КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Кабинет директора. Письменный стол накрыт зеленой скатертью и превращен в стол заседаний. На нем – табличка с указанием мест участников: «Главный инженер», «Главный технолог», «Зам по кадрам», «Начальник цеха», «Председатель цехкома». Директор стоит во главе стола, заводское руководство и цеховое начальство перемещаются вокруг стола, занимая поочередно разные должности – соответственно произносимой реплике. Вначале все что-то говорят вместе. Директор поднимает руку. Воцаряется тишина.
Директор. Давайте по порядку… Главный инженер.
Заводское руководство (переходит на место главного инженера). Ну что я могу сказать в его оправдание…
Директор. А в свое?
Заводское руководство. Сначала в его.
Директор. В его не надо. Давай сразу в свое.
Заводское руководство. Есть объективные причины. Мы не можем реконструировать один цех без реконструкции всех остальных. А то получится, что один солдат будет идти в ногу, а вся рота не в ногу.
Директор. А может, пора подумать?
Заводское руководство. У нас не академия, а завод. И Муромцев только один у нас.
Директор. Да нет, не один, как выясняется… Главный технолог.
Заводское руководство (переходит на место главного технолога). Все, что предлагает этот юный инженер – террорист, извините меня, смешно. Если б мы даже поддались на его авантюры и стали перестраивать цех, пока бы мы это делали, все идеи устарели бы и цех снова оказался отсталым. Гнаться за тенью не вижу смысла.
Директор. Спасибо… Начальник цеха.
Цеховое начальство (с места начальника цеха). Мне до пенсии – восемь лет. Мне сейчас о потолке зарплаты думать надо. А вы хотите, чтобы я лично думал о том, как мне лично лишиться прогрессивки в связи со всякими там модернизациями. Раздвоение личности получится.
Директор. А вы не раздваивайтесь. Ваше дело – позаботиться, чтобы коллектив цеха от прогресса не пострадал – материально. Посоветуйтесь с людьми, они считают, что имеет смысл.
Цеховое начальство. У них детей нет.
Директор. У кого?
Цеховое начальство. У людей. Институты недавно позаканчивали. А мне что, на старости лет учиться?
Директор. Учиться никогда не поздно. Учиться всегда пригодится.
Цеховое начальство. Смотря кому и чему. Мне – всем этим новым штучкам – поздновато.
Директор. Так, может, за восемь-то лет управитесь?
Цеховое начальство. А если нет? Мне вчера форточку починили. Так заявку я на ее ремонт в тысяча девятьсот шестьдесят первом году подал. В июле.
Директор. Спасибо… Анна Степановна.
Цеховое начальство (переходя на место предцехкома). Ну что мне вам сказать? Даже и не знаю, что сказать.
Директор. Спасибо. Остался я.
Заводское руководство (с места зама по кадрам). А я?
Директор. А, ты тоже остался. Ну, давай.
Заводское руководство. А что, если…
Директор. Уже думали.
Заводское руководство. А если…
Директор. Предлагали.
Заводское руководство. Ну тогда, может…
Директор. Не может. Он не может.
Заводское руководство. А туда?
Директор. Ему здесь три года.
Заводское руководство. А к подшефным?
Директор. Жалко. Его жалко.
Заводское руководство. А к нашим шефам?
Директор. Их жалко.
Заводское руководство. Ну а ежели в охрану?
Директор. С ума сошел? Он лее не женщина.
Заводское руководство. Нет, не в военизированную. В охрану памятников старины. Мы циркуляр получили, общество такое создано, велят нам ячейку организовать. Может, его – председателем? Вполне приличное общество.
Цеховое начальство (с места предцехкома). А что? У нас старины много, может, и памятник в каком цехе найдется.
Заводское руководство (переходя на место главного технолога). У нас где-то станок есть – тысяча девятьсот пятого года выпуска. Первую революцию видел.
Цеховое начальство (переходя на место начальника цеха). Это даже выход. Пусть займется бурной общественной деятельностью, мы хоть отдохнем немного.
Директор. Спасибо. Все.
Заводское руководство и цеховое начальство (хором). Еще вы остались.
Директор. Я не остаюсь. (Уходит.)
Заводское руководство и цеховое начальство садятся на стол и, болтая ногами, ведут мечтательный разговор.
Заводское руководство. На дачу наконец съезжу, яблоньки опылю.
Цеховое начальство. Детей в воскресенье увижу. Всех.
Заводское руководство. Книгу дочитаю, в прошлом году начал.
Цеховое начальство. Кепи мужу довяжу, козырек остался.
Заводское руководство. Куплю ботинки новые, теперь по грязи ходить не надо будет.
Цеховое начальство. С женой в кино схожу.
Заводское руководство. Производственное совещание соберу, за девять месяцев, может, чего новое появилось.
Цеховое начальство (перестал болтать ногами). Размечтались мы. А вдруг он не согласится?
Заводское руководство (тоже перестал болтать ногами). Ты что это говоришь, накаркаешь еще. Давай сразу же вызывай его.
Цеховое начальство. Лучше вы.
Заводское руководство. Я не могу. Он тоже сирота. Пусть лучше Анна Степановна.
Цеховое начальство. Почему как неприятное поручение какое – так цехком должен? Грамоты вручать Восьмого марта – это небось начальник цеха.
Заводское руководство. Охранять памятники и покой трудящихся – дело общественных организаций.
Цеховое начальство. Правильно. И по Дунаю ты ездила в прошлом году – забыла? А я только в Болгарию.
Заводское руководство. Словом, давай, Анна Степановна, зови его, а у нас, извини, дела.
Входит Муромцев.
Муромцев. Вы меня вызывали?
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Комната Марьи. Родители ходят из угла в угол, Муромцев сидит в кресле.
Родительница. Уже девять. Что же ее все нет?
Муромцев. Распределяют ведь сразу весь поток. По алфавиту. Пока до нее очередь дойдет.
Родительница. А почему ты такой спокойный?
Муромцев. Волнуются в ситуации неопределенности. А здесь возможны всего два исхода, оба известны, и оба меня устраивают.
Родительница. Ну конечно. Ты уже мечтаешь, чтобы она уехала. Не рановато ли?
Родитель. Мы только на пятый год начали в отпуск порознь ездить. С мамой.
Муромцев. А мы и не будем порознь. Если ее ушлют, я поеду с ней.
Родительница. До этого, слава богу, не дойдет. Раз они знают, что вы должны пожениться, они обязаны отнестись… Ты им все объяснил?
Муромцев. Все.
Родительница. Они же не могли тебе не поверить. У тебя ж на лице написано, что ты святой. А святым верят без справки.
Родитель. А может, все-таки взять справку? В загсе.
Входит Марья.
Родительница. Ну?
Марья молчит.
Родитель. Ну?
Марья. Распределили.
Родительница. Мы понимаем, что распределили. Куда?
Марья. За кудыкину гору.
Родитель. Не шути по-дурацки.
Марья. Я не шучу. Вот направление. (Достает бумагу.)
Родитель (читает). «За кудыкину гору…»
Родительница. Но это же невозможно. Они же обещали.
Марья. И выполнили.
Родительница. Что выполнили?
Родитель. Что?
Марья. То, что обещали.
Родительница. Кому обещали?
Марья. Моему любезному жениху.
Родитель. Что же, по-твоему, он просил услать тебя?
Марья. Да.
Родительница (тихо). Нет.
Марья. Да.
Родитель (Муромцеву). Нет?
Муромцев. Да. И нет.
Родительница. Что – да?
Родитель. Что – нет?
Муромцев. Я не просил специально усылать Марью, но я сказал, что, если есть необходимость, чтобы она туда поехала, я готов, чтобы не препятствовать этому, поехать вместе с ней. Там и моего профиля нужны специалисты.
Родитель. Какой ужас!
Родительница. Какое счастье! Какое счастье, что вы еще не расписаны.
Марья. В моем распределении это ничего не меняет.
Родительница. На этих трех годах жизнь не кончается… Но хоть не будешь жить с полоумным.
Марья. Слушайте, дорогие родители, может, вы мне дадите хоть раз возможность самой что-нибудь выбрать?
Родитель. Родителей не выбирают.
Марья. Это я уже поняла. Но кроме? Должна же быть у человека свобода.
Родитель. Должна. Но что значит свобода? Свобода – это осознанная необходимость.
Марья. Вот-вот – осознанная.
Родитель. А мы разве не осознаем все, что тебе необходимо?
Марья. Ну, знаете, лучше уж за кудыкину гору.
Родительница. Папа, мы зря волнуемся. Муромцева не отпустят с завода. Он же три года еще не отработал.
Муромцев. Вы же сами мне сказали, что от меня хотят избавиться. И если вы правы, меня отпустят. И заодно, если меня отпустят, значит, вы правы.
Родительница. Так что же это получается! Это мы…
Муромцев. Да. Это вы подали мне идею. И знаете, я теперь не сержусь на вас. Так даже лучше.
Родитель. Кому?
Муромцев. Нам. Нам с Марьей.
Родительница. Не смей говорить во множественном числе.
Муромцев. Почему? Мы взрослые люди и можем уже объединять два местоимения в одно. Если осознаем необходимость этого.
Родитель. Интересно, что это ты собираешься объединять с нашей дочерью?
Родительница. У вас даже своей жилплощади нет.
Муромцев. Мы не ее хотим объединить, а себя.
А жилплощадь, кстати, нам там предоставят.
Родитель. Она никуда не поедет.
Родительница. С тобой – тем более. Браки с душевнобольными запрещены во всем мире.
Марья. Как вам не стыдно.
Родительница. А нам стыдно.
Родитель. Очень стыдно.
Родительница. Дочь подле себя не смогли оставить, о свадьбе раззвонили.
Родитель. А на самом деле…
Муромцев. А что – на самом деле?
Марья. А в самом деле, что – на самом деле?
Родительница. Мы не понимаем, почему это ты такая веселая?
Марья (загадочно улыбаясь). А я и сама вот думаю – к чему бы это?
КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Кабинет директора. Он за столом. В дверях – секретарь.
Директор. Давай их всех сюда.
Секретарь. Кого поименно?
Директор. Главного инженера. Главного технолога. Зама по кадрам.
Входит заводское руководство.
Заводское руководство. Вызывали? Что-нибудь случилось – почему всех сразу?
Директор. Слушайте, орлы-соратники, вы во двор заводской выглядываете хоть иногда из своих кабинетов?
Заводское руководство. А как же – столовая-то во дворе.
Директор. Понятно, вы еще не проголодались. Так вот, я сейчас был около склада готовой продукции. Все подступы забиты.
Заводское руководство. Чем?
Директор. Этой самой продукцией. А склад – на замке.
Заводское руководство. Как так?
Директор. Не пускают ее.
Заводское руководство. Кого?
Директор. Продукцию не пускают.
Заводское руководство. Неготовая, что ль, опять?
Директор. Охраняется он.
Заводское руководство. Кто?
Директор. Склад.
Заводское руководство. Кем?
Директор. Государством.
Заводское руководство. ОБХСС?
Директор. Муромцевым.
Заводское руководство. Как?
Директор. Так. Оказывается, этот склад – церковь семнадцатого века.
Заводское руководство (опускаясь без сил на стул). Кто ему разрешил?
Директор. Мы.
Заводское руководство. Мы не разрешали.
Директор. А кто его выбрал председателем общества по охране памятников старины? Вот он ее и охраняет.
Заводское руководство. От кого охраняет – от своих?
Директор. Старину от своих и надо охранять. Сколько вон поразрушали.
Заводское руководство. Но надо же остановить его. Он так весь завод закроет.
Вбегает цеховое начальство.
Цеховое начальство. Извините, что без доклада, но вы еще не знаете, что он сделал.
Заводское руководство. Руководство все знает.
Цеховое начальство. У нас линия стала, продукцию некуда складывать.
Заводское руководство. Та-ак.
Цеховое начальство. Так что, по-нашему, все ясно. Надо кончать.
Директор. Со складом?
Цеховое начальство. С Муромцевым. Хватит. Слишком долго ему все с рук сходило. Пора спросить с него. По всей строгости. Как положено. В соответствии.
Заводское руководство. Да, пора сказать этому террористу три пары ласковых.
Входит Муромцев с портфелем.
Муромцев. Вы меня вызывали?
Цеховое начальство. Послушайте, Муромцев, что вы делаете?
Муромцев. То же, что и вы, – охраняю старину.
Цеховое начальство. То есть как это?
Муромцев. Так. Вы ведь не даете трогать устаревшее оборудование, отжившую технологию. Вы охраняете их якобы от имени государства, а на самом деле от своего собственного.
Заводское руководство. А вы?
Муромцев. А я помогаю вам.
Муромцев достает из портфеля табличку «Памятник старины. Охраняется». Подходит к порталу сцены, внимательно осматривает его, качает головой, подходит к заводскому руководству, пристально на него смотрит и вешает табличку ему на шею. Потом то же самое проделывает с цеховым начальством. Затем он подходит к директору, достает из портфеля еще одну табличку, смотрит на него, но, улыбнувшись, проходит мимо. Он идет на авансцену, всматривается в зрительный зал, но, не найдя никого, медленно идет назад. Некоторое время все оторопело молчат.
Заводское руководство, цеховое начальство и секретарь растерянно смотрят друг на друга. Директор обходит их, разглядывая, словно экспонаты в музее, поправляет табличку на шее заводского руководства и, улыбнувшись Муромцеву, уходит.
КАРТИНА ДЕСЯТАЯ
Комната Марьи. Марья сидит в кресле. Муромцев ходит.
Марья. Ну что теперь будет?
Муромцев. Новый музей.
Марья. Нет, на заводе?
Муромцев. Новый склад.
Марья. Да нет, с тобой?
Муромцев. Со мной? Ничего нового. Но чудаком называть перестанут.
Maрья. А со мной?
Муромцев. Все новое.
Марья. Как это – я новая?
Муромцев. Став самостоятельной, ты станешь сама собой.
Марья. А здесь я кто?
Муромцев. А здесь ты – сама ихняя,
Марья. Тебе не нравится?
Муромцев. Нет.
Марья. Но ведь понравилась?
Муромцев. Так не благодаря, а несмотря на.
Марья. А если я не соглашусь, чтоб ты ехал со мной?
Муромцев. Я уже подал заявление.
Марья. Как подал? Ты же сказал, что подождешь, пока я окончательно не решу.
Муромцев. Но ведь ты уже решила.
Maрья. Но ведь ты этого не знал.
Муромцев. Знал.
Марья. Как ты мог знать?! Я еще сама даже не знала точно.
Муромцев. Ну вот ты не знала, а я знал.
Mapья. Ты так уверен в себе?
Муромцев. В тебе.
Марья. Откуда ты все это знаешь? Ты что, много любил?
Муромцев. Я люблю тебя со школы. Я не знаю, много это или мало. Да и как измерить любовь?
Марья. Ну, не знаю. Наверное, с одной женщиной – на годы, с разными – на их число.
Муромцев. Так не бывает. Нельзя любить несколько раз.
Марья. Как же так? Бывает даже, что женятся или замуж выходят по нескольку раз.
Муромцев. Это все равно одна любовь. Просто ее оказалось много на одного человека, и тогда ее переносят на другого.
Марья. Как это – на другого?
Муромцев. Ну, представь, что любовь очень большая, а человек, которого любят, оказывается маленьким и не может взять все, что ему дают, и сам не может дать столько же. Тогда любовь к нему умирает. Но это не значит, что она исчезла совсем, она как бы впадает в спячку, она ждет своего часа, чтобы ожить, продолжиться в ком-то новом, кто разбудит ее. Человек будет новым, а любовь все та же.
Марья. Значит, если ты полюбишь какую-нибудь другую женщину, ты будешь любить ее моей любовью? Я не хочу, не смей. Это мое.
Муромцев. Ты не бойся. Я никогда не разлюблю тебя. Потерять тебя – это значит потерять себя. Только с тобой я становлюсь собой.
Марья. Господи, ну в кого ты у меня такой фантазер! И когда ты станешь взрослым?
Муромцев. Не знаю. Говорят, молодость – единственный недостаток, который с возрастом проходит. Если то, что тебе во мне не нравится, от молодости, – наверное, и это скоро пройдет.
Марья. А кто тебе сказал, что мне это не нравится? Может, я тебя потому и полюбила.
Муромцев. Полюбила?
Марья. Как Дездемона – за муки.
Mуромцев. А я не мучаюсь.
Марья. Да не за твои. За муки, которые ты доставляешь окружающим. Скептикам. Дурачок ты мой…
Марья обнимает его, целует. Входят родители. Марья и Муромцев продолжают стоять, обнявшись. Родители их не видят.
Родительница. Я и говорю: растишь-растишь, воспитываешь-воспитываешь, а потом приходит какой-то чудак и увозит ее в какую-то дыру. Сам ничего не умеет, она ничего не умеет.
Родитель. Что они там сумеют?
Родительница. И из нее еще такую же блаженную сделает. Она уже, представляешь, не хочет, чтоб мы ей деньги посылали. Заразилась…
Родитель. Говорили ей – не целуйся.
Муромцев и Марья отходят друг от друга и сразу становятся видны родителям.
А вы откуда?
Родительница. Где это вы были?
Марья (показывает наверх). Там.
Родительница. У соседей, что ль?
Марья. Нет, на седьмом небе.
Родитель. В ресторане?
Марья. Выше.
Родитель. Не понимаем.
Родительница. Как это можно быть на небе?
Марья. От счастья.
Родитель. Факт, заразилась.
Родительница. Слушай, зятек любимый, жену вот молодую везешь за тридевять земель, а сам ведь небось опять – простым инженером?
Муромцев. Инженер – это звание, оно не может быть простым или сложным.
Родитель. Но бывает главный инженер и неглавный.
Муромцев. Бывает хороший инженер и плохой.
Родительница. Ну конечно, ты хороший инженер, а работать станешь мастером, чтобы снова пройти весь путь.
Муромцев. Я стану работать тем, кем меня поставят.
Родитель. Этого-то мы и боимся. С мамой.
Муромцев. Но мне…
Родитель. Не за тебя – за Марью.
Муромцев. За нее не надо бояться. Если страшно или тяжело, пусть она сама немного побоится. Страх, чтобы он исчез, надо перебороть. А для этого надо его почувствовать.
Родительница. Боже наш, откуда ты все знаешь? Ты ведь еще мальчишка.
Муромцев. Я много думал о жизни, много читал. И много жил – не в этой жизни, не сам, но раньше. В жизни моего отца и моего деда. И его деда. Ведь опыт людей не пропадает, он не умирает вместе с каждым из нас, он передается как эстафета.
Родитель. Чужой опыт не учит.
Муромцев. Учит. Иначе мы бы так и не слезли с дерева. Но – только того, кто хочет учиться. Кто ищет знания, добытые другими, кто пытается применить их в своей жизни.
Родительница. Тогда почему Марья не слушает нас, почему пренебрегает нашим мнением? У нас что, мало опыта? Слава богу, пожили. С папой.
Родитель. Было дело.
Муромцев. Мне не хотелось бы обидеть вас, но, вероятно, из прошлого мы выбираем то, что нужно для настоящего. Опыт, как и все на свете, стареет. И может быть, то, что копили вы, то, что вы считали для себя ценным, Марье не подходит. А того, что ей не хватает, нет и у вас. Но потом, со временем, придет и свой опыт.
Родительница. Ну да, и твой еще.
Муромцев. И мой. И мы объединим его и передадим нашим детям.
Родительница. Как – уже?
Муромцев. Если они будут. И если они захотят им воспользоваться.
Марья. Будут. Обязательно будут.
Марья подходит к Муромцеву, обнимает его, и тут же они перестают быть видны родителям.
Родители (хором). Эй, куда вы? (Смотрят наверх.)
КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ
Кабинет директора. Стол, покрытый черным сукном, стоит параллельно сцене. За ним в ряд сидят директор, заводское руководство, цеховое начальство. В дверях – секретарь. У всех несколько удрученный вид.
Директор. Что мы имеем?
Заводское руководство. Заявление Муромцева об уходе.
Директор. Что мы будем иметь?
Цеховое начальство (не очень уверенно). Покой.
Директор. А вы еще и спите в рабочее время?
Цеховое начальство. Откуда вы взяли?
Директор. Покой-то, как известно, нам только снится.
Цеховое начальство. Что вы, днем у нас бессонница.
Директор. Ну, орлы-соратники, что скажете?
Заводское руководство (поглядывая опасливо на секретаря). Что надо, то и скажем. Что надо?
Директор (секретарю). Стенограммы не надо.
Заводское руководство. А-а, ну тогда совсем другое дело.
Директор. Какое?
Заводское руководство. У нас к этому делу тройственное отношение.
Директор. Разногласия?
Заводское руководство. Как можно. Мнение – одно, но у каждого к нему свое отношение.
Директор. Коротенько.
Заводское руководство. Радостно, жалко и тревожно.
Директор. Короче.
Заводское руководство. Радостно и тревожно.
Директор. Еще короче.
Заводское руководство. Радостно.
Директор. Что именно?
Заводское руководство. Что уезжает. Нет, что остается. Нет, не знаю что, но что-то радостно.
Директор. Что предлагаете?
Заводское руководство. Отпустить. Хотя я лично не согласен. Скажу больше: я не согласен с тем, что я не согласен. Оставить надо.
Директор. Согласен. Цех что скажет?
Цеховое начальство. Отпустить на все четыре стороны.
Директор. Ему четыре стороны не нужны, он на север просится.
Цеховое начальство. Вот-вот, пусть охладит свой пыл. И чтоб духу его здесь не было.
Директор. А он-то – дух его – как раз останется. Вы посчитайте. Склад новый построили?
Заводское руководство. Построили.
Директор. Во благо?
Заводское руководство. Во благо.
Директор. Отходы стали продавать на детские конструкторы?
Заводское руководство. Стали.
Директор. Во благо?
Заводское руководство. Во прибыль.
Директор. В цехе конвейер новый пустили?
Цеховое начальство. Пустили.
Директор. Во благо?
Цеховое начальство. Смотря кому. Два квартала – без премий сидели.
Директор. Надо было быстрее делать.
Цеховое начальство. Вникали.
Директор. А до этого, по описаниям, нельзя было вникнуть?
Цеховое начальство. Там неразборчиво было. И потом: или фантазии читать, или вал гнать.
Заводское руководство (встрепенувшись). Гнать его!
Директор. Спокойно. Продолжим обмен мнениями.
Заводское руководство. Могу поменять свое предыдущее мнение на три новых.
Директор. Валяй.
Заводское руководство. Формально за то время, что у нас протекала деятельность этого террориста-механизатора, отмечены случаи улучшения показателей работы завода в целом и цеха в отдельности. Но значит ли это, что заслуга здесь только Муромцева? Разве он один болеет за свое дело? За него многие болеют.
Цеховое начальство. Вон больничных сколько.
Заводское руководство. Разве другие, более объективные факторы не оказывали благотворного влияния на модернизацию производства?
Директор. Например, два твоих выговора от главка.
Заводское руководство. Как сказал прогрессивный немецкий писатель Л. Фейхтвангер, если товарища ссылают на остров Святой Елены, это еще не доказывает, что этот товарищ – Наполеон.
Цеховое начальство. Смотри – дочитал книгу.
Директор. Продолжим обмен мнениями.
Цеховое начальство. Можно?
Директор. Валяй.
Цеховое начальство. Меняю свое – на ваше.
Директор. Так на так?
Цеховое начальство. Ну ладно, два наших – на одно ваше. Какое оно?
Директор. Спешишь. Больше желающих нет?
Секретарь. Есть.
Все недоуменно смотрят на нее.
(Выходит вперед.) Я пришла на этот завод три директора и шесть главных инженеров назад. Я состарилась вместе с этим заводом. Я еще помню время, когда меня приглашали в кино, а на завод приезжали делегации. Когда все было новым и многообещающим. Ах, и это платье в горошек, и последний сеанс… Я докладывала, соединяла, не пускала. Сначала – все больше докладывала и соединяла, потом – все больше не пускала. А последние годы даже уж и не пускать стало некого – никто и не рвался. А потом пришел на завод Муромцев, и что-то новое пришло вместе с ним. Вы говорили: «Караул, опять этот террорист идет!» – а я ждала его прихода в дирекцию. С ним входила сюда жизнь, он говорил живым, человеческим языком, он смотрел собеседнику в глаза, он справлялся о самочувствии и не отворачивался, не дослушав ответа. Вы не знали, как избавиться от него, куда деть его докладные и рацпредложения, вы забивали ими шкафы, вместо того чтобы сразу рассмотреть их, а я и девочки из машбюро печатали их по вечерам, после работы, и ни разу не взяли с него ни копейки.
Цеховое начальство. Я же говорил, что он баптист.
Секретарь. Вы по кабинетам сидите, боитесь испачкаться, поэтому не видите, с каким уважением относятся у нас к нему. Ему даже тетя Паша сосиски в долг отпускает. Ему даже слесари изобретения его разные без спирта делают, И вот этого человека, который принес нам всю свою душу, все свои знания, вы хотите отпустить?
Пауза. Все сосредоточенно рассматривают свои ногти.
Чтобы снова впасть в спячку, чтобы снова не посещали нас миги озарений, когда чувствуешь себя нужной людям, и сильной, и молодой, и кажется, что все еще может быть: и платье в горошек, и последний сеанс… (Смотрит на всех, вздыхает и идет к дверям.)
Директор. Вы куда?
Секретарь. На пенсию. (Уходит.)
Директор. Суммирую высказанные суждения. Считать уход молодого специалиста Муромцева по его собственному желанию нежелательным. Ввиду ценности для завода.
Заводское руководство. Правильно.
Цеховое начальство. Как всегда мудро.
Директор. Однако, учитывая его изменившееся семейное положение, откомандировать его переводом по месту работы супруги.
Заводское руководство. Правильно.
Цеховое начальство. Очень мудро. Как всегда.
Директор. Надо пригласить его и тепло попрощаться.
Заводское руководство. Может, банкет?
Директор. Что?
Заводское руководство. Чайку вместе попить.
Цеховое начальство. В цехкоме деньги остались, – может, духовой оркестр?
Директор. Что?
Цеховое начальство. Или баяниста?
Директор. А просто человеческие слова сказать – нельзя?
Цеховое начальство. Можно. Прошу три дня на подготовку тезисов.
Директор. А от себя лично?
Цеховое начальство. Нет слов. Все уже высказал.
Заводское руководство. Может, адрес ему написать?
Директор. Свой?
Заводское руководство. Нет, в папке который. Мол, ваш светлый образ…
Директор. Ну ладно, я послушал вас. Теперь вы меня послушайте. Вы думали, директор новый, так все на веру примет?
Цеховое начальство. Что вы, мы не думали.
Заводское руководство. В том-то и дело, что мы никогда не думали.
Директор. Оно и чувствуется. Но пока вы ко мне присматривались, я вас рассмотрел.
Заводское руководство. Что вы, мы не присматривались. Мы за вас – с закрытыми глазами.
Директор. Оно и видно. Спиной к движению стоите. Назад смотрите.
Заводское руководство. Не все.
Директор. Не все. Некоторые – вбок.
Заводское руководство. Не все.
Директор. Не все. А должны вперед – все.
Цеховое начальство (повернувшись и держа ладонь козырьком над глазами). Уже.
Директор. Ну если уже, то подготовь благодарность в приказе. Подсчитай эффективность его предложений – выпиши премию. И вызови его.
Входит Муромцев.
Муромцев. Вы меня вызывали?
Свет гаснет и через мгновение загорается снова. Директор разговаривает с Муромцевым.
Муромцев. Вы меня вызывали?
Вбегает заводское руководство.
Заводское руководство. Тут звонят с завода «Колеса».
Директор. Что им надо?
Заводское руководство. Муромцева им надо.
Директор. Для чего?
Заводское руководство. Для работы, говорят.
Муромцев. Но я не ищу работы.
Заводское руководство. Так у них ее никто не ищет. У них можно и так числиться.
Муромцев. Как – так?
Заводское руководство. Как числится их футбольная команда.
Mуромцев. Но я не умею.
Заводское руководство. С футболистами у них как раз ажур. Они оформили двух кандидатов в мастера как кандидатов наук. У них вот с модернизацией цехов слабовато. Прослышали, что ты специалист, – хотят переманить. Обеспечивают бесплатным проездом на колесном автотранспорте.
Муромцев. Поблагодарите их…
Директор. И пошлите…
Заводское руководство. Это мы можем. (Уходит.)
Вбегает цеховое начальство.
Цеховое начальство. С завода «Деталь» звонили.
Директор. А этим что надо?
Цеховое начальство. Муромцева.
Директор. Так они вроде как передовое предприятие считаются. За звание борются.
Цеховое начальство. Восьмой год.
Директор. Зачем же тогда он им нужен, раз они такие передовые?
Цеховое начальство. Известно зачем. Слабое место у них есть одно. Совсем неглавное. Главный конвейер у них стоит. Второй год стоит. Устал, наверное. Старость не радость.
Муромцев. Да нет, что вы.
Цеховое начальство. Окладом соблазняют. Должностной – по штатному расписанию, плюс по договору с клубом как баянисту, плюс через ясли как няне. Одни плюсы, говорят, никаких минусов.
Директор. Скажи им пару ласковых. Нечего чужие мозги экспортировать, надо свои иметь.
Цеховое начальство. Но они не за просто так. Они говорят: если мы им Муромцева, они нам трубы сверх фонда и еще двор заасфальтируют. А мы им за это из вашего фонда тридцать путевок со скидкой в наш санаторий за их счет.
Муромцев. Вот чудаки.
Вбегает заводское руководство.
Заводское руководство. Звонят из научно-исследовательской мастерской по заправке газовых зажигалок.
Директор. Откуда?
Цеховое начальство. Ну, из металлоремонта.
Директор. А им что?
Заводское руководство. Они хотят еще и замшевые куртки шить. Замши нет – просят Муромцева.
Директор. Передайте им всем, чтоб… Понятно?
Заводское руководство и цеховое начальство. Понятно. Это мы можем. (Уходят.)
Директор. Вызывал тебя. Попрощаться хотел. Пожелать тебе. Ну и чтоб плохого не помнил.
Муромцев. Что вы, напротив. Я многое узнал здесь, многому научился.
Директор. И многому научил.
Муромцев. Я же еще так мало знаю.
Директор. Как я убедился, не так уж и мало. И конечно, тебя жалко отпускать.
Муромцев. Но ведь я…
Директор. В этом все и дело.
Муромцев. И она уже…
Директор. Об этом-то и речь.
Муромцев. И они тоже…
Директор. Знаю.
Муромцев. Откуда?
Директор. Был сегодня в министерстве. Хотел отбить тебя. Упросили. Говорят, там нужнее.
Муромцев. Так и сказали?
Директор. Так и сказали. Так что ладно уж, езжай. К тому же дело у нас с мертвой точки сдвинулось. С твоей помощью. Глядишь, и дальше пойдет. С моей помощью. Да и последователи у тебя обнаружились – каждое утро в приемной хвост. И потом, это очень важно, чтобы везде были такие люди, как ты, чтобы таких людей становилось все больше.
Муромцев. Спасибо на добром слове. Директор. Спасибо на добром деле.
КАРТИНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Комната Марьи. Видны следы сборов. На столе стоит тощий портфель Муромцева, в который Марья и родительница складывают кипы вещей. Родитель мешает им, делая вид, что помогает. Муромцев сидит в кресле, читая книгу.
Родительница. Почему ты ничего не делаешь?
Муромцев. Я делаю. Я читаю.
Родительница. Тоже мне дело. Нашел время и место.
Марья. А что ты читаешь?
Муромцев. Очерки по экономической географии, закудыкинского края.
Родитель. Зачем тебе это сейчас?
Муромцев. Надо знать место, куда мы едем.
Родитель. Еще узнаешь, не беспокойся.
Муромцев. Судя по всему, нам не нужно столько летних вещей.
Родительница. А в отпуск в чем ехать?
Mуромцев. До отпуска еще далеко.
Родительница. Это с твоим-то характером? Да тебе сразу же предложат.
Родитель. Ну что, сядем на дорожку?
Марья. Ну что ж, дорогие родители…
Родительница. А может, все-таки останетесь?
Марья. Ну вот, опять вы об этом. Мы же договорились.
Родитель. Ладно. Ладно. Договорились. Мы больше не будем.
Родительница. Просто жалко. Квартира такая хорошая, работа у Ванюши перспективная. И сам Ванюша…
Родитель. Перспективный.
Марья. Что-то раньше вы этой перспективности не замечали.
Родительница. Раньше он был чужой. А теперь родной.
Родитель. Как-никак – зять, ни дать ни взять!
Марья. Ну что ж, лучше поздно, чем никогда.
Родительница. Ничего не поздно.
Родитель. Еще не поздно.
Муромцев. Уже поздно. Скоро самолет.
Родительница (Муромцеву). Ванюша, ты побереги ее. Не пейте сырой воды. Немытых фруктов не ешьте.
Муромцев. Не будем. Где их взять там?
Родительница. И не выходите на остановках.
Муромцев. Но это самолет, а не поезд.
Родительница. Все равно не выходите.
Myромцев. Ладно, не будем выходить.
Родитель (Марье). Ты побереги его. Он же у нас такой – он же не о себе, он все о других.
Марья. Ну конечно же поберегу. И для себя, и для других.
Муромцев (берет портфель, подходит к Марье). Ну что – полетели.
Марья обнимает его. Родители смотрят наверх и прощально машут рукой. А Иван да Марья, невидимые им, выходят на авансцену. Занавес за ними закрывается.
Муромцев (подходит к палатке). Дядя Коль!
Дядя Коля (изнутри). Тут я.
Муромцев. Уезжаю я, счастливо оставаться.
Дядя Коля вылезает из палатки. Он в тулупе.
Дядя Коля. Далеко?
Муромцев. С женой, за кудыкину гору.
Дядя Коля. Счастливо на новом месте.
Муромцев. А вам на старом. Прощайте.
Дядя Коля. Насовсем туда?
Муромцев. Не знаю. Пока на три года.
Дядя Коля. Так чего ж – прощайте. До свидания тогда. Приедешь – крикни мне, я туточки буду. Что для нашей конторы три года? Миг один.
Муромцев. Да, чуть не забыл. Я ведь понял все-таки, что есть символ вечности. Помните спор наш? Дядя Коля. Ну-ну?
Муромцев. Дух человека, его разум. Если, конечно, он, этот разум, добр и честен.
Дядя Коля. А разве бывает злой и нечестный разум?
Муромцев. Бывает. К сожалению, бывает. И бывал. И наверное, будет встречаться. Но все дело в пропорции – какого больше на земле. Чем больше доброты и честности будет на свете, тем, значит, дальше человечество ушло от своих сумерек.
Дядя Коля. Ишь ты какой!
Муромцев. Да уж какой есть. Ну, до свидания, побежали, а то не успеем.
Дядя Коля. Ну беги, беги. Может, и вправду успеешь. (Смотрит на часы, кричит вниз.) Шабаш, ребята. Кончено на сегодня, домой пора.
Занавес
1972