За 11 часов до записи.

За окном быстро светало. Ранняя осень только холодком в воздухе напоминала о себе. Даже гроза была всего одна, да и та слишком короткой, совсем не пугающей. Вряд ли еще остались те, кто боялся подобного. Слишком много было других страхов, куда сильнее давящих своим незримым присутствием, чем удары грома и вспышки молний над головой.

Страхи были повсюду. На оживленной улице, в подземке, в темном чулане с толстыми стенами. Порой, люди сами пугают себя своими мыслями и вырастающими из них поступками. Будущее стало слишком осязаемым из-за того, что вариантов для его развития осталось не так много. Тот, кто не брал в руки оружие или пытался думать иначе, чем все остальные, был обречен. Остаться одному в новом мире было куда страшнее, чем пытаться сломать то, что еще отзывалось эхом прошлых дней.

Таких напоминаний было немного, но они часто попадались на глаза, специально оставленные на виду, чтобы постоянно показывать всем и каждому, что ничего уже не будет, как прежде. Лучше всего это получалось у сгоревших развалин останкинской башни. Некогда величественное сооружение телецентра теперь лежало в руинах. Лишь длинный шпиль еще пытался тянуться к небу, но его загнутый край безвольно нависал над землей. Новая ретрансляторная вышка была построена на территории Кремля и поблескивала над Москвой солнечными батареями.

Теперь они высились повсюду. В один день оказалось, что у правительства были подготовлены целые склады этих пластин, которые нужно было только закрепить на заранее оборудованных площадках и крышах домов. Несколько десятков ветрогенераторов были установлены на территории мегаполиса в первые полгода после краха мировой экономики и сотни за следующий год.

Люди теряли работу и тут же обретали ее, только цена за нее сильно изменилась. Деньги были упразднены, а карточки гражданина мгновенно переведены в режим электронной кредитной системы. Рабочая сила подешевела примерно в двадцать раз, мгновенно уравняв почти все слои населения в один большой ком. Остались только власть, военная полиция и рабочие. Все те, кто занимался инженерной разработкой и программированием были приписаны к конструкторским бюро, находящимся в собственности армии. Все остальные были вынуждены смириться с тем, что теперь они работают только на благо государства или частных корпораций.

Мятежники и недовольные новым строем были полностью истреблены к концу две тысячи девятнадцатого. Так говорилось по радио, так писали газеты. Но все они работали на власть, так что истинного положения вещей не знал никто.

Наверняка где-то в сибирских лесах и уральских горах жили те, кого прозвали отшельниками, но это могло быть реальностью ровно настолько же, как и сказки про добрых фей и волшебниц.

Нам никто не помогал. Крах золото-валютной системы был неминуем, но никто не предполагал, что он случится так внезапно и уж тем более не мог предсказать все эти кровавые последствия. Согласно официальной переписи прошлого года население в Новой России составляло чуть больше ста миллионов человек.

Прижавшись лбом к давно не мытому оконному стеклу, Олег медленно выдохнул. На запотевшем участке он нарисовал пальцем круглый лабиринт и с силой надавил в его центр. От тепла по стеклу покатилась капля воды, размывая границы рисунка.

— Ты опять не спал?

За его спиной раздался сонный женский голос. Олег с улыбкой повернулся.

Небольшая комната под крышей. Через дыры в потолке можно было увидеть чердачные перекрытия, покрытые жутковатой синей плесенью. Дыры не заделывались потому что через них тоже лился свет и его всегда было достаточно, даже поздним вечером, когда общедомовой генератор уже отключали для экономии энергии. Небольшой шкаф у стены, наполовину заполненной одеждой, наполовину обувью, столик с ютящимися на нем глиняными чашками и тарелками, часы с маятником на стене. Они не ходили, а стрелки замерли на цифрах восемь и двенадцать. То самое время, когда фондовые биржи начали отключаться, а банки лопаться один за другим. Небольшой телевизор ютился в углу, среди скрученных черных проводов.

На кровати, больше похожей на огромную гору одеял и подушек, приподнималась на локте девушка с бледно-рыжими прямыми волосами, сильно растрепанными после беспокойного сна. Красноватые белки глаз, побледневшая радужка карего цвета, желтоватая кожа и впалые щеки. Только губы еще ярко алели на ее лице. Она выглядела гораздо старше, чем была на самом деле.

— Прости, я разбудил тебя?

Олег подошел к ней и прикоснулся губами к ее лбу, вдохнул запах ее волос, напоминающий ему аромат скошенной летней травы, обнял за плечи, прижимая к себе ее слабое тело.

— Дышать тяжело, — виновато улыбаясь, ответила девушка.

— На перекрестке горит старый джип и ветер в нашу сторону, потерпи немного.

Он встал и прошел на кухню. Ванной в квартире не было. Если вообще можно было назвать квартирой это жилище под самой крышей на седьмом этаже разваливающегося дома. Раньше он был красивой кирпичной постройкой неподалеку от Краснохолмской набережной, а теперь являлся тенью былого великолепия. Как и сам район, в котором находился дом: теперь здесь обитали только те, кто едва сводил концы с концами. Даже уличные банды редко совались сюда, зная, что поживиться здесь нечем.

Смочив холодной водой небольшую тряпку, Олег вернулся в комнату и протянул ее девушке. Она благодарно кивнула и закрыла ей свой рот, шумно вдохнув.

— Тебя опять мучили кошмары?

— С чего ты взял?

Ее приглушенный голос звучал еще слабее. Синяки под глазами выдавали недостаток сна, а дрожащие пальцы нервно мяли тряпку.

— Ты кричала, почти задыхалась, — Олег со вздохом опустился на одну из подушек, — значит, лекарства не помогли?

— Сначала было лучше, но теперь опять… — девушка громко всхлипнула, — Вижу того мужчину и его дьявольскую усмешку. Он смотрит на меня и облизывается, как волк, пока под мостом шумит прибой. А потом он бросается на меня, и все, что остается, это падать в воду…

Она зарыдала, спрятавшись в объятиях Олега. Ее тело вздрагивало и дергалось, будто все описанное происходило на самом деле прямо сейчас.

— Марго, тебе нужен врач. Боюсь, что один я не смогу тебе помочь.

— Мы не можем себе этого позволить. Ты пропадаешь на работе, а я схожу с ума здесь. Мне… Мне жаль…

— Перестань, не говори так.

Олег стиснул зубы, проводя ладонями по ее волосам. Запах травы пропал, уступив место пропитавшей эти стены алебастровой пыли и каменной крошке. Где-то за окном раздался сильный грохот, звон стекла и визжащий смех.

— Я должен идти. Моя смена скоро начнется. А ты отдыхай. Я постараюсь сегодня прийти пораньше, у меня есть кое-что особенное для тебя.

— Просто возвращайся живым.

Марго поцеловала его сухими губами, еще немного подержала за шею и нехотя вновь вытянулась в кровати, закрыв глаза.

Ему еще меньше хотелось оставлять ее одну. Тем более после таких слов, которые она обычно держала внутри себя и никогда не выпускала описания своих кошмаров в реальный мир. Странная вера, которая всегда была их маленькой тайной: они делились только хорошими сновидениями, будто открывая перед ними дорогу в свое будущее, а ужасные дремы оставались лишь иллюзорными страхами, в ночной темноте, неминуемо уступающей место рассвету.

Ботинки на толстой подошве, уже порядком потрепанные, с перевязанными узлами серыми шнурками, плотный шарф, которым можно было закрыть нижнюю часть лица. В небольшом осколке зеркала на стене перед входной дверью, Олег посмотрел на свое отражение. Немного всклоченные русые волосы, вертикальный шрам на левой щеке, оставшийся от воткнувшегося в кожу раскаленного куска металла, после взрыва противопехотной гранаты, острые скулы. Худоба выделялась не так сильно, а вот такой же, как и у девушки, желтоватый оттенок кожи был куда заметнее.

Олег скривил губы и вышел из квартиры.

Пришлось повозиться с четырьмя замками, но только так можно было убедить себя хоть в каком-то подобии безопасности. Сама дверь удерживалась не только стальными штырями, но и кованными железными пластинами с внешней стороны. Остальные две дверь на этаже были сломаны, а деревянные доски и прочий мусор валялись на полу. Внутри не было ничего ценного, кроме все тех же осколков стекла и гор хлама. Небольшие лужи воды можно было встретить на каждом лестничном пролете: где-то текли трубы, которые некому было чинить. Лифт не работал с тех пор, как они обосновались в этой квартире, а прошло без малого уже три года.

На улице гарью пахло еще сильнее. Здесь запах усиливался сигаретными клубами дыма, которые теперь были повсюду. Люди курили так много, будто каждый раз был их последним. Кто-то таким образом спасался от нервов, а кто-то наоборот искал спасения в никотиновом угаре после толстой самокрутки из ужаснейшего табака. Сигареты стали цениться не хуже хлеба, но на них люди тратили куда больше своих средств.

Засунув руки в карманы, Олег быстро пошел вниз по улице, стараясь подальше обойти то место, где горела машина. Вряд ли шпана, что подожгла ее, все еще ошивалась поблизости, но рисковать не стоило. Молодежь, дорвавшаяся до оружия, была куда опаснее, чем организованные банды. Они не знали пощады, действовали без какой-либо логики, а самое главное, у них не было никакой цели, кроме неоправданной и безумной жесткости, царившей на улицах.

Олег покачал головой, нащупав в кармане рукоять выкидного ножа. За отворотом куртки, закрепленная специальным ремнем, таилась обрезанная монтировка, но это уже было на крайний случай. Пистолет и коробка патронов хранились дома. Он настоял, чтобы огнестрельное оружие всегда было у Марго, которая вряд ли сможет отбиться от кого-то куском железа. Его вера в то, что она сможет выстрелить в кого-нибудь, была еще слабее, но он мечтал о том, что никогда не сможет ее подтвердить или опровергнуть по воле случая.

До спуска в метро было далеко и еще дальше было добираться до работы. Поежившись в лучах утреннего солнца, едва пригревающего и не справляющегося с порывами холодного ветра, Олег свернул в переулок и поспешил в сторону от своего привычного каждодневного маршрута. Ему нужно было кое с кем встретиться.

Навстречу ему попалось несколько прохожих, таких же угрюмых и озирающихся по сторонам мужчин, как и он сам. Народу вокруг станет намного больше через пару часов, когда из подземки вылезут все ее обитатели, чтобы подышать настоящим воздухом, а не газом из системы вентиляции.

Ему нужно было успеть завершить все свои дела до этого момента.

Он почти бежал, чтобы успеть в назначенное место вовремя, поэтому не заметил мастерски установленную проволочную растяжку на повороте очередного переулка. Нога запнулась о металлическую леску, и уже через мгновение Олег лежал на асфальте. Ему удалось сгруппироваться, но чувствительный удар в плечо все же на мгновение заставил его зажмуриться от боли.

Он прекрасно знал, что нельзя вскакивать сразу. Лучше прикинуться, что потерял сознание или что-то сломал. Убежать от людей можно, а вот от пули в спину слишком сложно.

Кто-то оставил эту ловушку здесь не просто так. И уже через несколько секунд послышался шум громыхающей по стене пожарной лестницы. По ней кто-то спускался, тяжело дыша и постоянно сплевывая под сдавленные ругательства и хриплый кашель. Мужчина за пятьдесят, рак легких, но все еще бесспорно опасный противник, способный нанести фатальный удар.

Обе руки Олега упирались в асфальт, готовые распрямиться в любой момент, но хозяин ловушки оказался слишком глуп или просто невнимателен, и подошел почти вплотную позволив схватить себя за лодыжку и свалить на землю. Через мгновение черное лезвие короткого ножа упиралось ему в горло.

Олег рассмотрел его.

Гниющие желтые зубы, седые волосы, выпадающие большими клоками, опаленные брови, от которых почти ничего не осталось. На шее был застарелый широкий порез от края до края, который прикрывала грязная тряпка, оторванная от подола некогда дорогого пальто, сейчас мешком висящим на его фигуре. Он бестолково открывал и закрывал рот, а из-под его затылка растекалось кровавое пятно.

— Вот черт!

Олег отшатнулся, упершись спиной в стену здания. Тело умирающего перед ним мужчины дергалось, конечности выгибались. В правой руке он сжимал гнутый прут арматуры, покрытый красной запекшейся кровью, только более темной, чем та, что сейчас окрашивала асфальт в красный цвет.

Сжав зубы, Олег обыскал черное пальто. Карточка нашлась во внутреннем кармане в двойном слое полиэтиленовой пленки.

— Лучше бы за здоровьем так следил, — прошипел он.

Встав на ноги и отряхнувшись, Олег вернулся на несколько шагов назад и снял растяжку с удерживающих ее петель. Глядя на все еще дергающееся тело, он только покачал головой. Не в первый раз и не в последний случается подобное. Иногда ему удавалось отделаться синяками, как сейчас, иногда травмы были посерьезней. Для этих случаев в еще одной специально сделанной подкладке притаились хирургическая кривая иголка и специальная нить для наложения швов. Он всегда старался не рассказывать о подобных стычках Марго, но та все понимала, видя на его теле очередной зашитый рубец.

Они знали друг друга еще задолго до экономической бури, но почти вся совместная жизнь проходила совсем не в тех условиях, что они себе представляли, когда были моложе.

Сбитое дыхание являлось не лучшим спутником в долгой пробежке, но нужно было торопиться. Потерянное время стоит дороже всего. Олег сильно сомневался, что найдет на карточке хотя бы несколько кредитов. Он не смотрел на гравировку и буквы на ней, отмечающие того, кому она принадлежала раньше. Теперь это не имеет никакого значения. Сегодня он снова оказался сильнее, а значит, был прав.

Уже давно пропала вера в высшую справедливость. Только сила и бьющееся сердце решали исход любого противостояния. Кто мертв, тот не может быть правым.

Пытаясь отогнать от себя совершенно ненужные мысли, Олег ненадолго остановился в тени старого клена, листья которого уже начали приобретать красно-желтый оттенок. Вжавшись спиной в ствол, он медленно досчитал до двадцати, глядя по сторонам.

Вокруг было нечто среднее между свалкой автомобилей и кирпичным заводом. Повсюду валялись куски строительных материалов, ветер игрался мелкой пылью и обрывками бумаг, изредка поднимая над землей пятитысячные купюры. Железные каркасы машин, насквозь прогнившие и покрытые ржавчиной, походили на скелеты давно вымерших животных. Окна домов тоже напоминали пустые глазницы, и едва ли можно было догадаться живет ли кто-то в этих квартирах или нет. Но, конечно же, они не пустовали. Практически невозможно было найти незанятое жилье, особенно в хороших районах.

Олег усмехнулся. Где же они эти хорошие районы? Пока он искал подходящее место для них с Марго, он исследовал почти весь юг Москвы и везде видел одно и то же: кровь, кровь и черный пепел вперемешку с моторным маслом и кровью.

Утро было испорчено. Стоило понять это, когда он услышал взрыв гремучей смеси, подпалившей джип неподалеку от их дома. Еще и эта непростая ночь, когда ему опять пришлось с силой прижимать девушку к кровати, чтобы та не убежала куда-нибудь в стену в бессознательном состоянии. Раньше его это пугало, а теперь угнетало, и было хуже любой пытки. Он не мог смотреть на ее страдания, не мог больше этого терпеть.

Выдохнув, Олег побежал дальше, стараясь держаться поближе к стенам зданий и избегать узких улиц. Все больше людей появлялось на дорогах и тротуарах, как он и ожидал. Никто не интересовался им, точно также, как и ему было наплевать на всех остальных. Новый инстинкт, развившийся за десять последних лет у каждого. Новая воля к жизни и новый идол, пришедший на смену распятым молчаливым богам, оставившим землю навсегда.

В светлое время суток можно было не так сильно опасаться за свою жизнь, как в любое другое. Иногда удавалось даже убедить себя, что все не так сильно изменилось, разве что, раньше никто не запирался на ночь в шкафу с одеждой и не вздрагивал от любого непонятного шума.

Расталкивая спешащий по своим делам народ, Олег протиснулся к воротам бывшей платной стоянки, а теперь просто бетонной коробки, давно пустующей и облюбованной разве что для испытаний новых бомб и стрелкового оружия местными группировками. Под ногами валялись гильзы и продырявленные бумажные мишени, вперемешку с неизменным мусором. На дальней стене красовалось большое граффити: солдат в белой каске и красных перчатках с автоматом за спиной сажал в землю небольшое засохшее деревце. Техника художника была далека от совершенства, но фантазия точно работала как надо. Рисунок поражал и своей идеей, и размахом, компенсируя все огрехи его создания, вроде потеков краски и нечетких границ цветовых переходов.

— Тоже каждый раз любуюсь, когда бываю здесь.

Сначала раздался голос с легким акцентом, а потом из темноты появился мужчина. Ростом он был с Олега, но немного плотнее и старше. Один глаз его скрывала черная повязка. Во время прошлой встречи она была перекинута через левое ухо, сейчас же держалась на правом. Меховой плащ мог скрывать под своими отворотами небольшой пистолет-пулемет или израильский узи, а может так любимый этим человеком широкий меч, обретший свою популярность благодаря зомби-хоррорам, в которых показывалось, как удобно кромсать этим оружием любого врага, будь он живой труп или просто живой.

— Здравствуй, Брэндан.

— Ты опоздал, Курганов, раньше за тобой такого не бывало.

Олег недовольно поморщился.

— Пришлось сделать вынужденную остановку. Неважно. Ты достал то, о чем я тебя просил?

Брэндан подошел ближе и пристальным взглядом своего глаза уставился куда-то в потолок, будто видел там что-то интересное.

— Ты ведь не собрался бежать, правда? Бежать некуда. Да и не такой ты. Ты будешь сражаться, до последней капли крови, до последнего вздоха, но не побежишь. Так зачем тебе это? Слишком большая цена…

— Это не твое дело. Ты достал?

— Да, да, конечно достал, — проворчал Брэндан, будто прямо из воздуха вытащив синюю прямоугольную пластинку, — для тебя отдам за сто пятьдесят.

Олег нахмурился.

— Целое купе, как ты просил. Это не могло быть дешево.

— Конечно.

Он достал из кармана свою карточку и повертел ее между пальцами.

— Интересно, как Гильдия относится к воровству?

— Не очень хорошо, — Брэндан оскалился, — если тебя что-то не устраивает, найди другого торговца. Быть может, он тоже сможет достать такую редкую вещицу.

— А ты не из трусливых, да?

Олег сделал шаг вперед, чуть толкнув плечом своего собеседника.

— Мы всегда с тобой ладили. Ты нравился мне с той первой сделки, когда я достал для тебя шоколадный пудинг. Чертов пудинг, ты хоть представляешь, как сложно сейчас в наших краях найти настоящий шоколад?

— Дело не в шоколаде.

— Тебе не должно быть жалко последних кредитов, если ты решился на что-то безумное.

Торговец еще шире растянул губы в улыбке, обнажив отсутствующие дальние зубы: знак принадлежности к Гильдии.

— Твоя правда.

Олег вздохнул и вложил карточку в чужие руки. Брэндан довольно хмыкнул и достал из небольшого рюкзака за спиной электронный прибор, похожий на ручной кассовый аппарат, чем, по сути, и являлась эта машина с монохромным дисплеем в четыре строки и двумя блоками цифровых клавиатур.

— Тебе останется на пару стаканов хорошего бренди, если ты еще не забыл, как надо пить что-то покрепче воды.

— Просто заканчивай поскорее.

Через несколько секунд аппарат пискнул, оповещая о завершении операции, и выплюнул вставленную в него карточку.

— Держи, все по-честному, — Брендан вручил товар в руки его нового владельца, — лучше занять место пораньше. Сегодня будет удвоенный патруль на вокзале, так что, чем меньше будешь мелькать на платформе, тем лучше.

— Спасибо за совет.

Олег развернулся и пошел к воротам, через которые совсем недавно вошел на парковку.

— Надеюсь, мы еще увидимся.

— Не сомневайся.

Брэндан что-то сказал по-английски, но слов было не разобрать. Уже перешагнув через металлический порог, Олег обернулся. Торговец растворился в темноте, и только солдат на граффити все также сажал свое сухое деревце, которому не суждено пустить корни, и вырасти во что-то прекрасное.

Пожав плечами, Олег посмотрел на часы, показывающие почти половину восьмого. Нужно торопиться. Идти до метро было еще довольно далеко, тем более, что часть пути придется проделать в обратную сторону, но это гораздо лучше, чем двигаться по территории одной из банд, правда какой именно трудно было сказать. Уличные столкновения постоянно сменяли участников и если вчера районом к западу от Таганской станции метро управляли черные волки, то сегодня его могли занять астраханцы или неспящие. У главарей банд была не особо бурная фантазия, и чаще всего название группировки несло в себе напоминание о каком-то случае из жизни ее основателя или имела прямую связь с его национальностью. Конечно, если территория не перешла под контроль триад, которые вольготно чувствовали себя на юго-востоке. Из Китая в Россию за последние десять лет перебралось огромное число жителей. Кто-то в поисках лучшей жизни, другие за наживой, будто не веря в то, что коренные обитатели способны сильно сопротивляться.

Олег быстро шагал и кривил губы в такт своим мыслям. С китайцами ему довелось столкнуться лет пять назад, когда они еще не перебрались ближе к центру Москвы и жили то здесь, то там. Азиатская хитрость и быстрота воинов с востока, оставила на его теле несколько шрамов, но и многому научила его. Несколько раз Олег встречался с мирными людьми, готовыми за пару кредитов обучить его чему-то дельному или поделиться информацией. Иногда это было гораздо дороже желанного куска хлеба, свою часть которого ему часто приходилось отдавать Марго. В многочисленных тайниках спецслужб, разбросанных по всему мегаполису, таились и необходимые медикаменты и оружие. Но хоть раз найти полностью нетронутую квартиру или склад, не удавалось и приходилось довольствовать тем, что там осталось после нашествия мародеров и просто более удачливых искателей.

Вспомнив о девушке, Олег невольно облизнулся, вновь на мгновение, почувствовав ее приятный запах. Уголки его губ тронула слабая улыбка.

Он старался не думать, как могла бы сложиться их жизнь, если бы прежний мир не рухнул, в одно мгновение, погрузив привычные человеческие отношения во тьму, открыв все их самые страшные стороны. Те, кто хотел выжить, или думал, что это получится намного лучше в одиночку, отказывались от любой близости, чтобы не быть привязанным, чтобы не чувствовать ответственности так тяготившей их.

Все, что творилось вокруг было идеальной, но так и ненаписанной антиутопией: оставшаяся верхушка былой власти, что смогла удержаться на своем месте, теперь представляла из себя привилегированную касту с ядерным чемоданчиком, которая не управляла страной, но держала ее под контролем и направляла ее развитие согласно своему четкому, но никому неизвестному, плану. Президент и его цепные псы олигархи отдали улицы под управление бандитов, сами же полностью сосредоточившись только на поддержании территории государства под контролем Новой России. В новостях иногда говорили о присоединении новых земель в южных областях и борьбой с индийцами, но обычным жителям, по большому счету, было плевать, что где-то идет захватническая война. Трудно вообще думать о чем-то, когда едва хватает сил, чтобы сводить концы с концами, отдавая все силы работе, которая кормит тебя ровно так, чтобы ты не сдох и, как можно дольше исполнял свои обязанности.

Третьей силой выступили объединения всех крупных концернов и фирм из прошлых дней. Нефтедобыча, минеральные шахты, любое промышленное производство и фармакология теперь были сосредоточенны в руках разветвленной системы гигантских колоссов, именовавших себя корпорациями. Виктим, частично принадлежащая правительству, или наоборот, заправляла всеми делами в центральном регионе, выполняя роль глашатая и короля в одном лице. Сабком вел разработку месторождений полезных ископаемых в северных морях и за полярным кругом. А Бриг Энтерпрайз управляла землями вдоль всех границ Новой России, на которых, предположительно, конечно же, велись исследования в области генетических мутаций. Все это были домыслы, и, как обстояли дела на самом деле почти никто не знал, но эти три корпорации, фактически, и были реальной властью в стране.

На глаза попался кредитный терминал. Совсем новенький, недавно вмонтированный в еще крепкую стену небольшого здания, украшенного переломанной пополам вывеской, на которой еще можно было разобрать название какого-то косметического салона, от которого уже давно ничего не осталось.

Олег огляделся. Люди вокруг спешили по своим делам. Кто-то сильно кашлял в толпе, громко ругаясь, не выбирая выражений. Одному голосу вторили еще несколько, но все они быстро гасли, растворяясь в нарастающем гуле ветра. Небо над головой затягивали серые тучи. Воздух был сухой, но гроза однозначно должна была собраться, ближе к вечеру, когда стемнеет и город погрузится в темноту.

Вставив трофейную карточку в специальное гнездо, Олег уже готов был просто пойти дальше, даже не позаботившись вытащить ее обратно, как на экране заморгал лицевой счет на двадцать шесть кредитов.

Никаких паролей или кодов, чтобы перевести или потратить их, не требовалось. Это была еще одна подачка властей: так валюта еще сильнее кочевала из рук в руки, благодаря царящему беззаконию и убийствам на улицах. Полицейские редко обращали внимание на творящиеся беспорядки: своя жизнь им была куда дороже, чем закон и новый слоган, появившийся после реформации всех отделов, как нельзя лучше подходил им. «В силе надежда» гласила надпись на касках и номерных жетонах. Выходя на улицу, ты можешь надеяться на силу, но только на свою, потому что никакой другой не существует.

Перекинув кредиты на свою карту, Олег решил, что все произошедшее только к лучшему. Думать по-другому и обрекать себя на очередную глубокую и тоскливую депрессию, было непозволительной роскошью. Особенно сегодня, в день, когда многое должно измениться еще сильнее, чем раньше.

Он шел дальше в толпе, чуть опустив голову и стараясь сгорбиться посильнее, не выделяясь и не привлекая к себе внимания. Людской поток быстро двигался к входу в подземку, огибая то один заблокированный баррикадами перекресток, то другой. На постаментах и кучах больших камней тут и там призывали вступать в народное ополчение, но к зазывалам относились, как к шутам. Кто-то кидал в них мусор, другие смеялись в лицо, не понимая, зачем вообще это нужно и как проявляет себя ополчение, если вообще существует. Рассказывали истории о человеке, которого называли Совой, якобы он лидер подпольного движения за восстановление порядка, но никто толком не мог сказать, откуда появились эти слухи и насколько они реальны.

Олег давно слышал это имя, слышал, что однажды восстание под его знаменами сделает мир лучше, что каждый получит то, о чем давно мечтает… Сказки. Уже родилось целое поколение, которое вряд ли узнает, как жить иначе, чем в драке за кусок гнилой пищи и очереди к питьевой колонке.

Все-таки серые, как тучи над головой, мысли овладели его сознанием. Олег поморщился, качая головой, делая один глубокий вдох за другим.

Через дорогу, по которой изредка проносились бронированные машины, громким ревом сирен и моторов оглашая окрестности, висел огромный рекламный щит. Метров шесть в длину и два с половиной в высотку. Четыре человека на нем, две женщины и двое мужчин, с различным оружием в руках смотрели на прохожих, на фоне одной единственной надписи.

Состязание.

Брюнетка с густыми мелкими кудряшками, перемазанная тушью и помадой сжимала арбалет, заряженный длинным болтом, вопреки логике с укрепленным на конце шестигранным наконечником, как у стрелы. Ее тело обтягивал черный латексный корсет и красная рубашка под ним. Высокие сапоги на платформе переходили в лосины с продолговатыми дырами на бедрах. Вторая девушка не была столь эффектной: русые волосы, собранные в пучок, камуфляжный комбинезон и снайперская винтовка в руках. Ее лицо ничем не запоминалось, кроме огромных и ярких голубых глаз, с издевкой смотрящих с плаката. Оба мужчины были одеты в костюмы с белыми сорочками и отглаженными стрелками на брюках. Бабочка на шее одного и порванный галстук на шее другого. Два меча и огромный топор-полумесяц. Фотография была сделана в ботаническом саду: повсюду торчали широкие мясистые листья, поражающие своим чистым зеленым цветом.

Каждый житель Москвы и далеко за ее пределами, знал этих людей. Два основателя шоу, его первая победительница и главный спонсор, которую все считали любовницей президента. И неважно, так это на само деле или нет: слухи были отличной рекламой и создавали все больше и больше шумихи, которая уже давно стала лишней. Состязание занимало собой семьдесят процентов эфирного времени. Когда не показывали новых прямых эфиров, постоянно пускали повторы, монтируя их все эффектней и эффектней, совершенно не обращая внимания на очередность событий и их логику.

Олег задержал дыхание.

Многие мечтали оказаться на этом плакате, представляя себя в лучах славы, но мало кому это по-настоящему удавалось. Следующего победителя после Магдалены Штерн пришлось ждать два года. Но он все же появился. Никому неизвестный кузнец из деревеньки под Тулой. Он начинал борьбу с огнем в глазах, а на последних кадрах при выходе из Кремля был словно полностью выжат и уничтожен морально, будто в нем не осталось ничего от прежнего человека. Он улыбался, что-то говорил в подсунутые ему микрофоны, но выглядел потерянным и безразличным ко всему.

Были и другие, и каждый раз картина повторялась.

Наверное, никто не обращал на это внимания, понимая, что можно победить, что можно получить эти несметные богатства в награду, и поэтому спешили стать частью шоу, записываясь в участники. Недостатка в желающих никогда не было.

Бросив еще один взгляд на плакат, Олег посмотрел на небо и, только убедившись, что дождь не спешит начинаться, начал спускать по ступеням вниз.

Метро было чуть ли не единственным объектом городской инфраструктуры, которое практически полностью осталось прежним. Все те же работающие турникеты, множество палаток, торгующих дешевыми некачественными товарами непонятного происхождения, грязный желтоватый свет. Разве что воздух стал намного тяжелее, наполнившись известью, потом и табаком.

Здесь создавалось впечатление, что полиция все-таки делает свою работу. Патрули попадались через каждую сотню шагов, дежурили на всех эскалаторах и платформах. Со всех потолков на тебя смотрели черные глаза поворотных камер. Не проходило получаса, чтобы кто-нибудь не выкинул какую-нибудь идиотскую глупость, за что тут же получал шоковой дубинкой между глаз и отправлялся в комнаты без окон с оголенными проводами, торчащими из стен. Карманники, аферисты всех мастей, убийцы, здесь была не их территория и все же виднеющаяся из кармана карточка гражданина манила их сильнее, позволяя преодолеть любой страх перед любой участью. Конечно, ровно до тех пор, пока не столкнешься с ней лицом к лицу, когда уже ничего не останется, кроме безжалостной неизбежности.

Дожидаясь своего поезда, Олег нащупал в кармане купленную недавно вещь и облизнул пересохшие губы. Хотелось пить, но бутылка воды стоит пять кредитов, а, даже учитывая те средства, что достались ему с чужой карточки, у него нет никакой возможности так бездумно тратиться. Тем более, что пришлось отдать торговцу, куда больше, чем он ожидал. Наверняка Брэндан действительно взял не так много за подобный товар, но легче от этого не становилось.

Кто-то с силой сдавил его плечо и оттолкнул назад, так что Олег налетел спиной на стену.

— Проверка на наркотики, покажите руки, немедленно!

На него, сквозь затемненное стекло шлемов, смотрели двое полицейских, помахивая дубинками и дожидаясь его реакции, всем своим видом показывая: только дай нам повод и будешь грызть провода.

— Без проблем, командир.

Олег вытянул перед собой обе руки и растопырил пальцы. Новомодную синтетику, прозванную за дикие ощущения вибранитом, кололи между перепонками пальцев. Кто-то выводил все новую и новую дрянь, кипятящую мозги не хуже, чем старая добрая кастрюля с водой, и с завидной регулярностью огромными партиями буквально выбрасывал на улицы через банды.

Оба полицейских по очереди осмотрели его пальцы и с недовольными лицами молча пошли дальше.

Потерев плечо, которому сегодня досталось во второй раз, Олег проверил, что с пластинкой в кармане все в порядке и снова подошел к краю платформы, высматривая поезд в тоннеле.

Со стены напротив на него смотрела кудрявая девушка, прижимавшая к себе арбалет. Еще один плакат украшала та же надпись: название шоу и ничего больше. Каждый и так знал, какой приз дается за победу, и куда нужно идти, чтобы попытаться оказаться по ту сторону экрана.

Подъехавший состав загородил рекламу, распахнув двери в битком набитый вагон. Олег протолкнулся внутрь и потер переносицу. Плечо неприятно ныло и тянуло: не просто синяк, небольшое растяжение. Этого точно не было в планах, но он был готов к подобным ситуациям, отчасти привыкнув к постоянным форс-мажорам, отчасти смирившись с тем, что слишком редко все идет с точностью, как того хочется.

В вагоне снова раздался кашель, подхваченный сразу несколькими глотками. Хрип от посаженных табаком связок резал по ушам. Можно было подумать, что обычные болезни давно пропали, уступив место искусственным смертельным опасностям, которые стали так приятны людям. Но сентябрь был теплым, а вот в октябре наверняка опять начнутся заморозки и к зиме очередная эпидемия гриппа выкосит еще несколько сотен тысяч человек, а может и значительно больше, если не верить новостям, которые звучали над головой.

Радио вещало повсеместно на территории, которая контролировалась властями. Сообщались последние нововведения в городской жизни, очередное смещение рамок комендантского часа, правила для вновь прибывших граждан и, конечно же, расписание свежих трансляций состязания.

Олег, посмотрел на стоящих рядом женщин с немытыми волосами, торчащими из-под тонких вязаных шапок, седого старика, что-то мямлющего сквозь дрожащие губы, скорее всего молитву, и несколько крепких парней с металлическими браслетами на запястьях. Последние выглядели самыми опасными, но Олег прекрасно знал, что в новом мире нельзя недооценивать даже ползущего по земле однорукого слепца, если он чует твою кровь. А кровь витала в воздухе повсеместно. Она была еще одной его составляющей, понижающей уровень кислорода, мешающей дышать и постоянно вызывающей рвотные позывы.

Словно в ответ на его мысли, где-то в хвосте вагона послышались сдавленные стоны и звуки опустошающегося желудка.

Тут же началась потасовка за место подальше от зловонной лужи, недовольные крики, перерастающие в ругань и тычки под ребра. Пока никто не достал оружие это была обычная и повседневная ситуация, которая чаще всего сама собой сходила на нет. Но иногда все заканчивалось иначе и с пола, помимо рвоты, служащим метро приходилось оттирать еще и кровь.

К счастью, сегодня никто не был намерен вцепиться в чужую глотку. На следующей станции из вагона вытолкнули бедолагу, который еще продолжал бороться с собственным организмом. Но всем остальным пришлось мириться с ужасным запахом в вагоне до нужной остановки.

Прикрывая нос рукой, Олег продвинулся к дальней стене, где за куском пластика была закреплена карта действующих станций метро. Из почти двухсот ярких отметок не зачеркнутыми остались девяносто шесть. Многие переходы, кроме кольцевых, были разрушены или завалены. Сделано это было в большинстве случаев специально, чтобы сократить расходы на содержание подземки и предоставить для тайных лабораторий дополнительные безопасные пространства.

Как это ни странно, но повсюду не без оснований шептались о том, что ученые продолжают чем-то заниматься под контролем властей. Разработка новых химических препаратов, клонирование и рост искусственных органов, новейшее оружие или еще чего-нибудь пострашнее. По ночам можно было увидеть и садящиеся на площадях вертолеты, доставляющие к закрытым станциям тяжелые контейнеры со знаком биологической угрозы и логотипами корпораций, и конвои черных грузовиков в сопровождении армейских джипов, перевозящих секретные грузы.

Во многом эти слухи обрастали подробностями благодаря уличным бандам, которые не соблюдали никаких правил и иногда нападали на подобные транспортные средства. И если военным не удавалось их защитить, то бандитам доставался порой самый необычный улов, с которым было непонятно, что делать. Приходилось выбрасывать или оставлять посреди дороги, что еще больше пугало местных жителей и порождало новые легенды и мифы.

Так или иначе, но нерабочие станции не были полностью законсервированы, и при желании любой человек мог попасть туда без особых проблем. Куда сложнее было вернуться живым и невредимым обратно на поверхность.

Перед глазами все еще мелькало лицо победительницы состязания. Из нее сделали нового героя для нового мира. Женщина, которая преодолела все преграды и завоевала сердца зрителей. Про нее почти ничего не было известно до дня ее триумфа, как и обо всех других участниках шоу. Они просто появлялись из ниоткуда и возвращались в никуда.

Нигде не говорилось открыто, что это обыкновенная бойня, транслируемая по телевизору, но все и так прекрасно знали, зачем половина участников идет туда: они просто жаждут крови, а не щедрую горсть кредитов или славу победителя.

Олег усмехнулся. Тысяча единиц новой валюты была отнюдь не маленьким состоянием, но в своих мыслях он не мог смириться с этим порядком и продолжал пренебрежительно относиться к системе, почти так же, как и десятилетие назад, только теперь это выглядело еще более жалко.

Он сжал зубы и со всей силы врезал кулаком в защитный пластик над картой. Вязь тонких трещинок расползлась по прозрачной поверхности. На него с безразличным непониманием посмотрели все, кто стоял рядом. Их взгляды были пусты, а мысли заняты волнением за свою жизнь, поэтому через несколько секунд вокруг Олега образовалось небольшое свободное пространство. Люди отодвигались от него, будто от зловонной лужи в другом конце вагона.

До станции, на которой он поднимался на поверхность, доехали немногие. Полупустой вагон замер перед краем платформы. Теперь названия остановок никто не объявлял, поэтому приходилось ориентировать по знакомым цветовым схемам на стенах или засекать время. Иногда подводили оба способа: на станциях часто полностью отключали свет, и толпы людей бродили в полутьме, изредка попадая в круги ярких полицейских фонарей; время тоже было не лучшим союзником в тоннелях из-за постоянных остановок составов по неизвестным причинам, которые могли длиться до десяти минут. В такие моменты очень многие начинали молиться в полный голос, будто вспоминая о душе и пытаясь таким образом заткнуть в ней все дыры. За подобное поведение резали горло, куда чаще, чем даже в погоне за кредитами. Единственный настоящий бог в новом мире назывался состязанием, и только он устанавливал порядки в обществе и назначал время жизни и смерти.

Лучше всего было просто считать станции. День за днем, один и тот же маршрут, позволял быстро запомнить все обязательные остановки, поэтому все, что оставалось, это не засыпать. Но иногда и этот способ давал сбой: некоторые платформы быстро проносились за дверями, не позволяя вскрикивающим пассажирам выйти на нужной им остановке. Никаких объяснений происходящего, конечно же, не давалось. Радио продолжало бубнить, рассказывая только свои никому не интересные новостные события или радостно оповещая, где находится ближайшее отделение телестудии, для потенциальных участников шоу.

Олег потирал покрасневшие костяшки пальцев. Нервы в последнее время начали все чаще подводить его. Выдержки уже не хватало, чтобы вести себя по-настоящему хладнокровно. Наверняка слабость перед собственными мыслями ему еще аукнется, но не сегодня. Сегодня он не мог позволить себе ничего подобного.

На Рязанском проспекте вагон опустел. Этот район давно стал индустриальной зоной. Огромной прямоугольной территорией застроенной серыми однотипными зданиями производственного назначения. Часть людей из толпы, сейчас спешащей вверх по неработающим эскалаторам, отправится в химический цех. Их легко было узнать по темному землянистому оттенку кожи и болтающимся на шеях респираторам. Самые удачливые или те, кто не боялся замарать руки ради трофеев, несли за пазухой противогазы. Остальные мужчины и женщины, как и Олег, отправятся на самый край района в здание старого пивзавода, теперь переделанного под производство строительных материалов самых разных видов, от цемента до облицовочных блоков. Зачем могло понадобиться столько ресурсов, никто не знал, но вопросов не задавали, исправно делая свое дело, пока за это платили или пока руки не опускались без сил.

Он видел такое не раз. Грохот инструментов, рассыпающихся по полу, крики отчаяния и вопли, что сейчас все будет в порядке. Но люди в форменных комбинезонах без нашивок с такими же дубинками, как у полицейских, уже вышвыривают очередного несчастного на улицу, лишая его последних средств к существованию.

Отметившись на проходной, Олег прошел в раздевалку, где облачился в мешковатый синий комбинезон, надел на голову каску из тонкого пластика и, припрятав свои самые важные вещи в специальный карман подкладки, прошел в рабочую зону.

— Привет, здоровяк. Опять все ночь не спал? Хреново выглядишь.

— Заткнись Арти.

Его напарник по работе, Артем Комаров, был любителем поиздеваться над всеми вокруг. Наверное, так он компенсировал свое уродство: у него не было левого уха, и отсутствовала часть верхней губы, выставляя напоказ неровные зубы. Он всегда рассказывал одну и ту же историю, что это бешеный ротвейлер оторвал ему часть его слуха и улыбки, но Олег знал, что на самом деле все было куда прозаичней: раньше Арти занимал должность мелкого курьера в одной из банд. Но после того, как потерял или присвоил пакет с наркотиками, с ним попрощались, вот таким образом оставив напоминание о том, что с чужой собственностью нужно обращаться подобающим образом.

— Эй, говорят, в северном округе видели танки. Думаешь, военные что-то готовят?

Он почти прошептал это, постоянно косясь себе за спину.

— Конечно, а еще американцы были на луне, и бумажные деньги опять войдут в оборот.

— Дурак ты, — обиженно протянул Арти, запуская агрегат проверки качества, — я же с тобой самыми свежими новостями делюсь.

Олег пожал плечами, надев прозрачные очки и приступив к работе, которая сводилась к монотонному слежение за блоками, кирпичами и мешками с сухой смесью, проползающими под аркой сканера. Комаров следил за показаниями монитора и, если что-то было не так, конвейер останавливали и с него снимали бракованную продукцию.

Обычно время пролетало незаметно, но сейчас каждая минута тянулась змеей, словно черная лента, бегущая перед глазами Олега. Он с трудом мог вспомнить, как пришел на эту работу, как в первый раз увидел своего напарника и с трудом смог сдержаться, чтобы не отвернуться от него. Зато в памяти хорошо сохранились все долгие смены, выматывающие его и морально и физически. Иногда за день приходилось перетаскать с места на место тонну продукции, которую компьютер признал негодной к использованию. В чем заключались изъяны, рабочим не сообщалось: на экране высвечивалась одна единственная надпись, требующая убрать изделие с конвейера.

— Сегодня начинается отбор к двадцать четвертому сезону состязания. Интересно, какие участники будут в этот раз?

Арти разговаривал больше сам с собой, поскольку Олег редко ему отвечал, но все прекрасно слышал.

— В летнем сезоне я болел за того огромного монгола, как же его звали… Черт, не помню, в общем монгол. Чернобровый детина степей. Я думал, он там всех порвет и за пару дней дойдет до финала, но из-за проклятого Щетинина я проиграл пятьдесят кредитов на ставках.

Олег скривил губы.

У монгола, которого звали Хонгорзул, с самого начала не было никаких шансов. Слишком заметный, слишком тяжелый, слишком глупый. Если бы состязание было только силовым поединком, у него были бы неплохие коэффициенты на победу, но выжить в игре, основанной далеко не на одних физических показателях, ему было не суждено. Щетинин, которого вспомнил Арти, был одним из явных фаворитом, оправдавшим все ожидания. Крепко сложенный, короткостриженый, типичный солдат удачи. До краха экономики он работал в частном секторе, служил в военизированной охранной фирме, а еще раньше был участником компании в Афганистане. У него была и отличная подготовка и все необходимые навыки, но этого оказалось недостаточно: из Кремля он так и не вышел.

— Сам не хочешь поучаствовать? — спросил Олег через плечо, не поворачивая головы.

— Кто я? Нет спасибо. Моя красота там бы всех сразила наповал без всякого оружия, а мне такая фора ник чему. Я бы выиграл, если бы…

Он продолжал говорить, активно жестикулировать, придумывая все новые и новые нелепицы, лишь бы не работать в тишине. Да и представлять себя кем-то большим, чем оператор станка на заводе, нравилось ему так сильно, будто от этого могло что-то измениться на самом деле.

И все же остались и те, кто дорожил своей жизнью, какой бы странной или никчемной она не выглядела. Состязание для них было необходимой жертвой, сдерживающей окончательный развал страны и новые волны гражданской войны. Ведь гораздо приятнее иметь возможность наблюдать за жатвой из своей норы, закрывая глаза на моментах чужой смерти, славя канувших в лету богов, что это не твоя жизнь в очередной раз принесена на алтарь шаткого мира.

— Стой, стой!

Артем замахал рукой, призывая остановить конвейер.

— Что-то не так?

— Да, кажется, эта штука сломалась. Уже десятый блок подряд показывает бракованным. Я сейчас разберусь.

С этими словами он снял боковую металлическую пластину и начал копаться в переплетении проводов и мигающих лампочек. Олег отстраненно наблюдал за тем, как он проверяет все контакты, дергает разъемы и ищет неполадки. Из этого человека мог получиться отличный техник или инженер, но судьба решила иначе.

Судьба. Слишком красивое слово для названия того, что обрушилось на всех людей по воле их же неуемной жажды большего. Растущие аппетиты порождали все новые заоблачные предложения, раздувающие пузырь экономики до гигантских размеров. Но продолжаться вечно так не могло, и тогда судьба настигла каждого. Кому-то досталась оплеуха или пощечина, кому-то пинок под зад, и этим людям еще сильно повезло, потому что для всех остальных у судьбы нашлись лишь пули и лезвия отчаяния. Безысходность теперь правила серой стороной жизни. Она всегда преследовала человека во сне или наяву, заставляя вздрагивать от малейшего шороха или длинной тени.

Дожидаясь, пока Арти разберется с аппаратом, Олег перетащил все блоки отмеченные электроникой в специальный контейнер. С начала смены прошло не так много времени, а он уже был заполнен почти наполовину. Но уже совсем скоро стала известна причина этого.

Мимо все еще копошащегося в проводах Комаров, пара охранников протащила мужчину лет сорока с впалыми щеками и мелко дрожащими губами. Он умолял позволить ему вернуться к работе, просил не выкидывать на улицу, говорил, что исправит все ошибки и этого больше не повториться. Его визгливый голос вывел из себя одного из охранников, и он с особым усердием ударил мужчину дубинкой под ребра. Тот шумно охнул и обмяк, все еще пытаясь продолжить свою речь.

Олег не знал имени этого человека, но по маркировке на комбинезоне он понял, что тот работал на формах заливки и наверняка из-за несоблюдения смешиваемых пропорций, цементные блоки получались совершенно непригодными к использованию, по мнению компьютерной программы.

— Ну вот, все починил. Шнур питания разболтался, — отряхивая руки, выпрямился Арти, — тут кто-то кричал?

Дальше работа пошла своим чередом. Механически проделывая одно и то же, Олег продолжал раздумывать над своей жизнью и жизнью окружающих его людей.

С такими мыслями он отправился на обед, но только не вместе со всеми в столовую, а свернув раньше, в коридор к административному офису, где располагались кредитные кассы. Подойдя к одному из окошек за бронированным темным стеклом, кто находился по ту сторону, Олег никогда не знал, он просунул в щель свою карточку.

— Половина смены.

«Вам зачислено пять кредитов» оповестило его электронное светодиодное табло над окошком.

Он едва не засмеялся в голос. Убрав карточку в карман, Олег пошел к выходу, стараясь ни с кем не столкнуться. Ему не хотелось объяснять, почему он уходит, куда и зачем, да и вообще не хотелось с кем-либо разговаривать. Оставив рабочую одежду на положенном ей месте, он посмотрел на стены, где проводил больше всего времени в последние годы жизни. Хотелось, чтобы этот образ навсегда исчез из его памяти, уступив место чему-нибудь другому, но этому вряд ли суждено было сбыться. Каркасные лестницы, каменные колонны и обшарпанные стены с облупившейся штукатуркой, точно будут преследовать его в страшных кошмарах, вдобавок к тем сюжетам, что уже давно стали привычными.

Улыбнувшись, он уже хотел поскорее покинуть территорию завода, как увидел, что-то блестящее под ногами. Стеклянная крошка или металлическая стружка, очень похоже, но это было нечто иное.

Олег присел на корточки и поддев ногтем вытащил из скопления пыли и паутины у самого угла дверного порога латунные пятьдесят копеек. Старая желтоватая монетка приятно холодила ладонь и выглядела практически нетронутой временем, разве что сильно покрытой грязью и чуть потертой по краям. Таких он не видел несколько лет. Почти все мелкие деньги были переплавлены на что-то более полезное, а те, что остались, лежали где-то вот так никому не нужные и никем не замеченные.

Непривычно, давно не делая ничего подобного, Олег положил ее на указательный палец и подбросил большим. Пока монетка крутилась в воздухе, он наблюдал за игрой света нее гранях. Хотелось спросить о том, насколько правильно он поступает, и положиться на волю случая, возложив ответ на орла и решку. Но сейчас, ему было все равно, что выпадет: символ павшей империи или ничего не стоящий номинал.

Проследив за тем, как монета упала на пол и со звоном покатилась по нему, он, так и не взглянув, что же за сторона выпала, и, накинув на голову капюшон, вышел на улицу.

Дождь так и не собрался, но облака, превратившиеся уже в настоящие темно-серые тучи, и не думали рассеиваться, накапливая влагу для полноценного ливня, готового обрушиться на землю. Но позже, намного позже. Когда солнечный день закончится и все окутают сумерки, вот тогда придет время для громовых раскатов, разрывающих небо на части и открывая путь для потоков холодной воды.

Территорию завода патрулировали несколько охранников со злобной овчаркой на поводке, но собака совсем не заинтересовалась Олегом, вынюхивая что-то совсем в другой стороне.

На него не обратили внимания. Работать каждый мог столько сколько хотел. Пока ты не вредишь производству, тебе будут платить. Если ты уходишь, кто-то с радостью займет твое место. Правила нового мира были куда проще, чем их предшественники. Все было проще, только жить стало сложнее.

Выживать, мысленно поправил себя Олег, спеша к метро. На часах обе стрелки приближались к цифре три, заставляя его почти бежать. Выживание стало каждодневной задачей. И если в состязании люди знали, чего им стоит бояться, то в повседневности опасности не были столь очевидны. Точнее, в общих чертах они были одинаковы, но вот детали всегда оказывались разными, а, как известно, дьявол кроется в мелочах.

Олег снова усмехнулся.

Не было никакого второго пришествия, сулящего начало апокалипсиса. Он просто начался, одни ясным днем, как это бывает в дурацких историях. По-настоящему никто не был готов к такому. Даже те, кто это устроил, лишь знали о том, что рухнут банковские системы, но вряд ли они видели мегаполисы в огне и свои руки по локоть в крови жертв начавшихся войн за новые важные ресурсы.

Еда, вода и места обитания. В таком контексте язык не поворачивался назвать это жильем. Люди не могли позволить себе множество проявлений индивидуальности, но иногда даже рамка с фотографией была роскошью, если висела на стене или стояла где-то рядом с кроватью.

Вспомнив, на чем он спал вместе с Марго, Олег решил, что и сама кровать может теперь считаться предметом роскоши.

Спустившись в метро, он какое-то время стоял напротив ларька с напитками и все же вновь не позволил себе купить бутылку воды. За последний год, цена выросла почти в два раза. Трудно было однозначно сказать, с чем именно это было связано, да и не так уж это было и важно. Какая разница, почему вода дорожает, если ты не мог ее себе и раньше позволить с ценой ниже, чем сейчас.

В горле сильно саднило от жажды. Тяжелый воздух, наполненный запахами дешевых сигарет, больше напоминал пустынный жар, вперемешку с песком. Олег не понаслышке знал, что это такое: нечто подобное он уже чувствовал, когда служил на юге в армии. Не хватало только палящего солнца, влажного воздуха и двадцати килограмм снаряжения за плечами, чтобы полностью погрузиться в ту атмосферу.

Подземка встретила очередного своего гостя гулом поездов, сильными потоками ветра и все также не работающими эскалаторами. Это тоже уже стало нормой. Механические лестницы постоянно барахлили, или их просто отключали для чего-то, украшая табличками, сообщающими об очередных профилактических работах, тянущихся месяцами. Люди вынуждены были тратить много времени и сил на спуск и подъем по сотням ступенек ежедневно, что, конечно же, не добавляло им ни оптимизма, ни удовольствия. Таким нехитрым способом, как виделось многим, кто еще не потерял способности разбираться в происходящем вокруг, власти ослабляли население, не примкнувшее ни к какой группировке. Одиночек всегда сложнее контролировать и труднее понять, что у них на уме.

В полупустом вагоне, двигающимся к центру, было много рекламных плакатов одинакового содержания. Никто не проявлял к ним явного интереса, а если и бросали отрывистые взгляды, то все они были прикованы к самой яркой героине четверки триумфаторов. Их называли так не за личные достижения или победы. Прозвище закрепилось за ними, как часть имиджа людей, создавших нечто особенное, что начало с легкостью влиять на массы и умы общества. Состязание было триумфом, а его создатели — триумфаторами. И теперь они смотрели на город отовсюду: с плакатов в подземке, с рекламных растяжек и дорожных щитов, с граффити на стенах домов и заборах. Практически везде можно было увидеть их довольные лица и блестящее хромом и сталью оружие. И это заражало духом возможного триумфа.

Путь до дома не занял много времени. Возвращаться и так всегда легче, а Олег вдобавок знал, для кого он это делает.

Никаких происшествий с ним больше не случилось, но, только поднявшись на седьмой этаж и остановившись, позволив себе дышать шумно и неровно после долгой пробежки, Олег почувствовал себя в относительной безопасности. Он заглянул в пустые квартиры, проверяя, не притаился ли там кто-нибудь. На глаза вновь попались лишь горы старых гниющих тряпок, обломки деревяшек и мелкий мусор. Теперь они были жителями этих мест. С подоконника капала вода. Стеклянных перегородок давно не было на месте и после каждого дождя, здесь еще долго оставались следы настоящего потопа, темными пятнами на стенах и полу.

Отпирая один замок за другим, он поймал себя на мысли, что делает это нарочито медленно, словно не желая приближать время неизбежного важного разговора.

Маргарита сидела на табурете возле кухонного окна и смотрела на небо. Поджав ноги и завернувшись в старый свалявшийся плед, она выглядела совсем маленькой и беззащитной. На столе рядом с ней стояла чашка с дымящейся жидкостью. Травяной чай, наполнял маленькое помещение ароматом зверобоя и облепихи.

Олег подошел к ней и положил руки на плечи. Девушка знала, что это он, но все равно вздрогнула.

— Все-таки что-то случилось… — тихо сказала она, — Ты никогда не приходил раньше в такое время.

— Сегодня большой день.

Он обошел ее и опустился на корточки, убирая пряди волос с ее лица. Марго выглядела немного лучше, чем утром: улыбка стала шире, а румянец не щеках делал ее совсем живой, скрывая давящую грусть и усталость.

— Помнишь, ты говорила, что мечтаешь увидеть сестру?

— Да, но это было так давно…

— Мечты должны исполняться, — Олег приложил палец к ее губам и вытащил из кармана купленный у Брэндана кусочек пластика.

Девушка удивленно округлила глаза, раскрыв рот.

— Это билет на поезд? Но ведь стоит целого состояния! Зачем ты…

— Тебе нужно собираться, до отправления всего пара часов.

Марго вскочила на ноги, радостно обняв Олега и целуя его шею. Она уже готова была выбежать с кухни, как вдруг резко остановилась и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Подожди. Ты сказал, мне нужно собираться? А как же ты?

Он закусил губу и молча покачал головой.

— Я не поеду.

— Это не обсуждается.

— Я не поеду!

Четко и с расстановкой громко повторила Марго и со слезами на глазах оттолкнула Олега к окну, ударив кулачком в грудь. Едва ли он ощутил ее прикосновение. Притянув девушку к себе и стараясь не обращать внимания на ее рыдания, он ждал, пока она успокоится.

— Я не поеду, — продолжала бормотать Маргарита, легко царапая его кожу ногтями и зубами, от чего оставались красные полосы, которые скоро исчезнут.

Иногда ему хотелось, чтобы они оставались навсегда, напоминая, сколько боли он в прошлом причинял этой девушке, каждый раз считая, что делает это ради большего блага.

— На прошлой неделе, я звонил Алене. Она будет рада тебя увидеть.

— Зачем ты так поступаешь со мной?

— Хотел бы я сказать, что у меня нет другого выбора, но ты не поверишь.

Марго отстранилась и посмотрела на него покрасневшими заплаканными глазами. Дорожки слез блестели на ее щеках.

— Просто поедем вместе! Устроимся в Астрахани, начнем все сначала. Тебе понравится Каспийское море, ты всегда с таким упоением слушал мои рассказы о нем.

— Я не могу.

Она закрыла лицо руками и выбежала из кухни. Олег последовал за ней, несколько раз проведя ладонью по волосам.

Девушка лежала на подушках, укрывшись с головой одеялом.

— Ты знаешь, что я все сделаю для тебя. Сейчас, лучше будет поступить именно так. Здесь стало слишком опасно находиться, — он вспомнил о том, что ему утром рассказал Арти, — говорят, военные начинают стягивать силы в город.

— А как же ты?

Марго резко села, сдернув одеяло. Она была похожа на самую настоящую разозленную ведьму. Ей шел этот образ, делая ее еще красивее. Олег молча коснулся ее лица кончиками пальцев и вздохнул, двигаясь ближе.

Поцелуй длился долго. Девушка уже не сопротивлялась. Она чувствовала, что должно что-то произойти и вот это случилось. А Олег пытался запомнить ее вкус, запечатлеть в памяти каждый миг этой минуты. Он снова ощутил любимый запах, а внутри пробегал приятный холодок от ласок Марго. Они не часто могли позволить себе вот так беззаботно быть друг с другом. Но сейчас, напряжение стало настолько сильным, что его попросту перестали замечать. Совсем, как в те моменты, когда на грани смерти включалось первобытное сознание, почти животное, лишенное всех стопоров и ограничений.

— Ты ведь приедешь за мной? Не оставишь меня одну?

— Я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы снова быть с тобой и больше никогда тебя не отпускать.

Она легко укусила его за шею. Острый укол боли тут же сменился приятный теплом поцелуя.

Через четверть часа они вдвоем стояли возле входной двери и смотрели на квартиру, которая служила им домом долгие годы.

— А мне здесь уже почти начало нравиться, — сказала Марго, поправляя непослушную прядку, выбивающиеся из-под вязаного берета.

— Ты боишься?

— Нет, я давно разучилась бояться. Просто не знаю, что будет дальше, а это куда страшнее любых моих страхов.

Олег поправил на ней легкий шарф и с улыбкой еще раз поцеловал.

До Павелецкого вокзала, одного из четырех, что еще работали в Москве, проще было добраться пешком, но Марго настояла на том, чтобы спуститься в метро. Олег не спорил. Девушка там чувствовала себя гораздо спокойнее, да и поднявшийся ветер, едва не сбивающий с ног, не располагал к долгой прогулке.

Они смотрели по сторонам, только для того, чтобы убедиться в отсутствии угроз. Их не интересовали плакаты и голос диктора на радио. Сейчас весь мир сжался для них в одно единственное сцепление рук и устремленные друг на друга взгляды.

Время в пути пролетело мгновенно, будто желая поскорее разлучить их. Но на самом деле, ехать было всего одну станцию, да и состав не останавливался в тоннелях ни разу.

Здание вокзала встретило их гнетущей аурой упадка и разрушения. Три арки, некогда величественно возвышающиеся над главным входом, теперь вместе с большими буквами из названия валялись грудой камней, через которые приходилось пробираться, чтобы оказаться перед дверьми, ведущими вглубь здания. Но кроме этого дорогу преграждали еще два пропускных пункта: один с рентгеновской рамкой и четырьмя охранниками, второй, у самого входа, больше напоминавший укрепленное пулеметное гнездо.

Поезд уже ждал своих пассажиров, и вокруг было довольно оживленное движение. Олег заметил парочку спекулянтов, которые пытались продать желающим билеты втридорога, а если не получалось в дело шли карточки удачи. Так прозвали бракованные пластиковые электрочипы, заменившие устаревшие бумажные билеты. Многие из них делались с браком, но если повезет, то могли сработать на пропускной. Это было настоящей удачей, потому что если билет оказывался поддельным, с цепи спускали собак или стреляли в спину убегающим мошенникам. Не всем по карману были настоящие билеты, но испытать свою удачу, было сродни действию, попытке, а не топтанию на одном месте, сводящим с ума.

Первый пост они преодолели легко. С собой у них не было никакого багажа, кроме небольшой сумки с одеждой Марго. Еду и воду было решено купить на вокзале. Девушка уже не пыталась уговорить Олега ехать с ней, но продолжала смотреть на него самыми жалостливыми глазами, умоляя его поступить иначе и отправиться на юг, а не делать то, что он задумал. Но он был непреклонен и очень благодарен ей за то, что она не спрашивала о том, чем он займется. Наверное, Марго знала, просто не хотела верить в это.

Подойдя к толстой стене, в которой был небольшой проем с сидящим внутри работником вокзала, Олег напрягся. За дверью дежурил сразу целый наряд полиции. Брэндан предупреждал его, что стоит прийти на вокзал пораньше, и теперь он жалел, что потратил кучу времени на работу, ради нескольких кредитов.

Протянув билет проверяющему, Олег старался не отпускать руку девушки.

— У вас билет на одного, — раздался холодный голос контролера, вставившего карточку в специальный ручной сканер.

— Так и есть.

Немолодой мужчина смерил их пару равнодушным взглядом. Казалось, сейчас он позовет охрану и начнется разбирательство, выяснение… Но вместо это он только мотнул головой, вернул билет его владельцам и нажал на кнопку на стене, открывая тяжелые вокзальные двери.

Охранники проводили взглядами, прошедших мимо них людей и вернулись к созерцанию улицы, на которой началась небольшая потасовка.

Две бутылки воды, сухпаек в герметичной упаковке, небольшой мешочек орехов. Они были единственными покупателя в маленьком магазинчике на вокзале, расположившемся там, где раньше были билетные кассы.

На перроне тоже почти никого не было. Туда-сюда ходили патрули с неизменно рычащими собаками. Их злые глаза и торчащие клыки, с которых капала слюна, делали их похожими на каких-то новых, искусственно выведенных животных, мало что общего имеющих с добрыми зверями прошлого.

Поезд издал первый долгий гудок: оповещение, что до отправления осталось десять минут.

Вагоны были обшиты толстыми листами стали, на которых виднелись следы от пуль и черные пятна от взрывов. Стекла были сделаны из цельных кусков минералов и только пропускали свет, едва ли позволяя увидеть что-нибудь за ними. С натянутых проводов над головой сыпались искры, заставляя прикрываться руками.

На входе в третий вагон стоял проводник. Высокий, худощавый с седыми бакенбардами. Он недовольно посмотрел на билет в руках Олега, едва глянул на его спутницу и чуть посторонился, позволяя зайти внутрь состава. У него в ухе был закреплен наушник гарнитуры, через который он получал сведения обо всех пассажирах. Через пять минут он придет в шестнадцатое купе и вытолкает Олега из поезда.

— Даже не верится, — усевшись на жесткое сиденье, сказала Марго, оглядывая маленькую комнатку.

— Кажется, лет пять прошло с тех пор, как мы последний раз ездили на таком.

— А теперь я буду делать это одна.

Он покачал головой и обнял ее, сев рядом.

— Скоро зима, а на юге будет тепло. Так что все к лучшему.

— Надеюсь, что ты прав. Помни, что ты пообещал снова быть со мной!

— И в горе и в радости, всегда.

Олег поцеловал ее, совершенно не желая прекращать этого занятия, но было еще одно важное дело. Он отстранился и снял ботинки.

— Что ты делаешь?

Марго удивленно наблюдала за его манипуляциями. Смотрела, как он оторвал или отсоединил подошву и вытащил из нее т-образный каркас. Из второй подошвы ручка магазина и продолговатые блестящие пули. Пружины, ударник и еще несколько мелких деталей появились из карманов. А еще через несколько секунд в его руках был собранный графитовый пистолет.

— Ты пронес эту штуку через охрану? Нас же могли убить за это!

— И все еще могут. Поэтому спрячь его поскорее.

Девушка послушно запихнула оружие на самое дно сумки.

— Вот теперь я точно буду за тебя спокоен.

— Слабое утешение, — улыбнулась Маргарита, уткнувшись лбом в его плечо.

Они молчали и смотрели на переливающийся свет в гранях оконного минерала. Он чем-то напоминал алмаз, но был слишком огромным и совершенно необработанным. Зато мог с легкостью выдержать прямое попадание ракеты.

Было достаточно тепло. Где-то за панелями на потолке шумел вентилятор. Все казалось необычным, не встречающимся в повседневной жизни человека. Внезапное столкновение с этим, производило странное впечатление умиротворения и настороженности. Олег отдал ей и свою карточку, на которой осталось еще немного кредитов и кожаные перчатки, которые девушка подарила ему много лет назад.

— Я буду волноваться за тебя, — ее голос почти потонул во втором гудке паровоза и в тот же миг дверь купе распахнулась.

Появившийся на пороге проводник ничего не говорил. Он только сверлил взглядом, не моргая, на мужчину и женщину, в глазах которых застыли слезы.

Олег еще долго смотрел в след удаляющемуся поезду, потом просто в пространство, где еще недавно виделся последний вагон, потом на рельсы и щебень между ними. Он остался один, сам назначив себе эту роль.

Возвращаясь обратно в центр, он чувствовал себя уставшим. Глядя на свои ладони, он не видел больше в них яркой искры, которая каждый день подталкивала его и заставляла жить. Теперь эта искра была только в его сердце и памяти.

Радио в метро он не слушал, прекрасно зная, где находится то, что ему нужно. Он уже давно продумал весь этот день и не знал только одного, как он закончится.

В районе неподалеку от ВДНХ, было относительно чисто и тихо. На первый взгляд здесь выглядело все так, будто и не было никакой катастрофы. Даже детская площадка возле одного из домов казалась недавно отремонтированной, но на самом деле, металлическим конструкциям и качелям просто повезло сохранить свой прежний облик. Корпуса машин и крупный мусор, валялись в кучах за трансформаторными будками, а окна на первых этаж также оказались пустыми провалами в нежилые захламленные квартиры. Где-то вдалеке слышался надрывный непрекращающийся плач. Олег не мог точно определить, откуда доносится звук, но даже если бы он знал точное место, вряд ли бы мог что-то сделать.

Филиал телестудии располагался в небольшой двухэтажной постройке уже нового образца. Минимум окон, толстые стены из тех блоков, что он проверял на заводе, ломаные архитектурные линии, позволяющие укрепить несущие конструкции. И очередной плакат с четверкой триумфаторов на железной двери.

Олег потянул ее на себя, но та не поддалась, даже не скрипнув. Ударив несколько раз по ней кулаком, он стал ждать, поглядывая на высящиеся за зданием высокие каркасные конструкции, напоминающие ангары для чего-то куда большего, чем пассажирский самолет.

Через минуту, без единого скрипа, дверь открылась, и из прохода высунулся бритоголовый охранник с квадратной челюстью и маленькими бледными глазками, почти теряющимися среди остальных крупных черт лица. Мужчина смерил гостя оценивающим взглядом, покивал, поджав губы, и открыл дверь пошире, приглашая войти.

Внутри все выглядело новым. Нигде не валялся мусор, пахло кофе. От этого запаха Олег совершенно отвык и громко чихнул.

— Приветствую очередного кандидата, — навстречу ему вышла молодая девушка с белыми синтетическими волосами, стекающими по плечам до середины спины. Бордовая блузка и серая юбка, пара колец на тонких пальцах. Ее хрупкая фигура была редкостью: такую точно не встретишь на улицах.

— Сюда только за этим и приходят, да?

— А зачем же еще? — улыбнулась девушка, ведя гостя по коридорам с низким потолком и множеством дверей, — Состязание это лучшее, что есть сегодня во всем мире. Скоро мы будем транслировать его повсюду.

Олег ничего не ответил. Он смотрел на карандашные наброски на листах бумаги, закрепленных на стенах. Это были и локации шоу, и портреты его бывших участников, большинство из которых не проживали и часа, оказываясь запертыми на арене с настоящими кровожадными хищниками. Люди любили эти моменты куда больше, чем всю остальную беготню.

— Мы пришли.

Тонкий голос вырвал Олега из размышлений. Они стояли перед еще одной дверью, на этот раз самой обычной межкомнатной.

— И что там?

— Камера, конечно же — лучезарно улыбаясь, отозвалась девушка, — можете рассказать, что угодно о себе, о своих мыслях и о том, что чувствуете, а когда будете готовы, войдите в следующую дверь. Желаю удачи.

Она развернулась и пошла обратно, быстро скрывшись за поворотом.

Олег остался в одиночестве, стоя перед дверью. Кривая ухмылка появилась на его лице.

— Все или ничего, — громко сказал он и уверенно взялся за ручку.