— Эксперимент закончен! — сказал Первый и выключил эвольвентор.

— Все?! — Второй был заметно разочарован. — Сейчас они там станут усиленно размножаться, появятся соперничающие кланы, начнутся сражения за жизненное пространство… Да, старик Спиу был великим сказочником.

— Старик Спиу обладал терпением, — сказал Наставник.

Молодые ноблы переглянулись.

— Возможно, стимуляция была недостаточной? — предположил Первый.

— Платиновый Обруч — надежный стимулятор, — сказал Наставник. — Мы видели лишь пролог. Эволюция впереди. Выведи декуртор на полную мощность…

И тут запись нашего Посвященного обрывается. Продолжена она лишь спустя какое-то время, в течение которого, наверно, ноблы фокусничали со своими аппаратами, и Посвященному, скорее всего, не полагалось этого видеть…

Вольному воля, конечно, но стоило ли так сокрушаться: ах, дескать, какая досада, что скрытничают? Не в укор будет сказано, а лишь упомяну как факт: «Записки» Посвященного полны таких «сокрушений» и сожалений.

Ну как тут усомнишься, что одно чистое любопытство движет человеком, будь он неотесанным юнцом или почтенных лет мужем?.. Ведь казалось бы, что ему надо?

Сиди наблюдай, мотай на ус, как говорится, нтобы уяснить, какая опасность от этого инопланетного наваждения. АН нет: жалко, видите ли, что прячутся они, не все позволяют рассмотреть, не ублажают сполна пытливости моей. (Да еще раз Простится мне…) О любопытство — мать страстей земных! Ты — скользкая горочка, и несет по тебе вниз уловленных тобой, и не за что им зацепиться. И все ниже и ниже мчит в туманную долину спесивого ученого суеверия. И называется Зто «прогресс». Когда-то, рассказывают, землю не опутывали железные и бетонные ленты, небо было светло и тихо, в ходу были исконные человеческие слова; хлеб, вода, воздух…

Любопытство — тот Обруч, тот их стимулятор окаянный, а все прочее приложено толкователями.