В стене Хранилища, обращенной к озеру, распахнуты большие металлические ворота. К ним ведет длинный бетонный пандус. На пандусе стоит фургон – открытыми створками кузова к воротам. Водитель и напарник заглядывают в полутьму кузова – рассматривают диковинный контейнер. Потом напарник уходит в Хранилище, а водитель закуривает сигарету и присаживается на корточки. К нему подходит большой лохматый пес и с любопытством смотрит на гостя, слегка помахивая косматым хвостом.

"Вольво" Свешникова подкатывает к Хранилищу. Свешников поднимается по пандусу и видит водителя.

– Давно приехали? – спрашивает он деловито.

– Да вот только… – лениво тянет водитель.

– А почему не разгружаетесь?

Водитель с нахальным прищуром смотрит на Свешникова.

– Чё – руками что ли? Нашел Гераклов… Да мы и не обязаны…

– Обязаны, обязаны! – начальственным тоном возражает Свешников и входит в Хранилище. За ним понуро бредет пес. А водитель невозмутимо продолжает курить.

Сквозь толстое стекло банки с заспиртованной змеей виден искаженный и увеличенный глаз человека. Он моргает, с интересом рассматривая змею.

Внезапно позади любопытного раздается густой женский голос с начальственной интонацией и сталью в голосе:

– Гребнев! Где твое рабочее место?

Дима отпрянул от застекленного стеллажа, повернулся на голос. Перед ним стоит заведующая Хранилищем, – немолодая, некрасивая, невысокая, весьма дородная дама с массивной грудью, туго обтянутой платьем в мелкий горошек.

– Новая змейка. Не видел раньше… – оправдывается Дима с дурашливыми интонациями в голосе. – Я уже на месте, мэм! – Он отдает ей честь по-американски, разворачивается и шагает по коридору из стеллажей и шкафов с чучелами, скелетами и банками с заспиртованными животными и их органами.

Заведующая спешит следом и, едва поспевая, выговаривает:

– Я еще вчера просила тебя посмотреть холодильную камеру. И что? До сих пор палец о палец не ударил! А там искрит вовсю!

– И может возгореться пламя, – оглядываясь на ходу, добавляет Дима.

– Если оно возгорится, я тебя все-таки уволю, – грозит заведующая. – И это будет самая маленькая твоя неприятность. Остальные будут уже не от меня, а от начальства повыше.

– А какая у вас в институте самая большая? Меня бросят на растерзание маринованным крокодилам и вяленым пираньям?

– Ты же бывший электрик! – уговаривает заведующая. – Починишь в два счета… И посмотри распределительный щит в бассейной.

– Починю, починю. Сегодня вечером все починю. На дежурстве.

Они приближаются к воротам. Сквозь проем видны фургон и обшарпанный электрокар, на подъемнике которого уже стоит контейнер. Электокар дергается, как паралитик в припадке, пытаясь отъехать от фургона, чтобы полностью вытащить контейнер наружу.

– Смотри мне, трепач, – говорит заведующая Диме и тычет пальцем в сторону ворот. – А пока людям помоги. Хватить бездельничать.

Дима резко останавливается и разводит руками.

– Я только вахтер. Я не грузчик.

– Ночью – вахтер, а днем – лаборант. Иди, помогай! – командует распалившаяся заведующая.

Дима сокрушенно качает головой и направляется к электрокару.

Заведующая, остывая, подходит к дверям вахтерской у ворот. Сквозь окошко видно, что в вахтерской сидит за столом Свешников. Но заведующая не смотрит в сторону вахтерской и не видит его. Она втыкает руки в объемистые бока и кричит людям, суетящимся вокруг электрокара с контейнером:

– Ребятки! Осторожней! И особенно будьте внимательны, когда станете разгружать лед из контейнера в бассейн!

Электрокар наконец отползает, натужно воя и вытягивая контейнер из кузова. Водитель фургона сидит в электрокаре. Он яростно шевелит губами, но вой двигателя забивает его голос. Похоже, он неистово матерится.

В это время Свешников появляется из вахтерской и сзади мягко берет заведующую за локоть.

– Мария Степановна!

Она вздрогнула и обернулась. И расплылась в немного деланной радушной улыбке.

– Ах, Петр Андреевич, вы меня испугали.

– Такую боевую женщину? Не верю!

Между тем электрокар в сопровождении напарника из фургона, Димы и пары лаборантов осторожно пятится через ворота в Хранилище и, въехав, начинает потихоньку разворачиваться. Он уже не так воет, как прежде.

– Я заскочил буквально на пару минут. Решил сам проконтролировать выгрузку, – сообщает Свешников.

– Да? Очень любезно! – заискивающе замечает заведующая.

– Я, можно сказать, головой отвечаю за нее как руководитель.

– Я вас прекрасно понимаю, – лебезит заведующая. – Вы очень ответственный человек. Я всегда так считала.

Свешников озирается.

– А кто у вас дежурит сегодня ночью?

– Дмитрий Гребнев.

– Когда он придет?

– Он уже здесь. Днем подрабатывает лаборантом.

Свешников нетерпеливо кивает.

– Прекрасно! Позовите его.

– Гребнев! – зычно окликает Мария Степановна, перекрикивая подвывания электрокара.

– Чего? – отзывается Дима с живостью и готовностью.

Мария Степановна машет ему, подзывая.

Дима с облегчением покидает компанию, роящуюся вокруг кара, и трусцой подбегает к начальнице.

– Вот он и будет дежурить, – объявляет Мария Степановна.

Дима выжидательно смотрит на Свешникова.

– Тогда я с ним пока переговорю, – предупредительным тоном сообщает Свешников и берет Диму за плечо. – Не будем вас отвлекать. – И – Диме: – Отойдем!

Они не спеша идут по хранилищу – по одному из длинных коридоров между стеллажами и редкими квадратными колоннами. В глубине видны лестница на второй этаж, массивная дверь в холодильную камеру, еще какие-то глухие двери.

– Нас… э-э-э… не представили, – говорит Свешников. – Я работаю в Зоологическом институте. Профессор Свешников…

– Я знаю, – заявляет Дима.

– Да? Откуда?

– Я, Петр Андреевич, в университете учусь. На биофаке. А вы в прошлом семестре лекции нам читали. Классные!

– А, помню, да, читал. А почему вы – на биофаке? Сейчас ваши сверстники подаются, как правило, в коммерцию или в рэкет… Где больше платят.

Дима задумывается на миг.

– Ну, нынче уж не все подаются… Вот и я предпочел… Так сказать, для души, а не ради денег. Каждому – свое.

Свешников улыбается. Ему понравился ответ парня.

– Похвально! Тогда тем более мы найдем общий язык.

Дима – с готовностью:

– Слушаю.

Они прошли еще несколько шагов, прежде чем Свешников заговорил.

– Меня как руководителя группы по изучению находки очень беспокоит ее сохранность. Никто не знает, что там замерзло, во льду. По первым прикидкам – это существо невозможно идентифицировать ни с одним известным доисторическим животным.

– Да вы что!

– Да. Вдобавок геологи утверждают, что возраст "линзы" – так они называют подобные льдины – гораздо больше, чем тех, в которых находили сохранившихся мамонтов. Вы слышали о находках мамонтов?

– Читал.

– Так вот. Когда лед растает, никто не может предсказать, что произойдет с находкой… Назовем его Существо… Неизвестно, как воздействует на него постаревшая на сотни миллионов лет атмосфера, как его останки отреагируют на современную окружающую среду, дико загрязненную. Вполне возможно, начнется стремительное разложение тканей и к утру останется только кучка костей, если вообще что-то останется…

Они почти дошли до лестницы на второй этаж.

Дима со скукой поглядывает по сторонам, вежливо терпя "лекцию" профессора. Наконец ему надоело и он, улучив момент, встревает:

– Я все понял. Что нужно лично от меня? То есть, что я-то должен делать?

Свешников настойчивым жестом, положив ладонь Диме на спину, развернул его. И они пошли обратно, к воротам.

– Сегодня ночью вы должны как можно больше внимания уделить этой находке.

– То есть?

– Заглядывать в бассейн почаще и, как только начнут угадываться контуры Существа, позвонить мне домой. – Он выуживает из внутреннего кармана пиджака визитную карточку и сует ее Диме. – В любое время. В любое!

– А если под утро?..

– Даже под утро. Я немедленно приеду. И начну работать.

Дима глядит на визитку и кивает.

– Ясно. Сделаем.