Она вошла в комнату, где стояла кровать, на которой я корчился от боли. Довольно миловидная, немного полноватая, блузка подчеркивает тяжелые груди, каждая из которых словно специально создана для того, чтобы к ней тянулась мужская рука, короткая облегающая юбка едва доходит до бедра. Говорила она только на своем родном языке и еще на русском, который при коммунистическом режиме был обязательным. Используя несколько известных мне слов языка Пушкина, а также то немногое, что смог воспроизвести из международного языка мима Марсо, я кое‑как объяснил причину ее присутствия у моего изголовья. У меня была «бетховенская» проблема, так я называл защемление между четвертым и пятым позвонками, от которого довольно часто страдал. Меня немного удивило, что она не принесла с собой складной лежак для массажа. Я разделся, оставив только плавки, хотя она требовала снять и их. Наконец она жестом попросила меня лечь на живот. Устроившись поудобнее, вылила мне на спину какую‑то маслянистую жидкость и начала гладить низ спины, время от времени делая легкие шлепки в районе ягодиц. После пятнадцати минут расслабляющего, но совершенно неэффективного массажа, сделала знак перевернуться. Я чувствовал себя, как рыба на сковородке. Обмазав мою грудь и живот маслом, с приятной улыбкой обхватила меня ногами, чтобы удобнее было справиться с задачей. Ее грудь качалась в двух сантиметрах от моего лица, и взгляду открывался маленький белоснежный треугольник узких трусиков. Ее это, по всей видимости, совершенно не смущало, и она все время что‑то говорила, не заботясь о том, понимаю я что‑то или нет. Закончив работу, если это можно назвать работой, спросила, хочу ли я чего‑нибудь еще. Чего‑нибудь еще? Чего, спрашивается, я еще мог хотеть, если не избавления от боли! Услышав в ответ «ньет» и видя перед собой то, что, по ее мнению, свидетельствовало о полном отсутствии энтузиазма, скорчила недовольную гримасу и пошла мыть руки. На вопрос «сколъке», назвала чрезмерно завышенную сумму, которую я, несмотря ни на что, заплатил, потребовав взамен квитанцию. А она как раз забыла прихватить с собой квитанционную книжку, но пообещала завтра же занести мне в гостиницу расписку, да так и несет ее по сей день. Потом ушла, как и пришла, — легкомысленная, одетая во все короткое, оставив меня наедине с моими страданиями и подозрением, что ко мне приходила не «кинезитера- певтка», а «кинезитерадевка», которая собиралась облегчить не мои боли, а кошелек. На следующий день я имел дело с настоящим массажистом, который не стремился доставить удовольствие, зато за более разумную цену очень помог мне.