1. Оборонительные бои

В годы Великой Отечественной войны тактика истребительной авиации претерпела большие изменения. В ходе боевых действий полностью сменился самолетный парк (произошло перевооружение на новые типы самолетов), увеличились поражающие возможности оружия, вступили в действие более совершенные средства поиска и боевого управления. Качественный и количественный рост техники, накопление боевого опыта и повышение выучки летного состава существенно повлияли на развитие воздушного боя.

Накануне войны фронтовая истребительная авиация составляла 53,4 процента всего самолетного парка ВВС. Это был вполне сложившийся род авиации, предназначенный для уничтожения самолетов противника в воздухе. Однако истребителей новых типов — Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-3 — было всего 25 процентов. Большинство частей имели на вооружении самолеты И-15бис, И-16, И-153, которые были построены в начале тридцатых годов.

Воздушные бои первого периода Великой Отечественной войны (с 22 июня по 18 ноября 1942 года) считаются оборонительными. По своему содержанию они напоминали последние бои в небе Испании.

Фашистский «мессершмитт» имел лучшие скоростные и высотные характеристики, а также более мощное вооружение. В переводе на язык боя он выигрывал первые его этапы — сближение и атаку, то есть летчик быстрее сокращал дистанцию и на догоне открывал огонь с большего расстояния. Это определяло наступательный потенциал Ме-109, противопоставить которому наш основной истребитель И-16 мог только высокую маневренность. Однако меньшие время и радиус его разворота приобретали реальную силу лишь на третьем этапе боя, когда противники стремились «переманеврировать» друг друга, чтобы выйти в хвост для ведения прицельной стрельбы.

Недостаток скорости и слабость огня И-16 заставляли летчика защищаться и искать любые пути для перехода в наступление. Огромную силу приобрел моральный фактор.

Нравственный элемент в первом русском руководстве по ведению боя стоял во главе перечня факторов, влияющих на достижение успеха. Вспомним: «Боязливая осторожность мертвит и удваивает предприимчивость противника. Хладнокровие же, соединенное с быстротой и находчивостью в решениях, приводит к наивыгоднейшей позиции и к окончательному результату». Смелость в воздушном бою имела конкретное воплощение в особой форме и давала результат только в совокупности с мастерством. В тактике боев первого периода Великой Отечественной войны это проявилось в решимости драться в численном меньшинстве, стремлении атаковать «мессершмитт» в лоб, умении пойти на таран для воспрещения бомбового удара по нашим войскам или спасения товарища, попавшего под атаку противника.

Выражение «умение пойти на таран» мы привели не случайно. Нередко в литературе подчеркивается лишь отвага, высокие моральные качества летчика, таранящего врага, и не упоминается об искусстве. А ведь таран применялся чаще всего при израсходовании боекомплекта и преследовал цель поразить (сбить) противника без ведения огня. Летчик наносил удар не всей массой самолета, а вращающимся винтом обрубал хвостовое оперение или консоль крыла с элероном, после чего самолет противника терял управление и падал. При этом явными были три этапа воздушного боя — сближение, атака и выход из нее. Чтобы последовательно выполнить их, требовались ювелирная точность, безукоризненное владение своим самолетом и предельная выдержка. Летчик, успешно совершивший таран, сажал машину лишь с погнутым винтом, и после небольшого ремонта она возвращалась в строй.

Таран — это боевой прием, мера вынужденная и характерная именно для первого периода войны. Когда же в бой вступили «Яковлевы» и «лавочкины» (1943 год), то, как писал трижды Герой Советского Союза А.И.Покрышкин, тараны «вышли из моды». А в сентябре 1944 года командующий ВВС Красной Армии в своем приказе доводил до войск, что таран, нередко кончавшийся потерей наших самолетов и летчиков, изжил себя: «Наши истребители имеют мощное вооружение, превосходят в летно-технических данных все существующие типы вражеских истребителей. Следовательно, применение тарана в воздушном бою с самолетами противника, имеющими более низкие качества, нецелесообразно».

Тактика воздушного боя первого периода войны в первую очередь определялась возможностями техники и оружия. Имевшиеся ограничения обусловливали применение оборонительного боевого порядка «замкнутый круг», ведение боя на виражах (этот бой не относится к наступательному), прикрытие войск отдельными неэшелонированными парами, полет бомбардировщиков без истребительного прикрытия, неиспользование резерва. Прикрывать, сопровождать и наращивать усилия было просто нечем. Нехватка ресурсов возмещалась боевой активностью.

Дважды Герой Советского Союза А. Ворожейкин пишет:

«Удачнее обороны, как круг, для И-16 вряд ли можно придумать. Наша сила против «мессершмиттов» — в единстве группы… Боевой порядок походил на быстро вращающуюся дисковую пилу: куда ни сунься — не возьмешь. Самолеты, меняя положение, вытягивались в нужную сторону, разбрызгивали пулеметный огонь, а то и метали реактивные снаряды. «Мессеры», как щуки, носились на больших скоростях и при подходе к нам всякий раз натыкались на острые зубья пилы, отскакивали».

Сравнительный анализ возможностей воевавших сторон показывает, что в первом периоде войны известная формула воздушного боя «высота — скорость — маневр — огонь» не могла у нас родиться и быть реализованной: отсутствовала необходимая материальная база. За противником оставались три из четырех компонентов этой формулы. Даже очень смелый и опытный летчик не мог пойти на вертикаль, если его самолет, набирал меньшую высоту за большее, чем противник, время.

Группы И-16 держались чрезмерно плотно, потому что увеличение интервалов и дистанций при слабом огне приводило к нарушению взаимной поддержки. Боевой устав истребительной авиации 1940 года определял сведение истребителей в групповом полете в составе 30–40 самолетов в такие боевые порядки, которые должны обеспечить сосредоточенные, мощные и внезапные удары по противнику: использование полностью наступательной огневой мощи при одновременном введении в бой всех огневых средств, лучшую управляемость и маневренность, быстрые размыкание, смыкание и перестроение. Основой строя оставалась тройка.

В боевом уставе почти не учитывался опыт Испании. Поэтому боевая практика отвергла устаревшие установки уже в начале войны. Нанести мощный сосредоточенный удар одновременно большим числом истребителей было невозможно. В одном из первых выпусков информационных бюллетеней, предназначенных для войск, отмечалось: «…предположение, что сомкнутый боевой порядок лучше обеспечивает взаимную поддержку, ничем не обосновано». Нашим летчикам пришлось фактически перестраиваться в ходе боевых действий, что всегда считалось нежелательным. Так обозначилась тенденция к расчленению боевого порядка, продолжающаяся до настоящего времени. Изменения в способах ведения боя четко проявились после года войны, когда самолетный парк нашей истребительной авиации обновился наполовину.

В свою тактику внес коррективы и противник. Ее характерные особенности заключались, во-первых, в стремлении к внезапности нападения и занятию исходного положения для атаки с превосходством в высоте; во-вторых, в приверженности к ведению боя в вертикальной плоскости; в-третьих, в использовании специально выделенных звеньев или пар, подкарауливавших отходящих от боевого порядка одиночек, для атаки их сверху. Бой на горизонталях гитлеровские летчики вели неохотно. Отмечалась хорошая их сработанность в группах, своевременное наращивание усилий с помощью службы наведения, а также многоэшелонное построение боевых порядков, чему способствовало использование радиосвязи. Противник широко применял военную хитрость, демонстративные действия и отказывался от открытого боя при недостатке сил. При этом избыток скорости помогал ему быстро ретироваться. Традиции немецкой школы сохранялись.

Перевод нашей истребительной авиации на новые тактические рельсы проходил нелегко. В своих указаниях от 9 июня 1942 года командующий ВВС Красной Армии отмечал, что необходимо было изжить стандартизацию в способах боевых действий и ведении воздушного боя. «Умение добиваться преимущества в позиции и высоте к началу атаки — основной показатель зрелости истребителя, — считает он. — Полный успех в бою гарантирован при сочетании мастерства воздушных бойцов с искусным управлением командира». Перехватить инициативу у противника предполагалось за счет перехода от горизонтали к вертикали, отвоевания высоты поэшелонным построением боевого порядка, отказа от оборонительных «кругов» и желания непрерывно и повсюду действовать с неизменным напряжением, ибо летный состав и материальная часть имеют свои пределы выносливости.

Через месяц в войска поступил приказ Народного комиссара обороны, где разъяснялось, что основная задача истребителей — уничтожать вражеские бомбардировщики, не давать им сбрасывать бомбовый груз на наши войска. Тактике противника по сковыванию наших истребителей требовалось противопоставить свою тактику прорыва к бомбардировщикам через заслоны прикрытия. Устанавливалась денежная премия летчикам за сбитые самолеты. К званию Героя Советского Союза предлагалось представлять летчиков, которые сбили в воздушных боях 10 истребителей или 5 бомбардировщиков противника.

Воздушный бой с бомбардировщиком имел свои характерные особенности. Чтобы правильно построить атаку, следовало знать его уязвимые места, «слепые» секторы в зоне оборонительного огня. Но главное — прорвать истребительное прикрытие, защищавшее обычно ударную группу противника. Здесь уже необходимо было иметь в запасе несколько разноплановых приемов, из которых выбирался один — наиболее целесообразный в сложившейся обстановке. В свои права вступали творчество, поиск нового в тактике. Вот как протекал один воздушный бой первого периода войны, в котором принимал участие Герой Советского Союза летчик-истребитель В. Голубев.

В сумерках эскадра Ю-87 и Me-109 четырьмя группами пересекла линию фронта в районе Шлиссельбурга и взяла курс к Кореджскому порту. Наши летчики знали, что «юнкерсы» в основном бомбят, ориентируясь по ведущему. Но против такой армады сил пятерки явно маловато. И ведущий дал команду атаковать лидеров групп на встречных курсах. Того, что был ближе всех к кораблям, Голубев взял на себя, на двух других ведущих устремились пары: Байсултанов — Петров и Кожанов — Цыганов. Все решилось в считанные секунды. Ведущие всех трех вражеских групп были сбиты после рискованной, но точной атаки в лоб.

Почти так же пятерка атаковала другую группу и с ходу сбила еще два Ю-87. Строй противника распался, а наши отважные летчики еще раз вышли в атаку с нижней полусферы и опять сбили два «юнкерса». Успех был достигнут благодаря новизне тактического приема, свою роль сыграли высокая огневая и летная выучка гвардейцев.

Анализ воздушных боев, проведенных нашими летчиками в декабре 1941 года, январе и феврале 1942 года, показал, что надо было решительно усилить боевую выучку авиаторов, начиная с их подготовки на земле. Требовалось улучшить использование бортовых и наземных радиосредств, постоянно изучать воздушного и наземного противника, его часто меняющуюся тактику, настойчиво овладевать новыми приемами боя.

Один из следующих шагов в развитии тактики боя — применение смешанных боевых порядков, в которые включались самолеты разных типов. Расчет велся на то, чтобы повысить эффективность групповых действий и покрыть недостатки одной машины преимуществами другой. Истребители МиГ-3 занимали «свою», большую, высоту и обычно атаковали с пикирования. Менее скоростные, но более маневренные И-16 находились в нижнем эшелоне и оттуда воспрещали атаки «мессершмиттов», выбивая их из-под хвостов МиГ-3.

Разнотипные группы действовали согласованно и Дружно. Проявляла себя еще одна заповедь отечественной школы боя — коллективизм.

При прикрытии своих ударных сил гитлеровские истребители применяли два варианта. Первый — в район намеченного объекта нападения заранее высылалась группа расчистки, которая завязывала бой с нашими патрулями и оттягивала их из района удара к моменту прихода бомбардировщиков. Второй — истребители шли на цель вместе с бомбардировщиками, охраняли их на маршруте и в районе цели (способ эскорта).

После того как активность нашей авиации повысилась, фашисты стали применять тактику двойного прикрытия. Одну из групп составляли истребители заслона. Они патрулировали недалеко от цели в направлении вероятного подхода наших самолетов и решали задачу воспрещения прорыва к своим бомбардировщикам. Другая группа, непосредственного прикрытия, составляла вторую линию охранения и должна была отбивать атаки наших прорвавшихся истребителей. При кратковременных массированных ударах, продолжавшихся один-два часа, группа заслона насчитывала 20–30 самолетов, а при систематических полетах в течение нескольких дней — 6–8. Она патрулировала в районе удара, при появлении наших самолетов принимала бой, немедленно вызывала по радио подкрепление. После первой атаки «мессершмитты» обычно уходили свечой вверх и строили маневр для повторного захода с отрывом.

Сложившаяся обстановка в воздухе потребовала противопоставить тактике противника свою, позволявшую в условиях количественного неравенства успешно бороться с вражескими бомбардировщиками. При попытке прямолинейного прорыва наши истребители встречались с заслоном и вынуждены были вести бой с истребителями. Тогда был разработан маневр с обходом заслона. Боевой порядок разделился и стал состоять из ударной группы и группы сковывания. Последняя выдвигалась в район прикрываемого объекта на три — пять минут раньше и отвлекала на себя заслон противника, обеспечивая тем самым беспрепятственный прорыв ударной группы к вражеским бомбардировщикам.

Разделение боевого порядка на группы различного тактического назначения связано с усовершенствованием организации управления, а также с необходимостью планирования группового воздушного боя, в динамике которого звенья или пары истребителей выполняли несхожие функции, но действовали по единому замыслу. Первые изменения коснулись построения боевого порядка: наши истребители отказались от трехсамолетного звена и перешли к четырехсамолетному из двух пар. «Испанский» пробный вариант вступал в жизнь.

В 1942 году на фронт стали поступать новые самолеты — Ла-5 и Як-3. Авиация укреплялась качественно. Если И-16 имел скорость 490 км/ч, набирал высоту 5000 метров за 6 минут и был вооружен в основном пулеметами, то Ла-5 имел скорость 650 км/т, набирал высоту 5000 метров за 4,7 минуты и имел на вооружении две пушки калибра 20 миллиметров. Расширенный диапазон скоростей, лучшие разгонные характеристики и мощный огонь обусловили необходимость расчленения строя. Скоростной маневр потребовал большего пространства, в пределах которого он выполнялся.

В том же году самолеты-истребители стали оснащаться радиостанциями (до этого приемопередатчики имелись на одном-двух самолетах в эскадрилье). Это отразилось в первую очередь на управлении и взаимодействии.

Так, в 16-й воздушной армии под Сталинградом была организована система управления истребителями, основанная на радиосетях различного назначения (при этом был учтен опыт 8-й воздушной армии в боях под Ленинградом). На единой волне работали командный пункт, командиры дивизий н полков, станции визуального наведения и ведущие групп, находившиеся в воздухе. Посты визуального наблюдения с радиостанциями расставлялись у линии фронта так, чтобы видеть все прилегающее воздушное пространство.

Командиры и авианаводчики, высланные на передний край, получали возможность оценивать воздушную обстановку, помогать своим истребителям разбираться в ней и принимать правильные решения. Они докладывали на КП, оповещали и наводили истребителей, вызывали подкрепление. Командующий 16-й воздушной армией маршал авиации С.Руденко пишет: «Находясь на КП, я имел возможность командовать истребителями и штурмовиками в воздухе. Данные об обстановке, доклады мне поступали непрерывно. Я слышал бой, ощущал динамику управления им. Мы чувствовали себя гораздо увереннее. Наша система быстро утвердилась, получила признание, прошла проверку боем. На основе приобретенного опыта составили первую в Военно-Воздушных Силах инструкцию об управлении боем истребителей по радио».

Руководство боем с земли не сковывало инициативы командиров групп в воздухе. Главное преимущество передового поста состояло в том, что под его наблюдение попадала гораздо большая зона и при появлении противника истребителям сообщались его местонахождение и количественный состав. И только в случаях внезапно возникающей угрозы следовала команда на выполнение маневра. Радиообмен при наведении шел до момента обнаружения противника. Эффективным был также вариант, когда в распоряжении поста находилась группа истребителей резерва, которая в зависимости от обстановки вводилась в бой и решала его исход.

Рассредоточение боевого порядка и распределение различных тактических функций между группами немедленно сказывались на результатах действий наших истребителей, активность которых сочеталась с военной хитростью. Один из вариантов ввода в бой начинался с нападения лучших пар на группы «мессершмиттов», патрулировавших в районе поля боя. Противник, привыкший встречать большие pi тесные группы, немедленно вызывал по радио помощь. Но, обнаружив только пару, он сразу устремлялся в атаку, не помышляя о подкреплении. Вот тут-то сверху сваливалась вторая, не замеченная ранее, пара, получившая по радио целеуказание. Попытки противника нарастить усилия в бою пресекались истребителями «горячего» резерва, получавшими командную информацию по радио (рис. 11).

Борьбу за господство в воздухе истребители вели в основном в воздушных боях. Например, перед летчиками полка, которым командовал Герой Советского Союза гвардии подполковник Л. Шестаков, была поставлена задача — доказать, что на наших новых отечественных машинах можно успешно бить фашистов. Но для этого надо было овладеть полетами на высоте. В тренировочных полетах летный состав осваивал высший пилотаж, отшлифовывал технику пилотирования так, чтобы после выполнения фигур летчик имел преимущество в высоте. И вскоре убедились, что летчик на Ме-109 не дерется, если оказался ниже. За один месяц боевых действий наши гвардейцы сбили 80 фашистских самолетов.

Успеху способствовали три основных фактора. Первый — эшелонирование боевого порядка с разностью высот между ярусами от 500 до 1000 метров. Это позволяло не терять зрительный контакт и взаимодействие между парами. Второй — построение группы фронтом на этапе поиска на интервалах между самолетами до 200 метров. При таком боевом порядке противник лишался возможности внезапно атаковать: каждый летчик отлично просматривал заднюю полусферу напарника: Третий — изменение тактики самого боя: каждая пара, не связанная противником, стремилась по прямой на солнце набрать высоту и внезапно атаковать сверху.

В первом периоде войны советские летчики вписали замечательную страницу в историю нашей авиации. Уступая врагу в количестве и качестве техники, истребители перешли от оборонительной к наступательной тактике. Благодаря высочайшему патриотизму, мужеству, мастерству и творчеству они нанесли врагу ощутимый урон.

Рис. 11. Ввод в бой против патрулирующих Ме-109

По итогам 1942 года соотношение потерь в воздушных боях составило 1: 2,5 (на один наш сбитый самолет-истребитель приходилось 2,5 самолета противника). Причем боевая активность наших бесстрашных соколов постоянно возрастала.

 

2. Коренной перелом (завоевание господства)

Если первый период минувшей войны в целом характеризуется как стратегическая оборона Советских Вооруженных Сил, то второй (с 19 ноября 1942 по конец 1943 года) — как коренной перелом в ходе войны. В 1943 году было завоевано стратегическое господство в воздухе, что позволило сухопутным войскам, авиации и флоту более результативно решать свои задачи. В завоевание стратегического господства весомый вклад внесла и наша истребительная авиация. Фашистским ВВС был нанесен такой мощный удар, после которого они оправиться уже не смогли.

В связи с тем что на советско-германском фронте промышленные предприятия противника располагались, как правило, вне досягаемости нашей авиации, а удары по аэродромам носили эпизодический характер, успех борьбы за господство решался главным образом в воздушных боях.

Эта борьба была жестокой и решительной. Успех в ней достался советским летчикам дорогой ценой. В 1943 году наши истребители понесли самые тяжелые потери по сравнению с другими годами войны. Почти каждый вылет, количество которых резко возросло, заканчивался результативным боем. Но противник в 1943 году потерял втрое больше самолетов, что и определило его общее внушительное поражение в воздухе.

О том, что советскими истребителями было завоевано господство в воздухе, говорят следующие цифры: к концу второго периода войны — в начале 1944 года в нашей фронтовой авиации было 8500 самолетов, а в фашистской — 3000. Здесь свое слово сказала наша авиационная промышленность, давшая фронту в 1943 году около 35 тысяч самолетов всех типов (промышленность фашистской Германии выпустила 25,3 тысячи самолетов).

Весной 1943 года над Кубанью развернулись крупные воздушные сражения. Фашистское командование рассчитывало с помощью авиации сорвать готовящееся наступление советских войск. На аэродромах в этом районе и в Крыму оно сосредоточило до 1000 самолетов. Основу авиационной группировки составляли бомбардировщики.

ВВС Северо-Кавказского фронта (командующий генерал-лейтенант авиации К. Вершинин) насчитывали около 600 самолетов. Уступая в количестве, они испытывали затруднения и в базировании. В результате в начале апреля противнику удалось захватить на этом участке оперативное господство в воздухе.

На Северо-Кавказский фронт были срочно перебазированы три авиационных корпуса и одна истребительная авиадивизия. Наша авиация получила перевес в истребителях.

После поражения в двух первых сражениях (17–24 апреля и 29 апреля — 10 мая 1943 года) фашисты усилили авиационную группировку за счет частей, базировавшихся на аэродромах Крыма. Напряженность борьбы в воздухе возросла. С 26 мая до 7 июня ежедневно в ограниченном воздушном пространстве происходило до 50 воздушных боев с участием 50–80 самолетов с каждой стороны. За двенадцать дней третьего воздушного сражения наши истребители сбили 315 самолетов противника.

В итоге всех трех воздушных сражений на Кубани было уничтожено 1100 вражеских самолетов, из которых 835 были сбиты в воздушных боях. Наши истребители совершили 11999 самолето-вылетов и потеряли 296 самолетов. Таким образом, одна потеря нашего истребителя происходила в 40 самолето-вылетах, а на один сбитый самолет противника приходилось 14 самолето-вылетов (соотношение потерь 1: 2,8).

Каковы особенности усовершенствованной тактики этого периода?

Во-первых, были использованы все достижения и опыт предшествующих лет войны. Боевой порядок во время патрулирования строился из пар эшелонированно по высотам как внутри групп, так и между группами истребителей.

Самолеты Як-1 и равные им по вертикальному маневру, как правило, занимали верхние ярусы и решали задачy борьбы прежде всего с истребителями Противника, действовавшими преимущественно на высотах 3000–5000 метров, а иногда и выше. Менее скоростные И-16, И-153 патрулировали обычно на высотах полета бомбардировщиков противника (2000–3000 метров) с задачей их уничтожения.

Группы истребителей эшелонировались по высотам по типу «этажерки», смещаемой вверх или вниз в зависимости от требований взаимной поддержки. Разница в высотах между отдельными патрулями при этом не превышала высоты, набираемой самолетом за один боевой разворот (800–1000 метров). Это позволяло верхним истребителям непрерывно следить за действиями нижних и при необходимости немедленно оказывать им поддержку. Нижние патрули могли в любой момент уйти под защиту верхних, чтобы успеть добыть преимущество в высоте. Передовые посты наблюдения заблаговременно сообщали командирам групп, подходящих к линии фронта, обстановку в воздухе и расстановку сил противника.

Во-вторых, опыт прошлого постоянно корректировался. Так, оказалось нецелесообразным держать над полем боя большие группы истребителей. Заметив над полем боя отдельные пары или небольшие группы истребителей противника, патрулирующие экипажи сразу же вступали с ними в бой, но зачастую те были лишь приманкой, чтобы связать боем наших истребителей перед появлением крупных сил своих бомбардировщиков. Когда противник не проявлял особой активности, в воздухе дежурили отдельные пары или четверки. Зато на аэродромах в это время находился резерв, готовый для вылета по вызову с КП авиационного командира.

При встречах со смешанными группами самолетов противника окончательно были изжиты старые ошибки, когда наши истребители всеми силами ввязывались в бой с прикрывающей группой, оставляя без внимания главную цель — бомбардировщиков.

В-третьих, обеспечивался ввод в бой патруля с высоким уровнем энергии (избытком скорости). В условиях активного противодействия противника барражирование над полем боя на экономических скоростях оказалось невыгодным, особенно при завязке боя с фашистскими истребителями. Во время дежурства в воздухе наши летчики стали летать на повышенных скоростях (0,8–0,85 от максимальной). Это достигалось не столько за счет увеличения мощности мотора, сколько незначительной потерей высоты и последующего набора горкой или боевым разворотом (прием «качели»).

В-четвертых, была успешно решена задача повышения надежности прикрытия наземных войск. Для своевременного перехвата самолетов противника, особенно в период активных действий его бомбардировщиков, наши истребители обычно патрулировали в 10–15 километрах за линией фронта над территорией, занимаемой противником. Кроме этих групп истребителей для перехвата самолетов противника высылались также отдельные пары охотников.

Из всего, что оставили в наследство наши истребители от воздушных боев во втором периоде Великой Отечественной войны, ценнейшим является опыт перехода в боевых условиях на новую тактику в связи с техническим перевооружением ВВС. А чтобы четко определить изменения, происшедшие в воздушном бою, целесообразно рассмотреть его по основным этапам. Первый этап боя — поиск. Казалось бы, здесь больших перемен по сравнению с первым периодом войны не намечалось, поскольку основным средством поиска оставались глаза летчика. Два правила, сформулированные опытом: «ищи вдалеке», «ищи, оставаясь незамеченным», — коренному усовершенствованию подвергнуть было сложно. Но непосредственное влияние на успех дальнего поиска оказали два фактора: улучшение системы оповещения и наведения и изменение боевого порядка.

Как отмечалось в одном из информационных выпусков войскам, «основной трудностью в действиях истребителей на Кубани в 1943 году является поиск противника и осуществление встречи с ним». Был использован опыт боев под Сталинградом. Важную роль отвели наблюдателям с радиостанциями. 9 апреля 1943 года семь самолетов Як-7, прикрывавших войска, вступили в бой с группой противника и сбили три самолета. Вскоре радиостанция наведения сообщила о подходе со стороны солнца восьмерки Ме-109. Наши летчики не видели ее, но благодаря своевременному оповещению, поступившему от наводчика, заняли выгодную позицию, вступили в бой и сбили еще четыре самолета противника. Так родился комбинированный поиск — по целеуказанию (и информации) с земли и самостоятельный в воздухе.

Со второй половины 1943 года в истребительной авиации для дальнего обнаружения самолетов противника стали широко применяться радиолокаторы. Особенно большое значение имело своевременное обнаружение врага, когда истребители находились на аэродроме.

Если РЛС располагалась в 10–15 километрах от линии фронта, то противник обнаруживался за 12–15 минут до его подхода к полю боя, что вполне обеспечивало своевременный перехват. Расширение информационного поля непосредственно отразилось на экономном расходе сил. Ввод в бой из положения дежурства на аэродроме стал основным способом. Вылеты на групповое патрулирование при решении задачи прикрытия своих войск значительно сократились. Появилась возможность также заранее определять направление главного удара по смешанной группе самолетов противника и очередность ввода истребителей в бой.

В боевых порядках, строившихся в первый период войны по горизонтали, обзор воздушного пространства был ограниченным. Поэтому нередко атаки противника были внезапными. Повышенная тяговооруженность новых самолетов позволила эшелонировать боевой порядок на этапе поиска (например, при патрулировании) по вертикали. Рассредоточенное построение пар по фронту и высоте стало похоже на ступеньки лестницы, уходящей от ведущей пары вверх и в сторону. Это обеспечивало возможность осматривать большее пространство для поиска цели. В то же время затруднялось обнаружение противником всей группы. Такой боевой порядок не сковывал летчиков в маневре, предотвращал столкновения самолетов в воздухе и позволял уделять больше внимания круговому поиску.

Сближение — второй этап боя — во многом зависело от результатов поиска. Более раннее обнаружение противника обеспечивало резерв времени на маневр для выхода в выгодную позицию и сближение. Остались традиционными требования к скрытности и стремительности. Скрытность оставляла противника в неведении относительно готовящейся атаки, а стремительность позволяла быстрее сократить дистанцию до цели. Выполнение первого требования обеспечивала разумная тактика (профессиональная выучка летчика), а второго — новая техника, избыток мощности двигателя перед началом сближения.

Из описания боев на Кубани и под Курском в 1943 году следует, что этап сближения пополнился еще одним важным элементом: составлением плана атаки. Для успешного завершения сближения истребителям необходимо было распознать воздушного противника, быстро и правильно оценить обстановку в воздухе, грамотно построить свой маневр и довести его до выхода на огневую позицию. Всевозможные варианты сближения стали разрабатываться на земле с учетом уязвимых мест самолетов противника, угла встречи (обнаружения), а также условий маскировки — положения солнца, облаков, видимости и т. п. Таким образом, сближение летчики стали понимать не как простое преодоление расстояния до противника, а как продуманно построенный маневр, служащий интересам атаки и определяющий ее результат.

…Эскадрилья «яков», возглавляемая майором Орловым, после перелета линии фронта и получения информации от станции наведения обнаружила девятку Ю-87. Бомбардировщики противника шли на встречном курсе выше, под облаками. Оценив обстановку, командир спланировал действия группы следующим образом: резервное звено отрезает путь «юнкерсам» для ухода в облака, группа прикрытия расчленяет девятку, а ударная группа атакует одновременно расстроенный боевой порядок противника спереди с двух направлений.

После вхождения в плотный строй бомбардировщиков нашей первой группы «юнкерсы» пытались скрыться в облаках, но, попав под атаку резерва сверху, потеряли два самолета. Остальные стали неорганизованно снижаться и приняли на себя удар звена командира. «Юнкерсов» оставалось семь. Налет был сорван с большими для противника потерями. Исход боя решили три спланированные атаки — одна демонстративная и две поочередные с огнем.

Атака — третий, решающий этап боя, который начинается с момента выхода истребителя на огневую позицию и заканчивается прицельной стрельбой. Главные требования к атаке — внезапность и точность. Реализованный элемент внезапности в воздушных боях в 1943 году на Кубани — 75 процентов сбитых в первой атаке фашистских самолетов. Этот показатель, как и 835 уничтоженных в воздухе вражеских самолетов, характеризует точность. Еще одни фактор, способствовавший результативности атак, — увеличившаяся мощность огня: секундный залп новых самолетов-истребителей вследствие оснащения их пушками возрос вдвое.

Достижение внезапности — один из важнейших разделов школы воздушного боя. Реализованная внезапность — это прицельный огонь до того момента, как противник обнаружит атакующего. Воздушные бои на Кубани переросли в воздушные сражения с участием 50–80 самолетов с каждой стороны. Массирование — враг внезапности, поэтому успех первой атаки стал обеспечиваться прикрытием или резервом. При завязке боя в соответствии с разработанным планом эти группы работали на ударную, создавая ей условия для скрытного ввода в бой. Ударная группа нередко имела «тяжелое» оружие — в нее входили самолеты с крупнокалиберными 37-мм пушками или реактивными снарядами. Если противник своевременно замечал атакующего или бой начинался на встречных курсах, то истребители маневрировали, стремясь занять выгодную позицию для атаки. Этот этап сейчас называется «ближний бой».

Маневры делились на оборонительные и наступательные. Возросшая скороподъемность «лавочкиных» и «яков» позволила выбить главный козырь из рук фашистских истребителей — вертикальный маневр. Переход от горизонтали на вертикаль на языке боя означал отказ от защиты в пользу нападения. Применявшийся на Кубани эшелонированный по высоте боевой порядок — «этажерка» — строился так, чтобы каждый ярус отстоял от другого на столько сотен метров, сколько набирает самолет на вертикали (для поддержания огневого взаимодействия).

В 1943 году обновилась техника и у противника. Появились модифицированные «мессершмитты» — Ме-109Ф и Ме-109Г, а также истребитель «Фокке-Вульф-190» с четырьмя 20-мм пушками и двумя пулеметами. Усовершенствование фашистских самолетов отразилось на способах ведения боя. Поскольку ФВ-190 был затяжелен оружием и броней, он несколько потерял в скороподъемности и маневренности. Маневр был принесен в жертву огню. Однако во взаимодействии с модифицированными и не потерявшими прежней маневренности «мессерами» «фоккер» представлял серьезную угрозу.

В смешанном боевом порядке обязанности распределились следующим образом: «фокке-вульфы» занимали нижний эшелон (1500–2500 метров), а «мессершмитты» — верхний (3500–4000 метров). Первыми на сближение шли ФВ-190, стремясь внезапно атаковать по горизонтали. При этом они не отказывались от встречи на лобовых атаках, надеясь на мощь своего огня. Преследовалась цель расстроить строй наших истребителей вклинением в него и создать условия для атак Ме-109Г сверху (этот самолет лучше пикировал). ФВ-190 применяли расхождение в паре с временным разрывом огневого взаимодействия между экипажами. Ведущий при подходе наших истребителей привлекал их внимание переворотом, а ведомый с набором высоты отходил в сторону и выжидал. Если провоцирование на преследование удавалось, то следовала атака сверху сзади с поддержкой ведущего.

Несколько уступая в огне, наши «яки» выполняли вираж с меньшим радиусом, догоняли «фоккер» и быстрее набирали высоту. А появившийся на фронте Ла-5 хорошо дрался именно внизу (рабочий диапазон высот до 3500 метров), причем широкий «лоб» — мотор воздушного охлаждения — защищал летчика спереди. При организации смешанного боевого порядка наши летчики следовали правилу: скоростные — вверх, маневренные — вниз. Несмотря на преимущество в горизонтальном маневре, вступать в бой на виражах не рекомендовалось (потеря наступательности). На пикировании гнаться за Ме-109Г нет смысла, лучше оставаться наверху. Нижние же в «этажерке» учитывали, что просадка у Ме-190Г большая и изменить направление пикирования летчику сложно.

Если тяжелый ФВ-190 начинал; маневр, то максимальную угловую скорость развивал не сразу, поэтому медлить не следовало — можно было попасть под сильный огонь. При атаке сзади «фоккера» сближались с малыми ракурсами, так как обзор из его кабины был ограничен бронеспинкой. При уходе переворотом «фоккер» открывал незащищенные места — бензобаки, однако этот момент надо было уметь поймать. Допустив «як» на малую дистапцию сзади, фашистские летчики для уклонения от огня применяли скольжение.

Ме-109Ф — еще одна модификация «мессершмитта» — вышел в диапазон высот 5000–7000 метров. Поэтому нашим летчикам пришлось осваивать способы ведения высотного боя (на высоте самолет становился более инертным). При этом учитывали слабость Ме-109Ф — «зарывание» его на вираже с малым радиусом. Четко обозначилась еще одна тенденция — расширение границ боя по вертикали и горизонтали по мере роста высотных и скоростных характеристик самолетов, а также увеличение пространственного размаха маневров.

После сражений на Кубани последовала битва под Курском, характерная увеличением как числа самолетов, ведущих бой, так и количества одновременно развертывающихся боев. Герой Советского Союза маршал авиации С. Руденко, командовавший 16-й воздушной армией, так описывает обстановку в воздухе: «…бомбардировщики с черными крестами шли одновременно с севера и юга. Мы немедленно подняли в воздух истребители. В бой вступили четыре полка 16-го корпуса, но два из 1-й гвардейской и 283-й дивизий, по одному из других соединений. Всего в отражении налета участвовало 280 летчиков нашей и 2-й воздушной армий, а также 106 «ястребков» ПВО. Жаркие схватки на подступах к городу не прекращались в течение всего дня…Истребители нашей армии уничтожили более 40 самолетов».

 

3. Разгром фашистского блока

Если второй период Великой Отечественной войны характеризовался как коренной перелом в ее ходе, то третий (январь 1944 года — 9 мая 1945 года) — как сокрушительный разгром фашистского блока.

В 1944 году наши истребители уже имели и количественное, и качественное превосходство над противником, действовали в условиях завоеванного стратегического господства в воздухе. По числу самолетов соотношение составляло 2,7: 1, а о качественном их состоянии Генеральный конструктор самолетов, создатель знаменитых «яков» А. Яковлев писал так: «Конечно, наши боевые самолеты были неизмеримо проще по конструкции и технологии, чем американские или немецкие машины, и это оказалось их преимуществом. Они были приспособлены для производства в тяжелейших условиях первого периода войны: эвакуация, острый дефицит алюминия, приборов, целого ряда материалов, необходимых при массовом выпуске самолетов, моторов и оборудования. Они легко осваивались в производстве на востоке руками неквалифицированных рабочих, в основном женщин и подростков. При всем этом самолеты наши оказались полностью отвечающими суровым условиям воздушной битвы с сильнейшим в мире воздушным флотом гитлеровской Германии».

Характеристику первого компонента в неразрывной связке «техника — тактика», составляющего основу любого боя, дополнил командующий Военно-воздушными силами в годы войны Главный маршал авиации А. Новиков. Он писал: «Вилли Мессершмитт, не найдя, что противопоставить нашим новым «яковлевым» и «лавочкиным», имевшим неоспоримые преимущества перед всеми модификациями Ме-109 и ФВ-190, стал увеличивать бронезащиту , огневую мощь и скорость своей машины. Но так как эти улучшения шли за счет увеличения веса, то отличный в летно-техническом отношении Ме-109 в конце концов из легкого фронтового истребителя превратился в тяжелый, потерял прежнюю маневренность и не получил никаких преимуществ перед советскими истребителями».

Наши конструкторы тоже модифицировали свои машины, однако избрали самый надежный путь — строго держались целевого назначения боевых самолетов: улучшали только те качества, которые позволяли истребителям оставаться истребителями, штурмовикам — штурмовиками, бомбардировщикам — бомбардировщиками. А четко определенная функциональность техники принесла и должный боевой эффект. Конечно, это требовало большого числа самолетов, но тыл справился с этой объемной и сложной задачей. В 1944 году над сухопутными войсками был создан надежный воздушный щит.

Прикрытие войск, отбиравшее у истребителей почти половину боевого ресурса (47 процентов), дополнялось такой важной задачей, как обеспечение успешных действий других родов авиации. Бомбардировщики — основная ударная сила — значительно расширили сферу своих действий, стали летать на большие радиусы. Чем глубже вторгались они в воздушное пространство противника, тем больше было встреч с его истребителями. Надежно защищаться собственными огневыми средствами от «мессершмиттов» и «фокке-вульфов» они не могли, хотя и прилагали для этого все свои силы, поэтому требовалось истребительное охранение.

Казалось бы, жизнь летчиков-истребителей, получивших количественное и качественное преимущество, в третий период войны должна была улучшиться. Однако обеспечение вылетов других родов авиации оказалось не просто сложной, но и очень опасной задачей, на решение которой истребители затрачивали 37 процентов боевого ресурса.

Главная трудность заключалась в том, что задача обеспечения обрекала их на оборонительный бой. Но другого способа ее решения просто не было. Его, кстати, не найдено и до настоящего времени, в чем убеждает опыт локальных войн, где бои вели реактивные самолеты трех поколений. Когда имелось надежное охранение, обычно повышались результаты действий бомбардировщиков, чего нельзя сказать об истребителях, чье призвание — свободный наступательный бой.

В данном случае свобода сковывалась привязанностью к ударным самолетам. Истребитель сопровождения, как часовой, не мог оставить свой пост, уйти в сторону от объекта охранения, не потеряв с ним огневую или зрительную связь. Единственным его правом было — отсечь атаку и вернуться на место. Но такой прием почти исключался при защите задней полусферы, откуда следовала основная угроза. Таким образом, независимо от сил обеспечения, они не могли активно наступать и лишь отбивались. Возросшие боевые возможности техники летчики полностью не использовали. Шансы сторон в бою выравнивались, несмотря на то, что качество было на нашей стороне.

Сложности сопровождения, как показал опыт, имели объективный характер. Их сполна ощутили позже на себе, например, американские истребители во Вьетнаме, которые для защиты бомбардировщиков выделяли гораздо больше самолетов, чем состав ударной группы. Но успеха все равно не добились, пропуская результативные атаки северовьетнамских «мигов». Как видно, история оставила тактическую проблему сопровождения не решенной всеми истребителями, независимо от их принадлежности.

Что для истребителя значит свобода маневра, дающая инициативу и право выбора наступательных приемов, показывает опыт борьбы с реактивными самолетами Ме-163, Ме-262, Хе-280, которые появились на фронте в 1945 году. Большие горизонтальные и вертикальные скорости позволяли летчикам этих самолетов внезапно нападать и свободно выходить из атаки. Однако из-за большой скорости увеличивался радиус разворота, что затрудняло занятие исходной позиции для сближения. Сокращалось также время на атаку и прицеливание и затруднялись действия при неблагоприятной метеорологической обстановке (облачности, ограниченной видимости). Кроме того, небольшая продолжительность полета реактивных самолетов из-за большого расхода топлива сокращала радиус их действия, приковывала к своим аэродромам. Полет этих машин издалека демаскировался следом дыма и языком пламени из сопла.

Вскрытые недостатки боевого применения новых немецких самолетов нашим бойцам предстояло умело использовать при встрече с ними. Между тем летчики даже однодвигательных Ме-163 в открытый бой с нашими истребителями не вступали. Они охотились за оторвавшимися от группы одиночками, используя все для достижения внезапности. Применялись приемы военной хитрости. Например, пара размыкалась по вертикали, нижний самолет демонстрировал нападение, а верхний атаковал, воспользовавшись результатами ложной атаки. Вскоре этот известный по прошлым боям прием был усовершенствован: поскольку крутое пикирование на большой скорости реактивным самолетам было противопоказано, то демонстративный маневр совершал верхний летчик, а нижний выполнял атаку снизу. (Этот прием часто копировали затем израильские истребители в боях на Ближнем Востоке в 1970–1980 годах.)

После изучения тактики противника нашим истребителям рекомендовалось вести парный бой: при сближении на встречных курсах один летчик имитирует лобовую атаку, а другой занимает позицию для нападения в момент уклонения противника. Если угроза возникает сзади, то один резко разворачивается по горизонту, пропуская реактивный самолет вперед, а второй уходит вверх и выбирает момент для атаки. Главное требование, которое надо было выполнять, — искать вдалеке и не допускать скрытного сближения на дистанцию огня.

Первые бои наших винтомоторных машин Як-9У и Ла-7 с реактивными самолетами результата не принесли. так как большая скорость обеспечивала противнику лучшие условия для защиты. Наконец, пришел успех. Трижды Герой Советского Союза И. Кожедуб так описывает проведенный им бой:

«…Мы вели воздушную охоту невдалеке от линии фронта. Внимательно слежу за воздухом. С юга, со стороны Франкфурта, на высоте 3500 метров внезапно появляется самолет. Он летит вдоль озера на скорости, предельной для наших «лавочкиных». Да это же реактивный самолет! Даю мотору полный газ, преследую врага. Летчик, очевидно, и не смотрел назад, полагаясь на большую скорость. Стараюсь сократить дистанцию и подойти с небольшим снижением под «брюхо» вражеского самолета… Расстояние пятьсот метров. Удачный маневр, быстрота действий позволили мне приблизиться к противнику. Но что это? В него летят трассы: мой напарник Дима Титаренко поторопился, план моих действий непоправимо нарушен. Но его трассы нежданно-негаданно мне помогли: немецкий самолет стал разворачиваться влево, в мою сторону. Дистанция резко сократилась, и я сблизился с врагом. С невольным волнением открываю огонь. И реактивный самолет, разваливаясь на части, падает».

Исход этого боя решила внезапность атаки, подготовленная скрытным сближением и маневром для выхода на дистанцию огня (очевидно, не зря этот элемент был поставлен на второе место в школе воздушного боя после наступательности — боевой активности).

Третий период войны характерен увеличением числа боев, проведенных бомбардировщиками и штурмовиками, причем последние часто вели не оборонительный, а заранее спланированный наступательный бой, используя огонь своих пушек и реактивных снарядов. К сожалению, не удалось собрать итоговых данных о результатах воздушных боев летчиков, стрелков самолетов-штурмовиков и бомбардировщиков. А ведь некоторые из них имеют по 6–7 воздушных побед, и это весьма весомый вклад в борьбу за господство в воздухе.

В общем успехе действий наших истребителей в третий период войны немалая роль принадлежит налаженной системе оповещения и наведения, которая пополнилась радиолокационными станциями. РЛС «Редут» позволили по-новому решать проблему уничтожения бомбардировщиков противника. Обычно информация о появлении вражеских самолетов от постов визуального наблюдения поступала на КП истребителей в момент их пролета над линией фронта. Находившиеся в готовности на аэродромах дежурные подразделения не успевали перехватывать противника на заданном рубеже. Поэтому приходилось держать патрули в воздухе, растрачивая авиационный ресурс и физические силы летного состава.

Чтобы получить сведения о противнике с рубежа, выдвинутого на его территорию, например, в соединении генерала И. Дзусова практиковалось дежурство в воздухе самолетов с подвесными баками, позволявшими находиться в зонах барражирования по 2,5–3 часа. В ясную погоду на высоте 6000–7000 метров эти воздушные наблюдательные посты просматривали пространство на большей глубине, чем наземные. Но систематически пользоваться таким приемом не удавалось: воздушные посты сами требовали охранения и не выставлялись при ухудшении погоды.

Радиолокационные станции, расположенные в 10–15 километрах от линии фронта, обнаруживали самолеты противника за 12–15 минут до их подхода к полю боя, что позволяло истребителям взлететь после оповещения, набрать высоту и своевременно вступить в бой. Причем из тактически выгодного положения, поскольку ведущий получал информацию о положении противника по рации, входившей вместе с локатором в состав поста наведения. Принцип экономного расхода сил стал выполняться без снижения боевой эффективности: всего при содействии наземных РЛС было сбито более двух тысяч вражеских самолетов.

В третий период войны окончательно оформилось и управление истребителями в бою. Опыт показал, что наибольшей группой, в которой командир мог успешно руководить парами, а при необходимости и каждым экипажем, было звено. Группа, состоящая из четырех самолетов и более, после первой атаки расчленялась, и восстановить взаимодействие между парами не удавалось. Командиру же звена было по силам в деталях разработать наиболее вероятные варианты боя и распределить обязанности между летчиками в воздухе. Заготовленные два-три варианта позволяли быстро найти нужный выход и перейти к действиям по готовому плану, не затрачивая драгоценного времени на его обдумывание.

Самостоятельность пар и звеньев, предоставление большей инициативы ведущим мелких групп привели к некоторой децентрализации управления, но не нарушили его. При выполнении заданий в составе эскадрильи командир координировал действия звеньев, определял последовательность ввода их в бой, руководил сбором. После начала маневренного боя командиру звена предоставлялось полное право управлять своими ведомыми. Опыт показал также, что командир эскадрильи мог держать под контролем и направлять действия (в соответствии со своим замыслом) не более двух-трех звеньев. В тех случаях, когда для участия в бою привлекалось большое количество самолетов, управление осуществлялось несколькими не подчиненными друг другу командирами эскадрилий. Их действия координировал со своего командного пункта (с приданной РЛС) командир соединения, в распоряжении которого всегда находился резерв, используемый для наращивания усилий в бою.

Особое значение в условиях проводившихся преобразований придавалось слетанности и сколоченности пар и звеньев. Пара не распадалась в бою, была первичной огневой и тактической единицей. Между парами постоянно сохранялась зрительная связь и огневое взаимодействие. Со звена начиналось деление на группы различного тактического назначения: одна пара всегда была ударной, вторая — прикрывающей. Однако функции их в процессe боя чередовались: после выхода из атаки ударная пара прикрывала ведомую, переходившую в атаку. Эскадрилья делилась уже на три группы; кроме ударной и прикрывающей пар, одно звено или пара выделялись в резерв, который обычно располагался выше прикрывавшего звена. Характерно, что в резерв включались опытные воздушные бойцы с правом принимать самостоятельные решения на ввод в бой исходя из обстановки. По существу, это была группа «свободного маневра».

Рис. 12. Воздушный бой эскадрильи Данкевича со смешанной группой самолетов противника

Распределение усилий в трехэшелонном боевом порядке отражает решение, принятое подполковником Данкевичем в одном из апрельских боев 1945 года (рис. 12). После обнаружения двухъярусной смешанной группы гитлеровских самолетов он подал команду: «Атакую нижний эшелон. Прикрывающее звено упреждает меня ударом по верхнему ярусу. Резерву отойти на солнце и атаковать уходящих вверх». Первым в бой вступило звено прикрытия и оттеснило сопровождение противника кверху. Резервная пара внезапно атаковала его со стороны солнца и сбила два самолета. Ударная группа Данкевича, не встречая сопротивления связанного боем сопровождения, атаковала шестерку бомбардировщиков. Один из них был сбит, другие, немедленно сбросив бомбы, развернулись нa обратный курс, но, преследуемые нашими истребителями, потеряли еще два самолета. В этом событии отчетливо видны оценка обстановки, замысел боя, план и его реализация (решение), очередность ввода в бой групп различного тактического назначения. Этот пример показывает, насколько изменился бой третьего периода войны по сравнению с кругами и змейками первого периода.

С началом наступления советских войск но всему фронту стали применяться массированные удары бомбардировщиков по важным объектам противника в тактической и оперативной глубине. В связи с этим особое внимание было обращено на разработку новых способов их прикрытия истребителями. Опыт показал, что бомбардировщики чаще всего встречали наиболее интенсивное противодействие и несли потери от огня вражеских истребителей в районе нанесения удара. Поэтому перед выходом общей группы на цель стало практиковаться вытеснение вражеских истребителей (расчистка воздушного пространства). Группа вытеснения, в которую включались хорошо подготовленные бойцы, за 10–15 минут до начала удара высылалась в район цели, завязывала там бой с истребителями противника, не подпуская их к своим бомбардировщикам.

Увеличение количества истребителей в составе советских ВВС и повышение их боевых возможностей позволили применять комбинированный способ обеспечения бомбардировщиков: по единому плану действовали группы вытеснения, блокирования, непосредственного сопровождения и резерва. Кроме того, организовывалась охрана отдельных участков маршрута — патрульное сопровождение, при котором истребителям назначалась полоса поиска противника и отсечения его от наших бомбардировщиков. Например, 27 июня 1944 года при нанесении полуторачасового массированного удара по колонне вражеских войск юго-восточнее Бобруйска четыре бомбардировочные и четыре штурмовые дивизии 16-й воздушной армии действовали полковыми группами без истребителей сопровождения. Но при этом весь район нанесения удара с 19 до 21 часа окаймлялся истребителями (способ заслона).

Советские летчики на самолетах Ла-7 и Як-9 последних модификаций уверенно наращивали боевой счет, улучшали показатели воздушных боев. Если в 1943 году на одну нашу потерю приходилось три сбитых самолета противника, то в 1944 году — 3,2, а в 1945 году — 5,4.

В среднем за войну (включая 1941 и 1942 годы) на один наш потерянный самолет пришлось 3,6 фашистских самолета. Всего в воздушных боях было сбито 44 тысячи вражеских самолетов.

История воздушного боя 1941–1945 годов наполнена богатейшим содержанием. Все главы «книги» о бое писались кровью наших воздушных бойцов, и каждая из них песет ценнейший опыт, не потерявший актуальности в современных условиях.

 

4. «Выращивать кадры советских асов!»

Под таким заголовком в одном из номеров «Красной звезды» 1942 года была помещена статья, содержание которой приводится полностью.

«За время войны с немецкими захватчиками среди наших летчиков-истребителей выросла плеяда первоклассных мастеров воздушного боя. Многие из них имеют на своем личном счету по полтора-два десятка, а то и больше сбитых бомбардировщиков и истребителей противника. Эти летчики приобрели богатый опыт, у каждого из них выработался свой боевой стиль, они показывают пример отличного пилотажа, точной стрельбы, классического маневра, стремительной атаки. Таких летчиков-мастеров с гордостью называют асами.

Советский ас — это летчик-истребитель, достигший в своем боевом мастерстве высокого уровня. Аса можно сразу определить по количеству сбитых самолетов и по характеру и методам ведения боя. Советский ас является образцом воинской доблести летчика, храбрости и умения, высокой дисциплины и преданности Родине. Когда летчика-истребителя называют советским асом, это значит, что он достиг зрелости, завоевал почетное право быть в авангарде воздушных бойцов.

Признание за летчиком качеств, присущих советскому асу, обязывает его к новым успехам, он не может спокойно почить на лаврах. В любом бою, в какой бы сложной воздушной обстановке он ни протекал, ас должен оказаться победителем. Советский ас обязан неустанно совершенствоваться сам и обучать своему искусству товарищей. Ему чужд эгоизм мастера-индивидуала, воюющего только ради своей личной славы. Его бои — это честь эскадрильи, честь полка. Полк гордится своими лучшими летчиками-асами; асы, в свою очередь, превыше всего ставят доброе боевое имя своего полка, умножают его славу новыми победами, воспитывают новых мастеров воздушного боя.

Постоянное стремление к бою с воздушным противником — главная черта аса. Он всегда ищет врага, находит его и, неотступно преследуя, уничтожает. Это стремление летчика-истребителя, достигшего боевой зрелости, должно быть всеми мерами поддержано командиром. Долг командира — всячески поощрять тягу аса к выполнению ряда специальных заданий. Ас первым должен идти в свободный полет над вражеской территорией для поиска и истребления немецких стервятников. Асы вызывают вражеские истребители в открытый бой с целью их поражения над их же аэродромом. Асы уничтожают лучшие кадры вражеской авиации — экипажи ведущих групп бомбардировщиков, разведчиков, истребителей и т. д. Культивируя различные приемы воздушного боя, командир обязан повседневно учить своих асов, заботиться о неустанном личном совершенствовании каждого из них, наталкивать их на еще лучшие формы использования боевого оружия.

Индивидуальные качества асов при правильном руководстве командира могут с большим блеском проявиться не только в свободных полетах, но и в групповых воздушных боях. Отлично слетанные пары, четверки и даже большие группы асов в крупном воздушном бою — ударная сила, на которую может опереться командир в нужный момент. Занимая свое, присущее их квалификации место в общем боевом порядке, асы способны быстро выбить из рук врага инициативу и своими точными атаками помочь общей победе. В групповом воздушном бою асы задают тон. Они ведут бои в высоком темпе, облюбовывая машины, пилотируемые наиболее умелыми вражескими летчиками, т. е. в первую очередь выводя из строя костяк неприятельской группы. Попутно асы сбивают вражеские машины, отколовшиеся от общего строя. В групповом бою асы бьют именно те цели, которые рядовому истребителю сразить трудно, а если есть возможность, помогают менее опытным летчикам уничтожить тот или иной неприятельский самолет. Коллективизм, взаимная выручка являются традицией советских асов, участвующих в групповом воздушном бою.

Командир, который заботится об асах, старается создать им наиболее благоприятные условия боя. Это отнюдь не значит, что ас должен дежурить целыми днями на аэродроме, не неся никакой боевой работы. Напротив, место аса на самых ответственных участках, долг его — бороться за господство в воздухе в наиболее сложной воздушной обстановке. Появление советских асов в очаге воздушного боя всегда должно означать переход инициативы в руки наших летчиков и последующий разгром врага. Но вместе с тем следует всячески оберегать своих асов от излишней опасности, ведущей к потерям, которых можно избежать. Асам надо назначать определенное место в боевом порядке истребителей, подыскивать таких ведомых летчиков-напарников, которые не только не оставят аса одного в бою, но всеми своими действиями надежно защитят от неожиданных контратак врага. Стать напарником аса, его боевым товарищем должно быть высокой честью для каждого летчика. Заняв этот пост, летчик головой отвечает за своего ведущего и, сражаясь с ним в паре, перенимает его приемы боя, совершенствуется в боевом мастерстве и сам становится таким образом асом.

Командиру необходимо вдумчиво подходить к использованию асов при выполнении боевого задания. Нельзя не учитывать особенностей тактики и приемов боя асов, назначать их на те места в боевом порядке, где инициатива сковывается, нет возможности в полном блеске проявить свое мастерство отличных воздушных бойцов. Так, например, если при сопровождении бомбардировщиков или штурмовиков включать асов в группу непосредственно прикрытия, они лишаются возможности вести наступательный бой, привязываются к сопровождаемой группе и, вопреки своим боевым качествам, вынуждены будут ограничиваться одной обороной. Также неразумно наряжать асов только для несения службы воздушных патрулей. Маневр патрулей обусловлен барражированием над ограниченным участком местности, а лишить аса свободы маневра — это значит подрезать ему крылья.

Свободный воздушный бой — основа побед аса. Но боевая деятельность аса не может и не должна быть совсем освобождена от каких бы то ни было рамок. Первое и безусловное задание аса — это во время поиска найти и уничтожить хотя бы один самолет врага. «Пустой» полет — кровная обида для аса и пятно, которое ложится на доброе имя его полка или эскадрильи. Вместе с тем ас отвечает за то, чтобы в районе, где проходит его свободный полет, ни одна вражеская машина не прошла незамеченной и не встреченной должным образом. Вся деятельность аса должна протекать под контролем командира , хотя, само собой разумеется, этот контроль не должен выражаться в мелкой опеке.

Асы — авангард советских истребителей. Задача авиационных командиров — заботливо выращивать кадры асов, находить в среде летчиков людей с огоньком, с талантом прирожденных истребителей и, всячески поощряя их, помогать им достичь большого мастерства. Надо добиться, чтобы в каждом полку было несколько асов, чтобы их число неустанно росло. Звание советского аса — почетно, о нем должен мечтать, его должен добиваться каждый летчик-истребитель».

Кто они, асы Великой Отечественной?

Ниже приводится список советских летчиков-асов, сбивших лично 30 и более самолетов противника. В число приводящихся побед не включены самолеты, сбитые ими совместно с другими летчиками.

1. Кожедуб И. Н. — 62

2. Покрышкин А. И. — 59

3. Гулаев Н. Д. — 57

4. Речкалов Г. А. — 56

5. Ворожейкин А. В. — 52

6. Евстигнеев К. А. — 52

7. Глинка Д. Б. — 50

8. Колдунов А. И. — 46

9. Скоморохов Н. М. — 46

10. Попков В. И. — 41

11. Алелюхин А. В. — 40

12. Краснов Н. Ф. — 39

13. Серов В. Г. — 39

14. Луганский С. Д. — 37

15. Бабак И. И. — 35

16. Камозин П. М. — 35

17. Лавриненков В. Д. — 35

18. Гнидо П. А. — 34

19. Зайцев В. А. — 34

20. Смирнов А. С. — 34

21. Чубуков Ф. М. — 34

22. Степаненко И. Н. — 33

23. Боровых А. Е. — 32

24. Кирилюк В. В. — 32

25. Комельков М. С. — 32

26. Клубов А. Ф. — 31

27. Кулагин А. М. — 31

28. Новиков К. А. — 31

20. Рязанов А. К. — 31

30. Федоров И. 3. — 31

31. Амет-Хан Султан — 30

32. Глинкин С. Г. — 30

33. Долгарев П. М. — 30

34. Лихобабин И. Д. — 30

35. Макаров В. Н. — 30

36. Марков В. В. — 30

37. Сафонов Б. Ф. — 30

 

5. Развивать тактическое мышление!

«Не действовать по шаблону!» — гласил один из принципов воздушного боя, рожденный в Великой Отечественной войне. Он означал постоянный поиск нового в тактике. На результаты поиска влияли следующие основные факторы: знание противника, использование опыта, навыки и творчество.

Молодой летчик впервые «встречался» с противником в учебном классе, размещенном в землянке. Обязательным пособием, входившим в оборудование класса, были схемы вражеских самолетов с обозначенными уязвимыми местами (экипаж, моторы, бензобаки и т. п.). К ним тянулись стрелы — направление захода в атаку, разделенные на дистанции прицеливания и открытия огня. Схемы сопровождались следующими справочными данными: максимальные скорости самолета по высотам; скороподъемность; набор высоты за боевой разворот и потеря высоты за переворот; время и радиус виража; «пикирующие» способности. На сектора обстрела накладывались зоны наблюдения с «закрытыми» участками. Изучение подобных схем позволяло летчику отработать элементы третьего этапа боя — атаки: грубое прицеливание, наводку оружия, ведение огня.

Следующая страница «знакомства» с противником — сопоставление маневренных характеристик самолетов. Наложение друг на друга траекторий установившегося виража, форсированного разворота, переворота, боевого разворота, линии набора высоты давало ответ на следующие вопросы: кто быстрее попадет в заданную (выбранную) точку траектории, кто окажется выше (или ниже) после выполнения боевой фигуры (маневра) и, наконец, у кого больше шансов выйти первым в область возможных атак после типового приема (комбинации фигур) . В приложении указывалось, к какому развороту (левому или правому) склонны «мессершмитт» или «фоккер», каковы их излюбленные приемы защиты и нападения. Специально изготовленные графики показывали «области» преимущества сравниваемых самолетов в пределах огибающей летных данных. С их помощью устанавливались «нормы поведения», закладывалась основная идея боя с конкретным противником.

А. И. Покрышкин писал, что, когда знаешь врага, его лучше бить. В то же время он придавал большое значение накоплению и использованию опыта: «Чтобы составить полное представление о бое и сделать правильные выводы, практиковался тщательный опрос всех летчиков с детальным разбором их действий. Это восстанавливало общую картину группового боя, необходимую для анализа и выработки рекомендаций на будущее». Обращение к примерам (готовым образцам) помогало принимать оптимальные решения в условиях острого дефицита времени. Наилучший вариант боя из нескольких возможных выбирался быстрее, оставался резерв на обдумывание очередного хода к победе.

По мере поступления на фронт новых самолетов с возросшей скоростью и поражающей мощью темп боя заметно повышался. Сокращались сроки принятия решений летчиком, на внезапно возникавшие угрозы требовалось реагировать немедленно. Как говорили асы, действия могли опережать мысль, но должны были вписываться в обстановку. Противоречие разрешал автоматизм, занимавший не последнее место в боевой практике истребителя. Весь процесс реакции летчика на изменение обстаиовки выражался так: зрительное восприятие — передача в мозг — анализ — выбор лучшего варианта — решение — посылка команды органам управления. При автоматических (рефлексных) действиях оставались только первый и последний этапы этого перечня. Здесь помогали приобретенные на тренировках и в боевых полетах навыки, знания одной теории было мало.

Анализ тысяч проведенных воздушных боев не давал однозначного вывода об их непохожести и разнообразии. По этому поводу командующий ВВС Красной Армии в годы войны маршал авиации А. Новиков писал, что среди непосвященных бытует мнение о неповторимости воздушных схваток. Однако сама природа боя не позволяет бесконечно при неизменной технике развивать и совершенствовать способы его ведения. Конечно, у каждого истребителя есть излюбленные приемы, которыми он виртуозно владеет, что и делает его почерк индивидуальным. В целом же воздушный бой даже мастеров высшего пилотажа состоит из различных комбинаций уже известных маневров и фигур.

Элементы стандартизации открывали путь к моделированию — методу, позволявшему глубже познать сущность боя, вскрыть его закономерности, а также зависимость от достоинств техники и оружия. Об этом методе тогда не говорили, но им всегда пользовались.

«Высота — скорость — маневр — огонь» — известная формула боя — указывала пути к достижению победы. Она могла считаться своеобразной и выразительной моделью, по которой составлялись конкретные планы наступательного воздушного боя. Сами планы рождались в ходе розыгрыша на земле и представляли собой плоды творческой деятельности летного состава. После утверждения командиром они становились руководством к действию в воздухе. В книге «Тактика истребительной авиации», написанной сразу после войны, сказано: «Основными элементами плана являются: цель боя (решительное уничтожение противника или только срыв его нападения), замысел боя, какими способами достигается тактическое превосходство над противником, распределение сил по этапам боя (изменение боевого порядка), основное направление атак, методы управления и взаимодействия. План боя в виде предположительного варианта (иногда нескольких вариантов) разрабатывается на земле, уточняется в воздухе после получения первых данных о противнике и окончательно принимается, когда истребители обнаруживают вражеские самолеты в полете. При сближении с ними, а также в ходе боя в план могут вноситься необходимые изменения, которые диктуются обстановкой».

Практическую помощь летчику при планировании боя с конкретным противником оказывали научно-исследовательские организации. Например, в 1942 году в НИИ ВВС проводилась серия опытных воздушных боев, участниками которой были советский истребитель Як-1 и трофейный Ме-109. Целью являлся поиск эффективных приемов на основе выявленных слабых мест самолета противника. Результаты эксперимента в виде рекомендаций по тактике боя с «мессершмиттом» были разосланы во все действующие части. Тут же приводились упоминавшиеся выше данные о наборе высоты на боевом развороте и ее потере на перевороте, время и радиусы виражей, время выхода на различные высоты, характеристики вооружения и наивыгоднейшие маневры:

«…4. Сравнение характеристик наших новых самолетов с Ме-109 показывает следующее: а) вооружение наших самолетов мощнее; б) наш Як-1 имеет на высотах свыше 3000 м большую скорость, равную скороподъемность и лучший горизонтальный маневр. На меньших высотах превосходство в маневренности и скороподъемности у Ме-109».

Именно такие сведения о противнике (а не вес, размеры, тип двигателя и др.) и были нужны от науки летчику для выработки тактики боя. Рекомендовалось «затягивать противника на невыгодную для него высоту эшелонированием боевого порядка, в котором нижняя группа завязывает бой, а прикрывающая непрерывно атакует противника по вертикали. Грубой ошибкой будет переходить сразу же после первой атаки к горизонтальному маневрированию. Преимущество в высоте, достигнутое вначале, должно сохраняться в течение всего боя и расходоваться весьма экономно».

Тактическое мышление истребителя базировалось на опыте и навыках, а развивалось благодаря проявлению творчества. Отношение к этой категории мышления четко выражено в известной книге «Идея, алгоритм, решение»: «Довольно широко распространенная концепция о том, что каждое решение командира должно быть творческим, основанная на неповторимости деталей военных ситуаций, ложна в своей основе. Человек никогда не попадает в две совершенно идентичные ситуации. Но значит ли это, что любое действие в бою является результатом творческого решения? Отнюдь нет, более того, большое разнообразие обстановки не способствует творчеству, так как не обеспечивает такого накопления информации, которое необходимо для качественного скачка в ее понимании. К сожалению, тенденция подвести под рубрику творчества любое сознательное и инициативное действие чрезвычайно распространена и имеет серьезные отрицательные последствия: недооценку обучения, опыта, знания, навыка.

Действительно, новые приемы и способы ведения боя при неизменной и освоенной технике рождались не каждый день. В принципе асы использовали те же боевые маневры, что и остальные летчики. Но они составляли лучшие комбинации из известных фигур, пилотировали на пределе возможностей техники, метче стреляли из различных пространственных положений. Все это множилось на смелость, выдержку и расчет. Однако этим не ограничивались их достоинства. Наши лидеры побеждали противника в умственной борьбе, упреждали его не только в действиях, но и в мыслях. Они чаще реализовывали замысел боя, мгновенно разработанный на основе полной оценки обстановки, точно прогнозировали возможные ходы противника, принимали правильные решения при явном недостатке информации или в нестандартной обстановке.

Проявление истребителями творчества связывалось с качественными скачками в тактике боя. О том, как изобрел А. Покрышкин и успешно применил новый прием, можно прочитать в его книге «Небо войны». Кстати, этот прием вошел в программу подготовки американских летчиков к бою под наименованием «ха — джи — роул» («высота — перегрузка — бочка»). Проявление качеств лидера и творца нового у командира эскадрильи хорошо показано в книге Героя Советского Союза В. Голубева «Крылья крепнут в бою»: «Нам следовало искать новые приемы в бою с Ме-109Ф… правильно использовать преимущества И-16… Десятки вариантов нарисовал на бумаге и представил мысленно. Этот бой нужен был как никогда. Нужна серьезная победа, и не просто победа, а показательная, психологическая, достигнутая на глазах у всех летчиков». Бой, в котором Голубев сбил два «мессера» прямо над аэродромом «стал как бы переломным, заставил поверить в свои силы, а враг почувствовал превосходство советских летчиков».