1. Реактивные истребители трех поколений в воздушных боях

Ведущее место в тактике истребителей зарубежные военные специалисты отводят воздушному бою, который ими трактуется как организованная вооруженная борьба одиночных экипажей и групп самолетов в воздухе. Все остальные элементы тактики, по их определению, занимают подчиненное положение по отношению к бою, поскольку лишь подготавливают или обеспечивают его успешное ведение.

После второй мировой войны основным достижением в области развития авиационной техники были реактивные двигатели, поступившие на смену поршневым. Впервые они были установлены на самолеты-истребители, скорость которых при этом достигла 1100 км/ч, а практический потолок возрос до 15 000 м. В ноябре 1950 г. реактивные самолеты провели первый воздушный бой в небе Кореи.

Опыт корейской войны привлек пристальное внимание зарубежных специалистов, ожидавших существенных изменений в тактике в связи с улучшением летных характеристик самолетов. Однако воздушный бой остался групповым и маневренным, хотя пространственные рамки его расширились, а темп возрос. Неизменными остались и принципы боя. Прежние требования предъявлялись и к профессиональной подготовке летчика-истребителя: уверенный пилотаж, способность вести пространственную ориентировку, устойчивость к перегрузкам, умение действовать в группе и метко стрелять. Но уровень этих требований стал намного выше. Главным препятствием, не позволившим изменить вид и характер воздушного боя, было старое оружие. На борту реактивных самолетов остались пулеметы и пушки прошлого поколения. Из двух основных элементов боя: маневра и огня — новое содержание получил только первый. Дальность действия авиационных пушек возросла незначительно, поэтому область возможных атак почти не изменила своих размеров. Чтобы достичь основной цели боя — поразить воздушного противника, требовалось зайти ему в хвост и сблизиться на небольшое расстояние. Необходимость выхода на малые курсовые углы и короткую дистанцию по отношению к подвижной цели обусловливала маневренный характер боя. Слабая мощь бортового огня вынуждала, как и прежде, компенсировать ее количеством участвовавших в атаке самолетов.

Чем же, по мнению зарубежных военных специалистов, ценен опыт войны в Корее? Во-первых, воздушные бои происходили на больших высотах, истребители получили практику боевого применения в стратосфере. Во-вторых, были разработаны новые тактические приемы, соответствовавшие возросшим боевым возможностям техники. В-третьих, усовершенствован боевой порядок — расстановка сил перед боем. В-четвертых, произошла реорганизация управления истребителями в воздухе.

Западные специалисты отмечали, что наиболее сложным оказалось соединить тактику с возможностями новой техники. Участвовавшие в воздушных боях первые реактивные истребители (северокорейский МиГ-15 и американский F-86 «Сейбр») принадлежали к одному классу, но имели различное вооружение. Первый из них обладал несколько большей максимальной скоростью и заметно лучшей скороподъемностью. Второй имел преимущество в маневре по горизонту, особенно на малой высоте. МиГ-15 был вооружен одной 37-мм и двумя 23-мм пушками, F-86 — шестью 12,7-мм пулеметами (впоследствии на «Сейбр» также были установлены пушки). Исходя из этих различий логика ведения боя для летчика МиГ-15 коротко выражалась так: «выше и на вертикаль», а для летчика «сейбра» — «ниже и на горизонталь».

Боевые порядки истребителей приспосабливали к условиям выполнения боевых задач. Основным тактическим подразделением являлась эскадрилья. В предвидении боя она делилась на ударную и прикрывающую группы, а также группу наращивания усилий (резерв). Ударная группа включала не меньше звена и предназначалась для поражения основных сил в боевом порядке противника. Обязанности группы прикрытия заключались в защите ударной группы и ее усилении. Резерв (одна-две пары) должен был поддерживать основные группы, а также отражать атаки вновь появляющихся в районе боя истребителей противника. Когда того не требовала обстановка или не ожидалось интенсивного противодействия со стороны противника, резерв не выделялся или находился в готовности к вылету на аэродроме. Интервалы и дистанции в боевом порядке увеличились.

Стремление постоянно иметь преимущество в высоте обусловило относительно небольшую глубину боевого порядка эскадрильи МиГ-15. Обычно прикрывающая и ударные группы располагались одна над другой. Северокорейские истребители часто практиковали полеты шестеркой; третья пара называлась группой свободного маневра.

При поиске противника шестерка выстраивалась тупым клином, а перед боем пара свободного маневра переходила в пеленг или резко набирала высоту. Она была готова к наращиванию усилий или отражению внезапных атак.

Звено истребителей МиГ-15 действовало в составе эскадрильи или самостоятельно. Одна пара звена была ударной, а другая — прикрывающей. Типичным для звена было размыкание по фронту и превышение прикрывающей пары над ударной. Перед атакой ведомая пара занимала острый пеленг — боевой порядок вытягивался в глубину для лучшей защиты, облегчения маневра и концентрации огня на выбранном направлении.

Пара истребителей считалась неделимой в бою. Она все чаще получала сложные боевые задания, и ответственность за их выполнение нес старший летчик (ведущий пары). Предоставление большей самостоятельности заставляло его повышать тактическую грамотность, развивать творчество и инициативу.

Расчленение боевого порядка приводило к усложнению управления истребителями в воздухе. Однако сохранению непрерывного управления способствовало появление новых самолетных и наземных радиотехнических средств. На борту реактивных самолетов, участвовавших в воздушных боях, находились уже УКВ — приемопередающие радиостанции, а контроль за воздушной обстановкой с земли осуществлялся с помощью радиолокаторов, тактико-технические характеристики которых значительно улучшились. Так, дальность обнаружения воздушных целей и разрешающая способность радиолокаторов были увеличены примерно в два-три раза. Наземный командный пункт стал «видеть» выше и дальше, различать по отдельности мелкие группы истребителей, находившиеся друг от друга на небольшом расстоянии.

Данные о противнике поступали от постов системы оповещения, боевой расчет анализировал обстановку по вертикальному планшету, на котором велась проводка обнаруженных целей, и поднимал нужное количество истребителей в воздух. Наведение на противника осуществлялось курсовым способом до момента обнаружения цели ведущим группы.

Зарубежные специалисты предполагали, что сдвиги в способах управления истребителей повлекут за собой не менее крупные изменения в способах ведения воздушного боя. Однако этого не произошло. Командные пункты ограничивались оповещением и наведением, а непосредственно в сферу боя не вмешивались. После схождения групп обстановка на экранах локаторов становилась настолько сложной, что даже опытный оператор не мог в ней разобраться.

После двух лет войны американской авиацией были применены средства радиопротиводействия в целях подавления работы системы оповещения и управления истребителями КНА. Для этого несколько бомбардировщиков В-26 были переоборудованы в постановщиков активных и пассивных помех. Помехи ставились наземным радиолокационным станциям обнаружения воздушных целей (в системе оповещения истребителей) и станциям орудийной наводки зенитной артиллерии. Наведение истребителей и управление ими в полете в такой обстановке значительно усложнились.

Выполнению заданий в период войны в Корее предшествовали, как правило, оценка возможностей своих и противника, розыгрыш вероятных ситуаций и анализ последствий каждого тактического хода. Такие тактические приемы, как «клещи», «ловушка» или «пасть», требовали более тщательной подготовки, даже предварительных расчетов на земле. Летчики поднимались в воздух уже с готовым вариантом действий.

Опыт корейских событий, по мнению зарубежных военных специалистов, показывает, что все основные элементы тактики истребителей — способы выполнения боевых задач, приемы воздушного боя, организация управления и взаимодействия, а также методика подготовки к полетам пополнили свое содержание. Дальнейшее развитие тактики было уже невозможно без учета опыта этой войны.

Первый воздушный бой, который положил начало длительной воздушной войне во Вьетнаме, произошел 2 апреля 1965 г. В нем участвовали истребители двух поколений: американские сверхзвуковые F-4 и северовьетнамские дозвуковые МиГ-17.

В течение десяти лет, предшествовавших этой войне, американские истребители обучались главным образом перехватам одиночных бомбардировщиков — носителей ядерного оружия. Летчик совершал почти программный полет, подчиняясь командам автоматизированной системы наведения. Его квалификация определялась умением точно водить самолет по приборам, применять оружие с помощью радиолокационного прицела, взлетать и садиться в сложных метеоусловиях.

По оценке западных специалистов, все это почти не пригодилось в ходе войн во Вьетнаме и на Ближнем Востоке. От летчика потребовались в первую очередь качества пилотажника и стрелка, умение взаимодействовать в группе, принимать самостоятельные решения в скоротечной воздушной обстановке. Подсказка с земли часто отсутствовала, так как встреча с противником происходила за пределами зоны контроля командного пункта или в условиях интенсивных радиопомех.

Реальная обстановка заставила решать такие тактические формулы, которым не придавалось должного значения в мирное время.

«По мере возрастания интенсивности воздушных боев, — писал журнал «Интеравиа», — американские летчики все в большей степени стали ощущать недостатки применяемой ими тактики. Не подтвердилось мнение о преимуществах скоростных многоцелевых самолетов по сравнению с истребителями противника. Пришлось расплачиваться за ошибочное мнение о том, что маневренность, характеристики управляемости и разгона мало влияют на исход воздушного боя. Также неправильным было заключение, что управляемая ракета может заменить летчика, способного ориентироваться и изменять положение самолета в воздушном бою».

Зарубежные военные обозреватели отмечают, что в начале войны истребители США привлекались для нанесения бомбовых ударов. Налеты вначале осуществлялись на средних высотах, с повышением активности комплексов ПВО ДРВ — на малых. С усилением противодействия со стороны «мигов» истребители «Фантом» стали все чаще назначаться в группы прикрытия, а затем полностью переключались на выполнение задач воздушного боя.

«Миги» направляли свои атаки по ударным группам в боевом порядке, преодолевая многочисленные истребительные заслоны. И лишь при необходимости вступали в бой с прикрытием, так как самолеты без бомб не представляли угрозы для защищаемых ими объектов. Строгая целевая направленность в действиях была необходима в условиях неравенства сил в воздухе.

Эффективными в борьбе с загруженными бомбами F-105 оказались дозвуковые, но более маневренные МиГ-17. Подойти к тяжелому F-105 на близкое расстояние летчику МиГ-17 позволяли небольшой избыток скорости, хорошая приемистость и правильный выбор рубежа начала атаки.

Тактика, применявшаяся «мигами», заставила американцев создать еще одну группу прикрытия, которая заняла место впереди и снизу ударной. При подходе к цели самолеты этой группы увеличивали скорость, выдвигались вперед и, обнаружив МиГ-17, пускали ракеты на встречных курсах. Вероятность попадания в этом случае была низкой, но такой прием заставлял иногда летчиков МиГ-17 отказываться от атак.

С появлением в ВВС ДРВ сверхзвуковых МиГ-21 американским истребителям пришлось встретиться с тактикой комбинированного использования всех сил современной ПВО. МиГ-21 выдвигались на дальние подступы к прикрываемым объектам, действовали под контролем с земли. Они вступали в бой в наиболее благоприятной обстановке после определения слабых мест в боевом порядке противника. По-прежнему основной удар направлялся по бомбардировщикам.

«Северовьетнамцы в тактическом отношении очень подвижны и все время используют что-либо новое, — писал журнал «Авиэйшн уик». — Например, самолеты МиГ-17, имеющие меньшую скорость и летающие на сравнительно малых высотах, часто используются в качестве приманки, в то время как сверхзвуковые МиГ-21, вооруженные ракетами, находятся выше. Когда пилот «фантома», выполняющий задачу прикрытия штурмовиков, бросается вперед, чтобы сбить МиГ-17, то сам неожиданно попадает под атаку МиГ-21».

Потери американских истребителей возросли. Если в начале 1966 г. в воздушных боях было сбито 11 американских и 9 северовьетнамских самолетов (соотношение потерь 1,2:1), то после появления самолета МиГ-21 в рядах ВВС (первый бой МиГ-21 провели 23 апреля 1966 г.) картина резко изменилась. С мая по декабрь соотношение стало 4:1 (47 сбитых американских и 12 северовьетнамских самолетов). «Когда у противника появились истребители МиГ-21, — писал журнал «Авиэйшн уик», — его авиация начала применять более сложную тактику, которая подкреплялась огнем большого количества ракет «земля — воздух», зенитных орудий и лучшим использованием радиолокаторов наведения. Так как истребительные силы Северного Вьетнама были сравнительно небольшими, усовершенствование системы боевого управления позволяло наиболее рационально использовать эти силы. Нарушить управление можно было только постановкой интенсивных помех и огневым воздействием по пунктам наведения».

В вооруженных конфликтах на Ближнем Востоке 1969 и 1973 гг. новым в тактике истребителей зарубежные специалисты признали изменение задач, выполняемых группами различного тактического назначения. В бой первой часто вступала демонстративная группа, в задачу которой входило обеспечить условия для проведения внезапной атаки ударной группе. Три тактических приема применялись чаще других при демонстрации ложных намерений: расчленение боевого порядка противника, увлечение его за собой к району расположения ударной группы и размыкание звена на пары по направлению и высоте после имитации лобовой атаки.

Расчленение боевого порядка противника вклиниванием в него на встречных курсах и с большой скоростью (рис. 8) достигалось для того, чтобы ударная группа могла атаковать оторвавшихся от строя одиночек. Обычно оставшиеся без поддержки летчики не предпринимали активных действий и пытались быстрее отыскать своих, забывая о защите.

Рис. 8. Расчленение боевого порядка на встречном сближении с последующей атакой

Увлечение противника в район расположения ударной группы называлось «провоцированием на преследование». В процессе преследования противник следил только за маневрами демонстративной группы, рассчитывая атаковать ее превосходящими силами. Однако с определенного, намеченного планом боя рубежа в бой вступала ударная группа. Обычно она наносила атаку снизу, из-за пределов зоны контроля радиолокаторов противника.

Иногда после ложного лобового сближения демонстративная группа размыкалась для разъединения боевого порядка противника, который вынужден был распылять силы для боя с двумя демонстративными группами. Ударная группа в этом случае наращивала усилия одной из них, создавая численный перевес и вступая в бой в самый благоприятный для нанесения ракетной атаки момент. Если мощности удара не хватало, усилия атакующих наращивала группа резерва, находившаяся или в общем боевом порядке, или в зоне патрулирования за пределами досягаемости средств ПВО противника. Поддержка чаще всего требовалась при срыве внезапной атаки и завязке маневренного боя, где шансы сторон выравнивались.

Таким образом, отмечают зарубежные обозреватели, способы атак, применявшиеся сверхзвуковыми истребителями, определялись во многом попытками приспособить самолеты и оружие, предназначавшиеся для перехвата, к ведению группового маневренного боя. Ограничения, имевшиеся у ракет «воздух — воздух» по дальности пуска и перегрузке, заставили тщательно готовить атаку и пересмотреть соотношение вспомогательных и ударных сил в бою не в пользу последних.

Ударная группа уже не стремилась иметь превышение перед боем с основной группой истребителей противника, а, наоборот, занимала нижний эшелон в боевом порядке, скрываясь под зоной наблюдения радиолокаторов противника. В соответствии с требованиями внезапности атака наносилась в большинстве случаев не сверху, а снизу, из сектора, хуже всего просматриваемого противником. Тяговооруженности у истребителей хватало для того, чтобы не терять скорости в процессе атаки с набором высоты.

Не обязательным стало выделение в ударную группу большей части сил эскадрильи. Мощность оружия настолько возросла, что стали больше думать о точности атаки, чем о сосредоточении огня на ее направлении (что было обязательным для истребителей с пушечным вооружением). Силы на удар, его обеспечение и поддержку делились примерно поровну.

Для успешного завершения третьего, в большинстве случаев решающего этапа воздушного боя между сверхзвуковыми истребителями требовалась тщательная подготовка летного состава на земле. Почти обязательными считались розыгрыш различных вариантов группового боя, определение посильных задач группам различного тактического назначения, порядка взаимодействия, установление рубежей ввода в бой и направления атак.

После изучения опыта, полученного во Вьетнаме и на Ближнем Востоке, зарубежные специалисты пришли к выводу, что большие скорости и высоты полета не являются важнейшими показателями совершенства истребителя. Их особое внимание привлекло то обстоятельство, что диапазон высот, в котором велись воздушные бои, не возрос, а уменьшился. Если в Корее истребители в ходе боев «захватывали» стратосферу, то во Вьетнаме потолок их боевого применения не превышал 9000 м. Это объяснялось отчасти характером боевых задач, выполнявшихся ударными силами тактической авиации. Бомбардировщики действовали преимущественно на малых высотах, опасаясь захода в зону поражения зенитных ракетных комплексов. Вслед за ними были увлечены вниз группы прикрытия. Завязка маневренных боев происходила в диапазоне высот 1500–4500 м.

Практикой было установлено, что в условиях изменения контрастности окружающего фона летчик может наблюдать маневрирующую цель на расстоянии не более 3600 м. Таким образом, визуальную связь между противниками обеспечивал радиус разворота, равный примерно 1800 м. На высоте более 9000 м установившийся разворот с таким радиусом без потери высоты и скорости был уже невозможен. Использование предельных маневров требовало участков разгона, на которых противник выходил из поля зрения летчика. Бой прекращался.

Диапазон скоростей, в котором велись воздушные бои, был небольшим. Несмотря на то что противники имели самолеты, способные летать со скоростью, превышающей М=2, наиболее часто бои велись на скоростях, соответствующих числам М от 0,5 до 0,9. Это объяснялось небольшой высотой в начале боя (2500–4600 м), на которой скорость ограничена прочностью конструкции самолета. Но существовала и другая причина.

Исследования показали, что максимальная угловая скорость установившегося разворота достигается в диапазоне чисел М = 0,8±0,1 (для всех типов истребителей). Исключение составляет форсированный разворот с потерей скорости, но число таких разворотов в бою ограничивается вследствие быстрой потери энергии. При числах М>1 выигрыша в маневренности добиться нельзя. Все попытки летчика быстрее развернуться на противника или от него выводили самолет в диапазон околозвуковых скоростей.

Подавляющее большинство воздушных боев было групповым: их начинали истребители в составе от пары до трех звеньев. Одиночки поднимались только для перехвата бомбардировщиков ночью и беспилотных разведчиков противника — днем.

Наблюдалась общая тенденция к уменьшению скорости и высоты полета в ходе маневренного боя в связи с расходом энергии и невосполнением ее после выполнения некоординированных (форсированных) разворотов.

Продолжительность боя, распадавшегося на отдельные очаги после начала энергичного маневрирования, с учетом возможного наращивания усилий составляла 2–6 мин. Окончание боя чаще всего связывалось с поражением противника, нарушением взаимодействия в группе, разрывом контакта с целью и нехваткой топлива.

Дальность и ракурс применения оружия характеризовались малыми величинами, то есть бои велись на коротких дистанциях, ограниченных визуальными связями между противниками, а поражение цели было возможно в основном только при атаке с задней полусферы.

Примерно две трети общего числа сбитых в боях самолетов было поражено ракетами «воздух — воздух», а одна треть — пушечными снарядами. На Ближнем Востоке, где процент ближних маневренных боев был выше, чем во Вьетнаме, и в каждом бою участвовало больше самолетов, пушки применялись летчиками чаще и эффективнее. Журнал «Интеравиа» писал: «Из каждых 11 ракет типа «Сайдвиндер», выпущенных по противнику, только одна наносила ущерб. Это относилось к начальному этапу боя, когда сохранялись следующие условия: 1) самолет — носитель ракеты занимал положение непосредственно позади цели на дальности 1–2 км; 2) летчик атакуемого самолета не обнаруживал момента пуска УР и не предпринимал энергичного оборонительного маневра».

Таким образом, делают вывод зарубежные обозреватели, сверхзвуковые самолеты, способные летать очень быстро и высоко, применялись в довольно ограниченном диапазоне высот и скоростей.

Еще в ходе войны во Вьетнаме в США начали разрабатывать требования к истребителям нового поколения, предназначенным для завоевания превосходства в воздухе. На вооружение поступили новые самолеты — F-15 и F-16. У них была значительно улучшена маневренность в диапазоне скоростей, соответствующих числам М = 0,8±0,1, увеличена дальность обнаружения воздушного противника бортовыми РЛС, повышена тяговооруженность, расширены возможности прицельного оборудования и оружия (которые обеспечивают поражение воздушного противника как на встречных курсах, так и в ближнем маневренном бою), улучшена управляемость на режимах полета, близких к критическим.

В вооруженном конфликте 1982 г. на Ближнем Востоке оба новых американских самолета в составе израильских ВВС были введены в бой.

События в воздухе развертывались над Ливаном, узкая территория которого с запада примыкает к морю. Израильские истребители-бомбардировщики группами звеньевого и эскадрильского состава взлетали со своих аэродромов и следовали на север к району Бейрута. Там их уже ожидали расположившиеся в зонах над морем самолеты дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С «Хокай». Чуть ближе к побережью в зонах барражирования находились группы истребителей F-15 и F-16, которые перед выходом основной ударной группы к району бомбардировки выдвигались на восток и образовывали многоярусный заслон.

В ходе реальных боевых действий выявились преимущества и недостатки заслона. К преимуществам зарубежные специалисты относят свободу действий истребителей после вывода их из общего боевого порядка с бомбардировщиками. Они не привязаны к ударной группе и, таким образом, могут вести не только оборонительный, но и наступательный бой (под оборонительным боем подразумевается отражение атак противника при сохранении своего места в боевом порядке). Раскрепощенные истребители прикрытия взаимодействуют с обеспечиваемыми бомбардировщиками только по времени, не поддерживая постоянно зрительной или радиолокационной связи. Однако они должны выдвигаться навстречу истребителям противника и вступать в бой по команде с пункта управления.

Недостаток заслона — необходимость организации радиолокационного контроля за районом нанесения удара и подходами к нему в течение всего периода налета. Как показали события на Ближнем Востоке, задача эта непростая, особенно при расположении района на большой глубине. Другой недостаток, выраженный не столь ярко, связан с меньшей надежностью заслона по сравнению с непосредственным сопровождением (эскортированием) бомбардировщиков и уязвимостью «барьера» истребителей от огня наземных средств ПВО над территорией противника.

Вскрытые недостатки израильское командование устраняло следующим образом. Постоянный радиолокационный контроль за районом боевых действий осуществляли по американскому образцу самолеты, выполнявшие также функции воздушных командных пунктов (ВКП). Самолеты Е-2С «Хокай» вели разведку воздушного пространства над Ливаном и регулировали движение истребителей заслона. Неуязвимость последних от огня наземных средств ПВО достигалась предварительной постановкой радиолокационных помех с борта самолета радиопротиводействия «Боинг-707» (переделанного промышленностью Израиля из пассажирского лайнера). Кроме того, до ввода в бой истребители патрулировали в зонах, удаленных от рубежа огня зенитных средств на безопасное расстояние.

ВКП «Хокай» располагались еще дальше от берега в сторону моря. Это отвечало официальным взглядам американского командования на применение самолетов — пунктов управления в ходе операций. В данном случае учитывалось, во-первых, что самолеты ДРЛО не имеют средств индивидуальной защиты от истребителей — оборонительного оружия и бортовой аппаратуры радиопротиводействия; во-вторых, бортовые обзорные радиолокационные станции этих самолетов способны обнаруживать воздушные цели на дальности более 300 км в режиме обзора нижней полусферы. Поэтому при удалении зоны дежурства ВКП «Хокай» от береговой черты на 100 км он просматривал всю территорию Ливана и прилегающую к ней часть территории Сирии во всем диапазоне высот.

Расстановка сил перед началом группового воздушного боя (боевой порядок) соответствовала, по мнению иностранных специалистов, боевым возможностям новых истребителей и характеру решаемой задачи. Она была почти одинаковой в течение всего периода боевых действий: в смешанный боевой порядок включались группы истребителей F-15 и F-16, ВКП и самолет радиопротиводействия. Последние два самолета не изменяли положения в динамике боя, они постоянно находились в отведенных им зонах дежурства.

Наиболее подвижной частью боевого порядка были группы самолетов F-16, предназначенные для ведения ближнего маневренного боя.

Менее маневренной частью были группы самолетов F-15, основное назначение которых — контроль воздушного пространства в боевой зоне и завоевание тактического превосходства.

Ширина боевого порядка определялась разносом по фронту двух-трех зон дежурства истребителей, а глубина — расстоянием от рубежа барражирования ВКП «Хокай» (или постановщика помех «Боинг-707») до восточной границы Ливана. В воздушное пространство Сирии, по данным зарубежной прессы, израильские пилотируемые самолеты не вторгались. Исключение составляли полеты беспилотных самолетов-разведчиков различных типов.

До выхода израильских ударных групп (истребителей-бомбардировщиков и штурмовиков) на территорию Ливана весь боевой порядок представлял многоярусное построение, сдвинутое за пределы района боевых действий. Внизу располагались легкие истребители F-16. Средние высоты занимали ВКП «Хокай» и самолеты F-15. Выше них (и дальше всех в море) находился постановщик помех «Боинг-707». ВКП обычно имел группу непосредственного прикрытия, включавшую пару истребителей F-15.

Каждый элемент боевого порядка решал свою задачу, но действия всех согласовывались и подчинялись общему замыслу. Управление, наведение, обмен информацией осуществлялись по радио. Автоматические линии передачи команд имелись только в системе управления малоскоростпыми беспилотными разведчиками поля боя типа «Скаут» и «Мастиф». Переговоры же по радио между истребителями в боевом порядке строго ограничивались, эфир максимально высвобождался для ВКП, управляющего всеми самолетами и группами, в районе боевых действий или на подходе к нему. «Слепые» зоны в обзоре РЛС ВКП «Хокай», образованные горным рельефом Ливана, перекрывались поисковыми РЛС самолетов F-15, которые обнаруживали воздушные цели на фоне земли на дальности около 50 км. Для этого F-15 выдвигались из зон дежурства ближе к району боевых действий.

На этапе поиска обязанности в паре распределялись обычно так: один летчик вел поиск в верхней полусфере, другой, следовавший на интервале по фронту до 1000 м, — в нижней (секторы поиска ±60°). Сами истребители поиска в это время находились под радиолокационным контролем ВКП, предупреждавшего их об опасности.

В бой истребители чаще всего вводились по команде ВКП. Старший боевого расчета, размещавшийся за основным экраном-индикатором (диаметром 25,4 см), вел контроль и анализ обстановки с помощью бортового вычислительного комплекса, обрабатывавшего поступавшие от РЛС данные. Информация, отображаемая на индикаторе в реальном масштабе времени, позволяла оценивать возможности решения поставленной истребителям боевой задачи. Определенными символами обозначались неопознанные воздушные цели, свои истребители, а также цели, представлявшие наибольшую угрозу. После выбора группы для осуществления перехвата (ввода в бой) вычислительная машина решала задачу на сближение и выдавала на экран скорость, высоту, дальность до цели. Оператор передавал эти данные командиру группы истребителей, находившихся в зоне дежурства. Они разворачивались на заданный курс и искали противника уже в процессе сближения.

Пары F-16, вводившиеся в бой первыми, на этапе сближения снижались на предельно малую высоту, чтобы выйти из обзора радиолокаторов противника. Если они при этом заходили в секторы, не просматриваемые с ВКП, то получали целеуказание от экипажей самолетов F-15. Как отмечают зарубежные военные специалисты, такая форма взаимодействия между истребителями практиковалась впервые. Это было вызвано требованием постоянного радиолокационного контроля за всеми экипажами в боевом порядке от начала и до завершения группового воздушного боя. Перед сближением летчик получал информацию об отсутствии угрозы атаки со стороны истребителей противника. Когда по условиям выполнения задания самолеты сближались на средней или большой высоте, естественная маскировка исключалась. Скрытность в данном случае достигалась постановкой активных радио- и радиолокационных помех с борта самолета «Боинг-707» или с подвижных наземных станций, установленных на вершинах гор.

 

2. Бой на средних дистанциях

«В связи с появлением истребителей третьего поколения, оснащенных новым оружием, — писал журнал «Флайт», — общепринятые положения воздушного боя подлежат пересмотру. Чтобы не быть сбитым, уже недостаточно предотвратить выход противника в ограниченную область возможных атак с задней полусферы. Современные ракеты запускаются с дальности свыше 35 километров и с любого направления. Зоны эффективного их применения расширились, бой стал всеракурсным».

Первые атаки в переднюю полусферу были зафиксированы в ходе воздушных боев на Ближнем Востоке. Зарубежная печать, освещавшая события в ливанском конфликте 1982 г., отмечала, что ракеты средней дальности «Спарроу» применялись израильскими истребителями F-15 примерно в одной трети из всех зафиксированных атак.

Характерной чертой боя на средних дистанциях зарубежные специалисты считают начало и конец наступления до рубежа установления зрительного контакта с противником; энергичное маневрирование для выхода в заднюю полусферу исключается. Летчик ориентируется в воздушной обстановке по ее искуственному отображению на экране бортовой РЛС (или индикаторах других поисковых средств). Появились метка цели и символ опознавания на экране — летчик принимает решение и вступает в бой. Нет метки или она скрылась на фоне помех, поставленных противником, — решение откладывается.

Таким образом, воздушный бой на средних дистанциях начинается с соревнования электронной техники: чей радиолокатор дальше «увидит», чья система «свой — чужой» надежнее опознает. Летчик лишь помогает технике, устанавливая режимы работы РЛС или перемещая вручную антенну по углу места. Считается, что бортовые системы могут давать сигналы о готовности к наступлению — реализации заготовленного сценария боя. Машинная обработка и анализ информации позволяют определить и выдать летчику степень угрозы, которую несет каждая обнаруженная цель. Электроника подсказывает решение и указывает, какое оружие целесообразно применить в данном случае. Как считают зарубежные специалисты, возможность использования оружия и радиоэлектронного оборудования с лучшими, чем у противника, характеристиками или наличие средств получения дальней информации позволяют упредить противника в обнаружении и атаке, а также нейтрализовать эффект его численного преимущества. Бой начинает (переходит на сближение) тот, кто первым обнаружил противника. Сложности, возникающие из-за малой величины зоны обзора (поиска), трудно компенсировать увеличением числа вступающих в противоборство истребителей. Поэтому самолеты, оснащенные новыми радиолокаторами и ракетами повышенной дальности, не сводятся в плотные боевые порядки, а размыкаются по глубине и высоте, особенно перед началом сближения.

Зона поиска при обзоре радиолокатором нижней полусферы (выделение целей на фоне земли) уменьшается примерно в два раза. Поэтому, если требуется сохранить скрытность, сближение выгоднее начинать с малой высоты. Однако в наборе высоты приходится ближе подходить к цели, так как снижаются энергетические возможности ракеты (уменьшается разрешенная дальность пуска).

Наступательный тактический прием, отмечают зарубежные обозреватели, в основе которого лежала атака снизу вверх с выходом истребителя из засады (затененной зоны в радиолокационном поле противника), получил распространение во время последнего ливанского конфликта. Маскировке самолета F-15 в «исходном положении» способствовали горные хребты, создававшие непросматриваемые участки в обзоре наземных РЛС. После выхода на среднюю высоту скрытность сближения обеспечивали пассивные или активные помехи, ставившиеся с другого самолета.

В отличие от ближнего боя, где оружие малой дальности применяется с задней полусферы, на средних дистанциях наивыгоднейшим направлением атаки считается встречное, при котором достигается максимальная дальность пуска ракеты (вследствие больших скоростей сближения). По мере увеличения ракурса преимущества, предоставляемые дальнобойным оружием с радиолокационной полуактивной системой наведения, теряются. Атака на догоне становится тактически невыгодной, поскольку дальности пуска близки к минимальным.

Возможность быть атакованным возникает из-за отсутствия информации (оповещения об угрозе), тактических просчетов, ошибок летчика или пункта управления в оценке обстановки, потери бдительности. Ошибки могут быть вызваны также принятием ложной обстановки за действительную. Как показал опыт боев на Ближнем Востоке, прием вызова противника на преследование демонстративным маневром не утратил актуальности. Демонстративная группа, роль которой поручалась разведчикам, увлекала за собой перехватчик и подводила его под встречный удар снизу. Таким образом, атака со средней дальности для повышения ее результативности обеспечивается вспомогательными средствами.

По мере включения в сферу боя новых элементов, которые должны действовать синхронно, тактика истребителей усложняется. Однако наступательных приемов в бою на средних дистанциях меньше, чем в ближнем маневренном. На протяжении двух этапов — в ходе сближения и атаки — самолет должен двигаться по прямой или по траектории, близкой к ней, чтобы цель удерживалась в относительно неширокой зоне захвата радиолокационной головки ракеты. В целом, как считают зарубежные военные специалисты, успешное применение наступательных приемов в бою на средних дистанциях зависит от дальности обнаружения воздушной цели бортовой РЛС и ее помехозащищенности, разрешенной дальности пуска и «всеракурсности» управляемых ракет, полноты и эффективности боевого обеспечения атаки, уровня тактической подготовки летчика и боевого расчета КП.

Нейтральные приемы в отличие от наступательных направлены на то, чтобы не дать противнику полностью проявить свои атакующие возможности. В бою на средних дистанциях они находят место при эскортировании бомбардировщиков — решении одной из основных боевых задач истребителей. Группы эскорта ведут сдерживающие действия, направленные на то, чтобы не допустить перехватчики противника к прикрываемой ударной группе.

По мнению зарубежных специалистов, эффективность нейтральных приемов зависит от наличия высоких тактико-технических характеристик и умелого использования средств радиоэлектронного противодействия — прицельных, заградительных и имитационных помех.

Для посылки прицельной помехи необходимо заранее знать точную частоту РЛС противника, то есть иметь приемные и анализирующие устройства, а также передатчики шумовых сигналов на этой частоте. Сущность применения прицельных помех заключается в таком уменьшении соотношения «полезный сигнал/помеха», чтобы первый (отметка самолета) нельзя было распознать на фоне второй. При удачном выполнении этого требования экран кругового обзора РЛС обнаружения оказывается забитым ложными отметками, а РЛС слежения не получает необходимого порогового сигнала, и ее антенна перестает следить за целью. Наведение истребителей с пункта управления срывается.

Заградительные помехи создаются одновременно в достаточно широком диапазоне частот, причем обычно в условиях, когда данных о параметрах излучения РЛС противника нет. Они должны быть достаточно мощными, чтобы «насытить» усилительные контуры приемника до уровня, исключающего усиление полезного сигнала от цели. Но большая выходная мощность передатчиков заградительных помех определяет их внушительные габариты, что не позволяет устанавливать их на истребителях. Поэтому в качестве носителя такой громоздкой аппаратуры израильские ВВС использовали четырехдвигательный самолет РЭБ «Боинг-707».

Имитационные помехи маскируют отраженный от самолета сигнал путем создания на экране оператора отметок, схожих с отметками целей, но сдвинутых по азимуту и дальности. При этом нужна точная информация не только о рабочей частоте РЛС противника, но и обо всех других параметрах ее излучения.

Еще один способ «нейтрализации» — это полет самолета в полосе («облаке») пассивных помех, образованной дипольными отражателями. Основным недостатком пассивных помех иностранные специалисты считают то, что они остаются практически неподвижными в пространстве (перемещаются только под воздействием ветра и силы земного притяжения). Поэтому необходимо применять специальные самолеты — постановщики помех, чтобы создать «маскировочный щит» между своими истребителями, вводящимися в бой, и противником. По данным зарубежной прессы, в ходе боевых действий на Ближнем Востоке израильские самолеты — постановщики помех сбрасывали дипольные отражатели на большой высоте в утренние часы. Делали они это с таким расчетом, чтобы образовавшееся «облако» снизилось и переместилось воздушными потоками в район боевых действий ко времени выхода туда истребителей.

Оборонительные приемы отличаются от нейтральных тем, что применяются уже при создавшейся угрозе атаки (обнаружении противника на сближении) и направлены на исключение попадания или на вывод самолета из зоны возможного применения противником бортового оружия. В ближнем воздушном бою характер оборонительных действий (содержание приемов уклонения) почти целиком зависит от дальности визуального обнаружения и ракурса атакующего. При дальности до противника, близкой к открытию огня, маневр выполняется с максимально возможной угловой скоростью, ради чего жертвуется запас энергии (скорости). Если противник замечен дальше, то предпринимается координированный, без торможения и потери энергии разворот. Это важно для перехвата инициативы и последующего перехода в наступление, если позволяют характеристики маневренности и имеется избыток тяги.

В бою на средних дистанциях переход на сближение, происходил с дальности 70–80 км. При одинаковых поражающих возможностях противников лучшей обороной зарубежные специалисты считают ответное, но не запоздалое наступление, причем не исключаются маневры по высоте и перестроение боевого порядка. Воздушный бой становится встречным и открывает тем самым новую страницу в тактике истребителей. Когда один из противников имеет и качественное (в обзоре и огне), и позиционное (вперед навстречу) преимущество, то другой предпринимает скоростные маневры для выхода из зоны его обнаружения или захвата. Так, по опыту боев на Ближнем Востоке энергичное снижение к земле заставляло переводить РЛС противника в режим обзора нижней полусферы, из-за чего дальность обнаружения и сопровождения цели резко уменьшалась. Перехват инициативы и переход от обороны к наступлению в таком бою весьма проблематичны, так как после срыва захвата или прекращения облучения самолетной РЛС противника все начинается сначала — с этапа поиска.

В целом зарубежные авиационные специалисты рассматривают бой на средних дистанциях преимущественно как наступательный или встречный. Оборона, как и при нейтрализации, основана главным образом на применении средств оповещения и радиоэлектронного противодействия. Большая роль отводится также построению боевого порядка по новым схемам, использованию «защитных» свойств рельефа, взаимодействию с зенитными средствами ПВО в ходе боя над своей территорией. Обращается внимание на то, что окончание (невозможность продолжения) боя на средних дистанциях еще не означает прекращения воздушного боя вообще. Противники могут перейти к ближнему бою, где применяются другое оружие и другие приемы.

Полученный опыт заставил скорректировать пути развития тактики истребителей. Как считают зарубежные специалисты, на ее ближайшую перспективу окажет влияние активное наведение оружия, которое призвано снять ограничения, препятствовавшие укреплению позиций всеракурсным воздушным боем.

Последний образец УР «Спарроу» — AIM-7F «страдает» существенными недостатками. Чтобы поразить воздушную цель, летчику необходимо постоянно удерживать ее в радиолокационном захвате, правильно построенный самолетом противника маневр может сорвать сопровождение, а следовательно, и прицельный пуск ракеты. В принципе УР с радиолокационным полуактивным наведением осталось оружием для перехвата, а не для маневренного воздушного боя. Содержание боя должно измениться после оснащения находящихся в строю самолетов F-15 и F-16 новой ракетой «воздух — воздух» AMRAAM.

В отличие от существующей УР «Спарроу» AIM-7F ракета AMRAAM имеет активную радиолокационную головку самонаведения (ген), которая на конечном участке траектории обеспечивает независимый от внешнего объекта управления полет к цели. Атакующий истребитель после пуска «освобождается» от слежения за ракетой и может выполнять любой маневр, диктуемый обстановкой. Смена оружия сопровождается усовершенствованием бортовых радиолокационных станций. В них вводится так называемый режим на проходе. РЛС будет автоматически захватывать сразу несколько целей с очередностью, определяемой степенью угрозы.

Зарубежные военные специалисты считают, что автономность полета ракеты AMRAAM (дальность пуска 48–64 км в идеальных условиях по обнаружению цели) должна повысить и выживаемость истребителей. Оружие отбирает часть функций самолета и летчика, связанных с ведением воздушного боя. Создание управляемой ракеты, которая атакует цель раньше, чем будет достигнута зона ведения ближнего маневренного боя, подтверждает тенденцию к повышению роли оружия (огня) по сравнению с маневром при выполнении задачи завоевания превосходства в воздухе.

Усовершенствованный истребитель F-16 при наличии бортовой РЛС APG-68 и управляемых ракет AMRAAM сможет одновременно сопровождать 8 целей и пускать по ним ракеты в выбранной летчиком последовательности. Новое оружие должно компенсировать недостатки, связанные с невозможностью перехвата воздушных целей за пределами дальности визуальной видимости, что служило причиной критики самолета почти с момента его поступления в строй.

ВВС США провели оценочные испытания перспективной УР AMRAAM на управляемом моделирующем комплексе с участием 56 летчиков тактического авиационного командования. В «боевых действиях» участвовали две стороны. Было выполнено более 20 тыс. «вылетов», произведено около 33 тыс. «пусков» ракет (моделирующий комплекс обеспечивал действия 12 самолетов и регистрировал 32 пуска ракет одновременно). Истребители каждой из противоборствовавших сторон управлялись со своего командного пункта. Четверка своих истребителей прикрывала аэродром от налета восьми самолетов «противника», куда входили бомбардировщики и истребители сопровождения. Смешанный боевой порядок из самолетов F-15 и F-16 не составлялся. Обороняющаяся сторона, уступавшая по численности «противнику», придерживалась в основном тактики прорыва к бомбардировщикам.

Результаты моделирования показали, что только 13 % всех пусков было выполнено на установленную максимальную дальность, составлявшую 31 км. Повторилась в основном картина последних воздушных боев на Ближнем Востоке: для ракет AMRAAM, так же как и для УР «Спарроу», требовались упрощенные условия боевого применения. «Противник», находивший действенные меры защиты, усложнял эти условия. К наиболее перспективным оборонительным мероприятиям относились: ведение разведки воздушного пространства на большую глубину; интенсивное радиоэлектронное противодействие (РЭП); применение нестандартных боевых порядков.

Применение самолетов дальнего радиоэлектронного обнаружения позволяло оборонявшейся стороне раньше обнаруживать противника и частично нейтрализовать его наступательный потенциал. Появлявшийся резерв времени использовался командиром группы прикрытия аэродрома для выбора оптимального решения и задействования средств защиты, соответствовавших обстановке. Наиболее подходящими из этих средств чаще всего оказывались передатчики помех. Интенсивная помеха сокращала дальность обнаружения цели и снижала точность определения ее координат. Поэтому пуски ракет «противнику» приходилось производить с большой «задержкой» (на малой дальности), а то и вовсе переходить на визуальное обнаружение цели. Режим сопровождения «на проходе» оставался неиспользованным, ракеты AMRAAM лишаясь возможности применения из-за зоны ближнего воздушного боя.

Характерно, что произошел отказ от использования смешанных групп истребителей F-15 и F-16, так как их поражающие возможности после оснащения УР AMRAAM почти сравнивались. «Нестандартные» боевые порядки отличались от известных ранее только схемой построения и изменением функции составных элементов. Большинство требований к расстановке сил истребителей оставались традиционными: централизованное управление, надежное взаимодействие, свобода маневра, быстрое перестроение и смена функций групп различного тактического назначения при резком изменении обстановки.

 

3. Ближний бой

Военные специалисты за рубежом в настоящее время рассматривают два наиболее вероятных варианта начала ближнего боя: первый — после срыва ракетной лобовой атаки, когда летчик продолжает преследование маневрирующего противника; второй — когда противник внезапно появился на небольшой дальности, исключающей немедленное применение всеракурсного оружия (например, под прикрытием помех).

Тактика ближнего боя (главными отличительными признаками которого считаются визуальная связь между противниками и применение оружия малой дальности), пока на борту самолетов оставались неподвижные пушки, а также ракеты малой дальности, не претерпевала заметных изменений. Область возможных атак (ОБА) представляла собой конус с углом при вершине до ±40° от продольной оси самолета и высотой до 1,85 км. Если преследующему истребителю удавалось войти в нее, то поражение противника становилось реальным. Многие виды маневров для входа в ОБА или выхода из нее передавались от поколения к поколению истребителей. Глубокие виражи малого радиуса, боевые развороты, перевороты, косые петли, замедленные и быстрые бочки были составными частями тактических приемов.

В ливанском конфликте 1982 г. израильские истребители F-15 и F-16 применяли усовершенствованные ракеты типа AIM-9 «Сайдвиндер» с более чувствительной ТГС, имевшей зону захвата в подвешенном состоянии 28°. Область возможных атак в ближнем бою расширилась и составляла уже ±150° от продольной оси самолета (рис. 9). Реальной стала атака с передней полусферы под ракурсом 1/4. Однако большие скорости сближения на встречных курсах не давали возможности устойчиво прицелиться, маневрирующий противник быстро пересекал зону захвата, от летчика требовалась сверхбыстрая реакция, причем в условиях реальной угрозы столкновения с целью. Тактика по-прежнему базировалась на испытанных способах достижения позиционного преимущества, а также на ведении огня с коротких дистанций с задней полусферы. Произошло лишь некоторое смещение рубежа начала сближения.

Рис. 9. Схема зон возможных направлений полета атакующего самолета относительно самолета-цели и расширение зоны эффективного пушечного огня до круговой (360°) при использовании прицела, сопряженного с бортовой РЛС:

1 и 5 — зоны прицельного пуска управляемых ракет класса «воздух» AIM-7 «Спарроу» средней дальности и AIM-9 «Сайдвиндер» малой дальности (соответственно); 2 — зона действительного пушечного огня при использовании прицела и бортовой РЛС переднего обзора; 3 — самолет-цель; 4 — сектор действительного пушечного огня при использовании прицела, вычисляющего угол упреждения

Для летчика оставались действительными все рекомендации, выработанные участниками прошедших воздушных сражений. Это доказывало необходимость бережного отношения к традициям прошлого и их ценность для разработки новой тактики.

На основе последнего опыта обозначилась необходимость дальнейшего повышения маневренности истребителей. В ближнем бою борьба ведется за выигрышную позицию, стремясь занять которую самолеты перемещаются по изогнутым траекториям. Выход в область возможного применения оружия зависит от преимущества в угловой скорости разворота. Более маневренный самолет разворачивается быстрее противника. Как показали исследования, «избыток» в угловой скорости, равный 3°/с, дает опытному летчику возможность первым выйти на рубеж атаки. Однако достигнутый на сегодняшний день уровень угловой скорости установившегося разворота 20–25°/с превзойти обычными техническими решениями стало уже чрезвычайно трудно.

Рис. 10. Экспериментальный истребитель F-16 AFTI в полете

Испытываемая в настоящее время на Западе система управления самолетом позволяет, по мнению зарубежных обозревателей, выполнять так называемые нестандартные маневры. Стремясь занять выгодную для атаки позицию, летчик обычного самолета регулирует угловую скорость разворота перемещением ручки и педалей. Летчик самолета F-16 AFTI (рис. 10) нажимает только на педаль — разворот происходит без крена («юзом»). Кроме плоских разворотов система обеспечивает вертикальную угловую ориентацию фюзеляжа без изменения направления вектора скорости, вертикальное и горизонтальное смещение самолета без изменения углов тангажа и рыскания, набор высоты — снижение без изменения угла атаки. Новые виды маневров осуществляются в ограниченных пределах относительно траектории полета.

Как показали летные эксперименты, использование непосредственного управления подъемной и боковой силами позволяет быстрее выйти в область эффективного применения оружия или уклониться от атаки противника в критическом положении.

Таким образом, реальным становится всеракурсный ближний бой, имеющий в настоящее время ограничения по безопасности при атаке в переднюю полусферу (велика угроза столкновения с противником, находящимся на встречном развороте). Когда в бою сойдутся два маневренных истребителя, то особое значение приобретает мгновенная реакция на действия противника. Переход из позиции, не таящей по существующим меркам угрозы обстрела, в сектор действительного ведения огня будет осуществляться за 2–3 с. Подчеркивается, однако, что подобный «бросок» по курсу или тангажу эффективен только при его начале из уже занятого летчиком предпочтительного положения по отношению к противнику. Если самолеты находятся на противоположных полюсах в бою на виражах, то переход к кратковременному полету «юзом» считается преждевременным, так как он связан с потерей скорости. Быстрый доворот на 4–6° без смещения траектории движения рассчитан в основном на обеспечение лучших условий прицеливания и применения оружия (рис. 11).

Как свидетельствует зарубежная печать, в воздушных боях над Ливаном стрельба из пушки велась только в 7 % общего числа зафиксированных атак. Сдерживающим фактором являлась необходимость вывода самолета в хвост противнику на дальности менее 700 м. Увеличение ракурса, как всегда, требовало ведения огня с углом упреждения. Точность определения этого угла, как и быстрый доворот самолета на цель, производилась с погрешностями, влиявшими на эффективность стрельбы.

Недавно проведена оценка перспективных систем управления стрельбой из неподвижной и подвижной пушек с использованием блока согласования режимов полета и стрельбы. При стрельбе из неподвижной пушки подвижная прицельная марка устанавливалась в соответствии с вычисленным углом упреждения.

Рис. 11. Стрельба из пушки по воздушной цели с истребителя F-16 AFTI, оборудованного цифровой автоматической системой управления полетом и оружием (АСУПО):

1 — захват цели бортовой РЛС; 2 — сопровождение цели; 3 — захват цели электронно-оптическим устройством; 4 — разворот на цель; 5 — включение АСУПО; 6 — открытие стрельбы из пушки; 7 — сектор обзора (80°) обычного оптического прицела; 8 — поле обзора (360°) датчика АСУПО; 9 — цель

Способ прицеливания незначительно отличался от существующего, но был точнее. Движение марки ограничивалось пространством ИЛС. При приближении к периферии она начинала мигать, предупреждая летчика о необходимости доворота. Команда на открытие огня подавалась после наложения ее на цель в пределах дальности 200–150 м.

При использовании подвижной пушки, перемещавшейся в плоскости тангажа и рыскания по командам автоматизированной системы управления стрельбой, на ИЛС появлялась прямоугольная рамка. Летчик пилотировал самолет так, чтобы цель с наложенной на нее маркой вошла в пределы этой рамки на дальности 820–150 м. Специальный автомат реверса тяги удерживал самолет на наивыгоднейшей дистанции стрельбы, замедляя сближение (для создания благоприятных условий прицеливания и исключения «проскакивания» самолета вперед).

В испытаниях на тренажере пять летчиков провели 25 воздушных боев по каждому из вариантов. Анализ показал, что эффективность стрельбы в ближнем бою с использованием новых средств и методов прицеливания выше. По отзывам летчиков, рабочая нагрузка в режиме согласования полета и огня меньше, что очень важно в бою с численно превосходящим противником. Количество фактических попаданий и успешных очередей из подвижной пушки было примерно в два раза больше, чем из неподвижной.

При атаке с задней полусферы, когда захваченная на сопровождение цель была смещена от перекрестия, летчик включал автоматизированную систему, которая самостоятельно доворачивала самолет на линию прицеливания.

В ходе полунатурного моделирования проверялись также связи двух видов боя — ближнего и на средних дистанциях. Этап сближения при испытаниях управляемого пушечного вооружения осуществлялся с помощью бортовой РЛС, определявшей линию визирования (прицеливания), скорость и ускорение воздушной цели. Полученные данные поступали в комплексную систему управления полетом и огнем. Этим достигалась более ранняя подготовка оружия для применения в передней полусфере. Таким образом, в нарушение обычных представлений ближний бой начинался с рубежей, удаленных за пределы зрительного обнаружения противника. Всеракурсное применение оружия малой дальности потребовало информации (исходных данных для встречной атаки), которую могла добыть только электронная техника.

Процесс перехода от одного вида воздушного боя к другому, связанный со сменой типа оружия, зарубежные специалисты прослеживают на примере действий летчика самолета F-18 «Хорнет». Если цель обнаружена на дальности, исключающей применение оружия с радиолокационным наведением (в бой на средних дистанциях вступать поздно), то летчик выбирает ракеты с ТГС, например «Сайдвиндер». Головки ракет разарретируются, направляются по линии радиолокационного визирования и захватывают цель после входа в зону ее теплового излучения. Положение цели относительно метки прицеливания (перекрестия) летчик определяет по ИЛС или визуально в ходе сближения. После проверки правильности захвата остается ждать сигнала пуска. Разрешенная дальность применения тепловых ракет при сближении противников в лоб достигает 15 км.

Для атаки с коротких дистанций летчик использует 20-мм неподвижную пушку. В действие приводятся директорный стрелковый прицел на ИЛС. Радиолокатор переключается в режим точного сопровождения и вычисления угла упреждения. Летчик должен наложить появившийся кружок на визуально обнаруженную цель, то есть выполнить расчетный маневр, а затем открыть огонь. Антенна РЛС может поворачиваться для захвата маневрирующей цели в пределах ±60° от линии визирования. Когда необходимо ограничиться полем зрения ИЛС, просматривается пространство 20X20°.

Таким образом, расширившиеся области эффективного применения тепловых ракет, как это оценивает зарубежная печать, являются пока предпосылкой к серьезным изменениям тактики ближнего воздушного боя. Всеракурсная пушечная атака не перешла еще от стендовых испытаний к летному эксперименту, проверке в воздухе. Полунатурное моделирование на земле показывает, что самолеты после стрельбы в переднюю полусферу могут разойтись на «проскакивании» на безопасном интервале. Но для этого нужно выполнить нестандартный маневр, при котором самолетом управляет автомат, настроенный одновременно на свой полет и параметры движения противника.

Из описания действий летчика самолета F-18 видно, что реальностью на сегодняшний день является традиционная тактика ближнего боя с включением в нее элементов боя на средних дистанциях (сближение по данным бортовой РЛС). Боевые маневры по-прежнему делятся на одиночные и групповые, оборонительные и наступательные. Пара самолетов остается элементом, то есть основой боевого порядка. Сама она может расходиться на одиночки только в критических ситуациях, требующих использования предельно допустимых режимов полета. Разрешаются приемы с временным разрывом огневой связи между ведущим и ведомым, но с сохранением тактического взаимодействия. Предполагается, что после оснащения самолета F-16 усовершенствованной РЛС и ракетами AMRAAM все современные истребители ВВС стран НАТО будут способны вести как ближний бой, так и бой на средних дистанциях.

Журнал «Эр форс» пишет: «Вывод, который можно сделать из анализа имеющегося опыта, оценки будущих воздушных операций, математического моделирования современного боя, состоит в том, что истребители будут не только атаковать друг друга со средних дистанций. Они будут также сближаться и вступать в маневренный бой с истребителями противника. Вероятность возникновения ближнего боя увеличивается по мере углубления истребителей в чужое пространство в попытках завоевать превосходство в воздухе. При этом не стоит, однако, забывать, что дальнейшее улучшение маневренных качеств самолета (увеличение тяговооруженности, снижение нагрузки на крыло) связано с большими трудностями, а возможности электроники и управляемого оружия могут расширяться».

 

4. Результативность воздушных боев

По оценке зарубежной печати, итоги боевых действий истребителей в «малых» войнах, где применялась новая для своего времени авиационная техника, показывают, что противники, вступившие в воздушное противоборство, все реже возвращались на свои базы в полном составе. Рост результативности боев в конечном счете приводил к более быстрому истощению сил сторон, а также к сокращению продолжительности боевых действий.

За тридцать послевоенных лет поражающие возможности истребителей росли очень быстро, причем новые средства поражения класса «воздух — воздух» дополняли старые. К авиационным пушкам поочередно добавлялись ракеты малой, а затем средней дальности. Так, истребители третьего поколения имели уже весь перечисленный комплект оружия, которое летчик использовал в зависимости от обстановки — в ближнем маневренном или во всеракурсном бою на средних дальностях.

Возросшие возможности по обнаружению противника на дальних рубежах, повышение точности и мощности оружия не могли не сказаться на результативности боев. В сущности, атаковать истребителю стало проще, чем отразить нападение.

Опыт прошлого показывает, что оборонявшаяся в бою сторона не всегда несла большие потери. Достаточно вспомнить итоги боевых действий северокорейских истребителей, защищавших свое воздушное пространство от массированных вторжений американских агрессоров. Наступательные тактические приемы, предусматривавшие выход самолета в ограниченную и подвижную область применения оружия, парировались приемами уклонения. Если атакуемый своевременно замечал противника (элемент внезапности терял силу), искусным маневром он мог устранить угрозу. Радиус разворота был соизмерим с дальностью ведения огня из пушек, а скорости самолетов отличались мало.

В воздушной войне во Вьетнаме обстановка складывалась уже по-другому. Наступательный потенциал (поражающие возможности) сверхзвуковых истребителей, оснащенных управляемым оружием, значительно возрос, а оборона, кроме дополнительной скорости, ничего не приобрела. Вместе с тем цена каждой потери резко возросла в связи с увеличением стоимости самолетов и уменьшением их числа в составе ВВС всех стран.

Усиление собственной защиты истребителей связывается с обеспечением скрытности полета, устранением демаскирующих признаков. Как уже отмечалось, воздушный бой на средних дальностях считается «приборным», поскольку обнаружение, опознавание противника, сближение с ним и атака осуществляются по данным радиолокаторов или других чувствительных средств обнаружения и прицеливания. В ходе радиолокационного поиска, обеспечивающего наибольшую дальность обзора пространства, летчик получает сведения о воздушном противнике по метке на экране РЛС. Чем меньше эффективная отражающая поверхность (ЭОП) цели, тем позже она обнаруживается.

Программа создания самолетов с уменьшением ЭОП получила в США наименование «Стелс». Проведенные исследования показали, что уменьшение ЭОП с 3 м2 (современный истребитель) до 0,1 м2 сокращает дальность ее обнаружения существующими РЛС до 20–25 км.

Фирма Локхид построила несколько образцов одноместного истребителя-разведчика F-19A, обладающего низким уровнем радиолокационных, инфракрасных и визуальных демаскирующих признаков. Обращают на себя внимание обтекаемые формы и складывающиеся несущие поверхности. Интенсивность теплового излучения снижается путем использования плоских выхлопных сопел с активным охлаждением наиболее горячих участков поверхности. В бою это означает, что дальность захвата цели тепловой головкой ракеты «воздух — воздух» должна уменьшиться.

Перспективным средством защиты зарубежные специалисты считают также лазерный излучатель, наводящийся на появившуюся в угрожаемой зоне ракету с ТГС. Было произведено 13 пусков ракет AIM-9 «Сайдвиндер» для проверки опытного образца системы лазерного перехвата. Пять ракет были взяты на сопровождение в полете над полигоном и «поражены» с помощью лазера мощностью 400 кВт (под «поражением» понимается принудительный увод ракеты с траектории самонаведения).

Журнал «Флайт» писал: «В связи с увеличением дальности применения оружия воздушный бой стал еще более сложным. Потерю контроля за противником на удалении меньше 20 км можно считать предвестником поражения, в то время как несколько лет назад это не имело большого значения. Поэтому на помощь летчику-истребителю должна прийти электронная техника».

В настоящее время истребители оборудуются системами радиолокационного предупреждения, а также приемными устройствами для обнаружения командных сигналов наведения управляемых ракет и определения направлений на источник излучения с целью его подавления. Средства оповещения устанавливаются внутри фюзеляжа, а источник активных помех — на наружных подвесках. Испытания показали, что наружные подвески с аппаратурой РЭП увеличивают лобовое сопротивление и ухудшают летные характеристики самолетов. Однако специалисты считают, что в условиях бурного развития поисковых систем и оружия повышенной дальности средствам и способам РЭБ в тактике истребителей принадлежит будущее.

Системы активного подавления угроз и средства самозащиты, вводящие противника в заблуждение, очень дороги и не всегда надежны. Их эффективность зависит от точности информации о характере угрозы и мгновенного выбора сигнала противодействия. Считается, например, что атакующий истребитель во время сопровождения и наведения ракеты может использовать дополнительный имитационный излучатель, который заставит сработать средства индивидуальной защиты и создаст у обороняющегося ложное представление о неуязвимости самолета.

Таким образом, как считают зарубежные эксперты, на ближайшее будущее обозначились три основных вида обороны истребителя в воздушном бою: маневр уклонения (вывод самолета из области возможных атак), применение оружия (в том числе лазерного) против выпущенных средств поражения, использование средств радиоэлектронной защиты.

Фактором, оказавшим влияние на повышение результативности воздушных боев, специалисты за рубежом считают профессиональную подготовку летного состава. В годы второй мировой войны и войны в Корее военные летчики различались как по уровню подготовки, так и по профессии: истребитель, штурмовик, бомбардировщик. Самолеты также имели специальное назначение, их характеристики строго соответствовали условиям выполнения основных боевых задач. Летчик-истребитель летал на самолете, предназначенном для ведения воздушного боя. Он мог привлекаться к оказанию непосредственной поддержки, изоляции района боевых действий и воздушной разведке, но воздушный бой вел профессионально.

Из среды летного Состава во время войны выделились асы — мастера воздушного боя. Итоговые показатели их боевой деятельности были исключительно высоки. Статистика свидетельствует: 80 % общего числа сбитых в боях самолетов приходится на долю 20 % летчиков.

После войны в Корее в армиях западных стран с появлением оружия массового поражения была реализована идея многоцелевого тактического самолета. Кроме возможностей «скоростного прорыва» прельщала способность действовать с одинаковой эффективностью как по воздушным, так и по наземным целям. Казалась очевидной и экономическая выгода: унифицировались производство, тыловое обеспечение, техническое обслуживание, управление, подготовка летного состава. Однако заманчивая концепция мирного времени прожила только до начала очередной войны, развязанной империалистами в Юго-Восточной Азии.

Пилот многоцелевого самолета «Фантом» подполковник Р. Ханн писал, что неразумно было возлагать на истребитель еще одну функцию — доставку к объектам удара оружия «воздух — земля». Дополнительные тонны приходилось носить при выполнении каждого задания: и в качестве бомбардировщика, и в качестве истребителя. Это отрицательно сказывалось на маневренности, столь необходимой в воздушном бою. Уничтожение самолетов противника в воздухе (особенно ударных, несущих наибольшую угрозу объектам прикрытия) решается отдельным родом авиации и специальным самолетом. Обилие боевых задач, разнообразие вооружения, сложность оборудования, многоплановость тактики неизбежно приводят к снижению квалификации летчика.

 

5. Боевые порядки

По мнению зарубежных специалистов, при каждой очередной смене поколений истребителей боевые порядки существенно не изменялись. Устойчивыми оставались и требования к боевому порядку. Главные из них — удобство управления и возможность быстрого перестроения при изменении обстановки, обеспечение круговой осмотрительности и дальнего поиска, надежное взаимодействие (взаимная поддержка) и свобода маневра (противоистребительного и противозенитного).

Что же менялось в боевом порядке? Из всех его определений, которые мало чем отличаются друг от друга, к истребителям больше подходит определение «расстановка сил перед боем». Вот в этой расстановке можно обнаружить новые черты. Но прежде чем их охарактеризовать, целесообразно отметить одну устойчивую тенденцию: постоянное расчленение боевого порядка. На практике она проявляется в том, что самолеты, сведенные в группу для решения боевой задачи, перед боем все дальше отодвигаются друг от друга. Это вызвано постоянным ростом скоростей и высот полета, связанного с ними пространственного размаха маневра, а также расширением поражающих возможностей бортового оружия и способов нанесения ударов.

Когда самолет, оснащенный одним пулеметом, стрелял на 50 м и примерно таким же был радиус разворота, истребители сводились в плотные построения. Огнем из пушки воздушный противник поражался уже с дальности 150–700 м, ракетой же с тепловой головкой — с дальности 1800 м. Возросший радиус разворота был соизмерим с этими величинами, боевые порядки разомкнулись, но подчинялись требованию взаимной огневой поддержки. В войне во Вьетнаме неожиданно возникло еще одно требование: исключить поражение одной зенитной ракетой сразу двух самолетов. Чтобы выполнить его, надо было обеспечить свободу противоракетного маневра, то есть выделить дополнительное воздушное пространство.

В разомкнутом строю ведомый уже не мог повторить все маневры ведущего в одной плоскости и не потерять его из виду. Были пересмотрены правила перестроения внутри группы, стала практиковаться смена пеленга на развороте и даже смена ролей при атаке (в обстановке, требовавшей немедленной реакции, ведомый, находясь ближе к противнику, атаковал его первым). По оценке зарубежной печати, опыт боев показал, что в процессе энергичного маневрирования постоянно сохранять огневую связь в паре стало очень трудно. Пришлось разрабатывать типовые приемы, допускавшие временный ее разрыв с последующим «плановым» восстановлением.

Преднамеренное рассредоточение самолетов перед боем за пределы зрительной связи было характерно для реактивных истребителей третьего поколения. Иначе нельзя было полностью использовать возможности нового оружия — управляемых ракет средней дальности. Однако под угрозой оказалась взаимная огневая поддержка и даже тактическое взаимодействие. В теории воздушного боя возникли новые проблемы. По отношению к основам построения боевого порядка они формулировались так: пара или один?

Сторонники концепции «один», отказываясь от пары как «элемента», свои взгляды связывали с набравшей дополнительную силу тенденцией расчленения боевого порядка. Основываясь на технических достижениях, она должна была привести не только к малым, по и к большим преобразованиям в тактике. В самом деле, ударная мощь одного самолета стала достаточной для поражения одного воздушного противника в одной атаке. Огневой поддержки ведомого уже не требовалось. Под сомнение попали и возможности ведомого как щита, ибо надежно защитить ведущего, прикрыть его отсекающим огнем при угрозе атаки со средней дистанции он уже не мог. Кроме того, в роли щита летчик не использовал полностью своих наступательных возможностей, возросшего огневого потенциала. Эти специалисты ориентировались на тактику: ввод в бой по одному, обмен ударами в возникающих дуэльных ситуациях, перекрестный дальний огонь, при котором преимущество остается за открывшим его первым. Чтобы победить, надо раньше пустить ракету, застав противника не готовым к обороне.

Сторонники «пары» стояли на позициях традиционной тактики маневра и огня. Они считали, что для одновременных, обособленных друг от друга, но массовых боев одиночных самолетов условия еще не созрели. Это достояние более далекого будущего — периода всеракурсного оружия большой дальности, запускаемого во все стороны, в том числе и назад. «Позиционный» воздушный бой с обстрелом противника с дальних рубежей связан пока с возможным перерастанием в ближний. В ближнем же бою пара всегда эффективнее двух одиночных самолетов. Поэтому принцип «щита и меча» изменится, но не отомрет. Воздушный бой останется групповым, а для пары — общим, нити взаимодействия не ослабнут.

Истребители F-15 представлялись сторонниками концепции «один» носителями не только нового оружия, но и новой тактики. Именно с ней они связывали свои надежды. Однако снова действовала группа, правда, с изменившейся расстановкой сил. По-прежнему один взаимодействовал с другим, покрывал слабости другого, согласовывал маневр, обеспечивал ввод в бой. Самолеты не только рассредоточивались, но на отдельных этапах боевого полета смыкались. Этого требовал план (замысел боя), который предусматривал введение противника в заблуждение относительно численного состава группы, более надежное прикрытие самолетов маскирующими помехами, а также быстрый прорыв ПВО на узком участке совместно с прикрываемыми бомбардировщиками.

Неизбежность сведения современных самолетов в группу (даже в бою на средних дистанциях) обусловливается выполнением таких объемных задач, как сопровождение групп ударных самолетов или прикрытие войск от массированных налетов противника. Однако групповая тактика совершенно не отрицает способов одиночного применения истребителей, особенно в сложных метеоусловиях, ночью или при ведении «охоты». Поэтому и пара, и один. Когда усложняется техника, тактика проще быть не может. Зарубежные военные обозреватели отмечают, что последние локальные войны поставили еще один вопрос. Кратко он формулируется так: тройка? При этом не подрываются устои ни пары, ни одиночного истребителя. Подобная расстановка сил перед боем уже неоднократно практиковалась, хотя и не получила окончательной оценки.

Как известно, звенья трехсамолетного состава держались до начала второй мировой войны, затем уступили место более прогрессивному парному построению. Однако эскадрильи в середине войны стали включать не две, а три группы следующего тактического назначения: ударную, прикрытия и свободного маневра. Группа свободного маневра выполняла различные функции, в ее состав обычно включались асы, способные быстро оценить обстановку и принимать самостоятельное решение. Действия этой группы подчинялись интересам первых двух. В трехъярусном построении («этажерка») она размещалась выше всех — на третьем этаже, имела наилучший обзор и наибольший запас энергии.

В войне в Корее первые реактивные истребители кроме четырехсамолетного звена применяли шестерки. Две традиционные пары («щит» и «меч») дополнялись третьей, функции которой заимствовались из опыта второй мировой войны: свободный маневр, наращивание усилий «меча» в атаке, «щита» — в обороне. Однако не только опыт обусловил необходимость применения трехэлементного построения. Важным фактором стало наличие или отсутствие информации о противнике, поступающей от пунктов управления, оснащенных средствами радиолокационного контроля. Когда шестерка находилась в зоне видимости командного пункта, расстановка сил в воздухе и ввод в бой осуществлялись по отработанной ранее схеме. Однако радиолокационный контроль не всегда распространялся на всю зону боев, периодически нарушался. В этом случае истребители добывали себе информацию сами.

Автономный полет, не считавшийся редким явлением в тактике, предъявлял дополнительные требования не только к организации самостоятельного поиска. Нужно было расставить силы истребителей так, чтобы исключить по возможности внезапную атаку противника. Звено на этапе поиска обычно выстраивалось фронтом. При этом хорошо просматривались передняя полусфера и фланги, однако сзади образовывался «слепой» сектор. Из его пределов была наиболее вероятна внезапная атака. Добавлявшаяся к звену пара «закрывала» этот сектор и обеспечивала круговой обзор. Боевой порядок шестерки становился необычным, так как острие «клина» направлялось назад (что дало повод названию — «обратный клин»).

«Задняя» пара получала свое место не только ради обеспечения круговой осмотрительности. Когда создавалась угроза встречной или фланговой атаки, она наращивала усилия одной из передних пар в защите — занимала позицию «щита». Она же поддерживала ее в атаке, передавая функции свободного маневра фланговой паре, оставшейся с внешней стороны разворота и уходившей вверх. При необходимости боевой порядок быстро приобретал вид обычного клина, причем пространство для перестроения и выполнения маневра было открытым. Естественно, шестерка не могла маневрировать так свободно, как звено, но некоторая громоздкость покрывалась в данном случае преимуществами, предоставлявшимися поиску. Обеспечивалась также лучшая защита от атак истребителей противника.

Трехэлементное построение было перенято современными истребителями, оснащенными оружием увеличенной дальности. Вместо пары в каждом элементе боевого порядка остался один самолет. Свое влияние оказала концепция «один», отвергавшая ведомого в паре как «щита». Каждый элемент располагал достаточным наступательным потенциалом, однако функции его не всегда оканчивались атакой. Прежние обязанности возлагались только на ударный самолет. Его позиция в схеме построения выбиралась с учетом достижения максимальной скрытности и обеспечения сближения с противником на встречном курсе. Два других экипажа в рассредоточенной тройке не имели постоянных тактических обязанностей. Многое, как и при построении шестерки, зависело от наличия и полноты информации о воздушной обстановке.

Недостаток информации вынуждал осуществлять комбинированный самостоятельный поиск и выдвигаться сразу двум экипажам вперед относительно ударного самолета (каждый просматривал с помощью бортовой РЛС «свою» полусферу). Боевой порядок напоминал «корейский» обратный клин, но шире развернутый в пространстве. Когда полет осуществлялся в пределах своего радиолокационного поля, один из самолетов оставался в активном резерве и предназначался для наращивания усилия по обстановке. Два других рассредоточивались, но не по фронту, как прежде, а по высоте. Верхний выполнял функции завязки боя и действовал по указанию пункта управления, контролировавшего его полет. Ударный самолет не менял своей позиции — находился внизу, скрывался от наблюдения противником и был готов к осуществлению внезапной ракетной атаки.

Таким образом, наличие или отсутствие информации непосредственно влияло на количественный состав группы. В свои права вступал «подорожавший» вместе с авиационной техникой принцип экономного расхода сил.

Особое место в тактике американских истребителей второго поколения отводилось демонстративным действиям. Они вызывались в основном недостатками оружия с радиолокационным наведением, эффективность которого зависела от непрерывности подсветки цели бортовой РЛС в процессе сближения и атаки. Как отмечали зарубежные специалисты, усовершенствование оружия, реализация метода «пустил — забыл» (активное наведение на конечном участке) снижают потребность в демонстрации, но не исключают ее из тактики истребителей. Использование самолета, оснащенного современным оружием, во вспомогательной роли не рационально, поэтому эту задачу стали выполнять беспилотные дистанционно управляемые летательные аппараты (ДПЛА). Однако их применение было трудно совместить с планом каждого воздушного боя, и действовали они только в ближней зоне, примыкающей к линии фронта.

На большой глубине демонстративные действия предпринимали также пилотируемые самолеты-разведчики, вызывавшие на себя истребителей противника. Задача их ограничивалась созданием благоприятных условий для ввода в бой своих истребителей. Этот прием также не нов, только раньше его выполняли самолеты-истребители разных типов: маневренные с легким оружием включались в демонстративную группу, а вооруженные ракетами с радиолокационным наведением составляли основу ударной группы. Элементы старого отчетливо обнаруживались в каждом тактическом приеме или способе действий.

Таким образом, боевой порядок стал разнородным. В рамках замысла одного воздушного боя взаимодействовали представители разных родов тактической авиации, причем наряду с «демонстрацией» разведчики могли решать свою собственную задачу, а истребители согласовывали с ними свои намерения по месту и времени. Подвижные элементы, составлявшие сложную модель боя, были разрознены в пространстве.

Зарубежные военные специалисты выражают такие мнения относительно расстановки сил современных истребителей перед боем.

Во-первых, она выходила за рамки обычных представлений о боевом порядке как о размещении самолетов в группе на определенных дистанциях и интервалах. Необходимость рассредоточения самолетов по глубине, фронту и высоте сломала эти рамки. Однако требования к боевому порядку остались, и выполнять их приходилось в резко изменившихся условиях.

Во-вторых, стремление к рассредоточению имеет свои пределы, что обусловливается сохранением взаимодействия между элементами боевого порядка. Последние воздушные бои над Ливаном (как и все предыдущие) показали, что взлетавший в составе группы, но непреднамеренно оставшийся в одиночестве и потерявший связь истребитель обычно покидал поле боя.

В-третьих, рассредоточение группы, связанной единым тактическим замыслом, в большинстве случаев предполагает сохранение устойчивого управления. Автономные (то есть самостоятельные, ведущиеся при отсутствии информации от внешних источников о воздушной обстановке) действия доступны только «охотникам».

В-четвертых, предусмотреть все возможные изменения боевого порядка на всех этапах полета истребителя, включая воздушный бой, нельзя. Однако расстановка сил перед боем подчиняется стандартизации, поэтому моделирование этого этапа не только желательно, но и необходимо. На выходе моделирования целесообразно иметь оптимальный вариант ввода в бой группы (самолета), который прямо зависит от выбранного способа решения боевой задачи.

В-пятых, обращает на себя внимание боевой порядок «тройка» (отвечающий условиям ведения боя на средних дистанциях), как заявка на будущее. Интересна эволюция трехэлементного построения. Эскадрилья (три звена) делится на три группы: ударную, прикрытия и свободного маневра. Далее — шестерка (численный состав уменьшается в два раза) с сохранением тактического назначения каждой пары. Затем — тройка (численный состав уменьшается еще в два раза) с сохранением только одним экипажам прежнего тактического назначения (ударные функции). Задача прикрытия в бою на средних дистанциях упраздняется, два других экипажа меняют назначение. Однако один из них чаще всего выступает в роли активного резерва, усиливающего наступление или оборону.

Таким образом, «старые» боевые приемы и способы действий, прошедшие практическую проверку в горниле войн и показавшие свою эффективность, не отмирают полностью. На их основе рождаются новые, больше отвечающие изменившейся обстановке и возможностям усовершенствованной техники.

По сообщению иностранной печати, представители ВВС четырех европейских стран (Англия, ФРГ, Италия, Испания), а также командование ВВС США выработали требования к истребителям очередного поколения, которые получили обозначения EFA и ATF. Общими качественными показателями для них являются: режим сверхманевренности; сверхзвуковая крейсерская скорость; малая заметность (ЭОП менее 0,5 м2); уменьшенная за счет применения высокопластичных конструкций масса самолета; эксплуатация с коротких неподготовленных ВПП (длина 500 м); увеличенные по сравнению с существующими истребителями в 5–10 раз возможности бортового радиоэлектронного оборудования, что необходимо в первую очередь для обработки, анализа и представления летчику текущих данных о тактической обстановке.

Проведенное некоторыми американскими и западноевропейскими фирмами моделирование показало, что воздушные бои будущего начинаются за пределами зрительной связи между противниками, поэтому дальность обнаружения цели должна как минимум в два раза превышать дальность пуска ракет типа AMRAAM (75 км).

Для ведения ближнего маневренного боя считается целесообразным оснащение перспективных самолетов усовершенствованными тепловыми ракетами ASRAAM (кроме пушки).