11 мая, после нескольких дней пребывания в Бессарабии, прилетели в Румынию. Здесь 9-я гвардейская Мариупольская дивизия влилась в состав 6-го авиакорпуса, которым командовал генерал Утин. До этого соединение входило лишь в оперативное подчинение различных воздушных армий, находясь в составе Резерва Верховного Главнокомандования. Вот поэтому-то приходилось летчикам 9-й дивизии часто действовать на разных направлениях фронта: вначале в подчинении 4-й воздушной армии (на Кубани), затем — 8-й воздушной (в Приазовье), теперь — 5-й воздушной, но уже в составе корпусе.

…Границ между государствами с воздуха не видно. Но когда самолеты перелетели государственную границу, то летчикам бросилось в глаза, как резко изменилась поверхность земли: тут она состояла из отдельных разных по величине и форме лоскутов, словно заплаток. Позади осталось широкое раздолье наших колхозных полей, величаво простирающихся от горизонта к горизонту.

Аэродромы для всех полков дивизии были подготовлены вдоль берега реки Прут, на румынской земле. Управление дивизии и два полка размещались у большого населенного пункта Стефанешти, а 100-й гвардейский немного севернее, у населенного пункта Лихнешти.

Приземлившись и рассредоточив по капонирам самолеты, летчики 100-го гвардейского полка собрались на обрывистом берегу Прута, к которому вплотную прилегал их аэродром. По другую сторону реки была родная советская земля…

Вскоре летчики раньше, чем обычно, вернулись с аэродрома. Рядом со столовой стоял небольшой флигелек, в котором расположились Бельский с Петровым. Как только они помылись, переоделись, к ним подошла девочка лет одиннадцати и заговорила на чистом русском языке. Выяснилось, что до войны она жила в Бессарабии, ее родителей убили фашисты, и здесь она жила у дальних родственников. Девочка сказала, что с летчиками хотят побеседовать жители, переводить же будет она.

Бельский и Петров охотно согласились. Во дворе, возле их флигеля, собралось человек тридцать — мужчины и женщины, пожилые, молодые и даже дети… Окружив юную переводчицу, многие из них что-то растолковывали ей. Девочка внимательно слушала их, а затем обратилась к нашим офицерам.

Оказывается, все поражены тем, что происходит. Людям непонятно, почему советские офицеры так добры к местному населению: приглашают на танцы, угощают мужчин табаком. Никто не видел, чтобы советский офицер ударил кого-нибудь из жителей, как это делали фашистские офицеры.

Бельский и Петров, как могли, старались объяснить им, что они ведут себя так, как это принято у советских людей. Собравшиеся румыны заговорили наперебой.

— Они говорят, — сказала юная переводчица, — что офицеры и солдаты все очень хорошие, добрые люди. Но вы уйдете вслед за отступающими фашистами, а к ним придут ваши коммунисты.

— Милая девочка, — ответил Бельский, — передай людям, что коммунисты уже пришли. Они здесь!

Эти слова произвели впечатление, все дружно зашумели, заволновались.

— Где, где же они, эти коммунисты? — перевела девочка возгласы жителей.

Тогда Бельский, указывая на себя, сказал:

— Я коммунист! — и дружески улыбнулся, показав свой партийный билет.

Румыния запомнилась летчикам не только теплыми встречами с жителями, но и жаркими, ожесточенными воздушными боями. Порой сражения в небе напоминали прошлогодние кубанские. Отличительная особенность баталий в небе Румынии заключалась в том, что наша авиация на протяжении всего периода занимала господствующее положение в воздухе и диктовала свою волю противнику.

Центром воздушных схваток стал район города Яссы, который называли воротами Трансильвании. Фашистское командование вновь и вновь бросало крупные массы авиации. Это были главным образом «мессершмитты», «фокке-вульфы». Иногда они появлялись группами по 20 самолетов. Не в состоянии противодействовать нашей авиации повсеместно, гитлеровцы стремились за счет сильной концентрации своих сил на узком участке фронта добиться хотя бы временного, частичного успеха. В результате успешного осуществления Ясско-Кишиневской операции Советская Армия нанесла противнику сокрушительное поражение.

Но вернемся к событиям в небе Румынии. Как и на Кубани, бои завязывались на всех высотах — от малой до близкой к потолку самолетов. С нашей стороны действовали все виды авиации. Бомбардировщики наносили бомбовые удары по коммуникациям и важным опорным пунктам в тылу, за линией фронта. Штурмовики успешно обрабатывали передний край вражеской обороны. Истребители вели воздушные бои, обеспечивая действия других видов авиации.

Надо сказать, что под Яссами истребительные подразделения, не имевшие кубанской закалки, на первых порах несли большие потери. Это случалось, как правило, когда отдельные группы наших истребителей вели бой, сохраняя плотный, сомкнутый строй.

Свои же группы летчики-покрышкинцы стремились эшелонировать по всей высоте, расчленяя на отдельные подгруппы, летавшие у линии фронта зачастую на пересекавшихся курсах.

Когда, бывало, подходила группа «кобр» к линии фронта и ведущий устанавливал связь с фронтовой станцией наведения, где почти все время находился командир корпуса генерал Утин, то-обычно в эфир неслось:

— «Вишня»-двадцать. Вас слышу хорошо, но не вижу… Вижу только две или три пары…

Но вот появляются «мессершмитты» и «фоккеры», и наши пары и подгруппы атакуют противника со всех сторон.

Исход боя в таких случаях был предрешен заранее: несколько сбитых фашистских самолетов, пылая, врезались в землю, а остальные, преследуемые «кобрами», бросались врассыпную кто куда. Великолепное мастерство продемонстрировал в воздушных схватках над Яссами командир эскадрильи 16-го полка дважды Герой Советского Союза Александр Клубов. Однажды группа, которой командовал Бельский, шла ему на смену, когда тот только что окончил бой. Прямо в эфир неслись взволнованные слова со станции наведения:

— Ай да Клубов, ай да молодец! Вот это бой! Поздравляю всей Всех представляю к награде! Мо-лод-цы, мо-лод-цы! — это генерал Утин, наблюдавший за боем, не мог скрыть своего восхищения.

Сквозь стоявшую у линии фронта дымку видны были на земле семь или восемь костров: то догорали сбитые «мессершмитты». Летчики группы Александра Клубова все без потерь возвратились на свой аэродром.

Был удачный бой и у группы, которую возглавлял Бельский. Вылетел он на задание уже под вечер десятью самолетами. Группу прикрытия из четырех самолетов вел Дольников. Вскоре встретили более двух десятков ФВ-190 с подвешенными на каждом самолете бомбами — они направлялись на штурмовку наших войск. В стороне шли восемь вражеских истребителей прикрытия.

Четверка Дольникова стремительно атаковала «мессершмиттов», а Бельский тремя парами — «фокке-вульфов». Фашистские летчики в панике сбрасывали бомбы на свои войска и удирали. На следующий день фронтовая газета в небольшой заметке под заголовком «Группа старшего лейтенанта И. Бельского сбила десять фашистских самолетов» подробно описала этот бой так, как его наблюдали с земли. Заметка заканчивалась словами: «Летчик Образцов не вернулся с боевого задания».

Во время боя самолет Образцова попал в штопор и, беспорядочно вращаясь, падал к земле. По радио Бельский приказал пилоту, когда тот был уже на небольшой высоте, прыгать с парашютом. Однако обстановка сложилась так, что участники боя не могли наблюдать дальше за падающим самолетом. Уже было примирились все с мыслью, что потеряли этого маленького ростом, но храброго, всегда жизнерадостного летчика. Прошло несколько дней. И вот когда уже не осталось сомнений в том, что Юрий Образцов погиб, тот вернулся в полк целым и невредимым. Образцов успешно воевал до Победы, сбив около десятка фашистских самолетов.

Следует сказать, что случаи срыва самолетов в штопор во время ведения воздушного боя, подобно Образцову, были и с другими молодыми летчиками. Сказывалась неопытность в пилотировании этих машин, не прощающих ошибок. В связи с этим 23 мая, под конец дня, приехал к нам комдив Покрышкин и перед строем всего летного состава резко высказал свое неудовлетворение:

— Это никуда не годится, что из-за ошибок в пилотировании мы теряем людей и боевые машины. Очевидно, командиры эскадрилий уделяют недостаточное внимание совершенствованию техники пилотирования молодых летчиков.

После небольшой паузы он продолжал:

— На завтра полк отстраняю от боевых вылетов. Пусть командиры эскадрилий займутся проверкой техники пилотирования молодых летчиков. А вам, товарищ Бельский, разрешаю показать на малой высоте пилотаж на «кобре» — с полным объяснением по радио каждой фигуры отдельных сложных элементов.

Утром 24 мая у командного пункта полка собрались все летчики. На столе установили динамик, чтобы слышать объяснения с воздуха при выполнении фигур высшего пилотажа. Бельский же залез в кабину и после опробования мотора пошел на взлет. В наборе высоты убирает шасси, но красные лампочки и механические указатели показывают летчику, что шасси полностью не убрано. Бельский делает несколько повторных попыток выпустить и вновь убрать шасси, но это не исправило положения. Пилотировать с неубранным шасси нельзя, поэтому Бельский заходит на посадку, но теперь шасси его самолета не выпускается, и он решает уходить на второй круг. Как только дал полный газ, начались перебои в моторе.

«Куда садиться?» — напряженно работает мысль летчика. С трех сторон аэродром окружен возвышенностями, а с четвертой — река Прут. Тем временем высота теряется, самолет приближается к земле… В последний миг летчик успевает выключить зажигание, левой рукой упирается в приборную доску и успевает повернуть набок голову, чтобы при ударе не пострадали глаза… Больше ничего уже он не помнит. Самолет его приземлился на склоне холма. От удара головой о стекло летчик потерял сознание. Пришел в себя уже в санчасти в Стафанешти. Возле него сидел комдив Покрышкин.

— Что могло случиться с самолетом? Почему не полностью убралось шасси, а потом и отказал мотор?

Бельский, конечно, не мог знать причин неисправности. Это был первый случай полного отказа материальной части в его практике. Из-за этого ему не довелось участвовать в дальнейших боях под Яссами. Но летчики полка успешно вели воздушные бои с фашистскими асами, переброшенными на этот участок фронта из Италии.

За непродолжительное время боев в небе Румынии летчики 100-го гвардейского полка произвели 482 боевых вылета, провели 23 воздушных боя, в которых сбили 53 фашистских самолета. Понеся большие потери, фашистская авиация не выдернула борьбы и в начале июня почти прекратила свои действия.