Пройдя несколько слабоосвещённых дворов, мы наконец-то вышли на оживлённую улицу. Фонари изливали неестественный жёлтый цвет, что делало прохожих похожими на оживших мертвецов. Стас подошёл к припаркованной у тротуара иномарке.

— Одна из любимых машин госпожи Аманды, — сообщил он. — Водитель просто ас. Не за-метите, как на месте окажемся.

Донор распахнул переднюю дверцу.

— Прошу.

Другой пробормотал что-то о моей беспечности, но я слишком был занят мыслями об Аманде, об убийцах вампиров и о проникающих в наш Мир демонах, чтобы обращать вни-мания на его слова.

Я уселся в мягкое кресло. Стас захлопнул дверцу и через минуту уже устроился позади меня. Молчаливый водитель повернул ключ зажигания, машина тронулась с места. Езда по ночному городу доставляла удовольствия ничуть не больше, чем при дневном свете. Я бы с удовольствием предпочёл пешую прогулку. Вообще, не понимаю болезненную зависимость смертных от автомобилей. Как можно вверять собственную жизнь и здоровье консервной банке на колёсах, пусть и напичканной самой современной электроникой. Или с водителем асом за рулём, как в моём случае. Несмотря, на заверения Стаса в профессионализме шо-фёра, чувствовал я себя весьма неуютно. И, вообще, из всех людей, крутящих баранку, я более-менее доверял лишь шилыхану Фёдору.

— Извините, — подал голос донор, — можно спросить?

— Попробуй.

— Вы действительно самый сильный и непобедимый в Племени Тьмы?

— Не знаю. Так говорят. А тебе это зачем?

Парень пожал плечами — по-моему, это был его излюбленный жест.

— Просто… Не каждый день со столь выдающимися личностями встречаешься.

Другой недовольно заворчал, а мне стало смешно. Как это изысканная Аманда терпит рядом с собой столь неуклюжего льстеца? Кровь у него какая-то особенная? Или он лю-бовник каких поискать? Впрочем, плевать я хотел на выбор вампирши. Вот завершим рас-следование по убийствам и похищению — буду держаться от неё подальше. Так спокойнее.

Стас, между тем, упёрся подбородком в подголовник моего сидения. Его губы оказались на уровне моего уха.

— А почему вы тогда не становитесь самым главным? — шепнул донор.

— Хлопотно это, — я поморщился. — И брось свои пидорские штучки! Терпеть не могу, ко-гда у меня над ухом мужики сопят!

Парень отодвинулся, но перед этим выдержал небольшую паузу, которая подобного рода «крутышкам» позволяет сохранить достоинство. Хотя бы в собственных глазах.

— Зря вы так на меня. Я ничего такого…

— Вот и помалкивай.

— Можно последний вопрос?

— Точно последний?

— Да.

— Валяй.

Стас приподнял воротник рубашки и вытащил с изнаночной стороны длинную иглу. Ско-рее даже, вязальную спицу. На одном её конце зловеще сверкал кроваво-красный камень. Рубин если я не ошибаюсь. Донор поймал иглой блик света и несколько секунд заворожено смотрел на мерцающую сталь.

— Помните давний спор о количестве ангелов на кончике иглы? — произнёс он наконец. — Что вы об этом думаете?

— Не нравится мне эта болтовня, — проворчал Другой. — Смотри в оба.

— Не суетись, — ответил я. — Всё под контролем.

На самом деле, я совершенно не понимал, к чему парень затеял непонятный разговор. Возможно похищение хозяйки и ночные приключения шибанули по мозгам, и сейчас донор нёс какую-то околесицу.

— Так что вы думаете? — переспросил Стас.

— Знаешь, мне это глубоко по барабану. Подобные разговоры, тебе надо с Константином вести. Уж он-то спец и по ангелам, и по демонам.

— По демонам…, — повторил парень. — А на кончике этой иглы, как раз и поместился демон. Один, но очень сильный. Познакомьтесь!

Через долю мгновения я почувствовал укол в шею. Услышал вскрик Другого. Перед гла-зами заплясали багровые шары. Я чувствовал, как кто-то сильный и безжалостный овладева-ет моим сознанием. Через секунду я отключился.

* * *

Нестерпимая жара атаковала головной болью и мешала дышать. Над головой нависло оранжевое небо. Багровые облака и кроваво-красный диск солнца выглядели зловеще. Раска-лённый, потрескавшийся песок дымился, но почему-то совершенно не обжигал босых ног. Вдали темнело огромное уродливое здание, а вокруг, из песка торчали чёрные остовы сго-ревших машин и скелеты высохших деревьев.

Место казалось незнакомым, но я почему-то чувствовал себя здесь весьма комфортно. Почти как дома. Я шёл к чёрному зданию по изуродованной выбоинами, занесенной песком дороге. Справа и слева из-под земли, то и дело вырывались фонтаны пламени. Нестерпимо пахло серой. Но меня, как ни странно, всё это не напрягало. Я чувствовал замечательно. Слов-но вернулся в родной уютный дом после долгого отсутствия. А ещё я знал, что в тёмном здании меня ждут пища, отдых и тёплый приём. Скорее бы туда добраться.

Машинально я потянулся за сигаретами. Ладонь скользнула по какой-то грубо-чешйчатой на ощупь, поверхности, но в карман не попала. Что за чертовщина? И тут я увидел свою руку! Не ту руку, к которой я привык с рождения, а уродливую трёхпалую, когтистую лапу! Я завопил от ужаса и провалился в темноту.

— Кажется, приходит в себя, — услышал я. — Быстро очухался.

Голос звучал так, словно говоривший обмотал лицо шарфом. На всякий случай, я про-должал притворяться, что всё ещё нахожусь в Нирване. Мало ли, возможно фраза была лишь блефом похитителей. Ещё я пообещал себе при первой возможности вспороть брюхо пижону Стасу, вытянуть кишки, обмотать их вокруг шеи, а потом разодрать глотку клыка-ми.

— Брось валять дурака, Гуло. Актёр ты неважный. Да и подружка тебя заждалась.

Этот голос я бы узнал из миллионов. Веки мои открылись сами собой.

Стефан мало изменился, если не считать, что бекешу польского шляхтича и шаровары сменил современный костюм, а вместо осельца на голове появился жёсткий ёжик седоватых волос. Зато вислые усы и пронзительный взгляд остались прежними.

— Джень добри, пан! — сверкнул князь клыками. — Как ваше драгоценное здоровьице?

От вампира и его спутника в чёрной маске меня отделяла решётка с толстыми прутья-ми. При желании переломать их не составило бы большой проблемы.

— Вижу наш гость не настроен на беседу, — лицо Стефана изобразило сожаление. — Что же, зайдём позже, когда он проголодается.

Вампир демонстративно повернулся спиной к решётке. Я рванулся вперёд. Сокрушить прутья — плёвое дело. А там уж, князь, для вас наступит «момент истины». Могучая сила, исходящая, как ни странно, откуда-то изнутри меня оборвала рывок и швырнула моё тело обратно, больно приложив об стену камеры. Стефан расхохотался.

— Серебро и огонь! И за что же таким идиотам выпадают великие дары?! Сынок, неуже-ли ты думал, что мы решимся с тобой связаться, не приняв мер безопасности? Ну-ка, призо-ви свою Силу! Попробуй!

Мне чертовски не хотелось выполнять желание князя. Скорее всего, здесь крылся какой-то подвох, и моя попытка обратиться лишь посмешит Стефана, а так же его приятеля в маске. Но и другого выхода у меня не было. Я не мог сдаться вот так вот запросто. Без боя.

Я мысленно позвал Другого. Тишина. Вечный спорщик и неисправимый циник словно в воду канул. Я закрыл глаза, сосредоточился и попытался его отыскать. Ничего. Лишь сла-бые, едва ощутимые отголоски некогда мощной и неукротимой части моего сознания. Зато, я сразу же наткнулся на чьё-то чужое присутствие. Враждебное и злобное.

— Не получается, — услышал я сочувственный голос князя. — Так уж вышло, что твоего зверёныша пришлось усмирить. Но не расстраивайся, мы тебе нового дружка подселили. Скоро сам почувствуешь. Когда он проголодается. Эта шлюха Аманда, со своим уже познакоми-лась. По-моему, ей понравилось. Хотя она этого и не признаёт.

Я открыл глаза и посмотрел на Стефана. Вампир отступил на шаг.

— Но-но, сынок, ты своими кровавыми глазёнками особо не сверкай. Они у тебя только и остались. Ещё гонор… Но он скоро уляжется. Как только твой новый приятель кушать захочет. Друг мой, — князь обратился к смертному в маске, — нам ещё нужно обсудить, как ней-трализовать остальных самозванцев и этого бледнорожего параноика Константина.

Смертный кивнул. Тюремщики ушли.

— Гуло, — послышалось где-то неподалёку.

Голос принадлежал Аманде. Значит она тоже здесь. Атакованный сразу по пробуждению князем и его спутником, я так и не успел осмотреться, чтобы понять, куда попал. Единст-венные наблюдения — крепкие каменные стены (это могла подтвердить моя ноющая спина), прутья решётки и едва дающие свет лампочки у потолка. Я сфокусировал ночное зрение (спасибо, хоть оно осталось) и осмотрелся. Помещение оказалось просторным и скорее всего располагалось под землёй. Уж слишком воздух пропитался влагой. Это могло быть как за-брошенное бомбоубежище, так и колхозное картофелехранилище. После перестройки (поме-щения, а не страны) оно представляло из себя широкий коридор и не меньше полутора десятка камер расположенных друг напротив друга. Неожиданное приключение нравилось мне всё меньше и меньше.

— Гуло, — произнёс тот же голос, — ты меня слышишь?

Теперь я точно мог сказать, что вампиршу заточили напротив меня. Я вгляделся в су-мрак соседней камеры.

— Не надо, — запротестовала Аманда, — не смотри на меня! Просто ответь.

Но было уже поздно — я её увидел и едва сдержал гневный возглас. Во что превратилась надменная красавица! Её прекрасные волосы были распущены и спутаны, лицо перемазано кровью, а тело едва прикрывала какая-то драная, грязная тряпка, назвать которую платьем язык не поворачивался.

— Что они с тобой сделали?! — голос мой дрожал, но сейчас было не до этого.

— Они? — Аманда попыталась вытереть засохшую кровь с лица и поправить волосы. — Ни-чего.

— А кто?

— Я сама. Вернее та тварь, что теперь живёт во мне. Да и в тебе тоже. Наверное.

— Ничего не понимаю.

— Ты как сюда попал?

Вспомнились обстоятельства похищения. Злость вспыхнула с новой силой.

— По твоей милости! Вернее по милости твоего обожаемого Стаса. Он сообщил о твоём похищении. Пообещал отвезти к главам других кланов. Потом кольнул какой-то иголкой. И вот я здесь.

— Значит, он всё-таки решился, — вздохнула Аманда. — Теперь, я понимаю, отчего люди Стефана так легко проникли в мой склеп.

— Решился на что?

— Понимаешь, Стас давно просил меня об обращении. Он жутко боится смерти, а осо-бенно старости. Но у меня правило — я никогда не обращаю своих любовников. Хлопотное это дело целую вечность слушать надоевшие признания и отмахиваться от назойливых уха-живаний. По-видимому, Стефан пообещал ему бессмертие, и бедный мальчик решился на предательство.

— Бедный мальчик?! — возмущению моему не было предела. — Дай мне только до него добраться!

— Это не так-то легко, Гуло. Мы сейчас не принадлежим себе. Вернее целиком не при-надлежим.

— Не понимаю.

— Пока в нас находятся Иглы Вельзевула — часть нашего сознания принадлежит демонам.

— Какие ещё иглы?

— Те самые, которыми нас укололи. Они в затылке, чуть выше позвоночника. Проверь сам.

Действительно, под волосами я нащупал что-то — крошечное и круглое — скорее всего го-ловка иглы. Я тут же попытался избавить свой организм от чужеродного вторжения. Едва я потянул иголку, как всё тело пронзила жуткая боль. Я стиснул зубы и продолжил своё дело. Чем больше игла выходила из плоти, тем нестерпимее становилась боль. Перед глазами плясали разноцветные круги, мышцы сводило судорогой, руки отказывались подчиняться, а слёзы текли ручьём. Но я не собирался сдаваться.

— Прекрати, Гуло! — закричала вампирша. — Ты не избавишься от демона, а сам останешь-ся паралитиком. Поверь!

Не в моих привычках верить женщинам на слово, но этот случай я был вынужден при-знать исключением. Едва я оставил иглу в покое, как боль мгновенно пропала. Мне даже подумалось, а не игра ли это воображения? Однако, лёгкое покалывание по всему телу, говорило, что всё это горькая реальность, и я по уши в дерьме.

— Мы сами не можем от этого избавиться, — продолжала Аманда вколачивать гвозди в крышку гроба. — Здесь нужен опытный экзорцист. Вроде Иванова.

— Так в чём же проблема!? — луч света замерцал среди облаков отчаяния. — Рано или поздно Константин на нас выйдет Нужно лишь дождаться.

— Да? — голос вампирши был пропитан горечью. — Посмотрим, что ты скажешь, когда эта тварь проголодается и потом, когда она насытится.

— Переживём, — ухватив надежду за кончик хвоста, я не думал больше впадать в уныние.

— Переживёшь?! — злобно крикнула Аманда. — Да в первую же кормёжку демон превратил меня в шлюху! Обычную грязную шлюху! Я теперь ненавижу собственное тело! Понима-ешь!? Ненавижу! Так что заткнись! А теперь я хочу отдохнуть.

Аманда отошла в дальний угол камеры и расположилась там, закрыв лицо руками. Я ос-тался в недоумении. Что же могло произойти с гордой красавицей, покорительницей сердец — мужских и женских — госпожой Амандой, что она возненавидела собственное прекрасное тело и назвала себя шлюхой? Будущее начинало вызывать у меня некоторые опасения. Если до этого я считал освобождение делом времени (Константин, наверняка, где-то уже поблизости) и единственной проблемой казался лишь способ расправы над Стефаном, человеком в маске и ренегатом Стасом, то теперь я понял, что прежде, чем покину камеру, князь вполне спосо-бен преподнести мне парочку неприятных сюрпризов. Настолько неприятных, что они сло-мили Аманду. Мне этого не особо хотелось.

Я мысленно перебрал способы, которыми князь сможет на меня воздействовать. Слабых сторон у себя я не нашёл. Нет, конечно, я не безгрешное существо из стали, но ничего такого, что могло бы меня сделать рабом Стефана, я за собой не наблюдал. Хорошо бы посоветоваться с Другим, но проклятый демон полностью блокировал моё второе Я. Правда и сам он пока никак не заявлял о своём присутствии, кроме того случая, когда я попытался избавиться от иглы. Может, всё ещё обойдётся. На всякий случай я попытался обратиться. Результат, естественно, нулевой.

Безделье, конечно, дело хорошее, но только тогда, когда это безделье не вынужденное. Сейчас бездействие сводило меня с ума. Я готов был взяться за самую нудную и бессмыс-ленную работу, лишь бы не мерить шагами камеру и не видеть подавленной Аманды. К сожалению, от меня ничего не зависело. Мерзкая ситуация!

Я сделал ещё один круг по камере и почувствовал что-то неладное. В месте, где дья-вольская игла вошла в тело появилось лёгкое жжение, желудок сжался, а сознание охватило смутное желание. Желание секса!

Проклятие! Я никогда не замечал за собой подобное. Сейчас самое время думать о спо-собах освобождения, а мне не лезет в голову ничего, кроме сцен совокупления. Извращение какое-то! Я попытался подумать о чём-нибудь другом… Чёрта с два! Образы становились всё реалистичнее, сцены всё откровеннее, а партнёрши всё соблазнительнее. Я укусил себя за запястье, в надежде прогнать наваждение. Не тут-то было! Боль возбуждала ещё сильнее! Сейчас меня возбуждало всё: убравшая от лица ладони Аманда, страх в её глазах, прутья решётки, тусклые лампочки, мелкие трещины на стене. Всё, даже затхлый воздух в помеще-нии у меня сейчас ассоциировался с сексом. Я застонал от бессилия перед этой аномаль-ной всепоглощающей похотью.

— Гуло, — тихо спросила вампирша, — ты в порядке?

— Всё будет в порядке, — прорычал я в ответ, — когда я доберусь до твоей задницы, шлюха!

Слова сорвались с моих губ, но они не принадлежали мне. У меня даже и мыслей та-ких не было. Что чёрт возьми, происходит?! Почему у меня едва не закипают мозги от желания секса?! Почему я говорю чужие слова не своим голосом?!

— Гуло, бедный, — прошептала Аманда, — твой демон проснулся и требует пищи.

— Да я голоден! — вырвалось из моего горла. — И ты будешь у меня первым блюдом!

Аманду затрясло. Она упала на пол, а когда поднялась на ней уже не было никаких лохмотьев. Глаза сверкали жёлтым светом. Она подскочила к решётке.

— Ну так иди сюда, красавчик! — голос вампирши стал грубым и хриплым. — Посмотрим на что ты способен!

Я (вернее разбушевавшийся во мне демон) ничего не ответил. На нас накатила новая волна желания. Желания причинить боль. Не примитивную физическую пытку, а изощрён-ное душевное страдание. Сделать так, чтобы кого-то рядом вывернуло наружу, чтобы он рвал на себе волосы, царапал лицо и выдавливал собственные глаза от невыносимой душев-ной боли. Оба желания были настолько сильны, что я чувствовал — если сейчас они не воплотятся — я сойду с ума.

* * *

Скрипнула входная дверь. В проёме появилась фигура Стефана. На этот раз он был один. Аманда с воем бросилась на решётку.

— Проклятый кровосос! Ты вызвал меня сюда и поселил в этом теле, чтобы морить го-лодом?! Когда ты выпустишь меня?!

— Спокойно, друг мой, — князь пригладил усы. — Ты ещё не полностью контролируешь Аманду. Тебе нужно набраться сил. Обещаю, как только все камеры заполнятся, мы дадим вам свободу, и вы выполните свою часть сделки. А сейчас, посмотри, какой сюрприз я тебе приготовил.

Вампир щёлкнул пальцами и в подвал спустились двое парней — точные копии Стаса. Смазливые, накачанные, холёные. Демон в теле Аманды утробно рыкнул.

— Лучшие мальчики по вызову, — похвалился князь. — Надеюсь ты помнишь наш уговор. Всё что угодно, кроме убийства.

— Мне не нужны их жизни, — вампирша нетерпеливо переминалась у решётки. — Мне нуж-ны их члены и их души. Давай же скорее сюда этих красавчиков!

— Минуту терпения, дружище, я хочу проверить, как там наш новичок.

Стефан подошёл к моей камере. Я хотел сказать что-либо оскорбительное, но проклятый демон полностью меня блокировал. С моих губ сорвалось лишь невнятное блеяние. Я мог лишь видеть, слышать и чувствовать, но права на действие меня лишили.

— Как вам тело этого юноши, дорогой гость, — поинтересовался Стефан.

— Он чересчур строптив и не в меру силён. Весьма утомительно всё время держать его под контролем. Неужели нельзя было найти кого-то посговорчивее?

Вампир вздохнул:

— К сожалению, нам нужен именно этот экземпляр. Таких как он, считанные единицы, и живут они в Мидине. Лишь он, да обратившая его девушка покинули Город Монстров, предпочитают жить здесь и водить дружбу со смертными. Девушка мертва. Так что он единственное, что у нас есть. Постарайтесь, дорогой друг. А чтобы поддержать ваши силы, я кое-что для вас приготовил.

Князь снова щёлкнул пальцами. В дверном проёме явилась девица, профессию которой можно было угадать без труда. Непомерно короткая юбка (или очень широкий пояс — кому как нравится), высокие каблуки, сетчатые чулки, глубокое декольте и вульгарный макияж говорили сами за себя. Подобного рода девицы относительно недорого продают свои услуги на оживлённых трассах и городских вокзалах. Стефан с приятелем в маске явно поскупи-лись на подарок для гостя из Преисподней. Демон, похоже, разделял моё мнение.

— Ты смеёшься, кровосос?! — рыкнул он. — С какой помойки ты притащил этот использо-ванный материал?!

Вампир засуетился.

— Поверьте, дорогой друг, мы ни в коем случае не хотели вас обидеть. Просто форс ма-жорные обстоятельства. Мы не думали, что Гуло окажется настолько глуп и так быстро попа-дёт в нашу ловушку. Пришлось покупать первое попавшееся под руку. Поверьте, в следую-щий раз я приведу самую лучшую и самую дорогую самку в этом городе.

— В следующий раз должны быть две девственницы. И никак иначе. Ты понял меня, кровосос?

— Постараюсь сделать всё возможное.

— Эй, дядя, — подал голос один из альфонсов.

Парни переминались у камеры вампирши и с опаской поглядывали в её сторону. На гу-бах абсолютно голой Аманды застыла плотоядная ухмылка, а взгляд не отрывался от потен-циальных партнёров. Подобное зрелище вызовет дрожь у любого.

— Чего тебе? — спросил князь.

— С этой дамочкой всё в порядке? Она так смотрит, словно хочет нас сожрать.

Стефан поморщился.

— Успокойся. Я гарантирую личную безопасность. К тому же мы платим по тройному тарифу. Делайте всё что скажет госпожа Аманда, если она будет довольна, и вы в обиде не останетесь. К тебе это тоже относится, — обратился он к девице.

Проститутка неторопливо, с наигранной ленцой достала изо рта жвачку и бросила её на пол.

— За анал и садо-мазо — оплата отдельная, — предупредила она, растягивая гласные, как это принято в кампаниях «героев» подворотен и тёмных переулков.

Вампир рассмеялся.

— Девочка, ты получишь столько денег, сколько никогда не держала в руках и даже кра-ем глаза не видела. Главное, будь паинькой и делай всё что тебе скажут.

Девица посмотрела на князя стеклянными глазами, скривила верхнюю губу и, наконец произнесла.

— Хорошо. Начнём что ли?

* * *

Сперва Стефан распахнул камеру Аманды. Парни с опаской переступили порог. Я почув-ствовал укол ревности. Одно дело слышать о любовных похождениях небезразличной тебе особы — другое дело стать свидетелем оных. Сознание того, что сейчас вампирша находится во власти демона и действует по принуждению облегчения не приносили. Впрочем через минуту князь впустил ко мне девицу. Проститутка, в отличие от своих коллег мужеского пола, страха не испытывала. По крайней мере внешне.

— Привет, — произнесла она равнодушным голосом.

— Как тебя зовут? — поинтересовался демон.

— А как тебе нравится, — девица пожала плечами. — Я могу стать кем угодно.

В мгновение ока, адская тварь швырнула моё тело за спину проститутки, а моя рука сжала её горло.

— Послушай, шлюха, — рыкнул демон, — не надо со мной этих игрушек! Я прекрасно знаю и кто ты, и как тебя зовут. Но когда я спрашиваю — надо отвечать. Отвечать правду! Тебе всё ясно?

— Да, — прохрипела девица.

Демон убрал руку с её горла и так же стремительно вернулся на прежнее место.

— Итак, как тебя зовут?

— Марина.

— Отлично, Марина, подойди ко мне.

Девушка сделала пару шагов. Самоуверенности у неё поубавилось, но и панического стра-ха, как у парней, я не наблюдал. Меня это повеселило, у демона, по-моему, вызвало раз-дражение. Моя радость была лишь подпорчена сопением, стонами и треском разрываемой одежды из соседней камеры. Аманда, одержимая демоном, развлекалась с предоставленными ей самцами по полной программе. Я мог только благодарить судьбу, что стоящая напротив проститутка скрывает от меня целостную картину происходящего напротив.

— Ты знаешь, Марина, кто я? — прорычал демон.

Девушка вновь пожала плечами.

— Зайка, мне это абсолютно по барабану. Мне платят, за то что я с тобой трахаюсь. Так что давай без болтовни обойдёмся.

Демон расхохотался.

— Давай обойдёмся. Пока. Поговорить со мной, тебе всё равно придётся. Тебе нравится боль?

— Мне нравится всё, за что хорошо платят.

— Ты не поняла меня. Я говорю не о привычной боли, а о боли на грани. О великой боли. Боли приносящей наслаждение.

Демон обошёл вокруг девушки. Сейчас он напоминал хищника играющего с жертвой у которой нет ни единого шанса. Из рассказов Константина я знал, что суккубам и инкубам для полного насыщения мало физического контакта. Их основная цель впитать и поглотить чувства, эмоции жертвы. Идеальный вариант — смерть партнёра во время акта. Но если убийство невозможно, они обязательно вызовут у попавших к ним в лапы, животный страх, заставят возненавидеть самих себя, вынудят почувствовать никчемность собственного суще-ствования, а свою личность признать жалкой, ничтожной и уязвимой. Именно этим сейчас и занимался адский выродок.

Девица, как я уже понял не отличалась высоким уровнем интеллекта или пережила столько, что разучилась пугаться. Впрочем, сейчас это было только на пользу её психиче-скому здоровью. Несколько минут она наблюдала за перемещениями демона равнодушными глазами и наконец произнесла.

— Зайка, предупреждаю — у меня почасовая оплата. Даже если ты здесь так и проходишь целый день, платить денежку всё равно придётся.

Я почувствовал, как в демоне просыпается ярость. Он метнулся к проститутке и схватил её за плечи. Та только успела пискнуть от боли.

— Заткнись, шлюха! — ублюдок совершенно не жалел моих голосовых связок и ревел как племенной бык на случке. — Я дам тебе столько цветных бумажек, что ты не потратишь их и за десяток своих никчемных жизней! И не смей называть меня дурацкими именами!

— Мне больно, — пожаловалась Марина.

Демон опомнился и выпустил её плечи.

— И как же тебя называть? — по-моему, девушка всё ещё не догадывалась, что пред ней не совсем обычный клиент.

— Повелитель! — рявкнул демон и с треском разорвал на ней блузку.

— Эй! — запротестовала проститутка. — Она совсем новая!

— Молчи, смертная!

Демон швырнул её на пол, сам упал сверху и резким движением колен раздвинул ей ноги. Далее он принялся расстёгивать мои джинсы. Очень не хотелось, чтобы их постигла участь блузки. Они, конечно, не новые, но если каждый адский выродок, присвоив моё тело, начнёт рвать мои же штаны, то так можно в одних трусах остаться.

Демон, однако, оказался существом бережливым и аккуратным. По-видимому, ему не улыбнулась перспектива остаться в сыром подвале в одних лохмотьях, подобно Аманде. Он осторожно снял джинсы и, не тратя время на носки и водолазку, уже без всяких церемо-ний, сдёрнул бюстгальтер с девицы и принялся за юбку.

Никогда не поверил, если бы мне кто-то сказал, что я готов буду отдать мизинец, лишь бы избежать халявного секса с проституткой. Абсурд, но это было именно так. Если сейчас, с помощью моего тела, демон собирался трахнуть девицу физически, то меня он поимел морально, как только началась вся эта бодяга с иголками. Я даже толком и посопротивлять-ся не смог. Когда-то, в похожую ситуацию меня вовлекла Аманда, но там речь шла о судьбах Миров, да и вампирша постаралась приглушить в моём сознании воспоминания о том, как я в её теле занимался лесбийской любовью с дворянкой из Елизаветинской эпохи. Демон же, судя по всему, хотел, чтобы я получил весь букет ощущений.

Адская тварь тем временем, не особо беспокоясь о сохранности вещей, избавила девицу от одежды и прильнул к её губам. Поцелуй был глубоким и затяжным. Демон словно хотел высосать душу Марины. Наконец, оторвавшись от неё, демон тут же впился губами сперва в плечо, а потом в грудь девушки. После подобных изъявлений страсти, на её теле остава-лись крупные синяки. Но проститутку, похоже, это мало заботило. Она часто дышала, время от времени с её губ срывался стон. Возможно, ей это нравилось, а возможно, имитация страсти входила в прейскурант услуг. Меня это сейчас заботило меньше всего. Конечно, я не мог устраниться от физического участия в оргии, но остатки собственного сознания я могу защитить, как это было в вышеупомянутом случае с Амандой.

Я начал вспоминать турнирную таблицу Российской Премьер — Лиги. Потом, секретный алфавит радиошифровок войск НАТО, изученный в армии. Потом, ещё какую-то ерунду. Становящиеся всё более громкими стоны проститутки и бормотание демона на непонятном языке, постоянно отвлекали и сбивали меня. Стыдно сказать, но я всё больше и больше вовлекался в действо. Тепло и влага женского тела заставляли забыть и об «альфа», «браво», «чарли» и о том, что скоро российский футбол переходит на формулу осень — весна. Отча-янно сопротивляясь, я всё больше и больше втягивался в происходящее. Судя по настрою демона, закончиться всё это было должно не скоро.

Поверьте, нет ничего хуже и мучительней, когда жадный до совокуплений демон пре-вращает твоё тело в подобие вибратора, а ты лишь можешь быть беспомощным свидетелем происходящего. И самое главное конца кощунственному действу, не предвидится. Теперь я полностью ощущал и разделял отчаяние Аманды. Она, судя по раздающимся из соседней камеры стонам и крикам, выжимала из самцов все соки. Демон перепробовал уже десятки поз. Я только мог удивляться скрытым акробатическим ресурсам собственных костей и плоти. Он придумывал и воплощал в реальность такие формы и виды секса, что у самого искушённого режиссёра порно на щеках проступил бы румянец стыда. Порой, я ловил себя на ощущении, что у меня, вопреки законам природы, откуда не возьмись, появляется второй детородный орган и немедленно вступает в дело. Впрочем, учитывая происхождение тепе-решнего хозяина моего тела, это могло быть не просто иллюзорным ощущением, а вполне реальным фактом.

Девица уже не стонала и не кричала, она просто ахала при каждом движении адской твари. Однако, пришельцу из Преисподней было всё мало. Я уже думал, что это унизитель-ное для меня и мучительное для проститутки совокупление никогда не закончится, как почувствовал жжение в паху. Мгновенно оно охватило низ живота и гениталии. Демон задрал лицо к потолку, хрипло взвыл и, наконец, кончил. Тяжело дыша, он оттолкнул девицу.

— Мне понравилось твоё тело. Теперь же, я попробую на вкус твою душу. Смотри на меня, смертная!

Не вставая с пола, девица перевернулась на спину, приподнялась на локтях и посмотрела на демона.

— Сейчас, мы поговорим, как я обещал ранее, — сообщил тот.

— Милый, — ответила проститутка томным голосом, — ты меня так заездил, что мне не до разговоров.

— Молчи, смертная! — рявкнул демон. — Говорить буду я, а ты будешь отвечать «да» или «нет». И не пытайся обмануть меня! Ты всё поняла?

Марина кивнула. Демон растянул мои губы в улыбке.

— Начнём с того, что родилась ты не здесь. Верно?

— Да.

— Умница. Будь дальше честной девушкой и кровосос даст тебе много цветных бумажек, из-за которых вы смертные готовы идти на всё. Ведь именно жажда богатства привела тебя в этот город и сделала шлюхой. Так?

Девушка опустила глаза.

— Отвечай, смертная!

— Да.

Демон выразил удовлетворение довольным урчанием.

— Ты могла бы и не отвечать. Я знаю про тебя всё, но мне не нужен монолог. Я хочу диалога, пусть и такого куцего. Поняла?

— Да.

— Будешь отвечать?

— Да.

— Вот и замечательно. Заглянем в прошлое. Маленький, грязный, сонный городишко. Редкие поездки в райцентр, как путешествие на другую планету. Ой, а кто это там? Кто эта дурнушка в дешёвой курточке, в старых сапогах и с уродливой сумкой? На кого она похожа? Это же ты! А почему из школы ты пробираешься дворами? Избегаешь людных улиц? Почему не с подругами? Отчего тебя не провожает парень? Всё просто, смертная! У тебя нет ни подруг, ни парня! Тебя всё презирают! Над тобой смеются! Тебя даже не бьют, как других лузеров. Не бьют, потому что брезгуют! Тебя обзывают нищенкой! Плевки одноклассников, мусор из помойного бачка в сумке — вот те знаки внимания, которыми тебя удостаивают ровесники. И кто же в этом виноват?! Твоя мамаша! Ты ненавидишь её! Нена-видишь и боишься! Отчего она, не устроив собственной жизни рушит и твою? Отчего сутки напролёт заставляет зубрить учебники? Отчего, ссылаясь на бедность покупает тебе самую дешёвую и уродливую одежду? Ты ведь прекрасно знаешь, что на её зарплату можно купить недорогие, но весьма приличные вещи и даже на косметику хватит. А помнишь, как ты все каникулы проработала на почте? Мечтала, что как только у тебя появятся деньги, ты избавишься от ненавистных вязаных кофт, допотопных юбок и сапог с вечно расходя-щейся молнией? Но не избавилась. Почему? Дай угадаю. Деньги забрала мама! Так?

— Да, — прошептала девушка сквозь слёзы.

Мне стало невыносимо её жалко, но что я мог поделать если и сам остался беспомощ-ным перед садистом из Преисподней.

— Вот тут-то ты и поняла, — продолжил демон, — что дело не в деньгах. Сколько раз до этого она говорила тебе, что все современные девки — шалавы, а мужики, начиная с твоего отца — похотливые кобели. Что ты должна учиться и никому не доверять, чтобы пробиться в люди, стать успешной и поддержать её в старости. Тебя осенило — эта женщина все семна-дцать лет намеренно делала из тебя уродину и изгоя ради каких-то собственных, неосуще-ствимых иллюзий. Тебе хотелось кричать и плакать, но ты чертовски боялась мать. Ты мол-чала и смотрела, как заработанные тобой деньги исчезают в её кошельке. Втайне, ты надея-лась, что с окончанием школы это кошмарное существование прекратится. Ты поступишь в медицинское училище при районной больнице, уедешь из городка, поселишься в общежитие и, наконец-то, станешь хозяйкой собственной жизни. Идею с училищем мама одобрила, обо всём другом, даже не захотела и слушать. Будешь ездить на учёбу из дома! Баста! Ты сда-лась без всяких попыток к сопротивлению.

Итак, новое учреждение, новые учителя, новый коллектив, но прежнее для тебя место. Место парии. Человеческие самки гораздо изощреннее и жёстче в издевательствах, чем самцы. Ты знаешь это не понаслышке. Каждая из двух десятков одногруппниц завоевывала авторитет пред подругами за счёт твоего унижения и твоих ночных слёз в подушку. Но ты терпела. Ты привыкла терпеть. Тебя поддерживала надежда, что после учёбы-то ты, нако-нец, устроишься работать в больницу, снимешь комнатку, избавишься от маминого контроля и станешь другим человеком. Как наивна ты была в ту пору.

Ни о какой больнице не могло быть и речи. Мама вынудила устроиться тебя на работу в здравпункт на местной агонизирующей фабрике. Те копейки, что ты получала, она момен-тально прибирала к рукам. Новые вещи, косметика, да и простой поход в кино или кафе, по-прежнему, оставались лишь иллюзиями. Несбыточными, скорее всего иллюзиями. В отчаянии ты порой думала о побеге из дома. Но мысль остаться один на один с жестоким миром, без маминой, пусть и весьма специфической поддержки, приводила тебя в ужас. Ты всё больше и больше привыкала к мысли, что до старости просидишь в этом загаженном здравпункте. Будешь носить ненавистные вязаные кофты, бесформенные юбки и приобретён-ное на какой-то барахолке демисезонное пальто. Выходя на улицу, ты всё так же будешь слышать насмешки уже подросших детей своих ровесников, а по вечерам слушать беско-нечные жалобы матери на отсутствие денег. Страшно, похоронить себя, когда тебе едва стукнуло двадцать, но с тобой именно это и происходило. Но тут появился… Кто?! Мо-жешь не отвечать. Появился Вадим.

Ты помнила его ещё по школе. Он был на пару лет старше и нравился всем самкам без исключения. Но ты прекрасно понимала, что если даже ты, абсолютно голая ляжешь перед ним и раскинешь ноги, то школьный плейбой в, лучшем случае не обратит внимания, а в худшем жестоко посмеётся. Потому, ты не поверила своим ушам, когда он заговорил с тобой на улице. Пока самец выдавал дежурные фразы о самочувствии, погоде и прошедшем вре-мени, ты лихорадочно вспоминала, что тебе известно о послешкольной жизни этого пожира-теля девичьих сердец. Все знали, что, буквально, через пару дней после выпускного Вадим уехал в столицу, к каким-то дальним родственникам. Краем уха ты слышала о том, что самый популярный мальчик школы стал не то артистом, не то певцом, не то бизнесменом. В любом случае, все сходились во мнении, что такой красивый, умный и приятный в обращении мальчик достоин всего самого лучшего. Ты тоже не сомневалась в этом.

И вот сейчас он стоит рядом, сводит тебя с ума белозубой улыбкой и о чём-то говорит. Происходящее казалось тебе сказочным сном. Внезапно породистый самец умолк и вопроси-тельно посмотрел на тебя. Оказывается, он о чём-то спросил, а ты пропустила мимо ушей. Сердце твоё остановилось. Ты не знала что ответить! Сейчас он разозлится, скажет что-нибудь обидное, развернётся и уйдёт. Навсегда! И, конечно же, будет прав! Он опустился до твоего уровня, заговорил из жалости, а ты даже не удосужилась выслушать и поддер-жать разговор. И всё из-за твоей тупости и невежества!

Именно такие мысли вспыхивали в твоей головке. Однако, самец не разозлился и даже не ушёл, а ещё раз повторил предложение посидеть в кафе. Ты мгновенно согласилась, и только после поняла, что придётся сильно напрячь фантазию и придумать для мамы при-чину, по которой ты вовремя не пришла с работы. Но сейчас это казалось таким далёким и незначительным, что ты мгновенно отмела все сомнения.

Дальше было кофе, пирожные, даже бокал сухого вина, а ещё недоумённо-завистливые взгляды знакомых. Как же ты была счастлива! Ты едва могла поверить, что на следующей неделе, Вадим предложил вместе сходить в кино.

Конечно же, глупо было надеяться, что в мизерном городке, вроде вашего, до матери не дойдут сплетни о твоём свидании. Она уже ждала тебя в дверях. Она уже приготовилась к расправе. Но она не учла насколько изменилась ты сама за несколько часов другой жизни. Ты молча выслушала занудливое хныканье о загубленной молодости, о бессонных ночах, о недоеденных кусках, о подорванном здоровье в процессе становления тебя на ноги и выве-дения в люди. В общем всё то, чем раньше эта женщина успешно тобой манипулировала. Заставляла плакать и просить прощения за несовершённые проступки. Теперь же ты молча-ла, прекрасно сознавая и её, и собственную ничтожность. Лишь на требование прекратить общение с Вадимом ты бросила короткое, но твёрдое «нет». Впервые за свою короткую жизнь ты видела, что матери нечего ответить. Она развернулась и ушла на кухню. Ты устроила бунт и одержала первую победу. Возможно этим самым забила первый гвоздь в крышку её гроба.

— Нет! — вскрикнула девушка, размазывая по щекам, размытую слезами косметику.

— Да, смертная, — ухмыльнулся демон, — и не обманывай себя, хотя бы перед тем, кто знает все твои тайные мысли и желания. Разве легко было этой женщине видеть, как на одолженные у немногочисленных знакомых деньги ты покупаешь косметику и развратные, по её мнению, шмотки? Как ты обрезаешь и перешиваешь старые юбки? Как рушится тщательно созданная ей крохотная, но всё же абсолютная, диктатура? А разве не подорвал её здоровье твои идиотски-счастливый вид, когда ты вернулась из кинотеатра, где тебя впервые в жизни поцеловал мужчина? Да от тебя просто исходили волны. Волны жажды. Жажды секса. Они убивали её. Думаешь, она ничего не почувствовала в тот день когда ты лишилась девственности? Отчего же, по-твоему, той же ночью её хватил удар? Вспомни, как ты рыдала в телефонную трубку, вызывая «Скорую Помощь». Тогда ты ещё была спо-собна испытывать чувство вины. Вспомни бессонную ночь в больнице. Вспомни безмолв-ные клятвы больше никогда не огорчать маму. Одержанная с таким трудом победа, испари-лась словно утренняя дымка над водой. Всё вернулось на круги своя.

Едва начав говорить, мать потребовала забрать её домой. К чему пролёживать больнич-ную койку, если ты, медицинский работник, сама можешь делать уколы, менять капельницы и давать лекарства. Ты не возражала, персонал больницы просто был счастлив избавиться от сварливой старухи. Потекла прежняя серая, безрадостная череда одинаковых дней. Стало даже ещё хуже. Мать постоянно требовала к себе внимания и исполнения всех, даже самых нелепых капризов. К галерее прежних упрёков добавились обвинения в распутстве. Ослабев-шая физически, она не потеряла ни капли морального превосходства и быстро восстановила свою власть над тобой. Ты возненавидела её ещё больше и ругала себя за минуты раскаяния в больнице. Ты, по-прежнему, надеялась на чудесное избавление и параллельно старалась за-быть Вадима, те несколько счастливых (как тебе казалось) дней жизни с ним.

Красавчик, как в воду канул. Ещё недавно он хотя бы раз в день звонил тебе на рабо-ту, встречал у проходных и провожал до дома, но с той памятной ночи от него не было ни слуху, ни духу. Ты перебрала сотни вариантов, где плейбой выступал и в роли подлеца соблазнителя, и жертвой непонятного похищения. Расспрашивать кого-либо ты не хотела, страшась, что слухи о ваших отнюдь не платонических отношениях получат ещё один каме-шек в свой фундамент и дадут острым языкам тему для обидных насмешек. В конце кон-цов, ты убедила себя, что всё случившееся было сном.

Но мамаша, так и не оправившаяся от удара, стала для тебя горькой реальностью. Так и не встав с постели она доводила тебя до ручки нескончаемыми капризами и надоевшими упрёками. Ты не раз ловила себя на мысли, что желаешь ей смерти. Диагноз доктора из районной больницы оптимизма не прибавлял. При должном уходе старуха могла прожить ещё с десяток лет. Конечно, ты могла плюнуть на всё, пропускать мимо ушей её требования и хныканья, выполняя лишь минимум условий, необходимых для её существования. Ты ни раз клялась себе поступить именно так, но стоило старухе открыть рот и произнести лишь слово, как что-то в тебе ломалось, и ты выполняла все требования, со старательностью запро-граммированного автомата.

— Хватит! — взвизгнула Марина. — Прекрати это!

Демон расхохотался.

— Ты приказываешь мне, смертная?! Глупая говорящая мартышка! Алчный мешок с кос-тями! Ты смеешь приказывать слуге самого Прародителя Зла?! Да если бы не моё обещание от тебя сейчас осталась бы кучка разодранной плоти да переломанных костей. Однако, ты жива, а я всё ещё голоден. Настало время главного блюда. И не смей меня больше переби-вать!

Твой принц явился неожиданно, когда надежда на избавление давно угасла, и ты, по-добно забитой, полуголодной кляче равнодушно тащила набитую доверху телегу разочарова-ний по ухабистой дороге своей жизни. Надежды на выздоровление матери не осталось, у тебя просто не хватило бы денег ни на дорогие клиники, ни на хорошие лекарства, ни на восстанавливающий массаж. Однако и ухудшений в здоровье больной не наблюдалась. Она так и застряла в том состоянии малоподвижной, вечноскулящей и надоевшей до чёртиков горы плоти, обосновавшейся на пропахшей болезнью кровати. Но её капризы, бесконечное нытьё, уже не действовали на тебя. Автоматически ты готовила пищу, кормила, меняла бельё, протирала тело губкой, делала бесполезные уколы и ставила такие же бесполезные капельницы. Ты превратилась в ходячего мертвеца. И вдруг звонок…

В первую секунду ты хотела повесить трубку. В твоём сознании, Вадим уже превратился в сказочное наваждение, прекрасную иллюзию. Ты испугалась повторной материализации собственных надежд. Второго исчезновение кавалера ты бы уже не пережила. Однако ты замешкалась на мгновение, тем и сделала первый шаг по той узкой тропке, что привела тебя к теперешней жизни. К жизни продажной шлюхи, у которой нет не было и не будет завтрашнего дня, от того, данное Творцом тело — сосуд новой жизни — ты превратила в предмет торга, а бессмертную душу променяла на мёртвый блеск роскошных безделушек и хруст разноцветных бумажек. Как впрочем и все смертные. В той или иной степени. Без-мозглые потомки мартышек, вы любите жаловаться на удары Судьбы, упрекать Творца в жестокости и безразличии. Клясть Властителя Преисподней. Но вы никогда не глянете в зеркало, чтобы увидеть там лицо настоящего виновника собственных несчастий. Львиную долю всех бед вы создаёте себе сами ослеплённые глупостью, опьянённые тщеславием и пожираемые алчностью.

Ты, отнюдь, не исключение — достойная дочь матери-самодурки и подружка смазливого подлеца.

После первых же слов самца, ты уже не могла оторвать трубку от уха. Он просил про-щения за внезапное исчезновение. Ссылался на обстоятельства. Сочувствовала по поводу болезни матери. Клялся в вечной любви. И, наконец, умолял о встрече. О простой, ни к чему не обязывающей встрече, если, конечно, ты не соблаговолишь вернуть ему хотя бы крупицу прежнего доверия. Впрочем, ты плохо понимала, что говорят на другом конце про-вода. В голове, калёным гвоздём, засела единственная мысль. Вот он — второй шанс! И теперь ни болезни матери, ни насмешки окружающих, ни Мировой Потоп, не заставят тебя отсту-пить. Ты готова была смести любую преграду на пути к своему счастью.

Ты плохо помнишь как доработала тот день, как пришла к месту встречи, сколько вре-мени дожидалась своего суженого. Ты очнулась лишь почувствовав объятия Вадима. После первой волны поцелуев и нежностей, ты предложила Вадиму всё бросить и прямо сейчас, вместе, бежать на край света. Кислая физиономия кавалера остудила твой пыл — парень похоже не собирался ввязываться в эту авантюру. Впрочем, он тут же заверил тебя в неиз-менности собственных чувств и в готовности уехать на край света. Но уехать он может пока только один.

Слёзы рвались наружу, на языке вертелись упрёки и обвинения, но ты взяла себя в руки и потребовала объяснений. С большой неохотой парень поведал тебе о своих долгах и о том, что кредиторы требуют возврата. В противном случае… Вадим не договорил, но ты всё поняла. Парень рассказал, что надеялся обменять трёхкомнатную квартиру родителей на меньшую жилплощадь, а из доплаты рассчитаться с долгами и, возможно, даже снова начать свой бизнес. Но родители, настроенные против неудачливого коммерсанта старшей сестрой, не поверили ему и отказались продавать жильё. Теперь Вадиму не осталось ничего иного, как ради спасения жизни пуститься в бега. Собственно, он и сейчас страшно рисковал, снова приехав на Родину. Но и исчезнуть, не повидав тебя, он не мог.

Ты не стесняясь рыдала в полный голос, кляня злодейку судьбу, собственное бессилие и жадность родителей Вадима. Речь шла о жизни сына, а они тряслись над какой-то кварти-рой. Квартирой! В твоей голове начал рождаться план. Ты упросила кавалера подождать ещё неделю и пообещала найти деньги. На вопрос — откуда, ты ничего не ответила. Потому, как и сама ещё не знала. Промежуток, между днём, когда ты дала обещание и днём, когда возлюбленный получит конверт с кругленькой суммой скрывался в густом тумане. Но ты не волновалась — ты решила получить деньги и ты их получишь. И сам дьявол тебе не помеха! Тут ты не ошиблась. Мой Повелитель и не собирался тебе мешать. Он, напротив, стал вдохновителем и организатором всех твоих последующих поступков. Твоих, и твоего любов-ника.

Тут же с Вадима была получена клятва укрыться дома и без нужды не появляться на людях. Когда будут деньги — ты сама ему позвонишь. Он безропотно согласился и дал тебе номер своего мобильника. Другая бы удивилась — отчего кавалер только сейчас сподобился обнародовать свои координаты, но тебе было не до мелочей. Спасение Вадима и вашего будущего счастья — вот что занимало тебя прежде всего.

По дороге домой, ты твёрдо решила взять на вооружение план возлюбленного. Сейчас ты чувствовала небывалую уверенность в себе и приток сил. Ты не сомневалась, что без труда убедишь сломленную болезнью мать устроить обмен вашей двухкомнатной квартиры, на меньшую. Куда пойдут деньги с доплаты, ты предусмотрительно решила пока не гово-рить. Главное — получить наличность в руки, а там уже никакие упрёки и протесты полу-дохлой старухи не помешают тебе спасти Вадима и изменить свою жизнь.

Твои задор и уверенность таяли с каждым поворотом ключа в замке входной двери. До-мой ты вошла уже отнюдь не той готовой к битве амазонкой, что полчаса назад рассталась с Вадимом. Ты решила отложить разговор и ещё всё раз хорошенько обдумать.

С особой старательностью ты приготовила ужин. Сменила постельное бельё. Пересказала матери последние городские сплетни. Ты надеялась, что это как-то укрепит твои позиции, когда речь пойдёт о главном. Чёрта с два! Старуха мычала что-то невнятное, когда ты заго-ворила о дальнейшей своей учёбе, о лечении для неё, но когда заикнулась, что для этих целей неплохо бы совершить обмен жилья с доплатой, то услышала твёрдое «нет». Ни слёзы и мольбы, ни угрозы и увещевания не смогли тронуть вздорную женщину. Впрочем, этого и следовало ожидать. Словно, желая добить тебя окончательно, мать заявила, что сможет достать деньги и без продажи квартиры, но не видит в этом пока толка. Потом, она закры-ла глаза и сделала вид, что уснула.

Сперва ты восприняла последние слова матери, как злобное враньё. Откуда ей взять де-нег на лечение! Но потом — вспомнила — коробка с фамильными, как говорила мать, драгоцен-ностями.

За свою жизнь ты всего пару раз видела коробку и её содержимое, оттого-то, наверное, если бы не слова матери, то вряд ли о ней и вспомнила. Теперь же душу твою охватила немыслимая злоба. Раньше ты и представить не могла, что можно воспылать такой ненави-стью к человеку, подарившему тебе жизнь. Мерзкая старуха держала тебя в «чёрном теле», одевала в обноски, отбирала заработанные гроши и постоянно жаловалась на нехватку денег, и в это же время владела целым состоянием. Подстёгнутое злостью воображение, раздуло ценность хранящихся в жестянке из-под печенья побрякушек, чуть ли не до размеров ска-зочной пещеры Али-Бабы. Ты даже не замечала брызжущих слёз. Не слёз бессилия, но слёз ярости.

Первым твоим порывом стало взять коробку и уйти отсюда навсегда. Но ты всегда была умной девочкой и сообразила, что болезнь ещё не настолько сломила мать, что она позво-лит продать лежащие мёртвым грузом драгоценности. Стоит ей лишь обнаружить пропажу жестянки, как она поднимет на уши всех и вся. Тебя обязательно отыщут и вернут назад — теперь уже навсегда. Нет, тебе никогда не обрести счастья, пока жива эта женщина, по капризу судьбы, породившая тебя на свет.

Пока жива!

Ты чертовски испугалась мыслей, выползших из самых тёмных и потаённых закоулков твоей души. С трудом, но ты заставила их убраться назад. Должен ведь быть ещё какой-нибудь способ! Надо попробовать поговорить ещё раз! Не такое же она чудовище, чтобы желать для собственной дочери судьбу старой девы и сиделки при собственной не желаю-щей ни умирать, ни выздоравливать персоне.

С этой мыслью ты попыталась уснуть. Сомнения развеялись очень скоро. Твой, и без того тревожный сон прервал настойчивый стук в стену. Именно таким способом в послед-нее время, старуха оповещала о том, что ей необходима твоя помощь. Ещё не до конца проснувшись, но уже поддавшись раздражению ты направилась к ней. По запаху ты опре-делила, какой «сюрприз» тебе приготовила мамаша. Она просто справила нужду на посте-ленное только сегодняшним вечером бельё. По-видимому, именно таким способом она реши-ла отомстить тебе за попытку принятия самостоятельного решения и ещё раз указать, в чём именно заключаются твои главные обязанности. Торжествующая ухмылка на её лице, лиш-ний раз подтверждала правильность подобной версии.

Ты с огромным трудом подавила желание схватить подушки, прижать к этой ненавист-ной физиономии и дождаться, когда старуха перестанет дышать. Да, ты сдержалась, но уже твёрдо решилась на то, что так испугало тебя перед сном. Твоя судьба и жизнь возлюблен-ного сейчас зависела от существования этой вздорной женщины. И если, она, по-хорошему, не хочет помочь, то этому существованию надо положить конец. Хуже всё равно уже не будет.

Как ни странно, у тебя даже не перехватило дыхания от степени чудовищности подоб-ных замыслов. По-видимому, твой лимит долготерпения исчерпался и остатки его подсыхали жёлтыми и коричневыми пятнами на недавно ещё чистой простыне. Единственное, что тебя заботило — как бы избавиться от матери, не попав при этом под подозрение.

Ты, словно, откуда-то со стороны наблюдала за собственным телом. Оно меняло по-стельное бельё, приносило горячую воду, обмывало, переодевало старуху, выслушивало её ворчание и отправлялось к себе в комнату. Все действия были привычными и выполнялись на автомате. Твои мысли занимало другое. Как избавиться от рушащей твою жизнь матери? На мгновение ты удивилась криминальному складу собственного мышления. За час-полтора полтора тебе в голову пришли и были забракованы не менее десятка способов по устране-нию (ты не случайно подобрала этот военный термин — сейчас, полупарализованное тело за стеной принадлежало врагу) старухи. Тебе хотелось подобрать что-то безукоризненное, инсценирующее естественную смерть и напрочь снимающие подозрения с тебя. Ты вспом-нила фильм, что смотрела с Вадимом на первом свидании. Ты едва не закричала от радо-сти. Оказывается всё так просто!

Фильм назывался «Способный ученик». Сюжет ты особо не помнила (в те минуты, тебя занимали другие мысли, а не движущиеся картинки на экране), но момент, когда разобла-чённый нацист попадает в больницу и, страшась суда, хочет покончить с собой при помо-щи капельницы прочно врезался в твою память. Всё же, кино это действительно важнейшее из искусств, как говорил один из ваших вождей. Что может быть проще пузырька воздуха в трубке капельницы — незаметного и смертоносного. Ты продумала остаток ночи, но альтерна-тивы так и не нашла.

Конечно, несколько раз тебя посещали мысли об отказе от преступления. О том, что легче махнуть на всё рукой, спустить на тормозах и пусть всё разруливается само собой. Естественно, ты будешь переживать, винить себя, но не станешь убийцей. Ты уже почти отказалась от чудовищных замыслах и была в шаге от раскаяния, но… Своим бездействи-ем, ты становилась если не прямым виновником гибели Вадима, то, по крайней мере, соуча-стником. Немалую роль в твоём окончательном решении сыграла и сама жертва. Трижды за ночь она принималась колотить в стену. Два раза ей потребовалось подогретое молоко, а один раз, тебе снова пришлось перестилать постель. Немудрено, что в последнюю чашку молока, ты без колебаний положила четыре таблетки снотворного. Отнять жизнь у полусон-ного и ошалевшего от лекарства человека тебе почему-то оказалось тебе проще.

Короткий сон не принёс облегчения, но и не заставил отказаться от задуманного. Снова вчерашнее чувство отрешённости от происходящего и неизбежности выбора. Да и мать с её полусонным (действие снотворного) бормотанием не казалась чем-то реальным и живым. В своих мыслях ты уже отправила её к праотцам и сейчас стояла на пороге новой жизни. Ты добавила ещё одну таблетку в утренний чай, установила капельницу (там уже не было ничего кроме бесполезного физраствора, но старуха утверждала, что чувствует себя лучше, а потому лечащий врач не стал с ней спорить и отменять процедуру), отрегулировала бегунок на самую медленную подачу, дождалась, пока мать уснёт и перегнула трубку. Когда ты отпус-тила её, пузырёк воздуха начал своё путешествие к человеческой вене. Через час с неболь-шим всё должно быть кончено.

Поражаясь собственному спокойствию, ты отправилась на работу.