Олег проснулся в полной темноте. За окном давно должен был начаться рассвет, но темные облака по-прежнему царствовали на небе. Шум дождя пропал, сменившись на редкие звуки капель, разбивающихся о подоконник с внешней стороны.

Потянувшись, он сел и прижался спиной к стене, потирая виски.

Ему снилась Марго. Она шла по старой питерской улочке в легком цветастом сарафане с яркой вышивкой. Ее волосы были уложены в высокую прическу с несколькими свободно болтавшимися завитыми прядями. Он же шел следом за ней, вдыхая так любимый аромат свежескошенной травы, смешивающийся с давно забытым запахом сладковатых духов. Теплая погода, примерно поздняя весна, располагала для таких прогулок.

Так они провели когда-то один из своих отпусков, позволив забыть о проблемах и просто изучая город, таивший в себе множество тайн. Они наслаждались игрой уличных музыкантов, иногда встречая действительно неожиданных персонажей профессионально исполнявших сложнейшие скрипичные произведения, нарядившись в костюм какого-нибудь известного героя книги или кино. Катались в каретном экипаже по дворцовой площади, смеясь и наслаждаясь тем временем, что принадлежало только им.

Олег тяжело вздохнул и прошел в ванную, которая являла собой маленький закуток с раковиной, душевой кабинкой и санузлом. Стеновая панель, которая раньше казалась частью несущей конструкции, теперь была самой обычной дверью, ведущей в небольшую комнатку. Прошлым вечером он провел тут немало времени, пытаясь смыть с себя вместе с грязью и все события прошедшего дня. Ему казалось, что если он забудет все, что сделал, то сможет в следующий раз вести себя иначе, стать жестоким и расчетливым, как того требовал формат состязания. Но первая обидная ошибка слишком мешала ему сосредоточиться.

У него действительно был шанс, как и всех остальных, но никто им не воспользовался. Кроме одного.

Мужчина с татуировкой слишком сильно выбивался из общей массы атлетов. Если бы Олег не знал, как все обстоит на самом деле то, не колеблясь, предположил бы, что именно этот человек и есть жнец. Но, похоже, он представлял кое-что куда более опасное, чем та бессердечная женщина на отборочном этапе.

Мысли о сердце заставили его усмехнуться. Кроме него, здесь вообще никто не собирался проявлять никаких эмоций, за исключением одной, застывшей на каждом лице в виде гримасы злобы и ненависти.

Уже устроившись под легким одеялом после душа, Олег подумал о Маре. Сейчас она занимала его куда сильнее, чем все остальное.

После увиденного за день, он даже предположить не мог, что все придет к тому, что ему придется держать на руках умирающую девушку, а потом смотреть, как ее вытаскивают с того света. Неестественные движения бесчувственного тела, совершенно дикие глаза после реанимации, дерганные движения из-за бешено колотящегося сердца… Будто в какой-то миг она не была собой. Пока ее сознание все еще не полностью воспринимало происходящее, что-то иное поддерживало в ней жизнь, управляя человеком будто марионеткой.

Олег до сих пор чувствовал на своих руках ее тяжесть. Девушка была на вид не самой плотной, но ее мышцам можно было позавидовать. А длинная коса волос и вовсе выделяла ее в любой толпе. Почему она не отрезала их перед приходом сюда? Этот вопрос мучил его какое-то время, пока он не принял для себя единственный подходящий для ответа вариант: чья-то воля, пожелание кого-то, кто любил эти волосы и эту девушку, не позволяя ей избавиться от них.

В такие моменты, даже не будучи уверенным в своих мыслях, Олег все равно улыбался, понимая, что какими бы ужасными, странными и пугающими не были обстоятельства, как бы не вели себя люди, где-то в глубине каждого из них есть нечто уникальное, искра, которая и делает нас живыми и настоящими. То самое нечто, что отличает любого разумное существо от хищника, которым движет лишь первобытный инстинкт.

Умывшись, что слабо помогало прогнать остатки сна, он вернулся в комнату и подошел к окну.

Что же ждет его сегодня? Новое испытание на силу? Или в этот раз их будут готовить к тому, что ждет в состязании, теоретически? Наверняка найдется немало нюансов, которые по эту сторону телевизора не кажутся такими важным и заметным, тогда как при выживании на арене без них не обойтись.

Не имея понятия, сколько сейчас времени, Олег не придумал ничего лучше, как отправиться в главный зал. Он надел чистые майку и штаны, которые нашел в ванной. У двери, ведущей на лестницу, стояли новые кроссовки. Затянув посильнее три липучки, он почувствовал в себе уверенность. Да, пусть незнание того, что впереди сильно давило, но так было всегда, а значит сейчас нужно только собраться и быть собой. К тому же Олег чувствовал себя прекрасно отдохнувшим и выспавшимся, несмотря на весь навалившийся стресс.

Выйдя из комнаты, он начал спускаться вниз.

В зале горел свет. Приглушенный, льющийся не из всех ниш, от которого в разные стороны ползли тени предметов. Длинные и рассеянные, они словно черные щупальца вились по полу, поджидая своих жертв.

В такой обстановке Олег не сразу рассмотрел нечто подвешенное рядом с фонтаном.

Больше никого вокруг. Наверное, было слишком рано и многие спали. Но ему теперь точно было не до отдыха.

Приблизившись к шумящей водой конструкции, Олег понял, что это вовсе не предмет, а самый настоящий человек. Тело, закутанное в черную ткань, слабо дергалось и извивалось. Веревка, удерживающая, судя по всему мужчину, была умело пропущена через все тело, выходя тремя мотками на ноги и теряясь где-то в темноте под потолком. Там было множество перекрытий и балок, так что закрепить ее не составляло никакого труда.

Рот повешенного был завязан или заткнут и из-под плотной ткани доносилось лишь неразборчивое мычание. Но смысл его и так был понятен.

Олег потоптался на месте и, решив, что это все же не его дело, подошел к тому столу, за которым вчера сидел мужчина с татуировкой. Ему было интересно, почему именно это место так привлекало его. Отличный обзор всей территории зала, окно за спиной с одной стороны и стена за другой. Олег стал догадываться кто же такой этот атлет, нужно было только услышать подтверждение собственных мыслей хоть от кого-нибудь. Но здесь был только один человек, кто вообще стал бы с ним разговаривать, да и то, слишком сильным было сомнение, что так все и произойдет.

Догадывался он и о том, кто же был наказан таким нетривиальным способом, сейчас болтаясь над землей, словно гусеница в своем коконе. Только вряд ли из этой черной ткани вскоре вылетит прекрасная бабочка.

Внезапно раздавшийся оглушающий вой сирены, заставил Олега вздрогнуть. Он пригнулся, занимая оборонительную позицию за спинкой стула, пытаясь разобраться что происходит. Он быстро понял, что это всего-навсего будильник. Вот и время стало известно, подумал он, выпрямляясь и делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить ускорившееся сердцебиение.

Теперь новый день начался официально и для всех. Наверное, страшно проснуться под такое, запоздало подумал Олег, почувствовав, как заурчало в животе. Голод давал о себе знать, не смотря на плотный ужин.

В зале появился Сержант.

Олег не понял, как он оказался перед ним, будто его фигура выросла из-под земли. Не открывались никакие из видимых дверей, а значит, где-то в стене был, как минимум, еще один скрытый ход, сеть которых пронизывала весь комплекс зданий.

Во время вчерашней демонстрации записи с видеокамер, Олег насчитал еще четыре постройки на охраняемой территории. Одна из них явно была медицинского назначения, а все остальные казармами и техническими складами. Где-то должен был находиться и гараж для техники, рассчитанный на пару автомобилей и несколько квадроциклов.

Встретившись взглядом с атлетом, Сержант нахмурился и подошел к висящей на веревке фигуре. Прислушавшись к невнятным стонам, проходящим сквозь ткань, он удовлетворенно кивнул несколько раз и без замаха ударил раскрытой ладонью в точку, где, по его мнению, находилось лицо связанного человека. В ответ тот издал очередной нечленораздельный, но теперь очень громкий звук и затих.

— Так то, — проворчал себе под нос Сержант, и замер посреди зала, сложив руки на груди.

Он ждал, пока остальные атлеты выйдут из своих комнат и спустятся вниз, чтобы рассказать им, что же для них приготовлено на сегодня.

Олег тоже смотрел вверх. Его взгляд зацепился за совершенно бледную кожу, едва ли не светящуюся в царящем полумраке. Альбинос, у которого был номер пятнадцать на майке, уверенными движениями одолевал расстояние шаг за шагом. Его лицо было наполовину скрыто маской, наподобие той, что носили местные служащие. Разница была в эластичном материале и белом цвете. Кое-где все же можно было рассмотреть волдыри ожогов, которые сильно выделялись багровыми пятнами. Он почти не хромал, но ступал аккуратно, будто боялся повредить ногу на ровном месте, а может, просто был еще под действием каких-то лекарств и конечности не идеально слушались своего хозяина. Его серо-голубые глаза замерли на Олеге, а губы расплылись в легкой улыбке.

— Быстрей, хватит спать! — проорал Сержант, заставив теперь вздрогнуть всех разом.

Зал наполняли топот ног и шорох шагов. Ни одного голоса или перешептывания не раздавалось под высоким потолком.

— Итак, у нас есть изменения в планах. Сегодня должно было проходить интервью с каждым из вас, составление портретов и съемка для рекламы, но поскольку не все преодолели вчерашнюю разминку без потерь, мы вынуждены пойти иным путем, пока все шестнадцать атлетов не соберутся в этом зале.

Он поджал губы и потер пальцами подбородок.

— И еще одно. Творить, что угодно, вы сможете на состязании. А пока вы подчиняетесь мне, только я решаю, что и когда вам делать.

С этими словами Сержант сдернул черную тряпку с висящего над полом человека. Это действительно было тот самый бритый мужчина, почему-то обозлившийся на Мару. Все его голое тело опутывала толстая плетеная веревка, врезавшаяся в кожу и причинявшая невероятную боль. К тому же, у него был разбит нос, от удара Сержанта. Из искривленной перепонки капала кровь, скапливаясь в маленькие лужицы на полу.

— Он провисит так, пока не отключится. Заодно проверим его форму. Надеюсь, что не сдохнет, а то я буду считать себя виноватым.

Кто-то из атлетов отворачивался, кто-то прикрывал глаза. Но вновь нашлись и те, кому нравилось это зрелище. Два близнеца, стоящие в первом ряду по правую от Олега руку с интересом глядели на болтающегося в воздухе мужчину. Они могли бы так стоять весь день, если бы кто-нибудь им это позволил. Но Сержант дал команду к завтраку, отпустив на это уже привычные десять минут.

За стол к Олегу уселся альбинос.

Они какое-то время молча смотрели друг на друга, оценивая ситуацию, решая стоит ли начинать разговор и, думая, что вообще из этого выйдет.

— Почему жнец не с нами? — все же нарушил тишину Олег.

Он скреб ложкой по глубокой тарелке с геркулесовой кашей, разбавленной топленым сливочным маслом, старясь не думать о том, что это нужно съесть.

— Ей здесь нечего делать, — подтвердил его мысли альбинос, — она будет присутствовать только на интервью и съемках промо материалов для эфира и рекламы. Посмотри вокруг: чему здесь может научиться матерый убийца? По крайней мере, я так думаю.

— Хорошо. А что насчет того парня?

Олег кивнул на мужчину с татуировкой. Альбинос обернулся и быстрым взглядом осмотрел указанную персону.

— Он из грифа. Наверное, скажет, что так его и зовут. Свои имена они если и помнят, то держат в секрете. Впрочем, мы рано или поздно узнаем его.

Тут Олег тоже оказался прав в своих догадках.

Когда старый мир рухнул, властям пришлось проводить полную реорганизацию всех своих структур, занимавшихся обеспечением внешней и внутренней безопасности государства. Их было слишком много, чтобы контролировать и финансировать все, поэтому было принять решение помимо полиции создать единую службу, которая и будет выполнять все необходимые функции. Тогда поговаривали, что в Новую Россию вернется КГБ, но все оказалось несколько иначе, и неизвестно, какой из вариантов был лучше. Главная разведывательная инфраструктура, сокращенно гриф, образовалась в две тысячи восемнадцатом году и мгновенно принялась наводить порядок в стране, выбрав для этого самый простой и наиболее действенный способ. Все бунты подавлялись силой без каких-либо разбирательств и трибуналов. Это быстро погасило внутренние конфликты. Никто не хотел умирать просто так, понимая, что не сможет противостоять обученной механизированной войне структуре, которую пополнили собой практически все наемники из былых частных армий и крупных охранных агентств.

— Опасный тип, несомненно, — альбинос повернулся к Олегу, — только вот есть у них одна слабость.

— И какая же?

— Не скажу.

Он довольно облизнул ложку и отодвинул от себя пустую тарелку. Казалось, эта еда ему действительно нравится, и впрок пошла бы еще и добавка.

— Мы так и не познакомились, — совсем не расстроившись из-за подобного ответа, сказал Олег.

— Оскар, — равнодушно отозвался альбинос, — родители обожали английскую классику.

Он улыбнулся и, закинув руки за голову, громко процитировал.

— Но пусть другие безмятежно спят в земле, великой матери покоя. Твоя могила лучше во сто крат, в пещере синей, с грохотом прибоя.

Несколько удивленных взглядов устремились к нему. Атлеты недоуменно пожимали плечами. Самый молодой, получивший вчера взбучку от Сержанта, проворчал что-то на тему «чертовых поэтов».

— И вот так всегда, — пожал плечами Оскар, — а ведь это настоящее искусство.

— Вряд ли оно сможет спасти тебе жизнь.

— А это мы еще посмотрим.

Он встал из-за стола и, посматривая на болтающегося на веревках мужчину, неспешно пошел к выходу на улицу.

Олег ел медленно, пережевывая растекающуюся во рту кашу и размышляя о только что состоявшемся разговоре. Он следил за механическими движениями Грифа, который отправлял ложку за ложкой в свой рот, а его глаза словно уже планировали, в каком порядке следует избавляться от соперников.

Да, Олег делал примерно то же самое, разве что не так явно. Он предпочитал не думать об убийстве, как таковом. Для него это была тактическая задачка, головоломка, но обмануть самого себя было слишком сложно, особенно убеждая в том, что убирая фигуру с игрового поля, ты не убиваешь ее, а всего лишь на время отправляешь в коробку.

Если бы их всех просто выпустили на арену и позволили драться за жизнь, все сложилось бы слишком просто. Сначала им хотели показать, что значит жить, а потом научить, как лучше всего эту жизнь забрать.

Когда все вышли на улицу, где немного улучшилась погода в виде просветов в небе, Сержант уже ждал их.

— Сегодня мы посмотрим, на что вы годитесь. Обычная схватка, без загадок и намеков. Выходите в клетку и бьетесь, пока в глазах не потемнеет. Раньше, это длилось только до первой крови, но поскольку помимо меня будут еще и другие зрители, придется их немного потешить.

— Кто-то из триумфаторов здесь?

Вперед протолкался смуглый парень с тройкой на груди. Он не очень хорошо выглядел после пропущенного вчера удара, но излучал полную готовность к любым действиям и соперничеству.

— Увидишь, главное стой на ногах. За мной.

Сержант взмахнул рукой и повел атлетов по тропинке к виднеющимся неподалеку постройкам. На самом деле их оказалось на одну больше, чем казалось Олегу. Незамеченное на записях с камер здание было самым маленьким, похожим на ангар для двухмоторного самолета. Его возвели здесь достаточно давно, об этом говорили и плющ, тянущийся почти по всей полукруглой внешней стене, и ржавчина, покрывающая металлическую обшивку у основания ангара. Тяжелые ворота, охраняемые сейчас двумя мужчинами в форме с оружием в руках, скрывали от любопытных глаз, что же таится внутри.

— Покажите, на что вы способны и это не пройдет даром, — остановившись, сказал Сержант, повернувшись к следовавшим за ним людям, — каждое ваше действие отныне имеет реальный отклик. Это вы могли наблюдать утром, спустившись в главный зал из своих комнат. И поверьте, это только начало. Моя фантазия гораздо страшнее, моего лица.

Он оскалился и нажал кнопку на своем браслете, подавая сигнал в распределительный щиток, где-то по ту стороны стены. Раздался негромкий писк, и ворота поползли в сторону.

Вместе с этим внутри начали одна за другой зажигаться продолговатые лампы дневного света, заливая внутреннее пространство белой яркостью. И уже через несколько секунд каждый видел то, ради чего их сюда привели.

Внутри, в центре ангара была установлена традиционная для боев без правил клетка, поблескивающая металлическими ячейками плетеной решетки. Вокруг нее стояли несколько столиков, на которых покоились сейчас выключенные лампы с темно-коричневыми абажурами. Стеклянные пепельницы и подставки под салфетки. Все это очень напоминало обстановку небогатого бара, куда приходили посмотреть бой, а не предаваться чревоугодию.

— Будет весело, — негромко сказал все тот же неугомонный парень.

— Не сомневайтесь, — поддакнул ему Сержант, — обычно мы устраивали здесь битву полов, что только подстегивало слабых стать сильнее. Но в этот раз, правила будут немного другие.

Он кивнул охранникам, и те сделали по шагу в сторону, пропуская атлетов внутрь.

Не все откликнулись на первое невербальное приглашение. Многие нерешительно топтались на месте, будто ожидая еще какого-нибудь подвоха и желая, чтобы кто-нибудь другой вошел первым. Но через минуту, так или иначе, все оказались внутри, опасливо поглядывая на клетку.

Эта конструкция одновременно пугала и притягивала. За решеткой витал дух не одного поединка, уже завершившегося для прошлых участников. Можно было даже ощутить запах крови, иллюзия, которая была не менее реальной, чем все, что происходило сейчас на самом деле. Бьющий по глазам свет, отражался от всех поверхностей и граней, будто в виденной когда-то по телевизору боксерской трансляции он превращался в звездчатые вспышки, озаряющие собой небольшую восьмиугольную арену. Она была сейчас центром всеобщего внимания, поэтому никто сразу не заметил еще двух человек, вышедших из тени с противоположной от входа стороны.

На мужчине был немного мешковатый твидовый пиджак, черный цвет которого отливал в темно-синий, а вертикальные белые полоски еще больше увеличивали его и без того немаленький рост. Длинные темные волосы, аккуратно уложенные в пробор, плотно сжатые немного пухлые губы и зеркальные солнечные очки прямоугольной формы, скрывающие его глаза.

Сопровождавшая его девушка, за которую мужчина держался рукой, будто вот-вот намереваясь сдавить тонкую шею, была самой обычной. Собранные в пучок на затылке русые волосы, большие глаза, аккуратные брови и легкий оттенок красной помады на губах. Она пыталась не показать своего страха, но увидеть, как у нее дрожат коленки, можно было без особого труда. Гораздо сложнее было сказать, чего же на самом деле она больше всего боялась: толпы будущих участников состязания, мужчины, в чьей власти сейчас находилась, или чего-то незримого, довлеющего лишь над ней.

— Это Томми, Томми Блайнд, — раздалось у Олега за спиной.

Он оглянулся, чтобы посмотреть на того, кто узнал одного из триумфаторов, но так и не понял, кому принадлежал негромкий голос.

— Мне больше нравится, когда меня называют Кротом, — громко отозвался мужчина, выходя в круг света, — вы ведь знаете, почему мне дали такое прозвище?

— Тебя так прозвали еще в армии, — гнусаво проговорила молодая крепкая женщина, чье левое ухо наполовину было заклеено пластырем, — за способность строить песчаные ловушки и часами сидеть в них, поджидая своих врагов. В Ираке в начале двухтысячных ни один снайпер не мог похвастаться таким количеством насечек на прикладе, как Томми Блайнд на своем ноже.

Крот довольно заулыбался.

— Всегда приятно встретиться с фанатами. Да, все именно так. Люди не видят разницу между песком, а для меня каждая песчинка — это особая составляющая мира вокруг. Так печально находиться в царстве бесчувственных асфальта и бетона, не способных стать частью моего искусства.

Он, подмигнул женщине с номером тринадцать на груди, и занял место за ближайшем к клетке столиком. Его спутница опустилась рядом и включила лампу. Мягкий коричневатый свет вырвался из плена окружающей белизны и завоевал свой кусочек пространства.

— А еще говорят, что он слепой.

Другой голос, на этот раз мужской, совсем негромко раздался в толпе.

В ответ на это, Томми схватил со стола пепельницу и ловким движением кисти отправил ее в полет, сквозь толпу атлетов. Удар стекла пришелся в пухлый живот черноволосого мужчины среднего роста. Его лицо, кожа на котором и без того напоминала сморщившуюся грушу, что по цвету, что по фактуре, исказила боль. Он сжался и застонал, пытаясь не упасть на пол. Казалось, что после этого он не сможет подняться.

Крот довольно захихикал. Правда ли он ничего не видел, или просто прятал свои глаза за темными стеклами, невозможно было узнать. Но он показал, что с ним не стоит шутить и он не просто так зовется триумфатором.

— Пора начинать, — чуть наклонившись к нему, сказал Сержант, указывая на часы на своей руке.

Крот пожал плечами и сделал приглашающий жест рукой.

— Отлично, тогда за дело.

— Но ведь нас здесь тринадцать, — снова раздался голос из толпы.

Сержант недовольно поморщился.

— Вечно вы торопитесь. Формат поединков прост: один на один. Но так вышло, что кому-то придется…

— Не придется.

Все обернулись к воротам, где стояла жнец. По крайней мере, Олег и Оскар знали, кто она на самом деле. Некоторые из атлетов смотрели на нее с интересом, другие недовольно пожимали плечами, понимая, что еще один номер на груди означает еще одного противника, который выглядел очень опасным. Ее каштановые волосы были собраны в высокий и довольно пышный пучок, кожа блестела от яркого света, а морщины выделялись так, что сильно увеличивали ее возраст. На подбородке алели шрамы, толи от укусов животного, толи от зубов человека. Ее майку украшала цифра девять.

— Хорошо, — оскалился Сержант, — у кого-то сегодня закончилась вся удача. Итак, все-таки один на один. С кого же нам начать?

Он посмотрел на Крота. Тот сделал какой-то жест, понятный лишь им двоим и с довольным видом посильнее прижал к себе блондинку, уже начавшую бледнеть. Ей совсем не нравилось то, что творилось, но еще меньше она хотела увидеть, что же будет происходить дальше.

— Четыре и одиннадцать за мной!

Сержант начал движение к клетке и за ним из толпы сгрудившихся атлетов вышли те самые братья-близнецы. Их лица были совершенно равнодушны, ни один мускул не дрогнул, когда их объявили и поставили в противники друг другу. Более того, Олегу показалось, что они даже были рады такому выбору. У него промелькнула мысль, что один просто позволит другому себя вырубить, сведя к минимуму все возможные потери, но еще через секунду он понял, как глупа была эта мысль.

Оба брата пришли в состязание, понимая, что если кто-то из них и победит, то второго не станет.

Когда три фигуры вошли в клетку, атлеты обступили ее с внешней стороны, желая получше рассмотреть все, что будет происходить внутри. Кто-то уселся за стол, как Томми и женщина-жнец, другие остались на ногах, возможно, думая, что так поддержат себя в тонусе до момента, когда настанет их очередь оказаться с той грани ячеистой сетки.

Сержант что-то негромко говорил обоим братьям, замерев в центре ринга. Белый пол, украшенный некогда яркими спонсорскими рекламными знаками, сейчас выглядел блеклым. Кое-где можно было угадать буквы, складывающиеся в название именитых когда-то давно брендов, а сейчас лишь затертые картинки на полу. Все было чисто: ни намека на следы крови или чего-то подобного, что очень скоро оросит собой это маленькое ограждение. В клетке витал дух смерти, который невозможно было вывести хлоркой и другими чистящими средствами. Казалось, что он тоже присутствует на очередном представлении, которое ему любезно устраивают в каждое из четырех времен года.

Закончив инструктаж, Сержант отошел в один из углов клетки и сложил руки на груди. Сетчатая дверь была закрыта на магнитный замок и выбраться из этой западни на своих ногах можно было лишь одержав победу.

Братья легко поклонились друг другу и тут же приняли боевые стойки. Их стили отличались очень сильно. Тот, что казался Олегу головорезом с бритыми висками, и от которого он ждал какого-нибудь глупого уличного напора и жесткости, выбрал для себя, по крайней мере, на этот поединок, какую-то причудливую смесь тай-чи и ушу. Его движения руками были мягкими, словно не рассекающими воздух, а тянущими его за собой. Его близнец напротив, махал конечностями, как вертолет, постепенно все больше и больше пуская в дело ноги.

Оба стиля были индивидуально переработаны и таили в себе немало опасности. Например, пусть айкидо и считалось очень открытым и совсем не защитным стилем, если пропустить хоть один такой акцентированный удар ногой, то следующего можно уже и не почувствовать. А мягкость ушу вполне могла скрывать за собой удивительную резкость движения в необходимый момент, который также сможет погасить свет в глазах с одного единственного касания.

Наблюдать за их поединком было и приятно, с эстетической точки зрения: люди, не раз проводившие спарринги раньше и прекрасно знающие друг друга, не идут в бездумные атаки и не лезут на рожон. Они ждут того самого мгновения, когда можно будет показать, на что же на самом деле способны.

Глядя, как удар за ударом попадает в блок или вовсе со свистом проносится в воздухе, он подумал, что это больше похоже на постановку. Братья вряд ли собирались демонстрировать свою настоящую силу, просто забавляясь происходящим. Но уже через пару минут такой бескровной возни, им должно было надоесть. В конце концов, они не могли делать это вечно, как сейчас, так и во время будущего состязания.

Кудрявый, тот, которого Олег про себя окрестил умным в их паре, внезапно перестал изображать из себя вертушку и, взяв своего брата в захват, повалил на пол, начав с силой колотить в лицо ударами сверху вниз, особо не выбирая места, куда они будут попадать. Сейчас его задачей было как можно быстрее измотать противника, а дальше уже дело техники.

Первая кровь брызнула на белый пол. На левой брови лежащего мужчины с номером одиннадцать появилось глубокое рассечение, но тот его будто не чувствовал.

Он выжидал.

И при очередном коротком замахе своего брата, извернувшись, ткнул того тремя пальцами в кадык.

Кудрявый закашлялся. Его глаза округлились, Он отпрянул назад, цепляясь за металлическую сетку и пытаясь вернуть дыхание к привычному ритму, с трудом делая каждый вдох.

Эта заминка позволила его противнику подняться на ноги, вытереть с лица кровь и с диким ревом броситься в атаку. Теперь уже его удары находили цель. Скула, щека, локтем в висок, коленом под ребра и апперкот.

Кудрявого немного подкинуло в воздух от последнего пропущенного и, судя по всему, нокаутирующего удара. Он рухнул на пол, слабо шевелясь и подрагивая всем телом. Пальцы его руки все еще скребли по гладкому пружинящему полу, в бесполезных попытках сжаться в кулак. Продолжать бой он не мог.

Его брат сплюнул и, снова зарычав, поднял руки над головой. Он был доволен собой, не смотря на разбитое лицо и ставшими тяжелыми движения. Казалось, он и руки-то едва мог держать в таком положении.

Его левый глаз начал заплывать: рассечение оказалось сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. На плечах проявились синяки, а из открытого рта текла струйка вязкой багровой жидкости, заливая собой серую майку, капая на пол. Набухшие мышцы и вены на руках готовы были вырваться из-под кожи, а со стороны будто было видно, как в них быстро пульсирует кровь.

Сержант открыл дверь, проведя рядом с замком своим браслетом, и тут же громко заорал на весь ангар, подзывая медиков.

Из той же темноты, откуда совсем недавно вышел Томми Блайнд, показалась пара врачей. На этот раз они были в белых халатах, как и подобало много лет назад людям этой профессии. В руках они несли по тяжелому чемоданчику каждый. Вытащив обоих братьев из клетки, они быстро начали приводить их в порядок: обрабатывать и зашивать раны, приводить в сознание, осматривать портативными сканерами на предмет переломов и ушибов, попутно вводя что-то в организм из хирургических шприцев.

Следом за ними появилась и пара уборщиков. Они уже готовы были взяться за свою работу, но Сержант остановил их. Он смерил взглядом притихших атлетов и расплылся в хищной ухмылке. Отпихнув уборщиков в сторону и выйдя из клетки, мужчина с бульдожьим лицом подошел к столику, за которым, довольно хлопая в ладоши, сидел Крот.

— Потрясающе, — закивал он, — просто отлично! Уверен, что я не один, кому понравилось.

Томми призывно замахал рукой, желая подключить и атлетов к восхищению поединком, но никто не поддержал его. Все молча наблюдали за тем, как потерявший сознание человек приходит в себя и медленно начинает понимать, что произошло. Его движения оставались медленными и плавными, а майка, залитая кровью, делала его будто восстающим из мертвых. Но больше всего наблюдавших поразило первое, что он сделал, когда сознание полностью вернулось к нему: он обнял своего брата и похлопал его по спине, что-то прошептав на ухо.

Олег покачал головой. Они будут вместе, методично и неспешно, выбивать из состязания своих соперников, пока не останутся только вдвоем. И вот тогда, возможно, случится реванш. Уже без свидетелей и ограничений. Если этот план сработает, конечно.

— Ладно, время идет, — проговорил Сержант, — следующими у нас будут номера шесть и тринадцать.

Две женщины уставились друг на друга.

Это было настоящее столкновение поколений: одна годилась другой в матери, но вряд ли сейчас об этом кто-то думал. К тому же обе были ослеплены жаждой показать себя и, конечно же, не проиграть. Тем более, что от них удача не отвернулась: в противники каждой из них мог достаться мужчина, вести борьбу с которым было бы значительно сложнее, если и вовсе не безнадежно.

Они вошли в клетку следом за Сержантом, который вновь что-то говорил, предназначенное только для тех, кто уже оказался за сеткой.

Не дождавшись, когда кто-нибудь подаст команду к началу, та, что оказалась фанаткой Крота и была намного моложе своей противницы, бросилась вперед. В высоком прыжке она рассчитывала достать врага и уложить его с одного удара, пытаясь проделать примерно то же самое, что совсем недавно выполнил Сержант, усмиряя одного из атлетов. Пожалуй, если бы ее кулак пришелся в цель, так бы все и закончилось, но женщина со светлыми спутанными волосами, которой он предназначался, легко сделала шаг в сторону и ткнула сжатой ладонью в чужое колено.

Падение выглядело страшно. Явно не ожидавшая такого поворота девушка, охнула и совершенно не сгруппировавшись, рухнула на пол, покатившись по нему. Ее ноги и руки сильно гнулись, заставляя зрителей поморщиться в ожидании хруста костей. Она ощутимо ударилась головой и, даже найдя в себе силы сесть, мотала ей, как дезориентированный зверек, оказавшийся посреди шоссе и ослепленный светом приближающих автомобильных фар.

Женщина с шестеркой на груди, подошла к сидящей на полу сопернице. Она могла бы просто ударить ту, и все бы закончилось, но сделала совсем другое.

Оскалившись, она заломила ей руку, взяв на болевой прием, а ногами обхватила за шею и начал душить, повалив на пол. Фанатка Томми Блайнда быстро пришла в себя, но в такой ситуации это уже было неважно. Лучше бы и вовсе ей оставаться за гранью сознания, чтобы не чувствовать причиняемой телу боли.

Ее вопль раздался в клетке и мгновенно вырвался за пределы сетки, будто ударной волной пройдя сквозь каждого из атлетов.

Олег оторвал взгляд от женщин, одна из которых, скорее всего, в молодости увлекалась реслингом, а вторая была обычной выскочкой, делающей ставку на грязные приемы и вряд ли обладающую реальными боевыми навыками. Он посмотрел на близнецов, которые неотрывно следили за боем. Посмотрел на Грифа и Оскара, немного удивленных происходящим, но совсем не заинтересованных в нем. Каждый из этих мужчин был уверен в себе, а для этого не обязательно было знать своих соперников: нужно быть готовым к чему угодно, а не пытаться составить план для судьбы, над которым та лишь посмеется.

Сержант пытался разнять два сплетенных тела в клетке, но получалось у него это не очень.

Не желая тратить впустую силы и время, он просто отвесил оплеуху рестлерше, и та покатилась по полу, выпустив из захвата едва дышащую молодую девушку.

— Так-то, — проворчал сержант, переворачивая кашляющую и задыхающуюся девицу к себе лицом.

— Нет, ну вы видели? — тем временем едва не подскакивая на стуле, твердил Крот, дергая свою спутницу за руку, — Видели, как она ее? О да, это нечто. Я как будто одну знакомую вспомнил, она тоже такие фокусы вытворяла. Просто загляденье.

И снова противно захихикав, он уткнулся носом в плечо блондинки.

Один из медиков вошел в клетку и опустился рядом с Сержантом, но тот жестом показал ему, что все хорошо.

Женщина с шестым номером на груди, разочарованно потирала щеку, на которой алело большое пятно от удара, и стояла на месте, ожидая чего-то еще, или боясь наказания за свои действия. Но его не последовало. Сержант смерил ее взглядом с головы до ног, кивнул и указал на дверь, через которую уже вытащили с ринга ее соперницу.

Олег задумчиво почесал подбородок. Все происходящее казалось ему каким-то неестественным, неправильным. Он никак не мог отделаться от ощущения, что вновь упускает нечто важное во всей этой кутерьме боев.

Подняв голову к потолку, он пытался разглядеть там что-нибудь, но все, что попалось ему на глаза, так это мигающие красные огоньки инфракрасных камер, которых он смог насчитать не меньше четырех. За ними теперь неотрывно наблюдали каждую минуту. Кто-то лично, желая не только посмотреть, но и показать себя, кто-то, прячась в тени, уютно устроившись перед мониторами, куда транслировался сигнал с камер, записывая что-то в блокнот с черной кожаной обложкой.

Откуда у него появился этот образ, Олег не мог сказать, но будто своими глазами видел, как тонкие женские пальцы сжимают перьевую ручку, медленно выводящую аккуратные буквы на белой бумаге. В приглушенном свете чернила выглядели багровыми, словно письмо велось самой настоящей кровью, пропитывающей собой тонкие сшитые листы.

Два следующих поединка прошли быстро по очень простой причине: каждому из мужчин противостояла женщина.

Оскару досталась такая же бледная самоуверенная брюнетка с номером четырнадцать на пышной груди и милым личиком. Дралась она неплохо, явно имея представление о том, что такое восточные единоборства и ударный стиль, но противостоять человеку, который одним своим видом мог внушить ужас и трепет кому угодно, она была не в состоянии. Ее высокий рост только мешал ей быстро двигаться, а легко скользящий вокруг нее альбинос, даже не подававший вида, что совсем недавно у него кость торчала из лодыжки, легко отправил ее в нокаут ударом ладони в основание шеи. Стоит отдать девушке должное, она все же смогла несколько раз приложить своего противника в обожженную часть лица, заставляя того шипеть и отмахиваться. Она действовала правильно, била в доступные слабейшие точки, но явно была не ровней ему.

Гриф, едва ли не зевая, легко расправился с короткостриженой агрессивной девушкой, очень молодо выглядящей, но все же совсем не молодой. Ее выдавали покрытые вязью вен запястья и тусклые глаза. У нее была необычная техника боя, что-то среднее между капоэйрой и контактным русским боем. Но вряд ли с такой причудливой мешаниной в действиях, у нее был хоть один шанс против обученного разведчика-диверсанта, потратившего большую часть своей жизни на оттачивание своих навыков. В отличие от Оскара, мужчина с татуировкой на плече не оказался таким безобидным. Он долго и методично мучил свою противницу, буквально возил по рингу, выбивая из нее дух, пока, наконец, после очередного удара в корпус, она не смогла встать с пола, а разбитые губы не прошептали, что-то похожее на «хватит». Казалось, Гриф не остановится, но его рука застыла в воздухе, а потом расслабилась, как и все его тело.

Этот бой произвел на Крота наименьшее впечатление. Видно было, что этот работавший на правительство человек ему совершенно не нравится. Он молча кривился и что-то негромко говорил своей спутнице. Если бы он был без очков, наверняка все увидели, что его куда больше интересует ее декольте, чем-то, что происходило в клетке. Когда атлет проходил мимо его столика, триумфатор и вовсе отвернулся в другую сторону, глядя, как с ринга вытаскивают девушку, за которой тянулась кровавая дорожка.

Из остальных атлетов, больше всего Олега поразила женщина с восьмеркой на груди и коротким каре. Она дралась против самого молодого участника, которому оказалась не по зубам. Ее сильной стороной был контэн. Авторская боевая система, симбиоз многих восточных направлений, главной философией которого были разящие удары и индивидуальная подборка приемов каждого приверженца этого стиля. Ее тоже стоило опасаться, по крайней мере, если речь будет идти о ближнем бое.

На Томми этот бой тоже произвел хорошее впечатление, и он долго нахваливал только что увиденное.

Наконец, остались лишь двое, кто еще не выходил на ринг.

Жнец, имя которой, почему-то очень сильно интересовало Олега, улыбнулась ему, обнажив свои вампирские клыки. Женщина была уверена в себе. Можно было подумать, что именно ради этой схватки она и пришла сюда, но тогда вставал вопрос: почему она выбрала именно его?

Олег проследовал за ней, понимая, что сейчас услышит, что же Сержант говорил и всем остальным атлетам.

— Тот, кого выберет Крот, получит пятьсот призовых кредитов. Никаких правил, никаких ограничений, кроме убийства. Покажите, на что вы способны, и вам за это воздастся.

Он отошел к двери и замер, сложив руки на груди.

— Готов, солдатик? — снова оскалилась жнец, стоя прямо и опустив руки по швам.

— Дамы вперед.

Олег призывно поманил ее ладонью. Он решил начать от обороны, желая увидеть, каков его враг в действии и уже после принимать что-то из области контрмер.

Но женщина легко разгадал его замысел, медленно начав обходить его по кругу, не проявляя никакой враждебности. Взгляд ее прищуренных глаз перемещался с него на триумфатора за сеткой, неотрывно наблюдающего за разворачивающимся действом. Атлеты тоже стихли: те, кто еще держался на ногах, время от времени что-то вскрикивали или возмущенно гудели, но сейчас все звуки полностью пропали, затерявшись в темных пятнах вне света.

Она склоняла голову то к одному плечу, то к другому, демонстрируя свободу своих действий. Вряд ли ее шея нуждалась в разминке: Олег прекрасно видел ее мускулы, такие достаются от природы далеко не каждому. В ее крови было заложено стать кем-то подобным, кем-то очень похожим на монстра, только не прячущегося за маской человечности, а самого настоящего, демонстрирующего свой ужасный облик и гордящегося этим.

Ей быстро стало скучно, и она сделал резкий шаг вперед, без выпада, без давления, просто шагнула к нему.

Олег был готов.

Его звериный рывок, мгновенный перенос центра тяжести в повороте на девяносто градусов и движение руки, идущее от плеча, ускоряющееся каждое мгновение. Он должен был попасть ей челюсть, а при самом неудачном стечении обстоятельств скользнуть по плечу, точно выбивая сустав.

Этого не произошло.

Женщина, смеясь, увернулась от этого удара. Ее тело, будто не подчиняясь физическим законам, слишком быстро нырнуло к земле и в следующий миг морщинистое лицо оказалось в сантиметрах от него.

— Слишком медленно, — с выдохом прошептала она и отскочила в сторону.

Он едва понимал, как это произошло. Казалось, что все ощущения подводят его, а восприятие играет в какую-то странную игру, совершенно лишенную связи с реальностью. Происходило то, что едва укладывалось в голове. Его глаза, встретились взглядом Сержантом, но тот только равнодушно наблюдал за ним.

Издевательская пощечина привела его в чувства. Жнец легонько похлопала его по щеке и вновь отскочила к сетчатой стене.

Нет, она просто очень быстрая и пластичная. Олег вспомнил одну девушку, с которой учился в школе. Она была настоящим талантом, самородком от бога. Могла гнуться, как только душе было угодно. Постоянно ездила на соревнования по легкой атлетике и была будущим этого вида спорта, пока спорт еще существовал, как таковой. Ее руки и ноги, туловище, они словно жили своей жизнью, независимо друг от друга. Выносливость и гибкость были ее коньком. Довольно редкая особенность и все же самая, что ни на есть человеческая, а значит, с ней можно совладать.

Пытаясь предугадать следующий ход своей противницы, Олег понял, что видит не каждый ее шаг. В прямом смысле. Она настолько хитро переставляла ноги, что иногда казалось, что их у нее не две. Нужно было только понять, как она это делает и весь секрет превращался в знание, но времени на это не было. К тому же, он знал, что есть куда более простой способ. Придется немного поддаться, но если он хотел победить, то другого выхода не оставалось. Остановившись, он раскинул руки в стороны и закрыл глаза.

И тут же ощутил жгучую боль в пупке. Ее пальцы впились ногтями в его живот, все глубже вгрызаясь в плоть.

— Помнишь, что я сказала на горе? Лучше бы ты спрыгнул тогда.

— Ни за что!

Его ответ, процеженный сквозь сжатые зубы, получился слишком невнятным, но она поняла каждое слово.

— А ты упорный.

Нужно было отвлечься от боли, акцентироваться на чем-то другом и заставить себя осознать, что в сложившейся ситуации у него было преимущество. Главное оставаться в сознании и не подчиняться уже едва не сводящей с ума боли, захватывающей все его тело частичка за частичкой, разливающейся по венам вместе с кровью и холодящей их, сковывающей движения.

Олег перехватил ее руку за запястье. Это стоило ему огромных усилий: из-за его возни острые ногти еще сильнее впились в живот. Но теперь жнец была в ловушке. Она больше не могла двигаться с присущей ей скоростью, а все попытки вырваться не увенчались успехом.

Он взревел и, второй рукой схватив ее за шею, поднял над землей.

В темных глаза, Олег не видел страха, только легкое разочарование и злость. Женщина продолжала буквально скрести его по внутренностям, все еще надеясь, что болевой шок свалит мужчину с ног. Она пыталась нанести еще хотя бы один удар своей свободной рукой, но из-за недостатка кислорода получалось лишь вяло махать ею в воздухе, будто поглаживая большого невидимого кота.

Капилляры красными паутинками выступили на белках ее глаз. Рот судорожно открывался и закрывался, но женщина не сдавалась. Не получилось руками, не беда, она пустила в ход ноги. Удар коленом новой волной боли, больше похожей на цунами, прошелся от локтевого сгиба, но Олег уже не обращал на боль внимания. Адреналина было намного больше, и он позволял творить все, что вздумается.

Сейчас, если бы в его голове продолжали рождаться сравнения и аналогии, он, конечно же, вспомнил бы скандинавских берсерков, но все его мысли занимал лишь этот бой, с противником, который уже был побежден.

Она не сдавалась. Не могла этого сделать, потому что просто не умела, не знала, что это такое. Еще один удар, уже совсем мягкий и не акцентированный пришелся в бедро. Олег тоже оскалился, чувствуя, как и по его губам потекла кровь. Плотной противной струйкой она стекала по его лицу, рисуя причудливый узор.

Он бы убил ее. Несомненно. Остановиться в такой ситуации было просто невозможно. Не вмешайся Сержант, так все и случилось бы. Но даже после тычка под ребра, Олег не сразу ослабил хватку на женском горле. Он ощущал, что уже несколько секунд обе ее руки безвольно болтаются в воздухе, а из его живота кровь просто хлещет, но все равно не мог остановиться и продолжал давить на двигающиеся под его пальцами горловые хрящи.

— Вколи ему что-нибудь, черт возьми! — донеслось до Олега сквозь мутную пелену, начавшую застилать глаза.

А потом он ощутил зудящую боль в напряженном предплечье и тут же расслабился, осев на пол. Женщина жнец повалилась с ним рядом.

Но так легко сдаваться Олег не собирался.

Зарычав, правда сейчас это больше походило на затяжной шумный выдох, он поднялся на колени и почти распрямил спину, занося руку для еще одного удара по врагу, который находился в зоне досягаемости.

Сержант перехватил его кисть и заломил руку.

И именно в этот момент Олег окончательно ощутил, как сильно был распорот его живот. Он увидел залившую пол кровь, в которой без проблем можно было разглядеть свое отражение: такое же мутное и багровое, обрамленное совершенно неестественными гранями линий.

В голове пронеслась мысль, что он не переживет такую потерю крови, что сознание вот-вот отключится и даже это размышление погаснет, не оставив ничего после себя, кроме жуткого воспоминания, если ему еще суждено проснуться когда-нибудь.

Текущее по его венам вещество, вколотое врачом, никак себя не проявляло. Возможно, это был какой-то коагулянт или слабый анестетик, которому требовалось время для того, чтобы начать действовать. Но само движение жидкости по венам было настолько отчетливым, что Олег ощущал его каждой клеточкой тела. Такого раньше никогда не было. Сейчас кровь была его силой, которая поддерживала жизнь в его теле, а точнее, в данный момент стремилась покинуть его.

Жнец тяжело дышала и отмахивалась от помощи, пытаясь сфокусировать на Олеге. Ее глаза, теперь выражали нечто похожее на уважение, но такое же холодное и бесформенное, как и все проявления чувств этой женщины. Ее правая рука была залита кровью, а пальцы нервно дергались, будто все еще пытаясь дотянуться до внутренних органов врага сквозь брюшную полость.

Олега уложили на привезенные каталки. Голова его мотнулась, и он увидел, как к нему подошел Крот.

— Забавный парень, — кривя губами и кивая, поделился он вслух своими мыслями, — я отдам приз ему, если он выживет, конечно.

С этими словами он отошел в сторону, о чем-то перешептываясь с Сержантом, а над Олегом склонилась его спутница. Белокурые волосы коснулись его лица. Стальной аромат крови сменил легкий запах абрикосовых духов девушки. Она с интересом смотрела ему прямо в глаза, забыв о своих страхах. Казалось, что ей хочется его поцеловать. Впиться губами в его разбитый рот, глотать кровь, перемазаться ею с головы до ног. Но вместо этого, блондинка только что-то прошептала на непонятном языке и, выпрямившись, тоже отошла в сторону.

Атлетам его фигура не была так интересна. Многие из них уже поставили на нем крест, глядя на лужу крови на полу клетки, другим просто было все равно. Их занимали куда более серьезные проблемы, чем чужая смерть. Олег не видел альбиноса и Грифа, но был уверен, что они-то как раз делают ставки на то, сможет ли он выкарабкаться или нет.

Бьющий в глаза яркий свет проникал прямо внутрь черепа и не позволял потерять сознание. Олег чувствовал, как становится легким, слишком легким, чтобы подчиняться гравитации. Вытянув руку вверх, он улыбнулся и начал подниматься все выше и выше к свету, который был уже совсем не похож на искусственный, сотворенный человеком, блеск продолговатых ламп.