Насчет того, что я останусь в отеле еще день или два, я синьорину Пикколо бессовестно обманул. Уже на следующее утро, я собрал вещи, заказал билет в Марсель и, расплатившись, пошел на вокзал. Увы, но дошел я только от номера до входа в отель.
– Синьор Бронн?
– Да?
– Вас к телефону…
Наверное, это Карл. Я взял трубку.
– Синьор Бронн. Это Ортенсия. Приезжайте, пожалуйста, срочно…
– Я сейчас как раз занят решением вопроса…
– Это очень важно, я… нет, не надо! Помогите… – из трубки донесся звук падения чего-то тяжелого, потом зазвенело разбившееся стекло и связь прервалась.
Я застыл с трубкой в руках. Ну вот почему опять я? Неужели мне так идут сверкающие доспехи?
Опустив трубку на рычаг, я достал из кармана конверт. Кроме марсельского штемпеля там был адрес получательницы. Надеюсь, я не опоздаю.
Обитель моей новой знакомой располагалась в бедном квартале, где-то за железнодорожными путями. Я лавировал в междомовых расселинах, в силу какого-то недоразумения именуемых улицами и гадал, что именно я застану на месте? В любом случае если неведомые злодеи собирались убить или похитить девушку, времени на это у них было достаточно…
– Поберегись! – донеслось сверху.
Я замер, но поздно. Вода была холодной… и, похоже, мыльной.
– Я же предупреждала, – сообщил недовольный голос с балкона, – ходят тут всякие.
Я мысленно произнес все, что могло приличествовать случаю, и продолжил свои продвижение к цели. Она оказалась в нескольких минутах ходьбы, и когда я поднимался по скрипящим деревянным ступеням, за мной еще оставались мокрые следы.
Вот и дверь. Чуть приоткрыта. И гробовая тишина. Неужели опоздал? Недолго думая я распахнул створку и немедленно пожалел об этом. Невысокий брюнет с револьвером, в отличие от Ортенсии, не производил впечатления человека не умеющего пользоваться своим оружием. Я увидел направленный себе в живот ствол и шесть медненых пуль в барабане.
– "Сейчас выстрелит", – пронеслось в голове.
Но он не выстрелил. Вместо этого он выронил оружие и размашисто перекрестился.
– Защитите меня Святой Модест и Кресценция! Спаси и оборони…
Я узнал сицилийца Розарио с парохода "Майкл Блонден", того что выпустил змею, обыскивая нашу каюту.
Я решил не терять времени и пинком отправил упавший револьвер куда-то под шкаф. Этот факт, видимо, убедил моего оппонента, что я не призрак, явившийся за ним из глубин Средиземного моря, а вполне реальный человек.
Осознав это, сицилиец нагнулся и боднул меня головой в солнечное сплетение. Пока я разгибался, он сунул руку под шкаф, но до револьвера не дотянулся. Выругавшись, он перескочил через меня и загрохотал по лестнице вниз.
Восстановив нормальное дыхание, я огляделся. Ортенсия Пикколо сидела в углу, привязанная к стулу. Воспользовавшись ножом для бумаг, я освободил пленницу.
– Что произошло?
Избавившись от кляпа, она немедленно обрушила на меня поток информации.
– Они постучали утром. Я открыла, а они ворвались… Я едва успела набрать ваш номер, пока не оборвалась дверная цепочка. Это был кошмар! Они все разгромили!! Связали меня и…
– Что они хотели?
– Хотели? Ах да. Они угрожали. Говорили, что я не должна ничего предпринимать, и если я обращусь в полицию, то они… они… Потом я попыталась сбежать и укусила главного. Они связали меня, оставили этого недомерка сторожить и ушли, сказав, что вернутся и куда-то отвезут.
Я присел на стул, и некоторое время глубокомысленно пялился в стену. Симпатичные обои… в цветочек… Ничего более полезного мне в голову не приходило.
– Вы же сможете что-то сделать? – робко спросила девушка.
Наконец мои мыслительные способности восстановились. Итак, в деле замешаны люди Никколо. Судя по нашей прошлой встрече, этот бывший мафиозо хоть и занял государственный пост, но прежних методов решения проблем не изменил. И если раньше я мог надеяться, что он полагает меня утонувшим, то сейчас это прикрытие рассеялось. В самое ближайшее время он узнает, что я как-то остался жив, и тогда… Лучше не думать, что "тогда". Однозначно ничего хорошего. Чем быстрее я окажусь в Марселе, тем больше у меня шансов остаться целым.
Я посмотрел на Ортенсию.
– У вас есть родственники? Желательно не в городе? Которые могут вас приютить?
– Только отец, но он…
– Ясно. Вы живете здесь одна? Почему вы вообще переехали в эти трущобы?
– Это не трущобы! Здесь живут почти все студенты. Мы с подругой сняли эту квартиру, чтобы…
– А где ваша подруга?
– Она уехала на пару недель в Милан. Еще три дня назад.
Я снова задумался.
– А что мы будем делать? – поинтересовалась синьорина Пикколо.
– "Мы? Однако, я ей, кажется, ничего еще не предлагал. Впрочем, не оставлять же ее здесь?"
– Мы едем в Марсель…
– Куда?
– Поезд через час.
– Так скоро? Хорошо, сейчас я буду готова…
– "Она не так безнадежна, как кажется на первый взгляд. Большинство известных мне дам немедленно стали бы убеждать меня, что без минимум суточных сборов никакой отъезд невозможен"
Кондуктор с большим сомнением осмотрел мое успевшее слегка подсохнуть одеяние, но ограничился тем, что указал номер нашего купе.
Оно было в середине вагона. Попутчиками оказались два молодых человека в серых полуспортивных костюмах с гольфами и одинаковых кепках.
– Моя фамилия Файнзильбер, – представился тот, что выглядел чуть постарше, – журналист. А это мой коллега Евгений.
– Очень приятно, Танкред Бронн, лингвист и археолог. А вы, судя по акценту, из России?
– Именно так. А вы хорошо разбираетесь в акцентах.
– Это моя профессия, – улыбнулся я.
О том, что русский язык я изучал в плену, я предпочел умолчать.
Поезд отправился. Постепенно мы разговорились.
– Вы сказали, что едете в Англию? – поинтересовалась Ортенсия.
– Не совсем, мы с коллегой планируем совершить поездку по континенту и островам, и совместно написать о ней очерк. Показать, так сказать, малоэтажную Европу, без древних замков и современных небоскребов, мир простых и обычных людей, не так уж и часто попадающих на страницы прессы.
– Интересный подход. Мне всегда казалось, что читателя привлекают пафос и сенсации – светская хроника, личная жизнь кинозвезд, преступления и катастрофы.
– Естественно. Но за ними не видно реального мира. Ведь не состоит же он исключительно из аристократов, политиков, кинозвезд, маньяков и уголовников?
Я рассмеялся.
– Великолепный набор профессий…
– Тем более интересно писать о совсем других людях, – горячо продолжил журналист, – даже роман можно посвятить казалось бы малозаметным персонам, не принцам и королям, а провинциальным чиновникам, шоферам, бухгалтерам… И мелкий аферист ничуть не менее эффектен в роли главного героя, нежели благородный грабитель, столь обыденный на страницах современных детективов. В конце концов, уважение к уголовному законодательству не такая уж и плохая вещь для литературного персонажа.
– Пограничный контроль, – прервал нашу беседу, возникший в дверях купе человек в униформе, – ваши паспорта.
Я сразу вспомнил про взятый с собой револьвер сицилийца. Два раза за сутки я уже оказался в положении безоружного человека, в которого тычут пистолетом. Оба раза мне повезло. Но повторять это в третий раз я был не намерен. Везение рано или поздно кончится.
К счастью французский пограничник был достаточно беспечен, чтобы не обратить внимания на содержимое моего чемодана, избавив меня от необходимости объяснять происхождение оружия и цель его ввоза во Францию.
Вечером мы прибыли в Марсель. Ортенсия с интересом осматривалась по сторонам.
– Интересный город. Я еще ни разу не была во Франции. Когда я была маленькой, отец брал меня с собой в экспедиции на Восток и в Грецию. Но там все совсем другое.
– Садитесь в трамвай, – прервал я ее воспоминания.
– Куда мы едем?
– Скоро узнаете.
Ортенсия надулась и замолчала.
Вот и нужная дверь.
– Здравствуй, Элен, это я, Танкред. Ничего, что так поздно?
– О боже, что с тобой случилось? Тебя окунули в чан в прачечной?
– Почти. Можно войти?
Она пошире распахнула дверь, пропуская нас в дом.
– Элен, моя кузина; Ортенсия – студент-медик, – представил я женщин друг другу, – девушке нужно где-то пожить несколько дней.
Кузина насупилась.
– Все совершенно невинно, Элен. Просто я не хочу, чтобы о ее и моем пребывании в Марселе трубили на каждом углу…
– Ты опять за старое? А я то была уверена, что ты стал, наконец, солидным человеком.
– Это совсем другое. Просто… просто… В общем, так сложилось. Приюти ее, пожалуйста, на пару дней, а мне еще нужно сегодня кое с кем встретиться.
Элен осуждающе вздохнула и повела Ортенсию внутрь.
– Только костюм смени, выглядишь как клошар. Сейчас я что-нибудь подыщу.
– Инспектор Шарль Леман дома? – поинтересовался я у пожилой консьержки.
– Комиссар Леман, – поправила она, – а кто его спрашивает?
Я протянул визитку.
Пять минут спустя она вернулась.
– Мсье Леман вас ждет.
С нашей последней встречи Шарль Леман существенно пополнел и приобрел, как бы это поточнее выразить, законченно буржуазный вид. Но хватки не потерял, на что указывала предусмотрительно опущенная ниже уровня столешницы правая рука.
– С повышением, Шарль.
– Спасибо. С каких это пор ты стал ходить при оружии?
Глаз у него тоже не притупился, не всякий обратит внимание на небольшую оттопыренность над карманом моего пиджака.
– С тех пор как на мою жизнь не менее пяти раз покушались, не считая пары крушений и катастроф. И это только за месяц.
– Ты всегда был везунчиком… Присаживайся.
Я воспользовался приглашением и демонстративно разместил ладони на столешнице. Леман поднял руку из под стола, и отложил бывший в ней пистолет.
– Что тебе надо? – поинтересовался он.
– Пару дней назад из Марселя было отправлено вот это, – я протянул ему конверт.
Комиссар бегло пробежал его глазами.
– И что?
– В конверте было письмо, из которого следовало, что его автор похищен.
– Он сам об этом написал?
– Нет, но можно было догадаться.
Леман неопределенно пожал обтянутыми белой рубашкой плечами.
– Кроме того на адресата письма на следующий день напали…
– Это уже более весомо, чем твои догадки. Но причем здесь я? Хочешь сделать официальное заявление? Двери полиции всегда открыты.
– Если бы я хотел сделать официальное заявление, я бы не пришел к тебе домой. Мне нужен человек от чьего имени было послано это письмо. Очень нужен. Его зовут профессор Гульельмо Пикколо.
– Почему ты думаешь, я буду тебе помогать?
– Когда-то давно один молодой человек, вытащил другого, раненого, из горящего склада…
– … и другой, тогда даже не арестовал первого, – продолжил мои слова комиссар, – но не будем предаваться воспоминаниям. Много лет прошло. Тогда я тебя знал, а сейчас… Многое могло случиться за это время.
– Ты полагаешь, я сильно изменился?
– Я опасаюсь, что ты мог измениться. Я слишком долго работал в полиции, и почти перестал верить людям.
– Как знаешь, – ответил я.
– Я должен подумать, – после недолгой паузы сказал Леман.
Колеблется. Значит, не совсем он перестал верить людям. Я всегда знал, что ты хороший парень, Шарль.
– Если надумаешь, ты сообразишь, где меня искать, – я встал, – и еще. Похитители – люди, нанятые итальянскими властями для "неофициальных поручений". И как минимум одного из них ты знаешь. Это "счастливчик" Феличетти. Адриано Феличетти.
Мне показалось, что в бесстрастных глазах Лемана что-то мелькнуло. Он откинулся на спинку стула и заложил большие пальцы рук за подтяжки
– Я подумаю, – повторил он.
Я взял шляпу, попрощался и вышел на улицу. Был теплый летний вечер. По тротуарам брела разношерстная толпа. Горели витрины развлекательных заведений, где-то неподалеку надрывался свисток постового. Не так уж много поменялось в Марселе, с тех пор как я покинул его семь лет назад.
То было суматошное послевоенное время, когда рассыпавшиеся армии выбросили на улицы европейских городов бесчисленных молодых людей мало что смысливших в мирной жизни. И одним из них был я. Наверное, год жизни я посвятил тогда этим улицам. Эх, да что вспоминать…
Я аккуратно подцепил ложечкой верхушку сваренного всмятку яйца. Утреннее солнце пересекло клеенку стола ослепительно яркими лучами. В дверь постучали. Выглянувшая в окно Ортенсия сообщила:
– Там какой-то усатый господин, похожий на лавочника.
– Это Леман, – насторожилась Элен, – что ты еще натворил Танкред?
– Просто встреча старых знакомых, – я отложил ложечку, – я сам открою.
– Передачи готовить? – сухо спросила кузина.
Я грустно рассмеялся.
– И почему никто не верит, что я начал новую жизнь…
Вошедший комиссар снял канотье и церемонно раскланялся с дамами.
– Рад вас видеть в добром здравии, мадам Элен. Мадемуазель?
– Ортенсия
– Очень приятно. Шарль Леман, – он поцеловал ей руку, чем ввел девушку в некоторое смущение, подобная старомодная церемонность явно не была принята в студенческой среде Турина.
– Полагаю, вы хотели поговорить со мной? – спросил я.
– Вы поразительно догадливы, мой друг…
Мы поднялись во временно выделенную мне спальню. Делать всеобщим достоянием то, что мог мне рассказать комиссар, я не собирался.
– Ты надумал? – спросил я, закрывая дверь.
– Честно?
– Честно.
– Я навел о тебе справки. Не буду скрывать, я не был в тебе уверен, Танкред. Да, семь лет назад ты сделал правильный выбор. Не пошел с теми, кто стрелять начал. Но люди меняются. Надо было проверить. Уж не обижайся…
– Я не обижаюсь. На твоем месте я бы поступил точно также. А бандитом я и тогда не был, и сейчас быть не собираюсь.
– Знаю. И я рад, что ты действительно стал уважаемым и солидным человеком. Даже статьи издаешь в умных журналах. Не то что старый Леман, который как ловил жуликов, так и ловит их до сих пор.
– Не прибедняйся, Шарль. От тебя людям пользы куда больше, чем от моих умствований.
– Ты еще студентов учишь. А это большое дело. Дураков нам и так хватает, а тут глядишь умными станут.
– Ладно, давай ближе к делу.
– Завидую я тебе, Танкред, – хитро усмехнулся Леман.
– Ну уж… Так ты что-то выяснил?
– Значит так. Письмо отправил с почтамта сам Феличетти. Естественно под чужим именем. Мои люди уже его ищут, но не обещаю, что найдут. Похоже он уже в Италии.
– Не стоило поднимать шум по этому поводу, профессор мне нужен живым и здоровым.
– Я же не вчера родился. Адриано в розыске с тех пор как ухитрился удрать из поезда, который вез его в порт для отправки на каторжные работы. То что его опознали и начали искать вполне естественно. Никто ничего не заподозрит.
– Это хорошо… Но ничем мне не поможет.
Леман хитро прищурился.
– Тебе поможет другое. За день до отправки письма в Марсель прибыл некий итальянец, предъявивший на границе документы на имя Джулио Гарпаго, но при этом поразительно похожий на вашего профессора. С ним было трое спутников. Один – Феличетти, двое других в нашей картотеке, похоже, не значатся. Знаю лишь, что их имена Филиппо и Родольфо.
– Что было дальше?
– Последний раз этого Гарпаго видели вот здесь, – он протянул мне листочек с адресом, – это достаточно фешенебельный квартал, агентуры у меня там нет, а чтобы влезть туда, нужны какие-то основания. Ордера, судебные решения и так далее. Сам понимаешь, это можно только официально. И тогда за жизнь и здоровье твоего итальянца я и ломаного гроша не дам. Так что дальше ты сам.
– Что ж, спасибо, Шарль. Ты мне очень помог.
– Уж извини, что не до конца. Но если что, я буду начеку. У тебя есть к кому обратиться?
– Да.
– Хорошо.
Он сделал паузу.
– Но не лезь на рожон. Не хочется, чтобы твои студенты остались без преподавателя… и студентки тоже, – он подмигнул.
Кажется, я покраснел…
– Студентки непричем, Ортенсия – дочь профессора. Ее тоже пытались схватить.
– Я ни на что не намекаю, – Леман поднялся со стула, – но все-таки будь осторожнее. Судя по всему это достаточно серьезные ребята.
Мы с комиссаром спустились вниз. Элен провожала Лемана настороженным взглядом. Судя по нему, твердой уверенности, что наша с комиссаром беседа не завершится предложением захватить пижаму, мыло, зубную щетку и отправиться в дом предварительного заключения у нее не было до последнего момента.
Попрощавшись с комиссаром, я еще раз прочитал адрес и задумался к кому из старых знакомых я могу обратиться. Приняв решение, я снял с крючка шляпу.
– Пожалуй, мне сегодня надо будет нанести еще один визит.
– Подождите минуту! – ко мне подбежала Ортенсия, – я… я… в общем, я слышала кое-что из вашего разговора… случайно.
Я осуждающе посмотрел на девушку. Она выдержала мой взгляд, почти не смутившись.
– Вы ничего не слышали, синьорина. Решительно ничего. Это дело не предназначено для юных барышень. Просто ждите, и все будет хорошо.
Ее глаза вспыхнули.
– Почему это не для барышень! Оно касается моего отца, и тоже хочу…
– Просто ждите, – я постарался вложить в эту фразу всю убедительность, на которую был способен.
Ортенсия чуть попятилась.
– Ждать. Да, конечно, женщина должна сидеть и ждать. Ждать пока ее спасут, ждать пока ее осчастливят, пока за нее все решат… Ожидание это наше основное занятие. Не считая, конечно, исправления ваших ошибок.
Она резко повернулась и пошла прочь по лестнице.
Я немного постоял, развел руками в ответ на недовольный взгляд Элен, и вышел на улицу.
Вывеска над входом гласила:
Франсуа Пуарье – экзотическая древесина.
Под вывеской располагалась довольно фешенебельная контора, а чуть позади виднелись обширные двери склада.
– Меня зовут Танкред Бронн, мне нужен ваш шеф, – выпалил я прежде, чем рыжеволосая дама за конторкой успела открыть рот.
Она выдохнула, не без некоторого усилия остановив висевшую на языке дежурную фразу. На секунду задумалась, потом взялась за трубку телефона.
Франсуа я знал еще с тех пор, как он именовался Францем Бирнбаумом и торговал автомобилями в Зальцбурге.
– Кредль! Как я рад тебя видеть! – за прошедшие семь лет он еще заметнее растолстел так, что я даже слегка испугался за судьбу резной деревянной лесенки, по которой он спускался. Но от привычки звать меня на тирольский манер уменьшительным Кредль вместо Танкреда не отказался…
– Привет Франц. Вижу, твое дело процветает?
– Разве это процветание! – добродушно заворчал тиролец, – скорее прозябание…
Он явно прибеднялся. Семь лет назад его дровяной бизнес был жалкой тенью того, что я видел сейчас.
– Пойдем, я тебя угощу моей лучшей наливкой, – Франц подхватил меня под руку и потащил куда-то в недра конторы.
– У меня к тебе небольшое дело, – перешел я к насущному, когда мы закончили предаваться воспоминаниям.
– Слушаю.
Я протянул листок с адресом, полученным от Лемана.
– Что ты знаешь об этом месте?
– Модный ресторан, дорогой бордель, место, где бандиты могут спокойно пересидеть несколько дней… не мой стиль. Я человек семейный и давно бросил рискованные дела. А тебе зачем?
– Хм-м. Леман назвал его "фешенебельным" и недоступным для его людей…
– Старина Леман, как всегда, себе на уме. Впрочем, ему туда действительно сложно сунуться, не заработав проблем с большими шишками в городских верхах. Ты, надеюсь в курсе, что люди управляющие Марселем далеки от примеров модной ныне римской добродетели?
– Да, я читал в свое время о гангстерских войнах несколько лет назад. Вскоре после моего отъезда из города.
– Много народу тогда безвременно покинуло сей мир… Но ты так и не ответил, что у тебя за дела в том месте, и с чего ты связался со стариной Леманом?
Я рассказал об обстоятельствах приведших меня в Марсель. Франца я знал достаточно хорошо. Он был увлеченным коллекционером древностей, и пару раз оказывал мне неоценимые услуги в их поиске. Поэтому я упомянул и о том, что предметом наших общих поисков является таинственный Стимфалополис, основанный карфагенскими наемниками Ксенофонта где-то в долине Верхнего Нила.
– Египет, говоришь… один момент.
Франц сорвался с места и быстро вышел из комнаты. Пару минут спустя он вернулся с небольшой скульптурой в руках.
– Ну, что скажешь?
Это было изделие совершенно непохожее на мои обсидиановые "ключи" ни по размеру, она была почти полметра в высоту, в то время как таинственные статуэтки едва насчитывали сантиметров пятнадцать, ни по материалу – обожженная глина со следами росписи. Статуя изображала женщину в античном одеянии с голубем в руке. Вторая рука и нижняя часть лица были отколоты, но глаза уцелели. Меня удивило, что один из них был покрашен желтовато-коричневой, а второй – зеленой краской.
– Богиня Таннит. Греко-пунийский стиль. Возможно, делал греческий ремесленник для карфагенского заказчика. Скорее всего, первые века до нашей эры. Время падения Карфагена. Довольно хорошая сохранность. Странные глаза. Похоже второй как-то странно выцвел, либо это окислы меди. Интересная вещь. Но какое отношение она имеет к моей истории? – я с удивлением посмотрел на Франца.
– Как ты думаешь, где ее нашли?
– Скорее всего, острова Средиземного моря – Сицилия, Майорка, Ибица… Может быть Испания. В Карфагене вряд ли, после римлян там мало что уцелело.
– Верхний Египет! – улыбнулся Бирнбаум.
– Не может быть. Нереально! Либо твои источники ошиблись, либо… либо не знаю что, но этого не может быть, потому, как не может быть никогда.
– Я перепроверил трижды. Ее откопали грабители древностей в каком-то из верхнеегипетских оазисов. Мне не удалось точно выяснить в каком именно, но то, что она оттуда – вне всякого сомнения.
– Очень странно, – я еще раз осмотрел скульптуру, – совершенно не характерно для того региона. Может случайно завезли?
– Я вспомнил о ней, когда ты начал говорить о заселении оазиса. Птолемеи как раз в те времена начали селить греков и македонцев по сахарским окраинам. Если, как ты говоришь, этот Стимфалополис основали карфагенские наемники, то они вполне могли занести туда и статую, и собственные традиции.
– Очень странно, – повторил я, – но стоит учесть. Я подумаю об этом. Может быть, твоя версия и имеет право на существование.
– Но это потом. Сейчас, насколько я понимаю, тебе нужно вызволить профессора?
– Именно. Ты можешь помочь в этом?
– Посмотрю, что можно будет сделать. Зайди завтра.
Тиролец хитро улыбнулся.
Вернувшись от Франца, я поинтересовался у Элен:
– Как наша гостья?
– Обиделась…
Еще не хватало, чтобы она ввязалась в эти довольно-таки грязные игры. Пришлось идти на переговоры.
– Понимаете ли, синьорина, люди, похитившие вашего отца, далеко не романтические злодеи. Они вполне реальные бандиты. И поверьте моему опыту, от них лучше держаться как можно дальше. И если мне, так или иначе, необходимо попытаться что-то сделать, то ваше участие в этом не принесет ни малейшей пользы.
– Вы ошибаетесь. Я не домашний ребенок, отец брал меня в свои экспедиции. Я умею обращаться с оружием…
– Я заметил.
Она смутилась.
– В экспедиции я научилась стрелять из винтовки, но с пистолетами никогда раньше не сталкивалась.
– Ортенсия. Это не игрушки. Это люди способные убивать не задумываясь и потом пойти с друзьями пить красное вино и обсуждать футбол. Не играйте с огнем, пожалуйста. Мне достаточно хлопот с вызволением вашего отца. Спасать еще и вас, может оказаться выше моих сил.
Он снова надулась.
– Я достаточно самостоятельна, чтобы меня не надо было спасать каждый день. И польза от меня может быть. Одна из моих подруг как раз сейчас во Франции. Ее отец здесь важный человек…
– Даже не вздумайте еще кого-то вмешивать в эту историю. Никаких подруг и их родственников!
– Но…
– И никаких "но" тоже. Если все пойдет хорошо, то уже через несколько дней вы забудете обо всем происшедшем как о страшном сне.
Ортенсия обиженно закусила губу, и замолчала.
– Итак, – Франц отставил чашечку с венским кофе, – наш профессор действительно там. Его поселили на верхнем этаже под надзором пары громил. Из дома не выпускают, но в остальном он достаточно свободен. Судя по всему, у них есть какие-то дополнительные методы убеждения. По крайней мере, в заточении его не держат.
– Возможно, его шантажируют судьбой дочери, – предположил я, – сообщать, что она сбежала, они ему не обязаны.
– Очень вероятно. Хуже то, что незаметно вывести его из здания довольно проблематично. Внизу ресторан, вечно толкутся девицы и их клиенты. Хотя те и предполагают, что посещают куртизанок инкогнито, на самом деле все они на виду. Выходов из дома всего два и они постоянно под наблюдением.
– Даже не верится, что твое основное занятие – продажа тропической древесины, – удивился я.
– Основное, основное, в твоем деле я так, развлекаюсь… Но не будем уходить от темы. Способ извлечь нашу жемчужину из раковины естественно имеется.
– Я весь внимание.
– Ты помнишь Пешека?
– Яна Пешека из Праги? Естественно.
– Он сейчас основал фирму по установке сейфов и бронированных дверей для банков. Гордо именует себя Жаном Пеше.
Я улыбнулся.
– Значит, он смог все-таки применить свои таланты к делу.
– Сейчас он их в основном чинит. Сейфы и двери, естественно, а не таланты. Но и стариной тряхнуть не откажется. И у него уже есть гениальный план. Ты умеешь пользоваться альпинистским снаряжением?
– З-зачем? – я сглотнул и ощутил, как врожденный страх высоты начинает брать свое, несмотря на отсутствие непосредственной близости с обрывами и прочими высоко расположенными кромками…
– Ты же не собираешься брать дом штурмом?
Я отрицательно замотал головой.
– Вот и я тоже. Поэтому мы зайдем с другой стороны.