Первым делом Нафаня отправился домой. Как там? Всё-таки столько времени отсутствовал. Почти трое суток, а кажется целая вечность! Он хорошенько осмотрел свое жилище и понял, что за это время в квартире никого не было… Мама сейчас, наверное, на работе. Значит, пока Нафани никто не хватился. Надо же, как здорово! Побывал на другом конце страны, увидел море, пережил столько приключений, а здесь, как будто время остановилось. Мать даже и не узнает, где все выходные пропадал её сын.
Нафаня оказался на кухне, и его взгляд упал на холодильник.
«Э, нет! Так дело не пойдет! Как же я сразу не подумал?!» — спохватился он. — «Запросто можно нарваться на неприятности».
Мальчик достал из холодильника кастрюли и отнес их в туалет. Он безжалостно вывалил всё содержимое в унитаз и смыл, с глаз долой. Если оставить кастрюли полными, тогда это будет подозрительным. Естественно, у мамы возникнет вопрос: чем же он питался целых три дня? Надо замести следы преступления… Впрочем, какое уж тут преступление, разве Нафаня виноват в том, что опять попал в переплет? Хорошо, что невероятное путешествие благополучно завершилось. Хотя нет, ещё не всё закончилось! Степка так просто это не оставит, опять что-нибудь придумает…
При мысли о Степке, Нафаня вспомнил всех своих друзей, да и школу тоже… О школе всегда в последний момент вспоминается…
«Горемыки, сейчас сидят на уроках и ничего не знают. Ждут от меня известий из Владика, а я уже здесь. Пойду-ка я к ним! Ещё и на часть уроков успею… Нехорошо в конце года прогуливать», — решил он, собрал учебники и направился в школу.
Урок литературы был в самом разгаре, когда Марья Антоновна, оглядев класс, торжественно объявила:
— Итак! К сегодняшнему уроку Степан Никонович должен был подготовить реферат. Готов ли ты Степочка?
В вопросе литераторши звучала скрытая издевка: мол, где уж за такой короткий срок было успеть…
— Да конечно, готов, — вяло подал голос Степка. После извещения о гибели Нафани, у всей компании настроение было на нуле. А сегодня вечером ещё предстояло нелегкое объяснение с матерью погибшего, так что веселиться было не от чего…
Степка нехотя вышел к доске и начал пересказ своего творения. Тема реферата была очень даже интересной. И в другое время он бы так разошелся… Сейчас же, сильно нервничая во время выступления, Степка незаметно для себя, так изжулькал листочки с текстом, словно их постирали в стиральной машине или использовали вместо коврика у порога…
Гоголь написал много интересных страшных историй. И для иллюстрации по теме реферата, Степан стал пересказывать сценку из одной такой повести — «Вий»… Его переживание при этом достигло предела… Причем даже непонятно было отчего он сейчас больше беспокоился, то ли от событий происшедших накануне, то ли от своего сегодняшнего выступления… Бедняга уже не просто мял реферат, а отщипывал от него довольно крупные куски и даже засовывал некоторые из них в рот и жевал.
Ребята знали эту привычку Степана при сильном волнении что-нибудь рвать и жевать. Поэтому не удивлялись и, затаив дыхание, слушали доклад. Интересно всё же… Ну, а если хочет человек — пусть кушает хоть бумагу, хоть шнурки от ботинок… Кому какое дело, кто чем любит закусить… Подумаешь, реферат… Он же не деньги ест…Вот деньги было бы жалко…
Марья Антоновна, ничего не замечая, уткнулась в журнал.
В классе было непривычно тихо. Атмосфера, нагнетаемая рассказом, накалилась до предела… Ни смотря, ни на что, Степка все же был талантливым рассказчиком.
Девочки, как наиболее впечатлительные, попискивали от эмоций…
Степан продолжал:
— Гроб с ведьмой летал по церкви, когда вдруг раздался ужасный…
Даже предгрозовое небо за окнами школы, словно прислушавшись к рассказу, стало заметно темнее…
И в этот момент действительно послышался совершенно неожиданный и, как от этого всем показалось, страшный стук в дверь…
Степка замолк… Повисла такая тишина, что казалось, в ушах звенит…
Дверь медленно, может быть даже со скрипом, открылась…
В слабоосвещенном проеме, с черными от недосыпания кругами под глазами, нарисовался взлохмаченный Нафаня… Вид у него был преужасный… Как у зомби…
Класс несколько секунд молчал.
А потом, прямо-таки взорвался от невероятного гвалта, поднятого учениками… Появление Нафани так точно вписалось в рассказ Степки…
Не считая, разумеется, учительницы, из всех присутствующих сейчас молчали только четверо друзей…
Вся указанная четверка, в особенности Степан, были бледными от страха. Фильм ужасов какой-то, в самом деле! Живой Нафаня… Привидение!
— Марья Антоновна! Извините, можно мне войти? — будто ни в чём не бывало, подало голос привидение.
Степка, с глазами как у собаки Баскервилей, пятился назад, плевал через левое плечо и шептал:
— Чур, меня! Чур, меня…
Слева находилась Марья.
— Никонович, ты зачем плюешься в классе? — возмущению учительницы не было предела. Она демонстративно брезгливо стряхнула не существующие брызги с рукава…
Когда же взгляд Марьи Антоновны упал на остатки реферата в руках у Степки, то видимо её терпение совсем переполнилось:
— Что ты сделал с рефератом?
— Марь Антонна! А он всегда, когда сильно волнуется, тетради свои съедает, — подал голос кто-то из учеников. И добавил: — Степка однажды на физике даже мел съел…
В классе, после столь эффектного появления Нафани, творилось необычайное оживление. Фактически урок был сорван. И никто не смог бы сейчас переубедить литераторшу, что всё это было сделано не специально… Естественно, виновниками всего этого безобразия, по ее глубокому убеждению, являются эти двое. Конечно же, они сговорились: один из них специально опоздал на урок и по условному сигналу, в нужный момент появился…
— Так, Степа, и ты тоже, Нафаня, оба вон из класса! — уже привычным для неё способом решила навести порядок учительница. — Имейте в виду, я буду ставить вопрос о вашем поведении на педсовете!
Мальчики, даже не споря, покинули класс.
— Что тут происходит? — оказавшись в коридоре, спросил Нафаня у Степки. Ему было особенно обидно: выгнали ни за что. Даже не дав зайти в класс…
— И он ещё спрашивает! Знаешь ли ты, что папа этого Егора из Владивостока позвонил нам и сообщил о твоей гибели?! Ты совсем, между прочим, погиб! Полностью!
Степка в запале не задумывался, что частично погибнуть невозможно. Он продолжал наседать на Нафаню так, как будто тот был виноват в том, что он живой:
— В море будто бы тебя там смыло! А я-то, дурак, поверил! Думал Нафаня дорвался до моря, и вот результат… Все люди, как люди, а этот даже там отличился… Мы уж тут голову себе сломали: как твоей мамане вечером обо всем этом доложить! Что теперь ей говорить будем?
— О чем говорить? Что меня в живых нет? Не надо такого говорить! — испугался Нафаня.
— Чудеса! Кажется, сегодня не первое апреля. Взрослый человек сообщает уважаемым людям о гибели их товарища… Мы приняли все за чистую монету, конечно… — ещё немного сомневаясь, что перед ним не привидение, Степка внимательно осматривал Нафаню, не переставая возмущаться. Нет! Похоже, что это живой человек: где же видано, чтобы привидение выгоняли из класса?! Так не бывает. На всякий случай Степка даже больно ткнул в Нафаню указательным пальцем.
— Да я это! Я! — отмахнулся тот, — Так это что получается: они меня там, во Владивостоке, погибшим считают?
— Наверное! Не думаешь ли ты, что папа Егора так весело шутит?!
— Тогда нужно срочно бежать и звонить во Владивосток, сообщить им, что я цел и невредим. Они же волнуются!
— Номер телефона-то помнишь?
— Помню, помню! — Нафаня собрался уходить. — Жалко, что я у Егора номер мобильника не записал… Но ничего: позвоню по межгороду из дома.
— Постой, а когда ты нам расскажешь, что же там произошло на самом деле? И вообще: про все свои приключения, и почему ты жив оказался? — не терпелось Степану.
— Почему жив? А ты что, хотел бы, чтоб было наоборот?.. Потом! Все потом!.. Сегодня мне нужно прийти в себя. Что-то уж слишком много всего на меня свалилось. Даже похоронить успели…
После ухода Нафани, Степка привычно присел на подоконник и призадумался.
— Тебя опять выгнали? Сы-с-с-с! — как всегда «вовремя», появилась в коридоре завуч.
— Ну, начинается, — тяжело вздохнул Степан…