У Крестинского в руках была палка. Обыкновенная палка, без всяких украшений, только на конце она была раздвоена, как маленькая рогатка.

— Стоит только прижать голову змеи рогаткой к земле, как она становится совершенно неопасной, — объяснил Крестинский.

— Легко сказать! — заметил Муравьёв.

Крестинский был не простой охотник, а учёный.

Он дал мне свою палку с рогаткой на конце и сказал:

— Храни!

Мама всё время присматривалась к Крестинскому. Вид у него был усталый, и сквозь загар проступала странная желтизна и бледность.

Он накинул на плечи меховую куртку и поёжился. Я удивился: жара стояла такая, что невозможно было выйти на солнце, а ему холодно.

— Вы больны, — сказала мама. — У вас малярия. Вам нельзя здесь больше оставаться. Надо немедленно ехать в Байрам. Там есть хорошая больница.

— Пустяки, — ответил охотник. — Не обращайте внимания.

И он прилёг на ковёр, прикрыв глаза тыльной стороной ладони.

Чайханщик принёс свежезаваренного чая и сказал, что охотник уже второй день живёт здесь и по ночам разговаривает во сне.

Мама раскрыла дорожную аптечку, нашла флакон с белыми таблетками хинина и заставила Крестинского выпить лекарство.

— Поедемте с нами, — говорила она.

— Уехать? — ответил охотник. — А как же мой Волчок?

Мы ничего не могли понять.

Чайханщик сказал, что с охотником была умная, хорошая собака, которая вдруг пропала, и Крестинский её всюду разыскивает уже два дня.

— Два дня, — сказал отец и взглянул на часы. — Время не ждёт, пора в путь!

— Но оставить его тут мы тоже не можем, — сказала мама.

Гера Утин сложил флейту в футляр и задумался, глядя на охотника.

Слышно было, как Бахрам во дворе заводит мотор машины.

Муравьёв разволновался и сказал, что надо или сейчас же найти собаку, или взять с собой Крестинского без неё.