Люсьенна Лакруа оказалась красивой молодой женщиной лет двадцати. У нее были прекрасные белокурые волосы, светло-голубые глаза и очень изящный овал лица. Она напомнила инспектору Сюзетту де Турне, — явное фамильное сходство.

Молодая женщина переводила недоверчивый настороженный взгляд с де Кока на Фледдера и обратно.

— Что вам угодно? — не слишком любезно обратилась она к ним.

Де Кок обвел комнату рукой.

— Директор банка сказал, что мы можем воспользоваться этим помещением, чтобы спокойно побеседовать с вами.

Она продолжала стоять все в той же боевой позе — скрестив руки на груди и чуть-чуть расставив ноги, и с вызовом глядела в лица непрошеных посетителей.

— Почему я должна беседовать с вами? — спросила она. — Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания.

Де Кок пропустил мимо ушей эту колкость и указал ей на стул из гнутых алюминиевых трубок.

— Присядьте, — сказал он дружелюбно. — Уверяю вас… мы действуем из самых лучших побуждений.

Люсьенна Лакруа покачала головой.

— Предпочитаю никогда не иметь дел с полицией, и особенно с амстердамской, после того, как однажды меня оштрафовали за…

Она умолкла, не закончив фразы.

— Искренне сожалею, но я тут ни при чем. — Де Кок снова указал на металлический стул. — Прошу вас сесть, уверяю вас, так будет лучше.

Уступая его настоянию, она села, положив ногу на ногу. Де Кок уселся напротив, опустив шляпу на ковер. Фледдер продолжал стоять, привалившись спиной к стене, на которой красовалась какая-то безобразная абстрактная мазня.

Седой инспектор наклонился к молодой женщине.

— Ваш брат побывал сегодня утром у нас в полицейском управлении.

— Пьер?

Де Кок кивнул.

— Он приехал из Неймегена по просьбе вашей тети Синтии де Ламотт.

— Для чего?

— Тете Синтии нужно было алиби.

— В связи с чем?

— В связи с убийством Сюзетты де Турне.

В глазах Люсьенны Лакруа мелькнул испуг.

— Но это же глупо! — вскричала она. — Сюзетта — ее собственная дочь! Боже, и при этом Пьеру пришлось еще позаботиться о ее алиби…

— Для этого он и приехал, — подтвердил де Кок.

Люсьенна Лакруа покачала головой.

— Что-то они все темнят, это наше семейство. Я лично стараюсь держаться от них по возможности дальше. Потому-то и переехала в Цейст. Но Пьер прямо-таки увлечен всей этой детективной историей, по-моему, он находит в ней даже какое-то странное удовольствие.

Ее лоб прорезала глубокая морщинка.

— Неужели тетю Синтию в самом деле подозревают в убийстве Сюзетты?

— Во всяком случае, точно так же была одета женщина, которую видели в купе вместе с Сюзеттой.

— Темно-коричневый костюм из плотного твида и бежевая блузка с воланами?

Де Кок посмотрел на нее с удивлением.

— Откуда вам это известно?

Люсьенна Лакруа рассмеялась.

— Тетя Синтия постоянно носит его.

Де Кок перешел к другому:

— Вы знали, что вашей двоюродной сестре Сюзетте угрожали по телефону?

Люсьенна Лакруа покачала головой.

— Нет. Я только на этой неделе узнала от Пьера, а ему тетя Синтия все рассказала.

— Насколько мне известно, вам тоже угрожают по телефону?

— Это Пьер вам сказал?

— Да.

Люсьенна Лакруа порывисто вздохнула.

— Зачем? Для чего ему это понадобилось? Не нужно было этого делать, я не хочу никаких расследований! Терпеть не могу возни вокруг меня. А этих телефонных звонков я не боюсь, я сумею за себя постоять!

— Сюзетта тоже могла за себя постоять?

Люсьенна Лакруа безнадежно махнула рукой.

— Сюзетта… ничуть. Это была кроткая голубка, изнеженное существо, родители растили ее в ватке, от всего оберегали.

— А вы совсем другая…

Люсьенна Лакруа крепко сжала губы.

— Мне пришлось рано встать на собственные ноги. В детстве совсем не баловали меня и я была ко всему готова. Привыкла не доверять людям.

Де Кок сдвинул брови.

— В том числе… и своим близким? — спросил де Кок.

Люсьенна Лакруа решительно кивнула.

— У меня есть на то веские причины. Я думаю, они точно знают, из-за чего убили Сюзетту.

Де Кок резко подался вперед.

— Что?! — почти крикнул он.

Но Люсьенна Лакруа невозмутимо продолжала:

— Только не хотят об этом говорить… Я же уверена, что они знают, чьих рук это дело.

Де Кок проглотил ком в горле и каким-то театральным жестом протянул к ней руки, словно умоляя о чем-то.

— Подведем итоги… — хрипло сказал он наконец. — Вы считаете, ваша семья знает, кто убил Сюзетту. Знают и мотивы убийства…

Лицо Люсьенны Лакруа словно окаменело.

— Они знали это уже после убийства Стеллы.

Все еще находясь под впечатлением рассказа Люсьенны, оба инспектора покинули банк и с Кайзерсграхт свернули на Раадхаюсстраат. Дождь усилился. Де Кок остановился перед витриной фирмы «Моолхейзен и сын» и, защищенный глубокой нишей от дождя, стал рассматривать собственное отражение в стекле — нелепую мешковатую фигуру в поношенном мокром плаще.

Инспектор снял шляпу и, рассеянно улыбнувшись, провел рукой по волосам. Да, он поседел… расследуя все эти годы бесконечные преступления. Бывали в его жизни моменты, когда он испытывал чувство удовлетворения, ибо считал, что кое в чем смыслит и неплохо разбирается в людях, но в общем-то он был скорее пессимистом и самодовольство не было ему свойственно, хотя немного уверенности в себе ему бы, наверное, не повредило. Де Кок снова нахлобучил на голову шляпу и взглянул на отраженного в витрине Фледдера.

— Ты знаешь всех лиц, проходящих по делу об убийстве в Энкхойзене?

Молодой следователь наклонил голову.

— Да. Два года назад, на следующий день после убийства Стеллы в Энкхойзене, Рихард Бернард и Жан де Турне отправились в дом семейства Лакруа в Амстердаме. Родители Люсьенны и Пьера в то время были еще живы. Антуан Лакруа, отец Люсьенны и Пьера, встретил друзей, тут же провел их к себе в кабинет и запер дверь. Все трое были не только огорчены, но и явно встревожены чем-то. Люсьенна сразу заметила это и, приложив ухо к замочной скважине, стала подслушивать под дверью кабинета. Трое мужчин очень взволнованно говорили об убийстве Стеллы. Люсьенне не удалось дослушать разговор до конца, так как явилась мать и оттащила ее от двери.

Де Кок одобрительно похлопал молодого сыщика по плечу.

— Прекрасно! — сказал он с восхищением. — Что же дальше?

— После убийства Сюзетты, — продолжал Фледдер, — они снова собрались вместе: Рихард Бернард и Жан де Турне, только Антуана Лакруа уже не было в живых: он и его жена погибли в автомобильной катастрофе.

— Так, продолжайте.

Фледдер поднял плечи.

— Я считаю, что выводы Люсьенны Лакруа не выдерживают никакой критики. Трое мужчин дружат между собой, у одного из них погибает дочь, и совершенно естественно, что они собираются вместе. Сделать из этого вывод, что они знали причину убийства Стеллы и виновника преступления — это чисто по-женски.

— Почему по-женски?

— Женщины руководствуются скорее чувством, чем разумом, — сказал Фледдер.

— Ты хочешь сказать, что Люсьенна Лакруа оценивала ситуацию скорее интуитивно, нежели прислушиваясь к голосу рассудка?

— Именно так!

Де Кок устало улыбнулся.

— Завидую женщинам, — вздохнул он. — Хотелось бы мне обладать хоть чуть-чуть женской интуицией.

Фледдер словно пропустил реплику шефа мимо ушей.

— В том, что Жан де Турне и Рихард Бернард снова встречаются после смерти Сюзетты, нет ничего необычного, было бы странно, если б они повели себя иначе. — Молодой следователь покачал головой. — Не знаю, как вам показалось, но я считаю, что рассказ Люсьенны Лакруа ни на шаг не продвинул нас вперед.

Де Кок, ничего не ответив, повернулся к нему спиной и двинулся дальше.

Фледдер поплелся следом за ним.

Обогнув Королевский дворец, они вышли на площадь Дам. Посередине широкого тротуара де Кок снова остановился. С тех пор как они вышли из банка, его не покидало странное чувство, что он что-то упустил из виду… что-то ускользнуло из поля его зрения, какой-то важный факт… Однако, при всем напряжении мыслей, он никак не мог сообразить, что же это было.

— Решили провести здесь уик-энд? — насмешливо спросил Фледдер, подняв глаза к небу, откуда непрерывно сеялся дождь. — Неплохо было бы выбрать для этого погодку получше.

Но де Коку было не до шуток. Он сосредоточенно думал.

— Не хочется возвращаться в банк, но у меня такое ощущение, будто мы что-то забыли… о чем-то еще мы должны были спросить у Люсьенны.

Фледдер словно обвинитель на суде вытянул руку, указывая перстом на инспектора.

— Это же вы говорили с ней… вы вели допрос…

Де Кок молча кивнул с рассеянным видом.

— Знаешь, с кем мы еще не поговорили?

— С кем?

— С госпожой Бернард, матерью Стеллы.

Фледдер пожал плечами.

— А что это нам даст?

Де Кок, не отвечая, продолжал шагать вперед.

— В досье, полученном из Энкхойзена, есть какое-нибудь упоминание о матери Стеллы? Или, может, какое-то ее высказывание?

— В общем ничего. Думаю, что полиция в Энкхойзене просто не придала значения этой особе.

Неожиданно де Кок остановился и, сдвинув шляпу на затылок, стукнул себя по лбу.

— Я все понял! — радостно вскричал он. — Пьер Лакруа лгал. Он сказал, что ни он, ни Люсьенна не знают никакой Стеллы… что и от своих родителей они никогда о ней не слышали. Это чистейшая ложь. Он не мог не знать Стеллу… так же, как он не мог не знать и вторую жертву — свою двоюродную сестру Сюзетту.

Старый инспектор перевел дух, ладонью вытер мокрое лицо и широко зашагал дальше.

— Я верю Люсьенне, — сказал он. — Я верю Люсьенне Лакруа… верю ее интуиции. Она говорила искренне и она была абсолютно права: разгадка данной мистерии находится у этих трех мужчин.

— Вы имеете в виду… Рихарда Бернарда, Жана де Турне и Антуана Лакруа.

Де Кок кивнул.

— Вопрос в том, что их связывало… Какая-то тайна?

Инспекторы прошли через Аудебрюгстейг к Вармусстраат и вошли в здание полицейского управления.

Едва завидев их, дежурный Ян Кюстерс поманил обоих пальцем.

Де Кок подошел, и тот передал ему конверт.

— Я нашел его сегодня днем у себя на столе. Кто-то незаметно положил его. Это для вас, на конверте стоит ваше имя.

Де Кок поднес конверт к носу и уловил тонкий запах духов. Он достал из внутреннего кармана авторучку и с ее помощью вскрыл конверт. Там лежал один листок. Фледдер, заглянув через плечо инспектора, громко прочел:

— «Осмотрите на кладбище Зоргфлид, что находится на берегу Амстела, могилу Мирей Лоррен, третья аллея справа».