Все было впервые и вновь

Любой материал, претендующий на исследование истории футбола, непременно начинается с рассказов о древнегреческих и древнеримских, китайских и японских, забавах иных народов с мячом. В этих байках трудно найти что-то новое, они кочуют из материала в материал, и, признаться, пересказывать их нет ни малейшего желания.

Самое главное — футбол появился и оформился в том виде, в котором с ним познакомился весь мир, именно в Англии. Мы не станем подробно останавливаться на эволюции всенародной забавы с элементами насилия в спорт закрытых учебных заведений для привилегированных слоев населения. Хотя, наверное, на некоторые темы, которые так любят эксплуатировать историки футбола, не мешало бы пролить свет.

Многие пишут о том, что английские монархи и епископы боролись с «вредным увлечением народа», издавая строгие запреты и изобретая наказания для нарушителей. Благодаря этому футбол приобрел какие-то диссидентские, бунтарские черты. Однако было бы правильно напомнить о практической необходимости таких запретов. Например, Эдуард III, который 12 июня 1349 года издал знаменитый «антифутбольный указ», преследовал одну простую цель: поскольку Англия начала войну с Францией, оказавшейся Столетней (1337-1453), ей нужны были не футболисты, а лучники. Да и вообще, если заглянуть в полный текст указа Эдуарда III, то можно узнать, что под страхом тюремного заключения были запрещены такие забавы, как «метание камней, ручной мяч, футбол и хоккей, охота с гончими, петушиные бои и им подобные игры». Иначе говоря, все для фронта, все для победы!

Футбольная Ассоциация

С футболом как с хаотичной забавой было покончено 26 октября 1863 года. Эта дата — дата основания Футбольной Ассоциации (ФА) — считается днем рождения футбола. Хотя, конечно же, ситуация отнюдь не изменилась в одночасье и даже участникам исторического собрания в таверне «Масон», что в центре Лондона на улице Лонг Акр, пришлось встретиться еще раз 1 декабря, чтобы окончательно решить — допустимы ли в футболе игра руками и захваты соперника. Проголосовав тринадцатью голосами против четырех, основатели ФА провели на тот момент тонкую грань, отличавшую футбол от регби.

Однако главная задача, которую поставили перед собой собравшиеся, заключалась в том, чтобы выработать единые правила. Популярность футбола росла, но представители не только разных регионов, но и разных учебных заведений пользовались своими правилами. Отличались размеры ворот, продолжительность игры, количество игроков и другие элементарные для нас вещи. Эволюция правил футбола продолжалась, и прошло очень много лет, прежде чем они обрели современный вид.

Но заслуга ФА заключается в том, что ее основатели понимали — развитие футбола невозможно без единства в правилах. Многие активисты именно в этом видели единственную функцию организации и, сумев договориться по поводу 13-ти пунктов, которые были разработаны на основании Кембриджских (1862) и Шеффилдских (1857) правил, больше ни о чем не думали.

Сборная Англии

Инициатива ФА, однако, далеко не сразу встретила отклик. В газете The Times это событие было встречено как рядовое, ему было посвящено всего-то 35 строк репортажа. Некоторые репортеры попытку объединения назвали «вредной», и даже в Лондоне большинство команд продолжали играть по своим правилам. Футбольной Ассоциации стоило немалого труда, чтобы не просто выжить, но и суметь завоевать некоторый авторитет.

Огромная заслуга в этом принадлежит первому секретарю ФА Чарльзу Олкоку. Он был одним из тех энтузиастов, кто не успокаивался ни на миг. Олкок пытался привлечь внимание к организации, предлагая новые пути развития игры. В 1870 году по его инициативе состоялся поединок между сборными Англии и Шотландии (1:1). Но шотландскую команду сформировали из выходцев этой страны, живших в Лондоне. Потому никто не спешил ни этот матч, ни еще три таких же (1:1, 1:0, 2:1, 1:0 в пользу англичан) признать официальными.

Первый настоящий матч на уровне сборных состоялся в Глазго 30 ноября 1872 года в присутствии более трех тысяч зрителей. Поединок завершился нулевой ничьей, однако сумел увлечь благодаря различиям в стилях игры сборных. Шотландцы предпочитали игру в пас, тогда как англичане делали ставку на индивидуальные действия и дриблинг. Принято считать, что Шотландия открыла Англии глаза на то, как нужно играть в футбол. Однако, скорее всего, проникновение стилей было обоюдным и взаимовыгодным. Свидетели исторического поединка, о впечатлениях которых можно судить по дошедшим до нас газетным репортажам с крикетного поля «Партик», где состоялся матч, отметили, что хозяева, невзирая на свою прогрессивную манеру игры, избежали поражения не без труда.

Кубок Англии

Шотландия (все игроки представляли команду «Куинз Парк»): Гарднер (капитан) - Тейлор, Уильям Кер - Томсон, Джеймс Смит - Маккиннон, Джерри Уэйр, Леки, Уотерспун, Роберт Смит, Ринд

АНГЛИЯ: Баркер («Хертс Рейнджерс») - Мэйнард (Первый пехотный полк Суррея) - Гринхал («Ноттс») - Мэддисон («Оксфорд Университет»), Брокбанк («Кембридж Университет»), Оттавей («Оксфорд Университет», капитан), Кёрк-Смит («Оксфорд Университет»), Морис (Барнс), Ченери («Кристал Пэлас»), Клегг (ФК «Шеффилд»), Уэлч («Харроу Чекерс»)

Организовать поединок в Глазго удалось благодаря визиту в Лондон первой и самой сильной команды Шотландии тех лет — «Куинз Парк». Глазвегианцы прибыли на полуфинал турнира, который начал разыгрываться в сезоне 1871/72 по инициативе того же Олкока. Он вспомнил свой юношеский опыт участия в соревнованиях на выбывание в родной школе Харроу и предложил использовать эту идею для организации объединяющего турнира под эгидой ФА. Он получил название FA Challenge Cup (Переходящий Кубок ФА). У нас же принято другое название — Кубок Англии, в самой Англии никогда не использовавшееся.

Розыгрыш начался 16 октября 1871 года, однако большого ажиотажа не вызвал. Желание сыграть изъявили 13 лондонских клубов, школа Донингтон из Линкольншира, а также «Куинз Парк» из Глазго, которому в Шотландии не было равных, и он не то что не проигрывал, а даже не пропускал по нескольку лет.

Три команды так и не вышли на поле, и «Куинз Парк» первый свой матч в розыгрыше провел только в полуфинале. После нулевой ничьей с «Уондерерс», шотландцы не нашли денег, чтобы остаться в столице на переигровку, и таким образом в финал вышла команда Олкока.

16 марта 1872 года на крикетном поле «Кеннингтон Овал» был разыгран первый в истории футбола трофей, для покупки которого клубы собрали 20 фунтов. Фаворитом признавалась крепкая команда «Королевские Инженеры», однако она уже на 10-й минуте потеряла одного из своих игроков из-за перелома ключицы. Конечно же, ни о каких заменах не шло речи. Лейтенант Эдмунд Крессвелл остался на поле, но фактически «Уондерерс» имели численное преимущество. Две тысячи зрителей, которых трудно назвать зеваками, потому как каждый из них за просмотр матча заплатил по шиллингу, стали свидетелями единственного гола в исполнении некоего Чекера.

Как оказалось, под этим именем скрывался Мортон Пито Беттс, который в начале турнира был в заявке клуба «Харроу Чекерс». Однако следует заметить, что эта команда снялась с розыгрыша, так и не проведя ни единого матча.

Впрочем, «Уондерерс» доказали закономерность своей победы, выиграв пять розыгрышей Кубка Англии из первых семи. Именно «Странники» первыми в истории сделали кубковый хет-трик (1876, 1877, 1878). Еще два турнира выиграла команда «Олд Итонианс», по разу Кубок получали «Оксфорд Университет», «Королевские Инженеры», «Клепэм Ровере» и «Олд Картузианс».

Столичные клубы доминировали в первых розыгрышах Кубка Англии еще и потому, что провинция долгое время игнорировала этот турнир. Не баловали его вниманием и болельщики, однако благодаря появлению мощных команд с севера Кубок получил дополнительный импульс. В 1883 году «Блэкберн Олимпик» обыграл в овертайме «Олд Итонианс» 2:1 и впервые увез трофей из столицы. Следующие три розыгрыша выиграл клуб «Блэкберн Роверс». С этого началась новая эра в развитии английского футбола.

Футбольная Лига

Если на юге футбол был занятием людей обеспеченных и благородных, которые могли позволить себе оставаться аматорами, то на севере работягам было проблематично уделять игре слишком много времени. Это грозило потерей тех небольших, но нужных для выживания доходов в виде зарплаты. Однако нувориши, которые появлялись во главе почти каждого клуба севера, понимали, какую выгоду в перспективе им может принести развитие футбола как бизнеса. Они начали платить лучшим игрокам, делая это, конечно же, незаконно, из-под полы.

В 1879 году первыми неофициальными профессионалами, как считается, стали шотландцы Ферги Сатер и Джеймс Лав, пополнившие клуб «Дарвен» из Ланкашира. Сатер на родине работал каменщиком, вроде бы этим же он занимался и в Англии, однако никто и никогда за годы выступления Ферги в «Дарвене» не видел его с мастерком в руке! Этот опыт тут же был взят на вооружение клубами динамично развивающихся промышленных районов севера, и уже в 1883 году ФА исключила из розыгрыша Кубка Англии уличенных в нарушении аматорских принципов «Аккрингтон» и «Престон Норт Энд».

«Престон», хотя и существовал всего два года, уже представлял собой серьезную силу. Организатор клуба, майор Уильям Садделл, имел немалый вес в регионе и, заручившись поддержкой 28-ми клубов, пригрозил ФА основанием конкурирующей Британской Национальной Футбольной Ассоциации. Лондон пошел на уступки не сразу, сдался только после третьего штурма. На заседании от 20 июля 1885 года — самый разгар сезона отпусков! — отсутствовали представители многих аматорских клубов, и решение о признании профессионализма удалось протащить, хоть и с серьезными ограничениями.

Однако начало было положено, и остановить дальнейшее развитие футбола было уже невозможно. Следующим логичным шагом стала организация единого регулярного чемпионата под эгидой Футбольной Лиги (ФЛ). Инициатором выступил президент «Астон Виллы» Уильям Макгрегор, который в идеале видел турнир как соревнование лучших клубов Англии и Шотландии. Но в Глазго аматорские настроения были еще сильнее, нежели в Лондоне, и эта идея до сих пор осталась нереализованной.

23 марта 1888 года в лондонской гостинице «Андертон» состоялась первая встреча, на которой было выбрано название новой организации. Решающее заседание прошло 17 апреля в Манчестере в Королевском отеле. Южные клубы не проявили ни малейшего интереса к инициативе Макгрегора, и в первом розыгрыше чемпионата ФЛ приняли участие 12 клубов Мидлэнда и Ланкашира (количество было ограничено 22-мя свободными от матчей Кубка Англии днями в календаре сезона): «Аккрингтон», «Астон Вилла», «Блэкберн Ровере», «Болтон Уондерерс», «Бернли», «Дерби Каунти», «Эвертон», «Ноттс Каунти», «Престон», «Сток», «Вест Бромвич Альбион» и «Вулверхэмптон Уондерерс».

Чемпионом стал «Престон», который не проиграл ни разу в 22-х матчах (18 побед, 4 ничьих), а также завоевал Кубок Англии, не пропустив ни единого мяча в пяти поединках розыгрыша! Команда, получившая прозвище «Непобедимый Престон» (Invincible Preston), стала чемпионом и в следующем году, однако затем уступила позиции «Сандерленду» (три чемпионства в четырех сезонах) и «Астон Вилле» (пять в семи). В отличие от шотландских клубов, двери ФЛ были настежь открыты для футболистов из Шотландии, которые составили костяк английских грандов того периода. В «Сандерленде», который был известен как «Команда всех талантов», вообще был только один англичанин, а потому было бы справедливо и другое прозвище — «Команда всех британских наций».

В XIX веке чемпионами становились по разу «Эвертон» и «Шеффилд Юнайтед».

ФЛ стремительно развивалась, приобретая все больше сторонников, и, как следствие, в 1892 году появился второй дивизион. На следующий год членом Д2 стал первый клуб Юга — лондонский «Вулидж (Вулвич) Арсенал».

Начиналась новая эра.

 

Руками не трогать

Империи, сколь бы величественной она ни была, не избежать страхов и фобий. Угрозу «исконному порядку вещей» можно углядеть в чем угодно. Порой поиск таких угроз приобретает самые причудливые формы. Во второй половине XIX века моралисты Британской Империи пошли крестовым походом на «самозагрязнение», на «ужасный грех, совершаемый тайно». В борьбе с этим страшным злом ковался и закалялся футбольный характер англичан. Фанатичное желание директоров школ отучить мальчишек от мастурбации сформировало взгляды на футбол не только поколения, давшего начало великой игре, но и всех тех, кто много позже выходил на поле в Англии либо в школе, либо в матче Футбольной Лиги.

С тех пор из уст в уста передаются истории о «мужской игре», а каждый зубодробительный подкат, каждый энергичный рывок, каждый отыгранный до потери пульса матч — гимн во славу рьяных поклонников «мускулистого христианства», проповедовавших свои идеи с 1850-х годов и полностью изменивших публичные школы, до того выпускавшие настоящих вольнодумцев.

В середине позапрошлого столетия Империи отовсюду грозила страшная опасность. Империи нужны были воины, а не слюнтяи, предающиеся развратным утехам. Удивительно, что в период, кажущийся сейчас апогеем викторианской эпохи, представляющийся зенитом славы Империи, британцы чувствовали себя настолько неуютно, что не нашли ничего лучшего, чем (помня об описанных Гиббоном причинах упадка другой великой империи) провозгласить наиглавнейшей угрозой существующему строю всевозможные сексуальные девиации.

Вместо того чтобы решать действительно важную проблему и бороться с бедностью, премьер-министр Уильям Гладстон носился по ночному Лондону в поисках проституток и читал им лекции, призывая отказаться от греха. Мужчины же должны были «победить в себе зверя», оставаться «чистыми» и на поле брани всячески способствовать расширению Империи.

Борьбу со «зверем» следовало начинать сызмальства. Руководящую и направляющую роль в этой борьбе взяли на себя многие почтенные джентльмены, среди которых особо следует упомянуть преподобного Эдварда Тринга.

В 1853 году Тринг стал директором школы в Аппингеме. В первый же день он удивил всех тем, что присоединился к играющим в крикет школьникам. Это никак не вязалось с образом восседающего на Олимпе и повелевающего всем и вся директора. За тридцать лет Тринг превратил Аппингем в одну из самых популярных школ страны именно благодаря тому, что сделал спортивные игры обязательной частью учебной программы.

Спорт был для Тринга важным орудием в «крестовом походе». Четко организованные командные игры формировали «настоящих мужчин». «Панический страх мастурбации был таким сильным, — пишет историк Кэти Маллин, — что под запрет попали уединение, личная жизнь и, как следствие, индивидуализм. Командные виды спорта, особенно футбол, должны были стать противоядием».

Младший брат преподобного Тринга начал работать в Аппингеме в 1862 году. Именно Джей Си Тринг, пытаясь упорядочить правила игры сформулировал десять принципов «самой простой игры». Эти попытки подхватили другие любители футбола, и год спустя появилась Футбольная Ассоциация с первым сводом правил.

Споры по поводу ударов по ногам, из-за чего, собственно, разошлись пути-дорожки футбола и регби, демонстрируют, насколько быстро идеи Тринга и ему подобных завладели умами. «Удары по ногам — проявление настоящей мужественности», — заверяли «регбисты». «Футбол и без того достаточно жесткая игра, — снисходительно объяснял Тринг-старший, — и нет ничего мужественного и честного в том, чтобы ударить соперника по ногам».

«Мужественность» по-викториански. Суровая борьба до полного истощения. Мальчики должны быть настолько измотаны спортом, что у них не останется ни времени, ни сил на рукоблудие и прочие «извращения». В этом Тринг был уверен.

Со временем любой шаг в сторону от подобной мужественности вызывал подозрения. Как, впрочем, и проявления нестандартного мышления. Что на поле, что в школьной аудитории. Их считали опасными и вредными. В школе Веллингтон ученик, увлекавшийся садоводством, украсил свою комнату редкими цветами. Капитан школьной футбольной команды растоптал их, визжа, что «здесь не место этим девичьим штукам».

Подобное милитаристское воспитание, подавление любой свободы мысли и действий процветало и в Германии. В меньшей мере, но подверглась влиянию схожих идей и Франция. Все это позже принесло свои горькие плоды — бессмысленную бойню первой мировой.

Футбол, распространившийся по Британии со скоростью лесного пожара, перестал быть уделом выпускников «публичных школ», но о тринговских требованиях, прежде всего к «мужественности» этой игры, представители других классов узнавали из брошюрок различных благотворительных обществ. Особенно активничала Лига Белого Креста. В 1884 году в черной форме с белым крестом, подаренной викарием церкви Святого Марка, играл будущий «Манчестер Сити».

Активное участие церквей и религиозных деятелей в распространении футбола обеспечило двойную индоктринацию новообращенных. Вместе с правилами футбола они получали и сведения о «чистоте помыслов, поступков» и прочих необходимых жителю Империи качествах, укрепляющих ее могущество.

Отцы-основатели футбола, чутко стоявшие на страже «морали и порядка», всегда были готовы подать пример идеального поведения. Артур Киннейрд, будущий многолетний президент Футбольной Ассоциации, запомнился не только бескомпромиссностью на поле («Я боюсь, что когда-нибудь он придет домой со сломанной ногой», — пожаловалась однажды его мать. «Не бойтесь, мадам, это будет не его нога», — услышала она в ответ), но и финансированием всевозможных «движений за социальную чистоту».

Одно из таких движений — Национальная ассоциация бдительности (НАБ), которая в 1890 году организовала в Манчестере уничтожение 25 тысяч экземпляров романов Бальзака, а главной своей победой НАБ считала трехмесячное тюремное заключение семидесятилетнего издателя Генри Визителли, печатавшего в Англии «похабные и распутные» романы Золя, Флобера и Мопассана.

Стоит ли удивляться, что на любого футболиста, пытавшегося играть нестандартно, смотрели с подозрением и пренебрежением. В 1909 году Арнольд Беннет жаловался, что «атмосфера этого острова способна умертвить любого художника». В том же году вторично был дисквалифицирован один из первых художников футбола — Билли Мередит. Всего лишь за то, что попытался создать профсоюз футболистов.

К тому времени сомнений уже не осталось. Футбол англичан был игрой, пропитанной духом войны, в которую играли тяжелыми кожаными мячами по щиколотку в грязи. Для трюков можно было привезти шотландцев. Больше никаких отклонений от нормы не позволялось.

Именно поэтому многие годы футболисты яркие и необычные либо не играли за сборную Англии вовсе, либо делали это считанное количество раз. Даже после «революций» 1960-х футбол англичан мало изменился, в первую очередь «благодаря» победе унылой машины Альфа Рэмзи на домашнем чемпионате мира. Поплатилась за это английская сборная убогими командами 1970-х, не попавшими на немецкий и аргентинский чемпионаты мира. Командами без Родни Марша, Чарли Джорджа, Алана Хадсона, Стэна Баулза, Фрэнка Уортингтона. Командами, которыми почел бы за честь руководить преподобный Эдвард Тринг.

 

Записки с берегов Леты.

«Миддлсбро Айронополис»

История английского футбола — это не только «Манчестер Юнайтед», «Арсенал», «Ливерпуль» и прочие гранды, не только чемпионские звания и кубковые триумфы. Это еще и многочисленные истории выживания. Не все из них имели счастливый конец, и ряд клубов в один непрекрасный день перестали существовать. Об одном из них этот рассказ.

Футбольный клуб «Миддлсбро» был основан 18 февраля 1876 года местными крикетистами, которые искали себе занятие на осенне-зимний период. Первый свой матч «Миддлсбро» провел спустя 13 месяцев, и очень скоро команда превратилась в грозу окрестностей, но это довольно быстро всем наскучило. Например, от участия в считавшемся престижным региональном кубке Кливленда «Боро» отказался после того, как завоевал его пять раз кряду. Команда попытала счастья в Кубке Англии, и в сезоне 1887/88 добралась до четвертьфинала.

В том же, 1888 году, была образована Футбольная Лига, но «Боро» продолжал по непонятным причинам цепляться за любительство. Руководители клуба вещали о верности светлым идеалам спорта, а сами отсчитывали в свой карман прибыль с кассовых сборов. Однако футбол уже прочно встал на новые рельсы, и обратной дороги к аматорскому спорту не было. Поэтому очень скоро внутри «Боро» созрела довольно мощная группа сторонников преобразования клуба в профессиональный. После жарких споров по итогам тайного голосования президент «Миддлсбро» мистер Кокрейн объявил, что клуб остается любительским.

Тогда группа здравомыслящих во главе с Альфом Мэттисоном и игроками первой команды Хоупвеллом и Тейлором демонстративно вышла из клуба. 29 октября 1889 года они объявили о создании общества с ограниченной ответственностью Middlesbrough Ironopolis Football Company (второй название — «Айронополис», дань «металлургической начинке» города) с уставным капиталом в две тысячи фунтов. Вся короткая история нового клуба, который сторонники любительского «Боро» презрительно именовали «Мелочью» (Washers, на местном жаргоне — мелкие монеты), стала сплошным несчастным случаем длиной в пять лет.

Итак, наберитесь терпения и попытайтесь хотя бы частично проникнуться энергией и оптимизмом первых энтузиастов игры.

«Айронополис», или попросту «Нопс», с самого начала был преисполнен честолюбивых планов. Клуб арендовал клочок земли и начал благоустраивать свое временное пристанище, которое получило многозначительное название «Райское поле» (Paradise Field). Началось освоение земли в «Эйрсом Парке», где собирались возвести собственную арену и где спустя десяток лет появится стадион ФК «Миддлсбро». Во все это были вложены серьезные средства, которые намного превышали выручку от продажи билетов и ангажемент за выставочные матчи. Посещаемость оставляла желать лучшего из-за конкуренции с «Боро», на стороне которого была не только привычка местных болельщиков, но еще и более конкретное преимущество - удобное расположение стадиона. К тому же забастовки шахтеров регулярно ударяли по желанию населения тратиться на походы на стадионы. В результате «Нопс» быстро влез в долги.

Отношения между двумя клубами одного города, как бывает почти всегда, не отличались теплотой. «Нопс» скоро пожаловался в ФА на то, что «Боро» с целью перетащить публику организовывает выставочные матчи в те дни, когда «Айронополис» проводит домашние поединки в рамках Северной Лиги. «Миддлсбро» мгновенно ответил тем же, в качестве доказательства притащив афишу «Нопс», которая анонсировала товарищеский матч как «главное футбольное действо в Миддлсбро». Хотя в тот же день «Боро» играл календарный матч в той же Северной Лиге! ФА устало отмахнулась — разбирайтесь сами...

Тем не менее двум командам с амбициями в таком скромном городе как Миддлсбро было тесно. «Нопс» уже через пару-тройку месяцев после своего образования обратился к руководству любителей с просьбой объединиться. Ведь боссы «Миддлсбро» утверждали, что все в клубе готово для получения профессионального статуса, но почему-то менять ничего не спешили.

Мучительные переговоры велись два года. Стороны отказывались понять друг друга и пойти на уступки. Причем в большей степени это касалось «Боро». В 1892 году «Айронополис», когда долги клуба перевалили за тысячу фунтов, предпринял последнюю отчаянную попытку слияния. Но любителям не улыбалось принимать на себя долги «Мелочи», а 13 июня они вообще демонстративно стали профессионалами.

Руководство «Нопс» понимало, что единственным шансом на спасение в данной ситуации может быть выход на общенациональную арену. 9 мая 1892 года Миддлсбро, «Айронополис» и «Ньюкасл Ист-Энд» (так тогда назывался нынешний «Ньюкасл Юнайтед») подали заявки на включение в первый дивизион. Их легко прокатили, предложив места в новообразованном втором дивизионе. Он формировался на базе Альянса — организации, которая просуществовала несколько лет в качестве альтернативы Футбольной Лиге. Тройка с северо-востока гордо отказалась. О чем, по крайней мере, «Нопс» очень скоро пожалел.

На футбольном поле, однако, «Айронополис» был более чем успешен. Усилившись игроками из Шотландии, которая в те годы была главным поставщиком отличных и дешевых футболистов, переманив нескольких звезд округи, в том числе и из «Боро», уже спустя несколько месяцев после образования был завоеван Благотворительный Кубок Кливленда. В финале капитулировал как раз «Миддлсбро». Затем «Нопс» выиграл все три розыгрыша Северной Лиги, дважды обставив «Боро», а после и «Ньюкасл Ист Энд». В 1892 году команда в присутствии 15 тысяч зрителей в рамках Кубка Англии достойно сражалась со все еще могучим «Престоном» — 2:2. Пусть в переигровке миддлов разнесли в щепки 0:7, но на них по-настоящему обратили внимание в масштабах страны. Поэтому неудачная попытка вступить в Футбольную Лигу больно ударила по самолюбию клуба.

29 мая 1893 года ФЛ объявила об открытии двух вакансий в Д2. Повезло «Ротерхэму» и «Ньюкаслу», а «Айронополису» и «Смолл Хит» (ныне — «Бирмингем Сити») предложили обождать. Дескать, «Аккрингтон» и «Ноттс Каунти» размышляли на предмет выхода из Лиги. Однако надежды были призрачными, «Нопс» потихоньку распускал дорогостоящих звезд (а кого из команды просто увели богачи из клубов ФЛ) и готовился отказаться от профессионального статуса. «Миддлсбро», кстати, тем временем уже быстренько вернулся в аматоры, тем самым дав повод заподозрить, что игры в профессионалов были затеяны с подлой мыслью насолить конкурентам.

За пять недель до старта чемпионата «Аккрингтон» после мучительных размышлений вдруг решил, что выступления в ланкарширской Лиге сулят ему большую выгоду. «Айронополис» мигом ухватился за выпавший шанс и с присущим клубу оптимизмом уже видел сквозь грозовые тучи яркое солнце. Состав был явно не готов к матчам в Д2, ибо летом кадровая политика велась с прицелом на любительский уровень. Тем не менее в клубе были счастливы, что, невзирая на 1520 фунтов долгов, удалось снизить темпы их роста. А подвернувшаяся Футбольная Лига на тот момент казалась спасением.

Неудачный старт «Нопс» в Д2 (две победы и восемь поражений) никого не удивил. Все верили в лучшее. К тому же к зиме команда явно улучшила свою игру, стала регулярно набирать очки. Однако незадолго до Рождества 1893 года против «Айронополиса» началась процедура банкротства, инициированная 32-мя кредиторами. Как оказалось, «Айронополис» был должен семь сотен банку, но кредит был обеспечен залогом, и еще 750 фунтов — восьмерым крупным кредиторам, с которыми можно было легко договориться, потому как они были заинтересованы в развитии клуба. От притязаний мелких кредиторов «Нопс» долго и совершенно напрасно отмахивался. Наконец один из них побежал в суд, а за ним словно тараканы бросились остальные. Им клуб задолжал в общей сложности... 70 фунтов! Осознав бесперспективность своего положения, Айронополис объявил о самоликвидации. В то же время было принято решение доиграть сезон и попутно накапливать ресурсы для воссоздания клуба летом.

Этим людям нельзя было отказать в оптимизме, но обстоятельства оказались сильнее. За пару недель до ликвидации ураган разрушил главную трибуну на «Райском поле». В феврале «Нопс» прекратил выплату зарплаты, что заставило лучших игроков (которые, если помните, были к тому же лучшими из худших) искать работу в других местах. 17 марта 1894 года команда не смогла набрать одиннадцать человек на выездной матч с «Бёртон Свифт», и на поле вышел секретарь клуба мистер Бектон. Проиграли 0:7.

Но руководство клуба все так же с надеждой смотрело в будущее. На финиш «Нопс» пришел 11-м из 15-ти коллективов Д2 и объявил о подписании трех перспективных игроков. Новички проявили себя в последнем матче сезона, когда команда, показав отменную игру, добилась нулевой ничьей на поле «Ньюкасла». А ведь «Сороки» тогда получили путевку в Д1!

Но 11 мая хозяин участка земли, на котором располагался «Парадайз Филд», резко взвинтил арендную плату. «Айронополис» сдался. 30 мая клуб вышел из состава Футбольной Лиги, а 11 июня 1894 года навсегда прекратил свое существование. С тех пор в Миддлсбро был только один футбольный клуб.

 

Четырежды молившиеся

Говорят, чтобы стать вратарем, нужно быть немного сумасшедшим. Это изречение известно давно, почти с тех самых дней, когда футбол, перестав быть забавой для школьников и студентов, превратился в Явление. Джеймс Кэттон, один из самых авторитетных журналистов первых десятилетий футбольной истории, написал тогда: «Любой первоклассный вратарь должен быть немного не в себе».

Такое представление возникло не на ровном месте, а на примерах первых вратарей-эксцентриков, которые стали объектами всеобщего внимания задолго до признанных ныне классиков этого жанра — Жана-Мари Пфаффа, Брюса Гроббелаара, бесчисленных латиноамериканских El Loco.

Плейбой

Собственно, Кэттон, когда писал свои строки для главного спортивного издания тех лет Athletic News, имел в виду валлийца Ли Ричмонда Руза. Он в начале XX века защищал ворота Сток Сити, Эвертона, Сандерленда, Селтика, Порт Вейла, Хаддерсфилда, Астон Виллы, Арсенала и сыграл 24 матча за сборную Уэльса, имел репутацию плейбоя и был не менее популярен, чем знаменитые бомбардиры той эпохи. Сам Руз как-то заметил: «Существует поговорка: собираешься на войну - помолись, собираешься в море - помолись дважды, собираешься жениться - помолись трижды. Я бы добавил к этому: собираешься стать вратарём - помолись четырежды! Но вратарями, как и поэтами, рождаются, а не становятся».

В 1905 году Daily Mail взбрело в голову определить с помощью читателей футбольную сборную Земли, которая могла бы сыграть против инопланетян. Руз безоговорочно был выбран вратарём. Тема фантастики, кстати, Ли не чужда, ведь его школьным учителем был не нуждающийся в представлениях Герберт Уэллс!

Руз собирался стать врачом, он изучал в Лондоне бактериологию, но диплом доктора так и не получил. Впрочем, профессиональным футболистом он тоже никогда не был, и во всех клубах играл как любитель. Однако любительство Руза стоило дорого. По тогдашним законам он имел право только на компенсацию своих расходов, а таковых было немало. Ли жил в Лондоне, вел богемный образ жизни, встречался с популярными тогда певицами и актрисами, носил «титул» самого завидного жениха столицы, а о футболе вспоминал, когда нужно было выехать на игру «в провинцию» — поездом, конечно же, что по тем временам было недешевым удовольствием.

Поговаривали, правда, что на самом деле Рузу платили из-под полы. Когда он перебрался в «Сандерленд», Футбольная Лига прослышала про незаконные подъемные вратарю и потребовала от Ли финансовый отчет. Документ, составленный Рузом, невозможно читать без смеха: «Пистолет, чтобы противостоять нападающим противника — 4 пенса. Пальто и перчатки, чтобы не замерзнуть во время матча — 3 пенса. Туалет (дважды) — 2 пенса». Футбольная Лига оставила Ли в покое, но потом при случае валлиец «начистил табло» одному из директоров «Сандерленда», за что получил дисквалификацию!

Однако Руза ценили не за чувство юмора, а за вратарское мастерство. Он был умен и находчив и прекрасно понимал, как можно использовать на благо команды 8-й пункт тогдашней редакции правил футбола: «Вратарь имеет право играть руками на своей половине поля». Этой привилегией, впрочем, голкиперы тех лет пользовались редко, предпочитая не покидать собственную штрафную площадку. Руз, хотя и любил во время матчей сидеть на перекладине ворот, а иногда баловал зрителей различными гимнастическими трюками, играл по всей половине поля своей команды. Он выполнял функции свободного защитника, разрушая атаки соперника. Ли умел далеко вбрасывать мяч, ногой отдавал передачи точно и аккуратно, превратившись таким образом в главного распасовщика своих команд. Поверженные соперники часто жаловались в Футбольную Лигу на Руза и, может быть, именно тогда впервые появилась привычка клеймить тех, кто умел разрушать игру противника, называя их не иначе как «убийцы футбола».

Ли не пугала даже возможность быть застигнутым врасплох дальним ударом. Однажды ему забил дальним ударом «коллега по цеху» — вратарь. Случались и прочие казусы, однако Руз от своего стиля игры не отказался. Он повлиял на многих вратарей той эпохи, которые стали действовать намного свободнее и раскованнее. В 1910 году в матче чемпионата Шотландии между «Тёрд Ланарк» и «Мазервеллом» впервые в истории футбола отличились оба голкипера.

Летом 1912 года Футбольная Ассоциация сумела придушить это явление, внеся изменение в тот самый 8-й пункт правил и ограничив голкипера штрафной площадкой. Но Руз как раз весной того года попрощался с футболом. Во время первой мировой войны Ли служил в санитарных частях, но в 1916 году как рядовой записался в 9-й батальон королевских стрелков, получил медаль «За храбрость», а в октябре того же года погиб во время битвы при Сомме в возрасте 38 лет.

Кроха

Обожал трюки на перекладине и Уильям Генри Фолк — когда ему становилось скучно, он просто повисал на ней и, как правило, ворота не выдерживали исполинской массы тела почти двухметрового вратаря «Шеффилд Юнайтед», «Челси», «Брэдфорда» и сборной Англии.

Билла Фолка называли в шутку Крохой, а тот лишь отмахивался: «Пусть кличут как угодно, лишь бы за стол не забывали позвать!» В начале своей карьеры Билл весил 96 кило, а когда после многих славных лет в рамке «Шеффилд Юнайтед» (чемпионское звание и два Кубка Англии) он перебрался в «Челси», вес его составлял около 150-ти кг! В последние годы Крохе уже было трудно бросаться по углам, и он, невзирая на свои габариты, достаточно проворно отражал мячи ногами. Билл прославился как гроза пенальтистов.

Главный козырь Фолка заключался в физической силе. Скаут «Шеффилд Юнайтед» присмотрел Билла во время одного из матчей любительских команд, обратив внимание на то, как далеко мяч улетал в поле, встретившись с кулаком громадного вратаря. В одном эпизоде Фолк по мячу не попал и по инерции... выбил зубы боровшемуся с ним форварду!

Фолка боялись не только нападающие соперника, но даже арбитры. После финала Кубка Англии 1902 года голый Билл гонялся по стадиону за арбитром Фрэдом Керкэмом, который засчитал спорный гол в ворота Фолка. Он ломал двери раздевалок, в два счета «ставил на уши» зарвавшегося форварда, схватив бедолагу за пятку. Но больше всего Билл обожал поесть и иногда во время выездов якобы просыпался раньше всех, чтобы умять почти весь завтрак, приготовленный на команду.

Кроху обожали и он, наверное, был первым, кто сумел заработать благодаря своей популярности на футбольном поле. Билл снимался в рекламе, выступал на сцене, открыл магазин и паб, сколотил небольшое состояние и даже купил себе автомобиль. Однако после завершения карьеры Фолк быстро промотал все нажитое, и ему пришлось зарабатывать деньги на пляже в Блэкпуле, отражая пенальти за деньги. Часто пишут, будто Билл умер от пневмонии, которой он заболел отражая очередную порцию 11-метровых под дождем на пляже. На самом деле он скончался в возрасте 42-х лет от цирроза печени.

Длинный

Альберт Айрмонгер был даже выше Фолка (199 см против 195-ти), однако у него не было ни единого грамма лишнего веса. Такие габариты впечатляют и сейчас, а по тем временам и вовсе казались сказочными.

Айрмонгер до сих пор остается рекордсменом «Ноттс Каунти» по количеству матчей (564, из них 222 — подряд), его именем названа улица в Ноттингеме, примыкающая к «Мидоу Лейн», стадиону «Сорок». Однако в историю Альберт вошел благодаря своей неповторимой манере поведения — он был воистину психом и, как вспоминали очевидцы, игра Айрмонгера была сродни землетрясению.

Длинный бросал ворота не только для того, чтобы, по примеру Руза, сорвать атаку соперника. Он бегал вперед вбрасывать мяч из-за боковой, исполнять штрафные и даже угловые. Это было зрелище не для слабонервных, и однажды на матче с «Вест Хэмом» на Айрмонгера бросилась с трибуны женщина, которая с помощью зонтика пыталась научить вратаря «порядку».

Но особенный колорит матчам с участием Айрмонгера добавляло его общение с арбитром. Он гонялся за судьей, на коленях умоляя отменить решение против его команды, «потому что мы не получим премиальных и наши семьи останутся голодными». Арбитр, конечно же, был непреклонен, и тогда обиженный великан садился верхом на мяч и отказывался продолжать игру. Когда Стив Блумер забил очередной гол в ворота «Ноттс Каунти», Айрмонгер не выдержал и, заломив руки легендарному бомбардиру, громогласно объявил его заложником: «Я вынужден пойти на крайние меры, чтобы обезопасить свои ворота!»

Однажды Айрмонгер объявил себя пенальтистом команды, и никто не рискнул перечить ему. «Сороки» в выездном матче с «Шеффилд Уэнсдей» наконец заработали право на 11-метровый, и Альберт, взяв длинный разбег, со всей мочи пробил в перекладину. Мяч отскочил чуть ли не до центральной линии, где им завладел игрок «Уэнсдей». Пока защитники изо всех сил пытались помешать сопернику, им на выручку своими великанскими скачками мчался Айрмонгер. В конце концов, он сумел оттеснить всех от мяча и... поразил собственные ворота!

 

Премьер-министр в желтых бутсах

Об этом редко говорят, но именно игрок «Тоттнема» однажды невольно посодействовал тому, чтобы «Арсенал» превратился из посредственной серости в один из лучших клубов Англии XX века.

В конце сезона 1906/07 капитан «Шпор» Уолтер Булл получил предложение возглавить «Нортхэмптон», но распорядился им оригинально. После завершения последнего матча сезона Булл, сидя в душевой «Уайт Харт Лейн», обратился к 29-летнему резервисту команды Герберту Чепмэну: «Из меня менеджер никакущий, а ты, Герберт, обязан принять это предложение. О-бя-зан!»

Так началась тренерская биография человека, который навсегда изменил роль тренера и представление о нем. До Чепмэна тренер или, как говорят в Британии, менеджер, как правило, был бессловесным исполнителем воли руководства клуба. После него все изменилось всерьез и надолго.

Неверно полагать, что единственная память о Чепмэне, которая хранится в «Арсенале» до сих пор, это легендарный бронзовый бюст на, увы, уже не существующем «Хайбери». Его безжалостность, амбиции и мудрость даже сейчас продолжают вести команду к вершинам. Все это — основы идеологии победителей, которую привил клубу именно Чепмэн.

Он воспитал команду стремительных форвардов и непроходимых защитников. Он сделал их сильными и непоколебимыми духом перед лицом многочисленных критиков, которые не замедлили появиться вместе с первыми успехами «Арсенала». Чепмэна обвиняли в том, что его третий защитник — это убийство футбола. «Арсенал» называли оборонительной командой. Ответом всем стали 127 мячей, забитых в первом чемпионском сезоне 1930/31.

Можно сколько угодно доказывать, что в легендарной схеме WM не было ничего особенного. Можно сколько угодно доказывать обратное. На самом деле это не важно. Важно другое — благодаря Чепмэну тактику перестали воспринимать как некую застывшую форму.

Он был автократом и шоуменом одновременно (во время игровой карьеры Чепмэн выходил на поле в бутсах желтого цвета, что по тем временем было в диковинку), а также администратором, который предвосхитил свое время.

До сих пор «Челси» претендует на то, чтобы считаться пионером в ношении футболок с номерами. 25 августа 1928 года команда со «Стамфорд Бридж» в таком виде вышла на матч против «Суонси». Но в этот же день точно так же поступил и «Арсенал», который играл в гостях с «Шеффилд Уэнсдей». И именно Чепмэн первым внятно сумел доказать целесообразность нумерации. Футбольная Ассоциация, однако, сопротивлялась еще десять лет.

Чепмэн настаивал, чтобы матчи проводились белыми мячами, а не всех мастей, как было принято в то время. ФА снова скривилась, чтобы спустя годы сделать то, о чем говорил тренер.

Чепмэн убеждал в необходимости оборудовать стадионы искусственным освещением, что позволит проводить матчи в будние дни в более удобное для болельщиков время. ФА опять стала ломаться, и на этот раз сдалась только в конце 1950-х годов.

Наконец, именно Чепмэн придумал резиновые шипы для бутс.

Но главное, к чему он стремился, — сделать «Арсенал» сильнейшим клубом мира.

Герберт родился 19 января 1878 года в семье неграмотного шахтера в Южном Йоркшире. Он рос необычайно одаренным ребенком, и в шахту не спускался никогда. Чепмэн получил начальное образование, после чего поступил в Технический колледж Шеффилда, который закончил по специальности технолога угольной промышленности. Работу технолога он оставил только на несколько лет во время первой мировой войны, когда возглавлял фабрику по пошиву военного обмундирования, а окончательно сосредоточился на футболе лишь после того, как добился успеха с «Хаддерсфилдом». Футболисты в те времена хоть и были профессионалами, однако на жизнь им не хватало. К тому же Герберт очень долго занимался футболом исключительно как любитель.

Благодаря богатой и разнообразной игровой биографии Чепмэн научился самому главному — как НЕЛЬЗЯ управлять футбольным клубом. «Это самая сложная наука. Когда поймешь, как НЕЛЬЗЯ, сразу становится ясно, как НУЖНО!»

Возглавив «Нортхэмптон», Чепмэн привел его к званию чемпиона Южной Лиги. Затем с успехом работал в «Лидс Сити», сделав его чемпионом страны в одном из военных первенств. Хотя эта страница биографии великого тренера очень и очень неоднозначна: после войны «Лидс Сити» за финансовые нарушения был расформирован, но Герберт вышел сухим из воды.

Потом он сделал легендарным «Хаддерсфилд». С этой командой Чепмэн, невзирая на плохую посещаемость и нехватку финансов, в течение четырех лет выиграл Кубок Англии и два чемпионских звания. Третье кряду чемпионство «Терьеры» добыли, когда Чепмэн откликнулся на объявление в Athletic News и возглавил неудачливый на то время «Арсенал».

Президент Генри Норрис искал себе скромного в запросах, но талантливого менеджера. Он нашел Чепмэна, который первым делом выбил себе две тысячи фунтов зарплаты в год, а следом и средства на покупку игроков. За первые два года работы Чепмэн истратил на футболистов калибра Чарли Бьюкена, Тома Паркера и Джека Ламберта 25 тысяч фунтов. Но куда лучше, нежели сорить деньгами, он умел разглядеть потенциал в неизвестных никому игроках.

Девятнадцатилетний Эдди Хэпгуд, бывший молочник, только что получил отказ в «Бристоль Роверс». Никого не интересовал хилый левый защитник, который терял сознание, если приходилось бить головой тяжелый (а тогда только такие и были) мяч. Но Чепмэн разглядел в нем то, что сделало Хэпгуда капитаном «Арсенала» и сборной Англии. И лично следил за тем, чтобы Эдди набирал вес. Просто ставил перед вегетарианцем Хэпгудом тарелку с громадным куском мяса, садился напротив и рявкал: «Жри!»

Безо всякого сомнения, его самым великим трансфером было подписание «Волшебника Уэмбли» Алекса Джеймса. «Престон», который в то время был известен как «команда Джеймса и десяти посредственностей», неожиданно выставил на трансфер миниатюрного шотландца, и тот мгновенно стал объектом охоты со стороны «Ливерпуля», «Астон Виллы», «Бирмингема» и «Ман Сити».

Как Чепмэн сумел обставить всех конкурентов, заплатив при этом неприлично мало — 8750 фунтов, до сих пор неизвестно. Джеймс был одной из главных звезд того времени, и такая неожиданно низкая цена при серьезной конкуренции заинтересовала Футбольную Ассоциацию. Но Чепмэн сам настоял на проверке, после которой удивление стало еще большим — «Арсенал» оказался чист, как ни старались злопыхатели! Не исключено, что во время переговоров с представителями «Престона» Чепмэн воспользовался одним из своих плутовских ходов, которые, к примеру, позволили ему переманить в «Арсенал» инсайда «Болтона» Дэвида Джека.

Летом 1928 года «Скакуны» заявили, что готовы продать любого игрока своего состава, кроме Джека. Тогда к ним обратился Чепмэн: «А вот мне нужен именно Джек...» За него попросили 13 тысяч фунтов, что вдвое превышало тогдашний трансферный рекорд.  Чепмэн предложил продолжить переговоры в отеле, где он остановился вместе со своим помощником Бобом Уоллом. Там менеджер «Арсенала» сунул двухфунтовую купюру бармену и дал указания: «Мой помощник будет заказывать виски с сушеным имбирем, а я — джин с тоником. К нам приедут гости, они будут пить, что захотят. Ты наливай им двойную дозу, но в нашем виски с имбирем не должно быть виски, а в тонике не должно быть ни капли джина». Дело было сделано!

Алекс Джеймс стал головой команды, тем, кого сейчас называют плеймейкером. Однако начинал он на «Хайбери» очень тяжело. Коротышка в здоровенных трусищах выглядел бесполезно и нелепо. Непонятна и непривычна была роль, уготованная ему Чепмэном. Всю жизнь Алекс был забивалой, а теперь из него пытались сделать связующего между обороной и атакой. Джеймс сорвался, наивно полагая, что сумеет взять свое голосом и авторитетом. Ответ менеджера был прост и тверд: «Отчислен». Такой резкий поворот повлиял даже на столь непростой характер, как у Джеймса.

Возражать Чепмэну было бесполезно. Клифф Бэстин хотел было предупредить Герберта, что не играл на левом фланге атаки с девяти лет. Тот не захотел даже слушать, и оказался прав. Бэстин превратился в одного из лучших левых крайних в истории английского футбола, и уже к 21 году получил всеобщее признание.

Джордж Мейл был резервным левым хавом, когда однажды его пригласил к себе Чепмэн и предложил стать правым защитником. Мейл протестовал шумно, а когда умолк, слово взял тренер. «Я вышел из его кабинета в полной уверенности, что я не просто прирожденный крайний защитник, но и вообще лучший в стране на этой позиции!»

Благодаря твердости характера и силе убеждения он преобразил «Арсенал» в соответствии со своей мечтой.

Сразу после появления в клубе Чепмэн убрал артикль The из названия команды, чтобы «в алфавитном порядке мы были на первом месте». Затем, молниеносно чередуя тактику лести и угроз, он убедил руководство лондонского метрополитена дать согласие на переименование станции «Гиллеспи Роуд» в «Арсенал». Сейчас это назвали бы «грамотной PR-кампанией».

За восемь лет Чепмэн создал «Арсенал» в том виде, в котором мы знаем его сейчас. На тот момент не осталось вершин, которых бы он не сумел покорить. Но он же заглянул и на самое дно, когда в 3-м раунде Кубка Англии 1933 года «Уолсолл» сотворил одну из самых громких сенсаций в истории британского футбола, обыграв могучий «Арсенал» со счетом 2:0. «Непобедимые» пали под напором команды третьего дивизиона, игроки которой в сумме стоили 69 (шестьдесят девять!) фунтов!

Спустя всего год, 6 января 1934-го, Чепмэн скоропостижно скончался от пневмонии. Простудился, но отправился в холодную и дождливую погоду на матч третьей команды. Сгорел за считанные дни.

На похоронах лучше всех сказал юный Бэстин: «Я считаю, что те качества, которыми обладал Чепмэн, были достойны самого великого признания. Он должен был стать премьер-министром...»

 

Футбол «вне игры»

Футбол умирал. Падала результативность, падала посещаемость, матчи превращались в возню на маленьком клочке поля.

Футбол убивали. Обвиняемый в этом подозрительно смахивал на защитника «Ньюкасла» Билла Маккрекена. Вся вина которого на самом деле заключалась в том, что он всего лишь в совершенстве овладел нехитрым приемом, не запрещенным футбольными законами.

В 1848 году, после первой попытки сформулировать единые правила игры, было решено, что в офсайде находится любой игрок, который оказался ближе к воротам, чем мяч. Это правило вошло в свод, утвержденный при создании Футбольной Ассоциации. Со временем остановились на том, что игрок находится в офсайде, если между ним и воротами трое соперников.

Именно это правило научились использовать к вящей своей выгоде защитники. Достаточно было одному из фланговых игроков вовремя выдвинуться вперед, как игру останавливал судейский свисток. Нормой стало сорок, а то и больше офсайдов за матч. Особенно преуспели в устройстве офсайдной ловушки игроки «Ньюкасла» — Фрэнк Хадспет и Билл Маккрекен. Офсайды в их исполнении стали настолько знаменитыми, что услышав как-то свисток сотрудника вокзала, форвард приехавшей в Ньюкасл команды, в сердцах воскликнул: «Бог ты мой, уже офсайд».

В феврале 1925 года «Ньюкасл» сыграл 0:0 на выезде с «Бери». Это была шестая сухая ничья команды в сезоне. Средняя результативность чемпионата упала до непривычно низкого для тех лет показателя — 2,58 забитых мяча за игру.

Футбол нужно было спасать, и Ассоциация поспешила на выручку. В сезоне 1925/26 вступило в силу новое правило. Отныне для фиксации офсайда нужно было минимум двое соперников.

И разверзлись хляби небесные. Если в последнем сезоне по старым правилам было забито 1192 мяча в первом дивизионе, то изменение привело к резкому повышению результативности — на 511 мячей. В сезоне 1926/27 Джордж Камселл из «Миддлсбро» отличился 59 раз, но уже через год бомбардир «Эвертона» Дикси Дин поднял планку рекорда на один мяч.

Форварды понеслись забивать, наслаждаясь свободой, словно долго томившиеся в темнице узники. Защитникам пришлось несладко. Привыкание к новым правилам было болезненным, и первые месяцы чемпионата изобиловали парадоксальными результатами. Особенно «весело» играл «Арсенал». После победы над «Лидсом» 26 сентября 1925 года (4:1) лондонцы уже 3 октября проиграли «Ньюкаслу» 0:7. В поисках решения, и это было самым важным следствием изменения правила офсайда, «Арсенал» совершил первую серьезную тактическую революцию в английском футболе.

Сразу после поражения в Ньюкасле форвард Чарли Бьюкан заявил тренеру Герберту Чепмэну, что уходит из футбола. «Арсенал », утверждал Бьюкан, это команда без какого-либо четкого плана игры, у которой нет шансов что-либо выиграть. С начала сезона Бьюкан утверждал, что после изменений в правилах центральный полузащитник должен больше играть в обороне. Именно так действовал против «Арсенала» Чарли Спенсер из «Ньюкасла».

Хотя другие команды потихоньку готовились к переводу центрального хавбека в защиту, только Чепмэн смог глобальнее осмыслить происходящее. Если игрок уходил с одной позиции, рассуждал Чепмен, это неизбежно приведет к изменениям по всему полю. Один из форвардов должен был оттянуться назад, чтобы компенсировать отсутствие игрока в центре. Бьюкан вызвался играть в центре, но Чепмэн оттянул в среднюю линию Энди Нила, который не отличался скоростью, зато умел хорошо держать мяч, а позицию новоиспеченного центрального защитника занял Джек Батлер.

Незыблемая доселе схема 2-3-5 с появлением третьего защитника должна была трансформироваться... Во что? Вот тут у Чепмэна была полная свобода действий, и он, полагаясь на способности своих игроков, совершенствовал новую схему вплоть до начала следующего сезона.

Появлялись новые исполнители. Бьюкан закончил карьеру в 1928 году, и его заменил Алекс Джеймс, который сделал систему Чепмэна еще ярче и выразительнее. Ко времени завоевания первого титула чепмэновского «Арсенала» (Кубок Англии 1930 года) из кокона старенькой 2-3-5 появилась на свет 3-2-2-3, или же W-M, известная у нас как «дубль-вэ».

Как это часто бывает, великое началось с малого. Попытка всего лишь избавить футбол от надоедливых офсайдов дала толчок развитию тактики игры.

 

Первая ласточка

В истории английского клубного футбола есть немало примеров того, как желавшие стать членами Футбольной Лиги (ФЛ) годами томились в «прихожей», безуспешно подавая одно прошение за другим. Потому, когда 20 февраля 1920 года, в офис ФЛ пришла заявка из Уэльса, от «Кардифф Сити», едва ли кто-то мог предсказать стремительный взлет валлийцев, ставших одной из самых интересных команд десятилетия.

Впрочем, один человек наверняка не только рассчитывал на подобный взлет, но и был в нем уверен. С 1899 года, с момента создания клуба «Риверсайд», его основатель Барт Уилсон успешно добивался одной поставленной цели за другой. Он был терпелив (три года ушло на то, чтобы переименовать клуб в «Кардифф Сити», после того, как в 1905-м Кардифф получил статус города), настойчив (благодаря титаническим усилиям Уилсона команда прошла долгий путь, начинавшийся в местной аматорской Лиге) и никогда не сомневался, что именно его «Кардифф» первым из всех валлийских клубов получит право играть с лучшими профессиональными коллективами Англии.

В конце концов, неплохие результаты еще до первой мировой, наличие собственного стадиона, возведенного совместными усилиями работников клуба и болельщиков на месте мусорной свалки, хорошая посещаемость перевесили в день голосования (31 мая 1920 года) неудачное завершение сезона в Южной Лиге. (С середины марта «Кардифф» не выиграл ни одного из шести матчей.) «Кардифф Сити» был принят во второй дивизион Футбольной Лиги. И хотя в тот же день еще три валлийских клуба пополнили третий дивизион, «Кардифф», как и мечтал Уилсон, стал первопроходцем, пусть даже и опередив других всего на полчаса.

Летом 1920-го в «Сити» занялись привычной для клуба, сделавшего важный шаг вперед, работой — подготовкой к игре на новом уровне. Занимались и стадионом — была построена новая трибуна, и командой — тренер Фред Стюарт пригласил 13 новых футболистов.

Не всегда подобные усилия дают немедленный результат, но «Кардифф» и в этот раз сходу добился успеха. Команда финишировала второй, уступив титул «Бирмингему» лишь из-за худшего соотношения забитых и пропущенных мячей.

Прошел всего год, а Стюарт вновь существенно изменил состав команды, готовя ее к самому сложному из всех возможных испытаний — игре в элитном дивизионе английской Лиги.

За право посмотреть дебютный матч «Кардиффа» в первом дивизионе заплатили 50 тысяч болельщиков. Еще десять тысяч прорвались на стадион бесплатно. Даже такая поддержка команде не очень помогла. «Кардифф» уступил и в первом и в пяти следующих матчах. Но первую свою победу команда одержала над лидером чемпионата - «Миддлсбро». После этого дела пошли гораздо лучше. Домашняя победа над «Манчестер Юнайтед» на финише сезона позволила «Кардиффу» занять четвертое место. В Кубке команда дошла до четвертьфинала, обыграв при этом «МЮ» на «Олд Траффорд» со счетом 4:1.

В следующем сезоне «Сити» был девятым, а год спустя команда забила больше всех в первом дивизионе, дав понять, что готова к серьезным свершениям.

Перед сезоном, который мог стать самым великим в истории «Кардиффа», руководство клуба задумало реконструкцию стадиона. Но даже с прибылью в 2500 фунтов за минувший год «Кардифф» не потянул стоимость новых раздевалок и офисов. К тому же появилась гораздо более насущная проблема. До стартового матча против «Болтона» нужно было успеть уложить новый газон.

Состав команды, на тот момент сыгранный и сильный, не претерпел существенных изменений. Фред Стюарт пригласил всего троих игроков.

Сезон 1923/24 «Кардифф Сити» начал с одиннадцатиматчевой беспроигрышной серии. Особенно впечатлила выездная победа в Сандерленде. Стюарт заявил, что это был «лучший матч, который я когда-либо видел; никогда еще мои ребята не показывали такой прекрасный футбол».

Многие в Кардиффе хотели посмотреть на этот прекрасный футбол. И готовы были идти ради этого на все возможные хитрости. Руководству клуба пришлось обращаться к владельцам абонементов с просьбой, чтобы те не проводили бесплатно на трибуны своих детей. «Абонемент предназначен для одного человека, а не для целой семьи», — взывал к совести болельщиков автор клубной программки.

До конца октября «Кардифф» оставался единственной командой ФЛ, не потерпевшей ни одного поражения. Прервал эту великолепную серию «Престон», обыграв «Сити» со счетом 3:1, и забив второй и третий мячи, как утверждают историки валлийского клуба, «из очевидных офсайдов».

«Кардифф» отреагировал на неудачу, как и подобает лидеру — новой беспроигрышной серией. Следующий матч валлийцы проиграли лишь на исходе 1923 года (1:2 с «Астон Виллой», на глазах 70 тысяч болельщиков). Должное лидеру, его игре отдавали журналисты и поклонники футбола. И в этом нет ничего необычного. А вот поведение игроков команды на поле впечатлило одного из судей настолько, что он написал в клуб благодарственное письмо. «Должен сказать, что в вашей команде собраны исключительные джентльмены, никогда не оспаривающие решения судьи, даже если они с ними не согласны», — восхищался арбитр.

Команда, вызывавшая только положительные эмоции, удачно начала 1924 год и сохраняла лидерство до марта. Но с началом весны к «Кардиффу» вплотную начал приближаться «Хаддерсфилд». Лидер набрал в пяти матчах всего одно очко, и грех было бы «Хаддерсфилду» этим не воспользоваться. Тем более что сами подопечные Герберта Чепмэна положили начало черной серии одного из конкурентов, обыграв его 2:0. После этого «Кардифф», без пяти игроков сборной Уэльса, дважды уступил «Ноттс Каунти», затем проиграл «Блэкберну» и лишь вничью сыграл дома с «Эвертоном».

В марте «Кардифф» вылетел и из Кубка. В четвертьфинале валлийцы дважды встретились с «Манчестер Сити». Матч на «Мэйн Роуд» закончился нулевой ничьей, а в переигровке единственный гол организовал пятидесятилетний Билли Мередит.

Потерями «Кардиффа» в чемпионате воспользовался «Сандерленд», вышедший в лидеры, но уже в апреле «Сандерленд» не выдержал темпа, а потерявший лишь два очка в семи матчах «Сити» вышел на финишную прямую, опережая «Хаддерсфилд» на одно очко.

В последнем туре «Кардифф» играл на выезде с «Бирмингемом», «Хаддерсфилд» принимал «Ноттингем Форест». Победа делала «Кардифф» чемпионом. В случае ничьей все бы зависело от соотношения забитых и пропущенных мячей (количество забитых мячей, поделенное на количество пропущенных).

Почти 50 тысяч болельщиков заполнили стадион «Сент-Эндрюс». Команда отчаянно атаковала, пытаясь добиться такой нужной победы. «Кардифф» создавал моменты, но счет не менялся. Напряжение становилось нестерпимым. И вот на семидесятой минуте полузащитник хозяев Перси Бартон рукой отбивает летевший в ворота мяч. Пенальти. Чемпионский, как казалось, пенальти. Кто будет бить? Штатным пенальтистом «Кардиффа» был в том сезоне Джек Эванс, но он уже ошибся несколько раз. Джимми Гилл, удар которого и «парировал» Бартон, пробивать одиннадцатиметровый отказался. К точке отправили лучшего бомбардира команды Лена Дэвиса, наколотившего 23 мяча.

Дэвис разбежался и с неимоверной силой запустил мяч по центру. Прямо во вратаря Дена Тремеллинга.

Матч в Хаддерсфилде закончился со счетом 3:0 в пользу хозяев. Соотношение забитых и пропущенных мячей у «Хаддерсфилда» было лучше, чем у «Кардиффа» на 0,024.

Лен Дэвис забил за «Кардифф» в чемпионате более ста мячей. Но всегда и везде, если разговор зайдет о том, как команда из Уэльса могла стать чемпионом Англии, вспоминать будут только один гол. Тот, который он не забил.

Спустя три года (успев проиграть «Шеффилд Юнайтед» в финале Кубка в 1925 году) «Кардифф» отправлялся на очередной решающий матч. В Лондоне, на стадионе «Уэмбли», в финале Кубка Англии валлийцы должны были сразиться с «Арсеналом».

Путь на «Уэмбли» начался матчем третьего раунда против «Астон Виллы». Даже без одного из лучших своих игроков Фреда Кинора, пообещавшего в 1925-м, что «Кардифф» вернется на «Уэмбли», чтобы выиграть Кубок, «Сити» победил дома 2:1. После этого матча один из руководителей «Виллы» воодушевил коллег из Кардиффа историей о том, что очень часто команда, выбивавшая бирмингемцев из Кубка, завоевывала потом трофей.

В четвертом раунде «Кардифф» без особых проблем разобрался на выезде с «Дарлингтоном», с которым довелось повозиться в сезоне 1924/25. Тогда «Кардифф» одолел соперника лишь во второй переигровке. Теперь же выездная победа 2:0 гарантировала место в пятом раунде, где «Кардифф» поджидал мощный в ту пору «Болтон».

Перед игрой с «Болтоном» команда на неделю отправилась готовиться в Саутпорт. Именно там игроки «Кардиффа» прониклись верой в то, что им суждено взять Кубок. И всего-то лишь потому, что крохотный черный котенок не отставал от нескольких футболистов, когда те играли в гольф. После непродолжительных переговоров с хозяевами, которым были обещаны билеты на финал (в том, что удастся пройти весь путь в турнире, команда не сомневалась), кошка, которую нарекли Трикси, стала талисманом «Кардиффа».

Первым испытанием для Трикси был матч в Болтоне. И «Кардифф» выдал свою лучшую игру в сезоне. Обе команды создавали опасные моменты в первом тайме, но все же больше времени валлийцы проводили в обороне. Через десять минут после начала второй половины игры «Кардифф» заработал пенальти. Хью Фергюсон переиграл вратаря, и «Сити» стало легче сдерживать натиск «Болтона». В контратаке Лен Дэвис забил еще один мяч, и «Кардифф» вышел в шестой раунд.

Соперник — лидер второго дивизиона «Челси». На тяжелом поле команды закончили лондонский матч нулевой ничьей. Ничуть не лучше были условия в Кардиффе во время переигровки. Учитывая состояние поля, «Кардифф» отказался от своих традиционных комбинаций и стал активно использовать длинные передачи. Уже на десятой минуте валлийцы добились успеха. Сэмми Ирвинг переправил в сетку отскочивший от перекладины мяч. Еще через десять минут мяч залетел в ворота после шального удара Дэвиса. Незадолго до перерыва голкипер «Кардиффа» Том Фаркуарсон внес свой скромный вклад в историю правил футбола. «Челси» бил пенальти. Фаркуарсон отошел на несколько шагов назад и перед самым ударом рванул вперед с такой скоростью, что удар Энди Уилсона он парировал, находясь в нескольких метрах от линии ворот. Через два года после этого матча вратарям запретили двигаться до удара.

«Челси» все же отыграл один мяч еще до перерыва. В этом случае лишь полицейский, подтвердивший, что мяч прошел сквозь сетку, убедил игроков «Кардиффа» смириться с решением судьи.

Во втором тайме гости сравняли счет, и «Кардифф» на время остался вдесятером, пока врачи приводили в порядок Эрни Кертиса. Вернувшись на поле, он организовал пенальти в ворота «Челси». Фергюсон снова забил с точки. 3:2 в пользу «Кардиффа».

Полуфинал с «Рэдингом» проходил на стадионе «Молинью». Руководство «Сити» не преминуло поворчать по этому поводу -дескать, бирмингемский «Сент-Эндрюс» гораздо вместительнее арены «Вулверхэмптона», так почему же не выбрали его? Компенсацией за недополученную прибыль стала комфортная победа (3:0) и выход в финал.

Соперника по финалу тренировал все тот же Чепмэн, что, конечно же, разбередило еще не до конца зажившую рану трехлетней давности. Но в этот раз «Кардифф» был серьезно настроен взять трофей.

Как это часто бывает, на переполненном «Уэмбли» ни одной из команд не удалось показать своей лучшей игры. Но все же «Кардифф» действовал чуть раскованнее и увереннее. Как утверждали после матча сами футболисты, все потому, что как только команда вышла на поле, Фред Кинор запустил мяч к центру, несколько игроков побежали за ним, словно на прогулке в парке, и таким образом избавились от нервного напряжения.

«Арсенал» атаковал больше, но никак не мог одолеть насыщенную оборону валлийцев. За 17 минут до конца не самого увлекательного финала Кинор вбрасывал аут на левом фланге. Маклакан принял мяч и отпасовал ближе к центру на Фергюсона. Шотландец был известен своими ударами с линии штрафной, так что пробил он без раздумий.

Вратарь «Арсенала» Ден Льюис, уроженец валлийского городка Маэрди, накрывал мяч, но Лен Дэвис все-таки сделал рывок в расчете на добивание. Возможно, это повлияло на Льюиса. Уже почти поймав мяч, он выпустил его, и тот медленно закатился в сетку.

После 0,024, которых не хватило для чемпионства, такой гол — наименьшее, что судьба могла сделать для команды, так громко заявившей о себе с первых шагов в Футбольной Лиге. «Кардифф Сити» стал первой и до сих пор остается единственной неанглийской командой, завоевавшей Кубок Англии.

 

Железный лоб

Мерсисайд знает много футбольных легенд. Билли Лидделл, Кевин Киган, Кенни Далглиш, Иан Раш и Стивен Джеррард — в «Ливерпуле». Джо Мерсер, Томми Лоутон, Алекс Янг, Алан Болл и Невилл Саутхолл — в «Эвертоне». Но среди них всех особое положение занимает Дикси Дин — непревзойденный бомбардир и лучший центральный нападающий своего поколения.

Дина можно смело назвать первой суперзвездой Мерсисайда. Дикси начинал свою карьеру в «Транмере» и всегда подчеркивал, что родом он «с той стороны реки» и «никогда не станет скаузером». Последние матчи он провел в «Ноттс Каунти» и Ирландии. Однако футбольным гением Дин стал в «Эвертоне», в составе которого побил все мыслимые и немыслимые рекорды 1920-30-х годов. Он выступал на «Гудисон Парк» 13 сезонов, и только в чемпионате забил 349 мячей в 399 матчах, в том числе 60 мячей в сезоне 1927/28 — достижение, которому наверняка суждено жить вечно. Никто до сих пор не смог превзойти рекорд Дикси по количеству хет-триков (37). Он забил сто мячей в чемпионате до своего совершеннолетия (21 год). Отметки в 200 мячей за «Эвертон» удалось достичь в 198 матче. За сборную Англии Дин провел только 16 поединков, но отличился в них 18 раз.

Конечно, Дикси играл в те времена, когда атака доминировала над обороной, победить значило гораздо больше, нежели просто избежать поражения, на поле выходили по пять форвардов с каждой стороны, а защитники не умели действовать так плотно и грамотно, как сейчас. И все равно достижения Дина производят впечатление.

В игре этого феномена поражало не только количество забитых мячей, но и качество действий. Дин был настоящим атлетом, сочетая мощь с гибкостью. Обладал могучим ударом с обеих ног, и уже первые его выступления за резервный состав «Транмера» сопровождались рассказами о том, как несчастные вратари ломали себе руки, пытаясь отразить мяч, пущенный юным нападающим. При этом Дикси отличался подвижностью и отменными скоростными данными.

Он был отважен до безрассудства, и попытки соперника выключить его из игры «простыми методами» были тщетными. Также Дин обладал поразительным хладнокровием, вывести его из себя было невозможно. Защитники тех лет уступали в мастерстве нынешним монстрам обороны, однако били жестоко и безжалостно. Дикси испытал на себе все прелести персональной опеки, последствиями которой стали 15 операций. Когда 17-летний Дин только делал первые шаги в профессиональном футболе в составе «Транмера», в схватке с особо ретивым опекуном из «Рочдейла» он лишился одного из яичек.

Дикси вспоминают до сих пор благодаря его исключительному умению действовать на втором этаже. Едва ли не половину мячей он забил головой, которой наносил удары более мощные, нежели некоторые били ногой. Точность, своевременность и мощь ударов Дина были неподражаемы, потому до сих пор его признают лучшим в истории мастером игры головой.

Бывший защитник «Арсенала» Бернард Джой, который после окончания футбольной карьеры с успехом занимался журналистикой, рассказывал, что Дин обладал настолько необъяснимой прыгучестью, что для него не составляло труда с места запрыгнуть на бильярдный стол! Сэр Мэтт Басби, который прежде чем стать великим тренером, был очень неплохим игроком, много раз сталкивался на поле с Дином. В том числе и в финале Кубка Англии 1933 года. Басби повидал в футболе многое, но до конца своих дней он уверял, что Дикси мог «перепрыгнуть, опередить и переиграть в воздухе любого защитника мира».

Дин не был гигантом. Его рост составлял 175-177 см. Талант не был ниспослан ему с небес, а раскрылся в результате самозабвенных тренировок в детстве. Он забивал мяч на крышу и, когда тот скатывался, бил головой. Сложность занятия заключалась в том, что мяч оказывался в поле его зрения только в последний момент, и необходимо было успеть среагировать, занять нужную позицию, выпрыгнуть и пробить по возможности сильно. Дин без устали оттачивал и совершенствовал это умение. Например, учился наносить удары против своего движения, что потом пригодилось в настоящей игре.

Уильям Ральф Дин появился на свет в 1907 году в Бёркенхэде, городке неподалеку от Ливерпуля, «на том берегу реки Мерси». С детства его называли Дигзи за темные волосы и смуглую кожу. Жителям тех мест он казался похожим на латиноамериканца, да и прозвище Дигзи почему-то ассоциировалось именно с Латинской Америкой. Позже, когда Дин дебютировал в «Транмере», репортер местной газеты по ошибке назвал его Дикси по аналогии с популярной тогда песней. Свое прозвище Дин не любил и всю жизнь поправлял тех, кто так к нему обращался: «Меня зовут Уильям, но для вас я просто Билл».

Впервые семилетний Дин попал на «Гудисон Парк» благодаря отцу-железнодорожнику. И хотя больше ему не довелось побывать на матчах «Эвертона», впечатление оказалось настолько сильным, что

Дикси буквально грезил «Синими». В 14 лет он оставил школу, чтобы стать учеником монтера на железной дороге. Дин потом вспоминал, что сделал этот выбор вовсе не по воле отца, а потому что «на балансе железной дороги состояло отличное футбольное поле, имелась неплохая команда».

Спустя два года Дикси подписал профессиональный контракт g «Транмером» из родного Бёркенхэда. Проведя один сезон в резервном составе, Дин благодаря травме основного форварда Стэна Сейера резко выдвинулся в лучшие бомбардиры команды. В сезоне 1924/25 тинейджер забил 27 мячей в 27-ми матчах. Достижение само по себе впечатляющее, однаконафонерезультатов «Транмера» (предпоследнее место в северной группе третьего дивизиона и 59 общекомандных мячей) оно впечатляло еще больше.

Дин стал настоящей сенсацией. «Астон Вилла», «Бирмингем», «Манчестер Юнайтед» и «Ливерпуль» присматривались к юному бомбардиру, «Ньюкасл» и «Арсенал» сделали предложения. Но Дикси нужен был только один клуб, и когда в марте 1925 года «Эвертон» дал за него 3 тысячи фунтов, Дин не колебался ни секунды.

Появление Дикси в элите английского футбола совпало с революционным изменением в правилах. По инициативе Футбольной Ассоциации, международный комитет по правилам постановил определять офсайд не по трем игрокам защищающейся команды, а по двум, то есть обычно по вратарю и одному из двух существовавших в схемах тех лет беков. Теперь уже недостаточно было просто сделать шаг вперед и оставить форварда в положении «вне игры». Защитникам приходилось переучиваться, и пока «Арсенал» Герберта Чепмэна не начал с успехом внедрять систему игры с тремя беками, нападающие наслаждались легкой поживой.

Результативность взлетела мгновенно, бомбардиры устанавливали рекорд за рекордом. В первом же сезоне по новым правилам Тед Харпер из «Блэкберна» стал первым, кто забил в элитном дивизионе больше сорока мячей (43). В следующем сезоне Джордж Камселл из «Миддлсбро» в рамках второго дивизиона поднял планку рекорда до казавшейся заоблачной отметки в 59 мячей. Однако это достижение просуществовало всего год.

К началу 1928 года на счету Дина было уже 35 мячей, в конце февраля он в дерби сделал хет-трик и повторил достижение Харпера. В марте в игре «Эвертона» и Дикси наступил спад, и рекорд Камселла казался недостижимым — в оставшихся семи матчах нужно было забить 15 мячей. Форвард сделал дубли с «Блэкберном», «Шеффилд Юнайтед» и «Астон Виллой», забил по одному голу в ворота «Бери» и

«Ньюкасла», а за тур до финиша на выезде отправил четыре мяча в сетку «Бёрнли». Итого: шесть игр, 12 голов!

Последний матч, дома с «Арсеналом», вызвал небывалый ажиотаж. И вовсе не потому, что «Эвертон» вернул себе звание чемпиона. Люди шли на «Гудисон Парк», желая увидеть хет-трик в исполнении своего кумира. На 3-й минуте «Канониры» открыли счет, но тут же Дин фирменным ударом головой забил в ответ, а на 7-й минуте Дикси плохо исполнил пенальти, но ему повезло — рекорд Камселла он повторил, а впереди еще почти целый матч!

Но как ни молились трибуны, мяч после ударов Дина в ворота не шел. «Арсенал» сравнял счет и был близок к тому, чтобы вырвать победу. Но на 83-й минуте Алек Троуп, самый любимый ассистент Дикси, выполнил подачу с угла поля, и форвард, привычно перепрыгнув защитников, головой вбил 60-й гол в чемпионате и 82-й в сезоне! Дин отметил гол, как обычно — поклоном с привычно невозмутимым видом, а «Гудисон» чуть не сошел с ума от счастья. 29 мячей на своем поле и 31 в гостях, 40 мячей ногой и 20 головой...

Sunday Times отреагировала на событие буднично: «Очередной рекорд... Бомбардирская планка наверняка будет поднята и в следующем сезоне...» Однако столько мячей больше забить не удалось никому. В сезоне 1930/31 еще один уроженец Бёркенхэда и бывший игрок «Транмера» «Понго» Уоринг забил за «Астон Виллу» 49 мячей, а после второй мировой войны наилучший результат показал Джимми Гривз — 41 гол в сезоне 1960/61. В сезоне 1935/36 два форварда из третьего дивизиона — Тед Хартсон («Мансфилд») и Джо Пейн («Лутон») — забили по 55 мячей, и — все!

За два года до исторического рекорда Дин, катаясь на мотоцикле с подружкой, попал в серьезную аварию. Девушка отделалась легкими ушибами и царапинами, а вот Дикси 36 часов пролежал в коме. Трещина черепа, перелом скулы, повреждения глаз, сотрясение мозга. Доктор, перечисляя все травмы, закончил безапелляционно: «Отныне и навсегда — никакого футбола!» Но Дикси спустя четыре месяца вернулся на поле и опять забивал головой, а первое, что он сделал, когда встал на ноги, попросил мотоцикл — чтобы преодолеть страх.

С тех пор пошла гулять легенда, будто Дину вставили металлическую пластину в череп, благодаря которой он наносит такие мощные удары головой. На самом деле Дикси лишь некоторое время жил с пластиной в скуле, пока срастались сломанные кости, а секрет своего удара он не скрывал: «В этом нет ничего сложного. Главное, бить по мячу лбом».

Еще болельщики любили рассказывать, что были свидетелями того, как Дикси за вечер выпил десять пинт пива, выкурил пачку сигарет, а на следующий день забил три мяча. Дин действительно, как и любая звезда футбола того времени, ничем не отличался от тех, кто заполнял трибуны. Он добирался на матчи трамваем — как и все болельщики. Мог выпить, конечно, но вряд ли в таких количествах и за день до матча, а сигаретные блоки, которые получал по рекламному контракту, раздавал всем желающим...

Дин с успехом играл за «Эвертон» до 1938 года, когда после конфликта с новым менеджером Тео Келли уступил место в составе юному таланту Томми Лоутону и за те же 3 тысячи фунтов, что клуб когда-то потратил на его покупку, отбыл в «Ноттс Каунти». Не было ни торжественных проводов, ни официальных благодарностей... Поиграв еще в Ирландии, во время войны Дикси служил в танковых частях. Долгое время хранил обиду на любимый клуб, который обошелся с ним столь неблагодарно, и только в 1960-х годах по инициативе президента Джона Мурса Дикси получил должность в «Эвертоне». Тогда же был сыгран и матч в его честь.

В 1976 году после неудачной операции Дину ампутировали ногу. В 1980-м он скончался от сердечного приступа на трибуне «Гудисон Парк» после поражения обожаемого «Эвертона» в дерби (1:2), и его смерть стала настоящей трагедией для всего города. Как сказал легендарный тренер «Ливерпуля» Билл Шенкли, «в тот день не было «красных» и «синих», белых и черных, католиков и протестантов, а были только скорбящие по великому футболисту».

 

Когда МЮ не был великим

На старте сезона 2009/10 «Портсмут» потерпел семь поражений кряду. В английской элите так плохо не стартовала ни одна команда за долгие 79 лет — осенью 1930 года «Манчестер Юнайтед» начал сезон с двенадцати поражений, что до сих пор остается английским антирекордом.

В общем, мы отправляемся в то время, когда МЮ не был великим.

Положение МЮ стало резко ухудшаться после 1927 года, когда скончался Джон Генри Дэвис. Этот человек сыграл решающую роль в истории клуба, когда в 1902 году спас манкунианцев от банкротства. На момент появления спасителя и благодетеля ситуация в клубе была настолько плачевной, что собрания директоров проходили при свечах — никакой романтики, просто заплатить за электроэнергию было нечем. Дэвис потребовал, чтобы клуб перешел полностью под его контроль, сменил название (так из «Ньютон Хит» возник «Манчестер Юнайтед») и дал немало денег. До первой мировой войны МЮ дважды стал чемпионом, выиграл Кубок Англии и получил прозвище «Денежные мешки».

Однако в 1920-е годы положение клуба медленно, но верно менялось. В 1922 году МЮ даже вылетел во второй дивизион, откуда выбрался спустя три сезона, но до былых высот уже не поднялся: ни в игровом плане, ни в финансовом. В 1926 году МЮ оказался в центре расследования случаев финансовых нарушений, инициированного Футбольной Ассоциацией. Крупного скандала удалось избежать, однако тогдашний менеджер клуба Джон Чепмэн был отстранен от работы.

После смерти Дэвиса новый президент, мистер Лоутон, принял неоднозначное решение назначить менеджером Герберта Бамлетта. Он вошел в историю английского футбола как самый молодой арбитр финальных матчей Кубка страны (в 1914 году 32-летний Бамлетт работал на матче «Бёрнли» - «Ливерпуль» — 1:0), после чего перешел на тренерскую работу («Олдхэм», «Уиган Боро», «Миддлсбро»).

Бамлетт старался сделать все, что было в его силах. Он сумел завербовать двух толковых нападающих — Томми Рида и Генри Роули, которые составили отменную компанию Джо Спенсу (в период между двумя войнами он выбился в рекордсмены клуба, за который провел 510 матчей). Однако менеджер не сумел решить самую главную проблему: в 1928 году в «Уотфорд» ушел громадный Фрэнк Барсон. Бывший кузнец Барсон был оплотом обороны, и без него защитные порядки команды превратились в решето.

Почти весь сезон 1927/28 МЮ провел в зоне вылета. Тот чемпионат вошел в историю невероятной плотностью команд, и в итоговой таблице между чемпионом («Эвертон») и 22-м местом («Миддлсбро») было всего 16 очков, между 4-м и зоной вылета — вообще только шесть! МЮ спасся благодаря трем кряду победам на финише сезона, в том числе, и 6:1 над «Ливерпулем». Столь же удачный последний отрезок (11 очков из 12-ти возможных) помог манкунианцам избежать печальной участи и в сезоне 1928/29. В следующем сезоне оборона МЮ пропустила 88 мячей в 42-х поединках (на тот момент — худший показатель в истории клуба), и это был уже не тревожный звонок, а настоящий набат.

Осень 1930 года подтвердила опасения болельщиков: МЮ стартовал с домашнего поражения от «Астон Виллы» со счетом 3:4. Двойнрй выезд к «Миддлсбро» и «Челси» обернулся катастрофой (1:3 и 2:6), которая, однако, перестала казаться таковой, когда манкунианцы сыграли дома с «Хаддерсфилдом» (0:6) и «Ньюкаслом» (4:7). Поединок с «Сороками» не собрал и 11 -ти тысяч зрителей, да и те, кто пришли, не столько наблюдали за игрой, сколько протестовали против положения дел в клубе. Самые активные болельщики требовали сменить менеджера, реорганизовать работу скаутской службы, предоставить своим представителям место в правлении клуба, а также через выпуск новых акций собрать оредства на покупку новых игроков. Правление МЮ проигнорировало требование трибун, мотивируя свое равнодушие тем, что «Клуб болельщиков» не имел официального статуса.

Тем временем результаты становились все хуже. Сентябрь закончился тремя «сухими» баранками подряд: по 0:3 от «Хаддерсфилда» и «Шеффилд Уэнсдей», 0:2 от «Гримсби». Календарь соревнований определил 4 октября днем манчестерского дерби, и под эту дату болельщики запланировали еще одну акцию протеста: они предупредили руководство клуба, что ближайший домашний поединок против «Арсенала» (18 октября) будет бойкотирован. Руководство и на этот раз не прореагировало, а МЮ не только продул дерби 1:4, но и получил по шее на поле «Вест Хэма» (1:5). Благодаря инициативе легендарного игрока манкунианцев Чарли Робертса зрители пришли на игру с «Канонирами», но команда опять проиграла — на этот раз «всего лишь» 1:2. После разгрома на поле «Портсмута» (1:4) в турнирной таблице по состоянию на 25 октября 1930 года напротив МЮ значилось следующее: 12 матчей, 0 очков, 14 мячей забито и 49 пропущено...

Кошмарная серия завершилась 1 ноября выездной победой над «Бирмингемом» (2:0), однако выиграть на своем поле «Юнайтед» не удавалось еще полтора месяца, когда был обыгран «Дерби» (2:1). Участь МЮ была предрешена, и за последней игрой сезона с «Миддлсбро» (4:4) наблюдали всего-то 3969 болельщиков. Смотреть без содрогания на итоговые показатели манкунианцев было невозможно: 42 матча, 27 поражений, 8 ничьих и всего 7 побед, 53 гола забито и 115 (!) пропущено! Отрыв от предпоследнего места составил 9 очков. Бамлетту наконец-то сказали «до свидания».

В том «рекордном» сезоне цвета клуба защищали

Маклахлан - 42 матча, Стюард - 38, Бенньон - 36, Меллор, Спенс - 35, Рид - 30, Роули - 29, Гэллимор - 28, Хилдитч, Силкок - 25, Дейл - 22, Макленахан - 21, Уилсон - 20, Уорбёртон -18, Хопкинсон -17, Буллок-10, Паркер - 9, Рамсден - 7, Джонс - 5, Честере - 4, Уильяме - 3, Томсон - 2, Лайдон -1.

Голы забивали:

Рид -17, Роули - 7, Спенс - 6, Гэллимор, Уорбёртон - 5, Хопкинсон - 4, Буллок - 3, Маклахлан - 2, Бенньон, Макленахан, Томсон, Уилсон -1.

Параллельно набирал обороты финансовый кризис в клубе. МЮ не мог расплатиться с долгами, в которые пришлось влезть во время строительства «Олд Траффорда». Трансферная деятельность ничего, кроме жалости, вызвать не могла. Судя по всему, Рождество 1931 года должно было стать последним в истории клуба, но, как водится, в последний момент появился прекрасный фей в лице крупного промышленника Джеймса Гибсона, который штамповал обмундирование для армии.

Впрочем, поправить дела удалось не сразу, и в мае 1934 года МЮ опустился до критической точки в своей истории. В матче последнего тура на поле «Миллуолла» решалось, какая из этих двух команд вылетит в третий дивизион. МЮ, собрав волю в кулак, сумел победить 2:0, и спустя два года манкунианцы уже вернулись в элиту. Но до величия еще было далеко.

 

Отмена рабства

Примадонна с напомаженной челкой кривилась от злости на скамейке запасных. Ее раздражению не было границ. Какие мысли вертелись у нее в голове? Думала ли она, что напрасно не настояла на том, чтобы зарабатывать, то есть играть, в «белой», а не в «красной» команде? Ведь там любят примадонн, не то что здесь, где этот красноносый шотландец (что он вообще выиграл без меня?) делает все ради клуба (что они вообще выиграли без меня?), а не его примадонны.

Ну что за ерунда? Разве он не знает, что в футболе главное — индивидуальные достижения? Что весь мир признал Примадонну лучшей в этом самом мире и даже вручил ей золотую игрушку в виде футбольного мяча? И вот теперь красноносый меняет Примадонну, когда она сама этого не хочет. Ужас. Просто ужас.

Прав был тот дядя, который живет за счет футбола, как там его звать-то... Блаттер. Да, точно, Блаттер. Так вот, он сказал, когда Примадонна сучила ножками и клялась в любви ко всему белому, а красноносый не обращал на это внимания, что современные футболисты словно рабы. Так оно и есть. Вынужденные покоряться безжалостным хозяевам... Красноносый как будто не замечал ярости Примадонны, а потом еще и сказал, что понимает ее. Красноносый, как всегда, оказался мудрее очередной Примадонны. Может еще и потому, что он сам родом из того времени, когда футболисты действительно были рабами.

Карьера форварда Алекса Фергюсона началась в 1957 году. За несколько лет до двух чрезвычайно важных достижений профсоюза футболистов.

На протяжении десятилетий английские клубы после подписания контракта регистрировали своих игроков в Футбольной Ассоциации. Таким образом игроки получали право выходить на поле. И это было единственное их право. Все остальное — обязательства.

Игроки принадлежали клубу. Когда у футболиста заканчивался контракт, клуб отправлял ему письмо с условиями нового соглашения. (Очень часто эти «новые» условия ничем не отличались от старых, и письмо на первый взгляд было только формальностью.) Выбор был простой — принять или нет.

Казалось бы, что тут такого. Не принимай условия, если они тебя не устраивают, и переходи в другой клуб. Можно было попробовать. Но был один нюанс. Если клуб по той или иной причине не хотел продавать игрока, тот не имел права перейти в другую команду. Его регистрация и дальше принадлежала клубу. И после окончания срока действия старого контракта игрок рисковал остаться без работы в Англии и без денег (а иногда и без крыши над головой, потому что жил в доме, который предоставил ему клуб), если не соглашался на новые условия.

Система регистрации игроков появилась в английском футболе в конце XIX века. Как это часто случалось потом, Ассоциация решила возглавить то, что не могла запретить. Невзирая на отчаянные усилия тогдашних футбольных боссов, которые отстаивали идеалы аматорства, профессионализм, пусть и подпольный, стал нормой во многих клубах. Футболисты «находили» деньги в бутсах перед матчем или же формально «работали» на фабрике или в магазине руководителя клуба.

Ассоциация смирилась с появлением профессионализма, но и установила несколько правил, которые позволяли контролировать деятельность футболистов. Некоторые из этих правил, например, запрещение профессионалу быть капитаном команды, сейчас вызывают разве что улыбку. Но из-за некоторых других не до смеха было целым поколениям игроков.

Речь прежде всего идет о правиле, которое гласило, что игрок каждый год должен был получать регистрацию. В конце XIX века его сбалансировало разрешение игроку свободно переходить в другую команду после завершения сезона. И когда в 1890 году «Ноттингем Форест» через суд пытался запретить своему бывшему игроку Кэмпбеллу переход в «Блэкберн», суд встал на сторону игроку, который «не нарушил условий своего контракта». (Дело Редфорд против Кэмпбелла.)

Почему вообще Кэмпбелл захотел перейти именно в «Блэкберн»? Кэмпбелла привлекли лучшие финансовые условия, предложенью клубом, а также то, что «Блэкберн» был на тот момент одной из самых успешных команд страны. Поэтому после решения суда в пользу Кэмпбелла и «Блэкберна» Футбольная Лига должна была найти способ приструнить самых богатых и самых успешных.

Зачем было это делать? Дело в том, что Лига с самого начала пыталась создать равные условия для всех членов. Лиге нужно было как можно больше клубов, Лиге нужна была широкая география. Если маленькие команды из маленьких городов, которые физически не могут собирать такую же аудиторию, что и команды из городов больших, будут не в состоянии из-за этого платить своим звездам то, что могут предложить конкуренты, это станет причиной доминирования нескольких команд и снизит интерес ко всей Лиге.

Так думали основатели английской Футбольной Лиги, у которых поучиться бы разным «скадаморам».

Поэтому ради большей конкуренции в чемпионате нужно было рассредоточить лучших игроков. Начиная с сезона 1893/94 Лига предложила, а Футбольная Ассоциация приняла поправку к действующим правилам. Отныне по окончании сезона игрок не мог свободно перейти в другой клуб. Если другой клуб был готов заплатить за его трансфер, он получал регистрацию футболиста, и все было хорошо. Прежний клуб получал компенсацию за потерю игрока и мог пригласить нового или же рассчитаться с долгами.

Идиллию нарушали скандалы, спровоцированные самодурством руководителей клубов, но во всех случаях игроки тихонько складывали оружие и вынуждены были переходить в одну из команд Южной Лиги. Так продолжалось до тех пор, пока в 1912 году в суд не попало очередное «футбольное» дело.

История мытарств Герберта Кингаби началась с события торжественного. Игрока скромного клуба Южной Лиги «Клэптон Ориент» за 300 фунтов забрала могущественная «Астон Вилла». За два месяца бирмингемцы разочаровались в футбольных талантах Кингаби и предложили «Клэптону» выкупить игрока за 150 фунтов, деньги, которых в лондонском клубе не видели даже в самых сладких снах. Никакому другому клубу Футбольной Лиги Кингаби не был нужен, поэтому ему пришлось возвращаться в Южную Лигу, и несколько сезонов он играл за «Фулхэм».

В 1910 году Кингаби вернулся в «Клэптон Ориент», который уже выступал во втором дивизионе Футбольной Лиги. К «счастью» для него, именно тем летом Южная Лига согласилась признать трансферные правила Футбольной Лиги. В соответствии с условиями этого соглашения Кингаби опять считался игроком «Виллы», которая с радостью согласилась отдать его в «Лейтон». За 350 фунтов. В ЗАГС идти не получилось, пришлось идти «к прокурору».

Кингаби обратился за помощью в профсоюз футболистов, основанный в 1907 году. Там охотно согласились оказать содействие в иске. Уже тогда трансферную систему, просуществовавшую еще 50 лет, можно было хоронить. Ей угрожало обвинение в «ограничении профессиональной деятельности». Вместо этого юристы, которые отстаивали интересы Кингаби, начали упорно убеждать суд в том, что «Вилла» злонамеренно использовала трансферную систему, чтобы испортить карьеру Кингаби. Поэтому получилось, что законность самой системы как бы никто под сомнение не ставил. И суд решил, что «Вилла» имела право требовать деньги за трансфер футболиста.

Поражение Кингаби, а вместе с ним и профсоюза футболистов, надолго отбило охоту обращаться в суд для решения трансферных споров.

Другим «камнем на шее» английского футболиста длительное время была «максимальная зарплата». За ее введение некоторые клубы начали агитировать еще в начале XX века. Денег на реконструкцию стадионов нужно было немало (парадокс, но именно популярность футбола и желание собрать на трибунах как можно больше зрителей и, соответственно, больше заработать, привели сразу после перестройки стадионов к финансовым трудностям), поэтому клубы стремились сокращать свои расходы. Один из самых логичных, по мнению руководителей клубов, способов — сокращение зарплаты игрокам.

Самые успешные клубы были не в восторге от этой идеи, и первое голосование по этому вопросу (1893 год) закончилось их победой. Сторонники максимальной зарплаты не успокаивались. Дополнительным аргументом для них стало то, что за тринадцать первых сезонов существования Лиги десять титулов выиграли только три клуба. Сами футболисты достаточно спокойно относились к такой перспективе, потому что предлагаемые четыре фунта в неделю на тот момент были не самым плохим вариантом.

Активности большинства клубов и безразличия игроков было достаточно, чтобы в 1901 году максимальная зарплата футболиста ограничилась четырьмя фунтами в неделю. С годами эта сумме росла. Но постепенно менялась сама страна, ее жители. То, что в викторианскую эпоху имело вид необходимый, а, может, даже и полезной для Лиги меры, в 1960-х превратилось в анахронизм. И все равно существовало.

Дело в том, что владельцы клубов быстро поняли, какой мощный способ влияния они получили. Вместе с трансферной системой, максимальная зарплата отдавала игроков на милость клубам. Какой бы звездой ты ни был, ты не мог, по крайней мере официально, получать больше определенной суммы и не мог свободно перейти в другую команду после окончания контракта. Единственный случай судебного иска, связанного с максимальной зарплатой, имел место в 1923 году. Весной 1922 года клубы решили без согласия профсоюза игроков уменьшить сумму максимальной зарплаты с девяти до восьми фунтов. И только Генри Ледди из «Честерфилда» восстал против этого своеволия. После его победы в суде клубы уже не могли менять размер зарплат на свое усмотрение. Но сам принцип «максимальной зарплаты» Ледди не обжаловал. Возможно, для 1920-х это было бы слишком революционным шагом. Но настоящая революция произошла тогда же, когда она охватила все сферы общества — в 1960-х.

В апреле 1960-го Джордж Истэм решил перейти из «Ньюкасла», с которым у него закончился контракт, в «Арсенал». Но «Ньюкасл» отпускать Истэма отказался. Многие футболисты восприняли бы это как что-то неизбежное и на том успокоились. Истэм поступил иначе. После окончания контракта он просто ушел из футбола и стал работать в фирме своего приятеля. В это время Ассоциация профессиональных футболистов (АПФ) готовилась к серьезной судебной войне. Истэм был тем, кого профсоюз так долго ждал. Человеком, который был готов идти до конца.

В то же время АПФ обратилась в правительство с просьбой поддержать ее требования перед Футбольной Лигой, среди которых больше всего боссов Лиги пугали два пункта: отмена максимальной зарплаты и действующей трансферной системы. Годами руководители клубов просто отказывали игрокам, какими бы ни были требования, но на этот раз профсоюз имел достаточно влияния, чтобы объявить забастовку. Упрямые президенты клубов отказывались верить в «восстание». В «Лутоне» Пи Джи Митчелл собрал футболистов и потребовал, чтобы они еще раз проголосовали за забастовку, уже в его присутствии. Только трое не подняли руки. Всем остальным Митчелл заявил, что они «взялись за проигрышное дело».

Дело было настолько «проигрышным», что от максимальной зарплаты клубы отказались еще до запланированной даты забастовки. В чем Лига точно не собиралась уступать, так это в вопросе о трансферной системе.

События января 1961 года это подтвердили. Бесконечные переговоры с «бунтарями» нужны были Лиге только для того, чтобы замаскировать свои настоящие намерения. 19 января Лига как бы пошла на встречу некоторым требованиям профсоюза, и забастовка была отменена. Газеты провозгласили об «отмене футбольного рабства». Но уже в апреле, на внеочередном собрании представителей клубов, никто об уступках даже не вспоминал. «Чтобы там ни случилось, а трансферную систему мы не изменим», — заверил уважаемое общество президент Лиги Джо Ричарде.

Его честь судья Уилберфорс вынудил Лигу передумать. Но это был уже 1963 год. Именно тогда Уилберфорс вынес вердикт по делу Истэм против «Ньюкасла». «Трансферная система является неприемлемым ограничением профессиональной деятельности». Уже этой фразы было достаточно, чтобы похоронить систему, которая годами держала футболистов в кабале. Но Уилберфорс еще и разбил каждый контраргумент Лиги четкими и исчерпывающими тезисами. Началась новая эра, на протяжении которой футбольный люд не сделал выводов из дела Истэма. Вместо поиска сбалансированных и упорядоченных правил, которые регулировали бы рабочие отношения клубов и футболистов, футбол пришел от неограниченной власти клубов к почти неограниченной власти игроков. От невозможности свободно перейти в другую команду даже после окончания контракта к истерикам с угрозами, когда у игрока есть действующий контракт на несколько лет (с заоблачной зарплатой).

Менялись ценности и приоритеты целых поколений, неизменной оставалась невероятная привлекательность футбола. Иногда говорят, что футбол «существует для зрителей, а без них его может не быть». Пустые слова. Все равно что сказать: магнит существует для вещей, которые он притягивает. Футбол просто существует. И избежать его магического влияния невозможно. Зрители тянутся и будут тянуться к нему. Будет ли это импровизированный поединок в лондонском парке, или матч Футбольной Лиги на огромном стадионе.

Кто-то будет и дальше эксплуатировать это. Или владельцы клубов, или примадонны.