Утром следующего дня Де Кок, глубоко засунув руки в карманы брюк, лениво брел по залитому солнцем Дамраку. Отодвинув рукав пиджака, он взглянул на часы. Было почти одиннадцать. Сегодня он позволил себе хорошенько выспаться после вчерашнего сумасшедшего дня. Инспектор почувствовал, что он снова в форме и готов броситься на борьбу с преступностью.

Это слово «борьба» вызвало у инспектора невольную ироническую усмешку, и он, очень довольный своей самокритичностью, быстро зашагал через Аудебрюгстейг в сторону сумрачной Вармусстраат.

Едва он ступил в вестибюль полицейского управления, Ян Кустерс поманил его к себе пальцем. Де Кок приблизился к нему.

– Доброе утро! – бодро приветствовал он коллегу. Однако дежурный бригадир, мрачно взглянув на него исподлобья, указал рукой вверх.

– Там вас ждут неприятности, инспектор!

– Неприятности? Ян Кустерс кивнул.

– Произошел жуткий скандал! Фледдеру даже пришлось обратиться за помощью в контору на Лодовейк ван Досеелстраат, чтобы утихомирить парня, с которым он ездил в больницу.

– Какого парня? – встревожился Де Кок. Бригадир повернулся и сгреб со стола какие-то листки.

– Некий Рихард… Рихард Недервауд… Он учинил такую драку, что поставил всю больницу Южного Креста вверх ногами. – Ян Кустерс покачал головой. – Да, учинил там форменное безобразие… Персонал был в панике, сестры громко вопили, больные рыдали… Нам с трудом удалось с ним справиться.

Старый следователь был в растерянности.

– Когда же это случилось?

– Сегодня утром.

На лбу у Де Кока обозначилась изломанная складка. «Что понадобилось Фледдеру в больнице в такую рань?»

А Яц Кустерс тем временем продолжал:

– Фледдер привез в больницу этого Рихарда Недервауда. Если я правильно понял, он должен был опознать кого-то из персонала. Фледдер сказал, что это ваше общее решение – провести опознание.

Инспектор закрыл лицо руками, постоял так несколько секунд, а потом вдруг повернулся и бросился вверх по лестнице.

Фледдер молча сидел за столом, упершись руками в подбородок. Под левым глазом у него красовалась ссадина, а на скуле – несколько кровоподтеков. Один из лацканов пиджака был оторван.

Де Кок, по своему обыкновению, бросил шляпу на вешалку и уселся напротив своего помощника.

– Ну что ты там натворил? – с притворным участием спросил он.

Молодой следователь усталым жестом указал на большой желтый конверт на своем столе.

– Сегодня утром я получил список дежурных в больнице Южного Креста. Когда просмотрел его, я заметил, что сегодня дежурят те же самые сотрудники, что и в то утро, когда исчезла Розалинда ван Эвертсоорд. – Он замолчал и широко раскинул руки в стороны, как бы в знак оправдания. – Мне показалось, что это подходящий момент, чтобы провести «сеанс», о котором мы с вами говорили… Ну, ту самую очную ставку…

Де Кок недовольно покачал головой.

– А ты не мог дождаться моего прихода? Фледдер пожал плечами.

– Зачем? Вы же сказали, что придете позднее, а мне не хотелось терять время.

Де Кок вздохнул.

– И ты решил проявить усердие…

– Вот именно!

– С чего же ты начал? Фледдер показал на телефон.

– Сначала я спросил у главного врача Ван Беммелена, согласен ли он провести в больнице следственный эксперимент сегодня утром. Он был не против и сказал, что предупредит персонал. Затем я отправился на Керкстраат, забрал Рихарда Недервауда и поехал с ним в больницу.

– Ты хотя бы объяснил ему, в чем дело?

– Конечно!

– Ты, видимо, допустил какую-то ошибку… Фледдер резко отшатнулся назад.

– Никакой ошибки! Вначале – никакой! Доктор Лестерхейз все отлично организовал. Он…

– Лестерхейз? Невролог? Фледдер кивнул.

– Он показался мне очень солидным господином. И довольно симпатичным. Главный врач поручил ему, не делая никаких исключений, собрать весь дежуривший в тот день персонал. «Мы сделаем все, чтобы снять с больницы позорное пятно!» – сказал он.

– Кто «он»? Кто это сказал?

– Доктор Лестерхейз. Он так рьяно бросился выполнять указание главное врача, словно был в этом лично заинтересован. Одним словом, мимо нас прошли все сотрудники больницы, все, до единого.

– В чем же ты допустил ошибку? – спросил Де Кок.

Фледдер горестно вздохнул.

– Когда парад закончился и доктор Лестерхейз сказал, что больше не осталось никого, я спросил Рихарда Недервауда: «Вы видели сестру, что увела в то утро Розочку?» Рихард уставился в пустоту, словно не видя меня, и как-то вяло ответил: «Ее не было». А потом добавил: «И того мужчины, что стоял тогда за стойкой регистратуры, – тоже».

– Ну и дальше?

Фледдер осторожно потрогал кончиками пальцев ссадину под глазом.

– Я спросил у Рихарда: может, сотрудники проходили перед ним слишком быстро, и он не успел их всех хорошенько рассмотреть? Он повернулся ко мне, и я увидел, что у него какой-то странный затуманенный взгляд, мне показалось, мои слова до него просто не доходят. Рихард вдруг направился мимо меня к доктору Лестерхейзу, он надвигался на него медленно, угрожающе… «Где она? – спросил он каким-то сдавленным голосом. – Где моя Розочка? Что с ней сделали?»

Де Кок напряженно ловил каждое слово.

– Что же дальше?

Молодой следователь нервно взъерошил светлые волосы.

– Тут только я понял свою ошибку! – сказал он. – Я же видел, что Рихард Недервауд как бы не в себе, он словно потерял рассудок! Я бросился между ними и попробовал удержать его, но парень сильный, как медведь. Доктор Лестерхейз поспешил ретироваться, а мы с Рихардом покатились по полу. Этот верзила словно спятил: он молотил меня изо всех сил. Вокруг кричали люди, кто-то помчался звонить в полицию. К счастью, ребята с Лодевейк ван Досеелстраат прибыли через пять минут, иначе мне пришлось бы туго.

Де Кок молча потеребил кончик своего носа.

– Где он сейчас? – поинтересовался инспектор.

– Кто? Рихард Недервауд?

– Да.

Фледдер ткнул пальцем в левую стену.

– В комнате для допросов. Пусть немного успокоится.

Де Кок поднялся из-за стола и направился к двери. Фледдер крикнул ему вслед:

– Комиссар звонил. Он хочет поговорить с вами. Старый сыщик устало прикрыл глаза.

– Только этого мне сейчас не хватает!