До оазиса Харга мы добрались без особых приключений. Паша выделил нам небольшой эскорт своих солдат, которые помогли с погрузкой и сопроводили нас до места.

Оазис выглядел зеленым одеялом, брошенным среди песка и скал. Несколько прудов были окружены густой порослью финиковых пальм, среди которых белели двух-трех этажные домики с плоскими, устланными тростником крышами.

Пока Гамсбок и Хеммет занимались разгрузкой и подготовкой автомобилей к путешествию, мы с Аланом отправились в резиденцию эмира. Сам Абдалла еще не вернулся из Луксора, и мы имели дело с мрачного вида типом по имени Махмуд. Он содрал с нас кучу пошлин и вынудил купить пресную воду, муку и финики из эмирских запасов по тройной цене. Наконец он счел, что обобрал нас в достаточной степени и предоставил самим себе.

Алан отправился вместе с нагруженными мешками и бурдюками носильщиками к нашим машинам, я остался бродить по небольшому базару. Вспомнив о купленном когда-то в Александрии бурдючке, я наполнил его свежей водой у одного из торговцев. Краем глаза заметил Эрику. Она задумчиво рассматривала лоток вовсю расхваливавшего свой товар продавца сувениров. Я подошел.

– Хочешь что-то купить на память?

– Да вот, думаю что-нибудь послать родителям в Сан-Франциско. Я их уже сто лет не видела…

– Доцент? Я не ошибся?

Я обернулся. Передо мной стоял загорелый субъект в мундире французского иностранного легиона. Я сразу же узнал нос картошкой и светло зеленые глаза.

– Аджюдан Лярош? Жослен Лярош?

– Собственной персоной, – широко улыбнулся легионер, – рад вас видеть в этой глуши. Что вы тут позабыли?

– Все то же, что и в Александрии… Дела науки.

– Никогда не думал, что ученые такие непоседы, – покачал головой Лярош, – мне всегда казалось, что они больше по кабинетам рассиживаются…

– Просто Танкред очень необычный для них тип, – рассмеялась Эрика, – я вообще первый раз в жизни вижу ученого мужа с таким талантом попадать в разные истории.

– Мадмуазель Эрика Витт, пилот из нашей экспедиции, – спешно представил я ее, – а это аджюдан Жослен Лярош из французского иностранного легиона.

– Очень приятно мадмуазель, – легионер неожиданно галантно поклонился, – не ожидал увидеть столь милую даму в таком негостеприимном месте. Мы тут, знаете ли, не избалованы женским обществом.

– А Эрвин тоже здесь? – перебил я, помощь фронтового товарища была бы сейчас весьма кстати.

Легионер помотал головой.

– Командир остался на севере. У моря. В эту же глушь отрядили только нашу усиленную бронепехотную роту. Начальником лейтенант Оливье Монтань, вы его помните?

– Да. Но я не знал, что его фамилия Монтань… Гора?

– Это не фамилия. Он так записан в легион, а как его по-настоящему зовут, знают только командир и писарь. А прозвище взял, потому что родом откуда-то с наваррской границы, из нижних Пиренеев.

– Понятно. А вы прямо в оазисе квартируете?

– Если бы… – вздохнул Лярош, – в пустыне. Наши саперы пробурили скважину, чтобы была своя вода, и теперь в оазис только в увольнение. И то когда по тревоге не поднимут. А поднимают часто. Неспокойно здесь.

– А что такое?

– А вы не знаете? – легионер искренне удивился, – Джавдат уже несколько месяцев как пытается захватить этот оазис. Только наше присутствие и дружба Абдаллы с нубийским султаном удерживают его от атаки. Но если дело пойдет так и дальше, то я уже и не ручаюсь за последствия. Джавдат набрал в свои отряды массу сброда из нубийцев и просто разбойников и должен либо нападать, либо распустить их. В общем, я бы советовал вам месье, смотреть в оба, и держаться поближе к нам. Я уверен, что лейтенант охотно вас примет в нашем лагере.

– Увы, сейчас нам нужно ненадолго выбраться на юг, но позже я с удовольствием воспользуюсь приглашением.

– Ну, смотрите. Опасно тут.

– У меня есть кое-что за пазухой на этот случай, – я улыбнулся, вспомнив о лежавшем на дне одной из машин ящике. Так просто они нас не возьмут.

Мы попрощались с Жосленом и двинулись к машинам.

– У тебя довольно обширные связи, – заметила Эрика, – эта итальянка говорила что-то о твоих друзьях в Марселе.

– Ортенсия? Да, старые знакомые. Они помогли мне вытащить ее отца из переделки. Если бы она не бросилась тогда за помощью к дю Понту, все сложилось бы куда удачнее. Но что теперь жалеть о случившемся… А Жослен. С его командиром мы вместе были на фронте.

Эрика понимающе кивнула.

– Колоритный легионер.

– Он пару раз меня выручал из неприятностей. Но не будем ворошить прошлого. Главное, что у нас есть к кому обратиться за помощью, если все обернется совсем плохо…

Первый день марша по пустыне прошел спокойно. Мы двигались на юг, туда, где на карте стоял поставленный Томашем Мильвовским красный крестик. Ортенсия перебравшаяся в головную машину должна была уточнять маршрут по известным ей приметам. Десять лет назад профессор Пикколо возил ее этой дорогой показывать руины.

Мы заночевали в небольшой ложбинке под укрытием скал, защищавших от наносившего мелкий песок ветра. Вокруг тянулись бесконечные ряды многометровой высоты дюн, кое-где разделенных участками каменистой почвы.

Утром меня разбудили спорившие голоса.

– Но я точно не помню. Десять лет прошло, возможно, это и не та скала… – Ортенсия явно была обижена.

– Тогда зачем ты вызвалась быть проводником?! – это уже Эрика

– Девушки, не ссорьтесь! – кажется Хеммет.

Я вылез из-под одеяла, и огляделся. Только начинает светать. Пока еще не слишком жарко, и солнце не раскалило песок до состояния кухонной плиты. Самое время собираться.

– Она завела нас за тридевять земель, а теперь, видите ли, не помнит дорогу! – кипятилась Эрика.

– Вы пилот, а я врач, – возмутилась Ортенсия, – у меня не такой большой опыт…

– Спокойнее, спокойнее, – Хеммет, старательно разглядывал карту, – руины должны быть строго на юг. Если я не ошибся с оценкой того, что мы проехали вчера, то до них от силы километров пятьдесят. Ну, максимум, семьдесят пять. Вопрос в том, что надо точно определить направление.

– Как раз этого-то она теперь и не помнит!

– Да помню я! Дайте сосредоточиться…

– Что происходит? – я подошел ближе.

– Ваш пилот убеждена, что я специально завела нас в пустыню! – воскликнула Ортенсия.

– Ха… – фыркнула в ответ Эрика, – нечего было набирать в экспедицию кого попало.

– Если уж серьезно, то надо еще посмотреть кто здесь лишний!

– Так! – рявкнул я самым суровым голосом, на который был способен, – прекращаем балаган и начинаем действовать осмысленно.

Девушки притихли, бросая друг на друга раздраженные взгляды.

– Синьорина, что вы помните?

– Там должна быть скала. От нее надо двигаться строго на юг, тогда за небольшим гребнем будет долина с руинами.

– Это та скала? – я указал на темневшие на горизонте зубцы.

– Может быть. Но я не уверена. Возможно другая, что правее, – Ортенсия вытянула руку в другую сторону.

– Если подъехать ближе, сможешь точно узнать?

– Наверное, смогу…

– Предлагаешь потратить день на езду по окрестностям от одной скалы до другой, – воскликнула Эрика, – от одной до другой километров тридцать, если не больше!

– Не кипятись. Мы с Ортенсией подъедем поближе и определим та ли эта скала или нет, а вы пока посидите здесь. Думаю, за пару-тройку часов мы управимся.

– Не уверен, что разделяться будет разумно, – проворчал Хеммет.

– Ну не тащить же действительно всю экспедицию, в самом деле. Мы сейчас разгрузим машину от лишнего снаряжения и быстро проедемся налегке туда и обратно.

Хеммет покачал головой, но промолчал. Эрика бросила на меня мрачный взгляд и безмолвно ушла на другой конец лагеря.

Освободив машину от ненужного в короткой поездке груза, мы с Ортенсией поехали к темневшей вдали гряде. Солнце медленно выкатывалось из-за барханов и заливало окрестности густым, тяжелым жаром. Девушка уверенно вращала штурвал, и мы довольно быстро продвигались вперед, лавируя между дюнами. Расстояния в пустыне обманчивы. Я стал осознавать, что за пару часов мы можем и не доехать до цели.

Прошло уже больше часа, когда, выехав из-за очередной песчаной гряды, я больше не увидел на горизонте скал.

– Стоп!

– Что случилось, – вздрогнула Ортенсия.

– Ты видишь скалу?

– Нет… Куда она делась?

Я вышел из машины и пригляделся. Воздух дрожал над раскаленным песком.

– Похоже, что из-за жары горизонт сузился. То, что было хорошо видно в прохладном утреннем воздухе сейчас размыто дрожанием перегретого воздуха.

– Что же нам делать? – в ее голосе послышался испуг, – возвращаться?

Я мысленно представил наше возвращение и неизбежное продолжение утренней перепалки.

– Нет. Я попробую подняться на бархан и оттуда посмотрю, где скала. В нем под сотню метров высоты, оттуда должно быть далеко видно.

– А я?

– Ты подождешь в машине.

– Но…

– Никаких но.

Я забрал с собой бурдючок с водой, пересек небольшой пустырь, и полез на бархан. Довольно быстро я осознал, почему в пустыне всегда рекомендуют идти по ложбинам или гребням дюн, но не по их склонам. Песок под ногами полз и поддавался, я падал, карабкался на четвереньках, но не успев подняться на пару метров, съезжал обратно. Моя одежда и ботинки немедленно наполнились мелким и горячим песком.

Я оглянулся. Ортенсия, приподнявшись в машине, внимательно следила за моими эволюциями.

– Все в порядке, – крикнул я, – жди, я скоро вернусь.

Будь на ее месте Хеммет или Алан, я бы плюнул на все и вернулся, но сейчас мое самолюбие поступить так не давало.

Пыхтя как паровоз, я все же кое-как всполз на бархан. Ветер неспешно тянул по склону песчаную поземку, затягивая оставленные мною на склоне следы. Я открыл бурдючок и отпил. Солнце высушивало меня со страшной силой, обливая потом, который немедленно превращался в соляную корку на одежде.

Я огляделся. Дрожащий воздух по-прежнему скрывал горизонт. Хотя кажется вот там… Я сделал несколько шагов, стараясь разглядеть неясные силуэты за дюнами. Песок под ногами предательски заскользил, я замахал руками, несколько раз выругался и, кувыркаясь через голову, покатился вниз.

Остановиться удалось лишь у самого подножия. Кое-как отплевав набившийся в рот горячий песок, я полез обратно на дюну. Это оказалось еще сложнее, чем в начале. Дважды я доползал до середины и снова съезжал вниз. Ветер задувал мои следы, и я испугался, что потеряю ориентировку. Отогнав эти мысли, я продолжал упорно карабкаться на огромные сахарские дюны. Солнце уже перевалило за зенит, когда я дополз до гребня и радостно выглянул на ту сторону. Там ничего не было…

То есть нет, там был песок. Много песка. Очень много. Но не было машины. И Ортенсии.

Некоторое время я лежал на животе и пытался сосредоточиться. Мысли тяжело переползали с места на место в моей раскаленной голове. Каждый удар сердца тяжело отдавался в висках.

Неужели я все-таки потерял направление во время своих падений и ухитрился залезть не на тот бархан? Немыслимо. Я же помнил, откуда падал, да и следы на песке… Я посмотрел назад. Следы на нижней части бархана уже толком не читались. Ветер медленно, но верно зашлифовывал ее песчаной поземкой. И уронил лицо на песок, и тут же подпрыгнул. Раскаленная солнцем поверхность дюны обожгла кожу. Я перевернулся на спину и застыл, бессмысленно глядя в остекленевшее от жара небо.

Итак, или я ошибся барханом, или, не дождавшись меня, Ортенсия вернулась в лагерь… Я приподнялся на локте и еще раз посмотрел вниз. Там где мы ехали определенно был каменистый пустырь. Но тут только песок. Значит я все-таки влез не на ту дюну.

Я поднялся на ноги. Нужный бархан должен быть с той стороны. Какие-то полкилометра. Ерунда, в самом деле… Главное – идти по гребню, а потом перейти на соседний, в месте, где они снижаются, и залезть будет несложно. Я поплелся по верхней кромке дюны, высматривая, где легче всего перебраться на соседнюю. Подходящее место никак не находилось, а солнце тем временем все отчетливее клонилось к горизонту.

Вздохнув, я ринулся вниз по склону, рассчитывая перебраться на соседний гребень лихим наскоком. Увы. Мои ноги быстро увязли, и я снова закувыркался в песке. Докатившись до подножия, я попытался встать и понял, что уже не могу… Ноги отяжелели, в ушах звенело. Меня охватила апатия, бессмысленная и пустая. Я лежал полузасыпанный съехавшим за мной песком и даже ни о чем не думал. Просто лежал.

Я не знаю, сколько это продолжалось пока из марева надо мной не появилось до глаз замотанное потрепанной чалмой лицо. Загудели невнятные голоса. Меня приподняли, осмотрели. Деловито сняли куртку, рубаху, брюки и ботинки, подобрали слетевшую с головы шляпу.

– Оставим его здесь? – проник в мое сознание глухой голос.

– Если сможет идти, возьмем с собой. Нубийцы дадут за него хорошую цену, – ответил второй.

Меня подняли на ноги. Протянули флягу с водой. Я жадно сделал несколько глотков. Араб сноровисто захлестнул вокруг запястий колючую волосяную веревку. Другой конец передал сидевшему на верблюде товарищу, который закрепил ее у седла. Верблюд пошел с каждым шагом разгоняясь все быстрее.

Единственное о чем я тогда думал – все в этом мире рано или поздно кончается, и этот кошмар тоже…

Я бежал, привязанный к верблюду, и изо всех сил пытался не упасть. Упаду – меня просто бросят на корм стервятникам. И я бежал, вырывая из песка заплетающие ноги и повторяя фразу царя Соломона "И это пройдет".

Было уже темно, когда мы добрались до горевшего между дюнами костра. Вокруг сидели какие-то люди. Тут я, наконец, упал.

Ночная прохлада, отдых и влитые в меня несколько глотков воды постепенно восстановили способность понимать окружающее. Я прислушался к разговорам у костра.

– Что делать с этим неверным?

– Продадим нубийцам. Он крепкий, здоровый, должны хорошо заплатить.

– Глупцы, – вмешался начальственный голос, – люди из руин будут искать своего.

Я слегка повернул голову. В темноте было не слишком хорошо видно, но свои кожаную куртку и шляпу на предводителе я опознал. Похоже, мое имущество уже перешло в разряд "законной военной добычи".

– И что с того? Пропал и пропал… А нам прибыль, – продолжал хозяйственный бандит.

– Да, – поддержал идею еще один голос, – уже две недели сидим тут без дела. А Ахмад обещал нам хорошую добычу…

– Точно, мы давно могли бы перебить всех неверных в руинах, а вместо этого из-за одного беспокоимся.

– Эмиру Джавдату виднее – огрызнулся предводитель, – он скажет, когда мы сможем их перебить.

– "Значит, ди Мартти все-таки в сговоре с Джавдатом", – подумал я, – "надо сказать Алану"…

– Долго ждем, – жалобно проворчал еще один из невидимых мне в темноте собеседников, – еды мало, добычи нет, забыл о нас эмир…

– Точно, а сколько всего обещали!

– Молчать! – разозлился окончательно главный, – уже скоро. Ахмад сказал, что приведет еще людей, тогда и их и перебьем, а потом уже и на оазис пойдем. Вот там действительно есть что взять.

– Это да, – мечтательно согласился тот же голос, что недавно жаловался на забывчивость Джавдата, – Харга богатое место.

– А зачем нам еще люди, – тем временем продолжал первый спорщик, – в руинах неверных совсем мало, и вообще нет солдат. Нас добрая половина сотни, сами справимся, да и взятое делить не придется. Зря что ли мы тут столько времени без дела сидели.

– Эмиру виднее, – подвел итог разговору главный…

Утром я смог рассмотреть своих "спасителей" получше. Судя по всему это именно те проходимцы, которых Джавдат навербовал для схватки с Абдаллой за оазис. Потрепанные жизнью субъекты, не умеющие особо ничего кроме как убивать и грабить. Неизбежные спутники любой войны. Предводитель уже вполне обжился в моих вещах, остальные выглядели достаточно оборванно.

Меня поставили на ноги. Главный внимательно осмотрел мою запыленную фигуру, и вынес решение.

– Отведите его в пустыню и бросьте, если найдут – решат, что сам умер…

– "Ага, а в одном исподнем его стервятники оставили…"

– Погодите, эфенди – подал я голос…

Предводитель оглядел меня с неприкрытым удивлением.

– Я могу заплатить, если вы доставите меня в оазис Харга. Хорошо заплатить, – продолжил я.

Тот глубоко задумался…

Лишь бы не сообразил, что я мог его ночью слышать. Хоть бы жадность победила.

– Нет, – замотал он головой, отгоняя искушение, – отведите в пустыню и бросьте. Все равно оазис скоро будет наш со всем, что там есть…

– Сколько ты хочешь? Я все отдам! – я пошел ва-банк, – "Только дай мне добраться до хоть какого-нибудь оружия, я тебя собственными руками…"

Было видно, что в нем борются жадность и благоразумие. Увы, победило благоразумие.

– Вы двое, – он указал рукой, – отведите его подальше от лагеря и бросьте там. Я с остальными поскачу к Ахмаду. Там и встретимся.

Он вскочил на коня, его примеру последовали и прочие, кроме назначенных мне в палачи.

– Послушайте… – начал я.

– Заткнись, – было мне ответом, – у нас есть идея получше.

– Ты о чем? – спросил второй, отвлекшись от привязывания моей веревки к седлу верблюда.

– Я знаю, где остановились нубийцы, мы продадим им неверного, деньги поделим, а всем скажем, что бросили в пустыне…

Да здравствуют человеческая жадность и несоблюдение воинской дисциплины. Похоже, у меня еще есть шанс.

И я снова побежал за верблюдом…

К моей удаче нубийский караван остановился не слишком далеко. Бандиты привязали меня к коновязи и отправились торговаться. Сквозь шерстяную стену шатра до меня доносились обрывки деловых переговоров.

– Здоровый… все зубы на месте… бегает как конь…

– …триста…

– Вы только на него посмотрите, семьсот – не меньше!

– За семьсот я в Хартуме троих куплю!

– Совсем белая кожа, не то, что сброд в Хартуме! Так и быть шестьсот пятьдесят…

– Разорить меня хотите? Триста пятьдесят…

Теперь я понимаю, что ощущает жеребец на конском базаре…

– Пятьсот – последняя цена. Только представьте, какой из него выйдет евнух для султанского гарема!

Э-э-э, вы что… Такой поворот в мои планы не входит.

– Четыреста пятьдесят или забирайте своего неверного и убирайтесь откуда пришли…

– По рукам!

Интересно удастся ли мне сбежать? Или уговорить своих новых владельцев о выкупе? Будь проклят тот ремесленник, что сделал такую крепкую веревку… Должна же она когда-нибудь перетереться?

Мои лихорадочные попытки как-то избавиться от пут были прерваны появлением моих старых и новых владельцев.

Я с удивлением узнал в своем новом хозяине Хасана – смотрителя нубийского гарема… Несмотря на жару меня прошиб холодный пот. Конечно, у евнуха есть неплохие шансы сделать карьеру при дворе. Но лично мне вполне нравилась прежняя…

Хасан подошел и внимательно осмотрел меня своими темно-карими глазами.

– Хороший невольник, – сухо произнес он, – сейчас вы получите свое.

Мои продавцы довольно заулыбались.

Хасан сделал знак кому-то из своих людей. Тот нырнул в шатер и почти тотчас же появился с узорчатой сумой в руках. Смотритель гарема опустил туда руку, вытащил позолоченный револьвер и дважды выстрелил…

Я нервно сглотнул.

Хасан протянул револьвер слуге, и бесстрастным голосом распорядился:

– Перезарядите, уберите трупы и развяжите моего гостя.

– Не думаю, что когда-нибудь буду торговаться с вами при заключении сделки, – ошарашено пробормотал я…

– Я не всегда прибегаю к подобным методам, – по-прежнему бесстрастным голосом произнес Хасан, – но, полагаю, вам сейчас больше всего понадобятся отдых и новая одежда.

Согласно легенде слабость к кофе жители дунайских провинций приобрели после одной из осад Вены турками, обнаружив среди брошенных отступавшей султанской армией трофеев кофейные зерна. Так или нет, но Тройственная монархия всегда была восторженной потребительницей этого напитка. В этом отношении я не совсем типичный ее уроженец. Кроме кофе я люблю чай… Но я отвлекся.

Хасан накормил меня до отвала и теперь поил меня отменным кофе. Все-таки на Востоке знают в нем толк. Я впал в благодушное настроение и охотно слушал рассуждения гостеприимного хозяина.

– Вы спросите, отчего я так поступил? – Хасан отпил из чашечки ароматный напиток, – возможно, это личное. В молодости я был точно также захвачен грабителями и продан в рабство. В конечном итоге я много добился, но и многим за это заплатил…

Я сочувственно вздохнул.

– Но это не главное. Причина в другом.

– В чем же?

– В том, что вы дружны с Аланом Лайвсли, которому я обязан. Спасая вас, я отдаю свои долги…

Понимание того, что я избежал весьма мрачных перспектив лишь потому, что Хасан счел себя обязанным доктору Лайвсли, несколько уменьшило мой оптимизм. Слишком уж близок был призрак невольничьего рынка в Хартуме… Надеюсь, Хасан, по крайней мере, не передумает.

– Кроме того, я рассчитываю на то, что вы окажете мне небольшую услугу.

– Какую? – слегка насторожился я.

– Отношения султана с Джавдатом довольно враждебны. Эмир укрывает у себя людей покушавшихся на жизнь и власть моего повелителя. Кроме того он стал чрезмерно силен. Если Джавдат захватит Харгу и разобьет Абдаллу, то это откроет ему путь к посту хедива Верхнего Египта. Гамаль-бей сам с ним не справится, а итальянцы склонны поддержать сильнейшего. В итоге мой султан получит излишне могущественного соседа. Причем соседа алчущего наших земель, и пригревшего у себя мятежника Ахмада.

– В плену я слышал это имя…

– Я не удивлен. Этот негодяй уже поднимал мятеж феллахов против власти султана. Дело дошло до того, что падишах на время был вынужден покинуть столицу… Какой позор. К счастью Всевышний отвратил катастрофу. Мятежник был разбит, его пособники истреблены верблюжьей кавалерией, но самому ему удалось скрыться. Однако в случае победы Джавдата, мы столкнемся с серьезной угрозой…

– А я здесь причем?

– Вы сможете убедительно объяснить нашим европейским друзьям, что с Джавдатом не стоит иметь дела.

– Не уверен, честно говоря. Я, знаете, не слишком хороший дипломат. Увы.

– Вам ничего не придется делать. По крайней мере, того, что бы вы не сделали и так.

– Я вас не понимаю.

– Вы ведь хотите отвратить угрозу, нависшую над экспедицией французов?

– Э-э… ну в общем да… А откуда вы узнали?

– Это не важно. Мы, восточные люди, тоже кое-что умеем, – он улыбнулся, – важно то, что для этого вам придется, так или иначе, противостоять Джавдату. Так почему бы нам не объединить усилия, раз наши цели все равно сходны?

Я задумался. В конце концов, мне нет дела до мятежей и политических интриг африканских султанатов. Но так сложились обстоятельства, что люди, которым я был обязан, и с которыми меня связывали личные отношения, оказались на одной стороне конфликта, а мои враги – на другой. Что ж будем считать, что жребий брошен.

– Я согласен.

Хасан удовлетворенно кивнул.

– Вы не пожалеете о сделанном выборе.

– Что я должен сделать?

– Сначала поговорить еще с одним из моих гостей. В принципе ему вы тоже можете быть в какой-то мере благодарны. Именно ради встречи с ним я и примчался из Луксора в эту глушь. А если бы этим гиенам некому было вас продать, то они бы, скорее всего, вас просто убили.

Он повернулся к стоявшему у входа в шатер слуге:

– Зовите эмира.

Занавеси распахнулись, и из вечернего сумрака в шатер вошел Абдалла аль-Асват.

Я решил, что больше уже ничему удивляться не буду.

– Полагаю, вы знакомы? – уточнил Хасан.

– Да, – настороженно ответил Абдалла, – я говорил с ним в Луксоре. Но я не знаю, могу ли я ему доверять.

– В данном деле – полностью, – заверил его Хасан.

– Посмотрим…

– Можете рассказать достопочтенному Абдалле, что вы узнали, пока были в плену?

Я кратко пересказал то, что услышал и запомнил за сутки пребывания в руках людей Джавдата.

Абдалла внимательно выслушал.

– Он ждет. Этот шакал Джавдат боится напасть на меня в моем доме и хочет выманить в пустыню, – подвел он итог моему рассказу.

– Но как? – я проявил далеко не дипломатическое любопытство.

Абдалла посмотрел на меня как на малого ребенка.

– Когда он перебьет европейцев, мне надо будет вывести своих людей, чтобы схватить тех, кто это сделал. У него больше сабель, в пустыне он рассчитывает победить.

– А если вы останетесь в оазисе?

– Тогда он скажет, что французов перебили мои люди. И Гамаль-бей ему поверит и прикажет своим и европейским солдатам помочь Джавдату напасть на меня. Мой враг хитер.

– А почему он не напал раньше? Чего он ждет?

Абдалла снова посмотрел на меня с сожалением, потом перевел взгляд на нашего хозяина.

– Хасан, где ты нашел столь несообразительного человека?

Я хотел обидеться, но передумал. Хасан пояснил.

– Джавдат осторожен. Он не спешил. Съездил в Луксор и поговорил с Гамаль-беем. Узнал о вашем приезде и догадался, что вы едете туда же. Решил подождать, пока вы присоединитесь к французам. Ему нужны трупы, а не свидетели.

– Ясно.

– Хорошо. Теперь вам следует добраться до экспедиции и уговорить их вернуться в Харгу.

– Дю Понт может и не согласиться. А не будет ли любезен почтенный эмир Абдалла дать мне часть своих аскеров для защиты экспедиции?

Эмир только фыркнул.

– Наш противник умнее, чем вы думаете, – менторским тоном заметил Хасан, – если Абдалла выведет своих людей в руины, то Джавдат просто захватит оазис, оставшийся без защиты. Его план хорош тем, что работает в любом случае. Вы должны вернуть французов из пустыни.

– Хорошо. Я попробую.

– Тогда вам стоит как следует выспаться – вас ждет тяжелый день. Утром я дам вам оружие и коня, чтобы вы могли добраться до руин.

– Хорошо бы еще выяснить, что там происходит, – добавил я, – не хочется лезть туда наобум. Кое с кем из французов у меня были существенные разногласия.

– Я подумаю, что можно сделать, – успокоил меня Хасан.

Утром меня разбудил немногословный слуга. Он жестом пригласил следовать за ним. Я надел доставшийся мне от щедрот Хасана бурнус и последовал приглашению.

В шатре на краю лагеря меня ждало нечто завернутое в ковер. Нечто подавало слабые признаки жизни, изредка подергиваясь. Мой провожатый кивнул стоявшим рядом бедуинам и те развязали веревки и раскрутили ковер.

– Отпустите меня! – немедленно донеслось изнутри, – грязные негодяи…

Мне показалось, что я узнаю этот голос.

Освобожденный пленник сел, протирая глаза от пыли.

– Вы еще ответите, я британский… что за ерунда? Это вы? Но зачем вы напялили на себя это полотенце?

– Матрос Фокс! – воскликнул я, – рад вас видеть.

Я с удивлением посмотрел на приведшего меня слугу.

– Хозяин распорядился привезти вам одного человека из руин, – пояснил тот по-арабски.

– Что он лопочет? – подозрительно осведомился Фокс.

– Все в порядке. Это было… э-э… небольшое недоразумение. Надеюсь, вы не пострадали?

Фокс старательно ощупал бока.

– Вроде цел.

– Расскажите что случилось. И как вы попали в руины? Что с экспедицией?

– Что случилось? Я вышел из лагеря по нужде, а тут на меня как набросились эти молодцы. Я и пикнуть не успел, как они закрутили меня в этот коврик.

– Это понятно. Но что произошло пока меня не было?

– А-а… понял. А вы вообще куда пропали то?

– Потом расскажу. Нам надо торопиться. На экспедицию могут напасть в любой момент.

– Ну как скажете. В общем, уехали вы с девицей. Прошел, наверное, час, когда вторая, которая все в шлеме летном ходит, села в машину и помчалась вас искать. С ней этот в пенсне, механик… Вечером вернулись они втроем и говорят, что вы пропали. Искали они вас до темноты, но не нашли. Ох, скажу вам, что тогда началось! Одна девица ревет белугой, вторая мечется по лагерю как дикая кошка, никто ничего не понимает, форменный бедлам…

– Никогда бы не подумал, что мое исчезновение способно вызвать такие эмоции.

– Короче, на следующее утро снова поехали вас искать. Но воды мы с самого начала брали на три дня и когда днем никого не нашли, решили уже к руинам отправиться. К французам. А то сидеть в пустыне было уже сложновато. Добрались к ним вчера к вечеру. А ночью я по нужде пошел и вот я теперь тут… а мы вообще где?

– Понятия не имею. Когда я сюда добирался, мне было немного не до того, чтобы запоминать дорогу, – я нервно погладил запястье, стертая веревками кожа была далеко не в лучшем состоянии.

– Ясно. Вас тоже поймали?

– В общем да. Но сейчас все улажено. Нам нужно как можно быстрее вернуться в лагерь. Хеммет рассказал дю Понту что происходит?

– Они долго о чем-то говорили. Крику много было. Я по-французски не понимаю, но видать крепко француз ругался, ох крепко.

– И что?

– Мне не сказали. Знаю лишь, что сегодня утром Эрика с механиком должны были опять вас искать ехать…

Хасан выполнил обещание. Мы с Фоксом получили по коню и карабину с парой обойм. Мне, кроме того, Хасан вручил саблю.

– Большое спасибо, – пробормотал я, разглядывая темно-серый с синевой клинок, – это поистине царский подарок.

– Человек в пустыне без коня как без ног, а без оружия как без рук, – улыбнулся он, – не могу же я отпустить вас беспомощного как младенца?

Еще раз, поблагодарив хозяина за гостеприимство, мы направились к руинам. Дорогу нам указывал один из привезших Фокса бедуинов.

– До полудня будем на месте, – сухо пояснил он, и мы поскакали.

Увы, бедуин не учел, что я наездник посредственный, а матрос Фокс вообще никакой. К полудню мы еще неспешно тащились между барханов. Бедный моряк навалился на шею лошади и тихо причитал при каждом ее движении. Уверен, в ближайшие несколько дней сидеть на чем-либо ему будет очень трудно – длительная верховая езда без привычки сопровождается образованием весьма болезненных мозолей на предназначенном для сидения месте. Я мог лишь посочувствовать бедняге.

Въехавший на очередную песчаную гряду проводник внезапно резко осадил коня и предупреждающе поднял руку. Мы остановились. Матрос Фокс охнул и пробормотал что-то неразборчивое, но судя по всему достаточно ругательное. Бедуин соскочил с коня и, пригибаясь, поднялся по гребню дюны немного повыше. Оглядев что-то невидимое, он сделал мне знак рукой. Я тоже спешился и побежал к нему.

– Смотри, – бедуин указал рукой вперед.

Я пригляделся. Над барханами вдали ползли облачка пыли.

– Что там – шепотом спросил я, хотя вряд ли кто-то на таком расстоянии мог бы что-то расслышать, даже если бы я говорил в полный голос.

– Кони. Верблюды. Много. Идут к руинам.

Я пожалел, что мой бинокль сейчас был в руках кого-то из людей Джавдата. Единственное, что они мне оставили кроме нижнего белья – кожаный александрийский бурдючок.

Без оптики я видел отсюда только пыль и какое-то неразборчивое мелькание за гребнями дюн.

Неожиданно мой спутник схватил меня за плечо и пригнул вниз.

– Там!

Я повернулся и увидел на соседнем бархане силуэт всадника с длинной винтовкой за спиной. Неизвестные двигались грамотно, выставив боевое охранение. К счастью всадник нас не заметил. Мы скатились за гребень к страдальчески замершему на лошади Фоксу.

– Поедем в обход, – сказал проводник, – надо спешить.

Похоже, что Джавдат решился. Я опоздал. Упрямец дю Понт. Выехав сегодня, он еще имел шанс убраться из руин до того, как туда заявится вся эта бандитская публика. Особых иллюзий в отношении того, что ждет экспедицию, я не питал. Моя прошлая встреча с этими людьми была достаточно красноречива.

Я перехватил повод лошади Фокса, и мы поскакали по низине на юг.

– Придется потерпеть, – сказал я ему, – но эти ребята нас в ковер заворачивать не будут.

Мы отъехали уже далеко, когда из-за бархана донеслись приглушенные выстрелы.

Мы с нашим провожатым переглянулись.

Я отпустил повод и сказал Фоксу:

– Слезай и бери карабин. Жди нас здесь.

Оставив матроса позади, мы поскакали наверх. Лошадь вязнет в песке не меньше человека, но бедуин как-то ухитрился выбрать наименее рыхлый участок бархана.

У гребня мы увидели нескольких бандитов спешившихся, и стрелявших во что-то по ту сторону дюны. На стоявшем позади я узнал свои куртку и шляпу.

– "Вот и свиделись", – злопамятно подумал я, – "теперь ты от меня не уйдешь".

Я схватил поднявшего винтовку бедуина за плечо.

– Этого не трогай… он мой.

Тот кивнул и подстрелил соседнего. Я же выстрелил в третьего. Мой "старый знакомый" обернулся, и, поняв, что дело приобрело для него неприятный оборот, вскочил на коня и помчался за дюну.

Я последовал за ним. Перевалив за гребень, я увидел, во что они стреляли. Это была одна из наших машин. Я вспомнил слова Фокса, что Эрика собиралась ехать меня искать и похолодел.

Поднявшись на стременах, я пригляделся к автомобилю. Никого. Наверное, спрятались позади… Что это чернеет рядом? Похоже на костер, возле на песке брошена не то сковородка, не то чайник. Видимо их застали, когда они остановились на привал. Но где же Эрика и Гамсбок? А вот. Вижу.

Фигурка в летном шлеме и комбинезоне выбежала из-за машины, и побежала навстречу бандиту, махая руками и что-то крича. Наверное, она приняла его за кого-то из своих.

Я закинул край головного платка за плечо и вскинул карабин. Потом опустил. Мне стало жалко портить подаренную Эрикой куртку. Пожалуй, я догоню его раньше, чем он доберется до девушки. Я пришпорил коня и, забросив карабин за спину, потянул из ножен саблю. Не фехтовальная, но как-нибудь справлюсь.

Расстояние между мной и бандитом быстро сокращалось. То ли его лошадь устала, то ли просто была хуже. Эрика почему-то повернула назад и, увязая в песке, брела к машине.

Она попала в полосу рыхлого песка, и бандит почти догнал ее. Девушка смогла дойти лишь до костра и разбросанной вокруг него посуды, до машины ей оставалось еще метров десять – пятнадцать.

– Беги, Эрика, беги, – заорал я, пришпоривая коня.

– Сейчас, Танкред, я уже почти дошла, держись, я помогу… – она споткнулась и на четвереньках поползла мимо кострища.

Бандит обернулся, остановился и направил на меня карабин. Это было ошибкой. Пока он целился, я преодолел разделявшее нас расстояние. Его конь шарахнулся в сторону, выстрел ушел в пустоту, а он не удержался и вместе с лошадью повалился в песок.

Я спрыгнул с седла и повернулся к встающему с песка бандиту.

– Держись, я уже иду! – донесся сзади голос Эрики.

В другой ситуации я, может быть, и испытал бы некоторые муки совести, зная, что у противника не было времени даже достать оружие. Но две пробежки за верблюдом и его слова "отведите в пустыню и бросьте" начисто лишили меня подобных мыслей. Кроме того я не мог рисковать Эрикой. Я столкнул клинком с его головы мою шляпу, в конце концов, это тоже был подарок, и почти не замахиваясь рубанул от темени к подбородку. Кровь залила лицо бандита, и он тяжело опрокинулся навзничь.

– А-а-а… донеслось сзади, – ты его убил, негодяй!

– Но Эри… – повернулся я.

Тут прямо перед моим лицом возникло что-то круглое и металлическое.

Бамс!

– Ой!

У меня потемнело в глазах, и я на какое-то время потерял ориентацию в пространстве. Но судя по ощущениям в, скажем так, нижней части туловища, я с размаху сел на песок, выпустив из рук саблю.

Когда способность воспринимать окружающее восстановилась, я разглядел перепуганную Эрику, которая трясла меня за воротник бурнуса. В глазах у нее блестели слезы.

– Скажи же что-нибудь!

– М-м-м… что это было?

Я осторожно ощупал лицо, чтобы убедиться, что оно осталось на месте и не слишком помятым.

– Сковородка… Я думала, что ты это он, и что он это ты… Как здорово, что я не успела добежать до машины, где было оружие… – она всхлипнула и протерла рукой глаза, оставив на лице след копоти.

– Значит, мне еще повезло. Хотя сковородка явно тоже должна считаться оружием, – я еще раз ощупал свой нос, кажется, удар его почти не затронул, придясь левее и выше.

– Танкред. Ну, нельзя же так. То говорят, что тебя лев съел, то ты в пустыне пропал… Третий раз я этого не переживу.

– Все нормально, – я медленно поднялся на ноги, – всего-то чуть-чуть заблудился.

– Тебя не было два дня!!

Я сделал несколько неуверенных шагов, Эрика подхватила меня под руку.

– Почему у этого типа твои вещи? Что случилось? Где ты пропадал?!

– Потом расскажу. Сейчас некогда.

Я огляделся. Мой провожатый спускался по бархану, ведя в поводу лошадь с матросом Фоксом.

– Мы должны предупредить дю Понта, на лагерь вот-вот нападут. Необходимо срочно ехать за помощью в Харгу.

– Они ранили Гамсбока… – пробормотала Эрика, удивленно глядя на моих приближавшихся спутников.

– Серьезно?

– Ты думаешь я шучу?! Ой, извини, я не поняла… нет, не очень, прострелили ногу, но он не может ходить.

– Плохо дело.

Я подошел к машине. Герр Гамсбок лежал за ней, поправляя импровизированную повязку.

– Как вы нас здесь нашли, герр Бронн?

– Поехал на звук выстрелов… Кость задета?

– Не знаю точно, но надеюсь, что нет.

Я присел на корточки и задумался. Потом заговорил.

– Эрика, ты сможешь добраться отсюда до Харги?

– По идее да, – удивилась она, – но не хочешь же ты…

– Хочу, – отрезал я, – ты возьмешь с собой Гамсбока и Фокса, все равно от них пользы в лагере никакой, и поедешь в оазис за помощью.

– Я тебя здесь не оставлю!

– Оставишь. Не спорь. Ты найдешь там Абдаллу аль-Асвата, и либо ты, либо Гамсбок передадите ему то, что я сейчас скажу. Потом свяжешься с французским гарнизоном…

– Но…

– Никаких но, от этого зависит жизнь нас всех, – я посмотрел ей в глаза, – Эрика, ты должна это сделать. Больше некому. У нас нет времени возвращаться в лагерь.

– Ты обещаешь, что с тобой все будет в порядке? – спросила она.

– Обещаю… – я понял, что бессовестно лгу, бандиты Джавдата атакуют лагерь не позднее завтрашнего утра, и тогда, как говорится в дешевых приключенческих романах "и живые будут завидовать мертвым". Но ей сейчас всего этого знать не обязательно.

– Помни, ты обещал, – произнесла она и пошла к машине.

Мы погрузили Гамсбока, пристроили кряхтящего Фокса, я подробно пересказал, что нужно сообщить Абдалле. Эрика еще раз оглянулась, и автомобиль затарахтел, покатившись на север…

А мы, проводив их взглядом, поскакали на юг.