Мы уже миновали ореховую рощу, когда услышали рёв нашего Мишки.

Слышен был его голос, а самого Мишки нигде не было видно.

Он попал в капкан и жаловался всему лесу на свою беду.

— Стой! — скомандовал Митрохин.

Из глубины леса кто-то приближался к Мишкиному капкану.

Мы спрятались за корнями и замерли. Зорро был взъерошен и испуган.

Из глубины леса вышел кассир заповедника Решка в гражданской фуражке.

Он любил загадывать на счастье: «Орёл или решка», подбрасывая пятак в воздух. Его и прозвали: «Решка».

Митрохин выскочил из укрытия, не помня себя от гнева, и крикнул:

— Ты что же делаешь, а?

Решка замер на мгновенье, потом оглянулся на Митрохина.

У него было другое лицо, не такое, как прежде.

— Тебя судить надо, — сказал Митрохин. — Предатель!

— Свидетелей у тебя нет, — ответил Решка.

— Бог свидетель! — закричал Митрохин и навёл на него своё ружьишко.

Решка хотел отвести ружьё, но, схватившись за ствол, уже не выпускал его из рук.

Он тянул и опрокидывал старика Митрохина. И уже падал в густые заросли орешника старик Митрохин, и плащ его беспомощно мотался по воздуху.

— Зорро! — крикнул Митрохин.

И Зорро вырвался из моих рук. С глухим рёвом, в котором смешивалось чувство обиды, гнева и боли, Зорро кинулся на помощь Митрохину.