1. Первая победа красвоенлетов в воздухе

Красному Воздушному Флоту молодой Советской Республики из 1000 самолетов, имевшихся в старой русской армии, в наследство досталось 266 исправных, находившихся в строю, 56 — в ремонте и 169 — на заводских складах и в авиапарках. В течение двух месяцев после Октября было вновь сформировано шесть авиаотрядов по 12 самолетов в каждом. В дальнейшем исходя из потребностей Рабоче-Крестьянской Красной Армии количество подразделений постоянно росло, и к осени 1918 года в боевых действиях участвовало уже 25 авиационных отрядов.

По имеющимся сведениям, красвоенлеты (так назывались тогда советские военные летчики) с февраля 1918 года и до конца года провели 9, а в 1919 году — 32 воздушных боя. Из-за общей малочисленности самолетного парка истребителям приходилось выполнять не свойственные им функции: летать на разведку, корректировку, бомбардировку, фотографирование, связь, чем и объясняется малое количество проведенных ими воздушных боев. Однако приобретенный ими в то время опыт трудно переоценить. Именно тогда зародились славные традиции советских истребителей, передававшиеся впоследствии, как эстафета, от поколения к поколению.

В 1939 году бывший командир авиагруппы кавалер двух орденов Красного Знамени И. Воедило писал: «То, что стало теперь достоянием каждого советского летчика, в годы гражданской воины при очень плохой материальной части было возможно как проявление огромного мужества и энтузиазма. Летали на «гробах». До того залетывали самолет, что полотно вздувалось, расклеивались лонжероны, сдавали моторы из-за плохого горючего. Вынужденные посадки были частым явлением. Однако мы не только ходили на разведку, но и выдерживали воздушные бои с прекрасно оснащенным и превосходившим нас по численности противником и били его». (В период гражданской войны интервенты и белогвардейцы имели 700 самолетов.)

Всего красные истребители провели в гражданской войне 144 воздушных боя и сбили в них 21 самолет противника.

Первый воздушный бой состоялся под Свияжском осенью 1918 года. В то время авиация противника активизировала свои действия. Самолеты-разведчики безнаказанно летали над расположением войск 2, 3 и 5-й армий. Начальник авиации Восточного фронта А. Шиуков телеграфировал командирам авиаотрядов этих армий, чтобы приняли срочные меры по воспрещению разведывательных полетов.

7 октября красвоенлет Батурин и летнаб Рухин из авиаотряда 5-й армии, возвращаясь на «сопвиче» из разведки, заметили вражеский самолет, и летчик решил навязать ему бой. Спикировав со стороны солнца, он вышел под хвост противника в 10–15 метрах, открыл огонь и заставил его повернуть на свою территорию. А через несколько дней в воздушном бою был сбит неприятельский разведчик. Первую победу в рядах Красного Воздушного Флота одержал летчик Феоктист Граб. Летал он на старом «фармане» вместе с наблюдателем Шульцем. После этого активность вражеской авиации резко снизилась.

 

2. На защите Астрахани

Решая задачи прикрытия войск и. обеспечения разведчиков и бомбардировщиков в 1918–1919 годах, истребители получили первый опыт организации противовоздушной обороны крупных административных и промышленных центров: Петрограда, Царицына, Баку, Казани, Астрахани. При обороне Петрограда, например, истребители во взаимодействии с зенитной артиллерией сбили 4 вражеских самолета.

Весной 1919 года в состав 11-й армии, оборонявшей Астрахань, входил отряд из двух самолетов — «Ньюпор-XVII» и «Сопвич». Поскольку линия фронта проходила на удалении 100–150 километров от города, 221-й авиаотряд белогвардейцев и англичан, базировавшийся на аэродроме у Порт-Петровска, использовал промежуточный аэродром (подскока) на острове Чечень. Самолеты «Хэвиленд» имели скорость до 200 км/ч и были вооружены двумя пулеметами. Противник довольно часто совершал налеты на Астрахань. Справиться с ними двум советским экипажам было не под силу.

Член Реввоенсовета 11-й армии С. М. Киров запросил помощи у Москвы. Вскоре в Астрахань по железной дороге прибыли два самолета-истребителя — «Спад-ХII» и «Ньюпор-ХХIII». По скорости и боевым возможностям они уступали английским, но красвоенлеты Анатолий Коротков и Даниил Щекин заверили, что воевать на них можно.

Противник появлялся над городом не по расписанию, поэтому пришлось организовать оповещение с дальних рубежей. Командир отряда И. Фокин установил ежедневное дежурство на аэродроме. В ПВО города вошли также 76-мм пушки и посты воздушного наблюдения, которые оповещали о появлении противника цветными сигнальными ракетами. Воздушная тревога в городе объявлялась двумя выстрелами из пушки, находившейся в городской крепости.

16 июня 1919 года в 10 часов утра посты обнаружили самолеты врага. Прогремели выстрелы крепостной пушки. Дежурившие на аэродроме А. Коротков, Д. Щекин и Н. Лапса в соответствии с разработанным планом запустили моторы и взлетели. В воздухе тройка разошлась: Лапса взял курс в зону ожидания над железнодорожной станцией, а Коротков в паре со Щекиным полетел на юго-запад навстречу противнику.

Летчики вскоре заметили выше себя четыре двухместных «хэвиленда», летевших в боевом порядке «клин». Обстановка позволяла подойти к ним незамеченными. Коротков и Щекин скрытно сблизились с противником, но огонь открыли рано, цель поразить не удалось.

Неприятельские самолеты сомкнули строй и продолжали полет к железнодорожной станции. Не доходя до нее, «хэвиленды» начали перестраиваться для поочередного бомбометания. Надо было во что бы то ни стало предотвратить их удар. Коротков стал набирать высоту для повторной атаки, а Щекин сбоку со стороны солнца пошел на сближение с самолетом, завершавшим разворот. Когда до противника осталось метров восемьдесят, летчик, не обращая внимания на огонь, открытый наблюдателем «хэвиленда», выпустил длинную пулеметную очередь. С поврежденным мотором английский самолет начал снижаться.

В этот момент на своем «ньюпоре» подоспел Н. Лапса. Силы сравнялись. Противник отказался от бомбометания и повернул к Волге. Летчик подбитого «хэвиленда» сумел у земли вывести машину и попытался пристроиться к своим. Наши истребители пошли вдогон. Тогда противник побросал бомбы в реку и на максимальной скорости оторвался от преследователя. Поврежденный же самолет совершил вынужденную посадку. Английские летчики подожгли аэроплан, но сами попали в плен.

6 мая 1919 года красвоенлет Пентко в ходе разведывательного полета, несмотря на сильный обстрел артиллерией и ружейным огнем, смело вступил в бой с неприятельским самолетом и, благодаря исключительному мужеству и хладнокровию, сбил его. Пентко неоднократно поднимался навстречу вражеским самолетам, показывая пример неустрашимости своим коллегам, и обращал противника в бегство. Так отмечалось в приказе № 1362 от 12 октября 1920 года по 6-й армии по поводу награждения героя орденом Красного Знамени.

 

3. Аэростат против истребителя

Результативная атака истребителем аэростата, как было видно из донесения красвоенлета Каминского, относилась к приемам особой сложности. От летчика требовались пилотажное мастерство, тактический расчет и меткая стрельба с применением специального оружия. 1919 год дал несколько примеров уникального боя между истребителем и экипажем аэростата. Каминский показал, как надо уничтожать аэростат, а красные воздухоплаватели — как защищать его от воздушных атак.

Во время белогвардейского наступления на Петроград энскому воздухоотряду пришлось выдержать в течение октября пять воздушных боев. 16 октября был поднят аэростат с наблюдателем Кальо и военкомом отряда Аккерманом. Минут через пятнадцать воздухоплаватели заметили три самолета противника, о чем сообщили на лебедку — наземному расчету. Аэростат был снижен до высоты 200 метров, но вражеские самолеты не отказались от нападения и стали поочередно переходить в атаку, сбрасывая бомбы на снижении. Перекрестные заходы происходили под обстрелом снизу из пулеметов и винтовок, а также из корзины (наблюдателем из пулемета). Видимо, кабины самолетов были бронированы, так как, несмотря на прямые попадания, экипажи остались неуязвимыми. Сбросив каждый по три бомбы и выпустив все патроны, нападавшие ретировались. Аэростат получил 57 пробоин, но человеческих жертв удалось избежать.

30 октября 1919 года аэростат поднялся с инструктором Конокотиным на высоту 450 метров. Истребитель противника был замечен на сближении со стороны солнца. Ответный огонь из корзины не позволил ему подойти на «убойную» дистанцию. Выпустив, очевидно, все пули, самолет набрал высоту и стал сбрасывать бомбы. Из трех бомб одна пробила оболочку аэростата, который из-за потери газа стал медленно снижаться. Истребитель продолжал кружиться над ним, стремясь занять выгодную позицию для сброса еще одной бомбы. Воздухоплаватель Конокотин, выбрав момент, когда крен самолета стал настолько велик, что открылась большая для прицеливания площадь, пулеметным огнем поразил цель. Летчик сразу повернул дымящий аппарат к заливу, однако отлетев версты три-четыре, упал в море около Красной Горки, где и затонул. Приказом по ВФКА № 7 от 13 мая 1920 года инструктор-воздухоплаватель Конокотин Виктор Петрович был награжден орденом Красного Знамени.

 

4. «Рыцарь многих качеств»

Опытные воздушные бойцы, прошедшие школу первой мировой войны в рядах русской авиации и по зову сердца оказавшиеся в Красном Воздушном Флоте, слыли универсалами. Одинаково успешно они участвовали в воздушных боях, вели воздушную разведку и бомбили вражеские позиции. «Рыцарем многих качеств» называли красвоенлета Ивана Иосифовича Петрожицкого, сбившего два германских самолета еще в боях первой мировой войны.

В декабре 1916 года прапорщик Петрожицкий на своем «вуазене» вступил в бой с шестью немецкими аэропланами. Два из них летели впереди в колонне, а четверка — сзади ромбом. Маскируясь под фон местности, Петрожицкий внезапно атаковал пару. «Вуазен» вклинился между двумя «бранденбургами», энергично развернулся на 180° со скольжением и оказался под одним из них. В таком положении ответный огонь противника исключался. Наблюдатель Бардош длинной очередью из пулемета ранил второго члена экипажа «бранденбурга» и пробил бензиновый бак. Подбитый самолет сел на нашей территории. Его экипаж был взят в плен.

В Красном Воздушном Флоте Иван Иосифович был заместителем начальника авиации Южного фронта. Но, несмотря на занимаемый им высокий пост, регулярно вылетал на боевые задания. В воздухе он неоднократно встречался с истребителями противника, но ни разу его старенький «вуазен» не был сбит. Летчик и наблюдатель умело применяли разработанную советскими авиаторами тактику боя двухместного самолета с одноместным истребителем, основные правила которой сводились к следующему: никогда не следует обращаться в бегство, если даже тыл аппарата не защищен; если противник атакует сверху, снижаться нельзя, зигзагообразный полет по горизонту — лучшая защита; когда противник атакует снизу, лучше применить круг, обстреливая его сверху (оборона на месте); не допускать неприятеля под хвост, для чего делать быстрые вертикальные повороты, скольжение, крутую спираль или даже штопор в два-три витка; огонь из пулемета вести короткими очередями (5–10 патронов), беспрерывный и беспорядочный огонь цели не достигает; всякая оборона должна немедленно сопровождаться атакой; быстрота принятия решения в бою — верный залог успеха.

Таким образом, успех боя двухместного самолета с истребителями противника всецело зависел от профессиональной подготовки как летчика, так и наблюдателя, обеспечивавшего защиту аппарата от нападения сзади. Мастерство двух членов экипажа сливалось воедино. Это был коллектив единомышленников-бойцов. Надо сказать, что на боевом счету наблюдателей было немало сбитых самолетов противника, их имена постоянно встречались в списках награжденных за победы в воздухе. Вместе с Петрожицким летал наблюдатель Петров Леонид Дмитриевич, награжденный орденом Красного Знамени, участник воздушных боев, известный тем, что первым разработал и применил способ бомбометания с пикирования.

…Приказ Реввоенсовета Республики № 233 по личному составу армии от 20 сентября 1919 года о награждении наиболее отличившихся красных летчиков был достаточно объемным. В нем много места отводилось описанию подвига заместителя начальника авиации Южного фронта И. И. Петрожицкого.

17 августа 1919 года после прорыва больших сил неприятельской конницы у г. Новохоперска штаб предложил ему вызвать из подчиненных ему летчиков наиболее опытных для производства срочной разведки. Тов. Петрожицкий вызвался выполнить задание сам. В его распоряжении имелся только устаревший «вуазен», ремонт которого после полученных повреждений еще не закончился. Быстро доведенный механиками до рабочего состояния самолет был поднят в воздух в исключительно неблагоприятных условиях: шел дождь, темные облака прижимали разведчика к земле. Проявив исключительно высокие профессиональные качества и мужество, летчик после трех часов полета с барахлившим мотором отыскал цель. Самолет несколько раз обстреливался с земли, и все же необходимые данные о расположении и составе сил неприятеля были собраны.

На обратном пути «чихавший» мотор отказал полностью. Летчик произвел вынужденную посадку у линии железной дороги, устранил неисправность и взлетел на глазах у приближающегося к месту приземления кавалерийского отряда противника. Во время ружейного обстрела летевшего самолета И. Петрожицкий был ранен в руку, но усилием воли закончил сложный и ответственный полет.

Спустя восемь дней, 25 августа 1919 года, Иван Иосифович получил задание установить, как далеко продвинулась конница генерала Мамонтова и взят ли противником город Тамбов. На этот раз для полета был позаимствован в 48-м авиаотряде «Фарман-ХХХ», роль наблюдателя вызвался выполнять начальник штаба авиации Южного фронта Н. Е. Жигалов.

Раненая рука еще не зажила, пришлось привязать ее к рукоятке управления самолетом. На борт самолета были взяты четыре десятифунтовые бомбы. Мотор работал в воздухе без перебоев, и разведчики без особых приключений долетели до Тамбова. Они установили, что город занят белыми и от него в северном направлении движутся две колонны конницы, а отдельный отряд сосредоточился у перегона железной дороги Козлов — Ряжск с очевидным намерением перерезать его. Наземная обстановка оказалась сложной, поэтому решили разведать и район к югу от Тамбова, несмотря на малый остаток горючего.

После преодоления примерно 30 километров пути в глубокой балке был обнаружен отряд белоказаков численностью 150 сабель и с одним орудием, а затем четырехорудийная батарея, которая обстреливала наш бронепоезд. Летчик перевел самолет на снижение, а наблюдатель сбросил на батарею две бомбы, заставив ее замолчать. Дальнейший полет был уже рискованным, горючее кончалось. На обратном пути наблюдатель заметил подходившую к станции Кочетовка колонну белой кавалерии. Но там стоял эшелон с самолетами нашего 48-го отряда, и личный состав его, очевидно, не подозревал о приближении неприятеля. «Фарман» приземлился у самой станции: было необходимо предупредить товарищей об опасности.

Дальнейшие события развивались с предельной быстротой. В момент посадки эшелон тронулся и ушел. Летчики остались одни на узкой площадке. Для взлета надо было развернуться на 180°, но рядом разорвался сначала один, а затем и другой снаряд, осыпав самолет осколками и комьями земли. Стреляли с удаления не более 400 м. Жигалов открыл ответный огонь из пулемета и загнал прислугу орудия за щит. Обстрел на время прекратился, летчик старался раненой рукой повернуть ручку запуска мотора, но это ему не удавалось. Патроны у Жигалова кончались, но тут к самолету неожиданно подъехала легковая машина, которую вел комиссар авиации фронта И. К. Кириллов. Оказалось, что он остался с небольшим отрядом для прикрытия отходившего эшелона и поспешил на помощь экипажу «фармана» с двумя мотористами.

Под защитой пулеметного огня мотор удалось завести, самолет развернулся и взлетел, но в воздухе летчик заметил, что рядом с автомашиной комиссара рвутся снаряды. Тогда он направил «фарман» на стрелявшее орудие, а наблюдатель сбросил оставшиеся бомбы. Огонь прекратился, машина комиссара отъехала на безопасное расстояние и последовала к своим…

Аэродрома в Козлове, где располагался штаб Южного фронта, не было. И. Петрожицкий, чтобы ускорить доставку важных сведений, решил сесть на ближайшую of штаба площадь, но на планировании заметил густую сеть телефонных проводов. Лишь резким маневром ему удалось избежать столкновения и посадить самолет. Наблюдатель при внезапном «кивке» машины ударился о рукоятку турельного пулемета и разбил лицо. Его доставили в медпункт, а летчик поспешил в штаб и доложил командующему фронтом разведывательные данные. Учитывая надвигавшуюся опасность, штаб немедленно эвакуировали. Вместе с И. Петрожицким начальник авиации фронта Сергеев представил к награде Кириллова и Жигалова (приказы о награждении № 376 и 342 соответственно).

Осенью 1920 года белые войска Врангеля наступали вдоль побережья Азовского моря в направлении на Таганрог. Штаб Кавказского фронта находился в Ростове-на-Дону, а его армии — далеко на юге. Создалась угроза захвата города противником, на помощь которому спешила по морю эскадра кораблей. Началась подготовка эвакуации красных из Ростова и Таганрога. Иван Иосифович предложил командующему фронтом В. М. Гиттису собрать сводный отряд из летчиков-добровольцев и нанести бомбовый удар с воздуха по врангелевским кораблям. Предложение было принято, и в распоряжение Петрожицкого поступили все исправные самолеты 9-й армии. Набралось 10 экипажей, готовых выполнить задание.

Утром 6 октября наблюдатель Петров обнаружил войска белых в 40 километрах от Таганрога, а их корабли недалеко от берега. Эскадра состояла из трех миноносцев, трех канонерских лодок и двух пароходов, буксировавших баржи с тяжелыми орудиями, а также несколько мелких судов. В соответствии с составленным планом полета разнотипные самолеты взлетали поочередно, а сбор в смешанную группу произвели над целью. Ориентируясь по ведущему, летчики нанесли сосредоточенный удар, сбросив 56 бомб. Строй кораблей нарушился, некоторые получили повреждения, остальные стали отходить от берега.

На следующее утро командование предложило повторить налет. Но поднялся сильный порывистый ветер, и три самолета, находившиеся в ветхом состоянии, не смогли принять участие в бомбардировке. Осталась семерка. Ее опять повел к цели И. Петрожицкий. Мотор его старенького «фармана» не тянул и капризничал, но все же он довел все экипажи к объекту удара. Один из трехтрубных миноносцев, отделившись от остальных кораблей, двигался вдоль берега. Летчик перевел «фарман» на планирование и на высоте 600 метров по команде наблюдателя Бартоша сбросил бомбу, угодившую в палубу миноносца. Остальные корабли врангелевской эскадры были атакованы другими экипажами группы и поспешно стали удаляться в сторону Мариуполя.

Красные летчики сбросили по морским целям 50 бомб общим весом более 35 пудов и нанесли противнику ощутимый урон. Собравшись в группу, самолеты взяли курс на аэродром, но «фарман» Петрожицкого отстал. Мотор остановился совсем, и летчик произвел посадку в поле. Осмотрев самолет, экипаж обнаружил в крыльях и в гондоле пробоины от снарядов, которые были получены после интенсивного зенитного обстрела с кораблей. С помощью прибывшей ремонтной бригады машину удалось восстановить, и вскоре командир снова был в кругу боевых товарищей — участников успешной бомбардировки морских объектов противника.

Для Ивана Иосифовича гражданская война продолжалась долго. После разгрома Врангеля и освобождения Крыма он был назначен начальником авиации Северо-Кавказского фронта. Авиация, подчиненная ему, действовала уже в необычных условиях «очаговой» войны без линии фронта. Летчики, непрерывно осуществляя разведку с предельным напряжением сил, вскрывали районы сосредоточения контрреволюционных банд. Наземные войска, получив сведения о противнике, выдвигались из своих гарнизонов для их подавления. При этом отдельные части теряли связь с полевым штабом и другими частями. Единственным средством, обеспечивавшим руководство операциями, являлись в этой обстановке самолеты армейских авиаотрядов, доставлявшие приказы и информацию каждые два-три часа. Донесения сбрасывались с воздуха прямо в расположение штаба. После того как очаг сопротивления блокировался, авиация переключалась на ударные действия: самолеты брали на борт бомбы и сбрасывали их в расположение противника. Иван Иосифович не только руководил авиаотрядами, выполнявшими разведку, связь и поддержку, но и продолжал выполнять различные боевые задания лично, показывая пример мужества и мастерства.

Приказом Реввоенсовета СССР № 446 от 7 июля 1926 года И. Петрожицкий награждается вторым орденом Красного Знамени «за ряд отличий летом 1925 года при проведении крупных операций по ликвидации контрреволюционных сил и бандитского движения».

Таким был один из героев первой мировой и гражданской войн: командир-организатор, летчик, разведчик, истребитель, бомбардировщик.

 

5. Лидер красных истребителей

В 1920 году около 70 процентов сил Красного Воздушного Флота было направлено на борьбу с войсками панской Польши, вторгшимися на Украину, и с белой армией барона Врангеля, угрожавшей Донбассу. Освещая ход боевых действий авиации на Западном фронте, журнал «Вестник Воздушного Флота» выделял истребителей двух эскадрилий, воевавших на борисовском и игуменском направлениях.

Первая из них под командованием Алексея Дмитриевича Ширинкина базировалась на аэродроме Славное и решала задачи разрушения укрепленных позиций противника, деморализации гарнизона Борисов, уничтожения батарей и железнодорожных сооружений, борьбы с неприятельскими самолетами, охраны аэростатов и поддержки пехоты. Имя Ширинкина было известно в русской авиации по успешно проведенным воздушным боям и разведкам. Свой боевой путь он начал еще в 1916 году старшим унтер-офицером I истребительного отряда. Сохранилось сообщение о том, что 10 сентября 1917 года командир отряда А. Казаков вместе с Ширинкиным в районе Гусятина атаковали четыре вражеских аэроплана. Ширинкин тогда сбил один из них, но сам был подбит и совершил вынужденную посадку. А 13 сентября он снова в бою над Каменец-Подольском метким огнем из пулемета повредил вражеский аэроплан.

24 сентября 1919 года красвоенлет А. Ширинкин на «Ньюпоре-ХХIII» вступил в бой с тремя самолетами противника, пытавшимися сбить наш наблюдательный аэростат (рис. 6). Сначала летчик атаковал самолет, на котором были подвешены бомбы (тогда практиковалось бомбометание по аэростатам), а затем сверху спереди напал на самолет-истребитель, сближавшийся с аэростатом. После пикирования он выполнил восходящий маневр и с глубоким креном зашел в хвост противнику. Но белогвардеец сумел уклониться от удара скоростным снижением. Третий самолет, не приняв боя, ретировался. За «смелый подвиг, благодаря которому прекращены разведка противника и его попытки подбить аэростат» приказом по Красному Воздушному Флоту Армии № 113 от 25 декабря 1919 года Алексей Ширинкин был награжден орденом Красного Знамени.

…После прибытия эскадрильи на Западный фронт летный состав сразу же вступил в боевые действия. 17 апреле железнодорожная станция, где стоял под разгрузкой эшелон с авиатехникой, подверглась нападению с воздуха. Четыре польских самолета с высоты 400–500 метров сбросили несколько бомб, которые взорвались в стороне, не причинив эшелону вреда. К этому времени механики успели собрать только два истребителя. На них немедленно взлетели командир эскадрильи Ширинкин и ведомый Петров. Ведущий скрытно сблизился с бомбардировщиками и атаковал пулеметным огнем одного из противников, но в разгаре боя одно крыло у нашего истребителя вывернулось и… только судьба спасла летчика. Ширинкин и на этот раз ушел от смерти. Подбитый в бою неприятель, по сообщению крестьян ближайшей деревни, упал в лесу.

Рис. 6. Воздушный бой красвоенлета А. Ширинкина

После поражения в первом бою неприятель больше не решался подходить к аэродрому, а от своих позиций не удалялся более чем на 12–15 километров. Перехватывать его самолеты с аэродрома Славное стало невозможно, поэтому в трех километрах от передовой оборудовали площадку подскока, на которую скрытно перелетали дежурные истребители. 20 апреля 1920 года над позициями наших войск появились три вражеских аэроплана. Дежурившие в это время Ширинкин, Кузин и Петров взлетели на перехват. Так возник новый способ боевых действий истребителей — действия из засад. Не ожидавший внезапного нападения противник не успел изготовиться к обороне и после стремительных атак красвоенлетов потерял два самолета (один летчик был взят в плен).

1 мая над нейтральной полосой на большой высоте был замечен неприятельский разведчик. Взлетавшая дежурная четверка в составе Ширинкина, Соболева, Бурова и Кузина в воздухе разделилась на пары. Одна, выполнив обходный маневр, преградила ему путь к отступлению, а вторая атаковала его. Разведчик был сбит. В тот же день Ширинкин со своим звеном вступил в бой с вражеским бомбардировщиком. Получив повреждение, тот «пополз» к Борисову, но через мгновение крылья его сложились и последовал удар о землю. Наблюдатель был убит, а летчик тяжело ранен. На имя командира эскадрильи поступила телеграмма от командования: «Приветствуем славного героя Ширинкина, высылаем золотые часы и 15 000 рублей наградных. Мужественных летчиков звена награждаем золотыми часами».

По показаниям пленного летчика, на аэродроме Жодино ожидали прибытия группы иностранцев на новых самолетах. Чтобы проверить эти сведения, командир спланировал разведку боем, включавшую бомбовый удар по аэродрому. Анализ тактики неприятеля подсказывал, что после этого обязательно должен быть ответный ход. Действительно, в тот же день пара вражеских самолетов сделала попытку атаковать наш аэростат, но встретила заслон истребителей, заблаговременно поднятых в воздух. Исход боя был решен в пользу группы заслона. Прогноз командира о возможном развитии событий оправдался и его решение на упреждающий подъем истребителей в зону прикрытия способствовало успеху.

8 мая наши летчики сбросили на аэродром Жодино письмо, подписанное командиром эскадрильи Ширинкиным и военным комиссаром авиации Л. Кузнецовым, в котором, в частности, говорилось: «…польская группа англо-французских прислужников, зарвавшись, отвергла наши мирные предложения, бросила нам вызов. Мы, красные летчики, смело принимаем вызов, беззаветно верим в нашу ближайшую победу над всеми трусливыми наймитами червонного золота Антанты и готовы парировать всякий вероломный удар в спину молодой Рабоче-Крестьянской Республики…»

После короткого затишья на фронте утром 14 мая красвоенлет А. Петров, пролетая над Борисовом, неожиданно со стороны солнца был атакован новым истребителем интервентов. Скольжением на крыло с переходом в штопор Петрову удалось уйти из-под удара. Однако противник, имея преимущество в скорости, снова вышел в выгодную позицию и открыл огонь. Красный летчик понял, что просто по прямой ему не уйти. Тогда он сделал одну за другой три мертвых петли и вывел свой «спад» из пикирования на высоте тридцати метров.

На изрешеченном пулями самолете Петров сел на своем аэродроме. Этот бой показал явное превосходство летных характеристик неприятельского самолета. Только виртуозная техника пилотирования позволила Петрову вырваться из смертельной схватки.

В изменившейся обстановке летать одиночными экипажами стало опасно. А возместить недостатки техники можно было только за счет коллективных действий, взаимной поддержки. Красные летчики изменили тактику раньше противника.

Командир эскадрильи Ширинкин со своими соратниками Кузиным и Петровым взлетели из засады. Обязанности летчиков звена, их тактические задачи и организация взаимной поддержки были оговорены заранее. В это время в воздухе находились одиночный разведчик и бомбардировщик противника в сопровождении истребителя. Обнаружив нашу тройку, разведчик немедленно ушел на свою территорию. Тогда, чтобы воспретить бомбардировщику отход, тройка разомкнулась и начала маневр для отсечения и атаки. Оцепив обстановку, истребитель прикрытия бросил своего подопечного и ретировался. Не обладая большой скоростью, бомбардировщик отстал. Его наблюдатель открыл заградительный огонь. Однако Ширинкин выполнил искусный маневр и оказался под хвостом бомбардировщика на удалении тридцати метров. После трех очередей из пулемета вражеский самолет превратился в факел.

За успешные боевые действия эскадрильи и уничтожение самолетов противника в воздушных боях на Западном фронте Алексей Дмитриевич Ширинкин был награжден вторым орденом Красного Знамени (приказ Реввоенсовета от 5 декабря 1920 года).

 

6. «Туз пик»

Летчики второй эскадрильи, входившей в состав авиации Западного фронта, которая базировалась на аэродроме Салтановка, начали боевые действия чуть позже своих товарищей из Славного. На берегу реки они также организовали засаду и поднимались на дежурство в воздухе в излюбленное время полетов противника (с 8 до 11 утра и в вечерние сумерки). Однако неприятель постоянно уклонялся от боя. Наши летчики летали на разведку, участвовали в бомбардировках позиций вражеских войск, но очень хотелось сразиться с летчиками Антанты в воздухе. И противнику был брошен вызов.

9 мая 1920 года в период затишья на Бобруйском направлении над аэродромом белополяков на высоте 1000 метров неожиданно появился самолет типа «Снайп». Сделав круг, он снизился до 700 метров и сбросил бомбу, разорвавшуюся у ангара. На аэродроме возникла паника. Словно для того, чтобы успокоить метавшихся людей, «снайп» вышел к центру посадочной полосы и начал пилотаж. Крутую замкнутую восьмерку сменило переопрокидывание (так тогда назывался переворот), из которого летчик перевел самолет в петлю Нестерова, затем последовали четкие иммельман, ранверсман и каскад «бочек». Комплекс фигур завершила прощальная спираль.

Когда в ходе нисходящих маневров «снайп» приближался к земле, изумленные зрители могли различать на его крыльях звезды, а на фюзеляже — большой пиковый туз. Самолет пилотировал красный военный летчик Георгий Степанович Сапожников. После показа противнику искусства «воздушной джигитовки» «снайп» атаковал наблюдательный аэростат, несший службу оповещения и прозевавший его. Несколькими очередями из пулемета он заставил его снизиться, однако в одном из заходов сам получил повреждение — огнем с земли было пробито верхнее левое крыло.

Летчик сумел дотянуться до своего аэродрома и благополучно сесть.

На устроенный Сапожниковым «концерт» следовало ждать ответных действий. Так и случилось. Уже на другой день противник попытался нанести бомбовый удар но аэродрому Салтановка, откуда взлетел дерзкий истребитель. «Рейд мщения» совершали три самолета, на которых было подвешено 14 бомб.

Передовые посты наблюдения своевременно обнаружили летевшие самолеты противника и передали сигнал тревоги в Салтановку. В воздух немедленно поднялись дежурные экипажи — впереди «возмутитель спокойствия» Сапожников, за ним Гвайта и Серегин. Трое на троих. Встреча происходит в полуверсте от аэродрома. У противника машины новее и сильнее, но преимущество в скорости отобрано тяжелым грузом. Нет превосходства и в маневре («поворотливости»). Зато есть в огне: шесть пулеметов против трех.

Групповая атака выполняется красными истребителями по всем правилам воздушного боя — сверху и со стороны солнца. Чтобы приобрести «поворотливость» и уклониться от атак красных, все три самолета противника облегчаются — бросают нерасконтренные бомбы в лес. Ни одна из них не взрывается. Первое схождение с противником успеха нашим не приносит: Серегин расстреливает безрезультатно 45 имевшихся патронов, а у Гвайты отказывает пулемет. Атака получается «психической», но и она угнетающе действует на врага. Один из них позорно бежит. Серегин «кувырканием» пытается отрезать противнику путь к отступлению, но для этого ему не хватает скорости. Сапожников, хвост которого защищает Гвайта, смелыми атаками с ведением огня заставляет повернуть второй самолет противника (позже поступают сведения о его посадке вне аэродрома с пробитым бензобаком). Третий успевает запастись высотой и считает себя наверху неуязвимым.

Чтобы «достать» его, в ход пускается военная хитрость. Евгений Гвайта демонстративными маневрами отвлекает внимание экипажа. Имитируя атаки, он сближается с ним на предельно возможную дальность, вызывает огонь на себя, но избегает поражения. Этим умело пользуется Сапожников и скрытно подходит к противнику снизу — в секторе, не просматриваемом стрелком-наблюдателем. Три короткие очереди из пулемета, выпущенные почти в упор, достигают цели: у «хэвиленда» пробит бензопровод , и он совершает вынужденную посадку в лесу в полутора верстах от станции Жлобин. Летчик и наблюдатель сдаются в плен. Пленные рассказывают о проигранном пари, заключенным в связи с принятым обязательством разбомбить Салтановку, а потом разогнать всех с аэродрома пулеметным огнем. Особое восхищение у них вызвали красивые атаки Гвайты, любуясь которыми они не заметили самолет Сапожникова.

12 мая Георгию Степановичу Саножникову перед строем личного состава 1-го истребительного авиадивизиона вручается орден Красного Знамени. 20 мая он проводит успешно еще два воздушных боя. В первом из них летчика чуть не подвела беспечность. Сапожников возвращался после бомбометания и, как говорят летчики, преждевременно расслабился. Только развитое чутье истребителя позволило ему заметить «альбатроса», готовящегося к атаке. Защитный маневр он выполнил почти автоматически — рефлексным движением. Однако пулемет оказался поврежденным. Лишь мастерство и хладнокровие Сапожникова позволили ему сосредоточиться и перехватить инициативу — перейти в бою от обороны к наступлению и подбить противника. Но на его преследование не осталось горючего…

Победы в воздухе не давались просто: после второго боя «снайп» возвратился домой с пробоиной в правой стороне фюзеляжа. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от сиденья летчика и вышла с левой стороны кабины.

Ко дню описываемых событий Сапожникову шел двадцать пятый год, а начал он боевой путь под Казанью весной 1918 года вместе с 1-м истребительным дивизионом (под командованием одного из героев гражданской войны И. У. Павлова). Одним из первых Георгий Степанович применил там бомбометание с одноместного самолета-истребителя. Пригодился опыт, полученный еще в первой мировой войне. Сохранилось его донесение в штаб 9-й армии, написанное во время знаменитого брусиловского прорыва 1916 года: «…возвращаясь с маршрута, сбросил бомбу на железнодорожную станцию Заставна, паровозы прекратили дымление. Вторая бомба применена по колонне обоза длиною до двух верст. Взрыв произвел ошеломляющее действие, половина обоза повернула обратно, вторая понеслась к деревне, оставляя по пути опрокинутые повозки, разбросанные ящики и лежащих запряженных лошадей». После этого случая истребители, вылетавшие на разведку глубокого тыла, стали брать с собой бомбы, хотя они наносили больше моральный, чём материальный ущерб. Бомбы размещались на коленях летчика, вызывая тем самым неудобства в управлении самолетом.

В 1919 году Сапожников опять в самой горячей точке — участвует в борьбе против Деникина и Мамонтова. Им освоены новые виды боевого применения истребителей — штурмовые действия в тесном контакте с кавалерией (об этом пишет в журнале «Вестник Воздушного Флота» его боевой товарищ Е. Гвайта). Затем Западный фронт, успешные воздушные бои, а в августе 1920 года в составе звена асов, возглавляемого Александром Кожевниковым, Сапожников снова попадает под командование И. У. Павлова — уже начальника сводной авиагруппы Крымского фронта. Асам дается отвечающая их мастерству работа: самостоятельные действия из засад, расположенных у самой линии фронта. Тактика действий следующая: атаковать врангелевские самолеты там, где они меньше всего ожидают. Наступает период боев нового содержания. Постоянные перебазирования, полная готовность к вылету все светлое время суток, частые подъемы в воздух, изнуряющая жара.

Встреча с «пиковым тузом» приводила противника в растерянность. Поведение нашего летчика было непредсказуемым, тактика не умещалась в жесткие схемы. Это был боец-импровизатор. Его решения рождались в результате мгновенной, но правильной оценки воздушной обстановки. Они основывались на точных знаниях слабых мест противника. Ни повторить маневры Сапожникова, ни противостоять им не могли даже опытные белогвардейские летчики.

9 сентября 1920 года в городе Александровске (ныне Запорожье) в торжественной обстановке проводилось награждение красных летчиков и наблюдателей за совершенные ими на Крымском фронте подвиги. С передового аэродрома прилетел поздравить своих боевых товарищей Георгий Сапожников. «Снайп» с пиковым тузом на фюзеляже появился над аэродромом и пошел на петлю. С этой знакомой фигуры летчик предполагал, очевидно, начать приветственный пилотаж. Но состарившийся в боях мотор «снайпа» неожиданно «обрезал». Машина, потеряв скорость, рухнула на землю…

Хоронили Сапожникова на городском кладбище. Собралось огромное количество народа — большинство жителей Александровска. Когда гроб с телом стали опускать в могилу, военный оркестр тихо заиграл… старинный вальс «Березка». Все присутствовавшие стали с недоумением переглядываться, но потом поняли… Послышались сдавленные рыдания. Вальс «Березка» исполнялся по желанию покойного, который просил об этом самых близких друзей.

Имя Сапожникова знали летчики на всех фронтах. Один из героев гражданской войны командир бомбардировщика «Илья Муромец-II» Алексей Туманский писал: «Как человека я мало знал его, но слышал о нем только хорошее: чуткий, добрый, отзывчивый, он в нужную минуту готов был жизнь свою отдать за товарища. В бою неизменно проявлял высокое мужество. Сознаюсь, я с восхищением смотрел, как он, кружась над аэродромом, выполнял такой каскад чистейших, изумительно четких сложных и красивых фигур, какие мне не приходилось до этого видеть».

 

7. Один против семерых

Боевые действия наших истребителей на Южном фронте отличались тем, что при численном меньшинстве и худшей технической оснащенности они применяли наступательную тактику на грани риска, проявляли исключительные отвагу и мастерство. В историю гражданской войны записано имя красвоенлета Васильченко Николая Николаевича.

Выпускник Московской школы авиации Красного Воздушного Флота Николай Васильченко прибыл в 6-й истребительный авиаотряд весной 1920 года. Отряд готовился к переброске в 13-ю армию, преграждавшую войскам Врангеля выход из Крыма. Период ввода в строй, освоения элементов боевого применения самолета в тренировочных полетах прошел у него не совсем гладко. Не ладилось и с посадкой. Однако на помощь пришел опытнейший наставник — командир 2-го авиаотряда Иван Константинович Спатарель. Под его опекой Николай действовал все увереннее и, наконец, получил допуск к самостоятельной работе: ему был вверен видавший виды отремонтированный самолет типа «Ньюпор». К неуемному желанию летать, бить врага добавилась и доля мастерства. И вот первый боевой вылет…

Летчики учатся летать в мирном небе, вдалеке от фронта, но секреты боя раскрывают только на войне. Не из каждого хорошего пилотажника получается хороший воздушный боец. Васильченко в короткий срок стал отличным бойцом. Он рвался в воздух, много летал, всегда был готов выполнить самое сложное и опасное задание. Одно из них было получено в конце мая 1920 года от начальника Воздушного Флота 13-й армии В. И. Коровина: следовало сфотографировать передовые позиции противника (по запросу своих наземных частей).

В отряде имелись два отечественных фотоаппарата «Потте» и запас пленки. Аппарат заряжался пленкой на пятьдесят кадров. Для открытия затвора натягивался трос, на конце которого устанавливалась резиновая груша. Нажимая на эту грушу, летчик перемещал заслонку объектива — получался один снимок. Временные интервалы отсчитывались в уме. Боевой полет с использованием фотоаппарата отличался от полета на визуальную разведку по способу его выполнения и характеру действий летчика одноместного самолета.

Фотографирование давало результат только в хорошую погоду. Однако при ясном небе были хорошо видны не только объекты съемки, но и самолет-разведчик с земли. Этот фактор использовали войска противника, над которыми осуществлялся полет. Повышенная опасность для наших летчиков крылась и в том, что при фотографировании требовалось соблюдать строгий режим по скорости и высоте. Резкие снижения и наборы не допускались, так как срывали съемку. Надо было лететь по прямой в горизонте на небольшой высоте, представляя собой довольно удобную мишень для обстрела неприятеля. Таким образом, прежде чем давить на грушу, молодому летчику следовало собраться с духом.

Командир авиаотряда Спатарель, разрабатывавший вместе с Васильченко план полета, так описывал события того памятного дня:

«В ночь перед вылетом Николай вместе с мотористом Святкиным тщательно готовили старенький «ньюпор», производя ремонтные работы. Они сделали все возможное, и утром в назначенное время самолет поднялся в воздух. В наборе высоты мотор, давно «просившийся» на свалку, начал капризничать, но Васильченко продолжал полет. Вот и рубеж начала съемки. Неожиданно противник открыл интенсивный огонь. Васильченко, не обращая на него внимания, продолжал строго выдерживать курс вдоль Турецкого вала. Но на середине боевого пути произошло то, что не было неожиданным: мотор сдал окончательно, в кабине стало тихо. Васильченко бросил грушу, развернул самолет с остановившимся винтом и стал планировать на свою территорию. Внизу проплыли линии траншей с колючей проволокой. Николай выбрал небольшую площадку и посадил на нее «ньюпор». Передний край остался позади всего в трехстах метрах… Подоспевшие на помощь красноармейцы помогли оттащить самолет в укрытие.

Неисправность мотора прибывший механик устранил довольно быстро. На правой нижней плоскости «ньюпора» зияли пробоины от осколков снарядов. Но это не поколебало решения летчика вновь вылететь на задание, выполненное только наполовину. Самолет, отбуксированный на удобную для взлета площадку, поднялся в воздух. Но не успел он набрать заданную высоту, как мотор снова заглох. На сей раз вынужденная посадка была произведена у самого переднего края белых. Операция по перетаскиванию «ньюпора» проходила уже под артиллерийским обстрелом, а на ремонт было затрачено несколько часов. Под вечер Васильченко снова поднялся в воздух. Несмотря на сильный огонь противника он сумел преодолеть весь запланированный маршрут и посадить самолет на своем аэродроме. Задание было выполнено. Штабы наземных частей, готовящихся к штурму Перекопа, вовремя получили фотоснимки, на которых были видны даже пулеметные гнезда противника».

За смелую воздушную разведку врид начальника 6-го истребительного отряда Васильченко Н.И. был награжден орденом Красного Знамени (приказ № 46 от 10 февраля 1921 года).

В авиасводке о боевых действиях на Каховском плацдарме 12 августа 1920 года сообщалось о воздушном бое, успешно проведенном красным летчиком против семи самолетов противника. Подробности этого боя приводились в книге «Красный Воздушный Флот на службе революции», вышедшей в 1923 году (статья называлась «Геройский подвиг т. Васильченко»): «Семь белогвардейских «хэвилендов» шли плотным строем на бомбардировку переправы, имевшей важное значение для наших войск. Они уже вышли на боевой курс, когда из-за облачка вынырнул маленький «ньюпор» и атаковал ведущего группы. «Хэвиленд» резко, отвернул, и строй бомбардировщиков нарушился. Но, разобравшись в обстановке, они перестроили боевой порядок для боя. Два самолета ушли вверх и провели атаку с пикирования. Пулеметные трассы прошли рядом с кабиной «ньюпора». Красный герой Н. Васильченко, виртуозно маневрируя, занял выгодную позицию и выпустил короткую очередь. Вражеский самолет снизился и панически покинул поле боя. Продолжая каскад изумительных фигур, наш летчик закончил их еще одним соколиным ударом. Ретировался еще один «хэвиленд». Но ведущий беляк, пристроив к себе оставшихся четырех, снова повел их к переправе. «Ньюпор» успел за это время набрать высоту и, выбрав момент, набросился на группу противника. Строй «хэвилендов» распался, взаимодействие нарушилось. Ведомые, не доходя до цели, побросали бомбы и повернули на восток. Ведущий семерки остался один. Он, видимо, решил продолжать бой. У Васильченко на исходе были горючее и патроны. А противник, по всему чувствовалось, был опытным. Но наш истребитель умело использовал недостаточную маневренность «хэвиленда». После четко выполненной фигуры он оказался у него в хвосте. Последнюю очередь Васильченко выпустил почти в упор. Сразу за линией фронта «хэвиленд» врезался в землю. Следившие за боем красноармейцы с криками «Ура!» бросали вверх буденовки».

Описание боя заканчивалось так: «Наш сокол т. Васильченко на одном 120-сильном одноместном «ньюпоре» с одним пулеметом одержал блестящую победу над семью двухместными вражескими машинами с 14 бойцами и 14 пулеметами. Тов. Васильченко летал «запоем». За три недели с 1 по 22 августа он совершил 34 боевых вылета, пробыв в воздухе 66 часов 5 минут. Это количество часов в первой мировой войне вылетывалось рядовым летчиком обычно за год». Строки из старой книги поясняют, что летный и бойцовский талант Васильченко базировался на упорном и напряженном труде.

Николай участвовал в боях до самого окончания гражданской войны. Газета «Известия» сообщала, что 14 октября 1920 года в 15 часов 10 минут во время разведки аэродрома противника красный военный летчик Васильченко обстрелял на стоянке два самолета, после чего стал делать различные фигуры, чтобы вызвать неприятельских летчиков на бой. Через 10 минут самолеты противника поднялись. Один стал набирать высоту, но затянул маневр. Васильченко успел атаковать его, обстрелял из пулемета, подбил и заставил сесть. Второй самолет после неудачно проведенной атаки также попал под огонь красного летчика и вынужден был приземлиться.

За отличия в боях в июне — августе 1920 года на Каховском и Перекопском направлениях Васильченко награждается орденом Красного Знамени вторично (приказ Реввоенсовета Республики № 664 от 25.9.1928 года.

…В 1937 году группа советских воинов-интернационалистов следовала через Францию в Испанию. На пирсе в Гавре их встречал военный атташе советского посольства. Немного времени потребовалось летчикам, чтобы почувствовать доброту и душевность этого человека. Позже они узнали, что атташе — их коллега, один из героев гражданской войны. На висках его серебрилась седина. Когда он пожимал руки добровольцам, синеватые глаза блестели молодо… Это был Николай Николаевич Васильченко.

 

8. «Вызов принимаю!»

В один из осенних дней 1920 года, когда на Южном фронте была короткая передышка, над аэродромом 5-го истребительного авиаотряда появился белогвардейский «ньюпор». Плавные круги со снижением, которые он начал выписывать в воздухе, означали: «Вызываю на бой».

В то время в авиации еще признавалась традиция рыцарских дуэлей — двое летчиков ведут воздушный поединок, доказывая, чье искусство выше, а остальные наблюдают за его ходом с земли. Неудача своего делегата считалась общей и вызывала жажду реванша. Обычно право драться перед авторитетной аудиторией получали опытные бойцы, поскольку бой не был учебным, а стрельба велась не холостыми патронами. Но на сей раз по выбору командира в воздух поднялся молодой летчик Яков Гуляев.

Як Якыч, как звали его боевые друзья, фигурой не походил на богатыря. Не отличался он и особой разговорчивостью, стремлением быть на виду. Однако, вылетал на боевое задание, скромность свою оставлял на земле. В воздухе враги встречали в его лице настырного и решительного бойца.

Условия дуэлей издавна предполагали равенство оружия. В данном случае это правило явно нарушалось: самолет у белогвардейца был и новее, и мощнее. Як Якычу предстояло компенсировать слабости своей техники только силой своего мастерства. Доверие товарищей исключало поражение. Пути же к победе следовало искать в предстоящем бою.

Начало поединка показало, что у беляка были основания бросать вызов: преимущества своего самолета он сразу использовал для захвата высоты. Это позволяло атаковать первым. Гуляев резким маневром избежал удара один раз, затем другой. Но его противник не торопил события и не делал ошибок, предусмотрительно запасаясь после каждого неудавшегося захода скоростью. Самолет Як Якыча отставал в наборе, поэтому обрекал летчика на оборону, которой бой не выигрывают. Оставалось уклоняться от огненных трасс и держать в предельном напряжении зрителей, переживавших на земле за своего посланца. Но наиболее искушенные из них видели главное: летчик не теряет контроля за действиями противника и не паникует. Добиться перелома в этой ситуации можно было, только применив неожиданный для противника прием, ломавший логику боя.

Як Якыч нашел такой прием. При выходе в очередной раз из-под удара «ньюпора» он успел развернуться строго ему навстречу. Самолеты стали сближаться с двойной скоростью. Преимущество в этом положении получал уже не тот, у кого лучше техника, а тот, у кого крепче нервы. Белогвардеец дал длинную очередь из пулемета, пытаясь сбить Гуляева с курса. Но тот не дрогнул. Когда столкновение уже казалось неизбежным, «ньюпор» отвернул и на мгновение «открыл себя для атаки». Этого мгновения оказалось достаточно нашему летчику, чтобы дать прицельную очередь из пулемета. Посрамленный противник со снижением ретировался на свою территорию. У «ньюпора» было подбито крыло, у белогвардейского летчика сбита спесь.

Яков Гуляев проявлял геройство и мастерство не только в схватках с воздушным противником. В приказе Реввоенсовета Республики № 558 от 22 ноября 1920 года о награждении его орденом Красного Знамени отмечалось следующее.

13 сентября 1919 года красный военный летчик 2-го авиаотряда истребителей Гуляев Яков Яковлевич при ведении боевой разведки с бомбометанием в районе Сумы уничтожил штаб противника, несколько вагонов на станции, вызвав общую панику в стане врага. Но на обратном маршруте мотор самолета сдал, летчик произвел вынужденную посадку на чужой территории. «Летчик не растерялся, с полным хладнокровием сжег самолет», но был захвачен казачьим разъездом. Затем при весьма трудных условиях, лишь благодаря своей смелости, бежал из плена, «переодевшись в крестьянскую одежду и запасшись документами, давшими ему возможность добраться до наших передовых частей».

Гуляев шел по территории противника девять дней. Голодный и измученный, он двигался медленно, высматривая позиции артиллерийских батарей, оборонительные рубежи, прикидывал численность частей. Добытые им разведывательные данные очень пригодились при штурме Перекопа, начавшемся через несколько суток. Представил его к награждению за геройский поступок командующий Южным фронтом М. В. Фрунзе.

И все же Як Якыч был по призванию истребителем. Отмечая его выдающиеся заслуги в борьбе с воздушным противником, Реввоенсовет СССР спустя несколько лет после гражданской войны в своем приказе № 285 от 28 апреля 1926 года наградил Гуляева вторым орденом Красного Знамени «за отличие в боях в 1920 году». Командир авиагруппы, в которой служил молодой летчик, — Иван Константинович Снатарель писал так: «Наши ребята неизменно выходили победителями из поединков с беляками. Почему? Ведь в авиационных частях Врангеля находились самые опытные летчики царской армии. Что верно, то верно: летали они неплохо. Но не было у них глубокой убежденности в правоте своего дела. Они дорожили прежде всего собственной шкурой. А наши бойцы, не задумываясь, шли на смерть во имя революции, во имя победы молодой Республики Советов».

Примечательно, что в дни получения летчиком второй награды в журнале «Вестник Воздушного Флота» началась дискуссия о дальнейшем развитии воздушного боя, которая связывалась с предстоящим оснащением наших ВВС первыми самолетами-истребителями отечественного производства. Эти самолеты обладали большей скоростью и имели более мощное оружие. Дискуссия началась со статей, в которых авторы ставили под сомнение необходимость в дальнейшем сближении с воздушным противником на «дальность пистолетного выстрела». Расширившиеся области возможных атак, огонь с увеличенных дистанций, казалось бы, давали право избежать крутых маневров, отрицательно влиявших на точность стрельбы. «Если наш истребитель будет подготовлен для метких атак с большой дальности, то можно с уверенностью сказать, что он всегда поразит цель и с близкой дистанции.

Целесообразно применять длинные очереди по 6–8 выстрелов с рассеиванием пуль по фюзеляжу самолета противника. При этом увеличивается собственная безопасность» — такой вывод делали сторонники новой концепции.

Возражение им последовало в статье Я. Гуляева «Подготовка летчика-истребителя к ведению воздушного боя на больших дистанциях». «Хороший истребитель, — писал автор, — подходит к противнику вплотную и выпускает одну пулю в его сжавшееся от страха сердце. Цели всегда достигают первые пули, а последующие расходуются впустую. Безопасных боев вообще нет, и мы должны готовить такого летчика, который не только умеет стрелять издалека, но и способен уверенно сближаться с противником на короткую дистанцию и бить в упор из любого положения. Летчик должен маневрировать и стрелять слитно, то есть сочетать искусство маневра с искусством огня. При расстоянии более 200 метров стрельба недействительна — таков девиз воздушного боя. Летчик, подготовленный к ближнему маневренному бою, всегда сможет вести бой на увеличенных дистанциях — таково правило подготовки воздушного бойца».

Прошли годы, сменилось два поколения истребителей. В дополнение к пулеметам на самолеты были установлены пушки. Расширились пространственные рамки боя, увеличились скорости полета и дальности действительного огня.

После Великой Отечественной войны весь накопленный истребителями опыт был обобщен в Наставлении по боевым действиям ИА-45. В главе «Воздушный бой» отмечалось: «Уверенные результаты достигаются только прицельной стрельбой по жизненным частям самолета с наименьших дальностей (не более 150 метров). К сближению на такую дальность должен стремиться каждый летчик-истребитель, используя искусный и неожиданный для противника маневр». Так был подведен итог давней дискуссии, показавшей как ценность боевого опыта, так и необходимость обращения к нему в процессе разработки новой тактики.

В истории гражданской войны навсегда останется воздушный бой, проведенный молодым летчиком комсомольцем Юлиусом Крекисом. Возвращаясь из разведки, летчик заметил шестерку вражеских самолетов, летевших в сторону наших войск. Быстро проанализировав обстановку, он понял, что противник намеревается нанести удар по нашей пехоте, изготовившейся к атаке. Юлиус принял решение заставить противника сбросить груз, не доходя до цели. Однако с небольшими углами снижения прорваться сквозь сплошной огонь стрелков самолетов противника шансов не было. Тогда он набрал высоту и применил прием Евграфа Крутеня — «соколиный удар». Если бы «психическая атака» с пикирования не удалась, летчик мог бы просто столкнуться с врагом. Но строй неприятеля распался, круговая оборона нарушилась. Используя лучшую маневренность своей более легкой машины, Юлиус пошел в атаку. Врангелевцы побросали бомбы в поле и развернулись в сторону своих войск. Комсомолец Крекис еще раз доказал, что «смелость города берет». На его боевом счету были две воздушные победы. За совершенные подвиги в боях с войсками барона Врангеля он был награжден орденом Красного Знамени.

 

9. Бой ведет «Илья Муромец»

Начальник полевого управления авиации и воздухоплавания действующей армии писал в своем приказе № 75 от 24 октября 1920 года:

«Ознакомившись с боевой работой дивизиона, с удовлетворением констатирую, что, возлагая на воздушный корабль «Илья Муромец» как боевую работу, так и мирную.

Штабвоздух не ошибся в своих расчетах. Дивизион в короткий срок собрал корабли, вылетел на фронт и совершил с 1 по 18 сентября 1920 г. 16 полетов общей продолжительностью 22 ч 15 мин. Во время полетов было сброшено 107 пудов 23 фунта (230 штук) бомб, 10 пудов стрел и 3 пуда литературы (листовок), причем полеты совершались, не стесняясь погодой и временем года. Так, 8 сентября с. г. «Илья Муромец» вылетел в дождь для уничтожения Федоровского аэродрома и блестяще выполнил свою задачу. Весь дивизион проявил максимум энергии, что содействовало работе отрядов «Илья Муромец» на фронте».

Удар по неприятельскому аэродрому 8 сентября наносил корабль «Илья Муромец-2», командиром которого был Алексей Константинович Туманский. Он так описывал свой полет, ставший известным всему Красному Воздушному Флоту:

«В августе 1920 года наш отряд получил приказ перебазироваться на южный фронт в г. Александровск (ныне Запорожье). К новому месту назначения мы прибыли в составе двух кораблей — Федора Шкудова и моего. На снабжение нас поставили в авиагруппу Ивана Ульяновича Павлова — знаменитого летчика и красного командира. В короткий срок механики собрали самолеты и мы были готовы к боевой работе. Задание от Павлова последовало немедленно, так как ожесточенные бои на этом участке фронта начались уже неделю назад. Рано утром на следующий день я должен был вылететь на бомбардировку ст. Джанкой, а на обратном пути нанести удар по аэродрому врангелевцев Федоровка.

Утро 8 сентября встретило нас непогодой. Низкие облака, моросящий дождь, плохая видимость явно мешали полету. Но мы взлетели и пошли над самой землей, на высоте 30–50 метров, привязавшись к полотну железной дороги. Над станцией Джанкой выполнили задание, сбросив по цели часть бомбового груза, а на обратном пути, в соответствии с планом полета, завернули на Федоровку. Как и предполагалось, на аэродроме белых нас никто не ждал: погода оценивалась как нелетная. С двух коротких заходов мы прицельно сбросили припасенные для этой цели тяжелые и легкие бомбы, уничтожив четыре из шести стоявших в ряд «хэвилендов».

Если принять во внимание, что во всей врангелевской авиации этих новых машин было 20 (прочие самолеты разных типов уступали им в качестве), то этот урон для белых оказался весьма ощутимым. «Илья Муромец» приземлился на своем аэродроме, мы доложили итоги вылета командованию. Их затем подтвердили два наших разведчика, посланные после улучшения погоды сфотографировать вражеский аэродром. На снимках четко зафиксировались обломки «хэвилендов» — надежды врангелевской авиации.

Днем меня вызвали в штаб армии к командарму товарищу Уборевичу. Пока я докладывал о результатах полета, он сделал знак своему адъютанту, тот ушел в соседнюю комнату, затем вернулся и положил на стол орден Красного Знамени. Товарищ Уборевич встал, зачитав приказ, прикрепил к моей гимнастерке орден, обнял меня и поцеловал».

…Очередное задание заключалось в том, чтобы найти и уничтожить бронепоезд противника, маневрировавший у станции Пришиб и препятствовавший продвижению наших войск. Вылет произвели оба корабля «Илья Муромец» — первый и второй. Это был один из первых групповых полетов тяжелых машин, причем И. У. Павлов выделил для их прикрытия истребителей. Бомбардировщики со своим сопровождением расстались на полпути: ухудшившаяся погода помешала выдерживать общий боевой порядок. Шкудов первым нашел цель, а Туманский при атаке ориентировался уже по разрывам бомб. Бронепоезд меткими попаданиями был уничтожен.

После бомбового удара «Илья Муромец-2» был настигнут пятью белогвардейскими «хэвилендами». Экипаж занял «круговую оборону» у пулеметов и был начеку. Зная довольно сильную огневую защиту «муромца», четыре «хэвиленда» стреляли с больших дистанций — «от греха подальше», зато пятый атаковал нахально. Он сближался почти вплотную со стороны закрытых для стрелков секторов, и несколько его прицельных очередей достигли цели. Однако получивший повреждения корабль продолжал полет. Тогда белогвардеец, у которого, очевидно, патроны кончались, решил пробиться в последней атаке с хвоста — с направления, наиболее благоприятного для маневра и огня. Он уже дал одну очередь, но увлекся, потеряв контроль за дистанцией, и попал под ответный огонь хвостовой пулеметной установки великолепного стрелка Михайловского. «Хэвиленд» сначала словно остановился в воздухе, затем со снижением круто развернул и, задымив, полетел со снижением к себе за Днепр.

У «Ильи Муромца-2» оказался поврежденным масляный бак крайнего правого мотора. Если бы масло выбило, то мотор заклинился бы и полет прекратился. Тогда бортмеханик Фридриков вылез на крыло летевшего корабля, чудом пробрался по нему к поврежденному баку, удерживаясь за расчалки, и заткнул дыру тряпкой (трудно даже представить этот эпизод современному авиатору!). Полет продолжался, «Илья Муромец-2» произвел посадку в Синельникове. Его героический экипаж насчитал в самолете 48 пробоин. Впоследствии стали известны результаты одного из первых в истории нашей бомбардировочной авиации воздушных боев. Пленный врангелевский летчик сообщил, что объектом обстрела Михайловским был его «хэвиленд». Самолет получил пробоины, пулеметные трассы повредили рубашки цилиндров мотора и радиатор. С трудом перетянув к своим, «хэвиленд» совершил вынужденную посадку.

12 сентября «Илья Муромец-2» вылетел на бомбометание одной из станций, занятой врангелевцами. Выйдя на цель, корабль снизился до 900 метров и прицельно сбросил бомбовый груз. На повторном заходе его встретил интенсивный артиллерийский и пулеметный огонь с земли («Илья Муромец-2» получил одиннадцать пробоин). Штурман корабля Горшков был ранен осколками снаряда в голову, но продолжал бомбометание, несмотря на кровь, застилавшую глаза и лицо. Лишь после отхода от цели ему была сделана перевязка. Истребители, сопровождавшие тяжелый корабль в полете, подтвердили ударные попадания в цель. За проявленную самоотверженность Горшков был представлен к награждению орденом Красного Знамени, а остальные члены экипажа получили ценные подарки.

«Илья Муромец-2» сражался и на других фронтах. Из сводок западного фронта, например, явствует, что бомбардировщикам приходилось летать над безориентирной лесистой и болотистой местностью, выполнять оперативные задания в условиях быстрого перемещения наземных войск. Наиболее сложными были два полета экипажа Алексея Туманского. Первый состоялся в тумане, когда выполнение задания вызывалось крайней необходимостью. В результате точного удара, нанесенного с малой высоты на железнодорожной станции, был уничтожен железнодорожный состав противника с самолетами, установленными на платформах. После сильного зенитного огня бомбардировщик получил повреждения, но долетел до аэродрома. Второй полет был произведен на поддержку наших наступавших наземных частей. Тяжелый корабль выступал в роли штурмовика, но экипаж справился с заданием, точно положив бомбы у переднего края войск, расчистив им дорогу и обеспечив прорыв обороны противника. Мужество экипажа «Ильи Муромца-2» в обоих случаях было неразрывно связано с высочайшим мастерством.

Журнал «Вестник Воздушного Флота» писал, что из наглядных примеров боевой работы кораблей «Илья Муромец» и результатов воздушных ударов по врагу видна неоспоримая пригодность бомбардировщиков для надежной защиты Советской Республики.

 

10. Опыт красвоенлетов

Чем обогатили школу воздушного боя первые красные истребители?

Они доказали, что, обладая мужеством и беззаветной верой в правое дело, можно выйти из боя победителем. Летая на крайне изношенной технике, в боях при численном перевесе технически лучше оснащенного противника красвоенлеты одерживали блестящие победы.

Чтобы добиться успеха в сложной воздушной обстановке, смелость и отвагу необходимо было подкреплять пилотажным мастерством и опираться на ярко выраженную наступательную тактику. Независимо от того, в каком положении бой начат, он заканчивался атакой на врага.

Один из героев гражданской войны Иван Ульянович Павлов писал следующее: «Когда имеешь дело с противником, численно тебя превышающим или лучше вооруженным, при неудаче нападения нельзя забывать о переходе в оборонительное положение искусным маневром и надо всегда помнить о своей основной задаче и стремиться решительно атаковать вновь».

Красвоенлеты поставили тактические элементы боя в прямую зависимость от морально-психологических факторов. По словам Павлова, в воздушном бою нравственные силы «надо принимать за артиллерию». Когда же они сломлены, атакующий идет по открытому полю, защищать которое некому. Моральное превосходство определяет не только характер боя, но даже расстояние, с которого начинается стрельба из пулемета. Стойкий и выдержанный боец, собрав свои нервы в кулак, может подойти к противнику вплотную и сразить его. Колеблющийся, незакаленный пилот открывает пальбу издалека, не нанося никакого ущерба самолету врага.

Возведя переход от обороны к наступлению в ранг закона, красные истребители понимали, что это очень сложный элемент, успех выполнения которого зависит не только от желания, но и от опыта. Поэтому важно было сделать все, чтобы захватить инициативу в начале боя, занять выгодную позицию раньше противника. Борьба за выигрыш времени практически отразилась в организации передовых наблюдательных постов, которые давали «раннюю» информацию о противнике. Это позволяло заблаговременно взлететь и запастись высотой, которая затем превращалась в скорость на сближении и лишала противника его технических преимуществ.

Дефицит времени обусловил появление нового способа боевых действий — дежурства в воздухе. Очень важно отметить, что истребители не просто «висели» в небе в ожидании противника. Опыт эскадрильи А. Ширинкина на Западном фронте показывает, что, прежде чем поднять самолеты в зону, командование прогнозировало вероятные действия противника, вскрывало его замыслы и намерения. Таким образом, «ньюпоры» не «утюжили» воздух напрасно, а занимали заблаговременно выгодную исходную позицию.

Результаты боев, материально выразившиеся в уничтоженных вражеских самолетах, дал и другой новый способ — действия из засад. На передовых площадках дежурили опытные летчики, которые, взлетая «по-зрячему», то есть после визуального обнаружения противника, заставали его врасплох на начальном этапе полета. Перехваты успешно осуществлялись даже над нейтральной полосой (линией фронта). Засады работали сразу на два тактических принципа: внезапность и экономный расход сил. Важное место отводилось творчеству, которое зависело от самого отношения к воздушному бою как к сложному военному явлению. И. Павлов писал: «Воздушный бой только один может оправдать существование истребительной авиации. Он причудлив, капризен, богат фатальными случайностями, в изучении сложен и требует к себе крайне осторожного теоретического подхода. Здесь нужна серьезная коллективная проработка на основе практических данных целой кампании, но ни в коем случае не отдельных личностей. О воздушном бое пока можно говорить в общих чертах (по крайней мере с нашим русским опытом). Заучивать одни способы атаки с расчетом, что они пригодятся как мерка боя, было бы ошибкой. Тактика истребителей слишком разнообразная и не разрешает установления каких-то шаблонов». Подчеркивалась недопустимость неоднократного повторения одних и тех же приемов и способов ведения боя в изменившейся обстановке, что совершенно не отрицает учет определенных закономерностей, принципов.

Участники воздушных боев в годы гражданской войны опирались на принцип сочетания маневра и огня. Эти два элемента рассматривались в единстве. Нарушение связей прямо влияло на результат боя. В основе маневра была пилотажная подготовка летчика, в основе огня — стрелковая. «Вестник Воздушного Флота» отмечал, что летать на истребителе — это значит в совершенстве владеть высшим пилотажем и пулеметом. В воздушном бою количество сочетаний эволюций велико и разнообразно и зависит всецело от умения летчика быстро ориентироваться в обстановке, в пространстве и относительно противника.

Большое значение имел учет сильных и слабых сторон системы «самолет — летчик», с которой вступаешь в бой. «Если уступаешь в скорости, скороподъемности, маневренности и поражающей мощи, то остается единственная надежда на то, что неприятель летает и соображает в тактике хуже вас», — писал Павлов.

Следующее положение касалось профессиональной подготовки истребителя. Опыт показал, что универсальность самолета и летчика, то есть попытки заставить экипаж решать одновременно несколько разноплановых задач, осуждены практикой. «Именно узкость задач истребительной авиации может сделать ее сильнее и обеспечить необходимыми правами для завоевания господства в воздухе», — утверждал Павлов. Этот вывод полностью совпадал с выводом, сделанным еще Крутенем: «Только истребительный отряд, занятый одним делом, может развить тактику боя, только летчик, все время кувыркающийся в воздухе в самых невозможных, как кажется обывателю, положениях и все время несущий сторожевую службу над боевой линией, ежеминутно готовый схватиться с неприятельским асом, все время зорко высматривавший воздушного врага, — только такой истребитель может стать мастером своего дела. Всякая универсальная вещь, пуская первое время пыль в глаза, по рассмотрении оказывается скверной вещью».

 

11. Групповой бой — основа боевой деятельности истребителей

Принципы исконно русской школы воздушного боя были приняты и развиты красными военными летчиками. Вместе с тем, как писал бывший командир авиагруппы А. Кожевников, «мировая война дала нам классические примеры ведения одиночного боя и оставила лишь слабые, не выясненные окончательно, способы группового боя. В итоге красная авиация не имела не только почти никакого навыка, но и принципов групповых действий».

Почему же за долгие годы войны в этой важной области боевой деятельности истребителей не было накоплено опыта? Как свидетельствует герой гражданской войны И. Павлов, «летный состав еще трудно было объединить как единомышленников в тактическом плане. Даже несмотря на хорошую индивидуальную подготовку и имевшийся боевой опыт, групповые полеты для многих оказались совершенно новым способом работы, крайне трудным в исполнении». Одним из главных препятствий было и отсутствие средств, а следовательно, и способов управления.

В 1923 году вышел труд А. Кожевникова «Тактика воздушного боя на одноместных истребителях» (издание «Вестника Воздушного Флота»). Во введении отмечалось: «В целях придания большей ударности противники стали массировать авиасредства. Массирование вызвало группировку. Поэтому поставлен вопрос о тактике групповых воздушных боев, принципы которого пока даже не разработаны». Группировка истребителей в воздухе, создававшаяся для ведения боя, называлась строем. Предлагалось отрабатывать сбор, походный, маневренный и боевые строи. Каждый из них соответствовал определенному этапу боевого полета истребителей.

Сбор применялся для соединения самолетов в группу после взлета (вынужденного нарушения принятого построения) и представлял собой вираж в одну сторону или разворот на 180° (сбор на петле). Походный строй — полет группы над своей территорией на минимально возможных по мерам безопасности дистанциях, интервалах и превышениях. Близкое расположение экипажей к ведущему позволяло им отчетливо различать подаваемые им сигналы управления. В маневренном строю истребители летели до района предполагавшегося боя, неожиданное нападение противника на котором уже не исключалось. Более расчлененное расположение экипажей позволяло быстро занять выгодную для отражения атаки позицию. Боевым строем считался такой, который обеспечивал быстрейшее уничтожение противника и в то же время взаимное огневое прикрытие.

В перечне строев современный читатель, близкий к авиации, может увидеть знакомые названия: «фронт», «пеленг», «гусиный строй» («клин»), «колонна», «змейка». Не удивили бы его и принятые тогда принципы перестроения и основные требования к строю (боевому порядку), очень похожие на сегодняшние. Только параметры строя рассчитывались по нынешним понятиям на полет с «вертолетной» скоростью.

По сравнению с одиночным боем вводилось новое определение: «тактический маневр» (вместо просто «маневр»), который применялся при выводе строя на наилучшее направление группового удара. Тактический маневр заканчивался выходом на наивыгоднейшую позицию — в положение по отношению к противнику, позволявшее бить его по частям, парализуя возможности отразить групповой удар.

Отличие группового боя от индивидуального усматривалось в том, что удар в групповом бою является делом не отдельного бойца, а общим, находящимся в ведении старшего начальника и выполняемым в намеченной им точке. Точка удара выбиралась так, чтобы его результат сказался на уменьшении состава сил противника, воздействовал на него морально и чтобы можно было развить успех дальше. В выбранной точке главного удара сосредоточивалась большая часть самолетов группы. Обязательно соблюдался принцип внезапности удара, который мог обеспечиваться действиями на участке демонстративной атаки. Принцип распределения усилий (ролей): один атакует, другой поддерживает и третий охраняет.

Допускалось расчленение эскадрильи на звенья для реализации намеченного замысла (плана) боя. В этом случае командиры звеньев становились начальниками боевых участков, но действовали под контролем командира эскадрильи.

Маневрирование в групповом бою, как и в индивидуальном, осуществлялось для вывода самолетов в положение действительного (поражающего, эффективного) огня. Такой огонь велся с минимальной дистанции, которая позволяла лишь энергично отвернуть после стрельбы, не задев самолет противника своим самолетом. Летчик-истребитель силой воли должен был перебороть в себе страх близко (в упор) подойти к противнику, несмотря на кажущуюся явную опасность столкновения. (Если летчик не может выполнить этого условия, то истребителя из него не выйдет.)

Способность командира группы управлять подчиненными в воздухе определялась такими качествами, как личная храбрость, умение спокойно и расчетливо взвешивать и уяснять обстановку, умение принимать правильное решение на ввод в бой и одновременно автоматически, без напряжения мысли, свободно управлять самолетом, вера в поражение воздушного соперника исходя из принятого решения, сознание своего превосходства над противником своими личными качествами и уровнем подготовки.

В труде Кожевникова также давались и другие рекомендации:

«При малочисленности нужно твердо помнить, что она возмещается подвижностью, однако каждая часть массы должна подражать движению той, которая находится в непосредственном распоряжении начальника (или согласовать с ней свои перемещения).

Повторная атака в воздухе дает наполовину шансов быть сбитому самому. На главном участке надо обязательно проводить принцип внезапности и решающего значения первого удара.

Побеждает только тот, кто, продумавши свой маневр, найдет в себе умение и смелость решительно наступать».

Проблемам групповых действий истребителей была посвящена статья И. У. Павлова «Истребительная авиация и тактика воздушного боя», опубликованная в «Вестнике Воздушного Флота» в 1925 году (№ 2).

Автор предостерегал от автоматического переноса тактики наземного боя в бой воздушный: «Использование казачьей «лавы» есть продукт временного, переходного изыскания тактики авиации (совершенно необоснованный). Нападающая «лава» в воздухе — это мыльный пузырь, который лопнет немедленно там, где атака производится на подготовленного противника. Силы после такой атаки распылятся, управление бойцами нарушится, взаимная поддержка усложнится. Несомненно лишь действовать способом кинжального удара: разорвать летящего противника по частям и продолжать бить в образовавшихся очагах. Ведение такого боя требует от командиров звеньев и рядовых летчиков понимания общей цели, быстрых и твердых решений, взаимовыручки (драться упорно и вместе), железной дисциплины и личной инициативы».

В статье развивалась также тема наступления и обороны в воздушном бою. Принимая решение на атаку, летчик должен предусматривать и возможность перехода в оборонительное положение. Подобная смена ролей будет при срыве нападения и там, где противник не «шляпа». Однако все думы и действия истребителей должны быть пронизаны одним: «лучшим способом обороны является только собственная атака». У любого тактического приема, особенно при численном преимуществе противника, концовка одна — переход в наступление. Вынужденная оборона может быть исключена при определяющем значении первой решительной и внезапной атаки. Тактическая внезапность в индивидуальном поединке достигается хитростью, умением классическим трюком подойти к противнику вплотную незамеченным, а в групповом бою — способностью укрыть от противника свои ударные силы и устранить возможность принятия предупредительных мер для обороны.

Шестьдесят пять лет назад И. У. Павловым были рассмотрены перспективы дальнего воздушного боя, появление которого стало возможным после установки на самолеты дальнобойного оружия. Сделан вывод, что основным в подготовке летчика-истребителя все же должен оставаться ближний маневренный бой с тщательной отработкой всех его элементов: боевых маневров, построенных на умении выполнять фигуры высшего пилотажа и вести пространственную ориентировку; тактических приемов, обеспечивающих вывод самолета на короткую дистанцию по отношению к противнику (в «слепых» секторах); неразрывной связи маневра и огня — навыков стрелять из любого положения и при больших перегрузках.

 

12. Первый Боевой устав истребителей

29 апреля 1929 года приказом РВС СССР был введен в действие первый Боевой устав ВВС РККА. В первой статье назначение истребительной авиации определялось следующим образом: «ИА является активным средством борьбы с воздушными силами противника. Настойчиво атакуя и уничтожая неприятельские самолеты, она способна добиваться в определенные моменты обстановки превосходства в воздухе — условий, при которых за нашими воздушными силами обеспечивается относительная свобода действий, а деятельность воздушного противника оказывается стесненной». Важнейшими задачами ИА являются: а) обеспечение работы своей разведывательной авиации и привязных аэростатов; б) противодействие воздушной разведке и наблюдению противника; в) обеспечение действий своей бомбардировочной и штурмовой авиации; г) противодействие бомбардировочным и штурмовым операциям воздушных сил противника.

Таким образом, истребители официально освобождались от выполнения несвойственных им задач. Этому способствовало развитие других родов авиации — бомбардировочной , разведывательной, штурмовой. Свои основные задачи истребители решали воздушным боем, который делился на три этапа: сближение с воздушным противником (занятие исходного положения для атаки), атака, выход из боя. Устанавливались следующие правила ведения боя: 1) прибегать к таким комбинациям эволюций, которые не только являются неожиданными для противника, но и вызывают наименьшую потерю высоты, а еще лучше — заканчиваются выше, чем были начаты; 2) не терять скорости; 3) первым начинать маневр; 4) комбинации эволюций (фигур) производить слитно; 5) заканчивать маневр, имея солнце позади себя, а противника — перед собой; 6) не давать противнику занимать положение позади себя; выполнять только те эволюции, которые легки для своей машины и трудны для машины противника; 7) если позволяет запас горючего и патронов, никогда не прекращать боя первым.

По сравнению с периодом гражданской войны несколько изменились способы боевых действий истребителей: ввод в бой из положения дежурства на аэродроме и в воздухе (патрулирование); действия из засад на земле и в воздухе; сопровождение самолетов других назначений; полеты в расположение противника в интересах завоевания превосходства в воздухе. Последний способ применялся в следующих вариантах: «выметание» — уничтожение истребителей — патрулей противника в тех районах, через которые должны следовать наши бомбардировщики или штурмовики; «загребание» — полет вдоль линии фронта для уничтожения самолетов и аэростатов противника над полем боя; «выманивание» — вызов на себя истребительных сил противника с целью их уничтожения в воздушном бою; «демонстрация» — ложный маневр для увлечения противника в район засады в воздухе и последующей внезапной его атаки.

Каждому из разных по содержанию способов боевых действий соответствовал свой замысел боя, посредством которого решались все поставленные перед истребителями задачи. Однако действия в бою, независимо от построения сил и порядка их использования, подчинялись единому принципу — наступательности (боевой активности).

Выход в свет первого Боевого устава почти совпал с постройкой первого серийного советского истребителя И-3 (1928 год). Это был полутораплан с двигателем водяного охлаждения, развивавший скорость до 270 км/ч и имевший практический потолок 7200 метров. Продолжительность полета — 2 часа, дальность — 585 километров. Самолет выполнял вираж за 14 секунд, то есть обладал хорошей маневренностью. Всего было построено 400 истребителей И-3. Они находились в строю пять лет.

Затем в серию пошел И-5 (1930 год). Было построено 800 машин. В 1933 году появился новый истребитель И-15 и почти одновременно с ним — И-16. Оба самолета имели двигатели М-25 мощностью 715 лошадиных сил, взлетный вес их был около 1500 килограммов, вооружение — 3 пулемета калибром 7,62 миллиметра. Истребитель-моноплан И-16 имел большую скорость (454 км/ч) по сравнению с бипланом И-15 (362 км/ч), но последний был маневреннее. И-16 после установки на него двигателя М-62 мощностью 1000 лошадиных сил развивал скорость 525 км/ч. Он стал основным типом истребителя 30-х годов. Всего было построено 6555 самолетов И-16.

Усовершенствование авиационной техники ставило новые проблемы перед тактикой истребителей.

В 1933 году вышел второй труд А. Кожевникова — «Тактика истребительной авиации». В нем впервые детально разбирался вопрос организации управления истребителями в воздушном бою. Успех боя ставился в зависимость от быстрого и правильного принятия решения командиром и четкого выполнения его подчиненными «при проявлении последними инициативы в духе общей цели». Самым серьезным препятствием считалось большое «мертвое» время между принятием решения и претворением его в боевое действие. Отмечалось, что сокращение реакции возможно за счет надежной связи и разработки плана боя (в деталях — до первой атаки).

Планировать бой рекомендовалось, принимая во внимание три главных фактора: маневренность, скороподъемность и скорость. В труде давались следующие практические рекомендации: при превосходящей маневренности следует принудить противника вести бой на виражах; свою лучшую скороподъемность надо использовать для выигрыша высоты, а скорость — для нагона и отрыва; недостаток одних качеств покрывается избытком других — из этого строится тактика одиночного боя; инициативу захватывает увидевший противника первым; глаз обычно различает вдалеке лишь точки, поэтому летчик должен составить суждение о принадлежности замеченных им самолетов на основании анализа обстановки.

Основой группового боя автор считал первый мощный удар («рассекающий») и взаимную поддержку в дальнейшем маневрировании. Он отмечал, что наиболее искусные летчики, имевшие успех при столкновении, должны опекать более слабых, бросаясь на атакующие их самолеты; несмотря на неизбежное расчленение группы в ходе энергичного маневрирования, она не должна терять своего единства, одиночные экипажи должны стремиться как можно скорее присоединиться к своему звену. 13. Акробатизм

После накопления фронтового опыта еще в 1917 году при авиационных школах России были открыты классы воздушного боя.

Главным в программе класса был высший пилотаж — выполнение сложных эволюций применительно к задачам боя. Как писал красвоенлет Левин, акробатизм считался доступным лишь цвету пилотов, обладающих природным талантом. Однако изучение аэродинамических законов и опробование их действия в воздухе «сменило ориентиры». Оказалось, что кроме таланта требуется здоровое сердце, хладнокровие, а также пространственная ориентировка, сочетаемая с грамотным управлением аппаратом. Чтобы освоить высший пилотаж, нужно было лишь терпение и нестеровское желание его выполнить.

Виртуозы-пилотажники считали, что одноместный аппарат, обладающий значительной скоростью, поворотливостью и быстротой подъема, сохранит в битвах будущего свое значение. Однако практика показала, что эффективнее лететь вдвоем. Один атакует, а другой (обыкновенно менее опытный) охраняет его, оказывает ему поддержку в любой момент сражения. Оба пилота летят рядом и связаны общей задачей: первыми обнаружить врага и не дать ему застигнуть себя врасплох. Прямолинейный полет опасен, так как скрывает от взора летчика часть пространства, откуда противник может приблизиться. Плавный зигзагообразный маневр позволяет осматривать пространство по всем направлениям (круговой поиск).

Несмотря на все предпринимаемые предосторожности, «прозевать» нападение может каждый боец, даже самый зоркий. Тогда неожиданно раздавшийся стук пулемета заставляет инстинктивно, не задумываясь, предпринимать освоенную на тренировках эволюцию для спасения. «Мертвая петля» или наклонный вираж здесь наиболее выгодны. И только после энергичного уклонения от атаки противника можно осмотреться и предпринять следующие шаги в завязавшейся борьбе. Искусные маневры делаются для выигрыша позиции, с которой открываются возможности атаковать. На тактическом языке — это перехват инициативы, обеспечиваемый уже не автоматизмом, а отточенным пилотажем, выполняемым разумно, целенаправленно.

Но нет ничего ошибочнее бросаться на противника неподготовленным, без запаса скорости или высоты. В то же время маневр должен следовать немедленно за решением, на принятие которого отводятся секунды. Исчезнув из поля зрения противника в результате выполнения каскада фигур, летчик помнит, что пулемет лучше всего бьет по неприятелю, летящему по прямой линии. В тот критический момент, когда желание начать стрельбу велико, он сдерживается и напоминает себе: огонь открывать надо после того, как отчетливо вырисуется какая-нибудь деталь самолета противника. Держать характер — не последняя черта аса. Но уверенность дает лишь предварительное обучение, накапливать ее в реальных боях поздно.

Во время выполнения сложных воздушных эволюций окончательно выясняется деление пилотов на выдающихся и посредственных. Первые продолжают обучение, сочетая освоенный акробатизм с тактикой воздушного боя. Необходимыми для боя эволюциями являются: наклонные и горизонтальные виражи, восходящие спирали, двойные и одинарные перевороты, ранверсманы, иммельманы, горки с поворотом, пикирование и петля Нестерова. Различные их комбинации должны заканчиваться выходом в хвост неприятельского самолета. Заключительный этап обучения — парный пилотаж с расхождением и последующим схождением аэропланов.

Все новые положения, касавшиеся ведения воздушного боя, усовершенствованные способы и приемы, соответствовавшие возросшим возможностям авиационной техники, отрабатывались летным составом истребительной авиации в ходе повседневной учебы, а также на маневрах и учениях. Отечественная школа воздушного боя, рожденная в первой мировой войне в конце 20-х и начале 30-х годов, получила дальнейшее развитие.