Для горничных гостиницы «Бельвер» день начался как обычно. Марта и Мария, нагрузив свою тележку чистым сменным бельем, катили ее вдоль коридора.

— Что это? — спросила Мария, остановившись и разглядывая розоватую жидкость, вытекшую из-под одной из дверей. — Откуда здесь такая лужа? Откройте! Откройте дверь, пожалуйста, — постучалась она, но за дверью не было слышно ни одного звука. Мария попыталась открыть дверь сама, но та не поддавалась.

— У меня нет ключа от этого номера, — сказала Мария, растерянно глядя на Марту. — Сходи вниз за ключом и вызови кого-нибудь из охранников. И поскорей, Марта! Не нравится мне все это. Боюсь, не было бы несчастья.

Через четверть часа двум охранникам удалось наконец вскрыть дверь, которая оказалась закрытой изнутри на стул, и проникнуть в номер. Следом за ними вошли и обе женщины. Один из охранников приоткрыл дверь в ванную комнату и, обернувшись к своему напарнику, произнес сдавленным голосом:

— Вызывай скорую помощь! Быстро!..

Марта тоже заглянула в приоткрытую дверь и увидела, что в ванной, переполненной водой, смешанной с кровью, лежит молодая красивая женщина. Вены на запястьях ее рук были перерезаны, а лицо приобрело зеленоватый оттенок. В глазах у Марты потемнело…

Самуэль раздраженно бросил трубку телефона. В авиакомпании ему сообщили, что Дельфина прилетела два часа назад. «Она должна была бы быть дома, а раз ее до сих пор нет, значит это конец. Между нами все кончено. Она мне никогда не простит того, что застала меня с Перлой в нашей спальне. Конечно, это было безумие! С моей стороны это было непростительной ошибкой. Иногда бывает так сложно разобраться в собственных чувствах, что мы и сами не понимаем, кого мы любим. Вот так и Дельфина. Она не знает, что любит меня. А теперь только чудо может спасти наш брак… Нет, не надо себя обманывать! Все кончено… Дельфина меня бросила и никогда не вернется, — Самуэль посмотрел на часы и вздохнул. — Пора в парламент, а оттуда заеду к Перле. Она по крайней мере выслушает меня. За всю нашу совместную жизнь Дельфина так этому и не научилась… У Перлы есть то, чего так недостает Дельфине, чтобы быть идеальной женой. Что поделать? Мир несовершенен.»

— Собирайся, Хоакин, едем в парламент, — решительно сказал Самуэль, поднимаясь с кресла.

Солнце играло в голубой воде бассейна.

— Посмотри, папа! Я уже научился плавать под водой! Это совсем нестрашно! — закричал Даниэлито отцу, сидящему в шезлонге на лужайке перед бассейном.

Себастьян открыл глаза, но смотрел не на сына, а на. Марию Алехандру, которая плавала в бассейне рядом с Даниэлито. Она заметила его взгляд и послала ему воздушный поцелуй. Через открытую стеклянную дверь террасы на лужайку вышел Мартин.

— Привет, Мартин! — помахала ему рукой Мария Алехандра.

— Здравствуйте! Рад тебя видеть Мария Алехандра… — Мартин уселся на траву рядом с Себастьяном. — Я зашел проведать донью Девору. Как ты ее находишь?

— Я тебе очень благодарен за все, что ты для нее сделал, Мартин, — искренне сказал Себастьян. — Она очень плоха… Я просмотрел ее анализы и согласен с твоим диагнозом… Здесь очень важен психологический фактор, и я надеюсь, что она скоро поправится.

— Ей дают успокоительное? — поинтересовался Мартин.

— Да, Мария Алехандра сама делает ей уколы, — ответил Себастьян.

— Ну а вы как? Поженились наконец?

— Да. И хотя наш медовый месяц получается не совсем таким, о каком мы мечтали, должен признаться тебе, что мы счастливы… Если бы мама была здорова, наше счастье было бы полным, — отозвался Себастьян.

— Ну, дай-то бог! А я вот еду в больницу… Кстати, а ты когда думаешь появиться на работе?

— Скоро, — Себастьян положил руку на плечо друга. — Послушай, Мартин, приходи сегодня к нам поужинать, а?

— С удовольствием, но не могу. У меня сегодня дежурство, — Мартин помолчал. — Похоже, вы действительно счастливы… Я от всей души желаю, чтобы ваше счастье длилось как можно дольше.

— О чем это ты? — не понял Себастьян.

— Да нет, я просто так, — поспешил ответить Мартин, отводя взгляд. — Ну, до скорого!

Мартин поднялся и зашагал к дому. У двери он обернулся и увидел целующихся Себастьяна и Марию Алехандру, которая уже вышла из воды. Мартин озабоченно покачал головой и исчез в дверях.

— Ну, что тебе рассказал Мартин? — поинтересовалась Мария Алехандра.

— Да так, ничего нового. Он какой-то странный. Наверное обиделся, что мы не пригласили его на свадьбу.

— Что-то пить хочется… Принести тебе сок? — Мария Алехандра ласково потрепала волосы Себастьяна. Тот согласно кивнул головой. Мария Алехандра вошла в прохладный полумрак дома, но направилась не на кухню, а к телефону, быстро набрала номер и, услышав на другом конце провода знакомый голос, поздоровалась:

— Бенита, как поживаете?.. Позовите, пожалуйста, Алехандру… Тогда передайте ей, когда она вернется, что звонила Мария Алехандра и что мне очень нужно ее увидеть… Скажите ей, что я ее очень люблю и скучаю…

Мария Алехандра вышла на лужайку, неся в руках высокий стакан с соком, в котором тонко позванивали кубики льда.

— Твоя мама все еще спит. Эулалия не отходит от нее ни на шаг, — сказала она, протягивая стакан Себастьяну. — Не волнуйся ты так! Донья Девора — женщина с сильным характером. Она поправится, вот увидишь!

— Я сейчас думал не об этом… Я не хотел тебе говорить, но никак не могу выбросить из головы… Этот тон… Сегодня утром мне позвонила твоя сестра. Она говорила со мной так, как будто прощалась с жизнью и винила в этом меня. Ты думаешь, она способна?.. Я хочу сказать, как ты считаешь, Дельфина действительно может пойти на такой шаг?

Мария Алехандра задумалась на несколько минут и, сделав неопределенный жест рукой, медленно произнесла:

— Себастьян, если бы я стала уверять тебя в том, что прекрасно знаю Дельфину и то, что она может чувствовать и о чем думать, это было бы ложью.

— Я сначала не придал этому значения… Это мог быть своего рода шантаж с ее стороны, желание отомстить мне за то, что я женился на тебе, — глаза Себастьяна с тревогой смотрели на Марию Алехандру, — но ее голос…

— Не знаю, что тебе сказать, Себастьян, — покачала головой Мария Алехандра. — Я не знаю… Мне больно думать о моей сестре… Иногда мне кажется, что от нее можно ожидать всего, чего угодно…

Алехандра чувствовала, как обида и отчаяние овладели ею. Перед глазами стояла картина: Фернандо и неизвестная женщина. Что может быть между ними? Почему Фернандо начал избегать ее, Алехандру? Неужели он и эта женщина?.. Нет, этого просто не может быть! Ведь еще совсем недавно Фернандо смотрел на нее и в его глазах светилась любовь, а она чувствовала себя такой счастливой!.. Алехандра не в состоянии была больше терпеть тяжесть навалившуюся на нее, ей необходимо было выговориться, поделиться с кем-нибудь. Она принялась нервно ходить по комнате, изредка бросая взгляд на Пачу, которая склонилась над тетрадками за письменным столом.

— Нет, так больше не может продолжаться, — бросила Алехандра в пустоту, ни к кому не обращаясь.

Пача оторвалась наконец от тетради, перевела взгляд на Алехандру, но не осмелилась заговорить.

— У него появилась другая… Все дело в этом! Я видела, как он вышел из своего дома с женщиной и они поцеловались на прощание. — Алехандра до боли сжала руки.

— Тебе надо с ним поговорить начистоту и все выяснить, — не выдержала Пача.

— Все было так прекрасно! Как он мог измениться так сразу?

— Алехандра, ты опять не делаешь уроки и прогуливаешь занятия, — с упреком сказала Пача. — Мой тебе совет…

— Никто твоих советов не спрашивает! — резко перебила ее Алехандра. — Или ты забыла, что мы в ссоре и не разговариваем? Это мое дело и я сама разберусь!

Пача обиженно насупилась и опять склонилась над тетрадью.

В своем рабочем кабинете Самуэль рассеянно просматривал почту. Быстро пробежав глазами очередное письмо, он нахмурился.

— Это еще что за новости?! С каких это пор Алехандра прогуливает занятия? — спросил он, обращаясь к Монкаде.

— Надо бы расспросить шофера, ведь он ее отвозит в колледж, — отозвался тот, продолжая перебирать бумаги на столе.

— Нет, не стоит… И так все ясно. Вот тут директор пишет, что она прогуливает и снизила успеваемость. А сегодня вернулась домой вся в слезах. Что с ней происходит?

— А вы как думаете? — осторожно поинтересовался Монкада.

— Единственная причина, которая приходит мне в голову и по которой пятнадцатилетняя девушка начинает пропускать занятия и обманывать родителей, это этот мерзавец Фернандо.

— Что, скрипач?

— Да, именно он. Ну, хорош гусь! Я вечно занят и у меня совершенно нет времени для дочери. Но насколько далеко должны были зайти их отношения, чтобы мне присылали такие вот письма! — Самуэль с досадой скомкал письмо и бросил его на пол.

— Можно послать одного из моих людей проследить за Алехандрой, предложил Монкада.

— Нет, вопрос слишком деликатный, чтобы посвящать в него кого-нибудь еще, — отверг предложение Самуэль. — Я хочу, чтобы ты занялся этим лично. Узнай, что там произошло между моей дочерью и этим музыкантишкой, — приняв это решение, Самуэль почувствовал облегчение.

Занятия в консерватории закончились и студенты стайками разбредались по домам. Фернандо вышел один. Настроение у него было хуже некуда. К тому же сильно болела рука. Он перешел улицу и только тогда заметил поджидавшую его Алехандру.

— Как ты здесь очутилась? — недовольно буркнул Фернандо.

— Я больше не могу так! Ты так резко переменился ко мне, Фернандо, и я не понимаю, почему, — выпалила Алехандра заранее заготовленную фразу и от волнения на ее щеках проступил румянец. Она была очень хороша в этот момент.

— Послушай, давай оставим все как есть, — устало проговорил Фернандо. — Я же сказал, что ты еще ребенок и влюбилась не в меня, а в кого-то, кого ты сама себе выдумала.

— Нет, это неправда! Дело совсем не в этом, то есть не только в этом! — Алехандра смотрела прямо в глаза Фернандо, пытаясь прочесть в них ответ на мучающий ее вопрос. — Мы же с тобой договорились и хотели провести тот вечер вместе у тебя дома. И ты хотел этого не меньше, чем я!

— Вот здесь ты ошибаешься, — Фернандо попытался отстраниться от девушки. — Все это было не всерьез.

— Нет, это было более чем серьезно! — возразила Алехандра, наступая на него. — И с самого первого дня для нас двоих все было ясно. Ты познакомил меня со своей семьей. Я представила тебя своим родителям… Мы строили планы на будущее…

— Я ошибся, Алехандра, — Фернандо сознавал, какую боль он причиняет девушке и голос его звучал неуверено.

— Скажи мне, что ты меня не любишь… Ведь ты же не сможешь мне это сказать! — с отчаянием произнесла Алехандра.

— Я тебя не люблю, — медленно роняя слова выговорил Фернандо. Он хотел уйти, но Алехандра задержала его, схватив за руку:

— У тебя есть другая! Ведь это из-за нее ты бросил меня? Ведь так? — В глазах Алехандры дрожали слезы.

Фернандо бросил на нее затравленный взгляд и быстрыми шагами пошел прочь.

— Фернандо! Фернандо! — закричала ему вслед Алехандра, но он не остановился. Алехандра, чувствуя как у нее подкашиваются ноги, едва добрела до скамейки и разрыдалась.

Перла в зеркале рассматривала глубокую царапину, которую оставили на ее лице ногти Дельфины.

— Гадюка! — злобно прошипела она, замазывая гримом царапину. — Ты еще об этом пожалеешь! Придет момент и я разделаюсь с тобой!

В дверь позвонили. Окинув себя еще раз взглядом в зеркале, Перла убедилась, что царапины больше не видно, и пошла открывать.

За дверью стоял Самуэль. Перла молча посторонилась, пропуская его в комнату.

— Нам с тобой надо поговорить, — сказал Самуэль, усаживаясь в кресло.

— У нас с тобой может быть только одна тема для разговора, — холодно произнесла Перла. — Выбирай: или ты разводишься с этой женщиной или потеряешь меня навсегда. После того, что произошло у меня нет другого выхода. Либо ты женишься на мне, либо между нами все кончено!

— Перла, всю мою жизнь и все мои силы я положил на то, чтобы сделать карьеру в политике. А сейчас настал момент, когда на карту поставлено все. Все, чего я добился в жизни и чего могу достичь в будущем! — Самуэль поднял глаза на Перлу, которая выжидающе смотрела на него. — Пойми, мне очень нелегко принять решение.

— Я это знаю, — кивнула головой Перла. — Поэтому я считаю, что нам надо расстаться. Я больше не могу так жить. Я оскорблена и унижена. Вместе мы с тобой могли бы многое сделать в мире политики. Я стала твоей правой рукой… Я так об этом мечтала, но теперь иллюзиям пришел конец.

— Это не последний наш с тобой разговор. После того, что произошло на Сан-Андресе, моему браку с Дельфиной тоже пришел конец.

— Я тебя понимаю, но пойми и ты меня, — продолжала Перла. — Я не могу ждать тебя всю жизнь. Мы должны соединить наши судьбы или расстаться навсегда. Так что выбор за тобой.

— Прошу тебя, не настаивай! Дело слишком серьезное, — нахмурился Самуэль.

— Я не настаиваю, но и не собираюсь сидеть сложа руки, пока ты мечешься между мной и Дельфиной. Для меня этой проблемы не существует. Для меня твоей жены просто нет! — заключила Перла.

— Наверно, я должен был сказать тебе это давно. Возможно, я был несправедлив к тебе… — Самуэль потер лоб рукой. — Да, это будет нелегко. И как это воспримет моя дочь? Для нее это может быть большим потрясением, но в конце концов ей придется смириться. Ну, что ж, я разведусь с Дельфиной, Перла… Скажи, ты согласишься выйти за меня замуж?

Перла недоверчиво посмотрела на Самуэля. Она явно не ждала, что он так быстро уступит ее нажиму.

— Ты что же, делаешь мне предложение? — спросила Перла, ожидая какого-то подвоха. — Если ты думаешь, что сможешь со мной помириться, отделавшись пустыми обещаниями…

— Я хочу, чтобы мы поженились, — Самуэль притянул к себе Перлу и крепко обнял ее. — Когда я держу тебя в объятиях, для меня больше ничего на свете не существует, Перла. Я совсем потерял от тебя голову. Поэтому Дельфина и застала нас вместе. Да, пусть я безумец, но я знаю, чего хочу!

— Слова, слова… — сморщила губы Перла, но в душе она торжествовала. — Я столько раз поддавалась на твои уговоры, а потом, оставшись одна… Вы, мужчины не понимаете, что чувствует женщина в моем положении… Это так унизительно!

— Но сейчас я вполне официально предлагаю стать тебе моей женой и первой дамой в стране, — Самуэль нежно поцеловал Перлу в висок. — Ты будешь первой дамой моего сердца. Я попрошу индульгенцию у Папы и поведу тебя к алтарю в белом платье и фате. У тебя будет такой дом, о котором можно только мечтать…

Радужные планы прервал резкий звонок в дверь. «Кто там еще так некстати?» — подумала Перла, открывая замок. В прихожую вошел возбужденный Монкада и, не замечая Перлы, направился прямо к сенатору.

— Случилось несчастье! — в волнении произнес он. — Донья Дельфина пыталась покончить с собой…

Самуэль поднялся с кресла, на ходу надевая пиджак.

— Подожди меня в машине. Позвони в больницу и узнай, как она себя чувствует. Поддерживай с ними постоянную связь, — распорядился он.

Перла вышла из квартиры вслед за Самуэлем, гадая, что сулит ей новый поворот событий.

— Самуэль, ты придешь сегодня вечером? — окликнула она Самуэля.

— Перла, дорогая, сейчас не время говорить об этом, — рассеянно ответил тот.

— Хорошо. Тогда я жду твоего звонка… Хотя бы для того, чтобы узнать, как чувствует себя твоя жена, — вздохнула Перла, пытаясь изобразить сочувствие на лице.

— Я ничего не могу тебе обещать… Я просто не знаю, как там все обернется.

Перла видела, что мысли Самуэля были далеко.

— Ладно, иди! — бросила она ему вслед, еле сдерживая досаду. — Дельфина всегда находит способ привлечь твое внимание.

Когда Самуэль спустился к машине, Монкада уже сидел рядом с Наполеоном, который тщетно пытался завести мотор.

— Ну что, едем? — спросил Самуэль, усаживаясь на заднее сиденье.

— Да вот… Машина не заводится, — виновато пробормотал Наполеон.

— Дай сюда руль, — Монкада буквально выпихнул шофера из машины и ему пришлось обежать ее вокруг. Едва Наполеон опустился на сиденье, мотор завелся и Монкада резко рванул машину с места. Наполеон захлопнул дверцу машины уже на ходу.

— Спокойнее, Хоакин… — попросил Самуэль своего помощника, тронув его сзади за плечо, но Монкада, казалось, не слышал его и продолжал гнать машину. В его глазах застыли боль и страх за судьбу Дельфины.

Обеденный час. Ресторан «Палома» был почти полон. За угловым столиком у окна, задернутого шелковыми зелеными шторами, сидели Мартин и Камило.

— Так ты ее видел? Видел Марию Алехандру? — вилка застыла в руке Камило.

— Они поженились и очень счастливы, Камило, — с упреком в голосе отозвался Мартин.

— Значит, ты ее видел и она счастлива? — настаивал Камило.

— Я уже сказал… Слушай, ты можешь говорить о чем-нибудь другом? — недовольно проговорил Мартин.

— А ты не знаешь, Себастьян знает правду? Мария Алехандра ему рассказала? — продолжал расспрашивать его Камило.

— Камило, я не хотел разговаривать с Себастьяном о прошлом Марии Алехандры, — ответил Мартин. Было видно, что этот разговор ему неприятен. — Себастьян — мой друг и я чувствую себя ужасно неловко. Лучше мне было бы ничего этого не знать!

— Извини… Я понимаю, что надоел тебе своими вопросами, но у меня нет другой возможности узнать о Марии Алехандре. Прости, я пойду, — Камило поднялся со стула, намереваясь уйти.

— Да куда ты? — схватил его за руку Мартин. — Успокойся, сядь!

— Ты совершенно прав!.. Мне незачем нагружать тебя моими проблемами, — виновато произнес Камило, вновь опускаясь на стул.

— Твоя проблема заключается в том, что ты влюблен в Марию Алехандру, а она любит Себастьяна, — усмехнулся Мартин. — И у меня создалось такое впечатление, что ты только и ждешь, что у них ничего не выйдет, чтобы попытаться сблизиться с ней.

— Ничего подобного! Здесь ты очень сильно ошибаешься, — горячо возразил Камило. — Я действительно люблю Марию Алехандру и именно поэтому желаю ей счастья, пусть даже и не со мной. И мне бы очень хотелось, чтобы у нее с Себастьяном все было хорошо, но я очень боюсь за нее и чувствую, что ничем не смогу помочь, когда твой друг Себастьян узнает правду. А она будет очень страдать.

Мартин взглянул на часы и заторопился:

— Мне уже пора на дежурство. Прости, если я наговорил тебе лишнего. Расплатись за меня, пожалуйста, а то я опаздываю.

Мартин вытащил из бумажника несколько банкнот и положил рядом со своей тарелкой, подал на прощание руку Камило и быстрыми шагами направился к выходу из ресторана.

В отделении реанимации Мартина ждала новая пациентка.

— Она потеряла много крови, доктор, и до сих пор не приходила в себя, — закончила медсестра, которая вводила Мартина в курс дела.

Пациентка лежала на каталке посреди реанимационной палаты, окруженная капельницами. Волосы закрывали половину ее лица. Одна ее рука свесилась с каталки и Мартин увидел забинтованное запястье.

— Так значит она решила свести счеты с жизнью… покачал головой Мартин, подходя к больной.

— Да, такая красивая женщина!.. И так ее жаль! — совсем не по-деловому прокомментировала медсестра.

Мартин отвел в сторону прядь волос, упавшую на лицо женщины, но узнал ее не сразу.

— О! Так ведь это супруга сенатора Эстевеса… — с удивлением произнес он.

В этот момент зеленый лучик, скакавший по монитору электрокардиографа, вдруг вытянулся в прямую линию.

— Остановка сердца!.. — сказала медсестра, с тревогой глядя на Мартина.

— Быстро! Дефибрилятор! — отрывисто бросил Мартин медсестре и, обернувшись к санитару, крикнул: — А ты что стоишь? Помоги мне переложить ее на пол!

…Когда Самуэль и Монкада, запыхавшись от бега, почти одновременно ворвались в помещение, отделенное от реанимационной палаты стеклянной стеной, Мартин делал Дельфине искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. От этой картины у Самуэля потемнело в глазах и он схватился за сердце:

— О, нет! Боже! Она умерла! Это я ее убил! Я убил! — закричал он в отчаянии, чувствуя как земля уходит у него из-под ног. Монкада подхватил его под руку и усадил на топчан у стены. Люди в белых халатах за стеклянной стеной не обратили на них внимания, занятые тяжелым делом спасения человеческой жизни. Только что вернулась медсестра, везя за собой на каталке дефибрилятор. Пока она подсоединяла аппарат к сети, Мартин приложил концы дефибрилятора к грудной клетке Дельфины.

— Все отошли! — скомандовал он. — Ток!

Самуэль с ужасом увидел, как тело его жены дернулось, когда через него пропускали ток.

— Ну же, ну! — проговорил Мартин. — У нас совсем не остается времени!

Но сердце Дельфины молчало.

— Инсулин в сердце! — распорядился Мартин. Сестра подала ему шприц с длинной изогнутой иглой. Мартин сделал укол. — Отойдите все! Ток!.. Наконец-то!.. Ну, все!

Мартин удовлетворенно улыбнулся. Медсестра вытерла салфеткой крупные капли пота со лба. Мартин отошел от больной, давая возможность санитарам опять переложить Дельфину на каталку, и тут заметил за стеклом Самуэля и Монкаду. Самуэль перехватил его взгляд и благодарно улыбнулся в ответ. С лица Монкады не сходило напряжение. Он смотрел только на Дельфину и видел только ее одну.

В гостиной Перлы громко тикали часы. Перла, пытаясь успокоиться, ходила по комнате. «Попытка самоубийства? Как бы не так! Хорошо разыгранный спектакль! У-у, гадюка!.. Ну, что, Перла, во сколько тебе обойдется стать первой дамой страны? Неужели ты позволишь, чтобы в последний момент эта змея вырвала твою победу у тебя из рук?» — Перла задумалась. Бездействие было противно ее активной натуре. Она сняла трубку и набрала номер радиотелефона в машине Самуэля.

— Это ты, Маргарите? — спросила Перла.

— Да, я вас слушаю, Перла, — отозвался шофер. — Только не зовите меня Маргарите. Я — Наполеон, запомните.

— Как тебе будет угодно. Расскажи, как там идут дела?

— Не знаю. Сенатор и дон Монкада в больнице, а я здесь, жду их в машине, — сказал Наполеон.

— Самуэль был очень расстроен?

— Разумеется… Еще бы! — Наполеон замялся. — Я понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете, не такой уж я дурак… У сенатора жена при смерти. Конечно, он расстроен. Даже у меня поджилки трясутся.

— Да, конечно… Бедняжка Дельфина! Да поможет ей бог! — притворно посочувствовала Перла. — Да, кстати, Наполеон, сенатор так спешно уехал, что я даже не успела спросить его… Так, на всякий случай… В какой больнице его жена?

…В приемном отделении больницы Перла осведомилась у дежурной медсестры о состоянии Дельфины.

— Сеньора Дельфина Эстевес? — переспросила сестра, перелистывая регистрационную книгу. — А-а-а, вот! Ее только что перевели из реанимационного отделения в палату интенсивной терапии.

— Огромное спасибо! Скажите, ее жизнь вне опасности? — изобразив на лице тревогу, спросила Перла.

— Да. Она втором этаже. Но к ней вас все равно не пустят.

Перла поблагодарила медсестру и отошла от окошка. Потом она оглянулась и быстрыми шагами направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Навстречу ей спускались две медсестры, разговаривая между собой:

— Сейчас, Филомена, я только переоденусь и мы пойдем.

Услышав это, Перла спустилась с лестницы и пошла вслед за медсестрой, которая собиралась переодеваться. Медсестра зашла в раздевалку. Перла осталась в коридоре. Через несколько минут медсестра появилась в дверях. На ней были блузка и юбка. Халат она все еще держала в руках. Потом, спохватившись, она оглянулась, бросила халат в корзину с грязным бельем, закрыла дверь раздевалки и быстро пошла по коридору. Перла осталась одна, подошла к раздевалке и нажала на ручку двери. Дверь открылась, Перла зашла в комнату и, тяжело дыша, прислонилась на несколько минут спиной к двери. «Что ж, первый шаг сделан… — подумала Перла, переводя дух. — Итак, Дельфина Фонсека, наша с тобой война подходит к концу. Сегодня я уберу тебя с моей дороги. Ты уйдешь, как говорится, в лучший мир.» Перла усмехнулась и быстро начала переодеваться.

На кухне в доме Себастьяна Гертрудис чистила плиту.

— Гертрудис! — входя, окликнула ее Кэти. — Как там дела у моей свекрови?

— Ах, донья Кэти! — обрадовалась ей Гертрудис и заговорила со скорбным выражением на лице. — И не спрашивайте меня! Я ничего не знаю.

— Что такое? — удивилась Кэти. — Что это с тобой?

— С тех пор как здесь воцарилась новая сеньора Медина, эта тихоня Мария Алехандра, я не выхожу с этой кухни. Из кухни ко мне в комнату и обратно. Все совсем не так как было при вас.

— А что же новобрачные? Дома? — усмехнулась Кэти.

— Выгляните в окошко и сами их увидите. Целый день то в саду, то в бассейне… Целуются, ласкаются… Смотреть тошно! А несчастная донья Девора лежит наверху разбитая параличом и ходит за ней монашка.

— Сестра Эулалия сейчас у нее наверху? — поинтересовалась Кэти.

— Только что я видела как она прошла тоже в сад, поручив на это время богу позаботиться о донье Деворе, — с сарказмом заметила Гертрудис.

— Не придирайся, Гертрудис! Ведь кому-то надо следить за Деворой? А кто это может сделать лучше, чем монахиня?

Кэти вышла из кухни и поднялась на второй этаж. «Только бы она не спала!..» — подумала Кэти, входя в спальню свекрови. Девора не спала. Кэти села на стул рядом с ее кроватью и осторожно взяла Девору за руку.

— Девора, ты должна меня понять! Я не могу оставить Марии Алехандре моего сына. Ты ведь не допустишь, чтобы твоего внука воспитывала чужая женщина?

Девора силилась что-то ответить, но понять ее было невозможно. В комнату зашла Гертрудис.

— Пока нет сестры Эулалии, я принесла вам сок.

— Подожди, Гертрудис, не мешай мне! — остановила ее Кэти и, обращаясь к Деворе, продолжала: — Послушай, Девора, давай с тобой договоримся так. Я буду задавать тебе вопросы, а ты, если хочешь сказать «да», закроешь глаза один раз, а если «нет», то два раза, поняла?

Девора прикрыла глаза один раз.

— Ну вот… Хорошо. Я видела это в одном фильме… — Кэти опять склонилась к Деворе. — Итак, ты считаешь, что Мария Алехандра должна воспитывать моего сына?

Девора закрыла глаза два раза.

— Вот видишь! И я тоже так думаю! — обрадовалась Кэти. — Значит, я должна забрать Даниэлито к себе.

— Вот здорово! — восхитилась Гертрудис.

Кэти рассерженно оглянулась на нее:

— Помолчи, Гертрудис! Не мешай! Оставь нас, пожалуйста, одних.

Гертрудис понимающе кивнула и вышла из комнаты.

— Но дело в том, Девора, что мой муж оставил меня, приревновав к Себастьяну. Себастьян сделал несчастной меня и моего сына. Девора, у меня нет денег, чтобы уехать в Канаду. И нет денег, чтобы содержать Даниэлито. Ты поможешь мне? Дашь мне денег? — Кэти напряженно вглядывалась в лицо Деворы. Та закрыла глаза один раз. — Я знала!.. Я так и знала, что могу на тебя рассчитывать.

Кэти довольно рассмеялась, сжав с благодарностью руку Деворы, затем вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Проходя мимо спальни Себастьяна, она заглянула в приоткрытую дверь. Себастьян перед зеркалом завязывал галстук. Кэти решительным жестом распахнула дверь:

— Себастьян, я хотела поговорить с тобой о Даниэлито.

Себастьян недовольно обернулся к ней.

— Как-нибудь в другой раз, — сухо сказал он. — Мне не нравится, что ты заходишь ко мне. Не забывай, я теперь женатый человек.

— Не беспокойся, я не забыла об этом, — горько усмехнулась Кэти.

— Что-нибудь еще? — процедил сквозь зубы Себастьян.

— Я хотела поговорить с тобой наедине, но тебя так трудно застать одного, без твоей благоверной, что я решила воспользоваться первой же представившейся возможностью, — оправдывалась Кэти.

— Если ты так желаешь поговорить со мной, мы можем сделать это завтра за обедом. Я тебе обещаю, что мы обговорим с тобой дни и часы, когда ты сможешь видеть сына, — сказал Себастьян, собираясь выйти из спальни, но Кэти преградила ему дорогу.

— Я хочу увезти сына в Канаду, — заявила она решительно.

— Что?! Ты сама понимаешь, что говоришь? — удивился Себастьян.

— Твоя мама уже в курсе и согласна оказать мне финансовую поддержку.

— Бред, чепуха! — вышел из себя Себастьян. — Мама не может говорить.

— А я смогла с ней поговорить, — сказала Кэти и упрямо закусила губу.

— Как я мог так попасться! — рассвирепел Себастьян. — Я не должен был позволить тебе опять переступить порог этого дома! Ты ничуть не изменилась. Для того чтобы достичь своего, ты готова использовать все, даже собственного сына, а в итоге все сводится только к одному: к деньгам!

— Мне наплевать, что ты обо мне думаешь! Но я заберу с собой Даниэлито! — на щеках Кэти проступили пятна.

— Ни за что! Ребенок в первый раз в жизни почувствовал, что такое семья. Он окружен заботой и любовью женщины, которая готова посвятить ему свою жизнь… Ты никогда не сможешь дать ему это, — упрекнул Себастьян свою бывшую жену.

— Ну, конечно! Где уж мне сравняться с безупречной и безгрешной Марией Алехандрой! — парировала Кэти.

— Вот что… Собирай-ка свои вещички и убирайся отсюда сейчас же! Слышишь? — Себастьян был в ярости. — Можешь уезжать куда угодно! Куда ты там хотела, к твоему любовнику в Канаду?

— Даниэлито я возьму с собой, — упрямо повторила Кэти.

— Даниэлито тебе нужен для того, чтобы мама присылала тебе деньги и ты могла бы вести беззаботную жизнь, к которой привыкла, не так ли? — презрительно скривил губы Себастьян. — На этот раз, Кэти, у тебя ничего не выйдет! Я уже не тот простодушный и доверчивый парень, которого ты знала и которым вертела, как тебе заблагорассудится. У меня есть семья и я буду бороться за ее счастье… Я запрещаю тебе приходить в этот дом, слышишь?

Кэти высоко подняла голову и вышла из спальни, ничего не ответив. Она была довольна: во-первых, она заручилась поддержкой Деворы, во-вторых, ей удалось вывести из себя Себастьяна. На пороге дома Кэти остановилась, открыла сумочку, вытащила из нее темные очки и, надев их, пошла по залитой солнцем улице к школе, которую посещал Даниэлито. За решеткой сада школы она увидела сына, играющего с детьми, и помахала ему. Даниэлито с неохотой оторвался от игры и подошел к решетке.

— Привет! — хмуро сказал мальчик.

— Что это еще за привет? Ты должен сказать «здравствуй, мама», «как я рад тебя видеть», — ласково упрекнула его Кэти.

— Здравствуй, мама, — послушно повторил Даниэлито.

— Здравствуй, сын, — ответила ему Кэти. — А ну-ка, догадайся, почему я здесь?

— Мама, мы играем… — недовольно произнес Даниэлито.

— Какого черта!.. — вскипела было Кэти, но тут же спохватилась. — Послушай, малыш, я пришла за тобой. Ты пойдешь со мной?

— С тобой? Куда?

— Мы уедем далеко-далеко… Я говорила с твоей бабушкой и она очень обрадовалась, что мы будем с тобой вместе. Идем! — нетерпеливо, но решительно сказала Кэти. — Даниэль! Ты меня слышишь? Мы с тобой уезжаем!

— Я не могу, мама. Мне не разрешают выходить, — серьезно произнес мальчик, оглядываясь на играющих детей. Было заметно, что ему не терпелось вернуться к друзьям.

— Кто может запретить тебе выйти? — Упрямство сына начало действовать Кэти на нервы.

— За мной должна прийти Мария Алехандра, а вовсе не ты! — заявил Даниэлито.

— Мария Алехандра тебе никто. Я, я твоя мать! Я дала тебе жизнь! — еле сдерживаясь, чтобы не закричать, говорила Кэти. — Эта Мария Алехандра у меня уже в печенках сидит!

Даниэля напугало злое выражение лица матери, и ему стало неприятно, что она плохо отзывается о Марии Алехандре. Мальчик повернулся и бегом припустился к играющим детям.

— Даниэль! — окликнула его Кэти, но мальчик даже не оглянулся. «Проклятый мальчишка! Несносный сопляк!» — разозлилась про себя Кэти. В голове у нее вызревал новый план.

Самуэль смотрел на бледное, заострившееся лицо Дельфины, лежащей в палате интенсивной терапии в окружении аппаратов и капельниц. «Не умирай, только не умирай! — мысленно молил он жену. — Как ты могла так поступить со мной? Ведь в сущности единственным моим прегрешением было то, что я люблю тебя! Перла — это только увлечение, слабость, которой я поддался от отчаяния… Ты слишком жестоко наказываешь меня за эту слабость… Чего бы я не отдал, чтобы вернуться назад и исправить все мои ошибки! И чтобы ты была счастлива!..» В палату вошел Мартин, подошел к Дельфине, внимательно осмотрел мониторы аппаратов.

— Она поправится? — спросил его Самуэль тихим голосом.

— Остановка сердца произошла от сильной потери крови, — объяснил Мартин. — Выкарабкается ли она? Это зависит от ее воли к жизни…

— Могу я побыть с ней?

— Она еще не скоро придет в себя… Впрочем, как хотите… Можете остаться, — разрешил Мартин и вышел из палаты.

В приемном покое больницы Монкада, сидя в кресле, перелистывал газету. Вошла запыхавшаяся Алехандра. От Бениты она узнала, что с матерью плохо. В середине зала Алехандра остановилась, огляделась и направилась к Монкаде.

— Где она? Где моя мать?

— В палате интенсивной терапии. К ней никого не пускают, так что лучше сядь здесь и подожди. Твой отец сейчас выйдет, он разговаривает с лечащим врачом, — спокойно сказал Монкада.

— Что с ней случилось?

— Несчастный случай, — лаконично произнес Монкада.

— Неправда! — воскликнула Алехандра. — Я звонила сюда, в больницу, и мне сказали, что у мамы была остановка сердца и что ее доставили при смерти. Они с отцом опять поссорились?

Монкада растерялся и не знал что ответить.

— Я не в курсе, не знаю подробностей, — пробормотал он, отводя взгляд.

— Ну, конечно же, ты все знаешь, Монкада, — иронично заметила Алехандра, — разве не так? Просто тебе запретили говорить, а ты как всегда, выполняешь приказ твоего хозяина… Впрочем, мне и так все ясно! Мои родители ненавидят друг друга. Но должен же хоть кто-нибудь из них иметь достаточно смелости и порядочности и признать, что их брак оказался неудачным. Не надо было доводить дело до трагедии!

Монкада с удивлением смотрел на Алехандру, чувствуя себя бессильным что-либо возразить. Девушка сердито отвернулась от него и стала смотреть в окно. Вдруг за спиной ее кто-то окликнул. Алехандра повернулась и увидела Марию Алехандру.

— Алехандра, дорогая, я тебя повсюду ищу…

— С мамой очень плохо! — едва сдерживая слезы, сказала Алехандра.

— Да, я знаю… Я звонила вам домой и Бенита мне все рассказала, — Мария Алехандра обняла девушку за плечи. — Ты не волнуйся, она поправится, вот увидишь.

— Не знаю, что и думать! Никто не хочет мне сказать, что же произошло с мамой, — пожаловалась Алехандра.

— Успокойся, все будет хорошо! — сказала Мария Алехандра, садясь в кресло. Алехандра села рядом. Наконец-то она могла поделиться с кем-то своими переживаниями, и девушка начала рассказывать Марии Алехандре о Фернандо и о том, что у него появилась другая.

— Внутри я чувствую такую пустоту!.. — с тоской произнесла Алехандра. — Все произошло слишком быстро. Я даже не знаю, злиться мне на него или ревновать?

— Ты должна реально смотреть на вещи и принимать жизнь такой, какая она есть. И учиться на своих ошибках. Фернандо не тот человек, который тебе нужен. Он старше тебя, твой отец его терпеть не может… К тому же он встречается с другой… Так что все к лучшему, — рассудительно сказала Мария Алехандра и погладила девушку по волосам. — Он бы тебе принес только страдания.

— Ты не поняла… Я не собираюсь от него отказываться! — твердо сказала Алехандра.

— Как? Что ты говоришь?! — насторожилась Мария Алехандра.

— Слишком поздно!.. С этим уже ничего не поделаешь… — покачала головой Алехандра. — Я его люблю, и он будет моим. Я знаю, что мне будет нелегко, но я готова идти до конца…

Некоторое время Монкада следил за Марией Алехандрой и дочерью сенатора, но те были слишком заняты своим разговором. Монкада встал с кресла и незаметно выскользнул в коридор. Войдя в палату Дельфины, он решительными шагами направился к Самуэлю.

— Внизу, в приемном покое, ваша дочь и Мария Алехандра. Но приехали они в больницу по-отдельности, — сообщил Монкада сенатору.

— О Господи! Как все это объяснить дочери? — схватился за голову Самуэль.

— Дежурная медсестра ей сказала, что речь идет о сердечном приступе.

— А откуда узнала Мария Алехандра? — озабоченно спросил Самуэль.

— Не знаю, сеньор.

— Я пойду, поговорю с дочерью, а ты оставайся здесь… На всякий случай… — попросил Самуэль.

Монкада согласно кивнул головой. Когда сенатор закрыл за собой дверь, Монкада обошел вокруг кровати, на которой лежала Дельфина, и уселся в углу на табурете. «Отдыхай, любимая, и не беспокойся ни о чем, а я буду охранять твой сон», думал Монкада, с нежностью глядя на Дельфину.

…Марии Алехандре стоило большого труда сдержаться и не вмешаться в разговор Самуэля с дочерью. «Какое лицемерие!» — думала она, глядя на сенатора.

— Я был удивлен не меньше тебя, дорогая, но к счастью, жизнь твоей мамы уже вне опасности, — деланно бодрым тоном говорил Самуэль.

— Но в регистратуре мне сказали… — начала было Алехандра.

— Не придавай значения тому, что может сказать какая-то там медсестра! — отрезал Самуэль. — Произошел несчастный случай. Вот и всех! И никто в этом не виноват. Сейчас и особенно когда мама вернется домой, мы должны окружить ее заботой. Надо бы позвонить Бените и успокоить ее и Пачу. В конце коридора есть телефон. Позвони им, хорошо?

— Да, конечно… — Алехандра посмотрела на отца, затем на Марию Алехандру и, поняв, что отец хочет остаться наедине с Марией Алехандрой, пошла разыскивать телефон.

— Все это очень печально… — начал Самуэль.

— Да, наверно, — холодно произнесла Мария Алехандра, глядя прямо в глаза Самуэлю. — Особенно для того, кто во всем этом виноват.

— Минутку, Мария Алехандра, я не…

— Вы, и именно вы виноваты во всем! — перебила его Мария Алехандра. — Вы погубили мою сестру, превратили ее жизнь в ад… Я все знаю! Дельфина хотела покончить с собой. Неужели вам этого не достаточно? Оставьте ее в покое, Самуэль! Дайте ей возможность прожить спокойно оставшуюся жизнь!

Мария Алехандра резко повернулась и почти побежала к выходу. Самуэль растерянно смотрел ей вслед. Ее слова глубоко его задели.

…В регистратуре Себастьян просматривал список своих пациентов. Лицо его выражало досаду.

— Ну, наконец-то ты появился! — раздался за его спиной голос Мартина. — Где ты пропадал? Ты ведь должен был приехать к девяти…

— У меня был очень неприятный разговор с Кэти, хмуро сказал Себастьян. — Представляешь, что она выдумала? Она собирается увезти Даниэлито в Канаду!

— Боюсь, что сегодня у тебя не самый лучший день, — невесело усмехнулся Мартин. — Плохие новости. Дельфина Фонсека пыталась покончить с собой. Она лежит у нас в больнице, в отделении интенсивной терапии.

— Это я виноват, Мартин! Перед тем, как сделать это, она позвонила мне, но я ей не поверил… — Себастьян тяжело вздохнул. — Я вел себя, как последний кретин!

— А вот этого не надо! — остановил его Мартин. — Она пыталась играть тобой.

— Ничего ты не понимаешь! Она страдает! Какое надо испытывать отчаяние, чтобы захотеть, уйти из жизни!

— Если человек действительно хочет свести счеты с жизнью, смерть обходит его стороной, — философски заметил Мартин. — С ее стороны, это просто попытка привлечь твое внимание, заставить тебя вернуться к ней.

— Я в этом далеко не уверен, — возразил Себастьян. — В последнее время я ужасно вел себя с Дельфиной, унизил ее. Я не должен был поступать так с женщиной, которая любит меня до безумия. На каком-то этапе моей жизни я использовал ее и теперь несу ответственность за то, что с ней происходит…

…Перла в марлевой повязке на лице и с волосами, спрятанными под шапочку, была неотличима от других медсестер больницы. Увидев у входа в одну из палат оставленную тележку с инструментами и лекарствами, Перла решила, что удача сегодня на ее стороне. Она покатила тележку вдоль коридора и остановилась у палаты, где лежала Дельфина. Перла распахнула дверь и подкатила тележку поближе к кровати, взяла шприц, заполнила его воздухом и склонилась над рукой Дельфины, ища вену. Но прежде, чем она успела ввести иглу, за ее спиной раздался голос Монкады, которого Перла не заметила в полумраке комнаты:

— Что вы собираетесь делать?

Перла похолодела от ужаса. Она узнала голос Монкады. Боясь быть разоблаченной, она не обернулась и ничего не ответила, но бросила шприц на тележку и схватила скальпель, лежавший среди инструментов. Монкада по-своему расценил ее молчание.

— Я работаю на семью этой больной, так что вы можете быть со мной откровенной. Что вы собираетесь делать? — повторил свой вопрос Монкада, безуспешно пытаясь поймать взгляд мнимой медсестры. — Вы меня слышите?

В это время раздался стук в дверь и в палату вошла Алехандра:

— Я хочу видеть мою мать!..

Монкада обернулся к Алехандре, выпустив из поля зрения Перлу.

— А сенатор тебе разрешил? — спросил он, преграждая Алехандре дорогу.

— Я хочу видеть мою мать, Монкада. Не мешай мне! — решительно сказала Алехандра.

Улучив момент, Перла выскользнула за дверь.

— Врачи запретили ее навешать, Алехандра, — сурово произнес Монкада.

— Но ты же здесь! Раз тебе можно, значит, можно и мне, — парировала Алехандра.

— Сестра, прошу вас, скажите ей вы… — Монкада обернулся, ища поддержки, но сестры уже и след простыл. — Куда она подевалась?

— Сама я отсюда не уйду. Если хочешь, попробуй вывести меня силой! Но за последствия я не ручаюсь! — заявила Алехандра.

Я никогда и ни к кому не применял силы, — спокойно заметил Монкада. — Не стану делать этого и сейчас, сеньорита.

С этими словами Монкада вышел, решив, что самым благоразумным в такой ситуации будет разыскать Самуэля, и пусть он решает. Оставшись наедине с матерью, Алехандра не могла сдержать слез.

— Мамочка! Родная! Не умирай! Я, наверное, не самая примерная дочь, но я тебя люблю! — запричитала Алехандра сквозь рыдания. — Ты помиришься с папой. И все будет как прежде. Только не умирай, ты мне нужна!

Алехандра взяла Дельфину за руку, чтобы поцеловать, но заметила, что запястье руки забинтовано. Заподозрив неладное, девушка откинула простыню, которой была прикрыта Дельфина, и увидела, что и второе запястье туго затянуто бинтом. Ужасная догадка поразила ее.

— Мамочка, как ты могла?! Зачем ты это сделала?! — недоумевала Алехандра, испуганно всматриваясь в лицо матери.

…Выскочив из палаты Дельфины, Перла с такой скоростью помчалась прочь, что на повороте буквально сбила с ног Самуэля. Испугавшись, что он узнает ее, Перла с силой оттолкнула его.

— Нельзя же так! Послушайте! — пытался задержать ее Самуэль, но Перла не остановилась и продолжала, не оглядываясь, бежать по лестнице. — Что это с ней? Сумасшедшая какая-то!

Почти добежав до раздевалки, Перла увидела двух медсестер, одна из которых несла в руках ее одежду.

— Надо отнести это сестре-хозяйке. Пусть узнает, кто это здесь оставил, — сказала она, проходя мимо Перлы и не обратив на нее внимания. Перла поняла, что домой ей придется возвращаться в халате. «Черт! Вот не везет!» — разозлилась Перла. Когда она выходила из больницы, у дверей ее остановил санитар из машины «скорой помощи»:

— Сестра! Помогите! Здесь привезли женщину… У нее выкидыш.

— Тем хуже для нее! — отрезала Перла, даже не взглянув на него.

Ошеломленный таким ответом санитар увидел, как «медсестра» остановила на улице такси, села в машину и уехала.