Меня окружал необычный ландшафт. Даже не ландшафт, а что-то другое… Трудно подобрать точное слово… Скажем, очень южный край, не берусь утверждать, но что-то наподобие очень даже не средней Азии. Может быть, что-то близкое земле обетованной: громадный сад, парк с фонтанами. Но их-то я и не вижу, а вот колоннаду и мраморное крыльцо к ней о восьми ступенях даже пересчитываю. За первым рядом белых колонн расположилась вторая, а под серой стеной, ей под стать, серая каменная скамья, на которой сидят множество людей. В основном, все мои знакомые. Лиц я не вижу, но точно знаю, что это мои друзья-товарищи…
Уголком глаза отмечаю, что с левого края сидит Танюха. Я иду к ней. Интересуюсь, дозволено ль мне будет присесть подле? Получаю положительный ответ в виде кивка. Мест достаточно, но во мне горит неутолённая когда-то жажда. Хотя о чём здесь при таком скоплении народа можно говорить?! Даже думать?! Ну, уж очень хочется.
Я опускаюсь рядом. Скамья, как не странно, совсем не холодная, скорее, тёплая. Хотя Танюха даже не шелохнулась, не попыталась подвинуться, когда я присаживался.
Перед всеми, на уровне второго ряда колонн стоит лицом к скамье и держит речь Алексей. Он что-то вроде пастора. Нет, речь далеко не пасторская, скорее, прокурорская. Он кого-то в чём-то обвиняет, требует немедленно наказать. Его никто не слушает. Каждый говорит о чём-то своём, делится своими бедами. Поначалу я прислушиваюсь, пытаюсь понять и разобраться, что к чему, но потом мне это надоедает. Я, как бы случайно, опускаю руку за спину Танюхе. Девушка не реагирует никак. Я смелею. Обнимаю за талию. Она не возражает, даже вроде бы как наоборот, слегка прижимается ко мне. Я делаю вид, что внимательно слушаю оратора, даже иногда киваю, как бы соглашаясь. Голова моя опускается всё ниже и ниже. И вот, наконец, она прижимается к волнующей меня груди девушки. Я трусь лбом об эти два бугорка, как ластящийся кот. Стараюсь, чтоб меньше касаться платья, а больше попадать в огромное декольте. Удовольствие неописуемое!!! Сам не понимаю как, но левая грудь с розовым соском обнажается. Я прижимаюсь щекой к этой прелести, нежно дотрагиваюсь губами до белой кожи, легонько целую, опускаюсь ниже, осторожно касаюсь розового ободка подле соска. Аккуратно трогаю сосок кончиком языка. Нежно обхватываю губами и принимаюсь ласкать. Сосок твердеет, заостряется, превращается в маленькую, нежную пуговичку. Грудь наливается желанием. Я слышу прерывистое дыхание девушки. Она едва сдерживается. Её губы рядом. Чуть-чуть притрагиваются к моему уху. Наконец она не выдерживает и шепчет, что больше так не может. Я сам горю от жажды, но с огромным неудовольствием отпускаю грудь. Она прижимает руки так, чтоб нельзя было разобраться в её действиях, и поднимается. Щёчки её пунцовые то ли от смущения, то ли от желания. Дрожащими руками она пытается незаметно спрятать обнажённую грудь туда, откуда я её изъял. Через мгновение Танюха скрывается справа за углом здания. Я не иду следом, прекрасно понимая, что и там народу выше крыши, хоть и очень хочется.
На веранду выходит мой знакомый, сын одного товарища, Сергей. В жизни он пропойца, но в последние несколько лет взялся за ум и бросил пить. Начал плавать мотористом на танкерах, отчего постепенно стал преображаться в нормального человека. Но стоит ему сойти на берег, как он тут же превращается в алкаша. Поэтому он старается не задерживаться на берегу, а уходит при первой возможности, даже не заботясь о своей финансовой выгоде. Сейчас он, как ни странно, совершенно трезв. Улыбается, кивает мне и уходит куда-то влево от оратора. Алексей уже закончил свою пламенную речь и с довольным видом уселся недалеко от меня, подле своей жены, дамы строгих нравов.
В сад прямо по мраморным плитам въезжает небольшой фургончик с надписью «Водка». В жизни не видал ничего подобного. Машина подкатывает под самое крыльцо, лихо разворачивается левым бортом, из кабины выскакивает мужик очень неприглядного вида. Лицо худощавое, скорее костистое, тёмно-жёлтое, острое, глаза глубоко посажены, нос кривой, подбородок далеко выдаётся вперёд, губы растянуты в желчной улыбке. Невысокого роста, с чёрной шевелюрой грязных, давно немытых волос, сосульками висящими вдоль ушей. Он торопится, так как чувствует, что опоздал. И тут я понимаю, что это тот, о котором только что говорил Алексей. Миг, и я уже схватил мужика, выкрутил руки, обшарил карманы и вытащил скрученный трубочкой лист бумаги. Мужик попытался вырваться. Пришлось бросить его на пол и прижать ногой, точнее, поставить свою ногу на его причинное место, слегка нажав. Мужик закрыл руками лицо и грудь. Он ждал побоев, но я бить не стал. Окинув окружающих взглядом, я уставился на Алексея, как будто он был главным на этом собрании. Мужик тоненько заскулил, предлагая золотые горы тому, кто избавит его от этого изверга (разумеется, он имел в виду меня). Но никто даже не пошевелился. Мне показалось, что народу прибавилось. Слева, прислонившись к углу здания плечом, стояла Танюха, держа руки так, чтобы не был виден её глубокий разрез платья. Слева от неё стояли две сестрички Юлька и Оксана. Модно разодетая Настя смотрела на всех сквозь свои моднячие очки. Чуть правее и впереди стоял Сергей-матрос. Он слегка улыбался, как бы не понимая, что тут происходит?.. Далее на скамье сидела высокая, вся в искусственных завитушках и небрежном макияже, жена Алексея Татьяна, прямая, как палка, справедливая до тошноты, хитрая, скрытная и порой даже подленькая. Рядом чинно восседал её муж, Алексей, пастор фиг его знает какой церкви или концессии. Стоял большой Сергей, мужик ростом за два метра, весом в центнер, обнимая за талию хрупкую, темноволосую женщину, свою жену. За ними, чуть левее, выглядывала любопытная мордашка неизвестной мне девчонки. Кажется, их дочери?.. Стояли Ленка с Вовкой, за ними ещё одна Ленка с ещё одним Вовкой. Оба Вовки были маленькие ростом, один, правда, худой, другой кругленький. Ленки же, как на подбор, высокие, упитанные. Одна в очках с явным минусом. Две Ирки с Валерками. Одна Ирка сидела, виден был лишь её костыль. Зато оба Валерки двумя каланчами торчали за спиной щуплого Витьки. Валя с вечно недовольной дочерью Леной. Стояли молчаливые Ольга со Славиком, Маша с Вовкой, толстенькие Вика, Инка и Светка с молодым мужем, худая и бледная, вся в золоте, Радмила, Зинка с Галкой, Зёка с Леной, длинный Толян, Сашка Чубчик, Лорка с братом Ванькой, чуть позади пристроился старший брат Витька с женой Людкой. Толик по кличке Японец, хоть фамилия у него была чисто украинская. Лёнька Хитринёнок, Ирка, Тополихина сестра, Тайка, дочка соседки с переднего дома. Справа за колонной, в стороне спряталась Алёна, которую мы между собой называли Серой Мышкой. Лица многих скрывались в тени навеса, но чутьё говорило, что здесь нет чужих, здесь все мои друзья, товарищи, знакомые. Я ещё раз оглядел всех и развернул бумагу, экспроприированную у лежащего. Тишина, доселе окружавшая нас, ещё больше сгустилась. Казалось, будто даже птицы перестали щебетать, насекомые попрятались по щелям. Только далёкий шум фонтанов нарушал эту гробовую тишину.
— Каждый из вас знает, что передо мной лежит преступник. Это тот, кто предавал нас все эти годы, тот, кто убивал наших друзей, насиловал наших жён и дочерей. Вот он, убийца и мучитель, ожидает нашего суда, — заговорил я, даже не глядя на бумажку. — Здесь, на так называемом пергаменте, что я изъял у этого зверя, список всех, кто был на очереди. Это смертный приговор, составленный и подписанный этим подонком. Но здесь нет тех, кого уже нет с нами, и никогда уже не будет. Он убил твоего жениха!..
Я мельком глянул на Танюху, потом перевёл взгляд на Алексея, как бы ожидая подтверждения.
— Да, — твёрдо ответил Алексей.
— Да, — многоголосо повторили собравшиеся.
— Он убил твою дочь, — продолжал я, глянув Алексею прямо в глаза.
— Да, — снова подтвердил он.
— Да, — эхом отозвалась толпа.
— Он убил твоего отца, — я смотрел на Сергея-матроса.
— Да, — раздался голос Алексея.
— Да, — нестройным хором прокатилось по колоннаде.
Я продолжал перечислять имена и фамилии жертв, то и дело поглядывая на огорчённых друзей и родственников. Алексей громко подтверждал, раскатистое «да», вторимое собравшимися, гулко ударялось в свод колоннады, падало вниз, билось о мозаичный пол и вновь взмывало под купол, не находя выхода. Я развернул листок. Там было несколько фамилий. Подняв взгляд, ещё раз окинул собравшихся. Кажется, их прибавилось, но я не видел Рыжего.
— Он убил моего друга, — сказал я и посмотрел на Серую Мышку. Она плакала. Крупные слёзы текли по её бледным щекам, собирались на подбородке и капали на блузку блестящими шариками.
— Да, — согласился Алексей. И никто не повторил за ним заветное «да».
— Он собирался убить твою жену, — продолжал я, демонстративно приподняв лист и глядя в лицо Татьяны.
— Да, — в который раз ответил Алексей.
— Он собирался убить тебя самого.
— Да.
— Он предполагал убить!.. — Я посмотрел на последнюю строчку в списке и запнулся, последним в списке значилась моя фамилия, потом швырнул бумагу на грудь преступника, та тут же свернулась в трубочку. — Он мечтал убить всех!
— Да, — сказал Алексей.
— Да! Да! Да! — троекратно отозвались собравшиеся.
Мужик на мозаичном полу притих, предчувствуя приближающийся финал. Я глянул вниз, на дрожащего под моей ногой обвиняемого и понял, что только смерть может искупить его грехи. Он лежал, подглядывая одним глазом в щель меж раздвинутых ладоней. И в этом его взгляде не было раскаяния.
— Сегодня преступник изобличён, пойман и представлен на ваш суд. — Я оторвал взгляд от лежащего и уставился в рисунок над его головой. — Преступления его велики. И только!.. — Я запнулся, слово «казнь» мне показалось слишком смелым, неуместным. Мозг быстро подсказал верное решение. — Только Божий суд властен над ним, только Божья кара поможет ему искупить свои прегрешения.
Я поймал взгляд Алексея. Тот немного смутился, но глаз не отвёл.
— Алексей, ты среди нас лучше всех осведомлён о церковных судах. Ты служитель церкви. Тебе и вести суд, тебе и решать, казнить, или помиловать, — выпалил я, нутром ощущая, что послать человека на смерть выше моих сил. Да и пачкать об него руки совсем не хотелось.
Алексей встал, одёрнул пиджак и шагнул ко мне. Став чуть правее и впереди меня, он поднял правую руку вверх, ладонью вперёд.
— Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, — провозгласил он сильным голосом, — призываю всевышнего в свидетели слов моих, да настигнет кара Божья преступившего закон Господа нашего! Где бы он ни был, чего бы ни делал, всё в руках создателя, ему и решать, ему и наказывать! Аминь!
— Аминь! — ответно отозвалась толпа.
— Да будет так, — согласился я, снимая ногу с мужского достоинства осуждённого и переступая через него так, что он оказался между мной и Алексеем. До меня вдруг дошло, что и новоявленный пастор не решился взять на себя ответственность хоть за какое-либо наказание. Он, как и я, откровенно испугался того, что могло бы последовать за вынесением приговора.
Алексей опустил руку и, не глядя в сторону лежащего, вернулся на своё место подле жены. Я отступил к левой колонне. Мужик недоверчиво оторвал руки от лица и поглядел на меня. Потом повернул голову и посмотрел туда, где только что стоял Алексей. По всему его виду было ясно, что он никак не рассчитывал так легко отделаться. Ошарашенный неожиданной развязкой, он медленно поднялся, ожидая, видимо, подвоха с нашей стороны, повернулся ко всем лицом и принялся неистово кланяться, чуть не барабаня лбом оземь, одновременно осторожно пятясь к выходу из колоннады. Добравшись до ступеней, он кубарем слетел вниз, вскочил в кабину машины и умчался, оставляя грязный тормозной след на белоснежных плитах аллей и сизый дым выхлопа в хрустально-чистом воздухе.
Все вдруг заговорили, негромко, полушёпотом. Поднялся Алексей с супругою и направился к лестнице. Он снисходительно улыбался, что-то объясняя Татьяне. За ними потянулись остальные. Они, не спеша, проходили мимо меня, чуть слышно шелестя подошвами своей обуви по мозаике пола. Я наблюдал, как они не торопясь, сходили вниз и исчезали в глубине сада за стволами ухоженных деревьев, за струями великолепных фонтанов.
Аллея опустела. Я обернулся назад. Там, в глубине колоннады, никого не было. Темнела серая стена дворца. Едва очерчивались контуры скамьи. Как будто здесь никого и никогда не было. Прозрачный, чистый воздух совсем не ощущался. Я вздохнул и шагнул под сень колоннады. Мой путь лежал в противоположную сторону, не вниз, не в сад фонтанов… В Храм Мира!
* * *
Монотонный перестук колёс гулким эхом отдавался в моей вконец замученной голове, но грохот на стрелках не шёл ни в какие сравнения. Я с огромным трудом поднял тяжеленные веки. Надо мной навис пластиковый потолок купейного вагона. «Приснится же всякая бредятина?! Ну, и когда же всё это закончится???» — вяло, безо всякого энтузиазма простонала, уже вконец ставшая обрыдлой мысль. Рядом что-то хрюкнуло, и хорошо поставленный голос произнёс: «Доброе утро, дорогие товарищи! Мы начинаем нашу передачу…» — Внизу щёлкнул выключатель, и диктор смолк. Я поднял руку и глянул на часы. Без четверти двенадцать. «Ни фига себе?! Это ещё утро?!» — отвлечённо подумалось мне.
— Добрый день! Вы уже проснулись? — послышалось откуда-то снизу явно женское контральто.
— Да, кажется, — неуверенно согласился я, будучи совсем в этом не убеждён.
— Тогда присоединяйтесь к нашему шалашу, — предложил всё тот же голос.
— Спасибо. Я сначала приведу себя в порядок, с вашего позволения.
— Конечно, конечно! — согласились внизу.
Я сел. На нижней полке напротив сидели две женщины. Одна, постарше, подле окна, другая, чуть моложе, рядом. Они, не спеша, сервировали накрытый бумажной скатертью стол. Им кто-то помогал, сидящий напротив и потому для меня невидимый. Я вытащил свою сумку, вынул несессер и спрыгнул на пол, чудом угодив в собственные туфли.
— Извините, — на всякий случай буркнул я и вышел в коридор.
За окном проплывали совершенно незнакомые мне пейзажи. Скорее, это был очень далёкий пригород какого-то мегаполиса. Двигаясь в хвост вагона, я пытался углядеть хоть что-то знакомое, наше… Берёзку, что ли?! Но ничего подобного. Сплошной стандарт.
Закрывшись в туалете, я быстро распотрошил несессер. Ничего особенного там не было. Маленькая мыльничка с кусочком совершенно новенького мыла, непочатые тюбики с кремом до и после бритья, одноразовый станок, малюсенькая зубная щётка с таким же малюсеньким тюбиком пасты. Я разочарованно разложил всё это по полочкам и принялся наводить марафет.
Выбравшись в коридор, я остановился у окна напротив своего купе. Возвращаться туда совсем не хотелось. Из апартаментов проводников надрывался приёмник: «Стучат колёса по степи, отстукивая стэп. Гляди в окошко, не гляди, а всё едино — степь!..» Нет, там степью и не пахло. То и дело мелькали небольшие группки домов, то ли сёла городского типа, то ли посёлки деревенского стиля. Правда, домашних животных не было видно. Меня осторожно тронули за плечо. Я обернулся. Передо мной стояла невысокая, худенькая девушка в огромаднейших очках с толстенными стёклами на поллица.
— Простите, вас ждут, — сообщила она, указывая глазами на едва прикрытую дверь в купе.
— Благодарю, — ответил я, нехотя отделяясь от поручня.
На столе творилось что-то невероятное. Как вообще всё это могло уместиться на такой маленький столик?! Я небрежно зашвырнул свои причиндалы на сетку, и опустился на край нижней полки, хозяйкой которой оказалась та самая невзрачная девушка, что предложила мне вернуться.
— Вы студентка? — поинтересовался я у неё.
— Нет, — коротко отрезала она.
Я понял, знакомиться сия особа не желает. Да и чёрт с ней. Было бы на что смотреть. Женщина, обладавшая таким глубоким контральто, выглядела лет на тридцать пять. Её подруга на пару лет моложе. Сказать, что они были красивыми, значит, соврать. Так себе, не дурнушки, но и не особо привлекательные. Хотя, если сравнивать со студенткой, то они явно выигрывали. Сначала я решил, что это мать и дочь, но, поразмыслив, пришёл к выводу, что по возрасту не получается. Тогда предположил, что они сёстры. Однако и эту версию пришлось отбросить, так как ничего общего в их облике и поведении не было. Я мысленно вздохнул, предполагая худшее.
— Да вы подсаживайтесь поближе, — предложила спутница контральто.
— Ой, господи! — подскочил я. — Совсем обнаглел!
Я попытался было достать свой багаж, не прибегая к помощи нижней полки, но подобный трюк не для моего роста, хоть и рост у меня немалый.
— Да успокойтесь вы, — снова заговорила женщина у окна.
— Ничего не надо! — согласилась с ней подруга. — Неужто мало всего на столе?!
— Да нет, конечно, но так нельзя. И от меня должно быть хоть что-нибудь, — возразил я, едва держась одной рукой, другой старательно шаря по полупустой сумке.
— Не надо, — дёрнула меня за брючину студентка.
Я откровенно опешил от такой фамильярности.
— Но-о! — неуверенно протянул я.
— Никаких «но», — возразила старшая. — Ваша сумка слишком худа, чтобы в ней хоть что-то было. К тому же вы сутки проспали на своей полке.
— Ну и что, что я проспал сутки? Это ещё ни о чём не говорит.
— Да перестаньте вы брыкаться, — вмешалась студентка. — Заладил, как попугай «не положено, не положено».
У неё в руке появилась распечатанная бутылка шампанского. Четыре одноразовых стаканчика выстроились солдатской шеренгой на краю стола. Вино с шипением полилось в импровизированные бокалы.
— Берите, берите, не стесняйтесь, — подбодрила меня подруга старшей.
Я взял стаканчик и незаметно понюхал. Вино было настоящим. Явно не из северных стран. Мы чокнулись. На вкус шампанское оказалось очень даже приличным.
— Простите, вы с юга? — спросил я, глядя на женщину с низким голосом.
— Да, но мы не южане, — поспешила ответить её спутница.
— Держите, — сунула мне в руку бутерброд студентка. — Закусывать надо, а то развезёт.
— От шампанского то?! — усмехнулся я.
— С голодухи, — возразила она и отвернулась.
Разговор явно не клеился. Я молча жевал и смотрел то на одну, то на другую, то на третью женщину из моего купе и никак не мог решиться задать главный вопрос. Но тут появился проводник, и разом все вопросы отпали.
— Та-ак, — сказал он, усаживаясь напротив меня. — Билеты кому-нибудь нужны?
— Да нет, — ответила за всех женщина у окна.
— Мне нужны, — вдруг брякнул я.
— Сейчас. Вы на каком у нас месте? — спросил он, заглядывая в свою планшетку.
— А фиг его знает, — ответил я, хлопая ладонью по верхней полке.
— А-а! — многозначительно выдавил проводник и вытащил из кармашка бумажку с картонкой. — Держите. Вот ваши билеты, — с явным сожалением в голосе сказал он, подавая документы.
— Командировочный, — констатировала младшая.
Я мельком глянул на бумажки, как бы проверяя, те ли, и сунул в карман.
— Приятного вам пути, — пожелал проводник и вышел.
Я потёр лоб, совершенно ничего не понимая.
— Ну что ж, давайте на посошок, — предложила младшая, разливая остатки шампанского.
— Давайте, — согласился я, принимая свой стаканчик.
— За знакомство! — провозгласила младшая, чокаясь со мной.
Я кивнул, хоть понятия не имел, как её зовут, и знакомились ли мы вообще?..
Первое, что я сделал, выбравшись из толпы встречающих и убравшись подальше от перрона, отыскал наиболее спокойное местечко, где можно было бы без постороннего вмешательства немного осмотреться и подумать. Но стоило мне лишь достать билеты и взглянуть на них в поисках станции отбытия и прибытия, как рядом раздался смешливый голосок студентки.
— Что-то с памятью моей стало?! От шампанского поплыл к чёрту.
— Слышь, деточка, тебе чего от меня надо? — поинтересовался я.
— Мне? — искренне удивилась она. — Мне от тебя ничего не надо. А вот тебе от меня явно чего-то требуется.
Я оценивающе взглянул на девушку.
— Нет, извини, мне от тебя ничего не надо.
— Ты уверен? — настаивала она.
— Абсолютно, — твёрдо ответил я.
— А может всё-таки?.. — не унималась она.
— Слушай, иди своей дорогой. Если тебе кобель нужен, так я тут причём?
— Ты хочешь сказать, что ты не кобель? — издевательски захохотала студентка.
— Кончай фигнёй страдать. Ты прекрасно поняла, что я имел в виду.
— В таком случае выражайся точнее, — посоветовала она.
— Хорошо, в следующий раз обязательно учту, — буркнул я, пытаясь разглядеть станцию отбытия.
— Брось ты это безнадёжное дело, — вдруг предложила она.
— Почему безнадёжное? — не согласился я.
— Потому что ты теряешь время.
— Не понял? — оторвался я от изучения бумажек.
— Поехали, а то мы и так опаздываем.
— Куда? — изумился я.
— В загс, — не моргнув, ответила студентка.
— Чего???
— У тебя проблемы со слухом?
— С тобой, что ли???
— Ещё чего?! Ты не в моём вкусе, — констатировала она.
— Охренеть!!! Какое дикое совпадение?! И ты как-то не в моих идеалах.
— Так я долго буду ждать?
— Ты можешь толком объяснить, чего тебе от меня надо? — взорвался я.
— Ещё раз говорю, не мне, а тебе.
— Ещё раз отвечаю, мне от тебя ни черта не надо. Иди, куда шла.
— Да пошёл ты!.. — сказала она, разворачиваясь. — Ты её ищешь, а не я. — И она зашагала прочь.
В три прыжка я догнал её, схватил за руку и развернул к себе лицом.
— Ты чего там сказала? — зловещим шёпотом поинтересовался я.
— То, что слышал, тупица, — грубо ответила она, вырывая руку.
— Неужели тебе так трудно пояснить, что тут происходит? Я ничего не понимаю, — чуть не взмолился я.
— Пошли, придурок, — резко ответила она, крутнувшись так, что платье обвилось вокруг её, как оказалось, весьма привлекательных бёдер.
Мы быстро направились к стоянке такси. Огромнейший хвост очереди заканчивался на следующем квартале, если не дальше. Но студентка прошла мимо, заворачивая за угол. Я шёл рядом, уже не пытаясь ничего понять. Опять меня вели без моего согласия, но по моему желанию. За поворотом ничего не было кроме совершенно пустой улицы. Но по всей вероятности мою сопровождающую это не смутило. Она продолжала быстро идти к следующему повороту. За ним, прямо на тротуаре, стоял «Мустанг». Девушка на ходу вытащила из сумочки ключ-брелок и разблокировала дверцы.
— Ну, хоть это можно объяснить? — не выдержал я.
— Что? — невозмутимо переспросила она.
— Машина-то откуда?
— Это моя машина.
— Тьфу ты!.. Не могла же эта машина ожидать тебя здесь в таком положении несколько дней, а то и недель?!
— Не могла, но ждала, — отрезала студентка.
Я уселся возле водителя, место которого, конечно же, заняла моя спутница. Двигатель завёлся с пол-оборота. Девушка профессионально вывела автомобиль на проезжую часть и дала газ. С такой скоростью по городу мне ездить никогда не приходилось. Встречные машины буквально мелькали. Обгоняемые растеряно сигналили нам вслед.
— Куда это мы так несёмся?
— На свадьбу.
— Куда? — не понял я.
— На свадьбу, — повторила она.
— На чью свадьбу?
— Ну, не на мою же!.. — криво усмехнулась она, не отрываясь от дороги.
— Ну, я надеюсь, и не на мою, — то ли спросил, то ли утвердил я.
— Вроде бы как да.
— Тогда какого чёрта мы туда тащимся?
— Слушай, ты прекратишь задавать дурацкие вопросы? Или мы врежемся, или ты заткнёшься. Вскоре сам всё поймёшь.
Мне ничего не оставалось, как последовать её совету.
Эта сумасшедшая гонка продолжалась минут пятнадцать, пока мы вдруг не выскочили на почти квадратную площадь, углы которой образовывали свастику двумя выходившими перпендикулярными улицами, которые сходились затем строго под девяносто градусов. Там, у красивого здания с колоннами скопилось великое множество различных современных самодвижущихся карет, разукрашенных лентами, шарами и восседающими на капотах куклами-невестами. Студентка лихо обогнула припаркованные авто и вылетела прямо на тротуар почти под самые ступеньки мраморного крыльца. Одним прыжком выскочила из салона, чтобы тут же замереть подобно часовому подле распахнутой дверцы, оставив ключ в замке зажигания и не глуша мотор. Я поспешил за ней, и вовремя. Как раз в это время подкатила кавалькада более чем из тридцати машин. Из чёрного форда вышел жених. Я не знаю, бывают ли женихи красивыми, но этот красавцем точно не был. Длинный, как шпала, худой, как скелет, короткая стрижка ёжиком, гнусный прищур глаз… И было в нём что-то неуловимо знакомое?.. В общем, мне лично он не понравился. К белой чайке подошёл один из свиты жениха, открыл заднюю дверцу и подал руку невесте. Но девушка вышла из автомобиля без чьей-либо помощи, слегка придерживаясь за поручень в кабине. Когда она явилась во всей своей красе, я некоторое время приходил в себя. Такое несоответствие!.. Девушка была невообразимой красоты. Описать такую не то, что трудно, невозможно!!! Правду говорят, что все невесты красивы, но эта?! Ей не было равных и не могло быть. Она грациозно откинула серебристую ткань, призванную, по всей видимости, заменять вуаль, сделала маленький шажок по направлению к жениху и протянула свою прелестную ручку, намереваясь вручить её суженому. Однако последний не сделал даже попытки двинуться навстречу молодой. Но тут произошло невероятное. Вдруг моя спутница оказалась между ними. Рука невесты повисла в воздухе, не найдя опоры. Она вскинула взгляд. Её лицо ничего не выражало. Создавалось впечатление, будто она не видит стоящую перед ней студентку. Жених недовольно шевельнулся. Назревал скандал. Я мельком оглянулся и заметил нескольких человек с видеокамерами. Все они были направлены в нашу сторону. Надо было что-то предпринимать, и я предпринял. Шагнул к студентке и попытался взять её за локоток, дабы аккуратно увести от греха подальше, но студентка, невероятно плавным движением скользнула в сторону, а моя кисть вдруг встретила руку невесты. Я сам не понял, как это произошло, но в следующее мгновение девушка стояла рядом со мной, удивлённо меня разглядывая. Теперь я видел не только её прекрасный облик, но и глаза. Море блаженства обрушилось на мою несчастную душу. Я встрепенулся, дёрнулся, и попытался удержать, слабо вырывающуюся руку невесты. Это была она!!! Осознание такой неожиданной встречи начисто отшибло у меня способность связного мышления.
— Вы меня не помните? — неожиданно брякнул я.
Девушка удивлённо оглядела меня с головы до ног, и отрицательно качнула венком.
— Помните, стадион?! Я тогда чуть не разбился, перемахнув через забор и свалившись у ваших ног. Вы ещё меня рыцарем назвали.
Она молча, непонимающе глядела на меня, не прерывая своих попыток освободиться.
— Грот откровений! — заторопился я. — Шахтёрский посёлок! Это же вы! Я вас узнал!..
— Вы меня с кем-то спутали, — едва слышно произнесла она, разжимая второй рукой мои ослабевшие пальцы.
— Кулон! — вскрикнул я, хватаясь за грудь свободной левой рукой, где должен был находится подарок стюардессы.
Она придержала обмякшую мою кисть, при этом слегка коснувшись кольца из сада фонтанов. Её прохладные пальчики непроизвольно сжались на камне перстня. Внимательно посмотрела на меня. Наши взгляды встретились. Небесный рай ничто по сравнению с тем, что испытал в эти мгновения я. Всё, однажды уже пережитое, вдруг накатило, захлестнуло моё существо целиком без права возврата. Там было всё!!! Всё, что было и чего не было, и даже то, что могло быть!!! Но никогда не будет. В её взгляде мелькнуло узнавание, он медленно изменялся. Он теплел, преображался, становился осмысленным что ли?.. И тут её глаза широко распахнулись, как будто она только что увидела маленькое чудо. Не выпуская моей руки, девушка посмотрела на жениха, безучастно стоявшего позади меня шагах в пяти.
— Личина, — прочёл я на её устах. — Двойная иллюзорная подмена образа.
Её глаза из добрых светящихся звёзд превратились в два холодных, беспощадных пылающих костра. Я оглянулся и окаменел! На ступенях стоял бородатый юнец из мира старика. Бешенство вскипело в моих жилах. Я моргнул… И юнец исчез. На прежнем месте ухмылялся прыщавый жених.
— Наваждение!.. — прошептал я, встряхивая головой.
— Как ты посмел??? — еле заметно произнесла она.
Её правая рука взметнулась вверх.
— Стой! — раздался крик студентки. — Не смей!!!
Невеста оглянулась на крик, задержав какой-то жест. И тут меня чем-то основательно погладили по башке. Видимо, удар всё же пришёлся вскользь, так как я инстинктивно ударил с разворота влево и назад, выпустив на мгновение руку невесты. Кто-то или что-то хлюпнуло сзади. В голове поплыл туман, но краешек разума всё же задержался, и я не позволил повторить приём. Ушёл вниз и вправо, развернулся на лету и врезал ребром ладони какой-то обезьяне, пытавшейся схватить меня за воротник куртки. Завязалась нешуточная драка. Мне никак не удавалось понять, сколько человек на меня нападают, и один ли я обороняюсь? В подобных случаях приходилось бить не на отключку, а гораздо серьёзнее, что я и сделал безо всякого сожаления. В какое-то из мгновений образовалась пауза, где я успел заметить стоящий на тротуаре «Мустанг» с распахнутыми дверцами. За руль, как в замедленном кино, падала студентка. Чутьё подсказывало, что надо пробиваться к ней. Но оставить здесь на съедение этим волкам чудо мироздания, я не мог, а потому, крутнувшись, принялся с удесятерённой силой молотить по башкам и рёбрам оказавшихся в пределах досягаемости моих кулаков. Прыгать, увёртываться, подныривать и бить, бить, бить. И вдруг всё стихло. Парочка неподвижных тел распластались на ступеньках шикарного здания, ещё четверо или пятеро стояли в нескольких шагах от меня, держась за разные части тела. Слева гудел двигателем «Мустанг», справа, чуть сзади всё так же, с поднятой рукой, стояла невеста, глядя на всё происходящее вокруг всепонимающим и в то же время оценивающим взглядом. Моё левое ухо раздулось до размеров небольшого паруса. По подбородку текла кровь, тягучими каплями оседая на моей изодранной в клочья куртке. На всякий случай я проверил языком зубы. Слава богу, все оказались на месте.
— Убери пистолет, — тихо потребовала она у кого-то за моей спиной.
— А ты опусти руку, иначе я сделаю из него решето прежде, чем ты завершишь заклинание, — раздался знакомый голос.
— Ты кому указываешь, бородатый младенец? — спросила девушка, слегка улыбаясь.
— Опусти руку! — чуть не завизжал бывший жених.
— Перестань орать, дебил, — сказал я, поворачиваясь к жениху лицом. В меня уставилось дуло автоматического многозарядного пистолета с лазерным прицелом.
— А ты попробуй, нажми гашетку, — посоветовала бывшая невеста. — Ты же прекрасно знаешь, что произойдёт.
— Уходи, — вдруг сдался он. — Уходи. Я даю тебе фору три минуты.
— Это кто кому фору даёт? — раздался из «Мустанга» голос. — Отвали в сторону, не загораживай проход.
Я заглянул за спину жениха. Студентка спокойно сидела за рулём, держа в правой руке какую-то блестящую штучку, похожую на зеркальце. Световой луч от штуковины упирался длинному в живот.
— Ну? — повторила студентка.
— Хорошо, — согласился бородатый юнец, скосив глаз на зайчик, прилипший к его пупку. — Уезжай. Но он останется.
— Он поедет со мной, — жёстко возразила незнакомка.
— Нет уж, — усмехнулся юнец. — Тут ты меня не проведёшь. Вы вдвоём уезжаете, а мы вдвоём остаёмся. Через три минуты я его отпущу. Должен же я иметь хоть какие-то гарантии собственной безопасности.
— Никаких условий. Мерзавец, — с отвращением произнесла бывшая невеста.
— Оставь его, — вмешалась студентка. — Он прав.
— Нет, — заупрямилась девушка.
— Оставь, — тихо, но твёрдо повторила студентка. — Ты прекрасно знаешь, что эта дрянь ни перед чем не остановится.
— Отойди подальше, — приказала моя незнакомка бывшему жениху.
Хлыщ стал медленно пятиться задом и вбок, не снимая меня с прицела. Я, не обращая внимания на наведённое на меня оружие, обернулся к девушке и подал ей руку. Она бережно вложила свою ладошку в мою саднящую ладонь, и мы пошли к «Мустангу». На меня больше никто не нападал. Усадив девушку на заднее сиденье, я резким движением захлопнул дверцу, не оставляя ей возможности для манёвра и бессмысленных переговоров с бородатым юнцом.
— Езжай! — крикнул я студентке и рванулся в сторону, чтобы пуля случайно не попала в машину, однако выстрела не последовало.
— Спокойно, малыш, — сказал жених, продолжая держать меня на мушке.
«Мустанг», взвизгнув тормозами, рванул с места и, прикрываясь стоящими на площади машинами, нырнул в дальнюю улицу. Но ни один из автомобилей не бросился в погоню.
— Она вернётся, чтобы спасти тебя, — пояснил жених, не опуская пистолета.
— Ты в этом уверен? — язвительно усмехнулся я.
— Больше чем уверен, — скривил губы в подобие ухмылки бывший жених. — Вернётся, чтобы остаться навсегда.
— А не чрезмерная ли это самоуверенность? — спросил я и подумал, с чего бы это мне хорохориться? Тут надо ноги делать, а я лясы точу с идиотом, держащим меня на мушке.
— Вернётся, обязательно вернётся. Только вот тебе этого уже не увидеть, — прищурился он.
— Ну, так кончай уже, чего глумишься-то?
— Нельзя тебя так просто кончать. Вот в чём вся проблема.
— Так поясни хоть напоследок? Что же здесь всё-таки произошло?
— А ничего особенного, — сказал юнец, двигая большим пальцем какой-то рычажок на оружие. — Это очередная временная петля. Мне всё-таки удалось заманить тебя сюда. Трудное это дельце, скажу я тебе… Но мне повезло. Всё-таки повезло.
— Ты хочешь сказать, что первая временная петля, из которой меня вытащил Дон, тоже была твоей затеей? — спросил я, лишь бы спросить.
— Какой ты догадливый?! — сказал он и сунул свободную руку за борт своего праздничного пиджака. — Да, это была моя идея. Только ошибочка произошла. Не учёл я некоторых факторов.
— А зачем тебе это понадобилось? — искренне заинтересовался я. — Что плохого сделал я тебе? Зачем ты за мной гоняешься?
— Да сдался ты мне, — он поморщился. — Было бы за кем гоняться?..
— Что-то логики в твоих словах нет никакой. Вроде бы там (я неопределённо махнул рукой) ты призывал к ней, родимой.
— Логика есть во всём. Нет только смысла в поступках.
— Ну, ты и загнул, — усмехнулся я разбитыми губами.
— Загнул не я, загнул как раз ты.
— Чего?! — удивился я.
— Загнул не я. Загнул ты, — повторил он, не сводя с меня своего липкого взгляда. — Да так загнул, что вся вселенная вздрогнула. Обойти все барьеры, проскользнуть мимо всех ловушек, вскрыть все пароли, презреть пространство и время… И ведь ничего особенного в тебе нет. Простой земной дурачок. Скажи, как тебе всё это удалось?
— Я тебя не понимаю, — ответил я, поражённый услышанным. — Ты бредишь?!
— Нет. Я не брежу, — как-то по-человечески печально улыбнулся он. — Я не брежу. Это ты преодолел всё, что только можно было преодолеть, и ворвался в нашу жизнь, нарушая все устои, спокойствие нашего существования.
— Ты спятил, — твёрдо уверился я.
— Увы, — покачал он головой. — Я рад был бы спятить, но увы!.. Когда ты появился у входа, на тебя никто не обратил внимания. Мало ли кого занесло?.. Иногда сюда попадают шальные. Но все они тут же исчезают. Ты же не только остался, ты пошёл вперёд. И тут она… Она стала тебе помогать. Она нарушила правила игры. Хотя, правды ради, таких правил не было, потому что прецедента не было. Каждый мог выбрать свою игру. Правильно я говорю? — Он с любопытством глянул мне в глаза.
— Откуда мне знать ваши игры и правила? — вяло удивился я.
— Верно. Откуда тебе знать. Тебе вообще не дано знать, а ты узнал. Вот в чём штука, — он задумчиво пожевал губами. — И петля эта не вторая, а третья.
Я вздрогнул.
— Как третья?
— Очень просто. Из первой тебя вытащила твоя хранительница, — ответил он, пристально меня разглядывая.
— Это та, что нарисована на иконе, что ли? — откровенно изумился я.
— Нет. То её образ, представленный вашими художниками. Она тебя только что сюда привезла.
— Студентка?! — от удивления мой голос сорвался.
— Кто? — не понял он.
— Девушка за рулём — это и была моя хранительница? — не веря собственным ушам, переспросил я.
— М-да! Хотя, в принципе, для тебя она действительно выглядит, как молоденькая студентка.
— Стоп! Стоп! Я, кажется, понял! Это девушка, которая помогла мне удрать от каких-то охранников.
— Допёр наконец, — деланно вздохнул прыщавый хлыщ. — Именно она. А охранники были мои люди. Всё понял?
— Нет, — честно признался я.
— Дурак ты. Никак не пойму, каким образом ты сюда влез? — он буквально сканировал меня своим мерзким, скользким взглядом.
— Да перестань ты пялиться на меня. — Не выдержал я.
— Я в своём праве, — возразил он. — И буду смотреть, сколько посчитаю нужным.
— Чёрт с тобой, — вынужденно согласился я. — А лабиринт тоже твоих рук дело?
— Нет, это мне не по зубам, — скривился он, как от лимона. — Это старик решил потешиться. Да оплошал.
— Ты хочешь сказать!.. — начал, было, я, но он меня перебил.
— Я сказал только то, что хотел сказать. Ты обставил старика без чьей бы то ни было помощи. В этом-то и загадка. Ещё никому во вселенной не удалось пройти его лабиринт. Он сам не знает его до конца. А ты прошёл.
Я вспомнил жрицу, и смутная догадка кольнула под сердце.
— А тягаться с твоей хранительницей себе дороже, — как бы отвечая на свой невысказанный вопрос, ответил он. — Она не учла того, что, вырывая тебя из одной петли, всовывает в другую, уже хорошо подготовленную.
— Так это был ты?! Там, на мотоцикле?!
— А ты что думал? — его взгляд торжествующе вспыхнул. — Какой придурок по ночам на мотоцикле катается? Да ещё по топям?
— Не понимаю, — искренне недоумевал я. — Так чего же ты со мной там не покончил?
— Как? — заинтересовался он.
— Ну, вытащил бы да и угрохал. Или вообще не вытаскивал.
— В том-то и дело, что если бы я не успел, она опередила бы меня, и кто его знает, как бы всё пошло дальше. Поэтому-то я и вытащил тебя сразу в другую петлю.
— И опять не рассчитал? — просто так спросил я.
— Мне никогда не приходилось заниматься подобными вещами, — признался он. — Поэтому так много было ошибок. Да. Просчитался. Не заметил, что там были твои двойники. А главное, мне и в голову бы не пришло, что за тебя заступится Дон.
— А разве он за меня заступался? — удивился я. — По-моему, наоборот… Ему так и хотелось пришпилить меня, как бабочку, к своему миру.
— На кой чёрт ты ему сдался, — аж сплюнул бывший жених. — Не ты ему нужен. Ему ситуация нужна. В его копилке чего только нет. А вот такого! Чтоб ворвавшийся, проникший сквозь пространство и время обратил на себя внимание одного из долгожителей! Да не простого долгожителя, а из высших, недосягаемых даже для наших старейшин!.. Сама её высочество обратили на тебя, червя земного, своё внимание!!! Такого не было никогда и вряд ли когда повторится ещё. Это был его единственный шанс. Иначе б он палец о палец не ударил бы. Случай сверхуникальный! Переоценить его невозможно…
— Тогда зачем же он целился в меня своими отнюдь не детскими стрелами? — не понял я.
— А ты действительно дурак, — заржал юнец. — Он не может не стрелять! Он же Купидон!
— Купидон?! — тупо повторил я. — Но это же легенда, сказка?!
— А ты, по-твоему, где сейчас? — продолжал потешаться бородатый юнец.
— Ты хочешь сказать, что я в сказке? — глупо переспросил я.
— Ну, ты и тормоз! — аж согнулся от хохота он. — Какая сказка, идиот?! Я вот сейчас тебя пристрелю — это тоже будет понарошку? Глупец! Шутки давно кончились. Нет никакой сказки, нет никаких придуманных миров. Всё, что ты видишь, самая натуральная реальность. Только тебе из неё теперь никогда не выбраться. Ты должен здесь остаться и сгинуть вместе с ней, с данной реальностью. Ты не можешь, не должен больше нигде и никогда появляться. Ты должен исчезнуть навсегда! Понимаешь?!
— Нет, — честно признался я.
— Ты нарушитель. Из-за тебя произошли временные сдвиги. Искривилась истинная реальность. Ты узнал и увидел то, чего никому не должно знать. Даже догадываться. Мало того, ты ещё сумел привлечь на свою сторону могущественные силы, какие тебе и не снились. Ты старика обвёл вокруг пальца. Ты побывал в храме мироздания. Ты был в саду фонтанов. Ты!.. Коснувшийся своими грязными руками их стерильных струй! Да тебя только за одно это надо выкинуть!.. Стереть!.. Вырубить топором из памяти мироздания!..
— Ну, так что ж ты до сих пор этого не сделал? — продолжал удивляться я.
— Потому, что нельзя тебя убивать до тех пор, пока кто-нибудь из нас находится в этой петле. Иначе мы исчезнем вместе с тобой и этой реальностью. Понимаешь? Сотрёмся из книги вселенной. Вот я и жду, когда они покинут это пристанище зла, потом подстрелю тебя так, чтоб у меня осталось немного времени самому убраться отсюда. Видишь, как всё оказывается непросто?!
— Непросто, — повторил я, разглядывая фасад здания. — Как тебе удалось заморочить ей голову? Ты же нарушил правила игры?
— Ничего я не нарушал. Я не брал твою личину, я применил двойную иллюзию, только и всего. А она так хотела видеть тебя, что даже не попыталась подвергнуть видимое сомнению.
— Теперь понятно, почему ты держался от неё подальше.
— А ты как думал? — ухмыльнулся тот. — Одно касание и от меня ничего бы тут не осталось. В наведении сложносоставной иллюзии есть главный недостаток: необходимо избегать прямого контакта. Иначе всё рушится, пелена спадает, а подвернутый этой шутке субъект, может натворить кто знает чего.
— А как же ты собирался подвести её под венец, не беря за руку? — снова поинтересовался я.
— Ты спятил, — покачал он головой. — Да я бы её даже вон до тех дверей не довёл. Всё это была игра. Мне надо было сделать именно так, как оно и вышло. Теперь я не ошибся. Я всё учёл.
— Не думаю, — с сомнением поджал я разбитые губы. — Ты не учёл Дона. Его здесь нет. И старика.
— Старик сюда не придёт. Он вообще никуда не ходит. И вмешиваться не станет. Он своё дело сделал. Получил ответы на свои вопросы. Ему больше ничего не надо. А Купидон проиграл. Его история не будет иметь конца, следовательно, и в копилку не попадёт.
— Не думаю я, что он так оставит. Хотя чёрт вас знает, небожителей, — пожал я плечами.
— Не вмешается, даже если захочет, — злорадно улыбаясь, сообщил бывший жених. — Не успеет, потому что все уже покинули пределы этой реальности, а времени на обдумывание ситуации, тем более её исправление, у них уже нет. Флюз, дай предупредительную, — приказал он, вынимая руку из-за борта пиджака.
Один из сидевших на верхней ступеньке, вынул из-под полы своего старомодного сюртука «Узи» и дал короткую очередь чуть выше меня. Все уставились в сторону, куда только что исчез «Мустанг». Я тоже хотел было глянуть, но какое-то движение справа заставило меня уйти в сторону. Эти телодвижения спровоцировали целую перестрелку. Но пытаясь уйти от пуль, я всё время был в движении, а потому никак не мог отследить, кто и куда стрелял. Одно было ясно, что жених в меня не попал по какой-то дикой случайности. Промахнуться с пяти шагов просто невозможно. Мне удалось-таки уйти за ближайшую машину и лишь оттуда попытаться обозреть поле действий. Но увы. Что-то обожгло мне висок. По щеке заструилась тёплая струйка крови. Пригнувшись, я оглянулся. По бетону скакал никелированный кастет, а из-за соседней машины на меня громадными прыжками нёсся Флюз. Я отпрыгнул назад, пытаясь укрыться за багажником. Рядом, слегка зацепив меня зеркалом заднего обзора, притормозила волжана с распахнутой дверцей. Я, не раздумывая, нырнул в салон вперёд головой, не рассчитав инерцию прыжка, и при этом больно ударился о противоположную дверь. В глазах потемнело. Машина дала газ, да такой, что я несколько секунд тщетно пытался дотянуться до болтающейся двери, чтобы захлопнуть её. Наконец, мне это удалось, и я принял вертикальную позу. За рулём сидел белобрысый пацан. Он был настолько мал, что мне пришлось даже перегнуться через переднее сиденье, чтобы убедиться достаёт ли он до педалей?!
— Если до бардачка дотянетесь, то возьмите там зелёнку или йод, — предложил малолетний водитель, не отрываясь от руля.
Его голос мне показался очень знакомым, но где я его слышал?! Однако дотягиваться мне не пришлось. Пацан принялся выделывать такие кренделя, что я едва успевал избежать встреч головы с падающим потолком. Раздались выстрелы. Нас догоняли. Пацан буквально слился с баранкой, вращаясь при поворотах вместе с ней. Я оглянулся. Заднее стекло было сплошь покрыто сеткой трещин. В нас стреляли, и делали это довольно профессионально.
— Ложитесь на пол! — закричал пацан и, не дожидаясь моих действий, рванул руль влево. Даже если бы я его ослушался, всё равно мне было не миновать ознакомления с днищем. Только благодаря этому предупреждению я сумел сгруппироваться, и удар не был столь страшен. Машину буквально развернуло на месте. Мимо промчалась троица погони. Такого манёвра на узкой улочке никто не ожидал. Пролетев с полсотни метров назад, ас-водитель так же резко, не сбавляя скорости, повернул вправо, и мы вломились во двор. Пацан не обращал внимания на то, что безвозвратно калечит кузов, он газовал напрямик через песочницы, разбивая лавочки, круша газоны. Миг этого кошмара и мы вылетели на другую улицу. Наверное, можно было бы и отдышаться, но, видимо, мой спаситель знал, что делает. Не сбавляя скорости, он промчался ещё несколько улиц и свернул в подземный проезд. Вскоре я понял, что эта дорога ведёт к стоянке. Так оно и было. Пацан резко затормозил.
— За мной, — выкрикнул он, выпрыгивая из машины. Я вылетел следом. Скользнув между рядами замерших в ожидании своих повелителей авто, мы подбежали к лифту, который в этот момент выпускал из своих недр толпу хозяев железных коней. Дождавшись последнего, пацан нырнул в кабину, я следом. Наверху, когда распахнулись створки лифта, отпуская нас на волю, я понял, что мы на вокзале. Пацан нырнул вправо за кассы. Там оказался ресторан. Осматриваться было некогда. Впереди виднелись распахнутые настежь стеклянные двери. К ним-то и стремился шустрый пацанёнок. Мы чуть ли не одновременно вывалились из них на перрон. Я с удивлением отметил, что высоко над головой было не небо, а цветной шифер, или что-то, очень похожее на него. Мой провожатый рванул влево и выскочил на платформу. Слева пути были пусты, но чуть позже я заметил, что сюда как раз подавали состав. Справа двери вагонов были наглухо заперты. Видимо, поезд уже готовился отходить, и только где-то далеко впереди чернел одинокий провал распахнутого зева. Пацан явно спешил к нему. Я поддал прыти. У открытой двери мы остановились. Пацан обернулся ко мне.
— Быстро в вагон! — крикнул он.
— Ты чего орёшь? — задыхаясь, спросил я. — Я не глухой.
И тут я узнал пацана.
— Дон!!! — воскликнул я.
— Пошёл вон! — заорал пацан, двумя руками толкая меня в грудь.
Я буквально влетел в тамбур, грохнулся о противоположную дверь, но всё же сумел подняться. Дон упал на плитку платформы, а над ним засвистели пули. Настоящие разрывные пули. Мне стало жутко. Откуда-то вынырнул проводник, беспардонно отпихнул меня прочь от двери и захлопнул её, при этом ещё раз основательно врезав меня локтем в дых. Я оступился на выпавшем из топки угольке, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но шарахнулся головой обо что-то твёрдое и потерял сознание.
FB2Library.Elements.Poem.PoemItemЮрий Визбор