Через месяц после поездки в Новосибирск я получил справку из горархива. Нашлись приказы о назначении Гиргилевич Т. Г. инструктором по внешкольной раб оте, директором дома художественного воспитания детей.

Приказ номер 1620 от 29 октября гласил, что Гиргилевич Т. Г. от работы освобождена за недоверие коммунистического воспитания детей. Это означало, что арестовали ее позже. Иначе ее уволили бы как врага народа. Листая папки только по облоно и только по буквам «Г» и «К», я насмотрелся на сотни таких формулировок. Итак, бабушку взяли после 29 октября, но до 21 декабря. «К твоему дню рождения я вернусь» — говорила она моей матери (та по иронии судьбы родилась в один день с Иосифом Виссарионовичем).

Бабушка так и ушла бы в ботиках, но домработница силком надела ей валенки. И дала свою теплую шаль. А бабушка всегда одевалась со вкусом. Она была красивая тридцатилетняя женщина, потомственная интеллигентка, и идти куда-либо в валенках ей казалось неприличным.

Она не верила, что в стране, где так вольно дышит человек, могут арестовать беременную женщину. Как оказалось, домработница лучше разбиралась в политической ситуации.