Ничего не происходило.

Кнопка продолжал поблескивать ровным зеленоватым свечением, но никакого движения вверх не было. Подъемная площадка оставалась стоять на месте.

Олег задумчиво еще несколько раз надавил на кнопку, но результат был тем же. Он покачал головой и посмотрел вверх. Потолок терялся в темноте, но по ощущения до него было не меньше двадцати метров. Судя по всему, лифт находился уже вне здания телецентра, в тех самых ангарах, которые таили в себе огромное неизвестное пространство. Холодный воздух щекотал легкие привычными примесями, но было что-то еще, не часто встречаемое на улицах и все же неуловимо знакомое.

Потоптавшись на месте, Олег попробовал вернуться в комнату с камерой, но доводчик, автоматически закрывший дверь, теперь не позволял вновь ее открыть.

Металлические балки, составляющие периметр шахты, выглядели прочными и надежными, но взбираться по ним вверх было все равно опасно, и грозило множеством неприятностей.

Пока Олег размышлял, что же ему делать, пол под ногами мелко завибрировал, натужно загудел механизм подъема, и платформа плавно поползла вверх, медленно поднимая единственного человека на ней во всю туже непроглядную тьму, что-то скрывающую в своих потаенных складках.

Специально ускорив дыхание, Олег разогревал себя, подготавливал к чему угодно, что бы там не ждало его.

Он вспоминал самые приятные моменты своей жизни. Видел перед глазами образ любимой, ее улыбку, слышал ее смех. Мелькали какие-то невнятные картины из детства: небольшое озеро, женщина с короткими русыми волосами, гладящая его по голове, белка, берущая семечки с его рук. Почему-то вспомнилась ночная поездка в Мурманск, где неподалеку от города он видел северное сияние, совсем не такое, каким оно представлялось после множества фотографий и рассказов.

Лифт замер и все вновь затихло. Ни один звук не разносился под высокой крышей. Но Олег не столько слышал, сколь чувствовал не только свое дыхание.

Зажегшийся внезапно свет ослепил.

Десятки прожекторов со всех сторон мощными лучами ударили по глазам, заставив закрываться руками и щуриться, полностью теряя понимание происходящего на какое-то время.

С трудом разлепляя веки, сквозь калейдоскоп цветных пятен, Олег разобрал внушительный полигон, похожий на тот, что был совсем рядом, на территории выставочного центра, только намного меньше и с куда большим количеством препятствий. Рядом с ним виднелись еще несколько подъемных площадок, на которых, тоже закрывая глаза, стояли люди. Некоторые пытались спрятаться за насыпями или деревянными стенками, но свет лился отовсюду.

Привыкнув к яркости, но, все еще часто моргая, Олег без особого интереса оглядел всех, кто находился в поле его зрения. Это было необходимо, но на самом деле, он знал, что ему все равно кого убивать.

Больше всего его внимание привлек альбинос, что стоял шагах в десяти по левую руку. Похоже, у него было неплохое преимущество: причудливое содержание меланина в его крови, по-видимому, как-то влияло на зрительные нервы. Другого объяснения того, что мужчина никак не реагировал на смену тьмы и света, у Олега не находилось. Он слышал про хирургов, которые занимались экспериментальным улучшением человека, но вряд ли это был тот самый случай: никаких шрамом на лице незнакомца не было. Впрочем, других особенностей в нем не замечалось, а по тонким рукам со вздутыми венами, Олег решил, что вряд ли этот участник сможет долго продержаться.

С другой стороны уже активно переговаривались пара мужчин и женщина. Приглядевшись, Олег увидел, что они пытаются поделить длинную палку, которую можно использовать, как шест. Закончилось все тем, что самый здоровый краснощекий мужчина, вырвал палку из рук своего менее плотного соперника и начал крутить ее над головой, как пропеллер, явно проделывая это не в первый раз.

Посмотрев себе под ноги, Олег увидел торчащую рукоять, прямо у основания стойки с кнопкой. Нагнувшись, он вытащил короткий нож, больше похожий на канцелярский.

— Что есть жизнь? — прогремело в воздухе.

Те, кого видел Олег, замерли. Он не сомневался, что людей здесь гораздо больше, просто все они раскиданы по полигону, чтобы не начинать в одном месте, что позволяло подольше растянуть удовольствие от представления. Было бы совсем неинтересно, если в первой же заварушке погибнут почти все участники, которые должны будут сделать рейтинг очередному сезону.

— Что есть жизнь? — вновь задал вопрос громыхающий голос, доносящийся из динамиков где-то в середине арены.

Там возвышалось нечто вроде пирамиды с почти отвесными стенами, на которых можно было различить специальные крепления, прекрасно знакомые всем любителям скалолазания.

— Жизнь — это состязание, — довольно, сам себе ответил голос, — борьба за право обладать ею. Вы принимаете эту аксиому, а значит, теперь любой из вас может стать триумфатором.

Олег вновь посмотрел вверх. Вдоль дальней от него самой длиной стены, тянулся специальный балкон, с темными стеклами, вроде ложи для особенных гостей на стадионе. За ними наблюдают, делают ставки, играют чужими жизнями, как пешками на шахматной доске.

— Правила очень простые, — продолжало громыхать над головой, — те из вас, кто смогут забраться на гору в центре и не умереть после этого, получат право участвовать в состязании. Чтобы вы не чувствовали себя одиноко, на этом экране будет показываться количество бьющихся сердец.

Еще одна вспышка светодиодных ламп высветила прямо в воздухе число пятьдесят три.

Выдохнув, Олег понял, что при таком раскладе сразу пытаться прорваться вперед будет равносильно самоубийству. Тем более, он решил, что здесь повсюду, как и в настоящем состязании, спрятано оружие и есть смысл поискать что-нибудь получше короткого ножа.

— Покажите мне, — нарочито растягивая звуки, произнес голос, — что такое жизнь!

Не раздалось никаких команд, никаких выстрелов или прочих звуков, но все пришло в движение.

Альбинос мгновенно пропал из виду, скрывшись за косыми перегородками из матового пластика. Троица с другой стороны продолжила выяснять свои отношения, теперь уже вступив в борьбу за что-то большее, чем простая палка. Пока Олег, пригнувшись, двигался к примеченной неподалеку траншее, он успел увидеть, как краснощекий мужчина пропустил резкий выпад женщины и упал на землю, вопя от боли.

И таких криков звучало достаточно с любой стороны.

Преодолев метров двадцать по дну рва, Олег выглянул из-за края и сразу же поплатился за свою неосторожность.

Горсть песка с силой влетела ему прямо в лицо. На миг снова ослепнув, он все же не растерялся и вместо обычной для человека в такой ситуации оборонительной реакции, в один прыжок выскочил из траншеи и рванулся вперед, пытаясь дотянуться до возникшего из ниоткуда противника.

Им оказался невысокий азиат лет двадцати. Весил он совсем немного, поэтому сбить его с ног не составило никаких проблем. Коротким ударом без замаха в челюсть, Олег отправил его в глубокий нокаут.

Убедившись, что пока рядом больше никого нет, Олег скатился обратно в глубину рва и принялся протирать глаза, попутно пытаясь найти упавший на землю нож. Песчинки царапали роговицу и упорно не желали покидать глазное яблоко. Времени на борьбу с ними не было. Нащупав короткую рукоять, Олег, скрипя зубами и не обращая внимания на боль в глазах, теперь уже гораздо аккуратнее, поднялся на ноги.

Азиат лежал там же, где и должен был, а вот всего в пяти метрах от него, за куском стены, притаился еще один человек. Его выдавала тень, образующаяся из-за прожектора, светящего прямо в спину.

Олег хмыкнул и по короткой дуге, преодолев расстояние, отделявшее его от стены, зашел еще одному противнику за спину.

Это оказалась худенькая девушка с грязными волосами, собранными в хвост. Она была уверена, что ее засада идеальна, тем более, что с обратной стороны, стена была еще и опутана камуфляжной сеткой. Но, в отличие от нее, Олег точно знал, что ничего идеального не бывает.

Он подошел к ней почти вплотную и мог бы при желании коснуться ее так, что она бы даже не заметила, но вместо этого ударил ногой под колено и сдавил пальцами сонную артерию, опуская голову девушки на землю. Она даже не смогла вскрикнуть из-за зажатого горла, а может, так велико было ее разочарование в собственных силах.

Удачу улыбнулась Олегу. В безвольно разжавшемся кулаке девушки был шокер. Не оружие дальнего боя, которого на этом полигоне, похоже, не было, но и уже не простое стальное лезвие.

Посмотрев вверх, туда, где светились лампы, Олег сдержано выдохнул. Двадцать пять человек уже были мертвы.

Он потратил еще несколько секунд на попытку хоть как-то успокоить слезящиеся глаза, но получалось не очень хорошо. Мысленно проследив свой путь от лифта, Олег сопоставил текущее местоположение с тем, что видел: до пирамиды или горы, как назвал ее голос, было еще достаточно далеко.

Сжав зубы, он пытался просто пойти дальше, но остановился. Стащив с края стены сетку, он набросил ее на девушку. Олег не мог позволить себе стать животным, раньше времени, которое еще точно не пришло.

Тяжело дыша, он снова огляделся, выбирая следующий ориентир для движения, когда услышал странный щелчок. Потом еще один и еще. Что-то не сильно ударило его по голове, скатилось по плечу под ноги. Пошарив в кучу песка и нащупав холодное металлическое колечко, Олег только и успел выругаться и нырнуть обратно за стену, прикрывая уши руками.

Взрыв гранаты показался совсем тихим, хотя прогремел где-то близко. Но уже следующий оглушил полностью.

Все пропало кроме звона. Не стало мыслей, куда-то подевались чувства и ощущения. Только глаза видели немного подрагивающий и затянутый черной гарью мир вокруг. Да ярко горящие цифры над головой: девять.

На месте оставаться было нельзя.

Покачиваясь, старясь не потерять новое оружие, Олег, пригнувшись, побежал вперед, преодолевая одну насыпь за другой, ненадолго останавливаясь за бетонными блоками, чтобы перевести дыхание и оценить остановку. Даже почти ничего не слыша, плохо понимая, чего касаются кончики его пальцев, он продолжал все прекрасно видеть. А еще осталась способность делать выводы, которая ехидно нашептывала, что никто не сможет пройти этот отбор, что все участники уже давно набраны, а это просто развлечение для тех, кто находился по ту сторону темного стекла на балконной ложе.

Олег хотел зарычать, чтобы хоть почувствовать вибрацию своего голоса, но осекся, вжавшись в шершавую грань блока спиной и затаив дыхание.

Прямо на него, разрывая телом клочья дыма, шел, переваливаясь с ноги на ногу, тот самый альбинос. Выглядел он скверно: взрывом ему обожгло лицо, и теперь нездоровая белизна соседствовала с бордовым месивом из плоти и въевшихся в нее металлических осколков. Хромал он из-за торчащего из бедра обломка арматуры. Но, даже не смотря на все это, продолжал упорно идти вперед, зажав в опущенной руке длинное лезвие кухонного тесака, примотанного куском тряпки к деревянной ручке.

Он тоже заметил Олега и замер. Его лицо исказила гримаса неприязни и боли. Кровь широкими дорожками стекала по его щеке, капая на землю.

Но бросаться в атаку альбинос не стал. Похоже, он неплохо представлял, что за противник перед ним, а сейчас не стояло задачи убить всех и каждого, лишь самому оставшись в живых.

Мотнув головой, устрашающе выглядящая фигура, скрылась в еще одном клубе дыма, оставляя за собой кровавый след, напоминающий о последствиях недавнего взрыва.

Олег бы и сам теперь не рискнул вступить в схватку с этим человеком. Было в нем что-то еще, не такое явное, как все его физиологические особенности. У него была настоящая цель, а человека с подобной целью одолеть невероятно сложно. К тому же, альбинос держал свой импровизированный меч очень уверенно и совсем не выглядел дилетантом в обращении с подобным оружием. Попытка выиграть эту битву с шокером и коротким ножом могла обернуться совершенно непредсказуемым финалом, поэтому оставалось радоваться, что сейчас этого удалось избежать. Еще одним поводом для радости от несостоявшейся битвы, была и выносливость потенциального врага: нужно было признать, что у него самого вряд ли бы получилось передвигаться с подобными ранами, альбинос же совсем не выглядел умирающим, наоборот, готовым дойти до конца.

Пришлось мысленно выругаться на себя за то, что первоначальная оценка оказалась неверной и могла стоить жизни. Но сейчас все обошлось.

Пытаясь разглядеть, какие еще ловушки таит в себе этот полигон, Олег вертел головой во все стороны, пока пробирался к горе. Она подсвечивалась несколькими неоновыми лампами синего цвета, поэтому легко была различима в сером дыме. Вокруг что-то горело, хотя материала, пожираемого огнем, было не так много. Все больше места занимали стены и переходы, заканчивающиеся тупиками и заваренными дверьми. В таком полузакрытом лабиринте было раздолье для прирожденных убийц, жаждущих лишь крови.

Тут и там, Олег натыкался на мертвых людей. Это были и совсем молодые мальчишки, мечтавшие о славе и лучшей жизни, и уже давно поседевшие мужчины, пришедшие сюда, как на последний бой. Ему попалась на глаза женщина средних лет в объемной тунике, едва скрывающей большой живот. Ее остекленевшие глаза были устремлены в пустоту над головой, а растянувшееся на бетонном полу тело уже покрыл слой сажи и пепла.

Он не хотел видеть всего этого, но не мог не смотреть. Будь он чуть более безумным, непременно бы улегся рядом с каким-нибудь трупом, измазавшись в его крови, и дожидался свою жертву.

Безумие всегда находилось где-то рядом, а подобное место даже еще больше походило на его колыбель, чем воспаленное сознание сходящих с ума людей.

Ему удалось добраться до подножия горы, когда светодиоды сложились в цифру шесть. Похоже, это были те самые азиат и девушка, которых не убил Олег, он сам, альбинос и еще одна пара, которая пока осталась неизвестной.

Вокруг валялись самые настоящие противотанковые ежи, будто откуда-то здесь могла появиться эта техника. Из песка, под которым был бетонный пол, торчали стальные балки и обломки железок, похожих на длинные зубы невиданных зверей, жаждущих человеческой плоти.

Олег притаился в узком проходе между двумя стенами, наблюдая за обстановкой впереди.

Что-то подсказывало ему, что если он просто побежит вперед, то без проблем доберется до отвесной стены и останется лишь подняться наверх, изобразив из себя скалолаза, но он ждал. Сердце, хоть и быстро, но все же с ровными интервалами билось в груди. Челюсть сводило от боли из-за постоянно сжатых зубов. Ему хотелось завыть и закричать, но это было роскошью, которую он приберегал до подъема на гору.

К его небольшому удивлению впереди показалась фигура. Альбинос, это был без сомнения он: вряд ли бы кто-то еще мог так хромать и напоминать плывущий в воздухе кусок клюквенного пирога. Ассоциации с едой мгновенно вызвали рвотные позывы. Сдавленно выплюнув изо рта желчь и, несколько раз ударив себя кулаком в грудь, Олег наблюдал, как все выше и выше один из выживших поднимался к своей цели. Некоторые выступы в стене рассыпались под давлением, и, казалось, альбинос сейчас сорвется, но он то повисал на одной руке, болтаясь из стороны в сторону, как боксерская груша, то благодаря углублениям держал равновесие ногами. Здоровой ногой, поправил себя мысленно Олег, признавая, что он уже начинает бояться этого человека. Если его возьмут в состязание, это будет очень неприятный противник.

В какой-то миг Олег поймал себя на том, что хочет, чтобы альбинос сорвался. За метр до вершины. Просто упал и больше не смог подняться. Но этого не случилось. Участник отбора, перевалился за грань плоской вершины горы и скрылся из виду.

Душный воздух, наполненный гарью, не позволял дышать полной грудью. Глаза сильно слезились от соленого пота, а запекшаяся яркая кровь на руках и лице, выводила из себя еще сильнее.

Олег понял, что не так сильно хочет победить, как оказаться под дождем, обнимая Марго. С закрытыми глазами, они бы кружились где-нибудь на Арбате, представляя, каким это место было до того, как мир изменился, до того, как они почти потеряли себя…

Покачав головой, он оборвал эти мысли, понимая, что сейчас не лучшее время для сантиментов.

Сделав несколько последовательных глубоких вдохов, он бросился вперед.

Никто не пытался остановить его. Не свистели пули, не летели ножи и камни. Ничего. Только шум в ушах: эхо колотящегося сердца.

Олег поднимался точно тем же маршрутом, что и альбинос. Незнакомец и будущий соперник по состязанию упростил ему задачу, показав все ненадежные крепления и рассыпающиеся выступы. Забраться наверх получилось меньше, чем за минуту. Не дышать еще можно было очень долго, но большего не требовалось.

Шумно выдохнув, восстанавливая ритм дыхания, Олег посмотрел на лежащего мужчину с белой кожей. Его голова была повернута к нему, а серые мутные глаза смотрели прямо на его переносицу. Слабая улыбка застыла в уголках обезображенного рта. Выглядело это невероятно жутко, и Олег поспешил отвернуться.

Полигон на самом деле был сильно вытянутым прямоугольником. Гора располагалась не в его центре, а ближе к одной из граней, как раз с той стороны, где все началось для Олега. И сразу же стала понятна плата за этот укороченный путь до конечной точки. С горы отлично просматривалась открытая площадка, на которой были закреплены несколько пусковых установок, от которых во все стороны тянулись тонкие камуфляжные шнуры, заметить которые у себя под ногами вряд ли было возможно. Кто-то просто активировал ловушку, попав под дождь из гранат. Красные пятна по периметру отчетливо давали понять, что взрыв уничтожил большую часть пришедших сюда людей, сократив время отбора. С другой стороны, куда хуже освещенной прожекторами, тоже виднелось нечто подобное, но точно разобрать не получалось. К тому же, второго взрыва не было, но это едва ли что-то значило.

Сидя на корточках, он смотрел вниз, выискивая последних живых участников отбора, которые не заставили себя ждать и вскоре появились.

Это была высокая подтянутая шатенка, не пригибаясь и не прячась, идущая за здоровенным амбалом, тащащим на шее целый кусок чего-то похожего на вертолетную лопасть, которую он использовал, как огромный меч. Все черное лезвие было покрыто плотным слоем чего-то розово-багрового. Это зрелище вновь заставило подступить к горлу комок, но на этот раз Олег сдержался.

Женщина, вряд ли так себя могла вести молодая девушка, осматривалась по сторонам, будто совершенно недовольная тем, что подножье горы было прямо перед ней. Мужчина делал то же самое, только с куда более живым интересом: он переворачивал металлические листы, под которыми можно было бы спрятаться, заглядывал за стены и перекрытия, недовольно махая своим оружием.

Пальцы сами сжали в кулаки, до боли сдавив кожу. Эти двое искали тех, кто еще был жив!

Их не столько занимал отбор или будущее состязание, как сама возможность сражения с теми, кто считал себя достойным этого.

Олег оглянулся на альбиноса, который кое-как сел и пытался вправить торчащую из ноги кость. Он выглядел совсем иначе, чем убийцы внизу, хоть и не производил впечатления любителя поболтать.

— Это жнец, — внезапно заговорил он.

Его голос звучал неожиданно приятно и размеренно. Несмотря на невыносимую боль, он продолжал держать себя в руках и сохранять железную выдержку.

— А я думал это миф.

Олег решил, что не стоит играть в молчанку. На какое-то время они не враги, да и информация не будет лишней, тем более такая, которой ты не обладаешь.

— Нет, — растягивал звуки он, — всегда есть такие. В каждом состязании и отборе. По крайней мере в последних сезонах. Всегда женщины. Я слышал, что они бывшие специалисты из ФСБ. Наши готовили их для работы в крупных зарубежных структурах, а когда все рухнуло, стали использовать почти по назначению, сменив только вывеску на фасаде. Теперь они убивают для триумфаторов.

— Создатели шоу думают, что так смогут подобрать лучших участников?

— Вроде того.

Отрывая одну полоску ткани за другой от своей рубашки, альбинос замотал ногу, прикоснулся к своему лицу и покачал головой.

— А теперь они еще ходят парой. Это громила меня так.

Он повернулся боком и показал рваный порез на левом плече, уже прижженный огнем, но все еще сочившей кровью.

Ответить было нечего. Все и так понятно: вряд ли существовал хоть малейший шанс, что все действительно идет самотеком, без прямого контроля. Лучший игрок тот, кто сам находится на игровом поле.

Шатенка легко перемахнула через край горы, с интересом смотря на двух мужчин перед ней. Ее спутник остался внизу, привалившись спиной к стене.

Это действительно была немолодая женщина. Глубокие линии морщин на лбу и в уголках глаз. Матовая кожа, покрытая пятнами сажи. Выдающиеся острые скулы и длинный нос, с характерной для многих переломов бороздой. На подбородке несколько шрамов, похожих на следы чьих-то зубов. Она была одета в плотный бежевый комбинезон, весь заляпанный кровью, но на теле женщины не было ни одной раны.

— А ты хорош, — выпрямившись, она сделала пару шагов к альбиносу, — станешь настоящим украшением осеннего сезона.

Олега она рассматривала намного дольше. Наверное, как и он, несколько секунд назад, отмечала все повреждения и полученный урон, конституцию и мышцы на открытых конечностях.

— Десантник, — пренебрежительно вынес вердикт ее резкий скрипучий голос, — давненько к нам не заглядывали военные из прошлого. Я уже начала думать, что вы все спились и вымерли.

— Может я и не военный.

Женщина усмехнулась, обнажив свои зубы. Точно в бульварных ужасах четыре клыка у нее были удлинены и спилены на конус, точно вампирские. Она сделал шаг к нему. Хоть ее рост и был не маленьким, ей все же пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

— Тогда, пока еще не поздно, шагни вниз.

Олег тоже довольно оскалился. Ее он не боялся.

— Я все же рискну остаться.

Он заметил гарнитуру, закрепленную на женском ухе, будто диковинную сережку.

— Ты даже не смог убить тех двоих, — слушая, чей-то голос в своей голове, проговорила она, — думаешь, ты долго протянешь в состязании? Они бы уже всадили тебе нож в спину, да так глубоко, что их пальцы бы коснулись твоего позвоночника. И ведь все ради того, чтобы быть убитыми кем-то вроде меня.

Женщина на мгновение замолчала и отступила.

— Они не выйдут из этого зала. Единственный выход это оказаться здесь. Так что ты лишь отсрочил их мучительную смерть.

Площадка, на которой они стояли, оказалась еще одним лифтом, пришедшем в движение и поплывшем вверх. Олегу было хорошо видно, как в свете гаснущих прожекторов, фигура амбала отделилась от горы и двинулась в темноту, скребя по бетону тяжелым мечом толи из лопасти вертолета, толи самым настоящим выкованным стальным лезвием.

— Что есть жизнь? — саркастично протянул альбинос, не пытаясь встать на ноги.

Никто ему не ответил.

Женщина продолжала что-то слушать, прижав ладонь к уху, при этом, не переставая коситься на тех, кто был рядом с ней. Ее глаза ни секунды не замирали на одном месте, постоянно перемещаясь с одного объекта на другой.

Олег отметил, что она старается не пересекаться взглядом с ним или альбиносом, который начал напевать что-то похожее на военный марш, но слов было не разобрать. Его губы, или то, что от них осталось, едва разлеплялись и издаваемые звуки походили на коровье мычание без особого смысла и содержания. Но он держался. Не терял сознания, пытался перевязать кровоточащие раны, рассматривая и оценивая свое тело.

Последовав его примеру, Олег понял, как легко он отделался. Больше всего его беспокоил шум в ушах, который никак не пропадал и мешал отчетливо различать звуки вокруг. Гудение лифта казалось ему очень далеким, словно гул приближающегося самолета, а не рычание механизма под ногами. Где-то сзади у основания шеи он ощутил не очень глубокий, но неприятный порез, из которого медленно стекала струйка крови.

Площадка подняла их под самую крышу ангара, где находился мозговой центр этого места. Десятки мониторов и сидящих перед ними людей занимались просмотром записей с камер и их редактированием. У каждого были наушники с микрофонами, в которые они без умолку говорили, создавая метки времени и записывая комментарии к происходящему на записи. Олег увидел, как на ближайшем экране, за которым сидела девушка с короткими волосами, проигрывался момент взрыва. Удача сегодня действительно была на его стороне: одна из гранат упала точно к его ногам, но почему-то не взорвалась, а вот еще одна ярким огненным цветком раскрылась прямо у него за спиной. Вот откуда была рана на шее, теперь саднящая еще сильнее, после осознания, что вполне могла стать последней в его жизни.

Полукруглая крыша выглядела странно, словно сделанная из какого-то пористого материала с тянущимися по нему десятками шнуров и проводов. Олег подумал, что, скорее всего, весь внешний каркас ангара выложен солнечными батареями.

Было довольно жарко, и воздух не мог похвастаться влажностью, но это могло быть всего лишь неправильное восприятие, после всего того, что происходило внизу.

— А вот и наши последние счастливчики, которые примут участие в новом состязании.

Из боковой двери, совсем незаметной ранее, вышел мужчина. Зеленоглазый, с каштановыми волосами и аккуратным пробором в три четверти. Он был одет в белую рубашку и серую жилетку поверх, верхнюю пуговицу скрывал галстук-бабочка. Мужчина словно пытался жить, как прежде, делая вид, что все идет своим чередом по заранее составленному плану. Ни на кого вокруг он не обращал внимания, проявляя интерес лишь к тем, кто стоял на замершей площадке лифта.

— Позвольте представиться, я Павел Новак. Хоть вы это и так знаете, лишним напомнить не будет никогда. Идемте за мной.

Он продолжал играть свою роль, не показывая того, что женщину в комбинезоне видит не в первый раз. Олег внимательно следил за глазами той, что так и не назвала своего имени, и видел в них нечто похожее на заискивающую просьбу или благоговение, перед тем, с кем она скорее всего спала и не один раз. Но триумфатор был поглощен только своей работой.

Пройдя небольшой узкий коридор, на это ушло много времени, потому что они то и дело останавливались, чтобы подождать альбиноса, они оказались перед лестницей всего из нескольких ступеней, ведущей к следующему помещению, а за ним еще к одному. Очень быстро Павлу это надоело, и он окликнул кого-то в темноте. Тут же к ним подбежал крепкий парень в черной куртке и подставил плечо раненному, помогая ему двигаться вперед.

Небольшая комната с мягкими креслами и ярким светом была пунктом назначения. Альбинос с удовольствием выдохнул, когда опустился в мягкие объятия мебели, уставившись в потолок с каменным лицом. Олег прекрасно знал этот взгляд: у него начинался шок от боли и ран. Адреналин битвы отступал, отдавая тело во власть болевых ощущений. Если ему не оказать помощь, он просто сойдет с ума от разрывающихся нервных окончаний.

Он не один видел это. Парень, что сопровождал их, вытащил из кармана небольшой пенал, в котором находился шприц и ампула. Набрав четыре кубика, он вколол препарат яркого желтого цвета в шею альбиноса. Тот задергался, застонал, и обмяк. Его глаза закрылись, а дыхание стало ровным.

— Что ж, и так бывает, — пожав плечами, проговорил Новак, — теперь о главном.

Он повернулся, довольно потирая руки.

— Следующие примерно полтора месяца мы будем готовить вас к настоящей арене. Мы научим вас обращаться с оружием, расскажем о тактической хитрости, обучим выживанию в условиях боевых действий. И когда для вас начнется состязание, оно либо прославит ваше имя или же втопчет его в пыль истории. Но сначала…

Павел подошел к двери из красного дерева у дальней стены комнаты.

— Вы должны будете сделать еще кое-что.

После этих слов, Олег буквально почувствовал, как напряглась женщина-жнец рядом с ним. Это был не страх, скорее, некая брезгливость или отвращение к тому, что ждало за этой красивой дверью.

— В телевизионной версии этого нет, но вы ведь все уже здесь, так что… Прошу, вы первая.

Он посторонился, пропуская к двери женщину. Она бросила на Олега неприязненный взгляд и быстро прошла вперед, приоткрыв дверь на самую малость, чтобы никто не увидел, что там за ней.

— Присаживайся, это замет какое-то время.

Олег не заставил себя просить дважды, отметив, что к нему обратились без наигранного уважения.

— Твоим прохождением отбора многие остались довольны, — Новак развалился в кресле и закинул ногу на ногу, — нет, конечно, не тем, что ты оставил тех двоих в живых, а твоими действиями. Ничего лишнего, тонкий расчет и сдержанность. Настоящие военные нечасто участвуют в состязании. В основном они работают на нас, хоть и немного их осталось, выпускников старой школы.

— Что там, за дверью?

Павел усмехнулся.

— Нетерпеливый, как и подобает. Почему вы не стали драться?

Пропустив вопрос мимо ушей, он кивнул на альбиноса.

— В этом не было необходимости, — процедил сквозь зубы Олег, — ни для кого. На горе вполне могли бы поместиться пятьдесят человек, но этого ведь не могло произойти?

— Ты смешной. Попробуй не разочаровать зрителей, когда все дойдет до шоу. Многие вроде тебя, такие дерзкие всезнайки-моралисты быстро проигрывали, когда начиналось состязание. Сможешь ли ты измениться, для того, чтобы выжить? Или умрешь, взойдя на алтарь своих идеалов?

Олег поморщился.

— В мои планы не входит превращаться в жертвенную овцу.

— Тогда я спокоен, — широко улыбнулся Павел, — поставлю на тебя пару сотен кредитов, хоть и уверен, что коэффициент будет не в твою пользу.

— Почему?

— Скоро узнаешь. А впрочем, разве мало одного этого?

Он снова кивнул на мужчину с обожженным лицом перед ними, который сейчас будто спал самым спокойным сном.

У Олега не нашлось ответа. Вопреки его представлениям о триумфаторах, которые до этого момента были лишь глянцевыми картинками, развешанными по всему городу, в жизни каждый из них был совершенно другим. Встреча с Павлом не оставляла никаких сомнений в этом. Сидя в метре от своего собеседника, Олег не мог быть уверенным в том, что тот уступит ему в скорости или проиграет в стратегии. За лучезарной улыбкой и яркими глазами, крылось нечто животное, способное на любые действия, начиная от самых безумных и быстро выходя за рамки этого безумия.

— Обычно я не ошибаюсь в выборе фаворитов, — продолжал говорить Новак, глядя на свои ногти, — но до финала ты не дойдешь.

— Посмотрим.

— Буду рад ошибиться. Ты мне нравишься.

Разговор исчерпал себя. Павел о чем-то размышлял или просто любовался собой. Альбинос все так же полулежал в кресле. Никто не спешил позаботиться о нем, но, судя по ровному дыханию, в каких-то немедленных действиях он не нуждался. В современных реалиях, поправил себя мысленно Олег, где на помощь тебе мог спешить только чудом сохранившийся близкий человек, который никогда не позволял себе забывать о морали и пытаться понять, что же такое предательство.

Не предал ли он свою любовь, оставив Марго одну? У него не находилось однозначного ответа на этот вопрос.

С одной стороны Олег, конечно же, надеялся на победу. Верил, что сможет дойти до конца, перегрызть глотку каждому, кто встанет у него на пути. Но сегодняшний день если и не заставил его в этом сомневаться, то поставил его перед фактом, что другого выбора у него не осталось. С другой, он в любом случае думал только о ее будущем, понимая, что имея средства к существованию, девушка сможет прожить гораздо дольше, чем, если он просто будет рядом с ней, глядя, как она умирает от голода или очередной болезни.

Пальцы вновь непроизвольно сжались, впившись ногтями в кожу. Ладони сильно зудели, но боль плохо отрезвляла.

Олег почувствовал нечто похожее на давно забытую усталость. Во время бойни внизу он не ощущал притока адреналина или сумасшедшего сердцебиения. Этого не было, потому что он оставался равнодушным или всячески старался этого добиться. Жнецы сильно выбили его из колеи, заставив во многом сомневаться. Трудно было не знать об этом, трудно было принять это знание, которое холодным ядом растекалось по всему телу вместе с потоками крови.

Хотелось сделать хотя бы глоток воды, но в комнате ничего не было кроме удобных кресел.

Они просидели, не шевелясь, около получаса. Новаку это давалось нелегко, но, по-видимому, он проделывал это не в первый раз и держался уверенно. Олег несколько раз представлял, как руки триумфатора достают из топорщащегося кармана брюк небольшой кубик Рубика и собирают его меньше чем за минуту. Что-то подсказывало, что именно планирование и умение разбираться в ситуации сильная сторона Павла, а не махание мечами и стрельба из автоматического оружия. Хотя и с этим он наверняка неплохо справлялся. Олег вновь отметил его мускулатуру, совершенно не свойственную многим жителям Новой России, которые едва ли могли себе позволить плотный обед, не говоря о том, чтобы полноценно питаться необходимым для роста мышц количеством белка.

— Пора, — оповестил триумфатор, поднимаясь на ноги и похрустывая пальцами.

У него на руке был надет электронный браслет с небольшим экраном и динамиком. Мобильное средство связи, вроде рации, только более, совершенное, надежное и таящее в себе еще множество функций, помимо основной. Передовые разработки корпораций, подстроенные под реалии нового мира, легко приживались у любого, кто мог себе это позволить.

— Что там? — еще раз спросил Олег, подойдя к двери.

— Если я скажу, — хохотнул Павел, — легче тебе не станет.

Он хлопнул Олега по плечу и кивнул ему на ручку, выполненную в форме морского конька из белой кости или какого-то стилизованного металла.

Войдя в следующее помещение, Олег не сильно удивился такой же минималистической обстановке, как и раньше: круглый стол, слой лака на котором бликовал от единственной лампочки, свисающей на проводе посреди комнатки. Здесь было значительно меньше места: буквально сделать два шага вперед и сесть за стол, на стул с высокой прямой спинкой. По ту сторону, на таком же стуле, уже ждала его полная женщина с пышными волосами пепельного цвета. Ее запястья были опутаны серебряными цепочками, а пальцы украшали толстые кольца и перстни с разноцветными камнями. Часть волос закрывала ее лицо, позволяя видеть лишь подбородок с глубокой ямкой и тонкие бледные губы, сжатые так сильно, будто незнакомка постоянно испытывала сильную боль.

Заняв единственное пустое место, Олег побарабанил пальцами по столу. Светлое дерево позволяло увидеть мутное отражение без четких линий и очертаний.

— Если хочешь, можешь звать меня Бридой.

У нее был самый обычный голос. Никаких хрипов, картавости или чего-то подобного, что ожидаешь услышать, глядя на подобный облик.

— Хорошо. Зачем я здесь?

— Странный вопрос, — Брида покачала головой, — это ты ведь вошел в эту дверь, а не я.

Олег посмотрел себя за спину, где в тусклом свете можно было различить красный цвет межкомнатной перегородки.

— Справедливо. Я пришел для того, чтобы участвовать в состязании.

— И снова странно. Кроме самого себя здесь тебе не с кем состязаться. А бывает когда-нибудь иначе? Что ты видишь, когда закрываешь глаза? Борьбу со своими мыслями или со своими желаниями?

— Я знаю, чего хочу, и бороться за это вынужден только с людьми.

Брида звонко засмеялась, но быстро сменила этот приятный смех на злобное хихиканье.

— Знать, не значит обрести. Под силу ли тебе понять это? Когда-то мы все имели так много, что и представить не могли, как на самом деле важны мелочи и крохи, сегодня ставшие всем в этом проклятом мире.

— Прекрасно. И что дальше?

Женщина широко улыбнулась, обнажив почерневшие и начавшие гнить зубы.

— Мы будем разговаривать, пока ты не поймешь.

— Пока не пойму тебя?

Олег вопросительно изогнул бровь и посмотрел на свою собеседницу, которая изо всех сил разыгрывала перед ним глубокую скорбь и печаль, вызванную глупостью сидящего перед ней человека. Казалось вот-вот и она вскочит на ноги, чтобы взять его за грудки и трясти в воздухе, пока он не начнет кивать, как деревянный болванчик.

— А тебе это важно?

— Да я первый раз в жизни вижу тебя. Так что, скорее всего, нет, абсолютно нет, — ответил Олег и с довольным видом постарался как можно вальяжнее устроиться на неудобном стуле.

Брида перестала улыбаться. Ее губы еще сильнее побелели, будто от холода.

— Ты рассуждаешь так, будто все знаешь. А если от меня зависит твоя дальнейшая жизнь? Стоит ли так открыто выражать свою злость и неприязнь?

Теперь уже засмеялся Олег.

— Может, еще и в состязании за меня поучаствуешь?

— Это было бы весело. Ведь я была там.

С этими словами, женщина убрала закрывающие часть ее лица волосы, и сразу стало понятно, почему же она предпочитала подобную прическу: у нее не было глаз и ничем не прикрытые кровавые рубцы пустыми глазницами смотрели перед собой.

— Не припоминаю тебя ни в одном сезоне, — с трудом разлепляя губы, проговорил Олег, потрясенный увиденным.

Он не мог встать и уйти, не мог отвести своего зрячего взгляда, он должен был оставаться на месте и смотреть, и разговаривать.

— Я была среди тех, кто придумал эту игру. Мы решили опробовать все на себе, найти неточности и понять, как именно должен жить мир состязания. Но не могло ведь все пройти идеально. Кто-то решил быть выше остальных или просто затеял, что-то отличное от первоначальной идеи… Их осталось немного. И я. Но, даже сейчас без меня они не могут обойтись, поэтому мы и разговариваем в этом месте.

Брида опустила волосы, которые теперь спутанными клоками нависали над губами.

— Так значит ты своего рода режиссер? — справившись с оцепенением, спросил Олег.

— Хорошее сравнение, но скорее нет, чем да. Состязание невозможно предсказать и смоделировать от начала до конца. Это я усвоила на всю жизнь, которая куда более податливый материал, чем это шоу.

Олег покачал головой.

— И поэтому в игру включили жнецов?

— Да, это был неплохой ход. Новак и его дружок, придумали это не так давно. С тех пор стало значительно легче.

— Почему?

— Появилось много хороших возможностей. Не подумай, что все подстроено или, что жнецы помогают кому-то из участников дойти до финала. Нет. Они просто фигуры покрупнее, на этой игровой доске, которые тоже не против победить, при этом не стремясь к этому. Они исполняют роль регуляторов, если того требует ситуация. Как ни странно, но все мои попытки улучшить шансы жнецов проваливались до сегодняшнего дня. Они почти всегда умирают одними из первых.

Олег уловил в ее голосе что-то странное, будто эта женщина надеялась на то, что в этот раз будет по-другому. Должно быть по-другому.

— Так вот значит, как определяется порядок и место появления участников. Об этом узнаешь, только попав в эту комнату?

— Да, таковы условия.

— И что же ты скажешь обо мне? Когда я должен вступить в состязание?

Брида сделала вид, что задумалась.

— У тебя много хороших качеств, но я не вижу в тебе триумфа. Ты хочешь жить, не боясь смерти, но это почти невозможно. Поэтому тебе придется научиться бояться, если ты хочешь познать самую суть себя.

— Ты отправишь меня последним? Когда будут найдены все тайники и мне ничего не останется?

— Нет, Олег, ты меня не понимаешь. Я поставлю тебя на самую лучшую позицию на поле и позволю выйти первым. Что скажешь? Ты рад? Я что-то не вижу улыбки на твоем лице.

Сарказм почему-то задел его больше всего.

На самом деле он был рад. Несмотря на статистику, по которой первопроходцы никогда не доходили до Кремля, ему хотелось быть первым. Самой большой трудностью были поджидающие его ловушки, на дорогах и тропах, по которым еще не прошла ни одна нога, но с этим пришлось бы столкнуться, даже если бы его выпустили на арену последним: именно от ловушек, установленных повсюду, и погибали многие участники, а не от рук своих соперников.

— Мне есть, ради чего стоит победить и никакие жнецы меня не остановят.

Брида несколько раз кивнула с самым серьезным видом, на какой была способна, пока снова не рассмеялась.

— Я слышала много подобных фраз, но потом все они гасли, опускаясь прахом на землю. Ты странно себя ведешь, совсем не спрашиваешь меня ни о чем. Все, кто был до тебя, пытались узнать что-то, выведать тайны состязания, понять все, что знаю я.

— Это кажется слишком странным, — отозвался Олег, на самом деле ощутив себя совсем незащищенным.

— А как тебе тогда это?

Женщина громко вскрикнула и резко встала из-за стола, вытянув руки в сторону Олега, точно намереваясь вцепиться ему в глотку своими короткими пальцами. Он отпрянул, едва не упав назад вместе со стулом, и услышал бряцающий звук, с которым обычно гремят кандалы по каменному полу.

Он не ошибся.

Правая лодыжка Бриды была закована в широкую металлическую трубку, переходящую в тяжелую цепь, тянущуюся куда-то в темноту и мешающую сделать хоть один шаг.

— Каждый день я мечтаю снова участвовать в состязании, ощутить запах страха и вкус крови. Собственных страха и крови!

Олег отметил, что она не сказала, что хочет умереть, пусть в ее случае участие в состязании и было равносильно самоубийству, она хотела быть именно участницей, а не еще одной решившейся поставить точку в собственной жизни несчастной душой.

— Почему они просто не отпустят тебя?

— Это не важно, — женщина успокоилась и села обратно за стол, опустив руки на колени, — я делаю свою работу, они свою. Теперь и у тебя есть нечто похожее на это. На какое-то время.

— Есть какая-то причина, по которой ты и Новак заранее так уверены в моем поражении?

— Да, есть.

Брида наклонилась вперед и прошептала.

— Она внутри тебя.

— И что это значит?

— Ничего. Еще одни слова, которые никаким образом не приблизят победу. Тебе нужно отдохнуть. Подготовка не будет легкой.

Она замолчала и перестала двигаться. Оставалось только подняться на ноги и ждать, что будет дальше.

Еще одна дверь, тоже из красного дерева, распахнулась по левую руку, пропустив в полутемную комнату широкий луч света. Не было видно, что по ту сторону, но несколько мелькающих теней на полу говорили о том, что его уже ждали.

— Раз ты такой молчаливый и самоуверенный, — проговорила ему в спину Брида, — я все же дам тебе один совет. Не доверяй никому из участников состязания.

— Разве я похож на того, кто бы сделал такую глупость?

— Нет, ты похож на того, кто принял бы самую худшую идею за высшее благо.

Олег ничего не ответил и, не оглядываясь, вышел из комнаты, стараясь как можно скорее забыть эту женщину, но образ ее невидящих глаз, или точнее, того, что от них осталось, не шел у него из головы. Казалось, что именно так выглядит будущее: пустая и черная бездна, над которой нужно возвести мост. И чем надежнее он будет, тем меньше вероятность свалиться вниз, потеряв себя навсегда и оказавшись в кромешной темноте.

За дверью его ждала группа охранников в форменных черных комбинезонах состязания с тянущимися по рукавам фиолетовым рисунком, похожим на крылья летучих мышей. Все как один они были вооружены автоматами, а лица прятались под специальными масками, закрывающими все от подбородка до переносицы и полностью левую часть лица.

Двое подхватили Олега под руки и быстро потащили по коридору. Он не сопротивлялся. В голове все еще звучал голос Бриды. Женщина увидела это в нем, то, что он старательно пытался скрыть. Стало понятно, почему ее оставили в живых и доверили такую работу. Не понятным оставалось, почему она занималась этим. Все еще надеялась, что ей действительно позволят умереть в состязании? Или считала самоубийство слишком большой слабостью, после всего пережитого? Ответа не было.

Олег ощутил жажду. Почти невыносимую, давящую, мешающую сглотнуть. Он готов был влить в себя что угодно, лишь бы не чувствовать эту сухость раздирающую горло.

Споткнувшись, он начал падать, но крепкие руки охранников не позволили ему растянуться на полу. Попытка обернуться, была пресечена легким тычком под ребра. И вновь движение вперед.

Какое-то время они долго спускались по лестницам, а потом его вывели на улицу. Холодный воздух, наполненный табачным дымом из-за курящих у входа в здание еще одной группы охранников, неприятной волной проник в легкие. Олег закашлялся, пытаясь выдавить из себя эту скверну, чем только вызвал смех у глядящих на него мужчин в комбинезонах. Их фиолетовые рукава трепетали на легком ветру, словно и вправду диковинные крылья.

Над городом нависали все те же тучи, никак не желавшие проливаться дождем. Уже почти полностью стемнело, но район был хорошо освещен, не позволяя сумеркам завладеть этим местом. Прошло много времени, с того момента, как Олег вошел в ангар, но ощущения не желали этого признавать. Казалось, что он совсем недавно еще держал Марго за руку, чувствовал ее пульс, вдыхал такой любимый и родной запах, а не эту дрянь, что царила сейчас повсюду.

К широкому крыльцу из трех ступеней, подъехала машина: тяжелый черный броневик, в открывшуюся заднюю дверь которого Олега и затолкали. В тот же миг, надрывно зарычал мотор, и машина понеслась вперед, плавно проходя повороты на большой скорости.

В салоне, огражденном от водительского места толстой металлической пластиной, не было никаких запахов. Почти. Тонкий аромат солода тянулся от ящика пол ногами. Олег заглянул в него и улыбнулся: полупустая бутылка виски и стеклянный бокал. Хотелось пренебречь своими правилами и выпить, но сейчас было не лучшее время. К тому же алкоголь и усталость, помноженные на нервы, выглядели очень плохой смесью. Вытащив из ящика только бокал, Олег принялся вертеть его в руке.

Таких вещей он уже давно не видел. Слишком дорого и не практично. В повседневный обиход вернулась деревянная и алюминиевая посуда. Стекло и керамика стали пережитком прошлого, сохранившись лишь на столах приближенных к власти людей. О них почти ничего никто не знал. Власть и правительство превратились в незаметную длань, нависшую над каждым жителем Новой России.

Олега не очень заботили лица этих людей. Куда важнее были их действия, последствия которых отражались на стране. Все, что раньше было достоянием общественности, хоть в каком-то виде, теперь тщательно скрывалось. Такого понятия, как новости внешней политики, вообще не существовало. Известно было лишь то, что в данный момент не ведется никаких крупномасштабных боевых действий, и уже от этого можно было вздохнуть легко. Не хватало только еще и участвовать в войне. Пусть государство и оставалась ядерной державой, как и еще некоторые киты бывшей мировой экономики, весь баллистический потенциал быстро превратился лишь в цифры на бумаге. Хорошо если была возможность запустить несколько боеголовок с подводных лодок в Атлантике, потому что почти все шахты на материке были закрыты. Не было ни рабочей силы, ни ресурсов, чтобы поддерживать их работоспособность. Олег не переставал удивляться, как вообще мир выстоял, и никто не нажал на кнопку в самом начале экономического краха.

Он не знал, куда его везут. Изнутри окна были заклеены специальной отражающей пленкой, не пропускающей свет и не позволяющей увидеть, что же там на улице.

Что-то подсказывало ему, что они едут на восток. По крайней мере, с тех пор, как он узнал, что ему предстоит пройти тренировочный лагерь, Олег решил, что он находится именно в восточном округе Москвы.

Помимо самого шоу, никто по эту сторону экранов не знал, что творится с участниками до начала трансляции. По телевизору это выглядело совсем не так, как оказалось в действительности, да и не могло быть иначе.

Шоу начиналось с объявления локации, в которой будет проходить новый сезон. Затем, красочная заставка во всех ракурсах демонстрировала участников, а ведущая рассказывала очередность, с какой они будут начинать состязание. Китти Стар, кудрявая блондинка с ангельским личиком и такими же повадками, не смотря на свой образ, очень умело вела шоу с самого первого выпуска и будто совсем не постарела. Говорили, что это имя на самом деле должность, на которой уже сменилось несколько девушек. Якобы самая первая отказала кому-то из основателей шоу, а тот этого не стал терпеть… Слишком много слухов вокруг персоны только косвенно связанной с самим состязанием, тем не менее, делали шоу еще интереснее. Впрочем, оно и так не могло потерять своих рейтингов, являясь единственным представителем подобного на телевидении Новой России.

Время появления на арене исчислялось чаще всего в нескольких часах, но иногда и в днях. Кто-то считал, что выйти под зрачки телекамер последним лучшая доля: большая часть участников уже перегрызла друг другу глотки, а те, кто остались: истощены и подвластны усталости.

Смысл идеи состязания сводился к двум этапам: во-первых, поиску грааля. Так назывался прямой пропуск в Кремль. Он всегда выглядел по-разному и находился в самых неожиданных местах. Олег помнил, как в одном из первых сезонов граалем была электронная ключ-карта, которая лежала на верхней балке двери, через которую на арену прошли все участники. Ее так и не нашли, но в этом случае в дело вступал вариант номер два: можно не искать то, о чем ты и понятия не имеешь, просто убей всех соперников.

За все двадцать три сезона существования шоу, грааль был найден всего три раза, и никто из этих счастливчиков, не вышел из Кремля живым.

Олег был практически на сто процентов уверен, что не станет искать эту вещицу. В конце концов, даже находка заветного предмета не означала победу. По правилам, грааль должен был продержаться в одних руках полные сутки. А не умереть за это время было очень сложно, особенно если приходилось таскать за собой трехлитровую канистру с бензином, как это было два года назад. Девушка по имени Лада, просидела от заката до рассвета с этой ношей в зарослях терновника, едва не погибнув от кровопотери из десятков порезов и ран. Ее искали девять участников, но в конечном итоге, двое оставшихся стали необходимыми жертвами. Так называли тех, кого убивали триумфаторы, которые сами выходили на арену в полной экипировке. Если кому-то все-таки удавалось продержаться с граалем двадцать четыре часа.

Зрители обожали этот момент за его редкость. Была в этом какая-то уникальная жестокость и благодать одновременно.

Второй частью был Кремль. Олег надеялся, что узнает, что же там происходит от Бриды, но она ни слова об этом не сказала. Эта тайна останется для него таковой навсегда, если он не сможет попасть туда своими силами.

Где-то в глубине сознания, он совсем не хотел знать, что же там происходит и почему это так сильно меняет людей. Но не мог позволить даже малейшей серьезной мысли на этот счет. Чтобы не ждало его за высокими стенами на красной площади — это его судьба, еще не наступивший момент, для которого обязательно придет свое время.

Глядя как тусклый свет играет на стеклянных гранях бокала, Олег усмехнулся, подавляя хриплый кашель.

Он очень многого ждал в своей жизни, а самое лучшее, что происходило с ним, совсем не зависело от его желаний. Снова перед глазами возник образ улыбающейся Маргариты. Она делала это немного смущенно, совсем, как в те дни, когда они беззаботно гуляли в сосновом лесу, и он снимал ее на камеру. Летний теплый ветерок трепал ее волосы. Девушка все время спрашивала, что ей делать, а Олег не мог налюбоваться на ее фигуру неумело, но очень мило двигающуюся в кадре. И таких воспоминаний у него было много. Большинству из них он не позволял проявлять себя, но иногда, как сейчас, Олег сильнее всего нуждался в чем-то подобном. Он знал, что это утопия, но все же надеялся, что однажды сможет испытать что-то подобное вновь, не чувствуя себя загнанным и раненым зверем, глядящим на закат умирающей цивилизации.

Пальцы с силой сжали бокал, и стекло треснуло, рассыпавшись градом осколков. Теплые струйки крови потекли по ладони.

Олег брезгливо поморщился, отряхнув руку и вытащив большой кусок стекла из раны. Боль так и не отрезвляла. Он давно ничего не ел и не пил, голова гудела от всего пережитого, а мысли не желали возвращаться к привычному размеренно течению, дергано сменяя друг друга, как заевший механизм диафильма или дрожащие стекляшки в калейдоскопе.

Сжимая и разжимая ладонь, чтобы кровь не останавливалась, Олег никак не мог избавиться от ощущения, что упустил что-то важное. Просто не заметил какую-то деталь, маячившую перед самым носом.

Он ощущал, как силы покидают его с текущей кровью. Но вместе с ними уходила и вся грязь, опутавшая его еще с утра. Единственным лучиком света в этом царстве беспросветной тоски, была его любимая женщина, которая сейчас становилась все дальше и дальше от него. Олег представил, как стучат колеса поезда, как мерно покачивается вагон, а за окном проносятся поля и маленькие деревушки. У него с трудом получалось вспомнить, каково это, ехать на поезде. Чаще всего он путешествовал на машине или самолете, а теперь… Теперь он ехал в броневике в неизвестность, которая не столько пугала, сколько диктовала свои условия, которых становилось все больше.

Кровь перестала течь, начав тянуться к земле лишь редкими каплями. Бутылка виски сейчас напоминала реквизит к какому-нибудь фильму: вся заляпанная алыми пятнами, неравномерно застывшими на ее поверхности. Мутные разводы опутали бежевую этикетку, покрыв собой все надписи. Кровь будто хотела наполнить собой этот сосуд, но никак не могла попасть внутрь.

Олег покачал головой. Все же выпить бы не помешало. В ушах еще звенел грохот взрывающихся гранат, а глаза вновь наблюдали за тем, как фигура амбала с огромным лезвием в руках скрывается в темноте. Брида была права: как бы он не надеялся на что-то хорошее, оно не может произойти. Пытаясь спасти жизнь тем двоим, он на самом деле обрек их на мучения, которых сам бы не причинил. Еще не начавшееся состязание уже требовало от него перейти все грани, которые он про себя называл моралью былых дней.

Теперь прошлое не должно было диктовать свои условия: настало время для новых правил, которые помогут выжить. На самом деле оно было всего одно: оставить позади все, что было до сегодняшнего дня, забыть, кем он был и как вел себя, забыть все, что казалось главным. Теперь править будут совершенно иные условия, постоянно меняющиеся и требующие такой же немедленной реакции.

Путь в машине занял около сорока минут до места назначения. Это было совсем немало, учитывая, что сейчас в Москве никто не употреблял слова пробки, потому что их попросту не было.

Олег услышал шипение рации и короткий отрывистый голос водителя, а затем раздался скрежет металла. С таким звуком обычно открывались тяжелые металлические ворота, нехотя ползущие в сторону. Послышался грозный собачий лай и вновь человеческие голоса, быстро утихомирившие овчарку или добермана. Легко было представить черное животное с неуправляемым блеском в глазах, чувствовавшее нечто живое за броней автомобиля. А может, собаки просто учуяли кровь, багровыми разводами застывшую на куске тряпки, обмотанной Олегом вокруг своей ладони.

Он не сильно беспокоился за физическое состояние и текущие повреждения. Впереди еще достаточно времени, чтобы зализать все раны. Куда больше пугало то, что творилось в голове. У него никак не получалось взять свои мысли под контроль. Нужно было хорошенько выспаться и чем-то наполнить желудок.

От одной мысли о еде во рту накопилась слюна. С трудом сглотнув, Олег снова посмотрел на бутылку виски и, ухмыльнувшись, закрыл ящик, отпихнув его от себя ногой.

Машина остановилась. Сквозь окна все также было ничего не разобрать, но Олег и так знал, что уже стемнело, что вокруг горит множество фонарей, где-то позади остались высокие ворота, а впереди ждет очередная постройка, таящая в себе немало секретов подготовки участников к состязанию.

Выдохнув, он открыл дверь и выбрался из машины.

Под ногами хрустел гравий, тонким слоем рассыпанный по ровному асфальту или песчаным дорожкам. По сторонам виднелись темные силуэты высоких деревьев, чьи листья уже наверняка окрасились в осенние цвета, но все еще висели на ветках, не опадая вниз. Олег узнал это место: очень давно он бывал на Большой Черкизовской улице. Самой заметной постройкой здесь было трехэтажное, не считая технических уровней, банковское здание из стекла и бетона. Когда-то ультрасовременный дизайн, сейчас выглядел самой обычной черной коробкой, возвышающейся над стоянкой. Красивый декоративный заборчик из кованных решеток, теперь сменила настоящая каменная стена с несколькими вышками, на которых горели прожектора и дежурили часовые.

Полюбоваться остальным окружением, которое терялось в полутьме, ему не позволили. Вновь чья-то сильная хватка прижала Олега к борту машины, а в лицо ему уставилось дуло автомата. Черный зрачок смерти сфокусировался прямо у него на переносице.

К нему и держащему его охраннику, подошел еще один человек. Он был без оружия, ниже ростом и совсем худого телосложения. Форма на нем болталась, еще больше напоминая кожистые крылья, никак не желавшие раскрываться. Поверх комбинезона на нем был надет тонкий серый дождевик с капюшоном, мешающий разглядеть хоть какие-то черты его лица.

Этот щуплый незнакомец попытался взять Олега за руку, но тот дернулся, тут же ощутив леденящий холод металла, упершегося в лоб. Скривив губы, он зашипел, но позволил прикоснуться к себе.

Легкий укол боли между пальцами правой руки и в следующее мгновение перед ним, прямо на площадке у здания, будто взорвалась еще одна граната. Казалось, рот разорвется от беззвучного крика, а кости сломаются из-за сильно и неестественно выгнутых конечностей. Уши наполнил совершенно непонятный гул, похожий на громкий шепот тысяч голосов, каждый из которых хотел рассказать свою историю. Дыхание превратилось в короткие отрывистые глотки того, что теперь называлось воздухом: нечто, по ощущениям больше напоминавшее желе без вкуса и запаха, проникавшее в легкие и болтавшееся там, не растворяясь. Капающая изо рта слюна, будто зависала большими каплями над землей, точно в невесомости, смешно паря вокруг. Мир начал быстро вращаться, то подпрыгивая, то проваливаясь под землю, то мелко дрожа.

Олег уже не стоял на ногах, он летел вперед, сквозь плотный воздух.

Яркость темноты, сменила яркость белого света, а все звуки затмил собой оглушительный рев воды. Это был самый настоящий водопад, цунами, обрушивающееся с неба или потолка и растекающийся под ногами. Источники света, подобные звездам, только в сотни раз сильнее, слепили глаза, но веки не закрывались. Нельзя было не смотреть и все, что оставалось, так это желать дотянуться до него.

А потом началось погружение в ад.

Олег полностью ощутил себя. Понял, что его несут под руки, вспомнил вколотое ему вещество, даже успел подумать, что прекрасно знает, что же это такое, как раз перед тем моментом, когда почувствовал, как все его тело разрывается на части. На тонкие полоски плоти, сдираемые с костей чьей-то неведомой силой, едва ли проявившей себя на пару процентов.

Но вместе с этой фантастической болью и необъяснимым ужасом, Олег понял, что ему хорошо. Он наслаждался разрушением своего тела, за которым наблюдал будто со стороны и изнутри одновременно. У него не осталось мыслей, его ничего не беспокоило, остался только настоящий момент времени, который, казалось, будет длиться вечно.

Он потерял сознание еще до того, как его тело внесли в комнату с тонким матрасом у стены, тумбочкой с двумя ящиками и окном, частично закрытым железными пластинами. Глаза еще какое-то время могли рефлекторно улавливать свет, лившийся из ниш под потолком, но и эти инстинкты вскоре отключились, погрузив человеческое сознание в такую же тьму, как и там, за стеной.