Гонец опустился на одно колено. Было видно, что он проделал долгий и нелёгкий путь. Его плащ промок и покрылся грязью, и местами, похоже, кровью. На плечах и капюшоне дотаивали отдельные снежинки.
— Я принёс вести князю Сигиберу.
— Князь охотится, — холодно ответил Лизандий, — можешь рассказать их мне.
Гонец посмотрел на него с удивлением.
— На охоте? В такое время? Возможно, лучше будет…
— Рассказывай, — кивнул принц.
Гонец сдвинул промокший капюшон на затылок.
— Но, если князя нет…
— Я принц, — голос Лизандия чуть дрогнул, — и ты обязан…
— Да, ваше высочество, конечно, ваше высочество.
— Так говори.
— Плохие новости, ваше высочество. Я прибыл от ваших отрядов, что вы оставили на юге.
— Только не говори мне, что они разбиты… — со вздохом произнёс Лизандий, откидываясь на спинку кресла.
— Нет, ваше высочество, случилось худшее…
— Что может быть хуже поражения? Рассказывай.
— Сначала были наёмники, мой принц. С нами их было совсем немного. Они пришли и сказали, что мы задолжали им за восемь недель… И ещё сказали, что узурпатор расплатился со своими солдатами. Полновесными серенисскими монетами. До последнего гроша. И ещё добавил по серебряной монете за каждую неделю просрочки…
— Вы им заплатили?
— Мы хотели, ваше высочество, но князь увёз казну с собой. Мы планировали собрать деньги с горожан, как обычно. Но эти твари закрыли ворота и подняли флаг узурпатора. Они сказали, что если мы хотим их денег, то нам придётся взять стены штурмом.
— И вы взяли?!
Гонец покачал головой.
— У нас не было осадных машин и пехоты. Наёмники отказались сражаться, пока не получат денег. А узурпатор стал присылать людей, которые говорили, что он охотно примет к себе тех, кто согласится ему присягнуть. И… и многие поддались, ваше высочество…
— Скоты! Отщепенцы! Вы должны были их повесить!
Гонец тяжко вздохнул.
— Все рыцари Юга, которые были с нами, они ушли к узурпатору, и… некоторые из северян тоже.
Лизандий побледнел.
— Они за это заплатят… Что было дальше?
— Тогда, ваше высочество, мы решили отойти через горы, пока перевалы ещё проходимы. Но нам пришлось бросить весь обоз. В горах уже холодно. У нас почти не было еды, и много коней пало. Люди обессилели…
— Но вы смогли пересечь горы?
— Большинство да, ваше высочество…
— Хвала священным предкам. Хоть здесь удача.
— Несомненно, ваше высочество, но…
— Но?! Неужели это ещё не всё?
— Увы, ваше высочество…
— И что ещё случилось плохого?
— После перехода люди были усталы и голодны, многие лишились коней и были вынуждены идти пешком… Они сказали, что не могут сражаться… и… и… в общем они свернули знамёна и стали расходится по домам, ваше высочество.
— Мне нужны имена этих предателей! Всех. До единого! Кто они, называй!
— Их было много, ваше высочество…
— Я найду их всех! Позже. Ладно, скажи проще — сколько вас осталось, и где вы находитесь.
— Менее трёх сотен рыцарей, мой принц, их слуги и дружины, ваше высочество. Мы в пяти днях пути отсюда и надеемся нагнать вас здесь.
Он опустил голову.
Принц Лизандий некоторое время молчал. Потом негромко прошептал.
— Меньше трёх сотен… трёх сотен… — он обернулся к стоявшему рядом секретарю Сигибера, — распорядитесь, чтобы к их прибытию подготовили достаточно еды, корма для коней и нашли место, чтобы их разместить.
— Но, ваше высочество… этот замок совсем мал, здесь негде разместить даже столь небольшую армию. И у нас практически нет запасов еды. Мы остановились здесь по пути в столицу, и никто не ожидал, что…
— Так найдите еду! — выкрикнул принц, — найдите жильё. Рядом деревня. У них есть дома и есть запасы.
— Но, ваше высочество, армия прошла здесь осенью. Люди и так очень недовольны…
— Мне плевать. Мне нужно разместить моих солдат!
— Солдат князя Сигибера, осмелюсь заметить, — негромко уточнил секретарь, кланяясь.
— Князь охотится, и распоряжаюсь здесь я! — Лизандий стиснул подлокотник кресла бледными пальцами, — вам ясно?
На середине перекинутого через небольшую речушку деревянного моста замерли два всадника. Фигуры обоих скрывали длинные плащи. Одного — простой и чёрный, второго бархатный, синий, подбитый мехом белых полярных лисиц. Засыпанная первым снегом долина лежала вокруг них, пересечённая свинцово-серой полосой ещё не замёрзшей воды. На лесных опушках по краям долины виднелись группки вооружённых людей внимательно рассматривавших мост и стоявших на нём.
— Итак, — спросил Родгар, — зачем вы звали меня, князь Сигибер?
— Полагаю, что имею честь говорить с Родгаром, наследным бароном и владельцем замка Ласи, имперским наместником Снотиц?
— Бывшим владельцем замка и наместником, — уточнил Родгар, — но у вас хорошие шпионы, князь, не могу не признать…
— Не настолько хорошие, как мне бы хотелось.
— Так зачем вы меня позвали?
— Мне горько видеть, как столь благородный рыцарь, как вы, барон, вынужден командовать толпой мужиков…
— Думаете, меня хоть чуть-чуть трогает, что вам это горько видеть?
— Нет, конечно, — чуть заметно улыбнулся Сигибер, — но возможно вас тронет моё предложение это исправить.
— Вы предлагаете мне сдаться? — удивился Родгар, — я был лучшего мнения о вас, князь.
— Ну что вы. Я предлагаю вам лишиться приставки "бывший" в этих титулах…
— Я был лишён их по решению имперской ординатуры, пересмотреть это не в ваших силах.
— Вы недооцениваете мои силы, барон. Ординатура всегда готова пойти навстречу, если это необходимо для интересов государства… А они не смогут отказать императору в определении того, что в интересах государства, а что нет.
— Вы пока не император. И даже не его советник…
— Пока, барон, только пока… Так как вы отнесётесь к моему предложению.
— Вы вернёте мне замок и должность? Даром? И ничего не просите взамен?
— Самую малость, барон. Мне нужно попасть в столицу, а ваши люди перекрыли дорогу. Думаю, если они не очень надолго её освободят, а потом снова займут, когда по ней пойдёт армия Дидерика, это убедит его будущее величество отнестись к пересмотру вашего дела с особым пониманием…
Родгар насмешливо посмотрел на Сигибера.
— А что ему помешает не проявить этого понимания?
— Вы полагаете наследника лживым и неблагодарным человеком?
— Нет, я полагаю таким вас, князь, — Родгар даже чуть поклонился в седле.
Сигибер опять чуть улыбнулся.
— Вы достаточно умны. Что вы хотите?
— Во-первых, вы предлагаете слишком мало. Вы просто отдадите мне замок, который и так мой по праву предков, и мелкую должность в захолустье, на которую с трудом можно найти желающего её занять. А взамен вы хотите получить ни больше, ни меньше — императорский трон. Не знаю как по-вашему, но по-моему сделка не слишком-то честная.
— Ваши условия?
— Вы восстановите моё честное имя и вернете мне всё, что принадлежало моей семье. Кроме того, вы отдадите мне Бычий Лоб со всеми его землями и прилагающейся к нему должностью хранителя земель Золотого Тракта. И голос в имперском совете. Ну и, естественно, официальное оправдание за все мои действия в ходе мятежа. Да. Ещё. Все мои люди останутся при мне в качестве дружины, вассалов и знаменосцев… возможно мне понадобятся несколько замков и немного земель чтобы вознаградить их за службу. Но думаю, такая мелочь не затруднит ваше решение.
Сигибер насупился.
— Вы хотите очень многого, барон.
— Так и вы получаете не слишком мало, князь. Или трон этого не стоит?
— Это все ваши условия? — хмуро поинтересовался Сигибер.
— Почти…
— Вот как?
— Согласитесь, что никакие обещания ничего не стоят без реальных гарантий.
— И какие гарантии вы хотите, барон?
— Вы останетесь со мной, и наши войска будут сражаться против Дидерика вместе…
— И как я смогу в этом случае выиграть трон? Для этого мне необходимо попасть в столицу.
— Это не моя задача, князь. Вы умный человек. Придумайте.
Сигибер немного помолчал. Затем сказал.
— Хорошо. Я буду думать над вашим предложением. И дам вам знать о моём решении в ближайшие дни.
Мольфи слышала как шуршит по бумаге карандаш. От неподвижности начинала затекать шея. В комнате густо пахло лекарственной настойкой, которой Смиона пропитывала компрессы.
— Ещё долго? — спросила она.
— Несколько минут, — пробормотал Укен, погружённый в рассматривание закреплённого на мольберте листа, — у меня почти получилось…
Она вздохнула. Позирование оказалось крайне утомительным занятием.
Вошла Смиона.
— Тебе не стоит так напрягаться, — сказала она, глядя на Укена, — рана едва затянулась…
— Ничего страшного, госпожа. Я же не могу всё время лежать, глядя в потолок?
— Ты обязан лежать, глядя в потолок, пока твоя рана окончательно не зарубцуется. Мольфи, ты не должна позволять ему так напрягаться. Картина может и потерпеть… И отчего у вас здесь такой холод?
Она деловито начала подбрасывать дрова в камин.
— Нет, Смиона, ты нас заживо испечёшь! — воскликнула Малфрида, — какой холод, тут же дышать нечем!
— Его рану легко застудить… — алхимик, с гордостью человека исполнившего свой долг, прибавила ещё одно полено и осуждающе поглядела на Укена, — и зачем ты снял шарф?
— Ты его слишком опекаешь, — сказала Малфрида.
— Я отвечаю за его лечение, — оправдательно заметила та.
— Вы так добры, госпожа, — пробормотал Укен, ковыряясь в коробке с карандашами, — да, вот этот в самый раз, но надо чуть заточить…
Он вытащил откуда-то из кучи бумаг, кистей, мелков и прочих художественных принадлежностей надфиль и стал очинять свинцовый грифель.
Смиона уселась на скамью и с любопытством посмотрела на мольберт.
— Довольно хорошо получается…
— Правда? — встрепенулась Мольфи.
— Пожалуйста, госпожа Малфрида, не дёргайтесь так, — вздохнул Укен, откладывая надфиль, — я только занялся вашим носом…
Мольфи зарумянилась. Нос — ответственная деталь. Лично её категорически не устраивала его форма. Благородные дамы не должны быть курносыми. Она очень надеялась, что Укен внесёт в эту часть её внешности некоторые изменения. И ещё, что у него хватит такта не рисовать веснушки…
— Уже зима, — вздохнула Смиона, — а мы всё ещё сидим в этом замке…
— А что не так? — спросила Мольфи, — тут тепло и уютно.
— Это пока. Но Родгар, похоже, не собирается отсюда уходить. Он продолжает собирать армию. Ты знаешь, что у него уже больше пятнадцати тысяч человек?
— Ты что, их всех пересчитала?
— Нет, зачем. Родгар всё организовал. Люди поделены на отряды, ведётся подробный учёт, всё записано в документах. Достаточно было только… хм… и ведь это не одни крестьяне. К нему толпами идут безработные наёмники, даже безземельные рыцари и их слуги. Ему удалось собрать почти тысячный отряд конницы! Представляешь — конницы!!
— Он всегда был хорошим организатором… Укен, ты сможешь изобразить мой нос достаточно хорошо?
— Конечно, госпожа, конечно…
Она старательно подчеркнула слово "достаточно", но у неё всё равно осталось впечатление, что художник намёка не понял. А может даже и не услышал…
— Ты меня слушаешь, Малфрида? — раздражённо поинтересовалась Смиона.
— А? Да, естественно. Ты что-то говорила про конницу.
— Ах, Мольфи, Мольфи… неужели тебя совсем не беспокоит то, с кем мы с тобой связались?
— Ну почему… Хотя они не такие уж и плохие люди. В основном.
— В основном — да, но эти… эти… поклонники этого…
Её лицо исказила гримаса омерзения.
— Ах, эти. Они действительно не самые приятные соседи.
— Не самые приятные!? Малфрида, о чём ты говоришь? Это же поклонники тёмных культов! Ты хоть знаешь, что они делают с человеком?
— Ну-у…
— Они превращают его в животное. Лишают понимания того, что есть добро, и что — зло. В каждом человеке, глубоко внутри, сидят свои драконы. И чтобы оставаться человеком, он должен укрощать их. А они… они выпускают твоих драконов…
— Ты преувеличиваешь, Сми…
— Ничуть, Мольфи, ничуть. Ты просто их не знаешь.
— Я училась в запретных городах, между прочим.
— Ха… Это рафинированные и утончённые следы того, что могут устроить здесь союзнички нашего Родгара. Ему не стоило с ними связываться.
— Они помогли нам…
— И какова цена? Кроме того — Родгар выполнил своё задание. Почему он продолжает собирать войска?
— Не знаю…
Мольфи покачала головой. Укен опустил руку с карандашом и трагически вздохнул.
— Кстати, — спросила Мольфи, поспешно возвращая голову в прежнее положение, — а что стало с той девушкой? Пленницей? Они ещё собирались принести её в жертву.
— Её прячут в замковом подземелье, — сообщила алхимик, — в боковом крыле. Бедняжка так переживает…
— Да уж, ей не позавидуешь… Может мы сможем как-то ей помочь?
— Нет. К ней никого и не пускают, и даже место, где её держат, находится в секрете.
— В секрете? Но зачем? И откуда тогда ты про него узнала?
— Я? Ну я просто… просто мимо проходила…
— В замковом подземелье?
— А что, разве я не могу ходить по замковому подземелью? — возмутилась Смиона.
— Нет, в принципе можешь… но зачем?
— Прогуливалась в тишине… размышляла о том, о сём. Лучше скажи, что ты планируешь делать, если Родгар не передумает. Его армия достаточно велика, чтобы её заметили, но не настолько, чтобы имперские войска с ней не справились. Он бежит напрямую в стену. И ему не пробить этой стены. Мы все погибнем, если он не остановится.
— Родгар умный человек, у него должен быть какой-то план.
— Он связался с плохими советчиками. Роб — фанатик, Лудольф — вообще мерзость… Он должен от них избавиться. Эти двое его до добра не доведут.
— Он не может. На них стоит его армия. Роб вдохновляет крестьян, а у Лудольфа везде свои люди. Без него Родгар будет глух и слеп…
— Тогда нам нужно бежать!
— Куда, Сми?! Куда нам бежать? Кому мы нужны?
— Например, к одному из претендентов на престол…
— Сми. Я преступница. Меня обвиняли в чернокнижии. Как только я попаду к ним в руки, меня бросят в тюрьму!
— Император может помиловать любого преступника. Ординатура может дать отпущение совершённых преступлений — афесис. Ты не обречена.
— А с чего им это делать? Император мне кто — брат, сват, близкий друг?
— Между прочим, с одним из претендентов ты хорошо знакома…
— Что ты мелешь? Откуда? Я выросла в глуши, а потом пять лет провела в заброшенных городах на востоке. Меня не принимали при дворе.
— Ты помнишь Орелия? Ну того малого, который сопровождал вас с Родгаром, когда мы с тобой первый раз встретились?
— Припоминаю… Блондин? С кюленским выговором? Он всё ещё обещал мне столицу как-нибудь показать… А он здесь причём?
— Он и есть принц Дидерик.
— Что?! Он! Не может быть!
Мольфи подскочила на скамейке.
Укен драматично швырнул карандаш на стол и воскликнул.
— Ну сколько можно!
Потом всплеснул руками, скривился, и ухватился за раненый бок.
Девушки бросились к нему.
— Я же говорила, нечего ему работать! — запричитала Смиона, — теперь вот рана открылась…
— Всё в порядке, — смущённо лепетал Укен, — потянул немного, вот и стрельнуло…
— Всё, больше никаких портретов, пока не зарубцуется… тоже мне придумали, не успели швы снять, уже работать. Всё! Теперь постельный режим и никаких исключений. Слышал!?
— Да, госпожа…
Пока Смиона изучала повязку раненого, Мольфи украдкой посмотрела не незаконченный портрет… Проклятье! Он нарисовал веснушки! И нос… этот нос… она же каждое утро видит его в зеркале. Неужели нельзя было немного выпрямить и удлинить? Тоже мне, художник…
Малфрида расхаживала по кабинету взад и вперёд с регулярностью маятника. Взгляд Родгара следовал за ней.
— Поверь, ты совершенно зря волнуешься, я всё держу под контролем.
— Тебе так кажется…
— Нет, это тебе кажется, что мне кажется, — Родгар улыбнулся.
— Не вижу здесь ничего весёлого. Мы с тобой знакомы уже шестой год. Нельзя сказать, что наши отношения всё время были тёплыми и особо дружескими. Но всё ж таки.
Она, наконец, остановилась.
— Я обязана тебя предупредить. Ты ввязался в чрезвычайно серьёзную игру. За проигрыш в которой — убивают. Тебе пока везёт, очень везёт. Но не рассчитывай, что это будет продолжаться вечно. Ты один, а против тебя очень могущественные люди. Ты можешь переиграть одного, другого, третьего… но их много. И рано или поздно ты столкнёшься со слишком умелым противником.
— У меня есть союзники, у меня есть план, и всё развивается самым наилучшим образом.
— Это плохие союзники, Родгар. Посмотри на них. Лудольф — человек тёмный. Во всех смыслах. У него огромные возможности, но я понятия не имею, откуда они взялись, и что за ним стоит. И это тебя должно пугать, Родгар…
— Я держу его в руках, Мольфи.
— Смотри, чтобы он не просочился сквозь пальцы… Роб — не лучше. Он идеалист. Он мечтает уничтожить Империю и построить мир, где все будут вольны жить по-своему, и никто не будет подчинять друг друга. Где нет власти. Нет королей и нет жрецов. Этот мир прекрасен… Увы — в нём есть один изъян. Помнишь старую притчу о том, как отец дал своим братьям сломать веник? Они не смогли, тогда он развязал его и сломал прутики по одному? Империя — та самая верёвка. И Роб хочет её развязать. И что он получит в итоге? Все будут жить хорошо. Пока не придут соседи. Как сказал один мудрец — блаженны слабые, их так легко обижать…
Родгар посмотрел на неё с удивлением.
— Не ожидал от тебя, Мольфи. Ты всегда казалась мне погружённой в свои колдовские материи и немного не от мира сего. Не думал, что у тебя будут такие мысли. Но ты неправа. Ни один человек не откажется от власти. Роб может сколько угодно обещать золотые горы, но он не распустит армию. Даже если победит…
— Это ты не распустишь. А он — запросто. Он действительно верит в то, что делает. Без всякой задней мысли. В самый ответственный момент, когда тебе будет нужно на него опереться, ты вдруг обнаружишь, что опоры больше нет…
— Ты умна, Мольфи.
Она нахмурилась.
— Это намёк?
Родгар засмеялся.
— Я не разделяю заблуждения, что умные девушки не могут быть красивыми. Но всё-таки. Не забивай себе голову политикой. Это моё дело, и я буду заниматься им сам. Ладно?
— А я не хочу, чтобы в один прекрасный момент выяснилось, что мы проиграли, и уже сама политика начала заниматься мной…
— Я тебе обещаю, Мольфи, всё под контролем. Поверь мне. Тебе не о чём волноваться. Занимайся волшебством. Будет лучше, если каждый станет делать своё дело, и не вмешиваться в чужое.
Она поглядела на него исподлобья.
— Хорошо. Но раз ты считаешь, что можешь всё решать сам, ничего мне не говоря, то и не ожидай, что я буду согласовывать с тобой мои решения…
Родгар тоже нахмурился.
— Вот только не надо мне угрожать.
— Я лишь ставлю тебя в известность.
Мольфи развернулась и быстро вышла в коридор, резко захлопнув за собой дверь.
— "Он решительно зазнался" — бурчала она про себя, — "заниматься своим делом и не вмешиваться… сказал бы прямо — сиди тихо и не суй свой нос, куда не просят!"
Вгорячах она свернула не в тот поворот, и внезапно сообразила, что идёт боковым проходом, который вёл в нижние ярусы и редко кем использовался. На секунду она остановилась, но упрямство и самолюбие победили.
— "Сделаю небольшой крюк, но возвращаться не буду".
Её сапожки зашуршали по щербатой каменной лестнице. Где-то здесь должен быть проход на внешнюю галерею, с которой уже легко можно попасть в жилую часть.
Она свернула за поворот и остановилась на полушаге. Перед ней возникла тёмная фигура. Прямо за фигурой было окно, и силуэт был отчётливо виден на фоне серого зимнего неба. Он напоминал рослого широкоплечего человека в старой потрепанной одежде, лохмотья которой чуть шевелились на сквозняке. Однако человеком эту фигуру было назвать сложно. Для этого у неё отсутствовала одна важная деталь. У неё не было головы…
Мольфи немедленно вспомнила слухи о местном лесном привидении, которые пересказывали служанки. Она выбросила перед собой ладонь, над которой мгновенно расцвело красноватое свечение разогреваемого воздуха.
— Если ты призрак, тебе это не повредит, — зашептала она, — а если нет…
— Госпожа, стойте!!! — пронзительно вскрикнула фигура, — не надо, это всего лишь я, Лудольф…
Незнакомец резко сбросил оборванное одеяние, обнажив под ним щуплую, невысокую, но однозначно снабжённую головой фигурку.
— Уф. Ты меня напугал… — пробормотала волшебница.
Лудольф с явной опаской поглядывал на ещё мерцавшее в воздухе свечение.
— Зачем ты это на себя напялил? — спросила Мольфи.
— Леса — опасное место, госпожа, — чуть поклонился Лудольф, — а этот небольшой маскарад гарантирует простому корчмарю, вроде меня, полную безопасность. Я им частенько пользуюсь. Местные жители боятся обезглавленного волхва, госпожа. Умный человек всегда найдёт способ использовать чужую глупость…
— Ты боишься разбойников? — удивилась она.
— О, госпожа, вы даже не представляете, до чего они иногда доходят. Совсем честь и совесть потеряли. На кого угодно бросаются…
Он ещё раз поклонился, собрал с пола свой маскарадный костюм, и заспешил дальше по коридору.
Мольфи проводила его взглядом.
— "Неужели он может бояться разбойников? И почему он носит этот хлам в замке? И не к Родгару ли он пошёл?"
Она посмотрела вниз — на полу, куда упали маскировочные лохмотья, осталось мокрое пятно.
— "Но пришёл он с улицы", — сделала она вывод, — "там снегопад".
Немного подумав, она махнула рукой и отправилась искать проход на внешнюю галерею.
Вендис понятия не имела день сейчас или ночь. В замковом подземелье нет времени. Там есть лишь темнота. Та абсолютная беспросветная темнота, что заставляет тебя усомниться есть ли у тебя вообще зрение.
Сестра-палатин уже привыкла и когда она просыпалась, её больше не охватывал ужас от ощущения, что она ослепла. И она научилась ориентироваться на иные чувства. Вот в дальнем углу привычно капает вода. Там всегда холодно и выше по стене на каменной поверхности выступает иней. К счастью боковая часть камеры находится ближе к внутреннему дымоходу и здесь камни на ощупь чуть тёплые и сухие. А в другом углу опять шуршат крысы. У них где-то там есть лаз, через который они выбираются в камеру в надежде посягнуть на остатки её скудной трапезы. Вендис не возражала, тем более остатков, как правило, не было.
Она повернулась на другой бок. Массивная цепь недовольно заскрипела. Девушка привычным движением поправила кованый ошейник. Почему-то вспомнился их разговор с братом-рыцарем Брианом. Она ещё возмущалась, что люди за глаза зовут их псами. Она горько усмехнулась. Тогда она обижалась, а теперь её саму посадили на цепь… Какая же она была дура. Девушка с горечью подумала о Бриане. Он умер, пытаясь её защитить. Когда её тащили вниз, она видела тело… И ещё много других тел. Раньше война представлялась ей по-другому, совсем по-другому. В той картине было много сияющих доспехов, цветных знамён и боевых кличей. И мало грязи, крови и разрубленных на части трупов…
Вендис не представляла, сколько её тут уже держат. И зачем. Её спасли от жертвоприношения и бросили в этот каземат. Время от времени тюремщик просовывал миску с едой через щель под дверью… И она ещё когда-то обижалась, что их уподобляли собакам. Девушка пыталась считать дни по этим мискам. В конце концов, еду должны были давать регулярно. Потом сбилась и бросила. Какая разница? Рано или поздно они завершат начатое, и она умрёт на жертвеннике. Зачем считать дни, которые отделяют её от этого момента? Сначала ей казалось, что вот-вот явится кто-нибудь и спасёт её. Но затем она поняла, что надежды на появление готового спасти её рыцаря или принца нет. Даже на появление готового её спасти горбатого урода — и то нет…
Она даже не всегда могла сказать бодрствует или спит. Лишённые света глаза обманывали разум, порождая галлюцинации и перемешивая сон и явь. Ей снились рыцари ордена и древние чудовища, рождённые безумным рассудком сектантов. Человеку всегда легче удавалось придумывать монстров, чем ангелов. Пару раз она видела какой-то женский силуэт, внимательно рассматривавший её при тусклом свете призрачного фонарика, похожего на мерцание светляков. Вендис так и не решила — снилась ей эта женщина или нет. Вокруг было слишком мало реальных ощущений, и от этого они переставали отличаться от снов.
Скрип замка ударил ей по ушам. Дверь не отпирали очень давно. В общем-то, она даже вообще не могла сказать, когда её отпирали. Её принесли сюда без сознания, и с тех пор как она пришла в себя, дверь не открывалась.
Вендис приподнялась с соломенной лежанки. В распахнутый проём хлынул свет. Это был лишь факел, но глазам стало больно. Много дней они не видели ничего, кроме тусклых отсветов фонаря, когда тюремщик открывал заслонку, чтобы поставить ей еду.
Она зажмурилась и прикрыла лицо рукой. Загремела её цепь, трещал факел, поскрипывали сапоги. Кто-то подошёл к ней и присел на корточки. Девушка ощущала запахи дублёной кожи, горящей факельной смолы, и смазанного металла кольчуги.
— Ты меня понимаешь? — произнёс человек.
Она попыталась открыть глаза, но свет всё ещё казался слишком ярким. Девушка лишь слабо кивнула, звякнув цепью.
— Как тебя зовут, помнишь?
— В-вендис… — она удивилась собственному голосу, который не звучал, казалось, вечность.
— Хорошо. Ты отлично выглядишь… — незнакомец кашлянул, — для того, кто провёл столько времени в каменном мешке.
— Пришло время… — с непривычки её голос сорвался, — жертвоприношения?
— О чём ты? — удивился незнакомец.
Ей, наконец, удалось разлепить веки, но глаза слезились, и ей было сложно толком разглядеть собеседника.
— Вы хотите закончить? Принести меня в жертву вашим чудовищам?
Расплывчатая фигура перед ней покачала головой.
— Нет, Вендис, у меня на тебя другие планы. Кстати, меня зовут Родгар…
Девушка шмыгнула носом и ей наконец удалось сфокусироваться и рассмотреть лицо собеседника. Картина её не обрадовала. Половину лица покрывали жуткие шрамы. Она даже вздрогнула от неожиданности.
— Не бойся, если хочешь, я могу надеть маску.
Она отрицательно замотала головой.
— Ты, наверное, хочешь знать, что мне от тебя нужно?
Вендис кивнула.
— Мне нужен посланник. Принц Лизандий и князь Сигибер изъявили желание вступить в переговоры и мне нужен человек, который сможет официально вручить им мои условия.
Он показал ей стянутый лентой и запечатанный свиток. Девушка непонимающе смотрела на него.
— Ты будешь этим посланником, — добавил Родгар.
— Я?
— Да. Ты получишь лошадь и тёплую одежду и поедешь к ним с этим письмом.
— А потом?
Родгар пожал плечами.
— А потом ты будешь делать, что сама захочешь…
Некоторое время она переваривала эту мысль. Затем спросила.
— Ты хочешь меня отпустить?
— В общем-то — да. Но сначала ты отнесёшь моё послание.
— А если я откажусь? — идея о возможности свободы пробивалась в одервеневший разум медленно и с трудом.
— Тогда я решу, что ошибся, — вздохнул Родгар, — и буду искать другого посла…
— А я останусь здесь?
Он кивнул. Девушку пронзил ужас от мысли, что дверь закроется и тогда снова вернётся темнота.
— Я согласна… но… но, почему я?
— По трём причинам, — терпеливо объяснил Родгар, — во-первых ты не мой человек, и если что-то случится, то я никого не теряю. Во-вторых, ты не причастна к моей армии и принц не уронит чести, говоря с тобой. С третьей — освободив тебя, я произведу на них хорошее впечатление…
— И мне ничего не надо будет делать? Только отнести свиток?
— Нет. Ничего. Только отнести.
— И никакого подвоха? — её рассудок приходил в норму и уже был способен задумываться о явно подозрительных вещах, — а ты не боишься, что я просто сбегу?
— Нет, — улыбнулся Родгар, — те же дашь мне честное слово, что этого не сделаешь. А как сестра-палатин ты будешь обязана его сдержать… И кроме того, я дам тебе вооруженную охрану, которая сопроводит тебя основную часть пути. Это недалеко — каких-то пятнадцать миль. Принц в сторожевом замке у верхнего брода.
— Ты не веришь моему слову, — девушка попыталась усмехнуться отвыкшими от любых движений губами, — боишься, что я сбегу?
— Ну зачем же сразу "боюсь". Просто уже зима. Волки. А у этих хищников поразительное чутьё на войну. Будет несолидно, если моего посла съедят раньше времени…
Девушка сидела у огня, завернувшись в тёплый шерстяной плед, и медленными глотками пила тёплое молоко. Сигибер и Лизандий разглядывали её с верхней галереи зала.
— Мне этот союз кажется противоестественным, Сигибер, — Лизандий нервно постукивал кончиками пальцев о деревянную обшивку парапета, — нам вообще следовало оставаться на юге…
Сигибер поморщился.
— Я недооценил его прыти. Дидерик оказался умнее, чем можно было себе представить. Но я не собираюсь повторять ошибку.
— Ты слишком торопишься. Между нами горы.
— Ты молод и… — слово замерло на губах Сигибера и вылетело уже заменившись более обтекаемой формулировкой, — и не слишком опытен. Дидерик будет последним глупцом, если останется сейчас за горами. Южные земли сами упали к нему в руки.
Князь снова поморщился.
— Тем более, ему нужно будет остаться там, — упрямо возразил Лизандий.
Сигибер посмотрел на него с подобием сожаления на лице.
— Тогда он всё потеряет. Нет. Этот парень сейчас помчится через горы, чего бы ему это не стоило. Но большую армию он притащить с собой не сможет. Только мелкие отряды. Ну и его раскрашенные горные дикари… Кстати потом надо будет ими плотно заняться, они стали позволять себе излишне много.
— Маленькая армия не проблема, — отмахнулся принц.
— Если у тебя есть большая, — вздохнул Сигибер, — а она у тебя есть?
Теперь сморщился уже Лизандий.
— Ты сам оставил их на юге…
— Я думал, у них хватит ума, раз всё так обернулось, не стоять как бараны, а отойти на север раньше, чем их люди разбегутся, — огрызнулся Сигибер.
— Нам хватит людей. Мы можем созвать вассалов…
— Прекрати ребячиться, Лизандий, — хмуро вздохнул князь, — ты, как и хотел, можешь обсуждать все политические вопросы и принимать решения. Но это не значит, что ты должен отрицать любое моё предложение. Дидерик привлёк на свою сторону пирата, и это отдало ему в руки южан. А в столице начали говорить, что он де не такой уж и скверный политик…
— Люди в столице — беспринципные негодяи, готовы предать в любой момент.
— Но от них зависит твоё избрание.
— Ничего. Как только я взойду на трон, они пожалеют…
— Сначала ты должен туда взойти. Договорившись с бароном Ласи, ты повысишь свои шансы. Докажешь, что не хуже Дидерика умеешь превращать врагов в друзей. Кроме того ты получишь войска. Прямо сейчас. А они нужны тебе именно сейчас, пока твой соперник не успел добиться поддержки здесь, в сердце Империи. Всё должно решиться в ближайшие недели, Лизандий. У тебя нет времени собирать вассалов…
— Я должен всё взвесить, — Лизандий сложил руки на груди и снова посмотрел на сидевшую внизу у огня девушку.
— Слушай, просто подпиши ответ барону, — не выдержал Сигибер, — и можешь потом взвешивать сколько хочешь.
Принц бросил на него гневный взгляд.
— Не забывай, я — будущий император. И я сам буду решать, что и когда мне подписывать. А сейчас я хочу кое-то уточнить…
Он повернулся и быстро зашагал вниз по лестнице в зал.
Сигибер выругался сквозь зубы и пошёл следом.
Лизандий подошёл к камину. Девушка, услышав шаги, обернулась, узнала принца, выронила кружку с остатками молока, и, отбросив в сторону плед, опустилась на одно колено.
— Ваше высочество…
— Встаньте, пожалуйста, — произнёс он неожиданно мягким голосом, совсем не похожим на тот, которым он только что возражал Сигиберу.
Девушка осталась неподвижна.
— Ваше высочество, я недостойна…
— Не надо условностей, вы ни в чём не виноваты, дитя моё.
Вендис поднялась на ноги.
— Если я чем-то могу…
— Конечно. Я хотел спросить вас кое о чём.
— Да, ваше высочество. Что вы хотели знать?
— Вы провели достаточно много времени в плену у этих людей. Вы видели их вблизи. Я хочу знать ваше мнение о том, можно ли им доверять.
— Не думаю, что она может знать это, принц, — вмешался Сигибер, — из подземелья очень трудно что-то разглядеть…
Девушка растерянно смотрела то на него, то на принца.
— Не перебивайте, — сухо произнёс Лизандий не оборачиваясь, — я хочу знать её мнение.
Вендис перевела взгляд на принца.
— Это страшные люди, ваше высочество, с ними нельзя иметь никаких дел.
— Что девчонка может знать об этом, — пробурчал Сигибер.
— Я сам решу, князь. Я бы хотел услышать ваш совет, дорогая. Если бы я, к примеру, пожелал заключить союз с этим Родгаром. Что бы сказали на это?
— Это немыслимо, ваше высочество! — в глазах девушки возник неподдельный ужас, — он покровительствует тёмным культам. Император не может заключать союзов с такими людьми!
— Девочка слишком многое испытала в плену, и не может быть объективной, — вздохнул Сигибер, — ей необходимо восстановить силы и душевное равновесие…
Он сделал знак стоявшим рядом телохранителям. Те приблизились к Вендис, и один из них мягко взял девушку под локоть.
— Ваше высочество! — выкрикнула она, — вы допускаете ошибку, страшную ошибку, не делайте этого!
— Уведите её, — негромко распорядился Сигибер, — бедняжка не в себе…
— Тем не менее, в отличие от вас, князь, — подчёркнуто холодно произнёс Лизандий, — она куда лучше знакома с бароном и его людьми…
— Что она может знать, принц? Её взяли в плен, держали в тюрьме. На её глазах убили близких ей людей. Естественно, она ненавидит барона всем сердцем… Ты принц. Ты должен принимать обдуманные решения. Не поддаваясь на эмоции и движения сердца. Будь благоразумен. Подпиши бумагу…
Князь протянул Лизандию свиток.
Девушка слабо вырывалась из рук аккуратно, но настойчиво тащивших её прочь из зала гвардейцев.
— Они поклоняются злу, — крикнула она, — они хотели принести меня в жертву…
— Мало ли что может померещиться человеку после нескольких недель в каменном мешке, — мягко возразил Сигибер, — девушке стоит отдохнуть несколько дней, прежде чем мы сможем доверять её словам.
Он ожидающе посмотрел на Лизандия и свиток.
— Тогда и ответу стоит подождать несколько дней, — хмуро отрезал принц.
— У нас нет этих дней. Необходимо действовать быстро. Будь мужчиной, прими, наконец, решение…
— Мужчиной? — принц резко сжал кулаки, — о да, я буду. Я обойдусь без твоих советов и твоих союзников!
Он вырвал свиток из рук князя и швырнул его в огонь.
Сигибер хмуро посмотрел как тот перекатывается по угольям.
— Хорошую бумагу испортил…
Гвардейцы, тащившие девушку, остановились, ожидая развития ситуации. Принц распорядился.
— Отпустите её.
Вендис снова опустилась на одно колено.
— Я благодарна вам, ваше высочество, и…
Сигибер перестал любоваться камином и холодно приказал.
— Стража! Принц болен. Его слишком потрясла история нашей пленницы. Препроводите его высочество в личные апартаменты и позаботьтесь, чтобы его никто не беспокоил.
Лизандий ошарашенно посмотрел на князя.
— Что?
— Что слышал, — сухо произнёс тот, — ты под арестом. Что вы стоите, взять его. И кто-нибудь прикажите писцу принести новый пергамент в мой кабинет…
После краткого размышления гвардейцы выполнили приказ. Потрясённый Лизандий даже не сопротивлялся. Забытая всеми Вендис так и осталась одиноко стоять возле камина, в котором догорали остатки свитка.
Смиону Мольфи застала листающей книгу.
— Та самая?
Алхимик кивнула.
— Подумать только, — добавила Мольфи, — и из-за неё Укен так переживает…
— Я слышала о Скимне из Победниц, — заметила Смиона — грандмастер гильдии механиков действительно выдающийся человек. Наделённый многими талантами.
— Это разве повод его так бояться?
— Когда человек, которого ты уважаешь и чуть ли не боготворишь, на тебя обижается, это действительно не слишком-то приятно…
— А эту книгу он написал?
— Не совсем. В основе это старые манускрипты, которые Скимн дополнил и прокомментировал. Но тут действительно масса интересного. Не ожидала, что у грандмастера такие обширные познания. Кстати, ты слышала, говорят Сигибер готов договариваться с Родгаром и ищет его поддержки. Мы даже собираемся отправить к нему посла, если уже не отправили…
— Глупость, — фыркнула Мольфи, — Роб никогда не согласится иметь дело с аристократами и жрецами, а они с ним…
— Ты думаешь, это неправда?
— Не знаю. Родгар зазнался и темнит. У него есть какой-то план, но он ничего мне не рассказал. Однако договориться с князем у него не получится. Если он это сделает, Роб уйдёт, и с ним большая часть солдат. Останутся только наёмники… Родгар не может этого не понимать.
— Тем не менее, он явно что-то затеял…
— Надеюсь это хотя бы не связано с Лудольфом.
— С этой тварью? — Смиона поморщилась, — с чего ты решила?
— Я видела его по дороге. В боковом проходе…
— В боковом? А что ты там делала? Там же никто не ходит?
— Прогуливалась в тишине. Размышляла о том, о сём… — Мольфи с трудом удержалась, чтобы не показать Смионе язык.
Та сделала вид, что не заметила сарказма.
— И что навело тебя на мысль, будто он имеет какое-то отношение к планам Родгара? Может он тоже… прогуливался.
— Ага. Напялив на себя этот маскарадный костюм…
— Какой костюм? — удивилась Смиона.
Мольфи пояснила. Алхимик задумалась.
— Полагаю, он, наконец-то, окончательно выжил из ума, — подытожила волшебница, — ну или я, по крайней мере, на это надеюсь.
— Это было бы слишком хорошо, — озабоченно вздохнула Смиона, — но, боюсь, он всё-таки что-то задумал. И что самое неприятное, я даже предположить не могу что именно…
— Он сказал, что уже давно так бродит.
— Всё может быть. Может он действительно так маскируется и заодно хочет припугнуть крестьян и отвадить их ходить в какие-то места в лесах… Это понять можно. Но зачем этот маскарад понадобился ему именно сейчас?
Она задумчиво перелистнула страницу, и с несколько деланной бодростью сказала:
— Ладно, забудем об этом. Ты видела эти чертежи?
— Нет. А что это?
Мольфи с интересом посмотрела на очередной рисунок в книге.
— Труба для выбрасывания горючей смеси. Способна поджечь сухое дерево на расстоянии в пятьдесят шагов, — не без гордости пояснила алхимик.
На Мольфи это впечатления не произвело.
— И зачем? Любой маг-недоучка сможет такое и без всяких труб.
— А если под рукой не будет мага?
— Но при этом будут саженной длины герметичная бронзовая труба, бочонок зажигательной смеси и меха для поддува? Не смешно…
— Ну да, не все его идеи практичны. Но есть и довольно полезные. Вот эта, например.
Она показала другой рисунок. На нём была очередная труба, приделанная к рукоятке и снабжённая пружинным механизмом. Единственное на этот раз устройство было совсем небольшим, легко помещавшимся в одной руке.
— И что это?
— Карманная пушка. Вроде тех, что сделали вы с Укеном, только маленькая.
— Карманная? — с недоверием сказала девушка, — но её просто может разорвать в руках. И какой от неё прок. Снаряд будет совсем крошечным. Им не разбить даже простой двери…
Смиона покачала головой.
— Это не для ворот. Здесь используется тяжёлый снаряд из свинца. Он вылетает с такой скоростью, что может пробить человека насквозь…
— Да!? Припоминаю, я о чём-то подобном слышала. Жутко дорогая и редкая вещица. Стоит целого состояния… Но отчего её не разрывает при выстреле?
— Дело в стволе. Он должен быть стальным. Ну и нужно тщательно подобрать величину заряда и качество взрывной смеси.
— Тогда понятно отчего он такой дорогой… Ствол из стали не каждый кузнец сможет выковать.
— Практически никакой не сможет. Только кюленцы умеют. Но секрет их изготовления не описан даже в этой книге, — Смиона вздохнула, — жаль. Мне было бы интересно его узнать.
— А в этой книге только военные устройства? — Мольфи утратила интерес к карманной пушке.
— Не только. Здесь есть самовращающийся паровой котёл, приводящий в движение насосы в шахтах, и даже проект гигантского воздушного змея, способного поднять человека…
— А этот грандмастер — большой фантазёр, — рассмеялась волшебница.
— Просто у него пытливый ум, — заступилась Смиона, — хотя некоторые идеи, действительно бредовые. Летающая ветряная мельница, например…
— Какой ужас, — смех девушки перешёл в хохот, — как представлю себе нашу городскую мельницу летящей по воздуху. А за ней мельник, верхом на воздушном змее…
Лизандий прошёлся по комнате. Посмотрел на запертые ставни. Ещё раз прошёлся. Подошёл к двери и распахнул, словно ожидал, что за ней что-то изменилось за последние полчаса. Увы. Двое охранников всё также играли в шашки, третий наблюдал за игрой. Судя по маячившим теням, двое чуть менее везучих несли вахту у лестницы.
При виде принца охранники прекратили игру и вежливо привстали с табуретов. Лизандий мрачно на них посмотрел, и ничего не сказав захлопнул массивную ясеневую дверь. Вернулся к столу и опустился на стул.
Он всегда знал, что этим всё кончится. Сигибер полагал себя кукловодом, дергающим его за верёвочки. Но он не марионетка. Он это ещё покажет. Рано или поздно он взойдёт на трон и тогда… О, тогда он отомстит. Всем им. Всем, кто все эти годы унижал его, пользовался его именем, решал за него…
Или нет? Может быть не стоит? Его право на престол лишь игра судьбы, а не предназначение. В глубине он ведь не хочет править. Если быть с собою честным, он и не умеет толком этого делать. И его бы вполне устроила спокойная жизнь в собственном замке, в окружении семьи. Ведь у него же может быть семья? Если бы его не угораздило родиться наследником, всё так и было бы. Наверное…
Так может отказаться? Уйти на покой. Жениться. Вести частную жизнь и предоставить разбираться со всеми проблемами этому Дидерику?
Нет! Это было бы поражением. Мягкотелостью! Хотя с другой стороны, что плохого в мягкотелости? Может и ничего, но у него не остаётся выбора. Или Сигибер будет крутить им как куклой, или он бросит ему вызов.
Его размышления прервал стук в дверь.
— Кто там?
— Ужин, ваше высочество, — донёсся приглушённый толстым слоем дерева голос охранника.
Аппетита у принца не было, но хоть какое-то разнообразие…
— Войдите.
Слуга поставил на столик у двери поднос, вежливо поклонился, продемонстрировав круглую лысину, окружённую кольцом выцветших прядей и неожиданно пышными бакенбардами, и вышел. Охранник закрыл за ним дверь и вернулся к шашкам.
Принц сдёрнул с подноса салфетку, и вяло осмотрел содержимое. Есть не хотелось, и он направился было к столу, но в голове засела мысль, что он что-то упустил. Немного постояв, он вернулся к подносу и оглядел его уже внимательнее. Хм, с каких пор они стали подкладывать под тарелки пергамент?
Он вытащил листок и развернул. Письмо?
Лизандий быстро пробежал его глазами.
Ваше высочество. Я потрясена случившейся с вами несправедливостью. Не в силах оставаться в стороне, я сделаю всё, чтобы оказать вам необходимую помощь и содействие. В хлебе вы сможете найти напильник, а как стемнеет, рядом с вашим окном будет сброшена верёвочная лестница. Я буду ожидать ваше высочество внизу.
Рыцарь-палатин Вендис
— "О, священные предки, она даже подписалась!!"
Принц некоторое время рассматривал письмо. Оно было написано аккуратным, округлым, но несколько торопливым почерком. Ловушка не может быть настолько глупой… А вот юная девушка-палатин — вполне. Только она может так написать записку с предложением побега — многословно, вежливо и при этом едва упомянув главное.
Напильник в хлебе… Однако.
Принц поднял небольшую продолговатую буханку. Судя по весу, в ней явно находился тяжелый и инородный предмет. Он разломил хлеб и действительно обнаружил там грубый напильник.
А если всё-таки ловушка? Но зачем? Зачем Сигиберу искушать его побегом? В этом нет ни малейшего смысла. Да и вообще, главное оказаться на свободе, а там уже можно будет решать что делать. Сидя взаперти не сделаешь вообще ничего…
Он подошёл к окну. На дубовых ставнях висел наскоро прилаженный замок. Сквозь щели можно было разглядеть вечернюю синеву.
Принц вернулся к двери и приоткрыл её. Стражники привычно оторвались от игры, вежливо приподнявшись.
— Я буду ужинать поздно, — сказал принц, немного подумав, — посуду заберёте, когда принесут завтрак. И постарайтесь меня не беспокоить, я собираюсь выспаться…
— Да, ваше высочество, — дежурно кивнул один из игроков в шашки.
Принц захлопнул дверь и снова подошёл к окну. Надо решаться…
Он взял напильник и провёл им по скобе замка. Раздался противный скрип, и на металле осталась неглубокая царапина.
Лизандий замер, прислушиваясь. Не заподозрят ли чего стражники? Хотя дверь толстая и хорошо приглушает звуки, а они сидят достаточно далеко от неё и заняты игрой. Убедившись, что с той стороны всё спокойно, он ещё раз протянул напильник по замку.
Интересно она сама когда-нибудь пыталась вот таким орудием перепилить железный прут?
Он прикинул глубину царапины. Эдак он до самого утра пилить будет. Принц подёргал ставни. Массивные, они обычно запирались вкладывавшимся изнутри брусом, который без проблем можно вынуть. Теперь на них ещё приладили две скобы и стянули их замком. Лизандий покрутил в руках массивную железку напильника. Затем подсунул её под одну из скоб и, действуя, как рычагом, нажал. Гвозди скрипнули, и почти на палец вышли из древесины. Он улыбнулся и нажал сильнее. Дерево застонало, потом скоба с резким звоном отлетела, и замок бессильно повис на одном креплении.
— "А вы говорите — пилить".
Лизандий некоторое время стоял, прислушиваясь, не заметили ли что-нибудь стражники. Но они, похоже, меньше всего думали о возможности его побега. Он приоткрыл ставню. Белые заснеженные поля убегали вдаль под синим вечерним небом. Солнце уже зашло. Принц внимательно ощупал стену за пределами окна. Справа его пальцы наткнулись на толстую, перевязанную через каждый локоть длины узлами, верёвку. Он прислушался. Где-то внизу явственно фыркнула лошадь.
Немного подумав, он отошёл от окна, надел тёплую куртку, накинул плащ.
— "Прощай, Сигибер, ты ещё пожалеешь о своём решении".
Он проверил верёвку на прочность и начал спускаться. Окно располагалось в башне, довольно высоко, и он прилично ободрал руки, пока смог добраться до земли.
— Ваше высочество? — донёсся нервный шёпот.
— Да. Вы Вендис?
Отделившаяся от стены фигура опустилась на одно колено.
— Ваше высочество, это самое меньшее, что я могла для вас сделать, я…
— Думаю, нам стоит поторопиться, — прервал её Лизандий, бросив опасливый взгляд на светившееся в высоте окно своей бывшей темницы, — нас могут заметить.
— Да, да, конечно… лошади уже готовы.
— Где вы их раздобыли?
— К счастью в замке нашлись честные люди, они мне помогли.
От стены отделилась ещё одна фигура, державшая в поводу двух лошадей. Несмотря на темноту, лысина и бакенбарды показались Лизандию знакомыми.
— Я уже потеряла надежду, там в подземелье, — продолжала шептать Вендис, — и тут это посольство… можно сказать вы спасли меня, ваше высочество.
— Ну что вы… — пробормотал Лизандий, осторожно берясь за повод.
— Нет, нет, — едва не в голос воскликнула девушка, — я должна была доставить вам это послание от Родгара. Только благодаря этому, я смогла вырваться из подземелья. Вы стали моим спасителем, именно вы вызволили меня оттуда. Может вы и не входили в темницу, но именно вы — мой спаситель!
— Тише, пожалуйста, тише…
— Да, да, конечно, — она снова перешла на шёпот, — я не могла оставить вас в беде. Это было бы просто немыслимо…
— Я вам очень благодарен, дорогая, но может нам всё-таки стоит поторопиться… а? Что вы молчите?
Девушка сделала довольно продолжительную паузу, словно осмысливая какое-то из сказанных принцем слов. Потом, будто очнувшись, быстро заговорила.
— Конечно. Я смогла выяснить дорогу в ближайший город. Там мы надём помощь и поддержку. Думаю, мы доберёмся туда уже к утру.
— Отлично.
Он вскочил в седло. Вендис последовала его примеру. В последний момент Лизандий обернулся к молчаливому слуге и тихо спросил.
— Как тебя зовут?
— Бруго, ваше высочество…
— Я запомню. Ты получишь достойную награду.
Он развернул коня и сказал уже Вендис.
— Куда?
— Я покажу дорогу.
Всадники умчались в ночь. Их чёрные силуэты отчётливо виднелись на снежной равнине.
От стены отделилась третья фигура.
— Вот и ладно, — тихо сказала она.
— Да, господин, — кивнул Бруго, — всё прошло как по маслу. Но может мне стоило поехать с ними, показать дорогу?
— Нет. Это уже лишнее. Тут даже такой олух, как принц, заподозрил бы неладное.
— Как скажете, господин, но вдруг они поедут другим путём?
— Мимо леса они не промахнутся. А через ручей один мост и через лес одна тропа. Главное, чтобы они добрались до Пихтовой Чащобы. Там их уже встретят наши люди, а дальше, как говорится, дело техники…
Раздался лёгкий смешок.
— Конечно, господин. Вот, только, погода.
— Что погода?
— Будет метель…