Сколь ни труден был подъём, спуск оказался ещё труднее.

Машины шли на малой скорости, соблюдая дистанцию, балансируя над крутизной.

Часто приходилось останавливаться, чтобы остыли моторы. Вода в радиаторах кипела ключом, а вокруг были снега и льды.

Мы спрыгивали с машин и подкладывали под колёса плоские камни, чтобы облегчить тормоза.

Шалаев прошёл мимо и спросил:

— Не замёрз?

Шофёры разводили костёр на дороге.

Вскипятили чай, вскрыли консервы, нарезали хлеба.

Это называлось «ночная кухня».

И до чего же эта «кухня» была вкусна, на морозе, пахнущая дымом, в тесном кругу на последнем перевале!

Уже светало, когда мы двинулись в путь. Горы уходили от нас всё дальше, впереди теперь было Рыбачье.

И всё же я не заметил, как и когда мы подошли к большой воде.

Открылся вдруг не то провал, не то выход в долину, ещё закрытую утренним туманом.

Сразу вдруг стало тепло. Солнце чувствовалось в воздухе, хотя его ещё не было видно.

Послышались резкие голоса чаек. И потянулся откуда-то протяжный гудок парохода.

Мы выехали на улицу.

Да, это была не просто дорога, а именно улица с приземистыми каменными и деревянными домами по обеим сторонам.

Там, где угадывалась пристань, стояли магазины с высокими каменными крылечками. А чуть поодаль — базар под открытым небом.

Рыбачье!

И наша машина остановилась у здания военной комендатуры.