– Вы не там ищете…
Я заложил руки в карманы и принялся насвистывать что-то легкомысленное.
Дю Понт побагровел.
– Потрудитесь объясниться, мсье Бронн.
– Элементарно, – я вынул руки из карманов и заломил шляпу на затылок.
– Я внимательно слушаю.
– Что вы видите? – я указал на лежавшие перед нами руины.
– Раскопки… – осторожно произнес дю Понт.
– Я не об этом. Мы видим довольно скромный монастырский комплекс и что-то около пяти отдельных зданий рядом. И если меня не подводят мои знания, то все это было заброшено не позднее эпохи Крестовых походов.
– Скорее даже раньше. Еще до Фатимидов. Я бы сказал в первой четверти девятого века, – уточнил мой собеседник, – но что из этого? Мы, действительно, пока не нашли слоев эпохи Птолемеев, но так ведь далеко не все еще раскопано. Работы едва начаты.
– Посудите сами, Гастон. Во-первых, если ливийский погонщик верблюдов, рассказывавший эмиру Бенгази о Зерзуре в конце XV века, не фантазировал, то оазис должен был существовать в конце Средневековья. Другими словами он все еще был обитаем пятьсот лет спустя, после того как на этих руинах прекратилась всякая жизнь.
– А вы уверены, что речь идет об одном и том же месте?
– Судя по выкупленным мной в Каире рукописям – весьма вероятно, что это так. Стимфалополис и Зерзура там однозначно обозначают один и тот же поселок.
– Это еще не факт. Возможно совпадение. Или название было перенесено на другой оазис. Погонщик, в конце концов, мог все выдумать…
– Не спорю. Но есть еще несколько фактов.
– Что за факты?
– Рядом со Стимфалополисом должны были располагаться обширные оазисы, где встречалось множество крупных зверей. В надписи на стене римских катакомб в Александрии…
– Каких-каких катакомб?
– Тех, что были найдены спустя неделю после вашего отъезда.
– Проклятье! – воскликнул дю Понт, – и почему я не задержался…
– Так вот. В обнаруженной мной эпитафии говорилось, что из Стимфалополиса в Рим вывозили диких зверей. Включая слонов. В монастырских документах сообщалось о заготовке крокодильих кож в окрестных оазисах. Вы видите рядом что-то указывающее на обитание слонов и крокодилов? Хотя бы в прошлом, – я широким жестом обвел окружавшую нас пустыню.
– Честно говоря, нет, – согласился дю Понт.
– В итоге у меня сложилось мнение, что настоящий Стимфалополис располагался в куда более обширном и богатом водой оазисе. Здесь же мы имеем дело с каким-то небольшим монастырем, построенным достаточно поздно и быстро заброшенным, когда из местных источников вода ушла.
– Но как объяснить все местные находки, указывающие на Стимфалополис?
– Не знаю. Может быть, здесь была промежуточная остановка на пути в большой оазис?
– Возможно. Но что вы предлагаете делать?
Я усмехнулся.
– У меня есть одна идея, но прежде я хочу вернуться к нашей договоренности о находках.
– Торг в делах науки неуместен! – дю Понт надулся и гордо выпятил грудь.
– Обстоятельства изменились. Теперь мы на равных. У вас есть техническая возможность, а я располагаю информацией. Думаю, мы вправе говорить о партнерстве.
– Никогда! Франция располагает исключительными правами.
– Почему? Мы находимся не на ее территории, и в экспедиции участвуют представители многих стран. Почему ваша должна иметь особые привилегии?
– Вы хотите забрать все себе?
– Я может быть и тщеславен, но не жаден. Меня вполне устроит слава первооткрывателя. Но я не хочу, чтобы кто-то монополизировал то, что является достоянием всех нас. Никаких исключительных прав ни одной из сторон.
– Что вы предлагаете?
– Предлагаю с этого момента рассматривать экспедицию как совместное предприятие Французской Академии и Университета Карла Великого. Находки представляются и Академии, и Королевскому Археологическому обществу. К изучению допускаются представители обеих сторон безо всяких ограничений.
Дю Понт покачал головой.
– Думаю, что в этом случае, я вполне в состоянии справиться с поиском оазиса самостоятельно.
– Я вот тоже думаю, что смогу обойтись без постороннего содействия, – улыбнулся я, – вопрос, что будет быстрее – вы догадаетесь, где искать, или я найду людей и доберусь до места.
Француз задумался.
– Хорошо. Терять время невыгодно ни мне, ни вам. В любую секунду может полыхнуть новая война, и мы оба в итоге останемся с носом. Но где гарантии, что вы очередной раз не измените свое решение?
– Если бы ваши люди не начали в меня стрелять, я бы его и в первый раз не изменил. Я ведь покинул вас в Александрии не по своей воле.
Дю Понт поморщился.
– Ладно. Посмотрим, чем кончится. Какова ваша идея?
– Так вы согласны?
– Да, – француз протянул мне руку.
– Отлично. Но для этого мне сначала надо вернуться в Луксор. Детали будут после.
Мы направились обратно в лагерь. Там что-то обсуждали Оливье, доктор Лайвсли и Эльза Кралле (она же Катрана Штильрайм).
– Увы, – вздохнул, увидев нас, лейтенант, – их предводителю, Ахмаду, вместе с несколькими телохранителями удалось бежать. Мы уже направили в погоню кавалеристов. Бандит допустил роковую ошибку – он поскакал не к оазисам, а прямо в пустыню. Но там ему не выжить. Остается лишь сдаться. Полагаю скоро мы уже его увидим.
– Очень хорошо, – злорадно пробормотал дю Понт, – а это кто? Пленные?
Мимо нас брела цепочка связанных людей.
– Скорее преступники. Формально никакой войны не объявлено, и оснований считать их военнопленными у нас нет. Я вынужден передать их Абдалле, как представителю местных властей. В этом отношении у меня строжайшие инструкции командования.
– Ага! – перебил его дю Понт, – этого субъекта я помню. Он изображал из себя парламентера…
Лейтенант жестом остановил колонну.
Я тоже узнал в одном из проходивших мимо того самого человека, с которым мы только вчера обсуждали наши мрачные перспективы на будущее.
– Что ж, в этот раз повезло вам, – буркнул вполголоса пленный.
– Кажется, он европеец, – заметил Гастон, – надо его забрать…
– У меня приказ, – мягко, но настойчиво возразил Оливье.
– Неужели вы отдадите европейца в лапы этим дикарям! – удивилась Эльза.
Люди Абдаллы, стоявшие рядом, недовольно заворчали.
– Я тоже европеец! – воскликнул по-французски сосед парламентера, – меня зовут Алекс, заберите меня…
– Вы подданный Франции? – спросил лейтенант.
– Нет, но…
– Подданным какой страны вы являетесь?
Тот на секунду замялся.
– Его разыскивает полиция как минимум четырех, – усмехнулся бывший парламентер.
– Заткнись, Михал, – огрызнулся Алекс, – сам-то не лучше…
Парламентер лишь заухмылялся в усы.
Оливье задумался.
– Я, конечно, могу забрать вас под свою ответственность…
Алекс широко улыбнулся.
– … и передать жандармерии в Каире, – закончил лейтенант.
Улыбка моментально сошла с лица нашего собеседника.
– Я слышал в легион можно поступить, не вспоминая о прошлом… – пробормотал тот разочарованно.
– Увы, но практики вербовки пленных у нас нет, – назидательно заметил Оливье, – но ничто не мешает вам после проверки в жандармерии…
Парламентер Михал фыркнул.
– Что? – удивился лейтенант.
– Висельнику не выйдет туда наняться, – философски заметил бывший парламентер, – петля мешать будет.
Оливье повернулся к конвоиру.
– Пожалуйста, вот этих двоих…
– Не, благодарю покорно, я лучше останусь, – покачал головой Михал.
– Вы предпочитаете плен здесь, жандармерии в Каире? – удивился лейтенант.
– Ясное дело.
– Ну как хотите, тогда вот этого одного пленного…
– Я тоже, – воскликнул Алекс, – хочу остаться.
Лейтенант удивленно приподнял бровь.
– Вы же только что требовали…
– Я передумал.
– Ну, если вы сами этого хотите, – Оливье пожал плечами, – пусть тогда эмир с вами разбирается.
Он отвернулся и подошел к нам. Цепь пленников зашагала дальше.
– Странные люди, предпочли иметь дело с эмиром, а не властями в Александрии. Там, по крайней мере, закон имеет хоть какой-то вес…
– Думаю именно поэтому они и предпочли остаться, – философски заметил Алан, – здесь их прошлые деяния мало кого волнуют.
Я повернулся к Эльзе.
– Мадемуазель, неужели вас так тронула судьба пленных? Всего лишь несколько часов назад эти люди собирались вас хладнокровно убить. Полагаете, они бы стали с вами церемониться?
Она задумалась.
– Не знаю. Но я слышала множество рассказов о зверствах местных бандитов. Мне бы не хотелось, чтобы даже мои враги так умирали…
– Абдалла скор на расправу, но в особой жестокости не замечен, – возразил лейтенант.
Девушка пожала плечами.
– Все равно мне бы не хотелось оказаться в руках дикарей. Я бы лучше покончила с собой… – в ее глазах промелькнула какая-то тень, похоже, пока я стоял за пулеметом, она о подобном исходе серьезно задумывалась.
Эльза резко взмахнула рукой, словно отгоняя эти мысли и добавила:
– Хотя действительно, что мы беспокоимся об этих бандитах, они сами избрали свою судьбу.
– А вот уже и погоня возвращается, – произнес лейтенант, глядя на горизонт, – думаю, сейчас мы познакомимся с самим Ахмадом…
Увы, он ошибся. Преследователи вернулись ни с чем. Ахмад упорно двигался вглубь пустыни, словно предпочитал смерть от жажды плену. В итоге посланные за ним люди отстали, и предоставили его собственной судьбе.
– В этом пекле не выживет даже верблюд, – покачал головой сержант, – мы не могли забираться дальше. Слишком опасно.
– Вы уверены, что он не сможет найти где-нибудь там убежище? – озабоченно спросил дю Понт.
– Не бойтесь, ваш обидчик либо сгинет в песках, либо вернется сюда. Оазисы есть к востоку и северу, а на юго-западе, куда он направился, обитаемых мест нет почти на тысячу километров, до самого Дарфура.
Я снова разглядывал проплывавшие мимо руины Фив и снова понимал, что покопаться в них мне не удастся. Что за невезение… Наш автомобиль сиротливо разместился на палубе влачившего нас на правый берег Нила парома. Феллахи с самого начала с подозрением отнеслись к шумной и воняющей бензином повозке, и значительная их часть вообще осталась на причале до следующего рейса, а самые рисковые или спешившие сбились в кучку в стороне от машины. Мысль же о том, что этим железным монстром управляет женщина, окончательно привела их к убеждению о сомнительном происхождении нашего транспортного средства и его прямой связи с джиннами, маридами и прочими злобными духами огня и пустыни. Кто-то на всякий случай бормотал молитвы, другие бросали в нашу сторону опасливые взгляды.
– Думаешь, у нас получится? – спросила Эрика.
– Будем пытаться, – я вздохнул, – настоятель довольно откровенно намекал на то, что без технической поддержки, добраться до настоящего Стимфалополиса мы не сможем. Так что самолет нам необходим как воздух.
– Так точно, сэр, – сидевший на заднем сидении матрос Фокс на всякий случай вежливо согласился.
Бедняга скучал, и я бы с огромным удовольствием оставил его в оазисе Харга, но Алан и дю Понт настояли, чтобы я взял хотя бы одного человека для охраны в пути. Кроме того я предполагал, что наличие сопровождающего придаст нам солидности на переговорах с хедивом.
Паром мягко навалился на причал. Эрика завела мотор, и мы съехали на берег, сопровождаемые испуганными взглядами попутчиков.
– Есть ли у меня аэроплан? – Гамаль-бей оказался явно шокирован моим вопросом, – есть ли у меня аэроплан, хотите вы знать? Да, у меня есть аэроплан. А что?
Я объяснил.
– Нет, господа, это решительно невозможно! Аэроплан является государственной собственностью, и я не могу сдавать его в аренду ради научных целей. А если он разобьется? Или совершит вынужденную посадку в пустыне? Нет-нет. Увы, но я ничем не могу вам помочь.
– Он не разобьется! – вмешалась Эрика, – я сама буду его пилотировать…
– О! Я и не знал, что такая прелестная женщина еще и хороший пилот, – поразился Гамаль-бей, – но даже ради вашей красоты, я не готов пойти на такую жертву. Этот самолет крайне необходим нам для выполнения ответственных правительственных заданий.
– Всего на пару дней? – Эрика наивно хлопнула ресницами…
– Мое сердце буквально разрывается, когда я вам отказываю, – хедив глубоко вздохнул, – но я не могу преступить моего долга!
Он еще раз тяжело вздохнул и бросил на нас глубоко-трагический взгляд.
– Ну, пожалуйста? – мне даже показалось, что ее широко открытые глаза увлажнились, – только на пару дней…
Гамаль-бей сложил руки на столе и нервно захрустел пальцами.
– Даже не знаю, что вам ответить. Я бы от всей души хотел вам помочь. Но мой долг говорит мне о невозможности посягнуть на государственное имущество. Даже ради вас, милая барышня…
– У него нет сердца, – вздохнула Эрика, когда мы спускались в холл, – как он мог отказать бедной девушке. Не в самом же деле ему этот самолет так нужен.
– Ты переигрывала, – заметил я.
– Ничего подобного. Я старалась быть убедительной.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, мне ничего не останется, как вызвать хедива на дуэль.
– Боюсь, его телохранители тебя сразу же зарубят…
– Тем более. Моя трагическая кончина останется на твоей совести…
– Ладно, давай серьезно. Что мы будем делать? – Эрика надела шляпку, и мы вышли на солнце.
– Думать. Вы с Фоксом пока можете развеяться в городе, а я пойду, наведу кое какие справки. Только не забудьте, пока будете развеиваться, закупить все необходимое для нашего предприятия. Теперь без компаса, карты и недельного запаса воды, я в пустыню ни ногой…
– Помощь вам не нужна? – почтительно осведомился Фокс.
– Нет, спасибо, на этот раз все безопасно.
Оставив их на рыночной площади, я отправился к коптской церковке, затерявшейся среди луксорских кварталов.
Вежливо поздоровавшись со священником, я протянул ему письмо от александрийских единоверцев. Тот распечатал конверт, немного изменился в лице и вернул бумагу мне.
– Думаю, вам стоит поговорить с настоятелем обители Святого Христофора, я попрошу, чтобы вас проводили.
Обитель располагалась на другом конце города, у самой окраины. Практически сразу за внешней стеной начиналась пустыня.
Долговязый бородатый настоятель оказался крайне любезен.
– Меня предупреждали, что вы можете прибыть в любой момент. Честно говоря, я был уверен, что рано или поздно это должно случиться. Наши молитвы не могли остаться не услышанными.
Я улыбнулся.
– Рад за вас. Но для начала я бы хотел узнать некоторые детали…
– Понимаю. Наша обитель продолжает традиции Стимфалопольской. Так что я могу подробно рассказать вам всю историю.
– Буду крайне рад с ней ознакомиться.
– Думаю, вы уже в курсе, что удаленная и безопасная обитель Серсуры стала укрытием для множества книг и святынь. Увы, ее сильная сторона была и слабой. Единственный путь в нее лежал через маленький оазис в пустыне. Миновать его было невозможно, слишком труден и долог был путь, даже опытные проводники, случалось, теряли дорогу и погибали в песках.
– Потом источник пересох, и вы лишились промежуточной стоянки? – догадался я.
Монах кивнул.
– Так все и было.
– Но не моментально же это произошло? Почему вы не вывезли ценности, когда вода стала уходить?
Настоятель вздохнул.
– Жители Серсуры всегда отличались дурным характером и гордыней. Они долгое время придерживались греческой традиции и называли нас еретиками. Позднее они признали свои заблуждения, но многие из серсурцев упрекали нас за недостаточную, по их мнению, решительность в борьбе за веру. В ходе одного из восстаний они приютили отряды мятежников, истребивших арабский отряд. Мусульмане захватили наших братьев в лежавшем на пути малом оазисе, и под пыткой заставили их проводить воинов к Серсуре. К счастью Господь послал бурю, рассеявшую силы арабов и до обители добралась лишь небольшая часть шедшего туда войска. Оно было разбито и уничтожено у ее стен. Но обуреваемый гордыней и опьяненный победой настоятель монастыря обвинил несчастных проводников в предательстве, и заявил, что отныне ни один чужак не войдет в Серсуру, пока страна не будет полностью очищена от завоевателей. Немногие братья, осознавшие его ошибку, бежали, унеся с собой часть ценностей. Но посланная серсурцами погоня отобрала у них почти все. С тех пор нам были доступны лишь те книги, что сами жители оазиса приносили для нас в малый монастырь, выстроенный на пути в их город. А потом вода ушла, и мы больше ничего не слышали о Серсуре…
Он замолк.
– Получается, что о ней уже почти тысячу лет ничего не известно! – воскликнул я.
– До нас доходили отдельные слухи. Время от времени мы даже пытались добраться до оазиса. Но, увы, одни из посланных нами не вернулись, другие ничего не нашли. За прошедшие века история оазиса стала легендой, а затем и вообще была забыта. Лишь немногие из нас помнят, что все это правда.
Я задумался.
– А что это за таинственные статуэтки?
– Вы об этом? – настоятель извлек из стоявшего на полу ларца черную обсидиановую вещицу.
Я вздрогнул. Это, несомненно, была вещь из этой серии. Видимо аналогичная похищенной у Мильвовского. В отличие от моей она изображала сидящего павиана. Или какую-то очень похожую на него обезьяну. По основанию бежал все тот же причудливый орнамент. Четвертый ключ…
– Это, – продолжал настоятель, – то немногое, что было вынесено из Серсуры. Легенда гласит, что когда благоразумные наши братья покидали город, одному из них было обещано право забрать с собой то, что он захочет. Он попросил у настоятеля эти четыре статуэтки. Тот не хотел их отдавать и обещал золото и любые ценности, но наш брат был непреклонен. Тогда настоятель серсурской обители вручил их ему и сказал, что отныне эти камни станут символом. Когда Египет освободится от всех завоевателей, статуэтки вернутся в обитель и путь в нее снова будет открыт для всех.
– То есть вы полагаете, что они откроют для вас путь в оазис? Своего рода пропуск?
– Мы не знаем точно, но верим, что они когда-нибудь приведут нас туда.
– А в чем их ценность? Почему настоятель не хотел их отдавать?
Монах пожал плечами.
– Легенды ничего не говорят о том.
– Жаль, – вздохнул я.
Очевидно, что статуэтки явно античные, и их действительное назначение вполне могло быть забыто к моменту всех этих драматических событий в оазисе Стимфалополиса. Но что-то же они открывали?
– Теперь перейдем к делу, – я поправил костюм, – я готов сотрудничать с вами на определенных условиях.
– Все в руках господних, – заметил монах.
– Тем не менее, я бы хотел эти условия оговорить. Я не претендую на имущество церкви, но хотел бы осмотреть найденные книги. И, возможно, сделать с них копии. Так же все, что окажется найдено за пределами монастыря, будет принадлежать науке.
Настоятель кивнул.
– Мы рассчитываем только на то, что было укрыто в обители и раньше принадлежало нашей общине.
– Хорошо. Вы хотите какие-либо письменные гарантии?
– Вашего слова будет достаточно.
– Прекрасно. Тогда второй момент. Как нам найти оазис?
– Мы не знаем, – покачал головой мой собеседник, – лишь туманные намеки остались в книгах.
– Я должен видеть эти книги, – заявил я.
– Конечно, я провожу вас в нашу библиотеку.
Когда я закончил выписывать заинтересовавшие меня фрагменты в блокнот, я вдруг осознал, что понятия не имею, сколько времени провел в книгохранилище монастыря. Меня же ждут…
Я попрощался и выскочил на улицу. Было темно. Неужели уже вечер? Я огляделся. Темные силуэты зданий и финиковых пальм, а над ними рассыпанные по черному бархату неба бриллианты звезд. Где-то брешут собаки, из пустыни доносится хохот гиен и подвывание шакалов. Да, похоже, я совсем потерял счет времени. Над книгами у меня такое бывает. А собрание этого заброшенного монастыря это нечто. Настоящий клад… Обязательно надо будет вернуться и договориться о копировании нескольких манускриптов.
Я побрел по улице, стараясь понять, где находится центр города. Такая роскошь как уличное освещение явно была властям не по карману.
Плутать мне пришлось долго. Наконец, я смог выбраться на свет, и сообразить в какой стороне находится дворец хедива. Как я и рассчитывал, наш автомобиль стоял неподалеку. Матрос Фокс задумчиво сидел на заднем сидении и демонстрировал сам себе карточные фокусы.
– Где Эрика? – спросил я.
– Пытается убедить султана организовать поиски.
– Какого султана, какие поиски? – не понял я.
– Ну этого, местного, как его – Камиля, или Гималая… не помню.
– А что она собирается искать?
– Вас, конечно.
– Что?
– Танкред! Ты жив?!
Я обернулся. Эрика сбежала ко мне по парадной лестнице.
– Ты цел? Что случилось?
Она внимательно осмотрела меня, словно я мог сломаться.
– Мне пришлось задержаться. Это было необходимо для дела…
– Задержаться!? Ты уходишь невесть куда, ничего толком не объяснив. Обещаешь скоро вернуться и исчезаешь. Ты это называешь "задержаться"?
– Конечно. Я вел переговоры о поиске оазиса, мне было нужно ознакомиться с документами, и я засиделся до вечера.
– До вечера?!
– Да… было много работы… – я отчего-то начинал ощущать себя виноватым.
– Вечера?! – не унималась она, – ну-ка посмотри вон туда!
Она протянула руку в сторону противоположную Нилу.
– Посмотри, посмотри. Что ты там видишь?
– Э-э-э… кажется рассвет? Не может быть! Неужели уже утро!!
– Конечно. А теперь объясни, где ты шлялся всю ночь?
Я ошарашенно посмотрел на Эрику.
– Ты не поверишь, в библиотеке…
Мне показалось, что сейчас она влепит мне пощечину. Но она сдержалась, лишь резко повернулась спиной и зашагала к машине.
– Ох уж эти женщины, – вздохнул стоявший рядом матрос Фокс, – у меня в Ливерпуле осталась знакомая. Салли Браун зовут. Который год не могу убедить ее за меня замуж выйти…
Из дворца хедива доносился какой-то шум. По лестнице спустился офицер в феске и белых перчатках.
– Это вы – Танкред Бронн? – спросил он.
– Да, с кем имею честь?
– Адъютант его превосходительства, – отрекомендовался офицер, – полагаю, можно сообщить хедиву, что вы нашлись?
– Я сам это сделаю.
Вздохнув, я зашагал наверх. За мной увязался Фокс.
Гамаль-бея я застал в кабинете. Одетый в халат он сидел в кресле с бокалом виски в руке. На столе валялись разбросанные игральные карты. Рядом на стуле пристроился незнакомый мне миловидный молодой человек.
– Входите, входите, – приветствовал меня хедив Верхнего Египта, – все равно ночь уже пропала… Вы, так полагаю, нашлись?
Я кивнул.
– Вы того. Поаккуратнее с женщинами, уж придумывайте что-нибудь для одной, если направляетесь к другой. Я всегда считал, что в этом отношении вы, европейцы, что-то недодумали. Хотя, честно говоря, не ожидал от вас, что вы оставите вашу столь милую спутницу ночью одну. Впрочем, если вас интересуют не одни только женщины…
– Ваше превосходительство, – пробормотал я, – мне лишь хотелось успокоить вас в отношении мнимого исчезновения. Никоим образом не имел в виду нарушать ваш ночной отдых…
Сидевший на стуле молодой человек слегка покраснел.
Я хотел было еще раз извиниться за доставленные Гамаль-бею неудобства, но хедив меня опередил.
– Вы думаете так легко отделаться, – он усмехнулся,- и это после того как ваша спутница поставила среди ночи на ноги весь дворец? Нет уж. Вам придется составить мне компанию до утра. Вы в покер играете?
Я на секунду задумался. Потом в моей голове созрел коварный план.
– Если вы позволите моему адъютанту присоединиться, – я показал на прислонившегося к дверному косяку и задремавшего было Фокса.
– Валяйте, – махнул рукой хедив, – больше народу, веселее играть. Тряхнем стариной. Вена – чудесный город во всех отношениях. Кстати, я вам рассказывал как мы с тогда еще капитаном Редлем…
– "Не подведи меня, Фокс" – подумал я, и мы сели за накрытый зеленой парчой стол.
Когда я спустился к нашей машине, было уже позднее утро. Эрика дремала на водительском сиденье, закутавшись в клетчатый плед. Я даже немного на нее засмотрелся. Но тут она проснулась.
– Опять библиотека? – холодно спросила девушка, поправляя блузку.
– Нет, на этот раз я пытался исправиться…
– И как? Получается?
– Надеюсь, – я бросил ей наш выигрыш, – держи.
– Что это?
– Ключи.
– Вижу. Но от чего?
– От самолета. Заводи машину, мы едем в аэропорт.
Аэропорт, или, точнее, взлетная полоса с ангаром и парой бараков, находилась за городом. Пока мы туда добирались, я пытался сложить все узнанное прошлой ночью в монастырской библиотеке в единую картину. Выходило плохо. Бессонная ночь и утро в компании Гамаль-бея давали о себе знать. Мысли путались, а глаза слипались.
В аэропорту Эрика отправилась знакомиться с самолетом, а я присел на скамейку, вкопанную близ ангара, откинулся назад, прислонившись спиной к теплой стене, надвинул шляпу на лицо и стал ждать…
Паламон вбежал в келью настоятеля и неловко поклонился. Старец Макарий оторвался от книги и сурово посмотрел на нарушителя спокойствия.
– Чего тебе?
– Отче… – Паламон облизнул пересохшие губы, – они захватили Перепутье.
– Что?!
Макарий отложил книгу, вышел из-за кафедры, зачерпнул чашей воды и протянул Паламону.
– Выпей. И расскажи, как это случилось.
Молодой человек жадными глотками осушил чашу.
– Никто не ждал нападения. Они вышли из песков на рассвете и захватили нас врасплох. Я едва успел ускакать чтобы предупредить вас…
– За тобой не было погони? – озабоченно поинтересовался старец.
– Нет. Но они смогут узнать путь у других.
Макарий опустил глаза в пол и не проронил ни слова.
– Это должно было когда-то случиться, – добавил Паламон, – мы не можем прятаться вечно.
Старец оторвал взгляд от пола.
– Сколько их было?
– Немного. Но они наверняка пошлют за остальными. У них большой гарнизон на берегу Нила.
Макарий сделал несколько шагов по келье.
– Поступим так, – сухо подвел он итог, – ты заберешь самое ценное и повезешь его в дальний тайник…
– Но отче, никто им не пользовался уже несколько веков! Лишь язычники хранили там свои книги и кумиров.
– Не перечь. Тем надежнее. Спрятав, вернешься сюда. Если мы будем в осаде, уходи к кочевникам. Завоеватели не должны узнать ни о чем.
Макарий снял с полочки в углу четыре каменные статуэтки, и протянул их Паламону.
– Вот ключи от тайника.
Несколько всадников выбирались из ущелья на равнину. Топкая зеленая тьма оставалась позади… Паламон посмотрел на товарищей. Путь в тайник и обратно обошелся им дорого. Едва ли не половина выехавших из Серсуры нашла в этих ущельях и зарослях свой конец. Но они выполнили порученное. Молодой человек еще раз ощупал лежавшие в поясе статуэтки. Он знал, что они никуда не делись, но от ощущения их тяжелой неровности на душе становилось спокойнее.
– Возвращаемся? – спросил его один из спутников.
– Нет, у нас есть еще одно дело.
Паламон развернул коня и направил его в пустыню. Его расчет оправдался. К вечеру они увидели поднимавшиеся из-за холмов дымы.
Вождь кочевников был представительным мужчиной. По обычаю племени его борода и пышная шевелюра были старательно заплетены в толстые, похожие на змей, косы.
– Что привело вас к нашему очагу? Война или мир? – традиционно приветствовал он Паламона.
– Война…
Вождь приподнял бровь. Одна из его жен, подававшая гостям миску с верблюжьим молоком опасливо застыла.
– Мы не хотим воевать с вами, – поспешно уточнил молодой человек.
Миска с молоком пошла по рукам.
– Тогда о какой войне ты говоришь? – вождь откинулся на подушку.
– Люди с реки пришли в Серсуру. Не с миром они пришли к нам.
– Да я слышал. Говорят людей с реки много как муравьев в плошке с медом. Пять раз по сто и еще десять раз по сто. Так я слышал…
Паламон вздрогнул. Он догадывался, что врагов будет в избытке. Но что столько.
– Люди с реки для вас тоже враги, – заметил он, стараясь не выдавать своего волнения.
– Почему? – спросил вождь, взяв с поданного женщиной блюда лепешку.
– Они разорят Серсуру, вам негде будет покупать товары…
Вождь отрицательно покачал головой, разломил лепешку и дал половину гостю.
– Всем нужны шерсть, мясо и молоко. Люди с реки тоже могут их покупать и продавать нам товары.
Паламон задумался. Нужны более убедительные аргументы.
– Люди с реки не будут иметь с вами дела, пока вы не откажетесь от поклонения демонам.
– Духи наших предков не демоны, – заметил вождь.
– Они не будут так терпеливы как мы, – покачал головой Паламон, – людей книги они заставляют выплачивать подать, от вас же потребуют отказаться от ваших обычаев.
– Наши отцы почитали духов, отцы их отцов почитали духов, почему мы не должны поступать так же?
– Времена меняются, – вздохнул Паламон, – рано или поздно свет истины придет и сюда, – но люди реки не будут иметь дел с вами, пока вы не примете их веры.
– Или вашей? – уточнил вождь.
– Или нашей, – согласился Паламон.
– Твои слова не совсем лишены смысла, – заключил вождь, доедая лепешку, – я буду думать. А вы оставайтесь моими гостями.
Макарий выглянул из бойницы. Уже светало, но огни костров окружавших Серсуру были еще хорошо видны. Осада велась старательно и терпеливо. Запасов еще хватало, но слишком уж ветхи стены и мало хороших бойцов. Жители города отважны, но они крестьяне и торговцы, а не воины.
– Рано или поздно нам придется сдаться, – заметил стоявший позади городской судья, – хорошо, если мы сможем выговорить себе достойные условия.
Макарий молчал. Каким бы ни были достойные условия, сдача города неминуемо закончится грабежом и погромом. И скорее всего жестоким. Предводитель осаждавших был настроен весьма решительно и кровожадно.
– Что это за человек? – спросил Макарий, заметив пробиравшуюся к стене фигурку.
– Наверное, лазутчик, сейчас я дам команду стрелкам…
– Подожди, кажется, я его знаю. Откройте ему ворота.
Слуга поставил перед новоприбывшим чашу с водой и пиалу с инжиром.
– Рассказывай, – сурово распорядился Макарий.
Тот быстро отхлебнул воды, и начал говорить.
– Паламон уговорил кочевников выступить. Четыре племени привели сюда воинов. Они готовы к бою и прячутся за грядой. Они присоединятся к вам, как только вы начнете атаку.
– Ты не лжешь? – с подозрением спросил судья.
– Я сам отбирал людей для Паламона, – отрезал Макарий, – я ему верю.
– Но если он врет, то наша вылазка станет для нас роковой!
– Все в руках господних, трубите сбор.
Приведенные Паламоном берберы с гиканьем метались по барханам, вылавливая беглецов и обирая мертвых. Макарий стоял у входа в город и в глазах у него блестели слезы. Когда Паламон и его изможденные спутники пересекли ворота, воздух содрогнулся от ликующих криков.
Пробившись через толпу, молодой человек поклонился старцу.
– Ты послал нас в далекий путь, но мы вернулись, выполнив все с честью.
Тот обнял гостя.
– Ты совершил великое дело и можешь просить любую награду.
Паламон еще раз поклонился.
– Разрешите мне вернуться в Перепутье. Я должен принести братьям радостную весть…
Легкая тень пробежала по лицу Макария.
– Не спеши. Сперва нам надо поговорить. Пройдем внутрь…
Лицо молодого человека побледнело. Он вскочил и пробежал взад-вперед по келье.
– Вы ошибаетесь!
– Как ты смеешь! – насупился судья.
Макарий жестом остановил его.
– Пусть говорит. Он не глуп, и он спас наш город…
– Руками язычников, между прочим, – пробурчал судья себе под нос, – лучше бы их бурей засыпало…
– Отче! Отгородившись от мира, мы лишь заключим сами себя в тюрьму, – с горячностью проговорил Паламон.
Макарий покачал головой.
– Мир меняется. И нам с ним не по пути. Мы должны сохранить то, что божьей волей оказалось в наших руках. На этот раз мы смогли устоять, но враги будут приходить снова и снова, и что тогда?
Паламон на минуту замялся. Но затем возразил.
– Мы не одни. Мы не должны впадать в гордыню и почитать себя единственными чистыми среди грешников.
– У нас выбор либо покориться, либо погибнуть, – холодно произнес судья, – я предпочту третий путь. Отец Макарий прав, нам нужно отгородиться от мира.
Паламон лишь развел руками в бессильном несогласии.
– Я не заставляю тебя быть с нами, сын мой, – вздохнул Макарий, – но я был бы рад видеть тебя здесь.
Молодой человек отрицательно замотал головой.
– Нет, отче, я должен вернуться к братьям в Перепутье. И я останусь в мире, а не буду искать укрытия в песках. Бегство не выход.
– Мы не бежим.
– Вы прячетесь. Прячетесь от мира, от его изменений. Они могут вам не нравиться, но такова божья воля.
– Ну что же, – Макарий приподнялся, – раз таково твое решение, я не буду тебе перечить. Но покинув Серсуру, ты больше не сможешь сюда вернуться.
– Я это понимаю, – кивнул Паламон, – но перед отъездом я хотел бы напомнить вам, отче, о вашем обещании вознаградить меня.
– Проси, что хочешь, я выполню данное слово.
– Это, – молодой человек развязал пояс и высыпал четыре каменные статуэтки.
– Что?! Ты не можешь!
– Вы дали слово.
– Но зачем? Неужели ты хочешь нам отомстить?
– Нет. Просто я хочу, чтобы вы помнили о том, что не сможете уйти от мира. И рано или поздно передумали. И тогда ключи от тайника вернутся.
– Негодяй! – судья вскочил.
Макарий остановил его жестом руки.
– Я не буду предлагать тебе иных наград, – сказал он, – я тебя знаю, ты все равно их не возьмешь. Что же. В твоих словах есть доля правды. Если миру суждено до Страшного суда вернуться на круги своя, то и ключи вернутся в Серсуру. И мы отпразднуем воссоединение. Но и я своего решения не изменю. Ты покинешь город утром, вместе со всеми кто еще пожелает. И не вернешься, пока не придет время. Пока миру снова не потребуется то, что мы храним. И когда это случится, ты принесешь эти ключи сюда. И тайник будет открыт.
Звук работающего двигателя вернул меня к реальности.
– Выспался?
Я поднял глаза на Эрику. Она явно ожила. В ее глазах появился озорной блеск.
– Поднимайся, мы перегоняем самолет в Харгу. Там есть временная посадочная полоса рядом с французским гарнизоном. Автомобиль заберем потом…