Но стоило ему осознать, кого он видит перед собой, как тут же захотелось бежать и как можно скорее. Даже в обратную сторону, через поваленные деревья и поле со скрытыми ловушками. Но было уже поздно.

Следом за своим детенышем, перебирая сильными лапами, на открытое пространство вышел вепрь. Это точно был самец: торчащие из пасти острые клыки матовым блеском выделялись на фоне темной шкуры. И зверь явно выглядел недовольным тем, что на его пути появилось какое-то препятствие. Уперев лапы в землю, он поднял голову и, выдохнув длинную струю пара, вот-вот готовый броситься вперед на защиту своего семейства и самого себя, учуяв угрозу.

Первая пущенная стрела пронзила шкуру и застряла где-то в спине вепря, вторая воткнулась ему брюхо. Но этого было недостаточно, чтобы остановиться бросившегося в атаку разъяренного секача.

Возвращаться обратно к режущим сеткам слишком далеко. Лезть на дерево — долго. Оставалось только вступить в бой и попытаться выиграть его с минимальным ущербом для себя.

Олег совсем не хотел убивать животных, но в такой ситуации у него не оставалось выбора. Сам умирать он тоже не собирался.

Задуманный им маневр был опасным, но он позволял выиграть достаточно времени, чтобы довести начатое до конца. Оттолкнувшись одной ногой от мягкой земли и поднявшись в воздух, атлет второй ногой ударил дикого кабана точно в рыло, одновременно подкидывая себя еще выше.

Арбалет свободно полетел на землю, а рука уже сжала ручку топора, когда вепрь затормозил и легко развернулся. Животные, которых знал Олег, так сделать не могли. Но на арене все обитатели были необычными.

Прежде, чем его движение завершилось, и топор был готов вонзиться в плоть, разрывая темную шкуру, секач мотнул головой, откидывая мужчину в сторону.

Струйка крови обагрила листву.

Глубокая рваная царапина протянулась от локтя до середины правого бицепса. Ничего страшного, но боль была адской. Олег даже не нашел в себе сил завыть от горящих нервных окончаний, зато смог подняться и в два шага оказаться рядом с кабаном. Рубанув наотмашь, он рассек его рыло, но зверь, будто не собираясь умирать. Бешено хрюкая, он крутанулся волчком, еще раз опрокинув человека и пнув его сильными лапами. От этого удара, пришедшегося в нижнюю часть живота, у Олега выступили слезы на глазах, пока он катился по земле. И только упершись спиной в сосновую корягу, он понял, что наступила тишина, и больше никто не пытается убить его.

Выпустив из ладони топор и зажимая рукой новую рану, Олег несколько раз моргнул и посмотрел перед собой.

Вепрь без движений лежал в метре от него. Разрубленная пополам морда не вызывала ничего кроме рвотных позывов, но в желудке уже давно было пусто. Густая кровь блестящим озерцом разливалась на поляне, поглощая мелкие ветки и иголки хвои, будто шторм, уничтожающий настоящие корабли.

Маленький поросенок носился рядом и беспокойно верещал без остановки. Заметив, что человек снова двигается, он подскочил и скрылся за деревьями. Его хрюканье еще долго доносилось из чащи.

Морщась от противной боли и прикидывая, сколько он потерял крови, Олег быстро сделал перевязку, отметив, что и запасы тряпок подходят к концу, а костюм все больше напоминает лоскутную вышивку, нежели тактический комбинезон. Пошатываясь, мужчина подошел к зверю и принялся выдирать застрявшие в шкуре арбалетные болты. Сделать это оказалось непросто: они вошли глубоко в тело животного, возможно, даже задели внутренние органы, но на адреналине или на каких-то природных инстинктах вепрь продолжал неистово сражаться, пока его морда не была раскроена пополам.

Олегу стоило признать, что сам он легко отделался. Этот секач мог легко растоптать его или разорвать клыками ничуть не хуже, чем лезвием топора. Но все это уже было частью несбывшейся вероятности, и мужчина предпочитал считать, что развиваться иначе события просто не могли.

Справившись со стрелами и зарядив их обратно в арбалет, Олег задрал голову и увидел в вышине над собой три камеры, нацеленные точно на него. Не придумав ничего лучше, он беззвучно рассмеялся, закинул арбалет на плечо и, как можно сильнее выпятив грудь, вернулся на свой путь.

Продолжая широко улыбаться, это помогало ему заглушать боль, мужчина продирался сквозь кусты, уверенно шагая вперед туда, где, как он думал, увидит большое озеро. Но, как оказалось, сначала ему нужно будет справить с еще одной трудностью.

Впереди был обрыв.

В его естественное происхождение совсем не верилось, но как бы там ни было, дороги вперед не существовало. Разлом шириной метров восемь с растущими по его краю деревьями, вот, что открылось взгляду Олега, когда тот выбрался из-за очередного кустарника, цепляющегося за атлета своими колючками.

Пройдя еще немного вперед, он взглянул вниз. Глубина тоже была порядочной: дно разлома тонуло в темноте, а сброшенные в пропасть ветки, едва ли издавали какие-то звуки, совершенно не помогая точно определить, как далеко придется спускаться вниз, чтобы преодолеть это препятствие.

Олег в любом случае не собирался этого делать. У него не было ни веревки, ни другого снаряжения, чтобы играть в скалолаза. Вспомнилась лестница, которую он не захотел тащить с собой из кавалерийского корпуса. Здесь она была бы точно бесполезной.

Единственным выходом из затруднительного положения оставалось то же самое решение, которому он следовал всегда раньше, оказываясь перед подобной проблемой: двигаться вдоль разлома, пока не появиться возможность преодолеть его, не рискуя своей жизнью.

Но сделал он это не сразу.

Вернувшись в лес и спрятавшись, он достал бутылку с водой. Делая мелкие глотки, Олег изучал местность впереди.

Разлом был похож на огромную траншею, оставшуюся после детонации нескольких зарядов под землей. Для чего это было сделано, он не мог сказать, но глядя на широко разинутую пасть земной тверди, был уверен, что это сделано не просто так. Возможно, когда-то здесь тоже добывали алмазы, а потом шахты уничтожили, оставив вот такое напоминание. Или кто-то хотел создать еще один водоем на территории, а потом почему-то отказался от этой своей затеи.

Гадать можно было бесконечно, но времени на это не находилось.

С сожалением повертев в руках пустую бутылку, Олег оставил ее на земле, засыпав листьями и хвоей. Воды у него больше не было, зато на какое-то время он не будет чувствовать ни жажды, ни саднящих ощущений в горле.

Вытерев губы рукой, размазывая по ним кровь и остатки воды по пальцам, атлет бегом бросился вперед. Необходимо было преодолеть разлом как можно скорее и сил на это жалеть не приходилось.

Именно сейчас, пришло осознание того, что всего тридцать минут назад его могли поджарить и сделала бы это какая-то девчонка. Олег никогда не боялся огня, но оказавшись так близко со стихией, нацеленной именно в него, да еще и подчиненной человеческой воле, ему по-настоящему стало страшно. Представив, как огонь поглощает все его тело, а не просто облизывает пятку, он поежился, стараясь, как можно быстрее избавиться от этой картины в своей голове.

У него были куда более реальные страхи, но все они меркли перед величием арены. Какие бы ужасные деяния здесь не вершились, они все были продиктованы лишь ее желанием и мыслями триумфаторов. Они всегда были где-то рядом. Незримо наблюдали, подсказывали или откровенно смеялись в лицо. А когда приходило время, словно скандинавские валькирии, спускались на арену и уносили с собой павших.

Олег усмехнулся. Осталось только канонизировать их, но это вряд ли когда-нибудь произойдет. По крайней мере, не раньше того момента, когда триумфаторы сами не захотят этого.

После четверти часа непрерывного движения, атлет увидел впереди поваленное дерево, приспособленное под мост над пропастью.

Вблизи легко было понять, что кто-то совсем недавно срубил его. Ствол был не самым толстым. Работы топором в умелых и сильных руках не больше, чем на пять минут. И вот, высоченная некогда сосна теперь мертвым великаном растянулась на земле, между двумя берегами.

Опустившись возле сруба, Олег осмотрел его, а точнее, пытался понять, чем его сделали.

Длинное прямое лезвие. Растянув большой и средний пальцы, мужчина приложил их к древесине: сантиметров восемнадцать, толщиной около дюйма. Это был не просто топор, а какое-то серьезное оружие, предназначенное вовсе не для того, чтобы лес валить, а срубать головы с плеч вместе с защищающими шею доспехами.

Поморщившись, атлет осмотрелся.

Никто не торопился снести голову именно ему. Рядом вообще никого не было. Снова царила тишина, даже ветер стих. Но тревога продолжала нарастать и усиливаться.

Потерев переносицу, Олег вскинул арбалет наизготовку и неспешно зашагал по сосне.

С одной стороны казалось, что это препятствие нужно преодолеть, как можно скорее, но с другой, что-то подсказывало ему не торопиться делать следующий шаг. И это оказалось не пустой паранойей.

Между двумя небольшими сучками, как раз на высоте человеческого шага, была натянута тонкая стальная проволока. Олег бы не заметил ее, если бы двигался быстро, но при постоянно изменении угла обзора и медленном перемещении, мужчина увидел тусклые блики, которые не могли играть на сухой коре дерева.

Никакой особой хитрости эта ловушка в себе не таила: запнешься и полетишь вниз, а там уже, как повезет, может, ногу сломаешь, а может, и что пострашнее. Темнота бездны внизу подначивала представить ужасные картины, но атлет только пожал плечами. Ему было все равно, что на самом деле таилось в черной глубине. Он не собирался туда спускать, падать или просто выяснять, что же там. Его путь лежал дальше.

Продолжая сидеть на месте возле проволоки, мужчина подумал, что это слишком просто для создателей арены. Эта ловушка была установлена атлетом, тем, кто уже прошел по этому импровизированному мосту. Кем-то, кто был способен на холодный расчет и умение по максимуму использовать самые примитивные вещи для создания смертельно опасных приспособлений. Вроде этой растяжки, которая, что в теории, что на самом деле выглядела потенциально опасной.

Олег покачал головой. Только один из тех, кто уже начал состязание, подходил под это описание.

Кроме него самого, конечно.

Улыбнувшись, Олег перешагнул проволоку и зашагал дальше, высматривая новые ловушки. Помня о том, что и сам уже установил одну, он не сомневался в том, что скоро вся арена будет усеяна чем-то подобным. Конечно, если атлеты не перебьют друг друга слишком быстро и в ловушках вообще исчезнет необходимость.

Перебравшись на другую сторону, мужчина обернулся. Сквозь обрубленную сосновую крону, все тот же неизвестный с огромным топором позаботился о том, чтобы можно было спокойно спуститься на землю, Олег увидел, какое большое расстояние на самом деле разделяло края пропасти. Да и само дерево, услужливо переправившее через разлом уже, как минимум двух людей, было огромным. Ничего подобного больше не росло поблизости, а пропасть продолжала тянуться, насколько хватало взгляда.

Наверное, именно этим была продиктована необходимость создания моста, подумал Олег. Если это на самом деле сделал Гриф, он здорово рисковал. Довольно продолжительное время издавать громкий глухой и разносящийся эхом по арене стук, это все равно, что устроить пирушку на подлодке во время боевого дежурства. Но справедливости ради стоило отметить, что ничего подобного Олег не слышал.

Так или иначе, преодолев препятствие, нужно было двигаться дальше.

Попытки найти следы на земле или какие-то частицы одежды на колючках низких кустарников, не увенчались успехом. Если кто-то и проходил здесь, то либо он летел по воздуху, либо просто прибирал за собой.

Олег все же нашел нечто похожее на вмятину от каблука и отправился в ту сторону, куда по идее должен был смотреть носок ботинка.

Ему не нравилась идея висеть на хвосте у Грифа, которого всю жизнь обучали чуять опасность, надвигающуюся именно со спины, но другого выбора не было. Пусть лучше он будет постоянно оглядываться, чем вести свою охоту.

Мысли были неправильными.

Илья наверняка преследует какую-то цель, раз даже не побоялся выдать себя, свалив такое дерево ради переправы, через разлом. Что-то было важное в этой стороне, но Олег не имел ни малейшего понятия, где он сейчас находится и что же это за сторона арены. Только самое примерное восприятие подсказывало ему, ориентируясь на все уже произошедшее, что он, как и задумано, приближается к большому озеру.

Над головой раздался недовольный беличий голос.

Олег посмотрел вверх, быстро подавив в себе нарастающее желание пристрелить это надоедливое животное, которое уже не раз мешало ему. Но, похоже, сейчас пришло время лесному жителю отплатить за злодеяния своих родственников. Между ветвей отчетливо был виден ярко-красный ящичек с белым крестом, спрятанный на высоте нескольких метров.

С довольной улыбкой закинув арбалет себе за спину, атлет уже готов был схватиться за толстую низкую ветку, но остановился.

Это было слишком просто. Даже учитывая, что не всегда смотришь над собой, не всегда выискиваешь что-то, хотя делать это нужно, эта аптечка лежала на виду, причем сразу выдавая, что же это за предмет, а не храня эту тайну до последнего под замком или стальной крышкой. Что-то точно было не так.

Олег потоптался на месте.

Может, он начал сходить с ума и уже видит опасность там, где ее нет? Гриф мог идти этой же тропой, неужели он не заметил этот ящик?

Несколько попыток выбить аптечку из ее укрытия камнями, ни к чему не привели. Специальные распорки удерживали предмет на месте. Только поднявшись наверх и отогнув алюминиевые пластинки можно было забрать этот трофей.

Чертыхнувшись, Олег закрыл лицо руками. Он медленно досчитал до десяти и, подтянулся, ухватившись за ветку.

Никаких режущих кромок, взрывчатки, пищащих детонаторов и липких лент. Самое обычное переплетение древесных крон, среди которых можно было легко спрятаться. Сверху обзор на тропинку, по которой он шел, был превосходным, а вот с самой тропы едва ли можно было различить, что кто-то притаился в засаде.

Белка, указавшая ему на это место, где-то скрылась, но было слышно, как она скидывает вниз пустые шишки.

В аптечке, нашелся только один предмет: двухзарядный автоматический шприц, ампула с красной жидкостью в которой, судя по всему, содержался адреналин, а вот, что за вещество было в синей, оставалось только догадываться. Поблескивающий толстым стеклом и хромом предмет не выглядел хрупким, поэтому Олег без опаски убрал его в мешок за спиной.

Спустившись вниз, мужчина подумал, что его настороженность все же не была лишней. Слишком глупо он выглядел бы, если там на самом деле оказалась ловушка, а он, как дурак, сразу же бросился вперед сломя голову. Впрочем, ему бы уже точно было все равно.

Поморщившись от боли в ноге после прыжка со слишком большой высоты, атлет пошел дальше.

С дерева, на которое он забрался, нельзя было увидеть, что же ждет его впереди, слишком густо высился лес. Раньше здесь все было иначе, но после нескольких лет запустения и экспериментов, произойти на этой арене могло все, что угодно. Вот и теперь здесь проводилось состязание, как будто Новая Москва стала первой отсечкой, вроде Афин в свое время.

Поэтому Олег двигался вперед вслепую, только гадая, что же увидит, когда выберется на открытое место перед озером.

Ему послышались голоса впереди, и он тут же рухнул на землю, уперев приклад арбалета в плечо. Пришлось перекатиться еще немного в сторону, чтобы чертополох не загораживал обзор, но лучше не стало. Даже если звук и был на самом деле, в чем Олег уже начал сомневаться, он доносился издалека, метров триста, может чуть больше. Царящее вокруг эхо причудливо изменяло восприятие расстояний.

Убедившись, что прямо сейчас ему ничего не угрожает, мужчина поднялся и короткими перебежками продолжил свой путь, останавливаясь только за толстыми стволами деревьев, которые могли бы уберечь его от пуль или несильного направленного взрыва.

Он увидел слишком приметную обезьянью петлю, будто кто-то специально разбросал листья вокруг нее, чтобы не наступить в ловушку, когда будет отступать этой дорогой. Веревка лежала чуть в стороне от тропы и была перекинута через не самую высокую ветку: попасть в такой капкан означало умереть скорее от разочарования и собственной глупости, чем словить пулю или подорваться на мине. Но и других атлетов с их игрушками и оружием никто не забывал. Олег недовольно потер грудь: сломанные ребра болели, но терпеть эту боль ему еще удавалось.

Деревья заканчивались, уступая место живым изгородям, сейчас похожим на сад ползучих змей. Темные коричневые и почерневшие ветки уже полностью увяли до следующей весны, оставив лишь природный каркас некогда зеленых насаждений. Сразу за ними начинался пожухлый газон, спускающийся под небольшим углом к озеру, со всех сторон окруженному множеством крупных камней и валунов всех оттенков серого, и самой разнообразной структуры. На темной глади поверхности что-то копошилось, будто пытаясь выбраться из своего заточения.

Издалека было не совсем понятно, на что именно Олег сейчас смотрит, но оптика в его руках быстро расставила все на свои места.

Во-первых, Китти Стар была последовательна, как никогда. Ее слова могли бы упростить состязание для Олега, рассказав добрую часть сценария, но в начале игры он не цеплялся за них, как за истину, а ведь именно ею они и были. Грааль в двадцать четвертом сезоне, который не строился на какой-то выдумке, был самой настоящей золотой чашей, покоящейся на толстом шпиле метра четыре в высоту, торчащем из воды посреди озера. Но если эту проблему можно было как-то решить и забраться на него, как во времена ярмарок на Руси, то попытка преодолеть водную преграду казалась настоящим безумством. Озеро населяли крокодилы. Десятки или даже сотни хладнокровных хищников, специально выведенных корпорацией для выживания в низких температурах, теперь вольготно устроились на берегу и на мелководье. Их вытянутые пасти то открывались, то закрывались, обнажая острые зубы, готовые разорвать добычу любого размера.

А во-вторых, Илья Поздняков, он же Гриф, будто играл в войнушку с двумя женщинами: белокурой Евой, палящей в него из пистолета с глушителем, так что видно было только яркие вспышки, вырывающиеся из длинного дула, и уже не так сильно удивляющей своим видом Софьей, которая бездумно и хаотично поливала все, что видела перед собой огнем.

Над этой троицей, на которую животные почему-то совсем не обращали внимания, продолжая предаваться своему приятному ничего неделанию, зависали семь или восемь камер. Олег не мог точно сосчитать: красные огоньки дергались туда-сюда, мешая понять, сколько же их на самом деле.

Для его оружия было слишком далеко, что мешало сделать прицельный выстрел. Можно было подобраться ближе или продолжать наблюдать, чем закончится эта схватка с безопасного расстояния.

Оставалось загадкой, как тренированный оперативник попал в такой переплет. Единственным логичным объяснением было то, что он сам этого захотел и вел бой по своим правилам, пусть со стороны это так не выглядело. Гриф только перемещался и прятался за камнями, из которых пули выбивали мелкую крошку, острой дробью летящей во все стороны. Если у него и был какой-то огромный топор, он давно его бросил, чтобы иметь возможность двигаться быстрее, уклоняясь от пуль и жаркого пламени. Мужчина старался не показывать, что сжимает в левой руке, постоянно отводя ее за спину и будто выжидая лучшего момента, чтобы использовать свой козырь, который точно был ограничен радиусом действия, как и арбалет Олега.

Девушки действовали не слаженно, странно, что Ева еще не пристрелила более молодую соперницу, но видимо она прекрасно понимала, что в одиночку ей с бывшим разведчиком не справиться. Такие же мысли должны были быть и в голове второй девушки, но с этим легко можно было поспорить.

Олег ждал, когда у огнемета кончится топливо, и вместо обжигающего огня из длинного сопла будет вырываться только черный дым, но этого не происходило. В небольшом баке за спиной Софьи, будто по волшебству помещалось очень много горючего. А глаза девушки, слезящиеся, но полные безумья, так и жаждали увидеть, как же этот агрегат поджигает человека, а не воздух или деревья вокруг.

Крокодилы не реагировали даже на разгорающийся пожар. Они словно жили лишь в своем мирке, который начинался за определенной линией и пока ее никто не пересекал, все было в порядке. А что творится по ту сторону, хищников совсем не волновало. Почти, как все люди, отстраненно подумал Олег, продолжая наблюдать за происходящим, постепенно приближаясь все ближе и ближе.

Он понимал, что будет просто обязан добить того, кто останется в живых, после этого сражения. Лучший способ избавиться сразу от нескольких очень опасных противников за один раз. О такой ситуации ему даже мечтать не приходилось, и все же сейчас это было реальней некуда.

Гриф пнул толстую обломанную ветку, и та угодила в плечо Софье. Девушка завизжала и дернулась, поведя рукой в сторону. Из-за этого движения она чуть не подпалила Еву.

Олег подумал, что сейчас та не выдержит и выстрелит в ответ, но блондинка только перекувырнулась, преодолевая очередной островок пламени впереди, и продолжала преследовать Илью, двигающегося вдоль озера в сторону Олега. Она словно не видела и не желала ничего другого, как бульдог, вцепившийся во что-то интересное своими зубами и ни при каких условиях не отпускающий новую игрушку.

Ева понимала, что если сейчас не прикончит Грифа, то второго шанса уже не будет. Поэтому она снова и снова нажимала на курок, не жалея патронов. На ее поясе болтались еще несколько полных магазинов. С таким запасом расточительными ее действия не выглядели.

Что же Илья прятал в руке рассмотреть по-прежнему не удавалось. Тем более, Софья тоже вернулась в битву. Она перестала жечь все подряд и теперь старалась, как можно ближе подобраться к мужчине, чтобы уже наверняка выплеснуть волну горячего пламени точно ему в лицо.

На теле девушки в области живота, было много крови. Олег скривил губы: похоже, ее все-таки задел выстрел той ловушки, что он активировал. Для человека с дробью в теле она неплохо держалась. Ее безумие поддерживало в ней жизнь, но скоро и оно сдастся перед никуда не спешащей смертью. Холодные прикосновения заберут все силы, заставят опуститься на землю и смириться с неизбежностью. Но пока этот момент еще не наступил, Софья продолжала яростно идти в атаку.

Возможно, если бы у каждой из них было огнестрельное оружие, или девушки смогли бы договориться провести слаженный парный удар, у них бы все получилось. Но так, как события развивались сейчас, шансов у них было мало.

Олег, наконец, увидел, что же за козырь прятал Гриф.

Немного необычная, но это точно была рогатка. Собранная из множества соединенных между собой металлических пластин, с длинной черной резинкой. Конструкция выглядела не слишком устрашающей, но Олег быстро понял, что благодаря большому числу подвижных деталей, ударная мощь этой примитивной конструкции делала ее по-настоящему опасным оружием, вполне способным убить человека.

Продолжая следить за руками мужчины, Олег понял, что тот не просто пригибается к земле, прячась от выстрелов, а ищет подходящие снаряды. Он подбирал камни, ощупывал их, не глядя, и либо убирал в кармашек костюма, либо бросал обратно на землю.

Хладнокровию Грифа можно было позавидовать. Тем более, что следующая пуля разорвала ему переносицу.

Брызнувшая кровь заставила завыть от предвкушения завершить охоту обеих девушек, которые с удвоенной ненавистью бросились вперед, уже представив, как бездыханное тело мужчины падет без движения на землю.

Олег уже мог наблюдать за происходящим без помощи оптического прицела: так близко троица атлетов подобралась к опушке леса.

Гриф не обращал внимания на заливающую его лицо кровь, притаившись за деревом. Вытер те капли, что попали на глаза и вложил первый камень в специальную выемку на резинке и растянул ее почти на метр, одновременно выглядывая из своего укрытия.

Ева была готова и даже сделала еще два выстрела до того момента, как небольшой камушек, выпущенный из рогатки, ударил ее точно в лоб. Девушка нелепо дернулась, словно кукла и упала за торчащую из земли глыбу. Судя по тому, что в воздухе не появилась сигнальная ракета, она все еще была жива.

Не тратя время, Гриф вновь растянул резинку, но струя огня заставила его нырнуть в укрытие. Мужчина вжался в небольшой валун спиной и посмотрел в сторону, где прятался Олег. Он не мог его увидеть, тем более скрытого под маскировочным плащом, но шестое чувство, или что там тренируют разведчики, сообщило ему об опасности, которая вполне реальна, а не рождена воображением.

Илья наугад пальнул камнем по кустам, срываясь с места. Он предпочел пройти сквозь огонь, лишь бы не столкнуться с неизвестностью.

Арбалетный болт вонзился ему в лопатку. Олег разочарованно зашипел и, выбравшись из своего укрытия, поспешил за атлетом. Он пустил еще один снаряд ему вслед, но тот только исчез в багровом пламени, вряд ли достигнув цели.

Софья давила на курок, не переставая, сделав ставку на случайность, на то, что сможет все-таки убить этого атлета раньше, чем он прикончит ее. Девушка что-то кричала, но ее голос тонул в реве огня.

Жар облизывал тело, заставлял двигаться осторожно, медленно. Олег не хотел попасть под горячую руку в прямом смысле этого выражения. Он наблюдал за Софьей, а точнее, за тем, что происходило за ее спиной.

Гриф быстро одолел небольшой круг и оказался позади девушки. Выглядел он страшно: все лицо, словно погребальная маска, было залито кровью и покрыто черной копотью. Кожа на носу двумя короткими лоскутами болталась туда-сюда, продолжая сочить темной жидкостью. Из груди, рядом с подмышкой, торчал наконечник арбалетной стрелы, словно какой-то самый безумный пирсинг. Застрявшее в его теле железо должно было причинять адскую боль, но, не смотря на это, атлет, сжав зубы, смог поднять рогатку и вновь растянуть ее, готовясь сделать выстрел.

Олег тоже вскинул к плечу свое оружие, целясь точно в голову Ильи, но тот сделал свой ход раньше.

Камень, выпущенный с какой-то совершенно невероятной скоростью, летел не в Олега, И не в Софью. Гриф выбрал своей целью баллон за спиной девушки. Конечно, вероятность того, что это сработает, была небольшой, наверное, едва ли равняющейся двадцати процентам, когда множество факторов…

Камень угодил точно в герметичный вентиль, и тут же прогремел взрыв.

Огненный шаг, сфера, поднялась над опушкой и озером, поглощая за секунды десятки метров пространства. Почти беззвучно, но очень красочно, переливаясь от багрового цвета к темно-красному.

Олег не успел даже прикрыть глаза, как ударная волна сбила его с ног и швырнула обратно в лес.

 

Глава 15

Ему казалось, что он видит звезды.

Далекие мерцающие точки, где-то уже мертвые, а с земли кажущиеся живее многих. Их обманчиво тусклый свет, маленькие размеры, все это просто вводило в заблуждение. Звезды переливались, подмигивали друг другу, блестели между туч и облаков. Еще немного и можно будет разглядеть вереницы созвездий, а если поднять руку, то и представить свое прикосновение к ним.

Олег захрипел. Кашель не вырывался из груди. Его сменила боль, позволяющая только сдавленному хрипу оглашать окрестности.

Во рту царил тошный гнилостный привкус. Пришлось выплевывать и выталкивать языком темные склизкие листья. Они липли к небу, цеплялись за язык, висли на губах. Глотать было больно, но это еще не самое страшное: следуя по пищеводу, слюна будто маленькими льдинками царапала внутренности. Из-за чего рождалось подобное ощущение, атлет не мог понять и очень надеялся, что оно скоро пройдет или хотя бы перестанет так сильно раздражать его.

Болело вообще все, что могло болеть и только от одной мысли о каких-то движениях, становилось еще хуже.

Мужчина лежал под деревом, частично засыпанный листвой и грязью. Трудно было разобрать, что именно повреждено на этот раз. Все конечности отзывались на приказы мозга, но шевелить ими совсем не хотелось. Просто лежать на земле и глядеть на потемневшее небо казалось замечательным занятием.

Возможно, так и было, но только не на арене состязания.

Олег выдохнул и заставил себя сесть.

Сначала пришлось предпринять неудачную попытку сделать это. Боль и тяжесть в груди не давали ему возможности выпрямиться. Живот и вовсе отзывался острой резью, будто накануне мужчина съел что-то не то. Но Олег едва ли мог вспомнить вкус проглоченной недавно булочки, не говоря о нормальной еде.

Лопатки ощущали сырость и холод земли, но это совсем не способствовало тому, чтобы побыстрее подняться с нее. Мышцы уже смирились с состоянием расслабленности и не хотели выходить из него.

Странно, но в голове не было шума. Даже легкого укачивания. Ничего. Обойтись без сотрясения, оказавшись так близко к эпицентру взрыва, а потом еще пролетев несколько метров по воздуху, не сломаться при ударе об дерево. Повезло, так повезло. Хотя с последним пунктом можно было поспорить.

Состояние его ребер ухудшалось и сейчас, возможно, приближалось к критической отметке.

Не поднимаясь с земли, Олег вялыми руками, оттянул повязку из тряпок с груди и посмотрел на расползающийся по коже темный синяк. На него было страшно смотреть, не то, что прикасаться. И все же, атлет коснулся пальцами своего тела, тут же ощутив новую волну боли, заставившую его безвольно опустить руки и быстро задышать.

Закрыв ненадолго глаза, он пытался представить что-нибудь хорошее, как-то отвлечься. Не получалось.

Главное задачей теперь было не умереть от полученных травм раньше, чем он не останется единственным живым атлетом на арене. Но достигнуть этой цели казалось все сложнее и сложнее. Особенно теперь, когда прошло много времени и в игру вступили многие ее участники.

Судя по быстро сгущающимся сумеркам, часы должны были показывать примерно начало шестого.

Перевернувшись на бок, чувствуя, как листва облепила и всю его спину, Олег поморщился, продолжая дышать воздухом наполненным ароматами разложения и утекающего времени. Сейчас почему-то именно это волновало его больше всего. Хотелось вдохнуть чистый кислород без посторонних примесей. Странное желание.

Он никогда не думал, что оказавшись на самом краю, будет желать сделать глоток свежего воздуха. Мужчина пытался подумать о Марго, но боль мешала представить ее лицо, словно он пытался разглядеть женское отражение в озерной глади, на которую постоянно падали камни самых разных размеров. Идущие по воде круги искажали реальность, или же наоборот делали ее самой, что ни на есть настоящей.

Сжав зубы, атлет уперся ладонями в землю и оттолкнулся от нее, придавая своему телу сидячее положение.

Привалившись спиной к дереву, казавшемуся таким же холодным как ковер из мокрой листвы, он продолжил очищать рот, теперь уже помогая пальцами. Но это только ухудшало ситуацию: они тоже были все в налипших частях прелых листьев, только еще сильнее забивающих горло и мешавших дышать.

Мотая головой из стороны в сторону, шея слушалась его лучше всего и меньше всего причиняла неприятных ощущений, Олег пытался прийти в себя

Вероятно, ему повезло больше других, потому что он все еще был жив. Но в ответ на эту собственную мысль он только засмеялся. Точнее, попытался это сделать, тут же согнувшись от острой боли в груди. Получалось только хрипеть и улыбаться.

Более-менее очистив рот, мужчина почувствовал, как сильно саднит верхняя губа. Ощупав ее пальцами, он пришел к неутешительному выводу: левый край ее в прямом смысле разодран. Шрам останется ужасный, подумал Олег, делая медленный глубокий вдох и задерживая дыхание.

Нужно было убедиться, что с ним на самом деле все в порядке. В каком-то подобии порядка, поправил сам себя атлет.

Сердце тут же начало убыстрять свой ритм. Тяжело было не дышать еще и из-за ужасного привкуса во рту, от которого теперь было не избавиться. Хотелось пить, но об этом можно было только мечтать. Не только из-за того, что воды не было, но и потому даже просто глотать было невыносимо больно.

Олег смог досчитать до сотни, после чего шумно и жадно задышал.

Для человека со сломанными ребрами, совсем недавно пережившим взрыв полного баллона с горючим, этот результат был неплохим, но и не очень обнадеживающим. Олег с улыбкой подумал, как ужасно выглядят сейчас его рентген и томограмма, но в ближайшие несколько часов ему их увидеть точно не суждено. Да и ни к чему это знание. Какая разница, что будет потом, если важно лишь то, что есть сейчас.

Зацепившись за эту мысль, он заставил себя подняться: упереться ногами посильнее и вытянуться вверх вдоль древесного ствола, подобно движению гусеницы. Сквозь дыры в плаще и костюме кожа ощущала обжигающе холодные прикосновения коры и листьев. Появлялись мелкие царапины и ссадины. Позвоночник ныл из-за долгого лежания на земле. Кости противно похрустывали, вставая на свои места.

Вдыхая через нос и выдыхая через рот, Олег поежился от холода, отметив, что маскировочная накидка почти полностью пришла в негодность. Теперь даже от чужих взглядов плащ не мог спасти, окончательно превратившись в кусок тряпки, пригодный разве что для перевязок.

Оглядев свое тело, насколько это позволял угол обзора, мужчина усмехнулся. После таких травм теперь нет никакого смысла обвязываться лоскутами одежды. Нужно идти дальше и не задумываться о том, как больно или как сильна усталость. Есть цель, дорога до которой по-прежнему лежит перед ним, а у него еще есть силы идти по ней.

Все еще опираясь на дерево, потому что Олег не чувствовал достаточной уверенности в своих ногах, он оглядывал пейзаж вокруг.

Почти догорело все, что горело прежде. Редкие языки пламени еще облизывали сушняк вдалеке, но они очень скоро погаснут под натиском надвигающегося тумана и холода. Черные пепелища круговыми отметинами виднелись повсюду. Особенно выделялось почти идеальное по форме место взрыва. Оно оказалось больше, чем можно было себе представить. После такого не выживают, хотелось сказать самому себе, но Олег все еще дышал и чувствовал боль, а значит, его время еще не пришло, даже в такой ситуации.

Несколько крокодилов выползли за воображаемую черту своего мирка возле озера и растаскивали обугленные куски чего-то розово-багрового. За некоторые они даже начинали драку, мотая своими длинными раскрытыми пастями.

Смотреть на это Олег не стал. Опустив глаза, он громко и разочарованно выдохнул, непроизвольно застонав и едва не опустившись обратно на землю.

Рядом с ним валялся его арбалет. Плетеная тетива была разорвана словно тонкая паутина. Пушистые хвостики кевларовых нитей безвольно уткнулись в листву. Автоматический зарядный механизм напоминал открытый человеческий перелом: подвижная часть и поворотная шестеренка торчали в сторону от вытянутого корпуса. Ему тоже досталось. Глубокая трещина не деформировала композитный материал, но все же привела его в полную непригодность для боевых действий. Пара оставшихся металлических стрел, безвольно торчали из мягкой грязи, только напоминая о своем некогда грозном предназначении.

Чуть в стороне, присыпанный все той же гниющей листвой, покоился мешок. Олег подумал, что от ампул с препаратами вряд ли что-нибудь осталось, но все же надеялся, что им повезло больше, чем арбалету.

Двустволка, топор и лезвие от рапиры, сильно погнувшееся по какой-то неведомой причине, были разбросаны вокруг, словно ударная волна решила ими немного поиграться, а потом внезапно потеряла интерес к этим вещам, быстро угаснув и оставив их для прежнего хозяина.

В памяти всплыл момент взрыва, и Олегу снова стало плохо. Он закусил губу, поморщившись от боли. Что же за катализатор был в том баллоне, и под каким давлением, если взорвался он почти, как самая настоящая бомба, способная оставить после себя воронку диаметром метров в двадцать, попутно превратив каменные глыбы в нечто бесформенное, рассыпавшееся по пеплу белесыми дорожками.

Кое-как отделившись от дерева, Олег сделал шаг вперед, медленно нагнулся и взял в руки арбалет. Тащить его с собой дальше не имело никакого смысла, но ему хотелось еще раз прикоснуться к этому произведению оружейного искусства.

Прицел тоже пострадал. Передняя линза была полностью разбита, а из задней торчал кусок запекшегося пластика. Эта вещь тоже отслужила свое, оставив атлета без оптики и возможности наблюдать за чем-либо на больших расстояниях.

Внутри приклада что-то громыхало. По-видимому, вся электроника тоже сгорела или была уничтожена и теперь все, на что хватало ее способностей, так это позвякивать словно бубенцы.

Бросив оружие обратно на землю, Олег неторопливо добрался до мешка и проверил его содержимое. Обе ампулы в шприце были целы, что естественно порадовало атлета. А вот убрав в него топор и взяв в руки обрез, он напрягся. Тяжесть всех вещей сейчас казалась ему неподъемной. Пришлось несколько минут просто стоять и привыкать, пока тело не отозвалось приемлемыми импульсами на возложенный на него груз.

Осторожно Олег двинулся к озеру. Он не собирался посягать на территорию крокодилов. Ему нужно было понять, что произошло после взрыва, и кто остался жив.

Из того, что не требовало никаких доказательств, можно было сделать вывод, что точно лишь Софья уже стала историей состязания, отправив своей смертью в воздух еще одну сигнальную ракету. Остатками ее тела и пытались поживиться животные, сейчас медленно возвращающиеся в свой уютный водный дом.

Шагая между камнями, многие из которых оплавились и потрескались, Олег глядел себе под ноги.

Он нашел множество стреляных гильз, оборванную черную резинку от рогатки, несколько уцелевших металлических деталей от огнемета. Кое-где можно было разобрать багровые пятна, поблескивающие в тусклых солнечных лучах. Они сильно выделялись даже на черном пепелище, маленькими лужицами впитываясь в землю.

Несколько клоков светлых волос покачивались на остром краю каменной глыбы, подчиняясь порывам легкого ветерка. Серая порода была залита кровью, словно какой-то ужасной абстракцией.

Олег опустился на корточки. Он видел, как Гриф попал Еве в лоб, от чего та упала. Судя по всему, перед взрывом женщина все же пришла в себя и пыталась подняться на ноги, и в этот момент ее и застал взрыв, отбросив на глыбу.

Тела нигде не было, поэтому ставить на ее смерть Олег бы не стал. Но судя по количеству крови, у нее серьезное повреждение, которое делает ее еще опаснее, если, конечно же, она способна держать в руках хоть какое-нибудь оружие, а не только убегать, не понимая, где она и что происходит.

Никаких следов Ильи ему найти не удалось, как и еще какого-нибудь оружия. Олег долго искал пистолет, но на глаза попадались только все те же гильзы и дыры в камнях с застрявшими в них пулями.

С разочарование поняв, что поживиться ему здесь нечем, Олег оперся о ближайший валун и посмотрел на грааль.

Чаша высилась над водой, в которой несколько крокодилов затеяли очередную драку. Брызги летели в разные стороны, пока животные выясняли кто же из них сильнее. Достать эту вещь было невозможно. Только полный безумец или самый отчаянный храбрец отважится преодолеть вплавь озеро кишащее хищниками, готовыми разорвать друг друга, не говоря о посторонних людях, таких мягких и теплокровных.

И все же грааль манил к себе. Вот так просто выставить его напоказ тоже была интересная находка сценаристов шоу. Триумфаторы проделали огромную работу, подготавливая новый сезон к эфиру. Арена действительно впечатляла и ужасала одновременно. Такого обилия ловушек раньше не было, да и столь разрушительного оружия тоже.

Олег пытался понять, получила ли Софья этот огнемет, как дар, или же нашла его уже здесь. Ответа не было. Ему казалось странным, что кто-то из триумфаторов мог отметить эту девушку, но чужая душа потемки, а значит, это вполне реально. Вспомнив безумие в ее глаза, мужчина скрипнул зубами, соглашаясь с тем, что все может быть. Брида вполне могла увидеть в ней что-то особенное, что и раскрылось на арене, стоило только немного подтолкнуть ее к этому.

Покачав головой, Олег стянул с плеч остатки плаща. Он все же повязал его себе на правое бедро. Костюм в том месте зиял большой дырой, и не хватало еще и замерзнуть вдобавок ко всему остальному.

Нужно было убираться отсюда подальше. Наверняка новые участники захотят своими глазами увидеть большое озеро, а сталкиваться сейчас с кем-нибудь еще из атлетов Олег очень не хотел. Даже не смотря на то, что крепко сжимал в руках двустволку, мужчина понимал, что тело все еще плохо слушалось его и для настоящего поединка он не готов.

Морщась от боли, он зашагал к лесу, на противоположной стороне. Возвращаться обратно к разлому или идти вдоль озера не имело никакого смысла. Олег принял решение идти к дворцовому комплексу, где, так или иначе, все и должно завершиться в этом сезоне. Все или ничего.

Это место было лучше всего видно при прыжке с парашютом. Скоро совсем стемнеет, а фонари есть лишь в центре арены. Вряд ли атлеты решат разбрестись по углам. Там их ждут только дикие звери и ловушки, а значит долго им не протянуть. А остальным суждено столкнуться среди величественных построек царских времен и продемонстрировать все, на что способны благодарной публике.

Олег усмехнулся, шагая между деревьями и высматривая опасности под ногами.

Похоже, триумфаторы с самого начала не рассчитывали затягивать этот сезон. Арена хоть и располагала к довольно долгому действу, но бессчетное количество смертельных опасностей, поджидающих повсюду и подбор атлетов, говорили в пользу того, что время, отпущенное на выявление самого достойного, ограничено всего лишь сутками.

К утру все должно быть кончено.

Это одновременно и подстегивало, и устрашало. Его стратегия отчасти строилась именно на возможности затяжной игры, но сейчас это уже было совершенно не актуально.

Оглядываясь назад, Олег мог признать лишь одно: неважно, как ты представлял состязание раньше, неважно, чего ждал от него, и оправдались ли эти ожидания. Действительно имеет значение лишь то, что сердце все еще бьется, глаза способны видеть, а сознание продолжает принимать сложные решения, помогающие не только выживать, но и двигаться к триумфу.

Мужчина на миг зажмурился, наконец, позволив своей фантазии представить себя победителем.

Это было припасено на тяжелые времена, но когда они еще настанут, если не сейчас? Разливающаяся по венам эйфория придавала сил. Да, они быстро погаснут, но свое дело сделают. Сейчас лучше всего было начать использовать заготовленные резервы и психологические приемы, которые позволят не просто не падать духом, а на самом деле заглушить боль, ее пульсацию, ее присутствие. Будь Олег немного более искушенным в вымыслах человеком, непременно бы уже видел рядом с собой высокую темноволосую девушку, ступающую по земле босыми ногами. Ее лицо скрывали кудрявые пряди, а тонкие пальцы держались бы за мужское плечо, не выпуская его ни на секунду и все ближе приближаясь к шее. Ее золотистые одежды, будто искрящиеся в темноте, освещали бы все вокруг, и только черная смоль волос, как сама ночь, не становилась бы более явной. Как и бледная кожа, уже никогда не приобретет теплых оттенков.

Олег же видел себя у ворот Кремля в окружении камер и четверки триумфаторов, каждый из которых, благодушно похлопывал его по спине или пожимал руку. Они что-то говорили, но слов он не слышал, предпочитая не слышать, а смотреть, как Марго бежит ему навстречу, и они вот-вот смогут дотронуться друг до друга…

Тонкая ветка хлестнула его по щеке, приводя в чувство. Атлет сделал несколько шагов и оказался среди сплетенного высокого кустарника, вот таким приветствием встречающим незваного гостя.

Потирая кожу на лице, Олег недовольно осмотрелся. Ему казалось, что во время своей фантазии он стоял на месте, но это было не так. Он словно впал в транс и преодолел немаленькое расстояние, пока эта ветка и не остановила его. Недоверчиво ущипнув себя за ухо, мужчина поморщился от неприятных ощущений.

Поводив дулом обреза из стороны в сторону, атлет попытался понять, куда же ему идти дальше, или хотя бы, куда он пришел сейчас. Но ни то, ни другое сделать не получалось.

Никаких ориентиров на глаза не попадалось. Местность выглядела совершенно незнакомой. А звуки если и были, то он различал лишь их нестройную вибрацию где-то очень далеко.

Олег в очередной раз удивился акустике этой арены. Он видел птиц и зверей, слышал, как они рычат, переговариваются или поют, но порой все смолкало настолько, что все предыдущие моменты выглядели нереальными. Игра воображения. Сознание, которое требовало привычного и искало его даже там, где его не было. И если не получалось найти, то тут же выдумывало, чтобы безумие не вырывалось наружу.

Опустившись на землю, переводя дух, Олег подумал, насколько он еще тот, кем был раньше. Сколько себя он уже растерял? Сможет ли вернуться к обычный жизни там, за этой высокой стеной?

Отогнав от себя эти мысли, он выбрался из кустов и посмотрел под ноги, ни на что особо не надеясь.

Следы. Небольшие. Скорее всего, женские. Об этом же говорила и глубина отпечатка. Вес не более пятидесяти пяти. Это кто-то из достаточно молодых участниц. Если отбросить вероятность очередной ловушки.

Олег вполне допускал, что это проделка Влады. Она подготовилась, оставила хлебные крошки, и теперь просто ждет незадачливого атлета, мнящего себя преследователем, а на самом деле, следующим точно в капкан бестолковой жертвой. С жнеца станется, вполне в ее стиле.

И все же, свернуть в другую сторону и отправиться куда-то наобум, Олегу казалось ненамного умнее. Все-таки двигаться по чьим-то следам означало, что в ловушку арены он точно не попадет.

Это оказалось правдой.

Следующий четкий отпечаток подошвы виднелся в стороне от узкой тропы, вьющейся между деревьями. Сделав остановку, мужчина внимательно осмотрел то место, которое следы огибали. Ему пришлось даже нагнуть к самой земле и посмотреть взглядом животных, чтобы понять, как ему повезло. Эту ловушку он сам бы никогда не заметил.

Среди листвы, сливаясь с ее цветом, были рассыпаны сотни высокочастотных излучателей. Крохотные гранулы, похожие лесные орехи. Стоило сделать еще один шаг вперед, как их пока еще не воспринимаемая человеческим ухом частота звучания, мгновенно достигнет максимума, сливаясь в едином резонансе.

Олег мог только догадываться, к чему приведет подобное: сначала лопнут барабанные перепонки, погрузив мир в тишину, а затем мозги закипят, обрывая и остальные чувства связи с реальностью. Медленно и мучительно, позволяя осознавать, что происходит, но не оставляя шанса что-то исправить.

Поежившись, он обошел это место стороной, еще больше убеждаясь, что идет по следам жнеца. Если не знать, что здесь находится эта ловушка, то миновать ее можно было только чудом, вероятность которого равнялась меньше, чем одному проценту.

Делать каждый новый шаг стало страшно, но пока он двигался за отпечатками на сырой земле, Олег понимал, что у него гораздо больше шансов на выживание, чем если бы он шел и надеялся только на себя.

Мужчина обошел еще пару подобных ловушек, каждая из которых была замаскирована идеально. Несколько стальных капканов после этих звуковых смертоизлучателей казались детскими шалостями, а волчьи ямы так и вовсе топорными, и ненужными, вырытыми здесь, будто для галочки.

Покачав головой, Олег подумал о том, как сильно отличаются ловушки. Не только их расположением, но и тем, что они из себя представляли. Возможно, каждый из триумфаторов вносил свою лепту в заполнение арены, поэтому она и казалась со стороны такой хаотичной и лишенной логики, которая на самом деле была, просто не одна цельная, а складывающаяся из четырех различных и не связанных между собой идей.

Мысль показалась интересной, но он не стал развивать ее. От этого не было никакого толку, а размышления его только отвлекали. Даже если это и было правдой, в его текущей ситуации от этого не становилось легче.

Лично Олег знал только двух из четырех, да и то после короткой встречи с Новаком, и экспрессивного поведения Крота во время первого поединка в клетке. Их нельзя было как-то охарактеризовать, сделать выводы об их внутренних стремлениях или мотивах. Каждый из них был головоломкой, как будто мечтающей лишь о том, чтобы никто и никогда не нашел подходящий ключ для ее решения.

Такими же Олег видел и обеих женщин, так не похожих друг на друга и все же прекрасно смотрящихся вместе на рекламных плакатах. Они делали одно дело и неважно, как относились друг к другу: триумф уравнивал всех, кто мог его достичь.

Впереди показалась стена покосившегося сруба.

Олег сначала не поверил своим глазам. Прямо посреди глухого леса, окруженного действительно страшными ловушками в очень большом количестве, стоял дом. Старый, местами обгоревший и заваливающийся на одну сторону, но это было самое настоящее жилище.

Выглядывая из-за дубового ствола, Олег перестал пялиться в одну точку и принялся оценивать местность вокруг.

Следы точно вели к дому. Короткая тропинка, отделявшая атлета от крыльца с двумя ступеньками и входной двери. Ни одного живого создания на глаза не попадалось. В этой части леса их как будто вообще не было. Даже пресловутые белки и те больше не пищали над головой, не говоря о шорохах крыльев или вороньих карах.

Олег с трудом смог справиться с желанием пальнуть в окно. Ему хотелось спровоцировать хоть какую-нибудь реакцию, заставить это место проявить себя, выдать свой секрет. Но если бы он так сделал, то в первый очередь выдал бы лишь себя. Конечно, он не очень верил в то, что если преследовал действительно Владу, она еще не заметила его, но и это тоже было возможно. В конце концов, жнец пришла не к месту основных событий, как думал Олег, а неизвестно куда. Но раз она так сделала, значит, это было важно.

Сменив укрытие за одним стволом, на более близкое к дому за другим, атлет постарался попутно заглянуть за грань стеклянных перегородок, но ничего не разглядел по ту сторону. Никакого движения в тусклой темноте. Ни одного огонька света внутри постройки.

Она явно возводилась на скорую руку. Никаких забот о благоустройстве вокруг, лишь бы сам дом выглядел мало-мальски надежным укрытием. Пусть временным, пусть небольшим, но все же способным выступить первым оплотом обороны на пути надвигающегося врага.

Олег улыбнулся. Даже будь у него пара гранат, он не стал бы их использовать. Если в доме есть ценные вещи, они очень пригодятся. А если нет, то сам дом может действительно послужить неплохим пристанищем на время, чтобы зализать раны или просто немного подождать, пока участников состязания станет поменьше.

Посмотрев на небо, Олег задумчиво покачал головой. Он не очень следил за сигнальными ракетами, больше поглощенный своей безопасностью, и своей болью. Кажется, как минимум одна взлетала над ареной, за время его пути сюда, но он не мог быть точно в этом уверенным. Не мог быть уверенным, что его сознание не играет с ним в какие-то странные игры, мешая реальность с вымыслом.

В два шага одолев последний отрезок расстояния, отделявший его от стены дома, он вжался спиной в грубые бревна.

По-прежнему, никто не стремился напасть на него или начинать стрельбу. Это удручало. Шансы на то, что внутри его поджидает жнец, стремительно увеличивались. И если это было правдой, то Влада не будет использовать громкое оружие: в ближнем бою она смертельно опасный противник, который легким и проворным ножом натворит больше бед, чем махая соплом неповоротливого и медленного огнемета.

От воспоминания о жгучем пламени и рожденном из него взрыве, Олег задышал быстрее, разгоняя по венам кровь. Посильнее прижав к себе двустволку, он взялся за ручку двери.

Сунув дуло в образовавшуюся щель между стеной и перегородкой, он уже готов был заглянуть туда следом за бездушными зрачками обреза, как ощутил легкий укол в грудь. Не задумываясь, мужчина нажал на курок, одновременно позволяя своему телу рухнуть назад и покатиться по земле, скрываясь за углом крыльца. Ручка топора врезалась ему в лопатку, но сейчас это было меньшее из зол.

Громыхнувший выстрел на миг осветил темное пространство внутри постройки, и Олег увидел, метнувшуюся в сторону тень. Но не успел он сделать еще хотя бы одно движение, как через его тело прошел разряд тока.

Все мышцы напряглись. Грудь выгнулась над землей, а рот открылся в беззвучном вопле. Сквозь пелену на слезящихся глазах, Олег рассмотрел торчащие из кожи между ребрами миниатюрные электроды, управляемые дистанционно. Еще одно достижение технологий: сверхкомпактные источники энергии, способные, например, поджарить человека.

На миг боль стала легче, и тут же новой волной прошла сквозь него. На губах появился привкус крови. Сделать новый вдох казалось настоящим подвигом.

Олег смотрел перед собой, едва различая, что происходит.

Дверь дома открылась и на пороге появилась Влада. Она держала в одной руке пульт управления шокером, а другой зажимала рану на бедре. Ее движения были уже не такими быстрыми, как раньше. Мужчина не видел ее лица и глаз, но был уверен, что ненависть проявляется во всем, что может ее выражать.

Жнец спустилась с крыльца, оставляя за собой багровую дорожку не останавливающей своего течения густой крови. Она опустилась на землю рядом с Олегом, прижалась спиной к деревянной ступеньке и запрокинула голову. Спутанные волосы повисли над плечами.

Ее палец отпустил пластиковый курок, и боль, послушно оставила Олега в покое. Только ее незримое присутствие никуда не делось: торчащие из груди электроды, словно лапа злобного добермана прижимала мужчину к земле.

— Какая ирония, Курганов, — заговорила Влада, — я не думала, что именно мне доведется убить тебя. Я была уверена, что Гриф разберется с тобой, но этот идиот, зачем-то сцепился с теми девицами.

Ее голос звучал издалека. Сознание отказывалось возвращаться к своему обычному состоянию. Сильно тошнило, но комок в горле был причудой мозга: в желудке давно ничего не было. Кроме противных саднящих ощущений вряд ли могло произойти что-то еще.

— Ну и разворотили вы арену. Крокодилы были не в восторге. В отличие от зрителей, наверное.

Влада кивнула куда-то в сторону. Олег не мог повернуть головы, но понимал, что она указывает на камеры вокруг.

— Мне так хотелось подобраться к нему, — женщина облизнулась, — проверить свои силы. Но, не судьба. После взрыва я думала, что именно он последует за мной, но это оказался ты. Какая ирония.

Она повторила это во второй раз, но Олег не видел никакой иронии в происходящем. Он пытался пошевелить дрожащими пальцами, но вместо этого смог только перевалиться на бок, ощутив, что так намного легче дышать. Но и быстро бьющееся сердце так ощущалось гораздо сильнее, отдаваясь в висках своим бешеным ритмом.

— Черт, Курганов, ты меня все-таки достал.

Судя по чавкающим звукам, Влада пыталась что-то сделать с ранами на своей ноге. Ни одного ее стона или вскрика не было слышно. Только звуки плоти и крови.

— Хочешь, я расскажу тебе историю?

Жнец стянула с мужского плеча мешок и отбросила его в сторону, вытащив только топор. Двустволка валялась неподалеку на блестящей от влажных капель листве, но дотянуться до нее было невозможно.

— Что мы здесь делаем, ты знаешь. За что боремся — тоже. Но самое главное, почему мы делаем это именно так. Ты ведь задумывался о подобном, не правда ли? Брида говорила тебе, что ты не прав, что твоя мораль смешна и нелепа, но на самом деле это ведь просто слова, едва знакомого тебе человека. Никто к ней не прислушивается, потому что она этого хочет. А ведь говорит она полную чушь, только сбивая и запутывая.

Олег снова перевернулся на спину, ощущая, как постепенно к нему возвращается возможность управлять своим телом. Он посмотрел на Владу. Медленно разлепил губы.

— Сейчас чушь несешь ты, — прохрипел мужчина.

Жнец рассмеялась, прикрыв рот ладонью, перепачканной в темной крови.

— Ну давай же, сложи дважды два и все станет намного проще. Ты ведь умный, тебя все бояться. Ну же!

Олег закашлялся, пытаясь выплюнуть наполнившую рот слюну. Торчащие из груди электроды выглядели как две металлические спирали, закрепленные на небольшом кубике, с одной стороны которого торчали две иглы, сейчас плотно засевшие в теле атлета.

— Ты ее дочь.

— Браво. Без подсказки вряд ли бы догадался, но и так хорошо, — Влада скривила губы, — наш диалог точно никто не услышит. Китти сейчас перебирает варианты, которыми я могу разделаться с тобой, но она не представляет, что мне хочется сделать, за тот проигрыш тебе в клетке. До сих пор забыть не могу.

Влада поднялась на ноги и, схватив мужчину за шиворот, потащила в дом. Силы ей явно не хватало, но она шумно дышала и продолжала тянуть, не заботясь о том, что Олег бьется о преграды головой, едва оставаясь в сознании.

Он пытался нащупать что-нибудь, что можно будет использовать, что-нибудь полезное. Но пальцы только скользили по мягкой земле, зачерпывая пригоршни листьев и тонких веток. Пока, наконец, не зацепились за болтающийся в крыльце гвоздь. Раздирая кожу до крови, Олег тянул железку на себя, пока та не поддалась и оказалась зажатой в кулаке. Длинный, сантиметров десять, с обломанной шляпкой, но все с таким же, как раньше, острым краем, разве что потемневшим и покрытым ржавчиной. Так он его себе представлял, прекрасно понимая, что его восприятие сейчас тоже может быть обманчивым. Оставалось только надеяться, что ему не кажется эта тяжесть в руке и у него на самом деле есть оружие.

Следом за ними в дом влетел дрон с камерой, зависнув под потолком. На самом деле он был ближе, чем казалось с улицы. Олег не разглядывал место, куда попал, пытаясь собрать все силы, чтобы не потерять сознание и не выпустить гвоздь из руки. Он сосредоточился на вновь зазвучавшем голосе жнеца.

— Ну и тяжелый ты, — она дышала так быстро, будто пробежала небольшой марафон, — слушай, а как бы ты хотел умереть?

Влада оперлась на стену напротив входа, прямо за головой мужчины. Олег не видел ее целиком, только ноги в коротких сапогах, покрытых толстым слоем засохшей и свежей грязи.

— Наверное, банально, от пули или ножа. А может, от старости? — женщина хохотнула, — Что за глупость. Прости мне мое настроение. Это нервы немного шалят. Мне все-таки больно, черт возьми!

Она прокричала последнюю фразу и с силой пнула Олега в плечо. Тот замычал от боли, но продолжал лежать не шевелясь.

— А мне всегда хотелось увидеть что-то особенное перед тем, как я умру. Странно, но я думала, что с тобой будет больше проблем. Это даже, как-то не интересно и скучно. Ты меня разочаровал, солдатик. Тебе, правда, нужно было слезть тогда с горы и не пытаться пробраться дальше.

Влада отдышалась, отложив пульт шокера на полку у окна. Она прошлась по небольшому помещению под крышей туда-сюда, махая руками, разминая их. Кровь продолжала течь по ее бедру, но женщина не обращала на это внимания. Ее куда больше интересовала коллекция оружия, висящего на стене, на которой Олег, наконец, смог сфокусироваться.

Здесь было все от ножей и сабель до легких автоматов. Поблескивающие хромом детали, матовые лезвия, переливающиеся холодным светом гранатные взрыватели. Конечно, мамочка позаботилась о своем ребенке, подумал Олег, пытаясь, как можно сильнее сжать гвоздь между пальцами и стараясь не чувствовать вновь появившуюся боль в разодранных фалангах.

— Я только одного не понимаю, — Влада обернулась к нему, — почему ты все-таки решился на это? Ведь у тебя есть то, чего нет у многих, и ты так легко решил расстаться с этим ради иллюзорного будущего?

— Раньше оно не казалось таким иллюзорным.

— Точно, ты ведь самоуверен, как незнамо кто. Думаешь, если играешь в шахматы лучше всех, то и проживешь дольше?

Влада не выдержала провокации собственных слов и, сорвав с крепления, метательный нож, одним движением воткнула его в пол рядом с щекой Олега. Новая царапина появилась рядом со старым шрамом, оросив дощатый настил еще одним источником алой жидкости.

— Ну ничего, самое интересное еще впереди. Я думаю, альбинос доставит мне больше удовольствия, чем возня с тобой, которая к тому же уже подходит к концу.

Она обернулась, словно оценивая мужчину перед ней, и, покачав головой, закинула на плечо топор, который не выпускала из рук.

— Тебе так приглянулось это оружие, пожалуй, я и отправлю его вместе с тобой на тот свет.

Женщина оседлала Олега, легко придавив его к полу своей небольшой массой, вырвав еще один хриплый стон из горла.

— Те, кто ставили на тебя, уже кусают локти или вешаются. Это были их последние деньги, как же ты мог обмануть их ожидания? Подумать только, какая жалость.

Олег негромко забормотал. Влада нахмурилась, потом поморщилась.

— Что? Ты хочешь что-то сказать? Давай, последнее слово — это так традиционно.

Женщина наклонилась немного вперед, желая расслышать тихие слова.

— Хотела увидеть что-то особенное? Так смотри.

Олег резко вскинул руку с зажатым между пальцами гвоздем и коротким движением вонзил его в левый глаз Влады.

Жнец вновь не издала не единого звука. Удивление. Вот эмоция, которая застыла на ее лице. Он смогла удерживать равновесие еще какое-то время и даже занести топор над головой, но через мгновение его тяжелое лезвие уже звякнуло, упав на пол. А вслед за ним обмякло и тело женщины.

С трудом спихнув с себя бездыханную Владу, Олег отполз в сторону и закрыл лицо руками.

Из пальцев текла кровь. Горячие струйки спускались по губам на подбородок и дальше, на шею. Дерганное хриплое дыхание нарушало тишину небольшой комнатки в заброшенном доме где-то на арене.

Олег опустил руки и посмотрел на тело жнеца. Она не шевелилась, как будто могло быть иначе. У него появилась мысль, что Влада сделала все это специально, что она не хотела продолжать участвовать в состязании или вовсе с самого начала следовала лишь воле своей матери. Но никаких доказательств этого не было. А все ее промахи можно было списать только на тяжелую атмосферу, царящую здесь в реальности, а не в телевизионной картинке, все равно похожей на что-то далекое от истинных событий.

Ему не хотелось прикасаться к ней. Да даже один взгляд на ее уродливую смерть, внушал ему необъяснимый ужас.

Переведя взгляд на светлое пятно окна, Олег увидел, как в темных небесах над ареной уже почти рассеялись следы от красных огоньков сигнальной ракеты. Еще один атлет мертв.

Вздохнув, он огляделся по сторонам.

Несколько рассохшихся табуретов, дерево которых местами потрескалось и выглядело ненадежным. Полки на стенах, в большинстве своем пустые, но кое-где виднелись стеклянные бока сосудов без надписей, наполненные разноцветными жидкостями. В самом углу, почти под потолком, висела старая икона, написанная на пропахшей ладаном доске. Что изобразил художник было уже не разобрать, но золотистая гамма выдавала истинную природу рисунка.

— Надеюсь, это было необычно для тебя, — прошептал Олег, стараясь не смотреть на женское лицо, обыскивая кармашки на ее костюме.

Но ничего интересного там не нашлось. Кроме еще одного довода в пользу того, что Влада вела себя очень странно и не убила своего противника из каких-то своих соображений. Рана на ее ноге. Выстрел пробил бедренную артерию. Остановить кровь в подобных условиях казалось нереальным. Она бы все равно умерла, но могла забрать Олега с собой и все же не сделала этого, пусть и, показывая, что всячески пыталась.

Мужчина отказывался верить, что все так просто и жнец поддалась ему. Но, так или иначе, нужно было двигаться дальше, а не рассиживаться на полу черт знает где.

Олег сжал зубы и, наконец, выдернул электроды из груди. Иглы оказались длиннее, чем он мог себе представить, и пришлось побыть без движений еще немного, чтобы прийти в себя после болевого укола. Разглядывая механизм, он подумал, что в чем-то действительно прав: если бы Влада хотела его пристрелить, она бы так и сделала. Оставалось только одно но: у него не находилось аргумента, почему этого не произошло, почему он еще жив, а жнец выбыла из игры.

Покачав головой, Олег поднялся на ноги и подошел к стене с оружием.

Здесь действительно было чем поживиться, но очень быстро он понял, в чем главная проблема. Все пистолеты и автоматы покоились на своих местах без патронов. Обыск дома не дал никаких положительных результатов, да и прятать тут что-либо было негде. Он подумал, что есть еще какой-то тайник, но просто так ему его не найти.

Стянув через голову патронташ, мужчина подобрал четыре пули к револьверу, похожему на переделку классического кольта. В этом серо-стальном корпусе скрывались более короткий боек, что увеличивало скорость стрельбы, да и сам барабан был несколько измененной формы, чтобы быстрее вращаться, скользя между основной корпусной рамой.

Еще две подошли к старенькому русскому ТТ, больше похожему на экспонат музея, чем действующее оружие. И все же проверив его на исправность, передернув затвор и в холостую спустив курок, Олег убедился, что пистолет еще сослужит свою службу.

По одному патрону подходили к тяжелым винтовкам, но тащить их с собой не было никакого смысла. Олег чувствовал себя измотанным и лишенным большей части внутренних сил, что, конечно же, не говорили в пользу необходимости взваливать на плечи еще десяток килограмм ненужного груза, из которого может и пострелять не доведется.

Мужчина с сожалением вспомнил о сломанном арбалете и снова вздохнул. Сейчас эта игрушка точно бы пригодилась ему. Тем более, что он чувствовал какое-то необычное единение с оружием, снаряды которого были длинными и смертоносными с острыми наконечниками, а не мелкими пулями, отлитыми из бездушного металла.

Заткнув оба пистолета за пояс, Олег уже готов был двинуться к выходу, но остановился. Поморщившись и медленно выдохнув, он вновь опустился возле Влады и взялся за змейку на ее комбинезоне.

Громкий звук наполнил помещение.

Олег должен был убедиться, что не упустил ничего. Жнец даже с того света, будто издевалась над ним, наблюдая за его движениями одним целым глазом. Она все еще была теплой, почти живой, но уже какой-то ненастоящей, переставшей быть неотъемлемой частью этого мира и ставшей лишь какой-то дьявольской декорацией.

Под левой грудью, смятый вчетверо, покоился лист желтой бумаги.

Вытащив его, Олег тут же развернул и принялся изучать находку, которой оказалась карта. Но отмечена на ней была лишь территория вокруг сруба, в котором он сейчас находился. Все ловушки, которых насчитывалось двадцать пять, окружали постройку тремя кольцами. Пройти их без этой подсказки, или той, что оставила Влада для преследователя, было невозможно.

Покачав головой, мужчина задумался, как можно ориентироваться по этой карте не имея компаса, но очень быстро нашел ответ: за точку отсчета бралось крыльцо дома, смотрящее на северо-восток, остальное было делом техники.

Бросив последний взгляд на Владу, Олег подобрал топор, выпрямился и вышел на улицу.

Он взял с собой еще пару тонких кинжалов с идеальным балансом и совсем маленький складной нож. Убрав все это в мешок, он поднял с земли двустволку, с прискорбием отметив, что и для нее остался лишь один патрон. Но бросить все огнестрельное оружие он не мог, поэтому зарядив обрез, принял решение продолжать путь именно с ним. Брать непроверенную винтовку, которая могла подвести, ему не хотелось, да и вес у обреза был значительно меньше, чем у военного автомата.

Температура упала почти до нуля. Холод сковывал и без того едва слушающиеся приказов мышцы. Олег бы с удовольствием попрыгал, чтобы согреться, но сил на это не нашлось. Вокруг уже сгустились вечерние сумерки, почти полностью устранив естественный свет. Теперь его заменяли прожекторы на стенах арены, пока еще еле-еле разрывая подползающую темноту своими лучами. Тут и там за деревьями виднелись каркасы фонарей на солнечных батареях, тоже начавших светиться равномерной неяркой желтизной, будто подражая все тому же солнцу, давно скрывшемуся за высокими стенами.

Плотные тучи нависали над землей, скрывая звезды и луну. Не было видно вообще ничего, будто небесный свод и вовсе пропал, оставив атлетов предоставленными лишь самим себе и этой арене.

Олег вяло пошевелил плечами, размял шею, и двинулся прочь, стараясь забыть, все что произошло.

Но он видел лишь то, как снова и снова вонзает длинное покрытое ржавчиной сечение гвоздя в ее карий глаз. Как ее раскрытый рот с удлиненными клыками силиться укусить его, или что-то сказать. Этого не происходит. И снова все сначала.

Дойдя до деревьев, Олег уперся лбом в прохладную смолянистую кору.

Жужжащий за спиной дрон бесил его, но сил показать свою злость тоже не было. Мужчина стоял с открытыми глазами, плохо видя что-либо так близко. Он боялся закрыть их, понимая, что увидит только кровь, в которой он сам весь перемазан и которая уже залила всю арену.

Сжав кулак, Олег ударил в дерево. Еще. И еще.

Под разорванными перчатками было видно, как костяшки сильно покраснели, и еще чуть-чуть и кожа лопнет, выплеснув новую волну боли.

Атлет замер.

Почему именно эта смерть, смерть Влады, так пошатнула его? Что было особенного в этой женщине? То, что он знал, чья она дочь? Все они чьи-то дети, это не аргумент. Все они знали, на что идут, принимая участие в состязании. Но что тогда? Он ненавидел ее сильнее многих других, но просто не хотел, что именно ему досталась роль вонзить гвоздь в ее глаз? Может быть. И все же, Олег в легкой растерянности отстранился от дерева и, стараясь сосредоточиться на карте, двинулся по узкой тропинке, петляющей между ловушками.

В темноте было непросто читать знаки и вообще понимать, куда можно ступить, а куда нет. Иногда Олег надолго замирали и вертел карту в руках, стараясь понять, не ошибся ли он в своих расчетах и не стоит ли прямо посреди звуковой ловушки.

Все обходилось.

Когда он дошел до последнего участка, отмеченного на карте, его внутренний голос подсказал ему затаиться, как можно быстрее, и мужчина нырнул в ближайший темный кустарник, выползший прямо на дорогу перед ним.

Меньше, чем через минуту, из-за раздвоившегося ствола высокой сосны, вышел волк.

Зверь выглядел скверно: опаленная шерсть местами обнажала дрожащее тело, кровавые пятная на задних лапах, одна из которых сильно хромала, из холки торчали обломки какой-то деревяшки. Но все это не мешало хищнику злобно скалиться и тихо рычать, выискивая того, на ком можно отыграться.

Волк точно почуял Олега. Он повернул свою вытянутую морду в направлении атлета и щелкнул пастью, но нападать не спешил.

Наученный горьким опытом, зверь толи хотел сначала разобраться, кто же попался ему на пути, толи просто искал силы для еще одной схватки. В его темных глаза отражались несколько бликов от далеких прожекторов. Олег будто видел в них свое отражение, утопающее в океане волчьей злости и боли.

Но зверь, похоже, чувствовал нечто подобное. Он поднял голову к небу и завыл свою долгую и протяжную песню.

Мужчина держал обрез наготове. Палец лежал на курке, но нажимать на него не пришлось. Внезапно перестав выть, волк оглянулся, к чему-то принюхался, и быстро побежал в ту сторону, откуда появился.

Олег выдохнул.

Плотные клубы пара не спешили рассеиваться, складываясь в какую-то непонятную картину. Прижавшись спиной к зарослям, затрещавшим от человеческого веса, Олег пытался увидеть какой-нибудь позитивный образ в этих витиеватых переплетениях тонких исчезающих нитей. Но все, что приходило ему в голову, так это ломающиеся кости, пронзающие друг друга иглы, сплетающиеся в толстые лезвия ножей, и гильзы, сыплющиеся так быстро, что глаза не успевали считать их.

Несколько раз моргнув, прогоняя эти мысли, он поднялся и вышел из кустов, тут же в очередной раз столкнувшись с проблемой, куда же ему двигаться дальше. Он знал свою цель, но понятия не имел, где она находится. Поэтому просто выбрал первое попавшееся направление и неспешно зашагал вперед, высматривая возможные ловушки под ногами.

В полутьме сделать это было совсем непросто.

Олег чуть не свалился в яму с торчащими кольями, а потом едва не привел в действие растяжку, соединенную с висящим под веткой продолговатым лезвием, которое легко бы распилило его надвое.

Но все эти препятствия ему удалось обойти не без потерь. Чувствуя себя все хуже и хуже, атлет затаился у подножия сразу нескольких растущих близко друг к другу деревьев.

Организм требовал воды. Голод тоже давал о себе знать. Боль в груди продолжала усиливаться, и теперь на нее нельзя было просто так закрыть глаза. Поднять руки становилось все сложнее. Кожа покрылась мурашками от холода, сковывающего такие легкие когда-то движения, а сейчас будто приходилось продираться сквозь слои толстой паутины, чтобы сделать хоть что-то.

Олег сильно закашлялся, прикрывая рот ладонями. Отняв руки от лица, он увидел свои пальцы, перепачканные в свежей липкой крови.

Вытащив из мешка, который тоже уже изрядно поистрепался и только каким-то чудом сохранял форму, шприц с адреналином, он перевел взгляд на него. Больше всего на свете ему сейчас хотелось ощутить прилив сил, хотя бы ненадолго. Согревающее тепло, разливающееся по всему телу и заглушающее боль. Но сдержался, тоскливо глядя на пневматическое устройство в своих руках. Еще не предел, а значит, чуть позже именно от этого может зависеть его жизнь. И что будет, если он использует его сейчас?

Опустив руку на землю, Олег наблюдал за игрой света на содержимом ампул. Он по-прежнему гадал, что же это за препарат синего цвета, но уже давно решил, что на себе его испробовать он точно не будет, а сделает это на ком-нибудь другом.

Убрав шприц на место, Олег пытался отдыхать с открытыми глазами, постоянно ищущими опасность. Сделать это было очень непросто. Снова и снова потирая переносицу и тяжелеющие веки, мужчина понимал, что ему необходимо что-то делать. Он уже жалел, что не остался на ночь в доме посреди леса. Но в свое оправдание Олег мог сказать только одно: нельзя было наверняка утверждать, что триумфаторы не явятся за ним в полночь, решив устранить единственного атлета, который захотел отстраниться от состязания и переждать все среди смертельных ловушек.

Поэтому он сидел сейчас под деревьями и растирал мерзнущие пальцы, лишь бы не провалиться в сон, который грозил стать последним в его жизни.

Еще одна вспышка вознеслась над ареной. Яркие красные огоньки быстро затухали, перед этим осветив купол неба. Они смешно искрились, словно брошенные в воду зажженные свечи: все они были обречены погаснуть, но перед этим продолжали гореть, выполняя свое предназначение.

Олег сжал зубы.

Их осталось девять или меньше. Он уже почти не сомневался, что все атлеты в игре и теперь состязание по-настоящему идет до последней жертвы, и чтобы не стать таковой нужно было двигаться.

Заставив себя подняться на ноги, мужчина пошел дальше.

Ему все сильнее хотелось использовать обрез как короткую трость, а топором проверять наличие ловушек впереди, втыкая его в землю перед собой. Не делал он этого только потому, что прекрасно понимал, сколько шума будет издавать, да и от направленного вниз дула вряд ли будет какой-нибудь толк, если один из атлетов выскочит прямо перед ним.

Олег усмехнулся.

Ему так сильно везло на всем пути к этому моменту, что впору было задуматься о собственной неуязвимости. Но стоило только посмотреть на перемотанное тряпками тело, все покрытое засохшей кровью вперемешку с сырой землей, сразу вспоминалась слабость плоти и обыденность человеческого бытия. Откуда у него вдруг возникли такие эпитеты, Олег не знал, но они здорово подняли ему настроение. Он широко улыбнулся и зашагал вперед чуть быстрее.

Его дыхание все еще было уверенным, а ноги и руки слушались его, пусть и не так хорошо, как в начале этого долгого дня.

Он пытался вспомнить, какое еще состязание длилось всего один день, и понимал, что такого не бывало. Атлеты находили укрытия и пищу, оружие и снаряжения, выступая друг против друга полностью подготовленными. Новая арена двадцать четвертого сезона была самой беспощадной и разрушительной, под стать которой подобрали и состав участников, не заставивших себя просить разнести все вокруг и как можно изощреннее справиться со своими врагами.

Обойдя еще одну волчью яму, маскировку с которой, судя по всему, растащили птицы, Олег задумчиво остановился.

Впереди, там, куда вела его тропа, виднелся свет. Достаточно яркий, чтобы увидеть его издалека, но не из любой точки арены. Ему хотелось верить, что это дворцовый комплекс, и он, наконец, пришел туда, куда было нужно, но это еще только предстояло выяснить.

Если это было так, то получается, он прошел несколько километров на север от большого озера, миновав очень опасный участок леса. В его состоянии результат неплохой, но Олег не спешил делать выводы, прекрасно понимая, что опять может в чем-то ошибаться и свет впереди какая-то очередная хитрая уловка.

Короткими перебежками меняя укрытия между деревьями, атлет подбирался все ближе и ближе, и очень скоро увидел возвышающийся на небольшом холме один из кавалеристских корпусов, а за ним и основные постройки. Но это было вдалеке, а для того, чтобы туда добраться предстояло пересечь очередное открытое пространство, которых на арене было предостаточно и все они мало чем отличались друг от друга: земля, листья и каменные глыбы самых разных размеров, среди которых притаились фонари на солнечных батареях, освещающие все вокруг и множащие тени.

Среди валунов Олег без труда разобрал человеческую фигуру. Ему было плохо видно, ракурс был не самый удачный, поэтому пришлось осторожно продвинуться еще немного ближе к опушке леса, где деревья были уже не такими старыми и их стволы стали намного тоньше, за которыми едва ли можно было укрыться.

Человек, это точно был мужчина, стоял ровно, расправив плечи, глядя прямо перед собой. На что именно он смотрел, мешала понять каменная преграда, загораживающая часть пейзажа.

Олег боролся с искушением приблизиться еще немного, но понимал, чем это может быть чревато. И все же, выбрался из-за деревьев и тоже занял место за ближайшим камнем. Немного в стороне от прошлого укрытия, чтобы иметь возможность увидеть все детали происходившего в паре десятков метров впереди.

Перед мужчиной на коленях стояла женщина, безвольно опустив руки вдоль тела. Она не двигалась, но ее плечи мелко подрагивали, а звук рыданий тихим эхом доносился до Олега.

Только один человек из шестнадцати мог творить что-то подобное. Похоже, альбинос скрывал в себе более темную и мрачную тьму, чем можно было представить. А когда он оказался на арене, то просто выпустил ее наружу, позволив завладеть сознанием и изменить его так, как этого требовала ситуация.

Оскар сжимал в руке длинную, немного изогнутую катану, хищно поблескивающую в искусственном свете.

На поясе висели специальные ножны, покрытые белом лаком. За спиной атлета болталось нечто похожее на колчан для стрел, но лука нигде видно не было. Еще какие-то мелкие предметы оттопыривали карманы, но что они из себя представляли было невозможно узнать до тех пор, пока сам альбинос не решит их достать.

Олег задумчиво поморщился. И где они успели набрать столько оружия за короткий промежуток времени, спрашивал он сам себя, тут же выдавая ответ: они не тратили это время на борьбу с кем-то, а использовали его с толком. К тому же, кому-то достались еще три дара, и катана вполне могла быть одним из них. Довольно уникальное оружие, чтобы прятать его в сыром лесу. Как и огнемет.

Поежившись, Олег продолжал наблюдать за тем, что будет происходить дальше, вытащив револьвер и нацелив его на альбиноса.

Оскар чего-то ждал. Неторопливо покачивая своим самурайским мечом, сохраняя спокойную позу, будто не он стоял посреди поля на виду, а кто-то другой. Его лица было не рассмотреть, как и других деталей на лице и теле, но, похоже, альбинос вообще не получил никаких повреждений, вступив в игру предпоследним.

Больше всего на свете Олег в этот момент желал только одного, чтобы женщина, попавшая в ловушку атлета, не оказалась Марой. Совсем не пышная и яркая прическа говорили о том, что, скорее всего, это не она.

И все же оставаться равнодушным было очень сложно. Второй раз дожидаться развязки чужой драки, которая и так была уже предрешена, Олег не стал. Чуть приподнявшись над камнем, чтобы иметь возможность получше прицелиться, мужчина сделал пару глубоких вдохов и плавно нажал на спуск.

Выстрел грянул, но сбитый прицел отправил пулю выше того места, куда метил Олег.

Свинцовый цилиндр вонзился в левое плечо альбиноса, вырвав из тела маленький фонтанчик крови, в темноте выглядящей зловещей маслянистой жидкостью.

От неожиданности, вряд ли от боли, Оскар отшатнулся, но только на миг. Взмахнув наотмашь правой рукой, атлет полоснул катаной по горлу женщины, а потом, легко взяв меч другим хватом, крутанулся на месте, придавая лезвию ускорение, и швырнул его точно в то место, где видел яркую вспышку выстрела.

Олегу пришлось пригнуться, чтобы катана не угодила в него, потому что Оскару удалось пустить ее по идеальной траектории, ведущей именно в лицо мужчине. А когда снова выглянул из-за камня, понял, что все стало намного хуже, чем несколько мгновений назад.

Альбинос, быстро махая руками, в которых он уже сжимал нечто среднее между кастетами и очень короткими ножами, приближался. Он даже не думал отступать, заниматься анализом ситуации, принимать какие-то решения. Для него словно не существовало подобных промежуточных этапов, присущих другим людям. Оскар, как будто, просто знал, что должен делать в той или иной ситуации, и делал это.

Олег выстрелил еще три раза, понимая, что вытаскивать второй пистолет слишком долго, но как бы не целился, никак не мог попасть, куда надо. Еще одна пуля вошла в тоже плечо, что и раньше, вторая скользнула по боку, а третья и вовсе выбила крошку из камня неподалеку.

Бросив разряженный револьвер в набегающего противника, Олег опустил руку в поисках ручки топора, но ее не было. Времени раздумывать, куда подевалось оружие тем более не находилось. Зарычав, мужчина содрал с плеча мешок и вытащил давно лежащее без дела лезвие от рапиры. Превозмогая боль, сжимая его голыми руками, он выпрямился и занял оборонительную позицию.

Оскар в высоком прыжке рубанул в направлении врага, выбивая того из зоны комфорта, не надеясь достать. Но смысл этого действия был скорее в том, что альбинос желал увидеть, с кем имеет дело.

Луч света вырвал лицо Олега из темноты.

— Какая встреча, — оскалился во весь рот Оскар, двигаясь мелкими шагами по широкой дуге, — а ты живучий, как я и думал.

Олег не ответил, следя за его ногами. Носок правого ботинка уже зачерпнул мокрой земли и готов был швырнуть ее в лицо противнику. Будучи к этому готовым, он без труда увернулся от последовавшего за этим грязным приемом выпадом альбиноса, тут же ответив ему резки ударом сжатого кулака в нос.

Кровь брызнула во второй раз, а Оскар оставался все таким же непоколебимым и стойким. Помотав головой, он облизнулся и продолжил улыбаться.

— Скольких ты убил, Курганов? Пятерку? В любом случае ты герой. Как и полагается. Остался только последний штрих: герои всегда умирают.

Теперь уже Олег не выдержал и оскалился.

— С чего ты решил, что я герой?

Лезвие с силой впивалось в кожу. Сжимать его становилось все труднее с каждой секундой, но Олег и сам уже перестал чувствовать боль.

— А это не так? Впрочем, неважно. До конца осталось уже не так долго. Скоро последняя вспышка озарит это темное небо, и кто-то один отправится в Кремль.

Он, едва договорив, снова бросился вперед. Махать левой рукой ему все же было несколько труднее. Кровь из пулевых отверстий брызгала в разные стороны, но сам Оскрар больше напоминал актера боевика, которому все ни по чем, пока он не покарает отрицательных персонажей.

Его ловкие движения были однообразны, но одинаково опасны. Каждый взмах руки, с зажатым в ней кастетом, Олег решил, что это все-таки сильно удлиненные кастеты, а не ножи, как ему показалось раньше, мог в одно мгновение перерезать артерию или рассечь вену, а то и просто воткнуться в сердце.

Отпрыгивая, уклоняясь или перекатываясь, Олег отбивался от врага, пытаясь найти хоть одно слабое место. Ему удалось один раз пырнуть альбиноса в ногу, чуть ниже колена, но тот если и заметил новый глубокий порез на своем теле, то едва ли расстроился по этому поводу.

— Знаешь, — тяжело дыша, но не опуская рук, заговорил Оскар, — я хотел этого. Хотел драться с тобой.

Он обвел ладонью вокруг себя, будто подманивая больше камер, чьи линзы уже вовсю подмигивали со всех сторон своей красноватой подсветкой.

— Мы с тобой из одного теста. Неужели тебе не хочется узнать, кто сильнее?

— Если честно — нет.

Оскар был разочарован этим ответом. Олегу показалось, что тот замешкался на мгновение, и атлет тут же бросился в атаку.

Альбинос легко отбил направленное в него лезвие, перехватил руку, поднял ее выше и со всей силы ударил ногой по ничем не защищенным ребрам.

Олег завыл. Совсем как недавно встреченный волк: тяжело и надрывно. Эту боль вытерпеть у него не получилось. Силы оставили его. Выпустив из пальцев оружие, атлет рухнул на землю.

— Когда мы тренировались, — спокойно продолжал Оскар, наблюдая за тем, как Олег пытается дотянуться до своего мешка, корчась от боли, — я всегда наблюдал за тобой. Твоя напускная холодность завораживает. Жаль, что ты не сможешь вернуться к своей возлюбленной. Это конечно очень мило, но мир все равно должен всех нас сожрать. Кому-то должна выпасть участь быть первыми.

Его слова начали тонуть в тумане, застилающем сознание Олега. Он почти не понимал, что делает. Дыхание превратилось в прерывистый хрип, едва наполняющий легкие кислородом.

Схватив, наконец, шприц с двумя ампулами, мужчина развернул его синей стороной к низу и воткнул иглу в ногу альбиноса, который продолжал что-то говорить, ничего не опасаясь и будучи уверенным в своих силах. А может, ему на самом деле было интересно, что же сможет убить его. Или кому это будет по силам.

Олег перевернулся на спину, жадно глотая воздух, делая много беспорядочных движений и наблюдая за тем, что будет происходить дальше.

Оскар наклонился и вытащил шприц с опустевшей ампулой из голени. Отбросил его в сторону. Чуть пошатываясь, он нашел на земле свою катану и занес ее для последнего удара, когда глаза его округлились. Это было хорошо видно из-за множества источников света вокруг. Его создавали фонари, далекие прожекторы, летающие камеры, все они были направленны на сражающихся атлетов, один из которых едва дышал, а со вторым творилось что-то странное.

Альбинос застыл не в силах опустить руки. Из открытого рта стекала обильная пенящаяся слюна, быстро приобретающая красный оттенок. А потом он затрясся. Локти задергались из стороны в сторону, пальцы нервно сжались на плетеной рукоятке меча, не желая выпускать его. Ноги подкосились, и он упал на колени, начав раскачиваться, словно дерево на ветру. В его темных расширившихся зрачках не было страха, наоборот, он был удивлен. А потом его губы плотно сжались, и на них появилась совершенно демоническая ухмылка. На мгновение лицо Оскара приобрело прежний невозмутимый вид, и атлет равнодушно изрек.

— Теперь я знаю, что есть жизнь.

Коротко выдохнув, он резко опустил руки, вонзив длинный, совершенно не предназначенный для этого клинок, себе в живот и потянул его вверх, к сердцу.

Олег закрыл глаза и отвернулся. Он сжался на земле, скуля от боли, пытаясь подавить ее, но не получалось. Сломанные ребра горели огнем, заставляя его не дышать, чтобы больше не чувствовать этих ужасных ощущений.

Морозный холодок коснулся его щеки и носа.

Олег открыл глаза и увидел, как падает снег. Медленно, неторопливо крупные снежинки опускались на землю и тут же таяли. Таяли они и на его лице, скатываясь по коже прохладными каплями.

Ветер почти стих, и снег падал, не кружась, а просто опускаясь вниз, как будто странно записанные ноты для ангельских арф почему-то посыпались с небесных нотных грамот прямо на землю, где им было не место. Они разбивались о препятствия и меняли свою форму, свое состояние. Из твердых кристалликов самых невероятных невидимых человеческому глазу форм, в проникающую под землю обычную воду.

Снежинки покрывали плечи и волосы застывшего страшной статуей Оскара, который так и держал руки на мече, пронзившем его насквозь.

 

Глава 16

Олег медленно приближался к дворцовому комплексу.

Тут и там на пути попадались сработавшие ловушки: из земли торчали литые полукруглые лезвия, короткие стволы со спрятанной под листьями однозарядной коробкой спускового механизма, захлопнувшиеся капканы, с короткими обломанными ветками в их пасти. Кое-где была кровь. Немного, но достаточно, чтобы понять, что это не естественная природная влага, оросившая землю.

Он шел, делая долгие остановки, чтобы перевести дыхание и оглянуться назад.

Фигура альбиноса все еще виднелась среди камней. Под усилившимся снегопадом, она казалась ненастоящей в этом мире, но вполне естественной частью, какой-нибудь готической сказки.

Тяжело дыша, пытаясь смыть с лица грязь и кровь, Олег двигался вперед. Он видел яркий свет, окружающий постройки. Ему было уже плевать, что там, лишь бы добраться до крыши и почувствовать, что в кожу больше не впиваются порывы холодного ветра.

После того, как он смог встать на ноги, Олег сначала подошел к убитой альбиносом девушке, чтобы убедиться в том, что это действительно не последний вступивший в игру атлет. В ночной полутьме он без труда узнал брюнетку с пышной грудью. Стелла. У него даже не получилось вспомнить, как она проявила себя на тренировках, кроме своего милого личика и фигуры. Из рассеченного горла до сих пор вытекала темная пульсирующая жидкость, от которой поднимался пар. Разница температур стала значительной, и теперь уже ничто не спасала от надвигающегося заморозка.

Дрожащими ладонями сжимая двустволку, Олег пытался не обращать внимания на слезы из своих глаз, представляя, что это тающие снежинки. Боль в груди была нестерпимой и продолжала усиливаться. Мужчина даже не стал заглядывать под повязку, чтобы не видеть гематомы, расползающейся по телу. Это уже неважно. Пока он способен идти и держать оружие, это неважно.

Сопровождающие его два квадрокоптера с камерами, намекали на то, что он один из немногих, кто уцелел к этому моменту, а значит, состязание подходило к своему логическому завершению.

Споткнувшись о небольшой камень, Олег упал.

Упершись носом в тонкий слой снега, он засмеялся. Сдавленно хрюкая, думая, что смеется, атлет, перевернулся на спину и подставил свое лицо небу, позволяя ему засыпать себя белой крошкой.

Силы покидали его.

Он пытался заставить себя подняться, идти дальше, продержаться еще немного, но все, что получалось так это смеяться, ощущая эхо боли от каждого издаваемого звука.

Перед его глазами всплывало все, что он успел в своей жизни и чего не смог достичь. Вот его образ триумфатора быстро мерк, а улыбающаяся Маргарита манила его к себе. Ее короткое платье, зеленая поляна в парке, звучащая легкая музыка. Все это было частью какого-то далекого воспоминания, сейчас кажущегося невозможным, даже в то прошедшее время, которого уже не вернуть.

Он увидел отца, валяющегося на диване, и прижимающего к груди пустую бутылку. Этот образ был четким, позволяющим разобрать мельчайшие детали. А мама вновь выглядела удаляющимся силуэтом, тонущем в слишком яркой белизне, совсем, как этот снег, быстро застилающий глаза.

На выдохе, Олег сел и принялся растирать похолодевшие щеки такими же ледяными пальцами. Воздух застревал где-то в груди, охлаждая и замедляя все процессы в организме, но одновременно он же будто заставлял человека подняться.

Атлет посмотрел на свои ладони, моргая и чувствуя, как иней уже образовался на его ресницах. Усы и бородка тоже стали жестче и холодили кожу вокруг рта. Плотные облачка, вырывающиеся из горла, подолгу висели в воздухе, словно тончайшая ткань, из которой формировались очертания всего вокруг.

До начала календарной зимы был еще целый месяц, но в этом году, похоже, природа решила не дожидаться срока.

Снег продолжал усиливаться. Снежинки стали плотнее и их количество уже мешало видеть, что же там впереди. Завывания ветра заглушали все остальные звуки. В медленно погружающемся в полную темноту небе нельзя было увидеть блестки звезд. Но их заменяла замерзшая влага, сыплющаяся на землю без остановки.

Дроны без проблем справлялись с надвигающейся бурей. Их обтекаемая конструкция и мощные, не смотря на малый размер, двигатели, позволяли летающим операторам легко продолжать снимать, а зажегшаяся зеленая подсветка зрачка видеокамеры говорила и об умении этих малышек видеть не только в обычном спектре, но и в инфракрасном и может даже в тепловом.

Олег бы много чего отдал за тепловизор. Это значительно облегчило бы его задачу, но для начала нужно хотя бы встать на ноги.

Продавливая ладонями землю и снег, утопая в грязи, скрывающейся под тонким белым ковром, мужчина немного прополз вдоль камней, подобрал валяющийся обрез, поправил мешок на плечах и только после этого попробовал подняться.

Боль тянула его обратно. Не давала ни шанса. Но Олег упрямо выплевывал сдавленные хриплые ругательства и боролся.

За жизнь. За победу. За триумф.

Для него все решалось сейчас. Если он сможет подняться, то состязание продолжится. Если же нет, снег навсегда поглотит его, укрыв черным саваном ночи до тех пор, пока голодные волки не найдут его тело.

От мыслей о хищниках, он тревожно огляделся. Ему даже показалось, что он видит, как тот самый хромой волк преследует его, как мелькает между снежинками его окровавленная шкура. Но это оказалось только воображение. Вокруг было холодно и пусто, а тишина все сильнее давила на уши хлесткими ударами ветра.

Олег застонал, понимая, что даже если поднимется, даже если дойдет до дворца, он тут же снова растянется на полу. Эти мысли сбивали, мешали действовать, и все же атлет смог преодолеть роковой момент.

Но стоило ему выпрямиться, как ветер ударил его в спину, подталкивая вперед. Бежать или снова упасть, выбирай, будто шептал он.

И Олег побежал.

Он быстро дышал, забыв про все болевые ощущения. Цеплялся за камни и сталкивался с ними, но уже не падал, а только отшатывался в сторону, как мячик-попрыгун и продолжал двигаться к свету, который становился все ближе и ближе. Его яркость тоже нарастала, постепенно, будто продлевая день.

Свет отражался от все увеличивающегося снежного покрова и его тусклые, и слабые лучи усиливались, становились плотнее, освещая больше пространства, чем могли бы, не начнись снегопад.

Где-то вдали раздался хлопок, и багровая вспышка на мгновение разрослась над лесом, быстро потонув в темноте и метели.

Следом за ней в небо взвилась еще одна сигнальная ракета.

Олег остановился, упершись рукой в каменную кладку стены, и проследил взглядом за неотвратимым угасанием красных искр. Еще один атлетом стало меньше и теперь их осталось уже всего несколько. Смерть забирала свою дань, никуда не торопясь, не протягивая лишний раз свои руки, прекрасно зная, что это всего лишь мгновения, которые рано или поздно закончатся и все вернется к началу.

Так и утра ждать не придется, подумал мужчина, аккуратно двигаясь вдоль самой большой постройки, которая так просто и называлась: большой дворец.

Как и другие здания на арене она была частично разрушена. Время и инженерные работы довели некогда величественный монумент до атмосферы глубочайшего запустения. Алый кирпич сейчас выглядел почерневшим и обугленным, хотя это был всего-навсего слой грязи и паутины. Тут и там в стенах зияли трещины, в которые можно просунуть руку. Попытка заглянуть через них внутрь не увенчалась успехом: за стеной было темно или света хватало лишь на то, чтобы вырвать из темноты прямые очертания предметов, накрытых серыми от пыли простынями. Стекол в окнах тоже не хватало, а где они и были, то скорее напоминали застывшую почти непрозрачную тонкую слюду.

Олег старался не касаться этих преград руками, боясь нарваться на еще одну ловушку. Сейчас уже и нервы были ни к черту, поэтому следовало быть еще осторожнее.

Он искал дверь или что-нибудь похожее, но, в конце концов, остановился возле небольшой дыры в стене у своих ног. Кажется, по ту сторону пищали крысы, но отверстие было достаточно большим, чтобы в него протиснулся и взрослый человек. Это был не парадный вход, но и вероятности попасть здесь в какую-нибудь смертельную мышеловку будет значительно ниже.

Просунув вперед дуло обреза, Олег растянулся на земле и пополз вперед.

Делать это со сломанными ребрами было очень непросто. Преодолевая метр за метром, он оставлял за собой кровавые разводы на задуваемом ветром снегу, который набивался за шиворот и неприятно холодил кожу.

Несколько крупных зверьков недовольно завозились в темноте, но не спешили нападать на незваного гостя. В темноте было не разобрать, куда же он двигался, но и возможности потеряться здесь не существовало: лаз был прямой, но шел гораздо дальше, чем толщина внешних стен. Олег сделал вывод, что, когда выберется, окажется в одной из внутренних зал или даже в королевской столовой, но он точно не ожидал, что это окажется узкий чулан, в котором совсем ничего не было.

Выпрямившись и опершись на стену, он щурился, пытаясь зацепиться взглядом хоть за один предмет, но кроме как на дверь с круглой бронзовой ручкой, смотреть было не на что.

Прислушавшись к происходящему по ту сторону деревянной перегородки, которая даже с обратной стороны была отделана резьбой и сусальным золотом, атлет пытался услышать голоса или шаги. Ничего. Только мертвая тишина, которая будто стала еще холоднее из-за навалившегося снега.

Пульсирующая в висках кровь не позволила тут же выйти в коридор, или что там находилось за дверью.

Олег сжал ладонями голову и закрыл глаза.

Но его ждала не темнота опущенных век. Он видел всех, кого убил или почти убил на арене. Их лица были так близко, точно они стояли рядом с ним, в этой комнатке и усмехались, наблюдая, как их убийца сам почти превратился в безжизненный кусок мяса, едва держащийся на ногах. Как быстро он из сильного и уверенного в себе первопроходца, стал слабым и потерявшим свою веру. Гордое звание атлета меркло, и, заливающая все вокруг алая горячая жидкость, выводила новые буквы.

Палач.

Олег дернулся, как от пощечины и открыл глаза. Все то же замкнутое пространство с голыми стенами, пропитанное временем и прохладным воздухом. Под крышей было немного теплее, но отсутствие отопления и отрицательная температура на улице быстро брали свое, охлаждая и все внутри.

Кое-как отдышавшись, он снова потер лицо руками и громко шмыгнул носом. Ему хотелось издать хоть какой-нибудь звук, чтобы убедиться в том, что он не оглох.

Убрав двустволку за спину, он взял в руку пистолет. Своего топора он не нашел, поэтому приходилось довольствоваться тем, что осталось. Были еще ножи, но сейчас они вряд ли могли пригодиться. Те, кто остались в живых, должны быть вооружены до зубов и пытаться использовать против них метательные лезвия, по меньшей мере, глупо.

Где-то вдалеке, Олег понял, что способен различить больше звуков, чем казалось раньше, жужжал поворотный механизм камеры. За спиной, сквозь дыру завывала вьюга, продолжающая набирать обороты.

Склонив голову сначала к одному плечу, потом к другому, атлет взялся за ручку и потянул дверь на себя.

Он делал это очень аккуратно, вжавшись в стену как можно дальше от двери. Но ловушки не было. Не скрежетали механизмы, не щелкали спусковые курки, не обрывалась тонкая нить, связывающая замершие в ожидании шестерни.

Все, что можно было увидеть в приоткрывшийся проем, это часть коридора, тянущегося в обе стороны от комнаты, где находился Олег. Понять ее предназначение он так и не смог и уже не пытался этого сделать, сосредоточившись на том, что ждало его впереди.

Мраморные плиты под ногами с небольшими сколами по краям и валяющимися повсюду мелкими камнями, высокие потолки, глубокие ниши в стенах и множество понатыканных повсюду камер, подмигивающих красными огоньками. Их расстановка казалась хаотичной, но Олег понимал, что при таких углах они способны охватить каждый метр территории не оставив слепых пятен. А если прибавить к ним и летающих операторов, которые наверняка парят где-то в других местах дворца, то и вовсе все должно быть на высшем уровне.

Олег подумал, что хотел бы когда-нибудь посмотреть в записи весь свой путь, все, что он сделал здесь, на арене.

Это было мимолетное желание, после которого сразу же пришло понимание, что ему это не нужно. Он не хочет снова переживать все это, если сможет выбраться из этого состязания победителем.

Но и забыть все, вряд ли получиться.

Сделав несколько шагов по коридору, Олег обернулся за звук бьющегося стекла. Вскинув руки с пистолетом, он двинулся в ту сторону.

Медленное дыхание никак не сочеталась с быстро колотящимся сердцем. Пальцы немного дрожали от напряжения. Капли пота скатывались по лбу на глаза. От холода Олег едва чувствовал собственные ступни, делая каждый новый шаг с одной единственной надеждой: он сможет устоять и не упадет.

Звук повторился. На этот раз к нему добивалось металлическое позвякивание и тихое бормотание.

Из-за раскатистого эха, усиливающего любые вибрации, все могло происходить гораздо дальше, чем казалось атлету. Он пытался понять, крысы ли это хозяйничают во дворце, или же кто-то из атлетов ведет себя очень неаккуратно.

Заглядывая во все ниши и открывающиеся двери, Олег преодолел пару десятков метров и, наконец, оказался перед арочным проемом, ведущим в большую залу.

Быстрый взгляд за угол и новая волна ужаса нахлынула на мужчину.

В просторном помещении с широкими окнами, завешанными старыми тряпками на манер дорогих портер, сидели мертвые люди. Олег уже видел подобное, но от этого зрелище не становилось приятнее. Все те, кто не прошли отбор, служили антуражем на новой арене, будто возложили свои души на ее алтарь, и даже после смерти могли послужить на благо состязания.

Их было много.

Олег вновь очутился на совершенно безумном ужине, где никто никуда не спешил, все вежливо молчали и вообще ничем не интересовались, глядя только в одну точку. И то, если у них остались глаза. Похоже, что здесь нашлось место только для хорошо сохранившихся претендентов на звание атлета. Самые страшные раны были у молодой темноволосой девушки за столиком у дальней стены: от уха до уха ее горло рассекала стальная леска, которая и сейчас болталась в воздухе, торча из окоченевшего тела. Повсюду валялась битая посуда, над головой пищали летучие мыши. Они свисали с балок и перекрытий, толкаясь и то и дело расправляя свои кожистые крылья. Но не улетали. Будто даже они ждали развязку состязания.

Звук, который Олег слышал раньше, теперь обрел форму. Кто-то приближался к залу с противоположной стороны, где находились прикрытые двойные двери, и пинал разбросанный по полу мусор, гулким звоном разлетающийся и бьющийся о стены.

Времени было мало.

Олег сдернул с ближайшего мертвеца коричневый плащ, с подбитым серым мехом воротником, и накинул на свои плечи. Морщась от отвращения, вымазал руки в крови, текущей из ран и перепачкал все лицо и волосы, окончательно изменившись, как ему казалось, до неузнаваемости.

Швырнув мешок под стол и сев на пустой стул боком к дверям, мужчина, сложил руки на коленях, прикрыв зажатый в них пистолет, и замер.

Ожидание затягивалось. Кто бы не вышел в зал, он должен был стать еще одной вспышкой на небе. И теперь наверняка. Олег сомневался, что второе его оружие окажется безупречным, поэтому готов был свободной рукой схватиться за нож: здесь уже все зависело от его меткости, а не от надежности металлической конструкции.

Спина начала затекать от неподвижности. Противный запах бил по обонянию. Саднящие царапины по всему телу будто разом решили напомнить о себе.

Олег держался. Он сжал зубы до боли, до ощущения того, что челюсть вот-вот сломается, чтобы заглушить все остальные ощущения. Ему необходимо было сосредоточиться на происходящем, а отвлекающие его болевые спазмы в ногах, груди и животе точно не способствовали этому. К тому же, темнота в зале будто приобрела свое сознание и торопилась окрасить все вокруг в еще более темный оттенок, чтобы скрыть то, что уже было здесь и приготовиться похоронить все то, что еще будет.

Олег не хотел стать частью этой комнаты. Не хотел остаться здесь до момента, когда триумфаторы решат выбросить все тела, как ненужные куклы, уже сыгравшие свою роль и не нужные для будущих спектаклей.

Мысли снова заполонили его сознание. Они не хуже боли действовали на него, едва не заставив подскочить на ноги и с дики криком броситься вперед, лишь бы побыстрее все это закончилось.

Олег скривил губы.

Это закончится лишь с его смертью или со смертью последнего атлета от его руки. Другого окончания у этого сценария нет.

Медленно вдыхая и выдыхая, стараясь делать это в пышный воротник, чтобы не было видно клубящихся облачков пара, Олег присматривался к пока еще закрытым дверям. Будь ему немного полегче, он бы непременно поспорил с самим собой, кто же войдет в зал. Но на это не было никаких сил.

За один день он получил столько травм, что впору было нацепить на грудь значок: самому живучему идиоту, осмелившемуся попробовать все это на себе. Шутка была глупая, но вызвала у него еще одну улыбку. Он представил лицо Марго, понимая, что она бы сейчас точно не смеялась. Смотрит ли она телевизор? Или плачет, уткнувшись в подушку, не желая знать, что происходит, и, надеясь лишь на то, что следующий, кто без стука войдет в ее комнату, будет Олег, прошедший состязание до конца, справившийся со всеми ловушками и соперниками.

Он отметил, что не с первой попытки может вспомнить все произошедшее на арене. Гораздо легче вспоминалась кровь, до сих пор украшающая лохмотья на нем, которые едва ли можно назвать одеждой.

И еще глаза. Он мог не помнить имена или остальную внешность, физические данные или оружие, которым его пытались убить, но только не глаза. Они хоть и были похожи друг на друга и все же имели множество индивидуальностей и точно принадлежали разным людям. Еще живые, блестящие, способные ненавидеть, бояться и надеяться. И уже мертвые, застывшие, после окончания земного пути.

Олег хотел покачать головой, но вспомнил, что в образе, и продолжил сидеть неподвижно. Он немного согрелся под плотным, хотя и драным плащом. Ему даже не хотелось с ним расставаться, но эта вещь лишь будет тормозить его движения. К тому же, пока он сидит, он не ощущает тяжести, давящей на плечи. Стоит только подняться на ноги, пытаясь унести с собой этот роскошный наряд, как и пары шагов сделать не удастся.

Мужчина медленно выдохнул.

У него не получалось абстрагироваться от тяжелого запаха и металлического привкуса во рту. Это не так проявлялось, пока он перемещался, куда-то шел, искал пути и решения, но стоило только немного позволить себе расслабиться, как ощущения взяли верх, требуя помнить и о том, что обоняние тоже играют важную роль в его жизни. А не только руки, что держат оружие.

Грохот раздался совсем близко. Упало что-то очень тяжелое, и его осколки, выбив части плиток, разлетелись по полу во все стороны.

Двери распахнулись, и в зал вошла, или точнее сказать, ввалилась, пытаясь за что-нибудь зацепиться, Ева. Ей было не позавидовать: часть волос выдраны, а кожа на голове опалена. Из раны на левой скуле текла кровь, которую женщина размазывала по всему лицу даже не пытаясь остановить. Правая рука неестественно выгибалась, хватаясь за предметы, подворачивающиеся на пути, и роняла их на пол. Плохо слушающиеся свою хозяйку ноги, все же продолжали ее вести дальше к какой-то лишь одной Еве известной цели. Она хрипела, или таким стало ее дыхание, и будто разговаривала сама с собой, но ни единого слова было не разобрать, да и вряд ли там было что-то осмысленное. И при всем этом, ее левая ладонь с силой сжимала неизвестно откуда взявшуюся саблю, выглядящую тяжелой и неподъемной, с лезвием, которое изъела ржавчина, но которое еще было способно отрубить что-нибудь или пронзить кого-нибудь.

Женщина огляделась, поняла, где находится и закричала: задрала голову и зашлась в спазме кашля и воя, вырывающегося из горла сиплой надрывной волной. Упершись телом на ближайший стол, она старалась не упасть, но у нее не получилось. С новой порцией грохота она повалила на пол и стул, стоящий рядом с ней. Она пыталась подняться, но сильно ударилась головой и, вяло дрыгая ногами и руками, пыталась прийти в себя. Стоило отдать ей должное: оружие все еще держалось в ее руке.

Олег уже готов был сдвинуться с места и прекратить страдания Евы, как услышал звук еще одних приближающихся шагов, из того же коридора откуда минутой раньше появилась блондинка.

Покрепче сжав рукоять пистолета, он остался на месте, наблюдая за проемом между открытыми дверьми.

Сначала в зал проникла длинная тень, змеясь по полу между многими другими, а следом за ней вошел Антон Ставрович. Без брата он выглядел одиноким и покинутым, а его нахмуренные брови и рассеченный кровоточащий лоб, не добавляли картине оптимизма. В одной руке он держал мясницкий нож с широким лезвием, в другой — свернутый плетеный хлыст с крошечными металлическими клепками на конце, позволявшими причинить одним ударом немыслимую боль.

Он осмотрелся, едва ли проявив какой-то интерес к антуражу, и сделал еще несколько шагов вперед. За ним в зал влетел квадрокоптер с закрепленной камерой. Кто-то по ту сторону мониторов уже предвкушал настоящее шоу.

Олег был уверен, что это не все выжившие атлеты, а значит, еще какое-то время лучше не дергаться.

Равнодушно наблюдать за еще одной казнью тоже было невыносимо, но и выдать себя он не мог. Даже моргнуть он себе не позволял, широко открытыми глазами глядя на мужчину и женщину.

Ева, наконец, смогла кое-как подняться и тут же взмахнула своей саблей, надеясь задеть неосмотрительно близко подошедшего врага. Ставрович легко отклонился, пропуская лезвие мимо себя. Тяжелое оружие повело блондинку за собой, и она снова чуть не упала. На этот раз ей удалось удержаться на ногах, схватившись за плечи одного из сидящих за столом мертвецов. Она зарычала и бросилась в атаку, бестолково махая ржавым клинком, будто не понимая, что воют не с воздухом.

Антон нырнул под очередное движение женщины и оставил глубокий порез на ее лодыжке. Он отлично управлялся обеими руками. Его координации можно было только позавидовать. Олег наблюдал и понимал, что если пистолет подведет его и в этот раз, а нож он применить не успеет, то в ближнем бою против этого мужчины с бритыми висками ему не выстоять.

Ставрович будто танцевал. Он раскинул руки в стороны и кружился, выбивая носками тяжелых ботинок какой-то неузнаваемый ритм. Помахивая хлыстом, он распустил его и теперь дергал его, как самый желанный трофей. Мужчина не обратил внимания на кинутые в него осколки тарелок и бокалов. Его танец позволял ему с легкостью менять направления своих движений и легко уклоняться от всех летящих предметов.

Ему быстро надоело.

Он замер и умелым движением, как будто долгое время своей жизни провел на ферме, щелкнул хлыстом. Длинный тонкий конец с вшитыми в него металлическими частями, обвился вокруг шеи Евы.

Только теперь женщина выпустила из рук саблю, обеими ладонями пытаясь ослабить сдавливающую горло петлю.

Она смотрела точно на Олега, но вряд ли понимала, что он живой, а не один из бездушных наблюдателей вокруг. Хриплое дыхание, которое вот-вот должно было оборваться, оглашало пространство зала, взлетая к высокому потолку.

Камера зависла прямо перед ее лицом, приблизившись практически вплотную. Зрители могли увидеть от первого лица, как лопаются капилляры в ее глаза, как ослабевает хватка пальцев, как опускаются веки…

Сквозь водопад стеклянных осколков, через разбитое окно, в зал влетел еще один атлет. Гриф обвился вокруг Антона и повалил его на пол, выбив из рук и хлыст и нож.

На стороне Ильи была внезапность, но Ставрович совершенно не растерялся: ткнув пальцами нового участника потасовки в кадык и почувствовав, как ослабла хватка, он откатился в сторону, вскакивая на ноги. Казалось, что он был рад этой встрече. Ему не доставляло никакого удовольствия убийство уже и так едва дышащей Евы, а здесь, сам Гриф, достойный соперник.

Поздняков, после того взрыва у большого озера, тоже был не в лучшей форме. У него не осталось никакого оружия, кроме собственных кулаков. На шее у него красовался серьезный ожог, точно не способствующий хорошему самочувствию. Левый глаз заплыл и слезился. Блеклые соленые дорожки текли поверх запекшейся крови. Еще и рана от болта на лопатке.

Ставрович не собирался вести задушевные беседы. Он поглядывал на свой нож, но чтобы до него добраться, сначала нужно было что-то сделать с бывшим разведчиком.

Их драка напоминала постановочную сцену из фильма про восточные единоборства. Мелькающие с невероятной скоростью руки, перехватывали друг друга, скользили по блокам, не достигая цели. Каждый стремился нанести только один удар, после которого все будет кончено. Но это казалось невозможным.

До тех пор, пока Антон не включил в боевое уравнение ноги.

Зажав одну руку своего противника под мышкой, а вторую отпихнув в сторону, он с резким воплем на выдохе, демонстрируя неожиданно превосходную для мужчины растяжку, ударил Илью носком ботинка в челюсть, а обратным движением ноги толкнул атлета в грудь.

Гриф подлетел над полом и рухнул на спину. Но не остался лежать на нем.

Будто не он только что пропустил тяжелейший удар, мужчина оттолкнулся спиной от холодных плит и всем своим весом вновь набросился на Ставровича, беря противника в клинч. Он стремился уронить его и перевести бой в партер, где у него наверняка было бы преимущество. Но его соперником был тоже неплохо обученный воин, который прекрасно понимал, что это не тренировка и сейчас призом для победившего будет его собственная жизнь, а смерть заберет проигравшего.

Второй раз провести тычок пальцами у него не было возможности, поэтому он пошел другим путем. Позволив Грифу схватить себя, он освободил руки и без проблем смог поднять их на уровень лица. Без единой тени сомнения он хлопнул Илью в больной глаз и тут же перешел в полное наступление.

Из-за пронзившей всю голову боли, Поздняков ослабил хватку, отдав контроль над боем своему врагу. Антон не заставил себя просить дважды. Он без проблем повалил врага на пол. На Грифа посыпались методичные удары локтями и кулаками, нацеленные в голову и лицо, которые тот едва прикрывал сжатыми руками.

Тяжело дыша, словно паровоз, Ставрович все же не прекращал своего занятия. Он уже забыл и про нож и про все остальное. Осталась только жажда схватки, утолить которую можно было лишь брызжущей во все стороны кровью. Похоже он окончательно разбил Грифу нос и теперь пытался целиться в несчастный и без того уже поврежденный глаз. Илья продолжал защищаться, но его движения становились все более слабыми и дерганными, лишь реагирующими на удар, а не блокирующими его.

Наблюдая за этим со стороны, Олег не ожидал, что Гриф будет так легко побежден, но реальность порою преподносила и такие сюрпризы. А еще со стороны была видна и та, про которую все забыли.

Ева медленно подползала к дерущимся мужчинам. Она высунула язык, по которому стекала кровь и почти не дышала, чтобы не выдать себя. В хлещущем из-за окна снегопаде и холодном ветре, женщина напоминала ангела смерти из самых страшных кошмарных снов, которые внезапно стали реальностью. Ее движения, такие медленные и тяжелые, могли оборваться в любую секунду, но женщина упорно двигалась к цели. Железные клепки все еще впивались в ее горло, но она не обращала на это внимания, таща хлыст по полу за собой. В руках Ева сжимала свою неизменную саблю, будто та была ей чем-то очень дорога.

Гриф в это время уже перестал сопротивляться. Он пытался дотянуться хотя бы пальцами до своего противника и коснуться его, наверное, представляя, что у него хватит сил, чтобы причинить тому хоть какую-то боль. Но вместо этого его руки безвольно дергались в воздухе.

Антон почувствовал неладное только в самый последний момент. Может ветер стих на мгновение, и мужчина услышал хриплое дыхание смерти за спиной. Или на обострившихся инстинктах почувствовал ее приближение, вспомнив о том, что оставил еще одного недобитого врага.

Он успел обернуться, чтобы увидеть своими глазами, как ржавое лезвие пронзает его грудь, легко проходя сквозь ребра, разрывая внутренние органы и выпивающая его жизнь, как давно обещанную дань.

Ева не останавливалась и продолжала давить, а лезвие, чавкая и царапая кости, прошло сквозь человеческое тело, окатив лежащего на полу Грифа струйкой горячей крови.

Так они и замерли втроем на какое-то мгновение. Еще один гротеск, созданный состязанием. Мертвые и живые в тесной связи друг с другом, зависящие друг от друга, и убивающие друг друга. По-другому быть не может, просто потому, что иного выбора не существует. Убей или будешь убит и неважно, кем ты был раньше: теперь ты или триумфатор, или труп.

Олег встал и направил пистолет на Еву, но женщина не шевелилась. Ее ладони, наконец, разжались, отпустив тяжелое оружие. Потеряв единственную опору, она завалилась на бок и бездыханная рухнула на пол. Тело Антона еще какое-то время держалось ровно, а потом старая сабля перевесила, и оно упало рядом.

Толькой вой ветра и непонятные звуки, издаваемые Ильей, царили в зале. Снега намело уже немало, и каждый шаг скользил по мокрым плитам.

За разбитым окном было видно, как одна за одной взлетели две сигнальных ракеты.

Подойдя ближе, Олег понял, что Гриф смеется. Захлебываясь собственно кровью и давящей болью, он все же смеялся, находя в себе силы открыть рот и растянуть губы в страшной ухмылке.

— Что так тебя забавляет?

Олег опустился на пол рядом с ним, не убирая пальца с курка, целясь атлету точно в лоб.

— Ты.

У Ильи получилось выдохнуть только одно короткое слово, но было видно, что хотелось ему сказать многое. Все лицо у него походило на сплошное кровавое месиво, будто новичок решил попытать удачи в бою с профессиональным немного сумасшедшим боксером, которого некому было остановить.

— Я почти победил, между прочим.

Гриф засмеялся еще громче и тут же захрипел, сжавшись от боли.

— Мне бы твою уверенность.

— Ты упустил свой шанс. Даже Влада была тобой разочарована.

Он ничего не ответил. Приоткрыл глаз, который еще был способен что-то видеть, и посмотрел им на Олега.

— Надо было прикончить тебя в отеле.

— Возможно. Но это было бы скучно, признай. А здесь даже немного весело.

Илья захрюкал, пытаясь изобразить сарказм.

— Ты себя видел, веселый?

— Выгляжу точно получше, чем ты. Этот парень оказался хорош.

Олег пнул ногой тело Ставровича.

— Все были хороши. Только это не имеет значения. Есть лишь…

Гриф не договорил и дернул рукой, что-то доставая из-за спины. Олег спустил курок, и хищная пуля проделала дыру в голове атлета.

Звук выстрела быстро погас в гуле поднявшегося ветра. Хлесткие удары метели по щекам приводили в чувство, единственного живого человека в зале. Олег еще не осознал этого, продолжая без движений смотреть на гору тел перед собой.

Опустив пистолет, он дотянулся и посмотрел, что же сжимал в руке Гриф.

Это была старая черно-белая фотография. Ее пересекали борозды от постоянных сгибов, но изображение оставалось четким и понятным. Ясный солнечный день на берегу реки. Улыбающиеся лица совсем молодого Грифа, девушки с темными волосами, заплетенными в две косички и двух мальчишек лет четырех. Снимок явно был сделан задолго до краха, когда люди еще умели вот так искренне улыбаться и радоваться каждому мгновению собственной жизни.

Олег тяжело вздохнул. Он вложил фотографию в ладони мужчины и скрестил их на груди. Опустил его веки.

Оставалась одна пуля и, как он думал, только еще один атлет.

— Мара!

Его голос гулко пронесся по залу и выбрался в коридоры, эхом множась между стенами и под потолками. Ему вторил ветер. На несколько секунд все стихло. Совсем. Но никакого ответа не последовало. И вновь метель взялась за свое, завывая, как дикий зверь, пытающийся втиснуть свою огромную тушу в этот маленький дворец.

— Мара!

Олег вышел в тот коридор, откуда появились Ева и Антон.

Здесь мусора и битого стекала было значительно больше. Он обернулся, подумывая вернуться обратно и пойти другим путем, но решил не отступать. Аккуратно перемещаясь, стараясь не пораниться острой кромкой одного из множества блестящих осколков, он преодолевал метр за метром длинного вытянутого коридора, который казался бесконечным.

На стенах висели пустые картинные рамы. Тяжелые, из кости или металла, и совсем легкие, из современного пластика. Они-то и были самыми поломанными и перекошенными, будто показывая всю истинную суть прогресса. Вазы и декоративные горшки, разбитые вдребезги, крошащийся камень стен, трещины на потолочной облицовке и неизменно воющий ветер, носящийся среди огромного пустого пространства в поисках неизвестно чего. Может, он искал успокоения, а может, как и атлеты, неизвестного триумфа, ждущего где-то впереди, за поворотом.

Олег снова посмотрел себе за спину.

Так быстро еще три человека перестали дышать. Их жизни оборвались на потеху толпе. Да, они были готовы, они сами отправили себя на эшафот, но каждый из них надеялся, что возьмет в руки топор, а не положит голову на плаху.

В конце коридора что-то звякнуло.

Мужчина обернулся и вскинул пистолет.

— Я знаю, что ты здесь. Хочется задать тебе пару вопросов, перед тем, как…

Из темноты, света от фонарей, оставшихся позади, не хватало, чтобы осветить весь коридор, вылетел нож. Зная сильную сторону своей противницы, Олег легко уклонился. Так ему казалось до того момента, как жгучая боль проявилась в левой руке. Черное матовое лезвие разорвало кожу, едва не добравшись до мышц.

Ему опять повезло. Иметь дело с таким мастером холодного оружия это смертельный риск. Чертыхнувшись, он, прижимаясь к стене, поспешил за удаляющимися быстрыми шагами.

Олег понимал, что как бы ему не хотелось убивать Мару, как бы он не хотел выяснить, что на самом деле с ней произошло, у девушки были несколько иные планы. Она начала игру позже всех, и добраться до финала ей было намного проще, чем остальным. Что-то не сходилось. Если Брида так хорошо разбирается в людях, почему она помогла этой рыжеволосой? Что они все вместе скрывают?

Или он все придумал?

Нет никаких тайных заговоров, договоренностей между атлетами и триумфаторами, заранее обещанных наград. Все идет своим чередом, а его восприятие слишком привыкло жить в напряжении, вот и чудиться неизвестно что.

Олег остановился и потряс головой. Не помогало. Да и откуда тогда Мальков узнал, что Мара работает на корпорацию? Это ведь не его безумная догадка. Или нет?

Преодолев коридор, он оказался возле еще одного арочного прохода. Двери из коробки были вырваны с петлями и валялись неподалеку. Их кто-то пытался порубить в щепки, но короткое совсем неширокое лезвие от топора навеки застряло в прочной древесине. Отломанная ручка тоже лежала рядом.

Выглянув из-за угла, Олег уже готов был уворачиваться от очередного ножа, но вместо этого увидел девушку, стоящую с разведенными в стороны руками.

Мара определенно успела с кем-то сцепиться. Часть ее лица была покрыта темными синяками и кровоточащими ссадинами. Она морщилась от боли, будто не понимая, что это только усиливает ее. Несколько разрезов на комбинезоне обнажали ее бледную кожу под грудью. Она смотрела перед собой и не сводила глаз с дверного проема, откуда выглядывал Олег.

— Мне не хотелось, чтобы это случилось, — ее голос был совсем тихим.

Мужчина сделал небольшой шаг, наполовину оставшись вне поля ее зрения, скрывая свое оружие и плечо, задетое ее атакой.

— И все же, мы здесь. Не хочешь, что-нибудь сказать?

Мара посмотрела по сторонам, на множество камер, нацеленных на нее.

— А что ты хотел бы услышать? Как устроено состязание? Теперь ты и сам это знаешь. А то, что там, — она неопределенно мотнула головой в сторону, наверное, намекая на всех, кто находится за сценой, — разве это имеет какое-то значение?

— Ты мне и скажи.

Девушка опустила руки. Она сжимала по три коротких ножа в каждой, способная метнуть их все разом или же отпускать в полет по одному. Выглядело это страшно и пугало гораздо сильнее, чем все, что было раньше. Олег подумал, что не столько боится смерти, сколько разочарования в проигрыше за один шаг до победы.

— Нет, никакого значения это не имеет, — подтвердила свои же слова Мара.

— Тогда какого черта ты здесь делаешь? Твой брат мертв и ты хочешь стать следующей? Отлично. Но зачем тогда было становиться частью Виктим?

Она улыбнулась.

— Корпорация дала мне то, в чем я нуждалась. Так часто бывает, особенно в новом мире. Разве тебе самому не хотелось получить что-нибудь, чего ты заслуживаешь?

— Поэтому я здесь.

— Нет, чушь. Ты здесь потому что не нашел другого варианта. И опережая твои слова, нет, я не продавалась. Это было взаимовыгодное сотрудничество.

Олег покачал головой.

— Но самого главного ты не знаешь, что ждет тебя в Кремле.

— А ты знаешь?

— Нет. Но я уверена, что смогу с этим справиться. А вот ты нет.

— И откуда же у тебя такая уверенность.

— Да потому что…

Мара не договорила. Ее горло пронзила длинная полукруглая вилка с одним обломанным зубцом. Девушка издала булькающий звук и из ее рта потекла густая кровь. По полу зазвенели разлетающиеся метательные ножи, подпрыгивая и вращаясь. Она безвольно оседала, позволяя увидеть стоящего за ней самого молодого участника состязания.

Глаза Андрея были безумны. На груди темнела прижженная дыра от пули, кожа на животе частично свисала мерзкими аляповатыми кусками, и парень едва ли не рукой держал внутренности внутри себя. Он хихикал и шевелил губами, постоянно облизывая их и высматривая что-то впереди. Упершись глазами в Олега, атлет затрясся и побежал вперед, на самом деле медленно подтягивая сломанную ногу в след здоровой и вытягивая вперед руку со скрюченными пальцами.

Олег зарычал и, выйдя из-за угла целиком, выпустил последнюю пулю в Андрея.

Громыхнувший выстрел слился с первым из пятнадцати традиционных ружейных залпов — дань памяти павшим атлетам и знак окончания основной части состязания. Теперь победителя ждет Кремль.

Олег отбросил разряженный пистолет и опустился возле Мары. Кровь заливала ее роскошные волосы, а глаза уже готовы были закрыться. Вряд ли она могла что-то сказать с поврежденной трахеей, но мужчина все еще надеялся на это, на какое-то объяснение, последнее откровение.

Девушка сфокусировалась на нем и улыбнулась уголками губ.

— Ты рада, что это сделал не я, — за нее произнес Олег.

Ее плечи расслабились, и голова безвольно склонилась к одному плечу. Последний выдох вырвался из ее горла маленьким облачком пара.

Потирая пульсирующие виски, Олег сел на пол рядом с ней и прислонился к стене. Все было кончено. Все атлеты, кроме него, мертвы. Для кого-то это было очень короткое состязание, для кого-то затянувшееся намного дольше, чем можно было представить. Пройденные ловушки, преодоленные опасности, загнанная в самые глубокие впадины сознания боль.

Так почему тогда он не чувствует себя счастливым?

Почему получив то, о чем почти сутки назад можно было только мечтать, сейчас Олег едва ли мог что-то чувствовать? А все планы и надежды исчезли, как дым, растворившись в темноте вокруг.

Он посмотрел на тело девушки рядом, на лежащего поодаль Андрея, вспомнил всех, кто остался за спиной. Закрыв лицо руками, он попытался избавиться от этих образов, понимая, что это невозможно. Никогда, сколько бы он не прожил, не наступит тот день, когда ему удастся избавиться от этих воспоминаний.

Почти половина атлетов была убита именно им. Первопроходец, впервые в истории шоу, дошел до финального испытания.

Эта мысль заставила его вздрогнуть. Ничто еще не закончилось. Настоящая битва только начинается. Драться с людьми, зная, кто они и что умеют, это одно. И совсем другое, это отправиться в место, о котором почти ничего неизвестно вот уже много лет. А слухи: один страшнее другого.

Раньше это был оплот государственности и власти в стране. Теперь же Кремль всего лишь еще одна локация состязания. Самая загадочная и таинственная. Самая ужасная.

Страх перед ней рождался именно неизвестностью и становился только сильнее. Пока арена окружала атлетов, Кремль казался далекой и едва ли достижимой утопией. Но сейчас, все было совсем иначе.

За стеной послышался равномерный приближающийся гул.

Олег представил, как рядом с дворцом опускается вертолет или какой-нибудь из военных прототипов, похожий на космические корабли из фантастических рассказов. Освещение на стенах включено на максимум мощности, но вряд ли оно так сильно нужно солдатам корпорации с их напичканными технологиями экзоскелетами. И вот они уже бегут к зданию, чтобы под руки вытащить последнего атлета наружу, под десятки направленных на него камер. А потом, запихнуть в летающую машину и отправить на финальное испытание.

Каким же оно будет?

Бросив еще один взгляд на Мару, мужчина провел рукой по ее волосам и встал на ноги. Подняв руки, он уставился в быстро светлеющую темноту коридора. Слышал топот тяжелых ботинок по глянцевому полу. Писк заряжаемых спусковых элементов в тактических винтовках. Шипение раций и приглушенные голоса.

Олег сглотнул, понимая, что новый день для него может и не наступить.

 

Глава 17

Когда на его груди заплясали зеленые точки лазерных прицелов, он подумал, что уже не будет никакого Кремля. Он мог что-то сделать не так, нарушить неписаные правила и триумфаторы просто решили сократить финальную часть. Но глядящие на него через свои четырехглазые шлемы солдаты не спешили стрелять.

Олег неспешно двинулся к ним, стараясь не делать резких движений.

«Первая фаза завершена. Переходите ко второй» проскрипел голос из рации, закрепленной на бедре одного из военных. Его плечи были закутаны в фиолетовый плащ-хамелеон, выдававший главного в группе. Они все здесь были не рядовыми. К полевым операциям на аренах всегда допускался только высший офицерский состав, проинструктированный в соответствии с особенностями местности и тех, кого они должны встретить. Многие атлеты, те, кто оставались в живых, вели себя полностью неадекватно, и к ним приходилось применять силу.

Именно чего-то подобного и ждали солдаты, держа Олега на мушке. Но он не давал им повода, шагая к выходу.

После небольшого зала, служившего чем-то вроде современной гардеробной, ждал еще один короткий коридор, а за ним распахнутые двери на улицу.

Метель немного стихла, но пол у порога был завален снегом. Промозглый ледяной ветер бился загнанный в стены и не мог дождаться, когда же люди выйдут за пределы дворца, чтобы показать свою истинную силу.

Олег помедлил перед тем, как сделать еще один шаг и выйти из дворца. Он оглянулся на солдат, которые никуда его не торопили. Увидел несколько висящих дронов, запечатлевавших каждую секунду происходящего. Все те же стены с глубокими трещинами, битые стекла на полу под ногами, и десятки мертвецов где-то в глубине помещений. Все они остались частью прошедшего состязания, поглотившего их души и решившего потешаться с их телами.

Вдохнув морозный воздух, атлет вышел на улицу.

Еще пара военных тут же подняли оружие к плечу, а за ними, чуть дальше на ровной площадке, быстро вращались лопасти боевого МИ-28. Это была модифицированная модель, начавшая выпускаться в две тысячи шестнадцатом. Ее основное отличие от классической конструкции корпуса было в том, что часть оружия была принесена жертву необходимому пространству в брюхе вертолета. И теперь он был рассчитан не только на пару пилотов, но еще и на трех-четырех пассажиров, бронированная капсула для которых располагалась за основной кабиной.

«Он выходит»

Рация была показухой для телеэфира. Военные уже давно не пользовались подобными технологиями, полностью перейдя на вживляемые в нервную систему передатчики и микрофоны, позволяя и не тащить лишнего снаряжения и всегда находиться на связи, не занимая руки.

Вдыхая и выдыхая, стараясь не показать, что ноги его уже едва держат, Олег опустился на корточки и зачерпнул горсть холодного снега.

Ему нравилось это чувство. Холод, впивающийся в кожу. Холод, проникающий в легкие. Казалось, что холод может вытеснить все остальные эмоции и ощущения, которые боролись внутри него. Но этого не происходило. Он по-прежнему видел удаляющуюся спину матери, зовущую его Маргариту, мертвую Мару. Сломанные ребра все сильнее разгорающейся болью давили изнутри. Еще сочащаяся местами из ран кровь была слабым отголоском этого огня, рвущегося наружу.

Выпрямившись, он дошел до вертолета и забрался в открытый отсек, где его уже дожидался Павел Новак. Третьим внутрь влез солдат в фиолетовом плаще. Электроника закрыла тяжелый металлический люк, и лопасти над головой начали вращаться быстрее. Это тоже было еще одно ощущение. Услышать что-нибудь было невозможно: практически идеальная звукоизоляция вкупе с усиленным броней корпусом, делали свое дело на отлично, позволяя спокойно вести любую беседу.

— Рад, что мы можем продолжить наше общение, — заговорил триумфатор.

Поверх его черного костюма, на нем болтался тяжелый жилет из пластин разных форм, наподобие панцирей динозавров. Он закрывал и почти всю шею, делая носителя похожим на что-то среднее между японским самураем и доисторическим ящером.

— Взаимно, — хрипло отозвался Олег.

Солдат прижал его к стенке, от которой исходила равномерная вибрация. Павел сидел напротив.

— Многие уважаемые люди потеряли кучу кредитов на тебе. И сейчас они в бешенстве.

— А тебе это нравится.

— Да еще как!

Новак засмеялся, прикрывая ладонями рот. Олег тоже улыбнулся и посмотрел на военного рядом с собой.

Тяжелое дыхание, вырывающееся сквозь фильтрационную маску, гладкий металлик шлема, четыре глубоко вогнутых линзы. Атлет легко представил, что его лицо для солдата выглядит как набор компьютерной информации, оцифрованный специальной программой. Сам он никогда не надевал подобного костюма, но видел его начинку в действии на военных выставках: это действительно было произведением искусства, превращающим войну в развлечение.

Он не шевелился, чтобы не бесить человека в фиолетовом плаще. Не исключено, что под доспехами двадцать первого века скрывалась женщина. Корпорации обожали брать на работу истеричных дамочек, умеющих направить свою разрушающую страсть в нужное русло.

— Это было потрясающе, — продолжал Павел, — я думал, тот взрыв вас всех на куски порвет, но нет. Рад, что снова ошибся. Кажется, как будто смотрел состязание в первый раз.

— Как Крупенина связана с вами?

Триумфатор перестал улыбаться и вздохнул.

— Марьяна занималась теоретической разработкой новых систем воздействия на атлетов. Нам все же не хватает некоторого контроля над ареной. Девчонка искала решение этой проблемы.

— Но у нее не получалось?

— Да. Поэтому она и напросилась в состязание. А еще, ей очень хотелось увидеть Магдалену, которая, по ее мнению, в Кремле убила ее брата. Скоро и ты с ней встретишься. Надеюсь, твоих родственников Штерн не трогала.

Хлопнув Олега по плечу, Новак нацепил на лицо добродушную улыбку и откинулся на жестком сиденье

— Так значит, ловушки…

— Конечно. Ты молодец, схватываешь на лету. Не многие бы сделали этот простой вывод. Ловушки расставлены таким образом, что в этом сезоне атлеты просто не могли выйти за определенные границы. Обстановка сейчас не та, чтобы растягивать удовольствие на долгие дни. Мара, как никто другой, знала это, поэтому и пошла сразу к большому дворцу. Ей оставалось только дождаться всех выживших и убить их, но с этим она не справилась.

Они посмотрели друг другу в глаза.

— И люди ни о чем не догадываются?

— Зрелище. Что им еще нужно? Зачем придумывать что-то, когда все и так это знают. Теории заговоров уже не в моде.

Олег вопросительно изогнул бровь.

— Ах да, конечно же, некто по имени Сова, — Новак наигранно хлопнул себя в лоб, — повстанцы, оппозиция и незримые проповедники в одном лице. И ты в это веришь?

— Неважно во что верю я. В конце концов, одиночки ничего не решают.

— Жаль, что не все так считают.

Солдату что-то не понравилось в проведении или словах Олега. Его фигура еще сильнее навалилась на атлета, и тот захрипел от боли, новой волной отозвавшейся в груди.

— Тише, тише, мы же не хотим покалечить нашего победителя еще сильнее.

Голос Павла слабо подействовал на военного. Он вплотную к лицу Олега поднес свои окуляры и будто что-то произнес, но литая маска не пропускала ни единого звука, без включенных сокращением мышц микродинамиков.

— Во что же вы хотите превратить состязание? Все эти опыты, изменения… Полностью срежиссированная бойня?

— Нет, будет слишком скучно.

— Тогда что?

Новак подался немного вперед.

— Пройди Кремль и сам увидишь.

— Я слышу уверенность, что у меня это не получится? Тогда в чем смысл? Зачем предлагать заведомо невыполнимую задачу.

— Она выполнимая, Олег, просто захочешь ли ты ее выполнить, вот в чем вопрос.

Разговор был окончен. На время.

Солдат, как и его хозяин, тоже потерял интерес к атлету и сел ровно, выпрямив спину и уставившись в одну точку. Хотя с его линзами, скорее, это было несколько точек.

Здесь не находились камеры. Обычно этот момент, когда победителя арены везли к Кремлю, снимали только снаружи. Перемещения транспорта всегда было достаточно медленным, нагнетающим. Но вертолет на большой скорости пересекал небо над Новой Москвой и уже совсем скоро они должны были приземлиться на площади внутри кремлевских стен.

Олег усмехнулся.

Еще одна высокая стена, которая огораживает западню для любого осмеливавшегося бросить вызов состязанию. Что же ждет его там? Почему Новак говорит, что он не захочет что-то делать для победы? Ответа не было.

В пассажирском отсеке вертолета толстые стены без окон не позволяли видеть, что творится снаружи, но Олег и так это знал. Темные небеса разрываются яркими лучами десятков прожекторов, чтобы зрители могли во всей красе наблюдать этот полет и предвкушать результат последнего испытания. Если на что-то и ставили кредитов больше, чем на своих любимых фаворитов, то только на то, сможет ли последний из атлетов пройти Кремль. Букмекеры обожали эти ставки: потому что каждый раз находилось немало тех, кто верил в рождение нового триумфатора, и они отдавали последние кредиты ради своей надежды.

— Дай ему препарат.

Павел посмотрел на солдата и кивнул, коротко проговорив этот приказ. Военный нехотя убрал одну руку с винтовки и засунул ее под плащ, через секунду протянув Олегу мягкий запаянный пакетик из фольги. Он был мягким, и внутри него что-то плавно перетекало с одной стороны на другую.

— Что это?

Атлет взял то, что назвали препаратом и поднес пакетик к глазам. Увидеть что-то сквозь фольгу было невозможно, но пальцы ощущали что-то вроде желе внутри.

— Наши ученые назвали его ПМ-14. Довольно сильная обезболивающая штука на основе синтетической крови саламандр. Не спрашивай, понятия не имею, как они ее делают.

Он хохотнул.

— И я должен это съесть?

— Если, конечно, еще хочешь почувствовать себя лучше. Кости оно не срастит, но полегчает знатно. Когда мы тестировали его в боевых точках, наши солдаты возвращались из пекла на своих двоих с улыбкой от уха до уха на лице. А потом выяснялось, что у них изрешеченная печень или из легкого торчит металлический лист. Так что этот препарат не приобрел должного уровня внимания со стороны военных. Мы же решили, что нам он будет полезен. Но ты можешь отказаться, если способен и дальше терпеть боль.

Сидящий рядом с Олегом солдат протянул к нему руку с раскрытой ладонью, требуя вернуть пакетик. Но атлет быстро сорвал с него клапан и жадно припал губами к бесцветной вязкой жидкости, полившейся в горло. Она действительно напоминала желе, только почему-то сильно подогретое, которое не жуется и норовит застрять где-то посреди пищевода.

Олег закашлялся, швырнув пустую фольгу под ноги.

— Вот и молодец. А то еще чего доброго, потеряешь сознание раньше времени, что мы будем с тобой делать?

— А что если нет никакого последнего испытания?

Он выровнял дыхание и посмотрел на триумфатора.

— Хорошее предположение. Но эту проблему мы уже устранили. И в следующем сезоне она раскроется во всей красе. Может, и ты это увидишь.

Снова сарказм.

— Так значит, вы вчетвером не решает, кому жить, а кому умереть?

— Нет, Олег, ну что ты заладил. Состязание с самого начала было местом… — Новак осекся и поправился, — Представляло из себя нечто особенное, живое. Как огромный биомеханизм, способный развиваться. Мы только помогаем ему в этом. Не в наших интересах слишком сильно вмешиваться во все, что происходит на арене и после нее.

Олег покачал головой, начиная чувствовать, как сильная боль, сковывавшая все его тело, отступает.

— Посуди сам, зачем это нужно? Атлеты ведут себя так, как должны, за это спасибо Бриде. Их жизни возложены на алтарь относительного спокойствия в обществе. За это правительство и терпит корпорации. Мы залог мира, Олег, не больше, не меньше. Состязание — это не добро, и не зло. У равновесия нет цвета. Его вообще нельзя никак определить или понять. Можно лишь видеть его влияние на всех нас. Я, Магдалена, Крот, теперь ты и еще многие другие, мы выполняем особенную миссию.

— Отличная проповедь.

— За проповедью стоит недоказуемость и выдумки. Я же говорю тебе о неопровержимой действительности. Что произойдет, вот просто представь, если состязания больше не будет? Что займет разум людей?

Олег понимал, о чем ему говорят, даже сам не раз думал о подобном. Но мириться с этой мыслью в одиночку еще было возможно, а вот так, когда тебе суют ее под нос и представляют, как единственную панацею, казалось невыносимым лицемерием.

— Ты сам пришел к нам, остальное не имеет значения.

— Эту фразу я слышал слишком часто.

— Наверное, потому что это правда.

— Но что же тогда все-таки имеет значение?

— На этот вопрос у каждого свой ответ. Ты видел, как поступил альбинос, когда ты вколол ему коктейль из эндорфинов. Не слышишь, но представляешь, как там внизу неистовствует толпа, восхищаясь твоей победой, и ждет полного триумфа. Они хотят этого. А хочешь ли ты, Олег?

Он уже готов был ответить что-нибудь колкое, но сдержался. Его привело сюда совсем другое, нежели жажда стать триумфатором. Сейчас, после большей части пути, оглядываясь назад, Олег понимал, как эгоистично он поступил, но исправить что-то было уже невозможно. Оставалось двигаться дальше и закончить начатое. Столкнуться с бездной, чтобы понять, как же можно выбраться из нее. Или навсегда потонуть в черных глубинах, куда не проникает ни один лучик света, скрывая ее тайны от всех любопытных глаз и умов, силящихся уже много лет решить загадку состязания.

— Мы почти на месте.

Павел вздохнул и поправил свою защиту на шее, или инстинктивно привычным движением пытался дотянуться до узла галстука. Он не выражал никаких эмоций, но Олег чувствовал, что триумфатор не доволен итогом их разговора, будто от этого действительно что-то зависело.

Вертолет начал снижаться. Гудение двигателей стало более ощутимым, как и вибрация в этой небольшой кабине. Их немного тряхнуло при контакте шасси с землей, но не более.

Боковой люк с пневматическим шипением отъехал в сторону и по глазам тут же ударил яркий свет.

Олег, прикрывая лицо рукой, кое-как различил длинную дорожку, по краям которой торчали мощные фонари, свет из которых лился сразу во все стороны. Несколько групп солдат уже окружили вертолет и, застыв, чего-то ждали. Лопасти медленно переставали вращаться, все меньше и меньше поднимая с земли снежные вихри.

Метель прекратилась, но температура продолжала понижаться. Стало совсем холодно. Дышать ровно и глубоко не получалось, а на волосах тут же образовался иней.

Вертолет приземлился неподалеку от оружейной палаты. Сквозь мелкие и редкие хлопья падающего снега вдалеке светились купола соборов. Их дырявые остовы покрывал белесый слой, будто пытаясь скрыть разрушения некогда величественных сооружений. На флагштоках, торчащих едва ли не через каждый десяток метров, слабо трепетали фиолетовые флаги со значками корпорации. Кое-где висели традиционные триколоры, едва ли выделяющиеся на фоне темного неба. Почти все постройки сливались с черным покрывалом ночи. Только ярко освещенный путь впереди позволял четко различить хоть что-то на территории Кремля.

— Триумф ждет, — указал ему рукой на дорожку Павел.

Атлет выбрался из вертолета после солдата, который уже командовал боевыми единицами вокруг. Его плащ трепетал, словно небольшие крылья, сложенные и скрывающие свой истинный размах.

Олег поднял голову и увидел несколько камер, нацеленных на него. Выдавив слабую улыбку, он размял затекшую шею, помахал немного руками, думая, что так нервирует солдат, и побрел вперед, подталкиваемый в спину порывами ветра и миллионами взглядов, следящих сейчас лишь за ним.

В этот момент никому не было дела до собственных жизней или надежд. Мечты тонули в неизвестности будущего. И только происходящее в данный момент, возможное появление нового триумфатора, вот что действительно было важно. Затаив дыхание кто-то желал ему смерти, а кто-то изо всех сил верил, что этому человеку удастся пройти финальное испытание и зрители вновь смогут увидеть его лицо.

Олег шагал неспешно, но и не тянул время. Он настраивался. После разговора с Новаком сделать это оказалось не так легко. Он вообще не был готов к подобному. Хотя, быть может, это и были те откровения, о которых он думал. А после приема ПМ-14 он и вовсе чувствовал себя бодрым и не замечал вновь открывшихся старых ран. Он чувствовал, как кровь течет по ногам и лицу, но что-то не позволяло ему думать об этом. Ему предстояло выполнить еще одну важную задачу и ничто не должно его отвлекать.

Оглянувшись, он увидел, как Павел тоже вышел из вертолета. Один из солдат подал ему шлем, и мужчина надел его, скрываясь от холода. От военных его отличала только более тяжелая броня, предназначенная для защиты, а не для ведения боя. И еще отсутствие оружия в руках, которое триумфатору явно не требовалось.

Наблюдая за тем, как линзы поочередно засветились, Олег подумал, что в любом случае он уже победил. Он сделал гораздо больше, чем любой другой на его месте. И все, что будет дальше, это лишь новый этап, который он способен также преодолеть, не смотря на любые препятствия.

Через минуту он добрался до открытых дверей, за которыми сразу же начинался спуск вниз. Достаточно крутую лестницу освещали продолговатые галогеновые лампы, встроенные в металлические поручни у стен. Они изгибались, как самые необычны светлячки, только их свет был слишком холодным и мертвым.

Ему представился экран телевизора, на котором сейчас видно, как его фигура скрывается в дверном проеме. Больше зрителям ничего не покажут до момента объявления результата двадцать четвертого сезона состязания: или нового триумфатора, или труп еще одного атлета, так и не добравшегося до конца.

Китти наверняка верещит что-то, едва не заплевывая камеру, строя догадки продолжая подначивать аудиторию делать последние ставки. А может, уже вовсю рассказывает расписание смонтированных трансляций, которыми будут кормить общество до зимы.

Олег пожал плечами, начав спускаться. Он был рад, что не отправился на зимний сезон, потому что это точно был бы ад. И пусть, он предпочитал сражаться на арене ботанического сада, думая, что неплохо знает ее, но как показала практика, и на незнакомой территории он сумел оказаться лучше всех.

Замерев ненадолго, мужчина оглянулся наверх, где двери уже закрылись и его взгляд уперся в металлическую преграду. Странно было чувствовать себя, находясь в сверхсекретном месте, знакомом всем и каждому с детства. Тайна Кремля была не в его местонахождении, а в том, что же он скрывал внутри. Или, в данном случае, что таилось под землей, намного ниже привычного уровня обитания.

Спуск был долгим.

Ноги начали уже уставать от сменяющих друг друга ступеней, которые будто не думали кончаться, уводя человека все глубже и глубже.

Пару раз он поскользнулся, едва не полетев вниз головой, но смог ухватиться руками за поручни. Боль должна была быть невыносимой, но Олег почти ничего не чувствовал. Даже кровь перестала сочиться из ран, но едва ли это могло его обрадовать. Он прекрасно понимал, что настоящее состояние его организма уже давно преодолело критическую отметку, и если ему удастся выиграть, скорее всего, у него даже не получится порадоваться этому. А его тело, в лучшем случае, вынесут наружу на носилках.

Но это все была отдаленная перспектива, а сейчас ему предстояло справиться со спуском.

Шаги гулко звучали в тесноте длинного лестничного коридора. В какой-то момент, Олег был готов подумать, что меняется угол наклона лестницы, и именно из-за этого ему стало сложнее двигаться. Но он предпочел списать это на причуды уставшего сознания, чем представлять, как это реализовано в реальном мире.

Когда его ноги, наконец, ощутили твердую плоскость пола, который вел вперед, а не вниз, он с облегчением выдохнул.

Оглянувшись, мужчина не разглядел пройденного пути: изогнутые лампы быстро гасли одна за одной, вынудив его побежать, чтобы не остаться в темноте и полной дезориентации.

Дыхание хриплыми рывками вырывалось из его горла и рта. Вокруг было достаточно тепло, но полупрозрачный пар все же клубился, будто показывая, что скоро холод завоюет и это пространство, и все покроет блестящий даже в темноте лед. Не останется места, где от него можно будет спрятаться.

Олег не думал о прятках. Ему важно было видеть свет, который уже обогнал его. Атлет двигался в сгущающейся темноте. Стараясь шевелиться как можно быстрее, мужчина не сразу понял, что вырвался из мрачного длинного коридора и оказался в тупике.

По инерции пробежав еще несколько десятков шагов, он согнулся, уперев руки в колени. Пытаясь успокоиться, Олег огляделся.

Три стены не позволяли пройти дальше, а подступающая темнота отрезала единственный путь назад. Решение нашлось под ногами. Часть пола отсутствовала, а через край виднелась первая скоба, вбитая в уходящую вниз стену.

Что-то подобное уже происходило сегодня, подумал атлет, неуверенно опускаясь в яму, дна которой не было видно, даже учитывая то, что внутри узкого лаза почти через каждый метр светились маленькие светодиодные огоньки, позволяя видеть, за что хвататься.

Закончив спуск, на который опять было потрачено много сил, мужчина выпрямился и ощутил вокруг себя огромное пустое пространство.

Тут и там были разбросаны рабочие лампы, свет из которых лился через металлические решетки, чтобы в случае чего не бились источники. Они освещали старую ветку метро, слухи о которой в народе ходили с незапамятных времен. Стрелка и рельсы легко угадывались под завалами и целыми горами мусора, неизвестно откуда здесь взявшегося. Олег разглядел и деревянные ящики и кучи металлолома, стопки разлетающихся повсюду из-за сквозняков пожелтевших газет и журналов, пластиковые остовы мониторов без стеклянных экранов. А немного в стороне, завалившись на один бок, словно какое-то ископаемое животное, лежал вагон электропоезда. Он был покрыт толстым слоем пыли, а проемы выбитых окон давно облюбовали под свое жилище пауки, затянув их блестящей паутиной.

Ошарашенно разглядывая все это, он зашагал вперед по дорожке, которую ему освещали разбросанные лампы. Они лежали не в беспорядке, как ему показалось сначала, а обозначали границы безопасной для ходьбы зоны. Стоило отойти немного в сторону, и можно было ноги переломать о кучи хлама и бесполезных предметов.

Олег не пытался найти оружие. Здесь это было ему не нужно. Он не сомневался в этом, хотя и не мог объяснить подобную уверенность.

Поглядывая через плечо на проржавевший вагон, мужчина двигался вперед, туда, куда вели его огни света. Ему казалось, он слышит голоса, но то был только вой ветра, несущийся по тоннелю, который совсем неподалеку начинал крутой поворот, за гранью которого ничего нельзя было увидеть. До момента, пока Олег не пересек его край.

Прямо посреди путей, между рельсами, засыпанными ровным слоем мелких камней, стоял стол из темного дерева. Резные ножки уходили прямо в камни, будто сливаясь с ними. По левую руку вверх вела еще одна лестница, упирающаяся в добротную дверь. Сейчас закрытую. Сам тоннель продолжался и исчезал в темноте, наполненной клубящимися парами дыма. Куда он вел, можно было только гадать.

Вокруг было достаточно светло, чтобы разглядеть тех, кто ждал Олега.

На одном стуле, закинув ноги в кожаных сапогах на стол, восседала Магдалена Штерн. Ее пышные вьющиеся волосы были собраны в высокий хвост и болтались за спиной. Шею девушки украшала золотая подвеска в виде перевернутого треугольника, разделенного на три сегмента, центральный из которых был выполнен вставкой черного камня, похожего на обсидиан. Триумфатор покачивала головой в такт приближающимся шагам и довольно улыбалась.

Второй стул занимала Марго.

Она затравленно смотрела в одну точку перед собой. Слезы давно высохли на ее щеках, а сил на еще одну истерику у нее уже не осталось. Скрещенные на груди руки, дрожащие пальцы, скользящие по плечам. Легкий румянец на бледном лице казался слишком ярким и неестественным.

— Наконец-то, — радостно пропела Магдалена, не меняя позы, только поверну голову в сторону Олега, — ты что-то долго.

— Какого черта она здесь делает?

Он был зол. Ненависть мгновенно закипела в его крови.

— Неужели ты не рад? Ты ведь делал все это ради нее, и все получалось до этого момента. Подойди, смелее. Что ты там застыл?

Олег, не спуская глаз, с улыбающейся девушки, подошел к Маргарите.

— Прости, — прошептала она, — прости. Они не позволили мне… Я не могла убежать… У нас не получилось.

— Все хорошо, дорогая, — крепко обняв ее и гладя по голове, отозвался Олег, — все хорошо. Скоро все закончится.

— Это зависит только от тебя.

Штерн ногой подпихнула к атлету продолговатую коробку, покрытую алым бархатом. Олег не заметил ее сразу, но сейчас она целиком была перед ним на столе. Мужчина не хотел ее открывать.

— Понимаешь, Олег, все совсем не так, как тебе кажется. Реальность и действительность — это очень разные понятия. Одно можно создать, другое — лишь контролировать. И наша обязанность, общая, это не позволить хрупкой конструкции развалиться. С некоторых пор все и так держится не очень крепко.

— Скажи уже, что нужно делать, и прекрати этот спектакль.

— Как пожелаешь, — Магдалена перестала улыбаться, тут же превратившись из красавицы в нахмуренную и вечно недовольную ведьму, — убей девчонку и станешь триумфатором. Или убей себя и сохранишь жизнь ей. Таково финальное испытание в этом сезоне.

Довольно откинувшись, она наблюдала за тем, как мужчина одной рукой держась за Марго, второй откидывает крышку коробки.

Внутри лежал классический блестящий хромом пустынный орел и один патрон к нему. Олег поджал губы и задышал совсем медленно, пока заряжал пистолет, а потом резко направил его на Магдалену.

— А что если пристрелю тебя?

— Тогда вы оба не выйдете отсюда живыми.

На ее лице не дрогнул ни один мускул. Она была равнодушна и спокойна. Пройдя состязание на самом деле меняешься, теперь Олег и сам это понимал. И понимал главную причину этого.

— Для каждого финал уникален?

— Конечно.

— И что ждало бы других?

— Неужели тебе это так интересно? — Штерн сняла ноги со стола и уперлась в него руками и грудью, наклонившись вперед.

Олег покачал головой.

— Вот именно. Для тебя должно быть важно лишь твое решение. В этом и есть суть состязания. Арена раскрывает твоего зверя, но это лишь чувства и эмоции, его тело. А его сознание, истинная мощь, просыпается лишь здесь. И атлет должен решить, позволить ли ему жить и развиваться дальше, или оставить гнить в клетке, что зовется человеческой моралью.

— Триумф — это не награда, — прошептал Олег.

— Может быть.

— Вы монстры!

Мужчина потянул Марго за собой, опрокинув стул. Он прижал ее к себе, по-прежнему держа триумфатора на мушке.

— А кто ты, Олег? Ты один из нас. Не хочешь верить мне, спроси об этом у нее.

И Магдалена кивнула на девушку.

— Что? Марго?

Он развернул ее к себе и посмотрел в глаза. Губы Маргариты дрожали. Она быстро моргала, но не могла ничего сказать.

— Что ты с ней сделала? — заревел Олег, глядя на триумфатора.

Штерн тоже поднялась на ноги и гордо выпятила вперед грудь.

— Ничего. Мы просто смотрели телевизор. Это было потрясающе. Признаюсь, в какой-то момент, я перестала верить в тебя, но ты очень силен. Разве человек, способен на такое, если он не монстр?

— Я убью тебя!

— Давай, и мы все останемся лежать в этом… У меня даже слов нет, чтобы как-то назвать это место. Давно пора поменять локацию, но руки не доходят.

Олег не слушал ее.

Он смотрел в глаза Марго и не мог смириться с тем, что девушка боится его, как будто совсем не знает. Она не вырывалась, но дрожала уже всем телом. На ресницах вновь появились слезы.

— Это ведь я, я здесь, с тобой.

Марго закусила губу и посмотрела на него.

— Просто убей меня.

— Что ты такое говоришь? Эй!

Он встряхнул ее, чем заставил девушку сжаться. Марго зажмурилась, выставив перед собой руки.

Олег почувствовал, как у него заслезились глаза. Он провел ладонью по лицу, задевая раны и шрамы, и не ощутил боли. Она была внутри, в сердце, холодной волной распространяясь по телу.

— И все же, что должны сделать те, кто пришел сюда только ради себя? — мужчина вновь обратился к триумфатору.

Сначала Магдалена недовольно поморщилась, но затем, облизнула верхнюю губу и кокетливо изогнула бровь.

— Им не нужны деньги, только слава. Почти всем мы предлагали выбор между свободным выходом из Кремля и званием победителя состязания или возможностью стать одним из нас, заняв место в четверке. Конечно, сначала убив того, кому это место принадлежит. Каждый хотел убить меня, и после этого ты будешь называть монстром триумфаторов?

Олег скрипнул зубами.

— Монстра делают таковым не только его поступки.

— О да, думай, как хочешь. Только кончай тянуть время. Это тебе не поможет. Или ты думаешь, что тебе удастся сбежать?

Девушка нагнулась и подняла небольшой, но увесистый камень. Коротко взмахнув рукой, она отправила его в темноту тоннеля. Преодолев некоторое расстояние, булыжник словно ударился в стену. Тусклый золотистый свет импульсом разошелся в разные стороны, словно круги по воде. Камень, застрявший в электромагнитой сети, несколько мгновений висел в воздухе, а потом лопнул, осев на землю серой пылью.

— Обожаю технологии, — захлопала в ладоши Магдалена, разве что не прыгая на одной ноге от удовольствия, — в моем детстве, у меня из игрушек была только деревянная лошадка. Но теперь все изменилось.

Она хищно улыбнулась и потянулась, демонстративно зевая.

— Здесь нет никакого выбора разума или сердца, Курганов. Ты должен быть с нами. Разве арена не доказала тебе это?

— Сомневаюсь.

— А чего ты ждал? Что мы примем тебя здесь с распростертыми объятиями? Или хотел попасть на конкурс по поеданию пончиков на время? Раскрой глаза, в каком мире ты живешь! Среди зверей, нужно самому стать зверем. Убей ее!

Магдалена выкрикнула последние слова и указала длинным тонким пальцем на Марго.

Ее голос множило быстро затихающее эхо. Акустика в подземке была хорошая, но стены давно прогнили, а камень крошился, мгновенно поглощая все звуки. Да и мусорные завалы не способствовали распространению звуковых колебаний.

Олег смотрел на триумфатора, чей взгляд замер на дрожащей Маргарите.

Ему в голову не приходило ни одного плана, как можно было бы выбраться из этой ситуации. Он на самом деле не хотел совершать то, о чем бы жалел. Павел был прав, будто напутствуя его на это испытание. Но его слова совсем не помогали, а наоборот, будто строчками эпитафии высекались на надгробном камне. На нем не хватало еще только имени того, кому он будет принадлежать.

Уже в тот день, когда Олег пошел в студию, он знал, что вряд ли переживет состязание, что не сможет снова увидеть самого дорого человека на земле. И все же ему выпала такая возможность.

Мужчина, слабо улыбнувшись, развернул Марго к себе и приподнял пальцами ее подбородок, чтобы видеть глаза.

— Я не мог поступить иначе. Дать шанс хотя бы одному из нас это уже настоящее чудо.

Она отрицательно мотала головой, не в силах что-нибудь сказать.

— Не осуждай меня. Где-то глубоко внутри, — Олег легко коснулся ее груди, — ты знаешь и понимаешь, что я прав. Прошло то время, когда у людей всегда был выбор. Теперь этот выбор лишь в том, как ты умрешь: достойно и гордо встретив свою смерть, или со ртом набитым падалью.

Слова быстро срывались с его губ. Он чувствовал, что Штерн начинает терять терпение и ему не хотелось увидеть, что же случится, когда это все-таки произойдет.

— Тебе не придется жить дальше в страхе, теперь ты свободна. Я сделал это для тебя. Ты понимаешь?

Олег хотел, чтобы Маргарита хотя бы кивнула, но вместо этого, она задрала голову, поднялась на носочках и поцеловала его.

Прикосновение ее губ к его разбитому и покрытому ссадинами лицу, казалось настоящим прикосновением ангела. Пропало все, что было вокруг, весь мир с его законами, правилами и отсутствием выбора. На мгновение, все стало таким простым и понятным, что казалось еще чуть-чуть и сама тайна жизни откроется перед ними.

Марго резко отстранилась, вытирая слезы. Она вырвала пистолет из его руки и поднесла к своему виску.

— Я тоже тебя люблю!

Олег не успел закричать. Отчаяние оказалось сильнее. Не успел сдвинуться с места, понимая, что не успеет. Он видел, как Магдалена довольно скалится, находя подобный исход просто потрясающим. Губы Маргариты, покрытые багровой кровью, как будто темной помадой, уверенно сжались, а палец начал давить на тугой спусковой крючок.

Земля под ногами ушла из-под ног. Оглушительный вой, грохот и тряска в один миг заполнили собой заброшенную ветку метро. В воздухе вновь заплясала золотистая сетка.

Пистолет вылетел из руки упавшей на мелкие камни девушки. Олег подскочил к ней, сгреб в охапку и готов был побежать, как уперся взглядом в направленный на них маленький, будто игрушечный, арбалет.

Магдалена тяжело дышала. Злоба корчила самые невообразимые гримасы на ее лице, но триумфатор держала себя в руках. Оружие она достала из-за голенища сапога. Конструкция и материал корпуса арбалета позволяли согнуть его чуть ли не пополам, без ущерба. Короткий стальной болт хищно поблескивал в спусковом желобке, а натянутая тетива, готова была отправить его в полет в любую секунду.

— Отсюда уйдет только один из вас! — визгливо выпалила она, размахивая своим оружием перед носом.

Новый толчок и с высокого потолка посыпалась каменная крошка и пыль. Громыхнуло намного ближе, будто нечто огромное пробиралась сквозь толщу породы вокруг, пытаясь выбраться на поверхность, а для начала в эту ветку метрополитена, затерянную под Кремлем.

Золотистое заграждение заискрилось. Видимо, повредился один из скрытых под землей генераторов магнитного поля, и защита вот-вот должна была отключиться и погаснуть.

Дверь за спиной Магдалены скрипнула, и по лестнице загремели тяжелые сапоги военных. Вниз быстро спускались лишь офицеры: все они были в маскировочных плащах, которые сейчас в активном состоянии делали их едва видимыми. Адаптивному камуфляжу без проблем удавалось поглощать небольшое количество света и трансформировать его в темноту, царящую по углам, делая движения незаметными. Самый высокий из них приблизился к триумфатору.

— Мы еще не закончили, — продолжала негодовать Штерн.

Она распустила волосы и стала похожа на настоящую фурию.

— Сопротивление оказалось подготовлено лучше, чем мы ожидали. Третья линия уже прорвана. Нам нужно уходить.

— Нет, мы должны закончить состязание!

Магдалена махнула рукой перед окулярами солдата, отгоняя его прочь, и повернулась к Олегу, который продолжал сжимать Марго в своих объятиях.

— Знаешь, мне вдруг стало все равно. Давай я пристрелю эту истеричку, и мы с тобой отправимся в путешествие, которое тебе точно понравится, обещаю. Ну что скажешь? От таких предложений не отказываются.

— Иди к черту.

Олег тоже состроил страшную мину, показывая, что не боится.

— Какие же вы идиоты, — Магдалена сплюнула под ноги и обратилась к солдатам, — упакуйте их, разберемся со всем позже.

— Трансляция все еще идет, это…

— Это не твоего ума дело! — девушка едва не запрыгнула на фигуру в фиолетовом плаще, махая сжимаемым в руке арбалетом — Делай, что говорят. У нас есть план на такой случай. Я скажу Новаку, чтобы он об этом позаботился, а ты делай то, за что тебе платят.

Она улыбнулась и, хлопнув солдата по плечу, быстро поднялась по лестнице и исчезла в темноте за дверью.

Военные вскинули свои светящиеся ружья к плечам и нацелились на атлета и девушку рядом с ним. С легким шипением из длинного дула в руках того офицера, что вел беседу с Магдаленой, вырвались несколько вспышек, после которых Олег ощутил легкие уколы в основание шеи.

Слабость тут же сковала его мышцы. Глаза начали закрываться, но сознание все еще цеплялось за окружающую реальность. Он видел, как один из солдат взвалил Марго себе на плечи и тоже исчез за дверью. А потом и его тело начало движение. Его волокли по полу к ступенькам. Почти ничего не чувствуя, он видел лишь переплетение фиолетового и золотых цветов, быстро меркнущих во всепоглощающей тьме.

 

Эпилог

Жаркий ветерок, наполненный ароматом трав и зашкаливающей влажностью, трепал его волосы. Проникая в легкие, щекотал обоняние своим необычным запахом и уникальностью смеси фруктовых плантаций, сахарного тростника и морской соли. От последней очень сильно щипало кожу на лице и по всему, там, где еще недавно были десятки царапин, порезов и глубоких ран, а сейчас только неприятные ощущения.

Где-то наверху громко жужжал пропеллерами неповоротливый кукурузник, снова и снова облетая какую-то определенную территорию.

Двигатель же гудящий совсем рядом не был похож на самолетный. Автомобиль, старый, классический. Обязательно широкий и длинный. Настоящий раритет, за который в былые времена отдали бы большие деньги. Коллекционеры или просто любители всякого ненужного, но очень престижного старья.

Олег попытался улыбнуться, но это получалось не так хорошо. Открыть глаза тоже никак не удавалось. Чтобы ему не вкололи — это была сильная дрянь, все еще держащая его тело в своих силках.

Впереди, там, где должен был сидеть водитель, раздалась речь на незнакомом языке.

Мужчина. Не старше сорока. Много курит, много пьет, но точно способный держать пистолет, а значит, опасный противник. Неплохо водит, особенно учитывая рельеф дороги, похожей на стиральную доску. Где бы они не находились, это точно было не лучшее место для автомобиля не похожего на броневик.

Олег запоздало удивился, что он едет на чем-то, что точно не походит на военную технику.

На очередном повороте его голова повернулась в сторону, и он уперся носом во что-то мягкое и очень приятно пахнущее.

Так пахнет свежескошенная трава.

Слеза скатилась по его щеке, и он все-таки смог разлепить один глаз. Бледно-рыжие развевающиеся на ветру волосы, мягкие и щекочущие кожу, были первым, что он увидел. Марго без движений сидела рядом с ним. Она спала или просто была без сознания, мерно покачиваясь на ямах и ухабах.

— Что, очнулся?

Машину подбросило на особенно глубокой выбоине, и Олег вновь уронил голову на грудь. Смотря перед собой, он разглядел бритоголового темнокожего водителя. Судя по логотипу на приборной панели, он вел старенький кабриолет шевроле и обращался с ним крайне неаккуратно.

А рядом, на пассажирском сиденье, сидел еще один крупный поджарый мужчина в синей майке. На левом плече у него была татуировка: знак принадлежности к одной из давно канувших в лету бригаде американских спецслужб. Олег точно не мог определить были ли это морские котики или один из клубов пехотинцев-головорезов. Кучерявые темные волосы, накаченные мышцы, черная бандана с черепами, обвязанная вокруг правого бицепса. Золотая цепочка на шее.

Олег попытался ответить ему, но получилось только невразумительно промычать.

— Да не парься, я все и так понимаю, — закивал незнакомец, — ну и натворили же вы дел в Москве. Хотя, стоит признать, это действительно было захватывающе. Кстати.

Мужчина перегнулся через спинку сиденья и отвесил Олегу несильный тычок в челюсть.

— Я на тебе четыреста кредитов проиграл. Сначала Владу убил, а потом и разведчика прикончил. За него у нас больше всех болели.

Он снова закивал, потирая покрасневшие костяшки. Олег не чувствовал боль от удара. Зато чувствовал, что язык начал шевелиться.

— В общем, этот сезон просто бомба. А уж конец… Интрига так интрига. Триумфаторы знают свое дело.

— И какая же? — наконец смог промямлить Олег.

Мужчина ответил не сразу, будто чего-то дожидаясь. Потом ткнул водителя в бок и тот немного сбавил скорость.

— Вон туда гляди.

Поджарый указал в сторону от дороги, куда Олег сразу же перевел свой взгляд.

Из-за поворота медленно выплыл большой дорожный указатель. Немного неправильный перекошенный прямоугольник местами проржавел и приобрел желтовато-красный оттенок, но в целом выглядел как новенький, прекрасно передающий выведенный на нем большими буквами текст на английском: добро пожаловать в Гавану. А чуть ниже уже более мелким шрифтом: активный объект, собственность корпорации Виктим.

— Что… Что значит активный объект?

Олег дождался, пока незнакомец повернется к нему и в широкой ухмылке прочитал ответ до того, как он его произнес.

— Еще одна арена. Готов к новому состязанию?