Аирэй
Я не знал, что происходит. Не знал ничего. Даже, где я находился.
От Анхеля нет вестей. От Ривиэль тоже. Что с Семой…жив ли он? Вздохнув, я снова оглядел свое место заточения. Земельный подвал. От стены до стены всего три шага. Затхлый запах, как в погребе. Возможно, это он и был. На каменных стенах какие-то узоры…я сначала думал, что это знаки отгоняющие зло, но потом, присмотревшись, понял, что не прав, потому что не припоминал таких рун в круге защиты…и тем более круг защиты не рисовали кровью…
Я пытался пробудить эту кровь, и узнать кто ее хозяин. Но на ней стояла сильная защита от темной магии.
Поэтому приходилось только ждать и стараться вспомнить, как я тут оказался…может в этом и будет разгадка моего местонахождения.
Помню лишь, как меня оглушили каким-то сонным заклинанием. Потом дорога…меня подбрасывало на кочках. Какой-то силуэт женщины на месте возницы. Но это была не Рив…
Вздохнув, я еще раз (уже не помню, какой по счету) я попытался открыть узкую дверку над головой. Но она была заперта. Мои заклинания гасились странными печатями в погребе, и я злился на свою беспомощность…
Усевшись на холодный пол, я упер затылок в каменную стену. По крайней мере, теперь понятно, кто автор всего этого спектакля…отец Луки, сир Грэгор. А как он мне нравился…всегда улыбался. Всегда был готов помочь. Он не раз помогал моему отцу и был преданным другом нашей семьи. А оказалось, что все это время, он хотел лишь одного. А я был инструментом в его деле, и не больше…
Нельзя полагаться на Анхеля и Рив. У них сейчас ситуация может быть не лучше. Надо искать выход самому. А потом уже и думать над тем, как все решить.
Я встал с пола, и был намерен разнести тут все к чертям собачьим (кажется, я правильно выругался…Рив, вроде так и говорила) и ни минуты не задерживаться!
Прокусив средний палец на правой руке, я начертал на противоположной стене знак разрушения. Соседние, чужие печати, сразу заискрились, будто возмущенно зашипели на мою такую невоспитанность и агрессию. Конечно, могло не получиться. Конечно, если не получится, я могу лишиться правой руки. Конечно…
Но и ждать сил уже не было.
Я выкинул вперед руку, и направил ее на печать, которая тут же зажглась зеленоватым светом и стала искрить и скрежетать.
Но едва мои губы произнесли первое слово заклинания, замок сверху на двери в погреб загрохотал и стал открываться. Я сразу же убрал руку и затаился. Мало ли, кто мог это быть…
Дверцу откинули в сторону с явным усилием. А потом в проеме показался силуэт…
— Аирэй…?
Я не мог поверить!
— Алиера?!
Моя жена радостно улыбнулась и, спрыгнув вниз, сразу же прижалась ко мне, обнимая своими дрожащими руками.
Анхель и Сёма.
Анхель надрывно орал уже почти несколько минут. До этого он лупился в стальные прутья, и грозился позвать министров по защите прав человека и одного ушастого.
— Хель, хватит орать, ничего не выйдет…
— Если ты сдался, ушастик, то я нет!
— Только Рив может меня так называть!
— И что сделает мне ушастик?
Сёма зарычал, но Хель был прав. В отличие от него, эльфа приковали к стене, и он мог сделать только шаг вперед.
Сема вздохнул, и длинные уши поникли на плечи.
— Все равно, это бесполезно. Мы в королевской темнице. В камерах для смертников…нас никто не будет слушать.
— А я тут при чем?! Я же им сказал, что не виноват! Это все Алиера! Жена моего брата!
— Хель, я слышал уже эту историю… — сказал Сема. — Конечно, это весьма…странно, что Алиера могла все это сделать…она милая и добрая. Я с ней разговаривал. И видел ее чувства к некроманту…она, его любит до безумия.
— Оно и видно…
— Слушай Хель, даже если это все, правда и Алиера зачинщица всей этой кутерьмы, то нас тем более не будут слушать. Ее отец— член совета. А мы кто? Бастарды. По сути даже не нормальные граждане королевства. Я — убийца, ты …просто всех раздражаешь.
— Ну, спасибо.
— И много знаешь… — тут же сказал Сема. — Тебе жизнь не оставят. Как и мне. Мы обречены, если Ривиэль не придумает, как нас вызволить. Кстати, ты так и не сказал, где она.
Анхель вздохнул и отошел от решетки.
— Не знаю. Алиера что-то кинула мне в лицо…какой-то порошк. А потом что-то прошептала. И я тут же вырубился. Очнулся уже здесь.
— Думаешь, она жива? Алиера ведь напала на вас, и Рив была не в лучшей форме…
— Не знаю… — еще раз повторил Хель. — Но Рив не могла умереть…
Сема молчал. Анхель как-то нервно дернулся и зло проговорил.
— И ты ведь так не думаешь?
— Я не знаю, что думать.
— Сема!
— Что?! — вспылил эльф. — Я не знаю! Я тоже ничего не знаю! Рив уже бросила меня однажды. Не потому что хотела, но бросила. Что могло измениться в этот раз…?
Анхель сплюнул и молча, отвернулся от Семы.
— Ты недостоин ее дружбы…
Сема вскинул глаза, но слова комом застряли в горле. И он лишь сжал зубы от горечи.
* * *
До центра города добралась автостопом. Оказывается много еще людей в наше время, могут помочь просто так.
Потом добралась пешком до искомого универмага. Здесь всегда было людно, потому что он работал круглосуточно. Ярко светились огромные окна с плакатами аппетитных продуктов, сновали сонные и уставшие прохожие, которые поздно возвращались с работы. Я вертелась около входа, пытаясь найти ту самую старуху в темном пальто. Она стояла поодаль. В освещенном круге фонаря и пила что-то горячее из небольшого термоса.
Кинувшись к ней, я чуть не споткнулась. Она раздраженно повела кустистыми белыми бровями и злые колкие глаза, все также вперились в меня, как несколько лет назад…
— Чаго?
— А добрый вечер бабушка, я вот… — запыхаясь, начала я.
— Да помню, чай не совсем старая, — перебила меня старуха, продолжая цедить горячий напиток из термоса.
— Да? Это хорошо. Так вот, мне бы…
— Вот молодежь пошла… — снова заворчала старуха. — Бегут, кричат, чего-то требуют. Ни стыда, ни совести! Говорила ведь, обойди, не ходи! Ну конечно, кто старуху слушать будет, все ведь умные, всем некогда…
— Бабушка, мне очень нужно… — начала я снова, но бабка и тут влезла.
— Нужно ей! Чего тебе нужно?! Вертай назад, и иди, отколь пришла! Нужно ей…
Старушенция снова стала невозмутимо попивать свой термос и на меня внимания больше не обращала. Я сжала кулаки. Однако чутье мне подсказало, что силой тут ничего не решить…толку с того, что я покрою ее матом? Она лишь рассмеется мне в лицо, но делать ничего не будет. Надо сменить тактику…
— Да, тяжело вам бабушка… — медовым голосом начала я. — Ох, что за жизнь пошла! Никакого уважения к старости! Где льготы? Где прибавки к пенсии? А про медицину и говорить нечего…вот при Сталине, такого бардака не было!
Бабка заинтересовано оторвалась от своего термоса, и в ее колких глазах проскользнуло что-то вроде любопытства. Ну а меня понесло, потому что, войдя в образ, надо ему соответствовать.
— А чтобы сказал Ленин? Ой, даже слушать не хочу. Какая музыка похабная нынче! А молодежь во что одевается? Срам не могут прикрыть! Какую страну развалили…ай-яй-яй. А ведь цены растут. А денег нет. Как жить? Вы видели, сколько хлеб стоит?! И это в нашей-то стране! А врачи нынче и не врачи! Вот случай был…друг простудился. Температура, все дела…позвонил в скорую, мол, приезжайте, мне плохо. А они ему, как вызов оформлять, платно или нет? Говорит, так откуда ж деньги, так приезжайте. И что вы думаете? Не приехали! Отказались! А друг помер…ай, что жизнь-то с нами делает… То ли напиться с горя, то ли гадость какую сделать…
Бабка удивленно расширила глаза.
— Юродивая что ли?
Я чуть не чертыхнулась. А я тут соловьем пою! Бабка-то крепкий орешек…
— Нет. Просто разговор поддержать.
— Нечего мне зубы заговаривать. Сказал же, иди. Нечего тут высматривать!
Я шумно выдохнула через нос.
— Что вы хотите, за пропуск обратно?
Бабка заинтересовано стрельнула в мою сторону глазами, а потом, как можно небрежнее окинула меня взглядом.
— Да что у тебя есть-то? Говорилка твоя, не самой свежей модели? Или пятьсот рублей в левом кармане пальто?
— А что вам нужно?
— Хех…с таких как ты, и брать нечего…
— Тогда…тогда…тогда… — я лихорадочно думала, что можно предложить, но на ум ничего не шло. Эх, Тома, была, не была. — Давайте загадку!
Бабка вздернула кустистую бровь.
— А справишься ли?
— Не попробую, не узнаю.
— Видать, сильно тебе вернуться надо… — задумчиво проговорила бабка. — Ну, смотри. Дело твое.
Старуха отложила термос, отряхнула руки и повернулась ко мне.
— Попытка только одна. Времени тебе…пять минут. Не отгадаешь, этими вратами уже никогда не пройдешь. И меня больше не будешь видеть. Так что не оплошай, девонька.
Я гулко сглотнула. Обратного пути нет…
— Загадывайте!
Бабка нахмурилась и мне казалось, что даже само время вокруг нас сгустилось в какую-то недвижимую массу. А фонарь потемнел и стал тускнеть с каждой секундой.
— Два кольца, два конца, посередине гвоздик!
Знаете…есть такое чувство…когда…так и тянет…совершить убийство. У меня сейчас, точно такое же чувство.
Я так и стояла с открытым ртом, пока бабка деловито засекала время на своих стареньких наручных часиках.
— Минута прошла. Ну чего вылупилась? Знаешь, так говори!
— Вы издеваетесь?
— Сказала же, мудреная будет! Еще никто не отгадал!
— Эм…позвольте узнать, а сколько вы тут стоите?
— Почитай уж лет сто с чем-то… — прикинула бабка.
— И кто проходил через ваши врата?
— Никто. Ты вот первая такая.
— То есть… — я выдохнула. — Загадку вы загадали первой мне?
— Ну да, — снова кивнула бабка. — Да ты не тяни! Время твое уходит! Не отгадаешь…
— Ножницы.
— …больше никогда не…что-что?
— Ножницы, — устало повторила я и потерла переносицу. — Есть другой вариант — голубые женятся. Но думаю, вы не это имели в виду.
Бабка растеряно смотрела на меня потом часы, и снова на меня.
— Так быстро отгадала…я ведь…стока времени, ее придумывала…
— Я вас разочарую бабушка — со вздохом сказала я. — Этой загадке уже много лет. И ее каждый ребенок знает. Так что, советую вам придумать новую загадку, чтобы уж наверняка…а лучше, сразу несколько.
Бабка зло выдохнула.
— Ладно…твоя взяла. Но чтобы я тебя тут…больше не видела!
Бабка мрачно отвернулась от меня и начала шуршать сумками. Я так и стояла. Ничего не происходило. Странно, может она забыла или…
В этот момент старуха снова повернулась ко мне и зло выкрикнула.
— Чего стоишь?! Иди, давай!
В ту же секунду меня вышвырнуло за пределы освещаемого фонарем круга, в кромешную темноту. Странная старуха и одинокий фонарь на улице стали удаляться так быстро, что спустя несколько секунд, их уже не было видно.
Несколько мгновений я летела в абсолютной темноте. Потом все вокруг меня, стало сдавливать невидимой рукой. Все сильнее и сильнее. Казалось, что меня сейчас раздавит. Воздуха стало нахватать. Я почти задыхалась от этой тяжести вокруг. И когда невыносимая тяга грозилась просто растереть меня в порошок, она отхлынула прочь, и я вдохнула уже терпкий воздух леса.
Вокруг никого. На небе уже горели звезды. Сколько меня не было…я так и не спросила у Тома. Но раз он сказал, что время еще есть, то видимо не очень много.
Ветер подобрал с земли пригоршню листьев и стал ими играть, как малое дитя. Я поежилась. Однако холодно…мое пальтишко, не приспособлено на зимы. А то, что зима уже близко, явно чувствовалось в воздухе.
Куда идти…в город нельзя. Сдадут Грэгору, как нечего делать. В последний раз, когда я пыталась найти мага, я чувствовала его в Варсилэе. Может он там? Но если я там покажусь…перед внутренним взором тут же промелькнуло лицо Свеи.
Нет. В Варсилэй мне путь заказан. Подвергну опасности всех…
Тома сказал, что суда над Семой не избежать. Значит Сема, скорее всего в темнице. Если Алиера хочет избавиться от свидетелей, то Анхель тоже там. Она сделает все быстро, чтобы никто не сомневался в вине Семы.
Мага Алиера не тронет. Она слишком сильно его любит, так что будет играть перед ним роль нежной женушки до победного конца.
Самое разумное остаться пока в столице.
Я, молча, согласовала с собой план действий и двинулась вперед. Когда я порядочно ушла от места, где оказалась, я поняла, что меня выкинуло очень далеко от точки, где нас застала Алиера.
Спустя пару часов, мое пальто намокло окончательно от влажного воздуха. Осенние сапоги были с теплой подкладкой, но даже они не спасали от холода, который пронизывал пальцы и сводил их судорогой.
Как же я жалела, что забыла шапку дома. А ведь меня так часто ругал за это супруг…
Однако удача всегда на стороне сирых и убогих. Ну, или очень упрямых …
Вдалеке показались огни города, а потом я вышла на широкую и хорошую дорогу до города. Столица не закрывала ворота на ночь, и я, собрав последние остатки тепла, пошла обратно.