Де Кок, покачиваясь с носков на пятки, смотрел в окно. На тротуаре шумной Вармусстраат какой-то пьянчужка горланил душещипательную песню о загубленной любви.

Немало часов провел он вот так, стоя перед окном, в мучительных поисках ответа на многочисленные вопросы, возникавшие в процессе расследования. «Всего три дня, – подумал он, – осталось до начала „Сейл Амстердам“. Три дня до того, как грациозные парусники заполнят гавань… И за эти три дня ему необходимо раскрутить до конца это дело с исчезновением женщин. Хватит ли ему этих трех дней, с тревогой спрашивал он себя, сумеет ли он уложиться в этот срок… Фледдер прервал его мысли:

– Вы сегодня утром, насколько я понимаю, ездили в Пюрмеренд, к доктору Ван Акену?

Де Кок повернул к нему голову.

– Да, я отыскал его врачебный кабинет на Хедерсфлейтстраат.

– Ну и что он за человек? Старый сыщик пожал плечами.

– Обыкновенный доктор… в накрахмаленном белом халате, со своим неразлучным стетоскопом. Я не заметил ничего подозрительного. – Он задумался. – Видишь ли, врачи и преступление… если верить литературе, не очень естественное сочетание. Однако кое-что в поведении этого доктора заставляет задуматься… – Инспектор снова помолчал и нахмурившись спросил: – Впрочем, как я понимаю, тебя это дело не слишком интересует?

– Ну почему же? – Фледдер поднялся из-за стола и тоже подошел к окну. – Мне это очень интересно! После того как в канале нашли автомобиль Розалинды ван Эвертсоорд, я понял, что с этой женщиной и в самом деле случилась какая-то беда. Более того, я думаю, и Аннетье Схеепстра сейчас находится в опасности. Хорошо, что она приехала в Амстердам на поезде, в противном случае я бы не удивился, если б и ее нашли вместе с машиной на дне Северо-голландского канала. – Молодой следователь, все больше распаляясь, возбужденно размахивал руками. – Однако не верю всей этой абсурдной галиматье, сочиненной Рихардом Недерваудом или Бертусом из Утрехта.

– Почему?

Фледдер замотал головой.

– Послушайте, Де Кок, у нас, в Нидерландах, люди еще ни разу не исчезали в больницах! – Он усмехнулся. – Даже в психиатрических!

Де Кок искоса взглянул на него.

– А тебе не кажется, что доктор Ван Акен все-таки имеет к этому делу какое-то отношение?

Лицо молодого следователя выразило крайнее недоумение.

– Вот послушай: обе женщины – и Розочка, и Аннетье – живут в Пюрмеренде, у обеих один и тот же домашний доктор, хотя, конечно, возможно простое совпадение… – Де Кок тяжело вздохнул. – Странность заключается в том, что доктор Ван Акен решительно отрицает, что направил Розалинду ван Эвертсоорд в амстердамскую больницу Южного Креста – вот что не дает мне покоя. Если бы он не уверял, что… Фледдер не дал ему договорить.

– Нам необходимо выяснить еще одно обстоятельство…

– Какое?

– Надо спросить доктора Ван Акена, знает ли он Аннетье Схеепстра… посылал ли он ее в больницу Южного Креста. Если он порядочный человек, а не лгун, он не станет этого отрицать.

– Да, но порой и среди порядочных людей встречаются лжецы.

Фледдер поджал губы.

– В данном случае у нас имеется свидетель… человек, который собственными глазами видел направление врача.

– Ты говоришь о Бертусе из Утрехта?

– Да.

Де Кок поднял глаза и посмотрел на стенные часы. Было почти одиннадцать.

– Хочешь поехать со мной в Пюрмеренд? Фледдер кивнул.

– Но помните, Де Кок, у нас остается очень мало времени! – Он лукаво улыбнулся. – Вы же не захотите снова пропустить «Сейл Амстердам»?

– Знаешь, Дик, – растроганным тоном произнес Де Кок, – бывают моменты, когда я тебя люблю… ну прямо как сына!

Фледдер из последних сил гнал старенький полицейский «фольксваген» по Яаагвег. Мотор рычал и захлебывался. Де Кок наблюдал за своим молодым помощником со смешанным чувством страха и восхищения.

– По два раза в день гонять в Пюрмеренд – это не для моих старых костей! – недовольно брюзжал он, усаживаясь поудобнее на своем сиденье.

Фледдер рассмеялся.

– Если бы вы догадались сегодня утром взять за горло этого Ван Акена, еще одна поездка нам не понадобилась бы.

– Что я должен был сделать, по-твоему? Избить его? Выкручивать ему руки? Поджарить на костре? – Де Кок усмехнулся. – Видел бы ты, как этот доктор категорически заявил, что Розалинда ван Эвертсоорд не его пациентка и что он никогда не направлял ее в больницу Южного Креста!

– И вы ему поверили…

Лицо Де Кока страдальчески сморщилось, он заерзал на сиденье.

– Если предположить, – тщательно выбирая слова, сказал он, – что доктор Ван Акен солгал… хотя именно он направил Розочку в больницу Южного Креста, тогда спросим себя: зачем ему понадобилась эта ложь? Признаюсь, я не нахожу ответа на этот вопрос. Просто не могу себе представить, какой смысл был этому доктору скрывать правду.

– А если мы объявим доктору Ван Акену, что Бертус держал в руках его направление?

– Боюсь, что это ничего не даст.

Фледдер недоверчиво покосился на инспектора.

– Думаете, он и на этот раз скажет, что Аннетье Схеепстра не его пациентка и что он не посылал ее в амстердамскую больницу?

– Скорее всего так и будет!

– Но это же невозможно! – воскликнул Фледдер. – И это… очень странно…

Де Кок вяло кивнул.

– Да и вся история очень странная… – Инспектор погладил затылок. Если главный врач больницы Южного Креста господин Ван Беммелен сдержит свое слово и пришлет нам список дежуривших в тот день сотрудников, мы организуем еще один сеанс.

– Что за сеанс? – спросил Фледдер.

– Устроим для этого доктора Ван Акена «очную ставку». Мы привезем в больницу Рихарда Недервауда и соберем всех, кто дежурил в больнице в то утро, когда исчезла Розалинда ван Эвертсоорд.

– И чего мы этим добьемся?

– Рихард Недервауд покажет нам медсестру, которая увела Розочку.

– И вы решитесь провести этот эксперимент в больнице?

Де Кок кивнул.

– Если ты прав, – сказал он спокойно, – и больница Южного Креста не имеет никакого отношения к исчезновению обеих женщин, наша «очная ставка» подтвердит это.

Фледдер упрямо покачал головой.

– Для этого не требуется никакого эксперимента, – проворчал он. – Совершенно бессмысленная и бесполезная затея. Не понимаю, зачем вам все это понадобилось. – Он замолчал и сердито уставился на дорогу. – А что вы решили по поводу Бертуса? – спросил он наконец.

Де Кок улыбнулся.

– Вряд ли мы можем рассчитывать на его помощь, – сказал он. – Исчезновение Аннетье Схеепстра его ничуть не волнует. Для своего дела он в любую минуту может заполучить столько женщин, сколько ему заблагорассудится. Кроме того, как ты помнишь, этот тип испытывает непреодолимое отвращение к больницам. Несколько лет назад Бертуса зверски избили его конкуренты, но даже и тогда он отказался лечь в больницу. Я помню, когда его нашли лежащим на земле в глухом переулке, первое, что он произнес: «Только не в больницу… я скорее умру, чем позволю себя туда увезти».

Фледдер снизил скорость: они приближались к Пюрмеренду.

– Куда нам теперь? – Он повернулся к инспектору.

Де Кок вынул из нагрудного кармана пиджака скомканную бумажку и развернул ее.

– Насколько мне известно, доктор Ван Акен живет на улице Капрейнсвег, но будет лучше, если мы сначала отправимся в его врачебный кабинет.

– На Хедерсфлейтстраат?

– Да.

– А мы застанем его там… в такой час?

– Я на это и не рассчитываю, – ответил Де Кок. – Но как я понял, его милая и очень предупредительная ассистентка живет в том же доме, этажом ниже. Мы узнаем у нее, где можно найти доктора Ван Акена.

Полицейский «фольксваген» медленно покатил вдоль квартала Веермолен с его красивыми домами, освещенными ярким солнцем, и остановился возле массивного серого здания. Отсюда они пешком прошли на Хедерсфлейтстраат. У дверей висела доска с объявлением о приемных часах доктора Ван Акена. Де Кок позвонил. Дверь отворилась, и на пороге появилась очаровательная молодая женщина в белой блузке с пышными рукавами и плотно облегающих фигуру джинсах. Она вопросительно смотрела на двоих незнакомых мужчин.

Де Кок приподнял шляпу.

– Вы меня не помните? Я наведывался к вам сегодня утром.

Она слегка наклонила голову.

– Если не ошибаюсь, вы инспектор полиции из Амстердама?

– Совершенно верно, – улыбнулся Де Кок. – Дело в том, что у нас появились новые факты и мы хотели бы еще раз повидать доктора Ван Акена.

Молодая женщина покачала головой.

– Это невозможно.

– Почему?

– Он уехал.

– Уехал? – удивился Де Кок.

– Сегодня днем… улетел, – подтвердила она.

– Куда?

– В Шри Ланка, на три недели.

Всю дорогу до Амстердама Де Кок и Фледдер подавленно молчали. Этот неожиданный отъезд доктора в далекую страну поразил обоих. Для большей уверенности они заехали на квартиру к доктору, но на их звонки никто не ответил. Дома явно не было никого.

– Уехал на три недели! – проворчал Де Кок. – Не могу же я отложить расследование на целых три недели! – Он ухмыльнулся. – И потом у меня никакой уверенности, что комиссар не придумает за это время какое-нибудь новое задание для нас!

Фледдер не ответил и только еще крепче вцепился в баранку.

– Вы верите, Де Кок, тому, что сказала ассистентка доктора? – мрачно спросил он инспектора.

– Ты имеешь в виду, верю ли я, что у доктора Ван Акена в результате тяжелой перегрузки действительно расшатались нервы и ему срочно потребовалось отдохнуть?

– Да. – Молодой следователь иронически улыбнулся. – И именно поэтому доктор быстренько собрал чемоданы и умчался на три недели на край света! – Фледдер покачал головой. – Верится с трудом. Такое путешествие требует длительных приготовлений.

А тут… так сразу… По-моему, доктор попросту сбежал! Де Кок поднял левое плечо.

– Сбежал… от кого? Фледдер махнул рукой.

– От нас… От правосудия… Испугался ареста. После вашего утреннего посещения он смекнул, что вы начинаете раскручивать эту историю.

Старый сыщик сдвинул на затылок шляпу и поднял глаза к потолку.

– Какую историю?

– Историю с исчезнувшими женщинами, – пояснил Фледдер.

На лбу у Де Кока обозначились резкие складки.

– Интересно, откуда ты взял, что он испугался ареста?

Молодой следователь ответил не сразу.

– Я это только предполагаю, – сказал он, – и пока еще не знаю, с какой стороны подступиться к делу…

Де Кок рассмеялся.

– Когда ты так уверенно заявил, что доктор испугался ареста, я подумал, что у тебя уже в руках доказательства его преступления.

– Да нет, я просто перебирал всевозможные мотивы его бегства, – примирительно сказал Фледдер. – Вот и все. Пока мы с вами еще не докопались, какое отношение имеет доктор Ван Акен к исчезновению двух женщин, но его поспешное бегство наводит на мысль, что тут дело нечисто.

– Я вижу, ты занимаешься самым настоящим вишфюл-финкингом! – заметил Де Кок.

– А это еще что за штука?

Старый следователь всем телом повернулся к Фледдеру.

– Попробую изложить, – миролюбиво сказал он. – Постольку поскольку у тебя недостаточно улик, а ты непременно хочешь доказать причастность доктора Ван Акена к исчезновению двух женщин, ты подгоняешь все под свою схему и старательно подбираешь факты, которые подтвердили бы твою гипотезу. Вот что такое вишфюл-финкинг. Самое постыдное дело для следователя… – Он помолчал и провел рукой по небритому подбородку, ощупывая пальцами колючую щетину. – Каждый человек переживает такие периоды в своей жизни, – продолжал инспектор, – когда ему хочется уйти от всех сложностей и сменить обстановку. Почему не допустить, что доктор Ван Акен и в самом деле смертельно устал и близок к нервному срыву? Мы же знаем, что он действительно очень много работает…

Фледдер упрямо стиснул зубы, так что на скулах натянулась кожа и запылали розовые пятна.

– Я уверен, что это бегство!

Де Кок откинулся на спинку сиденья и промолчал.

Фледдер поставил машину на деревянном помосте позади полицейского управления, и они отправились на Вармусстраат.

Народу здесь заметно поубавилось. Из кафе на Ланге Низел доносилась громкая музыка. Де Кок и Фледдер вошли в полицейское управление, и когда проходили мимо стойки дежурного, бригадир Ян Кустерс, оторвавшись от регистрационной книги, коротко бросил:

– Наверху вас ждут.

Де Кок приблизился к нему и взглянул через стойку на ручные часы бригадира.

– Так поздно? – удивился он.

– Этот тип пришел около часа назад и спросил вас. По-моему, он немного не в себе.

– Что за тип?

– Какой-то молодой человек. Сказал, что убита проститутка э-э… кажется, ее звали Аннетье Схеепстра.

– Что?!

– И еще он сказал, что ему известно, из-за чего ее убили… – флегматично добавил Ян Кустерс.