Помимо высаженного на петергофский берег десанта, в эти же дни в район Урицка и Стрельны с моря и с суши было послано еще несколько десантных отрядов.
Здесь, изматывая силы противника, во взаимодействии с войсками 42-й армии сражались 6-я отдельная бригада морской пехоты и 21-я стрелковая дивизия НКВД.
Большую активность тогда проявили и боевые корабли Краснознаменного Балтийского флота: линкор «Октябрьская революция», крейсер «Киров», канонерские лодки «Москва», «Аргунь» и «Кама», эскадренные миноносцы «Сметливый», «Опытный», «Славный», «Сильный», «Свирепый» и кронштадтские южные и северные форты.
Они били по огневым точкам и скоплениям войск противника в районах Нового Петергофа, Горелова, поселка Володарский, завода «Пишмаш», Луизина, Кузнецка.
Наша бомбардировочная и истребительная авиация бомбила и штурмовала гитлеровские войска в районах Ново-Панова, Сосновой Поляны, Нового Петергофа, парка Александрия, Сашина, Стрельны.
По берегу Финского залива, где гитлеровцы возвели оборону, лежали разбитые пушки, днем и ночью немцы убирали трупы своих убитых.
В начале октября из Гутуевского ковша Ленинградского торгового порта на четырех катерах и шестнадцати шестивесельных ялах в район завода «Пишмаш», занятый противником, был высажен десантный отряд в количестве двухсот пятидесяти четырех бойцов 6-й бригады морской пехоты.
В него входили, наряду с бывалыми, совсем молодые, еще не обстрелянные краснофлотцы Кронштадтского учебного отряда, курсанты Военно-морского медицинского училища. Был среди них и курсант Володя Токовой. В ту пору ему исполнилось семнадцать лет.
В июне 1941 года комсомолец Токовой упросил военкома послать его добровольцем на фронт. Токового направили в Кронштадт, в Военно-морское медицинское училище.
Будущих фельдшеров обучили в Петровском парке ползать по-пластунски, приняли у них экзамены по ускоренной программе.
Вскоре романтически настроенный украинский хлопец впервые попал в боевую обстановку. Нет, еще не в десант. Он был отправлен с курсантским отрядом на защиту Ленинграда — санитаром.
После короткого пребывания в Ленинграде курсантский отряд в составе 6-й отдельной бригады морской пехоты двинулся на передовую.
Передовая — район Автово — Урицк — начиналась сразу же за Нарвской заставой. Когда отряд прошел Нарвские ворота, он тут же попал под артобстрел.
Один за другим в строгой последовательности ложились снаряды, и именно эта методичность будила все возрастающее чувство страха.
Через двадцать пять лет врач Владимир Архипович Токовой, кандидат медицинских наук, скажет: «Именно тогда я понял, что такое страх». Но юноша из Запорожья, впервые попавший боевой грозной осенью 1941 года под Ленинград, сумел подавить в себе чувство, незнакомое ему, отвратительное…
Тихой теплой ночью 1 октября сорок первого года катера и шлюпки десантников двинулись от причала вдоль Морского канала. Высадились в районе Стрельны спокойно, зато потом стало горячо.
Несмотря на минометный и артиллерийский обстрел, моряки зацепились за берег и упорно продвигались вперед. Володя Токовой, перевязывая раненых, с гордостью и удивлением замечал, как бойцы и командиры, даже будучи тяжело раненными, после перевязки опять неустрашимо шли в бой.
Перед тем как Володю контузило взрывом снаряда, он слышал переданную по цепи весть: товарищи зашли в тыл немцам, перерезали шоссейную дорогу, уничтожили несколько фашистских мотоциклистов.
О том, как выходил Токовой и группа раненых моряков из боя, скрываясь в камышах, по горло в воде, ориентируясь по огромной трубе завода «Пишмаш», как перед рассветом, уже недалеко от порта, они по неопытности приняли морские краны за невиданные орудия, надо рассказывать особо.
А через несколько часов Володя снова ушел в бой, к Урицку.
Свидетельство другого участника первого стрельнинского десанта дополняет то, чего не мог знать Токовой. Сергей Иванович Долгов, командир взвода управления, вспоминает:
— Мы были высажены без потерь в намеченный пункт, на берегу залива. Перед нами стояла задача: нанести удар по совхозу «Лигово», где располагались резервы, тылы врага, с последующим нанесением удара с тыла по первой линии обороны противника. Бой начался на редкость удачно. Мы высадились без единого выстрела, но на прибрежной полосе попали на минное поле… Первый удар был нанесен по заводу, где нами была уничтожена четырехорудийная батарея, обстреливавшая Ленинград. Пробились к вражеским тылам, расположенным в Лигове. Нападение было для врага неожиданным. Мы перебили десятки гитлеровцев, сожгли много автомашин и три танка…
В «Истории 58-й пехотной дивизии», изданной в Западной Германии двадцать пять лет спустя, рассказано о том, как трудно было немцам даже при большом превосходстве сил держать оборону берега.
Книга свидетельствует: «Немецкие войска остановились под Ленинградом… Их полки окопались на достигнутой позиции… Так как возникает опасность, что русские, в связи с наступлением на Урицк, попытаются высадить десант западнее Урицка, дивизия вынуждена укрепить береговую оборону, перебросив туда часть сил».
И действительно, ожидаемый удар последовал. В день высадки десанта в Петергоф бойцы 20-й стрелковой дивизии НКВД высадились с моря в районе Стрельны.
В жесточайших условиях осенних боев 1941 года 20-я дивизия, сражавшаяся на правом берегу Невы, выделила до батальона бойцов для нанесения врагу ударов со стороны Морского канала.
Свыше пятисот десантников-пограничников с боями продвигались на соединение с частями 42-й армии, наступавшей на Урицк.
Командующему 38-м армейским корпусом фон Хаппиусу пришлось доложить об этом в ставку.
С момента высадки петергофско-стрельнинских десантов прошла уже неделя, а выстрелы в тылу фашистских войск не прекращались. Разрозненные, разбросанные по всему побережью и вдоль железной дороги группы десантников продолжали сражаться. Они совершали налеты на штабы немецких войсковых частей, уничтожали их и скрывались в лесах, окружающих Петергоф с юга. Генерал фон Хаппиус высылал на ликвидацию «матросских партизан» эсэсовцев, но те возвращались ни с чем.
Решив, что моряков укрывают местные жители, гитлеровское командование приказало выселить из прифронтовой полосы мирное население.
Вдоль проселочных дорог потянулись бесконечные колонны жителей Петергофа, Стрельны, Урицка. Под конвоем фашистов женщины, дети, старики со своим скудным скарбом шли на запад. А тем временем в тылу врага рвались гранаты, гремели винтовочные выстрелы, обрывалась полевая связь.
Вопреки очевидности командующий прибрежными войсками докладывал командующему группы войск «Север» фельдмаршалу фон Леебу, что с матросскими десантами в его зоне покончено. Гитлеровской пропаганде надо было сказать что-то внятное об этих боях и у себя на родине: ведь немалое количество немцев уже нашло бесславную смерть у Финского залива. И 7 октября 1941 года верховное командование вермахта сообщило: «Попытка предпринять западнее Ленинграда высадку десанта мощных советских сил… поддерживаемых общим огнем кронштадтских фортов, а также корабельной и береговой артиллерией, окончилась полной неудачей…»
В этом сообщении не было сказано ничего о больших потерях самих гитлеровцев. Ни слова.
В книге бывшего руководителя военной пропаганды вермахта генерала Хассо фон Веделя «Германия в борьбе» (Берлин — Штольберг, 1941, вып. 51–52), в докладе о десанте, высаженном 5 октября 1941 года в районе Стрельны, говорилось: «Усиленный батальон, оснащенный легким и тяжелым оружием, в ночь на 5.Х-41 г. предпринял попытку высадить десант; попытка была поддержана советской артиллерией с мола Ленинградского морского канала. Немецкие войска подняли тревогу после того, как высадка десанта была почти закончена…»
Далее сообщалось, что бой десанта был поддержан восемнадцатью советскими бомбардировщиками и продолжался до рассвета. И опять-таки здесь не было ни слова о потерях немцев.
Министерство вооруженных сил ГДР, предоставившее нам эти данные, справедливо пишет в сопроводительной записке: «Десантные силы на суше вели героическую борьбу против численно превосходящего врага. Число больших потерь берегового соединения, а также указание на упорный бой свидетельствуют об этом».
Десанты в район Стрельны не прекращались и после высадки моряков в Петергофе.
Профессор кафедры вычислительной техники Ленинградского электротехнического института имени В. И. Ульянова (Ленина) Владимир Борисович Смолов рассказывает:
— Седьмого октября сорок первого года я и мои товарищи, студенты ЛЭТИ, участвовали в высадке десанта в районе Стрельны и завода «Пишмаш». В отряд входили краснофлотцы из шестой бригады морской пехоты, бойцы из двадцатой дивизии НКВД и мы…
Володя Смолов, студент третьего курса, не был новичком в военном деле. Он уже участвовал в зимних боях 1939/40 года на Карельском перешейке.
С уважением и гордостью вспоминает он сегодня о старших товарищах по дивизии НКВД, с которыми его свела в десанте военная судьба. Среди них было много кадровых рабочих Кронштадта, влившихся в дивизию из народного ополчения.
Тридцатилетние, сорокалетние люди с большим жизненным опытом, они представлялись молодым вузовцам ветеранами, служили для них образцом мужества.
Участвовали в десанте и воины пограничных застав. Отряд был невелик, но хорошо вооружен. Рабочие завода имени Котлякова вручили десантникам сделанные ими автоматы. На каждое отделение выдавалось по ручному пулемету, хватало патронов и гранат.
Вспоминает Смолов и такое. На катерах, среди команды, находились люди, хорошо знавшие особенности южного побережья Финского залива, некоторые из них в мирное время были яхтсменами.
За катерами цепочкой тянулись привязанные к ним шверботы и ялы.
Позднее, в госпитале, Смолов, занимавшийся в мирное время в вузовском литературном кружке, напишет:
Но тогда ему было не до стихов.
Бойцы знали, что их десант уже не первый, вспоминали высадившихся в Петергофе.
— Мы должны им помочь! — говорили они друг другу.
…В сумрачной дождливой тьме угадывался стрельнинский берег. Катера подошли совсем близко, были видны разведенные немецкими патрулями большие костры. По воде длинными щупальцами шарили фашистские прожекторы.
— Приготовиться!
Кронштадтцам, видно, это невпервой. Деловито осмотрелись, перемахнули через борт, с тяжелым снаряжением ушли в коварную тьму, к берегу.
Под ногами Смолова чавкает ил, в сапоги натекла вода, тело пронизывает ледяная дрожь. С берега по высаживающимся бьют минометы. Некоторых накрывает на подходе. Но большинство уже на берегу.
Смолов следует за высоким пограничником Хаджи-Муратом Бикбулатовым — это бывалый воин. Рядом молоденький студент ЛЭТИ Сергей Шипурев.
Натиск десантников ошеломил береговую охрану.
Через трупы врагов, мимо костров, высадившиеся стремятся вперед, в глубину немецкой обороны, восточнее завода «Пишмаш».
Асфальт! Ей богу, под ногами асфальт!
— Мы на Петергофском шоссе! — кричит товарищам Смолов.
Слева слышен рев мотоциклов. Десантники забрасывают фашистских мотоциклистов гранатами.
Впереди тускло светит окошками приземистое здание. От него идут телефонные провода.
Без шума подбираются туда бойцы. Пока одни перерезают провода, другие врываются в дом, расстреливают охрану штаба берегового батальона.
Наверное, немцы успели передать в тыл о высадке десанта. Ночь наполняется грохотом выстрелов. В небо взлетают разноцветные ракеты. На машинах из тыла спешит подкрепление. Десантники отходят к прибрежной лощине. Оттуда тянет тленом, шинели словно примерзают к рытвинам. Надо оторваться от земли, отстреливаясь, спуститься к берегу.
Враги теснят десантников.
Жалко, что мало сил! И все-таки фашисты не спали в эту ночь, не будут спать и в следующие.
Ленинград на страже, Ленинград учится сам наносить ответные удары.
Скрываясь в камышовых зарослях, вдоль берега отходят уцелевшие десантники к передовой, к своим.
Завтра Смолов и его боевые друзья вновь будут участвовать в сражении под Урицком.
…Восьмого октября 1941 года фашисты на берегу Финского залива испытали еще один грозный удар Ленинграда.
— В этот день, — вспоминает комиссар 6-й отдельной бригады морской пехоты Петр Яковлевич Ксёнз, — мы во взаимодействии с девяносто восьмой танковой бригадой участвовали в танковом десанте. Тридцать пять танков «КВ» вышли на Петергофское шоссе и двинулись в сторону Стрельны.
На танках находились бойцы. За ними продвигались подразделения двадцать первой дивизии НКВД и морской пехоты.
Мы шли вдоль залива по направлению к Урицку. Головная рота в штыковой атаке настигла немцев. Бой разгорелся около здания детского дома. В это время навстречу нам вышли три немецких танка. С нами был взвод собак — взрывателей танков. Одна из собак кинулась под танк и подорвала его.
Танки «КВ» развили большую скорость, морская пехота отстала от них. Только позднее мы узнали о тяжелом бое, который приняли наши танкисты, бое, в котором многие из них пали смертью храбрых…
Это сражение описано и в «Истории 58-й пехотной дивизии»: «8.Х. Начинается в 3 часа утра опасная атака русских, при которой двадцать сверхтяжелых танков прорвались на побережье через позиции двести девятого пехотного полка и вышли на запад. Танки, прорвавшиеся на запад, шли вдоль берега через поселок Ленина и таким образом находились уже на рубеже пятьдесят восьмой пехотной дивизии. В то время как сигнал тревоги поднял все подразделения разведотряда на ноги, последовал новый сюрприз: старший лейтенант фон Грамм сообщает, что на берегу высадилось двести пятьдесят русских и атакуют в направлении к югу. На шоссе начался жестокий бой с танками. Теперь все силы направляются на то, чтобы воспрепятствовать соединению вражеского десанта с танками…»
В штабе фельдмаршала узнали и о десантах, и о потерях немецких войск, стоявших в Новом Петергофе, Стрельне, Урицке.
Это была последняя капля, переполнившая чашу ярости фон Лееба. Он давно грозился снять и отдать под суд командиров дивизий, застрявших под Ленинградом.
Из штаба группы войск «Север» пошла шифровка в Берлин, приведшая в бешенство фюрера.
В начале 1942 года фон Лееб, не выполнивший приказ Гитлера о взятии Ленинграда, был смещен. Вместо него командующим группой «Север» был назначен фельдмаршал Кюхлер.
Перед ним была поставлена задача любой ценой удержать позиции под Ленинградом. Этот приказ фактически означал поражение гитлеровцев. Те, кто, отдавая свою жизнь, способствовал этому поражению, будут всегда бессмертны в благодарной памяти потомков.