ЦАРСКОЕ СЕЛО. АЛЕКСАНДРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

Александр Михайлович и Мария Федоровна хмуро смотрели друг на друга. Собственно в комнате кроме них был, что называется, цвет имперского бомонда — и бывшая Императрица Александра Федоровна, и Великая княгиня Ольга Александровна, и даже Великие княжны Ольга Николаевна с Татьяной Николаевной. И сидели они в одном из уцелевших помещений Александровского дворца, которое практически не пострадало во время пожара, хотя из окон открывался вполне эпичный вид на пожарище и суету вокруг него.

А обсуждали последние известия из Петрограда и, в частности, сведения о раскрытии заговора Кирилла и англичан против царствующего Дома.

— Это неслыханная дерзость! — заявила Александра Федоровна.

— Слыханная или неслыханная — это, милочка, не суть важно. — отпарировала Мария Федоровна, — важно что Михаил предпримет дальше.

— Сомневаюсь, что он предпримет что-то значительное. — Александр Михайлович покачал головой, — все-таки речь идет о союзниках, да и очень сомнительно, что Михаил позволит себе вынести сор из великокняжеской избы. Все-таки Кирилл Владимирович мало того, что Великий Князь, но еще и Цесаревич. Во всяком случае, насколько мне известно, неделю назад он предпочел не разглашать тайны Императорской Фамилии и решил сохранить хорошую мину. А сейчас ситуация для Династии значительно хуже, чем была в феврале.

— Конечно, вы привыкли, что Никки позволял вам не считаться с волей и мнением Императора! — Александра Федоровна с плохо скрываемой неприязнью посмотрела на Сандро.

Тот сделал удивленное лицо и полным участия голосом поинтересовался:

— Аликс, дорогая моя, чем вы недовольны и в чем изволите упрекать меня?

Бывшая Императрица фыркнула и зло бросила:

— Если бы Николай казнил всех, кто причастен к убийству нашего Друга, то я уверена, что никакой бы революции не случилось бы!

— Ах, Аликс-Аликс, вы так ничего и не поняли. — покачал головой Сандро. — Именно ваши игры с этим безумцем Распутиным и повергли Империю в ту катастрофу, которую мы сейчас пытаемся разгрести!

— Довольно! — Александра Федоровна хлопнула ладошкой по столу. — Я не желаю этого слышать! Именно мягкость Императора и безнаказанность Великих Князей и стали причинами нынешних событий! Добрый Никки пожалел вас, а нужно было все причастных повесить!

— Да хватит вам. — Мария Федоровна устало покачала головой. — Наводить порядок в царствующем доме нужно было раньше. Слишком вольготно себя чувствовали, слишком независимо себя вели. Да что там независимо, нет, это не то слово! Безнаказанно!

— Вот-вот! Безнаказанно! — Аликс чуть ли не впервые на памяти присутствующих хоть в чем-то согласилась со свекровью, но вдовствующая Императрица тут же разрушила эту иллюзию единения.

— Нет, милочка, вы меня опять не услышали судя по всему. Я говорю о всем периоде правления моего сына и вашего мужа. Многочисленные родственники могли не просто творить все что угодно, но и совершенно наглым и беспардонным образом красть государственные средства на виду у всей России, просаживать на певичек и актрис миллионы казенных средств, и знать, что им ничего не будет за это, ведь все они представители круга неприкосновенных — члены Императорской Фамилии.

— Я согласна с мама, — подала голос Ольга Александровна, — если бы тот же Алексей Александрович понес бы наказание за миллионные растраты на актрисок ассигнований на флот, то, быть может, Россия бы не проиграла войну с Японией, а его взывающее поведение не стало бы причиной падения авторитета Императорской Фамилии!

Аликс огрызнулась:

— А если бы чей-то любимый брат исполнял повеления своего Императора и не женился бы тайно морганатическим браком на дважды разведенной особе, то и авторитет Императора бы не страдал так сильно!

Александр Михайлович подвел итог фамильной пикировке:

— Вот об этом я и говорю — слишком мало знала история прецедентов того, что русский Император станет садить в темницу или отправлять на плаху свою родню. Поэтому, думаю, нас ждет лишь ухудшение ситуации, вследствие полумер Михаила.

* * *

ПЕТРОГРАД. ГЛАВНЫЙ ШТАБ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

— Как вы могли это допустить???

Я не находил себе места от бешенства. Вот как такое могло получиться? Нет, я все понимаю, почерк ясный и такие события не происходят самопроизвольно. Понятно, что этот паршивый желтый листок получил заказ на вброс этого жуткого скандала именно в этот момент, когда общество и так смущено выше всякой крайней меры. Понятно, что текст, если и не был написан полностью заранее, но авторов публикации явно консультировали сведущие в этой теме люди. Понятно, что следователи МВД или ребята из контрразведки сейчас, если я дам команду, перевернут вверх дном всю эту редакцию и проведут прочие следственные действия. Понятно также, что даже если они начнут вырывать ногти у всех сотрудников редакции, то они ничего толком не узнают, ведь почти наверняка эти газетчики даже не знают кто заказчик этого информационного сброса. Все это понятно.

Мне одно не понятно — каким образом фотография могла покинуть стены Министерства внутренних дел, если никаких журналистов на самом деле не было, а сама операция проводилась в самой строгой секретности. Что я там, кстати, говорил о безопасности и чудесах безалаберности? Какая к чертям безалаберность, если сами носители секретов продают их направо и налево?

— Я жду объяснений, господин министр!

Глобачев был бледен. Нет, потрясенным он не выглядел, поскольку явно прочитал данную статью раньше меня. Прочитал и даже что-то попытался выяснить, как я понимаю. Что ж, послушаем господина министра.

— Ваше Императорское Величество, по данному происшествию нами начаты следственные действия и удалось на данный момент установить следующее. С момента ареста заговорщиков бесследно исчез один из принимавших участие в аресте сотрудников Охранного отделения Иван Скоробогатов. Нами установлено, что господин Скоробогатов вышел из здания МВД, но по месту своего проживания не объявлялся. Его местонахождение в настоящее время устанавливается. Следствие так же изучает другие версии.

Глобачев запнулся, а затем, кашлянув, закончил:

— Ваше Императорское Величество, я готов ответить за провал и предстать перед следствием и судом. Прошу принять мою отставку с поста министра внутренних дел.

— Хотите легко отделаться, господин министр. Что мне ваша отставка? — я покачал головой. — Дайте мне результат по делу о заговоре. Только четко проведенное расследование, только выявление всех участников мятежа и связей заговорщиков вернет вам мое расположение и доверие. Причем я говорю не о мелкой рыбешке, не о рядовых исполнителях, нет, мне нужно искоренить всю заразу. Всю, до самых верхов, не взирая на титулы и покровителей. Вы меня понимаете?

Бледный Глобачев кивнул.

— Так точно, Ваше Императорское Величество. Я сделаю все, что в моих силах!

— Нет, — отрицательно качаю головой и говорю глядя ему в глаза безжалостным взглядом, — вы уже сделали все что могли и вот результат — утечка и публикация самого страшного нашего секрета в бульварной газетенке. Ваше "сделаю все, что в моих силах" привело к такой катастрофе, что тут впору не в отставку идти, а стреляться. Но я вас так просто не отпущу. И вы сделаете не только все что можете, но и вообще все. Все! Вы меня поняли, господин министр внутренних дел?

Тот сглотнул и просипел:

— Все понял, Ваше Императорское Величество. Сделаю все.

* * *

ПЕТРОГРАД. ПОСОЛЬСТВО ВЕЛИКОБРИТАНИИ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.

Бьюкенен досадливо поморщился от рева толпы за окном. Случившийся аншлаг под стенами английского посольства. Близость в Зимнему дворцу сыграла злую шутку с британским дипломатическим учреждением, поскольку возбужденная толпа, едва прочтя газеты, сразу же двинулась по Миллионной улице и почти мгновенно достигла искомого адреса Дворцовая набережная, дом номер 4.

Проклятие! Крайне неуклюжие действия этого неудачника Рейли поставили внешнеполитическое ведомство Великобритании в очень щекотливое положение. И тут все было, как говорят русские, что называется, одно к одному, ошибка за ошибкой, и даже такая, казалось бы ерунда, как соседство конспиративной квартиры Великого Князя Кирилла Владимировича со здание английского посольства в данном контексте служило лишь дополнительным доказательством того, что именно Великобритания стояла за заговором вообще и действиями Великого Князя в частности.

И вот теперь он, сэр Джордж Уильям Бьюкенен, должен одним ухом прислушиваться к яростному бурлению негодующей толпы под окнами посольства, а другим выслушивать растерянные блеяния этого нынешнего русского министра иностранных дел, который вопреки дипломатическому протоколу лично прибыл в посольство Великобритании для требования объяснений.

— Сэр Джордж, — говорил Милюков, — Его Императорское Величество крайне удивлен действиями союзников и участием их в сразу двух попытках государственного переворота в России. Такие действия не согласуются с той атмосферой сердечного согласия, которая была свойствена отношениям между нашими странами. Его Императорское Величество Государь Император Михаил Второй уполномочил меня потребовать объяснений от правительства Его Величества Георга V. До получения официальных объяснений и извинений из Лондона Его Императорское Величество повелел отозвать из Великобритании российского посла в Петроград для консультаций. Сэр Джордж, мне, как российскому министру иностранных дел, крайне неприятно некоторое охлаждение, наметившееся между нашими странами, случившееся не по вине правительства моей страны. Однако без разрешения возникших недоразумений и компенсации моральных издержек, которые были понесены российским государством, будет крайне сложно вернуть отношениям между нашими странами ту атмосферу полного доверия, без которой совершенно немыслимы союзнические обязательства.

* * *

ПЕТРОГРАД. ГЛАВНЫЙ ШТАБ. 6 марта (19 марта) 1917 года. Ближе к вечеру.

— Ваше Императорское Величество, Великий Князь Кирилл Владимирович доставлен по вашему повелению.

Сафонов дал знак и в кабинет ввели Кирилла. Я сделал жест рукой и нас оставили одних.

— Не боишься, что я на тебя сейчас брошусь? — улыбаясь, поинтересовался мой пленник. — Или размозжу тебе голову этим стулом?

Качаю головой.

— Нет, не боюсь. Ты этого не сделаешь.

— Вот как? — удивился Кирилл. — На чем же основана твоя уверенность?

Держу паузу, а затем даю ответ:

— Моя уверенность основана на твоей уверенности.

Вижу, что мой собеседник несколько озадачен.

— Поясни свои слова, будь любезен.

— Все просто… — я раскуриваю папиросу, вновь затянув с ответом. — Я хорошо тебя знаю. После ареста ты не выглядишь как человек, для которого все пропало. Ты весел и уверен в себе. А это значит, что ты на что-то надеешься. А раз ты надеешься, то не станешь рушить свое будущее глупыми выходками, в результате которых ты можешь получить пулю или стать цареубийцей. Ведь в этом случае твои надежды на трон будут неосуществимы. Я не думаю, что ты готов пожертвовать собой ради каких-то абстрактных идеалов, а значит, и не верю в то, что ты попробуешь ударить меня стулом. К тому же я вооружен.

— Допустим, твое оружие меня бы не остановило, но в целом, ты прав. Я не стану делать глупости, поскольку рассчитываю на положительный для себя исход дела…

Однако я его тут же перебил:

— Изволь обращаться ко мне без фамильярности, я твой Император.

Кирилл иронично усмехнулся и сделал вид, что я ничего не говорил. Он сидел, свободно развалившись на стуле, и иронично смотрел на меня, явно наслаждаясь моментом. Ладно, послушаем, корона с меня не упадет. Для начала поймем причины его уверенности, а ухмылку можно стереть с лица и позже. Вместе с зубами.

Великий Князь меж тем начал свой спич с видом полного превосходства, так, словно он уже победил и это я у него на допросе, а не наоборот.

— Ты взялся слишком резко и наделал кучу глупостей. Твоя власть сейчас столь эфемерна, что скорее походит на мираж в пустыне. Ты продемонстрировал генералитету, что собираешься перетасовать колоду, и почти все высшие военноначальники понимают, что их дни как главнокомандующих фронтами и командующих армиями сочтены. Такая же обстановка в Ставке, где твой Лукомский так увлекся поиском заговорщиков во времена февральских событий, что не может остановиться до сих пор. А это нервирует многих не только в Ставке, но и на фронтах и даже в Петрограде. В общем, можно констатировать, что опору в лице армии ты потерял. Подавление нынешних выступлений в столице не избавило тебя от проблемы, а лишь отсрочило твое падение. Причем отсрочило совсем ненадолго.

Заметив, что я не тороплюсь комментировать его слова, Великий Князь продолжил.

— Твой генерал Иванов, в качестве главнокомандующего петроградским военным округом, умудрился всего лишь за несколько дней вновь превратить столицу в котел, готовый взорваться в любое мгновение. Его замечательное распоряжение об одновременной отправке на фронт всех запасных полков из города сделало твоими врагами в Петрограде почти двести тысяч вооруженных людей. Не скрою, я весьма впечатлен твоим гениальным решением о создании внутренних войск, но это изящное решение лишь отсрочило твою катастрофу. Нижние чины перевозбуждены, вместо простого переименования готовых частей твой служака Маннергейм, с упорством достойным лучшего применения, пытается формировать части внутренних войск заново, зачисляя солдат из запасных полков не всех сразу, а индивидуально, часто разъединяя по разным частям тех, кто до этого служил вместе, тем самым сильно затягивая процесс, создавая чудовищную неразбериху и повышая недовольство.

Он жизнерадостно рассмеялся.

— Тебе вообще везет на добросовестных генералов, не умеющих предвидеть последствия своих действий. Они действуют в принципе так, как должно, но абсолютно вредно в сложившихся обстоятельствах. Нужно было выводить ненадежные части из столицы? Да, но то, как это попытался сделать Иванов, уверенно ведет тебя к катастрофе. Правильно ли поступает Маннергейм, формируя части заново? Правильно с военной точки зрения, но это лишь усугубляет проблему в Петрограде.

Я промолчал, а Кирилл тем временем продолжал, все более воодушевляясь.

— Твой премьер-министр Нечволодов опасный романтик, но полный профан в чиновничьих интригах и играх. Он повел себя так же как и ты — начал энергично все ломать и пытаться все сделать как ему хочется и видится правильным. Он перепугал тьму чиновников, проработавших во всяких министерствах многие годы. Он запустил подготовку такого количества реформ, что сразу нажил себе и тебе огромное число врагов, которые так же не допустят не только осуществления подобных реформаций, но и даже не дадут о них объявить прилюдно. Так что весь чиновничий аппарат против тебя. А вместе с ними против тебя все крупные землевладельцы, ведь ты собираешься отобрать у них землю, не так ли? И даже если это не так, это уже совершенно неважно, поскольку все они считают, что это именно так. А чего стоит проект денежной реформы с отказом от золотого обеспечения рубля? И в России и за границей это не понравилось очень и очень многим. Только за одно это можно лишиться короны!

Великий Князь даже хлопнул в ладоши от возбуждения.

— Ты умудрился испортить отношения с союзниками, причем не теперь, когда твой генерал Глобачев бездарно проворонил публикацию в этом желтом листке, а потом абсолютно беспомощно наблюдал за тем, как газета печатается в разных типографиях, а мальчишки распродают газету. Вялые действия Глобачева показывают его полную некомпетентность, которая лишь усугубила проблемы с союзниками. Но начал ты портить отношения с союзными державами еще раньше, тогда когда твой Лукомский отдал распоряжение о пересмотре планов компании на этот год и при планировании наступательных операций стараться свести потери к минимуму. Более того, ты умудрился сообщить главнокомандующим фронтам о том, что стратегия теперь сводится к истощению противника без решительных наступлений в этом году. Мол, в этом году победы все равно не случится, так что поэкономим силы и людей. Ты, Миша, точно с Луны свалился, кто ж тебе позволит сидеть в сторонке и курить папиросы, пока Англия и Франция истекают кровью? Неужели для тебя, человека много времени проведшего на передовой, является таким уж секретом, что, ввиду общей технической отсталости России, мы можем расплачиваться за участие в коалиции именно солдатскими массами, которые бросаются в бой? И если уж союзники посылают сотни тысяч своих солдат на немецкие пулеметы, то нам и подавно никто не позволит сидеть в стороне и ждать пока все закончится само собой. К тому же, уж кто-то, а ты-то должен понимать, что эти жертвы войны и есть наша плата за право быть причисленными к цивилизованному человечеству и за право быть допущенными в высший свет европейских держав. У каждой страны в мире своя роль и свои взносы. Но, Миша, если ты не желаешь платить членские взносы в клубе цивилизованных народов, то из клуба тебя исключат, не так ли? Так чего ты тогда удивляешься, что руководители этого элитарного клуба хотят заменить того, кто взносы платить отказывается, на того, кто уплату взносов готов обеспечить?

— То есть убить миллионы своих подданных ради чужих интересов? — не утерпел я.

— А почему нет, Миша? — Кирилл искренне удивился. — Какая разница от чего они погибнут? Ты не хуже меня знаешь, что Россия на грани голода. Население стремительно растет, земли на всех не хватает. Война нужна нам как воздух, поскольку война уменьшает количество едоков, а все беды мы списываем на войну. Закончи мы сейчас войну и не пройдет и нескольких лет, как Россию охватят голодные бунты. И нам всем придется посылать войска на расстрелы бунтующих. Так что лучше, чтобы миллионы благородно погибли за Веру, Царя и Отечество, или же умерли от голода, или были убиты правительственными войсками? Ты пытаешься уменьшит наши потери. Но зачем? Кадровая армия все равно уже погибла, на фронтах всякий сброд, который мне лично абсолютно не жаль. Ты посмотри только на рожи этих вояк в запасных полках! Чего их жалеть? Ты видишь в них людей и в этом твоя ошибка. Еще большая твоя ошибка — попытка показать этим скотам, что Император тоже человек! Как только они в это поверят, тут и конец нашей власти над ними! И, Миша… Ты допустил главную ошибку, за которую ты будешь расплачиваться куда как серьезно…

Он закурил и явно по моему примеру тянул время. В конце концов он разродился.

— Миша, есть те, на ком держится государство. Эти люди сдерживают самовластие монарха и одновременно служат опорой его правления. Я говорю, как ты понимаешь, об аристократии и в первую очередь о членах Императорской Фамилии. Неделю назад ты сделал одно утверждение, которое позволило тебе взойти на Престол. Тогда многие посчитали, что ты дал гарантию. Но последние события показывают, что твои гарантии ничего не значат. Более того, складывается ощущение, что ты даже не понял что именно ты сказал. Для тебя это были лишь слова, лишь пустой звук, выхолащивание которого ставит под угрозу всю основу нашей монархии и всего нашего государства. Если ты еще не понял, то я повторю слова твоей гарантии — "Великого Князя нельзя арестовывать". Именно это слова стали твоей дорогой к трону. И именно эти гарантии ты сейчас подвергаешь сомнению. А ведь это не просто слова! Это негласное соглашение между элитами, которое никто не дерзал нарушить вот уже больше ста лет! Даже твой царственный брат был вынужден закрывать глаза на растраты и откровенное мотовство членов Императорской Фамилии, когда Великие Князья оставались ненаказуемы за любую шалость или провинность. Таких примеров, когда Император закрывал глаза на вещи, за которые других ждала бы каторга или виселица, великое множество. Да о чем мы говорим, когда ты сам нарушал Высочайшие повеления и тебя по существу лишь слегка журили за это! Да ты вспомни, как Николай был вынужден проглотить расправу над его любимцем Распутиным! Ведь Распутина убили не только и не столько как ненавистного колдуна, и ты это прекрасно понимаешь. Это все сказочка для прекраснодушной публики. Нет. Распутина убили в качестве демонстрации Императорской семье и лично Государю их места в иерархии Империи. Демонстрации того, что они всевластные Самодержцы лишь пока им это позволяют. Именно так. И вот теперь, корона вскружила тебе голову, и свое место забыл ты.

Кирилл насмешливо смотрел на меня.

— Ты презрел договор и арестовал Великого Князя. Прав я ли нет, значения особого не имеет. Императорская Фамилия не позволила Императору Николаю даже пальцем тронуть убийц Распутина, поскольку в деле были и Великий Князь Дмитрий Павлович и князь Юсупов, зять Великого Князя Александра Михайловича и Великой Княгини Ксении Александровны, сестры самого Императора Николая и твоей сестры, между прочим. Точно так и Императору Михаилу не пойти против воли всего Царствующего Дома. Главе Дома позволено давать разрешения на браки или, в случае нарушения уложений членами Императорской Фамилии, он может, так или иначе, наказывать ослушников, например, накладывая временный арест на имущество. И ты, и я прошли через период немилости Главы Дома за наши любовные шалости, но мы все прекрасно понимаем, что одно дело временный арест имущества, а совсем другое, немыслимое дело, это арест самого Великого Князя. Огласив мне приговор, ты огласишь приговор самому себе, поскольку каждый из тех, кого я перечислял сейчас, отнесет приговор на свой счет. Сколько ты проправишь после этого? Миша, ты загнал себя в тупик, и выхода из него нет никакого, кроме уступок. Ты умудрился поссориться с союзниками, ты испортил отношения с крупными землевладельцами, а они есть везде и в Думе, и в министерствах, и в армии. Ты заигрываешь с чернью, дополнительно испортив тем самым отношения с родовой аристократией. Ты тешишь себя иллюзией, что твоя популярность среди черни поможет тебе? Так ты ошибаешься мой дорогой кузен, ибо те, от кого зависит твое пребывание на Престоле против тебя. Им всем нужен я или такой как я. И ты это прекрасно знаешь.

Я затянулся и, выпустив клуб дыма, спросил у ухмыляющегося Кирилла:

— И ты, конечно же, что-то хочешь мне предложить?

Тот заулыбался еще шире и заговорил тоном победителя:

— О, да, поверь, мне есть что тебе предложить. Даже несколько вариантов и все они прекрасны!

— Вот как? Любопытно будет послушать.

— Послушай-послушай, мой дорогой кузен. Вариант первый. Самый разумный как по мне. Ты подписываешь отречение, я принимаю корону и быстро все возвращаю на прежние рельсы. В этом случае я гарантирую тебе неприкосновенность и ты сможешь присоединиться к семье Николая в Ливадийском дворце. Думаю, там места хватит на всех, а охрана обеспечит вам спокойную жизнь, вдали от тягот и тревог окружающего мира. Правда, союзники настаивают на проживании вас вне России, например, на одном из прекрасных островов Британской Империи, но я против — два бывших Императора под юрисдикцией Лондона чревата различными неожиданностями. Вот. Это был первый вариант. Нравится?

— Давай дальше.

Тот кивает.

— Дальше. Дальше вариант номер два. Ты остаешься Императором, но оставляешь попытки сломать существующий порядок. Россия продолжает войну, вопросы земли и собственности ты оставляешь в покое, всем участникам последних событий объявляется прощение, а Государственная Дума формирует правительство общественного доверия. Верховным Главнокомандующим становится Великий Князь Николай Николаевич. В России сохраняется самодержавие, но твои реальные возможности ограничиваются, всю реальную политику осуществляет новое правительство.

Кирилл взял короткую паузу, видимо, желая отделить варианты друг от друга.

— Вариант номер три. Ты подписываешь Манифест и даруешь России Конституцию, которая ограничивает власть Императора, сведя ее фактически к церемониальным функциям. Данный вариант мне нравится куда меньше, ведь я таким образом ограничиваю и свою будущую власть. Да-да, не смотри на меня так, я и при этих вариантах собираюсь оставаться Цесаревичем и, соответственно, собираюсь принять после тебя корону Империи.

— Еще будут варианты? — интересуюсь я.

— Будут. Итак, я озвучил три, так сказать, английских варианта выхода России из нынешнего кризиса. Теперь выслушай французские…

— А германские будут? — перебиваю его напыщенное словоизлияние.

Он хмыкнул.

— Ты зря так иронизируешь. Выхода у тебя нет никакого, кроме как согласиться на один из вариантов. Но об этом позже. Так вот, французы предлагают вариант установления в России республики. Ты подписываешь соответствующий Манифест и отрекаешься от Престола в пользу Временного правительства, а тебе, в свою очередь, французские власти гарантируют свободное проживание где-нибудь в Париже или в любом другом месте Франции по твоему выбору. Как ты понимаешь, этот вариант нравится мне меньше всего, ведь короны лишаешься не только ты, но и я. Итак, варианты озвучены и выбор за тобой. Ты как Император не устраиваешь никого. Те же союзники настроены очень решительно, вплоть до прекращения финансовой и военной помощи, а так же ужесточение позиции союзников относительно кредитов России. А без помощи союзников наша армия просто разбежится. Россия на полном ходу несется в пропасть. Если ты не уступишь, то впереди нас ждет Смута, Гражданская война и поражение на фронтах. И миллионы погибших среди тех самых подданных, о которых ты так печешься.

Я смотрел на его самодовольную физиономию, борясь с искушениями. Я не мог сказать, чего мне хочется больше — просто и незамысловато собственноручно набить ему морду, кликнуть заплечных дел мастеров или расстрельную команду. Но мордобой проблем не решит, заплечных дел мастера давно повывелись в нынешней "тюрьме народов" и "кровавому царизму" их даже негде взять. Ну, а расстрел…

Тут Кирилл Владимирович окончательно оборзел.

— Сколько времени тебе нужно на принятие решения? Или, может, перенесем встречу на вечер? У меня, знаешь ли, дела еще запланированы на сегодня, не хотелось бы опаздывать.

— А куда тебе торопиться? В камере Петропавловской крепости тебя и переоденут, и накормят, да и развлекут как следует. Уж поверь, программа будет интересной.

Великий Князь удивленно посмотрел на меня.

— Миша, это не смешная шутка. Ты и так уже испортил все что мог, зачем тебе усугублять?

Настала моя очередь усмехаться.

— Какие могут быть шутки в наше серьезное время? Только серьезные шутки. Ты тут недавно выражал неудовольствие бездарной и беспомощной работой генерала Глобачева. Я намерен предоставить ему возможность исправить твое неверное о нем впечатление. У него к тебе накопилось много вопросов. Поверь мне, очень много вопросов. И о заговоре, и о заговорщиках, и о союзниках и об их кознях.

Кирилл вскочил со своего места.

— Ты… ты не можешь так поступить! Я — Великий Князь! Ты объявляешь войну всем членам Императорской Фамилии! Ты безумец!

Я переждал вспышку его эмоций и спокойно проговорил:

— Знаешь, Кирилл, вы все услышали только то, что хотели услышать. А вот тот же Сергей Михайлович, которому я эти слова говорил, услышал меня правильно. Потому что сказал я ему тогда следующее: "Господа из Государственной думы путают себя с народом, а некоторые члены Императорской Фамилии путают себя с Россией. Господа заигрались. Пора всех приводить в чувство и ставить в угол коленками на соль". И еще я добавил: "Постарайся объяснить упрямцам, что для них есть только два варианта действий — либо они поддерживают народ и Государя в борьбе с врагами народа, либо может случиться так, что нам потом придется вписывать их имена в списки героев, которые погибли от рук мятежников. И все что, мы потом сможем для них сделать как для членов Императорской Фамилии — это обеспечить почетные похороны и память как о славных героях. Империи нужны герои, а члены Императорского Дома не могут быть предателями и изменниками. Это просто исключено". Так вот теперь я не уверен, что почетные похороны для члена Императорской Фамилии всегда лучше позорной казни. Во всяком случае, почетные похороны я могу гарантировать не всем. Эту привилегию нужно еще заслужить.