1. Развитие способов преодоления ПВО

В локальных войнах проходили проверку как новые самолеты и авиационное оружие различного назначения, так и средства противовоздушной обороны. При этом велись постоянный поиск и отработка приемов и способов преодоления авиацией современной системы ПВО. Проанализировав полученный боевой опыт, зарубежные военные специалисты пришли к выводу, что необходимо продолжать детальные исследования и совершенствование следующих из них: пролет зон поражения средств ПВО на максимальных скоростях и минимальных высотах; обход их по направлению и высоте, прорыв, противозенитный, противоракетный, противоистребительный маневры; построение боевых порядков, снижающих уязвимость самолетов от зенитного огня и атак перехватчиков противника; огневое поражение средств ПВО.

Пролет зон поражения средств ПВО на максимальных скоростях. Большая скорость полета, как отмечают зарубежные специалисты, всегда считалась важнейшим фактором снижения уязвимости самолетов от огня средств ПВО. Опыт войн показывает, что это сокращает время пребывания их в зоне обстрела и усложняет процесс прицеливания расчету зенитного комплекса.

Американские военные эксперты установили, что возрастание скорости оказывает влияние на преодоление авиацией ПВО только до определенных пределов. При полете в диапазоне умеренных дозвуковых скоростей (500–900 км/ч) на малых и средних высотах этот эффект проявлялся отчетливо. Боевой опыт и исследования, отмечают они, показали, что при возрастании скорости в два раза (с 370 до 740 км/ч) уязвимость самолета снижается в четыре раза. Однако во столько же раз ухудшаются условия поиска и выхода в атаку по малоразмерной наземной цели, повышается вероятность столкновения с землей. И перед летчиками встала дилемма: обеспечить безопасность полета или выполнить задание. По оценке западных обозревателей, боевая практика локальных войн установила, что высокие скорости для выполнения задания над полем боя не нужны, в этих условиях большее значение приобретает маневр. Проблемы выживаемости стали решаться путем повышения маневренности и бронирования самолетов непосредственной авиационной поддержки войск.

С учетом опыта локальных войн были созданы и приняты на вооружение в ряде армий стран НАТО в середине 70-х годов штурмовики, имеющие максимальную скорость 720–950 км/ч (А-10, «Альфа Джет» и др.), хотя еще в 50-х годах не собирался никто строить дозвуковые боевые самолеты.

Одним из неблагоприятных факторов, связанных с использованием большой скорости, явилось инфракрасное излучение. На умеренном дозвуковом режиме оно исходило только от работающих двигателей. При этом тепловой «факел» был направлен в основном назад, и самолет мог быть поражен ракетами с ИК-наведением только вдогон. При околозвуковых и сверхзвуковых скоростях из-за трения о слои воздуха нагревалась обшивка самолета и тепло распространялось во все стороны. После перехода звукового барьера излучение обнаруживалось инфракрасными головками самонаведения зенитных ракет на расстоянии от 8 до 16 км, самолет как бы «предупреждал» о своем появлении и мог быть обстрелян уже на встречном курсе, до выхода его в атаку по наземной цели.

На этой скорости росла и минимально безопасная высота, затруднялся полет с огибанием рельефа местности по горизонтали и вертикали, что считалось большим недостатком в тактике преодоления ПВО.

Обобщение опыта локальных войн позволило западным военным специалистам сделать вывод о том, что разумным пределом является околозвуковая скорость, при которой только начинается интенсивное возрастание лобового сопротивления, в сочетании с противозенитным маневром по направлению и высоте. Скорость же, соответствующая наилучшей маневренности, находится именно в этой области, где и достигалось оптимальное соотношение между количеством пораженных целей и сбитых наземным огнем самолетов. Пролет зон поражения ПВО на минимальных высотах широко использовался штурмовиками в период второй мировой войны, особенно при подходе к полю боя. Однако особое значение он приобрел после оснащения войск ПВО зенитными ракетными комплексами с радиолокационными системами наведения управляемых ракет. Известно, что дальность обнаружения радиолокаторами ЗРК воздушных целей по мере снижения высоты их полета уменьшается, а следовательно, и сокращается время на подготовку пуска ракеты боевым расчетом. Именно это обстоятельство, как отмечает западная печать, послужило главной причиной перехода американской авиации к использованию малых высот после оснащения ПВО ДРВ такими комплексами в июле 1965 г..

Опыт выполнения маловысотных полетов на участках маршрутов различной длины и сложности позволил американским авиационным специалистам определить вероятность выживания экипажей самолетов в зоне, где противодействие средств ПВО считалось сильным. Диапазон высот от 60 до 90 м, возможность остаться невредимым в котором составляла более 0,75, был назван ими «коридором выживания». На высотах 30–60 и 90–200 м располагались зоны «сомнительной вероятности» (ее количественный показатель — 0,5–0,75). И наконец, высоты менее 30 и более 200 м, где вероятность выживания была менее 0,5, характеризовались как «зоны гибели».

Казалось, отмечают зарубежные обозреватели, что после определения «коридора выживания» оставалось только совершать полеты в его границах — и задача уклонения от огня ПВО была бы решена. Однако кроме опасности быть сбитым зенитными средствами пришлось учитывать и физические возможности летчиков по выполнению длительного полета вблизи земли.

Американские летчики при определении способов преодоления ПВО широко использовали выведенную экспериментально зависимость времени «засветки» самолета (облучения его радиолокатором) от режима полета. Продолжительность «засветки» влияла на выбор высоты, скорости подхода к объекту и вида маневра для атаки. Ее сравнивали со временем, необходимым для подготовки средств ПВО к «отражению» удара. Выявленный резерв времени (или его отсутствие) позволял судить о возможности реализации главного тактического преимущества, предоставляемого маловысотным полетом, — достижения внезапности и завершения атаки до открытия огня зенитными средствами (или выхода истребителей в атаку).

По утверждениям американских военных специалистов, эффект внезапности проникновения к цели на малой высоте одними бомбардировщиками (без прикрытия и обеспечения) иногда оказывал большее влияние на результат налета, чем участие крупных вспомогательных сил. Многое при этом зависело от правильной оценки обстановки и учета всех факторов, оказывающих влияние на выбор способа нанесения авиационного удара. Так, одновременный выход групп израильских ВВС на предельно малой высоте к 20 египетским аэродромам обеспечил достижение полной внезапности удара.

Однако такой тактический прием, по оценке западной печати, не дал должного эффекта в войне американцев против ДРВ. Им не удалось застать врасплох ПВО ВНА, имевшую богатый боевой опыт. Несмотря на такие преимущества, как снижение уязвимости от зенитных ракет, скрытность подхода к цели и сокращение наряда вспомогательных сил, американское командование все же отказалось от полетов на малой высоте как основного способа преодоления ПВО. Это решение было обусловлено низкой эффективностью бомбовых ударов и резким увеличением потерь самолетов от огня зенитной артиллерии (за первые полтора года войны во Вьетнаме на ЗА приходилось более 60 % общего числа потерь американской авиации).

Американские ВВС были вынуждены сменить тактику. Они стали действовать со средних высот, широко применять противоракетный маневр и средства радиоэлектронного противодействия, строить боевые порядки с учетом возможностей ЗРК. Полет на предельно малых высотах оставался основным приемом преодоления ПВО только истребителями-бомбардировщиками F-111, оснащенными системой автоматического огибания рельефа и более совершенными прицельно-навигационными устройствами.

Обход зон поражения средств ПВО по направлению и высоте по опыту локальных войн зарубежные специалисты считают тактическим приемом весьма условно (за исключением полета над и под лепестком РЛС обнаружения). По их мнению, обойти зону ПВО и беспрепятственно продолжать полет к цели можно лишь в штабной игре на картах. Реально следует рассчитывать только на выбор маршрута, обеспечивающего минимальное воздействие средств ПВО. Этот способ практиковался часто. Возможность его применения зависела от наличия у экипажа данных о действительном местоположении ЗРК к моменту нанесения удара, получаемых от радиотехнической разведки в реальном масштабе времени, о характеристиках РЛС, обеспечивающих обнаружение воздушных целей, о досягаемости комплекса по дальности и высоте, о конфигурации радиолокационного поля противника по горизонтали и вертикали, а также информации от самолетной аппаратуры предупреждения о входе в зону облучения РЛС и их типе. Отсутствие этих сведений и средств приводило к срыву попыток обхода зон ПВО.

Специфика локальных войн, как это отмечают западные журналы, часто выражалась в том, что обороняющиеся, по определению зарубежных специалистов, имели линию фронта «со всех сторон». В воздушных налетах во Вьетнаме американская авиация открыто подходила к зоне ПВО Ханой — Хайфон с юга, запада, севера и востока. Израильская авиация наносила удары по объектам Сирии через Ливан и Иорданию (не считая «прямого» направления с юга). Обход в этих условиях имел место, однако он всегда заканчивался вторжением в зону огня средств ПВО. Чтобы проникнуть к цели, на конечном этапе маршрута приходилось применять все известные приемы «тактики уклонения» и военной хитрости. Таким образом, беспрепятственных обходов зон ПВО авиационными ударными группировками, как отмечает западная печать, практически не было. В такой обстановке довольно широкое распространение получили демонстративные действия и отвлекающие маневры. Например, создавалась видимость атаки с одного направления сосредоточения сил в зоне обзора радиолокаторов ПВО, а истинный заход на цель осуществлялся с другой стороны с соблюдением необходимых мер маскировки. В воздушных налетах во Вьетнаме и на Ближнем Востоке в октябре 1973 г. боевые расчеты средств ПВО вводились в заблуждение относительно направления удара запуском ложных целей, которые создавали на экранах PЛC отметки, схожие с отметками самолета.

Обход зон поражения средств ПВО по высоте («по вертикали») осуществлялся только стратегическими самолетами-разведчиками SR-71 и U-2, практический потолок которых превышал 20 000 м. Однако их полеты не были связаны с нанесением ударов.

Прорыв американские военные специалисты относят к самому активному способу преодоления противовоздушной обороны авиацией. Журнал «Орднанс» писал: «Чтобы проникнуть со средствами поражения к важным защищенным целям, американская авиация была вынуждена применять тактику, характерную для периода второй мировой войны: пытаться прорвать ПВО прямо в лоб. Подобная тактика приемлема лишь в том случае, когда у командира нет другого выхода. Вследствие; плотной концентрации обороны отсутствует возможность выполнить обход или применить обманный маневр».

Главным приемом тактики прорыва считается выделение специальной группы подавления ПВО. В ее задачу входит прокладывание огнем «коридора» для пролета ударных самолетов к цели. С этой группой обычно взаимодействуют истребители, применяющие способ расчистки воздушного пространства в районе нанесения удара. Атаки ударной и обеспечивающих групп строго согласовываются по времени, с тем чтобы лишить противника возможности восстановить боеспособность своей системы ПВО или ввести в бой резервные силы.

Самолеты, предназначенные для огневого подавления ЗРК и ЗА, по опыту локальных войн действовали обычно в облегченном варианте, не имели большой внешней подвески, затруднявшей выполнение маневров уклонения. Все средства поражения расходовались в одной атаке, поэтому предъявлялись повышенные требования к точности огневых ударов. В образовавшемся «коридоре» самолеты, загруженные бомбами, следовали обычно в «колонне» звеньев, поскольку построение широким фронтом исключалось. Временные интервалы между звеньями сокращались до предела.

Прорыв ПВО и групповой удар по заданной целя подчинялись единому замыслу, осуществление которого требовало всестороннего боевого обеспечения. Кроме группы подавления зенитных средств в интересах ударных самолетов действовали самолеты радиотехнической разведки, устанавливавшие координаты включавшихся в работу РЛС, постановщики активных и пассивных помех. Радиоэлектронная борьба, принявшая широкий размах, началась с создания помех из зон, которые «окаймляли» относительно небольшой по размерам район боевых действий. На участке прорыва в каждой зоне находилось по два самолета, специально оборудованных аппаратурой радиоэлектронного подавления. Однако, как отмечали зарубежные военные специалисты, этого оказалось недостаточно для надежной маскировки боевых порядков ударных групп и срыва наведения зенитных ракет. Было установлено, что одним из путей решения проблемы является создание помех непосредственно из боевых порядков путем использования бортовых передатчиков ударных самолетов. На каждый тактический истребитель подвешивалось по два контейнера со средствами РЭП.

Однако небольшие мощности подвесных передатчиков заставили уплотнить боевые порядки, так как только точное выдерживание своего места в строю на сокращенных дистанциях и интервалах обеспечивало радиолокационную маскировку состава группы. Однако сомкнутый боевой порядок должен был расчленяться при подходе к объекту удара (на рубеже размыкания для захода на цель), поскольку скованность в маневре отрицательно влияла на точность атаки. Поэтому, несмотря на оснащение каждого боевого самолета аппаратурой РЭП, обеспечивающей его непосредственное прикрытие, способ постановки помех из зон продолжал использоваться до конца войны. Неотъемлемым элементом боевых порядков авиации стали самолеты — носители противорадиолокационных управляемых ракет. По сведениям журнала «Авиэйшн уик», например, при налете стратегических бомбардировщиков США В-52 на Хайфон 16 апреля 1972 г. организация РЭБ при прорыве ПВО была следующей.

Ударная группа, состоявшая из 17 самолетов В-52, совершала полет на высоте 9000 м в «колонне» отрядов (троек) под прикрытием истребителей «Фантом». В боевой порядок были включены самолеты F-105C с ракетами «Шрайк». Они при подлете к цели выдвинулись вперед, получая информацию от экипажей самолетов радиотехнической разведки (РТР) и постановщиков помех ЕВ-66, располагавшихся в шести зонах дежурства (по два в каждой). Примерно за полчаса до подхода основной группы по маршруту ее полета была поставлена мощная завеса из дипольных отражателей (пассивные помехи), которая держалась в воздухе более 3 ч. С борта бомбардировщиков В-52 создавались активные помехи (В-52, принимавшие участие в налетах на ДРВ, дооборудовались передатчиками помех). Таким образом, РЛС ПВО в ходе массированных налетов подавлялись помехами, ставившимися с тройным перекрытием. Несмотря на это, воины ПВО ДРВ нашли эффективные меры радиоэлектронной защиты и сбили два самолета: один F-105C и один А-7Е.

«Воздушная война над Северным Вьетнамом устранила все сомнения относительно эффективности радиоэлектронного противодействия. Средства РЭП получили полное признание ВВС. Для боевых вылетов оборудование РЭП является сейчас такой же обязательной нагрузкой самолетов, как топливо или вооружение», — писал журнал «Авиэйшн уик».

Зарубежная печать отмечает, что основу тактики прорыва ПВО израильскими ВВС в вооруженных конфликтах на Ближнем Востоке составляло комплексное применение следующих способов РЭБ: постановка специальными самолетами активных помех из зон дежурства; индивидуальная защита (постановка помех из боевого порядка ударных самолетов), применение ложных радиолокационных целей; сброс дипольных отражателей. В Ливане (июнь 1982 г.) западные специалисты отмечали такую последовательность действий израильской авиации в операции по прорыву ПВО.

Первый этап — запуск ложных целей (беспилотных летательных аппаратов типа «Мастиф» и «Скаут») с периодическим их вторжением в зону поражения зенитных комплексов. Тем самым в течение нескольких часов боевые расчеты наземных средств ПВО держались в напряжении и изматывались морально и физически. Самолеты-доразведчики в это время уточняли координаты включавшихся в работу РЛС. Второй — «ослепление» осуществлялся путем постановки пассивных и активных помех для обеспечения скрытного проникновения ударных групп к целям. Третий этап — «подавление» — предусматривал действия экипажей, применявших управляемые средства поражения по наиболее важным объектам ПВО. На четвертом этапе происходило наращивание усилий («вторая волна») группами самолетов с неуправляемыми средствами поражения, наносившими удар по методу «накрытия» площадей.

Противоракетный маневр, по мнению зарубежных военных специалистов, стал необходим после перехода американской авиации к действиям со средних высот. С подъемом за пределы эффективного огня МЗА самолеты вышли в зону наблюдения наземных радиолокаторов системы ПВО. «Тактика уклонения» в этих условиях в основном сводилась к срыву наведения или уходу самолета от зенитной ракеты. Получив информацию о пуске ракеты, летчик немедленно разворачивал самолет в сторону ближайшей границы зоны поражения ЗРК и стремился пересечь ее как можно быстрее.

Информация о пуске ракеты с земли поступала по радио от самолетов-разведчиков, которые участвовали в каждом налете авиации США на объекты ДРВ. Для оповещения экипажей о нахождении их в зоне облучения РЛС ЗРК в ВВС США была создана специальная самолетная бортовая радиотехническая разведывательная аппаратура.

Американские летчики, используя аппаратуру предупреждения, стали применять противоракетный маневр после ложного выхода в атаку. Для этого один из самолетов группы преднамеренно задерживался в «опасной зоне» на высоте 1500–3000 м, летчик фиксировал момент пуска ракеты и вводил самолет в крутую спираль в сторону границы зоны поражения, в это время другой увеличивал скорость и пытался прорваться к объекту удара на высоте 500–800 м. Ложная атака иногда выполнялась одновременно с нескольких направлений.

В том случае, когда зенитную ракету замечали уже в непосредственной близости от самолета, использовался более сложный прием. Маневрируя, летчик учитывал, что ракета способна изменять направление своего полета только в определенных пределах. В этом случае эффективность противоракетного маневра зависела от точности определения момента его начала. Большое упреждение (дальность до 15 км) не приводило к срыву наведения — у ракеты «хватало рулей» для необходимой коррекции траектории. Уход от выпущенной ракеты являлся новым тактическим приемом, не отрабатывавшимся ранее, и требовал высокого профессионального мастерства и специальной психологической подготовки летного состава.

Противоистребительный маневр применялся для вывода самолета из области возможных атак (ОВА) истребителя или срыва прицельной стрельбы. Бомбардировщики и двухместные штурмовики сочетали маневр с ведением оборонительного огня воздушным стрелком из задней кабины.

В войнах во Вьетнаме и на Ближнем Востоке (1965–1973 гг.) основным видом маневра против «фантомов» и «миражей», применявших УР «воздух — воздух» «Сайдвиндер» и «Матра» с инфракрасными головками самонаведения и радиоуправляемые УР «Спарроу» первых модификаций, по мнению западных специалистов, был испытанный разворот на атакующего с максимально возможной угловой скоростью. Однако уже тогда, отмечают они, стало ясно, что для срыва атаки необходимо было обнаружить противника на дальности, близкой к предельной для человеческого глаза.

На самолеты стали устанавливаться приемники оповещения об облучении бортовым радиолокатором истребителя (БРЛС), но они не помогали, если атака выполнялась с ИК-ракетами, когда включение его было необязательным (прицеливание осуществлялось по оптическому прицелу). Как отмечала западная печать, в воздушных боях над Ливаном в 1982 г. израильтяне использовали усовершенствованные УР «Спарроу», позволяющие атаковать цель с расстояния, значительно превышающего дальность визуальной видимости. Причем истребители скрытно, по командам ВКП выводились в положение для эффективного применения оружия, и если атакованный своевременно не предупреждался об этом с пункта управления или другим летчиком из боевого порядка, то ему уже приходилось выполнять не противоистребительный, а противоракетный маневр.

В настоящее время, считают зарубежные специалисты, встал вопрос о создании универсальных бортовых средств предупреждения о пуске радиолокационных и тепловых управляемых ракет класса «воздух — воздух». На израильских истребителях американского производства F-15 и F-16, впервые участвовавших в воздушных боях над Ливаном в 1982 г., были установлены специальные приемники, бортовые передатчики помех и контейнеры с тепловыми и радиолокационными ловушками. Приемник, входивший в систему предупреждения, выдавал летчику сигнал не только о попадании самолета в зону БРЛС истребителя противника, но и о пуске управляемой ракеты. Одновременно вырабатывалась команда на включение средств активного противодействия (передатчиков помех) или сброс ловушек — ложных целей. ИК- или радиолокационная система наведения срабатывала на ложную цель. Применение средств РЭП обязательно сочеталось с выполнением энергичного разворота.

Таким образом, противоистребительный маневр пополнился в локальных войнах новыми элементами, которые обеспечивали его эффективность при резко возросших наступательных возможностях истребителей, обусловленных появлением нового управляемого оружия.

Противозенитный маневр в локальных войнах, как считают зарубежные эксперты, почти не изменился по сравнению с периодом второй мировой войны.

Все известные виды маневра — «змейка», «ножницы», «скольжение» — затрудняли наводчику прицеливание. Одновременный выход в атаку с разных направлений («звездный налет») распылял зенитный огонь, уменьшал его интенсивность. При освоении этих приемов потребовалось учитывать уже забытый опыт второй мировой войны.

Во всех локальных войнах, где широко применялись управляемое оружие, боевые реактивные самолеты трех поколений, средства радиоэлектронной борьбы, системы дистанционного управления, наибольшие потери авиация понесла от огня обычной зенитной артиллерии. Задача поиска эффективных способов борьбы авиации с ней, как отмечают западные эксперты, сейчас остается актуальной.

Построение боевого порядка, обеспечивающего снижение уязвимости самолетов. При преодолении ПВО в локальных войнах использовались все виды боевых порядков — сомкнутые, разомкнутые и рассредоточенные.

Сомкнутые боевые порядки, казалось бы, уже отошли в прошлое, так как сковывали маневр скоростных самолетов. Однако они, как указывалось выше, были применены в период оснащения американских истребителей-бомбардировщиков индивидуальными средствами радиопротиводействия, так как это затрудняло выделение одиночной цели на фоне помехи. Но при пуске зенитной ракеты по середине полосы помех она могла, по расчетам западных специалистов, поразить несколько соседних самолетов. Поэтому при организации массированных налетов необходимо было выбирать между сомкнутым боевым порядком, обеспечивающим маскировку состава группы, а также достаточную плотность удара, и разомкнутым, гарантирующим выполнение противоракетного маневра и безопасность от поражения группы одной ракетой.

Разомкнутый боевой порядок, по определению зарубежной печати, характерен расстановкой самолетов на увеличенных дистанциях и интервалах, но не выходящих за пределы визуальной или радиолокационной видимости. Он применялся обычно при нанесении групповых последовательных ударов. Зону поражения средств ПВО преодолевали тактические группы составом до двух-трех эскадрилий, включая истребителей прикрытия.

Размыкание по глубине чаще всего использовали израильские истребители-бомбардировщики в войне 1973 г. Их боевой порядок над территорией противника представлял собой колонну пар, следовавших на дистанции визуальной видимости. Перед целью ведущие увеличивали скорость и боевой порядок смыкался.

Размыкание по фронту (например, боевой порядок звена «кончики пальцев» в тактической авиации США) производилось при нанесении одновременных ударов по нескольким близко расположенным целям. Так действовали палубные штурмовики ВМС США, осуществлявшие непосредственную поддержку морской пехоты. При выполнении этой задачи наиболее сложную проблему представляло преодоление противодействия войсковой ПВО, предварительно подавить огонь которой часто было невозможно. Для ведения боевых действий авиацией в этой обстановке разрабатываются специальные приемы, способы боевого обеспечения.

Рассредоточенный боевой порядок включал группы различного тактического назначения, каждая из которых совершала полет на наивыгоднейшем для себя режиме. Визуальной связи между группами, как правило, не было, каждая из них действовала в соответствии с общим планом удара, разработке и реализации которого придавалось большое значение. Каждый ведущий группы, не имея зрительного контакта с соседями, должен был четко представить их маневр на всех этапах боевого полета.

В практике всегда имело место сочетание различных видов боевых порядков в оперативном построении сил авиации в зависимости от тактического назначения групп самолетов и применяемого оружия.

Журнал «Флайт» отмечал, что на ежегодных учениях ВВС НАТО в Европе в 1986 г. группы различного-тактического назначения ударного эшелона при преодолении зональной ПВО размещались в воздухе по следующей схеме. Истребители F-16, выдвинутые вперед и выполнявшие задачу расчистки пространства, летали в разомкнутом боевом порядке. В таком же построении действовали группы подавления объектовой ПВО (самолеты «Ягуар»). Ударные группы, включавшие самолеты «Торнадо» и F-111, совершали полет в сомкнутом боевом порядке, составным элементом которого были постановщики помех EF-111. Самолетам прорыва F-4 «Уайлд Уизл» предоставлялась свобода маневра, но они тесно взаимодействовали с истребителями расчистки и группой подавления ПВО.

Весь ударный эшелон следовал к цели в рассредоточенном боевом порядке (на это влияние оказывали сложные метеоусловия), группы истребителей-бомбардировщиков выдерживали предельно малую высоту полета. Централизованное управление (регулирование движения) со стороны ВКП Е-ЗА «Сентри» сочеталось с децентрализованным: командиры групп получали право принимать самостоятельные решения в борьбе с ПВО, сообразуясь с обстановкой.

Способы огневого поражения средств ПВО сводились в две основные группы: воспрещение огня зенитной артиллерии; огневое поражение зенитных ракетных комплексов.

Воспрещение огня зенитной артиллерии оказалось сложной тактической проблемой, о чем, как отмечает западная печать, наглядно свидетельствуют такие показатели: американская авиация в Корее и во Вьетнаме потеряла от огня ЗА две трети из общего количества сбитых самолетов. Характерно, что большая часть этих потерь приходится на долю малокалиберных зенитных батарей, не имевших специальных средств обнаружения и наведения. По свидетельству журнала «Интернэшнл Дефенс Ревю», на один сбитый самолет расходовалось около 8000 снарядов. Но подобный расход был оправдан, поскольку стоимость такого количества зенитных снарядов в тысячу раз ниже, чем стоимость самолета.

Зенитная артиллерия мало повысила свои боевые возможности по сравнению с периодом второй мировой войны и считалась устаревшим оружием. Количество подразделений ЗА в штатах сухопутных войск заметно снизилось. Боевые качества самолетов (скорость, потолок, огневая мощь), наоборот, резко росли. Кроме управляемых ракет на борту сверхзвуковых американских истребителей-бомбардировщиков — участников агрессии во Вьетнаме имелась аппаратура радиоэлектронной борьбы, а также радиолокационные станции. Но огонь зенитной артиллерии воспретить не удалось. Более того, в борьбе с ЗА американская авиация (как и израильская авиация, оснащенная самолетами американского производства) потерпела поражение. Зарубежные военные специалисты усматривают причину этого в следующем.

Во-первых, позиция зенитной артиллерии представляла собой объект, сложный для отыскания и поражения. Самолетный радиолокатор не мог обнаружить и тем более захватить малокалиберную пушку, чтобы обеспечить данными прицельную систему для применения управляемого оружия. Сама пушка не излучала тепло, достаточное для наведения на него ракеты с тепловой головкой самонаведения. Батарея МЗА не имела в своем составе РЛС разведки и целеуказания, которую можно было «забить» помехами.

Во-вторых, вследствие неэффективности электроники и автоматики в борьбе с МЗА способы огневого поражения ее основывались на зрительном обнаружении, опознании и прицеливании. Это означало необходимость сближения самолета с объектом атаки на дальность 2–3 км на умеренной скорости и применения неуправляемых средств поражения. Все те достоинства, которые отличали сверхзвуковой реактивный самолет-ракетоносец от поршневого самолета, не могли быть использованы.

В-третьих, существенные ограничения в способах огневого поражения авиацией ЗА означали, что их возможности в противоборстве выравнивались. И не случайно, во время войны во Вьетнаме количество зенитных батарей в составе ПВО Северного Вьетнама резко возросло. Обладая хорошей мобильностью, они быстро перемещались на вероятные направления действий американской авиации, вели интенсивный огонь из засад. Местоположения засад было трудно вскрыть разведкой, поэтому воздушный агрессор встречал отпор там, где менее всего ожидал. С зенитной артиллерией взаимодействовали ракетные комплексы, которые прижимали зоной своего поражения американские самолеты к земле — под обстрел зенитных пушек.

Таким образом, как отмечают зарубежные военные специалисты, основной причиной поражения авиации в борьбе с ЗА в тактическом плане являлась необходимость входа, самолетов в зону ее огня в процессе атаки. Это же обстоятельство сохранялось в силе при атаке маловысотных зенитных комплексов, не имевших радиолокаторов (оснащенных оптическими прицельными устройствами). Поэтому наиболее часто против этих объектов применялись средства поражения, предназначенные для вывода из строя не техники, а личного состава, шариковые или «ананасовые» бомбы в кассетах, разбрасываемые по большой площади и не требующие точного прицеливания.

Огневое поражение зенитных ракетных комплексов по содержанию отличалось от способов активной борьбы с ЗА, так как эти комплексы были оснащены радиолокаторами или другими поисковыми средствами — излучателями энергии. Против них становилось возможным применение противорадиолокационных ракет, были эффективными способы радиотехнической разведки, обеспечивавшие установление координат стартовых позиций. Вместе с тем, отмечают многие западные военные обозреватели, опыт показал, что из-за высокой мобильности ЗРК (особенно входивших в состав поисковой ПВО) данные разведки требовалось иметь в реальном масштабе времени. Другими словами, временной разрыв между установлением местоположения ЗРК и нанесением воздушного удара по нему исключался или должен быть минимальным. Это требование обусловило появление тактического принципа «обнаружил — уничтожил», который на практике нашел отражение в способе «огневой разведки» (или «разведки с нанесением удара», как он стал называться в наставлениях американских ВВС).

Так, но планам командования ВВС США самостоятельно обнаруживать и немедленно атаковать подвижные зенитные комплексы должны были организованные в разгар войны во Вьетнаме эскадрильи «Уайлд Уизл» («лисий хвост»). Ее самолеты оснащались аппаратурой радиотехнической разведки и активных помех, основным их вооружением являлись управляемые ракеты «воздух — РЛС».

Управляемые ракеты «воздух — РЛС» типа «Шрайк» авиация США применила в войне во Вьетнаме, когда потери самолетов от огня ЗРК достигли угрожающих размеров. Первые УР «Шрайк» оснащались пассивной головкой самонаведения на излучающую РЛС с дальности 13–20 км при высоте полета носителя 3000–4000 м. Для прицельного пуска такой ракеты по РЛС, входящей в ПВО объекта, нужно было заставить боевой расчет включить ее в работу, а затем затруднить ему обнаружение и идентификацию атакующего самолета. Это достигалось выполнением демонстративных маневров специально выделенными самолетами, запуском ложных целей, имитирующих полет в направлении объекта удара (рис. 14). Такие тактические приемы вынуждали приводить средства ПВО в готовность к отражению налета, создавали сложную радиолокационную обстановку, но не исключали необходимости входа самолета-носителя в зону поражения атакуемого ЗРК. Поэтому летному составу пришлось изыскивать способы атак с учетом боевых свойств противорадиолокационной ракеты. Часто самолет-носитель выполнял полет к объекту удара на малой высоте вне радиолокационной видимости, в расчетной точке или по данным бортовой навигационной системы он резко набирал высоту и кратковременно входил в зону облучения атакуемой РЛС. После захвата ее головкой самонаведения ракеты летчик производил пуск и немедленно снижался с одновременным разворотом на обратный курс. УР самостоятельно наводилась на источник излучения. Уязвимость атакующего самолета уменьшалась, но значительно увеличивалась ошибка наведения ракеты на цель. Кроме того, возможность выполнения такого маневра зависела от точности выхода самолета в исходное положение для атаки.

Рис. 14. Вариант атаки РЛС с применением противорадиолокационной ракеты (ПРР):

1 — демонстративный маневр самолета, взаимодействующего с носителем ПРР; 2 — вход самолета — носителя ПРР в зону облучения РЛС; 3 — постановка ответно-импульсных помех; 4 — пуск ПРР и отворот от цели; 5 — самонаведение ПРР на РЛС; 6 — РЛС — цель; 7 — зона поражения ЗРК; 8 — зона обнаружения РЛС

Для борьбы с тактическими истребителями эскадрилий «Уайлд Уизл» вьетнамские зенитчики стали практиковать временное выключение излучения РЛС или отвод ее антенны в сторону, что приводило к срыву самонаведения ракеты или значительному увеличению промаха. В этих условиях американские летчики начали использовать противорадиолокационные ракеты «Стандарт ARM» с коррекцией траектории в боевом порядке авиации, участвовавшей в налете, создавались тактические группы огневой разведки, в состав которых входили самолет-носитель УР «Стандарт» и пара (звено) с ракетами «Буллпап» или обычными бомбами. Группа выходила в район цели в боевом порядке, эшелонированном на высоте. Самолет «Уайлд Уизл» выполняя полет на высоте 7000–8000 м, вел радиотехническую разведку местоположения РЛС, обнаружив и запеленговав ее, производил пуск ракеты. Если боевой расчет ЗРК обнаруживал атаку и выключал радиолокационную станцию, то ракета все равно продолжала неуправляемый полет в направлении позиции зенитного комплекса. След, оставляемый трассером, и место ее разрыва использовались экипажами с обычным оружием для выхода в атаку с малой высоты. Зарубежные обозреватели, анализировавшие опыт локальных войн, отмечали, что подобный способ нанесения удара применяла также израильская авиация в ливанской войне 1982 г.

Западные журналы отмечают, что тактика преодоления ПВО, проверявшаяся в локальных войнах, продолжает совершенствоваться. Ни один из ее приемов или способов, разработанных ранее, не потерял своего значения. В настоящее время, по их мнению, теоретическое обоснование получает «сверхзвуковой бросок» на большой (или средней) высоте самолета с доведенной до минимума эффективной площадью рассеяния. Проникновение к объекту удара на предельно малой высоте с огибанием рельефа местности положено в основу способов применения крылатых ракет. Обход зон поражения средств ПВО осваивается экипажами всех современных боевых самолетов, оснащенных чувствительной аппаратурой предупреждения. Противоракетный и противоистребительный маневры сочетаются с постановкой активных и пассивных помех. Боевые порядки ударной авиации сохраняют тенденцию к расчленению, что связано с поступлением на вооружение высокочастотных средств поражения «воздух — земля» и воздушных командных пунктов.

Однако, отмечают западные эксперты, остаются неизменными некоторые тактические принципы преодоления ПВО. К ним относятся: прямая зависимость успеха от наличия точных разведданных в реальном масштабе времени о составе и расположении противостоящей группировки ПВО; потеря внезапности удара при упреждающих действиях групп обеспечения; уменьшение плотности удара при выборе маловысотного варианта налета; обязательное сочетание различных приемов уклонения, «нейтрализации», огневого поражения, их комплексное и раздельное применение в соответствии с обстановкой.

 

2. Влияние высокоточного оружия на тактику

В локальных войнах активно велись испытания новых систем вооружения и средств поражения, разрабатывались способы их применения. Особое внимание в иностранной печати уделялось высокоточному оружию. К нему зарубежные военные специалисты относят управляемые (самонаводящиеся) ракеты, управляемые авиационные бомбы и снаряды. Довольно широкое использование этого оружия, как свидетельствует оценка опыта реальных боевых действий за рубежом, существенно повлияло на тактику воздушного боя и ударов по наземным объектам.

Бортовое вооружение реактивных самолетов как первого, так и второго поколения оставалось на уровне второй мировой войны и намного отставало от развития авиационной техники. Американские ударные самолеты, совершавшие налеты на Северный Вьетнам в начале войны, снаряжались только бомбами различных калибров, бомбовыми кассетами, баками с напалмом и неуправляемыми ракетами. Тактика строилась с учетом возможностей этого оружия.

Зарубежная печать, подводя итоги первых двух лет войны во Вьетнаме, отмечала: «Можно констатировать сходство нынешних действий авиации с бомбардировками времен второй мировой войны и отсутствие кардинальных усовершенствований в способах доставки обычного оружия к цели. Это вызывает многочисленные трудности, свидетельствующие о кризисе в тактике ударных сил авиации».

Увеличение скорости и снижение высоты полета создали сложности в применении бомб свободного падения, бомбовых кассет и неуправляемых ракет. Вместе с тем, как отмечалось ранее, возросла угроза ударной авиации со стороны зенитной артиллерии и зенитных пулеметов. Действовать на выгодных средних высотах старыми способами ударным силам авиации не позволяли зенитные ракетные комплексы и истребители. На малых же высотах результативность ударов была низкой, а потери самолетов от огня зенитной артиллерии высокими.

Важнейшим критерием стала стоимость поражения цели. Для существенного ее снижения нужно было резко повысить точность бомбометания, то есть сократить круговое вероятное отклонение, которое в то время превышало 230 м и зависело от дальности применения оружия. К концу войны во Вьетнаме американцам удалось уменьшить его до 75–90 м путем совершенствования прицельных систем и накопления боевого опыта летным составом. Однако полностью разрешить проблему не удалось. Расходы на боевые действия авиации по-прежнему оставались слишком большими, хотя были использованы все возможности авиационной техники и оружия.

Возникла необходимость создания принципиально новых средств поражения, позволяющих повысить эффективность каждого вылета самолета, выполнять боевые задачи меньшим составом сил авиации и обеспечивающих надежное преодоление ПВО. Таким оружием были признаны управляемые авиационные бомбы и ракеты класса «воздух — земля». Основным их преимуществом, как показали исследования, является меньшая зависимость точности бомбометания (стрельбы) от дальности.

Одновременно создавалось несколько типов управляемых авиационных средств поражения класса «воздух — поверхность»: управляемые ракеты с радиокомандной системой наведения на цель (УР), авиационные бомбы с телевизионными и лазерными системами коррекции траектории падения (УАБ), а также авиационные средства борьбы с бронеобъектами на поле боя (ПТУР). Одними из первых образцов этого оружия были УР «Буллпап», УАБ «Уоллай», ПТУР «Toy». К их системам наведения на цель предъявлялись довольно высокие требования по точности. За норматив бралось круговое вероятное отклонение УР и УАБ, равное 3–30 м, в зависимости от вида боеприпаса, характера цели и условий выполнения боевой задачи.

Однако применение первых управляемых ракет «Буллпап», по мнению военного руководства США, не дало ожидаемого сокращения расхода сил авиации. Их несовершенство выявилось при нанесении ударов по мостам на территории Северного Вьетнама традиционным способом с пологого пикирования. После пуска ракеты летчик должен был дистанционно управлять ею до встречи с целью, ориентируясь по дымовому шлейфу, оставляемому трассером. При этом самолет неизбежно входил в зону огня объектовой ПВО.

Прорыв к цели тактического истребителя с УР «Буллпап» обеспечивали специально выделенные самолеты, которые ложными вторжениями в зону ПВО отвлекали огонь на себя. Этот довольно рискованный тактический прием требовал не только высокой профессиональной и психологической подготовки летчиков, но и выделения дополнительных сил авиации. Заметной экономии это не дало. Эффект применения УР, имевших невысокие поражающие свойства и ограниченную дальность пуска (12–15 км) только при хорошей визуальной видимости, зарубежные военные эксперты признали лишь «удовлетворительным по умеренно трудным целям со слабой ПВО».

Более эффективными оказались УАБ с лазерными и телевизионными системами наведения. Так, одной бомбой с лазерной системой наведения, впервые примененной во Вьетнаме, был разрушен мост Тэн-Хоа. Несколько лет он безуспешно подвергался ударам американской авиации, совершившей более 4000 самолето-вылетов, израсходовавшей 4000 бомб, много неуправляемых ракет. С помощью УАБ с телевизионной системой были выведены из строя с первого захода мост Пауль Думер и еще два аналогичных моста.

По данным американской печати, из 1000 сброшенных в конце войны во Вьетнаме управляемых бомб около 700 поразили цели. При этом вероятное круговое отклонение составило 6–16 м, то есть в пять раз меньше, чем у бомб свободного падения. Высокая точность УАБ позволила в десять раз сократить наряд самолетов, выделяемых для уничтожения одной цели. По сравнению с применением УР с радиокомандной системой наведения нанесение ударов по наземным объектам с использованием УАБ не представляло большой сложности для экипажей, имеющих боевой опыт, так как бомбометание осуществлялось с пикирования, как обычными бомбами. После сброса можно было немедленно выполнять противозенитный или противоистребительный маневр.

Применение УАБ, как сообщали западные источники информации, существенно повлияло на тактику ударной авиации. Один-два подготовленных экипажа успешно решали боевую задачу, на которую раньше приходилось выделять не менее эскадрильи. За счет высвободившихся сил можно было надежнее отражать атаки истребителей ПВО и вести целенаправленную борьбу с зенитными средствами.

В ходе боевых действий выявились и недостатки УАБ. Основной из них заключался в ограниченности их применения в условиях плохой видимости (туман, задымленность местности). Используя это, воины частей ПВО СРВ для защиты объектов начали создавать над ними дымовые завесы, которые впоследствии ставились и войсками арабских стран для противодействия израильской авиации, наносившей удары управляемыми авиационными бомбами.

Немаловажным было и то, что лазерный или телевизионный комплект аппаратуры самонаведения, устанавливаемый на бомбу свободного падения, стоил в пять — десять раз дороже ее самой и мог использоваться только один раз. Это вынуждало применять УАБ избирательно, только для уничтожения важнейших объектов. К тому же самолеты-носители в процессе атаки цели, как и при пуске УР «Буллпап», неизбежно входили в зону огня ПВО. Таким образом, первые образцы УАБ, имея высокую точность, также не решали проблем успешного преодоления авиацией противодействия системы ПВО. Необходимы были средства поражения, обеспечивающие нанесение ударов с дальности, значительно превышающей возможности ЗРК, прикрывающих объекты, или поражение зенитных комплексов без входа атакующего самолета в зону их действия.

Небольшой практический опыт боевого применения высокоточного оружия был пополнен во время англо-аргентинского конфликта в районе Фолклендских островов в 1982 г. Вся зарубежная военная печать отвела место описанию потопления английского эскадренного миноносца «Шеффилд» аргентинскими самолетами «Супер Этандар». Два истребителя-бомбардировщика этого типа атаковали миноносец с применением противокорабельных управляемых ракет «Экзосет» (масса 658 кг, длина 4,6 м, масса боевой части 166 кг, дальность полета до 72 км).

Изображение отсутствует

Рис. 15. Схема атаки английского эсминца УРО «Шеффилд» самолетами аргентинской авиации:

1 — базовый патрульный самолет Р-2Н «Нептун»; 2 — линия радиосвязи; 3 — ударный самолет «Супер Этандар»; 4 — луч бортовой РЛС самолета Р-2Н «Нептун»; 5 — точка пуска ПКР; 6 — уход ударного самолета от цели; 7 — ПКР «Экзосет»; 8 — эсминец УРО «Шеффилд»

Выход аргентинских самолетов на рубеж сближения осуществлялся по командам наведения с разведывательного самолета за сплошной облачностью (нижний край 150 м). Цель была обнаружена летчиками на экранах радиолокационного прицела, захвачена на автоматическое сопровождение, пуск произведен на дальности 37 км. Пролетев 2 мин над поверхностью моря, ракета пробила правый борт корабля на высоте 2,4 м над ватерлинией. Подрыв боевой части вызвал пожар, который команда не ликвидировала и эвакуировалась (рис. 15). Английское командование причиной потери своего миноносца посчитало несрабатывание системы радиоэлектронного противодействия, которая не смогла ни обнаружить, ни предотвратить угрозу атаки. Других средств защиты, например противоракетного оружия, на корабле не имелось.

В последние дни конфликта английские войска получили шесть комплектов лазерных целеуказателей, которые использовались для подсвета целей при атаках их самолетами «Хариер», оснащенными управляемыми авиабомбами «Пейв Уэй». Самолет с двумя УАБ выходил на малой высоте (150 м) на вспомогательный ориентир, расположенный на удалении 6–7 км от цели. Скорость полета выдерживалась 1020 км/ч, скрытность сближения достигалась маскировкой на фоне превышений местности. В точке начала маневра самолет переводил на кабрирование с трехкратной перегрузкой. Темп движения поддерживался таким, чтобы за расчетное время самолет достиг положительного угла тангажа 30° и вышел в точку сброса боеприпаса. Характерно, что в ходе маневра траектория движения самолета не выходила за пределы затененной зоны в обзоре аргентинских РЛС, то есть достигалась полная неуязвимость носителя. Летчик в момент сброса докладывал наземному авиационному наводчику по радио. Последний через 11 с включал свой лазерный целеуказатель. Задержка по времени давала возможность бомбе выйти на высоту 460 м, только там облучиться отраженным от цели сигналом (рис. 16).

Эффективность применения высокоточного оружия зависела от строгой согласованности действий экипажа самолета и авианаводчика. В первой атаке авианаводчик начал подсвет цели рано — еще в тот момент, когда бомба продолжала набирать высоту. Головка самонаведения УАБ зафиксировала приход отраженного от цели «луча», преждевременно развернулась, «слушаясь рулей», и, обладая невысоким аэродинамическим качеством, упала с недолетом 120 м. В повторной атаке ошибка была устранена и отмечено прямое попадание.

В боевых условиях проверялся также способ применения УАБ с большой высоты, гарантировавшей безопасность самолета при полете над позициями ЗРК малой дальности «Роланд». Подсвет цели — ВПП аргентинского аэродрома — осуществлялся не наземным наводчиком, а другим самолетом (с помощью лазерного дальномера, установленного в носовой части фюзеляжа). Ударный самолет был переведен летчиком в пикирование с высоты 10 670 км и сбросил бомбу «Пейв Уэй» на высоте 7620 м. Самолет «подсвета» повторил маневр, чтобы обозначить цель и направить на нее УАБ. Однако лазерному дальномеру, работавшему на одинаковой с наземным целеуказателем частоте, не удалось устойчиво захватить цель, атака сорвалась.

Изображение отсутствует

Рис. 16. Атака с применением управляемой бомбы «Пейв Уэй»:

1 — пролет контрольного ориентира и ввод в кабрирование; 2 — достижение угла набора 30° и сброс УАБ; 3 — доклад летчика передовому наземному посту и начало подсвета цели; 4 — вход УАБ в отраженный от цели «луч», самонаведение на цель; 5 — уход самолета-носителя от цели

Английские военные эксперты сделали вывод, что использование дополнительного летательного аппарата для лазерного подсвета цели в рамках задачи непосредственной авиационной поддержки связано с повышенным риском для него. Более предпочтительным является вариант «наземный наводчик — штурмовик (ударный самолет)». Вероятность попадания в цель размером 18 м УАБ с лазерной системой наведения при атаке с пикирования составила 0,55; для обычных бомб она равнялась 0,2. При атаке с малой высоты с кабрирования (обеспечивающей неуязвимость носителя) разница была более ощутимой и составляла 0,89 и 0,05 соответственно (подсвет цели лазером в течение 8–15 с).

В локальных войнах, как отмечают многие специалисты за рубежом, довольно четко обозначилась следующая характерная черта в тактике авиации: сочетание новых и старых способов действий (одиночные, эшелонированные групповые и массированные удары со средних и малых высот с применением высокоточного и обычного оружия). Одновременно расширился круг боевых задач, выполняемых летным составом и боевыми расчетами наземных и воздушных пунктов управления. Стали предъявляться повышенные требования к точности вывода ударных самолетов на цели, согласованности перемещения групп различного тактического назначения в общем боевом порядке и организации взаимодействия между ними в соответствии с заранее отработанным замыслом боевого полета.

С учетом накопленного боевого опыта за рубежом продолжалась работа по совершенствованию высокоточного оружия класса «воздух — поверхность». В конце 1972 г. тактическая авиация США получила первые ракеты «Мейверик» с телевизионной системой наведения, имеющие круговое вероятное отклонение 2–3 м и мощную боевую часть. Их можно было использовать для уничтожения прочных малоразмерных объектов. Боевое испытание эти ракеты прошли во Вьетнаме, а затем на Ближнем Востоке. По сведениям зарубежной печати, в октябрьской войне 1973 г. из 50 выпущенных с израильских самолетов УР «Мейверик» 40 поразили бронированные цели, главным образом танки. Перед вооруженным конфликтом в Ливане (1982 г.) израильские ВВС уже располагали усовершенствованными ракетами «Мейверик». На их полигонных испытаниях в США из 178 таких ракет 163 (92 %) поразили цели, а в боевых условиях зафиксировано 85 % прямых попаданий в объекты удара. Весьма высокая эффективность достигалась путем применения более совершенных ГСН, бортовой аппаратуры автоматического вывода самолетов в атаку и прицельной системы.

Анализ боевого опыта авиации, применявшей высокоточное оружие, позволил военным специалистам США сделать весьма важный для практики вывод. Его эффективность всецело зависит от наличия у экипажа самолета-носителя достоверных данных о местоположении объекта удара или автоматического вывода его в исходное положение для атаки (в зону действия бортовых прицельно-навигационных систем). В локальных войнах автономно по методу «обнаружил — уничтожил» могли успешно действовать только подразделения самолетов «Уайлд Уизл», предназначенные для борьбы с ПВО. Они самостоятельно вели радиотехническую разведку и, установив местоположение РЛС противника, поражали их противорадиолокационными ракетами. Тактические истребители и штурмовики, выполнявшие задачи непосредственной авиационной поддержки сухопутных войск и изоляции района боевых действий, не могли использовать такую тактику. Это обусловлено тем, что объекты их ударов обычно не излучают электромагнитную энергию, поэтому определить их местоположение с помощью бортовых средств радиотехнической разведки не представляется возможным. Рассчитывать же на визуальный поиск и обнаружение цели летчиком самолета-носителя дорогостоящего высокоточного оружия считается нецелесообразно, особенно в зоне активного противодействия средств ПВО.

Американские военные авиационные специалисты считают, что экипажу ударного самолета следует начинать активные самостоятельные действия только на этапе атаки (непосредственного применения оружия). Координаты объекта удара, параметры маневра для выхода в атаку должны вводиться в аппаратуру автоматического управления самолетом от внешних источников, то есть функции разведки, целеуказания, управления полетом следует возлагать на специально организованную систему.

В настоящее время, по сведениям зарубежной печати, в США и других странах НАТО осуществляется широкомасштабная программа создания подобных систем, представляющих собой новое, более эффективное поколение высокоточного оружия, получившего название разведывательно-ударных комплексов (РУК).

РУК объединяют в своем составе три компонента: разведку, управление и поражение. Разведка базируется на радиолокационных обнаружительных средствах, размещенных на летательных аппаратах. В экспериментальном варианте РУК использовалась установленная на самолете F-111 РЛС «Пейв мувер», обеспечивающая обнаружение и сопровождение наземных целей, выдачу данных для наведения на них управляемого оружия. Управление элементами РУК осуществлялось с наземного центра, куда поступали перехваченные сигналы излучения РЛС противника и вырабатывались команды наведения оружия (этот процесс занимал 1–2 мин).

Координаты наземных объектов поражения устанавливались путем измерения пеленгов на них в трех точках пространства, которые, следовательно, достигал самолет радиотехнической разведки U-2 (основной вариант — патрулирование трех самолетов в трех зонах для одновременного пеленгования). Полет разведчика совершался над своей территорией на безопасном удалении от линии фронта на большой высоте. Это позволяло наводить на обнаруженную цель в маловысотном полете самолет с управляемой бомбой «Пейв Уэй» или давать целеуказание самолету — носителю кассет с самонаводящимися суббоеприпасами.

В эксперименте, проводившемся на полигоне Уайт-Сандс (США), устанавливалось местоположение восьми имитаторов РЛС. Координаты были измерены с круговой вероятной ошибкой, не превышающей 30 м. Бомбы, сброшенные с самолета «Фантом», наведенного на одну из целей, имели среднее отклонение 20 м. В будущем в РУК предполагается использовать линию передачи данных от объединенной системы распределения тактической информации JTIDS и спутниковой системы определения координат наземных объектов «Навстар».

 

3. В борьбе за выживаемость

В локальных войнах, как отмечалось, выживаемость оценивалась зарубежными специалистами по уровню потерь — отношению числа сбитых самолетов к количеству произведенных самолето-вылетов. Например, уровень потерь тактической эскадрильи, совершившей два налета на аэродром противника в полном составе (25 самолетов) и не досчитавшейся после них двух экипажей, составлял 4 %. Для объективной оценки результатов удара стоимость потерь сравнивалась с ценой ущерба, который понес противник. В приведенном примере при двух потерянных самолетах приемлемым считалось уничтожение шести самолетов противника на земле, то есть соотношение 1:3. Если целью ставилось вывести из строя взлетно-посадочную полосу, то критерием служило время, в течение которого аэродром находился в нерабочем состоянии. Оно устанавливалось заранее, с учетом этого подбирались наряд самолетов и варианты боевой загрузки.

По мнению иностранных специалистов, рост уровня потерь авиации свидетельствовал, как правило, о несовершенстве применяемой техники, застое в тактике или недостатке опыта у летного состава. Анализ причин потерь и выводы из него являлись основой для принятия неотложных мер по выходу из критического положения. Американское авиационное командование во Вьетнаме, как отмечает зарубежная печать, неоднократно обновляло самолетный парк, изменяло тактику «вторжения», вводило в действие новые программы подготовки летного состава, составленные с учетом уроков войны. На испытательных полигонах создавалась обстановка, максимально приближенная к боевой, — с действующими аналогами средств ПВО и эскадрильями «противника», имитирующими тактику вьетнамских истребителей. Высокий уровень потерь в течение продолжительного времени часто приводил к прекращению налетов на объекты, надежно защищенные от атак с воздуха. В перерывах разрабатывались новые тактические приемы и способы нанесения ударов.

Резкое повышение эффективности средств ПВО породило у зарубежных специалистов мнение о значительном снижении выживаемости авиации в современных условиях. Однако сравнительный анализ потерь авиации во второй мировой и локальных войнах не подтверждает эти выводы. Так, по данным, приводившимся в иностранной печати, во второй мировой войне потери ВВС США составили 9 самолетов на 1000 самолето-вылетов (0,9 %). Во время нанесения ударов по Плоешти (6 тыс. самолето-вылетов) уровень потерь составил 4,2 %, а по Швейнфурту и Регенстренгу (810 самолето-вылетов) — 24,8 %. В «битве за Англию» потери превысили 1700 самолетов при 35 000 совершенных самолето-вылетах (5 %).

Во время войны в Корее США потеряли около 1000 самолетов, в том числе 110 были уничтожены в воздушных боях и 675 сбиты ЗА, а уровень потерь составил 0,44 %. В индо-пакистанском конфликте 1971 г. он был выше по крайней мере в два раза. Во Вьетнаме (1964–1973 гг.) этот показатель был равен 0,3 %, а в локальных войнах на Ближнем Востоке — 0,8 %.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что уровень потерь авиации в локальных войнах по сравнению со второй мировой войной не увеличился, а в ряде случаев даже уменьшился. Однако оперирование осредненными показателями может привести к ложным выводам. Зарубежные специалисты считают, что необходимо принимать во внимание обстановку, в которой проходило противоборство в воздухе, и реальное соотношение сил. Поэтому при оценке результатов налетов на объекты Северного Вьетнама по критерию «стоимость — эффективность» обязательно учитывались следующие факторы. Во-первых, около половины из общего количества самолето-вылетов, отнесенных к числу «боевых», было совершено на объекты, слабо защищенные средствами ПВО или вообще не имевшие прикрытия в Южном Вьетнаме. Во-вторых, условия противоборства были явно неравными. Американская авиация располагала подавляющим численным превосходством в воздухе, что позволяло отвлекать крупные силы для обеспечения ударов и делать ставку на изматывание сил другой стороны.

Зарубежные специалисты, раскрывая значение среднего уровня выживаемости, отмечают, что не было такого массированного налета на Ханой или Хайфон (объекты, имевшие достаточно сильное прикрытие), в котором не сбивалось бы как минимум 1–2 американских самолета, то есть в лучшем случае уровень потерь был не менее 1 %. То же самое можно сказать о налетах американской авиации на защищенные объекты в Корее.

Таким образом, делают вывод западные обозреватели, объективная оценка показывает, что уровни выживаемости авиации в локальных войнах и во второй мировой войне были близки по величине. Это в какой-то степени может служить свидетельством равномерного развития двух видов вооруженных сил (ВВС и ПВО) и отсутствия превосходства одного над другим. Средства воздушного нападения совершенствовались, возрастали их боевые возможности после второй мировой войны в такой же степени, как и средства борьбы с ними. Однако они стали намного сложнее и дороже, в результате количество их в вооруженных силах государств уменьшилось. Поэтому влияние относительно невысокого и стабильного уровня потерь на истощение военных ресурсов резко усилилось.

Октябрьская война 1973 г. на Ближнем Востоке и индо-пакистанский конфликт 1971 г. длились меньше месяца, но при зафиксированном в них уровне потерь — 0,8–1,2 %—ресурсов авиации на продолжение войны с прежними темпами хватило бы еще на одну-две недели.

Американское командование, как свидетельствует зарубежная печать, в качестве предела потерь во Вьетнаме считало 2 %, то есть два сбитых самолета на 100 самолето-вылетов, совершенных в условиях сильного противодействия ПВО. И если потери превышали этот уровень, следовала немедленная реакция. Так, например, направленные для проверки боевых возможностей во Вьетнам в 1968 г. шесть новых истребителей-бомбардировщиков F-111A были немедленно возвращены на континент, после того как при 55 самолето-вылетах было потеряно три самолета.

Наиболее показательны анализы выживаемости американской авиации во Вьетнаме и израильской авиации в октябрьской войне 1973 г. на Ближнем Востоке, которые публиковались в зарубежной военной печати.

Тактическая авиация США вела боевые действия во Вьетнаме с февраля 1965 до декабря 1973 г. (с перерывами). За этот продолжительный период способы нанесения ударов с воздуха изменялись несколько раз. В зарубежной печати опубликованы данные о потерях американской авиации по годам войны. Так, французский журнал «Форс Арме Франсез» отмечал, что в 1965 г. на 10 000 самолето-вылетов палубной и тактической авиации США пришлось 65 сбитых самолетов (всего их было сбито 170). Показатели выживаемости оказались наихудшими за первый период войны (до продолжительного перерыва в бомбардировках, начавшегося 31 марта 1968 г.), хотя противодействие со стороны ПВО было наименее интенсивным.

Зарубежные специалисты усматривают две основные причины такого неудачного начала. Первая заключалась в том, что авиация при нанесении ударов действовала в недопустимо плотных боевых порядках без прикрытия, при постоянных режимах полета по высоте и скорости, по неизменным маршрутам к цели и обратно. Вторая причина обусловливалась отсутствием эффективных способов защиты самолетов от поражения их зенитными управляемыми ракетами (они появились в системе противовоздушной обороны ДРВ в июне 1965 г.). Применявшиеся ранее приемы уклонения от зенитного артиллерийского огня оказались совершенно непригодными в изменившейся обстановке, а новые разработаны еще не были.

В 1966 г. уровень потерь авиации США снизился с 0,65 до 0,35 %, то есть почти наполовину, хотя абсолютное значение потерь возросло со 170 до 280 самолетов. Зарубежные специалисты отнесли это за счет изменений в техническом оснащении и тактике американской авиации. К тому времени начали использоваться новые средства поражения класса «воздух — поверхность» — управляемые ракеты с радиолокационной системой наведения и противорадиолокационные снаряды с пассивным наведением на источник излучения. Повысилась точность попадания, что позволило вести атаки цели с большего расстояния. Однако подавляющее большинство ударов продолжало наноситься с применением обычных авиабомб, что вызвало необходимость прорыва авиации через зону ПВО.

Зарубежная печать отмечает, что главные изменения в тактике в этот период заключались в выполнении полетов в районе боевых действий на малых высотах, что гарантировало маскировку самолетов в зоне обзора радиолокационных станций, позволяло им приближаться к цели незамеченными и атаковать ее внезапно.

Как свидетельствует статистика, уровень потерь тактической авиации снизился, но результаты бомбардировок вскоре перестали удовлетворять американское командование. Эффективность ударов по объектам ДРВ в целом заметно упала, так как сократился наряд сил, выделявшийся для поражения одной цели обычными бомбами. Была выявлена прямая зависимость: меньше высота — меньше состав группы — слабее мощность удара.

Ограничения, связанные с применением малых высот, не позволяли расширять рамки воздушной войны, бомбардировать большие районы. Поэтому американская авиация снова перешла к тактике массированных налетов на средних высотах. В 1967 г. уровень ее потерь составлял 0,3 %. По мнению иностранных специалистов, добиться такого результата удалось путем внедрения в боевую деятельность авиации США средств и способов ведения радиоэлектронной войны. Аппаратура помех стала такой же обязательной принадлежностью боевого самолета, как бомба или пушка. «Установка в 1967 г. на тактических истребителях контейнеров со средствами радиопротиводействия произвела целую революцию как в отношении тактики, так и в уменьшении потерь самолетов», — писал журнал «Авиэйшн уик». Приемы эффективного использования радиоэлектронной аппаратуры стали разрабатываться наравне с приемами ведения воздушного боя или нанесения ударов по наземным объектам. ДРВ была окружена зонами дежурства в воздухе специальных самолетов — постановщиков помех. Через эти зоны прокладывались к целям маршруты полета тактических ударных самолетов. Создавалось двойное прикрытие помехами — из зон и из боевого порядка — за счет использования индивидуальных средств защиты. По данным американской печати, расход зенитных ракет на один сбитый самолет в этот период увеличился более чем в два раза. Наилучшим вариантом противодействия ПВО стало считаться комплексное применение средств радиопротиводействия и противоракетного маневра. Маневр выполнялся или для срыва сопровождения самолета станцией наведения, или для ухода от выпущенной ракеты. Сигнал о пуске ракеты с земли летчик получал от специальной бортовой аппаратуры предупреждения. На боевых самолетах были также установлены датчики, фиксирующие момент входа в зону облучения радиолокаторов различных типов. Это позволяло летчику ориентироваться в радиоэлектронной обстановке и принимать решение на выполнение маневра для уклонения.

Потери американской авиации на относительно низком уровне держались до октября 1967 г., когда агрессором было принято решение распространить бомбардировки на районы Ханоя и Хайфона. Характеризуя этот период, журнал «Авиэйшн уик» писал: «В начале 1967 года ВВС, флот и корпус морской пехоты теряли 2,4 самолета на 1000 самолето-вылетов. Но самые большие потери были отмечены в октябре — ноябре, после того как авиация США стала преодолевать сильное противодействие ПВО. Шестнадцать самолетов F-105 были сбиты в октябре и четырнадцать — в ноябре. Система ПВО Ханоя и Хайфона, включавшая зенитно-ракетные и зенитно-артиллерийские комплексы и ИА ПВО, оказалась намного сильнее, чем предполагалось».

Иностранные специалисты считают, что двухмесячные интенсивные бомбардировки объектов, имевших комбинированную противовоздушную оборону, где действия зенитной артиллерии, ракетных комплексов и истребителей-перехватчиков строго согласовывались, своей цели не достигли. В то же время уровень потерь превысил установленный предел. Журнал «Интернэшнл Дефенс Ревю» писал: «Уровень потерь 0,3 % в 1967 году вошел в итоги благодаря учету большей части полетов, совершавшихся над территорией Южного Вьетнама, где калибр зенитных средств не превышал 12,7 мм. Анализ полученных данных показывает, что потери американской авиации над территорией Северного Вьетнама составляли около 3 %. Большая плотность ЗПУ, ЗА и ЗРК в этом районе заставила использовать 25 % самолетов для подавления зенитных средств, 25 % для радиоэлектронного противодействия и лишь 50 % оставалось для выполнения боевой задачи».

По сообщениям зарубежной печати, защитники вьетнамской столицы начали активно применять способы контррадиопротиводействия и «уходить» от помех. Радиоэлектронная война перестала вестись в одностороннем порядке. Сверхзвуковые перехватчики МиГ-21 нашли слабые места в боевом порядке противника, который выстраивался слишком плотно (максимально использовались возможности маломощных бортовых передатчиков помех).

Прорвать кольцо противовоздушной обороны Ханоя и Хайфона тактической авиации США удавалось только за счет значительного численного превосходства в силах и ценою больших потерь, поэтому тактика «навала» была признана бесперспективной, требовалась умелая комбинация разнообразных приемов, менявшихся в ходе полета.

Зарубежные специалисты отмечают, что, когда после четырехлетнего перерыва воздушные вторжения в центральные районы ДРВ возобновились, тактическая авиация США применяла уже полный набор способов преодоления ПВО. Массированные налеты на средних высотах чередовались с эшелонированными действиями мелких групп у земли, боевой порядок ударных групп самолетов стал более разомкнутым. К активным шумовым и ответно-импульсным помехам добавился запуск ложных целей, противорадиолокационных ловушек. Были усовершенствованы демонстративные и противоракетные маневры, самолеты оснащались более мощной аппаратурой радиопротиводействия. Ракеты РПД «Шрайк» стали заменяться на УР «Стандарт» с увеличенной дальностью действия и меньшей отражающей поверхностью. Использовались лазерные бомбы с большей точностью попадания в цель. Эти факторы повлияли на то, что показатели выживаемости американской авиации не выходили за уровень 0,3 %.

Наиболее показательными в 1972 г. западные обозреватели считают результаты боевого применения истребителей-бомбардировщиков F-111A. С сентября по декабрь 1972 г. они совершили около 4 тыс. самолето-вылетов и потеряли при этом только 6 самолетов. Уровень потерь составил 0,0015. Такие показатели выживаемости привели американское командование к выводу, что тактику маловысотных одиночных рейдов с огибанием рельефа местности (при условии оснащения самолетов аппаратурой предупреждения и автоматического управления) следует признать наиболее перспективной в будущем.

В октябрьской войне 1973 г. на Ближнем Востоке, по данным зарубежной печати, израильская авиация потеряла 115 тактических самолетов — почти третью часть своих ВВС. Уровень потерь составил 2,1 %. Характерным считается распределение сбитых самолетов «по видам оружия»: 90 % приходится на долю наземных средств ПВО и только 10 % — на долю истребителей-перехватчиков. Некоторые зарубежные специалисты, опираясь на эти цифры, сделали выводы о главенствующей роли зенитных средств в завоевании превосходства в воздухе. Однако подчеркивалось, что важно было учитывать обстановку, в которой рождались подобные показатели выживаемости. Тактика вторжения израильской авиации в воздушное пространство Египта и Сирии была рассчитана на использование только малых и предельно малых высот полета. Такое решение заранее обусловливало вход самолетов в зону поражения ЗА и маловысотных зенитных комплексов и значительно уменьшало вероятность атак перехватчиков. Достаточно вспомнить результаты налетов американской авиации на малых высотах во Вьетнаме, когда зенитная артиллерия поразила 83 % от общего числа сбитых самолетов.

Многие зарубежные эксперты подвергли также критике появившиеся данные о широком размахе радиоэлектронной войны в октябре 1973 г. на Ближнем Востоке. Тактика использования малых высот сама по себе отвергала это утверждение. Израильские самолеты, как правило, включали передатчики помех только после атаки цели, когда элемент внезапности, создававшийся естественной маскировкой на фоне земли, терял свое значение.

Из опыта октябрьской войны наиболее поучительным зарубежными специалистами было признано строго согласованное с развитием обстановки и экономное применение средств радиопротиводействия. Например, радиопомехи по каналам управления истребителями ставились за минуту до начала воздушного боя — на этапе сближения. Внезапность в радиоэлектронной войне стала цениться не меньше, чем в тактике ударных сил авиации. В обоих случаях выживаемость зависела от неготовности противника к принятию эффективных ответных мер.

Зарубежных специалистов, занимавшихся обобщением опыта локальных войн, особо интересовали причины, приводившие к заметному росту или снижению уровня потерь авиации. Их анализ показал, что важнейшим фактором являлось соответствие тактики условиям ведения боевых действий.

Как сообщалось, попытки применять старые тактические приемы или способы действий в изменившейся обстановке обычно вели к увеличению потерь. «Давление» на противовоздушную оборону увеличением количества самолетов, вторгавшихся в зону ее контроля, редко приводило к повышению выживаемости. Считаются более важными качество подготовки и наличие детально разработанного плана на каждый последующий вылет. Шаблон в тактике обходился слишком дорого. Обобщая опыт локальных войн, иностранные специалисты не отдают предпочтения ни одному из применявшихся способов преодоления ПВО. Они считают необходимым осваивать и малые высоты, и противоракетный маневр, и демонстративные действия, и разнообразные способы прорыва, и методы ведения радиоэлектронной войны.

Вторым важным фактором, влиявшим на выживаемость авиации, по анализу зарубежной печати, считаются техника, возможности средств вооруженной борьбы. На базы возвращалось значительно меньше самолетов, когда противовоздушная оборона оснащалась новым оружием. Об этом свидетельствуют, по оценке многих зарубежных обозревателей, возросшие потери американской авиации после появления в системе ПВО ДРВ сначала зенитных управляемых ракет, а затем сверхзвуковых истребителей МиГ-21. То же самое относилось и к израильской авиации, не выдержавшей напряженной борьбы с качественно обновленной системой ПВО арабских государств в октябрьской войне 1973 г. В то же время потери авиации уменьшались после ввода в действие новой авиационной техники, например в период начала применения управляемых средств «воздух — поверхность», активных радио- и радиолокационных помех, систем автоматического огибания рельефа.

Третьим фактором, оказывающим непосредственное влияние на выживаемость, зарубежные специалисты считают уровень подготовки летного состава. Большой «холостой» налет экипажа не отражал его умения уверенно действовать в сложной боевой обстановке. Важнее считалось освоение элементов современной тактики и способов применения оружия. По сообщениям зарубежной печати, американские летчики нередко гибли во Вьетнаме из-за небогатого арсенала приемов преодоления ПВО, невыдерживания нагрузок маловысотного полета, неподготовленности к ведению маневренного воздушного боя, отсутствия взаимной поддержки в групповом полете и просто неграмотных решений в незнакомых условиях. Переучиваться приходилось уже в ходе войны. Только в конце 1967 г. во Вьетнам начали прибывать экипажи, прошедшие подготовку по новым программам. Был определен минимум приемов, без твердого освоения которых летчик не считался способным успешно решать тактические задачи.

 

4. Летчик в боевом полете

Каждый боевой полет насыщен сложными элементами и включает несколько этапов, в процессе выполнения которых действия летчика (экипажа) имеют свои особенности и отличаются по содержанию. Так, истребитель ведет поиск цели, маневрирует для занятия выгодной позиции, сближается с противником, ведет маневренный ближний бой, выходит из боя под защиту своей ПВО. Бомбардировщик вынужден преодолевать зоны обнаружения, сопровождения, огня средств ПВО противника, выполнять различные маневры, применять оружие по цели, выходить из атаки, совершать нелегкий обратный путь. Не менее насыщены и сложны полеты на боевые задания самолетов-разведчиков, штурмовиков, истребителей-бомбардировщиков.

Учитывая опыт прошедших войн и вооруженных конфликтов, западные специалисты определили следующие основные тенденции, характеризующие количественные и качественные стороны деятельности летчика в боевом полете: рост числа операций с органами управления самолетом и оружием; снижение работоспособности на наиболее сложных этапах полета; увеличение потока информации, подлежащей обработке (анализу); сокращение времени на принятие решений.

Рост числа операций с органами управления самолетом и оружием обусловлен увеличением количества и повышением сложности бортовых систем и оружия. Для контроля за их работой и управления самолетом, двигателем и оружием в кабину самолета выведены многочисленные приборы, выключатели, кнопки, рычаги и другие органы. «Перенасыщение» кабины современного самолета чрезвычайно затрудняет работу летчика в полете. На самых напряженных его этапах он не может снять руки с ручек управления самолетом и двигателем. Поэтому в последние годы именно на этих ручках начали сосредоточивать многочисленные управляющие устройства систем, требующих постоянного контроля и вмешательства летчика.

Так, на американском истребителе F-15 на ручке управления самолетом имеется пять кнопок и переключателей, а на рукоятках управления двигателями (РУД) расположено еще семь кнопок. При ведении воздушного боя летчик этого самолета с момента обнаружения цели до пуска ракет был вынужден производить до 20 операций с органами управления. При этом он не мог отвлекаться от слежения за целью на экране бортовой РЛС и на индикаторе отображения информации на фоне лобового стекла.

Учитывая это, зарубежные специалисты работают над совершенствованием компоновки кабины самолета и стремятся максимально автоматизировать управление им и его бортовым оружием.

Все кабинное пространство разделено на три основные сферы. В первой летчик осуществляет контроль за работой и состоянием бортовых систем, во второй и третьей анализирует обстановку в горизонтальной и вертикальной плоскостях (ориентировка и контроль пути по движущейся карте местности, счисление текущего местоположения самолета, обнаружение, опознавание и сопровождение воздушных целей, определение степени угрозы, прицеливание и т. д.). Главными отображающими устройствами являются три индикатора на электронно-лучевых трубках, управляемые двумя бортовыми цифровыми ЭВМ. По периметру каждого индикатора расположены 20 кнопок, которые вместе с программирующим комплексом заменяют более десяти отдельных пультов управления, ранее устанавливаемых на самолетах.

Концентрация органов управления на передней панели дает возможность летчику атаковать цель (воздушную или наземную), не отвлекая внимания на кабину самолета. Однако на некоторых ответственных этапах, связанных с созданием больших перегрузок и с необходимостью проявления быстрой реакции, у летчиков, как отмечает зарубежная печать, все еще «не хватает рук». Поэтому в настоящее время в США и других странах — членах НАТО ведутся работы но созданию устройств, позволяющих управлять бортовыми системами самолета с помощью голоса.

Одна из систем испытывалась на американском истребителе F-16 по программе AFTI. У каждого летчика, участвовавшего в эксперименте, имелась кассета с записью свойственного только ему произношения командных слов. Образцы голосовых команд вводились в память ЭВМ. После подачи команды летчиком процессор обработки голоса сверял ее с записанным ранее эталоном и в случае идентичности исполнял «приказ».

Программа испытаний начиналась с контрольных проверок на центрифуге, перегрузка на которой постепенно увеличивалась. При этом отмечалось, что надежность системы снижалась со 100 % в спокойной обстановке до 0 при перегрузке свыше 5, когда летчики вообще не могли говорить. В промежуточных условиях как на центрифуге, так и при полете на самолете F-16 опознавание голоса проходило успешно в 90 % случаев.

Почти одновременно начались летные испытания подобной системы в ВВС Франции на самолете «Мираж-3R». Два летчика-истребителя совершили 40 полетов, создавая в них перегрузки до 5 в диапазоне скоростей от минимальной до М=1,5. Кроме командного режима связь экипажа с системой осуществлялась также в виде диалога. Летчики запрашивали данные о высоте, скорости, перегрузке, курсе, угле атаки, крене, остатке топлива, на что получали ответ синтезированным голосом. Последнее, по мнению западных специалистов, может привести к дальнейшему сокращению числа приборов в кабине самолета. Надежность французской системы также была близка к 90 %.

Подобные устройства планируется использовать прежде всего на одноместных самолетах во время полета в сложных условиях, при подготовке и выполнении атаки, когда летчик не может бросать рукояток управления и ведет поиск (слежение за целью) с помощью индикатора отображения информации на фоне лобового стекла.

Снижение работоспособности экипажа на наиболее сложных этапах полета. Напряжение (физиологическое и психологическое) экипажа самолета по мере усложнения условий полета растет. Опыт показал, что наиболее ответственными и насыщенными этапами для ударного самолета являются преодоление ПВО и атака наземной цели, а для истребителя — ближний маневренный воздушный бой.

Как отмечалось, наиболее распространенным способом преодоления системы ПВО противника является полет на предельно малой высоте с огибанием рельефа местности. Ему отдавали предпочтение и американские, и израильские истребители-бомбардировщики в локальных войнах во Вьетнаме и на Ближнем Востоке. Зарубежная печать сообщала, что полет с большой скоростью на малых высотах вызывал большую нагрузку на летчика. Ему было нужно одновременно пилотировать самолет, управлять его бортовыми системами, осуществлять навигацию, производить поиск цели и следить за действиями противника. Учитывая характер европейских ТВД, западные специалисты пришли к выводу, что боевые полеты самолетов тактической авиации будут также выполняться в основном на малых высотах (менее 300 м) при скоростях М = 0,5–1,2.

После того как во время боевых действий в Индокитае американские летчики прочувствовали все трудности маловысотного полета, в США были проведены летные испытания для определения некоторых количественных характеристик. Так, было установлено, что максимальная продолжительность полета с огибанием рельефа при визуальном контроле летчика за расстоянием до земли равна примерно 20 мин. В дальнейшем внимание его рассеивалось, реакция притуплялась, и он был вынужден переводить самолет на среднюю высоту. В результате проведенных в США исследований был разработан график (рис. 17) степени утомляемости летчика в зависимости от высоты и скорости полета в турбулентной атмосфере.

Как следует из графика, большое влияние на работоспособность летчика оказывает изменение не только высоты, но и скорости полета. Утомляемость наступает быстрее на малых скоростях (до М = 0,4), далее следует диапазон скоростей (М = 0,5–0,6), при полете на которых утомляемость минимальна, а затем физические нагрузки вновь увеличиваются и на сверхзвуковых скоростях переходят в трудно переносимые. Поэтому глубокие рейды с огибанием рельефа при преодолении ПВО совершались только на дозвуковой скорости, хотя техника рассчитывалась на большие нагрузки. Возможности самолета, таким образом, вступили в противоречие с возможностями летчика.

Рис. 17. Степень утомляемости летчика в зависимости от высоты и скорости полета:

1 — небольшие перегрузки; 2 — заметные приемлемые перегрузки; 3 — большие перегрузки

Как сообщала иностранная печать, с 1962 до 1976 г. (к концу этого периода на вооружение ВВС стран НАТО стали поступать боевые реактивные самолеты третьего поколения) по вине летного состава произошло 47,2 % летных происшествий от их общего числа. При этом почти четвертая часть из них (более 11 %) случилась при столкновении самолетов с землей на участках маршрутов полета с огибанием рельефа местности. Характерно, что в 1962–1969 гг. этот показатель был равным 11,0 %, а в 1970–1976 гг. стал 11,4 %, то есть тенденции к снижению аварийности по этой причине не наблюдалось. Западные специалисты отмечают, что, несмотря на совершенствование навигационного и пилотажного оборудования, автоматизацию систем управления полетом, человек не стал ошибаться меньше. Получив облегчение в одних сферах своей деятельности в боевом полете, он стал более загружен в других. Поэтому итог остался прежним, и земная поверхность представляет для летчика не меньшую опасность, чем огонь средств ПВО, от которого он пытается уклониться за счет снижения на предельно малую высоту.

В районе цели самолет обычно набирал высоту, но обстановка все более усложнялась, и напряжение летчика возрастало. Приходилось рассредоточиваться по трем направлениям: осуществлять поиск цели, преодолевать ПВО объекта удара и строить маневр для его атаки. Как следствие, число летных происшествий на этом этапе боевого полета было даже выше, чем при полете по маршруту на малых высотах. По данным зарубежной печати, в 1962–1969 гг. они составляли 14 %, а в 1970–1976 гг. — 12,3 % всех аварий, случившихся по вине личного состава. Едва заметную тенденцию к снижению в данном случае западные специалисты объясняют автоматизацией процессов поиска и атаки.

Точность прицеливания с самолетов «Фантом» существенно зависела от дальности обнаружения цели и величины угла доворота на нее при наложении прицельной метки. На дальностях обнаружения больше 3–4 км доворот практически не отражался на точности слежения, а на 1,5 км и меньше ошибки в пилотировании зачастую приводили к срыву атаки. Введение режима индикации непрерывно вычисляемой точки падения бомбы обеспечило экипажам самолетов удовлетворительные условия работы благодаря сокращению продолжительности времени сопровождения цели.

Исследуя результаты летных испытаний, зарубежные специалисты приходят к выводу, что при таком способе прицеливания летчик мог преследовать и атаковать подвижную наземную цель, выполняя полет на параллельном курсе или находясь над ней, маневрируя в любой плоскости, но в ограниченных пределах. В этом случае ему можно было отказаться от старого способа наводки оружия наложением вектора скорости на цель. Сближение с целью и противозенитный маневр сливались в единый процесс. Кроме возможности уклонения от зенитного огня общее время пребывания над объектом удара было в два-три раза меньше (на соревнованиях подразделений ВВС стран НАТО самолет, находящийся более 30 с в зоне прицельного огня зенитной артиллерии, считается «сбитым»), а исключение устойчивых (прямолинейных) участков полета значительно затрудняло ведение по самолету прицельного зенитного огня с земли.

Рис. 18. Области средних значений скорости и перегрузки на различных этапах ближнего воздушного боя

Летчик-истребитель, как подчеркивала зарубежная печать, испытывает наибольшее напряжение в ближнем воздушном бою. К факторам психологического характера добавляются физические вследствие создания перегрузок при энергичном маневрировании. Выполнение маневра с наибольшей угловой скоростью установившегося разворота (при М = 0,8) приводит к созданию перегрузок, равных 4–5. При кратковременных форсированных разворотах, часто используемых в бою, они достигают 8–9, то есть предела физических возможностей человека.

На рис. 18 показаны области средних значений скорости и перегрузки, полученных иностранными специалистами в результате изучения опыта воздушных боев и моделирования различных его этапов, в частности на этапах преследования (сближения), маневрирования в бою и выхода из него. Кроме того, на графике обозначен рубеж, далее которого точная стрельба невозможна, так как все «запасы» вращательного движения уже исчерпаны, и летчик не может заставить самолет быстрее лететь по кривой, чтобы вынести точку прицеливания вперед цели (взять угол упреждения).

По сведениям западной печати, для того чтобы обеспечить более надежное поражение воздушного противника, за рубежом ведутся исследования по использованию способа «плоского» доворота самолета на цель без участия летчика, то есть с помощью автоматизированных систем управления. Так, в США по программе AFTI на экспериментальном самолете F-16 блок информации включает нашлемную систему целеуказания, индикатор отображения данных на фоне лобового стекла, РЛС APG-66 и ИК-систему переднего обзора.

Нашлемная система целеуказания устанавливает линию визирования по направлению взгляда летчика. Задача последнего сводится к совмещению (маневром самолета) миниатюрного перекрестия, расположенного перед его глазами на прозрачном щитке, с целью. На конце каждой нити перекрестия имеется лампа, указывающая направление разворота. Как только линия визирования накладывается на цель, загораются все четыре лампы, РЛС «захватывает» цель и начинает сопровождать ее автоматически. Летчик контролирует обстановку и по индикатору отображения данных на фоне лобового стекла (его поле зрения 15×20°), куда выводится опорная информация о полете самолета (высота, скорость, курс, скорость сближения, перегрузка), а также о готовности оружия. Ошибка прицеливания, то есть разница между направлением на цель и линией наводки бортового оружия, передается в бортовую ЭВМ. Последняя немедленно приводит в действие управляющие поверхности истребителя для выполнения пространственного маневра, компенсирующего эти ошибки.

На самолете F-16 AFTI, как отмечалось, имеются дополнительные управляемые поверхности, которые обеспечивают режимы полета с шестью степенями свободы. Самолет в воздушном бою может выполнять так называемые нестандартные маневры — изменение угла атаки, «плоский» доворот по азимуту, плоскопараллельное смещение. Это позволяет удерживать цель в перекрестии или выносить линию визирования на необходимый угол упреждения. Нестандартные маневры с изменением пространственного положения фюзеляжа самолета экономят время на прицеливание ц ведение стрельбы. Однако, как отмечает зарубежная печать, они трудно переносятся летчиком. При резких «плоских» доворотах он кратковременно отключается от активного контроля за обстановкой.

Зарубежные военные специалисты считают, что новые системы освобождают летчика от выполнения точных операций по наводке оружия и прицеливания, обеспечивают нестандартное маневрирование при атаке цели, но не снижают испытываемых перегрузок, которые «отключают» реакцию и мышление.

Увеличение потока информации, подлежащей обработке (анализу). Как отмечает зарубежная печать, в боевом полете летчик современного самолета постоянно воспринимает и обрабатывает поток осведомительной и командной информации. Кроме того, он реагирует на сигналы предупреждения и оповещения об опасности, выполняет команды и распоряжения, поступающие по радио. Обстоятельства нередко требуют немедленно, одновременно и правильно реагировать на несколько видов поступающих сведений. Зрение и слух летчика уже перегружены восприятием различных световых и звуковых сигналов, поэтому за рубежом ведутся работы по двум основным направлениям: замена человека устройствами, самостоятельно реагирующими на поступающую информацию; упорядочение (комплексирование) информации, придание ей лучшей наглядности и запоминающих свойств.

Наиболее важная область применения электроннолучевых трубок связана с отображением прицельно-пилотажной информации, а также с индикаторами обстановки в вертикальной и горизонтальной плоскостях. Комплексирование системы отображения информации на фоне лобового стекла с бортовой РЛС позволило объединить процесс идентификации цели и ее атаки. В частности, после обнаружения цели ее искусственная метка выводится на индикатор системы и летчик больше не следит за экраном на приборной доске. Одновременно на индикаторе воспроизводятся навигационные и прицельные данные, что значительно упрощает пространственную ориентировку и наблюдение за обстановкой.

Нажимая в зависимости от этапа, режима полета, а также от сложившейся ситуации кнопки на периферии индикатора, летчик ведет диалог с машиной на основании воспроизводимой на экране информации. По мнению иностранных специалистов, для приобретения необходимых навыков такого диалога требуется довольно длительное обучение летчика на специальных тренажерах. Поэтому в современные системы управления вводится предварительное программирование стандартных операций, трехстрелочные индикаторы (например, высотомер) заменяются цифровыми, разрабатываются многофункциональные экраны и т. д. Журнал «Флайт» отмечал, что традиционные приборы будут вскоре использоваться только в качестве резервных, а к 90-м годам их полностью заменят многофункциональные электронные индикаторы с высокой степенью надежности и большим объемом концентрированной информации, основу которых составят цветные электронно-лучевые трубки.

В процессе боя летчик последовательно принимает решения, сообразуясь с обстановкой. По сообщениям зарубежной печати, опыт воздушных боев с участием сверхзвуковых истребителей показал, что обстановка в ходе боя стала меняться резче и в неожиданных направлениях. Воздушный противник угрожает атакой со значительно большей дальности, появляется внезапно и немедленно применяет оружие.

С учетом этого в программах подготовки к воздушному бою летчиков ВВС стран НАТО в настоящее время предусмотрена отработка типовых оборонительных приемов, которые должны выполняться автоматически в ответ на внезапное появление противника в угрожаемом положении. Главное место отводится здесь рефлексу, то есть двигательные процессы должны опережать умственные или совмещаться с ними по времени.

Однако иностранные эксперты считают, что реализовать план боя или добиться успеха в нем, надеясь только на рефлексы, нельзя. Назрела необходимость «привлекать» бортовые вычислительные машины для сокращения круга логических задач, решаемых летчиком. Помощь летчику могут оказать системы искусственного интеллекта, которым под силу справиться с оценкой большого количества сложных ситуаций в боевой обстановке. По сравнению с вычислительными устройствами они должны быть более гибкими и иметь дело с элементами неопределенности, неоднозначности и неточности, обладать способностью сначала определять наиболее важные аспекты задачи, а затем привлекать к их решению вычислительные ресурсы. Одной из главных особенностей искусственного интеллекта специалисты за рубежом считают его «поисковый характер», при котором учитываются все возможные варианты решений. В этом случае происходит не вычисление, а выбор оптимального решения на основе применения эвристических методов.