Мой муж шумно выдохнул и вдруг резко поднялся, отчего я вздрогнула. Сердце метнулось к горлу, замерло там на несколько мгновений, а потом ухнуло обратно и затрепыхалось в животе. Ладонь Джеффри легла на макушку, провела, а потом пальцы зарылись в мои волосы и крепко их сжали, оттягивая мою голову назад. Сильно, до боли. Он наклонился, пригвоздив меня своим взглядом, в котором плескалось расплавленное золото, и с предвкушением ухмыльнулся.

   - И ты просила взять тебя ещё и ещё, не так ли, Мари-и? – со странным восторгом спросил он, проведя пальцем по моим приоткрытым, дрожащим губам.

   - Да, просила, - покорно призналась, окончательно потеряв себя.

      Боже, ко мне ещё не прикоснулись, даже не поцеловали, а я уже готова отдаться, просить и умолять, чтобы сделали хоть что-нибудь, чтобы унять пожар вожделения, плавивший кости и превращавший тело в податливый воск.

   - Чудненько, - промурлыкал Джеффри и выпрямился, отпустив мои волосы, а потом скомандовал. – Поднимись.

      Я подчинилась, едва держась на подгибавшихся коленках. И ведь это я ещё не рассказала, что было дальше, когда мы ушли из кабинета… При воспоминании о том, как член Джонаса двигался в моём рту, как я послушно облизывала его и принимала в себя, из груди вырвался беспомощный всхлип, и я зажмурилась. Пучина тёмного вожделения затягивала всё глубже, стремительнее. Господи, прости, я готова была повторить, неважно с кем, с Джеффри или с братом.

   - Подойди к Джону, - последовал приказ, и я развернулась, увидев, что Джонас стоит около той самой странной конструкции с перекладинами и наручниками.

      Ладонь мужа огладила мою попку и чувствительно сжала, а потом легонько подтолкнула в ту сторону. Я приблизилась, с трудом передвигая ноги и даже не пытаясь представить, что же меня ждёт. Встретилась взглядом с Джоном… Он тоже горел золотом, а в хищной усмешке крылось обещание удовольствия во сто крат сильнее, чем всё, что я испытывала до того. Боже… Выдержу ли я?

   - Подними руки, малышка, - глубоким, низким голосом приказал Джон, и я послушно выполнила.

      В полной тишине мои запястья обхватили мягкие, кожаные манжеты наручников, притянув к перекладине, и тело вытянулось в струнку. Беспомощность. Я снова не могла пошевелиться, и снова не страх пощекотал изнутри невидимыми усиками, а… предвкушение. Внизу Джеффри между тем проделал то же самое с моими ногами, расставив их и застегнув такие же кожаные браслеты на лодыжках. Я оказалась распятой, растянутой, доступной и обездвиженной. Дрожащей от возбуждения, покорной и готовой к новым граням порочного наслаждения. Мне предстояло познать новые глубины порока… И я с нетерпением ждала этого. Джеффри обошёл меня и остановился, медленно оглядев, кивнул, не переставая улыбаться. Джонас скрылся из моего поля зрения, родив всплеск слабого беспокойства: что же дальше?..

   - Мари, продолжай, - мягко произнёс Джефф, скрестив руки на груди. – Что дальше делал с тобой брат?

      Я сглотнула, с отчаянием глядя на него. Он же видел, сам. Стоял и смотрел, как Джон имеет мой рот, как я послушно облизываю и с восторгом принимаю его плоть. И… Джеффри хотел, чтобы я рассказала об этом. Пока обрывки мыслей лихорадочно метались в оцепеневшем сознании, я ощутила, как мою шею плотно обхватило что-то, похожее на ошейник. Страх снова лизнул изнутри прохладным языком, я едва не подавилась вдохом, но тут Джефф протянул руку и мягко, едва ощутимо коснулся моих напряжённых, вызывающе торчащих сосков. Обвёл их, не сводя с меня глаз. И я ответила, дрожа и плавясь от этих нежных ласк:

   - Он… отвёл меня в гостиную… Связал руки и… попросил, чтобы… я взяла в рот его член… - голос то и дело прерывался, я часто сглатывала, невольно прислушиваясь к ощущениям.

      Джонас что-то делал с ошейником, прикрепил к нему нечто сзади, что невесомо скользнуло по моей напряжённой спине, родив россыпь обжигающих мурашек. Что это?..

   - И ты выполнила, да? – вкрадчиво спросил Джеффри, чуть сильнее нажав на розовеющие бутоны, отчего я судорожно вздохнула, прикусив губу. – Отсосала, как следует, любовь моя, так, что Джонас кончил в тебя?

      Боже. Эти грязные, развратные слова… Они действовали на меня, как искры на порох. Каждое отзывалось яркой картинкой перед глазами, а за картинками следовали ощущения. Пьянящие, острые, горько-сладкие.

   - Да, мой Господин, - едва выговорила непослушными губами. – Всё так и было…

      Хотелось беспомощно захныкать, но не от стыда или отчаяния. Меня вновь переполняло возбуждение, такое сильное, что темнело перед глазами. Джеффри шагнул вперёд, оставив в покое грудь, а потом… Его рука нырнула между моих широко расставленных ног, но не прикоснулась. Ухватила то, что свисало с ошейника сзади, потянула вперёд… Мои глаза широко распахнулись, когда я почувствовала, как к влажным и чувствительным складкам прижалось что-то шершавое и грубое, опустила взгляд. Джеффри держал верёвку, и кажется, на ней был узел. Он аккурат попал на горевший жаром нежный кусочек плоти, и мои бёдра неосознанно сделали непристойное движение, стремясь усилить ощущения. Я уже не задавалась вопросом, что меня ожидало, я… просто покорно ждала продолжения.

      Глаза мужа сузились, он натянул верёвку, заставив сдавленно всхлипнуть – узел жёстко потёрся, причиняя боль пополам с удовольствием, и скомандовал:

   - Стой спокойно, Мари-и. Теперь приступим к твоему наказанию за непослушание.

      Я послушно замерла, дрожа от напряжения. Джеффри прикрепил конец верёвки к ошейнику спереди, так, что верёвка всё так же почти врезалась в мою нежную плоть. Малейшее движение осыпало тело острыми осколками наслаждения, даже простое сокращение мышц… Я задыхалась, изнывая от возбуждения, превратившего тело в комок эмоций, а Джонас, прижавшись к спине, добавил переживаний. Его ладони обхватили мою грудь, пальцы чувствительно ущипнули за и без того нывшие твёрдые вершинки, и с моих губ сорвался тихий всхлип. Я почувствовала, как плеча коснулся горячий поцелуй, и Джон снова ухватил жарко пульсировавшие бутоны, сжал их и оттянул, добавляя боли в водоворот эмоций, захвативших меня. Непослушное тело выгнулось, хотя мне приказали не шевелиться, попкой я ощутила твёрдый ствол Джонаса, а верёвка между ног снова потёрлась об чувствительное местечко.

   - Ш-ш-ш, - предупреждающе зашипел Джеффри, и я выплыла на несколько мгновений из горячечного тумана возбуждения, тяжело дыша и с трудом сосредоточившись взглядом на муже. – Любовь моя, ты же хотела бы снова сделать это? – мурлыкнул он, и тут я, к своему ужасу, заметила в его руках кое-что.

      Плётка. Кожаная плётка с множеством мягких хвостов, и Джефф с многозначительным видом похлопывал ею по ладони. Это уже не просто шлепки по попке… Внутри всё ухнуло, перемешалось, а когда Джеффри шагнул вперёд, нежно проведя хвостом по моему животу, я едва не отпрянула в панике, мешавшейся со страстью. Но Джонас по-прежнему прижимался ко мне, не давая шевелиться, пощипывал и оттягивал соски, превратившиеся в спелые, тёмно-розовые вишни. Они то и дело постреливали вспышками удовольствия от грубых ласк.

   - Хотела бы снова взять в рот, м-м? – продолжил Джеффри непристойный допрос, и всё так же водил плёткой по моему животу.

      Губы Джонаса блуждали по моей шее и плечам, и я вдруг осознала, что… к попке прижимается его член, возбуждённый и горячий. Штанов на брате, похоже, уже не было. А ещё, Джон тихонько покачивался со мной вместе, и верёвка, боже, она тоже двигалась. Чуть-чуть, но этого хватало, чтобы у меня перед глазами всё помутилось, и страх перед плёткой в руках Джеффри растворился в волнах огня, расходившихся от пульсировавшей точки между ног.

   - Х-хотела бы, мой Господин, - покорно, едва слышно прошептала, прикрыв глаза и уже не понимая, где нахожусь, и что со мной происходит.

      Тут же живот обжёг хлёсткий, резкий удар, и кожу как кипятком облили. Я вскрикнула, запрокинув голову, беспомощно дёрнулась в путах, и вновь боль смешалась с приступом эйфории от верёвки между ног. Джеффри приблизился вплотную, одарил меня нежным взглядом и так же нежно улыбнулся, пока я хватала ртом воздух и приходила в себя от первого удара. Уверена, не последнего.

   - Жена моя, ты очень испорченная девочка, - мягко произнёс он, его ладонь провела по моему бедру, пока пальцы Джонаса, на сей раз ласково, едва касаясь, дразнили набухшие и истерзанные грубыми щипками соски. – И за это я запрещаю тебе кончать. Но ты можешь просить и умолять меня об этом, - добавил он, пока я со сладким ужасом осознавала, какое именно наказание мне приготовили. – И может, я разрешу тебе. Чуть позже.

      Он отстранился, и – снова удар, теперь пониже, по бёдрам. Мой глухой вскрик, попытка удержаться на месте и не дать проклятой верёвке потереться об горевшую огнём плоть. И резкий контраст нежных прикосновений к откровенно болевшим вершинкам. О да, это была совершенно новая грань порока, жёстче, глубже, чем раньше. Настоящая боль, от которой кожа горела, будто отхлестали крапивой, и одновременно наслаждение. Меня наказывали этой болью, этим наслаждением, и от невозможности удовлетворить её до конца, испить эту горько-сладкую чашу до дна я сходила с ума. И уже не понимала, отчего слёзы, сознание отказывалось принимать происходившее. Смутно почувствовав, как ладони Джонаса спустились на бёдра, я на мгновение напряглась, и новый удар, теперь по груди.

      Я вскрикнула, из горла вырвалось короткое рыдание, и тут же – настойчивые пальцы, проникнувшие под верёвку внизу, скользнувшие по мокрым складкам. Приносящие опьянение и облегчение, всего на миг. Я изо всех сил напрягла мышцы, заставляя себя стоять прямо. Малейшее движение, и тело снова скрутит судорога удовольствия, а мне… мне нельзя. Я балансировала на грани, захлёбываясь в ощущениях, ослеплённая и потерянная. Распятая, беспомощная, в полной власти мужа и моего сводного брата. Они владели мной, моими желаниями, моим вожделением, и умело растравляли их, и я в самом деле была в шаге от того, чтобы начать умолять, униженно упрашивать, чтобы мне позволили. Пальцами, ртом, членом – чем-нибудь утолить тёмный голод, разбуженный ими же. И всё равно, кто они на самом деле, люди или нелюди.

      В какой момент Джонас оказался впереди, а Джеффри зашёл за спину, я так и не поняла. Но – почувствовала. Обжигающий удар по ягодицам, и влажный плен, в который захватил мой сосок жадный рот Джона. Движение верёвки, прикосновение языка к горевшему бутону, зубы, прихватившие твёрдую горошину и оттянувшие её. Тело превратилось в звенящую струну, готовую порваться в любой момент, я хватала ртом воздух, со смесью страха и вожделения ожидая следующего удара… И он последовал. Мой вскрик, вспышка перед глазами, когда узел на верёвке совсем чуть-чуть потёрся о нежную плоть. И жаркий шёпот Джеффри:

   - Любовь моя, у тебя есть время подумать, с чего мы начнём, - его пальцы погладили мою истерзанную ударами попку. – С твоего ротика, с моего, или… - выразительная пауза, во время которой уже пальцы Джонаса скользнули дальше под верёвкой, проникая внутрь меня. – Моего члена в тебе, Мари-и.