Лиpические стихи, Казань
ДО- И ПОСЛЕЛЮБОВНОЕ
Л.Смеркович
* * *
Это право мое и никто не посмеет отнять.
Это вечный мой долг - отступить от него не сумею.
Это, видно судьба - мне годами тебя ждать и ждать.
Я дождаться смогу, одного лишь боюсь - не успею.
ноябрь 1988
* * *
Я жду тебя. И я устала ждать,
Но я переборю усталость эту.
И снова я пойду тебя искать
По целому по белому по свету.
И может быть, ты страшно далеко,
И не дойти за жизнь всю я рискую.
А может, дотянуться так легко,
Но я не знаю, постучаться в дверь какую...
Я жду тебя давно и каждый день
Ищу тебя в толпе, а ночью - плачу...
А не дождусь и изменю тебе
Ты не простишь, не сможешь ты иначе.
ноябрь 1988
* * *
Кому - религия меча,
Кому - религия любви.
Кто верит в пастыря-врача,
А кто-то в храмы на крови.
Кто хочет вздыбить целый свет
И все по-новому понять,
А кто-то вглубь далеких лет
Стремится повернуть опять.
Кто дышит запахом боев
И захлебнулся бы без них.
А кто - спокоен и здоров
И верит в силу слов одних.
Кому поверить? Что решить?
Кого принять? И с кем идти?
Как много нужно изменить
И сколько, помня, сохранить...
Блуждать и падать в темноте
Вот мой удел.
13 февраля 1989
* * *
Можете звонить хоть целый вечер
И ругать все утро на чем свет
Я на все вопросы вам отвечу
Завтра, а сегодня меня - нет!
Я слыву пугливой домоседкой,
Я примерной девочкой слыву.
Пусть же удивляется соседка
На ночь глядя я опять уйду.
Я бегу, от ветра за трамваем,
Тормозя у леденелых ям.
Мой унылый лик неузнаваем
Я смеюсь, ведь я иду к друзьям.
Лестница. Фонарь так желто светит.
Выше - свет окошек голубой.
Мне плевать на холод и на ветер,
Я иду не в гости, я - домой.
У меня сегодня день особый,
Я от вечера чего-то жду.
Я скажу, чего. Сейчас, немного
Подождите - я сейчас дойду.
Вот дошла. На стул без спинки сяду,
Взглядом всех теперь окину вас.
Мне немного грустно с вами рядом
Я сегодня здесь - в последний раз.
17 февраля 1989
* * *
Запорошило, запорошило...
Этот вечер расснежил нас...
Вы прощайте, мои хорошие,
Я была здесь в последний раз.
Я уехала, я уехала
Позабудьте скорее меня.
Без меня будет много смеха вам,
Мыслей, споров, души, огня.
17 февраля 1989
* * *
Я страшно хочу завести кота,
Черного, очень высокой пушистости,
И еще (ну, скажите - блажная мечта!)
Попугая, белого до золотистости.
В квартире запах нот и книг,
Шкодливый кот кастрюлей гремит...
И, глядя в синеющий свет окон,
Кричит попугай: "Я восхищен!"
"Вот это квартирка! Вот это да!"
Друзья приходят, мне говорят.
Нет, правда? Скажите, ведь красота?
"Да что уж! Номер один - пятьдесят."
В гостиной свечи коптят потолок,
Уже разговор над столом потек.
Попугай все запомнит птичьим умом,
Мне этот вечер расскажет потом.
Приходи ко мне, я открою дверь,
Попугай на плече, черный кот в ногах.
Мы прекрасно здесь заживем, поверь,
С нами Мэтр и Ундина, Шопен и Бах.
Я буду готовить, стирать и шить,
Слушать тебя и тебе говорить,
А дети будут с котом играть,
Попугая кормить, запах книг вдыхать.
Все это будет только тогда,
Когда попугая я в дом принесу,
Черного в дверь запущу кота,
И в книгах буду бродить, как в лесу.
Тогда придут в этот дом друзья,
Тебя, наконец, повстречаю я...
Но нет попугая и нет кота,
А мне не до книг - одна суета.
19 марта 1989
РАЗГОВОР С БУКЕТОМ
На запятнанном, в крошках, столе
Три тюльпана в вечернем стекле,
В черно-желтом почти хрустале,
Словно небо в окошках и мгле.
Три тюльпана устали стоять,
Им осталось тихонько дрожать,
И молить небеса и мечтать,
Чтобы я перестала писать.
Только может быть это пустяк:
Не усталость, а просто сквозняк,
И тюльпаны качаются так
Уходящему поезду в такт.
Но теперь я, похоже, смирюсь,
Я закрою тетрадь и ложусь.
Перестаньте, тюльпаны, дрожать,
Завтра все повторится опять:
Буду я до полночи сидеть,
Клясть себя, но безвольно глядеть
В синь окна, как в колодец без дна,
Вместо дела иль доброго сна.
9 мая 1989
* * *
Кажется, это уже прошло.
Я даже смогу быть приветливой.
Кажется, пока ещё я хочу жить.
Это очень сомнительно,
но хочется верить.
Кажется, я подражаю кое-кому,
Но что же, ведь это никто не прочтет.
(Я буду казаться хуже, чем есть)
Белый стих - это просто,
только сложно запомнить.
Осветите мне Звездой хоть шаг
Я вокруг дорогу озарю.
И поверьте, если будет так,
Я сгорю, я сгорю.
Я не верю, что я отступлю,
Я картины такой не рисую,
Потому что тогда я сгорю,
Точно так же, но всуе...
...Белый стих - это просто,
Только сложно запомнить.
Но память способна терять даже рифму.
Иль вдруг находить,
правда, лишь иногда.
Просто так не напишешь ни строчки,
Ни черной, ни белой. Но если напишешь,
Как сделать, что б в них
Кроме Цвета был Свет?
Никто мне не скажет, и я никому не скажу.
декабрь 1989
* * *
Я дочь Хромого Гусопаса
И Королевы Голубей.
Ее уста нежней атласа,
Его рука земли грубей.
Их на Земле судьба столкнула
В атласной розовой заре,
И ветром перышки раздула
И гусаков, и сизарей.
Они не верили в несчастье,
Они не чуяли беду,
И воспарили в одночасье
В полумечте, в полубреду.
Но все ж с небес они спустились,
На землю грешную сошли.
Потом пути их разделились,
Но разминуться не смогли.
И шли они: хотя в мученьи,
Довольны долею своей.
Он потрафлял гусыням пеньем,
Она скликала голубей.
Они живут, не зная спаса,
Но помня о любви своей
Любви Хромого Гусопаса
И Королевы Голубей.
15 августа 1990
* * *
Следы вчерашней краски на лице
Стирает дождь холодный и брезгливый.
Тосклива мысль о свадебном венце,
Но и сладка - я буду справедливой.
Я буду вновь беспомощна и зла,
Порывиста, мрачна и равнодушна,
Я снова буду редко весела,
Зато теперь я буду непослушна.
Я буду, удивляясь, вспоминать
Чердачный летний беззаботный запах
И жадно осень буду я вдыхать
В промокших скверах - городских заплатах.
Прощай, святой келейный мой покой,
Я целый месяц радовалась чуду,
Мне жаль терять тебя, но Бог с тобой,
Не знаю КАК, но все-таки я буду...
1 сентября 1990
* * *
Снова в старую жизнь я вхожу
Я о новой уже не мечтаю.
Я прощаюсь, прощенья прошу
И прощаю, прощаю, прощаю...
1 сентября 1990
* * *
Не люби меня, не люби,
Просьба только одна невинная:
Не вини меня, не вини,
Вот услуга неоценимая.
Не зови меня, не зови,
Эта память о счастье - мнимая,
Не губи меня, не губи!
Эта жалость - не беспричинная...
Не гони меня, не гони
Я уйду и сама, не жалуясь,
Помани меня, обмани
Только я уже не обрадуюсь.
Не встречай меня, не звони,
Я ни капли не раздосадуюсь.
Помяни меня, помяни...
А потом уж я не понадоблюсь.
ноябрь 1990
* * *
Когда меня поставят к позорному столбу,
Растрепанную, в рубище, босую,
С вершины эшафота я огляжу толпу
И разобьюсь о стену взглядов злую.
И всем на удивление тот голос будет тих,
Он словно дождь над площадью прольется:
"Мы по закону предков камнями бьем ТАКИХ"
(Каких - язык сказать не повернется).
Я перед первым камнем успею лишь вздохнуть,
Он будет брошен, видимо, за дело.
И самым острым краем ударит прямо в грудь,
Левей, где сердце, что любить посмело.
Я не успею бросить ни слова в этот гам,
Что над толпой поднимется как пламя
Увесистый булыжник ударит по губам,
Я улыбалась этими губами.
Разбитыми руками мне не закрыть лица
Веревкой прикрутили их надежно.
Зато я вижу взгляд твой до самого конца
Отнять его уже им невозможно.
Но что это? мой крестик, что с шеи я сняла
И отдала тебе с благословеньем,
Теперь летит в глаза мне, как острая стрела,
Меня лишая разума и зренья...
Наверно, я ослепла, я в море темноты,
Оно меня спасет, мне в нем не больно...
Два стражника сомкнули тяжелые щиты:
"Она уже мертва, с нее довольно".
3 января 1991
* * *
Ну чем судьба, мой мальчик, виновата,
Что много шишек и нет удачи?
Но ты решил - как вырастешь - в солдаты,
А ведь солдаты - они не плачут.
Зачем, скажи, отцовские седины
Столь громким ревом, мой сын, порочишь?
Из битвы не вернуться невредимым,
А коли храбрый - то путь короче.
Больней царапин, синяков и ссадин
Всего пол-взгляда, всего пол-слова,
Нас то и дело ударяют сзади,
Но мы привыкли и мы готовы.
Пусть жизнью мы теперь все чаще биты,
Давай смеяться - а как иначе!
Решил в солдаты, сын? Ну так... Иди ты!
Мы все солдаты, и мы не плачем.
январь-февраль 1991
НЕЖНОСТЬ
Я чувствую к тебе одну лишь нежность...
Не думаешь ли ты, что это мало?
О нет, она огромная, как море
И стойкая, как синий цвет индиго.
Не смейся - это правда очень стойко.
Ты хмуришься, опять с тобой неладно.
Иди сюда, садись со мною рядом,
Мы вместе помолчим и станет легче...
Ты нежности моей не сосчитаешь,
А может быть, и вовсе не заметишь,
Но это, впрочем - веришь ли - не важно:
Мы добрые друзья и с нас довольно.
Как рада я руки твоей пожатью
Меж пальцами в тебя втекает нежность.
Согласна, что любовь бывает ярче
Ведь так недавно я тебя любила...
Мы смотрим неподолгу друг на друга.
Твой взгляд внимателен, он словно ждет ответа
На заданный вопрос, а мой смеется,
В нем только нежность, нежность, нежность, нежность...
11 февраля 1991
* * *
Рецидив любви - он всегда тяжел,
Он готов зачеркнуть все сказанное.
Выбирала я из двух злейших зол,
Промахнулась и вот - наказана.
Мне легко понять, тяжело забыть
Эту боль, на меня обрушенную.
Можно жить, любя, но любить - не жить,
Мы достойны житья, и лучшего.
Подожди, постой! Сердце бьется в кровь,
За тобой бегу, неприкаянная.
Обернись, прошу, передумай вновь
И спаси меня от отчаянья.
11 февраля 1991
* * *
Луч - в окошечке белым овальцем
Освещает два шага пути...
Мне до крови изрезали пальцы
Два осколка, зажатых в горсти.
Этот лучик беспомощно тонок,
Третий шаг - в темноту, беспредел.
Но с тобой я, шагай, хоббитенок,
Ты ведь первый идти захотел.
Два осколка, хранимые тайно,
Обожгут и тебя, как возьмешь.
Твой кусочек едва ли случайно
К ним подходит - ты сразу поймешь.
Но пока мы прошли без запинки
Два шага, и у черной стены
Ты промокшие сбросишь ботинки
Шерстолапам они не нужны...
март 1991
* * *
Мой рыцарственнейший! Вы отрастили бороду,
Меча двуручного в ладонях рукоять...
А я бреду по солнечному городу
И время поворачиваю вспять.
Мой благороднейший, вопросы крови странны,
Но короли не происходят из бродяг,
Не королевою, а ратницей я встану
Под Ваш столь молодой, но славный стяг.
Нежнейший мой, я Вас люблю безумно,
Поверите ли: мне шестнадцать лет.
Моя любовь светла, чиста, бездумна,
Она не понимает слова "нет".
Душа моя, мой друг, писать я не устала,
Но чтоб не стали вдруг слова мои резки,
Кончаю. Мне осталось пол-квартала
Пути. Любови - пол-строки.
12 апреля 1991
* * *
Не хочу, не хочу, не хочу быть королевой,
Под венец ты с другою пойдешь (без меня).
Коль направо свернешь, я тотчас пойду налево,
То, что нам по пути - это наглая ложь.
Никогда не хотела я быть твоей женою,
Это слишком огромная честь (для тебя).
Ну а то, что друг другу подходим мы с тобою
Ты клевретам не верь, это подлая лесть.
Для чего, посуди, жизнь губить с державным мужем?
А тебя в гроб загонит жена (то есть я),
Грубиян и глупец - да зачем такой мне нужен!
Я же вовсе тебе ни на что не нужна.
Как ты мне надоел! Да и я тебе, похоже,
Это ты и пытаешься скрыть (от меня).
Уезжай насовсем, или я уеду... Боже!
Кто посмеет тебя запретить мне любить?!
16 апреля 1991
* * *
Свой внутренний голос нещадно срывая,
Зову наяву, окликаю во сне...
Зачем мне, за что это мне - я не знаю,
Должно быть, все дело в проклятой весне.
Усталые мысли, бессонные ночи
Все это не из-за и не для тебя.
Мне голову солнце шальное морочит,
Все планы благие бесславно губя.
От этого солнца мне некуда деться,
Оно одиночеству чем-то сродни,
Я все оборву - потерпи, мое сердце:
Весна доживает последние дни.
29 апреля 1991
* * *
Я в несвойственной мне роли
Милой девочки-резвушки,
Беззаботной хохотушки
Оставаться не хочу:
Слишком разноцветны платья
И игривы безделушки,
А смеюсь я не по-детски
Я давлюсь, не хохочу.
В дивном образе старинном
Роковой прелестной дамы
С ниткой жемчуга на шелке
Быть я тоже не могу:
Хоть таинственна я в меру,
Но смотрю я слишком прямо...
Я сниму и эту маску,
Хоть у ней я и в долгу.
Не вернуться ли мне к лампе,
К куче книг и теплой шали
И к распахнутым тетрадкам,
Что соскучились по мне?
Я к ним так давно привыкла,
Но вернусь туда едва ли,
Ну, а если возвращусь вдруг
Видимо, не по весне.
И не раз еще придется
Покрывать лицо мне гримом
И пустые монологи
Без запинки повторять.
По природе я актриса,
Но зачем-то не игрива...
Вот бы встретить человека,
С кем могла б я не играть!
3 мая 1991
* * *
Ты любишь гордых и своевольных
А впрочем, кто же не любит их?
Мне дела нет до судьбой довольных,
И, к счастью, ты - не из малых сих.
По битым стеклам идти не больно
Нельзя на месте лишь устоять.
Нескоро буду судьбой довольна,
Пока я лишь начала играть.
В игре жестокой так много правил,
А я не знала и сотой их,
Но ты учиться меня заставил
Ты, самый мой из любезных сих.
Ты знаешь: каждый в поступках волен
И нам друг друга не изменить.
Но мы все ближе. Ты недоволен?
Так что ж нам делать, придется жить.
11 мая 1991
* * *
Нам не удаются нежные прощанья,
Мы не произносим вежливых речей.
Нам не будет скучно от минут молчанья
И не станет страстно в зале без свечей.
От прикосновенья не трепещут руки,
Без волнений лишних мы друг друга ждем.
Нас пугать не стоит призраком разлуки
Все равно мы бродим под моим дождем.
Только если слово странное прорвется
Или будет слишком откровенен взгляд
Нам обоим в жилы древний яд вольется,
Колдовской, безумный, сладко-горький яд.
11 мая 1991
* * *
Тасуются неигранные карты,
И стрелки все быстрей перемещаются.
Жара и дождь срываются со старта
По-видимому, лето начинается.
Обрушились убогие строенья,
Лишь ветви надо лбом твоим качаются,
О Боже мой, какое настроение!
Как будто счастье больше не кончается...
20 мая 1991
С К А Д И
1.
Под звон молотков об изгибы стали,
Как редкий алмаз в кладе,
Родители долго имя искали
Дочурке. Нашли - Скади.
Богиня колец над ее колыбелью
Услышала - пролетела,
И эхо серебряною свирелью
Под сводами зазвенело:
"Тебе красоту подарить могу я,
О, крестница-озорница,
И голос, и песни тебе дарую,
А счастье - уж как случится."
2.
Алой свече гореть до утра,
Слышишь, невеста, звон колоколец?
Это приходит твоя пора,
О, Скади Колец!
В землю, не в камень уйдут семена,
Чуть подождать - и появятся всходы.
Ты на венец променять должна
Бремя свободы.
Молодость всем суждено терять,
Ты не девица - жена отныне.
Мужним устам всю жизнь повторять
Имя богини...
3.
Кто сподобил такой родиться?
Надо прятать глаза от всех...
Очень многое мне простится,
Но любить чужеземца - грех.
Я молила богов о каре,
Что способна меня сгубить,
Я бросалась в огонь в пожаре,
Я отраву пыталась пить.
Я валялась в ногах у мужа:
"Пожалей, пощади - убей.
Дальше будет не лучше, хуже,
Мне нельзя доверять детей."
Но, спокойно в лицо мне глядя,
Так ответил тогда супруг:
"Подожди, успокойся, Скади.
Ты красивей своих подруг,
Ты прекрасней дневного света,
Ты чудеснее, чем луна
Ты же знаешь сама об этом,
И не хочешь, так жить должна.
Оставайся в моем чертоге,
Постарайся меня любить..."
Я осталась... О боги, боги!
Дайте силы ваш гнев испить!
В тишине вековой аллеи
Незамеченной проскользнуть,
К валуну, Что снегов белее,
На колени упав, прильнуть.
И без слез и молитв забыться...
Да, пускай я красивей всех.
Мне за это любовь простится,
Но забыть о ней - тяжкий грех.
4.
Ничего не поделаешь, Скади...
Все дела переделаны за день:
Ниток бус перенизана сотня,
И платок довышит сегодня.
В очаге веселое пламя,
Дети сыты - Ауле с нами!
За окном ворожит непогода:
"Не вернется твой муж из похода..."
Заглянет солнце утренним лучом
Под свод пещер с негаснущим огнем,
Но вместе с тьмою не уйдет беда
Она в душе осталась навсегда...
"Не печалься, не мучь себя, Скади,
Он вернется домой со дня на день,
Он удачлив в боях был доныне,"
Утешают друзья и родные.
Но в ответ я молчу или плачу
Мне нельзя уповать на удачу.
Бог способен помочь лишь безгрешным,
А меня не простит он, конечно...
Какой молитвой отвести беду?
Какой пред алтарем раскинуть плат?
Я брошу все, в изгнание уйду,
Но мой супруг - чем он-то виноват?..
5.
На яркое солнце мы редко выходим,
И счастливы дети мои до упаду,
Когда мы цветок необычный находим
Иль смотрим с обрыва в котел водопада.
Мы пьем из ладоней холодную воду
Лесной ручеек угостил нас радушно,
Идем босиком по песчаному броду,
Нас ветер ласкает ладонью воздушной.
С корзинкой кореньев и трав ароматных
Вернемся к обеду под гулкие своды.
В пещере уютно, но все же приятно
Под солнцем пройтись, коль позволит погода...
6.
Уснули дети мои и муж,
Растущий месяц в окошко светит...
От зимних стуж до весенних луж
Не спать мне и вспоминать о лете.
И ты со мной, мой далекий друг,
Хоть даль годами уж можно мерить.
От зимних вьюг до весенних мук
В разлуку я не могу поверить.
А при свече закорючки рун
На лист бумаги быстрей ложатся...
От зимних лун до весенних струн
Я все пытаюсь с тобой прощаться.
А ближе к лету бутоны роз
Меня на тропках укромных встретят.
От зимних слез до весенних гроз
Пора мечтать об ушедшем лете.
конец марта - 24 мая 1991
СЕСТРИЦА
Нам терять пришлось немало,
Находить - увы - немногих
На растоптанной дороге,что петляет и клубится.
Ладно хоть не стерты ноги
Ты и так уже устала,
Да и я не из металла, правда, он звучит, сестрица.
Обгоняют нас нещадно
Разномастные повозки,
А фургон на перекрестке переехать нас грозится.
Наши внешности неброски,
Хоть не стерты ноги, ладно,
Все ж спокойно и приятно нам вдвоем идти, сестрица.
То в глаза, то в спину светят
То ли солнце, то ли звезды,
То ли фары, то ли просто этот свет с тобой нам снится.
Ноги все еще не стерты,
В волосах играет ветер,
Только кто же нам ответит, долго ль нам идти, сестрица?
Мы с тобой всю жизнь похожи,
Если не судить нас строго:
Обе выбрали дорогу, что петляет и клубится.
И у дальнего порога
(Подойти б к нему попозже)
Мы сказать друг другу сможем: "Я еще вернусь, сестрица."
4 июня 1991
* * *
Стихам положено быть грустными,
А вы грустить не в настроении.
И строчки кажутся безвкусными
В моем изустном изложении.
Но вы пока само внимание
Вознаградить мое усердие
Уже решили вы заранее.
Благодарю за милосердие...
А на закате краски яркие
Соткались в полотно тревожное.
И на обрыве в старом парке мы,
И расставанье будет сложное.
Но это вмиг исчезло в памяти,
От снегопада нам не спятаться...
Вы снова душу взглядом раните,
Мне остается лишь расплакаться...
Но эти слезы неподдельные,
И постепенно выясняется,
Что капли звонкие капельные
О ваше сердце разбиваются.
О, боже мой! Вы тоже плачете?
Из-за меня? Мне нет прощения
Вы для меня так много значите,
А я грущу вам настроение.
10 июня 1991
* * *
Три этих ириса - для Вас.
От сердца их дарю - рукою левой.
Тигровый ласковый окрас
Вам, Королева...
Ухожен монастырский сад,
Расчерчены, как по линейке, гряды.
А эти три раскрылись в ряд
Вблизи ограды.
Я на закате их рвала,
А колокол тоску струил неодолимо,
Когда привратница прошла
С ключами мимо.
Я вспомнила, что уезжать
Назавтра мне, но и вернуться скоро...
Вернуться... Ирисы сажать
Мне снова впору.
10 июня 1991
И М Я
1.
Я живое лицо на портрет заменю
А тебя самого я давно разменяла.
Голубые глаза и улыбку твою
Посреди пустоты навсегда растеряла.
По рукам и ногам повязали строкой,
Словно собственной жилой - порвать слишком больно.
Я тебя поманю онемевшей рукой,
Но она - неживая - повиснет безвольно.
А едва я тебя захочу оттолкнуть
Пальцы снова сожмут карандашные грани,
По бумажным волнам повлечет меня в путь
Острый грифель - корабль в стиховом океане.
Ты опять далеко, даже берега нет:
Управляюсь с трудом с парусами своими.
Но все чудится мне на скале силуэт,
А из гула воды прорывается - Имя...
2.
Откуда мне знать,
Как тебя называть?
Стоит ли голосом
Имя ласкать?
Или за волосы
Имя таскать?
Или - как просто
Не отыскать?
Не отсылать,
Но и не отпускать...
Стоит ли, стоит ли
Окликать!
3.
Я не хочу тебя любить,
И Имя горькое твое
В висках лишь болью, резкой болью отдается.
Но как же мне иначе жить,
Кого мне ждать, кого бранить?
Мне, видно, больше ничего не остается.
Я ничего уже не жду.
Какие радости вдвоем
Нам предсказатели досужие пророчат?
Я, обгорев, скольжу по льду,
И каждый день в моем аду
Моя душа безумно плачет и хохочет.
Да, скоро я сойду с ума.
И что мне в Имени твоем?
Оно опять сорваться с губ моих готово...
А впереди все та же тьма,
И я не ведаю сама,
Зачем шепчу тебя, зову тебя я снова.
4.
Последнюю ночь твое повторяю Имя.
Последнюю ночь горжусь грехами своими.
Опальный рассвет меня у окна встречает.
Печальный ответ две пропасти размечает.
Ты с многими схож - не первый же раз любила,
Но раньше я все ж бессонницей не грешила.
Последняя ночь... Ты тоже уйдешь за ними,
А мне превозмочь останется только Имя.
16 - 17 июня 1991
НЕ ИЗ "ИМЕНИ"
Я все прозвища твои перебираю,
Хватит этого на целый день сегодня.
Но по имени тебя не называю,
О лукавейшее рыжее отродье!
Обругаю непотребного собакой,
А у падре попрошу благословенья.
Ваша светлость, Вы бессовестны, однако
В Вас есть капля непиратского смиренья.
И мелькает надоедливое имя,
То становится длиннее, то короче...
Вот проехали два рыцаря. За ними
Почему-то пролетел испанский летчик.
По Империи твоей незаселенной
Не таясь, не опасаясь, я шагаю.
Кто посмеет обозвать меня влюбленной?
Я по имени тебя не называю...
16 июня 1991
ЗАКЛИНАНИЯ ОГНЯ
1.
Этот камень - РАЗ - огнем опален,
Этот камень - ДВА - песком опылен,
Этот камень - ТРИ - в ладонях протри
Он лучом звезды горит изнутри.
Этот камень ты губами лишь тронь
Он развеет Дым, погасит Огонь.
2.
Пламя - не жгись!
Пепел - взвейся!
Дым - развейся!
Огонь - уймись!
Ветром, Водой и Землей
Тебя заклинаю: СТОЙ!
3.
Камень о камень ударил - и стих.
Искры слетели на мох от них.
Пламя запляшет на ветках сухих.
Свет отразится в зрачках моих.
Но коль ресницы я опущу
Этот огонь тотчас погашу.
Камень, о камень не ударяй!
Искра, костер не воспламеняй!
июнь 1991
СОРОЧЬИ ГОРЫ
Наши короткое, странные разговоры
Скоро закончатся - лету не вечно длиться...
Тают в клубах клубничных Сорочьи горы,
Алое солнце хочет с холма скатиться.
В сумерки воздух вяжет, и голос - глубже.
Наш костерок уснувший вот-вот проснется.
С крепкого чая кружки не станет хуже.
В зарослях - видишь? - солнце, как птица, бьется.
Склоны крутые тропками перевиты.
Даже в тени акаций тепло и душно.
Ты подаешь мне руку - что ж, будем квиты
Я как ребенок буду тебе послушна.
Тьма подступает тихо и осторожно,
Мир до кусочка возле огня сужает.
"Можно еще глоток?" - "Да конечно, можно"...
Песня молчанье ночи перемежает.
9 - 10 июля 1991
* * *
Это даже не мечта,
Это даже не мольба
Так слезу роняют, скорбя.
Я совсем уже не та
Мне наскучила борьба,
Я хочу увидеть тебя.
Безразлично, почему,
Безраздельно - одного,
Капли гордости не храня.
Объяснить - не по уму,
Но скажи мне, для чего
Ниткой бус рассыпал меня?
Жаркополденный мой путь
От тебя уводит вдаль.
Чем усыпана та стезя?
Капли-слезы - ну и пусть,
Капли крови - как ни жаль,
Жаль - тебя увидеть нельзя.
17 июля 1991
* * *
Гордость - жемчуга горсть
Скользит между пальцев - в пыль...
По пыльной дороге идешь ты
Снова, глаза опустив...
Я снова окликну тебя.
Солнце и ветер - друг другу навстречу,
На перекрещеньи воздуха струй и света лучей
Я стою к ветру спиной
Он меня подгоняет к солнцу,
Но солнце слепит мне глаза.
Я впускаю Болезнь в тело свое
Пусть оно отдохнет в ней, пока
Не вернется Работа.
сентябрь 1991
* * *
Ничего не знать - не дороже ли?
Опыт холодом отзывается.
Вот и в этот раз - "Было. Прожили.
Повторения возбраняются".
28 сентября 1991
* * *
Я опять устала без тебя
И с тобой хотя не отдыхала.
Как ни странно, трудно жить, любя,
Мне темно и скверно без тебя,
Я устала, милый, я устала.
Кудри вьются, ласковы, мягки,
Лишь твоей ладони ожидая.
Но как долго этой ждать руки?
Может, мы все так же далеки?
Я не знаю, милый, я не знаю.
Я храню заветный кошелек,
Где твою припрятывала сдачу.
Ты не думай, это не упрек,
Я уже остывший уголек,
Я не плачу, милый, я не плачу.
И когда ты пропадаешь вновь,
как мне скрасить глупую потерю?
Оправданий вовсе не готовь.
Мне опять послышалось "любовь".
Я не верю, милый, я не верю.
Но зачем мне плакать и грустить?
Ты опять завертишь все сначала.
Пропадать и снова приходить,
Целовать и снова не звонить...
Я устала, милый, я устала.
2 октября 1991
* * *
И опять моросит дождь,
Осеняя мой путь унылый.
Ты не встречи со мной ждешь,
А разлуки с другой, милый.
Мокрый веер густых лип
Отмахнет от меня заботы.
Как рекламный пустой клип
Прокрутился конец субботы.
Нас укроет зонтом крыш
Подобревший на миг город...
Покидать меня не спешишь,
Хоть и есть благовидный повод.
октябрь 1991
* * *
И не радостей и не любви
Я у Бога просила,
А, губу искусав до крови,
Умоляла: "Дай силы"...
ноябрь 1991
* * *
Когда я мир загробный покидала,
Чтоб в новом теле посмотреть на свет,
Я чемодан неспешно собирала
И думала, что надо, а что нет.
Отбросила я прочь без сожаленья
Расчетливость с логическим умом,
Зато взяла мешок стихотворенья
И музыки коробочку при нем.
Взяла я маловато силы воли,
Для жалости местечко утаив,
И вот тогда пакет душевной боли
Мне сунули, согласья не спросив.
А нежности и ласковой любови
Взяла я столько, сколько подняла.
Вот одиночество - флакончик темной крови
На вещи я случайно пролила.
И некогда сушить и оттираться,
Мой паровоз гудит, пора идти.
Веселости картонного паяца
Я спрятала в кармашек по пути.
И мать меня уже рожала в муках,
Когда вдогонку, как букет цветов,
В окно вагона метко, прямо в руку,
Мне бросили пучок волшебных снов.
2 декабря 1991
* * *
Тот город изумительно далек,
Туда нам, слава Богу, не вернуться...
Пора повесить плащ, переобуться
И растянуться, глядя в потолок.
А в сумерки на этом потолке,
Как будто в кинозале на экране,
Проходят те, кого я знала ране
В том городе на медленной реке.
И вот, среди таких знакомых лиц,
Мелькаешь ты - неловко, молча, странно.
Не жди, ступай - тебя я звать не стану,
Все кончено в пустейшей из столиц.
Последний раз нежнейшая рука
Мое плечо холодное сжимала.
Ты помнишь, как тебя я прогоняла.
Прости - но ложь не лучше, чем тоска.
И снова в серой дымке потолок.
Бог с ним, пора и делом бы заняться...
Ты был бы рад совсем не возвращаться,
Но этот город, право, так далек...
август - 2 декабря 1991
* * *
Охрани нас друг от друга, матушка-Судьба,
Не позволь соединиться ни рукам, ни взглядам.
Удержи меня, Забота, уведи его, Гульба,
Пусть разлука между нами ляжет - так и надо.
Я честно пытаюсь забыть тебя - и навсегда,
Но все-таки,свети тебе звезда.
Не жалей его, меня подавно не жалей,
Скука разноцветная - от серой до зеленой.
Время, старый лекарь, боль бальзамами залей...
Я пока еще надеюсь умереть влюбленной.
Я тщетно пытаюсь забыть тебя - чтоб навсегда
Но все-таки, минуй тебя беда.
Обойдите вкруг меня, ограду сотворя,
Разум ледяной и Воля, если есть такие,
Пусть мне даже не увидеть снега января,
Сторож строгий - Честь - тебя опять назад откинет.
Я вечно пытаюсь забыть тебя - хоть навсегда,
Но все-таки, целуй тебя вода.
ноябрь - 2 декабря 1991
* * *
Мои рыданья не нарушат тишину
Свою печаль я на других грузить не смею,
Я опускаюсь вниз, к загадочному дну,
Но на тебя в последний раз взглянуть успею.
Я в толще вод всю жизнь, барахтаясь, плыла.
Где верх и низ - всегда так просто перепутать.
Я наконец тропинку в глубину нашла,
И вот - спускаюсь вниз, чтоб в холод душу кутать.
Не утонувшей я - русалкою плыву,
Гирлянды водорослей в волосы вплетаю,
Кто мне сказал, что я мертва - нет, я живу,
Но я живу у дна, а выше не всплываю.
Мне много темных тайн откроется внизу,
Но верю я, что обратить их в свет сумею...
Любовь я все-таки с собою унесу,
Я сделаю ее лампадою своею.
Но не подумай, что тебя с собой зову,
Я больше не гоню, я просто отпускаю.
Но если вдруг и ты отправишься ко дну,
То мы не встретимся - я это твердо знаю.
С тобой так часто я прощалась навсегда.
Теперь - молчу и слов напрасных не роняю.
Нас разделяет бесконечная вода,
Я не тревожу, не прощаюсь, а прощаю...
8 декабря 1991
ПЕРЕВОД "PERFECT STRANGERS"
Ты можешь припомнить имя мое - так вспомни,
Оно, как и я, сквозь жизни твои летело,
Дыхание льдов и всполохи волн задело...
Сквозь тысячи океанов твоих, вспомни!
И тысячи лиц, что знать мне пришлось прежде,
Мне издали светят, смеются и исчезают,
Они, как и я, о всей твоей жизни знают...
О, тени, которые рядом прошли - прежде!
И если услышишь оклик ты мой с утра
На ветер летящий брось поскорей имя.
Должны - это нам понимать пора
Должны остаться мы СОВЕРШЕННО ЧУЖИМИ...
Серебряный трос, натянутый через небо,
Уходит в даль - такую, что не увидеть.
А голос вечности тянет за нить мыслей
Серебряный трос, протянутый сквозь сознанье.
Как боль со смертью, слитые воедино,
Слегка разбавлены вязкой тьмой ночною,
Прекрасна жизнь. Это катятся твои слезы,
С дождем небесным слитые воедино.
И если услышишь голос ты мой с утра
На ветер летящий брось поскорей имя.
Должны - это нам понимать пора,
Должны остаться мы СОВЕРШЕННО ЧУЖИМИ...
январь 1992
КОРОЛЕВСТВО ВЕСНА
1. Увертюра
Только сделать шаг
И конец Весне,
Только сделать так
Неподвластно мне.
Снова белый сад
Обступает дом.
И в окошко - взгляд,
Мысли - все о том.
Вот уж сколько лет
Этих красок пыл,
И движенья нет
Ветер нас забыл.
Он забыл цветы,
Не замял траву,
Чувства здесь густы,
Как трава во рву.
Знаешь, жить вот так
Надоело мне.
Только сделать шаг
И конец весне.
2. Ода
Одуванчиков ярким золотом
Я на царствие коронована,
На душистый престол сиреневый
Я взойду, на других не глядя.
Ослепляет игрою красок
То, что только на день уготовано.
Фейерверк летит - незабудками,
Бирюзой застревает в прядях...
Я улыбку дарю лучезарную
Королеве нельзя быть унылою,
Золотые дукаты мать-мачехи
Я горстями брошу с балкона,
Провинившегося астролога
Я от казни спасу, помилую,
Омрачил он чело королевское,
Лишь на день предсказав корону.
Я уверена в этом пророчестве
Пусть же сбудется то, что обещано.
Пригубите нектар тюльпановый
Королева пьет вместе с вами...
Эшафот сколочен на площади
На него взойдет завтра женщина.
За ночь ветер устелет плаху ей
Яблонь белыми лепестками.
3. Тронная речь
Уносят вихри света
Цветов мечты и сны,
Предсказывает Лето
Пророк конца Весны.
Ему подвластны звезды,
А им всего видней,
Куда уходят весны
Под натиском дождей.
Еще на горизонте
Не выросла гроза
Травинки смело троньте
И выпала роса.
И ярких молний сотня
Закрыта в колчанах.
Еще Весна сегодня,
И нам неведом страх.
4. Конец королевства Весна
Вечер стучит гонцом в окно.
Впустить. Пора платить сполна.
Дотанцевать не суждено
Конец королевства Весна.
Сорванный лист летит к ногам.
Стоять. Я подниму сама.
Солнца пером вписано там:
Конец королевства Весна.
Рыцарь, в ножны вложите меч,
Не враг - рядом - дождя стена.
Нам не успеть, не уберечь
Уже королевство Весна.
Ветер - зачем вернулся ты?
Уже? Тогда я иду одна.
Простите, друзья, прощайте, мечты,
Прощайте, друзья, простите, мечты!
Конец королевства Весна!
5. Много лет спустя
Отчего у солнца алый свет?
Отчего в садах краснеют вишни?
Почему у роз - цветов душистых
Лепестки алее, чем рассвет?
Бесконечный каверзный вопрос:
Что за цену заплатило лето
За плодов румяных царство это?
Только кровь - ответ предельно прост.
Мне ветер ответит, он ветки растреплет,
Пройдет на рассвете волной по полям.
И тайну о лете под птиц ранний лепет
Прошепчут столетья и мне и цветам.
январь 1992
* * *
Метель мне наводит здоровый румянец
Сухими иголками снега.
Спасибо, подруга, твой ветреный танец
Дает мне возможность побега.
От сотни обид и ненужных вопросов
И жалости острого жала
По скользким дорожкам и снежным заносам
Я часто и раньше бежала.
Но эта метель заметает дорогу,
Которая мне и не снилась.
Здесь скользко и мёрзко вдвойне, но, ей-Богу,
К такому-то я и стремилась.
Метель, нам с тобою пока по пути,
Лети же, родная! Я следом, лети.
4 февраля 1992
ЯНТАРНЫЙ КРЕСТИК
Так возьми мой янтарный крестик,
может, это тебе и надо...
В.Долина
Отличить то, что будет нужно
Вот на знанье родителей тестик.
Мы с тобою живем так дружно
Так возьми мой янтарный крестик.
Сколько стоит, зачем купила?
Что сказать на вопрос коварный,
Я придумала, но забыла...
Ты возьми этот крест янтарный.
Он как солнечный луч в ладони
Я красивей сказать не сумею.
Среди будней пустой погони
Ты возьми и надень на шею.
Уберечь тебя от потери,
От тоски, что как снег полярный,
Он поможет - я верю, верю
Этот маленький крест янтарный.
Пусть тебя он хранит, как может,
Если я не с тобою вместе.
Может быть, не спасет - поможет...
Ты возьми мой янтарный крестик.
24 февраля 1992
* * *
А все же мы не те - уже или покуда
Что представлялись нам в чудаческом чаду.
При слабом огоньке, что теплится на чудо,
Пора договорить - иди, и я уйду.
Каморка холодна, нас сторожит простуда
В щелях и по углам, и в тающем дыму.
И может быть - к добру, а может быть - и к худу
Прощаемся с тобой - я право, не пойму.
Но нам уже с тобой не удержать друг друга,
А я тебе давно поверить не могу.
При гаснущих огнях магического круга
Попробуем простить - друг другу и врагу.
3 марта 1992
* * *
Докурить последнюю сигарету
И больше к этому не возвращаться.
Сколько лет еще колесить по свету
Как себя наконец научить прощаться?
Мне азы науки печальной этой
Преподали лучшие из любимых:
Не махать платком, не бросать букетов,
Слов не надо - даже необходимых.
И украдкой, будто бы ненароком,
Не сжимать руки в тесноте вокзальной.
Мне показано не одним уроком:
Можно жить без этих минут прощальных.
Только проще и легче обоим будет
Говорить обо всем, о прощаньи - ни слова,
"Не забудешь?.." Захочет - пускай забудет.
И не думать: день или год разлуки?
Я других поучаю спокойным тоном,
Не советую за сигареты хвататься.
А сама - опять у окна вагона.
Я себя не могу научить прощаться.
20-е числа марта 1992
* * *
Я - живая, но одна я,
Словно песня птиц.
Я устала, пролетая
Меж своих границ.
Одиночество, играя, всадит в сердце нож.
Да, опять одна, я знаю,
Грустно, ну и что ж?
Я уже не ожидаю
Встречи по весне,
Все одна я, но - живая,
Тем труднее мне.
14 мая 1992
К ОКОНЧАНИЮ ПОЛУГОДА
1.
Без следа половицею пыльною
Проскользнуть во тьму от порога...
Не руками, а крыльями, крыльями
Обнимала тебя недотрога.
Но прозрачность теперь уменьшена:
Не светящейся, светлой тени
Воспарящей, а женщине, женщине
Ты уткнулся лицом в колени.
Уже, уже просвет между шторами,
Реже, реже в душе рассветы...
Ну, не будем стрелять укорами,
Передай, мой друг, сигареты.
2.
Наш роман неклассический - он некрасив
От обилья житейских коллизий.
И все слышится мне недалекий мотив
Вероятно, "К Элизе".
Переливы несложных - классических - нот
Отвлекают от боли вниманье.
Эта боль, вероятно, когда-то дойдет
Через пол-страны - к Анне.
Только что эта боль среди многих других
Через многие лиги и мили
Возвратится она и обрушится - в стих
На страницу - к Людмиле.
3.
Столкнуться на лестнице и улыбнуться
Вот одно из последних желаний...
Если бы ты вдруг смогла вернуться
Только б тогда избежать прощаний.
Мое малодушье растет понемногу,
Великодушие умаляя.
Но я тебя провожала в дорогу
Хочешь, не хочешь - я и встречаю.
Что принесет нам обоим встреча?
Кучу окурков? Слезы в придачу?
Колких обид ледяные речи?
Я слишком мало верю в удачу...
Пустые мечты я гоню нещадно
В прошлое лето не возвратиться!
И все-таки, ты улыбнись - ладно?
Можешь потом хоть в горло вцепиться...
4.
Мне ли, мне ли теперь жаловаться на усталость?
От цепочки потерь только звенышко осталось.
Я сжимаю в руке это тонкое колечко.
Протяну в кулаке - "Выйди, выйди на крылечко".
Вроде рядом друзья - за спиною полукругом,
Чуть поодаль - семья, смотрят прямо, но с
испугом.
Что за жалость - стена, видно, не из льда
- не тает.
Ты осталась одна, но тебя так не хватает!
Как дружили - пока эта глыба здесь не
встала.
Посмотри: вот рука, я кулак уже разжала...
5.
Сколько раз в поединках ставил
Нас друг с другом суровый Балин?
Может, он нас опять заставил
Разыграть дуэль у развалин?
Подожди, что-нибудь придумаем...
Не начать ли опять с удара
Прямо в голову? Ох, безумие
Нас с тобою поставить в пару.
Поиграть во врагов так весело
Но болтать еще веселее.
Не хочу я кровавого месива
На твоей белоснежной шее,
И еще - умирать не хочется...
Нет, послушай: иду вчера я...
Бог ты мой! Ну когда закончится
Этот фарс на задворках рая?
14 мая 1992
С Н Ы Д О Ж Д Я
Слезы, как кошки, глаза царапают,
Сердце стальными зажато зубами.
Медленный дождь все капает, капает...
Пальцем на мокром стекле: "Не с вами"...
Может быть, просто не судьба, а может - так оно и к лучшему... Не с вами, не с ними, не со мной... Этот маленький рваный цикл я посвящаю тем немногим, кто очень дорог мне, но тем не менее уходит, или уже ушел, или даже - уйдет, так и не появившись. Прости. Люблю. Удачи. Не самые печальные слова, лучше говорить их, чем писать на стекле "Не с вами", поэтому пусть уж будут только сны, и даже без кошмаров, сны под переливы дождя, сны - от дождя, "Сны дождя".
1.
Так уж лучше бы шел дождь,
Разбиваясь о скат крыш.
Он расскажет, как ты - ждешь,
Он обманет - ведь ты спишь.
И врывается в твой сон
Отголосок моих слов
И хрустальных цветов звон...
Мне не видеть таких снов.
Проливая цветной свет
В чужеземный седой мрак,
Ты проходишь сквозь тень лет,
Разбиваясь о свой страх.
Так уж лучше бы шел дождь,
Ты под крышей давно спишь.
Расстоянье во сне - ложь,
Расставанье - обман лишь.
2.
Мокрые трамваи искрят на поворотах.
Промокшие нервы сдают при разговорах...
Я иду, надеясь встретить кого-то.
Так встречай меня, мой сырой город!..
По глубоким лужам, зонтом прикрываясь,
Мне идти легко - что мне дождь да забота?
Если заболею, то потом раскаюсь,
Но я ведь вышла, чтобы встретить кого-то.
Целые фонтаны брызг мимолетом
Надо б уклониться, но я не успею,
Видимо, сегодня не встретить кого-то.
Встречу!.. Только раньше я поседею.
Матовое солнце - свет за облаками.
Слушателей песен уморит зевота.
Провести по лбу мокрыми руками...
Кто-то впереди... Может, это - Кто-то?
3.
А ты все бродишь по моим дождям
И ищешь, не отчаявшись доныне,
Следы следов моих на мокрой глине
По скользким перепутанным путям,
По исчезающим дождям.
А ты все плачешь по моим глазам
Они лишь раз перед тобой блеснули
И гаснут - как огонь задули...
И это пламя не зажечь слезам
Не плачь по гаснущим глазам.
А ты все реже слышишь голос мой
Он погребен моих дождей паденьем,
А капли слез уносят вдохновенье
В тот океан, зовущийся судьбой,
И ты теряешь голос мой...
И ты теряешь голос мой...
Не плачь по гаснущим глазам...
По исчезающим дождям
Иду по кругу за тобой...
май - июнь 1992
* * *
Мне сказали, что я чиста.
Хоть правдивы эти уста
Я совсем недавно была
Пособницей зла.
Я сказала, что я жива
Мне поверили в эти слова,
Но теперь, чтобы не солгать,
Мне нельзя умирать.
июнь 1992
* * *
Снова дороги перемело...
Где ты теперь - могу лишь гадать.
Это такое есть ремесло
Ждать.
Дом до краев наполняет тепло
Вот бы хоть каплю тебе передать...
О, как бессильно мое ремесло
Ждать.
Печку топить - не так тяжело,
Горше всю ночь у огня сидеть
И, проклиная свое ремесло
Петь.
В песнях всегда умирает зло,
В жизни - клинок не остановить,
Хоть - на двоих лишь одно ремесло
Жить.
Меч ли в ладонях, посох, весло
Пусть мне с тобой не дано делить.
Как умеряет мое ремесло
Прыть.
В пальцах дрожит стакана стекло.
Бросить - об пол. За тобой бежать!..
Брось. Не бросай лишь свое ремесло
Ждать.
июнь 1992
* * *
Надо ли тебе это, надо ли?
Падали в судьбе вешки, падали.
Уж не к голытьбе тянет - к падали.
Надо ли тебе это, надо ли?
июнь 1992
* * *
На моих часах и в полдень - полночь,
Я смотрю закаты по утрам.
Я перерождаюсь в пусю-сволочь,
Что же делать, значит, по делам.
июнь 1992
* * *
О, это было не всерьез
Забудем танцы при свечах
И тяжесть ласковых волос
На алебастровых плечах.
июнь 1992
ЧЕРЕЗ РОХАН
1.
Я не буду сегодня спать
Потому, что сегодня нет ночи.
Я не буду - совсем - читать,
Потому, что не хочется очень.
Я не стану смотреть в окно
Там все то же: фонарь да фары.
Я не стану глотать вино
Нет ни тройки, ни даже пары.
Я бы рада и не писать,
Но что делать с листом бумажным?
Я бы рада и не дышать,
Только это - увы - не важно.
2.
Разогнать сны поганым веником...
"И куда ты, стерва, веник задевала?"
Это неплохо, но для начала,
Я все равно остаюсь пленником.
Заложники хорошего отношения...
И откуда в нас, сестры, столько гонора?
Он умеет бриться лезвием топора,
А мы никому не простим свои заблуждения.
Я никогда не полюблю взрослеть,
Хотя, может быть, во взрослении преуспею.
Опять я хочу неприятностей себе на шею,
Причем - чужих. И до утра - реветь.
3.
Хочется что-то разбить вдребезги
То ли очки, то ли жизнь, то ли - голову...
День растекается плавленым золотом,
Ночь застывает тускнеющим оловом.
Господи, ну отчего так холодно?
Боже мой, ну для кого так солоно?
4.
Повторения... Видимо, не избежать
Этих уже приедающихся поворотов.
День рождения... К дьяволу! Не отмечать
Надоедает играть в чужие ворота.
Вот уже и пальцы начинают дрожать,
И мундштук от смолы темнеет.
Вижу, как "Я" пытается убежать.
Знаю, что не сумеет.
5.
Прозу - стихами. Слишком печально,
Но все же лучше, чем просто плакать.
Изначально - записка пахнет духами,
А на дворе (и в душе) - слякоть.
6.
Я уеду по осенней равнине,
Заболоченной, серо-бурой.
Эта местность называется - Рохан,
Здесь виски, как эти травы седеют.
Я не видела лугов изумрудных,
Не встречала пастухов златокудрых.
Только ветер здесь похож - он не греет,
И в ушах свистит: "Вот дуреха!
Все маячишь одинокой фигурой..."
На стене Денетор плачет о сыне.
Все это безобразие называется "Через Рохан" - все целиком. Очень уж это грустное место, даже не потому, что с него начинается "Плач по Боромиру", а просто по названию. Не похоже?
Ошибаетесь - это мой Рохан, через него я пробираюсь последние недели.
июль 1992
А-Б-Б-А
1.
Тебя разбудят именем тревоги,
И сразу станет нечего бояться.
Опасности - крикливые паяцы
Свистят и пляшут посреди дороги,
И чувствовать заранее не надо,
Что вскорости кому-то будет плохо
Подсушенные шарики гороха
Уже трясутся в погремушках ада,
И ощутив в своей ладони тяжесть
Булыжника, дубины, рукояти,
Ты вступишь в бой. И упадешь некстати
Мгновенье до победы.
Есть ли Бог? Да, есть.
2. Гладиолус
Я думала, это - кровь,
А это всего лишь меч,
Короткий - как вихрь встреч,
И рубящий - вновь и вновь.
Я слышала рев толпы
И рокот рычанья львов,
И скрежет своих зубов
Под тяжестью пустоты.
Возьму перочинный нож
И срежу себе я меч,
И будет по пальцам течь
Роса. Это кровь? Ложь.
3.
Я красива всегда не к добру
Это значит - меня разлюбили.
И не надобно тратить усилий,
Чтоб заплаканной быть поутру.
Я мечтаю всегда не к добру,
Потому, что когда я мечтаю,
То, мечтаемое, я теряю,
Как монетку в сосновом бору.
И еще я смеюсь не к добру.
Я смеяться всегда не умела.
Научусь. Хохотать буду смело.
А потом очень скоро умру.
24 августа 1992
* * *
Потерянных стихов безрадостное счастье,
И жалобный отсвет оконного стекла,
И запертая дверь, ведущая в ненастье,
И старого письма поникшая зола.
сентябрь 1992
СТАРАЯ ЖРИЦА
Я ни в мыслях, ни в сердце греховных страстей
не держала.
Отпевала, крестила чужих я детей, но своих
не рожала.
Не упомнить имен, не исчислить молитв,
но, старея,
Я устала от слез, покаяний и битв.
На горе я,
Опираясь на посох старинный, молчу.
Дети, дети...
Вы скользите по жизни, как пыль по лучу,
в божьем свете.
Что за радость - транжирить бесславно тот свет,
в тьму стремиться...
Распростертое тело умоет рассвет
старой жрицы.
24 сентября 1992
Б И Т Ы Й Л Е Д
или
поэма последнего менестреля
из народа государя Фингольфина
Не перепутать вечно юного и просто юного,
Не возвратить того, кто ушел за пределы вечности.
Далек тот миг, когда стало впервые солнечно,
Еще древнее - время звездного царствия.
А между ними - семь серебряных лун,
Семь восходов серебряных, семь закатов,
Первый луч последней надежды - последнего светоча,
Первый шаг по битому льду Хелкараксе...
...И когда луна поднялась над мраком Запада, Фингольфин приказал трубить в серебряные трубы и начал свой поход в Средиземье. И тени его воинов, длинные и черные, шли перед ними...
Знак Луны на гербе твоем
Голубой с серебром окоем...
Снова славу тебе поем
Я и лютня моя, вдвоем...
...И был в свите Фингольфина музыкант по имени Селтор, коим и был воспет путь в Средиземье, долгий путь из Тириона на Туне. И назван был Селтор последним менестрелем из народа Фингольфина, ибо не коснутся никогда серебряных струн те из нолдор, кто сгинул в ледяных болотах и смертельных туманах Хелкараксе, и как не будет воином тот, кто бросил в бою меч, так не быть более менестрелем тому, кто не донес до конца пути свою музыку, флейту, лиру, лютню...
На зеркале-дне океана-купели
Тысячи звезд, отражаясь, пели.
И столько же, сколько сверкающих трелей,
Было в блаженном краю менестрелей.
Если один умолкал навсегда,
Звездную точку гасила вода.
Если же новая песня звучала,
Новой звездою вода отвечала.
Созвездья с октавами переплетались,
Музыкой волны переливались.
Если прибрежья во льды облачились,
Песни сквозь толщу все же лучились...
...Однажды я в скалах ночных заблудился,
Уснул на камнях - сон усталый приснился:
Что к дому вернулся я, но - слишком поздно,
Погас и умолк навек мой народ звездный.
Те же, кто чудом сумел остаться,
Ни песен не молвят, ни слов - боятся.
И тьмою сочатся вода и небо,
И ужас на землю нисходит следом...
Тут я проснулся в тревоге, в горе,
Но мне тихонько шепнуло море:
"Не верь, этот сон не посмеет сбыться..."
И все же что-то должно случиться.
...Тогда мрак Унголиант поднялся до самых корней деревьев, а Мелькор прыгнул на холм и своим черным копьем поразил каждое древо до самой сердцевины, нанеся им страшные раны... И великая тьма упала на Валинор.
Звездное время подходит к концу
Это давно уже нам предрекали.
Мы расступились навстречу гонцу,
Добрых вестей от него и не ждали.
Он не устал в торопливом пути
Весть пригибала к земле, на колена:
"Рухнул Форменос..." От черной плети
Раны уже не излечит Ниенна
Слезы струятся по склонам холма
Тщетно... Безжизненно ветви повисли.
Холод и мрак - это просто "зима",
Новое слово, сковавшее мысли.
Все изменилось - все звуки, цвета,
Новая речь - это вопли проклятья.
Благословенные нами места
Стали мертвы. И как недруги - братья.
...Вновь Куруфинвэ вошел в Тирион,
Гулко шаги и слова отдаются:
"Славою тот, кто со мной, осенен.
Трусы и слуги пускай остаются...
Новые краски бескрайних земель,
Где мы не будем обману подвластны...
Битвы, потери... Туман и метель...
Но наши подвиги будут прекрасны!"
...Новых мелодий пронзительный звук
Маршами кем-то потом назовется.
Шум голосов и оружия стук.
Факелов дым по ветру вьется.
- Прекрасным будет завершенье, - воскликнул Феанор, - хотя предстоит долгая и трудная дорога! Скажем рабству - прощай! Но также простимся и с покоем!..
...Феанор и его приверженцы шли в авангарде, большая же часть следовала сзади под руководством Фингольфина. И он вел вопреки своему разуму, ибо не мог оставить сына своего Финрода и народ свой под опрометчивым началом Феанора...
Бесполезно спорить с судьбой - но ты споришь,
Изгарной звездой горишь. Увлекая в путь факелу вторишь.
Уморишь. Ты мир обратишь в бой
Безрассудный, бесславный. Как мы с тобой.
Снежный вихрь расступился вмиг,
Тебя тронув
Свой лед растопить боясь.
Заглушая шум ветра и стонов,
Смеясь
Над теми, кто позади,
Безжалостный и бесстрашный,
Гори! Веди.
...Но на помощь авангарду нольдор пришел Фингон с основным войском Фингольфина. Придя, они застали битву в самом разгаре, не узнав истинной причины ссоры. И так в конце-концов телери потерпели поражение, и большая часть моряков, живших в Аквалонде, была безжалостно убита, потому, что нольдор стали свирепыми и ужасными. И они увели белые корабли и, как могли, стали грести вдоль побережья на север...
Благородному властителю вины не искупить,
На руках алеет кровь и пламя брови опалило,
Путь назад закрыт, а значит - остается только плыть,
Просто плыть, не вспоминая то, что было, то, что было...
Фингольфин, мой повелитель, ничего не изменить,
Ты на мостик капитанский - не на эшафот - поднялся.
Нам пути не заградили, значит - нужно только плыть,
Просто плыть, лишь уповая, чтобы ветер не менялся.
Эти волны нас пытались растоптать и раздавить,
Но теперь они утихли, а быть может - затаились...
Даже если мы погибнем - наши души будут плыть
В бесконечном океане, там, где песни растворились.
Я бы рад тебя хоть песней от несчастья оградить,
Только звуки не поются, ноты проскользают мимо.
Все равно нам остается, даже если молча - плыть,
Ты же знаешь лучше многих - плыть вперед необходимо!
Благородному властителю вины не искупить,
На клинке засохла кровь и сердце совесть опалила.
Путь назад закрыт, а значит - остается только плыть,
Плыть и плыть, не забывая то, что было, то, что было...
...И многие из его народа ушли, грустно возвращаясь тем путем, пока не увидели снова вдали луч Миндона на Туне, все еще сияющий в ночи...
Воин клятву тебе давал - умирать, если ты велишь.
Но вассалу король сказал: "Клятву я возвращаю назад,
Наш поход - в беспросветный ад, ты пойдешь, если сам решишь".
А супруга тебе клялась - не покинуть тебя в беде.
Но, пред спутницею склонясь, скажет муж: "Подожди решать.
Хоть меня бесполезно ждать, для чего умирать тебе?"
Ты поклялся не оставлять брата, где б его путь не лег;
Эту клятву тебе сдержать помогу - я пойду с тобой.
Пусть отступится рыцарь твой, и для женщины путь далек,
Но пока не погибну я - верен меч и песня моя.
...И Фингольфин со своим народом видел издалека красные отсветы на облаках: и все поняли, что их предали...
Что я скажу тебе в залах Мандоса,
В землях, свободных от тока времени,
Что я скажу перед троном вечности,
В призрачных нитях судьбы запутавшись?
Ты не дождешься упреков горестных
Там безразличны былые слабости.
Ты не услышишь проклятий яростных
Смерть исцелит эти раны рваные.
В сумрачных залах тревоги прежние
Вмиг растворяются в сером облаке,
Мутный туман, колоннадой скованный,
Голос понизит, сожмет до шепота.
Что мне сказать тебе, Клятвой Связанный?
Как вопросить о спаленной совести?
Что ты ответишь Клятву Сдержавшему,
Если хоть слово тебе будет дадено?
...Но юным был огонь их сердец, и, ведомые Фингольфином и его сыновьями, а также Финродом и Галадриэлью, они отважились проникнуть на крайний север и, не найдя другого пути, преодолели ужас перед Хелкарасксе и страшными ледяными горами.
Впоследствии немногие из деяний нольдора превзошли эту отчаянную переправу в отваге или в несчастьях...
Я падал ничком в траву,
Я прятал лицо в цветах...
Я мяты листок сорву
И медленно разотру, Ъ
Что б в пальцах сильней запах...
Уже зацветает дрок...
Уже увядает день...
Настал возвращенья срок
Из плена своих дорог
Под дома родную сень.
И снова приснится мне,
Как кто-то впотьмах трясет
За плечи, шепча - во сне
"Проснись, отдохнешь на дне!..
Вставай!.." Это БИТЫЙ ЛЕД.
...А когда войско Фингольфина добралось до Митрима, на западе, пламенея, взошло Солнце. И Фингольфин развернул свои голубые и серебряные знамена и велел трубить в трубы. А под ногами его войска распустились цветы, и Эпоха Звезд кончилась...
Струны покрываются инеем,
Флейта примерзает к губам моим.
Над заливом сумерки синие,
Недалекий берег и белый дым.
Не отвечу, коль будет вопрошено
Скольких я оставил средь битых льдин.
По дороге, по мерзлому крошеву,
Мне остался шаг, только шаг один.
Над костром с луною качается
Котелок, привыкший нас согревать.
Песня, как стекло, разбивается,
Этих голосов уже не собрать.
А по кругу, что сузился во-трое,
Чашу с переплавом из винных льдин
Передали. Вино старо-доброе...
Каждому глоток, лишь глоток один.
Раздвигая воздух знаменами,
Воинство усталое кончит путь.
Небо нынче слишком бездонное,
Запад полосою светлеет чуть...
Посмотрите на юное золото,
Что уже горит средь небесных льдин!
Но у каждого в сердце расколотом
Только тем огнем, что один, один...
...И продолжалась история Силмариллов, и долгие века лежали впереди, и расходились дороги тех, кто пересекал Хелкараксе. Ведомо ли будет Галадриэли, что она одной из последних эльдар покинет Средиземье многие эпохи спустя? Мог ли знать Король Фингольфин, что погибнет он в поединке с Морготом, один на один? Но проходят дни властителей и героев, а песни менестрелей - остаются...
июль - декабрь 1992
* * *
Как флейта у пастушьего порога
В глухую рань, в туманном перелеске,
Как луч - прямая пыльная дорога,
Как во часовне придорожной фрески,
Как окна вновь покинутого дома
Знакомо мне лицо твое, знакомо.
И тонкие, застенчивые руки,
И твердая, но легкая походка,
Глаза с печалью - признаком разлуки,
И теплая улыбка, как находка...
Вот странное судьбы переплетенье
Везенье это, право же, везенье!
Вновь ранняя, задумчивая осень,
Роняющая золото, как слезы,
И зелень присягнувших лету сосен,
И в зиму заглянувшие березы
Нас разделяет только расстоянье,
Мгновенье... Поворот... И невниманье.
декабрь 1992
* * *
Мне слова баллад звучат упреком,
А романы хлещут по щекам
Я не знаю, роком, ненароком
Отдан на съедение векам
Образ твой, такой ненастоящий,
Непохожий, бледный, но - живой.
Я опять шепчу, слоняясь в чаще
Из стихов, напитанных тобой!
Извини. Прости меня, помилуй!
Если хочешь - бей, казни, ругай,
Но зови опять не Милой - милой,
И любезной миной не пугай.
За любовь прощения не просят.
За измену милости не ждут.
И в моем бессмысленном вопросе
Только слезы истину несут:
Ты любил меня?.. Зачем пытаться
Возвратиться в кинутые дни?
Нас с тобой заставили расстаться.
Только кто же гнусные "они"?
2 января 1993