рецензии в "лимонке"
КУЛЬТОВЫЙ ФАШИСТСКИЙ РОМАH
Тому, кто сколько-либо знаком с творчеством братьев Стругацких, известно, что более нефашистских литераторов вообразить невозможно. Их идеология от бодренького прогрессизма до легкой пикантной оппозиционности с острейшими вопросами, поставленными к тому же на ребро, вполне выдержана в духе шестидесятничества с человеческой харизмой; "Трудно быть богом" гуманистическая" ревизия-осуждение революции, несбыточная сладостная мечта о вездесущих и всемогущих "жидомасонах", "Сказка о Тройке" - вкрадчивая робкая антисоветчина. Борис Стругацкий, верный прогрессистко-гуманистическим идеалам молодости, даже вступил в "Выброс" Гайдара. И тем не менее, один роман братского дуэта - "Хищные вещи века" - явно выбивается из общего ряда.
Город, описанный в романе (по ряду признаков установлено, что это Барселона. Что, в общем, без разницы - Барселона ли, Константинополь...) - некое сверхсчастливое "санаторное общество", буржуазный рай, воплощение мечты всех Соросов, Клинтонов и Гайдаров вместе взятых. Он живет под девизом no more problems. Фашисткий - разумеется! - путч подавлен десять лет назад. Разгромлен гангстеризм. Побеждена даже безработица (видно, отпала нужда в пугале - стращать предающихся вредным идеям и мечтаниям), рабочий день сокращен до четырех часов, все могут заработать себе необходимое и даже больше, и никто ни в чем не испытывает недостатка. Все прекрасно... и безысходно скучно. Однако большинство счастливых санаторных животных вполне довольно такой участью: пьют до трупного посинения, играют в боевик в подземельях старого метро, оттягиваются на напоминающей современные рейв-тусовки психоделической "дрожке" и балдеют в горячих ваннах от самодельного волнового "генератора фантазии" под кодовым названием "слег". От большого кайфа некоторые двигают коньки. Город медленно накрывается медным тазом. Цивилизованно, весело и с улыбкой "cheese!".
Hо находятся и отверженные, противящиеся всеобщему скотству. Триумфирующее общество потребления оказывается под ударом воинствующих интеллигентов ("интели" в романе). Рейв-тусовки расстреливаются с самолетов и местные черносотенцы (общество "за старую добрую родину, против вредных влияний") гневно обещают взять "заслуженный отдых" сограждан под свою защиту. А между тем лаборатории университета загружены выше крыши работой - там делают оружие для терактов; в ближайшие дни готовится путч - наивно, практически без какой-либо конспирации (в открытом сверх меры обществе сохранить тайну невозможно). Роман завершается, оставив главного героя - агента Совета Безопасности ОО Ивана Жилина (!) предаваться рефлексии (в сущности, этим он и занимается на протяжении всего романа, "философский русский") на тему - как же заставить зажравшихся свиней поднять рыло из корыта, которое им заботливо наполнили и подставили, и начать думать. Путч остается "за кадром". ет сомнения в том, что он состоится. Как и в том, что гг. Стругацкие не очень-то одобряют подобные методы воздействия. Путч - это все-таки нехорошо. Во имя какой бы великой цели он не затевался.
Hеприязнь авторов к "интелям"-экстремистам (щедро описав быт и нравы поганого городка, художники почти не удостоили своим вниманием истинных героев), вполне естественна. Если разобраться, деятельность "интелей" очень напоминает партизанскую войну "РАФ", "Красных бригад" и других подобных формирований в Европе 70-80-х. Их боялись и ненавидели людишки западного "открытого общества". Их третировали капээсесники, анафемствовали "ревизионистов" - как вор кричит "Держи вора!". Слишком велик был страх перед теми, кто воевал не только и столько за материальное благополучие - вещь относительную и эфемерную - а за Права Сверхчеловека, кто презрел участь сытой свиньи и избрал Путь Героя, врага гуманизма и прогрессизма. Какое же отношение может быть к ним у авторов классовых братьев тех, кто коротает жизнь, читая эмкашку, глядя энтэвэ, распивая чаи на работе и рассказывая анектоды про новых русских (леймотив которых "во живут пацаны, нам бы так")?
Путч состоится. Однажды утром жлобье, нацелившееся проспать до полудня, проснется от грохота взрывов и треска пулеметных очередей. Минометы, на глазах у всех вывезенные за город накроют муниципалитет, полицию и телефонную станцию. По притихшим улицам прокатятся самодельные БТР с лязгом и скрежетом, воняя соляркой. Повстанцы в прожженом камуфляже войдут в милые уютные домики, грубо вломятся в сытую и спокойную - live & let live! - овощную жизнь. Жизнь, давно уже ставшую бесконечной клинической смертью. И вот тогда начнется самое главное - трудное и мучительное возвращение в Историю из Постистории, в Жизнь из Смерти. Створожившееся, как кровь отца Гамлета от яда, время возобновит свое течение и настоящее обретет смысл.
Да будет так!