Я проводил девушку до дома. По негласному уговору мы не касались сегодняшних событий. Беседовали, как говорится, на отвлечённые темы. Вернее, болтал я, Алла слушала. Я от души вываливал скопившийся в памяти информационный мусор. Раскопки Аркаима, походы викингов, родство Одиссея, Садко и Синдбада, наличие души у животных и прочая, прочая, прочая. Алла оказалась хорошим слушателем. Или ей просто хотелось отвлечься… По крайней мере, она вовремя поддакивала и задавала вполне осмысленные вопросы. Расстались мы добрыми приятелями.

Возвращаясь домой, я ожидал за каждым поворотом встречи с Сидом. Вот сейчас длинноволосый бородач в кожаных одеждах шагнёт наперерез и выдаст очередное туманное изречение. Откуда он только взялся на мою голову? Не со встречи ли с ним начала виться цепочка мистических совпадений и происшествий? Выручать-то он выручает, но после его помощи обязательно случается что-то из ряда вон выходящее. Кто он, Сид? Первый кирпичик в здании моего безумия? Вряд ли. Его, родимое, заложили гораздо раньше. Семнадцать лет назад. Пора себе в этом признаться! Семнадцать лет оно укрепляется и возводится, этаж за этажом, пролёт за пролётом. Заселяется… Призраками… Семнадцать лет я убегаю от них, и в то же время мечтаю о встречи. Мечта исполнилась… Приехал на малую Родину для, ха-ха, спокойной работы.

Загруженный проблемами не хуже чем «Титаник» пассажирами (ещё осталось на айсберг наткнуться), я приближался к дому. Отсутствие событий — уже событие. В моём случае не самое неприятное. При такой жизни я скоро начну радоваться, если без происшествий пройду из комнаты в кухню. А если ещё стакан воды выпить и не подавится при очередном привете от потусторонних сил, вообще считать, что день удался.

В настроении вернувшегося с прогулки узника я поднялся на третий этаж. Открыл дверь. Пока ни Сида, ни призраков, ни соседки-активистки. В самом деле везёт! Я захлопнул дверь, прячась от неприятностей. Хотя ещё не известно, где они устроили засаду — там или здесь?

Осмотр квартиры улучшил бодрость духа. Ничего сверхъестественного. Может быть жизнь налаживается?

Полученный от вымогательницы в белом халате спирт я разбавил ячменным напитком. Попросту говоря — выпил пива. Превратившаяся в склад мягкой мебели комната порадовала замечательной находкой. Сетевой радиоприёмник — так это, по-моему, называется. Вещь конечно не первой свежести, но и не ровесник допотопных «блинов», коими награждались до войны передовые колхозники.

Напевая строчки из знаменитого советского хита — «загудели, заиграли провода, мы такого не видали никогда» — я произвёл радиофикацию квартиры. Повернул регулятор громкости. Динамик приветствовал меня незамысловатой мелодией извлечённой из дешёвого синтезатора.

— Здравствуйте, дорогие друзья, — приторно-паточный голосок не вызывал ничего, кроме тошноты, — в эфире Калиновское радио. В студии Марина Крамцева. В ближайшие полчаса…

Прихлёбывая пиво, я ломал голову над одним вопросом — кому всё это нужно? Таких бездарно сварганенных образчиков советской пропаганды я не слышал уже лет с десяток. Мне врали. Нагло и беззастенчиво. Как взрослый подлец может врать наивному ребёнку. Но я-то, слава богу, не ребёнок!

Елейным голоском госпожа Крамцева вещала мне, в каком замечательном месте я очутился. Убийства девушек, обезображенные коммунальными раскопками улицы, бесчинствующая шпана и прочее оказались фантомом. Бредом воспалённого сознания. На самом деле, Калиновск — утерянный Эдем! Провинциальная ди-джейка чуть ли не рыдала от умиления, сообщая городские лженовости. Ах, как у нас всё прекрасно и замечательно! Ах, как мы все счастливы! Ах, и птичьего молока нам не надо!

Как бы мне хотелось посмотреть на сладкоголосую сирену дремучей радиостанции в реальной жизни. Какие песни вы поёте, госпожа Крамцева, когда пачкаете дорогие сапоги, форсируя лужи и следы коммунальной деятельности, или оказываясь один на один с кампанией ошалев-ших от водки и безнаказанности морлоков, или заходя в пропахший мочой подъезд? Очень бы хотелось услышать.

Рассерженный, я отключил радио и отнёс на прежнее место. Чёрт знает что! По телевизору колдуны и трупы, по местному радио — фальшивый сахарин.

Телефонный звонок обрушился ведром холодной воды. Злоба потухла. Садистские фантазии по поводу госпожи Крамцевой улетучились. Начинается!

Аппарат надрывался с дьявольской настырностью. В состоянии лягушки бредущей навстречу голодному ужу я вышел в прихожую. Поднял трубку.

— Привет, старик, — гора свалилась с плеч. Алик! Я ждал голос с того света, а это всего лишь местный воротила бизнеса. В эту секунду я готов был его расцеловать.

— Привет, — просипел я.

— Простыл что ли? Чего хрипишь?

— Да так…

— Слушай, а ты молодец! Круто вчера разобрался!

— Что?

— Лихо, говорю, рога молодняку поотшибал! А ещё писатель! Может, ко мне в охрану пойдёшь?

— А откуда…

— Я всё, зёма, знаю, что в городе случается. Положение обязывает. Но ты — молодец, с ними давно разобраться нужно было. Оборзели. Им мои ребята ещё потом накинули. Можешь не беспокоиться. Больше тебя никто не тронет. Обещаю. Не ожидал, честное слово. Один пятерых уделал.

— Не один… , — автоматически поправил я.

— Что? — переспросил Алик. — Не прибедняйся. Но не о том базар. У Игоря был?

— Сподобился…

— Ну и как?

— Чуть морду не набили. Всё удовольствие — сотня «зелёных»!

— Не понял…

— А чего тут понимать? Сперва братец-психопат с кулаками набросился, потом докторша денег потребовала, чтобы Игорю права сохранить.

— Слушай, я разберусь. Она тебе на карачках эти «бабки» притащит!

— Лучше не надо.

— Ты чего — Рокфеллер?! Нечего деньгами разбрасываться!

— Она на Игоре потом отыграется.

— Дурью не майся! Я ей отыграюсь!

— Ну, если… Только не надо на карачках.

— Хозяин-барин. Замяли. Теперь о родственничке твоём. Он что-нибудь говорил или сразу драться полез?

— Чепуху всякую…

— Вспомнить можешь?

— Нет, — соврал я.

— Ну, хотя бы в общих чертах, — допытывался Алик. — Примерно.

— Да не обратил я внимания. Перепугался, когда он орать начал.

— Ты перепугался?! Не лепи горбатого! Перепугался! Вчерашним парням это скажи! Ну ладно — не помнишь, так не помнишь. Я его тоже навещал. Он такое порассказал… Но это не телефонный разговор. Ты завтра после обеда свободен?

— Да.

— Я к тебе заскочу.

Я не успел согласиться. Алик отсоединился. Трубка загудела. Отлично, он не оставлял возможностей выбора. Сказал — зайду, подразумевал — сиди и жди! Так, наверное, и выживают в полном опасностей океане коммерции.

Отличная, вообще-то, кампания собирается. Каждому из нас нравилась Алла. Погибшая Алла. Не хватает только учителя химии. О нём, помнится, она тоже говорила в тот последний вечер. Только вот, каким боком это всё касается загадочного Сида? И как понимать Игоря? Кого он видел перед аварией? Ту, что оставляет мне письма и звонит по телефону? Такого быть не может! Мне всё самому это кажется бредом воспалённого, пропитавшегося алкоголем сознания. Игорь фантазией не отличался никогда. Карбюраторы, аккумуляторы, запаски и зажигания — вот круг его интересов. Он мог увидеть на дороге фантом навороченной иномарки, но погибшую девушку… Бред! И чего он рассказал Алику? Ладно, завтра узнаем.

Совершенно бессознательно я схватился за очередное пиво. Усилием воли заставил себя вернуть бутылку на место. Хватит! Всему есть мера. Вспомнился легендарный Чёрная Борода. Знаменитый пират начинал день с большой кружки рома, разбавленной настойкой опия. Если отбросить маковый экстракт, я резво вышагиваю по тропке удачливого корсара. Тропке, приведшей его к безумию. Который день под знаком пьянки? Хватит!

Я взял чистую тетрадь. Отточил карандаши. Заварил крепкого чая. Появилась шальная идея — подключиться к радиосети. Голос госпожи Крамцевой — чистой воды рафинад. Иногда чай пьют вприкуску, реже — вприглядку, я изобрёл новый способ — вприслушку. После некоторых размышлений от смелого эксперимента пришлось отказаться — такого количества сахарина, как в песнях провинциальной сирены не выдержит и самый отъявленный сластёна.

Я снова писал до темноты. Сработал эффект берсерка. Воины-звери под наблюдением опытного колдуна выпивали отвар из мухоморов, после этого (если, конечно, выживали) щепотка порошка из красноголовых грибов приводила их в состояние священной ярости. Таинственный отвар мне заменял алкоголь. Теперь я работал, прихлёбывая горьковатый, ароматный напиток, но ярился не меньше берсерка. Я не чувствовал ни затёкшей спины, ни немеющих пальцев, ни обжигающих глазные яблоки слёз. Глоток — страница, глоток — страница. Подобно обезумевшему от крови викингу, я не мог остановиться.

Я не заметил, как опустошил третий чайник (я даже не помнил процесс кипячения и заварки), я игнорировал протесты мочевого пузыря по поводу количества поглощённой жидкости (к счастью не подвёл), я снова не помнил смысла написанного (буквы и строчки, строчки и буквы), я с трудом вернулся из небытия, уложив в стол очередную исписанную тетрадь. Цены мне нет! Стахановец беллетристики! Так бы каждый день! Ещё бы знать о чём пишу. Перечитывать сил не было. Завтра, всё завтра. Или послезавтра. Или… Там видно будет.

Вознаградив себя тремя бутылками пива (ни капли водки), я проковылял в комнату. Ещё дедушка Дуров говорил, что удачный трюк надо поощрять. Я сегодня отличился. Заслужил. Крепя сердце, пощёлкал пультом. Ворон бахвалился шестнадцатью каналами. Ну, не может же на каждый проникнуть колдун-некромант и кровавая хроника! Наверное, не может, но мне не повезло. Я увидел знакомые пейзажи. Калиновск! Потом мужчина с лицом несостоявшегося Наполеона принялся рассказывать о серийном маньяке. Сделанная на модной ныне «мыльнице» фотография первой жертвы. Второй… Её я узнал. Я был с ней в ту ночь! Фоторобот убийцы. Я вздрогнул. Я видел лицо убийцы раньше! Видел и не видел одновременно! Все сплелись в грубо прорисованной физиономии — Игорь и Сид, Алла и я, экскаваторщик Колька и Иваныч, Алик и продавщица из магазина продуктов. Кого я только не увидел! Чёрно-белое изображение напоминало икону. Работу древних богомазов, в коей воплотился идеал благостности и смирения, но чёрная сторона их. Я смотрел в лицо Зла. Абсолютного, не ведающего пощады Зла. Морлоки, при сравнении с ним, казались шаловливыми купидонами.

Жуткое видение сменил всё тот же мужчина. Я прочёл титры — Борис Барыбин — оперуполномоченный РУБОП. В имени мелькнуло что-то знакомое. Современный Шерлок Холмс повествовал о подробностях злодеяний. Слишком натуралистично и слишком бесстрастно, по-моему! Я перепрыгнул на следующий канал. Уж лучше сахарообильная Крамцева!

Экран явил Луи Де Фюнеса. Слава богу! Часа два я наблюдал за похождениями незадачливого француза. Лысый коротышка готов был на всё, ради воплощения собственных прожектов. Смазливые герои и героини оказывались в дураках, вступив в поединок с мастером комедии. По-моему, я даже расхохотался. А после (огромная благодарность Песчаному Человеку, Гипносу, или кто ещё там отвечает за сновидения?) крепко уснул.