Полотняные своды палатки придавали застолью несколько походный вид, но это вполне компенсировалось общим воодушевлением. Несмотря на мое упорное сопротивление и ссылки на плохое самочувствие Эрики, избежать торжественного ужина в честь нашего спасения не удалось. Теперь практически вся экспедиция, щедро разбавленная офицерами и сержантами Иностранного легиона, шумно праздновала наше возвращение из пустыни. Мы с Эрикой сидели во главе стола, и лично я чувствовал себя полным болваном. Она, судя по выражению лица, тоже не была в восторге. Но, положение обязывало…

– Вы даже не представляете, как мы рады, что все обошлось, – в который раз убеждал меня растроганный профессор Пикколо, – я просто не находил себе места. Вы с синьориной еще так молоды. Кстати ей очень повезло. Судя по всему, это была гайя, или египетская кобра. Весьма ядовитая рептилия. Именно от ее укуса, между прочим, погибла Клеопатра. Но, осмотрев ранку, я обнаружил, что прокол был один, то есть только один из двух ядовитых зубов…

Я понимающей кивал, стараясь не слишком вслушиваться в поток его речей.

Сидевшая невдалеке Полетта Клери, племянница дю Понта, улучив момент, когда герпетолог отвлекся, заметила.

– А я наоборот была уверена, что вы не можете пропасть вот так, не выполнив своего обещания…

– Какого обещания? – насторожился я.

Я решительно не помнил, чтобы обещал ей что-либо способное помешать моему исчезновению в песках.

– Вы же еще в Адене собирались обсудить с моим дядей историю Стоунхенджа. Мне было бы жутко любопытно это услышать.

Эрика улыбнулась.

– Ну ты попал, Танкред…

– Нет, это ты попала, – шепнул я, – сейчас тебе предстоит полночи слушать нашу с Гастоном ругань насчет археологии Британии.

Дю Понт, привстал. Я приготовился к небольшой разминочной перепалке о ролях варваров и римлян в развитии Европы.

– Знаете, что, – сказал француз, – у меня есть деловое предложение…

Я недоуменно уставился на него.

– … до конца нашего предприятия установить мораторий на обсуждение спорных вопросов истории и археологии. Я не буду говорить о римлянах, а вы о варварах. Идет?

– Конечно, – я кивнул, – ушам наших товарищей по палатке будет явно спокойнее. Голоса у нас громкие, закаленные многочасовыми лекциями и семинарами…

Я перегнулся через стол, и мы пожали друг другу руки.

– Ну вот, – надула губки Полетта, – а я так рассчитывала это послушать.

– Вернемся в Европу, я обещаю произнести разгромную речь и не оставить камня на камне от его дилетантских построений, – заверил племянницу дю Понт, – но не раньше.

Я вполне довольный опустился на табурет, и тут мне на глаза попался сидевший в дальнем углу Невер. Несмотря на жару, он неизменно был в черном сюртуке и шляпе с широкими плоскими полями. Мое настроение сразу же испортилось.

Я вылез из-за стола и подошел к нему.

– Рад видеть вас живым и здоровым, – сухо поздоровался тот.

– По вам и не скажешь… что рады.

– Эмоции – пустая трата сил.

– Возможно. Но памятуя о наших прошлых разногласиях, мне очень хочется узнать, на что я могу рассчитывать, поворачиваясь к вам спиной.

– Пока мы не найдем что ищем, вы можете быть вполне спокойны…

– А потом?

– Зависит от обстоятельств… Но я все равно благодарен вам за наше спасение в тех руинах.

– И? Или благодарность, благодарностью, а бизнес – бизнесом?

– Именно. Ничего персонального, мсье Бронн, чисто деловой подход.

– Вы больше напоминаете американца, чем француза, мсье Невер.

– А я не француз, я как раз луизианец…

– Не знал.

– А я вам раньше этого и не говорил, – он холодно улыбнулся, давая знать, что наша беседа окончена.

Я вышел на улицу. К ночи жара немного спала, и там можно было дышать. Я облокотился на ящик. Мрачной глыбой на фоне темно-красного закатного неба чернел силуэт танка.

Я вспомнил наш вчерашний разговор с Хемметом.

– Мы уже подготовили спасательную партию, когда вы с Эрикой так внезапно приземлились. Честно говоря, я уже не ждал увидеть вас живыми. Три дня. У вас же почти не было воды.

– Меня выручило вот это, – я показал Хеммету купленный Александрии бурдючок, – после того случая по дороге к руинам я стал весьма предусмотрителен.

– Разумно. Но вернемся к делу. Пока вы… хм… отсутствовали, мы с Аланом выпросили у лейтенанта Монтаня военную поддержку, а у эмира Абдаллы – охрану и проводников. Предполагалось использовать все это для поиска вас в пустыне, но теперь… В общем, не возвращать же их обратно.

Я улыбнулся.

– Так что мы уже прямо сейчас готовы двинуться на раскопки найденного вами Стимфалополиса, – закончил Хеммет.

– А танк зачем? – подозрительно спросил я.

– Ахмад со своими телохранителями бесследно исчез в пустыне. Я искренне надеюсь, что в отличие от вас с Эрикой, он там и сгинул. Однако Абдалла подозревает, что он затаился где-то в песках. Лейтенант настаивает на том, что мы должны быть готовы к любому повороту событий.

– А что с Джавдатом?

– Что, что. Он заявил, что никакого отношения к нападению на вас не имеет, что Ахмад действовал сам, и обещал, изловив мерзавца, передать его в руки правосудия в Луксоре. Естественно ему никто особо не поверил, но и доказать его соучастие сложно. Тут замешана местная политика. Короче без охраны нам, увы, пока не обойтись.

Я кивнул. Снова вставать самому за пулемет мне очень не хотелось.

– А танк, – продолжал Хеммет, – это идея лейтенанта. Он сказал, что так как выделить достаточно людей для нашей охраны он не может, то нам необходимо что-то более весомое на случай нападения бандитов Ахмада.

– Да уж. В весомости этому не откажешь.

Я оглядел бронированного монстра. Это не была одна из тех легких однобашенных машин, виденных мной в лагере Эрвина. На сей раз передо мной стояло нечто вагонообразное, с обтянутым гусеницами корпусом и двумя полубашнями в бортах. Третья, полноценная, башня увенчивала это чудовище сверху.

– Два полевых орудия в бортовых спонсонах, скорострельная пушка в башне, спаренные пулеметы – не без гордости произнес аджюдан Лярош, заметив мой интерес к его машине, – запросто отобьемся хоть от полка.

– А в песке не увязнем? – спросил я, скептически разглядывая массивный клепаный бронекорпус.

– Обижаете, расширенные гусеницы, двойные пылевые фильтры, специальный выпуск для африканских условий.

– Становишься настоящим танкистом, – усмехнулся я.

– Так на моторе оно куда как лучше, чем ногами песок топтать, – он поправил стрекозиные очки на кожаном шлеме, и нырнул в люк.

Внутри танка что-то заурчало, и машина окутала нас с Хемметом сизым вонючим дымом.

– Не думаю, что от него будет польза, – пробормотал я, отмахиваясь от выхлопа.

– Как знать, как знать, – философски заметил репортер, – мало ли какая от него может быть польза…

Это было днем, а сейчас Жослен, заперев танк, вместе со всеми отмечает наше возвращение… Или пытается напиться от души напоследок. Впереди долгие недели раскопок в пустыне.

Я запахнул куртку. Скоро уже окончательно стемнеет, и ветерок становится прохладным. Араб-часовой одиноко маячил рядом с танком, посверкивая в наступающей темноте огоньком сигареты.

Я повернулся, собираясь вернуться в палатку и замер… Что-то явно было не так. Араб. С сигаретой? Я похолодел и машинально потянулся к кобуре маузера.

А чтоб… Кто же ходит на праздничный ужин с оружием? Маузер вместе с кобурой спокойно лежал в палатке на другом конце лагеря.

– Подышать вышли? – раздался за спиной подозрительно знакомый голос.

Я медленно повернулся. Слух меня не подвел. В отблесках сигареты я узнал черты лица. Это был тот самый парламентер, что привозил нам в руины ультиматум Ахмада.

– Кажется, Михал? – пробормотал я, стараясь потянуть время и сообразить, что делать.

– Точно. Михал Корчевский, – он протянул мне руку.

Я настороженно замер.

Увидев мое замешательство, тот глухо рассмеялся.

– Да вы совсем местной жизни не знаете. Абдалла, он не дурак людьми разбрасываться. Всех пленных, кто знал, за какой конец держать винтовку, он в свои отряды забрал. Война. А хороших солдат в этих краях еще поискать. Так что я теперь охранять вас буду.

Я растерянно пожал протянутую мне руку, машинально представившись.

– Танкред Бронн…

– Вот и познакомились. Я ведь специально к вашей охране прибился… Большой бакшиш заплатил.

– Зачем? – я решительно перестал что-то понимать.

– Как это зачем? Друг мой, тут война с Джавдатом назревает. В пустыне вас от скорпионов охранять куда спокойнее.

– Прошлый раз, позволю себе заметить, спокойно не было…

– А-а-а, бросьте. За то уже уплачено. Дело прошлое. Сейчас эмирам не до вас.

Мы с ним опустились рядом на сложенные у палатки ящики.

– А Ахмад? – спросил я.

– С ним людей раз-два и обчелся. Не будет он рисковать. Этот шакал удрал в пустыню и долго еще не покажется…

– В вас определенно есть что-то от местных, – заметил я, – даже сначала принял вас за араба.

– Так я десять лет по Востоку мотаюсь. С волками живешь рано или поздно сам завоешь, – философски пожал плечами Михал, – и это. Давайте уж на "ты", как-никак мы в одном бою были, хоть и по разные стороны… Скрестили, так сказать, оружие на брудершафт.

– Хорошо. Ты сам откуда будешь?

– Из Варшавы, – мечтательно вздохнул он, – что за город, чистая сказка.

– Как же тебя сюда-то занесло? – спросил я нашего нежданного стража.

– Да так… Я еще с детства о море мечтал. Паруса там, яхты, шхуны и прочие бригантины. Ну и мир посмотреть, само собой. Оттого и совсем молодым еще дурнем удрал в Гданьск, и нанялся на сухогруз… Да вот незадача – досталось мне все больше кочегаром, да в машинной команде ходить. А там кроме котлов, да топок особо ничего и не увидишь. В общем, в Тулоне я взял расчет и немного поболтавшись без дела завербовался в легион. С ним и попал в Алжир…

– Тоже мир посмотреть хотел?

– Ага, – он хмыкнул, – молодой был, глупый. Но в легионе мне быстро надоело. Здорово нас там сержанты гоняли. Сбежал я, короче, оттуда, и пошел уже сам неприятностей себе искать. Без сержантов. Тут как раз революция началась. В общем, поглядел я на мир. От Марокко до Индии меня носило.

– Ясно, – меня одолели воспоминания о революции и конце войны. А закончилась она для меня пленом…

Михал щелчком отбросил докуренную сигарету. Окурок искрой прочертил воздух и покатился по песку.

– Вот так вот, – подвел он итог своему рассказу.

– Вот тут все и случилось, – я указал профессору на безобразную дыру, оставшуюся вместо дверного проема.

– Странно, – герпетолог почесал бороду, – кобры никогда не встречаются в совершенно безводных местах. Да и шакал тоже не чисто пустынное животное… В общем, где-то здесь должна быть вода.

– Невероятно, – покачал головой дю Понт, – люди ушли отсюда уже несколько столетий назад. И судя по всему именно потому, что вода закончилась.

– Не могу сказать, что здесь было несколько столетий назад, но сейчас где-то недалеко просто обязан быть источник.

– Может в горах? – я указал на хребет на горизонте.

– Далековато. На глаз километров тридцать, а то и все пятьдесят…

– Ну что ж, будем искать.

Мы с дю Понтом побрели вдоль по заброшенной улице, а профессор Пикколо остался изучать фауну пресмыкающихся в разломанном мной проеме.

Все вокруг производило гнетущее впечатление. Есть все-таки в заброшенных городах нечто мрачное. Даже солнечным днем. Мы пересекли еще одну небольшую площадь, и подошли к массивному строению в дальнем от ворот конце города. Судя по всему, когда-то это была церковь. Двери рассохлись и выпали на каменные плиты высокого фундамента.

Внутри царил пыльный полумрак, рассеченный лучами падавшего сквозь дыры в крыше света. В золотистых столбах вальсировали искристые пылинки. Высоко под потолком шуршали какие-то местные обитатели, явно не слишком довольные нашим визитом. Кто-то из них, гулко захлопав крыльями, вылетел через дыру на улицу.

– Смотрите, – дю Понт указал в один из боковых проходов, – неужели это они.

Мы подошли ближе. В небольшой келье был темно и душно. Но даже сквозь полутьму можно было разглядеть лежавшие в беспорядке у стены папирусные свитки.

– Надо вынести рукописи, – завороженно прошептал я, – но сначала зафотографировать и зарисовать их порядок…

– Скорее в лагерь за фотоаппаратом, – тоже шепотом ответил дю Понт.

Лагерь бурлил и кипел. Ставились палатки, протаптывались дорожки, сооружались навесы для машин и ящиков с оборудованием. Приставленные нам охранниками люди Абдаллы расположились в тени полуразрушенной городской стены и с интересом наблюдали за происходящим. Кроме варшавского романтика нам достались его напарник по плену – Алекс, несколько арабов и пара нубийцев. Мне они внушали скорее опасения, нежели чувство опасности, но выбирать не приходилось.

Вооружившись всем необходимым, мы вернулись в церковь и старательно все сфотографировали и зарисовали на схеме. Потом бережно разобрали свитки и отнесли их в лагерь. К моему разочарованию все манускрипты были относительно поздними. Похоже, жители города вели подробную хронику своей жизни.

Последующие дни я провел разбирая папирусы. Нежно и бережно разворачивая их, чтобы не повредить, фиксируя между стеклянными пластинами, фотографируя и прорисовывая. За стенами палатки кипели раскопки, Лярош постоянно что-то ковырял в своем танке, Гульельмо Пикколо бродил по пустыне с набором мешков, сачков и банок, занятый сбором своих коллекций, а передо мной разворачивалась драматическая история затерянного в песках и надежно отрезанного от мира оазиса.

Касим завязал пояс и спустился на улицу. Жизнь его была хороша – сытная еда, чистая вода, красивые женщины… Когда его после той бури подобрали в пустыне, он какое-то время еще не до конца был уверен, что остался жив, а не попал в рай. Но по здравому размышлению пришел к выводу, что его предыдущая жизнь не была настолько праведной, чтобы вот так просто ему там оказаться.

Он не сразу научился разбирать довольно странный местный говор, но когда смог, то достаточно быстро уяснил сказанное местным шейхом:

– Мы рады гостям. И даем им все, что можно пожелать – крышу над головой, жену, пищу. Лишь об одном должен ты помнить – никогда не пытайся вернуться назад. Отныне твой дом здесь.

– А если… – заикнулся было Касим.

– Видишь? – протянул руку к городским воротам шейх.

На выступавших из аккуратно выбеленной стены колышках рядами были надеты человеческие черепа.

Погонщик кивнул.

– Они хотели уйти. И твоя голова будет там, если ты пожелаешь того же…

Больше лишних вопросов он не задавал.

Касим прошел по улице, подмигнул симпатичной девушке набиравшей воду из фонтана и постучал в дверь одного из домов.

– Ты вовремя, – приветствовал его брат хозяина, – Марк уже ждет тебя.

Касим понимающе кивнул и прошел внутрь. Марк был главой многочисленного клана и его дом был обширен и полон комнат и переходов. Идти пришлось долго.

Хозяин встретил бывшего погонщика верблюдов как лучшего друга. Обменявшись с гостем приветствиями, он приступил к делу.

– Ты готов?

– Да, господин.

– Ты уверен, что не ошибся?

– Я вожу караваны по пустыне уже много лет, господин, я не мог ошибиться. Я узнал то место и могу вывести оттуда тебя и твоих людей в оазис Харга.

– Очень хорошо, – Марк нервно потер ладони, – посуди сам, мы уже много поколений живем вдали от мира, но это не может продолжаться вечно. Твои слова о жизни по ту сторону пустыни запали в мою душу…

Касим сочувственно кивнул. Он слышал это уже много раз, но Марк снова и снова говорил об одном и том же, словно пытался убедить самого себя в правильности своего решения.

– … если наши старейшины не готовы к этому шагу, мы сделаем его сами. И мои враги еще пожалеют, что оговорили меня. Когда-нибудь я вернусь, и они содрогнутся, перед тем, что я принесу сюда.

Гость взял с блюда финик. Хозяин же продолжал.

– Жди меня в полночь в условленном месте. Мы возьмем лучших верблюдов, и они не смогут нас догнать…

Касим с легким звоном сплюнул косточку на блюдо.

– … ты будешь моей правой рукой, – пообещал ему Марк, – я буду щедр. Очень щедр.

Он нервно покрутил на мизинце перстень с большим рубином.

Закончив с переговорами, погонщик направился к выходу. Один из молодых друзей Марка одернул его за рукав.

– Да, господин? – остановился Касим.

– Послушай. А в большом мире действительно так много людей?

– Конечно… Не сравнить с вашим оазисом.

– А они… они какие?

– Обычные. Мужчины, женщины, дети…

– Понятно. Слушай, – снова остановил юноша собравшегося было уходить Касима, – а женщины там красивые?

– Разные бывают…

– Ясно… Многие из нас боятся идти туда, но мы должны следовать за нашим вождем. Надеюсь, он не ошибается.

– Ваш повелитель не ошибается, – заверил его Касим, – большой мир стоит того, чтобы его увидеть.

Марк пристально вглядывался в горизонт.

– Это погоня, – наконец произнес он, – не понимаю как, но они узнали о нашем плане…

– Среди нас нет предателей, – обиделся кто-то.

– Я знаю, но сейчас это уже не важно.

Они спешились. Женщины и дети укрылись в кругу верблюдов. Мужчины обнажили оружие. Касим пристроился за Марком.

Преследователи окружили беглецов полукругом. От них отделился богато одетый всадник на стройном дромадере.

– Марк? – крикнул всадник, – как ты мог? Как?

– Не лицемерь, Агафон. Ты сам не раз ведь об этом думал?

Преследователь на секунду замолчал.

– Нет, Марк. Я достаточно разумен, чтобы понимать, что по ту сторону пустыни нас ждет лишь гибель.

– Нет. Там нас ждут свобода и истинная мудрость! Свободная от замшелых идей наших выживших из ума старейшин.

– Это ты безумен, Марк. Наши праотцы много лет назад укрылись от пытавшихся уничтожить нас врагов, а теперь ты хочешь сам открыть им путь к нашим воротам?

– Времена меняются. Вражда проходит. Вы же уткнули головы в песок будто страусы!

– Все! Хватит! – раздраженный Агафон с леденящим шуршанием вынул меч из ножен, – сдавайся или все твои люди умрут.

– Господин, мы будем сражаться за вас. Не сдавайтесь, – раздались голоса вокруг.

– С нами наши жены и дети… Они не могут сражаться.

Марк замолк в нерешительности.

– Я жду, – сухо произнес Агафон.

– Ты обещаешь сохранить жизнь нашим женам и детям?

– Даю слово.

– Тогда мы сдаемся…

Марк и его люди один за другим побросали клинки на песок и отступили.

– Дай мне последний раз посмотреть на восход, – попросил он Агафона.

Тот кивнул.

Марк не спеша пошел по склону бархана. Агафон на дромадере следовал за ним. Неожиданно он обернулся и поманил стоявшего в толпе Касима.

– Ты. Иди с нами…

Они поднялись на гребень дюны. С той стороны открывался вид на бескрайнюю пустыню. Через волны песка то здесь, то там просвечивали зубчатые скалы.

– Посмотрел?

Марк кивнул. Агафон спешился и не без удовольствия проверил ногтем остроту клинка.

Позади его люди согнали беглецов в толпу и оттесняли их от державшихся кучкой верблюдов.

– Что они делают? – занервничал Марк, – ты обещал сохранить жизнь хотя бы женщинам и детям!

– Я солгал… никто из решивших покинуть город не должен остаться в живых, таков обычай.

– Негодя…

Голова Марка покатилась по ребристому склону дюны. Касим проводил ее взглядом.

– Острый меч, – спокойно произнес Агафон, вытирая клинок о полотняную хламиду убитого.

Убрав оружие, он снял кольцо с рубином с пальца мертвеца и протянул его Касиму.

– Твоя награда.

– Вы очень щедры, господин, – Касим надел перстень.

– А ты здорово придумал, – усмехнулся Агафон, – сказать, что узнаешь эти скалы, и можешь вывести его в большой мир.

Он сделал еще несколько шагов вниз по склону, любуясь пейзажем. С другой стороны бархана его люди сноровисто вязали пленников. Но гребень дюны скрывал их от Касима. Погонщик несколько раз оглянулся, затем подошел к Агафону.

– У бедняги не было никаких шансов. Мои дромадеры быстрее. Что ж. Давно было пора с корнем вырвать эти мечты о большом мире… Правда, Касим?

– Правда, господин.

С этими словами погонщик вытащил из-за пазухи кинжал и несколько раз ударил собеседника в спину. Тот захрипел и упал на песок.

– За что? Ты же получил награду…

– Дело в том, – произнес Касим, перерезая упавшему горло, – что я действительно узнал эти скалы.

Он тщательно отер кинжал от крови и убрал за пазуху. Затем по-хозяйски завернул в тряпицу и спрятал в одежде рубиновый перстень. Весь мир лежал перед ним. Пока остальные заняты пленными, он успеет оторваться от возможной погони. А дромадер у Агафона действительно был очень быстрым…

Дю Понт мерил палатку шагами. От входа к противоположной стене и обратно. Раз за разом, как маятник.

– Не верю, что ничего не осталось!

– Увы. Две недели и практически ничего существенного, кроме тех первых свитков, – вздохнул я.

– Еще немного утвари и иконы, – добавил Гастон, – впрочем, вы так и так подписались отдать их монахам…

– Иначе мы бы вообще не узнали, где искать, – заметил я.

– Ну хорошо, хорошо. Но где главное? Где древние рукописи? Где большая монастырская библиотека? Мы уже докопались до античного фундамента, и ничего! Ничего!!

– В некоторых текстах мне попадалось упоминание о каком-то древнем тайнике.

– Я в курсе. Но где его искать?

– Ума не приложу, – честно признался я, – ни малейших подробностей мне пока найти не удалось.

– Это то и странно, – дю Понт ударил по ладони кулаком, – не могли же горожане коллективно покончить с собой, уйдя в пустыню и унеся все документы и ценности? Не лемминги же они, в конце концов. Значит все это спрятано где-то в городе.

– Логично. Только вот как узнать где именно.

– Как узнать… как узнать. Копать надо. Рано или поздно мы на этот тайник наткнемся.

На дне ямы булькала на редкость неаппетитного вида жижа. Песок, ил и еще какая-то склизкая зелень.

– Я же говорил! Говорил!! А вы мне не верили! – профессор Гульельмо Бенедетто Джакопо Пикколо буквально раздувался от гордости.

– Действительно, вода здесь есть, – без особого энтузиазма признал Хеммет, – возможно она вернулась в оазис позже. Хотя вид у нее сомнительный…

– Нормально, – заверил его Лярош, – я уже такое видел. Надо дать немного отстояться, можно профильтровать и будет как из горного ручейка. Ну почти.

– Между прочим, – добавил профессор, – вы говорили, что если я ухитрюсь найти здесь воду, то вы позволите мне сделать вылазку в каньоны.

– Кто ж мог подумать, – развел руками Хеммет Синклер.

– Нет, нет, не отпирайтесь, вы обещали.

– Ладно. Но под охраной и не больше, чем на пару дней. Разделяться надолго нам не стоит.

– Но здесь я уже собрал все, что представляло интерес, а вот какие сокровища могут ждать нас в каньонах…

– Сокровища? – оживился Лярош.

– Он про ящериц, – пояснил я.

– Ох уж эти ученые, – разочарованно пробормотал легионер, – а я то было подумал.

Безмерно счастливый герпетолог, вместе с дочерью и увязавшйся за ними Полеттой отправились в каньоны ловить ящериц. Для надежности им навязали компанию матроса Фокса и аскеров Абдаллы. Там, в глуши, эти перелетные головорезы представлялись менее опасными. Эрика выступила в качестве проводника. Доставив их на место, она вернулась в лагерь, взяв с Гульельмо клятвенное обещание вернуться не позднее чем через два дня.

Все это прошло мимо меня. Я продолжал разбирать папирусы. Зерзурские летописцы старательно фиксировали все происходившее в оазисе. Но ни начала, ни конца записей мне не попадалось. Хроники начинались во времена уже после изоляции города, и внезапно обрывались на событиях XV века.

– Ничего не понимаю, – пожаловался я дю Понту, – где ранние тексты? Что случилось потом?

– Загадка… Но нет таких укреплений, что могли бы нас остановить, мы рано или поздно, но отыщем недостающее.

В подтверждение своему энтузиазму Гастон развернул бурную деятельность на раскопках. Пока я возился со свитками, он основательно взялся за дело. Город был слишком велик, чтобы раскопать все за один сезон, и дю Понт сосредоточил усилия на церкви и примыкающем комплексе зданий.

И не ошибся. Постройка оказалась весьма интересной – под наслоениями многочисленных пристроек и перестроек отчетливо были видны следы древнего храма. В его подвалах удалось найти еще церковную утварь и несколько десятков книг.

– На всю библиотеку не тянет, но хоть что-то, – заметил дю Понт, – скорее всего это часть богослужебного убранства, которое монахи зачем-то спрятали.

– Может на них напали враги? – предположил я.

– Какие враги? В этих местах мы первые люди из внешнего мира за последние полторы тысячи лет!

– И то верно… Я думал про эпидемию, но в этом случае бессмысленно что-то прятать. Все-таки не понимаю, что могло случиться. Вода же в оазисе, похоже, оставалась.

– Не волнуйтесь, Танкред, рано или поздно мы все узнаем. Единственное, что меня огорчает, это ваше поспешное обещание отдать все найденное в монастыре коптам… В музейных коллекциях эти находки могли бы найти себе куда более достойное место.

Я покачал головой.

– Я дал слово. Будем надеяться, что за пределами монастыря нас ожидают не менее захватывающие открытия.